Пятеро друзей - юрист Саша с женой Светланой и детьми, предприниматель-эколог Семён с супругой Жанной и бездельник Сергей во время своего отпуска во Владивостоке забираются в исторический памятник царской России - военный форт.
В форте внезапно становится жарко, и друзья в спешке покидают подземелье.
Снаружи оказывается, что все люди исчезли. По обычно загруженной трассе не двигается ни одна машина. Автомобили сгрудились в кучи и съехали в кюветы, лишившись водителей, часть машин занялась огнём. Вскоре обнаружилось, что люди сгорели, от них остались лишь горстки пепла на земле и оплавленные сидения в машинах.
Энциклопедист Саша высказал несколько предположений о произошедшем. Наиболее вероятной друзьям показалась версия о взрыве нейтронной или подобной бомбы, и они поспешили покинуть город, опасаясь излучения.
Несколько сотен километров продолжалась одна и та же картина - сгоревшие дома, разбитые автомобили и полная тишина в эфире. Постепенно всем стало ясно, что никакая бомба не сможет произвести столь масштабного эффекта и это больше похоже на глобальную катастрофу. Тем не менее, ребята добрались до города Хабаровска, где встретили спасшихся молодых спелеологов - Олега и Ольгу.
Те рассказали, что неплохо провели время после катастрофы, обследовав все магазины и побывав в таких местах, куда им всегда был вход заказан. Кроме того, они сообщили о ещё одной группе выживших, отправившихся на юг.
Посовещавшись, ребята спланировали отправиться в Европу через Китай, чтобы перезимовать у тёплого южного моря и собрать по пути как можно больше выживших людей для основания и развития новой колонии.
Оставляя на площадях городов информацию о своём передвижении, первым делом они отправились догонять уехавшую группу, но от неё друзей отрезало цунами, принесшееся из японского моря. Повернув вглубь азиатского континента и обследовав несколько городов, все приходят к выводу, что искать живых людей нужно в первую очередь в тех городах, в которых до катастрофы существовало метро. Таких в Китае насчитали 6.
Проверив столицу - Пекин, Олег с Семёном убеждаются, что ситуация ещё хуже чем казалась вначале - находящиеся неглубоко под землёй во время катастрофы люди не сгорели целиком, как те, кто был под открытым воздухом, а высохли, как будто из них разом удалили всю воду и превратились в мумии, рассыпающиеся при первом прикосновении. Это было бы полбеды, но из людей в воздух выделились химические соединения, испортившие воздух тем, кто был достаточно глубоко и выжил во время катастрофы. В результате, почти все задохнулись, и из всего многотысячного пекинского метро удалось выбраться лишь нескольким людям.
Впрочем, к тому времени друзья уже встретили 5 живых китайцев, что давало слабую надежду на то, что они смогут набрать достаточную для выживания группу (по расчетам Саши для восстановления населения и недопущения кровосмешения группа должна насчитывать как минимум несколько сотен человек).
В небольшом китайском городке к беженцам присоединились трое учёных, которые по заказу китайского правительства работали над разработкой геомагнитного оружия и находились в момент катастрофы в глубокой шахте. Те высказали несколько своих догадок о происхождении излучения, убившего всё живое.
Дополнительную надежду дал китайский чабан, приведший отару овец и рассказавший о том, что природный инстинкт загнал его животных в пещеру буквально за несколько минут до катастрофы. Теперь нарождающееся племя было обеспечено мясом при должном уходе за животными.
Рассказ чабана подтвердился после того, как путешественники с трудом отбились от колонии выживших, но обезумевших летучих мышей. Это показало, что далеко не все оставшиеся на планете существа так безопасны, как этого хотелось бы.
Добавляли настороженности опасения, связанные с возможными выбросами на оставшихся неуправляемыми химических комбинатах и атомных электростанциях.
Однако предательство примкнувшего к группе корейца, доказало, что самой главной из всех подстерегающих опасностей, остаётся человек.
Тем временем, у некоторых из поселенцев, стали проявляться странные последствия облучения. С тела исчезли родинки, перестал пьянить алкоголь, раны на теле заживали буквально за несколько часов, значительно улучшилась работа органов чувств. Поначалу изменения пугали, затем, обнаружив, что они не несут в себе никакого вреда, на них перестали обращать внимание.
Во время зимовки на юге, племя разрослось до 40 человек. Однако дождаться весны, чтобы продолжить путешествие не получилось - пять девушек к новому году оказались беременны и каждый месяц ожидания добавлял шансов, что девушки родят прямо в дороге, а с младенцами на руках передвигаться будет гораздо сложнее.
Саша и Семён, ставшие к тому времени лидерами группы, приняли решение уезжать в Европу немедля через Тибет и Ближний Восток.
Этому решению способствовало формирование в КНДР армии из выживших в самом глубоком в мире метро Пхеньяна. Некий генерал намеревался поработить немногих оставшихся в живых людей, и направил вооружённую группу для захвата основанной на юге Китая колонии.
Тибет и Лхаса поразили друзей. Во-первых, тем, что часть буддистских монахов выжила, повинуясь странному зову, позвавшему их в пещеры перед катастрофой, во-вторых, тем, что буддисты, несмотря на свою немногочисленность и отсутствие среди них женщин, отказались последовать за всеми и остались готовить столицу буддизма к приёму какого-то мистического "Святейшества".
В Агре обнаружилась спустившаяся на землю экспедиция МКС. Космонавты пояснили, что земляне погибли в результате вхождения в атмосферу облака космической пыли, которая при соприкосновении с воздухом начала разлагаться и стала причиной мощного излучения, погубившего всё живое.
Также открылась причина цунами - после того, как исчезли главнокомандующие, экипажи выживших подводных лодок и персонал глубоких военных бункеров согласно инструкциям начал утюжить ядерными ракетами города потенциального противника. Больше всех пострадала Япония - выживший северокорейский генерал взорвал заложенные ещё до катастрофы в японских портах ядерные заряды, в результате чего произошло мощнейшее землетрясение, и большая часть японских островов погрузилась в океан.
Успешно проехав Ближний Восток, обнаружив по дороге еще несколько выживших и большую группу россиян в Сочи, беженцы, которых насчитывалось уже больше 60 человек, добрались до небольшого итальянского городка, где и решили основать колонию.
Новый Рим (книга вторая)
-1- Карик
- Развитие литературы в раннем средневековье в основном связывают с Англией. Кельтские сказания легли в основу множества рыцарских романов, в том числе о короле Артуре, о котором вы, должно быть, читали и о Беовульфе, фильм о котором вы наверняка смотрели. Складывалось множество легенд, песен, сказаний, которые устно передавались из рода в род. После принятия христианства эти песни записывались, благодаря чему мы с вами можем познакомиться с этими произведениями.
Голос учителя медленно втекал в уши, раздражая барабанные перепонки и растекаясь потоком электронов по моему мозгу. Иногда эти электрончики зацеплялись за какой-нибудь участок коры мозга, формируя цепочку памяти, в которой откладывалось хоть что-то из услышанного, но чаше с незаметным пшиком растворялись где-нибудь в районе мозжечка.
Чёрт меня дёрнул записаться в литературный класс. Опять сработал мой всеобъемлющий нонкомформизм. Вон, большинство юзов посёлка записались на нормальные дисциплины - механика, химия, биология... что может быть лучше и что может быть полезнее в 24 году новой эры?
Новой эры... как красиво звучит. Родители почему-то до сих пор не могут привыкнуть к новому летоисчислению, берущему начало с момента катастрофы. Для них всё ещё 2032 год. Новым стилем летоисчисления пользуются в основном юзы - те, кому ещё не исполнилось 25 года и которые, по правилам поселения должны ходить на это ежедневное промывание мозгов, которое гордо именуется обучением.
Этот профессор Люй, преподающий нам литературу, уже лет 10 как из ума выжил, даром, что с десяток языков знает, а всё туда же - юзов учить. Все нас учить хотят. Хорошо, что я уже последний год хожу на эту утреннюю учёбу. С нового года - свобода! Можно будет только на работу ходить и всё - никаких тебе ранних побудок, никаких обязательств ни перед родителями, ни перед обществом. Полное совершеннолетие. Если надо - в поле заночевал или в лодке, сам себе дисциплина.
Вот учёба закончится и женюсь... в конце концов, уже почти все, кто со мной вместе учится женаты и мне давно пора. Только вот на ком? Девчонки-то у нас в большом дефиците, а старичьё нахрапистое. Вон, мудила с Нижнего Тагила, только лет 10 назад пришёл в нашу колонию - самому уже за сорок, так нет, отхватил себе молодку 20-летнюю пока я к ней присматривался - одну из дочек Кузнецовских, да и она лярва... мне ведь всё глазки строила, а как до дела дошло, так за тагильца замуж вышла... или тагильчанина... или нижнеетагильца... да пофиг, главное, что меня кинула.
Может попроситься к ним вторым в семью? Тагилец хлюпенький, долго не протянет и тогда я стану старшим мужем.
Да нет, пэренты не одобрят, они у меня старой закваски...
- Семья, - любит говорить моя мама Жанна, - это муж, жена и много детей.
Папа Семён лишь важно кивает в таких случаях, хотя уж он-то, наверное, был бы не против если бы я пристроился к кому-нибудь хотя бы вторым мужем. Подозрение у меня есть, что внуков ему уже хочется. Это внешне он у меня ещё хоть куда - если нас поставить рядом, то незнакомый человек надолго задумается кто же из нас старше, а по внутренней сути он уже дед-дедом. Такой же ворчливый, такой же тяжелый на подъём по всем вопросам, не касающихся напрямую его собственной задницы.
Он у меня конечно герой. У нас даже как-то на сходе практически всерьёз вопрос обсуждался - не поставить ли прижизненный памятник моему отцу, да ещё двум его друзьям - Александру Кузнецову и Сергею Костылёву за то, что они организовали исход и основали наш посёлок. Мой отец отнёсся к этой идее с юмором и задробил её, но остальной народ вполне серьёзно обсуждал такую возможность.
Честно говоря, я не понимаю, как мой отец, человек сугубо домашний и семейный, мог что-то там серьёзное организовать или проявить героизм. Но ведь все вокруг говорят об этом, а в классах исход изучают почти полгода, так что наверное мой отец действительно был чем-то вроде супергероя, только теперь состарился и захотел тишины и покоя.
Жалко всё-таки, что я не застал исход. Повезло вон, Валерику Кузнецову, он меня всего лет на 5 старше, а ведь он САМ участвовал в исходе. Даже в учебном фильме про исход, который всем показывают в первом классе, Валерик промелькнул в паре эпизодов.
Валерик - герой, у него-то, конечно, не будет проблем с девчонками. К своей жене - китаянке он может запросто еще пару женщин завести, если захочет.
Ну что ж, такова жизнь. Так уж вышло, что население посёлка - лишь около 200 людей, непосредственно выживших в катастрофе, из которых женщин оказалось всего около четверти. Поэтому женщин на всех не хватает. Последние годы, впрочем, по словам отца, ситуация немного разрядилась. Подросли мы - юзы, те, кто родился уже в посёлке, названном первопроходцами Новым Римом. Название, впрочем, не прижилось, уж больно пафосно оно звучало. Юзы всегда называли его просто посёлок.
Так вот, юзов рождалось примерно поровну и ситуация разрядилась, когда девчонки начали подрастать. Уже в 14-15 лет их выдавали замуж - бывало, что по любви, а бывало, что и по договорённости родителей или даже по решению большого схода. Так было, например с лейтенантом - он геройски спас посёлок от гибели, за что ему позволили жениться на одной из первых подросших девушек по его выбору. Кстати, только сейчас подумал, что даже не представляю почему его зовут лейтенантом и что это значит. Вряд ли это имя, может быть какое-то почётное звание?
Героем он стал, когда я ещё совсем был маленьким - года два мне было, поэтому тему эту знаю лишь из уроков новейшей истории, да с рассказов дяди Саши и отца. Он любил её вспоминать, говоря мне, что эта история - образец нашего головотяпства.
Поначалу, до того, как в точке встреч поставили передающую камеру, раз в несколько месяцев кто-нибудь из посёлка ездил в далёкий город Любляну, чтобы проверить - не появилось ли новых переселенцев. В течение первых нескольких лет в посёлок, ориентируясь по знакам, оставленных теми, кто участвовал в исходе, пришло несколько десятков человек - ловушка работала прекрасно, и никто не ожидал подвоха.
Нам рассказывали на новейшей истории, что в тот день в Любляну по графику поехал дядь Саша и американец Вильям, который был космонавтом, когда случилась катастрофа.
Новые люди приходили нечасто, и на этот раз всё предвещало обычный сценарий - Вильям вышел из машины, чтобы посмотреть не указывает ли что-нибудь вокруг на то, что приехали новые люди и проверить не стёрлась ли надпись на знаке.
О том, что произошло дальше классный курс ограничивался лишь несколькими строчками, но дядя Саша любил рассказывать нам этот эпизод более подробно ещё когда мы были детьми и он отложился в моей памяти так, будто я сам в нём участвовал.
Обойдя вокруг Люблянского памятника, Вильям зевая потянулся и хотел было уже идти назад к машине, как вдруг что-то привлекло его внимание. Он сделал знак рукой дяде Саше и тот тоже насторожился. Тут-то всё и завертелось. С разных улиц на площадь вылетели три машины, попытавшись взять в кольцо Вильяма и дядю Сашу.
По словам дяди Саши, Вильям сделал отвлекающий манёвр, крикнув "езжай", а сам побежал в другую сторону от его машины. Это дало Саше возможность обрулить единственную бросившуюся к нему машину и вырваться на пустую трассу. Последнее, что он увидел, уезжая с площади это то, что Вильяму прострелили ноги очередью из автомата и тот упал словно подкошенный.
Прямо перед Сашей выскочил танк и он едва смог объехать его на своём джипе, оторвав об столб пассажирскую дверь. Из танка начали обстреливать его машину и он, почувствовав, что его руку пронзила боль, свернул в первый попавшийся проезд, пытаясь уйти с линии огня. Это немного запутало преследователей и, когда Саша выбрался назад на трассу, они прилично отстали, а в результате уже не могли прицельно стрелять.
Дядя Саша сумел по рации связаться с лейтенантом, который по общему решению отвечал за охрану посёлка.
В те времена все считали, что лейтенант перестраховывается и слишком рьяно относится к своему делу. Он переоборудовал старую водонапорную башню, стоящую рядом с дорогой под наблюдательный пункт, причём сделал это так, что с дороги было совершенно незаметно ни бойниц, ни окошек наблюдения. Все считали это блажью и перестраховкой. По мнению большинства, он просто не наигрался в войнушку до катастрофы.
- Посмотри, - говорили ему, - на земле осталось очень мало людей, их нужно встречать с распростёртыми объятьями. Мы проехали полпланеты и встретили всего лишь одну враждебную группу, да и то лишь потому, что её руководил маньяк.
Но лейтенант лишь хмуро качал головой и старался как можно больше времени проводить на своём наблюдательном посту - никто тогда не хотел дежурить с ним по очереди. Это сейчас за возможность последить за дорогой хоть днём хоть ночью бьются все - и мальчишки и взрослые, а тогда крик Саши из поселковой рации о том, что за ним гонится какая-то банда был словно гром среди ясного неба. Отец мне рассказывал, что все жители посёлка просто сбежались к радиостанции и тупо стояли перед ней, выплевывающей Сашины крики. Лейтенант взял командование на себя и раздал поселенцам оружие, которым у него оказалось завалено полдома. Многие тогда в первый раз взяли в руки автоматы и винтовки. Уже через час все поселенцы сидели в леске вдоль дороги, идущей из Любляны, а ещё через полчаса на неё вылетел Сашин внедорожник, преследуемый несколькими машинами.
По команде лейтенанта поселенцы открыли ураганный огонь по преследователям, но от отсутствия огневой подготовки у поселенцев почти никто из нападавших не пострадал. Они остановили машины, бросились на землю и начали лениво отстреливаться, не пытаясь ни скрыться, ни переходить в контратаку. Так они и лежали, безуспешно пытаясь попасть друг в друга, пока не прояснилась причина неспешности нападающих - на дороге появилось два внушительных танка, которые подъехали к раскуроченным машинам и уже было собирались пальнуть в сторону подлеска, в котором прятались поселенцы, но вдруг произошло неожиданное. Участок дороги, длинной около двухсот метров буквально вздыбился в воздух и прогремел страшный взрыв, раскидавший танки, и дырявые корпуса автомобилей словно игрушечные машинки. Целым остался лишь автобус, следовавший за танками, из которого через несколько минут вышел парламентарий, размахивающий белой тряпкой.
Никто из тех, кто находился на дороге и в танках не выжил, а среди поселенцев было лишь несколько контуженных взрывом, да ещё пара легкораненых. Это был первый, но по счастливому стечению обстоятельств один из самых бескровных эпизодов начавшейся шахтёрской войны.
В оставшемся практически неповреждённым автобусе лежал запытаный до смерти Вильям. У него были сорваны все ногти на пальцах, разбиты молотком фаланги на руках и ногах и выжжен один глаз. Бандиты пытали его, чтобы выяснить расположение поселения - то есть занимались совершенно ненужным и излишним делом, учитывая, что они и так ехали за Сашей, который направлялся прямо в поселение. Дядя Саша наверняка постарался бы запутать следы и поехать в другую сторону, но он знал о том, что дорога заминирована и что лейтенант не растеряется и поднимет посёлок в ружьё.
Кроме трупа Вильяма, в автобусе были две немолодые женщины, находившихся на крайней стадии измождения - их банда шахтёров держала в качестве секс-рабынь. А также верхушка банды - трое полупьяных шахтёров, которые и отдавали команды остальной своре. Всех троих допросили по-быстрому и расстреляли тут же, у дороги. В тот день похоронили 35 человек - 34 бандита и Вильяма.
Четверо членов банды, оставшихся в живых - водитель, две женщины и плюгавенький мальчонка, прислуживавший главам группировки во время нападения, пояснили что все они - выходцы из шахты имени Засядько, что в Донецкой области. После катастрофы часть рабочих шахты осталась на месте, а часть через некоторое время взбунтовалась от одинокой жизни и отправилась на поиски женщин. Вскоре они встретили коллег с шахты Куйбышевская и сумели отбить у них двух женщин, перебив несколько десятков шахтёров, а потом они случайно наткнулись на наш знак, оставленный в Ростове-на-Дону и отправились на поиски поселения.
Этот рассказ вкупе с ужасным видом освобождённых пленниц шокировал всех до ужаса.
Поначалу мнения разделились - часть людей предлагала сниматься с места и перебираться в какое-нибудь другое, более приспособленное для сидения в осаде. Было даже предложение перебраться в Ватикан, закрыть ворота и организовать круглосуточное дежурство на стенах. Но здравый смысл победил после того, как лейтенант, которого все резко зауважали отмёл эту идею.
- К нам приедут на современных танках а не на катапультах, - сказал он, показывая на оторванную башню от Т-90, - от них не спрячешься за крепостными стенами, нужна другая оборонительная тактика.
Следующие несколько месяцев все работали не покладая рук, возводя укрепления вокруг колонии и практикуясь в стрельбе. Вокруг посёлка со стороны дороги была в рекордные сроки возведена бетонная стена, замаскированы возле дороги несколько противотанковых орудий и сформирован ударный батальон из итальянских танков Ариете и Леопард.
Мне, помнится, в детстве даже довелось покататься на таком танке - зверь, а не машина.
Сейчас, конечно, они простаивают - последняя битва с шахтёрами была больше 10 лет назад, да и горючки теперь маловато. Посёлок переведён на довольно жесткий режим экономии нефти после того, как наша нефтеперерабатывающая установка полностью осушила один из двух нефтяных танкеров, которые удалось выловить в Венецианском заливе. Совет тогда решил, что или экономьте, или кто-то должен отправиться на поиски нефти. Поскольку желающих не нашлось, то постановили повсеместно прекратить использование нефтепродуктов для генераторов и отопления и использовать их только для автомобилей и сельхозтехники.
Отец говорит, что он был только раз этому решению, поскольку воздух в посёлке сразу стал заметно чище.
-2- Олеся
Придумал же отец мне имечко....
Олеся, как мне кажется, должна быть хрупкой и нежной девочкой-блондинкой, с леденцом во рту и голубыми глазами.
У ярко-рыжей 15-летней девчонки, гоняющей мяч по полю наравне с пацанами, ныряющей под воду глубже всех в посёлке, способной мастерски водить и танк, и трактор, и комбайн должно быть и имя соответствующее... Мне, например, нравится имя Зина - резкое, как звук рубящего клинка и точно передающее мой характер.
Я когда-то давно сказала об этом маме, она подумала и сказала, что в древности была такая героиня Зена, про неё даже фильм сняли. Меня это жутко воодушевило - Зена! Какое прекрасное имя, именно о таком имени я и мечтала всегда.
С тех пор я всех заставляла, чтобы меня только так и называли. Постепенно я приучила весь посёлок и Олесей меня теперь называют только родители и Славик.
О, Славик это отдельная история. Славик старше меня почти на 10 лет, и он единственный из наших пацанов, кого я уважаю. Когда я 5 лет назад начала называть себя Зеной и требовать, чтобы все в посёлке звали меня так, а не иначе, только он один осмелился по-прежнему звать меня Олесей. Остальные все меня побаивались. Я с детства была не самым послушным ребёнком и жестоко мстила тем, кто задевал меня.
Многим запомнились эпизоды, когда я ночью изрезала всю сушащуюся одежду тёти Клавы после того, как она наорала на мою маму. Когда я насыпала сахар в бензобак нашему бригадиру, после того, как он забрал мою косилку, которую я два дня драила до блеска перед жатвой, а также много-много других подобных историй.
Славик - бесстрашный, остальные - шлак.
Вот раньше были мужики - просто супер. Мы тут недавно с девчонками фильм смотрели - Крепкий орешек называется. Там показано какие в древности всё-таки реальные мужики были - этот крепкий орешек в одиночку кучу шахтёров завалил, современным мужикам до него далеко.
Нет, ну не всем конечно. Славик, например - увлекается боевыми искусствами. Как то я обиделась на него, кинулась с кулаками и даже не заметила, как перевернулась через голову и аккуратно легла на землю. Он сказал, что это называется кунг-фу, которому его иногда учит мама-китаянка, владеющая этим боевым искусством в совершенстве.
Я тогда хоть и обиделась немного, но попросила его, чтобы он меня тоже научил так переворачивать противника, на что он засмеялся и сказал, что боевые искусства - не женское дело, чем разозлил меня окончательно.
Потом-то я снова оттаяла, всё-таки Славик он классный, не то что остальные.
Неделю назад подружка вышла замуж. Ну и что за муж у неё? Нудный, костлявый поселковый столяр, да ещё и старый к тому же.
Нет, я конечно понимаю, что он мужик хозяйственный - у него вон один склад только чего стоит - 3 здоровущих ангара, наполненных добром под завязку. Наверное больший склад только у отцов-основателей - Саши, да Семёна.
У нас, например, склад совсем небольшой. Отец считает, что нет смысла собирать и консервировать технику, он у меня оптимист - всё надеется на лучшее.
Мама рассказывала, что Катастрофа застала их в свадебном путешествии - они на машине ехали по Европе, а так как средств к существованию у них по тем временам было немного, то вели машину они по очереди, в том числе и по ночам, чтобы хоть немного сэкономить на гостиницах... это их и спасло.
Мама говорит, что отец даже в той ситуации сохранил жизнерадостность - она плакала, когда они выехали из альпийского туннеля и обнаружила, что все погибли, а отец обнял её и сказал, что это даже хорошо, что они остались вдвоём наедине с целым миром. Вот такие вот сопли... но маме понравилось.
В общем, романтики они у меня, к жизни не приспособленные. Они так и прожили год, катаясь по Европе и ни о чём не заботясь пока случайно не набрели на посёлок. Мне иногда кажется, что если бы они не наткнулись на него случайно, то так бы и померли годков через пять после катастрофы, отравившись какой-нибудь испорченной консервой. Обрабатывать землю они до сих пор толком не научились.
Ну да ничего, в посёлке они не пропадут - тут у нас поддержка и взаимовыручка. Мы даже кормим старика Потапа, который уже полгода лежит парализованный и у которого никого из родственников не осталось.
Брр, я же через два дня дежурю у него! Совсем из головы вылетело. Не самое конечно приятное занятие быть сиделкой - кормить старика и убирать за ним, но что поделаешь, у взрослых забот побольше и такую работу всегда вешали на юзов.
Хотя я бы, честно говоря, лучше бы пашню на тракторе пахала, чем за Потапом ухаживать.
Ну да ладно, до этого ещё два свободных дня всё-таки, надо провести их с толком.
Интересно, как бы сделать, чтобы Славик меня пригласил на речку искупаться? Может стоит ненароком попасться ему на глаза и обмолвиться, что очень жарко? Точно, попробую так.
Только вот где его поймать... он такой занятой, всё время то с отцом строит что-нибудь, то на рыбалке, то ещё где-нибудь, редко-редко могу его застать на месте, особенно в последний год - раньше-то мы в классы вместе ходили, а теперь он перестал быть юзом, сразу повзрослел, возгордился и совсем перестал обращать на меня внимания... Да ладно, чего я сама себя-то обманываю, он и раньше-то не особо на меня внимание обращал.
Фу, тоже мне, звезда местного пошиба, ну и ладно, нужен ты мне! Вон вокруг мужиков сколько - только свистни и уже к вечеру буду замужем. Да-да, и родители мне не указ - мне уже 15 и я уже год имею полное право жить с кем пожелаю не обращая никакого внимания на мнение родичей. Закон посёлка никто преступить не посмеет. А те, кто посмел - давно уже тонюсенькими голосами говорят. Но таких немного - всего десяток, да и то из них большинство - выжившие шахтёры, заплатившие кастрацией за нападение на посёлок, а ещё один - насильник, выбравший между отрезанием яиц и изгнанием из посёлка первое.
Сейчас-то Совет стал гуманный - уже несколько лет по его решению никого не кастрировали. А когда-то, когда давление со стороны шахтёров, пытавшихся похитить из посёлка женщин, не ослабевало, кастрация была довольно популярной мерой наказания для нападавших, точнее для тех из них, кто остался после этого в живых.
Я вот иногда задумываюсь, что бы я выбрала, если бы мне как нападавшим на нас шахтёрам предложили, мол вы можете остаться с нами в посёлке, но мы вас кастрируем, или можете идти на все четыре стороны, но мы вас убьём если увидим здесь вновь. Наверное я бы ушла куда-нибудь. Большинство так и делали. Впрочем, брательник как-то рассказывал мне, что на самом деле никто им уходить не давал и тех, кто не соглашался на добровольную кастрацию, мужики расстреливали за первым же холмом. Не знаю, может это и правда... во всяком случае из тех, кто не согласился на кастрацию и ушёл никто никогда назад не возвращался.
С такими мыслями, я дошла до дома Славика. Хотя домом это можно назвать только с натяжкой, это скорее были огромные хоромы. К основному двухэтажному кирпичному зданию по сторонам были приделаны несколько длинных ответвлений из бруса так, что если посмотреть сверху, то дом был похож на огромный крест.
Славик рассказывал мне как-то, что основной кирпичный дом стоял тут ещё со старой эры - его сразу облюбовал Славин отец, когда посёлок заселялся. Но постепенно их семья росла и пришлось достроить 2 смежных дома из брёвен. А ещё 2 дома прилепили лет десять назад - когда овцы настолько расплодились, что их стало слишком сложно содержать коллективным стадом и их раздали по подворьям, чтобы каждый следил за своими овцами сам. Помню, отец выступал против этого, сам-то он в овцеводстве ничего не смыслил. Одно дело, когда раз в месяц тебе выпадает дежурство на выпасе, а совсем другое - когда самому нужно содержать небольшую отару.
Наверное посмотрев на таких бесхозяйственных хозяев, как мой отец, у которого в первый год передохла треть от переданного ему стада, Совет принял решение всё-таки сохранить несколько племенных овец и баранов в общем пользовании. Ими распоряжался Совет, а выпас возложили на юзов. Вот так всегда, когда надо на кого-то свалить дурацкую работу, её всегда валят на нас - на юзов. Нет, я не жалуюсь, я-то, в отличие от своего отца, всегда была на хорошем счету, я не только хулиганить мастерица, но и по-хозяйству спора.
Славика дома конечно не оказалось. Мамка его лишь покачала головой и сказала, что он с отцом отправился встречать экспедицию.
Точно! Как же я могла забыть, что сегодня возвращается экспедиция.
-3- Карик
Решение об отправке экспедиции было принято ещё год назад. Я это хорошо помню потому, что меня в тот раз впервые пустили в зал Совета. Взрослые решили пустить на Совет юзов, чтобы показать тем как принимаются решения в посёлке. На повестке дня стоял вопрос о том, чтобы послать первую экспедицию за пределы зоны отчуждения. До той поры дальше этой зоны, которая составляла сотню километров вокруг посёлка, никто не ходил - все боялись шахтёров.
Слово взял один из отцов-основателей посёлка - Александр. Он сказал, что вот уже почти десять лет, как никто не нападал на наш посёлок. Причём последнее нападение, которых всего было около десятка, даже и нападением-то назвать было нельзя - под покровом темноты несколько шахтёров пробрались в стоящий на окраине дом, чтобы перебить мужчин и утащить с собой женщин, но к тому времени у нас уже было организовано и постоянное дежурство на пульте слежения и скрытые камеры на всех подъездах и подходах к посёлку, так что шансов у этой небольшой банды практически не было. Их взяли тёпленькими ещё на подходе к дому. Большую часть застрелили при попытке к бегству, одного вроде как отпустили, а ещё один пожелал остаться в посёлке, узнав что и такая возможность для кастрированных имеется. Это был дядь Женя. Справным мужиком он оказался - и мастеровым неплохим и любящим детей, помнится он всегда нам интересные игрушки из дерева вырезал.
Дядя Саша много говорил о том, что для посёлка закончились тяжелые времена, что исчезла опасность голода, что запасы продовольствия позволяют выдержать один-два неурожайных года и что колония снова способна расширяться.
К тому времени в нашей памяти действительно уже поистёрлись ужасы шахтёрской войны. Все перестали просыпаться по ночам от малейшего шороха или шума, перестали крадучись пробираться чуть выйдя за поселковые ворота и даже нас, юзов, стали без сопровождения вооружённых взрослых отпускать за пределы посёлка, чем мы частенько пользовались. У меня, например, любимым занятием было гонять на мотоцикле в Венецию - это такой большой город в нескольких километрах от посёлка. Я ходил по улицам и представлял сколько же людей могло жить в этих огромных зданиях, ходить по этим улицам и плавать на лодках по этим протокам.
Венеция довольно сильно разрушилась с момента катастрофы. Отец рассказывал, что этот город держался в основном за счёт того, что его постоянно подделывали и залатывали, а теперь, когда вода стала беспрепятственно проникать в подвалы и на нижние этажи домов, они начали сильно разрушаться. Крупинка за крупинкой морская вода вымывала раствор из кирпичной кладки и за два десятка лет кое-где вымыла его весь. После того, как очередное обрушившееся здание чуть не погребло под собой одного из поселенцев, ездить в Венецию нам снова запретили и я довольно долго из-за этого расстраивался. Но отец обнадёжил меня, сказав, что рано или поздно я смогу посетить и другие старые города и что они в гораздо лучшем состоянии, чем Венеция, так как построены на земле, а не на воде. С той поры я живу только этой мечтой - увидеть те огромные, прекрасные города, которые нарисованы в наших учебниках - увидеть Лондон, Париж, Киев, Москву, увидеть пусть не все города мира, но хотя бы некоторые. И вот, когда в Совете заговорили об экспедиции я внезапно понял, что эта самая экспедиция это первый шаг к исполнению моей мечты.
Дядя Саша перешёл тем временем к проблемам посёлка. Я-то, честно говоря, этих проблем не видел, но если говорил такой уважаемый всеми человек, не прислушаться просто нельзя. Он говорил о том, что наше племя вырождается. Через одно-два поколения в посёлке начнутся уродства и мы должны приложить все возможные усилия, чтобы найти новую кровь для посёлка. Старой крови, по словам Александра, хватит ненадолго. Мы, конечно, к тому времени уже проходили в классах генетику и я прекрасно представлял что такое вырождение и чем оно грозит такому посёлку как наш, но я никогда не прикладывал это на себя, никогда не думал, что выродками могут стать уже мои внуки или даже дети. Дядя Саша говорил так убедительно, что я ему поверил сразу и безоговорочно и чуть даже не расплакался от своего бессилия. Впрочем, я был такой не один, многие женщины и девчонки действительно сидели и плакали.
Мне пришла в голову мысль, что может Александр действительно богорождённый, как потихоньку говорят о нём многие в нашем посёлке.
Впрочем, я быстро отмёл эту мысль.
В конце концов, точно так же поговаривают и про мою маму и про моего отца, а уж о том, что они совершенно нормальные люди я знаю достоверно. Они едят, ходят в туалет, рожают детей - разве могут богорождённые всё это делать? Глупости...
Я, конечно, осознаю, что у них есть определённые особенности, которые никому другому недоступны. Отец просил особо о них не распространятся, но по-моему и без этого посёлок знал о том, что у десяти его жителей подозрительно быстро заживают любые раны и что они совершенно не постарели за годы существования посёлка. Со мной этот вопрос обычно не обсуждали - всё-таки мой отец и моя мать именно из этой десятки, но я буквально чувствовал, что люди об этом постоянно шушукаются за моей спиной.
Я-то сам узнал о том, что мои родители особенные только когда мне было лет десять. Тогда была самая большая битва с шахтёрами - они почти прорвались в посёлок и мы, дети, сбились в кучку и дрожали, прислуживаясь к близким взрывам. Я, по праву старшего, приглядывал за младшими, чтобы они не вырвались на улицу и не подходили к окнам, когда две женщины внесли на веранду тело отца.
Он был мёртв. Так мне во всяком случае показалось вначале - из нескольких пулевых отверстий сочилась тёмная кровь, глаза его были закрыты, а лицо совершенно белым. Мир тогда померк для меня, но я сдержал рыдания, чтобы младшие тоже не устроили истерики. Я лишь плотно прикрыл дверь на веранду и продолжил успокаивать детей как мог. Какого же было моё удивление, когда через несколько минут дверь открылась и в неё зашел совершенно живой отец. Он конечно пошатывался, его рубашка и брюки насквозь пропитались его собственной кровью, но в том что он был жив и относительно здоров не было никаких сомнений. Отец лишь зыркнул на меня, быстро запихал в рот кусок мяса со сковородки, перевернул в рот кувшин с квасом и выбежал наружу, откуда раздался торжествующий вопль и канонада снова усилилась.
Наши, конечно победили, хотя и понесли серьёзные потери в той битве. Мы проходили её на исторических классах и нам рассказывали, что та битва была самой большой и ожесточённой, но ни слова не говорили об оживающих мертвецах или чём-то подобном... обо всём этом шептались за спиной, а не на уроках.
Но мне и не нужен был школьный курс на эту тему. Вскоре после той битвы отец с матерью мне рассказали обо всём сами - оказалось, что когда излучение убило всех на земле, некоторые люди оказались не настолько глубоко, чтобы защититься от него, но и не так близко от поверхности, чтобы сгореть. У этих людей постепенно стали проявляться те или иные странные свойства, которые в целом свелись к тому, что у них обнаружилась ускоренная регенерация или повышенный метаболизм. В общем никто до сих пор так и не разобрался что изменилось у этих людей на клеточном уровне, но факт оставался фактом - даже самые серьёзные раны заживали у них очень быстро, а также практически не наблюдалось признаков старения. Конечно, это было только внешне, внутри мои родители, конечно уже были брюзжащими и вечно всем недовольными стариками. Мне всегда было интересно - они так и умрут молодыми? Впрочем, похоже интересно это было не мне одному.
Иногда мне тоже хотелось быть "изменённым", как их называли. А иногда, когда я видел, как на родителей косятся остальные, мне наоборот не хотелось быть такими как они.
Всё же я в какой-то мере завидовал тому, что отец в свои 55 видит и слышит лучше, чем я в 25. Завидовал Валерику и Насте - детям дяди Семёна, они ведь ненамного старше меня самого, но они изменённые, хотя по ним-то это почти незаметно - в том смысле, что им стареть пока рано, а взрослели они с вполне обычной скоростью. Но все остальные признаки изменённости у них налицо, поэтому они вечно ходят задрав вверх носы и задаются. Наська вон вообще дозадавалась до того, что ей уже почти тридцатник, а она до сих пор не замужем, случай в нашем посёлке практически невозможный... хотя, может это и не из-за того, что она задаётся, а потому что её, как и всех изменённых опасаются. Как-то я даже услышал, как бабка Аглая фыркнула ей вслед: "ведьма!".
На том большом Совете, который я запомнил почти дословно, было решено отправить небольшую экспедицию из пяти человек на поиски европейского космического центра. Саша уверял, что оттуда можно связаться с космической станцией и проверить где на земле сформировались очаги цивилизации. По словам Саши, пока остались последние дороги ещё есть возможность связаться с остальными выжившими и попытаться развиваться совместно.
Многие были против этой экспедиции. Высказывались опасения, что вернутся шахтёры, что возобновятся нападения саранчи и прочих насекомых, которые на протяжении нескольких лет сметали подчистую наши посевы. Кроме того, все кричали, что женщин наверняка больше не осталось нигде в мире, раз на протяжении почти 15 лет был такой ажиотаж по поводу того, чтобы добыть женщин из нашего посёлка.
Но Александр хорошо готовился к Совету и сходу отметал все противодоводы. Он говорил, что если ещё и остались шахтёры, то их средний возраст уже никак не меньше 55 лет, а в эти годы они уже вряд ли будут активно искать себе женщин и нападать на посёлок. Сидевший рядом со мной дедок одобрительно крякнул. А что касается возможности нападения саранчи и прочей гадости, то Саша сказал, что это было давно, и с той поры природа давно самоурегулировала численность насекомых и развёл руками, всем своим видом показывая, что он не понимает, как 5 человек, которые уйдут в экспедицию могут помочь в борьбе с полчищами мошкары, если даже такое всё-таки снова случится.
Я-то ещё хорошо помню те дни, когда всему посёлку приходилось закрываться в домах, а небо чернело от летящих по нему миллиардов насекомых. Как мы боялись выйти даже на веранду, в которую быстро набилось тысячи этих крылатых созданий, как мы несколько дней гадили всей семьёй в переставший смываться унитаз, поскольку выйти наружу и починить трубопровод не было никакой возможности. И с каким наслаждением мы смотрели на то, как небо светлеет и эти монстры улетают дальше, оставив нас в живых, но сожрав до корешков все наши посевы. Так повторялось несколько лет по одному разу в год. Иногда саранчи было больше, иногда меньше. Нас спасало только то, что климат позволял собирать по 2-3 урожая и мы хотя и голодали в те, саранчовые годы, но не настолько чтобы умереть от недоедания. А потом вдруг, когда все уже могли заранее предсказать когда будет нашествие этих крылатых уродов, как отрезало и саранча не прилетела. Первый год все боялись надеяться на лучшее, всё время ожидая, что насекомые просто собираются с новыми силами, но проходили годы, а саранчи больше не появлялось и все вздохнули спокойно.
Александр обладал поразительным даром убеждения людей и на том, памятном мне заседании, весь посёлок проголосовал практически единогласно за то, чтобы снарядить и отправить экспедицию во главе с бывшим космонавтом Виктором.
-4- Олеся
Раз уж Славик в доме Совета, то побегу тоже туда, заодно и отчёт экспедиции послушаю, интересно наверное, люди всё-таки почти полгода путешествовали по Европе, не то что мы тут путешествуем - поле-посёлок-ферма-поле.
Дом Совета не вместил в себя всех желающих, и часть людей расположилась прямо на улице возле огромного динамика, транслировавшего все заседания наружу. Оглядев тех, кто расположился под прохладным февральским солнышком и убедившись, что Славика среди них нет, я бочком протиснулась в зал. На меня злобно зашипела одна из старушенций, но я ей неприятно даванула пальцами под рёбра так, что она охнула и замолчала.
Тем временем на сцену, на которой было выставлено несколько столов в качестве президиума, поднялись члены экспедиции и зал разразился бурными овациями. Я даже как-то на автомате поддержала всех и тоже захлопала, хотя обычно сдерживаю себя... я же не какая-нибудь эмоциональная дурочка.
Путешественники (интересно, а почему это они не взяли с собой ни одной женщины?) вежливо постояли, покивали и опустились на приготовленные для них кресла.
Уж что-что, а мебель в президиуме Совета была замечательная. Столы и стулья выпилены практически из цельных кусков красного дерева, окантовка отделана золотом и тончайшим бисером. Отец говорил, что эту мебель нашли на одном из венецианских мебельных заводов - она была уже приготовлена к отправке для какого-то европейского королевского дома, но по счастливому стечению обстоятельств теперь она украшает наш дом Совета.
Дядь Саша откашлялся и взял микрофон. В последние годы он был у нас бессменным ведущим всех подобных церемоний. Формально у посёлка конечно был староста, которого ежегодно меняли на всеобщих выборах, но неформально посёлком всегда сколько я себя помню, руководил Саша и ни один из старост не решался принять какое-либо значительное решение не посоветовавшись с ним.
Кроме старосты в посёлке формальных должностей в принципе ни у кого больше и не было. Однако на деле у нас был и министр обороны - тот самый лейтенант, спасший всех во время начала шахтёрской войны, и министр сельского хозяйства - китаец Лу Сюнь, и министр здравоохранения - саянский доктор и ещё много всяких "министров", как их все в шутку у нас называют.
Дядь Саша не стал развозить свою речь на полчаса, а просто поблагодарил всех за то, что собрались и передал слово бывшему космонавту Виктору, который был главным в экспедиции.
Я всё ждала, что дядь Виктор начнёт рассказывать про их приключения, о том, как их группа пробиралась по опустошённой Европе, боролась с трудностями и шахтёрами, но он разочаровал меня тем, что сразу начал говорить о результатах экспедиции.
- Мы нашли Европейский центр управления космическими полётами и смогли установить связь с орбитальной станцией, - сказал он и тут же был заглушен шквалом аплодисментов и радостным гулом.
- К сожалению, - продолжил он, - написанная нами программа по наблюдению за земной поверхностью оказалась не столь долговечна, как сама станция. Программа совершила полный цикл, обследовав всю земную поверхность, и остановила свою работу 15 лет тому назад. Запустить её с земли заново мы не смогли.
В зале после этого заявления раздался разноголосый расстроенный гул.
Виктор поднял руку вверх, прося собрание успокоиться и дослушать его.
- Тем не менее, собранные компьютером данные позволили обозначить на карте мира 7 мест, в которых сосредоточена жизнь на планете.
Тут Виктору пришлось повысить голос, чтобы хоть как-то перекричать усилившийся гомон.
- Конечно, это всё по состоянию на 15 лет тому назад, но я думаю, что места поселений за это время не изменились. Итак, самое близкое к нам поселение людей - город Москва. Я не готов сказать как там сумели выжить люди, учитывая что я собственными глазами видел ядерный взрыв практически на Красной площади. Но факт остаётся фактом, 15 лет назад там работала тепловая электростанция и снимок в инфракрасном свете показывает выделение тепла, характерное для людских поселений. Сразу оговорюсь, что ничего дополнительного про Москву я сказать не могу - возможно город наполнен мутантами, возможно теплоэлектростанция 10 лет работала в автоматическом режиме, чем чёрт не шутит. Пока пойду дальше. Второе крупное поселение имеется в районе Пхеньяна, очевидно это наши старые друзья. Два поселения расположены на восточном и западном побережье Северной Америки, одно в Боливии и одно в ЮАР. Вроде всё.
- Но вы говорили про семь поселений, - подал голос вредный старикашка Фань, - а перечислили только шесть.
- Седьмое - наше, - ответил Виктор.
В зале раздались редкие смешки и Фань рассержено запыхтел, но не сдался:
- Как я понимаю, вы сейчас приметесь агитировать народ за то, что мы должны отправиться в эту забытую богом радиоактивную Москву, чтобы искать там бог знает кого... Так вот, скажу сразу - я против! Мы едва выбрались из жесточайшего кризиса, сами чуть тут не передохли, а вы предлагаете новую афёру. Поселенцы осёдлый народ, мы не цыгане какие-нибудь, чтобы шляться по городам и весям. Мы должны остаться и защищать город от возможных опасностей, возникающих как со стороны природы, так и со стороны людей.
- Дорогой Фань, успокойтесь, - замахал на него руками Виктор, - я никого не собираюсь ни в чём убеждать. Более того, я согласен с вами, что не следует оставлять посёлок без защиты. Я лишь кратко доложил результаты нашего похода.
Тут из зала к микрофону вышел дядя Семён:
- Виктор может и не будет настаивать в необходимости организации похода в Москву. Буду настаивать я. Мы уже говорили об этой проблеме год назад и я не хочу повторять снова все доводы, которые представил тогда Александр. Ещё более я не хочу, чтобы мои внуки вырождались. Ты, Фань, конечно прав, что всем посёлком идти в поход это слишком большой риск. Поэтому в Москву пойду только я со своим сыном.
Сказав это, как отрезав, Семён ушёл с трибуны и сел на своё место. Зал возбуждённо зашумел. Честно говоря, многие из мужиков опасались, что именно ему придётся идти искать оставшихся в живых людей. Помню, отец высказывал моей маме опасение, когда ещё готовилась первая экспедиция, что вдруг его тоже заставят идти. Я тогда ему сказала, что с него толку в походе никакого не будет, поэтому его никак не возьмут и он немного успокоился.
На севшего на своё место Семёна тут же накинулась его жена - Жанна, которая начала что-то ему доказывать. Мне отсюда не было слышно что она говорит, но по жестам и мимике я догадалась, что она на Семёна ругается. Он лишь устало вздыхал и молчал, не пытаясь вступать в спор с женщиной.
- А что если там очередной тиран и вы приведёте его сюда? - выкрикнул Фань с места, снова не выходя на трибуну, - вы забыли, как через всю Евразию бегали от сумасшедшего корейского генерала? сейчас ещё московского приведёте!
- Такая опасность есть, - устало сказал Саша, - но если выбирать между вырождением нашего посёлка и переходом под юрисдикцию более сильной стороны, я бы выбрал второе.
- А как вы попадёте в Москву, - спросил Виктор, - там ведь радиация.
Мне показалось, что он специально перевёл разговор в конструктивное русло, чтобы никто не развивал тему о том, что посёлок могут захватить другие люди.
Семён поднялся и ответил с места.
- Будем смотреть по обстоятельствам. До окраины города можно добраться в противорадиационных костюмах, а там спуститься в метро.
Виктор не стал отвечать, лишь покачав головой. Уж он-то похоже, знал про радиацию побольше Семёна и видимо понимал дикость затеи. Даже я, владея вопросом лишь на уровне классного образования, понимала, что подобный костюм надолго не поможет. Дезактивации в городе явно никто не проводил и любая пыль, которую вдохнут Семён с сыном повлечёт тяжёлую и мучительную смерть.
Тем не менее, разговор уже перешёл в практическое русло. Встал Джош и спросил на чём они собираются добираться до Москвы, на что Семён лишь пожал плечами и добавил, что если бы не сгорел бортовой компьютер на китайском экспериментальном танке, то поехали бы на нём, а так придётся что-то выдумывать.
Мне вспомнилась странная машина, стоящая у въезда в посёлок - так вот что это оказывается за штука. Мы ещё спорили с пацанами, то-ли это какой-то сельхозтрактор, то-ли такая крутая тачка.
- А что его никак нельзя починить? - спросил Виктор.
Саша покачал головой:
- Нет, мы пробовали сделать в танке ручное управление, провозились с этим полгода и потерпели полное фиаско. Ремонтировать процессорную технику мы не в силах.
Вдруг все в зале притихли и к микрофону вышел Женька-кастрат. Человеком он был тихим, никогда ни с кем не заговаривал первым, и все были поражены тем, что он решил что-то сказать. Наверное так же люди восприняли бы если бы заговорил единственный в посёлке пёс - Дозор. Я поймала себя на мысли, что даже не помню какой у Женьки голос.
Впрочем, когда он заговорил, сразу вспомнила. Его гнусавая, срывающаяся на дискант речь совершенно не соответствовала виду старца с лицом, теряющимся в густой седой растительности.
Женя сказал:
- До катастрофы я работал в охранном отделе госбезопасности. В ту самую ночь было моё дежурство на спецпоезде, который представлял собой никому и никогда не требовавшуюся игрушку, стоявшую с незапамятных времён в метро-2, под Москвой и предназначавшейся для экстренной эвакуации главы государства...
Старик задумался, словно что-то вспоминая.
- ...Нам говорили, что единственным руководителем государства, который спускался в метро-2 был Иосиф Сталин - человек, который фактически его и построил. Нет, метро-2, конечно поддерживалось в прекрасном техническом состоянии, мы регулярно гоняли поезд туда-сюда, рельсы и всё остальное проходили технический осмотр, так что выглядело это правительственное метро ещё лучше, чем то, что для народа и служить в этом метро было даже довольно почётно для нас, ФСБшников. Почётно, но уж очень скучно. Ежегодная проверка Патрушева была, пожалуй, единственным развлечением, которое хоть как-то скрашивало моё ежедневное бдение на кресле, рядом с рычагом старта спецпоезда, готового в любую секунду с огромное скоростью сорваться и унестись прочь из Москвы...
Старик снова задумался, глаза его заслезились и он путано продолжил.
- ...Так вот, я работал в ночную смену когда произошла катастрофа. Под землёй этого не замечаешь, там всегда светло. Какая разница, ночь наверху или день. Когда я много лет назад только пришёл туда на работу, нас на станции сидело двое - машинист и дежурный. Потом численность ФСБ сократили и оставили только нас - троих машинистов, которые работали посменно. Когда кто-то из нас уходил в отпуск, то оставшиеся двое дежурили по 12 часов в сутки. Потом-то численность ФСБ восстановили, но мы так и остались втроём. Меня это не тяготило, обычно я читал книги или спал. Так было и в ту ночь. Я долго читал, но под утро уже не смог бороться со сном и меня сморило. Засыпая, я ожидал, что меня разбудит сменщик - мы с ним практиковали сон на дежурстве и не сдавали друг друга.
- Непонятные сомнения я почувствовал лишь когда проснулся слишком уж хорошо выспавшись. Часы лишь подтвердили мои сомнения - сменщик должен был уже часа 4 как прийти.
- Я добрёл до переговорного устройства на стене и попытался связаться со штабом, там молчали. Молчали там частенько, поэтому я не особенно удивился. Помню я тогда сильно расстроился. У меня на этот день было назначено свидание с девушкой, а этот мудила опаздывает... Хотя, какой там опаздывает. Если его нет 4 часа, то он как минимум заболел, на вездесущие пробки этого не спишешь.
- Эти мои мысли вдруг прервало сильное сотрясение земли - у меня даже ноги подогнулись в коленях, а в туалете лопнуло несколько кафельных плиток. Сразу после этого завыла сирена. Мои движения были отработаны многочисленными тренировками, я на бегу застегнул ширинку, вскочил в поезд и положил руку на рычаг, готовый рвануть с места как только охрана приведёт Главного. Так я простоял почти час. Руку уже свело судорогой от напряжения, а в голове билась одна единственная мысль: "Что случилось?". Я перебрал всех возможных противников и быстро отмёл вероятность ракетно-бомбового удара по Москве. Россия ни с кем настолько сильно не ссорилась... ну ссорилась, конечно, но не до состояния войны. Теракт такой силы в Москве тоже практически невозможен. Оставалась техногенная катастрофа. Пока я думал о том, что наверху могло рвануть с такой силой, раздался второй взрыв ещё сильнее предыдущего. Состав немного тряхнуло и я забеспокоился как бы не покорёжило рельсы.
- Буквально тут же прямо передо мной в конце платформы замигала ярко-красная надпись "радиационная опасность", это было последней каплей и я, руководствуясь скорее подсознанием, вдавил рычаг вперёд. Я нёсся на огромной скорости по туннелю и боялся лишь одного - что где-нибудь взрыв повредил рельсы и поезд сойдёт с них. Тем не менее, я не мог заставить себя снизить скорость. Мне хотелось как можно быстрее уехать из города, вырваться наружу возле Наро-Фоминска, на секретной базе ФСБ, на которой, как мне казалось поначалу меня ждут наши ребята, которые напоят чаем и успокоят, сказав что ничего страшного, это просто прорвало какую-нибудь плотину или идут какие-нибудь подземные работы. Впрочем, подъезжая к базе я понял, что едва ли меня встретят с распростёртыми объятьями. В конце концов, я совершил страшное по нашим меркам преступление - ушёл с поста номер восемь. Самовольное покидание постов из числа первых двух десятков официально каралось разжалованием, но муссировались неофициальные слухи, что на самом деле подобное преступление чревато расстрелом, особенно в случае военного положения.
- Я перетрухал. Даже хотел было ехать назад и начал притормаживать состав, однако вовремя сообразил, что делу этим уже не помочь - вся аппаратура уже зафиксировала моё бегство. Я медленно и с тяжёлым сердцем вывел поезд из-под земли в Нарофоминском ангаре, ожидая, что меня сейчас выведут из кабины машиниста под дулами автоматов, но меня никто не встретил.
- Как я приходил в себя, как скитался по России, как присоединился к группе шахтёров, которые нашли оставленный знак и напали на посёлок - это всё уже совершенно другие истории, не имеющие к делу никакого отношения.
- К чему я это всё говорю? К тому, что я иду с вами и помогу вам проникнуть в город через метро-2.
-5- Карик
Когда к микрофону вышел отец и заявил о том, что он идёт в Москву, да ещё и что берёт меня с собой, я был так обрадован и шокирован, что буквально впал в ступор. С ума сойти! Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Я стану героем. Таким героем, как Виктор и те, кто ходили с ним в экспедицию, а может быть даже таким героем, как отцы-основатели, проехавшие половину планеты для того, чтобы создать наш посёлок. Я слышал краем уха, как ругалась моя мама на то, что отец даже не посоветовался с ней и на то, как он может брать ребёнка (ну какой я нафиг ребёнок в 24 года?) с собой в такое опасное путешествие. Отец у нас глава семьи и я не сомневался, что мамке его переубедить не удастся - как он решил, так и будет.
Наконец я сбросил с себя оцепенение и постарался вслушаться в то, что говорил выступающий - мне не хотелось быть в походе обузой и я твёрдо пообещал себе усвоить как можно больше полезной информации. Однако успел я услышать только то, что оказывается у нас уже есть третий член команды. Причём немаловажный, поскольку знает местность в которую нам придётся идти, да ещё и знает нерадиоактивный проход в город. Вот уж повезло, так повезло.
- А вдруг отец оставит меня в посёлке, когда поймёт, что с ним в Москву пойдёт дядь Женя? - ужаснула меня мысль, но я постарался отогнать её, - нет, раз отец сказал, что меня берёт, то так тому и быть.
Тем временем на трибуну поднялся очередной оратор, в которой я признал дядь Серёжу, отца моего одноклассника Вячеслава.
Тот откашлялся и немного смущённо сказал:
- По интересному стечению обстоятельств, мы с моим старшим только вчера на рыбалке обсуждали вопрос о том, что неплохо было бы отыскать поселение подобное нашему и объединить людей и ресурсы. Ещё вчера это было неосуществимой мечтой, но теперь, данные с космической станции показывают, что мечты сбываются. Я думаю, что выражу общее мнение - своё и сына, сказав, что мы бы хотели присоединиться к поиску людей.
- Да уж, наша компания увеличивается, - подумалось мне, но оратор продолжил в другом ключе.
- Понимая, что наш поселок не может позволить себе такого расточительства, как отправление пятерых человек в одну экспедицию, мы с сыном отправимся не в Москву, а по морю - проверять остальные точки, обозначенные на карте Виктора.
Зал взорвался. Кто-то аплодировал, кто-то возмущённо кричал, но равнодушным не остался никто.
Дядь Саша поднял руку и шум понемногу стих.
Он дождался полной тишины, после чего негромко сказал:
- Я думаю, что наш посёлок вполне может себе позволить отправить в дальнюю экспедицию пять человек. При нынешних запасах не составит труда снабдить их провизией и топливом на год. Как мне кажется, затея здравая и она может и оказаться той спасительной соломинкой, которая поможет человечеству выжить.
- Да нет там никого, - крикнул Фань, - мы ведь радио постоянно слушаем! Полная тишина в эфире.
- Вы себе противоречите, - мягко сказал Саша, - сначала вы говорили, что там живут злобные захватчики, а теперь о том, что там никого нет.
В зал снова раздались смешки.
- Кроме того, - добавил Саша, - мы ведь радио тоже только слушаем. Мы ничего не передаём, не кричим на всю планету о том, что мы здесь. А не кричим мы потому, что боимся злобных захватчиков не меньше, чем вы, гражданин Фань. Чтобы познакомиться с соседями лучше не вывешивать большое объявление "приходите к нам" - так нас могут застать врасплох. Нет, лучше самим сходить и осторожно прощупать что они собой представляют.
У меня мелькнула мысль, что дядь Саша прекрасно знал о том, что мой отец и Сергей вызовутся идти в поход. Почему-то мне показалось всё это наше собрание хорошо поставленным и отрежессированным спектаклем. Я даже посмотрел по сторонам - может остальные тоже так думают? Но нет, все слушали открыв рот, некоторые даже внимали Сашиным речам с почтением в глазах, граничащим с благоговением.
- Тьфу, - сбросил я с себя наваждение, - понавыдумываю же всякой чуши.
-6- Олеся
Известие о том, что дядь Серёжа уезжает в экспедицию на год, а может и на гораздо дольше и забирает с собой своего сына - Славика повергло меня в шок. Я чуть не расплакалась, но вовремя спохватилась, что же я нюня какая-то, чтобы реветь непонятно из-за чего?
- Ну поплавают они годик и вернутся, - решила я пробираясь потихоньку к выходу.
Выбравшись из толпы на свежий воздух, я всё-таки не выдержала и разревелась. Хорошо ещё, что никто этого не увидел - практически весь посёлок, кроме военного дежурного и мелких детей, сейчас сидел внутри или рядом с домом Совета.
Тем не менее, я забилась в овраг, где меня никто не видел и там уже разрыдалась окончательно. Сегодня самый несчастный день в моей жизни!
- Дура я дура! - приговаривала я себе сквозь слёзы, - неужели я раньше не могла понять, что я люблю Славика? Почему я это лишь сейчас сообразила, когда боль предстоящей скорой разлуки полоснула по моему сердцу?
- Что же делать? Соберись! Я ведь не какая-то слабачка! Я всегда добиваюсь своей цели что-бы мне это не стоило. Если мне нужен Славик, то я получу его.
-7- Карик
После собрания я подошёл к отцу и путано, но искренне поблагодарил его.
Отец тоскливо посмотрел на меня и сказал:
- Ты хоть понимаешь, на что мы идём и чем это всё может кончится?
Я пожал плечами. Думать о плохом не хотелось, я воспринимал это как классное приключение. Конечно, Славику повезло ещё больше, они с отцом поплывут ещё дальше, хотя, с другой стороны, ну какая это радость плыть по морю - плывёшь и плывёшь, по нескольку дней не видя берега, а мы же проедем по суше тысячи километров. Это хоть и меньше, но гораздо сложнее и интереснее.
Отец моё молчание понял по-своему.
- Ты можешь отказаться от похода, - предложил он, - мы справимся с Женей вдвоём.
- Что ты, - испугался я, - это же мечта моей жизни и ты об этом прекрасно знаешь. Если ты меня не возьмёшь, я просто не представляю что я сделаю.
- Ладно, ладно, - успокаивающе похлопал меня отец по плечу, - смотри только мать не расстраивай, создай у неё впечатление будто мы собираемся на лёгкую увеселительную прогулку.
- Будет сделано, - козырнул я.
С отправкой экспедиции было решено не медлить. Заканчивался февраль и снег понемногу сходил с полей. Нам нужно было успеть за короткое лето обернуться до Москвы и обратно. По снегу мы ехать не сможем, поэтому нашей задачей было двигаться с ним, по самой границе его таяния.
Говорят, что до катастрофы погода была совсем другая. Да что там говорят, даже я ещё помню времена, когда зимой почти не было снега на этих широтах... а последние лет десять стабильно заваливает все дома почти по самую крышу на два-три месяца. Да и холодает заметно.
Помню в детстве мы часто ели виноград, из него делали сок, слабое вино, а теперь где виноград? Нет винограда. Весь вымерз.
Говорят, что Совет собирался осенью на тайное совещание, где обсуждался вопрос не переехать ли посёлку поближе к солнышку - на самый юг итальянского полуострова. Тайное-то оно тайное, но как можно сохранить что-то в секрете в нашем маленьком коллективе? Через пару дней уже весь посёлок знал о том что там обсуждалось и о том, что ни к какому решению пока не пришли, мол подождём ещё несколько лет, если совсем станет тяжко, тогда и поедем.
А ещё говорят, что новый ледниковый период наступает. Каждый год средняя температура понижается то на полградуса, а то и на целый градус. Если и дальше так пойдёт, то лет через 20-30 всем придётся уже в Африку куда-нибудь перебираться.
Впрочем, мнения у поселенцев расходятся - кто говорит, что похолодание уже остановилось, кто говорит, что последние годы холодает не так быстро как раньше, все сходятся лишь в одном - поживём здесь в посёлке столько, сколько возможно, а там и посмотрим по обстоятельствам.
Лишь моего отца, да ещё несколько человек не успокоил подобный пофигистический подход - они даже пытались рассчитать график возможного похолодания и составили несколько прогнозов - от оптимистичного до пессимистичного. Когда я глянул на пессимистичный, то у меня волосы на голове дыбом встали. Получалось, что даже я не смогу спокойно состариться в Новом Риме - в лучшем случае у нас оставалось лет 30 на то, чтобы переехать на юг, поскольку через это время поселок не будет успевать собрать даже один урожай, так как вегетационный период снизится всего до 100 дней.
Впрочем, дядь Сыч, который раньше был учёным-геологом все эти расчёты отца поднял на смех, сказав что прогнозировать в этой ситуации, не имея совершенно никаких данных о том, что происходит на планете и руководствуясь показаниями лишь одного термометра совершенно бессмысленно.
Отец обиделся и предложил Сычу разработать свою модель похолодания, на что тот лишь хмыкнул и сказал, что может никакого похолодания и не будет вовсе.
По его словам, основным фактором снижения температуры является резкое снижение выбросов углекислого газа в атмосферу. Все животные погибли и перестали дышать, испражняться, остановились заводы и фабрики, в результате в первые годы после катастрофы температура падала довольно резко, а теперь прошло много времени и стабильность восстановилась или же довольно скоро восстановится.
- Кроме того, - говорил Сыч, - ещё задолго до катастрофы учёные рассчитали, что если на полюсе средняя температура снизится на 10 градусов, то океанское тёплое течение Гольфстрим завернёт в средиземное море.
- Так что нас оно согреет, - резюмировал он со смехом.
Отец лишь качал головой на подобные заявления и называл Сыча неисправимым оптимистом.
В любом случае, мы понятия не имели какая сейчас может быть погода в Восточной Европе и в Москве. Но были у нас подозрения, что там возможно лета уже и не бывает вовсе и была довольно большая вероятность, что какую-то часть пути всё же придётся идти по снегу.
Исходя из этого, мы с отцом стали выбирать машину, которая смогла бы нас доставить до места и при этом не сломаться. Естественно варианты обычных внедорожников не рассматривались. Наверняка многие мосты посмывало и мы бы просто не смогли бы перебраться на другой берег.
Покатавшись на танке на воздушной подушке несколько часов вокруг посёлка мы тоже отбросили этот вариант. Мало того, что наши головы после него были как чугунные, а руки тряслись мелкой дрожью, так эта консервная банка столько горючки чифанила, что нам пришлось бы ей на хвост прицепить вагон топлива, да и то не факт, что хватило бы.
Хорошо было отцам-основателям, они когда сюда ехали, то могли практически на каждом перекрёстке заправиться. Сейчас же было всё сложнее - бензины-керосины давно выдохлись и мы в пути могли рассчитывать только на взятую с собой горючку. Нам предстояло проехать 2,5 тысячи километров до Москвы и ещё столько же обратно. Причём ладно бы, если просто проехать по нормальной дороге, мы ведь совершенно не представляли сколькилометровые крюки нам придётся сделать лишь для того, чтобы найти проезд.
Если бы мы ехали на обычном внедорожнике, то на такое расстояние нам бы вполне хватило полторы тонны горючки, а если ехать на танке на воздушной подушке, то топлива понадобится уже в десять раз больше.
Промаявшись несколько дней выбором, мы пришли к выводу, что придётся ехать на итальянских "Камиллах" - проходимых колёсных машинах, предназначенных для перевозки пехоты.
Лейтенант привёз 5 таких машин в посёлок ещё лет 20 тому назад и законсервировал их до лучших времён в одном из общих ангаров. Теперь же они нам ой как пригодились. Мы выбрали 2, которые выглядели поновее и втроём принялись за подготовку техники к походу.
Машина представляла собой 20-местный плавающий внедорожник с лёгкой бронёй. 2 места располагались в кабине, ещё 18 - в салоне, если его можно так назвать. Эти 18 мест мы сразу демонтировали, выкинув сидения и сложив на освободившееся место запасы всего того, что может нам понадобиться в длительном путешествии. А запасы были немаленькие... два дня к нам вереницей тянулся народ и нёс, нёс еду, одежду, инструменты - всё то, что по их мнению могло нам пригодиться в походе. Отец всё принимал с благодарностью и складывал под навес во дворе.
Впрочем, когда я скептически спросил его неужели он действительно собирается всё это брать с собой, он усмехнулся, подозвал маму и поручил ей раздать всё это добро обратно сразу после нашего отъезда.
Мама молча кивнула, а потом воспользовалась этой возможностью, чтобы снова попытаться отговорить меня и отца от этой затеи. К счастью отец был непреклонен.
Когда места под навесом во дворе уже почти не осталось, мы начали укладывать провиант, приборы, одежду и прочие нужные вещи в ящики и укладывать их в "Камиллы". Оказалось, что годовое пропитание для трёх человек занимает не так уж много места, - машины оказались полупустые даже после того, как мы уложили туда полуторный запас всего, что нам может понадобиться.
Я бы с радостью отправился в поход прямо в тот же день, но пришлось ждать ещё два дня до тех пор, пока наша небольшая нефтеперегонная установка сделала достаточно для нашего похода топлива. Было решено, что наша экспедиция выезжает раньше, чем дядь Серёжина и дизтопливо мы берём первыми, поскольку им-то безразлично когда отплывать - океан-то он льдом не покроется, а вот нас время поджимает - снег уже растаял и земля начинает кваситься, скоро дороги поползут в стороны под тяжёлой техникой.
-8- Олеся
После того, как я решила, что Славик будет мой я немного успокоилась. В конце концов, свои решения я всегда довожу до свершения. Вопрос только как это сделать?
Я провела бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок и придумывая планы один коварнее другого как завоевать Славика. Чего только не было в этих планах - и различные виды обольщения, и подстраивание несчастно-счастливых случаев, типа пойти с ним гулять и подвернуть ногу, а потом поцеловать когда он меня возьмёт на руки, чтобы отнести в посёлок... не знаю, всё это казалось таким глупым. Так ничего толком не решив, я заснула.
Утром, опухшая и невыспавшаяся, я, конечно же, по закону подлости сразу попалась Славику на глаза. Прошмыгнуть мимо незамеченной не удалось, и я обернулась на его окрик, стараясь глядеть в землю, чтобы он не заметил моих красных зарёванных глаз.
Но он если и заметил, то не подал вида, лишь спросил в своей извечной манере поселкового весельчака:
- Олеська, привет, поможешь нам собраться в большое плавание?
- Помогу, чего уж, - вздохнула я, - только что с меня проку.
- Как это что проку, - возмутился Славик, - антибиотиками обеспечь! Причём желательно чтобы и на нас хватило и на тех людей, кого мы можем встретить, вдруг они не могут их синтезировать.
- Антибиотики не синтезируют, а выращивают, - вздохнула я и покорно добавила: - хорошо, сейчас сделаем с девчонками.
Производством антибиотиков в посёлке занимались три девчонки, и последние три года я была среди них главной. Нет, девчонки тоже молодцы, просто у меня было больше опыта.