Кадырбаев Рустем Владимирович : другие произведения.

Легенда Октады

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Захватывающее путешествие в земли Октады. Зло все еще не дремлет, но получится ли захватить мир людей и добраться до магических артефактов? Покажет время и знакомые герои, в которых порой узнаешь и себя.

   Лот Берок был потомственным пастухом. Всю свою жизнь он помнил как его отец и дед занимались выпасом скота. Здесь, на лугах, была очень сочная кормовая трава, которая из-за близости моря и обильной влаги, яркого теплого, но не палящего солнца, вставала густым ковром дважды в год, а все оставшееся время не жухла и не высыхала, как это было в других местах. Скот был на подножном корму весь год и, наверное, поэтому отличался крупными знатными габаритами и невероятными удоями, а получаемое молоко было густым, как сметана и сытным, как полноценная еда, состоящая не менее чем из трех блюд. Так что это небольшое королевство уже долгие годы славилось своими мастерами-скотоводами, великолепными сырами, которые продавались во все ближайшие государства, а рецепты их изготовления уходили корнями в древние века и передавались по наследству, чем местные сыроделы очень дорожили .
   Лот Берок очень гордился своим происхождением и, всегда, с уважением говаривал о замечательной гильдии сельских животноводов. Но маленький червячок зависти периодически очень сильно глодал его самолюбие. Потомственные пастухи всю жизнь пасли чужой скот. Они никогда не голодали, не испытывали особых недостатков, так как их семьи не отличались особой привередливостью, но мечты о собственных парнокопытных и крупнорогатых всегда витали в их помыслах, поэтому нельзя сказать, чтобы Берок был каким-то особенным. В свои 42 года он уже давно обзавёлся семьёй. Имел очень хозяйственную и заботливую жену из соседней деревни и трёх ребятишек: двух очаровательных дочерей десяти и двенадцати лет, а так же пузатого, роскошного карапуза - сына четырёх лет отроду, который так же, как и он, Берок, должен был стать обыкновенным пастухом. И, вот однажды, ему представился случай подняться на одну ступень выше в незамысловатой иерархической лестнице крестьян. Во время проливного дождя, быстро согнанный скот обычно прятали под крышами загонов, но в это ненастье пастухи не досчитались четырех молодых тёлочек. Возможно, они погибли при разливе реки Донды, которая несла свои воды в Аротское море и была в такие моменты непредсказуемо опасной. Река протекала недалеко от деревни. Возможно, они стали жертвами стаи волков, которая, именно во время ненастья спускалась с гор и совершала свои жестокие и кровавые набеги на стада, что было менее вероятным. Поиски пропавших животных оказались бесполезными. Через несколько дней, после сожалеющих разговоров, в селе практически забыли о происшествии. Только хозяева горевали очень долго, вспоминая своих рогатых кормилиц. И вот, в один воскресный день, Лот Берок отправился в лес, чтобы запастись шишками для растопки. Он шёл в глухое место, где их было великое множество и не требовалось особой сноровки, чтобы набрать пару-другую мешков. И каково же было его удивление, когда в густой траве на опушке леса он увидел всех четырёх тёлочек в добром здравии и нагулявших толстенные бока. Берок, бросив мешки, погнал пропавших животных в деревню, сначала рассчитывая на горячую благодарность своих односельчан. Но чем реже становились стволы деревьев, тем больше и больше его охватывало незнакомое чувство сомнения. Вскоре его сознание стало сопротивляться человеческому долгу, увязнув, как муха в меде. В давнем своем еще неясном желании, он остановился: "Почему я не могу воспользоваться таким случаем? Это же судьба ! Не ради себя, ради детей своих..." Искушение было слишком велико, а человеческая натура слишком слаба и искушение победило. Погнав животных в обратную сторону, уже на границу с другим королевством - Намитрией, он продал их большим любителям говядины маврам за приличную по его меркам сумму. Вернувшись в деревню, сам не свой, он рассказал селянам о том, что на берегу Донды он нашел утопленника - купца из Золотой Порты, которые часто спускались на своих кораблях по реке к морю. В деревне ахали и немного завидовали неожиданному богатству, свалившемуся на голову Берока. А он, не теряя времени даром, на имеющиеся деньги выгодно купил десяток коз и двух телочек и быстро превратился в поставщика молока на местную сыроварню. Довольно быстро он отстроил новый дом, приоделся, и его лицо засветилось благополучием, и хмурился теперь Берок только тогда, когда по дороге ему приходилось встречаться с хозяевами пропавших телочек. Нельзя сказать, что при этом изменился его характер, нет, этого не произошло, но что-то надломилось в нём, и может быть это был тот стержень человеческой порядочности, который недоступен обычному визуальному восприятию.
   Загнав свое стадо в тёплый и сухой коровник, Берок, как обычно, уселся на маленькую скамеечку в своем саду. Он набил терпким табаком свою трубку и, несколько раз затянувшись, выпустил ровное колечко табачного дыма, которое тут же стало подниматься вверх к тёмно-синему, почти чёрному небу и, сверкающим в немыслимой дали, ярким звёздам. Берок от наступившего блаженства впал в секундное состояние прострации и даже, как сосунок-теленок, пустил пузыри. Ровный гул и колебание земли под ногами заставили его очнуться: "Что такое?" Он встал и стал вглядываться в спускающиеся сумерки. Где-то посреди деревьев, он заметил сильное колебание кустарников чёрной смородины и чертополоха, который он уже давно собирался выдрать с корнем и вышвырнуть в лог, но все как-то не доходили руки. Берок, притягиваемый непонятной силой, быстро преодолел половину расстояния и оказался в самом центре своего сада. В ту же секунду ослепительно яркая вспышка огня заставила его резко отвернуться и закрыть глаза ладонью. Когда он повернулся, то не поверил своим глазам. Между кустами смородины в земле была неправильной формы зияющая трещина, довольно больших размеров; в нее запросто могла бы поместиться взрослая корова. Она была очень глубокой, с невообразимо глубокого дна вверх поднимались огненные языки пламени желто-оранжевого цвета, отблески которого освещали всю половину сада, и поднимался желтый и очень едкий дым. Над ней, не имея никакой опоры, прямо в воздухе висел человек, закутанный с ног до головы в толстый шерстяной плащ. Берок от удивления выронил изо рта трубку и застыл, онемев. Края трещины неожиданно быстро сомкнулись, пламя исчезло под землей, а дым быстро улетучился вертикально вверх. Зависший в воздухе человек медленно опустился. Берок стоял, что говориться ни жив, ни мертв. Человек сделал по направлению к нему два шага и остановился, видимо изучая крестьянина, затем немного откинул капюшон назад, не открывая лица.
   -Понравилось? - довольно приятным голосом спросил он. Берок встал на четвереньки, его замутило, естественно, больше от страха, язык одеревенел во рту, в горле пересохло. Незнакомец подошел к нему вплотную.
   -Пора возвращать долги, мой дорогой, - опять как можно ласковей произнес он и дотронулся рукой до головы Берока. Тот застыл каменным изваянием, а затем от его тела стали отлетать мелкие синеватые искры, при этом все контуры как бы растворились в воздухе. Резкая боль в теле разорвала каждую клеточку его крепкого организма. Раздался хлопок, в небо потянулся синий дымок узенькой тонкой полоской. Незнакомец беззвучно захохотал, откинув голову назад, а затем усадил себе на плечо крупного черного ворона с блестящими пуговками-глазками и отсвечивающим в лунном свете вороненым клювом.
   -Теперь ты - мои глаза, так послужи мне! - и он подкинул птицу высоко вверх. Ворон часто захлопал крыльями и, сделав широкий круг над селом, исчез в темноте...
   
  ***
   Он позвал меня на рассвете, когда причудливые остроконечные пики горных отрогов ещё были наполовину скрыты сыростью и стелющимся по их склонам туманом, закрывающим их как шапкой, внизу скопился прогретый за день воздух, вызывая духоту. Небо только начинало вызревать, приобретая свой естественный цвет. Начинался восход, который нужно встречать хотя бы один раз в году, для того чтобы получить необходимый для полноценной жизни небесный запас энергии. Лучи, восходящего источника жизни, высветили на небосклоне три небольших облака, придав им золотистый оттенок, а проносящиеся в атмосфере в хаотичном порядке ветра, расставили их по углам равнобедренного небесного треугольника. Ёжась от утренней прохлады, я поднялся по вырубленной в скале лестнице и очутился в его келье. Несколько огарков толстенных коричневых стеариновых свечей медленно догорали в своих плошках, начиная чадить. Он, как и раньше, сидел ко мне спиной, за невысоким покатым столом, а скрип пера настоятельно утверждал, что он пишет.
   -Заметил ли ты что-нибудь особенное за эти два дня? - откладывая перо в сторону, спросил он.
   -Облака, - сразу же ответил я. Он удовлетворенно кивнул и поднялся из-за стола, на котором в беспорядке лежали старинные манускрипты и толстенная книга с летописью, её я узнал сразу. Он подошёл к окну, на подоконнике которого стоял чугунный прибор напоминавший астролябию, положил на него руку и нежно провёл по её выгнутой поверхности.
   -Облака - это только сегодня утром, - продолжил я: - Вчера вечером отсвечивал зеленым цветом Дорийский камень и звезды в созвездии Волопаса изменили своё положение...
   -Это знак, - понял я. Он сильно волновался, такого за ним практически никогда не наблюдалось - слегка подергивались края век его глаз. Пройдя по комнате, он погасил все свечи. В келье стало намного темней. Он поманил меня рукой, сам же взял со стола длинный свиток ангирийского манускрипта и вновь подошёл к окну.
   -О сочетании этих примет здесь и сказано, - тяжелый вздох вырвался из его груди: - Я очень давно жду ... и готовлюсь к этому. Читай же!
   Я встал, повернувшись к окну, чтобы ещё неяркий утренний свет осветил строчки манускрипта. "Да и придёт зло на Землю обетованную в очередной раз, когда в небе звезды встанут в прямую линию, зеленой злобой расцветёт Дорийский камень, а утренние облака на безоблачном небе превратятся в угольник. Захочет зло победить и захватить мир земной ни посредством битвы открытой, а захватив разумом, используя слабости человеческие и страсти людские. Тогда и должны сойтись добро и зло в битве смертельной за род человеческий, ибо зло порождает зло, а добро порождает истину..."
   Я оторвался от чтения и посмотрел на него. Он приблизился ко мне и посмотрел в глаза долгим проницательным взглядом, будто постигая все глубины моего сознания. "Не хочу превращаться !" - и с чудовищным сопротивлением я представил себе прочную в щербинках каменную стену. Тяжесть в голове постепенно стала отступать, созданный мной мысленный блок сыграл свою роль.
   - Хорошо, - похвалил меня он: - Ты научился сопротивляться даже мне. Помнишь, я рассказывал тебе о жизни Октады? Мыслю я, что именно он станет камнем преткновения в очередном споре сил добра и зла. "Да, - мысленно ответил я: - Его разделили на две части, чтобы никто не смог воспользоваться его магической силой, так как он может воздействовать на человеческий разум и лишить любого силы воли, подчинив себе. Было ещё какое-то необходимое условие для того, чтобы он вновь мог обрести свои волшебные свойства. Ах, да! Получить его части нужно по добровольному согласию хранителей, иначе он может погубить нерадивого претендента. Но жезл был создан ведь не для этого?"
   "Конечно же, нет, - он сел на свой стул, опять тяжело вздохнув: - Его создали основоположники нашего ордена, чтобы общаться с людьми на расстоянии, передавая свою мудрость и знания. Но, к большому сожалению, людям он не принес счастья, а кроме того, кое-кто возжелал использовать его совсем для других целей. Вот именно тогда советом ордена, после долгих споров, решено было его разделить на две части и оставить на хранение в разных королевствах, определив его хранителей среди людей, которые никогда бы не смогли им воспользоваться самостоятельно, это во-первых, а во-вторых, лишив тем самым возможности воспользоваться жезлом кого-то из самих магов, ибо соблазн обладания им был очень велик."
   "А нельзя было его просто уничтожить? - спросил я опять, не открывая рта, мысленно адресуя вопрос ему. "Разве можно уничтожить Солнце?" - был мне ответ.
   - Теперь о другом. Согласно предсказаниям дорийцев тернистый путь победы над злом должен пройти простой человек, житель одной из стран восьми королевств. Кто он никто не знает. Но на протяжении всех этих лет я готовил людей, молодых, одаренных, талантливых, пытаясь внести свою лепту в торжество добра над злом. Я пытался передать им частицу той мудрости, что завещали нам маги, ибо чувствовал, что им, возможно, придется столкнуться с силой доселе невиданной. Ты у меня - тринадцатый. И мне приходится только сожалеть, что у нас было так мало времени. Но дождался своего часа только ты.
   "Боже мой! Все эти двести или триста лет он готовил одного за другим тринадцать человек, не зная, является ли один из них избранником в предстоящей борьбе со злом, обучая его великой мудрости и азам волшебства, ожидая знака свыше, живя в этом вечном ожидании и испытывая угрызения совести - а вдруг, это не тот". Я впервые посмотрел на него по-другому. Передо мной сидел дряхлый старик с пылающим взглядом и уставшим лицом, каждый день, терзающий себя одним и тем же вопросом: "Правильно ли я поступаю?"
   - А теперь ответь мне, готов ли и ты выполнить свой долг?- с некоторым пафосом спросил он: - Ибо я свой долг выполнил.
   - Ради этого я потратил десять лучших лет своей жизни, - спокойно ответил я, и почти физически почувствовал, как невидимый груз переместился по воздуху размытой тенью от него ко мне и окутал мои плечи. Он вздохнул с облегчением.
   - Я выполнил свою миссию. Теперь тебе стоит полагаться только на себя. Орден безусловно будет внимательно следить за твоими действиями, но помощь его возможна только в пространствах охваченных силой мысли ордена. Этого, конечно, не достаточно. Тебе придется пользоваться услугами друзей, но помни, что человеческий разум непредсказуем и слаб; для него изобретены миллионы соблазнов и искушений и не все могут их преодолеть, даже ты, мой лучший ученик!
   "Потому что, не смотря ни на что - я тоже человек," - договорил я мысленно.
  "Да," - ответил он спокойно, а вслух добавил:
   - Я уже распорядился - корабль ждёт тебя на рейде. С собой ты возьмешь только то, чем сам научился пользоваться, а самое главное - постиг, смыл их применения. И помни: самый короткий путь к истине - самый длинный путь, и только сильный духовно и любящий сердцем, сможет его пройти достойно. Кроме этого, ты когда-то был одним из лучших фехтовальщиков всех восьми королевств - я верну тебе твое умение и навыки.
   В келью мне принесли цивильную одежду. А когда я побрился и, облачился в неё, меня уже вряд ли бы смогли отличить от дворянина средней руки. В свой дорожный саквояж я вложил три склянки с волшебными эликсирами, предварительно проложив их целой пачкой носовых платков, дабы не разбить и не потерять ни капли драгоценной жидкости. Отец-казначей отсчитал мне в два кошелька по сто золотых, проверив одну из монет на зуб, при этом усмехнулся:
   - Человек проверяет золото, а золото - человека.
   Взяв в руку шпагу, я выдвинул её из ножен и с любопытством посмотрел на лезвие. По-правде говоря, даже, не думал, что придется ее когда-то снова обнажить. Боевой стилет сунул в ботфорт.
   Едва я вступил на палубу корабля, тут же подняли все паруса. Соленый морской ветер их раздул, превратив в неестественные суконные полусферы. Загудели в воздухе натянутые просмоленные веревки и прочий такелаж, заскрипели прочные деревянные рули. Даже форштевень приподнялся кверху, придавая судну более обтекаемую форму и корабль, заелозив по волнам, сначала весь вытянулся, как гончая, а затем сорвался с места и рассекая белые буруны волн, устремился вперед - туда, где уже Солнце показало половину своего венценосного тела. Я повернулся к берегу и стал внимательно разглядывать остроконечный пик башни, в которой провел все эти годы. Маленькими черненькими оспинками на ее теле угадывались узкие окна, на какое-то мгновенье в одном из них мелькнуло белое пятнышко. Мне очень хотелось, чтобы это был он - седовласый, мудрый, жестокий и родной, тихонько стоящий у окна, с большой надеждой взирающий на удаляющийся корабль, доверивший мне дело всей своей жизни.
   Корабль носил название "Апостол", восемь лет назад он был построен на фримийских судоверфях и все это время, отличаясь быстротой хода и повышенной плавучестью, использовался для доставки скоропортящихся грузов и срочной почты. Сделанный из прочных пород фримийского бука, даже после штормов и разлагающего действия морской соли, его только дважды ставили в док и то, только для того, чтобы ободрать днище от разного рода морских паразитов, насмерть въедающихся в обычную древесину, и просмолить корпус ниже ватерлинии. Все это время на судне командовал один человек - капитан Дод Брэмэн, довольно молодой моряк для капитанской должности, но справляющийся со своими обязанностями настолько превосходно, что его стали переманивать на другие суда, но Брэмэну полюбился "Апостол", и с него он уходить не собирался. А кроме того, тридцативосьмилетний капитан, заросший рыжей бородой и, практически никогда не снимающий с головы "голландку", очень любил море и жизни без него себе не представлял. На все остальные случаи жизни Брэмэн говорил одну крылатую фразу, услышанную им много лет назад в таверне Золотой Порты: "Море разъединяет страны, соединяя их" и был этому смыслу несказанно рад. Видимо, по-своему он был прав.
   Матрос Дастин Бок, сидя в бочке, закрепленной у самой верхушки грот-мачты, лодку заметил первым. Он, как положено, громко засвистел в свой пронзительный свисток, а уже потом, когда на палубу высыпались все обитатели корабля, зычным баритоном сообщил о своей находке.
   Капитан, заслонив глаза кистью руки, от ярких солнечных лучей, зорко разглядывал неожиданно появившуюся лодку.
   - До берега миль двадцать пять, - сообщил он мне: - Для рыбаков далековато. "Что он там видит?" - удивился я. В глазах играли солнечные блики, отсвечивающие от мелкой волны пронзительно изумрудно-лазоревого цвета. Но Брэмэн четко отдал отрывистые приказы и корабль тут же сменил курс, перевалившись на правый бок.
   - Хоть ваш старик и дал мне указания - не встревать ни в какие дела, но закон моря суров. Мы должны оказать помощь! Грот-парус вниз!
   Корабль, потеряв основной двигатель в виде четырехугольного паруса, сразу же сбавил ход и продолжал плыть вперед, скорее всего уже по инерции. Теперь заметно стала ощущаться качка и подбрасывание на волнах, которая практически не чувствовалась при его движении. Свободные от несения вахты матросы сгрудились на носу корабля, пытаясь как-то разглядеть причину вынужденной смены курса. Вскоре все смогли увидеть небольшую лодочку, раскачивающуюся на волнах. Скорее всего, она была рыбацкой, так как с ее кормы свешивалась и бултыхалась в морской пене разорванная пеньковая сеть. Весел видно не было, а в тех местах, где обычно имеются гнезда для уключин, доска была выворочена, а мелкие занозы торчали в разные стороны, напоминая собой остроконечные лепестки садовых астр. Всех, безусловно, теперь интересовало содержимое сети. И вот, когда корабль поравнялся с ней - среди рыбьих тушек в серебристой чешуе все разглядели скрюченное голое тело человека.
   -Шлюпку на воду! - крикнул Брэмэн, другим жестом он расставил по бортам два десятка матросов с арбалетами наготове: - Не хватало ещё "купиться" на трюк морских разбойников. Я уже понимал, что таких совпадений в природе не может быть и внутренне начинал готовиться к любым возможным неожиданностям. Лодку пришвартовали к левому борту корабля и человека быстро на руках подняли на палубу. Это был пожилой мужчина с изможденным лицом и крепкими мозолистыми руками рыбака. Брэмэн не смог услышать ухом сердцебиения в его груди, тогда он быстро поднес свой кортик к его губам. Лезвие покрылось испариной.
   - В каюту его, он жив!
   Несчастного быстро подняли и быстро поволокли в капитанскую каюту, огибая бочки с водой и связки каната. И в эту минуту мне показалось, как он открыл левый глаз и, видя меня, кажется даже, подмигнул. "Что за чертовщина!" - выругался я про себя, чувствуя легкий омерзительный холодок по спине. Тогда я сделал несколько шагов по направлению к нему и тщательно всмотрелся в его лицо - глаза несчастного были плотно закрыты, даже веки не подрагивали. "Начинаю нервничать - это плохо!" - отчитал я самого себя. По приказу капитана, паруса были вновь развернуты и укреплены на реях, подхватив порыв попутного ветра, мы вновь устремились на восток, но смутное предчувствие уже не покидало меня. Склянки пробили шесть, когда Брэмэн сам подошёл ко мне и, взяв под руку, отвёл в сторону.
   - Сударь, нехорошее предчувствие одолевает меня с самого утра. Я честный моряк, и никогда не ввязывался ни в какие козни. Этот необычный факт, лодка с рыбаком...
   - Вас что-то смущает? - я понял его озабоченность.
   - Честно говоря - да! Со слов рыбака, его болтает по морю дня три. Здесь все ничего, он из Порты, ловил макрель практически у самого берега, попал в шторм, и его лодку унесло в открытое море попутным шквалом, трое суток не пил, не ел - дошёл одним словом. Но я обратил внимание, что рыба, которая валялась у него будто только что из сетей, даже не протухла! Не знаю, зачем я вам про это все говорю?!
   - Он пришёл в себя? - поинтересовался я вновь. Капитан кивнул и зло сплюнул за борт: - Говорили мне - не связываться со Стариком! Против вас-то я лично ничего не имею, но все это попахивает чертовщиной. К рыбаку я приставил охрану - мало ли что. Я удвоил наблюдение за морем, хотя нашу "ласточку" в море не догонит ни один корсар.
   - Когда мы будем в Порте? - солнце уже стояло в зените и имело апельсиново-желтый цвет, я зажмурился, подставляя лицо его теплому приятному свету.
   - Утром будем, а что? - встревожился капитан.
   - Да нет, ничего. Дай-то бог!
   Брэмэн опять подозрительно посмотрел на меня, провёл рукой по своей окладистой пушистой бороде:
   - Вы что-то знаете?
   - Нет, но чувствую какую-то опасность, - капитан даже обрадовался моим словам, он одернул полы своей куртки и обнажил свои крупные зубы в добродушной улыбке.
   - Вот-вот, и у меня так же, - с некоторым облегчением сказал он.
   Затем быстро, и, почти не держась за поручни, поднялся на капитанский мостик и что-то сказал рулевому, я же пошёл вдоль левого борта от носа к корме. В прозрачной воде замелькали темные, почти чёрные спины дельфинов, вся их стайка соревновалась в быстроте передвижения с "Апостолом" и им это удавалось. Они плыли параллельно с большой скоростью, периодически высовывая головы и хватая воздух со свистом своим дыхательным отверстием в голове.
   Невольно залюбовавшись грациозностью тел морских животных, я даже отвлекся от неприятного предчувствия. День на "Апостоле" прошёл быстро и когда наступили сумерки, попутный ветер усилился; по приказу капитана были подняты дополнительные боковые буера, и он пообещал мне, что корабль прибудет в столицу Золотой Порты Дабу-Де ещё до рассвета, ибо теперь никаких остановок не будет. С этими новостями я вошёл в свою маленькую каюту под капитанским мостиком и рулевым и, по-свински, не раздеваясь, завалился на прибитую к половым доскам деревянную кровать. Равномерные покачивания, в такт движения волн, меня быстро убаюкали и, сомкнув веки, я быстро забылся во сне.
   Разбудил меня непонятный шорох наверху, затем удар какого-то предмета об пол, потом все стихло. Заснуть я уже не мог. Сев на кровати, я стал пробуждаться ото сна. Кругом было темно, даже на расстоянии вытянутой руки не было видно ничего, кроме этого, душный и влажный морской воздух заставил меня вспотеть и, мне поневоле, пришлось скинуть рубашку и обтереться полотенцем. Не одеваясь, я вышел наружу, чтобы подышать свежим морским воздухом. На форштевне, грот-мачте и корме горели сигнальные фонари, отмечающие габариты судна. Куда не посмотри - кромешная тьма. Звезды заволокло облаками и их мерцание не пробивалось из-за туч и, если бы не белые пенные буруны, поднимающиеся по бортам корабля и с шумом низвергающиеся в стороны, можно было бы представить себя в абсолютно закрытом помещении и темноте. Глаза постепенно привыкли, и я стал различать отдельные предметы на палубе.
   - Не спиться? - участливо спросил меня из-за спины голос Брэмэна. В темноте ярко-красный огненной точкой вспыхнул тлеющий табак в его трубке.
   - Да, очень душно.
   - Давайте поднимемся наверх, освежимся, а заодно проверим этого идиота - Колби! Крутит руль как старая камбала, - при этих его словах я обратил внимание, что судно хоть и не сбавило ход, но держится на воде менее устойчиво. Мы поднялись по крутым ступеням наверх.
   - Куда он делся?! Колби!! Идиот! Чтоб ты провалился!
   Я разглядел в темноте огромный колесообразный руль, из баранки которого в четыре стороны торчали дополнительные рычаги для удобства его вращения. Рулевого нигде не было.
   - Не смыло же его за борт! Ко мне!! - уже во всю силу своих легких, рявкнул капитан. На палубе зажгли несколько факелов и, их дрожащие на ветру огни стали быстро приближаться. Двое матросов очень скоро оказались рядом с нами.
   - Свети сюда! - капитан ткнул рукой в чернеющее на досках пятно. Свет факела высветил аккуратной формы лужицу буровато-красной жидкости, стекающей за борт. - Святая дева Мария! - перекрестился один из матросов. "Это кровь, " - понял я. Брэмэн макнул в нее палец и поднес к факелу.
   - Прости меня, старина Колби, - тихо произнес он. - Кровь совсем свежая, но около получаса мы плывем неизвестно куда. Мы сбились с курса... - он перехватил штурвал и , что есть силы резко вывернул его влево, не понятно каким-то образом ориентируясь в темноте.
   - Сударь, - обратился он ко мне: - Вы не должны обижаться, но я вас заключу под арест. Временно, конечно, до выяснения всех обстоятельств.
   Мне оставалось только подчиниться, так как на месте капитана я поступил бы точно так же, в силу того, что на судне было только двое посторонних членов команды: я и спасенный накануне фригийский рыбак, но последний был в полубессознательном состоянии, а я "шлялся" недалеко от места происшествия. Он еще поступил со мной деликатно и мягко. Я зашел в свою каюту и услышал, как за мной дверь замкнули на засов. "Ситуация, - подумал я, нащупав в темноте свой узел, извлек из него сухую рубашку, в которую тут же переоделся. Затем сел на кровать, стал разглядывать в темноте маленькое сферической формы окно, выходившее на корму, в него можно было просунуть лишь две сложенных вместе руки. По всему кораблю сновали взад-вперед матросы с факелами, их отсветы были видны через дверную щель. "Опять что-то не так", - понял я, когда свет приблизился. Вновь заскрипел засов, дверь распахнулась. Снаружи стоял Брэмэн, он морщил своей лоб:
   - Выходите, сударь, я снимаю с вас подозрения. Наш рыбачок, будь он не ладен, исчез, а его охрана перерезана как свиньи в загоне.
  "Значит, я не ошибся, - понял я: "Он появился только для того, чтобы убедиться, что на корабле нахожусь я, после чего он сменил его курс. Зачем?"
   - Капитан, на много ли мы отошли от первоначального курса?
   Тот нажал плечами, освобождая мне дверь, я, с удовольствием, вышел из своего душного помещения.
   - Мы уже на правильном курсе, а так... мили на четыре-пять. А что?
   Я промолчал, он подал мне куртку:
   - Оденьтесь, под утро стало прохладней, и появился легкий туман.
   И в это самое время на всем ходу корабль налетел своим приземистым днищем на коралловый риф, который неожиданно вырос на пути, исходя из самой глубины. Известковый остров не выдержал силы удара и надломился поперек, но не раскололся полностью, а покачавшись, остался на месте, только мелкое крошево под своей силой тяжести, замутив воду вокруг, стало медленно опускаться на дно. И "Апостол" пробитый в днище, остановился, как пришпиленный булавкой мотылек. От сильного удара треснула тяжелая грот-мачта, а раздутые ветром паруса рывком в сторону, вырвали ее с места. И деревянная конструкция, разрывая крепкие пеньковые веревки и, тараня все на своем пути, рухнула на палубу, снеся капитанский мостик вместе со штурвалом. Выбитые из рук факела запалили парусину как солому, огонь быстро стал пожирать материал, но его быстро залили забортной водой.
   - Быстро в трюм! - во всю мощь своих легких крикнул Брэмэн. Матросы, оставшиеся в живых, к их чести, не запаниковали, а стали действовать слаженно и довольно расторопно, как умелая сплоченная команда. Я быстро пролез в свою искореженную каюту и нашел свой саквояж.
   - Кэп, воды в трюме не много. Самое главное она не прибывает, - быстро отчеканил кто-то в темноте. Матросы быстро обрубили, оставшиеся целыми веревки и столкнули мачту в воду. Раненных начали перевязывать, погибших тут же оттащили на нос и прикрыли остатками парусины. Начинало светать, черный мрак ночи превратился в сероватую пелену рассвета.
   - Смотрите! - закричал, чудом оставшийся в живых Дастин Бок, показывая рукой куда-то вперед. Впереди корабля, шумно вспенивая воду на расстоянии нескольких десятков метров, из морской пучины показались неровные очертания каменистой площадки, которая все выше и выше поднималась из воды, источая тучи брызг. Потоки воды стекали широкими рукавами с нее вниз и закручивались в маленькие водовороты. Морские глыбы по краям площадки торчали точно зубцы крепостной стены.
   - Санта Мария!! - Брэмэн перекрестился и приложил два пальца к губам. Ошеломленные увиденным катаклизмом, люди замерли, как загипнотизированные. Остовом внезапно появившегося острова был гигантский буроватый от водорослей коралловый стержень. Площадка замерла на уровне корабельной палубы, по размерам и форме напоминая "Апостол". Первым очнулся капитан и, чувствуя неестественность происходящего, крикнул:
   - Что встали как бараны на заклание! К оружию!
   Но матросы, зачарованные невиданные зрелищем, стояли без движения. И тут на площадке, выросшей их морских недр острова, появился человек. Он возник в его центре, как будто по крупицам материализуясь из воздуха, тумана и брызг соленой воды. В предрассветной мгле его не было четко видно, только фигура, очерчиваемая ниспадающими полами плаща. Было заметно по движению его головы, что он присматривается к людям, столпившимся на палубе. И я это понял сразу, он взглядом высматривает меня, это не составляло особого труда, так как в своей белоснежной рубашке я хорошо выделялся среди прочих, даже в сумерках. Найдя меня, он удовлетворенно потер руки.
   "Я рад нашей встрече", - услышал я: "Давайте обойдемся без лишних формальностей. Я знаю - кто вы, зачем плывете и кто вас послал. Вы наверняка, догадываетесь, кто я." "Чего вы хотите? - так же мысленно спросил я его.
   "Прекрасно. До чего же вы талантливый, молодой человек. А ваш Учитель... так обучить человека. Ну, да ладно. Предлагаю договориться сразу. Вы не вмешиваетесь ни в какие дела, главное не мешаете мне, оседаете в любом из королевств и с вашими-то способностями. А если хотите - могу даже помочь... разбогатеть. Солидное положение, выгодный брак, наконец, даже искренняя любовь? Хотите? Нужно только сохранять полный нейтралитет - это ведь не сложно?"
   "А он не все знает, - удивился я. "Чего я не знаю?" - встревожился он и я почувствовал, как его жадные черные щупальца сознания пытаются вползти в меня, изучить всю подноготную, но я, как положено, представил себе абсолютно замкнутую комнату, без окон и дверей, уносящуюся в бесконечность своими монотонно однообразными серыми стенами. Он осекся. "А если я скажу - нет?" "Тогда вы просто никуда не доплывете. Погибнут все люди, которые окружают вас сейчас. Разве не жалко? Хотя говорят, что бесстрашные люди могут не жалеть даже себя, что им другие?"
   Откуда-то с неба, каркая и тяжело хлопая крыльями, ему на плечо опустился крупный черный ворон. Я повернулся к Брэмэну, тот стоял неподвижно, застыв в совершенно нелепой позе. "Он использует парадокс времени, - догадался я: "Раз прилетел ворон, значит недалеко и берег".
   "Вы слишком долго думаете", - начал меня торопить он. Я услышал непонятный скрежет и выглянул за борт. Десятки тысяч маленьких отростков розовых кораллов, цепляясь друг за друга, облепили борта судна и настойчиво ползли к палубе со всех сторон. Весь корпус корабля покрылся ими точно панцирем. Я поднял с палубы заряженный арбалет и выстрелил в незнакомца. Стрела просто растворилась в его фигуре, не причинив ни малейшего вреда последнему, тот откинул голову назад и зашелся в беззвучном смехе: "Так это ваш ответ?". Тогда я показал ему фигуру, сложенную из трех пальцев и начал расталкивать Брэмэна. "Глупо!" - усмехнулся он. В это время страшный треск деревянных бортов корабля наполнил все окружающее пространство, оглушив. Обшивка лопнула под чудовищным давлением внезапно образовавшихся известковых кораллов, которые решили сомкнуться, образовав еще один риф, но на их пути оказался "Апостол". Тонны воды хлынули в трюм, ломая переборки и кроша все препятствия на своем пути. Выдавленное снизу днище, подпрыгнуло вверх и расколовшись пополам, разнесло в щепки верхнюю палубу. Оставшиеся боковые мачты и изящный форштевень срезало точно ножом. "Апостол" под действием чудовищной силы сложился в гармошку и моментально затонул. На его месте сначала образовался небольшой водоворот, который затянул в свою страшную пасть уцелевших матросов и обломки корабля, а затем выкинул на морскую поверхность лишь деревянные обломки, сомкнувшись. Постояв на площадке, точно на пьедестале, над местом гибели корабля, незнакомец так же медленно, как и появился, растворился в воздухе, а коралловый остов погрузился в воду, чтобы больше никогда не появиться на этом месте. И тут взошло Солнце, туман моментально развеялся и четко стал виден покатый каменистый берег, покрытый скудной растительностью и, вгрызшимися в камень корнями, прибрежных сосен; до него было не более двухсот метров. В наступившей тишине отчетливо слышался шум прибоя. Чуть левее, может быть, на расстоянии двух миль, возвышались сказочно белоснежные купола и минаретов и мечетей Дабу-Де - столицы Золотой Порты. У его набережной мелькали паруса небольших рыбацких лодочек, рыбаки собирались в море, начинался обычный день. Черный ворон, дав круг над всплывшими обломками корабля, набирая высоту устремился к берегу, картаво каркая на лету.
  ***
   Свист, хохот и гомон большой толпы привлекли моё внимание сразу. Протиснувшись между лотками с торговцами и всевозможной экзотической снедью, начиная от причудливых морских обитателей до крупных зеленых оливков и оранжевой хурмы, я очутился среди большого скопления народа. Разноцветные тюрбаны и белые чалмы покрывали головы людей, охваченных азартом. Брызгая слюной и размахивая руками, они пытались перекричать друг друга. Их длиннополая, открытая книзу как женские платья, одежда, преимущественно белых и светлых тонов была покрыта пылью. Пыль оседала сверху, от их непрерывного притопывания и неестественных танцевальных па. Толпа не просто стояла, а образовала круг вокруг высоких стен вольера, где, как я понял, происходили основные события. Дикий рёв и рычание исходили оттуда, раздавались глухие удары и в клубах пыли мелькали едва различимые тела. Я постарался приблизиться, активно работая локтями и расталкивая любопытных, в ответ выслушивая много нелестных отзывов о себе. Мой вид и одежда не вызывали любопытства, ибо портовый город привык к иностранцам. Наконец, мне удалось подобраться к стенке вольера, к которой меня тут же прижали остальные зрители. Шли собачьи бои. На арене вольера, сцепившись в мертвой хватке, катались по земле два крупных волкодава. Вся их шерсть была покрыта слюной вперемежку с кровью, бой уже подходил к концу, так как собаки уже выдохлись. Их разноцветная шерсть клочками валялась повсюду. И животные, сцепив, друг на друге свои мощные челюсти, уже с трудом переставляли лапы. Громкое улюлюканье и "тычки" палками уже не могли их раззадорить и, почувствовав это, ведущий бой, окатил их ведром воды, и хозяева без особого труда растащили в сторону измученных животных. А люди требовали новые зрелища и кидали к ногам верзилы-ведущего свои медные монеты за животное и кровавое времяпровождение. Я уже собирался уходить и развернулся, чтобы вновь протиснуться сквозь толпу, когда почувствовал, что у окружающих меня людей от предвкушения чего-то необычного захватило дух, толпа замерла, а затем мощно рванула к вольеру, пытаясь отбить для себя более удобные места для наблюдения. Я повернул обратно. В вольер завели крупную собаку дымчато-серого окраса. Пес стоял на своих мощных лапах, вытянув вперед квадратную тяжелую голову с массивными челюстями. Весь верх головы: уши и глаза были спрятаны под металлическим шлемом, на котором развевалось перо неизвестной птицы. Холка и низ шеи были защищены кожаным поводком с выступающими наружу остроконечными шипами. При его поступи на широкой груди колыхалась отметина в виде белой птицы. Пес мне понравился с первого взгляда и непросто своим боевым видом или экстерьером, а каким-то осмысленным поведением. "Дабы сохранить свою жизнь - передай часть ее другому существу", - вспомнились слова Учителя: "Над этим стоит подумать. Что же будет дальше?" Пес встряхнулся - волнами на его теле заходили толстые кожаные складки, я пытался увидеть его глаза, но мне это не удалось. Ведущий что-то громко прокричал и толпа моментально затихла. С другого конца вольера открылась дверца и внутрь несколько помощников втащили пять клеток на небольших колесиках. Внутри передвижных тюрем находилось по три крупных свирепых степных волка. Увидев людей, они, молча оскалились, обнажив свои огромные клыки, их шерсть поднималась дыбом. Эх, дай им только волю! Помощники ловко открыли их дверцы и моментально исчезли за стенами вольера.
   - Что это за собака? - спросил я рядом стоящего толстяка в цветастом тюрбане. Он недовольно посмотрел на меня, приложил палец ко рту, но затем все-таки ответил:
   "Это лучший пес "девонширской" гвардии - Айсан, он носит титул "ведущего отряда". По уму и отваге ему нет равных. На службе он что-то там натворил и, поэтому его продали на бои".
   Видимо волки были из одной стаи, ибо быстро выскочив из клеток, они, не обнюхивали друг друга, не выказывая положения своей стаи, быстро сбились в кучу и определились, кто есть кто. Я перевел взгляд на собаку. Пес стоял, молча, внимательно изучая противника, лишь легкое подрагивание его хвоста и мышцы на левой задней ноге выдавали его волнение. Волки люто ненавидели людей, всех людей от мала до велика. На то у них были свои веские волчьи причины, но еще больше они ненавидели собак, считая их первородными предателями своего племени, которые не заслуживали прощения ни при каких обстоятельствах. И тут перед собой они увидели его, который должен был умереть, искупив своей смертью их позор. Альтернативы не было. Но в иерархической лестнице волков действуют свои законы, которые нельзя переиначивать, перетрактовывать и не исполнять, ибо за любую погрешность ослушника ждет неминуемое наказание - смерть. Поэтому волки, скалясь, двинулись вперед, ожидая сигнала своего вожака, потому что для них он был царь и бог, а главное неусыпный надзиратель за исполнением воли закона природы. Пес прекрасно понимал, что со стаей он справиться не сможет ни при каких обстоятельствах. Ему нужно было поставить одну точку над "i" - это был его единственный шанс. "Ну, давай!" - стал мысленно подбадривать я собаку. И в какой-то момент вожак стаи выдал себя, совершенно незаметным для людского глаза жестом. То ли он горделиво поднял хвост, то ли вытянул морду, я не знаю, но именно распознав непонятные для нас знаки, пес стремительно рванулся к нему. Метнувшемуся навстречу телохранителю вожака пес распорол брюхо, острыми шипами поводка, потом сдавил горло волчьего начальника своими челюстями, а уже за тем, завалил его на бок и рванул голову в сторону. Все услышали хруст ломаемых шейных позвонков. Пес еще секунду постоял над поверженным соперником, и пошел на свое исходное место. Остальные волки даже не посмели оскалиться на него, ибо он доказал свою правоту с помощью силы. Вот такой закон. И тут от восторга взревела толпа, я не стал дожидаться продолжения и потихонечку выскользнул из нее: "С этим псом мы обязательно должны встретиться".
   Я быстро прошел по извилистым улочкам города, сдавленных с обеих сторон невысокими глинобитными стенами мазанок, прошел мимо двух или трех караван-сараев и очутился на пристани. Полосатый парус лодки рыбака Хакима я узнал сразу. Этот парус я бы узнал из тысячи, потому что своего спасителя забыть невозможно. Если бы не осколок боковой мачты, за который я привязал себя, то давно бы уже покоился на песчаном дне моря.
  Ноги одеревенели, несмотря на довольно сносную температуру воды, а плавать то я не умел, потому, удерживаясь за деревянный брус, греб к берегу, сколько было сил, стараясь при этом не лишиться своего саквояжа. Сколько я не кричал , мои призывы о помощи слышали только парящие над водой чайки и то, они сначала пикировали на меня, стараясь больше удовлетворить свое любопытство, а затем, потеряв ко мне всякий интерес, улетали в сторону в поисках мелкой рыбешки. Берег был совсем близко. Просто так было обидно тонуть. Несколько раз подо мной проплывала какая-то крупная рыбина, ее тень трех или четырех метров в длину была четко видна в прозрачной воде. Стало жутко. "Не хватало, чтобы меня просто сожрали", - с досадой и страхом подумал я, но ноги прижал к себе насколько смог. И в это время я увидел парусник. Это была небольших размеров лодка, которой умело, управлял один человек. Ее красно-белый в полоску парус запомнился мне на всю жизнь. Я поднял над водой свободную руку и что есть силы стал ей размахивать.
   Рыбака звали Хаким. Он не только вытащил меня из воды, но и привел в свой дом, где я проспал часов пятнадцать. Он ни о чем меня не спрашивал и только улыбался, похлопывая по спине, приговаривал: "На все воля всевышнего!" Я быстро восстановил силы и сегодня, когда он ушел к лодке, постарался самостоятельно обойти город, но никаких новостей, к сожалению, узнать не удалось. Мне предстояло обязательно выяснить - в каком из восьми королевств хранятся части жезла.
   Хаким встретил меня у лодки, улыбаясь.
   - Я вижу с тобой все хорошо, чужестранец.
   Он осмотрел меня критическим взглядом с ног до головы и цокнул, видимо выражая свое удовлетворение.
   - Словами не выразить той благодарности, которую я хотел бы тебе высказать, - начал я, отстегивая кошелек от пояса. Хаким остановил меня жестом.
   - Не надо денег, любой бы поступил на моем месте так же - не гневи всевышнего! Мы - люди должны помогать друг другу.
   - Я не хотел тебя обидеть, - сконфузился я: - Это от всей души.
   Хаким внимательно посмотрел на меня, потом взял кошелек, развязал его тугую тесьму и вытащил три золотые монеты, остальное быстро вернул мне.
   - Не искушай меня! Я и так теперь богач!
   Он засмеялся
   - Куда ты теперь?
   - Я думаю - в королевство Густава.
   Хаким хлопнул себя ладонью по лбу и засмеялся:
   - Тогда я дам тебе полезный совет. Сегодня туда отправляется богатый караван. Если ты поспешишь - то найдешь себе в нем место. Караван баши - зовут его Мутрак.
  На прощание мы с ним обнялись, и простой рыбак Хаким долго смотрел мне вслед, наверное, удивляясь необыкновенному поведению и чудачеству богатого чужестранца.
   Караван баши Мутрак за три золотые монеты согласился довезти меня до Густавграда, для приличия поторговавшись. Караван отправился на рассвете следующего дня. Около ста верблюдов везли на продажу тюки с изысканной материей, восточными сладостями и искусно сделанными дабу-дейскими клинками, которые пользовались большим спросом, кроме этого с караваном была отправлена дипломатическая почта. Такие большие караваны ходили редко. Они обычно собирались в течение двух-трех месяцев, так что мне повезло. Помимо многочисленной обслуги караван сопровождали наемные охранники, их было около тридцати. На перевалах появились шайки разбойников, и такая мера предосторожности не считалась излишней. Они ехали верхом, разделившись на два отряда; первый в виде авангарда следовал впереди на расстоянии арбалетного выстрела, а второй замыкал караван, подгоняя отстающих. С караваном ехали и простые пассажиры, такие как я, набралось их человек с десять, так было безопасней. Высокие и лохматые дромадеры шли с постоянной скоростью, не отвлекаясь на еду и водопой, вытянувшись длинной чередой, за что так высоко и ценились. Весь наш путь должен был проходить по границе трех королевств, в мало обитаемых и практически труднодоступных районах, но значительный выигрыш во времени при движении по этому маршруту, и вообще-то, удобная дорога, известная не одну сотню лет, заставляли караван баши, несмотря на некоторый риск, выбирать именно её.
   Моими попутчиками оказалось целое семейство, состоящее из папы, мамы и трёх погодков: восьми, девяти и десяти лет отроду, которые занимали двух дромадеров и ехали в Густавград, чтобы открыть там свою лавку по продаже тканей, а если повезет, то и остаться, потому, как торговля за рубежом сулила не хилые барыши. Дети постоянно галдели, сидя в специально привязанных к животным корзинам. Два других пассажира везли письма от султана в королевскую канцелярию Густава, оба они были примерно одного возраста, лет тридцати. Кривые сабли, торчащие у них на боку и большой круглый медный жетон, висящий у них на шее с изображением гепарда, свидетельствовал об их принадлежности к касте военных письмоносцев. Слева от меня на белом верблюде раскачивался из стороны в сторону толстый как бочка и молчаливый как рыба лекарь Касим, так, во всяком случае, к нему обращался наш караван баши. Девятым пассажиром, а вернее пассажиркой была миловидная молодая женщина, супруга посла Бельсим в Дабу-Де, она ехала к своим престарелым и больным родителям по их настоятельной просьбе. Для мужчин востока путешествие женщины в одиночку с незнакомыми людьми было не только не понятным фактом, но и оскорбительным, однако заплатив за неё приличную сумму денег, её муж сразу же прекратил негодование и даже вызвал взаимопонимание и симпатию со стороны караван баши.
   Сначала караван пересёк пустынную равнину, где Солнце припекало так, что создавалось впечатление нахождения, в лучшем случае, на раскаленной сковороде. Красноватого цвета пересушенный песок осыпался под ногами дромадеров. Растительности, за исключением сероватого цвета колючих кустарников, не было вообще. Изредка на невысоких барханах путники могли разглядеть вставших в угрожающую позу, клешнями вперед и задравших свой хвост со смертоносным жалом, скорпионов, или же, греющихся на солнце вертких и стремительных ящерок-агав. Но вскоре пустыня осталась позади, впереди показались горные отроги и все с облегчением почувствовали на себе нежное дуновение прохладного ветерка, расплавленный воздух остался позади.
   -У реки сделаем привал, - заверил всех караван баши. Дети защебетали от радости, у остальных так же настроение улучшилось, и все в предвкушении остановки, стали высматривать впереди себя - не появится ли долгожданная река, уже, больно хотелось размяться и вытянуть немного затекшие за время дороги ноги. Через два часа показались желто-мутные воды реки Каюн, как ее называли погонщики; в королевстве Густава и во Фрилин, где она протекала так же, она носила название Голда. Суглинок по берегам этой неширокой, но весьма растянувшейся на три королевства реки и глинисто-илистое дно придавали ей такой мутный и грязный вид желтоватого цвета. Течение реки нельзя было назвать стремительным, но свои воды она довольно быстро несла к морю, начинаясь где-то в горах несколькими источниками. Вот именно там, некогда были обнаружены золотые россыпи, вывернутые на поверхность различного размера самородками. В самом широком месте река не превышала двадцати- двадцати пяти метров шириной, а глубина доходила лишь до двух - двух с половиной метров. Берега реки заросли высокой осокой, чуть в стороне, окаймляя её, шли заросли дикой алычи и тамариска. Мы продолжали путь вдоль реки и форсировав ее вброд, у известного одному караван баши Мутраку места, остановились. Верблюдов сначала отвели на водопой, а затем разместили по периметру большого круга, внутри которого расположились люди. Быстро разгорелись костры, на которых погонщики стали варить нехитрую снедь, а когда пища была готова, появился вернувшийся авангард. Командир боевого охранения, пожилой мужчина с седой бородой и перевязанным черной полоской материи левым глазом наискось лица, со следами двух сабельных шрамов на лбу, сам сильно смахивал на разбойника. Он молодцевато спрыгнул со своего иноходца и подошел к караван баши Мутраку, тот восседал на походном ковре и пил маленькими глоточками зеленый чай из пиалы.
   Я закрыл глаза и начал медитировать, отключившись от всего лишнего. Все четче и четче стали доноситься слова разговаривающих между собой людей.
   -...впереди мы вспугнули небольшой отряд местных разбойников, - это говорил начальник охраны хрипловатых голосом: - Они не предоставляют для каравана никакой угрозы, но чуть в стороне я увидел следы коней, их я насчитал больше ста.
  - Что ты этим хочешь сказать, уважаемый Асраил? Здесь же проходит караванная тропа, следов должно быть много, - это уже говорил караван баши.
  - Нет, следы свежие. Недавно проехал большой отряд всадников и всевышний подсказывает мне, что нас ждет опасность - засада!
  - Что ты такое говоришь?! - возмутился караван баши: - Отродясь в этих местах разбойники никогда не собирались в такие большие отряды. Может быть, прогнали косяк аргамаков или что-нибудь еще, - уже, более тише, добавил Мутрак.
  - Нет, не тешьте себя надеждой, уважаемый! Кони подкованные - это боевые кони. Если вы хотите следовать дальше - ступайте, аллах мне свидетель! Но своих людей дальше я не поведу.
  Я почувствовал как караван баши, налившись гневом, вскочил с места, опрокинув аккуратный чайник прямо на ковер.
  - Ты хочешь пустить меня по миру?! Знаешь ли ты во сколько обойдется мне эта неустойка, если караван вернется?!
  - Знаю, - твердо ответил ему начальник охраны: - Это цена вашей собственной жизни.
  Караван баши сразу же сник, он в вопросах безопасности всецело полагался на опытного начальника охраны, который интуитивно чувствовал возможную опасность и не раз выручал караваны от неминуемой гибели и разграбления. Я открыл глаза и увидел их - двух людей, стоящих друг напротив друга. Караван баши с досады махнул рукой и велел позвать к себе десятников. Недолго посовещавшись, они разбрелись уже к своим подчиненным. Слух о возвращении каравана распространился очень быстро. Все пассажиры очень расстроились, только толстяк Касим никак не прореагировал на полученное известие, он тупо посмотрел на караван баши и продолжил прерванную трапезу.
  - Мы уходим назад - где-то - через час, - сообщил Мутрак: - По возвращению, я верну все ваши деньги.
  Он развёл руки в сторону и хлопнул себя по бокам, выражая свое сожаление. Я поднялся с места и шагнул к нему.
  - Многоуважаемый, Мутрак-баши! Не могли бы Вы, естественно за приличные деньги, продать мне одного из ваших лучших коней - я указал на гнедого жеребца пощипывающего траву у берега реки. Он остановился и с любопытством посмотрел на меня.
  - Я не могу возвращаться, мне нужно ехать срочно.
  - Вам так не терпится лишиться своей драгоценной головы?! Разбойники никого не щадят - вы об этом знаете?
  Я улыбнулся ему в ответ и кивнул несколько раз, после чего достал из своего кошелька двадцать золотых и вручил их караван баши. Он с минуту колебался, но тяжесть монет и их количество убедили его и он, подозвав слуг, распорядился насчет жеребца. Потом прикинул деньги на вес в руке и сам, вытащив из тюка кривой клинок в ножнах, вручил его мне. Неожиданно ехать со мной вызвались военные письмоносцы, вручившие караван баши султанскую тамгу, обязывающую всех поданных султаната оказывать её владельцам всяческое содействие - доставка срочных писем не требовала отлагательств. Караван баши поморщился, но коней им выделил тоже, правда, похуже. Другой неожиданностью, для меня лично, было решение отправиться в смертельно опасное путешествие и лекаря - молчаливого толстяка Касима, он приобрел себе верблюда. Перед тем, как отправиться в дальнейший путь к нам подошел начальник охраны Асраил. Он молча поклонился нам, приложив руку к сердцу и ко лбу - он преклонялся перед нашей отвагой и решительность, а заодно и прощался, не веря в благоприятный исход нашего предприятия.
  Мы в абсолютном молчании въехали в неширокое ущелье между поросших разнотравьем холмов. Исхоженная многочисленными караванами тропа уходила дальше, и делая резкий изгиб, скрывалась за одним из холмов. Терпкий и немного сладковатый цветочный запах витал в воздухе, жужжание пчёл над разнообразными соцветиями вызывало приятные воспоминания далекого детства. И тут мне показалось, что к нему примешивается посторонний оттенок - запах конского пота и тревоги; он исходил оттуда - из-за поворота. Я поднял руку, призывая остановиться своих спутников. Мы прислушивались - было тихо. И тут где-то невдалеке фыркнула лошадь. Мы спешились и, стали по косо подниматься на холму, огибая его сбоку. Только Касим остался внизу, не желая расставаться со своим дромадером. Мои спутники обнажили сабли и, тяжело дыша, последовали за мной. Пройдя холм, мы легли и осторожно подползли к его краю, раздвигали перед собой густую траву. Там внизу, на широком дне ущелья и продолжении тропы находилось не менее пятидесяти всадников, они держали наперевес короткие пики, их кони в нетерпении переминались с ноги на ногу. "Это первая ударная группа," - понял я: " Где же остальные?" Остальные рассредоточились по склонам холмов с двух сторон, они прятались в густой траве, держа наготове свои луки. Сливающаяся с окружающим их зеленым ландшафтом одежда и вымазанные грязью лица делали их практически незаметными, если бы ни некоторые движения, которые они совершали, разглядеть их искусную маскировку было бы просто невозможно. Мы, молча, отползли назад и немного отдышались.
  - Что будем делать, господа? - обратился я к своим спутникам: - Здесь нам не прорваться. Асраил был прав - они ждут караван.
  Стараясь вызвать как можно меньше шума, мы спустились вниз к своим лошадям и Касиму.
  - Нужно идти в обход, - предложил я: - И постараться при этом не сбиться с дороги. И наш маленький отряд, миновал опасное место, стал выбирать поворот, где смогли бы пройти наши животные. Вскоре нам удалось найти место, где мы свернули на козью тропу. Она сильно петляла по холмам, уходя то вверх, то вниз и каравану здесь было бы делать нечего, но для нескольких всадников она была вполне сносна. Через некоторое время, кони вынесли нас на узкую ленточку горной тропы, проходящей по краю громадной гранитной горы. Внизу зияла бездна, на дне которой узкой полоской бежала желтоватая Голда. Склон был вертикально отвесным и совершенно гладким. Даже Касим присвистнул, оценив возможную опасность перехода. Чтобы не сорваться в пропасть и помочь нашим лошадкам и дромадеру, мы спешились. Животных взяли под уздцы и, успокаивая их ласковыми словами, двинулись на приступ гранитной горы. Ширина тропы в отдельных местах не превышала метра. Лошади храпели от страха и косили своими большими глазами в пропасть, но подбадриваемые нами все-таки продвигались вперед. Дромадер попался под стать Касиму, он жевал свою вечную жвачку и не выражал никаких чувств, при этом вел себя настолько уверенно на узкой тропе, что вызывал закономерную зависть и уважение. Письмоносцы вслух молили всевышнего ниспослать им удачу, а я радовался тому, что ветер дует нам не в спину и не на встречу, а прижимает к скале, как бы страхуя. Так продолжалось несколько часов пока мы не миновали гранитное препятствие и вновь не вышли на спасительные холмы. Мои спутники попросили меня остановиться, они достали из седельных сумок небольшие молитвенные коврики, расстелили их на траве и совершили очередную молитву во спасение наших душ. По мере нашего дальнейшего продвижения на холмах стали появляться сначала отдельные деревья, потом их скопления и наконец, мы очутились в настоящем лесу. Мы взяли чуть влево и вскоре оказались на караванной тропе. Увидев прибитый указатель на столбе с известным мне готическим шрифтом, я понял, что мы въезжаем в королевство Густава. Сердце забилось в груди от волнения и предчувствия увидеть до боли знакомые места.
  - Я думаю - нам надо передохнуть, - предложил я. Мои спутники, негласно признав во мне лидера, повиновались. Коней стреножили и отпустили попастись на сочных травах. Дромадер никуда не пошёл, он подогнул под себя ноги и улегся неподалеку, продолжая монотонно жевать. И тут, прямо из зарослей папоротника в человеческий рост, на сером длинноухом ослике к нам выехал монах в коричневой рясе. Он имел толстенький выпирающий живот и чисто выбритую лысую голову с кудрявой бородой. Его карие глаза радостно блеснули, собрав морщинки по их углам, а курносый нос задрался кверху.
  - День добрый, странники! - поприветствовал он нас и широко улыбнулся.
  - Здравствуйте, святой отец, - за всех поприветствовал его я. Он перекинул ногу через седло и очутился на земле. Мы пригласили его к трапезе.
   - Пожалуй, не откажусь, - охотно согласился он и принялся за еду. Поверх его рясы на суровой нитке болтался жетон ордена ангеритских монахов. За едой мы обменялись обычными в таких случаях расспросами и ответами. Почувствовав его безобидность, мои спутники окончательно успокоились. До Гутавграда нам осталось три или четыре часа езды. Воздав хвалу господу за хлеб наш насущный, монах поднялся и движением головы отозвал меня в сторону. Мы подошли к ослику, который был очень ухожен и, в настоящее время пощипывал вкусный клевер, росший вокруг деревьев, с аппетитом пережевывая малиновые цветы.
   - Честно говоря, я ехал здесь, не ожидая тебя увидеть живым, - признался он: - Гибель корабля со всеми людьми, находящимися на борту, повергла Учителя в большую печаль. Но искорки надежды не угасли в его душе. Теперь о главном, сын мой. Части жезла хранятся в двух государствах: Донетрийской империи и королевстве Густава. Ты не должен обижаться на Учителя, что он сразу не поведал тебе от этом, ибо истина познается не сразу, а познанная сразу может принести только вред и грех. Ты правильно выбрал путь и остался в живых, а это говорит о том, что ты - избранник божий и орден возлагает на тебя надежды. Сейчас надо поддержать в моральном аспекте короля Густава - это важно для дела нашего общего. Я надеюсь - ты понимаешь меня? - быстро почти скороговоркой, проговорил он.
   В душе я был, конечно, уязвлен. Меня отправили на смертельно опасное дело, досконально не посвятив во все, но разумом я понимал, что так рисковать Учитель не мог, потому что черные силы так же должны рыть носом землю в поисках частей жезла.
   Монах понял мои сомнения и, похлопав меня по плечу, добавил:
   -Основные события впереди. Ты должен быть предельно внимательным. Темные силы будут использовать все малейшие шансы и слабости человеческие, чтобы воспрепятствовать тебе в этом благородном деле. Это все, что я хотел тебе сказать.
   Я помог монаху взгромоздиться на своего ослика. Он громко пожелал удачи и благополучия моим спутникам и, пришпорив серого трудоголика, скрылся за поворотом. Все это видел большой черный ворон, скрывающийся в темноте густых еловых лап, он прижался к стволу и практически не двигался, а когда монах уехал вообще закрыл глаза.
   С очередного холма мы увидели на равнине, раскинувший свои крепостные и давно не нужные стены город. За время его основания городские кварталы разрослись и перескочили за отжившие своё век кирпичные изгороди, некогда служившие надежной защитой. Остроконечные крыши из красной черепицы придавали ему характерный облик. Густые и ухоженные скверы и парки сидели на его теле прекрасным украшением. Королевского замка из-за них не было видно. От этой картины, представшей моему взору, защемило сердце. Несколько мощенных серым булыжником дорог тянулись к его центру, по ним передвигались точки - кареты и повозки, ехали всадники поодиночке и небольшими группами.
   - Красиво, - констатировал один их письмоносцев.
   - Это моя Родина! - с восхищением произнес я: - Только я давно здесь не был, очень давно. Мы пришпорили своих коней и ускорили их бег. В голове проносились воспоминания юности, они всегда запоминаются лучше. Я очень хорошо помнил лица своих родителей и сестры, которая всегда считала своим долгом меня поучать на правах старшей. Широкие и просторные городские улицы, удивительно красиво сделанные крыши, королевский дворец и сказочный парк, где мы пропадали целыми днями, прячась в лабиринтах дикой виноградной лозы непроизвольно всплывали в памяти.
   Сильный удар в грудь прервал все мои воспоминания. Кувырком назад я вылетел из седла и приземлился на ноги, но не устоял и свалился навзничь. Голова сильно кружилась, но я приподнялся на локтях. Один их письмоносцев лежал недалеко от меня, широко в стороны разбросав руки и, немигающим взглядом, уставившись в небо. Весь его камзол был залит кровью, его конь даже не успевший понять отчего упал его хозяин, наклонился над ним, шевеля от недоумения ушами. Второй офицер-письмоносец рубился верхом с двумя всадниками, появившимися буквально ниоткуда. Их лица до самых глаз были закрыты импровизированными масками, но это не мешало им наносить хлесткие удары. Только теперь я услышал лязг сабель. Дромадер Касима стоял неподвижно, как вкопанный, а его хозяин размахивал вокруг себя длинным хлыстом со свинцовым набалдашником, не подпуская к себе еще двоих всадников с обнаженными саблями. Их лошади, отведав болезненные удары, не решались подставиться снова. Я разглядел переломанную на две части пику, которой, метнув, меня вышибли из седла. Ее острие угодило мне точно в серебряный нагрудный медальон и, согнув его, отскочило в сторону. "Храни меня Господи! Значит еще не судьба," - понял я и вскочил на ноги, обнажая подаренный клинок дабу-дейской сабли. Один из всадников, напавших на Касима, увидел меня и развернул коня. "Такое наглое нападение среди бела дня вблизи Густавграда - невероятно," - подумал я и приготовился, расставив ноги пошире: "С коня он может меня распластать пополам". Всадник, набрав скорость начал приближаться, засверкало лезвие его сабли. Чудом, избежав удара сверху, отклонившись резко в сторону и вниз, я рубанул летящего на меня скакуна по ногам и тот, запнувшись, перелетел через голову и рухнул на спину, подмяв под себя всей массой своего седока. Краем глаза я увидел как второй султанский письмоносец, сделав выпад из седла, срубил точным ударом голову одному из нападавших, но при этом подставился сам, оставив незащищенной грудь. В нее и ткнул своим оружием оставшийся разбойник. Взлетев на своего жеребца, я ожег его ударом сабли плашмя. Конь, рассвирепев от боли, мигом оказался рядом с напавшим на Касима. Тот даже не успел ко мне развернуться. Лезвие сабли мгновенно располосовало его одежду на спине и он, выронив саблю, упал на холку своей лошади. Последний из всадников сначала хотел добить раненного письмоносца, но почувствовал основного соперника во мне, поскакал на встречу, подбадривая себя гиканьем и вращая свою саблю, как игрушку, в правой руке. На полном ходу, я отсек ему кисть и та, все еще сжимая саблю, упала в траву. Он взвыл от боли. А я, пролетев мимо него, резко откинул саблю назад, уже зная, что попаду ему в голову. Все было конечно. Касим уже возился с раненым посланником султана, второму помочь мы не могли - он был убит сразу хорошо поставленным сабельным ударом.
   "Рана не опасная," - услышал я Касима мысленно: "Почему ты не говоришь?" Касим удивленно посмотрел на меня: "Я не могу говорить - у меня нет языка." "Как это случилось?" - снова мысленно спросил я лекаря. "Младшая жена султана сломала себе ногу и меня вызвали лечить ее - я вправил перелом и укрепил на ноге опоры из дерева. До тех пор пока она поправлялась я был в дворце, но когда она поправилась, султан вызвал меня и сказал: "Никто из смертных не может даже коснуться моей собственности безнаказанно, но ты вылечил мою любимую Фазель и я благодарен тебе, но чтобы никто не знал, что ты касался своими ничтожными руками ее плоти - я лишу тебя возможности об этом говорить. " Бедный Касим", - пожалел я молчаливого лекаря. "Тогда я решил, что больше ни за что не останусь в такой стране, где за добро платят злом, что было дальше - вы знаете".
   Касим дал выпить раненому какого-то снадобья и тот через несколько минут встал на ноги и, даже, уселся верхом. Через давящую повязку на его груди проступило алое пятно крови. Его убитого товарища мы уложили поперек седла. Касим деловито собрал оружие убитых, свел в одну упряжку доставшихся нам коней и привязал их к седлу дромадера. Мы тронулись уже более медленно - я опасался за раненого, потому что убитому мы помочь не могли. И тут Касим взмахнул руками, отгоняя от себя крупного черного ворона, который слетев, с ветки на бреющем полете хотел клюнуть его в лицо. Птица резко взмыла вертикально вверх и исчезла за верхушками деревьев, оглашая лес сварливым карканьем. Я открыл саквояж, незаметно вытащил толстую колбу с красноватой жидкостью, вытащил зубами пробку и смочил содержимым свой белоснежно чистый носовой платок. Убрав колбу назад в саквояж, протянул смоченный платок письмоносцу и попросил приложить его к ране поверх повязки.
   - Матушкин бальзам, - соврал я. - Облегчает боль.
  Касим повернулся, но возражать не стал, веря только в свои лекарственные снадобья. Письмоносец с благодарностью принял платок и приложил к ране.
  - Действительно лучше - удивился он через пару минут.
  - Ну, вот и хорошо, - согласился я. Через час мы уже были на окраине Густавграда. Сторожевой пост у въезда, на пересекающую весь город мощеную дорогу был представлен четырьмя рослыми королевскими гвардейцами. Они были при полном вооружении, а командовал ими рослый светловолосый сержант. Он остановил нас, увидел убитого и, мне пришлось подробно ему обо всем рассказать, мои слова с готовностью подтверждал султанский гонец, вытащив тамгу и предъявив письма в королевскую канцелярию. Здесь же нам пришлось расстаться - письмоносца в сопровождении одного из гвардейцев повезли в канцелярию, по месту назначения, он крепко пожал мне руку, а затем, как и когда-то Асраил - начальник охраны каравана, приложил ее ко лбу и сердцу в знак искренней благодарности. Касиму же предложили проследовать в гостиный двор, где он должен был прожить несколько дней и доказать свое лекарское искусство, чтобы получить право на врачевание и проживание в городе как иностранец. Во мне же, не смотря на мой красноватый загар, сразу же признали подданного королевства и лишь попросили уплатить подорожные. Я не питал особо теплых чувств к толстяку Касиму, но когда слезы ручьем потекли из его глаз, я невольно подумал о том, сколько же пережил этот добродушный и неуклюжий с виду человек, нашедший свое призвание в служении людям. Ведь он прошел серьезный этап испытаний на человеческую прочность вместе со мной, теплая волна переживаний охватила меня и, растрогавшись, я обнял его за шею. "Светлого неба тебе и человеческого счастья!" - произнес я мысленно. Касим услышал мои слова и вновь с удивлением посмотрел на меня. Но вовлекать дальше его в свои дела я не имел права.
  Я направил своего жеребца к центру города, где были сконцентрированы трактиры и более или менее приличные гостиницы. Миновав улицу Святого Августина, я въехал на центральную площадь, две трети которой были превращены в настоящий базар и увидел подходящий трактир. "Золотая туфелька," - прочел я строго оформленное название. Трактир возвышался над остальными домами своими тремя этажами. Здание было не старым, максимум двух-трех лет давности. Обожженный кирпич не успел еще впитать в себя городскую пыль. Просторные и широкие окна сразу же привлекли мое внимание. "Подойдет," - прикинул я в уме, и, развернувшись, поехал в каретные мастерские. Когда я остановился у ворот, тут же ко мне выскочил мальчишка-подмастерье, перехвативший моего жеребца под уздцы.
  -Мэтр Бонаму на месте? - спросил я, называя известного владельца, славившегося своим ремеслом и являвшегося поставщиком ко двору его величества в прошлые годы. Мальчишка обрадовано закивал головой. Я спешился, оставив своего жеребца на его попечение и, толкнув резную дверь, оказался в широком и просторном дворе, где кипела работа. Несколько мастеров собирали очередной заказ - просторную четырехколесную облегченную карету, уже перетянутую изнутри драпировкой небесно-голубого цвета. Я остановился, с интересом наблюдая за их мастерством и сноровкой - ни одного ненужного движения.
  - Что вам будет угодно, сударь? - спросил меня кто-то сзади. Я обернулся и увидел перед собой рослого, но уже ссутулившегося и побелевшего от седины Жан Пьера Бонаму - владельца каретных мастерских. Его серые и пронзительные глаза разглядывали меня с любопытством, видимо мое лицо показалось ему знакомым. Я хорошо помнил, что он обладал феноменальной памятью, так как это было необходимо для его работа - ни одна из сделанных им карет не повторяла другую, даже самые элементарные детали изготовлялись по - своему. Его взгляд немного задержался на моем лице, но прошло уже десять лет.
  - Я хочу заказать карету в стиле "санто", - назвал я свой старый семейный стиль.
  - Ого! - удивился мэтр: - Вы знаете такие тонкости, сударь. И к какому бы сроку вы хотели бы ее получить?
  - Она необходима мне через четыре дня, кроме этого ее должен украшать вот этот герб, - и я протянул мэтру носовой платок со своим родовым знаком. Увидев знакомый геральдический вымпел, у мэтра затряслись руки, с губ готовы были сорваться слова, но я опередил его, зная, что на мэтра Бонаму можно положиться:
  - Инкогнито!
  Мэтр улыбнулся уголками рта и, смахнув слезинки с глаз, крепко пожал мою руку, при этом нарочито громко сказал:
  -Ваш срочный заказ будет выполнен точно в срок, карета будет запряжена четверкой лучших коней и доставлена кучером в любое указанное вам место!
  Я отстегнул от пояса увесистый кошелек и протянул его мэтру. Бонаму свел сердито брови.
  - Берите, так надо. Через четыре дня, в одиннадцать у трактира "Золотая туфелька".
  Я покинул двор-мастерскую, где под навесом стояли в большом количестве изготовленные части изящных карет и колеса и очутился на улице. Мальчишка-подмастерье, подобострастно глядя на меня, подвел жеребца. Я сунул ему несколько мелких монет.
  - Что интересного в городе?
  - А что вас интересует, сударь? Например, сегодня из Золотой Порты привезли удивительную собаку - я в жизни подобных не видывал. Вот такой огромный... "Так, пес уже здесь, - подумал я: - Пора позаботиться и о себе".
  "Используя сочетание настоя мандрагоры, нуметрического олеандра и дорийской алмазной пыли можно, сохранив основные параметры своей души и не изменив ауры, отделить ее часть, используя преломления в астрале и одушевить любое животное, наделив его человеческим разумом, для того чтобы погибнув - восстать Фениксом," - вспомнил я слова Учителя. "Мне это совсем даже не повредит, потому как, во второй раз, меня убьют гораздо достоверней. Значит, пора встретиться с собакой. На все - про все у меня есть четыре дня. За это время надо присмотреться ко всему, посетить несколько салонов, узнать новости, словом появиться в своей роли. Решено!"
  ###
  Медведь прожил в лесу уже сорок лет. Для звериного летосчисления он был уже стариком, но смерть не приходила к нему ни в боях с соплеменниками за ареал обитания и за самок, ни в диких и кровавых охотах императора, когда истреблялось все ползающее и летающее, попавшее за флажки загонщиков. Этот огромный зверь, большую часть времени проводивший в глубоких пещерах каменной скалы в самой глубине чащи, спал целыми днями. Только в темноте он выходил только для того, чтобы добыть себе пропитание. Глаза, привыкшие к абсолютному мраку пещер, прекрасно видели в темноте. Поначалу, он, как и большинство медведей, был всеядным. Его рацион составляли ягоды, в обилии произрастающие в лесу, грибы, сладкие толстые коренья ревеня, мед, которым он лакомился, разоряя дикие постройки лесных пчел. Медведь с удовольствием рыбачил на мелководье, выхватывая пружинистые тела пятнистого лосося; не брезговал мелкими зверюшками, которые попадались ему на пути и, даже охотился на грациозных оленей, чье мясо, пропитанное свежей кровью, он особенно ценил. Но время и годы брали свое. Ему было не угнаться за быстроногими оленями и становилось очень трудно подкараулить мелкого зверька. Из-за того, что сильно ослабло зрение, ни один лосось не подставлял свою темную толстую вкусную спинку под его когти. А употребление в пищу ягод и ревеня только чуть-чуть удовлетворяли его потребности и то, на очень короткое время. Потом снова хотелось есть. И вот, в один из пасмурных вечеров он наткнулся на людей. Это были две девушки из ближайшей деревни, которые собирали недалеко от его логова папоротник, при помощи которого можно было лечить некоторые недуги. Местные знахарки делали из него горький отвар или продавали на базаре, как полуфабрикат для изысканной кухни богачей. Одним словом, внезапно напав на них, он впервые отведал человечины. И в этот момент все восприятие окружающего мира для него изменилось. Возможно, та легкость, с которой он добыл себе пропитание на несколько дней, может быть специфический вкус, принесли ему дикое удовлетворение и он изменился, превратившись в оборотня, в лесной ужас, уже специально выслеживающего и охотящегося только на людей, не знающего пощады чудовище - медведя-людоеда. Напуганные появлением пожирателя людей, крестьяне из окрестных сел стали бояться приближаться к лесу даже близко. Тогда медведь стал устраивать вылазки и совершать нападения на хутора и окраины селений. Дважды старосты собирали и устраивали на него облавы, но умудренный жизненным опытом и предчувствием серьезной опасности, он отсиживался в самой глубокой пещере, куда люди просто не решались войти. Но затем он еще с большей ярость и наглостью, мстя за причиненный страх, стал свирепствовать в округе, терроризируя все ее население. Слухи о медведе-людоеде дошли до самого императора, и он распорядился отрядить для его поимки или уничтожения отряд стрелков-арбалетчиков. Прибывшие в провинцию солдаты не восприняли всерьез информацию о коварстве пещерного обитателя и в один из вечеров, изрядно захмелев, были растерзаны хищником в своих шатрах, не успев даже выстрелить в него хотя бы один раз. А губернатор, дабы тревожащая информация не распространилась по всей империи и не вызвала ненужных пересуд, объявил все вымыслом людей с больным воображением, но, на всякий случай, оцепил провинцию, усиленными постами, не выпуская за ее пределы ни одного человека, рассуждая, что все само собой разрешиться через некоторое время.
  Зверь жадно пил воду из застоявшейся лужи. Он уже три дня "шастал" в поисках еды, но напрасно. Один раз удалось напасть на след крупного сурка, но тот молниеносно забился в свою глубокую нору. Медведь долго раскапывал его убежище, предвкушая сытный завтрак, но извитый ход сурчиной норы ушел под камни, сдвинуть которые он не мог из-за их значительных размеров. Тогда в бессильной злобе он стал крушить подземные препятствия. Но камни не поддавались, и медведь сломал себе коготь на правой передней лапе, и, заревев от боли и обиды, ушел к лесной дороге, томимый чувством голода и жажды. Внезапно его нос уловил запах человеческой одежды, именно одежды, не самого человека. Если бы он не был так голоден, он бы сначала все проверил, но сейчас ассоциации и предчувствия легкой наживы заставили его действовать менее осмотрительно. Он вылетел из-за поворота всей своей огромной массой и увидел человека, который, не торопясь, шел по дороге ему навстречу. Медведь заревел, распахнув свою розовую пасть, унизанную огромными желтоватыми клыками, и ринулся к добыче. Человек, как ни странно, не испугался, он остановился, поджидая своего убийцу. Медведь помнил, что иногда люди, увидев его, впадают в оцепенение, вместо того чтобы кричать и спасаться бегством. Уже подлетая к человеку, он почувствовал какой-то подвох, но было уже поздно. Человек скинул с головы капюшон своего плотного суконного коричневого плаща и медведь, налетев на невидимое препятствие, отлетел в сторону, перекувырнувшись через голову. Он попытался быстро встать на свои еще крепкие лохматые лапы, но неизвестная сила придавила его, крепко вжав в землю, и он не смог даже пошевелиться. Человек подошел к самой его морде и наклонился над ним. Медведь втянул носом воздух и совершенно очевидно, понял, что перед ним не человек.
  - Легче поверить в непонятное, чем в невозможное, - спокойным ровным голосом сказал тот: - А впрочем, пока ты меня не понимаешь. Но твои деяния не остались незамеченными - я ведь пришел за тобой. Как там говорят? Долг платежом красен.
  Он протянул руку к лобастой голове зверя и дотронулся до него. Посыпались в разные стороны, как от фейерверка, сине-зеленые искры, громкий хлопок оглушил зверя ненадолго и он, почувствовал, как рассыпается на клеточки, растворяется в воздухе, чтобы затем вновь собраться и принять другой вид....
  ###
  Кентерийская империя имела самую большую территорию из всех восьми королевств, самое большое население и самую скверную репутацию, ибо отличалось агрессивностью в политических вопросах и крайней забитостью людей, девяносто девять и девять десятых которых составляли крестьяне, не имеющие даже малейшего понятия об азах грамотности и культуры. Такими людьми, безусловно, было легче управлять, и вся иерархическая лестница была представлена до банальности просто: крестьяне - старосты, стоящие над ними; губернаторы, управляющие отдельными районами и император, на котором все замыкалось. Одним словом, дремучий феодализм с примесью первобытнообщинных отношений. Страна замкнулась в своих границах, не ведя ни с одной из ближайших стран торговли и даже не поддерживая каких-либо отношений, живя иногда впроголодь, но выходя из положения только собственными ресурсами. К скотскому положению люди привыкли быстро, ибо не ведали, что может быть как-то иначе и довольствовались элементарными радостями своей серой жизни. Хотя нельзя сказать, что все вели себя подобным образом. Несколько лет назад на юге империи вспыхнуло крестьянское восстание длившиеся три недели, которое императорские войска подавили с особой жесткостью, чтобы другим было неповадно, практически было уничтожено всё население юга, куда затем спешно отправили переселенцев из других частей империи.
  Возглавлял это дикое государство талантливый военный, но завистливый и коварный император Вольмут, мечтающий о мировом господстве. Самым большим его достижением и отрадой являлось созданная им и вымуштрованная армия, на которую он не жалел сил и средств. Для всего мужского населения империи было высшей честью и достижением положения и карьеры - служба в императорской армии, члены которой, зарвавшись и пользуясь поддержкой, свыше творили порой настоящий беспредел, нередко выходя из-под контроля своих же командиров.
  Что касается самого императора - это был сорокавосьмилетний человек своего времени. Большой своей заслугой он считал объединение империи из Восточного и Западного королевств, хотя ради этого ему и пришлось казнить собственного брата, но чего не сделаешь во благо. Хотелось бы, конечно, расширить государство и за счет прилегающих соседних королевств, но наличие у них боеспособных армий, а главное их дружеские отношения и возможность объединения сильно препятствовали осуществлению тайных мечтаний. Несмотря на имеющийся "железный занавес", информацию о соседях император имел, и ему очень хотелось восполнить те недостатки в империи, которых было хоть отбавляй, за счет более развитых прилегающих королевств.
  Как-то вечером, он веселился со своими приближенными на пирушке, устроенной в честь удачной охоты на кабанов. В замке ярко горели факелы и их чад, и пары алкоголя стелились над грубо сделанным длинным деревянным столом. За последним куражились старшие командиры, уплетая недожаренное мясо и мелко нашинкованные овощи, приняв на грудь изрядное количество спиртного. Император медленно цедил через край золотого кубка терпкое вино и, наблюдал за шуточным поединком двух карликов, разместившихся прямо на столе. Они сражались на крепких деревянных мечах, нещадно нанося друг другу удары, при этом издавая дикий поросячий визг.
  -Ваше величество, - резко позвал его подошедший личный телохранитель Рюсон, закованный в броню, как на ристалище, высокий и хорошо сложенный воин. Его преданность и искренность пришлись по душе Вольмуту и, он приблизил к себе этого молодого северянина. Император скосил на него взгляд и понял, что тот не случайно побеспокоил его.
  -Там в зале вас спрашивает один человек. Он клянется, что вы его давно ждете и что он вам очень нужен.
  Император скривил гримасу и поставил кубок на стол:
  - И на кого же он похож?
  - На монаха, ваше величество, - склонил голову Рюсон.
  Император даже поперхнулся от удивления, но встал из-за стола и жестом разрешил продолжать веселье, показывая присутствующим, что удаляется ненадолго. Вдвоем с Рюсоном, они прошли в соседний охотничий зал, на стенах которого были размещены различные трофеи в виде чучел и выделанных шкур, висело прекрасно сделанное легкое оружие и несколько тяжелых арбалетов. Навстречу ему из сумрака многочисленных арок шагнул среднего роста человек, закутанный с ног до головы в темный плащ, здорово напоминающий сутану некоторых священнослужителей.
  - Я не монах, - сказал он твердо. Рюсон несколько смутился, а император попытался разглядеть его лицо под просторным капюшоном: - Я прошу у вас разрешения не снимать его с себя, по причине того, что у меня обезображено лицо - не каждому приятно это увидеть.
  - Неплохое начало для встречи с императором, - нисколько не обижаясь, произнес Вольмут, поведение незнакомца и его манера держаться ему понравились. Он подошел к нему ближе. Рюсон, положив, руку на рукоять меча, стоял в стороне, выбирая удобное положение для того, чтобы в любую минуту, по знаку своего владыки, снести одним ударом голову наглеца.
  - Удалите его, - попросил незнакомец, кивнул на Рюсона: - У нас должен состояться конфиденциальный разговор. Иначе его потом придется убивать, он ведь хороший помощник.
  Император улыбнулся и хищно посмотрел на незнакомца:
  - Как бы мне не пришлось делать что-то наоборот.
  - Как хотите, - пожал плечами тот: - Дело касается нашей с вами, ваше величество, взаимной выгоды.
  Теперь нахальный тон незнакомца вызвал у императора всплеск раздражения, но он решил услышать все до конца и сдержал себя.
  - Итак, ваше величество, вашей давней мечтой является власть над королевствами Октады. Ничего предосудительного в сем нет и более того, скажу, что такая необходимость просто назрела. У вас великолепная армия, равной которой нет ни в одном из королевств - стоит только начать и короны сами покатятся к вашим ногам. Но существует одна серьезная загвоздка - а что если они объединятся в единый кулак и нанесут империи смертельный и непоправимый удар - бах! И крах! Тем более, что и они серьезно мечтают об ослаблении такого грозного и амбициозного соседа. Зачем им испытывать судьбу, а?!
  Вольмут хотел уже скомандовать Рюсону, чтобы тот срубил дерзкую голову незнакомца, когда тот отступил на шаг назад и продолжил:
  - Я помогу вам, ваше величество. Я помогу вам в осуществлении всех ваших планов - в войне и присоединении к империи всех оставшихся королевств. Поверьте, у меня есть такая возможность, но взамен я попрошу передать мне верхушку жезла, который храниться у вас уже многие годы и помочь приобрести его вторую часть. Пустячок!
  Вольмут смутно помнил, что долгие годы в империи хранилась совершенно бесполезная вещь - апикс какого-то жезла. Его отец придавал этому большое значение, ибо части жезла хранились только в двух королевствах из восьми. Но для чего он был нужен - Вольмут не знал, а может быть и не помнил. О его существовании за эти годы попросту забыли, но что эта вещь непростая и имела какое-то магическое и серьезное значение император помнил. И теперь, когда о нем заговорил незнакомец, Вольмут был заинтересован, понимая, что кто попало, не будет интересоваться давно забытой старинной вещью. Он подошел к стене, сдернул одним рывком с нее медвежью шкуру, за которой оказалась потайная дверь хранилища, снял с шеи ключ, который он все эти годы считал талисманом и отомкнул замок. Дверца распахнулась. Вольмут взял в руки восьмигранный продолговатый предмет со стола, стоящего за дверью. Он был изготовлен из неизвестного металла, который отсвечивал матовым блеском. Без единого шва на поверхности, с небольшим округлой формы отверстием на одном конце и продолжающим его углублением и ажурной шапкой - на другом.
  Несмотря на то, что апикс был сделан из цельного куска металла, его вес был ничтожно мал. Вольмут повернулся к незнакомцу:
  - Этот? - спросил он, подбрасывая его на ладони.
  Незнакомца охватила дрожь волнения, он сначала протянул было свою мускулистую руку, но затем резко опустил ее, заведя за спину.
  - Да, - коротко ответил он: - Это он.
  Вольмуту передалось волнение незнакомца. Он почувствовал, как всем телом напрягся и Рюсон, готовый выхватить короткий меч и исполнить его водю. Тогда он перестал торопиться. "Диктовать условия буду я," - апикс нежно завибрировал на его ладони, приятно щекоча кожу.
  - А чем вы можете доказать свое могущество? Ведь вы подталкиваете меня в огромный костер, от огня которого не будет спасения. Ваша ложь может дорого мне стоить.
  - Ложь - это есть правда других, - отрезал незнакомец: - Я докажу вам свою силу и вы все сами поймете.
  При этом, освободив руки из-под плаща, он взмахнул ими вверх. На потолке вспыхнула пылающая демоническая звезда красного цвета. Ее грани засветились зловещим пламенем, придав всем предметам и лицам людей кровавый оттенок. Она стала быстро гаснуть и сверху, с ее граней на пол посыпался дождь из золотых монет. Они разлетались в стороны, отскакивая от пола с характерным звоном. Император сделал судорожное глотательное движение, пытаясь протолкнуть застрявший в горле ком. "Фортуна, наконец, ко мне повернулась, такой случай нельзя упускать," - пронеслось у него в голове: "Все средства хороши, даже союз с дьяволом!"
  - Вот видите, - подтвердил его мысли вслух незнакомец: - Мы заключим с вами сделку, в которой будем просто взаимовыгодными партнерами, при этом я гарантирую вам свою помощь, а вы должны обещать свое содействие - в моих поисках.
  Император поверил ему, так как теперь уже понял - с кем имеет дело.
  Вольмут протянул незнакомцу апикс. Тот бережно взял его двумя руками, провел кистью руки с трепетом по граням и спрятал в небольшую кожаную сумку, пристегнутую к поясу.
  - С этой минуты наш договор вступил в силу.
  Глаза Вольмута загорелись дьявольским блеском, в предчувствии грядущих перемен и событий, и свершении своей честолюбивой мечты. Он забылся, упоенный образами, навиваемыми откуда-то извне. И тут его плавающий взгляд остановился на Рюсоне. Молодой человек был бледен, с недоумением он смотрел на императора, не решаясь что-то сказать. "Проклятье! - чертыхнулся про себя император: "Он же все видел и слышал."
  - А я вас предупреждал с самого начала, - неожиданно встрял незнакомец: - Теперь я уже не могу позволить кому-то скомпрометировать вас.
  Он щелкнул двумя пальцами правой руки. Из сумрака зала возникло чудовище. С огромными медвежьими лапами вместо рук, телом человека и медвежьей мордой, около двух метров ростом, обросшее густой серовато-коричневой шерстью, оно молча бросилось к телохранителю императора. Вольмут в страхе отступил назад и даже обнажил свой кинжал, но чудовище не обратило на него никакого внимания. Рюсон открыл в ужасе рот и хотел тоже обнажить меч, но было уже поздно. Вольмут вытер платком брызнувшую ему на лоб кровь и с сожалением посмотрел на тело своего бывшего любимца. Чудовище быстро оттащило его в темноту коридора, где еще долго слышалась непонятная возня.
  - Жаль, - произнес император: - Но дело сделано. Пойдемте - я представлю вас как своего советника. Нужно сделать серьезное заявление. Как вы думаете, когда нам можно выступать?
  Незнакомец беззвучно засмеялся. Вольмут нахмурился.
  -Нет, вы не подумайте ничего плохого. Я радуюсь такому единомышленнику. По большому счету - у нас общие цели. А выступать армией можно немедленно. Наша ближайшая цель и противник: Бельсия и Ман-Сеигл, дальше будет видно. И еще раз вас прошу - помочь мне разыскать рукоять этого жезла. Для меня это очень важно.
  -Что будет, когда вы получите недостающую часть?
  -О! Тогда мы расстанемся, но сохраним свои союзнические отношения, если вы, конечно, не будете против.
  "Тогда я прикажу распять тебя на кресте, урод. Но прежде ты мне все расскажешь о жезле," - зло подумал Вольмут: "Только чертей я еще не боялся. Но до этого нужно обо всем разузнать самому." И он распахнул дверь в зал, где по-прежнему весело проводили время его офицеры. Незнакомец остановил его, положив руку на плечо, и вкрадчивым голосом сказал:
  - И старайтесь не думать о плохом, мы должны быть абсолютно искренними друг с другом, иначе ничего путного у нас не выйдет. Что касается жезла, то давайте сразу договоримся - им вы воспользоваться не сможете никогда в жизни. Магическое вето не позволяет распоряжаться им человеку и, даже императору. Хотя идея сама по себе, безусловно, заманчива.
  "Он что - читает мысли?" - про себя подумал Вольмут.
  - Да, - сразу же подтвердил вслух незнакомец: - И это еще не все мои достоинства: - А самое главное - я умею делать из них правильные выводы.
  Вольмут, как и все члены королевских семей государств Октаты, знал, где хранится вторая часть жезла, он тотчас же, заставил себя подумать о вчерашней охоте, воссоздавая эпизод азартной погони за кабаном, чтобы себя не выдать. Но он не знал, что любая часть жезла, хранимая ее обладателем, дает ему новые способности и возможности. Мозговая активность императора улучшилась. И незнакомец уловил нить его смутных воспоминаний.
  -Что?! - он был несколько обескуражен: - Вы знаете, где храниться рукоять? И при этом молчите, как рыба. Да не переживайте вы, ваше величество. Уговор есть уговор, для меня это свято. Мы пройдем через все королевства.
  Он внимательно посмотрел на Вольмута, тот отвел взгляд, чувствуя, что бессилен противиться потусторонней силе. Голова его заныла от свербящей боли, проникающей в самую глубину мозга, это было очень чувствительно, но Вольмут ничего не мог сделать, ощущая, как незнакомец мысленно обследует каждую клеточку его сознания.
  - Я так и знал, - заключил он: - Король Густав - более крепкий орешек, нежели все остальные, но и на самого мудрейшего всегда найдется немного простоты. Что ж, пора действовать. Теперь идемте.
  
  
  
  #####
  На пятый день страстной недели на облупившейся городской стене висел королевский указ запрещающий горожанам появляться на аллеях городского парка. Неизвестный злоумышленник каждую ночь похищал в оранжерее несколько пунцово-красных роз, так горячо любимых его величеством королем Густавом. И ни выставляемая стража, ни тщательный присмотр садовников не возымели должной отдачи - розы продолжали пропадать. И уже пять дней сам король Густав с беспокойством и ужасом ждал приближения сумерек, впадая то в ярость, то в меланхолию. Мне же этот род деятельности доставлял просто удовольствие, ибо применить свои способности по назначению все как-то не удавалось. Я наблюдал и выжидал удобного случая. Вот и теперь, едва сменилась королевская стража и были заперты дубовые массивные ворота, ведущие в парк, я не торопясь стал пробираться через кусты жасмина к розовой аллее. Миновав посыпанную желтым, как лимон песком дорожку, я уже почти было подошел к любимому кусту роз, как в ту же секунду практически боковым зрением увидел метнувшуюся ко мне от ограды тень. "Это что-то новенькое," - успел подумать я, как удар в спину заставил упасть на песок. Над головой послышалось утробное глухое ворчание, а затем кто-то тяжело засопел. "Собака," - понял я: "Только вот... Ну, для чего же я иногда тороплюсь - стоит только подумать об этой собаке, и вот тебе на - пожалуйста."
  - Лежи смирно, - протянул утробным голосом надо мной пес. И сам от неожиданности, что заговорил, сполз с моей спины и уселся, потом потряс головой, разбрызгивая слюни в разные стороны и уставился на меня. Перевернувшись на бок, мне удалось разглядеть животное. Это был огромных размеров пес с квадратной массивной головой и коротко купированными ушами.
   Бархатно-серая шкура свисала с него множеством складок, но это предавала ему какой-то своеобразный шарм. Белая "птица" на груди колыхалась в такт его дыхания. А массивные брыли и умные, чуть на выкате, глаза придавали ему даже некоторую интеллигентность.
  -Ой, Господи, чего это я? - вновь удивился вслух пес. Пользуясь, его растерянность, я уже сел
  -Кажется, не в ваших интересах поднимать шум, - начал вкрадчиво я, с некоторой опаской поглядывая на собаку. Пес наморщил лоб.
  - Да-а... - робко протянул он, потом встряхнулся и встал на все четыре лапы:
  - Что это ты тут болтаешь, попался - молчи!
  Я усмехнулся и тоже встал, все еще пользуясь замешательством со стороны собаки.
  - Представьте только себе как прибежавшая дворцовая стража... Ох, как же они удивятся, когда услышат вашу речь. А тут я еще добавлю, что проходил мимо, а вы на меня напали, скандаля и ругаясь, я очень испугался и решил спрятаться в парке, - а вы - за мной... Подумайте сами - говорящая собака... Какой ужас! Какой скандал! Не иначе - волшебство... а за это дело, сами понимаете, в лучшем случае вас сразу прикончат на месте, естественно, от страха, в худшем - на костер...
  Пес поежился, очевидно, представив себе последствия. "А он совсем не дурак," - подумал я: "Грех оставлять созданное собою".
  - Так это значит волшебство, - догадался он и осуждающе посмотрел на меня: - Был нормальной собакой, не хуже других, может быть даже гораздо лучше... Зачем вы это сделали?!
  "Не дурак," - вновь восхитился я: "Какой же он породы: дог - нет, наверное, мастиф, ну конечно, итальянский мастифф - мастино. Где-то я о них читал".
  - Понимаете, это случилось непроизвольно. Может от моего одиночества, от желания иметь рядом родственную душу - товарища. Я действительно не хотел портить вам жизнь, да и потом, вы первый на меня напали, без всякого предупреждения.
  Видит бог, мастино усмехнулся. "Несет всякий бред," - прочитал я его мысли.
  - И куда я теперь такой? - спросил не то себя, не то меня пес.
  - Конечно со мной. Вы мне сразу стали симпатичны, чувствую, что мы в чем-то похожи, а сейчас встретить родственную душу или хотя бы того, кто тебя понимает - большая редкость. Я предлагаю вам свою дружбу, - я протянул собаке руку, а пес автоматически подал мне свою широкую лапу: "Врет, наверное, впрочем, выбора у меня нет."
  -Тогда скорее покинем сие место - мало ли что, - вслух предложил мой новый спутник.
  - Меня зовут... - начал, было, я...
  -.. граф де Персон, - я знаю, - неожиданно сказал пес: - Граф Анри де Персон. Правильно? Во всяком случае, официально.
  -У меня что, имя на лбу написано? - восхитился я собакой.
  -Да нет, - довольный произведенным эффектом продолжил пес: - Просто я уже видел вас в городе и слышал кое-какую болтовню в среде придворных дам.
  -Да ты феномен, - потрепал я пса за холку.
  -Вовсе нет. Меня зовут Райт.
  -Это не в смысле имени, а в смысле похвалы. "Кое-чему, парня придется подучить."
  И мы зашагали по направлению к городу, подальше от парковых аллей, открыли ворота и очутились на мощенных булыжником городских улицах. Райт вновь утробно зарычал, увидев двух кошек, но не кинулся к ним, проявив завидную сдержанность. Падающий лунный свет освещал только одну половину улицы, на которой отражались наши фантастически измененные тени.
  -Может быть, что-нибудь расскажешь про себя? - обратился я к новому спутнику.
  Пес удивленно хмыкнул, но начал:
  -Много рассказать про себя, конечно, не смогу, только то, что помню. Естественно, я помню свою маму, но как-то не полно. Как-будто, возникают отдельные кусочки ее образа: ее теплый язычок, вылизывающий меня, ее тепло и забота. Это очень приятно.
  "На удивление сентиментальный господин,"- подумал я.
  -Потом помню замок барона Эрлиха. - продолжил пес.
  -Твой хозяин?
  -Да нет, барон занимался разведением бойцовых пород и собак-телохранителей, а затем выгодно продавал их. Честно говоря, мне там совсем не нравилось. Но работа, есть работа. После я попал в Девонширскую гвардию, но на войне быть не довелось, а поскольку я выделялся среди своих товарищей некоторой сообразительностью, меня отправили в телохранители: сначала к графу Байтьену на собачьи бои, а уже он подарил меня его величеству, для охраны его замечательного цветника, дальше вы все знаете.
  Пес посмотрел на меня, видимо ожидая подобной же откровенности, но я промолчал. За разговором, а вернее, монологом, мы очутились на городской площади. Слава богу, здесь горели нефтяные фонари, коптя черным едким дымом стены близлежащих домов, но, тем не менее, освещавшие все это пространство и, даже, начало прилегавших улиц.
  -Почти пришли, - проинформировал я собаку.
  Впереди среди выбоин и истертых булыжников чернела приличных размеров лужа с мутной застоявшейся водой. В тот момент, когда мы стали её обходить с улицы Святого Августина вылетел экипаж, запряженный четверкой вороных коней. Все было очень быстро, но пес среагировал мгновенно, он отскочил к подножию одного из фонарей и притаился за ним, успев, однако, поднять лапу. Экипаж пролетел буквально в несколько сантиметрах от меня, обдав всего грязной водой из лужи. "Кажется, начинается," - подумал я, доставая носовой платок. Экипаж резко остановился, заскрежетали оси колес, громко заржали кони. Дверь кареты распахнулась и из нее, буквально пробкой выскочил мужчина. Он был одет довольно элегантно, даже если хотите, с некоторым шармом, но во все черное, что контрастировало с бледностью его почти воскового лица.
  -Вы дворянин?! - не то спросил, не то утвердил он резким голосом и тут же добавил: - Вы помешали моему экипажу проехать площадь!! Вы наглец, сударь, и должны ответить за свои неуместные действия!
  Показавшиеся из кареты слуги нежданного нахала, одетые в расписные золотом ливреи, молча, встали у кареты, взирая на непонятную для меня сцену. Даже пес, услышав все сказанное в мой адрес, вновь от неожиданности присел и открыл свою зубастую пасть, высунув язык.
  -Вот так-так! Вместо того чтобы принести мне свои извинения, вы, сударь, начинаете мне дерзить и нести какую-то чепуху, - противный холодок стал разливаться по всему телу: "Немного спокойнее".
  -Я - извиниться ?! - незнакомец гнусно захохотал. - Придется мне тебя проучить, негодяй!!
  Он откинул в сторону свою шляпу с черным павлиньим пером, даже не взглянув, куда она упала. Он вытащил из ножен прекрасно инкрустированную шпагу, а из-за голенища сапога извлек длинный стилет.
  -Защищайтесь, ничтожество! - вновь бросил он мне. Пес стал подавать мне какие-то знаки, всем своим видом желая показать, что подобный поединок нежелателен. Но и во мне взыграла кровь. Обнажив свою шпагу, я подошел к незнакомцу.
  -Прежде чем я вас убью, сударь, назовите свое имя. - уже почти успокоившись, попросил я.
  Незнакомец вновь зашелся неприятным смехом, а затем неожиданно, сделал выпад вперед. Лезвие его шпаги снесло пол пера с моей шляпы, если бы я не успел пригнуться, он мог тяжело ранить меня в лицо. Еще дважды отразив его выпады и, выбив стилет из его левой руки, чему он все-таки удивился, я повторил свой вопрос:
  -Имя? Назовите свое имя?
  -С тебя будет довольно и того, что ты сейчас умрешь от руки знатного вельможи, - процедил он в ярости сквозь зубы и вновь принялся атаковать хорошо поставленными ударами.
  На какое-то мгновенье, собираясь нанести рубящий удар сверху, он открылся. Стремительно сделав выпад, я вонзил ему в грудь свою шпагу на две трети лезвия. Незнакомец охнул и зашатался. Он посмотрел на меня удивленно расширенными глазами. Лицо его, наоборот, порозовело, появилось даже какое-то человеческое выражение.
  -Это вы.... Как же я не догадался..., - я выдернул шпагу из его тела. Алый фонтан, вырвавшийся из его груди сквозь атласный камзол, залил всю его одежду, он зажал левой рукой рану и тут же рухнул навзничь.
  Я отсалютовал своему сопернику шпагой, вложил ее в ножны. Слуги убитого, так же молча, переложили тело своего господина на бархатный плащ, подняли его и понесли с площади.
  -Довезите его на экипаже, - приказал я: - На имущество вашего господина я не претендую.
  Слуги сначала застыли, не веря своим ушам, затем довольно быстро уложили убитого в карету и экипаж тронулся. Я пошел к собаке.
  -Вот это да! - то ли восхитился, то ли возмутился пес: - Ловко вы его.... а к тому же как-то даже обыденно. И не жалко?
  -Перестань паясничать, - перебил его я: - Нам следует отдохнуть, переварить события сегодняшнего вечера, хотя бы. В конце концов, просто перекусить.
  При этих словах мастино немного оживился, но не стал подавать вида. Он с готовностью поднялся и зашагал горделиво слева от меня. "Дрессированный," - хотел было сказать я вслух, но сдержался, чтобы не обидеть нового товарища: "Боже мой, сколько всего нас ждет впереди..."
  #
  Утром пес проснулся первым. Он потянулся, выставив далеко вперед передние лапы, изогнулся точно большая кошка и зевнул. Затем, уже не торопясь, заглянул в глиняную чашку, стоявшую на полу неподалеку, брезгливо поморщился и подошел к моей кровати. Я сделал вид, что продолжаю спать, чуть сомкнув веки.
  -Эге-гей, - тихонько протянул пес: - Петушок пропел - пора вставать. Ты вчера что-то говорил про незавершенные дела, да и прогуляться не помешает.
  -Ну, хорошо - хорошо, только не испачкай меня, пожалуйста.
  -Это природа, - немножко обиделся мастино, пытаясь стряхнуть с морды слюни: - Я что, виноват?!
  -Забудем, - вскочил с кровати и откинул с окна тяжелые балдахины штор. Оконная рама долго не поддавалась, но затем, со скрипом, открылось наружу. И теплые солнечные лучи забегали по комнате. Приток свежего воздуха, солнечное утро и ярко-голубого небо вдохнули в меня хорошее настроение и бодрость.
  В дверь настойчиво постучали. Открыв крышку часов, я убедился, что уже позднее утро, а еще хозяин трактира, где я был вынужден снять комнату, оказался человеком пунктуальным.
  -Хорошие часики, - ядовито заметил пес, слушая их переливчатую мелодию
  -Войдите! - разрешил я и строго посмотрел на собаку. Мастино скривил морду, но кивнул мне, соблюдая правила игры: я - хозяин, он - моя собака.
  -Сударь, здесь костюм, который вы заказывали у мэтра Пьемонта, - хозяин трактира, уже не молодой, с залысинами, мужчина, с заметно выпирающим животиком, но одетый опрятно; внес в комнату большую картонную коробку и положил ее на стол.
  -За ваши труды, - поблагодарил его я и вложил в протянутую ладонь золотой. Хозяин, заискивающе, кланялся, начал улыбаться и быстренько стал ретироваться к выходу. Как только он исчез за дверью, пес носом скинул крышку коробки и уставился на содержимое.
  -Любопытство - не порок..., - начал, было, я.
  -Знаю-знаю, - махнул мне в ответ лапой мастино: - Мы что, принцы крови?!
  -С чего ты взял? - усмехнулся я: - Просто я люблю одеваться элегантно.
  -Ну, да, ну, да, - согласился мастино: - Элегантно одеваться, элегантно убивать, элегантно давать целый золотой на чай.
  Я сделал вид, что не услышал высказанные в мой адрес замечания и переоблачился в принесенную одежду, повернулся к овальному зеркалу, в массивной позолоченной раме, висящему на стене между двух гобеленов: "Да, мэтр Пьемонт - мастер, что надо!"
  -Идем, надо прогуляться и присмотреться к дворцу и окрестностям, -позвал я собаку. С этими словами я вытащил из-под кровати свой дорожный саквояж из крокодиловой кожи, извлек из него маленькую стеклянную баночку с зеленовато-бурой жидкостью и аккуратно положил ее во внутренний карман камзола. Мастино смотрел на меня с явным неодобрением:
  -Очередное волшебство?
  Я кивнул и, закрыв саквояж, глубоко задвинул его под кровать. Поверх камзола надел ажурный кожаный ремень со шпагой и, наконец, накинул плащ.
  -Нам пора. И вот еще... старайся не удивляться ничему, а если появятся какие-то вопросы - я, с удовольствием, отвечу.
  На улице было полно людей. В основном простые горожане: ремесленники, шедшие по делам, домохозяйки; торговцы мелким скарбом; просто ребятишки, бегающие маленькой стайкой.
  Пес не успел толком поднять лапу у газового фонаря, как к нам подкатила легкая карета, запряженная двумя парами ухоженных коней. Причем первая пара была белоснежной, а вторая - вороной. Кони были ухоженные, и их шерстка переливалась в солнечных лучах. Кучер, закрутив рукой длинный ус слева, с готовностью распахнул рукой перед нами дверь. Пес уже ничему не удивлялся, или делал вид, что ничему не удивляется, легко вскочил внутрь, я последовал за ним. Дверь захлопнулась и карета тронулась.
  -Вообще-то, собаки должны бегать рядом с каретами, - засомневался мастино:
   - Но что-то внутри меня подтолкнуло к этому шагу....
  -Ну и хорошо, - успокоил я его.
  Мы быстро миновали центральную площадь, где с утра кипел очередной рынок, и вскоре очутились у дворцовых ворот. Карета остановилась. Королевские гвардейцы, увидев герб на карете, салютовали нам обнаженными палашами. К окну подошел дежурный лейтенант, он был одет в парадный мундир, поверх которого была надета кираса.
  -Приношу свое глубочайшее почтение достославному представителю рода Карино. Как прикажете доложить?!
  -Граф Ренуар де Карино, - отчеканил я. Лейтенант отдал честь и, лихо, развернувшись на каблуках, взмахнул рукой, отдавая приказ открыть ворота. Карета вновь тронулась. Я повернулась к собаке, закипающей от возмущения.
  -Да, я не Анри де Персон, им я был до настоящего времени, потому что так было очень нужно. У меня очень серьезная миссия - всего сразу не объяснишь. Но главное теперь у меня есть товарищ, то есть ты, на помощь которого я очень хочу рассчитывать. Более того, сейчас нас примет король Густав, но я хочу, чтобы ты был рядом - замечал все подозрительное, запоминал все разговоры, взгляды, даже искоса, брошенные на меня. Для этого ты должен стать невидимым и вести себя соответствующим образом, чуть позднее, когда ты о многом догадаешься сам - я все объясню. Если ты против - оставайся в карете. Во дворце тебя многие знают как охранника королевского цветника. Больше нет времени - мы подъезжаем к дворцу.
  Пес колебался, весь мыслительный процесс отражался на его складчатой морде:
  -Меня ведь тоже зовут не Райтом, - начал он.
  -Я знаю. Твое имя - Айсан, необыкновенно одаренно умный и сильный пес. Это имя гремело по всей "девонширской гвардии". Ты один выходил против пятнадцати северных волков, распознавал их вожака и успевал его задавить еще до того, как остальные решали броситься на тебя. Именно поэтому король Этьен Густав перекупил тебя у султана Порты для охраны своей дочери - принцессы Магеллан, а не для охраны цветника.
  -Я согласен, - рыкнул мастино. Тогда, вытащив из кармана склянку с жидкостью, я плеснул ее на собаку. Засверкали зелено-голубые звездочки, к потолку кареты поднялись три или четыре оранжевых кольца, словно табачный дым, и пес растворился в воздухе.
  -Еще только один вопрос: - раздалось из пустоты: - Ты знал, что мы встретимся в цветнике?
  -Наверное, - признался я: - Большее догадывался.
  Карета остановилась у мраморных ступеней. Дверь распахнулась. Я вышел и почувствовал легкий толчок в левую ногу - пес давал знать, что идет рядом. Поднявшись до парадного входа, двери тут же распахнулись, открываемые королевскими лакеями, я обернулся. Что-то в окружающем дворец геометрически правильно разбитом парке показалось необычным. Ну, конечно, на расстоянии выстрела арбалета все деревья и кустарники были сострижены на высоту половины человеческого роста. Чуть дальше деревья не тронули и их кроны напоминали о когда-то лучшем в мире королевском парке. Деревянные беседки были то же снесены и лишь одна - гранитная одиноко возвышалась над газонной травой, да и то, около нее несли караул два королевских гвардейца. "Все действительно очень серьезно," - подумал я и шагнул в покои дворца. Внутри огромного зала, по всему периметру уставленного линейными колоннами, меня уже встретил капитан гвардейцев - высокий атлетически сложенный мужчина с синими, как небо, глазами. Соблюдая придворный этикет, мы приветствовали друг друга и, он повел меня в королевские апартаменты. По дороге мы практически никого не встретили, лишь у каждой двери стояла охрана из двух офицеров-гвардейцев при шпагах и пистолетах. У дверей в королевские покои нас встретил мажордом в напудренном белом парике, подтянутый как атлет.
  -Граф Ренуар де Карино! - протянул он хорошо поставленным голосом и двери открылись.
   Затем он удивленно вздрогнул и посмотрел вокруг, но, не заметив ничего опасного, успокоился. "Это пес задел его хвостом," - догадался я. Навстречу мне поднялся из-за стола, покрытого золоченной с бахромой скатертью, мужчина лет пятидесяти, но уже с седой многодневной щетиной на лице, с живыми умными глазами и лучистыми морщинками вокруг них. Темные круги на веках говорили о нескольких бессонных ночах, которые провел этот человек.
  -Здравствуйте, милый граф. Попрошу без церемоний, ваше высокородное положение позволяет исключить эти формальности. Мы уже потеряли надежду, ибо в письме вашего учителя было оговорено о вашем прибытии на два дня раньше...
  Король дружески положил руку на мое плечо. Я своим натренированным чутьем моментально оценил все те тревоги, которые испытывал он - первый человек в таком знаменитом королевстве, он - человек, который вызывал трепет и страх у своих врагов; уважение за свой ум и реформаторство у поданных; подлинную любовь у своей семьи и двора; только потому, что столкнулся с непонятной и невиданной силой, которая, как проклятье, нависло над его родом, вырывая его близких и приближенных одного за другим. Не понимая ее природы, он боялся, что не сможет защитить свою дочь - принцессу Магеллан, которую он любил и боготворил чисто по-отцовски, вовсе не как король. Мать девочки умерла от испанки десять лет назад, когда малышке было только пять лет. Чудодейственные снадобья, посланные моим учителем запоздали, но спасли от смерти самого короля и его дочь, которых уже, практически, не считали жильцами. В королевстве тогда могла начаться кровавая вакханалия из-за места на троне. Все это предвидел мой мудрый учитель. С тех самых пор он стал опекать это королевство, потому что видел правильность и последовательность действий Этьена Густава, видел его человеческие качества, которых, вероятно, не видел у других представителей королевских династий всех иных королевств. Вот почему я здесь.
  -Присаживайтесь, граф, - он усадил меня на обитое бархатом кресло с вышитыми на нем золотыми трехлистными коронами. Сам, что меня удивило, придвинул бокалы и разлил в них легкое токайское вино.
  -Я - весь внимание, - подтолкнул его к разговору я: слегка дернулся уголок его рта, он провел рукой по своей щеке и, уколовшись ладонью о щетину, сел рядом на второе кресло.
  -Я даже не знаю с чего начать.... Впрочем, попробую...
  Я одобрительно кивнул и отпил глоток терпкого, но приятного вина и почувствовал, что пес-невидимка ткнулся мне мокрым носом в левую кисть.
  -Так вот, - начал король: - Две недели назад в замке стали происходить невероятные события....
  ***
  Солнце выглянуло из-за горизонта в своем обычном оранжево-желтом наряде и осветило огромное поле ярко-зеленого цвета, усыпанное разноцветными, еще только распускающимися цветами. С юга и запада поле огораживали невысокие холмы, которые через пять-шесть километров вытягивались в каменистые горные отроги, уходящие в облака своими заснеженными пиками, являющиеся границей между королевствами. На самом поле, если смотреть с высоты птичьего полета, в трех местах возвышались небольшие островки смешанных перелесков. С северо-западной и юго-восточной стороны, друг напротив друга выстроились правильные четырехугольные отряды людей. С юго-восточной стороны таких отрядов было в два раза больше. В их тылу, переминаясь с ноги на ногу, колыхалась тяжелая кавалерия, в блестящих на Солнце, металлических панцирях. Острия копий пока были направлены вверх. У высокого, зеленого цвета, шатра толпились военачальники, отличающиеся от простых воинов пестротой одежды, ее дороговизной и вычурностью своего вооружения. Над куполом шатра развевался стяг с изображением шестилапого льва с крыльями грифона, восседающего на двух коронах - символ могущественной Кентерийской империи, состоящей из двух бывших королевств. Полог шатра откинулся и на пороге появился, облаченный в черные доспехи император Вольмут. Он был без шлема, длинные, малоухоженные, из-за походных условий, соломенные волосы стали развеваться на ветру. Костистое лицо с выраженными скулами и тусклыми серыми глазами, а также крючковатый нос выдавали в их обладателе волевого и жесткого человека. Все военачальники склонились, припав на правое колено. Император кивнул в ответ на приветствие.
  -Этой ночью, - начал он необыкновенно громким голосом: - Звезды расположились в трех направлениях, благоприятных нам. Нужно приложить усилие сегодня, чтобы почувствовать себя спокойно завтра! Я жду от каждого выполнения своего долга! Вперед!
  С этими словами он водрузил на голову шлем с сетчатым забралом и украшенный металлической гривой, к нему подвели, закованного в броню, жеребца и помогли сесть верхом. Раздались протяжные звуки боевых труб. Военачальники бросились к своим отрядам, возвещая о начале боя. К императору подъехал всадник, практически весь закутанный в коричневый плащ. Не скидывая с головы капюшона, из-за чего не было видно его лица, он произнес:
  -Они не успели собрать всех, ваш удар для них будет неожиданным.
  -Ваш? - с сарказмом в голосе пророкотал из-под шлема император.
  -Не цепляйтесь к словам, - поморщился всадник: - Ваш - наш, цели у нас общие и договор остается в силе.
  И тут его голос заглушил боевой клич, разрывающий утреннюю тишину, подхваченный тысячами глоток, уже успевших принять с утра хмельного для храбрости. Медленно, но твердым шагом, вперед двинулись копейщики. Их отряд ощетинился длинными древками тяжелых копий, первый ряд закрывали бронированные щиты почти в полный человеческий рост, делая их похожими на металлическую черепаху. С правого и левого фланга от них двинулись отряды более легкой пехоты и арбалетчики. На противоположной стороне тоже оживились. Впереди стоящих отрядов появились лучники с тяжелыми луками и длинными до полуметра стрелами. По команде они подняли свое грозное оружие, взмах, и противно жужжа своим оперением, рассекая воздух, стрелы полетели в противника. Попадания были смертельны - стрела пробивала практически насквозь даже тяжелого копейщика, но, увы, то ли лучников было маловато, то ли стрельба их была не такая уж меткая, так что особого урона подобная оборона не принесла. Наступавшие перешли рубеж середины поля, не обращая внимания на незначительные потери. Лучники разбежались во фланги своих отрядов. В образовавшиеся бреши хлынула кавалерия. Впереди, в золоченых доспехах и красном плаще, на белоснежном жеребце показался тот, кого жадным взглядом искал император. Кавалерия ударила по обоим флангам копейщиков, заскрежетал и зазвенел металл; топот лошадей и человеческие крики зависли над полем.
  -Это он, - констатировал со вздохом император.
  -Да, я вижу, - подтвердил человек в плаще: отличная мишень, не правда ли?
  -Брилайн! - позвал император. К нему подъехал на огромном, как и он сам, вороном коне командир отряда тяжелой кавалерии. Склонив голову, он слушал. Император, подняв руку, указал на "золотого" всадника. Брилайн, молча, отъехал в сторону и отдал короткие распоряжения небольшому отряду арбалетчиков. Те внимательно выслушав его, быстро растворились среди закованных в латы кавалеристов.
  "Черепаха" копейщиков, наконец, достигла противника и медленно начала теснить его отряды. Попытки разрушить их наступающий строй, смелыми ударами, были безуспешными. В это время кавалерия, возглавляемая человеком в золоченых доспехах, практически прорвалась через фланги и грозила выйти копейщикам со стороны спины.
  -Брилайн! - с некоторым раздражением вновь позвал император. Его тяжелая кавалерия двинулась с места, сначала просто лавой, а затем быстро построившись в клин. "Золотой" всадник увидел новую надвигающуюся опасность и быстро перестроил свою кавалерию. Пришпорив своего боевого жеребца и, выхватив из ножен меч, он храбро повел своих людей навстречу. В этот момент лазутчики, посланные Брилайном, с трех сторон, почти в упор выстрелили из арбалетов. По несколько коротких стрел приняли на себя личные телохранители всадника, к сожалению, поздно заметившие опасность. Три других стрелы выбили "золотого" всадника из седла, попав ему в грудь и левый бок. В это же мгновение металлический клин тяжелой кавалерии врубился в перестроившихся всадников "золотого" рыцаря.
  -Ну, вот, а говорите - волшебство.... Все и так само собой разрешилось, -усмехнулся человек в плаще, обращаясь к императору: - Потусторонние силы нам пригодятся для другого случая... более серьезного.
  Император еще долго пытался найти взглядом "золотого" всадника, но безуспешно. Его тяжелая кавалерия и копейщики буквально снесли малочисленные отряды обороняющихся, усеяв поле убитыми и ранеными. Заметив, что их предводитель погиб, воины сникли и вскоре сложили оружие. Только перед выходом к северу от поля битвы тяжелая кавалерия остановилась в замешательстве. Перед ними, выстроившись в боевые порядки, стоял отряд наемных мавров. Они были раздеты по пояс, в руках их блестели кривые двуручные мечи. Белки их глаз резко выделялись на смуглых лицах. Командовал ими чернокожий великан, двух метрового роста, из Намибарии, по имени Алунаф. Спереди от них, грозно рыча и клацая зубами, стояла вся "девонширкая гвардия", это около двухсот боевых собак разного размера и возраста, одетых в металлические шлемы и ошейники с трехгранными шипами. Они прибыли к месту сражения с опозданием, но и теперь горели желанием схватиться с врагом. Однако Алунаф быстро оценил сложившуюся ситуацию. Силы были неравными. Он гортанно крикнул и его отряд стремительно развернулся и стал уходить. "Девонширская гвардия", оглашая воздух хриплым лаем так же начала отход. Кавалерия устремилась за ними, желая довершить полный разгром, но отступающие мавры разбили за собой бочки с нефтью - сырцом и подожгли их. Алунаф не менял хозяев, а боль поражения зажгла его сердце жаждой мести. Он знал, куда вести свою гвардию. Пламя огня с черной копотью поднялась к небу высокой стеной. Брилайн первым подъехал к императору, приложив левую руку к сердцу, а правую подняв вверх с раскрытой ладонью. Он монотонно произнес:
  -Полная победа, владыка.
  Император снял шлем и натянуто ухмыльнулся.
  -Теперь у вас новое королевство, поздравляю, - как-то снисходительно заметил всадник в плаще: - Кентерийский стяг украсит третья корона, но до полной победы еще далеко. Впереди нас с вами ждет более искусный противник, тем более, что по моим сведениям ему начали активно помогать и на довольно высоком уровне.
  -Белый учитель? - едва уловимая тень тревоги мелькнула в глазах императора.
  -Неужели испугались? - вновь усмехнулся человек в плаще, он укоризненно покачал головой: - Борьба за власть - дело нелегкое. Это история развития всего рода человеческого. Да, вы, лучше меня знаете. Сын в борьбе за власть легко убивает родного отца, брат - брата, друг - друга, масса предательств и измен, войны, причем - постоянные, кровь рекой.. Бр-р-р! Все это, конечно, мерзость, но я помогу вам все это преодолеть.
  -Вот поэтому я и боюсь, - признался император: - Когда я не понимаю человека и его цели. Ни из чувства альтруизма же вы это делаете?
  -Конечно, нет, - он скинул капюшон и посмотрел в глаза императору, тот оцепенел под его взглядом, расширив от ужаса глаза:
  -Мне нужны серьезные человеческие умы, а, вернее, верховенство над ними. Я буду контролировать человеческие чувства, создавать иллюзии, эмоции. Ты и на йоту представить себе не сможешь, что за возможности откроются передо мной, ты, жалкий человечишка! Удел воображения, которого эта нелепая власть...
  Он вновь накинул на голову капюшон и провел рукой перед лицом императора, тот тряхнул головой и захлопал глазами.
  -Вам не нужно всего знать, - сказал человек в капюшоне: - Довольствуйтесь и распоряжайтесь данной вам властью. Не прошло и часа, а уже завершилась битва. Кто-то, даже помнится, сомневался в ее исходе...
  -Сомнения - признак ума, - гордо выпалил император. Человек в плаще зашелся в беззвучном смехе. Император нахмурился, его рука медленно опустилась на тяжелую рукоять меча.
  -Да, будет вам злиться, - решил примириться всадник в плаще, видя, что Вольмут готов был разрубить его на две половинки: - Мы еще пригодимся друг другу.
  -К ним под уздцы подвели белого жеребца, который тонко пронзительно ржал, зовя своего господина, и пытался несколько раз подняться на дыбы. Следом четыре воина тащили за ноги убитого седока в позолоченных доспехах. Почуяв близость своего хозяина, жеребец тоже взбесился. Он рванулся вверх и ударом своих мощных копыт размозжил голову одному из державших его конюхов императора. Несколько волосяных арканов, просвистев в воздухе, стянулись на шеи могучего коня.
  -Увидите эту прелесть, - в восторге произнес император и повернулся в сторону воинов, оставивших по земле убитого: - А этих вздернуть за непочтение к телу королевской особы!
  #
  Начальник тайной полиции барон Бордос на самом деле напоминал бордоского дога. Такой же молчаливый и высокомерный, с дряблыми морщинистыми щеками, обвисшими как брыли и аккуратной окладистой бородкой. Его умные глаза-буравчики внимательно осмотрели на меня:
  -Здесь имеются описания всех событий в хронологическом порядке с двенадцатого июля сего года по сегодняшний день.
  Он положил передо мной книгу в красном сафьяновым переплете, отошел в сторону и сел на стул поближе к окну.
  -А в устном изложении, барон, вы ничего не хотели бы добавить: - вкрадчиво спросил его я. Барон, нехотя, посмотрел на меня снова. "Сначала почитай, молокосос, после поговорим", - уловил я его мысли, но не обиделся. Открыв тетрадь, я начал чтение.
  Двенадцатого июля сего года по приглашению короля Густава в замок прибыл в качестве посла для ведения тайных переговоров первый министр королевства Франки граф Мишель Домуз. В полдень была аудиенция в королевских покоях, после чего граф проследовал в свою комнату. Около полудня, почувствовав сильную нехватку воздуха в помещении, граф Доуз попросил слугу Пьера открыть балконную дверь, и вышел из комнаты подышать свежим воздухом. Через двадцать минут тело графа было найдено под крепостной стеной несущим караул звеном гвардейцев (сержант Кобур, месье Бужнак и Ажиер). По заключению придворного лекаря мэтра Якобсона, смерть графа наступила от тяжелых травм, полученных при падении с большой высоты, что соответствует расположению его покоев. Однако, не на имеющемся плане замка, ни в действительности никакого балкона или его подобия в комнате, где расположили по приказу его величества короля Густава, гостя никогда не было, и быть, в силу архитектурных особенностей, не могло. Слуга, открывший дверь и подтвердивший всю историю клялся на библии, о том, что балкон был. "Вот так-так," - протянул я про себя и посмотрел на барона. Старая ищейка делал вид, что глядит в окно и рассматривает что-то там за горизонтом, на самом же деле, изучал меня, составляя так называемый психологический портрет. При допросе с пристрастием слуга Пьер оставался непоколебим в своих показаниях. Следовательно, при отсутствии других посторонних в покоях графа и исключении подозрения на убийство можно предположить, что граф сам выпрыгнул вниз из имеющегося в комнате окна. "Это нонсенс. Потому что, трудно себе представить более правильного и жизнелюбивого человека, чем граф Домуз. Значит, убийство. Сказывается рука тех, кто был крайне заинтересован в срыве переговоров между Фригией и королем Густавом. Внушить наличие балкона в комнате и послать графа на верную гибель - неплохо сработано. Однако, что же было дальше." Тринадцатого июля сего года. Придворный лекарь Якобсон заподозрил наличие агрессивного сумасшествия у родного племянника короля Густава графа де Пунеля. Последний, являясь лучшим фехтовальщиком королевства, в тот же вечер, вызвал на дуэль и убил графа Базерика и его брата - графа Вилона. В последующие дни он, придираюсь по малейшему поводу, в ходе дуэлей убил еще четырнадцать знатных вельмож из окружения короля, таким образом, практически полностью обезглавив королевскую гвардию и совет короля. Указом короля граф был признан сумасшедшим и двадцать пятого числа должен был быть заключен в тюремную башню, о чем был отдан соответствующий приказ. Но граф скрылся, был объявлен его розыск.
  "Поздновато они спохватились! Допустить такое количество дуэлей среди верхушки дворянства, тут тоже не все просто, ибо все дуэли заканчивались смертельным исходом. Впрочем, с де Пунеллем - мне все ясно, "- и перед глазами встал образ нахального вельможи из кареты, с которым мне пришлось скрестить шпаги накануне. Далее шел список имен погибших на дуэлях - все они являлись активными сторонниками и приближенными короля Густава.
  Девятнадцатое число июля месяца сего года. На ступенях дворцового замка около трех часов полудня тремя выстрелами из арбалета со стороны дворцового парка был убит министр его величества - барон Альфонс Пенестрель. Поднятая по тревоге королевская гвардия убийц не обнаружила.
  "Естественно,"- усмехнулся я: "Бедный дворцовый сквер."
  Далее шло описание более удивительных событий. В тот же день, то есть девятнадцатого июля, во время проведения утреннего туалета самого короля, упавший со стола бритвенный нож, отскочил от пола и с невероятной силой вонзился Этьену Густаву в руку, случайно поднесенную к лицу: кровопотеря была значительной. Придворный брадобрей - Урви Хажсон заключен под стражу и допрошен по поводу очевидного покушения на жизнь его величества. "Вот почему он не брит,"- понял я и далее прочитал об изъятии всех колюще-режущих предметов бытового назначения во дворце.
  Далее шло описание дерзкой выходки, направленной на оскорбление его величества и заключающихся в систематическом воровстве роз из любимого цветника короля, несмотря на его охрану. Мне стало даже неловко, краска смущения залила лицо. Когда я закрыл тетрадь и посмотрел на барона, тот стоял напротив меня.
  -Мне неизвестно, откуда вы пользуетесь таким расположением его величества, граф. Но войдя в курс дел, вас посвятили в секретнейшие тайны государства. И вы должны, безусловно, отдавать себе отчет о серьезности всего происходящего, -нравоучительно произнес он: - О серьезности и секретности. Его величество король в приватной беседе со мной объяснил, что вы поможете нам в расследовании всего произошедшего, а, возможно и в предотвращении последующего.
  -Я вас благодарю, за оказанное доверие, сударь. Но вместе с тем, мне хотелось бы услышать и ваше мнение о тех событиях, что имели место в королевстве, - чуть склонив голову, обратился я к барону.
  -Заговор, - коротко произнес он: - Заговор.... с примесью какой-то чертовщины. Многие вещи просто не поддаются объяснению с точки зрения здравого смысла. Поэтому все наши беспрецедентные меры безопасности мне кажутся не очень надежными, ну, а сами люди - тем более....
  -Почему? - удивился я.
  -Господи! Да, вы взгляните вокруг. Упала мораль. В этой жизни ничего не осталось, что имело бы свой первоначальный смысл. За деньги и власть они готовы друг друга перерезать, а тем более предать.
  -А вы? - неожиданно спросил я. Барон с некоторым сожалением посмотрел на меня, но ответил, несколько обидевшись в душе:
  -Граф, я старый закваски человек. Я еще служил при отце нашего короля, когда в моде были совершенно другие принципы и идеалы. Что касается денег, то я достаточно богат, а власти - так я не амбициозен. Мне нравится мое дело, сударь.
  -Простите, барон. Я не хотел вас обидеть. Однако, снова к делу.........
  
  Принцесса Магеллан была поразительно похожа на свою мать, чьи портреты висели во всех покоях ее половины, а та, в свою очередь, считалась одной из красивейших женщин всех Синих королевств. К пятнадцати годам принцесса превратилась в стройную оформившуюся девушку. Любознательные светло-карие глаза смотрели из-под длинных ресниц с большим вниманием на окружающих. Обаятельная улыбка обнажала белоснежные ровные зубки, а завитые в мелкие кудряшки каштановые волосы ниспадали ей на плечи, стянутые на лбу золотым обручем с огромных размеров алмазом в центре. За ней следовали две фрейлины-воспитательницы, которые в настоящее время еще продолжали обучение девушки, самозабвенно посвящая ей все свое время. Увидев меня, они сделали легкой кнессет, собрав в кисти рук оборки своих кудрявых платьев. Я учтиво поклонился и подошел к принцессе. Весь ее вид горел нетерпением заговорить со мной, но сделав над собой усилие, принцесса протянула мне правую руку. Фрейлины одобрительно кивнули. Я прикоснулся губами к тылу ее маленькой кисти, только после этого я предложил:
  -Разрешите предложить вам, ваше высочество, прогулку по Внутреннему саду.
  -С удовольствием, - ответила принцесса и взяла меня под руку. Мы прошли в оранжерею, которая располагалась практически в самом центре замка. Помещение, в котором оранжерея была разбита было не очень большим, но достаточно объемным, для того, чтобы вместить маленький треугольный фонтанчик в центре и два десятка деревьев с цитрусовыми, а так же несколько великолепных кустов орхидеи. Среди всей этой растительной прелести стояла хрустальная скамейка, сесть на которую я и предложил. Жестом руки принцесса отправила обеих фрейлин к фонтану, из-за журчания которого они нас, безусловно, плохо слышали.
  -Его величество, только что рассказал о вашем прибытии, граф, - начала она, скрывая застенчивую улыбку: - Я тут же решила с вами увидеться. Про вас столько рассказывал король и очень много моя мама - я все помню.
  Голосок ее при этом дрогнул, она откинулась на спинку скамьи. Я аккуратно извлек из бокового кармана маленькую замшевую коробочку и, открыв ее крышку, протянул принцессе. Внутри лежал необычной красоты женский перстень из платины, украшенный россыпью драгоценных камней, создающий непередаваемую гамму цветов.
  -Я хотел подарить его твоей матери, когда вернусь. Но судьба рассудила по-иному... Теперь я хочу подарить его тебе.
  С этими словами я взял ее за руку и надел перстень ей на средний палец. Магеллан вздрогнула и с нежностью посмотрела на меня.
  -Моя мать, а ваша сестра, граф, вас очень любила....
  Примерно с минуты мы молчали.
  -Почему вы тогда уехали? - спросила принцесса: - Этот вопрос еще до сих пор остается загадкой при дворе.
  -Видите ли, ваше высочество... В свои двадцать лет я был максималистом, как и все молодые люди. Накопилось много неразрешимых проблем, на которые я не мог дать себе вразумительного ответа. Объяснения других меня мало устраивали, а здесь появился такой шанс. Попасть к Учителю - многие короли и умудренные жизнью люди сочли бы за честь, но он сам выбрал меня и я просто не мог упустить такой шанс.
  Принцесса с любопытством посмотрела на меня.
  -И что? Вы получили ответы на все вопросы?
  -Я усмехнулся, вспоминая далекие образы.
  -Звучит очень банально, но чем больше ты узнаешь, тем меньше ты знаешь.
  -Но вы познали секреты волшебства? - принцесса заглянула мне в глаза.
  -Что вы, ваше высочество. Познать непознаваемое невозможно. Лишь маленькая толика тех знаний, которыми разрешил владеть мне Учитель, задержалась здесь, - и я постучал себя указательным пальцем по виску.
  Принцесса разочарованно вздохнула.
  -Я очень хочу, чтобы вы помогли отцу и очень рада, что вы с нами.
  
  Вечером, учитывая гнетущие события предшествующих дней, король Густав вместо обычного, в подобных ситуациях, по случаю прибытия родственника королевской крови, бала решил ограничиться торжественным ужином. Посты королевских гвардейцев были усилены, их лично проверил барон Бардос, и лишь полностью убедившись в их надежности, он пришел к столу. Поприветствовав меня наклоном головы, он неожиданно спросил:
  -Граф де Пунель - ваша работа?
  -Вы же все знаете, - отпираться не имело смысла.
  -Это очень важно, - сказал он: - Ибо дуэль происходила между равными по происхождению. В противном случае мне пришлось бы искать убийцу. А в принципе - я вам благодарен. В вас есть что-то такое, что вселяет оптимизм, - барон отошел и занял свое место за столом, по правую руку от его величества короля Густава. Слева сидела принцесса Магеллан, рядом с ней расположилась молодая женщина с миловидным лицом, мучительно знакомым лицом. Она была одета в строгое черное платье с высоким воротником - стоечкой. Волосы были туго стянуты на затылке и заколоты массивной золотой заколкой с изумрудом. Только несколько белокурых кудряшек, специально выпущенных из уложенных в прическу волос, опускались на ее виски. Рядом с ней стоял пустой стул, но через всю его спинку была натянута атласная черная лента - знак траура.
  -Графиня Урсула де Мавитьон, - представил ее король. Графиня подняла на меня глаза и чуть заметно кивнула в знак приветствия.
  -К сожалению, ее супруг был убит на дуэли неделю назад, - добавил король: - И мы скорбим вместе с графиней.
  -Сударыня, примите мои соболезнования, - я склонил голову, достав подбородком медальон, висящий на груди. Присмотревшись к ее лицу, я рассмотрел тщательно припудренные круги под ее глазами.
  -Граф де Мавитьон командовал королевскими гвардейцами, - шепнул мне в ухо барон Бардос.
  -А это хранитель "королевской мудрости", сам весьма умудренный жизненным опытом и всеми горячо уважаемый барон Астиньяк, - представил мне лысого и худощавого, как скелет, старика король Густав: - Рядом его дражайшая половина - графиня Анетта.
  Дражайшая половина была как минимум в три раза младше хранителя мудрости и, судя по выражению ее кукольного личика, не настолько мудра. Далее его величество представил мне еще двенадцать своих приближенных, - пять дам и семь мужчин, которые не вызвали у меня особого интереса.
  "Все события должны произойти только с участием вышеперечисленных персонажей," - понял я и занял свое место рядом с начальником тайной полиции. Ужин прошел, практически, в тишине, которая угнетала всех присутствующих, лишь изредка придворные перебрасывались незначительными фразами. И только один раз все проявили заинтересованность, когда по просьбе принцессы Магеллан я им продемонстрировал чудо. Взяв с блюда большой кусок обжаренной баранины, я скормил его воздуху, на высоте стола. Причем кусок баранины растворялся постепенно с чавканьем и причмокиванием, за ним последовали два кольца копченой колбасы и жареная курица. Все были в восторге, особенно этот фокус, я думаю, понравился моему новому товарищу - проголодавшемуся за день мастино....
  На сон грядущий я расколдовал собаку. Меня поместили в одну из комнат королевских апартаментов. Пес с огромным удовольствием почесал себе задней лапой за ухом и немного порычал. "Попробуй целый день ходить молчком," - упрекнул меня он, после чего начал взахлеб рассказывать о своих впечатлениях за день. Айсан имел уникальную наблюдательность и поведал мне даже о том, чего я не смог заметить сам, все это дополнялось удивительным чувством юмора и мы проболтали с ним до середины ночи, после чего под грузом новых впечатлений и физической усталости заснули мертвым сном.
  Но ночь сменилась утром, наступил следующий день. Выглянув в окно, я разглядел затянутое свинцово-серыми тучами небо, ни одного просвета.
  -Будет дождь, - заверил меня пес: - Спина ноет, так всегда бывает. "Будет еще кое-что,"- почувствовал я, а вслух сказал:
  -Надо спешить, у меня нехорошее предчувствие.
  -Нехорошее насколько? - пес явно лодырничал, валяясь на мягком и теплом ворсе пушистого ковра.
  -Оставайся - мне некогда, - я рванул на себя дверь и очутился в длинном коридоре. Зыбкая аура опасности в виде легкого дуновения исходила откуда-то из глубины помещений. Как дикий зверь, ориентируясь почти интуитивно, я бросился по коридору вправо и довольно быстро очутился у дверей купального зала. Два гвардейца сомкнули почти перед моим носом алебарды крест - накрест. Я чуть отпрянул от неожиданности назад.
  -Простите, сударь. Принцесса Магеллан там принимает водные утехи. Туда - нельзя!
  Из-за узорной двери, закрытой наглухо, просто чудовищным пламенем вырывались языки моего нехорошего предчувствия. И тут же тишину разорвал истошный крик фрейлин принцессы. Почувствовал невероятный прилив сил и, сатанея от выброса адреналина, я отшвырнул в сторону гвардейцев, вырвав у одного из рук тяжелую алебарду. Буквально, снеся плечом дверь, очутился внутри зала. Стены зала были выложены плитками белого мрамора, четко по центру, в полу был сооружен прямоугольной формы бассейн длинной в десять - пятнадцать шагов. У самой его кромки в ужасе метались фрейлины принцессы, с белыми от ужаса лицами, кричавшие что-то нечленораздельное, размахивающие огромными полотенцами. Увидев меня, они начали орать еще громче и бестолковей. Я мигом оказался у начала бассейна и увидел принцессу. Она стояла, как восковая фигура, в воде, боясь шелохнуться. От середины резервуара, распахнув огромную хищную пасть, к ней медленно подплывал больших размеров, весь в противных пупырышках, буро-зеленый аллигатор. Его немигающий взгляд застыл на добыче. Оттолкнувшись древком алебарды от кромки, я пролетел по воздуху три-четыре метра и с громким всплеском рухнул в воду впереди принцессы и, очевидно, левее нее. Чудовище резко повернулось в мою сторону и, выбив фонтан брызг хвостом, рванулось ко мне.
  -Беги! - успел крикнуть я, обращаясь к девушке, но та никак не прореагировала на мой призыв.
  "Шок, - понял я и выставил вперед свое оружие. Аллигатор клацнул зубами, пытаясь выхватить или хотя бы перекусить деревянную часть древка алебарды. Затем он решил схитрить, сначала ослабив напор, а потом резко дернуть меня за оружие. Потеряв равновесие, я распластался в воде. И в тот момент, когда чудовище собиралось перекусить меня пополам, просто поднырнул под него. Длинное чешуйчатое желтоватое брюхо накрыло меня и придавило к дну. Каким образом я успел вытащить из ножен стилет, уже не помню. Но достигнув середины тела аллигатора, изо всей силы вонзил лезвие тому в брюхо и, оттолкнувшись от дна бассейна, резко ушел в сторону, вынырнув на поверхность. В это время сильный удар хвостом, буквально, выдернул меня из воды. Я перекувыркнулся в воздухе, больно ударившись о кромку бассейна правой рукой. Чудовище вновь распахнуло пасть и ринулось ко мне, но за ним по воде уже волочился кровавый след. И тут что-то тяжелое и серое стремительно пронеслось по воздуху и обрушилось на аллигатора. Чудовище скрылось под водой от удара, а я увидел мастино, который вцепился где-то на уровне его глаз. Он тоже исчез в бурлящей воде. В зал уже вбежали перепуганный король Густав, барон Бардос, капитан гвардейцев во главе десятка солдат.
  -Быстро к принцессе! - скомандовал он, обнажая шпагу. Солдаты с алебардами наперевес посыпались в бассейн, поднимая тучи брызг.
  
  .-Пистолет! - рявкнул из воды я, поднимая вверх руку. Слава богу, капитан был сообразительным. Выхватив из-за пояса пистолет, он швырнул его мне. Взводя курок большим пальцем, я резко повернулся к всплывающему чудовищу и, вложив в его страшную пасть ствол пистолета, выстрелил. Аллигатор тут же перевернулся на спину, обнажая живот с торчащим в нем стилетом, недолго подергал лапами и затих, затем стал погружаться на дно, пуская кровавые пузыри. Рядом со мной всплыла морда собаки, вид у него был жалкий, но глаза горели яростным вожделением драки. Мне пришлось подсадить его на кромку бассейна, собака отряхнулась, испуская во все стороны тысячи мелких водяных брызг. Обернувшись я увидел, как фрейлины извлекли из воды принцессу, закутывая ее полотенца, а в бассейне, по- прежнему, опасаясь возможного нападения, по пояс стоя в воде и выставив вперед алебарды, находилось восемь гвардейцев. Король крепко прижал к себе свою девочку и поцеловал ее в лоб.
  -Идем, - прошептал он ей на ушко и, обняв за плечи, повел к выходу из зала. Подойдя ко мне, они остановились, и король протянул мне руку, крепко сжал мою:
  -Ренуар! Я ваш должник... Вы спасли мою девочку...
  -Это мой долг, ваше величество, - ответил я.
  В это время, придя в себя, принцесса Магеллан указала рукой на мастино, к которому постепенно подкрадывались два гвардейца с ремнями в руках.
  -Ваше величество, я прошу Вашего разрешения оставить этого пса со мной, - обратился я к Густаву, чтобы окончательно расставить все точки над "i". Пес с благодарностью посмотрел на меня.
  -У меня.... пока, просто нет слов.. Барон! - позвал он начальника тайной полиции.
  -Составьте бумагу, на основании которой графу будут оказывать всемерное содействие и помощь по любым вопросам и в любое время, безотказно! Собака, конечно, останется при нем.
  Они вышли из зала, сопровождаемые усиленной охраной, состоящей из офицеров королевской гвардии. Ко мне подошел шаркающей походкой барон Бардос и накинул на плечи голубое полотенце.
  -Вы не случайно здесь, - догадался он: - И я благодарю бога за ваше присутствие. Но чувствую, что дальнейшие события будут не менее экстраординарными, а вы их каким-то образом предугадываете. Скажите честно, граф, вы знаете еще что-то?
  -Нет, - честно ответил я и уселся на придвинутый мне собакой стул. Барон из-под седых бровей покосился на мастино.
  -И все-таки, граф. У меня есть к вам убедительная просьба - если вам что-то будет известно...
  -Безусловно. - согласился я и посмотрел на гвардейцев, которые обшаривали дно бассейна длинными баграми в поисках мертвого аллигатора, но, пока, безуспешно.
  -Что за дьявольщина! - выругался барон. - Не мог же бесследно исчезнуть такой экземпляр, в нем было не меньше четырех метров. Спускайте воду!
  Вода резервуара, окрашенная кровью чудовища быстро начала вытекать по специальным стокам. И уже через десять минут бассейн опустел. Королевские гвардейцы и барон, все еще не веря своим глазам, столпились на его крае. Аллигатор растворился как сахар, без малейших остатков. Я слегка прихлопнул мастино по крупу:
  -Идем!
   Барон молча проводил нас растерянным взглядом.
  -Что скажешь? - обратился я к псу, как мы только очутились в коридоре.
  -Во-первых, я хотел бы услышать слова благодарности, ведь задержись я на долю секунды, эта тварь перекусила бы вас пополам.
  -Мерси, - ухмыльнулся я: - Что дальше?
  -Дальше - больше. Я уже жалею, где-то в глубине души, что связался с вами. Все наши совместные предприятия сопряжены с огромным риском и мне не очень-то хотелось...
  Я посмотрел на мастино и, войдя в свою комнату, быстро скинул мокрую одежду, вытерся полотенцем и переоделся в сухое. Дождавшись окончания переодевания, мастино удобно устроился в просторном кресле.
  -А честно говоря, этот крокодил - какой-то фарс. Безоговорочно страшный и эффектный, но фарс. Если бы кто-то хотел убить принцессу - можно было просто отравить воду - стопроцентный успех гарантирован, а тут такое чудовище, шум, крик.... Кто-то хочет нас запугать, вогнать в шок и воспользоваться плодами паники. Возникает вопрос - кто это? А главное, с какой целью?
  В дверь постучали, пес сразу же замолчал. Я открыл. На пороге стоял капитан королевских гвардейцев.
  -Сударь! Его величество король Густав срочно приглашает Вас к себе.
  Мы переглянулись с мастино, и я вышел вслед за капитаном.
  На короле, что и говорить, не было лица. Он нервно теребил свой медальон и вышагивал по залу. Увидев меня, на его лице появилось нечто похожее на улыбку.
  -Сразу к делу! Час назад к городу подошел отряд наемных мавров и "девонширская гвардия". Командует ими мавр по имени Алунаф. Поверьте, новости, которые они принесли с собой, весьма нелицеприятны. Император Вальмут со своими грозными войсками, без какого-либо объяснения, вторгся и захватил Бельсию и Ман-Сарино. В двух сражениях он разгромил их армии. Августейшие особы погибли в сражениях. В настоящее время его передовые отряды вплотную подошли к нашим границам. Я в ужасе!
  "Так, теперь кое-что становиться более - менее понятным", про себя подумал я, а вслух сказал:
  -Ваше величество, нельзя падать духом! Необходимо созвать военный совет, все обсудить.
  -Да, да, конечно, - быстро согласился со мной король.
  Еще через полчаса поредевший военный совет был в сборе. Король Густав уже несколько успокоился и не выглядел таким растерянным. Однако граф де Пунель постарался, выбив на проклятых дуэлях, всех без исключения грамотных и опытных военачальников, так что самым крутым из оставшихся был капитан королевских гвардейцев Винсен, дальше шел сам король Густав, я и начальник тайной полиции - барон Бардос. По моему настоянию на военный совет был приглашен и огромного роста мавр-визирь Алунаф, благодаря которому нас, уже не удалось застать врасплох.
  -Итак, - начал заседание король Густав: - Смертельная опасность нависла над нашим королевством. Неприятель весьма расчетливо подорвал наши устои изнутри, а нынче собрался и угрожает нам открытой агрессией. Безопасность наших подданных превыше всего и, посему, мне хотелось бы услышать мнение всех присутствующих. Первым, как один из старейших, выступит барон Бардос.
  -Ваше величество! Господа! Армия императора Вольмута втрое превосходит наши вооруженные силы. И по числу пехотинцев по количеству кавалерии, но в связи с наличием у нашей гвардии огнестрельного оружия, я считаю, что в этом плане наши шансы уравнены.
  Король повернулся к капитану Винсену.
  -У нас двести мушкетов, ваше величество, - быстро ответил тот.
  -Эффект внезапности ими уже потерян, так что я даже не уверен - осмелятся ли они напасть сейчас. Кроме всего прочего их войска сейчас наверняка, занимаются мародерством и им далеко не до новых сражений. Что касается готовности наших войск - следует немедленно отдать приказ об их выдвижении к границе....
  #
  Барон Астинчак просыпался чуть свет, тихонечко вставал, крался к спальне своей молодой жены, прислушивался через дверь и, не услышав ничего подозрительного, уходил в свои покои. День начинался с постоянного брюзжания на слуг. Нудный блеющий голос барона стал примером для подражания в анекдотических ситуациях. "Как несправедливо устроена жизнь, - сетовал про себя барон: " Когда есть возможность спать, уже нет никакого желания, когда рядом есть молодая жена, уже нет никакой возможности". В обязанности барона входило скрепление государственных указов монаршей печатью, которая висела у него на шее на массивной золотой цепи; ежедневная проверка наличия рукоятки жезла Октады, который хранился в специальном металлическом ящике в самой верхней комнате сторожевой башни замка под пристальной охраной королевских гвардейцев, и считался основной королевской власти. Со слов предшественника, барон знал, что во всех восьми Синих королевствах хранятся части жезла, обладающего какими-то сверхъестественными силами, впрочем, это ему было безразлично. Но строго-настрого заведенный ритуал проверки выполнялся им неукоснительно. Более того на рукоятку жезла мог посмотреть полностью только король Густав, и он - хранитель королевской мудрости. Но королю всегда было не до этого, его величество особенно не интересовался его наличием, может быть не придавая ему значения, а может, просто, забывая о его существовании.
  Должность хранителя "королевской мудрости" передавалась по наследству с момента основания королевства и барон был уже одиннадцатым ее обладателем.
  -Мадам еще спит, - доложила барону пожилая служанка Эмилия. Барон махнул рукой и сел за стол, придвинул к себе чашку с травяным чаем и взял в руку, хрустящую с изюмом булочку. Отпив глоток чая и откусив кусочек мучного, барон стал медленно жевать, пытаясь определить по привкусу - добавлен ли в чай зверобой. Сзади хлопнула дверь. "Корова, - выругал он про себя служанку и, повернувшись, хотел ей устроить взбучку, но в комнате никого не было. Барон чертыхнулся и устроился удобнее на стуле. Напротив него сидел посторонний, лица его не было видно из-за накинутого капюшона коричневого плаща; солнечный свет, пробивающийся через стекло окна, освещал только его массивный подбородок. От неожиданности барон икнул и выронил булочку. Незнакомец не спешил, полностью вкушая плоды эффекта своего неожиданного появления.
  -Вы кто? - не своим голосом спросил барон, пытаясь взять себя в руки. Подбородок незнакомца шевельнулся - он улыбался.
  -Это не имеет никакого значения. Просто мы с вами должны заключить деловой союз. Вот и все.
  Барон судорожно схватился обеими руками за королевскую печать. Незнакомец опять улыбнулся.
  -Она мне не нужна, успокойтесь.
  -Как вы здесь оказались? - опять выдавил из себя барон.
  -Это тоже не имеет никакого значения. Важностью обладает только одна позиция - как вы относитесь к графине Анетте? - незнакомец осклабился. Барон похолодел и покрылся мелким потом, противно запульсировало в висках и он почувствовал, как сердце стало медленно сжиматься в цепких и массивных тисках.
  -Что я должен сделать? - еле заставил выдавить из себя барон. Незнакомец встал и похлопал барона по плечу.
  -Я знал, что мы договоримся. Поистине, любовь творит чудеса. Ну, да вернемся к нашим овцам. Сейчас мы с вами пройдем в башню, и вы просто отдадите мне то, что там хранится. С вами ведь никто не остановит? Давайте, барон, проделаем все это быстро, ибо проснувшись, ваша прелесть может немного испугаться.
  Барон поднялся на негнущихся ногах: "Это же государственная измена! Нужно позвать стражу, немедленно!"
  -Не думаю, барон. Королевству вы уже ничем не поможете, зат сумеете спасти жизнь молодой жене, - ответил вдруг вслух на его мысли незнакомец. Они вышли в коридор. Дверь в спальню Анетты была слегка приоткрыта, и барону показалось, что он увидел край постели, покрытой белоснежными простынями и огромное чудовище, нависающее над ней. Все это привиделось ему на долю секунды, ибо в следующее мгновенье, нестерпимая боль в груди разорвала его сердце на тысячу маленьких осколков. Барон сразу же обмяк, попытался упереться рукой в стену, но только махнул ею по воздуху и, не найдя опоры, рухнул на пол замертво.
  -Вот досада! - посетовал незнакомец, пытаясь определить у того пульс на боковой поверхности шеи. - Кто же знал, что сердце у него ни к черту. Просто беда с этими стариками.
  Он заглянул в комнату баронессы и движением головы позвал к себе своего помощника. Затем они очень быстро растворились в темноте коридоров....
  
  На военном совете в своей пламенной речи мне удалось убедить короля поручить возглавить вооруженные силы единственному профессионалу среди оставшихся в военном деле мавру-визирю Алунафу, при этом формально верховным главнокомандующим оставался король Густав. Великан настолько был растроган оказанным ему доверием, что только смог ударить с силой себя в грудь и припасть на правое колено, что означало его бесконечную преданность. Далее, я рассказал все, что знал о коварном императоре Вольмуте, о железной дисциплине в его войсках и его решимости стать владыкой всех восьми королевств. Было решено немедленно снарядить отряд для того чтобы занять Фонденское ущелье, лежащее на пути армии Вольмута и являющееся дверью в королевство, а кроме того, сообразительный мавр доказал всем, что в ущелье не смогут развернуться ни грозные копейщики, ни, тем более, тяжелая кавалерия императора. "Если он уже не ввел туда свои передовые отряды," - вслух сказал барон Бардос. Великан-мавр выступил в сторону ущелья уже через час, возглавив своих неутомимых чернокожих воинов и кавалерийский отряд. Капитану Винсенту было поручено командование полком королевской гвардии, которую он тут же выстроил для смотра перед замком. Гвардейцы в сверкающих кирасах и шлемах держали на плече грозные мушкеты, стяг королевства развевался над ними и король Густав несколько успокоился, увидев их стройные ряды и хорошую выучку.
  Ночью были взорваны пороховые склады. Взрыв был настолько силен, что во дворце вылетели все стекла и в восточной стене, куда примыкал склад, образовалась огромная брешь, в которую свободно могли войти четыре слона, не создавая особых неудобств. Зарево от пожара осветило замок и весь город. Люди высыпали на улицы, но паники не было. Они, молча, взирали на зарево. Наступающие перемены оптимизма ни в кого не вселяли. В королевстве давно не было войн, но каждый прекрасно осознавал, чем они чреваты, ибо это чувство живет в подсознании каждого человека.
  Виновных во взрыве пороховых складов не нашли. Чудом оставшиеся в живых охранники в один голос утверждали, что накануне видели знатную даму, которая прошмыгнула в Восточную башню, минуя посты. Описание дамы, составленное с их слов, было достаточно подробным, чтобы не узнать в последней графиню Анетту - баронессу Астинъяк. Отправившись в их покои, начальник тайной полиции обнаружил тело барона. Загадочная гибель этой четы вызывала глубокое огорчение короля Густава, который за время пребывания у власти успел привыкнуть к безобидному старику и его молодой жене.
  Далее поступили еще более неприятные вести. Мавр-визирь Алунаф и посланный с ним отряд попал в засаду, сбылись опасения барона Бардоса - войска императора Вольмута успели занять Фонтенское ущелье. После кровавой и непродолжительной сечи с остатками своих людей Алунаф был просто вынужден спасаться бегством.
  -Господи! Да за что же ты шлешь мне такие испытания?! - не выдержал король Густав, воздев руки к небу, затем он посмотрел на меня и с беспокойством в голосе спросил: - Ренуар, мы сможем отстоять королевство?
  -Мы обязаны это сделать, ваше величество. - твердо сказал я. - При этом вера короля должна быть непоколебимой.
  Он заложил руки за спину и прошелся вдоль стены, на которой в хронологическом порядке висели портреты его предков. Бывшие правители королевства были запечатлены, практически, все в одном ракурсе - сидя боком, устремив взгяд в бесконечность. Все, как один, в боевых доспехах и с крайне озабоченным видом. "Неужели нельзя обойтись без этих проклятых войн" - едва уловил я его мысли: "Что за дурацкая жизнь, где каждый старается утвердиться не своим умом и умением, а только с помощью железа и крови. Боже мой!" В зал медленно, шаркая ногами, без предварительного оповещения, вошел барон Бардос.
  -Ваше величество! У ворот замка собралось практически все население города. Они требуют оружия и Вашего благословения на защиту королевства.
  Озорные огоньки появились в глазах короля, он подошел к окну и отдернул занавес. Даже отсюда было видно, как городской люд облепил черную чугунную ограду. Редкая цепь гвардейцев стояла изнутри, выделяясь на их фоне своей малиновой формой. "Мне доверяют," обрадовался Густав. "Именно доверяют, а не любят,"- поддержал его мысленно я. Король почувствовал чужую мысль и встретился со мной взглядом.
  -Что вы на это скажете? - обратился он к начальнику тайной полиции.
  -Вооружить чернь - это нонсенс! повысил голос барон. Но король уже для себя все решил.
  -Я выйду к ним немедленно! Ренуар, идите со мной!
  Барон укоризненно покачал головой, но возражать не стал. Мы вышли из дворца и пешком направились к воротам. Со стороны спины его величества за нами еле успевал барон Бардос, а с левой стороны величаво вышагивал мастино, тщательно рассматривая толпу за оградой. Чуть позже нас догнали и взяли в каре королевские гвардейцы. Увидев короля народ обезумел, поднялся невероятный гвалт, в воздух полетели шляпы.
  -Да здравствует король Густав! - ревела толпа.
  -Надо же, какой патриотизм, - сухо заметил барон. Мы подошли к самим воротам, король взмахнул рукой, успокаивая людей. Гул пошел волнами по толпе и вскоре затих.
  -Мои дорогие сограждане! - как можно громче и пафосней, крикнул король Густав. "Ого! Еще чуть-чуть и я подумаю, что мы уже республиканцы, - подумал я. - Молодец, ваше величество."
  -Опасность нависла над нашим свободолюбивым королевством. Вероломное нападение императора Вольмута сорвало наши демократические планы, под угрозой не только наша территориальная целостность, но и жизни ваших родных и близких! Я, король Густав, призываю всех вас на защиту нашей общей с вами страны С этого я объявляю о создании народного вольного войска!
  Последние слова короля опять утонули в невероятном гуле голосов людей.
  -Я скоро с вами с ума сойду, - шепнул мне в самое ухо барон Бардос. - Вы когда-нибудь что-нибудь подобное слышали? Народное вольное войско!
  Через каких-нибудь два часа армия короля Густава пополнилась двумя полками, созданными из гончаров и кузнецов, трубочистов и конюхов. Был открыт королевский арсенал и их вооружили мощными алебардами и мечами. Двух лейтенантов королевских гвардейцев тут же возвели в полковники и поручили им вновь сформировать полки, в качестве офицеров туда были назначены сержанты, которые незамедлительно приступили тренировкам, показывая горожанам с какой стороны нужно брать алебарду в руки и как ею действовать в бою.
  -Боже мой, боже мой! - уже всхлипывал барон и наливал себе успокоительные капли. - Это же пушечное мясо. До чего же я дожил. У королевских гвардейцев пороха на дв выстрела, а в качестве пехоты - чернь!
  И он продолжал причитать дальше, только уже неслышно, просто шевеля губами. Вскоре посланные вперед разведчики донесли, что войска Вольмута должны появиться перед городом от силы через час-полтора. Несмотря на необыкновенный моральный подъем в войсках стало возникать и полное закономерное беспокойство. Капитан Винсен вывел войска и расположил их перед городом боевыми порядками. Оставшееся население города, практически в полном составе, вышло на городскую площадь, которая сама по себе находилась на некотором возвышении и откуда были видны стяги выстроившихся войск.
  Мы с мастино без особого труда попали в покои к королю. Стражники, молча, распахнули двери, помня указания его величества. Увидев нас, король обрадовался. Он уже был облачен в облегченные, но крепкие латы.
  -Я хочу сам возглавить кавалерию, - перехватив мой взгляд, упредил он. - Хорошо, что вы зашли сами.
  -Я могу возглавить отряд любого рода войск, если вы разрешите- хочу сражаться рядом с вами, - быстро произнес я.
  -Ценю ваше желание, граф. Но у меня есть к вам более деликатное поручение.
  Король подал знак, и все слуги покинули королевские покои, плотно затворив за собой двери. Мастино сел, вытянув шею, и подогнул, как кот, под себя свой упругий хвост.
  -Ренуар, - начал Густав: - Все кто был для меня дорог на этой бренной земле - это была ваша сестра - моя любимая жена Ирида и мое солнце, моя малышка Магеллан. Я трезво мыслящий человек и большой политик, но я, прежде всего перед богом, любящий отец. Я прошу вас, граф, спасти мою дочь. Вы не должны участвовать в сражении. Я умоляю вас вывезти из города принцессу и укрыться в замке графини Урсулы де"Мавитьон, если будет необходимо уехать в тартарары, но спасти мою девочку. Вы понимаете меня, Ренуар? Только вам я могу поручить принцессу.
  Король внимательно смотрел на меня - я его прекрасно понимал, а сам уже четко видел дикую картину разыгравшегося сражения. Выстрелы королевских гвардейцев разнесли в клочья первые ряды грозных копейщиков. Воодушевившись этой удачей на них, без команды, ринулись полки народного вольного войска, а в это время в них как нож в масло впилась тяжелая императорская кавалерия.
  -Вы меня слышите, граф? - прервал видение король.
  -Да, ваше величество.
  -Кроме этого, вы должны вывезти и сохранить главную реликвию нашего королевства - рукоять жезла Октады. Именно ее хочет всеми путями заполучить Вольмут.
  Мастино встрепенулся и недоуменно посмотрел на короля.
  -Именно ее потребовал в обмен на наши жизни и свободу его посол, он был у меня полчаса назад. Но я не поверил ни одному его слову и поэтому ответил отказом.
  Я закрыл глаза и прогнал прочь видение будущего. "Жезл Октады состоит из двух частей - рукоятки и апикса, которые хранятся в разных местах. Соединив их, любой смертный будет властелином бессмертия," - вспомнил я слова Учителя: "Властелином умов, снов, человеческих мыслей, если хочешь. Поэтому никто никогда не должен владеть им." "А нельзя его просто уничтожить?"- помнится тогда, я спросил его. "Разве можно уничтожить Солнце?" - вопросом на вопрос ответил Он и я долго пытался осмыслить услышанное.
  -Стоит ли так спешить, ваше величество? - выдавил я из себя.
  -Ренуар, я прошу вас. Вы же далеко не глупый человек. Кроме этого я послал барона Бардоса во Фригию с просьбой о помощи. Если все удастся, их войска прибудут к замку Мовитьон не раньше чем через два дня, к большому нашему сожалению. Если прибудут вообще. Гибель посла Домуза тоже наложила свой отпечаток. Не вступая сейчас в сражение с войсками Вольмута, мы даем ему возможность захватить все королевство сразу. После битвы мы выиграем, по-крайней мере, один день. Если я оставлю свои войска на чье-либо попечение, Вольмут поймет нашу маленькую хитрость. Да, и вот еще что. Со слов посла, кстати, очень неприятный человек, все время скрывал свое лицо под капюшоном, рукоять жезла ему должен вручить добровольно один из членов королевской семьи. Подумайте, Ренуар, над этим. Я думаю - это важно.
  "Учитель не ошибся в вас, король Густав," - похвалил про себя я его, а вслух спросил:
  -Когда мы должны уезжать?
  -Немедленно. Кроме принцессы с вами поедет графиня Урсула и два гвардейца, они уже ждут вас во дворе. Выехать из города вы должны как можно незаметнее.
  С этими словами он поднял за ручку продолговатую металлическую коробку со стола и протянул ее мне. "Рукоять жезла," - понял я и аккуратно принял реликвию.
  #
  Из города мы выехали с началом сражения. Я был просто обязан заехать в трактир и захватить с собой свой кожаный саквояж. Учитывая скрытность нашего предприятия, мы были вынуждены ехать верхом. Впереди нашего отряда скакали два сержанта королевской гвардии, которые прекрасно знали дорогу к замку. Далее ехала графиня Урсула в облегающем черном костюме, брюки которого были заправлены в изящные сапожки. Я невольно заглядывался на красивую молодую женщину. Следом ехали мы с Магеллан и замыкал нашу кавалькаду мастино, потребовавший перед отъездом, надеть на его боевые доспехи "девонширской гвардии". Все ехали в абсолютном молчании.
  "Жезл пробудится ото сна, только в том случае, если его хозяева добровольно передадут его части избранному, но об этом должны знать не все хранители. Сами же хозяева не ведают о его силе, потому что смертные не должны им владеть," - вспоминал я слова Учителя: "Аникс хранился в империи, рукоять - у короля Густава. Для того чтобы добраться из империи сюда нужно миновать два королевства. Так, все правильно. Император захватил оба эти королевства. Но... какой бы он не был император, он смертен, значит, если увязать в одну цепочку всю череду невероятных событий в королевстве Густава.... Здесь должна быть замешана третья сила, прекрасно осведомленная о свойствах жезла. Вольмут всего лишь инструмент в их руках, хоть и с большими человеческими амбициями. Итак, кто же представитель третьей заинтересованной стороны? Неужели мой старый знакомый?"
  -О чем вы задумались, граф? - прервала мои рассуждения принцесса Магеллан.
  -Так, ваше высочество, вы правы - просто задумался.
  -Сражение будет тяжелым? - снова спросила принцесса.
  Я кинул в ответ. Теперь уже о чем-то своим загрустила она. Впереди замаячил перелесок, переходящий в густой смешанный лес. Ехавшие впереди гвардейцы остановились. Дороги практически как таковой не было. Выбитая копытами и отутюженная колесами повозок земля по обеим сторонам от колеи проросла высоким ... и луговыми ромашками. На гарцующем гнедом жеребце к нам подъехала графиня Урсула.
  -Дорога к замку идет через лес, где-то три-четыре часа езды. Замок стоит в глубине чащи у Сорского болота уже около трехсот лет. Тогда был построен нашими пращурами специально для того, чтобы можно было укрыться от врагов. Вот и сейчас ... пригодился.
  -Что-то не так? - спросила принцесса, вглядываясь в деревья. В лесу весело щебетали птицы, шелестела листва в порывах ветра. Я посмотрел на мастино, тот отрицательно помотал головой. Принцесса извлекла из чехлов притороченных к седлу два тяжелых для нее пистолета и протянула их мне.
  -Возьмите, сударь. Я все равно не сумею ими воспользоваться.
  Гвардейцы обнажили палаши и положили клинки себе на правое плечо.
  -С богом! - скомандовал я, и мы тронулись вперед.
  Перелесок мы миновали довольно быстро и вскоре оказались в густом с вековыми деревьями лесу. Стало прохладнее и темнее, сумрак создавался густыми кронами раскинувшимися высоко над нами. Запахло сыростью и грибами. Вся земля под деревьями была закрыта различными низкорослыми и стелющимися папоротниками, кое-где встречались прогалины, усыпанные толстым слоем жухлой хвои. Но сверху сквозь препятствия из листвы, пробивались солнечные лучи, и лес от этого не казался таким сумрачным.
  -Есть ли еще какая-нибудь дорога, ведущая к замку? - спросил я графиню.
  -Такой удобной нет. Со стороны Фригии есть проход через болото, но очень опасный. Да и знают о нем немногие.
  Лес сгущался, несколько раз дорогу преграждал настоящий бурелом, но мы каждый раз протискивались через нагромождения из стволов и крючковатых веток, цепляясь за них сбруей и одеждой.
  -Уже скоро, - обратилась к нам графиня - За этим поворотом будет дубровник, а там и замок.
  Неожиданно из зарослей папоротника наперерез нам выскочила дикая свинья, а за ней цепочкой высыпали восемь сереньких в темных пятнах поросят. Увидев перед собой всадников они дружно захрюкали и рванули на другую сторону уже нестройным косяком.
  -Тьфу, напугали, уроды, - выругался мастино чуть слышно. Я погрозил ему пальцем. В тоже мгновение, следом за выводком на дорогу выбежал огромный секач. Он еще не остыл после выяснения отношений с молодым соперником и теперь, потеряв из виду семейство, увидел непонятных всадников. Кабан был на редкость крупным, весом не менее двух центнеров. Что уж его побудило к решительным действиям трудно сказать. Только этот живой таран, пригнув голову к земле и выставив вперед свое безобразное рыло с загнутыми кверху клыками, взрыв копытом землю, ринулся на жеребца графини Урсулы. Я пришпорил своего коня и за секунду до удара оказался между ними. Он буквально смял нас, обдав кровью с ног до головы молодую женщину. Мой жеребец был убит сразу, а я, вылетев из седла пробкой, влетел в ствол могучего дуба. Правую ногу обожгла кинжальная боль, которая разнеслась эхом по всему телу. Нащупав сук, который как спица, проткнул мне насквозь бедро, я выругался про себя: "только этого не хватало". Гвардейцы, развернувшись, поскакали на секача, высоко подняв свои палаши. Кабан, сделав круг, вновь стал бить копытом, выбирая новую мишень. Щетина на нем стояла дыбом, а окровавленная морда с маленькими глазками уставилась на принцессу.
  -Айсан! - крикнул я, раздражаясь и свирепея от боли и собственного бессилия. Но кричал я напрасно. Мастино, как призрак, возник перед лошадью принцессы, выпятив вперед свою мощную грудь с "белой птицей" и подняв трубой хвост. Пес оценивал противника, пытаясь найти его слабые места. Секач не выдержал этого противостояния, и первый ринулся на собаку. Мастино не шелохнулся. "Да, что же это такое!" - разозлился я, но опять недооценил своего верного товарища. За долю секунды до смертельного удара пес ринулся навстречу кабану и, неуловимо увернувшись от смертельных клыков, сомкнул свои челюсти на его пятачке. Секач рухнул как подкошенный, сраженный насмерть болевым шоком. Пес через некоторое время разомкнул зубы и отошел от поверженного им исполина, оценивая свою фирменную работу. Принцесса мигом соскочила с лошади и обняв собаку за шею, прижала к себе его благородную голову. Урсула де" Мовитьон бросилась, в свою очередь, ко мне. Мерзкий сук извлекли из моей ноги, рана была нехорошей, кровотечение не прекращалось. Пришлось выше наложить ремень и туго его затянуть. Графиня послала в замок гвардейцев, чтобы оттуда за мной прибыла легкая повозка, ибо не идти, ни ехать верхом, естественно, я не мог.
  -Простите, граф, но я теперь от вас не отойду ни на шаг, - предупредила меня она, и легкий румянец проступил на ее щеках.
  -Да я, вообще-то и не возражаю.
  Вальяжно подошедший мастино, нахально мне подмигнул. Примерно через час мы уже оказались в замке, который был действительно выстроен в старых рыцарских традициях. Высокие стены, сложенные из огромных валунов, башни по всем четырем углам, глубокий ров, заполненный мутной водой и скрипучий подъемный мост. Внутри нас встретило десятка три людей, они искренне обрадовались, увидев графиню. Меня, осторожно сняв с повозки, перенесли в гостевую комнату и уложили на массивную дубовую кровать. Управляющий замком мэтр Бюссо отдал какие-то распоряжения, все засуетились. Принцессу проводили с почетом в другую комнату и оставили с ней двух юных служанок, у ее двери остался один из сержантов. Второй, плотно перекусив, улегся спать, чтобы на ночь сменить своего товарищ. Графиня приказала поднять мост, что немедленно выполнили. Врача в замке не было, и мэтр Бюссо сам вызвался обработать мою рану. Нога, перетянутая ремнем, уже онемела. Я придвинул к себе свой кожаный саквояж и попросил мэтра Бюссо принести мне горячей воды и чистых тряпок для перевязки.
  -Я помогу, - твердо сказала графиня.
  -Вид крови может на вас плохо подействовать, - попробовал отбиться я, но она была непреклонной. Я подозвал мастино и попросил его встать у двери, затем повернулся к графине:
  -Вы позволите мне переодеться, я смущаюсь вашего присутствия.
  Когда она отвернулась, открыл саквояж и достал колбу с красноватой жидкостью. Пес из-за плеча с любопытством наблюдал за моими действиями. Открыв притертую пробку, я аккуратно вылил половину содержимого себе в рану. Раствор сразу же забурлил, образуя густую розовую пену, просочился насквозь, выталкивая крупинки грязи. Когда он перестал пениться, я снял с бедра ремень. Ногу неприятно стало покалывать, начиная от стопы и до бедра. Пришел мэтр Бюссо и принес целый таз горячей воды и чистые куски белой льняной материи. Я поблагодарил его, снял разорванные штаны и стал смывать с себя старую кровь. На месте рванной сквозной раны розовел нежный "звездчатый" рубец. На всякий случай я туго забинтовал это место и укрылся одеялом. Мэтр Бюссо унес все ненужное и оставил на столе бокал с отваром из трав.
  -Это вам надо выпить.
  -Да, обязательно, - вновь согласился я. Травяной отвар оказался горьким и терпким, но я заставил себя выпить все до конца.
  -Если вы позволите, я посижу рядом. - робко произнесла графиня. Я взял ее миниатюрную руку, и склонившись, прикоснулся к ней губами. Она вздрогнула.
  -Вам надо отдохнуть, Урсула. У нас впереди еще много важных дел. Прежде всего - безопасность принцессы. Во-вторых, не считайте себя должником. Все идет своим чередом, как и должно быть.
  Графиня поднесла к моим губам свой палец, как бы прерывая меня, на ее красивых глазах появились капельки слез, она хотела что-то сказать, но удержалась, а затем вышла из комнаты.
  -Рассказывай, - мастино примостился рядом.
  -О чем? - переспросил его я. Пес ухмыльнулся.
  -Десять лет назад мы были помолвлены с ней. Судьба так распорядилась, что я должен был уехать очень далеко. Следуя дворянскому этикету, ее родители через год расторгли нашу договоренность и выдали дочь замуж за перспективного и богатого человека. Вот собственно и все, если вкратце.
  Мастино зажмурился, переваривая в голове новости, потом он искоса посмотрел на меня.
  -Как нога?
  - Спасибо, уже гораздо легче. Ты ведь все видел. Теперешняя обстановка не позволяет мне лежать в постели, как ты понимаешь. Потому я просто был вынужден воспользоваться этим волшебным раствором.
  -Хорошо, я понял. Что дальше? Ты ведь знаешь, чем закончилось сражение?
  -Только в общих чертах.
  -Король Густав жив? - настойчиво спросил пес.
  -Я не знаю, и, честно говоря, не очень хочу. Уж больно тяжело нести на себе такое бремя.
  -Господи! Да посмотрите вы на него! Ему тяжело нести такое бремя! А иметь такие чудодейственные средства и не делится ими с людьми, которые сейчас умирают от ран, там под стенами города? Обладать даром предвидения и не использовать его на благо? Хорош, гусь!
  Пес даже встал и нервно заходил по комнате. Когда-то и я, крайне возмущенный, его возможностями и знаниями, пулей влетел к Учителю, и примерно, так же изложил ему свои претензии и обиду за род человеческий.
  -Вся суть в том, дорогой мой, что люди должны жить своей жизнью. Должны до всего доходить своим умом и опытом, своим творчеством и накопленными знаниями и, даже тогда, они могут наделать много глупостей во вред себе же. Конечно, было бы здорово использовать многие законы и силы волшебства, но, не понимая их природы и происхождения, не познав их смысла, можно погубитьвсех людей на планете. Так уже было. Даже присматривающие и направляющие людей маги не смогли разгадать и справиться с тщеславием человеческим. И они тоже канули в лету, жестоко поплатившись за излишнюю доверчивость. И с того самого времени, в ход истории развития людей вмешиваться никто не имеет права. Это вето.
  -Отговорки, - не сдавался пес: - Почему же ты кое-что делаешь?
  -А все потому, что с другой стороны кто-то пытается нарушить это равновесие. И вероятней всего, даже не человек.
  Мастино фыркнул, все-таки не соглашаясь со мной.
  -Хорошо. Что дальше?
  -Давай рассуждать логически. Не получив одной необходимой вещи, - я похлопал по металлическому сундучку, - и упустив еще двух членов королевской семьи, император разошлет во всевозможные места свои отряды на их поиски. Даже сильный отряд, обнаруживший нас здесь, с ходу замка захватить не сможет. Это приличный выигрыш по времени.
  -Вы так надеетесь на фригийские войска?
  -Я надеюсь только на себя и тебя.
  Пес сконфузился, но, все равно, желал продолжить разговор.
  -Посему, отсюда мы тоже должны уйти - через болото к Ангерийским горам и там надежно спрятать королевскую реликвию и укрыть принцессу. Заметь, все это я рассказываю тебе, потому что действительно доверяю, потому что в тебе сейчас существует часть меня самого, которую я поместил в твои мозги.
  -А, знаю, знаю, - махнул лапой пес. - Реинкарнация, да?
  -Что-то вроде этого, - согласился я. - А во-вторых, в следующий раз я могу напороться на сук другим местом, и действовать тогда придется тебе одному. И я очень хотел бы, чтобы эти действия были правильными.
  -Только не надо так давить, - сдался пес. "Ну, наконец-то," - обрадовался я: "У нас есть время до утра"
  Как только начало светать и густой болотный туман стал рассеиваться, перед замком, разглядывая его очертания, начали гарцевать всадники, одетые в черные одежды, поверх которых блестели латы. Возглавлял их помощник императора Вольмута, начальник тяжелой кавалерии Брилайн - молчаливый и обладающий необыкновенной силой человек. Посланные им заранее разведчики доложили, что в замок недавно прибыли несколько человек, следы лошадей которых они обнаружили на лесной дороге. Перед замком был широкий и глубокий ров, заполненный водой. Позади, стены подпирала болотная жижа, глубиной в два человеческих роста. Предчувствие удачи не покидало Брилайна, но опытный военачальник, он еще раз послал разведчиков к замку и только после этого отправил депешу в основной лагерь, привязав лично послание к лапке черного ворона, которого по просьбе советника императора, они повезли с собой.
  -Пусть опустят мост, - распорядился он.
  Несколько всадников быстро подъехали к краю рва напротив ворот. Один из них вскинул медную трубу к губам. Протяжный ее вой разбудил жителей замка. Через несколько минут мэтр Бюссо выглянул в бойницу над воротами.
  -Что вам нужно? - хрипловатым голосом прокричал он, уже предчувствуя беду: "И как только этот граф все предвидел?"
  -Опустите мост и откройте ворота! - закричал с противоположной стороны трубач.
  Мэтр Бюссо внимательно оглядел замок, его внутренний двор и людей, с которыми он столько прожил все эти годы. "Я не вольна распоряжаться вашими судьбами, - вспомнил он слова графини. - Но перед лицом врага вы сами должны сделать выбор."
  -Мы не откроем ворота! - крикнул он всадникам и вздох облегчения поднялся над обитателями замка. Женщины и мужчины быстро вооружились подручными орудиями труда, которые можно было использовать для предстоящего сражения, и начали подниматься на стены, волоча по крутым ступеням за собой кадки с булыжниками. На фоне общего гомона и шума никто не услышал, как пропела в воздухе своим разноцветным оперением стрела, посланная из лука самим Брилайном. Мэтр Бюссо даже не успел удивиться, он рухнул со стены навзничь, разбросав в стороны трудолюбивые мозолистые руки.
  Весь отряд всадников быстро приблизился ко рву. Высоко вверх взметнулись плетеные крепкие веревки, увенчанные зазубренными тройными крючками. Впившись в каменные стены, они застряли как распорки, давая возможность всадникам стремительно перелететь через ров и начать штурм. Несколько десятков других солдат, спешившись, натянули свои грозные луки и стали прицельно бить по малочисленным защитникам замка.
  -Будьте вы прокляты! - закричали люди.
  И тут на стенах появились два сержанта королевской гвардии, они оба остались по приказу принцессы Магеллан. Используя каменные зубцы, выступающие на стенах, в виде прикрытия, они пробрались к механизму подъема ворот. Затем, зарядив свои арбалеты, выстрелили. Один за другим двое штурмующих рухнули в мутные воды рва.
  -Зря не подставляйтесь! - крикнул один из сержантов.
  -Проклятье! - выругался Брилайн. - Я еще только не воевал с крестьянами!
  - Тем более, что тех кого мы ищем в замке уже нет. - раздался сзади голос советника императора. Брилайн вздрогнул от неожиданности и повернулся к говорившему. Тот еще ниже надвинул на лицо капюшон:
  -Они ушли часа три назад, но мы на верном пути. Нам надо узнать в каком направлении они могли уйти.
  "Он не мог так быстро оказаться здесь,"- промелькнуло в голове командира тяжелой кавалерии и леденящий холод сковал все его суставы - он увидел его глаза.
  #
  Мэтр Бюссо дал нам в провожатые отличного охотника и следопыта из местных по имени Аргор. Парню было лет двадцать шесть, с детства он стал зверобоем и пошел по стопам отца, который таскал его за собой в любое время года, обучал интересному и тяжелому ремеслу охоты, а кроме этого повадкам разных зверей и птиц, местам их обитания и гнездования. Поэтому парень чувствовал себя в лесу как рыба в воде. И по тропе в болоте вел нас, по одному ему известным приметам, как по городской дороге. Болотная жижа едва поднималась нам выше колен, что, впрочем, не очень устраивало графиню Урсулу и принцессу Магеллан, хоть мы и надели на них болотные сапоги, а особенно тяжело и противно было мастино, который вывозился в грязи по самые уши. А кроме этого пес страдал от пиявок, которых мне через каждую сотню шагов, приходилось вытаскивать из его боков.
  Вышли мы задолго до рассвета, так чтобы ни один житель замка не был в курсе о нашем маршруте следования. Графиня долго протестовала против подобного отступления, ссылаясь то на мою раненую ногу, то на неприступность стен замка. Но увидев, что я свободно поднимаюсь и хожу, она согласилась. Принцесса Магеллан на "болотное путешествие" дала согласие сразу же. "Ребенок, - шепнул мне пес. - Ей все в диковинку и интересно."
  -Господи! И для чего же мы так мучаемся, - всхлипнула графиня, в очередной раз выдергивая ногу из грязи. Я перекинул узел с сухими вещами с одного плеча на другое и указал рукой на север, туда откуда мы вышли. Все невольно задержались и обернулись назад. Там далеко за верхушками редких елей и осин, и густого тумана появился неестественный отблеск багрового зарева пожара.
  -Это горит замок, - подытожил Аргор. Графиня побледнела, а принцесса подтянула меня за ремень и чмокнула в щеку.
  Еще через два часа мы выбрались на небольшой мшистый островок и рухнули на землю от усталости. На женщинах не было лица, но они мужественно молчали. Аргор из своей котомки извлек заранее приготовленные продукты, собранные нам в дорогу бедным мэтром Бюссо и откупорил флягу с водой.
  -Нужно обязательно поесть, это придаст нам силы, - сказал он. Мастино уговаривать не пришлось, он быстро расправился со своей порцией.
  -Сударыни! - обратился я к женщинам. - То, что вы делаете - это для женщин вашего сословия беспримерно...
  -Все что мы делаем, граф, направлено на наше спасение. Мы все понимаем, благодарим вас за поддержку. Если надо идти - идемте. Умоляю, не тратьте лишних слов, а просто командуйте нами, - перебила меня графиня.
  Через некоторое время рассвело совсем. Гадкий ядовитый болотный туман исчез и вскоре из-за деревьев стали видны гребни красновато-коричневых Ангерийских гор. Я стал с опасением поглядывать в небо. Тут же рядом со мной очутился мастино и перехватил мои тревожные взгляды.
  -В тумане нас не было видно сверху, - пояснил ему я. - Тот, кто нас преследует - не совсем обычный человек, я это чувствую. Аргор! Будь внимателен.
  Парень кивнул и вытащил из-за спины свой лук, приложив стрелу к тетиве. Картавое карканье заставило нас всех резко обернуться. На верхушку сосны приземлился крупный черный ворон, он косил на нас своим немигающим бусинкой-глазом и переставлял свои лапы на колючей ветке, устраиваясь удобней.
  -Это он, - понял я, и не делая резких движений подошел к охотнику.
  -Сможешь ли ты в него попасть?
  -Зачем? - не понял парень. - Это же лесной ворон.
  -Его надо сбить, от этого целиком зависит останемся мы сегодня в живых или нет.
  Видимо последние мои слова, я произнес таким тоном, что парень без промедления вскинул лук и ворон, тонко чувствующий любую опасность, едва рванул в сторону, как стрела пробила его насквозь. И он упал в самую топь, которая моментально поглотила его вместе со стрелой, оставив на своей черной поверхности пузырек воздуха, который вскоре лопнул.
  -Отличный выстрел! - не выдержал пес.
  -Боже ты мой! Говорящая собака, - графине сделалось дурно, она откинулась на осиновый ствол и попыталась расстегнуть ворот своего камзола. Аргор от неожиданности присел. Только принцесса обрадовалась еще больше - появился новый собеседник.
  -Все в порядке, - бросился я всех успокаивать: - Я потом все вам объясню, это не чертовщина. Он наш верный друг. А сейчас нам нужно приложить последние усилия и сделать рывок вперед.
  Последние метры давались очень тяжело, мышцы ног страшно ныли, и поэтому каждый шаг приходилось делать с трудом. Но вот, наконец, болото закончилось, и мы выбрались на каменистую площадку. Все с огромным удовольствием скинули с ног тяжелые болотные сапоги, облепленные грязью. Мастино отошел в сторону и там отряхнулся. Теперь уже от него не отходила принцесса. "Ну, и слава богу! - подумал я: Такая привязанность будет им обоим на пользу." Аргор быстро собрал нашу обувь и тщательно замаскировал место выхода из болота.
  -Теперь вперед, - я указал рукой направление нашего движения. И наш неутомимый отряд двинулся дальше.
  Ангерийские горы были самыми высокими в странах восьми королевств. С южной стороны они были неприступной границей между Октадой и остальным миром, ибо преодолеть их заоблачные пики и миновать самодвижущиеся ледники не удавалось ни одному смертному. Свое название они, как ни странно, получили в честь ордена ангерийских монахов, которые давным-давно основали свой аскетический монастырь в их каменистых скалах. Про монахов рассказывали всякие небылицы. Но о том, что они обладают какими-то сверхъестественными возможностями знали люди всех королевств. Последние двести-триста лет их попросту не видели вообще. Временами поговаривали, что они обиделись на все человечество и дали обет молчания и невмешательства в мирские дела. Дорога к монастырю затерялась в бесконечных заснеженных перевалах, а и людям они, вообще-то, стали практически ни к чему. Верховным монахом в ордене считался Учитель, самый мудрый и как говорили, бессмертный на Земле человек, обладающий исключительным даром прорицателя и волшебника. Кроме этого было известно, что монахи ведут летопись человеческой истории, их огромная библиотека имеет описание, чуть ли не всех человеческих достижений.
  Вот, именно туда, я, подчиняясь своей интуиции, и хотел привести свой маленький отряд, чтобы получить на многие возникшие вопросы ответы, которые бы меня удовлетворили, во-вторых, надежно укрыть принцессу, ну, а в-третьих, решить проблему с рукояткой могущественного жезла.
  Мы очутились у входа в широкое ущелье, каменистые склоны которого густо заросли кустарником барбариса и невысокими деревьями, по его дну узкой струйкой сбегал ручей, бравший истоки где-то у монахов. Ледяная вода его просто судорогой сводила зубы, но была чистой и вкусной. Мы наполнили фляги, а Аргор успел подстрелить двух горных куропаток, которые важно расхаживали по каменистым склонам, подбирая опавшие плоды шиповника, совершенно не пугаясь людей.
  -Как у нас со временем? - с надеждой в голосе спросила графиня. Я внимательно осмотрел плоское плато перед ущельем и, понимая на сколько они устали, сказал:
  -Привал.
  -Жалеешь? - спросил меня серьезно мастино, растягиваясь в полный рост на траве. Я кивнул. Аргор совершенно непонятно каким образом развел костер между камнями так, что дым от него стал стелиться по земле, не поднимаясь вверх. Он быстро ощипал куропаток и пристроил их над огнем на импровизированных вертелах. Графиня с принцессой, усевшись на камнях близ ручья, стали умываться и приводить себя в порядок. Вскоре мы расположились небольшим полукругом и с аппетитом принялись за еду.
  -Граф, куда мы идем? - с полным ртом, невзирая на приличия, спросила Магеллан. Бросив мастино крылышко куропатки, который с необычайным проворством поймал его на лету, ответил:
  -Мы идем вверх, глубоко и высоко в Ангерийские горы, сначала к заброшенной ветряной мельнице.
  При этих моих словах Аргор заметно побледнел.
  -Зачем нам туда? Это плохое место.
  -Это обыкновенное место, - твердо сказал я.
  Ущелье мы миновали довольно быстро и, преодолев крутой подъем, очутились на горной равнине с буйной растительностью. Высокая трава салатного цвета, с толстыми и неестественно сочными стеблями и листьями доходила до плеч. Яркие благоухающие цветы собирали целые стайки таких же огромных и разноцветных бабочек, которые порхали над всем этим великолепием, сплетаясь в фантастические хороводы.
  -Мы просто в раю, - всплеснула руками принцесса.
  Аргор усмехнулся, эта долина ему была известна. Даже небо в этом разреженном воздухе казалось более синим. Воздух пьянил своей чистотой и свежестью.
  -Как много мы потеряли, не видя такой красоты, - графиня взяла меня под руку.
  Сама долина резко обрывалась у каменистой насыпи, на склоне горы, последняя нагромождением неровностей поднималась высоко вверх, где на Солнце искрился белый снег. Где-то там, среди огромных скал и валунов, находилась ветряная мельница, построенная ангерийскими монахами для переработки своего скудного урожая в далекие годы.
  -Тихо! - неожиданно воскликнул Аргор и мы невольно замерли, вслушиваясь в звенящую тишину, нарушаемую только гулом цикад. Ко мне, расталкивая густую траву, подошел мастино.
  -Я не очень хорошо слышу, но я чувствую запах, он едва уловим, но исходит из ущелья. Думаю, простые лошадки здесь не пасутся. Это всадники, и они поднимаются за нами.
  Застрекотала сорока, предупреждая всех, что она потревожена. Я вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок. "Не думал, что так быстро..."
  -Нужно подниматься вверх, кони не смогут подняться по насыпи.
  И в это время со стороны ущелья раздались сначала нестройные крики, ржание коней и послышался лязг железа, который ни с чем мы уже спутать не могли.
  -Айсан, веди их вверх! Найдите мельницу - там меня подождете, - приказал я собаке, а сам кинулся к ущелью, подняв над головой пистолет и обнажив палаш. . Графиня, принцесса и Аргор бросились было за мной следом, но грозное рычание собаки остановило их.
  -Ты, парень, ступай. Нужно его подстраховать, а вы, дамы, со мной.
  Влетев в ущелье, я скатился вниз на несколько метров и остановился. "Спешить не надо, - успокоил я себя. - Все может быть и, даже, ловушка."Прислонившись к стволу какого-то фруктового дерева , я посмотрел вниз. Из-за кустарников шиповника ничего не было видно. Но звуки рубки и громкие голоса стали слышны четче.
  Небольшими перебежками, я стал спускаться еще ниже. Миновав добрую половину ущелья, из-за кустарниковой поросли я их увидел. Десятка два всадников, одетых в черную одежду и латы кавалеристов императора Вольмута были атакованы небольшим отрядом конных мавров. Без особого труда я узнал нашего пропавшего великана Алунафа. Он с чудовищной быстротой вращал своей палицей и, уже, успел уложить двух солдат противника. В ущелье всадникам не было никакой возможности развернуться и, быстро оценив это, обе стороны спешились и бой закипел с новой силой. Кавалеристами императора командовал атлетического телосложения командир, которое нельзя было скрыть даже доспехами, высокий светловолосый мужчина с короткой бородкой. Его шлем валялся под ногами, сбитый точным ударом, но защитивший голову хозяина. Мавры, за счет внезапности своего нападения, сначала удачно оттеснили императорских солдат к самому началу ущелья, но в этот момент на подмогу им прибыло еще десятка полтора всадников. И под их натиском, отчаянно сопротивляющиеся мавры, стали отступать.
  Рядом со мной неожиданно возник Аргор, он протянул мне второй лук и колчан со стрелами в малиновых опереньях. Когда положение наших защитников стало критическим, мы начали стрелять, тщательно целясь в черных всадников. Дважды я промазал, но Аргор был великолепным стрелком - уже четыре императорских солдата были выбиты точными выстрелами. Их командир, заметив неожиданную подмогу, что-то гортанно крикнул и показал своим мечом в нашу сторону. Несколько его солдат достали арбалеты и стали заряжать в них тяжелые стрелы, к нам бросились пятеро спешившихся всадников с мечами наперевес. Заметив нас, намитриец Алунаф приободрился, и повел своих людей в решительную атаку. Под ударами его палицы раскалывались щиты и шлемы императорских солдат. Великан врубился в их строй, круша противника налево и направо пружинящими ударами, пока не столкнулся с другим, таким же, как и он сам, лихим бойцом - командиром кавалерии Брилайном.
  Я толкнул Аргора в бок и указал рукой:
  -Арбалетчики.
  Парень, увидев их, быстро переместился на другую сторону от меня. А я чтобы не стать идеальной мишенью для стрелков, бросился навстречу их пехотинцам, которые должны были закрыть меня своими спинами. Каждый выстрел зверобоя был смертельным, арбалетчики один за одним полегли, сраженные его стрелами, но последняя стрела тяжелого арбалета все же достала охотника, пригвоздив его тело к стволу дерева. Всего этого я не видел, но почувствовал его боль и последний вздох, вырвавшийся из его груди.
  Напавших было пятеро. Они скалили в зверской усмешке свои зубы, ожидая скорой расправы надо мной - еще бы, опытные солдаты, закованные в латы и какой-то штатский франт. Первого я уложил из пистолета еще на подходе, метнув клинок, свалил второго. "А вот с вами немного повозимся," - зло пронеслось в голове. Сделав обманный выпад, вонзил палаш в незащищенное горло третьего, а четвертого оглушил с разворота ударом пистолета, который разлетелся от удара в щепки. Пятый, почувствовав опасность, рванул назад, но было уже поздно. Я настиг его на просеке, рубанул палашом наотмашь. Внизу тоже все закончилось. Два великана лежали рядом, сжимая рукоятки клинков, глубоко впившихся в их тела. Я привстал на колено и приподнял голову Алунафа. Великан посмотрел на меня мутным взглядом:
  -Я успел... - прошептал он бледными губами и ушел в вечность. Его мавры, так храбро сражавшиеся впервые не за деньги, а за веру в добро, лежали в ущелье вперемежку с изрубленными ими кавалеристами императора. Я вырвал злосчастную стрелу из груди Аргора и сложил его руки на груди.
  -Браво, Ренуар, - услышал я глуховатый голос за спиной: - Хорошую резню вы тут устроили во имя торжества добра. Я бы даже сказал воинствующего добра. Как вам нравится такое определение?
  Я повернулся. Среди убитых стоял, закутанный в коричневый плащ советник императора. Лицо его скрывала вечная тень от глубокого надвинутого капюшона, но даже так я различил его мерзкую улыбку.
  -Какое сильное чувство праведного гнева сейчас кипит в твоем сердце. Не давай ему остыть граф. И мы лучше поймем друг друга.
  Он сделал шаг ко мне, переступая через убитых. Я весь напрягся, готовый сорваться ему навстречу.
  -А вот этого делать не стоит, граф. Я сейчас опасаюсь, что с вами не справлюсь. На вашей стороне, чувствую, скопились более темные силы. И как вы все-таки относитесь к этому понятию - добро, особенно когда нарушаются такие постулаты добра: ни убей, ни укради, ни прелюбодействуй ? С последним я, конечно, не прав, но у вас с графиней все еще впереди, - он противно беззвучно засмеялся: - Не обижайтесь, я шучу.
  Я прикрыл на мгновение глаза и сосредоточился. В ту же секунду все вокруг пошло ходуном, завертелось по кругу, замелькало, приняло размытые цветные контуры. Мы стояли напротив друг друга на небольшой каменной площадке округлой формы.
  -Замечательно, - искренне восхитился он: - Вы, граф, самый достойный из учеников Учителя. Суметь так абстрагироваться. Вы поистине владеете мастерством иллюзий. Но не будем друг друга агитировать. Давайте раскроем карты. Меня, как вы уже давно догадались, интересует только рукоять жезла Октады. Кто мне ее передаст - вы или принцесса, не имеет значения. Взамен, я сделаю все, что хотите. И не отвечайте мне сразу. Во-первых, это неприлично, а во-вторых, будет неправдой. Давайте встретимся где-нибудь ближе к вечеру и уже обсудим все серьезно. "Он пытается проникнуть в меня, - понял я, чувствуя неприятную тяжесть в голове. - Если ему это удастся - тогда конец." Я глубоко вздохнул и стал отвлекаться от услышанного и увиденного: детали своей комнаты в детстве, затем стал вспоминать длинные и непонятные заклинания ангерийских монахов, выдолбленные на стенах пещеры и плохо различимые в свете факелов. Голову отпустило, и я открыл глаза.
  -А ты не так прост, - уже зло прохрипел человек в плаще и стал медленно растворяться в воздухе, пока совсем не исчез с площадки.
  Подобрав оружие, я медленно поднялся по ущелью и вновь очутился в сказочной долине. У самого его начала меня ждала графиня Урсула. Увидев меня, она встрепенулась и стремительно обняла меня за шею.
  -Живой, спасибо тебе, господи! - прошептала она в самое мое ухо и заплакала. Я осторожно погладил ее по бархатистым волосам.
  -Все в порядке? Где наши?
  -Твой говорящий друг спрятал принцессу и охраняет ее. Я не могла так долго ждать..
  -Почему вы не пошли к мельнице? Хотя теперь все равно. Нам надо идти.
  В конце долины нас встретили принцесса и мастино. Магеллан охнула, увидев мою окровавленную одежду.
  - Аргор?
  -Да, ваше высочество. Он погиб как храбрец, а с ним и Алунаф, они уничтожили практически всю погоню.
  "Какие честные и храбрые сердца бились у них в груди!" - подумал я про себя, но вслух ничего не сказал, потому что слова были излишни. Пес понуро опустил голову и побрел на насыпь. Я достал теплую одежду из узла и заставил одеться женщин, потом вытащил из металлической коробки рукоять жезла, мерцающего на Солнце загадочным светом, прицепил его к цепочке и повесил себе на шею.
  Старая мельница была небольшой, но очень крепкой постройкой. Сложенная из прочных горных пород она возвышалась на небольшом уступе, встречая своими стенами крепкие ветра, продувающие горы.
  -И кому понадобилось строить мельницу на такой высоте, - ворчал мастино. Открыв туго прилегающую дверь, мы очутились внутри. Чиркнув огнивом, я зажег факел и осветил аккуратное помещение.
  -Сюда, - позвал я и усадил путешественниц на добротные слегка запыленные стулья. Рядом возвышались каменные жернова.
  Внутри был небольшой камин, рядом лежала аккуратная куча поленьев. Принцесса удивилась такой находке.
  -Это обычный закон гостеприимства, где-то здесь должен еще быть небольшой запас пищи и воды, кровать и теплое одеяло.
  -Граф, - обратилась ко мне принцесса: - Как вы думаете, здесь мы в безопасности?
  Я на мгновенье представил перед собой нового противника.
  -По крайней мере, до вечера - в абсолютной. Сейчас я что-нибудь приготовлю. Мы перекусим, и вы отдохнете.
  Потом я взял принцессу под руку и отвел в сторону к узенькому окошку, которое едва пропускало свет.
  -Вечером я уйду. С вами останется мастино, а кроме этого - используй тот перстень, что я тебе подарил. Нужно повернуть его на пальце, так чтобы камни оказались со стороны ладони и тогда ничего не бойся.
  Принцесса приподняла кисть руки и с удивлением посмотрела на платиновое украшение.
  В это время сквозь завывания ветра послышался протяжный и долгий вой, ему отозвались еще несколько голосов. Женщины переглянулись и зябко поежились.
  -Это волки, северные волки, - спокойно пояснил им мастино. Но потому как на нем самом дыбом поднялась шерсть, я догадался, что мастино почувствовал за стенами своих природных соперников и врагов.
  -Пока вы находитесь здесь - это совершенно неопасно, даже наоборот. Никто посторонний не проскользнет сюда незамеченным, - я старался их успокоить. Мастино принял мою игру.
  -Тем более, что волки еще не научились открывать двери.
  В дверь постучали. От неожиданности все вздрогнули. Я вытащил из-за пояса второй пистолет, взвел курок и подошел к двери.
  -Кто там?!
  -Свет вам во тьме и счастливая жизнь во благо, - раздалось оттуда. Успокоившись, я приоткрыл дверь и пропустил в комнату пожилого ангерийского монаха. Старик скинул капюшон. Его борода вся заиндевела, хитроватые с прищуром глаза осмотрели всех обитателей мельницы. Он быстро растер себе с силой слегка отмороженные уши и щеки, так что они приняли пунцовый цвет.
  -Идите к огню, святой отец, - пригласила его графиня, уступая свой стул. Вокруг глаз монаха образовалось множество тонких морщинок, лучисто уходящих к вискам, он улыбнулся, слегка показав свои белоснежные крупные зубы.
  -Благодарю вас, сударыня, - он быстро стянул с себя толстый плащ и, блаженно жмурясь, протянул свои руки к огню. На чисто выбритой голове стали отсвечивать языки пламени. Меня тихонечко в бок толкнула принцесса:
  -А вы говорили, что волки никого не подпустят к дому...
  -Тут особый случай, - как можно загадочнее произнес я. Мастино сел рядом с принцессой, отгородив монаха от нее своим крепким туловищем. Заметив действия собаки, монах усмехнулся. Графиня налила в стакан красного вина из фляги и разложила на столе нехитрую снедь, что мы сохранили и принесли с собой.
  -Угощайтесь, - пригласила она монаха к столу.
  Старик кашлянул, достал из потайного кармана свежий носовой платок и вытер нос и бороду.
  -Спасибо! Но я не ваш гость, а вы - мои, и мы все вместе гости на Земле нашей. Давайте поднимемся выше.
  По узенькой винтовой лестнице мы поднялись на второй этаж мельницы, где на деревянной оси, выходящей сквозь стену наружу, когда-то были приделаны ветряные лопасти. Комната наверху была еще меньше нижней. В ней стоял стол с глубокими тарелками на поверхности, наполненными еще дымящейся с огня едой. Запах жаркого витал в комнате, дразня уставших путешественников.
  -А как это все сюда попало? - невольно вырвалось у принцессы. Мастино подозрительно посмотрел на монаха, потом на меня.
  -Неважно как это попало сюда, важно, что все это ко времени и к месту. Спасибо тебе, господи! - быстро оттараторил монах.
  Утолив голод, у принцессы с графиней стали слипаться глаза.
  -Сон - это очень своевременное и нужное лекарство, - наставительно произнес монах. - Располагайтесь, здесь уютная кровать, а мы, если позволите, поговорим с графом.
  Мы спустились вниз по той же винтовой скрипучей лестнице.
  -Рад тебя видеть, Ренуар, по крайней мере, в полном здравии, - он дотронулся рукой до моего плеча: - Хотя нет, ты был недавно ранен в ногу?
  Я кивнул. Ангерийский монах сел на стул у камина и откинулся на его спинку.
  -Я знаю, Ренуар, у тебя за то время накопилось много вопросов. Но в природе не существует всего завершенного, ибо нет ничего идеального и в мире божьем. На многие вопросы ты должен ответить сам. Это очень важно для тебя, потому что объяснить истину невозможно, ее надо постичь и понять. А принять или же нет - дело каждого. Ты столкнулся с проявлением зла, которое пытается в очередной раз утвердиться на нашей грешной Земле. Теперь оно приобрело другие, более изворотливые формы. Цель - все та же: подчинить или уничтожить людей. Только в этот раз зло хочет начать с этих королевств, используя жезл Октаты. Уж больно ему хочется получить беспроигрышную игру - подчинить себе сознание людей, создать для них своеобразный мир иллюзий и стать безраздельным господином в нем. Именно при помощи жезла, собранного воедино, все это можно осуществить.
  -Кто же посланец сил зла на этот раз? - не выдержал я.
  -Разве это имеет значение? Наверное, один из демонов тьмы. Кстати, часть жезла - апикс у него. При помощи последнего он уже натворил немало черных дел в замке короля Густава.
  -Части жезла могут действовать порознь? - удивился я. Монах кивнул:
  -Но сила их при этом невелика и кратковременна. А по сему, они никогда не должны встретиться. Это твоя цель - твоя задача. Кроме того, что ты должен надежно спрятать рукоять, тебе еще предстоит добыть и сам апикс.
  -Можно ли надежно спрятать рукоять? - усомнился я. Опять где-то невдалеке протяжно завыли волки, пытаясь заглушить звуки усиливающегося ветра. Монах вытянул ноги, откинувшись на спинку стула.
  -Слушай сейчас меня внимательно, Ренуар. За перевалом начинаются вечные льды ангерийских гор, которые тянутся на многие мили. Там ты найдешь Фискальскую трещину, дна которой невозможно достичь. Туда ты бросишь рукоять жезла, тогда на многие тысячи лет мы будем гарантированы от посягательства зла. Чтобы добраться до перевала тебе надо пройти медвежью пещеру, ты знаешь, где она. Кроме того, если ты пойдешь не один - погибнут все твои спутники; таково предсказание.
  Монах пристально посмотрел на меня и довольный моей реакцией вновь откинулся на спинку стула.
  -Как же я оставлю их? - спросил я, указывая рукой на верхнюю комнату: - Они ведь, практически, беззащитны перед демоном.
  -Все в руках господа нашего, - произнес монах, потом подмигнул мне и добавил: - Но и наших, конечно. Я укрою их в монастыре. Мы все с нетерпением будем ожидать твоего возвращения, ибо ты избран для великого дела, а мы всего лишь помощники твои в нем. И сам понимаешь, я не могу тебе всего рассказать, ибо ты человек, но судьбы людские - в твоих руках. С богом, сын мой!
  Они спали, прижавшись, друг к другу, как две сестры. Нежный румянец на щеках и ровное дыхание убедили меня в том, что в одно из блюд было добавлено сонное зелье. Рядом с кроватью, вытянув передние лапы, и взгромоздив на них свою квадратную голову, спал мастино, издавая храп своим массивным коротким носом.
  -Так будет лучше для всех, - похлопал меня по плечу монах. - Теперь пора!
  #
  Император был просто взбешен. Он метался по шатру, круша все на своем пути и изрыгая черные проклятия всему свету.
  -Да успокойтесь вы, милейший, - беззлобно сказал Советник, беря со стола апельсин. Подкинув его вверх, он ловко подставил свой кинжал, фрукт с хрустом застыл на его лезвие. Вольмут резко повернулся к нему:
  -Вы несете вздор! О какой передышке может идти речь, когда мы у дверей Фригии! Еще один бросок и она упадет к нашим ногам, как и все остальные! Не вы ли об этом мне столько говорили?!
  -Обстановка немного изменилась. Мне нужна небольшая передышка, - раздалось из- под капюшона.
  -Так мы воюем ради вас?! - снова взревел император, хватаясь за рукоять меча и подскакивая к своему советнику. В это время апельсин, нанизанный на лезвие кинжала, лопнул, разлетевшись на тысячи брызг, под взглядом советника. Вольмут невольно зажмурился и отступил назад.
  -Не горячитесь, император. Наш уговор остается в силе. К вашим ногам ляжет не только Фригия, но и все остальные. А для того, чтобы это произошло как можно быстрее мне нужно уладить одну небольшую проблему. В ангирийских горах стоит один древний монастырь - это духовный оплот наших противников. Его нужно уничтожить. Это очень серьезная помеха для решения всех наших задач. Кстати, недалеко от его стен был уничтожен отряд вашего любимчика Брилайна.
  -Армии нужно делать большой крюк. Кроме этого, мне известно, что в предгорьях болотистые места. Мы можем застрять там надолго, - начал успокаиваться и четко по-военному рассуждать Вольмут.
  -Не нужна там целая армия. Нужен отряд охотников, которым я прилично заплачу. Вы, тем временем, встанете на Фригийской границе, просчитаете все до мелочей, как обычно. И к тому же мы постараемся не задерживаться. Кроме стен монастырь защищать некому.
  "Будь моя воля, я бы снес ему голову, - зло подумал про себя император: - Но вся беда в том, что он мне нужен".
  К вечеру из отборных частей императорской армии был сформирован отряд охотников в сто человек. Советник императора лично отбирал опытных, закаленных в боях воинов, не знающих чувства жалости и выносливых как горные мулы. Как только стемнело, они вскочили на свои седла и галопом исчезли в спустившихся густых сумерках. Еще долго был слышен стук копыт и как только он стих, император вызвал еще пять воинов - своих личных телохранителей, нередко исполняющих роль палачей.
  -Отправляйтесь за ними, а если господин Советник затеял какую-то свою игру - убейте его любой ценой. Будьте осторожны, как бы вам объяснить... Он не совсем человек...
  И пятеро всадников вооруженных с ног до головы, стремительно поскакали за исчезнувшим отрядом, стараясь не упускать его из вида и, в то же время, не нагоняя его. Войска же императора, быстро свернув свой лагерь, двинулись черной колонной к границе с королевством Фригия. Но император Вольмут еще не знал, что обеспокоенные его завоеваниями, три других королевства: Фригия, знойная Намитрия и султанат Золотой Порты объединились, сведя свои армии воедино, дабы остановить и уничтожить войска императора Вольмута на фригийской границе. Немаловажную роль в создании этого союза сыграли небезызвестный барон Бардос, трезво оценивающий нависшую над странами Октады опасность. Пример покоренных стран не должен был повториться. Поэтому на рассвете. когда уставшие за ночной переход императорские войска, остановились и разбили лагерь, они были атакованы с трех сторон превосходящими противником. Грозные копейщики, не успев построить фалангу, были начисто вырублены кавалерией султаната, а тяжелая императорская кавалерия раздавлена боевыми намитрийскими слонами. Фригийские лучники, известные своей меткостью, расстреливали издали бегущих в беспорядке солдат Императора. Только небольшой горстке воинов во главе с самим Вольмутом удалось чудом вырваться из этого окружения и скрыться в лихорадочном тумане болот, где-то у подножия Ангерийских гор. Нумитрийские мавры, разгоряченные схваткой, бросились было преследовать их, но увидав глубокие следы, быстро заполняющиеся мутной болотной водой, отстали и прекратили погоню.
  #
  Погода в горах меняется моментально, как капризная женщина. При этом переходы от одной крайности к другой - милое дело. При исключительно чистом звездном небе, в долю секунды поднимается сильнейший ветер и все заволакивают черно-синие клубы туч. Потом все начинает накрывать мелкий колючий дождь. Его капли постепенно увеличиваются в объеме, а через мгновение потоки воды, изливающиеся на землю, превращаются в причудливые снежинки. Начинается снегопад. И все вокруг покрывается белыми шапками снега, а если ветер не унимается - начинается буран. Даже горные козлы, в центнер весом, стараются надежно укрыться от ненастья в глубоких щелях и пещерах. Улары закапываются с головой в снег, делая под ним, невероятные по своей замысловатости, подснежные галереи. Когда ветер стихает, наступает время действия холода. Мороз сковывает верхний слой снега в прочный наст, толщиной в несколько сантиметров, под которым уже надежно запакована сухая снежная пыль. А когда все тот же ветер разгоняет тучи и ультрафиолетовые лучи в разреженном воздухе начинают растапливать образовавшийся ледок, наст в отдельных местах может дать трещину. Тогда, увлеченная массой скопившегося под ним снега, сходит лавина, красиво стекая по склонам снежным потоком.
  Анигерийский монах шел впереди. Он выбирал более удобный подъем для женщин, потому двигался уступами, помогая себе коротким, но прочным посохом. За ним двигались на небольшом расстоянии друг от друга принцесса Магеллан и графиня. Для страховки он привязал их к себе веревкой и теперь чувствовал их движения. Мастино шел последним, замыкая шествие. Он сильно посек себе подушечки лап на камнях и теперь на снегу оставлял за собой темные пятнышки крови. Зализывать ранки было некогда, нужно было торопиться. Пес чувствовал, что все их перемещения не остались незамеченными. Нет, преследователей он не видел, но интуиция собаки подсказывала ему, что они где-то рядом. Один раз ему даже показалось, что он различил несколько силуэтов на каменном выступе, чернеющем справа от их тропинки, но, приглядевшись, не увидел среди камней никого и успокоился. Монах остановился на небольшой, но довольно ровной площадке и помог, подтягивая за веревку, взойти на нее женщинам.
  -Отдышитесь, - пожалел он их. - Уже осталось недалеко.
  -И как же здесь удалось построить монастырь? - переводя дыхание, спросила графиня. Монах усмехнулся, покачав головой:
  -На все воля всевышнего, а строили его, конечно, люди, используя местный камень. Деревянных перекрытий внутри мало. Лес приходилось поднимать снизу - адский труд. Строили его в течение двухсот двадцати лет - не шутка, сами понимаете. Но зато чистота помыслов и близость к созерцанию мира... - монах поднял вверх указательный палец.
  -И много там таких созерцателей? - не выдержал мастино, высунув язык, от которого шел пар. Монах не обиделся.
  -Нет. Большую обитель трудно прокормить, ну да, мы приспособились. А придем - все увидите сами. Да и в писании сказано: "Не хлебом насущным сыт человек..."
  Мастино стал лизать свои подмороженные и травмированные лапы. Принцесса, увидев несчастье случившееся с собакой, тут же сняла свои пуховые варежки, не смотря на немые протесты пса, обула в них его передние ноги. Он лизнул ее в лицо в знак благодарности и смутился:
  -А как же ваши ручки?
  На этот раз Урсула сняла свои перчатки и надела на принцессу.
  -Ваше высочество, никаких возражений, - твердо заметила она. - Долго ли нам еще, святой отец?
  -Расстояние уже небольшое, но путь долог, - многозначительно произнес монах. - Если вы немного отдохнули - идемте.
  Графиня с принцессой тяжело вздохнули, но, не высказав ни единого упрека, двинулись за монахом. Наст начал проваливаться под весом их тел. В этом месте он был тонок идти стало труднее, так как после каждого шага нужно было извлекать ногу из глубокого снежного крошева, для того чтобы перенести ее вперед и снова провалиться. На очередном подъеме пес заметил внизу длинную цепочку людей. С высоты склона они казались маленькими подвижными точками. В несколько прыжков он достиг монаха и ткнул его мордой в бедро. Монах прищурился и долго всматривался в преследователей. Даже его привыкшего к этой местности, яркий снег слепил, что уже говорить об остальных.
  -Нам надо поторапливаться, - заключил он. Женщин он попросил завязать глаза тонкими вязаными темными платками в один слой, чтобы облегчить их боль в глазах и уменьшить слезотечение. Видимость при этой процедуре, конечно же, ухудшалась, но зато снижалась степень вероятности развития снежной слепоты. Он протянул платок и собаке, но мастино только пренебрежительно фыркнул. От основной массы преследователей оторвался вперед небольшой отряд, который быстрыми темпами стал приближаться. Он состоял из самых подготовленных воинов-разведчиков, долго проживавщих в горной местности. А вперед их подгоняло не только умение передвигаться по горам, но и обещанное советником императора денежное вознаграждение за поимку беглецов.
  -Я их задержу, - предложил мастино, останавливаясь.
  -Глупости, - перебил его монах: - до монастыря две сотни шагов. Они не успеют нас догнать, если..
  -Если вас ничто не задержит в пути! - громким голосом прервал его кто-то сверху. -Я правильно сказал, святой отец?
  На вершине склона, до которого осталось не более десятка шагов стояли два человека. На фоне слепящего света, который бил в глаза из-за их спин, было просто невозможно рассмотреть кто это. Только расплывчатые темные силуэты. Будь у них в руках арбалеты или луки, они без труда могли бы расстрелять в упор наших путешественников . Но они почему-то медлили. Монах приложил ко лбу руку козырьком и попытался их разглядеть.
  -Не трудитесь, отче. Мы с вами не знакомы. И к большому моему сожалению, я вижу, что ваш удивительный отряд не в полном составе. Куда же подевался наш драгоценный граф?! Я чувствую, что здесь что-то не так. Говорите, мои хорошие, куда он подевался? Похоже, впервые в жизни меня поджимает время, - посетовал он своему спутнику и спустился вниз на несколько шагов.
  -Если мы сейчас ничего не предпримем, мы не попадем в монастырь. - бросил вслух мастино, так чтобы его услышал монах и сделал несколько шагов по направлению к незнакомцу.
  -Стой, где стоишь! - приказал ему незнакомец и извлек из-за спины двухзарядный арбалет. Потому с какой легкостью он удерживал его в руке, пес понял, что тот обладает изрядной физической силой.
  -Ко мне, - поманила мастино принцесса и, взяв за поводок, подтянула пса к себе. Незнакомец, почти не целясь, выстрелил. Ангерийский монах неестественно подался назад и, выронив посох, упал навзничь. Алая пена показалась на его губах, он несколько секунд судорожно хватал ртом воздух, а потом затих, глядя, не мигая, в низкое горное небо. На собаке дыбом поднялась шерсть, задергались брыли щек, обнажая крепкие клыки. Еще мгновенье и он рванулся бы навстречу врагам, но принцесса больно ущипнула его за бок. Не понимая в чем дело, он даже взвизгнул от боли и неожиданности и задержался у ее ног. Графиня Урсула стояла на месте, раскачиваясь из стороны в сторону, стиснув виски руками. Из уголков ее красивых глаз маленьким бисером катились слезы, она что-то безмолвно шептала. К незнакомцу присоединился его спутник. Спустившись сверху, он проломил наст и оказался по пояс в снегу. Это был не человек, это был монстр с медвежьей головой и диким бессмысленным взглядом. Принцесса Магеллан в испуге, прижалась к графине и та, автоматически, обняла девушку, прикрывая ее своим телом.
  -Что, дамочки, страшновато?! - мерзким голосом заревело чудовище и, выбравшись из снега, поползло к ним навстречу, предвкушая очередную трапезу. "Поверни кольцо камнем вниз и ничего не бойся," - вспомнила принцесса совет Ренуара. Перстень свободно повернулся на пальце. В это же время Айсан рванул навстречу оборотню, пытаясь защитить женщин. Сильный удар отбросил его назад. Пес свалил графиню, а поднявшись на свои могучие лапы, решил подороже продать свою жизнь, но увидел впереди себя неяркое свечение и остановился в нерешительности. Вокруг них высвечивался шарообразный прозрачный контур, неравномерно поблескивающий на Солнце. Монстр так же налетел на невидимое препятствие и, врезавшись в него, отлетел в сторону, подняв снежный столб ледяного крошева в воздух. Он моментально вскочил на ноги и снова ринулся на перепуганных женщин. Но вставшая между ними преграда надежно защищала от его свирепых нападок. Монстр заревел, нанося беспорядочные удары в их направлении, но только отбил себе лапы, не причинив никакого вреда.
  -Дорийский камень! - восхитился незнакомец. - Каков молодец этот граф! Так надежно их никто бы не смог защитить. Но я думаю, мы все-таки увидимся с вами, чуточку позже. А сейчас, спасибо графине, мне надо спешить, потому, как ваш спутник может натворить чепухи. А ее последствия могут быть непоправимыми.
  Прыгнув вниз, они покатились по склону, набирая скорость и, вскоре превратились в две небольшие фигурки.
  -Я ему ничего не говорила про Ренуара! - закричала в истерике графиня и заплакала навзрыд.
  -Ему не нужны были ваши слова, успокойтесь, сударыня. Никто вас ни в чем не винит. Он просто использует свое умение читать мысли других. Вы же не виноваты, что столько думаете о нем, - попытался успокоить ее мастино. Графиня покраснела и всхлипнув в очередной раз, замолчала.
   Пес поднял голову к принцессе. Та заворожено смотрела на убитого монаха, в груди которого сидело две арбалетных стрелы с красным оперением.
  -Нам надо торопиться, - вывел ее из оцепенения пес. - Иначе их передовой отряд быстро нагонит нас и тогда будет плохо.
  Принцесса вернула перстню прежнее положение. Свечение вокруг них исчезло.
  -Прости, друг, - обратился пес к телу монаха: - Нам надо спешить, но за тобой мы обязательно вернемся.
  Они быстро миновали подъем и увидели древние стены каменной обители ангерийских монахов.
  Монастырь стоял на каменном плато, как на платформе. Его стены, грубо сложенные из больших кусков горных пород, надежно защищали его обитателей от снежных заносов и "непрошенных гостей" многие сотни лет. Из-за их высоты был виден только сам шпиль храма, сделанный из прочных пород красного дерева и часть крыши жилого помещения. Тяжелые дубовые ворота на железных петлях были распахнуты на две трети, а у самого входа стояло четверо молодых послушников с боевыми палицами наготове. Пес остановился, к чему-то прислушался, походил взад-вперед, пробуя на прочность заснеженный склон, потом повернул свою морду к женщинам.
  -Пойдем вниз, как те двое, иначе нас настигнут.
  Тут же рядом с ним, в снег впились три стрелы. Мастино подтолкнул женщин к краю спуска и увлек их за собой вниз. Склон заканчивался прямо у стен монастыря.
  Советник императора понял, куда направился Ренуар, поручив опекать остальных монаху. "Достойный противник, но мне не ровня, - подумал он. - Хотя в некоторых эпизодах он даже сумел понравиться," Советник повернулся к своему помощнику. Монстр внимательно на него смотрел.
  -Ты должен опередить его и оказаться в пещере раньше. Это единственный проход. Там ты примешь свой обычный облик. Ступай! И запомни - он не должен пройти к леднику!
  Чудовище издало нечленораздельный рев и бросилось по склону к хребту горы, срезая значительный подъем, чтобы опередить графа. Советник не стал смотреть ему вслед, а спустился еще ниже к поднимающимся вверх императорским солдатам, которые вызвались идти с ним. Первая группа последователей остановилась. Ее командир, свирепого вида со скошенным лбом и выступающей вперед квадратной челюстью, напоминал неандертальца. Он подошел к советнику и шепеляво доложил:
  -Мы получили известие - армия Вольмута попала в тяжелое положение.
  -В безисходное, надо сказать, - добавил спокойно Советник. - Я чувствую, как вас гложет чувство долга, но другое более сильное и рациональное чувство препятствует мужам что-то для себя решить. Однако скажу вам сразу, что императорской армии вы не поможете. Сложить головы в благородном порыве - это очень красиво, но бессмысленно, и никто этого не оценит. Богатый и на том свете - богатый, вы, уж, поверьте мне - я знаю. А кроме того, сотня людей под началом - превосходный отряд для службы в любой стране мира. Это, во- первых. Во-вторых, можно осесть где-нибудь на границе и заняться сбором податей с караванов и путешественников. Ну, а в-третьих, можете остаться со мной - это будет для вас самым удачным решением.
  Весь мыслительный процесс отразился на лице командира отряда. Искушение взяло вверх, советник это понял сразу. Дав еще минуту на переваривание и осмысление его предложений, он распорядился, чтобы отряд окружил монастырь и приготовился к его штурму.
  -Утром начнете, - приказал он. - Я постараюсь успеть, но если я задержусь, из всего монашеского отребья мне понадобится только принцесса, а с остальными делайте что хотите.
  Он свернул на склон и начал медленно подниматься вверх, пока не наткнулся на следы Ренуара. Они вели к пещере, за которой начинался злополучный ледник, и находилась глубочайшая трещина. "Все-таки хочет выкинуть рукоять, - подумал Советник: И никаких сомнений. Просто гранит, а не человек," И тут он почувствовал опасность, исходящую со спины. До входа в пещеру оставалось всего несколько метров. Позади предательски хрустнул надломленный кем-то ледяной наст. Советник обернулся и увидел пятерых воинов с обнаженными мечами. "Наемники Вольмута, - догадался он: Император всегда был себе на уме."
  -Господа, мне просто некогда выяснять с вами отношения - я тороплюсь.
  И он быстрым шагом рванул к пещере, едва касаясь ногами снежного покрова. На входе, опустив голову с крайне виноватым видом, стоял огромный медведь. "Ни черта не получилось," - понял он.
  -Займешься ими! - он указал медведю на преследующих его наемников, а сам глотнул колдовского зелья из медной фляги. Миллиарды клеточек его тела рассыпались искрами позади зверя с тем, чтобы затем собраться в тело белоснежного орла. Он взмахнул крыльями и исчез в темноте пещеры. Медведь разглядел приближающихся воинов, и с разбега прыгнул на них. Пять выставленных клинков пронзили его тяжеловесное тело почти насквозь, но сила удара была так велика, что все пятеро были сбиты и, увлекаемые телом зверя, провалились в пустоту каменной пропасти, которая жадно поглотила их.
  ##
  Подъем по каменистым выступам занял у меня несколько часов. Упорно и нудно пробираясь наверх, я почувствовал, что начинается снежная буря. Хлопья быстро летящего снега мгновенно превратились в комки, которые начали хлестать меня в спину. Сверху, откуда-то с вершин, медленно стал спускаться густой как вата, туман, закрывающий даже очертания скал. Не стало видно даже неба, еще недавно такого ярко-синего. Я шел больше наугад, как в густом киселе, благо до пещеры оставалось совсем недалеко. С огромным усилием я поднялся на площадку перед входом в пещеру. В ее глубине жутко завывал разбушевавшийся ветер, пытавшийся разрушить встречающиеся на пути препятствия в виде неожиданных сужений и поворотов.
  Я извлек из-за спины факел, и с помощью огнива зажег его. Промасленная ткань вспыхнула на ветру, освещая мне дорогу вперед. Тогда я расстегнул плащ, проверяя свое оружие, и медленно пошел вперед. Под ногами захрустели предательски начисто обглоданные кости крупных животных и, по-моему, даже человеческие. Я несколько раз споткнулся и пошел небольшими шажками, стараясь найти опору и вглядываясь в кромешную темень впереди. Пещера уменьшалась в своих габаритах, переходя в длинный узкий и извилистый коридор. И тут я увидел вспыхнувшие в темноте холодным зеленым светом глаза зверя, послышалось глухое рычание и сопение. В нос ударил резкий запах слежавшейся шерсти. Я выставил вперед факел и пошел навстречу зверю. Отсветы факела обрисовали фигуру пещерного медведя. Густая серо-бурая шерсть свисала с него и торчала лохмотьями в разные стороны. Вытянутая мне навстречу морда с оскаленными зубами внимательно изучала незваного гостя. Даже на четырех лапах он был выше меня в два раза. Медведь не сводил взгляд с горящего факела и втягивал носом новый незнакомый запах. Пока он не был настроен агрессивно и просто изучал меня. Своим огромным телом он почти полностью загораживал проход.
  -Ты уж пропусти меня, дружок, - спокойным голосом попросил я медведя. Он повернул голову на звук и теперь уже более внимательно посмотрел на меня. "Как на кусок мяса," - подумал я и извлек из кармана склянку с голубой жидкостью. Медведь стоял неподвижно, решая, что же со мной делать. Воспользовавшись его нерешительными действиями, я отвел факел назад и быстро приблизившись, выплеснул содержимое пробирки тому прямо в нос. Хищник рванулся ко мне, желая сломать мне шею, но в то же мгновение ледяная оторопь сковала все его мышцы и, еще не понимая в чем дело, медведь застыл как статуя. "Надо торопиться, иначе будет поздно," - скомандовал я себе и с усилием стал протискиваться между медведем и стеной. Когда мне это удалось, я побежал, стараясь преодолеть как можно большее расстояние. Буквально через минуту медведь ожил и кинулся вперед, разыскивая нарушителя своего спокойствия. В моем кармане осталась только одна колба, заполненная до половины красноватой исцеляющей жидкостью. "Интересно, как я буду возвращаться?" - сам себя спросил я. Еще через четверть часа я оказался у выхода из пещеры на другой стороне горы. Здесь, по-прежнему, дули холодные ветра и валил с неба большими хлопьями пушистый белый снег. Я ступил на наст и тут же провалился почти по колено, где под слоем выпавшего снега был вечный лед. Так начинался перевал. Мне пришлось использовать в качестве лишнего упора длинный и узкий палаш, который уходил в снег почти по самую рукоять, но зато он впивался своим концом в ледовую поверхность и я мог на него опереться. "Эдак, я быстренько все сделаю,"- подбадривал я себя, продвигаясь сквозь снежные сугробы. В какую-то минуту мне послышалось хлопанье крыльев над головой. Приподняв голову, я заметил промелькнувшего в небе орлана-белохвоста. "В такую-то погоду," - удивился я и понял, что все только начинается: -Слишком уж все было просто."
  Яркий солнечный свет буквально ослепил меня. Зажмурив глаза, я прикрыл их рукой и опустил голову. Нежный теплый бриз с моря лениво гнал мелкую волну на берег. Выплескиваясь на белоснежный песок прибрежного пляжа, они уменьшались, рассыпаясь и шурша, откатывались назад, чтобы с новым дуновением ветра, все повторить. Ярко зеленые листья кокосовых пальм практически не шевелились. Пряный запах, исходивший от их лохматых стволов, наполнял прозрачный морской воздух. Я стоял у мраморного парапета балкона, подставив лицо теплому ветру и приятно щекочущим кожу солнечным лучам. Рядом в легком нарядном розовом летнем платье стояла Урсула, она держала меня под руку и улыбалась новому утру. Сегодня она была особенно хороша. Мне захотелось ей немедленно сказать про это, но она, уловив движение моих губ, прикрыла их своими мягким указательным пальцем:
  -Ничего не говори! Я все знаю, потому что я тоже тебя люблю и мне очень хорошо с тобой! И я хочу быть только с тобой до конца своих дней.
  Я неуклюже чмокнул ее в щеку, ощутив на губах непередаваемый аромат ее кожи.
  На балкон выскочила счастливо улыбающаяся принцесса Магеллан, а за ней неуклюже показался мастино, он начал встряхиваться, испуская тысячи разноцветных брызг. Мы засмеялись, закрывая ладонями лица.
  -А мы уже сегодня купались, - радостно сообщила девушка: - И пришли за вами, потому что все уже собрались за столом!
  -Отлично, мы идем! - согласился я и взял под руку Урсулу.
  -Завтракать! - закричала весело принцесса и как маленькая девочка запрыгала на одной ноге. Мы направились к лестнице, ведущей с балкона в сад, благоухающий белыми орхидеями. Там уже стоял длинный стол с бесконечным разнообразием блюд.
  -Ну, как вода? - спросил я мастино. Пес, услышав мой голос, поднял голову и потерся о мою ногу своим боком. "Стоп! Что-то не так, он же мне не ответил," - вдруг меня осенило.
  -Дорогая, у тебя случайно нет с собой булавки? - обратился я к Урсуле.
  -Что-нибудь случилось? - спросила она, извлекая из пушистой оборки платья небольшую булавку с жемчужной головкой.
  -Нет, все в порядке, - я взял у нее булавку и резко вонзил ее себе в левую руку. Сильная боль обожгла все внутри...
  - Какой-же вы дурак, граф!! - раздалось впереди. Я открыл глаза и увидел перед собой советника императора. Он, как всегда, был закутан в свой любимый коричневый плащ. От досады он махнул рукой и уселся в снег.
  -Разве же вам было плохо? Ведь все это могло продлиться вечно. Никаких смертей, никаких страданий, болезней!!
  -Иллюзия, - вырвалось у меня.
  -Конечно, иллюзия, - согласился он: - Но какого качества. Оцените?! И самое главное при этом - бессмертие. Вечное путешествие в снах. Только то, что вы хотите видеть. Никаких отрицательных эмоций. С вами все ваши близкие, сбываются все ваши мечты.
  -Это, естественно, если вы захотите. Или другой вариант: мы все ваши рабы, а вы - наш господин, а если что не так, то и во сне можно умереть. Разве я не прав?
  -Ну, зачем вы так? С вами мы договорились бы честно.
  -Но расписаться за это надо было бы своей кровью.
  Советник поднялся из снега и отряхнул полы своего плаща.
  -Вы всегда такой колючий? Мне почему-то хочется с вами все-таки договориться.
  -Чувствуете во мне силу? - я прижал к груди рукоять жезла. Советник императора вновь зашелся в беззвучном смехе, откидывая голову назад.
  -Простите. граф, не хотел вас обидеть. Вы, просто, мне симпатичны. Вы же должны понимать, что я не дам вам бросить жезл в Фискальскую трещину. Хотя она вот, в десяти шагах за мной, - он указал рукой куда-то позади себя. - И потом! Представьте себе, что я могу сделать с вашими близкими, если мои люди ворвутся в Ангерийский монастырь. Кстати, это случится с минуты на минуту. Правда, после этих слов, я чувствую себя настоящим подлецом. Но поймите, если я убью вас, - жезл должна будет мне передать, что говорится, из рук в руки принцесса. Я же просто замучаю ребенка, - он осклабился в мерзкой улыбке: - Или вы надеетесь победить меня в честной схватке?!
  Я скинул с себя плащ и собрал его в ком, зашвырнул как можно дальше в сторону от себя. Перехватил в правую руку палаш, а в левой зажал стилет:
   - Прежде мне хотелось бы взглянуть вам в глаза.
  -Вы думаете - это все решит? - вновь усмехнулся он: - Не каждый смертный может выдержать мой взгляд, граф. Но для вас... чего только не сделаешь.
  Он откинул свой огромный, закрывающий все лицо капюшон на спину и посмотрел на меня. Уродливое зеленоватого цвета лицо, испещренное множеством морщин и пупырышков. Огромные немигающие, как у осьминога глаза желтоватого цвета уставились на меня. Голова его была абсолютно лысой, без единого волоска. Неестественно большие и заостренные кверху уши, были единственным предметом, выступающим над головой. Оцепенение начало охватывать все мое тело, но, сделав усилие, я отогнал его прочь.
  -Как, граф, довольны?! - абсолютно ледяным голосом спросил он: - И чтобы быть с вами абсолютно откровенным я скажу - кто я.
  -Я знаю, - опередил его я: "Это демон темноты и черных иллюзий Когул." Он также скинул свой длиннополый плащ и обнажил искривленное в двух местах лезвие своего меча. На нем была одета, свитая из тончайших стальных колец, прочная кольчуга с металлическими пластинами на груди, на которых старинным готическим шрифтом были выведены несколько витиеватых слов. "Человеку нельзя дать счастье, ибо такова его натура. Он его за таковое не сочтет, а будет страдать лишь от того, что сам его не добился," - вспомнил я мудрые речи Учителя. "Столько людей сложило свою голову, чтобы быть свободными, скольких товарищей пришлось нам потерять,"-неожиданно с пафосом подумал я. Мы скрестили мечи. Звон металла эхом разнесся над вечными горными ледниками, отдаляясь все дальше и дальше от места поединка. В свое время я считался одним из лучших бойцов всех восьми королевств, за эти года мне удалось еще более усовершенствовать приемы ведения боя холодным оружием, но мастерство демона было гораздо выше. Уже дважды или трижды ему удалось рассечь мне левое плечо и попасть по спине. Мой камзол стал быстро пропитываться кровью. Два моих обычно смертельных выпада он ловко отразил, а третий удар скользнул по его кольчуге, выбив искры. При этом я начинал уставать - перемещаться по снегу было очень тяжело. Мой противник напротив - прибавил в темпе, и мне уже с трудом приходилось отбивать его удары.
  -Ну, как? Не передумали?! - с непонятным присвистом спросил он и обрушил очередной удар по лезвию моего меча. Металл жалобно звякнул и лопнул поперек. Обломанное лезвие отлетело и исчезло в снегу. С досады я швырнул в него бесполезной рукоятью меча, демон отбил его мастерским ударом и, в мерзкой улыбке, показал мне свои кривые зубы. Я сложил из пальцев всем небезызвестную конфигурацию и показал ее противнику.
  -Как ребенок, - пожурил меня тот и сделал два шага по направлению ко мне, выставив вперед меч. "Теперь пора!" - понял я и сорвал с шеи рукоять жезла. В глазах демона появилось какое-то напряжение, он даже сощурил свои "безвекие" глаза.
  - Да, подавись ты! - крикнул я и бросил рукоять ему под ноги. Демон чисто автоматически нагнулся и подхватил в руки часть металлического посоха. Собрав остатки сил, я бросился на него и вонзил свой стилет ему в голову. Ярко красный свет от множества лучей, исходящих от него, на мгновение ослепил меня. Затем лучи медленно стали угасать, пока не исчезли совсем.
  -Все-таки обманул, - с сожалением произнес он, крепко сжимая в руке рукоять жезла.
  -Ты уж извини, - передразнил его я: - Жезл-то самому в руки брать нельзя - все свои силы теряешь. Забыл что-ли?
  Демон рухнул навзничь, разбрызгивая по снегу свою черную, как тушь, кровь. "Век живи - век учись, а дураком..." - мне захотелось сказать еще какую-нибудь гадость. Разжав его руку я взял рукоять жезла обратно, она по-прежнему, отсвечивала неестественным матовым светом и предательски заманивал в свои сети.
  Под его кольчугой, в специальной сумочке я обнаружил восьмигранный апикс. Тяжело ступая, я подобрался к краю трещины. Ее ледяные стены находились на расстоянии нескольких метров друг от друга. Они уходили отвесно вниз и их переливание на солнце, резко переходило в абсолютную темноту и безмолвие. На мгновенье я задержал дыхание, в обеих руках у меня были составные части волшебного жезла, соединив которые я мог бы стать властелином мира. "Да, ну, господь с ними," - и я без промедления швырнул их в зияющую бездну. Они жалобно звякнули друг об друга и исчезли. Как я не прислушивался, удара от их падения не услышал - не зря поговаривали, что дно Фискальской трещины лежит глубоко в сердце самой Земли.
  Я подобрал меч демона и отправился в обратный путь. "Так, он что-то говорил про осаду монастыря. Надо торопиться," - я вступил в узкие ходы пещеры. Вновь в нос ударил кислый запах сырой медвежьей шерсти. Остатки чудодейственной заживляющей жидкости я вылил себе на изрубленное левое плечо. Жидкость забурлила как в прошлый раз, поднялась над одеждой густой розовой пеной, и я почувствовал физически, как сходятся края зияющих ран. Боль отпустила. Ныла только кровоточащая рана на спине. Туда бы я не смог вылить исцеляющую жидкость даже при очень сильном желании, поэтому к ней я приложил просто носовой платок и придавил его поверх камзола широким сыромятным ремнем. К моей огромной радости, пещерного медведя на месте не было. Он выбрался из пещеры, растревоженный мной и отправился то ли на мои поиски, то ли в поисках пропитания представленного в этих местах проворными и мускулистыми турами и более редко встречающимися, но неповоротливыми шерстистыми быками. То, что он создание демона я не знал. Выйдя из пещеры и, миновав ее каменные коридоры, я пожалел, что забыл захватить свой теплый плащ, оставленный на месте схватки. Пронизывающий ветер бил прямо в лицо. Соскочив на склон, я поскользнулся и проехал на раненной спине несколько десятков метров вниз. Спина запылала, так как будто ее только что мелко порубили острым топориком и посыпали крупной солью, которую тут же начали растирать. Я заскрипел зубами и посмотрел вверх. По всей примятой полосе в снегу тянулась кровавая дорожка. Я стал забирать влево, чтобы срезать расстояние до монастыря. Вьюга нисколько за это время не ослабела. "Что за погода, хотя она - мое преимущество. Можно будет незаметно подойти к стенам монастыря," - подумал я. Где-то, примерно через час, позади меня раздался громкий вой. Я оглянулся, но сквозь летящий белый снег никого не увидел. На спине, в месте раны уже образовалась ледяная корка. "Останавливаться нельзя, - приказал я сам себе: - Можно запросто окоченеть".
  Трех волков я заметил сам, они четко вышли мне наперерез, и, заняв удобные позиции, стали меня нахально поджидать.
  -Всем кушать хочется, - произнес я вслух и стал подниматься вверх, чтобы получить хоть какое-то преимущество. Звери были очень голодны и только это чувство толкнуло их, не дожидаясь команды вожака, напасть первыми. Они были загонщиками, я это понял. Взмахнув мечом, кистевым ударом я снес пол головы первому из них, рискнувшему прыгнуть на меня сразу. Этих действий с моей стороны для них оказалось достаточно. Поджав хвосты, они, как призраки, быстро растворились в темноте.
  Вскоре мне удалось разглядеть тусклые огни в окнах монастыря, который стоял далеко внизу. Сквозь вьюгу я различил его черные очертания. Справа от него, там, где имелась условно обозначенная дорога, я увидел десятка два шатров, освещаемых изнутри пламенем костров. "В такую погоду они, конечно, не решатся на штурм, - понял я. - А дубовые ворота без тарана высадить не удалось. Вот и ждут у моря погоды. В каждом шатре не меньше пяти человек - будем считать сотня. Не мало." Холод пробирал до костей, приходилось постоянно растирать руки в лосиных перчатках, чтобы пальцы совсем не задеревенели. Еще через час я оказался на склоне, у подножия которого был разбит лагерь штурмующих. На голове у меня были сплошные сосульки, которые позвякивали в такт моим шагам. За это время волки дважды появлялись совсем рядом, теперь уже выжидая подходящего момента, но, не решаясь, напасть наобум. Я очень осторожно прошел по склону, мечом проверяя лежащий на нем пласт снега. В один момент мне даже показалось, что он зашевелился и медленно двинулся вниз. Я замер, затаив дыхание. Обошлось. "Господи! Помоги мне!" - прошептал я, обращая свой взгляд к пунцово-синим тучам на небе и, прыгнул, распластавшись всем телом на самую середину крутого склона. Весь тяжелый пласт снега загудел в ответ на мою дерзкую выходку, но прекрасно зная эти места, я сделал все верно. От места моего падения в обе стороны пошли трещины, и ледяная корка надломилась, и с глухим гулом сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее смещаться вниз, прихватывая с собой новые центнеры, а может быть и тонны снега. Над склоном поднялась густая снежная пыль, скрывшая под собой все пространство. Изо всей силы я вонзил меч выше излома и ухватился за него обеими руками, зажмурил глаза и плотно стиснул зубы. Все равно дышать было невозможно, нос сразу же был забит холодной снежной крошкой. Я чихнул и попытался прикрыть лицо рукой - это было моей ошибкой. Меч от лишней нагрузки завибрировал и просто не удержался в ледяной корке. С ужасом я понял, что покатился вниз, нагоняя растущий в высоту вал снега.
  Смертельно опасная для этих мест снежная лавина, набрав в высоту несколько метров, скатившись с километровой высоты, в мгновение ока снесла в пропасть весь лагерь штурмующих. Воины императора только в последние секунды услышали громовой гул и, почувствовали, как под их ногами задрожала земля. Некоторые успели выскочить из шатров и расширенными от ужаса глазами увидеть стремительно приближающуюся ледяную волну. Часть снега ушла влево, но потеряв скорость и мощь, просто остановилась на каменных стенах монастыря, завалив дубовые ворота. Горы эхом откликнулись на мощный гул лавины и зазвучали ему в тон камертоном, но затем все стихло. И только белый снег все падал сверху вниз и кружился в резких порывах ветра.
  "Кажется я живой," - промелькнуло у меня в голове. Сколько я находился в абсолютной темноте и без сознания трудно сказать. Тела не чувствовал. Даже создалось впечатление, что осталось существовать только мое сознание, да и то, в каком-то обособленном виде. Разомкнув веки, я понял, что погребен под толщей снега. За счет моего теплого дыхания перед лицом вытопился небольшой купол. Я попробовал повернуть головой - ура! получилось. Тогда нужно пошевелить руками и ногами. Правая рука появилась довольно быстро, левая вынырнула из забытья тоже, хотя и с задержкой. "Уже, хорошо," - обрадовался я и вытянул перед собой правую руку. И о чудо! Сверху показался кусочек ярко голубого неба, ограниченный снежной рамкой. Я заработал с удвоенной энергией, разбрасывая снег в стороны и, вскоре, собрав все силы, повернулся на бок и сделал рывок. В глазах начало двоиться, замелькали темно-красные пятна, появилась резь, видимо от обилия искристого белого снега. Тем не менее, мне удалось выбраться наверх. Как беспомощный щенок я барахтался в снегу, пытаясь ползти вперед, но сил уже не было: "Это ничего, надо только отдохнуть, а там..." Я уронил голову и повернул ее на бок, чтобы не задохнуться во второй раз. И тут я услышал хруст, сначала далеко от себя, потом все ближе и ближе. Кто-то огромными прыжками приближался ко мне со стороны. Приподняв голову, я прищурился, но и тогда я увидел только силуэт зверя. "Волки, - понял я: Ну вот. Только этого мне не хватало сейчас." Даже думать было тяжело, но представив как после всего пережитого меня растерзают какие-то волки! Негнущимися пальцами я вытащил из-за пояса пистолет. "Совсем белые," -разглядел я с досадой руку, перчатки, видимо, растерял во время падения. Курок никак не хотел взводиться. Тогда я поднес кисть ко рту и остатками теплого дыхания попытался ее согреть. В пальцах неприятно забегали мурашки. Я взвел курок и вытянул руку, пристроив ствол оружия на глыбе льда. Мушка пистолета расплывалась, но все же я приблизительно установил ее планку на фигуре приближающегося хищника. Я закрыл левый глаз и сдавил курок, ожидая приближения зверя. И в самый последний момент перед выстрелом, я разглядел на груди волка хорошо знакомую "белую птицу", которая колыхалась в такт движения своего хозяина. Горячие как кипяток слезы, потекли по щекам, обжигая кожу. - Айсан, - тихо прошептал я.
Оценка: 9.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"