"... И сон про это мне уже полгода снится. Увижу я этот сон, а потом хожу весь день как чумная. Всё думаю, сон это был или явь, вспомнилось мне или придумалось во сне?
Уже день был, но мы не вставали. Кушать нечего, так зачем вставать? Да и холодно, а на кровати теплей. Спички, бумага и немного дров у нас было. Я видела, как мама буржуйку разжигает, но понимала, что не смогу сама это сделать. А, если и разожгу, то вряд ли снег растоплю. Да и мама мне спички ещё не разрешала брать и повыше их всегда клала, чтобы ты не взяла. Ты же не понимала, что это не игрушка. Я одно ведро со снегом к кровати подтащила на второй день, как мама ушла. Силёнок хватило, да и оно, наверное, и не очень тяжёлое было, снег не вода. Иногда, когда пить сильно хотелось, я брала оттуда и тебе немного давала.
Уже светло было. Ты совсем укутанная и накрытая у стенки лежала, и я тоже укутанная и накрытая с краю, но у меня напротив глаз щелочка была, чтобы смотреть, день или ночь. Ночью мы, конечно, спали. Да и днём в основном тоже. Я глаза иногда открывала, смотрела немного, думала о маме или ангеле, и о чём-то другом, наверное, думала, и снова закрывала глаза.
Я вроде бы только глаза закрыла, как по ним ударило, хотя щелочка у меня там совсем маленькая была. Теплом и светом ударило. Я глаза открыла, а там куда смотрю, не дверка нашего шкафа, а что-то белое. И как будто колышется немного оно. А по краям голубой цвет, как у летнего неба. Недолго это было. Может три секунды или десять, не знаю. А потом что-то тяжелое на кровать рядом со мной опустилось или плюхнулось, как будто сел кто-то. И тут же пропало всё - и белое, и голубое...
А тяжёлое осталось. Я, когда из нашей берлоги выбралась, большой полиэтиленовый пакет увидела. Их сейчас вроде майками называют. Я, когда в районе была, мне в супермаркете кассирша такую предлагала. И стоит копейки, но зачем она мне? У меня сумок тряпочных полно, и покрепче они этой майки, и повместительней. Тогда я, конечно, не знала, что это майка и что из полиэтилена она. Не было их тогда, ни маек этих, ни полиэтилена. Это сейчас я грамотная, по супермаркетам хожу, да сон свой уже раз тридцать, наверное, видела, рассмотрела там почти всё.
А в этой майке было пять пакетов поменьше. И в этих пакетах был сахар. Я, конечно, сразу не поняла, что там. У нас-то сахар кусковой был и тот не каждый день видели, а там какой-то белый песок. На крупную манку похожий, только посветлее. Манку-то я видела и ела часто. Наверное, я так и подумала тогда, что там манка. Поэтому взяла карандаш и дырочку в одном пакете проковыряла и попробовала, что высыпалось..."
Катька выдохнула. Ничего себе. Это что, всё правда? Как такое может быть? Она так вчиталась в письмо, что ей уже казалось, что это она лежит в промёрзшей ленинградской квартире. Лежит голодная и холодная, одна и без надежды на будущее...
"... Этот сахар мы с тобой и ели. Я палец слюнявила, в дырочку засовывала и тебя кормила и сама ела. И снегом понемногу заедали. А в один день я на кухню сходила и там ещё снег нашла, в корыте на полу. Солнышко как раз светило такое яркое, и мне походить захотелось. Я и пошла, и даже не упала ни разу, хотя назад с кружкой шла, в которую снег набрала из корыта..."
Катька отложила письмо и подумала - Блин, надо бы перекурить или накатить. А лучше и то, и другое вместе. Но Катька не курила, и опыта накатывания у неё ещё не было. Катька сделала себе ещё кофе, всыпала три чайных ложки сахара, чего никогда раньше не делала, размешала и продолжила чтение:
"Я чего пишу, Катя? Просьба у меня к тебе большая. Вернее, не к тебе, а к твоим девчонкам. Они же у тебя грамотные и умные, и толковые. И к людям умеют подход найти. Такие, что захотят - всё сделают и других заставят.
Я недавно у Федосеевых была, у тех, что нам троюродные по отцовской линии. В больнице народу совсем не было, и я за полчаса там управилась. А до нашего автобуса ещё три часа.
Я просто проведать зашла, а они сразу за стол посадили, и не на кухне, а в зале. Вы говорят, баб Ань, у нас всегда самый почётный гость. Ну, ты помнишь, когда их Павлик в беду по малолетству попал, я все деньги со своей книжки сняла и им отдала. Мне они в деревне зачем? Пенсию каждый месяц дают, и хорошая она у меня. Как-никак, 41 год на двух заводах отработала, и как блокаднице доплачивают. Хотя сколько мы в той блокаде были? Всего ничего. Но это спасибо твоему Сергею Максимычу, что похлопотал и справки помог собрать... Пригодились тогда, говорят, мои деньги, чтобы Павлика от тюрьмы оттащить. Сейчас-то Павлик у них такой, что сам кого хочешь в тюрьму посадит... Посидели с Федосеевыми часа полтора, пообедали, про родных-знакомых поговорили, да я и пошла на свой автобус. Мне ещё в супермаркет надо было за покупками зайти, а то в нашем сельпо много чего нету, а там почти всё.
А назавтра я фильм вспомнила. Я-то сама телевизор не смотрю, хоть и стоит в доме. У нас в деревне только у Петровича телевизор показывает, ему внук какую-то антенну на крыше поставил. Да и в клубе сто лет не была - закрытый он у нас давно, да и раньше я в него мало ходила. А у Федосеевых, когда обедали, телевизор работал. Внук какой-то фильм смотрел. Они телевизор не выключили, внуку только сказали, чтоб убавил. Да и не мешал тот телевизор, чего выключать, пусть смотрит.
Я и не смотрела и не слушала тот фильм вроде, а назавтра вспомнила. Не весь конечно, кусками. Там про профессора какого-то, который на своей машине в будущее и прошлое ездил. Знаешь, что я подумала, Катя? Я подумала, что это не ангел, а человек нас спас..."
Тут Катька не выдержала и снова отложила письмо. Не могла она такие письма так долго читать. Голова, казалось, вот-вот взорвётся. Надо бабулю дождаться. А пока Катька лучше картошку-моркошку для супа почистит, и зелень для салата помоет...
Вечером Катька удивилась, когда спросила бабулю, будет ли та читать письмо, а та отказалась.
- Почему, бабуль?
- Катюнь (так бабуля её иногда называла, а в основном Катькой), я с бабой Аней несколько лет в деревне жила и не только на каникулах. И потом часто виделись. И вспоминаю её и бабу Катю часто. И письма её я читала часто, когда они приходили. А последнее, извини, не хочу. Оно почти как с того света получается. Ты меня понимаешь?
Катька понимала, ей тоже так казалось, что с того света или из параллельного мира. Но ответить не успела, потому что бабушка спросила - Ты прочитала? Там, наверное, какие-то воспоминания и деревенские новости? - Ну, в общем, да - Ну, и хорошо... На этом разговор и закончился.
Тот разговор закончился, но после совместного ужина Катька то ли спросила, то ли попросила - Бабуль, а давай альбомы посмотрим? Старые семейные, имелось ввиду - Давай, только недолго. Мне на завтра надо ещё кое-какие документы подготовить...
Катькина бабуля, Раиса Сергеевна, хоть и была уже давно на пенсии, до сих пор работала. И не где-нибудь, а в мэрии. На работе Раису Сергеевну ценили и уважали, и не только потому, что она проработала там много лет и начинала свою трудовую деятельность с Самим, но была ещё и хорошим специалистом и человеком хорошим. Выйдя на пенсию, бабуля не цеплялась за своё кресло, а, уступив дорогу молодым, перешла на должность на две ступени ниже, отчего её стали уважать ещё больше. Характер её, правда, не всем нравился. А кое-кто (злые языки есть везде, увы, даже в мэрии), так вот, кое-кто даже говорил, что успехи её сынули в основном её заслуга. Ну, на всех, как известно, не угодишь, а на чужой роток не накинешь платок...
С альбомами, точнее, с самым старым из них управились быстро, за полчаса. Бабуля показывала, рассказывала, Катька смотрела и спрашивала. Про бабу Аню и бабу Катю в основном спрашивала. К концу альбома этих бабушек почти уже не было на фото - их вытеснили новые поколения родственников, и Катька сказала - Давай досмотрим следующие альбомы завтра? - Бабуля согласилась, и родственницы разошлись по своим делам. Бабуля - готовить свои документы, а Катька - освежить знания перед экзаменом и подумать. В основном подумать, а подумать было о чём...
Назавтра Катьке было не до альбомов. Позавтракав с бабулей, Катька объявила, что после экзамена она сразу домой и больше никуда не пойдёт. Будет заниматься уборкой и глажкой постельного. Бабуле это очень понравилось - Вот и правильно. Голову надо разгружать...
Про голову Катька знала. Ну, это изречение великого русского учёного Павлова, что лучший отдых - это перемена вида труда. Катька подозревала, что Павлов был или сам отбитый на всю голову трудоголик, у которого шло было не только в одном известном месте, но и в других. Или его капиталисты подкупили, чтобы он такое изрёк. Почему капиталисты? Да хотя бы потому, что этот "перл мудрости" слишком часто вспоминают последнее время.
Но думать, делая какую-нить монотонную работу типа глажки, которая успокаивает, действительно легче. А думать Катьке было над чем.
Письмо она вчера дочитала. Правда, пока дочитывала, ей ещё пару раз хотелось закурить и накатить. Самое интересное было в самом конце:
"Ты, наверное, подумала, что сестра твоя совсем из ума выжила. То ангелы у неё, то люди какие-то. Нет, Катя, не совсем ещё, хотя многое и забываю. Я ведь тот сон за последнее время столько раз видела. И многое в подробностях рассмотрела. То белое, что перед глазами было - рубаха какая-то, с мелкими пуговичками. А в ангельских одеяниях пуговиц нет, не видно пуговиц на иконах. А ещё на тех пакетах бумажки маленькие были приклеены. Вроде стикеры называются, я в супермаркете такие видела и у девчат спросила. А, может, и не стикеры, могла и напутать или они мой вопрос не поняли и не то сказали. Я эти стикеры часто во сне рассматривала. Тебя покормлю, сама поем и смотрю на них. Больше-то делать нечего. Спать уже меньше хотелось, да и как-то теплее вроде стало. Март, наверное, уже был. Внизу на этих стикерах чёрточек много мелких и цифры под ними. Это штрих-код называется. Сейчас такие чёрточки везде рисуют, даже на водке, ну да ты сама видела. Сбоку надписи мелкие, но у меня тогда зрение хорошее было, не то, что сейчас. Сахар-песок, цена, вес и сумма сбоку было написано и цифры тоже. Но я эти цифры не запомнила, и те, которые внизу тоже. Хотя нет, внизу вроде четвёрка первая была, а дальше, хоть убей, не помню. Зато я верхние запомнила. Там было 13:48 11.07 20хх. Это время так отмечают, когда пакеты фасуют, мне девчата супермаркетовские сказали. Время и дату. А ещё выше два слова были - "N-ный" и "N-ский". В нашем районном супермаркете тоже так наверху пишут, я смотрела. Но там у нас другие слова - "Хороший" и "Складская". "Хороший" - это так супермаркет наш называется, а "Складская" потому что он на этой Складской улице стоит. Там раньше склад потребсоюза был, а потом супермаркет построили.
Знаешь, что я думаю, Катя? Тот, кто нас спас, человеком был. Ангелы ведь в супермаркеты не ходят и сахар там не покупают. И рубашки на пуговицах не носят. Может, твои девчонки поищут его? Просто чтобы спасибо сказать. За наши с тобой жизни, и за себя. Время вроде ещё есть...
Устала я что-то. Давно столько не писала. Извини, что всякой ерунды тебе наговорила.
Здоровья вам всем и благополучия. Твоя сестра Аня"
Голова у Катьки кипела, кипела уже второй день. Кипела, как магма в вулкане или как плазма в недрах Солнца. Вчера она думала, что обсудит всё это с бабушкой, но та даже письмо читать отказалась.
Экзамен Катька сдала на автомате. В универ она поехала пораньше и одной из первых зашла. И отвечать пошла почти сразу после того, как села со взятым билетом. Что-то говорила, отвечала на какие-то вопросы препода. Судя по выражению лица последнего, сегодня его впечатление от Катьки было намного хуже, чем вчера, на консультации. Но "хорошо" он ей всё равно поставил, а Катьке больше и не надо. Катьке надо было подумать.
Точнее, уже и не подумать даже. Она и так чуть ли не со вчерашнего обеда думала. И даже ночью думала, больше чем спала. Даже голова с непривычки разболелась. Наконец Катька сообразила, что хватит думать. По крайней мере, пока хватит. Хватит думать, пора посоветоваться. Как известно, одна голова хорошо, а полторы лучше. В таких делах по любому лучше, даже если эти полторы головы считать вместе с Катькиной половинкой. Надо посоветоваться, но с кем? Катька изначально на помощь бабули рассчитывала, но теперь бабуля по известной причине отпадает. А с кем тогда? С мамой или очередной подругой папаньки? Катька даже хмыкнула вслух, подумав о таких вариантах. Была ещё, правда, тётя Ира, папина сестра и тётя Вера, сестра мамина, но обе жили далеко. И Катькино общение с ними ограничивалось поздравительными открытками по большим праздникам. Да и то сказать, эту обязанность на Катьку бабуля взвалила (или переложила из своих обязанностей?), и взвалила-переложила всего год-два назад. Бабуля считала, что нужно поддерживать общение со всеми более-менее близкими родственниками, даже если они не очень достойный образ жизни ведут. Ну, с теми, у кого совсем недостойный, может, и не надо...
У Катьки, как и у всякой современной девушки, было много и друзей-подруг, и просто знакомых. Но посоветоваться было не с кем. Нет, конечно, если по другим вопросам, то да. И совет толковый получишь и сочувствие даже найдёшь. Правда, непонятно насколько искреннее. Но по этому вопросу... Выслушают, покивают, а потом... потом будут за Катькиной спиной шептаться и возле головы пальцем крутить, показывая на неё...
Но дома Катьку сразу отпустило. Только порог переступила, как в голове как будто щёлкнуло - надо Космонавту позвонить!