В компьютерной  игре  Elder  Scrolls  2:  Daggerfall  эта  сказка
разбита на 12 книг, каждая из которых соответствует одной главе.


                          Король Эдвард

                        Автор неизвестен

                 Глава 1. Отбытие из Даггерфолла

     Давным давно, на заре мира, до того, как пришли  Редгарды  и
была основана славная империя великого Септима,  но  после  того,
как гоблины выгнали карликов из Хаммерфелла, сын, Эдвард, родился
у короля Коркира Первого Даггерфолльского и его королевы,  Алиеры
Вэйрестской. Маленький мальчик лежал сейчас в дворцовом саду,  на
вершине продуваемого ветрами  холма,  откуда  открывался  вид  на
темно-синюю бухту Даггерфолла. Его клонило ко  сну.  Обычный  для
Даггерфолла  осенний  туман  сегодня  развеялся,  и  небо    было
глубокого, бесконечно синего цвета. Такие моменты редко  выпадали
маленькому принцу Эдварду; этот полдень  был  результатом  многих
дней  рассчетливого  планирования.  Ему  приходилось   выкраивать
одиночество, как другие знатные персоны, как он знал,  выкраивали
себе компанию. Сейчас  его  учитель  языков  считал,  что  Эдвард
практикуется в искусстве владения  оружием  с  тренером,  который
полагал, что принц занят погоней  за  оленем  с  учителем  охоты,
который в свою очередь думал, что мальчик  сидит  за  эльфийским.
Его  отец  не  имел  понятия,  где  был  его  сын,  да  он  и  не
интересовался этим, будучи всецело занят своей молодой женой,  их
сыновьями и прочими прелестями жизни знатного вельможи...
     Яблоко шлепнулось в траву рядом,  едва  не  стукнув  его  по
голове. Он открыл свои светло-серые  глаза,  его  ноздри  щекотал
сладковатый запах прелых яблок. Он вздохнул и уставился в  синеву
над головой. Почему вещи падают вниз, а не вверх? Если смотреть в
небо достаточно долго, то почувствуешь, будто начинаешь падать  в
него... Его  глаза  остекленели,  зрачки  расширились.  Он    был
невесомым, парил... Еще одно яблоко  упало,  задев  его  ухо,  он
сверзился на землю и вскрикнул, получив удар в бедро и  еще  один
по голове. Прозвучал серебристый смешок. Эдвард резко поднялся  и
принялся озираться, позабыв закрыть рот.
     Двое всадников стояли в десяти футах, словно  вырезанные  из
камня,  внимательно  наблюдая  за  ним.  Принцев  не  так   легко
напугать, даже столь мягкосердечных, но Эдвард никогда не видел и
даже не представлял себе ничего подобного этой паре. Один обладал
кожей и  глазами  золотистого  цвета  и  был  верхом  на  (Эдвард
моргнул. Он был все еще здесь) единороге! Подле  единорога  сидел
золотой дракон со сложенными крыльями. На его спине  расположился
мужчина в темной кольчуге, с длинным мечом на  боку.  У  него  не
было шлема, его глаза горели красным на темно-сером лице... и его
заостренные уши...
     - Вы эльфы! Что...
     - Какой  умный  мальчик,  -  голос  темного  эльфа   сочился
сарказмом. Он говорил на  отличном  бретонском,  заметил  Эдвард.
Мозг принца еще работал, хотя со всем остальным,  похоже,  что-то
случилось.
     - Так и есть. Он сделал это почти сам. Замечательно, как для
нетренированного    ребенка.    Я    просто    помог       ему...
сконцентрироваться, - высший эльф тоже говорил на бретонском,  но
запинаясь и со слегка певучим акцентом. Учитель Эдварда  говорил,
что эльфы  не  могут  говорить  по-человечески.  Взгляд  мальчика
метался  между  четырьмя  созданиями  перед    ним,    бессильный
остановиться на ком-то одном. Эдвард все еще слабо надеялся,  что
он спит. Его разум полнился вопросами и требованиями  объяснений,
когда неожиданно его язык разморозился.
     - Но я не концентрировался вообще! Мои учителя говорят,  что
я не способен...
     Эдвард захлопнул рот,  внезапно  сообразив,  что  спорить  с
такими существами было не самым мудрым поступком. Но золотой эльф
широко улыбнулся, показав превосходные белые зубы:
     - Вот именно.
     Он излучал такое теплое одобрение, что  Эдвард  почувствовал
кожей приятное  покалывание.  Это  чувство  он  испытывал  только
вблизи своей давно пропавшей матери. Но лицо второго эльфа ничего
не выражало, взгляд его красных глаз буравил Эдварда, пронзая его
душу.
     - Мораэлин! Ты Мораэлин! Король-ведьмак! -  мальчик  вскочил
на ноги, и повернулся к темному эльфу. - Ты украл мою  мать!  Мой
отец убьет тебя!
     - Я есть. Я сделал. Сделает ли он? Может мы  позовем  его  и
проверим? - темный  эльф  выпрямился  и  его  краснота  его  глаз
сделалась более глубокой. Из ноздрей  дракона  вырвалась  струйка
пара. Вокруг его компаньона  появилась  светящаяся  аура.  Эдвард
знал, что не станет звать стражников. Зачем им умирать? Эта  пара
выглядела  способной  на...  все  что  угодно.  Он  с  удивлением
почувствовал, что  больше  не  боится.  Если  они  пришли,  чтобы
повредить  ему,  они  давно  бы  уже  это  сделали.  Но   чувство
бессильной ярости осталось. Они забрали его мать. И сейчас...
     - Зачем  вы  пришли?  -  требовательно,  как  умеют  принцы,
выкрикнул он.
     - Эдуард, считаешь ли ты возможным пойти с нами?  -  спросил
высший эльф. Его голос походил на звуки  лютни,  прохладный,  как
ветерок, теплый,  как  очаг...  Мальчик  стоял  молча.  К  своему
удивлению, он очень хотел сказать "да". Он хотел спросить, увидит
ли он свою мать, но вместо этого только выдавил:
     - Мой отец...
     - Без сомнения будет скучать по тебе, - ирония  вернулась  в
голос  Мораэлина,  голос,  который  заставлял  Эдварда  думать  о
сверкающих сосульках, тающих и роняющих  капли  в  лучах  зимнего
солнца. Но в глазах его было что-то  вроде  голода,  может  быть,
тоска?
     Его отец не будет скучать по нему, он знал это. Волна  стыда
прокатилась  по  принцу,  но  он  взглянул   снизу    вверх    на
широкоплечего эльфа вызывающе:
     - Ты, что ли, мой отец?
     Эдвард строил  вопрос  под  стать  сарказму  эльфа,  но  сам
удивился реакции того. Конечно,  мальчик  не  походил  на  своего
коренастого, ширококостного, рыжеволосого отца...  и  Роан  часто
говорила, что  в  нем  есть  что-то  эльфийское.  Тяжелая  тишина
повисла над холмом, и Эдвард видел, что  Мораэлин  принял  вопрос
всерьез, но правда могла не иметь ничего общего  с  тем,  что  он
ответит. Он мог дать такой ответ, который  ему  больше  подходил.
Но...
     - Нет, -  это  прозвучало  неохотно.  Разумеется,  эльф  мог
лгать, но Эдвард почувствовал мощную волну облегчения.
     - У моей матери есть... еще сыновья? - Эдвард как-то  понял,
что у нее их нет, и этот вопрос заденет темного эльфа. И  он  был
рад и тому, и другому.
     - Твоя мать, возможно, мертва, откуда ты знаешь... -  ноздри
темного эльфа дернулись, как будто  от  Эдварда  плохо  пахло,  и
линии возле его рта углубились. Она не  была  мертва.  Эдвард  бы
знал. Мальчика  уколола  горькая    несправедливость    презрения
Мораэлина.
     - Это она послала тебя ко мне?
     - Ты принимаешь меня за мальчика на побегушках?  -  выплюнул
эльф и обратился к своему компаньону:
     - Давай возьмем его и покинем это место, мы сможем  обсудить
все остальное на досуге.
     Золотой эльф поднял руку:
     - Терпение, кузен, - и к Эдварду:
     - Ну, молодой человек, пойдете ли вы?
     О детях, выкраденных эльфами, жаждущими молодой человеческой
крови, ходили темные истории...
     - Я не знаю вашего имени, - Эдвард тянул время.
     - Ты настолько любишь свою жизнь здесь?
     Эдвард  посмотрел  на  дворец  вдалеке,    вымпелы    лениво
развевались по ветру... город внизу, искрящаяся  бухта,  горы  на
горизонте.
     - Я люблю Даггерфолл.
     - Ах. И ты вернешься править  им,  принц  Эдуард.  Я,  И'рик
Харад Эдун, Архмагистр, клянусь в этом тебе.
     Подскочил Мораэлин, резко протестуя  на  эльфийском.  Дракон
выдохнул язычок пламени, но единорог  не  двинулся,  его  золотые
глаза внимательно наблюдали за Эдвардом.
     "Единороги не выносят лжи в любой форме",  -  промелькнул  в
голове принца голос матери.
     - И'рик Харад Эдун, Архмагистр, я пойду с тобой.
     - Ты должен будешь ехать с Мораэлином. Лорд Акатош  смирится
с этой... необходимостью, - эльф произвел жест в сторону дракона.
     Конечно, маленький  принц  не  был  достоин  прикоснуться  к
единорогу...
     - Хорошо. Я... Я, конечно, не могу взять свою собаку?
     Где это он? Шег всегда был возле него. Спит  в  траве!  Шег,
всегда-на-страже?  Эдвард  наклонился,  чтобы   коснуться    его.
Поднялась горячая дискуссия на эльфийском, в ходе которой  дракон
жег траву вокруг себя. Мораэлин спрыгнул вниз  и  поднял  Шега  с
видимым неудовольствием.
     - Хорошо, но предупреждаю  тебя,  что  терпение  Акатоша  на
исходе. Садись, наконец.
     - Лорд  Акатош,  я    глубоко    обязан    вам    за    вашу
снисохдительность. Если я когда-нибудь смогу отблагодарить...
     - Сможешь, - прервал Мораэлин, подхватив Эдварда за ремень и
забросив его на спину дракона.
     Эдвард устроился между шеей  дракона  и  его  крыльями,  Шег
неудобно скорчился впереди него.
     - Здесь нет места для... -  начал  Эдвард  и  подпрыгнул  от
изумления, когда дракон пошевелился  под  ним  и  стал  больше  в
размерах. Гораздо,  гораздо  больше.  Мораэлин  уселся  на  спину
дракона позади него, совершив необычайно ловкий, как для человека
в броне, прыжок. Единорог легко  перемахнул  через  девятифутовую
стену, громадные крылья  дракона  раскрылись,  он  присел,  затем
подпрыгнул в воздух. Его наездников жестоко тряхнуло. Темный эльф
пробормотал что-то на эльфийском, и их перестало болтать.
     Мощными взмахами крыльев  дракон  медленно  набирал  высоту,
кружась над крепостью. Люди бегали внизу, крича и указывая вверх.
Эдвард увидел свою старую няню, помахал рукой и закричал:
     - До свидания! Я когда-нибудь вернусь... Стрелы  взлетели  в
воздух, няня вскрикнула и схватила за руку ближайшего лучника.
     Король Коркир выбежал голый на  крепостную  стену,  рыча  от
гнева и потрясая кулаками:
     - Демонское отродье, вернись,  и  я  прерву  твою  никчемную
жизнь! Спускайся, Мораэлин, и сражайся, как мужчина,  которым  ты
никогда не был!
     Громкий  смех  Мораэлина  зазвенел  над  крепостью,   словно
храмовые колокола. Он крикнул:
     - Радуйся, что я не спущусь, маленький  король  с  маленьким
достоинством!
     Дракон  почти  лениво  повернулся  и  выпустил  большой  шар
пламени. Стрелы бессильно звякали об его золотую чешую.
     - Я поеду  повидаюсь  с  мамой!  -  прокричал  Эдвард  вниз,
заметив следящие за ним лица его мачехи и ее рыжеволосых сыновей.
Роан куталась в подбитую мехом  накидку,  но  ее  длинные  волосы
свободно развевались. Четыре пары глаз смотрели не на  Мораэлина,
а на мальчика, горя гневом и ненавистью. Эдвард прекратил  махать
и  обхватил  Шега  обеими  руками.  Затянутая  в  кольчугу   рука
Мораэлина  надежно  держала  принца   поперек    талии.    Эдвард
прислонился к нему,  чувствуя  себя  в  достаточной  безопасности
впервые за очень долгий период времени.
     Лучники прекратили  стрелять,  большинство  их  смотрело  на
королевскую семью. Король плясал от ярости.
     Дракон взмахнул крыльями сильнее, и они направились на юг  в
направлении моря.
     - Разве мы не  летим  в  Эбонхарт?  -  мальчик  обернулся  и
посмотрел на Мораэлина.
     - Твоя мать ждет тебя в Фестхолде  на  Сумурсете,  маленький
принц.
     - Почему вы так долго ждали, чтобы забрать меня?
     - Ворчливое  дитя,  неужели  ты  думаешь,  будто  драконы  и
единороги выполняют приказы людей или эльфов? Твоя мать пришла ко
мне по своей воле, но она не могла взять  тебя.  Ты  был  слишком
хорошо  охраняем  людями  отца.  Считаешь,  нам  необходимо  было
развалить вашу крепость и взять тебя силой? Она  думала,  что  ты
будешь в безопасности и о тебе будут заботиться... и она  была  в
отчаянии. Нет, это был план дракона.
     Из всех  удивительных  событий  этого  дня  это  было  самым
неожиданным - замечание, что дракон проявил к нему интерес, когда
даже его собственная семья не делала этого. Но  эльф  сказал,  по
своей воле!
     - Ты  в  фокусе  больших  событий,  юноша.  Твоя  задача   -
готовиться стать королем. Королем, которого твои люди никогда еще
не знали. Наша задача - помочь тебе в этом. А сейчас спи.
     Волны сонливости накатывали на Эдварда, одна за другой.
     - Но... - он хотел спросить Мораэлина  о  своей  матери,  но
последняя волна оказалась слишком сильной. Она рухнула на него, и
он провалился в сон, темный, со вспышками фейрверка.
                              * * *

                  Глава 2. Встреча в Фестхолде

     Эдвард проснулся в красном небе.  Солнце  выглядывало  из-за
гор на  западе. Они  приближались  к  сверкающей  башне,  огоньки
вспыхивали на каждом ее камне. Дракон подлетел ближе  и  выдохнул
столб пламени. На верхушке башни несколько раз загорелся свет,  и
они устремились вниз. Желудок Эдварда почувствовал себя несколько
странно. Он  вздохнул  и  заворочался,  Мораэлин  перехватил  его
правой рукой. Он потянулся и зевнул.
     - Теперь  уже  скоро.  От  Хрустальной  Башни  до  Фестхолда
несколько дней на лошади, но думаю, Акатош доставит нас  туда  за
час.
     - Мы не остановимся в Башне? И'рик...
     - Не произноси это имя  всуе,  даже  в  разговоре  со  мной.
Архмагистр вернется только  через  несколько  дней.  Единороги  -
братья ветра и скачут быстро, но все же не так быстро, как  летит
дракон. На заре ты увидишь землю эльфов  со  спины  этого  ящера.
Считай, что тебе очень повезло.
     Взгляд Эдварда блуждал  по  темно-зеленому  лесу  и  высоким
холмам внизу. Никаких признаков жилья он не замечал.
     - Здесь красиво, - заметил он вежливо, - но не так  красиво,
как в Хай Роке, - добавил он, погрешив против приличий и  истины.
     - Здесь что, совсем нет селений или ферм?
     - Перворожденные живут в лесах среди деревьев. И они не роют
землю и не сажают на  ней  растения  заново,  но  берут  то,  что
предлагает Ауриэль... и все возвращают. Ах, зеленый запах роста...
     Действительно, воздух ударял в  голову,  как  вино,  которое
Эдварду случалось хлебнуть из отцовского кубка, раньше...
     - Я хочу есть.
     - Я ожидал, когда ты это скажешь.
     После небольшой возни левая рука Мораэлина извлекла на  свет
небольшой  предмет,  завернутый  в  листья.  Рука  была  большой,
сильной  и  не  выглядела  ни  как  человеческая,  ни  как   лапа
животного. Эдвард внезапно ощутил перемену в настроении. Он робко
взял сверток, стараясь не касаться руки эльфа.  Он  почувствовал,
как Мораэлин застыл, и рука,  державшая  его  за  талию,  немного
ослабила хватку. Эдварду стало  стыдно  своей  реакции.  В  такой
ситуации это не было ни добрым, ни  мудрым  поступком  -  обижать
эльфа. Мораэлин запросто мог его уронить.
     - Мне неплохо было бы помыться, но и тебе тоже, - сказал тот
скованно.
     Мораэлин умышленно неверно  воспринял  его  реакцию,  Эдвард
знал это.
     - Да, я очень грязный.
     Эдвард вгрызся в пирог, который оказался  гораздо  лучше  на
вкус, чем выглядел.
     - Моя мама привыкла видеть  меня  таким,  по  крайней  мере,
насколько я помню. Но может, мне все же лучше сперва помыться?
     - Думаю, у тебя не будет такого выбора. А, наконец-то!
     Дракон широко расправил крылья,  выдохнул  в  небо  огромный
язык  пламени  и  спустился  на  землю  посреди  большой  поляны.
Посадка была жесткой. Откуда-то появились эльфы, протягивая руки,
чтобы снять его и  Шега,  который  наконец  проснулся,  со  спины
дракона. Пес побегал кругами, полаял  и  уселся  у  ног  Эдварда,
тяжело дыша и свесив набок язык.
     Высокий эльф  с  медно-красными  волосами  обратился  к  ним
официальным тоном:
     - Приветствую, мой лорд король. Твоя леди жена ожидает тебя.
Принц Эдвард, приветствую тебя в земле Фестхолда от  имени  всего
народа. Пусть твое пребывание здесь окажется приятным и полезным.
     Мораэлин нетерпеливо кивнул:
     - Благодарю тебя, хозяин. Моя королева ждала уже  достаточно
долго. Мы идем прямо к ней.
     Руки Мораэлина на плечах Эдварда развернули того  в  сторону
самого большого дерева, которое когда-либо видел  мальчик.  Ствол
был пустым, внутрь вели ступеньки. Сквозь просветы в  кроне  были
видны еще ступени и мостики вдоль и поперек могучих  ветвей.  Они
шли по ним, пока не оказались на большой платформе  под  навесом,
уставленной стульями и сундуками, словно это была комната.
     Женщина  с  золотистой  кожей   улыбнулась    им,    махнула
приглашающим жестом и удалилась. Высокая и стройная  темноволосая
женщина шагнула им навстречу, глядя на Эдварда. Только на Эдварда.
     - Почему ты нас бросила?!  -  крик  пришел  глубоко  изнутри
него, отдавшись звоном в ушах. Это  остановило  ее  в  нескольких
шагах. Теперь она подняла глаза на  Мораэлина,  который  произнес
тоном, которого еще не слышал от него Эдвард:
     - Ты будешь обращаться к своей матери с  должным  уважением,
щенок! - молниеносный подзатыльник вышиб слезу из глаз мальчика.
     Алиера быстро подошла к Мораэлину  и  коснулась  руками  его
груди.
     - Приветствую, муж мой. Хвала Ноторого, волей которого ты  и
мой сын счастливо добрались ко мне.
     - Благодари также Лорда Драконов и Бандита, который  сам  не
смог бы выкрасть мальчика более искусно. Архмагистр тоже  кое-как
в этом замешан.
     Темные  руки  Мораэлина  поднялись  вверх,  легко  и   нежно
поглаживая обнаженные плечи  Алиеры.  Он  засмеялся,  свободно  и
счастливо. Но ее руки на его груди оказались как  лаской,  так  и
барьером.
     - На  меня  снизошло  благословение.  Но  мы  так  долго  не
виделись и не говорили с моим сыном. Мы можем легче найти  нужные
слова, если будем искать их вдвоем наедине.
     Улыбка Мораэлина погасла.
     - Неужели слова есть вещью, которую вдвоем найти легче,  чем
втроем? Ну... Возможно. Иногда. Жена.
     Он развернулся на пятках и ушел. Мост качался и кряхтел,  но
его ноги не издавали ни звука. Алиера смотрела ему вслед,  но  он
не  оглядывался. Эдвард  опять  почувствовал  любопытную    смесь
удовлетворения и сожаления, наблюдая за болью своего врага.
     - Эдвард, сын мой, подойди и сядь рядом.
     Эдвард стоял на месте.
     - Мадам мама, я ждал много лет и пересек  много  лиг,  чтобы
получить ответ. Я не буду больше ждать, равно  как  и  не  сделаю
больше ни одного шага.
     - Что тебе сказали?
     - Что тебя предательски, с помощью магии, похитили  в  ночи,
когда мой отец спал, доверившись чести своего гостя.
     - Это сказал тебе отец. А Мораэлин?
     - Сказал, что ты пошла с ним только по своей воле.  Я  хотел
бы услышать, что скажешь ты.
     - Ты хотел бы услышать, почему я  бросила  твоего  отца  или
почему не взяла тебя с собой, когда решила уйти?
     Эдвард задумался.
     - Мадам, я хотел бы услышать правду, следовательно, я должен
сказать правду. Я бы  хотел  узнать,  почему  ты  меня  оставила.
Остальное, я думаю, мне известно,  насколько  я  могу  знать  или
предполагать, пока ты не  решишь  поведать  мне  больше  об  этом
"остальном".
     - Правду? Правда - это не просто вещь, существующая отдельно
от тех, кто ее опасается. Но  я  расскажу  тебе  свою  правду,  и
возможно, это поможет тебе найти твою.
     Алиера подошла к креслу, заваленному  мягкими  подушками,  и
устроилась в  нем. Маленькая  красная  птичка  уселась  на  ветке
неподалеку и залилась трелью, аккомпанируя ее мягкому голосу.
     - Родители устроили мою свадьбу во благо королевства.  Я  не
любила Коркира, но в начале я  по  крайней  мере  уважала  его  и
старалась быть хорошей женой. Он не заботился обо мне и не  желал
принимать мою заботу.  Наконец  он  потерял  мое  уважение,  и  я
потихоньку умирала каждый день, как увядает неухоженное растение.
Я была  счастлива  только  с  тобой,  но  Коркир  считал,  что  я
воспитываю тебя слишком мягко. "По-бабски," - говорил он, и после
твоего третьего дня рождения  мне  запретили  проводить  с  тобой
более одного часа в сутки. Я слышала твой плач и  сидела,  рыдая,
не в силах заниматься никаким делом. Наконец ты прекратил плакать
и спрашивать обо мне,  и  мое  сердце  опустело  окончательно.  Я
привыкла гулять или ездить на лошади  большую  часть  времени,  в
одиночестве, не считая  одного-двух  стражников.  Затем  появился
Мораэлин. Он хотел добывать эбони(1) во Вротгарских горах. Земля,
которую он хотел использовать, была частью  моего  приданого.  Он
хотел учить наших людей использовать этот материал и даже дать им
оружие, произведенное темными эльфами.  За  это  мы  должны  были
помогать ему держать  на  расстоянии  гоблинов  и  позволить  ему
основать колонию в Хай Роке. Коркиру нечего  было  делать  с  той
землей и он очень хотел упомянутое  оружие  -  в  этом  мире  нет
ничего лучше - так что  он  благосклонно  воспринял  предложение.
Было еще много деталей, которые надо было обсудить и устроить,  и
мне выпало проводить  эти  переговоры.  Коркир  не  любил  темных
эльфов, и он ревновал Мораэлина, который  уже  был  известен  как
лучший боец во всем Тамриэле.
     - Но Мораэлин - нечто большее, чем умелый  боец.  Он  хорошо
начитан и интересуется всем, что есть  под  солнцем.  Он  поет  и
играет, как если бы его учили Дже Фри и  Джим  Сей  оба.  Он  был
товарищем, о котором я могла только  мечтать...  и  не  более,  я
клянусь. Мы оба любили бывать на свежем  воздухе,  так  что  наши
дискуссии проходили во время поездок на лошадях  и  прогулок,  но
всегда в сопровождении его людей и стражи Коркира. Когда все было
улажено, Коркир дал большой пир, чтобы  отпраздновать  заключение
союза. Явилась вся знать Хай Рока и многие из других провинций. К
концу пира Коркир накачался вином по самые брови и позволил  себе
произнести оскорбление, которое могло быть смыто только кровью. К
тому времени я, как и остальные дамы, уже покинула  зал,  поэтому
не знаю, что  он  ляпнул,  но  я  слышала  достаточно,  оставаясь
наедине с ним, чтобы судить о  его  запасах  подобных  выражений.
Мораэлин вызвал его на  дуэль  и  дал  ему  время  до  следующего
полудня, чтобы он мог прийти в себя и осознать свой проступок.
     - Мораэлин пришел ко мне в комнату, когда  я  была  одна,  и
рассказал, что стряслось. "Миледи, я думаю,  он  выставит  вашего
брата представлять себя на дуэли.  В  любом  случае,  между  нами
будет река крови, которую не пересечь за одну жизнь. Я могу  жить
без вашей любви, но я очень не хотел бы враждовать с вами. Идемте
со мной сейчас, как жена или почетный гость,  как  хотите.  И  вы
послужите ценой крови вместо вашей семьи."
     - И там, в лунном свете, к моему  ужасу,  рядом  со  спящими
дамами, я поняла, что люблю его. Я сомневалась,  что  смогу  жить
без  него. Но  все  же,  тебя  я  любила  больше!  "Мой  сын!"  -
прошептала я. - "Я не могу..." "Миледи, вы  должны  выбрать.  Мне
очень жаль." Понимаешь,  Эдвард?  Если  бы  я  осталась,  это  бы
означало смерть моего брата - невинную молодую кровь. Или  твоего
отца! Или мужчины, которого я  любила,  хотя  в  таком  исходе  я
сомневалась. Бойцовские способности Мораэлина были высоки сами по
себе, а в деле такого рода он, возможно, применил бы и магию.
     - "Мы можем взять его с собой." Но Мораэлин печально покачал
головой. "Этого я  не  сделаю.  Это  идет  против  моей  чести  -
разлучать отца с сыном."
     - Несмотря  на  любовь,  я  воспитана  в   соответствии    с
некоторыми принципами, которых придерживаюсь,  -  сказала  Алиера
гордо. - Неужели мне следовало выкрасть  тебя  у  твоего  отца  и
любящего дяди? И я небезосновательно полагала, что  Коркир,  если
выживет, постарается каким-то образом обвинить меня во всем  этом
срыве и использовать это  как  повод,  чтобы  устранить  меня  из
дворца окончательно. Я считала, что Коркиру будет приятно, если я
уйду. Я знала,  что  он  очень  хотел  это  оружие.  Я  могла  бы
выторговать за него право проводить больше времени с  тобой.  Все
это промелькнуло в моей голове, пока Мораэлин стоял  в  ожидании,
не смотря на меня. "Леди  Мара,  помоги  мне  выбрать  мудро,"  -
молилась я. "Ты правда хочешь, чтобы я была твоей женой?  Я...  я
могу принести тебе одни только неприятности." "Алиера, я бы хотел
жениться на тебе. И я не хочу ничего, кроме тебя." Он снял с себя
плащ и, обернув им меня, стянул мою  ночную  рубашку.  "Мораэлин,
подожди... это правильно, то, что я делаю?" "Миледи,  если  бы  я
думал, что это  неправильно,  меня  бы  здесь  не  было!  Из  тех
выриантов  выбора,  что  даны  вам,   этот    кажется    наиболее
правильным." Он поднял меня на руки и понес к своей лошади. И так
я покинула дом твоего отца, одетая только в плащ Мораэлина,  сидя
на лошади перед ним. И странное удовольствие  мешалось  с  горем,
так что я едва ли знаю, что чувствовала. Это и есть моя правда.
     Эдвард сказал тихо:
     - Но в конце-концов он все же разлучил меня с отцом.
     - С большим нежеланием. И только потому, что дракон  сказал,
что ты и твой отец на самом деле уже разлучены в  своих  сердцах.
Это только вопрос  расстояния.  Которое  послужит  залогом  твоей
безопасности. Мораэлин настоял, чтобы ты пошел по своей воле.  Ты
можешь вернуться в любое время, если пожелаешь.
     - Мораэлин хотел просто забрать меня!  Это  И'р...  то  есть
Архмагистр настоял, что я должен согласиться сам.
     - Он не очень терпеливый мужчина по натуре.  И  он  озабочен
тем, чтобы не причинить  Коркиру  вреда.  Несомненно,  он  просто
считал, что разговор можно продолжить где-нибудь в другом месте.
     - Он  назвал  его  королем  с  маленьким  достоинством.    И
засмеялся. Почему? Как можно сравнить достоинство  моего  отца  и
Мораэлина? И все равно, что  это  значит?  Отец  был  очень  зол.
Кажется, он был не прочь подраться. Но он правда меня  ненавидит.
Я знал это, но я не хотел знать это, поэтому притворялся, что  не
знаю. Я не думаю, что Мораэлин сделал бы это.
     - Нет.
     - Он бы солгал. Он думал, не сказать ли мне, что он  и  есть
мой отец. Я видел это.
     Алиера засмеялась своим милым звенящим  смехом,  который  он
помнил со старых времен, и дрожь пробежала по его позвоночнику.
     - Он должно  быть  очень  сильно  хотел  сказать  это,  если
позволил тебе заметить. Обычно он более сдержан. И он не нарушает
клятвы, тем более для того, чтобы причинить боль тем, кого любит.
     - Он не любит меня. Я ему даже не нравлюсь.
     - Но я люблю тебя, сынок. Ты...
     Эдвард думал, она собирается сказать, что он вырос. Взрослые
всегда отмечали, что он вырос, даже если видели его всего  неделю
назад. Очень странно, так как он был маловат для своего возраста.
Но она сказала:
     - Ты как раз такой, каким я тебя представляла, - с  глубокой
материнской удовлетворенностью.
     - И он любит тебя.  Но  он  сказал,  что  никому  не  служит
мальчиком на побегушках. А ты  отправила  его,  как  будто  он  и
есть...
     Алиера покраснела.
     - Нет,  сейчас  меня  вроде  даже  разжаловали  в  лакеи,  -
Мораэлин неслышно вошел, неся большой поднос, заваленный едой.  -
Подай мне стул, мальчик, ты можешь поиграть в пажа, если я  играю
в прислугу. Ты должно быть умираешь от голода, и я  подумал,  что
мне лучше вернуться, пока моя жена не перешла к перечислению всех
остальных моих недостатков. Это может отнять большую часть дня.
     Он снял кольчугу, помылся и оделся в свежую  черную  куртку,
подпоясанную серебристым кушаком, и чулки. Но черный меч все  еще
был при нем.
     - Помоги нам Мара, ты принес еды на небольшую  армию.  Я  на
диете.
     Алиера своей маленькой ладонью  протянулась  к  руке  эльфа,
скользнула по ней ласкающе, обхватила его  кисть,  подняла  ее  к
своей все еще красной щеке  и  потерлась  губами.  Эдвард  быстро
отвернулся, в смятении от вида темной кожи, касающейся его матери.
     - Это  для  меня  и  немного  для   мальчика.    Но    молю,
присоединяйся  к  нам,  дорогая.  Ты  худеешь.  Сохнешь  по  мне,
несомненно.
     Он обернул локон ее темных вьющихся волос  вокруг  пальца  и
дернул, усмехнувшись, а затем накинулся на  еду,  как  голодающий
волк, атакуя ее небольшим серебристыми оружием вместо того, чтобы
есть руками, как люди. Еда была превосходной. Эдвард  ел  до  тех
пор, пока в  него  влезало.  "Подслушивание,"  -  пробормотал  он
задумчиво. За едой он обдумывал список  недостатков  Мораэлина  и
слишком поздно понял, что говорит вслух.
     - Во имя Зенитара, мальчик! Если люди кричат на все дерево о
своих частных делах, мне что, надо затыкать  уши?  -  он  хлопнул
себя по большому заостренному сверху уху.
     Эдвард лихорадочно пытался вспомнить, о чем они говорили.  О
чем он говорил. О лжи. О, боги. Может, он не слышал.
     - Итак, я лжец, а, мальчик?
     Помоги ему Вир Джил, Эдвард чувствовал, будто  тонет.  Может
ли эльф читать мысли? Он надеялся, что это не было  оскорблением,
которое использовал его отец!
     - Я... Я имел виду, я думаю, ты не  знал,  что  сказать.  Ты
колебался, - Эдвард сглотнул. Он только ухудшил дело.
     - Возможно, я  пытался  вспомнить...  -  саркастический  тон
вернулся.
     - Я тебе даже не нравлюсь! - взорвался Эдвард.
     - Это вроде бы не мешало твоему  отцу  предъявлять  на  тебя
права.
     - Мораэлин! Не надо! - прервала Алиера, но эльф поднял руку,
требуя тишины.
     - Я не уверен, - вспыхнул Эдвард.
     - Почему ты так говоришь?
     - Я не знаю... Роан говорила...  разное...  и  мне  он  тоже
совсем не нравится. Все замечали это. И прекращали разговаривать.
     - Что - разное? Говори, мальчик!
     - Как любили друг друга мама и  ее  брат  в  детстве.  Каким
грустным и сердитым он стал, когда ее увезли.  Больше  похоже  на
любовника, чем на брата. Она говорила это очень сладким  голосом,
но так, как будто  она  что-то  под  этим  подразумевала.  Что-то
слишком грязное, чтобы говорить вслух. Иногда она говорила, что я
выгляжу очень по-эльфийски. И как быстро после свадьбы я родился.
Однако, не так быстро, как ее первый сын.
     Мораэлин подпрыгнул:
     - Во имя Мстителя! Я  вернусь  и  сверну  шею  старой  лисе!
Людская... - он не закончил оскорбление,  но  его  красные  глаза
пылали гневом. Его мускулы вздулись, а кончики волос встали дыбом.
     - Ты не выглядишь как полуэльф. Я никогда  не  встречался  с
твоей матерью ранее, чем через четыре года после твоего зачатия.
Роан, кажется, не может решить, какая ложь ей больше нравится. Но
инцест! Пусть Кел сразит ее, если я не могу.
     Высокий эльф разъяренно мерял шагами  комнату,  гибкий,  как
хайджиит, рука лежала  на  рукояти  меча.  Платформа  тряслась  и
качалась.
     - У нее большие планы насчет своих детей, Эдварда она в  них
не включает. Вопрос только, многие ли ей поверят. Не многие, если
она планировала просто убить его.
     Бровь Алиеры слегка вздрогнула.
     - Я  всегда  относилась  к  ней  спокойно,  ты  знаешь.  Она
отвечала взаимностью. Она хотела быть на моем  месте,  и  я  была
рада уступить ей и даже оставить Эдварда на ее попечении.
     - Ты хотел, чтобы я  стал  королем  и  позволил  тебе  взять
эбони? - Эдвард наконец сложил головоломку.
     - О, дьявол побери эбони, как, наверное,  и  будет.  Я  имел
лучшие шансы получить расположение сыновей Роан,  убив  их  отца.
Они имели бы причину для благодарности, и сделка была  бы  в  мою
пользу.  Но  имея  живого  отца,  шансы  на  то,  что  они  будут
распоряжаться  нужными  мне  землями  и    подпишут    соглашение
стремяться к нулю.
     - Тогда почему? Я тебе даже не нравлюсь!
     - Помоги мне, Мара! "Нравиться" - это человеческое  понятие.
Сегодня ты им нравишься, завтра - нет. Во  вторник  ты  опять  им
нравишься. Моя жена делает это со мной, но утверждает, что  любит
меня, даже когда я ей не нравлюсь. Конечно, кроме тех дней, когда
она и не любит меня тоже, собираясь вступить  в  Орден  Рианы.  К
счастью, это случается где-то раз в году. Я иду охотиться до  тех
пор, пока она не придет в себя.
     - Ты преувеличиваешь. Это случилось только  раз,  ты  знаешь
это.
     - Но мне понравился период выздоровления.  Может  быть,  это
должно случаться почаще?
     Они улыбнулись друг другу.
     - Но почему вы хотите, чтобы я  стал  королем?  -  настаивал
Эдвард.
     - Я говорил тебе, это  желание  Акатоша.  И  Архмагистра.  Я
только съездил за компанию. Спроси их.
     - Я спрошу Архмагистра, когда увижу его.
     - Отличный план. Ты  проведешь  несколько  недель  в  Башне,
прежде чем отправишься на север с нами.
     - Так мало?
     - Перспектива провести зиму вместе со  своей  матерью  и  со
мной кажется тебе неприятной?
     - Нет... Нет, сэр. Но я согласился идти с И'риком.
     Не с тобой. Несказанные слова повисли между ними.
     - Всему  свое  время.  Несколько  недель  там  дадут    тебя
начальную магическую подготовку. А научить тебя заклинаниям  могу
и я. Но тебе нужна закалка, твое тело должно догнать твой  разум.
Такова воля Архмагистра.
     - Боевая магия? Я хотел бы изучить другие вещи. Как вызывать
зверей. Как лечить. И летать...
     - Ты все это выучишь, не сомневаюсь. И кто сказал, что  воин
не может лечить? Это первое заклинание, которое  ты  узнаешь.  Но
король должен уметь воевать.
     - Я не очень хорош в этом.
     - Драконий Зуб, мальчик! Именно поэтому ты и должен учиться!
     - А если я не смогу?
     - Ты имеешь мужество, ясную голову и  магический  потенциал.
Это больше, чем имеет большинство  людей.  Я  могу  научить  тебя
всему остальному.
     Голова Эдварда закружилась от непривычной похвалы.
     - Я имею? Ты можешь?
     - Думаешь, кто-нибудь из шутовского двора твоего  отца  смог
бы стоять беззащитным перед драконом, единорогом, Архмагистром  и
Чемпионом  Тамриэля  и  при  этом    требовать    справедливости?
Страведливости! Встретившись с таким,  они  могли  бы  разве  что
молить о пощаде, если бы сохранили способность говорить, что само
по себе сомнительно.
     - Я сделал это? Правда?
     Эдвард был ошеломлен. Он хотел добавить, что он не знал,  не
думал об этом...
     - Так и есть. И это поступок, о котором должны слагать песни
отсюда до самого Морроувинда. Я сочиню балладу сам -  как  только
вздремну немного. Я не спал так спокойно, как некоторые на  спине
дракона.
     - Ты заколдовал меня и Шега, чтобы мы заснули!
     - И весь остальной замок, с помощью моих друзей.
     - О-о-о! А ты можешь левитировать? Ты покажешь мне?
     - Не так быстро. Я всю ночь поддерживал заклинание, чтобы мы
не свалились со спины дракона. Пока я  не  отдохну,  я  не  смогу
зажечь свечу даже с помощью спички.
     - О. Ну, я хотел бы быть сокрее Архмагистром, чем воином.
     - Ха! Это будет новостью для Архмагистра, что  он  не  умеет
драться! Надеюсь, он  найдет  время  показать  тебе,  как  дерать
посох. Нет лучше оружия для начальной  тренировки.  И  нет  лучше
тренера. А сейчас скажи-ка, из тех четверых, кого ты видел,  кто,
как ты думаешь, смог бы превзойти в бою остальных?
     Эдвард напряженно размышлял несколько минут.
     - Сэр, мои суждения могут быть неверны, но если  вы  все  же
хотите получить мой ответ... Казалось бы, тот, кто  объявил  себя
Чемпионом Тамриэля, должен быть лучшим. Но  разве  Архмагистр  не
превзойдет его в магии? И в рукопашной он, кажется,  неплох.  Так
кто должен победить?  Может  ли  смертный  противостоять  пламени
дракона, его клыкам и когтям? Но я ничего не  знаю  о  единороге,
кроме того, что он быст, имеет очень острый рог и копыта. Итак, я
выбираю единорога. Он вел себя спокойнее  всех.  И  поскольку  вы
задали вопрос, я не думаю, что мой ответ окажется правильным.
     - Хороший ответ,  юноша!  Единорог  легко  победит  в  любом
близком бою один на один. Ни один смертный и даже дракон не может
быть настолько быстр, чтобы нанести  удар  единорогу,  и  его  не
берет ни магия,  ни  элементарные  силы.  Его  копыта  смертельно
опасны, а рог может  убить  любого  врага,  после  чего,  однако,
отпадет. Правда, самые  сильные  единороги  могут  вырастить  его
заново в несколько секунд. И из  тех  четверых  Чемпион  Тамриэля
скорее всего был бы побежден любым другим, хотя его титул не есть
пустой похвальбой. Мораэлин не привык быть в таком  положении.  И
это могло сказаться на моих манерах.
     - Милорд король, я в глубоком долгу перед вами.  Вы  оказали
мне огромную честь и услугу. Если я когда-нибудь смогу  отплатить
вам, я сделаю это. Простите мои грубые слова и плохие  манеры.  Я
вырос среди грубых и невоспитанных людей. И кажется,  у  меня  не
было отца, если я не могу называть так вас?
     Эльф протянул руки к мальчику, который вложил  в  них  свои.
Чувство  неприязни  Эдварда  почти  пропало...  как   будто    по
волшебству... промелькнула мысль... и затем он обнял Мораэлина за
талию. Руки эльфа взъерошили его темные волосы и обхватили  худые
плечи.
     - Благодарю тебя, жена моя. После всего пяти лет  замужества
ты подарила мне хорошего сына девяти лет от роду.  Это  просто...
волшебство.
                              * * *

                         Глава 3. Уроки

     Золотые дни проходили  быстро.  Эдвард  проводил  почти  все
время в компании своих родителей. Он видел не много других детей.
На "их" дереве детей больше не было, только их  хозяин  -  лесной
эльф  и  шестеро  Компаньонов  Мораэлина,  причудливая,   веселая
компания. Не знающая, что такое уважение, считал Эдвард. Никто из
придворных или прислуги Даггерфолла не обращались к его отцу так,
как компаньоны к Алиере и Мораэлину, с бесконечным подшучиванием.
Но  они  не  были  ни  придворными,   ни    слугами.    Просто...
Компаньонами. Только один из них был  темным  эльфом.  Среди  них
была женщина-хайджиит, два лесных эльфа, брат и сестра, норд, еще
более высокий, чем  Мораэлин,  и  странный  мужчина,  похожий  на
ящерицу, говорящий с таким шипящим акцентом, что  Эдвард  не  мог
разобрать слов. Норда звали "Слуга Мораэлина" или просто "Слуга",
но Мораэлин обычно называл его "Матс"  от  "Мой  слуга"(2).  Матс
занимался оружием группы и собирал дрова для вечернего костра. Но
остальные тоже носили дрова, сам Мораэлин часто брал топор Матса,
носил и колол дрова, если было нужно или если  был  в  подходящем
настроении.
     Они проводили болую часть времени, бродя по лесам  и  полям,
охотясь и собирая продукты, по двое и по трое.  Обычно  Мораэлин,
Алиера и Эдвард, и Шэйд шли вместе. Они  несли  луки  для  охоты.
Когда Эдвард попросил Мораэлина научить его лучше  стерлять,  тот
посоветовал ему обратиться к матери, поскольку в  этом  она  была
более искусной. И именно ее стрела свалили красивого оленя,  хотя
обе стрелы попали, и они спорили, чья стрела была фатальной, пока
бежали к добыче.
     - Ба! - воскликнул Мораэлин, вытаскивая свою стрелу с черным
оперением из ноги оленя. - Не знаю, как я ухитрялся прокормиться,
пока не женился на тебе.
     - У тебя были Компаньоны.
     - Ага. Матс, Мит и я голодали вместе, пока мы  не  встрелили
Бич и Виллоу.
     Мораэлин вытащил свой черный кинжал, Зуб,  и  начал  сдирать
шкуру с трупа животного, подозвав Эдварда, чтобы тот посмотрел.
     - Ты хочешь изучать зверей, не так ли?
     - Живых, - сказал Эдвард с неприязнью.
     Его нежная и утонченная мать с энтузиазмом помогала  сдирать
шкуру.
     - Жесковат будет, - заметил темный  эльф.  -  Дай  мне  свой
плащ, я сделаю тебе пакет для переноски.
     - Я принц, а не ломовая лошадь!
     - Ты понесешь  свою  долю  или  сегодня  вечером  ты  будешь
голодным принцем, - хорошее настроение эльфа испарилось.
     - Я не буду. Я не хочу. Ты не можешь меня заставить.
     Мораэлин поднялся и сделал вид, что обдумывает этот вариант.
     - Я не могу? - язвительно спросил он.
     - Эдвард, пожалуйста... - воззвала к нему Алиера.
     - Скаи мне, государь принц, как  кто-нибудь  может  получить
пищу к своему столу, если он  не  может  принести  ее  сам?  Если
принцы не могут носить мясо, уж конечно короли и королевы тоже не
могут... Или  у  принцев  вырастает    грузоподьемность,    когда
они становятся королями?
     - У них есть рабы!
     - Рыбы? Какая умная идея! Рыбам, должно быть,  легко  носить
разные вещи, ведь в воде все весит меньше, как я замечал. Однако,
я не знаю способа командовать ими. Может, ты меня научишь? (3)
     - Слуги! Как Матс здесь, - закричал  Эдвард.  Он  ненавидел,
когда его дразнят.
     Матс и остальные Компаньоны подошли ближе, заслышав их крики
над добычей.
     - Матс? Думаешь, я не могу заставить тебя нести оленину,  но
могу скомандовать Матсу сделать это? - Мораэлин  смерил  взглядом
беловолосого  гиганта. - Что  ж,  никогда  не  узнаешь,  пока  не
попробуешь. Матс, неси оленя.
     Блондин почесал голову и задумчиво пожевал губами.
     - Высочество, нет ничего приятнее для меня... но  это  такой
большой олень, а моя старая рана  на  спине  беспокоит  меня  все
больше... Возможно, если вы убьете оленя поменьше...
     - Ну, принц, что теперь?
     - Побей его. (4)
     - В чем? Я могу обогнать его. Матс, если  я  добегу  вон  до
того дуба первым, понесешь ли ты оленя?
     Матс медленно покачал головой.
     - Побей его палкой! - заорал Эдвард.
     - Какой ты многообещающий лекарь,  мой  принц.  Ты  извинишь
меня, если я не буду у тебя лечиться, пока ты  не  поучишься  еще
немного? На мой взгляд, побои палкой никак не  улучшат  состояние
спины Матса. Конечно, я могу ошибаться.
     - Силк, неси оленя ты.
     - Я, милорд? Мне  жаль,  но  я  только  что  вспомнила,  что
являюсь  четвероюродной  сестрой  главы  пятого  дома    Дибеллы,
Королевы Небес. Моя честь запрещает мне нести что-либо вообще.
     Виллоу и Бич уверили  Эдварда,  что  один  маг  запретил  им
носить любую часть животного, когда луна Джоне в небе.
     - Принц, вы твердо уверены в существовании  такого  правила?
Оно, кажется, делает жизнь значительно более трудной. Мы могли бы
принести дрова к оленю, но это  заняло  бы  много  часов,  и  нам
пришлось бы здесь заночевать. Мы могли бы съесть оленя сырым,  но
боюсь, я еще не настолько голоден, чтобы этот  вариант  показался
мне привлекательным. Алиера, можешь ты помочь нам?  Как  народ  в
Хай Роке доставляет мясо к столу?
     - Милорд, когда я жила там,  я  всерьез  полагала,  что  это
происходит магическим образом.  Там  были  слуги,  раздражительно
ленивые, приносящие больше неприятностей, чем пользы. Эдвард, сын
мой, возможно, чтобы это правило было действительно только в  Хай
Роке?
     - Возможно...
     Эдвард нес свою долю, которая пригибала его к земле,  но  не
жаловался. И когда все наконец устроилось, ужин в тот  вечер  был
веселым. Но и несколько дней спустя, если Компаньоны ловили  его,
когда он что-нибудь нес, они заботливо спрашивали,  позволено  ли
принцу Хай Рока делать это?
     - Если  Матс  не  слуга,  почему  они  зовут  его    "слугой
Мораэлина"? - спросил он одним ленивым утром.
     - Ну, он мой слуга. Раб. Я заплатил за него золото, все, что
было у меня и Мита. Мы встретили человека, который  избивал  его,
возле Рейх Парткип. Он был при смерти, когда Мит и  я  попытались
остановить избиение, тот человек сказал, что Матс беглый  раб,  и
он делает с ним все, что хочет. И я бросил золото ему под ноги  и
сказал ему, что он может забрать деньги и уйти, или я  убью  его.
Он выбрал последнее. Я сказал Матсу, что он может  взять  деньги,
как наследник своего хозяина, и идти, куда  он  хочет.  Он  решил
пойти  с  нами,  так  что  мы  похоронили  золото  вместе  с  его
владельцем, и Матс с тех пор со мной.
     - Он может уйти, когда захочет?
     - Разумеется.
     - Можно мне  пойти  пособирать  ягоды  вон  там?  -  спросил
Эдвард, и Мораэлин кивнул.
     Алиера спала, свернувшись на боку. Мораэлин сел рядом с ней,
прислонившись спиной к дереву, его  рука  играла  с  ее  длинными
темными локонами. Его глаза и кожа были  чувствительны  к  яркому
солнечному свету. Шэйд спал, растянувшись, неподалеку, его темный
мех серебрился в лучах солнца.
     Эдвард подошел к кустам и принялся  рвать  якрие  светлички,
называемые так, потому что они светились в темноте, сейчас же они
были просто серыми. Но вкусными. Если он съест достаточно,  будет
ли светиться ночью? Или если выжмет из них сок... Кусты  окружили
его, затем он обнаружил что-то  вроде  туннеля,  ведущего  сквозь
них, и побежал по нему, желая узнать, куда он ведет. Он привел  к
небольшой поляне перед кучей камней. Там была  нора  и  что-то  в
ней... Эдвард шагнул назад, сдавленно  вскрикнув.  Нечто  в  норе
поднялось и показало заостренное рыло со здоровенными  клыками  и
копыта, пахавшие землю. Мальчик медленно отступал.  Голова  зверя
опустилась, плечи поднялись,  и  огромная  туша  приготовилась  к
прыжку. Эдвард пытался отскочить в кусты... но они стояли  плотно
за его спиной... а затем, каким-то невероятным образом,  Мораэлин
оказался перед ним, между ним и зверем. Вспышка и треск, эльф как
будто  отпрыгнул  на  несколько  футов  назад,  приземлившись  на
четвереньки  прямо  перед  лицом  Эдварда.  Свистнул  в   воздухе
выскочивший как будто сам собой из ножен  клинок.  Вокруг  летали
искры и стоял запах горелой шерсти. Тишина.
     - Убирайся отсюда, мальчик! Сейчас же!
     Эдвард с криком бросился обратно, навстречу матери,  которая
уже бежала сюда сквозь кусты и звала его. Она прижала его к  себе
и начала звать Мораэлина.  Ответа  не  было,  затем  эльф  как-то
очутился рядом, невредимый, с мечом в ножнах. Но он тяжело дышал.
     - Ты убил его? Ты не ранен?
     - Нет и нет. Я поставил щит. Едва успел. Ты потревожил дикую
свинью в логове с ее выводком. К счастью, она решила, что  с  нее
достаточно после первого же удара. Я бы сказал, она не  привыкла,
чтобы кто-то оставался после него на ногах.
     - Почему ты ее не убил?  -  Эдвард  чувствовал  жажду  крови
после пережитого страха.
     - Катана, даже из эбони, не то оружие, которое я  выбрал  бы
против такой свиноматки. Возможно, копье. Чем длиннее, тем лучше.
Кроме того, если мы оставим ее в покое, на  следующий  год  здесь
будет шесть молодых свиней.
     - Ты  поставил  магический  щит,  -  сказал  Эдвард,  широко
распахнув глаза.
     - Ага, если бы не он, свинья оставила  бы  несколько  вмятин
даже на крепком старом темном эльфе.
     - Эдвард, поблагодари же своего спасителя, - предложила  его
мать.
     - Спасибо, - произнес Эдвард машинально. Его разум был занял
другими вопросами. Откуда эльф узнал об  опасности?  Как  он  так
быстро оказался рядом?
     - Едва ли надо благодарить  меня  за  спасение  жизни  моего
сына. Благодари Шэйда, - сказал Мораэлин. - Кот предупредил меня.
     Эдвард опустился на колени и обнял самодовольно мурлыкающего
кота.
     - Старый добрый Шэйд. Я всегда могу положиться на него.
     - Мой сын.
     - Наш сын, - прозвучало с гордостью.
     Эдвард задумался над этим. Он  хотел  объяснений.  Из  всех,
пришедших ему на ум, ему нравилось  такое:  Мораэлин  просто  еще
недостаточно  хорошо  его  знает  и   склонен    сомневаться    в
незнакомцах. В  конце  концов...  Но  в  то  же  время  ему   это
нравилось. Это было...  приятно.  Иметь  отца,  который  гордится
тобой, которому нравится быть с тобой, может  поставить  себя  на
твое место, говорить с тобой, слушать тебя. И самое замечательное
-  оставить  тебя  в  покое,  когда  тебе  это  нужно.   Мораэлин
предпочел одиночество только тогда, когда писал  балладу.
     Эдвард рассказал Бичу и Виллоу о свинье.
     - Я убежал, когда он сказал мне бежать. А  вы  бы  побежали?
Потому что он сказал. Я не мог придумать, как помочь, но...
     Виллоу и Бич внимательно  слушали,  обменялись  взглядами  и
сказали, что обдумают эту проблему. После ужина вокруг  вечернего
костра Виллоу взяла свою маленькую лютню и начала  петь  про  то,
как прелестен осенний день и ягоды... и как неосторожно  Мораэлин
отпустил мальчика одного их собирать. Мораэлин резко сел прямо  и
огляделся, но  остальные  ускользнули  в  темноту,  и  Виллоу  не
смотрела на него. Мит прогулочным  шагом  приблизился  к  костру,
жеманными жестами собирая воображаемые ягоды и шумно  их  поедая.
Мораэлин опустил голову и  застонал.  Мит  изобразил,  как  будто
нашел что-то, и  в  восторге  запрыгал  вперед.  В  свете  костра
появилась  голова  и  плечи  Матса.  Мит  протянул  руку,   чтобы
погладить его, и отпрыгнул с визгом, когда Матс попытался достать
его клыком. Его лицо украшали огромные клыки  и  свиной  пятачок.
Мит полз назад, закрывая лицо руками в  преувеличенном  ужасе.  И
Силк, вся в черном, спрыгнула между Митом и Матсом в дожде  искр,
куртка нараспашку, чулки болтаются на коленях, туфлей нет  вовсе.
Она дотянулась до меча, но Матс боднул ее и сбил с ног, вытолкнув
за  пределы  светлого  круга.  Матс,  скача   на    четвереньках,
промахнулся по Миту, но порвал  его  чулок.  Мит  бегал  от  него
вокруг костра. Силк, сжимая меч в одной руке, а другой поддеривая
чулки, гналась за Матсом. Появилась еще  одна  фигура,  одетая  в
синее платье Алиеры, но с торчащей из него головой Бича в  черном
парике. Мит спрятался за ее юбкой. Она взглянула на  Матса  и  он
застыл. Силк споткнулась и растянулась на траве позади Матса. Бич
ободряюще потрепал Мита по голове,  послюнил  палец  и  подправил
одну бровь, затем лениво взял  свой  лук,  прицелился  и  спустил
тетиву, Матс отпрыгнул назад и забился  в  довольно  реалистичной
агонии поверх Силк. Бич и Мит обнялись, игнорируя Силк,  все  еще
придавленную Матсом.
     Мораэлин начал  смеяться,  когда  впервые  выпрыгнула  Силк.
Алиера подождала появления Бича. Сейчас по ее щекам текли  слезы.
Мораэлин согнулся вдвое, колотя кулаком по дереву. Раскаты хохота
и отдельные серебристые смешки слышались  отовсюду,  и  пригоршни
золотых монет летели в круг света. Компаньоны собрались вместе  и
поклонились, как это делают люди.
     - Еще! Повторите еще!
     - Не-е-ет! - выдохнул Мораэлин, все еще смеясь. - Ах, у  вас
было больше шансов убить меня, чем у свиньи! Я прошу пощады!
     - В другой раз, дамы и господа... У нашего короля был долгий
день. Благодарим всех за внимание.
     Боги, неужели  весь  город  видел?  Эдвард  посмотрел  через
плечо, но зрители терялись в темноте.
     - Все было не так! - закричал он. - Ты  был  героем.  А  они
сделали из тебя посмешище.
     - Да, да и еще раз да. Особенно  последнее.  Во  имя  самого
Джефре, это было смешно!
     - Все это видели! Ты собираешься позволить  им  сделать  это
еще раз? - Эдвард был в шоке. Они все воспринимали как шутку.
     - Позволить им? Это будет повторяться по всему Тамриэлю века
спустя, не сомневаюсь. Но никогда снова так хорошо, как сейчас.
     - Но все было совсем не так.
     - Это было бы так, если бы Матс, то есть свинья  ударила  бы
еще раз. Лук Алиеры был бы намного более эффективным оружием, чем
мой несчастный клинок. И она бы увидела,  как  Мораэлин  прыгает,
как хайджиит! - Он разгладил бровь типичным для Алиеры  жестом  и
снова зашелся смехом. - И она сразила бы зверя взглядом, если  бы
не нашла стрел. Матс, ты был больше  похож  на  свинью,  чем  она
сама. И больше ее. Клянусь! Мит,  старый  жулик,  только  ты  мог
выглядеть так невинно!
     - Но-о-о... это неправда! - протестовал Эдвард.
     - Мальчик, ты думаешь, есть только одна правда? То,  что  ты
сегодня видел, и есть правда? А ты  видел  всю  правду?  Даже  из
того, что случилось? То, что ты увидел сегодня вечером,  высветит
невидимую правду, если ты позволишь это. Ты можешь размышлять  об
этом всю жизнь, и все же не увидеть всю правду,  потому  что  она
углубляется и ширится, как круги  на  воде,  изо  всех  нас  и  в
глубокое постоянство вечности. То, что  случилось,  только  малая
часть правды... может, самая малая. А видеть ты можешь еще меньше.
     Эдвард все еще думал, что королю следует строже блюсти  свою
честь. Но он не сказал этого вслух.
                              * * *

                        Глава 4. Истории

     Эдвард смотрел на мать вызывающе:
     - Я не болен и я не младенец. Я могу  остаться  здесь  один.
Мне не нужен Мит.
     Глаза Мораэлина опасно блестели. Губы Алиеры сузились.
     - Ты запомнишь его надолго, Эдвард.
     - Да, мадам, - ответил Эдвард, надувшись.
     - Пойдем, жена. Мит знает, что делать с принцами, которые не
хотят его компании.
     Трое взрослых немного посмеялись над шуткой, которой  он  не
понял, что всегда раздражало мальчика.
     Было прохладно, и противный мелкий дождь моросил уже  второй
день, а Эдвард подхватил насморк. Мать решила, что ему не следует
выходить сегодня на улицу, хотя  они  всего  лишь  шли  в  гости.
Мораэлин вступился за него, но только беспомощно  развел  руками,
когда Алиера настояла на своем.  Мит,  который  нравился  Эдварду
меньше всех остальных Компаньонов, вызвался остаться с ним.  Даже
Сса'асс был бы лучше. Мит выглядел деревеньщиной. Словно помощник
конюха. И дерзким, даже для Компаньона.
     Эдвард  молча  подулся  еще  немного.  Мит  принес  метлу  и
принялся убирать, выметая сор из комнаты сверху в ту,  где  сидел
Эдвард. Что за смысл оставаться в доме, если дома на  самом  деле
просто не было? Эдвард устал дуться,  принес  еще  одну  метлу  и
пошел наверх помогать подметать.
     - Мит, - сказал он. -  Ты  когда-нибудь  был  в  Хрустальной
Башне?
     - Был. Сперва там трудновато, но потом привыкаешь.
     Мит махал метлой энергично и с присвистом.  Подметать  здесь
было довольно весело. У платформы не было бортиков,  и  все,  что
надо  было  сделать,  это  смести  грязь  и  листья  через  край.
Начинаешь сверху и спускаешься вниз.
     - А ты хорошо управляешься с метлой, Мит. Я не закончил  еще
и половины своей стороны. А там будут еще такие, как я?
     - О, несколько детей, я  думаю.  Большинство  будет  немного
старше. Я должен  был  хорошо  управляться  с  метлой.  Мой  отец
заставлял меня мести королевские  конюшни,  когда  я  был  твоего
возраста. Я любил много мечтать и говорить, прямо как  ты,  и  он
бил меня за это. И я выучился быть быстрым.
     Эдвард начал мести быстрее, поднимая пыль.
     - Не так, малыш.  Смотри  сюда.  По-любому,  сейчас  спешить
некуда, это просто моя привычка. Мораэлин подаст  мою  голову  на
блюде, если я трону тебя хоть пальцем. Мой батя, он всегда был...
Ну, ему было тяжело угодить. Он был нордом.
     - Твой отец? - Эдвард уставился на Мита, но тот выглядел так
же, как  остальные  темные  эльфы,  которых  он  видел.  Их  было
немного. Темные  эльфы  не  приезжали  в  Даггерфолл,  это   было
запрещено. Но он видел нескольких во время своих редких поездок в
другие дворы. И в Фестхолде их было несколько, кроме Мораэлина  и
Мита.
     - У него были рыжие волосы?
     Волосы  Мита  были  темно-красными.   Геральд    тоже    был
рыжеволосым.
     - Он был конюхом Мораэлина?
     Неудивительно, что Мит выглядит,  как  помощник  конюха.  Но
Эдвард оставался вежливым. Мит не  лез  за  словом  в  карман,  и
Эдвард знал, что его родителям не понравится, если он  пожалуется
на дерзость Мита.
     - Да, он был рыжим. Может быть, я  получил  свои  волосы  от
него. Но  дети  эльфов  и  людей  почти  всегда  выходят  темными
эльфами. Нет, Мораэлин не был тогда королем,  и  даже  не  ожидал
этого. Кроме того, это было в  Блэклайте,  где  я  родился.  Брат
Мораэлина был тогда королем в Эбонхарте. Он приехал с  визитом  и
привез с собой Мораэлина. От греха подальше, как он сказал, - Мит
усмехнулся.
      - Я так же усмехнулся, когда услышал эти слова, и я  видел,
как мальчик смотрит на меня, как  будто  я  был  грязью  или  чем
похуже, но он не обратил внимания. Его брат бросил ему  кошель  и
сказал, чтобы он сходил и отнес  нож  в  починку.  Наставил  свой
палец на меня и  приказал  мне  показать  Мораэлину  дорогу.  Тот
сказал, что ему не нужен эскорт, чтобы найти мастерскую, и пошел,
как это делают принцы.
     Мит  понимающе  усмехнулся  Эдварду.  Но  усмешка  не   была
недружелюбной. Эдвард улыбнулся в ответ, и Мит продолжил.
     - Наш король вытаращился на меня,  так  что  я  выскочил  за
принцем. Мораэлин не удостоил меня ничем, кроме взгляда  мельком.
Он зашел четырьмя кварталами в  сторону,  на  верфи,  и  когда  я
попытался сказать ему, где мастерская, он столкнул меня с  пирса.
Я, конечно, мог левитировать, но он сделал это  неожиданно,  и  я
ушел под воду с громким всплеском. Все вокруг ржали, как ишаки. Я
выбрался и пошел прямо к мастерской ждать его... но так, чтобы он
меня не увидел. И наконец он показался. Я  снял  кошель  прямо  у
него с пояса. Он даже не заметил. Итак, он  зашел  в  мастерскую,
бросил нож на прилавок и приказал кузнецу сейчас же его починить.
Что тот и сделал. Только заплатить Мораэлин не смог... он  сказал
кузнецу, что он  брат  короля  Эбонхарта...  кузнец  засмеялся  и
назвался  Архмагистром...  затем  он  позвал  стражу,   и    трое
показались. Ну, Мораэлин тогда был не  тот,  что  сейчас  -  трое
стражников его теперь даже не разогреют - но  тогда  он  был  еще
более прытким. Он смылся оттуда так быстро, что чуть не сшиб меня
в дверях. Он оторвался от  стражников  довольно  скоро,  вся  эта
броня сильно их замедляет. Я нашел его сидящим в  одном  из  этих
лабиринтов  из  кустов  в  парке.  Он  сложился  вдвое,   пытаясь
отдышаться, но все же я стоял  довольно  далеко,  когда  злорадно
спросил, не нужен ли ему эскорт обратно во дворец. Не то чтобы  я
собирался возвращаться! Нет, я собирался забрать деньги и линять,
не оглядываясь, говорю тебе! Но последнее слово должно было  быть
за мной. Я не был рожден благородным, но  я  родился  гордым.  Он
смотрел на меня с минуту, приходя в себя, а затем упал на траву и
засмеялся этим своим смехом. Принц или  нет,  он  начал  нравится
мне. Более-менее перестав смеяться, мы  разговорились.  Я  сказал
ему, что не хочу возвращаться. И не смею. "Принцев  не  обвиняют,
принц," - сказал я. - "Обвиняют помощников  конюха."  Он  сказал,
что это не совсем так, но он понял мою  точку  зрения.  Затем  он
сказал,  что  поскольку  я  должен  был  вести  его,  он   должен
подчиниться брату и пойти со мной. И что его зовут Мораэлин, а не
Принц. С тех пор мы вместе. Более или менее.
     Эдвард вежливо улыбался. Он мог понять,  почему  Мит  должен
был бежать, но не почему Мораэлин должен был бежать с  ним.  Если
только он не боялся отвечать перед братом за  украденные  деньги.
Эдвард попытался  представить  Мораэлина  боящимся  с  кем-нибудь
встретиться и потерпел неудачу.
     - Хотел бы я быть смелым. Как ты и Мораэлин.
     - Ну почему же, ты и так смелый. И твое мужество будет расти
вместе с тобой.
     - В Башне только дети высших эльфов?
     - Скорее всего, будут разные. Несколько темных эльфов точно.
Ты скучаешь по своим?
     Эдвард покачал головой.
     - Мальчишкам-людям я не очень нравлюсь тоже.  Как  и  высшим
эльфам.
     Его глаза неожиданно наполнились и он  отвернуся.  Но  голос
Мита оказался неожиданно нежным:
     - Я думал, ты хочешь попасть в Башню.
     - Я хочу. Но...
     - Тебе будет одиноко.
     Эдвард кивнул.
     - Это тяжело перенести.
     - А ты пришел туда один, Мит?
     - Нет. Мораэлин пришел, но он был значительно  старше  тебя.
Почти взрослый. Они  не  принимали  тогда  никого,  кроме  высших
эльфов. Но Мораэлин услыхал о Башне и загорелся желанием  учиться
там. Нас уже было семеро, кроме Алиеры, все не дураки  подраться.
Мораэлин уже раздобыл тогда свой Клинок Дракона и Зуб  Дракона  в
паре к нему... Напомни мне рассказать когда-нибудь об этом. И  он
уже был известным бойцом. Да и остальные тоже были не новички. Но
он считал, что нам надо усовершенствовать  свою  магию,  и  Башня
поможет нам в этом. Ну, никто даже МИМО  Башни  не  проходит  без
приглашения. Никто! Никто даже не скажет тебе, где она находится.
Но любой скажет, куда НЕ  надо  идти.  И  мы  отправились.  Одни.
Однажды утром он исчез и оставил записку с указанием ждать его. И
мы ждали. Здесь, в Фестхолде. Его не было две  недели,  потом  он
явился, ночью, приплыв  на  лодке.  Он  просто  заявил,  что  они
приняли его, но ничего больше он сказать не может. Но он попросил
меня пойти с ним. "Они хотят меня?" "Ну, они  же  приняли  одного
темного эльфа, чем им помешает еще один." И мы пошли туда, и будь
я проклят, если сам Архмагистр не  встретил  нас  у  ворот  и  не
потребовал объяснить, что это означает. Я захотел превратиться  в
камень! Я желал быть просто навозом в конюшне! И все шло к  тому,
что мое желание очень скоро исполнится. Но Мораэлин очень вежливо
сказал, что это его друг, о котором  он  упоминал,  и  Архмагистр
тогда еще выразил интерес к его способностям, и вообще  хотел  бы
увидеть сам... Но  Архмагистр  был  действительно  заинтересован.
Видишь ли, они там не надевают брони и  не  носят  ничего,  кроме
посоха и  кинжала. Считают,  что  металл  мешает  колдовству.  Но
Мораэлин мог неплохо колдовать в кольчуге и  с  любым  одноручным
оружием. И я мог колдовать в кожаной броне и при сабле, хотя  это
неудобное оружие, мой короткий меч мне нравится  больше.  Правда,
у них на уме был не я, а Мораэлин... Он разбил лагерь у них перед
воротами. И когда они попытались прогнать его, он просто сел там!
Они бросали в него все  заклинания,  что  у  них  были,  посылали
охранников-троллей... все! И ничего. Он уложил троллей и  оставил
их регенерировать. Если они пытались побить его своими  посохами,
он отгонял их клинком, а их заклинания не  повредили  на  нем  ни
волоска.
     У Эдварда отвалилась челюсть.
     - Как он сделал это?
     - Ну, это такой трюк. Он научился кое-чему, что  от  природы
есть у Виллоу. Видишь ли, Виллоу... другая.
     - Я не знал, что Виллоу умеет колдовать!
     - Ну, у  нее  нет  маны  в  обычном  смысле.  Но  она  может
поглощать ее, если бросать заклятья НА нее. Конечно, проку ей  от
этого немного, ведь она все равно не может ничего сделать  с  той
маной, которую получает таким образом. Она не могла  получить  ее
назад после того, как она исчезала, и  не  могла  практиковаться.
Пока Мораэлин не встретил ее  и  не  начал  тренировать.  Ну,  он
разобрался,  как  у  нее  это  получается,  но  он  должен    был
использовать ману, чтобы получить эффект, которым Виллоу обладала
от природы. И он сидел там, поглощая все, что они в него швыряли,
и поддерживая за счет этого  большой  щит.  Это  приводило  их  в
бешенство.
     - Он говорил, Архмагистр может победить его.
     Эдвард предполагал, что Мит выдумал всю историю от начала до
конца.
     - Ну, так он и сделал, когда пришел. Но все остальные вместе
не могли сделать этого. И все, что хотел Мораэлин - это учиться у
них. На  нас  стоило  посмотреть,  два  темных  эльфа  в   боевом
облачении посреди всего этого  белого  и  золотого.  Я  чувстовал
себя, как рыба на берегу, но Мораэлину было  интересно,  что  они
говорят, а уж они вслушивались в каждое его слово! Слов  поначалу
было немного. Однажды ночью, через две недели, он  попросил  меня
передать Архмагистру, что он  вернется  через  пару  дней.  И  он
вернулся с Силк! Конечно, он говорил магам об хайджиитах,  и  они
спрашивали его о  них.  Архмагистр  не  был  дураком.  Он  просто
смотрел на Силк, а она громко замурлыкала, потерлась  об  него  и
спросила:  "Как  поживаешь,  Архмагистр,  малышка?"    Архмагистр
отодвинул ее в сторону и прошептал:  "Сколько  их  еще?"  "Только
двое, сэр." "Кто  они?"  "Лесные  эльфы,  сэр."  "Простые  лесные
эльфы. Никаких рогов, копыт и хвостов." "Да, сэр. А один  из  них
обладает эктраодинарной  поглощающей  способностью  с  некоторыми
необычными особенностями. Второй  просто  бард."  "Очень  хорошо.
Можешь приводить того с поглощающей способностью.  Нам  не  нужен
бард. Они не настоящие  маги."  "Ну,  это  очень  щедро  с  вашей
стороны, сэр, но бард - ее брат, сэр, и я поклялся их  родителям,
что я не разлучу их. Так что мы будем втроем."  "Ее  брат."  "Да,
пара близнецов." "Можешь приводить обоих." И три  дня  спустя  он
вернулся с близнецами, и Сса'ассом и Слугой. Архмагистр посмотрел
на них и подпрыгнул, но сказал спокойно: "Темный эльф,  говоря  о
паре близнецов, ты имел в виду ДВА НАБОРА  близнецов?  Ты  хочешь
мне сказать, что эти двое - они  близнецы?!"  Ну,  я  видел,  что
Мораэлин сожалел, что не подумал о такой возможности, но  сказал:
"Нет, сэр, близнецы Бич и Виллоу. Аргонец и  норд  -  не  будущие
ученики. Они экспонаты. Для вашей коллекции. У вас нет таких, и я
подумал..." "Ты подумал. У меня здесь и драконов тоже нет! Так ты
мне и дракона притащишь?" "Ага, я могу. Вам нужен?"  "Скажи,  что
ты пошутил." "Ну,  я  не  могу  обещать.  И  это  займет  немного
времени, может год..." Архмагистр закатил глаза. "Благодарю тебя,
Мать Всего, у меня есть год, чтобы приготовиться," - прошептал он.
     - Не  думаю,  что  Матс  и  Сса'асс  должны    были    стать
экспонатами. Они люди. Даже если они не эльфы.
     - О, они сделали Сса'асса учеником, когда обнаружили, что  у
него есть несколько интересных заклинаний лечения.
     - Но Матс?
     - Матс и не хотел. В нем нет ни капли магии, он не мог  быть
учеником. Он все равно не любил волшебство.  Он  проводил  время,
играя со стражниками. Когда не был объектом изучения.  Оказалось,
что у него есть некоторые интересные способности к  сопротивлению
магии. Во всяком случае, с тех пор в Башню  принимают  не  только
высших эльфов. И не все они следуют пути мага.
     - Я последую. Я буду, как Архмагистр.
     - Ага, конечно, -  прозвучал  сзади  голос  Мораэлина.  -  Я
отрежу для тебя уши у осла и покрашу тебя шафраном. Выбелю волосы
и растяну еще на фут.
     Мораэлин высоко его подбросил.
     - Ты в порядке, сынок? Я говорил тебе, Алиера. Он совсем  не
болен. Хорошо, потому что Архмагистр вернулся. Завтра мы  едем  в
Башню.
     "Мы" - это Мораэлин и Эдвард. Алиера подхватила простуду,  и
они с некоторым удовольствием настояли, чтобы  она  оставалась  в
постели. Мораэлин перевез их через реку в маленькой лодке  и  они
шли пешком целый день, немного отдохнув в  полдень.  Вечером  они
подошли к Башне, и заходящее солнце сверкало на ее  стенах.  Даже
море далеко внизу выглядело красным. Стояла тишина.
     - Высокая, правда? - Эдвард остановился посмотреть.
     - Башни обычно такие и бывают.
     - Ты правда...  -  Эдвард  запнулся.  Вопросы,  которые  так
начинались, не получали удовлетворительных ответов от эльфа.
     - Мит тебе рассказывал сказки? У него было десять лет, чтобы
отполировать эту до блеска. Не сомневаюсь, она  теперь  сверкает,
как эта Башня.
     - Он рассказал, как встретился с тобой.
     - Я так и думал.
     - Я не понимаю, почему ты пошел с ним? Он был вор и помощник
конюха, а ты был принцем.
     - Ты только что перечислил три отличные причины, принц.
     - Ты никогда не отвечал мне серьезно.
     - Серьезное обвинение. Очень хорошо.  Я  посмотрел  на  себя
глазами Мита и мне  не  понравилось  то,  что  я  увидел:  грубый
забияка и трус, недостойный быть ни мальчиком,  ни  мужчиной,  ни
принцем. Почему убежал ты, принц?
     Эдвард молча опустил голову.
     - Нет, _Я_ не требую ответа. Идем, уже поздно.
     Мораэлин  взял  Эдварда  за  руку,  но  тот  вырвался.  Если
Мораэлин был трусом, кем же тогда был  Эдвард?  Он  посмотрел  на
ворота Башни, куда  Мораэлин  требовал  впустить  его  и  добился
своего, хотя все было против него.  Эдвард  никогда  не  смог  бы
сделать что-то подобное, но по крайней мере, он мог войти  в  эти
двери сам как приглашенный гость.
                              * * *

                  Глава 5. В Хрустальной Башне

     Первое впечатление Эдварда, когда он  вошел  в  Башню,  была
необыкновенная белизна. Пол, стены, потолок,  все  было  белым  и
излучало свет. Их шаги производили  хрустящие  звуки,  когда  они
ступали по шершавой поверхности пола.  Кроме  этого,  было  очень
тихо,   только    случайные    отдаленные    звуки    непонятного
происхождения. Мораэлин уверенно двигался сквозь извилистые  залы
и длинные комнаты. Он выглядел очень черным во всей этой белизне.
Они шли мимо длинных бассейнов с искрящимися фонтанами.
     - Где все? - прошептал Эдвард.
     - За столом, я надеюсь. Я голоден. А ты нет?
     - Нет.
     Неожиданно большая уродливая фигура появилась перед  ними  и
прорычала  вызов. Эдвард  схватил  Мораэлина   за    руку.    Тот
раздраженно стряхнул его.
     - Боги, мальчик! Не хватай меня за руку, в которой я  обычно
держу  меч,  даже  если  ты  действительно    увидишь    монстра.
Спокойствие, только спокойствие!
     Но Мораэлин не вынул меч. Он  стоял  спокойно,  пока  монстр
обхватывал его своими длинными лапами и колотил по спине, все еще
рыча. Мораэлин прорычал в ответ и ударил монстра кулаком в грудь.
Затем он представил Эдварда капитану стражи Архмагистра.
     - Не вздумай его обнимать, -  предупредил  Мораэлин  тролля,
который  улыбался  Эдварду,  обнажив  свои  острые  зубы.  -   Он
сломается.
     - Я думал, тролли  опасны!  -  выдохнул  Эдвард,  когда  они
спускались по длинной винтовой лестнице.
     - Ты прав. Я буду ходить в  синяках  еще  пару  недель.  Мне
нужно было поставить щит, но я не хотел задеть его чувства.
     - Ты ему нравишься?!
     - О, да, как видишь.
     - Почему Архмагистр держит стражу из троллей?
     - Они не дают расплодиться крысам.
     Еще тролли, но эти не обратили на  них  внимания.  Еще  одна
длинная лестница. Еще коридоры. Что-то вроде пропускного  пункта,
где три тролля играли в кости. Один поднялся на ноги и провел  их
по тускло освещенному проходу. Ряд клеток  с  огромными  крысами,
затем еще несколько с маленькими  странными  существами,  которые
выглядели, как эльфы, отраженные в кривом зеркале (однако  Эдвард
счел за лучшее оставить это замечание  при  себе).  Они  ухали  и
пищали, когда эльф с мальчиком быстро шагали мимо.
     - Гоблины, - произнес Мораэлин с отвращением. Они  повернули
за угол и прошли  мимо  двух  клеток,  в  которых  стояли  только
большие каменные статуи. В других коридорах, казалось,  были  еще
клетки. Тролль отомкнул огромную дверь из  черного  металла.  Она
клацнула, запираясь, за их спинами. Очень  большое  желто-зеленое
существо с копытами сидело  в  углу  совсем  по-человечески.  Его
немигающие глаза не повернулись им вслед, когда они прошли мимо и
поднялись по следующей лестнице.
     Опять  белые  залы. Их  проводили  большие  черные   собаки,
которые обнюхали их, когда они  проходими  мимо.  Эдвард  вытянул
руку, чтобы погладить одну, но она зарычала на него.
     - Я бы не стал, - сказал Мораэлин.
     - Да, сэр.
     Они подошли к еще одной  массивной  двери  черного  металла.
Прозвучал голос:
     - Что такое белое и черное, имеет одно туловище, две головы,
четыре руки, четыре ноги, два красных глаза и два карих?
     - Это отвратительно! - крикнул Мораэлин двери.
     - Ты прав, смертный. Можешь проходить.
     Дверь медленно, со скрипом  отворилась.  За  ней  никого  не
было, только  узкая  и  крутая  винтовая  лестница.  Вверху  было
темно. Мораэлин  побежал  наверх,    оставив    Эдварда    внизу,
хватающегося за перила и дрожащего. Ничего не  оставалось,  кроме
как подниматься.
     - Добро пожаловать, Эдвард.
     Архмагистр  в  белом  и  золотом  стоял   посреди    большой
полутемной комнаты. Большие окна смотрели  на  освещенное  темным
пурпуром море внизу.
     - Подойди сюда, дитя. Дай мне свои руки.
     Эдвард  вложил  свои  руки  в  руки  Архмагистра,    который
улыбнулся ему сверху. Усталость и страх вдруг  покинули  Эдварда.
Он вернул улыбку Архмагистру, который мягко произнес:
     - Это хорошо. Ты можешь идти, - разъяренному темному  эльфу,
который стоял, неудобно склонившись набок.
     Эдвард едва сознавал его присутствие, все его внимание  было
поглощено Архмагистром.
     - До свидания, Эдвард.
     - Пока, - Эдвард не сводил взгляда с Архмагистра.  Откуда-то
издалека он слышал, как темный эльф спускается по лестнице.
     - Он называет тебя сыном.
     - Да, сэр. Я спросил его, могу ли я называть его отцом.
     - Но ты не чувствуешь полного удовлетворения от этого.
     Эдвард вздохнул.
     - Нет, сэр.
     - Так и должно быть. Однажды ты вернешься  в  Даггерфолл,  и
тогда ты должен быть сыном Коркира. Так что пусть будет так,  как
сказал Мораэлин.
     Архмагистр подвел его к окну. Сумерки быстро  сгущались  над
холмами, через которые они пришли сюда. Темная  фигура  появилась
внизу и быстро зашагала прочь.
     - Это Мораэлин! Я думал, он останется на  ночь!  Там  опасно
ночью! Всякие злые... Ты не можешь...
     - Сейчас там опасно для любого  зла,  которое  встретится  с
Мораэлином в  его  нынешнем  настроении.  Он  дойдет  невредимым,
обещаю.
     - О. Но я даже не  поблагодарил  его.  Он  был  очень  добр,
правда. Почему он так разозлился на дверь? Это был просто  глупый
вопрос. Ответ - это он и моя мать, когда  они  спят  и  меня  нет
поблизости. Как ты заставил дверь говорить? Это иллюзия?
     - Это три вопроса. На который ты хочешь получить  ответ?  Ты
не голоден? Не хочешь миску супа?
     - Да, пожалуйста. Я хотел бы услышать про дверь, пожалуйста.
     - А. Ты  думаешь,  говорящая  дверь  может  оказаться  более
понимающей, чем угрюмый темный эльф? Более интересной? Или  более
надежной?
     Большие  золотые  глаза  Архмагистра  задумчиво  глядели  на
мальчика.
     - Я не знаю, э-э-э, нравится ли мне он. Иногда я думаю, я...
а в  другие  моменты...  Вы  понимаете,  что  такое  "нравиться"?
Мораэлин сказал, что не понимает.
     - Ты чувствовал бы себя более уютно, если бы твое  отношение
к нему было постоянным, а не менялось от времени к времени.
     - Да, точно. Вы понимаете.
     - Мораэлин не очень удобное существо.
     - Ну, я не совсем это имел в  виду.  Иногда  он  такой.  Как
тогда, на драконе.
     Архмагистр громко рассмеялся. Его смех напомнил Эдварду звон
колоколов.
     - Да, да. Я тоже чувствую себя  уютно  рядом  с  Мораэлином,
когда поблизости есть драконы.
     Молодой высший эльф принес миску супа и поставил ее на стол.
Эдвард почувствовал некоторое  разочарование  от  того,  что  суп
явился таким обычным путем. Но потом он вспомнил, что  Архмагистр
не посылал за супом.
     - Жрец дома в Даггерфолле сказал, что это  метка  зла,  если
кто-то не выносит света, - сказал Эдвард между очередными ложками
супа. - Мораэлин не любит солнечного света. И он черный.
     - Понятно. Ты знаешь, что такое зло?
     - Нм, ну, это когда ты делаешь плохие вещи.
     - Понятно. А если у повара выкипел суп, значит ли  это,  что
он злой?
     Эдвард усмехнулся:
     - Нет, он  просто  плохой  повар.  Но  если  он  сделал  это
умышленно, тогда, наверное, он сделал зло... но может быть, он  и
не злой сам по себе. Может, он просто на что-то рассердился.
     - Или ему нравиться портить удовольствие другим людям.
     - Думаю, в таком случае мои младшие братья  злые.  Им  точно
нравилось портить мне жизнь.
     - А ты?
     Эдвард чувствовал, что краснеет.
     - Я не обращал на них внимания, - сказал он быстро.
     Большие золотые глаза Архмагистра внимательно  наблюдали  за
ним. К собственному ужасу, он заплакал. Он рыдал, как младенец.
     - Я не знаю, что со мной. Я никогда не плачу, правда.  Почти
никогда...
     - Почему никогда?
     Эдвард взглянул вверх. Слезы мешали ему видеть, но вроде бы,
Архмагистр тоже плакал. Он  протянул  руку,  чтобы  почувствовать
влагу.
     - Ты был совсем один, не так ли? - сказал Архмагистр.
     - Да. Пока вы не привели ко  мне  единорога,  я  был  совсем
один. Они не выносили зла.
     Эдвард удовлетворенно вздохнул, чувствуя себя расслабленно и
уютно. Архмагистр был чудесным человеком.
     - Мы вызвали единорога, Мораэлин, и дракон, и я,  и  другие.
Это великое волшебство, и никто не может управлять им в одиночку.
Но не ломай голову слишком много над вопросами добра и  зла.  Это
человеческие понятия. Жизнь сложна. Я не знаю ничего, что было бы
только добрым или только злым. Даже единорог.
     Время в Башне прошло быстро. Там были несколько новичков, но
самые младшие из  них  были  на  несколько  лет  старше  Эдварда.
Мальчик кадый день по нескольку часов проводил с Архмагистром. Он
научился произносить некоторые заклинания и открывать разум таким
образом, что его мана быстрее восстанавливалась во сне. Но  часто
они просто беседовали.  Иногда  Эдварду  давали  почитать  книгу.
Иногда ему позволяли выбирать из тысяч в  библиотеке.  Он  обычно
быстро от них уставал. Ему трудно было читать  по-эльфийски,  его
учитель показал ему буквы, но те немногие книги, которые  нашлись
во дворце, были на бретонском. Изучать  заклининия  было  гораздо
веселее. Заклинания огня давались ему  легко,  и  ставить  вокруг
себя щит он научился быстро, но к его разочарованию, лечить он не
мог вообще. Он всегда делал только  хуже  несчастным  крысам,  на
которых ему разрешили практиковаться.
     - Я не знаю, что я делаю не так!  -  расстроенно  воскликнул
Эдвард. Он послал  огненную  стрелу  в  корчащуюся  крысу  и  она
превратилась в обугленный труп.
     - Эдвард, будет лучше,  если  ты  пока  оставишь  заклинания
лечения.
     - Мораэлин сказал, что это первые  заклинания,  которые  все
учат, - сказал Эдвард угрюмо.
     - Он так  сказал?  Видишь  ли,  Мораэлин  подходит  к  магии
практически, он не теоретик. Даже я не решился бы утверждать, что
может выучить бретонец, а что нет, и когда. Ты - первый из  людей
твоего народа, с которым я работаю. Конечно же,  у  Мораэлина  не
было опыта с твоей расой, кроме твоей матери, конечно.
     - Моя мать не умеет колдовать.
     - Нет, но мы думаем, что способность все же заложена в  ней.
Она не смогла научиться пользоваться ею, возможно потому, что она
была уже слишком взрослая, когда первый раз попыталась.  Если  ты
хочешь моего совета, затруднения не в твоих руках,  а  в  мыслях.
Попробуй поплакать, это может помочь.
     - Я не хочу плакать, - сказал Эдвард мрачно. Он больше хотел
что-нибудь попинать, хотя сожжение крысы немного его успокоило.
     - Тогда попробуй медитацию.
                              * * *

                       Глава 6. Тренировка

     В день,  когда  Эдварду  пришло  время  уходить,  Архмагистр
вызвал его к себе, подарил ему мифрильный посох и пожелал доброго
пути. Вернувшись в  свою  маленькую  келью,  Эдвард  сменил  свою
неофитскую робу на серую рубаху, черные штаны  и  красный  кушак,
которые носил до прихода в Башню. С  любовью  провел  пальцем  по
кушаку. Его мать купила ему рубашку  и  штаны,  сказав,  что  они
выглядят прочными и на них  наверняка  не  будет  видно  дорожной
грязи. Мораэлин  дал  ему  шелковый  кушак,  вышитый  узором   из
листьев, цветов, птиц и бабочек в мифриле, металлическими нитями.
Но он подождал, пока они не пересекут канал. Алиера говорила, что
он стоит слишком дорого, и предлагала переделать один  из  старых
кушаков Мораэлина, но эльф с  адамантовой  твердостью  отказался.
Эдвард улыбнулся, вспоминая, и  обмотал  кушак  два  раза  вокруг
талии, тщательно связав концы. Он подхватил посох и побежал  вниз
встречать родителей.
     Он рассчитывал броситься к ним в объятия,  но  Мораэлин  был
один, и Эдвард остановился.
     - А где мама? Она...
     - Она захотела  остаться  и  выбрать  для  тебя  лошадь.  Не
доверила это Бичу.
     - Лошадь? Для меня? Правда?
     - Конечно. Ты же не можешь идти всю  дорогу  до  Морроувинда
пешком.
     - Я думал, я поеду позади... кого-нибудь. Смотри, Архмагистр
дал мне посох! Правда, замечательный?
     Эльф взял его  и  помахал,  попробовав  несколько  ударов  и
финтов.
     - Хороший баланс и вес, как для  тебя.  Для  меня  легковат.
Покажи-ка, как ты с ним  управляешься.  Предположим,  я  на  тебя
нападаю.
     Он  пошел  на  Эдварда  с  голыми  руками,  и  тот  встал  в
оборонительную позицию, блокировал  удар,  затем  нанес  тычок  в
область Мораэлиновых ребер. Эльф легко  отскочил  в  сторону,  но
похвалил мальчика.
     - Маг должен  иметь  и  кинжал  тоже.  Думаю,  ты  хотел  бы
заполучить Зуб.
     Эдвард вытаращил  глаза  от  удивления.  Зуб  имел  эбеновое
лезвие и рукоять из настоящего драконьего зуба. Эльф вынул его из
ножен и вручил Эдварду, который осторожно его принял. Клинок  был
угрожающе изогнут, а острие можно было использовать  как  бритву.
Матс иногда брал его для этой  цели.  Его  работы  была  также  и
резьба на рукоятке.
     - Ты уверен, что Матс не будет возражать?
     - Достаточно уверен.
     Мораэлин расстегнул пояс и снял с него ножны. У него был для
Эдварда новый ремень, из змеиной кожи, мягкий и гибкий, с  черной
розой Морроувинда на ней, как у Мораэлина.
     - Это от Компаньонов.
     Эльф стал на колени, чтобы надеть на него  ремень,  повесить
кинжал и повязать поверх кушак, а Эдвард заложил руки за голову.
     - Он чудесен. Я так благодарен вам всем. И я так  скучал  по
вам!
     - Нам тоже нехватало тебя, сынок. Пойдем, а  то  вскоре  нам
будет нехватать прилива, чтобы отплыть.
     - Я не хотел бы волновать мать, - сказал  Эдвард,  стараясь,
чтобы это звучало обыденно - иметь  мать,  которая  волнуется  за
тебя.
     - Ничего страшного. Я сказал ей не ждать нас до  завтрашнего
вечера. Так, на всякий случай. Но мы сделаем ей сюрприз.
     - Хорошая идея.
     Они пошли быстро и достигли залива еще до полного прилива.
     - Показать тебе,  как  пользоваться  Зубом,  или  ты  хочешь
отдохнуть?
     - Зуб! Отдохнуть я смогу в лодке.
     Мораэлин поставил щиты вокруг себя и  Эдварда,  сказав,  что
укус Зуба - не шутка.
     - Я мог поставить щит сам, - сказал гордо Эдвард. -  У  меня
это хорошо получается. А вот заклинания лечения не выходят вовсе.
     - Это придет. Со временем.
     Очевидно, умению владеть Зубом тоже нужно было время,  чтобы
прийти. Эдвард старался, как мог, но  не  мог  даже  приблизиться
лезвием к Мораэлину, хотя тот не  пользовался  руками,  а  просто
вертелся, приседал и изгибался... и смеялся. Расстроенный, Эдвард
вернул Зуб в ножны и взял посох, вертя его обеими руками.  Он  не
нанес вреда, но производил удовлетворительные звуки, когда ударял
о магический щит. Мораэлин позволил ему бить, но легко  остановил
посох, когда действие заклинания закончилось. Эдвард  бросил  его
на землю и отвернулся. Эльф протянул к нему руку, желая  утешить.
Эдвард выхватил Зуб из ножен и нанес укол прямо в  сердце  эльфа.
Клинок был выбит у него  из  руки  и  кувыркаясь  отлетел  прочь.
Столкновение  заставило  Эдварда  остановить  удар    и    теперь
чувствовал шок даже сквозь щит. Затем Мораэлин опустился на  одно
колено перед ним, осторожно уложив левую руку на  правое  колено,
его  лицо  посерело  от  шока  и  чувства  неверия  в  реальность
происходящего. Кровь била из его запястья фонтаном.
     - Дай мне кушак!
     - Я... я не... -  у  Эдварда  стучали  зубы.  Он  чувствовал
головокружение и вкус желчи во рту. - Н-не х-хотел...
     Так много крови.
     - Мальчик, не падай в обморок. Мне нужна твоя помощь. Кушак.
Сейчас же, Эдвард! Перевяжи рану. Боги, какая нехорошая рана.
     Рука была наполовину отрезана в запястье. Эдвард резко  сел,
трясясь всем телом, но его руки вложили кушак в открытую рану,  а
остатком перевязали ее поверх.
     - Возьми мой кушак и сделай перевязь.
     Мораэлин подвесил раненую руку на перевязь, затем  свободной
рукой снял с пояса флягу и выпил остаток воды.
     - Мне нужно больше воды. Где твой посох? Двумя милями позади
был колодец. Где Зуб? Иди найди его и смотри не порежься.
     - Я не хочу его.
     - Немного клинков омылись в крови  Мораэлина.  Это  принесет
тебе удачу. Делай, как я говорю.
     - Прилив уже...
     - Да, и Фестхолд с таким же успехом может  находиться  и  на
Джоне. Я не могу грести одной рукой.
     - Я могу...
     - Не можешь. Ты недостаточно силен. Здесь быстрое течение. Я
предпочел бы умереть на земле. Эдвард,  мы  не  можем  оставаться
здесь. Запах крови привлечет зверей.  Если  я  потеряю  сознание,
брось меня и залезай на дерево. И молись.
     Он поднялся на ноги, опираясь на посох и тяжело дыша.
     - Держись поближе,  но  не  хватайся  за  меня,  что  бы  не
случилось, - он сделал маленький шаг, затем еще один.
     - Мне очень жаль.
     - Несомненно. Ты выбрал неудачное место и время, чтобы стать
убийцей. Хороший убийца всегда имеет план побега.
     - Да, сэр, - Эдвард шмыгнул носом.
     - Сэр, я не могу вылечить вас, но могу приободрить.
     - Ты можешь? Это бы очень помогло.
     Заклятье Эдварда встряхнуло эльфа, ему забило дух, но  после
первого шока он выпрямился и улыбнулся.
     - Я могу повторить.
     - Не надо. У тебя масса энергии, но не хватает точности.  Но
сейчас мне намного лучше.
     Мораэлин зашагал быстрее и его голос зазвучал лучше.  Эдвард
пытался выгнать из головы картину раны. Они  двигались  медленно,
Мораэлин время от времени прислонялся к дереву, чтобы  отдохнуть.
Ничто  их  не  беспокоило.  Продолжавшееся  неопределенное  время
молчаливое путешествие закончилось у  старого  колодца.  Мораэлин
выпил еще флягу, Эдвард наполнил ее опять, попил сам  и  наполнил
ее еще раз.
     - Мы проведем ночь здесь.
     Неподалеку  стояло  большое   ветхое    здание,    очевидно,
покинутое. Эльф вышиб ногой запертую  дверь.  Внутри  было  очень
темно.
     - Свет? - предложил Эдвард.
     - Не надо. Я могу видеть. Побереги свою энергию и не  отходи
от меня.
     Послышался скребущий звук. Крысы! Эдвард не  думая  поставил
щит на их обоих, вытащил Зуб и встал спиной  с  спине  Мораэлина.
Крыса прыгнула и напоролась на клинок. Мораэлин взмахнул  посохом
и уложил еще двоих. Остальные разбежались.
     - Хорошая работа, парень!
     Они нашли небольшую комнату без  окон  и  заперли  за  собой
дверь. Внутри было  немного  дров,  наверное,  эта  комната  была
складом при кухне.
     Мораэлин сел, прислонившись к стене.
     - Итак. Ты  умеешь  обращаться  с    ножом.    Зачем    было
притворяться? Чтобы застать меня врасплох?
     Эдвард испугался. Он разразился плачем, говоря, что  никогда
не стал бы пытаться ударить Мораэлина намеренно.
     - Это была просто шутка. Я думал,  ты  засмеешься...  Я  был
злой, но на себя, на свою неуклюжесть, не на  тебя...  Это  вышло
само собой... Я очень тебя люблю!
     Эльф протянул здоровую руку и прижал к себе Эдварда.
     - Ради этого стоит потерять руку. Хоть каждый день повторять.
     Эдвард всхлипывал на плече Мораэлина, пока тот гладил его по
голове.
     - Ты мой настоящий отец.
     - Эдвард, я не...
     - Нет, ты есть. Ты ставишь мое благополучие впереди своего и
любишь меня тогда, когда я меньше всего этого заслуживаю. Ты  был
добр и щедр и никогда не требовал от меня ничего, что не  служило
бы моей же пользе. Ты дал мне саму жизнь.  Так  делают  настоящие
отцы. А я не давал тебе ничего, кроме боли. Тот, кто зачал  меня,
не любил меня и мою мать за то, что мы не были похожи на него. Мы
не похожи и на тебя, но ты все же любишь нас.  Мне  следовало  бы
лучше относиться к тебе.
     - Я дал тебе достаточную причину для обиды. Я забрал у  тебя
мать.
     - Ты рисковал потерять ее, потому  что  не  хотел  разлучать
меня с отцом. Ты не знал меня, а  мой  отец  был  твоим  заклятым
врагом. Но все же ты подумал о нас. Ты не знаешь,  каким  он  был
ненастоящим. Этого нет в тебе.
     - Ты меня убедил. Но все же обида и злость на меня  остались
в тебе.
     - Я люблю тебя! - запротестовал Эдвард. Но в своем голосе он
услышал сердитые нотки.
     - И ненавидишь меня, - голос Мораэлина был таким спокойным и
тихим, как будто они обсуждали погоду.
     - Я не могу делать это одновременно, правда?
     - Не можешь?
     - Я не хотел делать тебе больно.
     - Я верю тебе.
     - Я... я злой, да? Я бы все отдал, чтобы этого не случилось,
но я...
     - Почувствовал некоторое удовлетворение.
     Горло Эдварда свело, он не мог  говорить,  только  кивнул  в
плечо Мораэлина. Рука эльфа нежно стукнула его по спине.
     - И'рик рассказывал тебе о дедрах?
     - О демонах? Нет. Это демон  заставил  меня  сделать  такое?
Значит, я злой?
     - Нет, ты не злой. Но дедры питаются таким  поступками.  Они
вдохновляют нас на них. И твой гнев  привлекает  их.  Но  они  не
могут заставить тебя сделать что-нибудь. И они или оно не  внутри
тебя. Но связано с тобой.
     - Я не хочу. Я хочу, чтобы оно ушло. Как его прогнать?
     - Зачем? Ты черпаешь из него энергию. Это то,  что  защитило
нас обоих, когда на нас напали крысы.
     - Мана? Она ведь не от демонов.
     - Нет. Но умение ее использовать приходит от них. Видишь ли,
некоторые твои поступки питают дедру. Но в то же самое  время  ты
получаешь от нее энергию. Затем энергия становится  твоей,  и  ты
можешь использовать ее по своему усмотрению.
     - А у тебя есть дедра?
     - Есть, и здоровенная. Но я думаю, что у всех есть одна  или
даже несколько. Некоторые сильнее, чем остальные, вот и все. Но я
бы не стал ходить и расспрашивать о них людей. Это невежливо.
     - Я хочу, чтобы моя ушла! - взвыл Эдвард.
     - Это ты так говоришь. Но притворяясь, что ее нет, ты от нее
не избавишься. Иметь дедру - это как ездить на лошади. Ты  должен
ее контролировать. Дедре ты  безразличен.  Она  может  с  тем  же
успехом питаться болью, ранением или смертью кого-нибудь другого.
Они не понимают боль так, как мы, и я  думаю,  они  не  чувствуют
время так, как мы. И во время  действия,  которое  питает  дедру,
прошлое и будущее прекращает свое  существование  для  тебя.  Это
необыкновенно приятное ощущение, но это также  может  быть  очень
опасным. И к нему  очень  легко  привыкнуть,  так  что  начинаешь
думать только о том, чтобы кормить свою  дедру.  Ты  забываешь  о
богах, о тех, кого любишь, и даже о самом себе. Когда ты  зайдешь
слишком далеко  по  этому  пути,  то  потеряешь  желание  с  него
свернуть.
     - Какой ужас! И что тогда можно сделать?
     - Это действительно ужасно, худшее, что  может  случиться  с
личностью. Помни  эту  ночь.  Помни,  что  ты  чувствовал.  Учись
узнавать голод дедры и сопоставлять с тем, что ты  в  тот  момент
делаешь. Ты молод, и это тяжело для тебя, но ты в опасности. Ах!
     Тело эльфа застыло и он задержал дыхание. Эдвард  догадался,
что его беспокоит рана. Мораэлин сказал, что  ему  нужно  немного
поспать, и не мог бы Эдвард посторожить  и  разбудить  его  через
часок. А после он поставит  на  дверь  магический  замок,  и  они
смогут отдохнуть оба.
     - Да, сэр... И  я  могу  сделать  кое-что  еще.  Я  не  могу
поставить замок, но...
     Дверь  не  имела  щеколды  и  не  оставалась  открытой,   но
закрывалась почти плотно. Эдвард наклонился к стене возле деври и
обнаружил клин. Он прикрыл дверь и загнал клин поленом.
     - Я так и думал. Неудобно открывать засов с  полными  руками
дров. У нас было так  до...  во  дворце  Геральда.  Теперь  любая
попытка войти разбудит тебя. А ты сможешь использовать свою  ману
не на замок, а на лечение.
     - Правда, хорошая мысль.
     Он вынул свой клинок из ножен и положил на пол рядом.
     - Тогда мы оба можем поспать.
     Они спали неспокойно. В дверь и стены  часто  скреблись,  но
ничто  не  прорвалось  внутрь  их  маленькой  каморки.   Мораэлин
произносил заклинания лечения несколько раз за  ночь.  Наутро  он
объявил, что чувствует себя так  хорошо,  как  может  чувствовать
себя однорукий. Он развязал  импровизированный  бинт  и  осмотрел
рану. Кровотечение остановилось, кисть была  все  еще  теплой  на
ощупь, больше не болела и не была опухшей или посиневшей. Но рана
все еще не закрылась, и рука не  работала.  Нервы  и  мышцы  были
разорваны,  сломаны  несколько  мелких  костей.  Починить   такие
повреждения он не сумел бы. Эдвард, чувствуя, как дедра  кормится
от этого зрелища, быстро отвернулся. Мораэлин усмехнулся:
     - Ты мог бы  позволить  ей  есть.  Это  наиболее  безопасный
способ их питания. Ущерб ведь уже нанесен.
     - Я хочу уморить ее голодом, - твердо сказал Эдвард.
     - Ты можешь  попытаться,  но  можешь  попробовать  научиться
контролировать ее вместо этого и использовать ее силу. Думаю, нам
лучше вернуться в Башню.
     - Они сумеют вылечить тебя, правда?
     - Не имею понятия. По крайней мере,  они  сумеют  приставить
кисть к руке более плотно. А, не будь таким  удрученным.  Умельца
лекаря можно где-то найти, если его не окажется в Башне.  Сса'асс
неплохо справляется с боевыми ранениями, и есть храмы, где  знают
об искусстве исцеления больше, чем маги в Башне. Кроме того,  это
всего лишь левая рука.
     Он поднял кушак, покрытый его засохшей кровью.
     - Цвет оказался более практичным, чем подозревала твоя мать.
Давай посмотрим, нельзя ли отмыть его немного. Никогда еще  я  не
отправлялся в путешествие столь жалко экипированым. Словно шел на
прогулку по главной улице Эбонхарта. Твоя мать убьет меня.
     - Сразу после того, как  расправится  со  мной,  -  вздохнул
Эдвард.
     - По крайней мере, возврат в Башню оттянет это.
     Они вышли на ярко освещенный двор. Солнце уже стояло  высоко
в небе на западе.
     - Не оттянет. Эдвард, Компаньоны идут!  Я  слышу  их.  Мара,
помоги мне придумать хорошую ложь!
     Во двор ворвался Мит.
     - Вот они! - крикнул он остальным. - Во имя Торго, ты РАНЕН!
Дай взглянуть. Мы думали  поплыть  навстречу,  увидели  кровь  на
берегу и пришли по следу сюда. Кто на вас напал?
     - Демон.
     - Демон! Что!? В открытую, средь  бела  дня?  Боги,  чем  он
дрался, эбеновой дайкатаной?
     Мит присвистнул, увидев рану. Подбежала Алиера с остальными.
Она обняла Эдварда.
     - Все в порядке, дорогой? Я волновалась, - затем побледнела,
увидев руку мужа.
     - Ты, наверное, стареешь. Как ты позволил демону сделать это?
- поинтересовался Мит.
     - Это мальчик... Он схватил меня за руку от страха, и мне не
удалось поставить магический щит. Это не его вина, это несчастный
случай. Али, не смотри на это. Эдвард, почему бы тебе не пойти  с
мамой посмотреть на крысу, которую ты убил?
     - Я хочу посмотреть, что будет делать  Сса'асс,  -  возразил
Эдвард, но вспомнил, что это может дать пищу его дедре. Но он мог
научиться чему-нибудь,  если  останется  смотреть,  что  было  бы
хорошо. Это должно было быть более сложно, чем он думал.
     - О, Эдвард, - сказала Алиера. - Нельзя терять голову в бою.
     - Он убил крысу в старой таверне здесь, после. И сделал  это
неплохо. Не растерялся, стал спиной к моей спине, поставил щит на
нас обоих. Все впадают в панику в  своем  первом  бою.  Особенно,
если он начинается неожиданно.
     Сса'асс подошел, как всегда, последним, раздвинул  остальных
и осмотрел рану, тихо шипя.
     - Я могу вылешшить ее. Она шшисстая.
     Он тщательно осмотрел руку, согнув ее, чтобы открылась рана.
Затем он выпрямил ее и соединил края раны,  стараясь,  чтобы  все
совпало в точности. Он поручил Матсу  держать  руку  Мораэлина  в
таком  состоянии,  пока  он  будет  произносить  заклинания.  Все
внешние признаки повреждения  исчезли,  не  оставив  даже  шрама.
Мораэлин удовлетворенно махнул рукой, подвигал пальцами.
     - Спасибо, Сса'асс. Она срослась, но...
     - Я зссаконшшу зссавтра.
     - Мой бедный малыш, - засуетилась над Эдвардом Алиера. - Ты,
должно быть, перепугался. И вы провели всю ночь  в  этом  ужасном
доме?
     - Я не малыш. И я не боялся: мой отец был со мной.
                              * * *

                         Глава 7. Дракон

     - Значит, ты видел демона? И убил крысу Зубом?  Это  хороший
эбеновый кинжал, Зуб.  Они  редкие,  так  что  ты  должен  хорошо
заботиться о нем, - сказал Мит. - Я не могу сказать  тебе  ничего
об этом клинке, кроме того, что он  принадлежал  отцу  Мораэлина.
Это тот самый кинжал, который его брат дал ему для починки  перед
тем, как мы сбежали. Хочешь услышать о  том,  откуда  взялся  зуб
дракона, из которого Матс вырезал рукоять?
     Эдвард кивнул, поглаживая тонко вырезанные сплетенные  розы,
шипы  и  листья. Вечером  после  ужина  все,  кроме  его  и  Мита
разошлись по разным делам. Алиера и Мораэлин пошли  на  прогулку,
держась за руки, она сжимала  его  исцеленную  левую  руку  обеми
своими. Они  засмеялись  и  покачали  головами,   когда    Эдвард
предложил пойти с ними.
     - Не сегодня вечером,  -  сказала  Алиера.  -  Ложись  спать
пораньше. Мы выйдем до зари.
     Виллоу ушла проведать  своего  друга,  высшего  эльфа.  Бич,
Сса'асс, Матс и Силк ушли вместе, смеясь. Они приглашали с  собой
Мита, но он отказался.
     - Хайджииты!  Они  все  превращаются  в   банду    бесстыжих
хайджиитов, - сказал Мит.
     Низенький темный эльф сидел вблизи костра, смотря на тлеющие
угли, колени поджаты к подбородку.
     - Если собираешься спариваться, это должна быть пара,  а  не
шоу с оркестром и зрителями. Затем они начнут  продавать  билеты.
Но у каждого  свои  причуды.  Хайджииты  считают  нас  странными,
потому что мы едим вместе. Силк говорит, что сперва  ее  воротило
от еды, когда она слышала,  как  все  вокруг  жуют.  Ну,  а  меня
воротит от толпы зрителей... Но думаю, ты еще слишком  молод  для
такого рода разговоров.
     Эдвард пожал плечами. Стояла замечательная ночь, прохладная,
безлунная, но звезды были очень большими и яркими.
     - Ну, это было всего через несколько месяцев после того, как
Матс присоединился к нам. Мы  путешествовали  через  Скайрим,  от
города к городу. Просто три пацана, вышедшие посмотреть на  людей
и нанимающиеся на  разные  странные  работы,  где  только  можно.
Мораэлин увастовал в турнирах, если  мы  слышали  о  них.  Но  он
немного выигрывал... как раз чтобы оплатить  его  лечение  после.
Можно здорово покалечиться, используя скайримский стиль боя - без
защитных заклинаний, магия вообще не разрешена -  даже  если  бой
идет не до смерти. И он напарывался на типов,  которые  не  прочь
были увидеть кровь маленького темного эльфа на  песке.  Частенько
напарывался. И толпа  тоже  была  против  него.  На  арене  можно
почувстовать  себя  довольно  одиноко,  особенно  если  ты  бьешь
городского фаворита. И тем более, если он бьет тебя.
     - Матс и я были единственными, кто болел за него,  и  иногда
мы не решались смеяться слишком громко. Забавно  было  посмотреть
на их лица, когда они видели парня-норда,  болеющего  за  темного
эльфа. Матс был таким большим, что немногие хотели  заводиться  с
ним. Это было давно. Теперь  Мораэлин - фаворит,  если  ожидается
хорошая драка. Потому что толпе понравится хорошая драка, но вряд
ли кто-то сегодня действительно  хочет,  чтобы  он  проиграл.  Им
нравится видеть лучшего, даже если он завернут  в  шкуру  темного
эльфа. И когда  он  выходит  на  арену,  ты  знаешь,  что  видишь
лучшего. Но если бы они увидели норда, это понравилось бы им  еще
больше. И Матс может скоро попасть туда.  Он  не  дерется  против
Мораэлина в полную силу.  Может,  не  хочет,  а  может,  Мораэлин
просто слишком хорошо его знает. О, да, ты же  хотел  услышать  о
драконе...
     - Однажды ночью в таверне Мораэлин играл  в  кости  с  одним
нордом, пытаясь  раздобыть  немного  легких  денег.  Ставки  были
высоки, а у человека кончились деньги и он положил сверху  карту.
Сказал, что  эта  карта  показывает  место,  где  спрятан  лучший
клинок, когда-либо сделанный в Тамриэле. Когда ты бьешь им врага,
то лечишься настолько же, насколько ему становится  хуже.  И  что
какой-то маг спрятал его перед самой  своей  смертью  так,  чтобы
достать его смог только достойный. "И ты считаешь, я достоен?"  -
усмехнулся Мораэлин. Мы были молоды и глупы, но не настолько  же.
Норд вернул  усмешку  и  ответил:  "Я  видел,  как  ты  дрался  в
Фалкреате, малыш. Я бы сказал, у тебя есть  шанс."  "Почему  нет?
Одна история стоит  золота.  Ты,  должно  быть,  бард."  Мораэлин
выиграл и вернул человеку достаточно, чтобы он мог смачивать себе
горло весь вечер. Просто для смеху мы посмотрели  на  карту.  Она
изображала горы Зубов Дракона в Хаммерфелле. Дикие земли.  И  там
был "Х", и подпись "Логово Клыка". Матс разволновался  и  сказал,
что слышал об этом месте, но не знал, где оно находится.  "Ты  не
знаешь и сейчас,"- сказал я. "Любой дурак мог  нарисовать  карту,
как любой дурак мог посмотреть на нее. Я мог бы, например."  Матс
сказал, Логово Клыка было раньше шахтами гномов,  но  сейчас  там
живет дракон и гномов больше нет. Мораэлин заинтересовался, когда
речь зашла о шахтах, и спросил, что они там  добывали.  Мифрил  и
золото,  сказал  Матс.  Мораэлин  сказал:  "Хммммм."  Мифрил  его
заинтересовал. Мы не могли позволить себе хорошее оружие.  Мифрил
редко  встречается,  но  он  легок,  его  просто    добывать    и
обрабатывать, если  знаешь  как. И  он  знал.  Он  не  поверил  в
волшебный клинок дракона, но полагал, что шахта  может  оказаться
реальностью. Добывание металла у него в крови, как в крови оно  у
Р'Аатим, королевской семьи Эбонхарта.
     - Мы добрались туда за пару месяцев. Мы не  могли  позволить
себе лошадей. И уж точно не нашли бы это  место  без  карты.  Это
запутанная страна, полная каньйонов и скрытых долин. Мы точно  не
ожидали того, что увидели, когда прибыли туда. Башни  были  видны
от самого входа в каньйон. Темные эльфы живут в пещерах, если они
добывают металл, а гномы построили зал над входом в  свои  шахты.
Снаружи это выглядело красиво.  Узкие  башни  и  изогнутые  мосты
между  ними. Тонкая  работа,  мы  не  ожидали  такой  от  гномов.
Встроенные прямо в скалу. И большой каменный дракон,  восседающий
над  воротами. "Вот  твой  дракон,  Матс," - сказал  я.    Внутри
смотреть было особо не на что, просто серая скала. Дверной  проем
был огромным, но самих дверей не было. Большая открытая яма  была
огорожена перилами, наверное, просто вход в шахту, переделанный в
зал. И прямо посередине лежало сокровище, большее, чем ты  можешь
себе представить... сваленное в кучу, как стог сена, придавленный
сверху. А придавил его огромный золотой дракон,  свернувшийся  на
куче. Мы даже не сразу его заметили, потому  что  он  сливался  с
остальным золотом. Ну, мы просто замерли  на  месте.  Снаружи  не
было предупреждающего знака  насчет  живого  дракона.  В  воздухе
стоял запах серы, как, впрочем, и  в  большинстве  шахт.  И  этот
дракон просто лежал там. А до ближайшего укрытия было  мили  две.
"Я говорил вам, там был  дракон," - прошептал  Матс.  "Шшшшш,"  -
произнес Мораэлин. - "Посмотрите, что у него прямо перед носом."
     - Я был достаточно занят, смотря на  сам  этот  нос,  поверь
мне. Но прямо там  лежал  меч,  обнаженный...  и  клинок  был  из
темного металла, прямо как у его кинжала. "Вы двое идите  назад,"
- сказал Мораэлин. - "А я попробую до него добраться. Если это не
эбонит, то я - лесной эльф. Может,  дракон  мертв  или  в  зимней
спячке... или он вообще ненастоящий. Какой-нибудь  фокус  гномов,
чтобы охранять их сокровища. Как пугала, которые норды ставят  на
полях. В худшем случае я отвлеку его на время, достаточное, чтобы
вы могли добраться до укрытия." Я собирался так и  поступить,  но
Матс просто покачал головой, и мне стало стыдно  уходить  одному.
"Давайте просто уйдем все  вместе,"  -  предложил  я.  Эта  тварь
выглядела достаточно настоящей, чтобы напугать меня. Но  Мораэлин
наложил на  себя  Невидимость  и  направился  вниз  по  лестнице,
неслышно даже для меня. Я  видел,  что  Матсу  очень  не  хочется
отпускать его туда одного, но сам он не смог бы прокрасться  мимо
слепого и глухого нищего посреди  рыбного  рынка.  И  мы  достали
луки, прикинув, что успеем пустить по паре стрел и, возможно, нам
повезет выбить дракону глаза, если  он  проснется  и  двинется  к
Мораэлину. Мы стали так, что в любой момент  могли  подняться  по
лестнице наверх, где дракон не должен был достать нас.  Затем  мы
перегнулись через перила и уставились вниз. Не то чтобы там  было
на что смотреть, кроме лежащего дракона. Что само по себе зрелище
еще то.
     - Затем глаза дракона распахнулись,  и  мое  сердце  сделало
один большой прыжок и кажется,  полностью  остановилось.  "А-а-а!
Сегодня обед сам пришел ко  мне," - сказал  дракон.  -  "Посмотри
хорошенько на мои сокровища, ты не  сможешь  украсть  их  и  даже
смотреть на них долго, но  твои  кости  составят  им  компанию...
навечно." "Мне не  нужны  твои  сокровища,  дракон,  только  меч,
который ты охраняешь. Я могу обменять его на свой, он больше."  Я
не мог видеть Мораэлина, но голос его доносился  из  точки  прямо
возле черного меча, почти в самой пасти дракона! "Я съем  тебя  и
получу оба меча. Зачем мне оставаться с  одним  твоим  несчастным
оружием?" "Дай мне пройти, и я принесу тебе еще золота снизу." "У
меня достаточно золота," - дракон зевнул, и я подумал, что сейчас
он и проглотит Мораэлина, но он отвернулся - и от нас тоже.  Матс
целился, но в пещере было слишком темно для норда,  и  он  боялся
попасть  в  Мораэлина,  поскольку  не  мог  точно  вычислить  его
положение по голосу. Конечно, Мораэлин слишком умен, чтобы  стать
между нами и драконом, но Матс не так  умен,  чтобы  понять  это.
Рабство туманит разум, говорил Матс, а он был рабом очень  долго.
Я видел дракона хорошо, и знал, где стоит Мораэлин, но не смог бы
достаточно сильно натянуть тетиву, чтобы долетела стрела.
     - Дракон продолжал: "Но ты можешь сделать для меня  кое-что,
эльф, и продолжить свою жизнь  на  несколько  минут."  "Несколько
минут - звучит неплохо. Что тебе нужно?" - голос Мораэлина звучал
так спокойно и легко, словно он спрашивал, не ожидается ли завтра
дождя. Он умеет держать себя в руках, надо отдать ему должное. "У
меня болит зуб.  Он  слишком  глубоко,  я  не  могу  достать  его
когтями. Можешь взглянуть на него, эльф?" Дракон распахнул  пасть
и показал зубы. Заклятье невидимости уже слетело с Мораэлина, и я
мог видеть его, заглядывающего в пещеру драконьего  рта.  "Опусти
немного голову, чтобы я мог взглянуть поближе." Он протянул  руку
и хладнокровно поднял верхнюю губу, внимательно осматривая десны.
"Здесь нарыв. Надо проколоть десну и удалить зуб. Я могу  сделать
это, если ты позволишь забраться к тебе в рот с мечом." "И почему
я должен доверять тебе, темный эльф? Я не слышал про  вас  ничего
хорошего." "Значит, ты провел слишком много времени с нордами.  Я
не смогу убить тебя быстрее, чем ты  меня.  Я  не  стал  бы  даже
пытаться. Слушай, у меня есть друзья, там, наверху.  Предположим,
они принесут тебе чудесного жирного оленя. Я удалю тебе зуб, а ты
отпустишь меня и съешь оленя. Иначе ты просто можешь съесть  меня
сейчас, больными зубами..." "Шшшшшш. Что дает тебя повод  думать,
что твои друзья вернутся,  если  уйдут  отсюда?"  "Они  не  очень
умные. Я за них думаю. Они  пропадут  без  меня.  Хорошей  охоты,
друзья! Э-э-э, а если они не найдут оленя, чего бы тебе хотелось?
Может, свинью? Несколько кроликов? Орехи? Ягоды? Ну, скорее  же!"
Но у нас была предусмотрена система сигнальных жестов, и его руки
говорили, чтобы мы убирались отсюда и не возвращались!
     - Я был бы только  рад.  То  есть,  я  люблю  Мораэлина,  но
сомнительно,  чтобы  вид  меня,  умирающего  рядом,  сильно   его
обрадовал. Я был бы рад, если бы был на его месте, а он находился
бы в безопасности, и понял, что он чувствовал  то  же  самое.  Но
этот дубоголовый норд не слушал меня! Сказал, если умереть  рядом
с ним - это все, что мы можем, значит, так  и  сделаем.  Нордская
бессмыслица. Однако, неплохо звучит в песне.
     - Итак, мы провозились  пару  часов,  охотясь  на  оленя,  и
возвращались с ним. Я предполагал,  что  Мораэлин  уже  наполняет
желудок дракона, и тот  будет  рад  добавить  оленя,  еще  одного
темного эльфа и норда, чтобы закончить трапезу. Но  Мораэлин  все
еще сидел в пещере и болтал с драконом. Он  не  был  так  уж  рад
видеть нас. Сказал, чтобы мы  оставили  оленя  и  уходили,  а  он
займется нарывом. Но Матс сказал,  что  он  думает.  О,  мамочки,
подумал я. Матс нечасто думает, и это на самом  деле  хорошо.  Он
решил, что можно обмотать цепь вокруг больного  зуба,  прикрепить
конец к полу, а затем дракон может хорошенько дернуться сам.
     - Дракону  идея  понравилась,  и  Мораэлин  проколол  нарыв.
Опухоль уменьшилась, так  что  дракон  смог  проглотить  оленя  с
некоторым подобием комфорта. А затем они достали цепь и выдернули
тот зуб. Какой был беспорядок! Кровь  и  гной  повсюду.  Мораэлин
наложил лечащие заклинания на дракона,  остановил  кровь  и  рана
закрылась. "А, хм, хорошо, очень хорошо.  Мораэлин,  ты  доказал,
что достоин. Бери меч и уходи."
     - Моралин посмотрел на дракона: "Ты хочешь сказать, это была
какая-то проверка? Как долго у тебе болел  этот  зуб?"  "Довольно
долго, если мерить по-вашему, смертные, но  по-нашему  не  очень.
Слушай мою историю. Наглый молодой маг пришел сюда, чтобы украсть
мое золото. Я поймал его за этим,  мы  поговорили  на  повышенных
тонах, и он попытался  пустить  в  меня  заклинание.  Его  жалкое
заклинание едва ли повредило мне, и я убил его. Но,  э-э-э..."  -
дракон  отвернулся  ненадолго,  затем  продолжил  рассказ.  "Этот
баран, наверное, наложил на себя самодельное Проклятье, и когда я
сомкнул на нем челюсти..." Дракон злобно  нахмурился,  вспоминая,
затем продолжил: "Ну, зуб расходился, когда  кто-нибудь  приходил
за мечом. Но самая острая  боль  заканчивалась,  когда  я  съедал
непрошенного гостя... правда,  я  обычно  не  делал  этого,  так,
несколько раз, в порядке самозащиты. Немного огня - и большинство
из  них  сбегало. Оленей  здесь  много,  а  есть  того,  с    кем
разговаривал, немного, э-э, неприятно. Тот жирный маг подарил мне
несварение на несколько дней. Колики, урчание в животе и  слишком
много газов, даже для дракона. И зубная боль никогда не проходила
полностью. И люди, которые приходили, не были  особенно  любезны.
Это был один из самых неприятных периодов моей жизни.  Я  не  мог
надолго покидать меч, конечно же.  Часть  проклятия."  "Мы  можем
остаться еще на некоторе время, если хочешь. Мы хорошая компания.
Я - Мораэлин, мой рыжеволосый друг -  Мит,  а  большой  парень  -
Матс. Я все еще хочу поискать мифрил в шахте, и  у  меня  никогда
еще не было друга-дракона." "Это может оказаться не такой  плохой
идеей. У тебя хорошие друзья, даже если  ты  сказал,  что  должен
думать  за  них. Думаю,  они  занимаются  этим  и  сами,  и   как
оказалось, они решили, что ты  достоин  дружбы."  Дракон  секунду
колебался, и даже умудрился выглядеть робким! "Вы можете называть
меня Акатош."
     - И мы остались на пару недель. Охотились вместе с  драконом
- незабываемое впечатление! Лазили по  шахтам...  Нашли  мы  там,
правда, немного. Но дракон дал нам драгоценные  камни  из  своего
логова. Сказал, что ему нужно только  золото,  драконы  поглощают
его чешуей, когда лежат на нем. Так  что  мы  все-таки  выбрались
оттуда с неплохой прибылью. Мораэлин пытался  отдать  меч  Матсу.
Утверждал, что ему пришлось  бы  действительно  попытаться  убить
дракона, если бы мы не вернулись, и тот поджарил бы его. Но  Матс
не взял. Сказал, что дракон отдал его Мораэлину,  так  что  ясно,
кто должен его взять. Матс взял зуб и  сделал  из  него  рукоять,
которая сейчас у тебя, но и ее отдал Мораэлину.  Он  сказал  мне,
что никогда не имел ничего достойного, чтобы подарить,  и  теперь
ему приятно сделать это. Он  рад,  что  Мораэлин  решил  передать
кинжал тебе.
     - Я думаю, меч должен был достаться Матсу, - сказал  Эдвард.
- Он не пытался ничего украсть. Было очень смело  с  его  стороны
вернуться, хотя он  и  не  думал,  что  из  этого  выйдет  что-то
хорошее. Мораэлин хотел украсть,  был  пойман  и  просто  пытался
уговорить дракона отпустить его. Вы  все  могли  погибнуть  из-за
него.
     - Мораэлин говорил точно так же. А, все равно  Матсу  больше
нравится его большой топор, чем клинок.
     Эдвард вздохнул.
     - Хотел бы я быть храбрым, как Матс. Думаю, я  больше  похож
на тебя.
     - Ага, - голос Мораэлина прозвучал сзади, заставив  мальчика
подпрыгнуть. - Такой же  острый  на  язык.  Да  ладно.  Мне  тоже
хотелось бы, чтобы ты был храбрым, как Матс. И если когда меня не
станет, про  меня  скажут  только:  "он  делал,  что  должен  был
делать", мой дух будет спокоен.
                              * * *

                      Глава 8. Дикие Земли

     Путешествие через  Валенвуд  было  приятным.  Погода  стояла
неплохая, солнечные дни перемежались  прохладными  ночами.  Яркие
алые, багровые, золотые и зеленые листья медленно опускались  под
копыта их лошадей. Валенвуд сильно отличался от редколесья, почти
лесостепи Хай Рока.
     Когда они достигли  северной  границы,  Эдвард,  оглянувшись
назад, заметил, что деревья стояли почти голые. Перед ними лежала
зеленая холмистая земля с  редкими  рощицами.  Казалось,  ей  нет
конца.
     - Это Дикие Земли, Эдвард, - сказал  Мораэлин.  -  Смотри  в
оба. Это место кажется безопасным,  но  власть  короля  здесь  на
имеет силы. Каждый человек тут против  остальных  -  а  некоторые
здесь и похуже  людей  будут.  В  этих  края  сходятся  все  расы
Тамриэля, за исключением твоей, пожалуй, и устраивают сражения.
     Они путешествовали несколько  дней  без  приключений,  кроме
одного, когда хайджиитские бандиты напали ночью на их лагерь.  Но
они быстро отказались от  своих  первоначальных  намерений.  Силк
убила одного, а остальные, поджав хвосты, убежали. Виллоу, нежная
лесная эльфийка, швыряла им вслед огненные шары.
     Дорог здесь не было, только узенькие тропинки,  пересекающие
одна другую и не ведущие, вроде бы,  никуда.  После  двух  недель
неторопливого путешествия они прибыли  в  глубокую  долину  среди
холмов, где земля обрабатывалась.  Поля  выглядели  ухоженными  и
обещали неплохой урожай, но народ  был  грубый  и  неприветливый.
Вопросы  насчет  гостиниц  вызывали  только  пожатия  плечами   и
недоуменные взгляды. Иногда  дорогу  им  преграждали  вооруженные
банды и спрашивали, по  какому  делу  они  идут.  Когда  Мораэлин
сказал,  что  они  направляются  в  Морроувинд,  им  посоветовали
двигаться быстрее и сказать спасибо, что  у  них  еще  ничего  не
украли.
     - Нам нужно только пройти, - тихо сказал Мораэлин.
     - Кто-то должен  научить  их  хорошим  манерам,  -  прорычал
обычно спокойный Матс.
     - Ты мог бы остаться  и  открыть  школу  этикета,  если  это
доставит тебе удовольствие, - сказал Мораэлин. - Боюсь, моя жизнь
слишком коротка, чтобы  обучить  этих  мерзавцев  всему,  что  им
необходимо.  Однако,  мне  не  нравится  сегодняшнее  небо.   Оно
выглядит даже  более  злобным,  чем  народ  здесь.  Думаю,  стоит
попытать счастья в городе.
     Город  был  окружен  лесопосадкой  и  имел  крепкие  ворота.
Стражники оглядели их и отказались впускать.
     - Никто, кроме людей, не войдет сюда,  эльф.  Забирай  своих
оборванцев и исчезни.
     - Понятно. Али, Матс, Эдвард, вы  вроде  бы  подпадаете  под
условия  местного  гостеприимства.  Остальные   поищут    убежище
где-нибудь еще.
     Алиера заявила, что скорее их всех сдует ураганом обратно  в
Фестхолд, чем она ступит в  эти  ворота.  Так  что  они  обогнули
город, пройдя мимо огороженной рвом и каменными стенами площади с
чем-то вроде крепости внутри. Тропинка привела  их  к  небольшому
дому с объемистым сараем неподалеку. Оба строения явно  нуждались
в починке, но Мораэлин послал  Алиеру  и  Эдварда  постучаться  и
попросить разрешения остановиться  на  ночь  в  сарае.  Остальные
ждали на дороге.
     Пожилая  женщина  встретила  их  на  пороге,  она  выглядела
приятно удивленной приходом гостей.
     - Остановиться? Да, я буду только рада компании. И не  стоит
ночевать в сарае, леди. У меня есть свободная комната. Меня зовут
Ора Энгельсдоттир.
     Алиера  жестом  подозвала  ожидающих  Компаньонов.   Женщина
шагнула им навстречу.
     - Твой мужчина и друзья? Ну, нам  придется  потеснится.  Так
даже теплее будет. У меня котелок супа на огне, одной мне хватило
бы на неделю, но я всех приглашаю к столу. Я могу сварить еще.
     - Мой муж - эльф.
     - Да? Ну, он вроде бы хорошо заботится о тебе и твоем  сыне.
Вы упитанные, как свинки. Веди  всех  сюда.  Хорошо  бы,  у  моей
внучки был такой мужчина, который заботился бы о ней.
     Ора отказалась от платы, сказав, что она  еще  не  настолько
бедна,  чтобы  приходящие  к  ней  должны  были  платить  за   ее
гостеприимство. Рассказы и  песни  в  этот  веселый  вечер  будут
достаточной платой, сказала она. Горшки и миски были  расставлены
под самые большие дыры в крыше, она хорошо знала, где  протекает.
Они собрались  вокруг  огня  и  веселились,  пока  шторм,  хлопая
ставнями и дверями, бушевал, угрожая сорвать крышу.
     - Скажи мне,  моя  леди,  -  прошептала  Ора  Алиере,  -  он
действительно добр к тебе? Он такой большой и черный.
     - Правда  добр,  -  ответила  Алиера,  стараясь    сохранять
серьезное выражение лица, хотя глаза ее смеялись.
     - Ага, хорошо.  Он  напомнил  мне  нашего  барона,  он  тоже
большой и темный... о, нет, не такой темный, как  твой  эльф.  Он
забрал мою внучку, Кэрон, и... он  не  относится  к  ней  хорошо.
Он... он делает ей больно, леди. И она не смеет убежать. Куда  бы
она пошла? - слезы наполнили глаза Оры и скатились по  наезженной
колее на ее щеках.
     Когда их хозяйка ушла спать в свою комнату, Алиера повторила
то, что услышала.
     - Давайте  спасем  девочку,  -  предложил  Бич.  -  Мы   уже
зачерствели от бездействия.
     - Ага! - сказали Силк и Виллоу одновременно.
     Матс  одобрительно  заворчал.  Мит  и   Сса'асс    выглядели
заинтересованно. Мораэлин пребывал в сомнении.
     - Мы не можем исправить все неправильное  в  Тамриэле.  Этот
барон дает этим людям некоторую защиту. Они могли бы  уйти,  если
бы им было так лучше.
     - Ага, - подтвердил Мит. - Он отгоняет  бандитов,  чтобы  на
досуге грабить свой народ самому.
     - И что если мы устраним его? Появится еще  один  такой  же.
Или то, что снаружи, войдет внутрь и вообще ничего не останется.
     - Ничего не может быть лучше,  чем  это  вонючее  что-то,  -
сказал Матс. - Так вот.
     Буря миновала. Алиера подошла к двери  и  посмотрела  вверх,
где облака мчались мимо луны на  востоке.  Одна  большая  голубая
звезда висела возле нее.
     - Зенитар сегодня близок к Тамриэлю. Мораэлин?
     - Я  намеревался  починить  ей  крышу  завтра,  если  погода
позволит, - сказал  он,  когда  она  вернулась  к  очагу.  -  Это
наименьшее, что мы можем сделать. А что до остального... Алиера?
     - Она просила моей помощи, я так это  понимаю...  И  я...  я
думаю, что слышала голос Зенитара в ветре и чувствовала его  руку
в дожде сегодня ночью.
     - Тогда это твоя задача, жена.
     Алиера серьезно кивнула. Она свернулась  возле  Мораэлина  в
углу возле трубы, они шептались и пересмеивались некоторое время.
Эдвард уснул.
     Утром его послали на крышу помочь Бичу и Виллоу класть новую
черепицу. Мораэлин составил письмо, которое отдал  Матсу,  сказав
доставить его в замок к обеду и идти туда пешком.
     - Ты собираешься вызвать его на поединок  из-за  девочки!  -
усмехнулся Эдвард. - Но станет ли он драться? И не заберет ли  он
ее обратно, как только мы уедем?
     - Ммм. Он не пустил меня в свой город,  так  что  твоя  мать
решила вместо этого пригласить его в наш дом.
     Мораэлин запечатал письмо своей печатью и вручил Матсу.
     - О. До твоего дома еще  далеко,  да?  -  Эдвард  чувствовал
некоторое разочарование, что спасательная операция не  состоится,
но  он  понимал,  что  восемь  человек  едва  ли  способны  взять
крепость, даже если они - Компаньоны Мораэлина.  Наверное,  песни
преувеличивают  их  свершения.  Мораэлин  усмехнулся,   взъерошил
волосы Эдварда и сказал ему прекратить  расспросы,  вернуться  на
крышу и слушаться матери. Он и  Мит  поднялись  на  ноги.  Алиера
сказала, что они идут на охоту  и  не  вернуться  даже  к  ужину.
Эдварду посоветовали не волноваться, они встретятся позже.
     Они попрощались с хозяйкой после захода солнца. Они взяли  с
собой всех лошадей и оставили их  в  роще  возле  северной  стены
крепости. Алиера  спросила  Эдварда,  хочет  ли  он  остаться   с
лошадьми ждать их возвращения. Он спросил, куда они идут.
     - Мы должны войти в крепость и выручить внучку Оры.  Никаких
вопросов, Эдвард. Если идешь, держись возле меня и делай,  как  я
скажу. Левитируй  через  ров,  мне  придется  плыть.  Затем    мы
переберемся через стену. Внутри следуй за  мной,  так  тихо,  как
только можешь.
     Эдвард,  раскрыв  рот,  уставился  на  мать   и    остальных
Компаньонов. Как шестеро смогут штурмовать крепость? Три женщины,
двое мужчин и мальчик? На стене будут стражники, а еще больше  их
будет внутри. Матс тоже будет внутри, подумал он. Но где Мораэлин
и Мит?
     Во  рву  плавали  какие-то    чудовищные    штуки.    Эдвард
запротестовал, потом,  поразмыслив,  успокоился.  Сса'асс  первым
соскользнул  в  ров. Раздалось  шипение  и  всплески,  затем  все
утихло. Алиера вошла в воду. Остальные левитировали.
     - Вот веревки, - сказал Бич, ощупав стену.
     Веревок было три. Эдвард, Бич и Сса'асс полезли первыми,  за
ними Алиера, Виллоу и Силк. Наверху ждали  Мораэлин  и  Мит.  Два
стражника тихо храпели один на другом.
     - Как... - начал Эдвард, но рука матери зажала его рот.
     Стражник с другой секции стены окликнул их, и сердце Эдварда
замерло. Мит крикнул что-то в ответ, и шаги начали удаляться.
     Компаньоны тихо спустились и пересекли двор, подобно  теням.
У ворот крепости стражника не  было  вовсе.  В  коридорах  внутри
стояла  зловещая  тишина.  Они  остановились  перед  внушительной
дверью и прижались к стене возле нее. За ней были слышны  голоса.
Прозвучал  и  умер  тонкий  леденящий  душу   вскрик.    Мораэлин
просвистел обрывок песни в наступившей тишине. Дверь открылась, и
они ворвались внутрь, набросившись  на  перепуганных  стражников,
как фурии. Эдвард вбежал последним, с Зубом  в  руке.  Он  пырнул
ближайшего стражника в бок, а Бич прикончил его ударом в  голову.
Матс был внутри, это он открыл дверь. Его топор  раскроил  голову
стражнику, затем опустился на внутреннюю дверь. Алиера  и  Виллоу
заперли на засов толстую внешнюю дверь. Противником Мораэлина был
очень молодой парень. Он бросил взгляд на большого темного эльфа,
уронил свой меч  и  упал  на  колени,  моля  о  пощаде.  Мораэлин
взглянул на него с отвращением и сказал:
     - Передай привет Зенитару. Скажи ему, Мораэлин  Эбонхартский
предает тебя его милости. У меня нет таковой для подобных тебе.
     Он  взмахом  перерезал  молодому  стражнику  горло.    Кровь
брызнула на Мораэлина. Его жертва  опрокинулась,  жутко  журча  и
булькая. Жгучая кислота поднялась в горле Эдварда,  он  с  трудом
сглотнул и отвернулся.
     Стража в этой комнате была повержена, но  снаружи  слышались
крики и топот, в дверь колотили. Эдвард последовал за матерью  во
внутренние покои, где никого не было, кроме  обнаженной  девочки,
привязанной за руки  и  ноги  к  стойкам  огромной  кровати.  Она
испуганно смотрела на вошедших. Компаньоны разрезали  веревки,  и
Алиера обняла ее за плечи.
     - Твоя бабушка послала нас, дитя. Где барон?
     Девочка указала на книжный шкаф, затем прижалась  к  Алиере.
Она была не выше, чем Эдвард, и должно быть, не  старше  его.  Ее
грудь едва начала оформляться. Она  была  покрыта  окровавленными
рубцами от плети и желто-багровыми синяками. Алиера  прикрыла  ее
собственным плащом и передала на руки Бичу.
     Пальцы Мита ощупывали книжный  шкаф.  Послышался  щелчок,  и
секция отодвинулась в сторону.  Мит  осторожно  вошел.  Остальные
последовали за ним, и тайная дверь закрылась за ними.
     - Думаю, это всего лишь отверстие для засова, - сказал  Мит,
- но здесь точно будут настоящие ловушки.
     - Тогда  иди  осторожно,  друг  мой,  -  сказала  Алиера.  -
Торопиться некуда. Думаю,  барон  собирается  проводить  уходящих
гостей до дверей, как подобает хорошему хозяину.
     Слева открылся узкий проход. Мит пустил туда луч света.  Пол
был  усеян  костями.  Человеческими  костями.  Маленькие   черепа
вглядывались в пришельцев пустыми глазницами.
     - Думаю, убив его, я получу массу  удовольствия,  -  заметил
Мораэлин.
     - Нет! - возразила Алиера. - Моя задача, мое убийство!
     Мораэлин обернулся к ней:
     - Алиера...
     - Я хочу, чтобы в песнях пели, что он пал от руки Алиеры!  Я
заявляю свое право убить его, король!
     - Оставь его мне, а петь мы будем по-твоему. Он в  два  раза
больше тебя. Не хочешь ли драться со МНОЙ за это  право?  -  эльф
навис над ней, возвышаясь на целую голову.
     - Если это необходимо.
     Алиера протиснулась мимо него, надевая на руку щит и вынимая
на бегу из ножен свой короткий меч. Мораэлин  попытался  схватить
ее, промахнулся и побежал следом. Его  размеры  тормозили  его  в
низком, узком коридоре. Искры сыпались с  его  магического  щита,
когда он неосторожно задевал стены.
     - Эй, вы, двое!  -  крикнул  спереди  Мит.  -  Я  не  обещаю
сохранить его для вас.
     - Мораэлин!  -  выдохнул  на  бегу  Эдвард.  -  Ты  же    не
собираешься позволить ей?
     - Позволить ей? Как ты считаешь, я могу ее остановить? Ну, я
принимаю все предложения, за  исключением  применения  физической
силы, - он выглядел  несколько  разгневанным,  но  вместе  с  тем
оборот событий его явно веселил.
     - М-может, он уже убежал...
     - Нет, он заперт здесь вместе с нами. Мы нашли выход снаружи
заранее, и Мит поставил замок, который барону не отпереть.
     - Ну, парализуй ее. Ты сможешь ее унести.
     - Она включила свой щит. Кроме всего  прочего,  он  отражает
заклинания. Я только парализую себя, а меня  нести  будет  тяжело
и неудобно. С ней все будет  в  порядке.  Это  отличный  щит.  Он
производит очень мощное защитное заклятье. И'рик сам изобрел его.
     - Что, барон, проблемы с замками?  -  голос  Мита  прозвучал
совсем близко впереди.
     Они выскочили в большую комнату,  где  барон  лихорадочно  и
безрезультатно дергал рычаги возле массивной двери.
     - Грубая работа. Тебе нужно сменить мастера.
     - Ему это не понадобится, - прорычала Алиера.
     Компаньоны  расположились  возле  нее   полукругом.    Барон
прислонился спиной к двери и принял боевую стойку. Он был большой
мужчина, примерно как Матс, и держал топор, такой же большой, как
Матсов. Кроме того, он успел надеть кирасу и шлем.
     - Девять против одного, - повернулся он  к  Мораэлину.  -  Я
ожидал чего-то подобного от таких черных дьяволов.
     Эльф стоял позади, но барон выделил его как  лидера.  Как  и
другие люди обычно.
     - А ты предпочитаешь преимущество в весе, не так ли? Но  моя
жена хочет тебя себе. Не может противостоять  твоему  очарованию,
должно быть. Как и я. Я не мог дождаться, когда  ты  ответишь  на
мое приглашение, и решил зайти сам.
     - Я убью ее, а затем остальные прикончат меня? Ха! Это может
того стоить, - добавил он,  глядя  на  Алиеру  холодными  темными
глазами.
     Алиера устрашающе улыбнулась. Ее темные  волосы  спадали  на
плечи, и вся она, казалось, светилась.
     - Ты не победишь эту женщину, барон,  но  если  это  все  же
случится, ты уйдешь невредимым.  Сегодня  ночью  ты  только  мой.
Клянитесь все, именем Зенитара! Если ему удастся убить меня,  мой
призрак будет следовать за ним до могилы и дальше.
     Такая перспектива, казалось, ее вполне  устраивала.  Эдварда
била дрожь.
     - Именем Зенитара! - засмеялся барон. - Я не верю  тебе,  но
тогда ты будешь еще одной последней самкой  для  моей  коллекции.
Тебе она так наскучила, эльф?
     - Ты так боишься ее, что предпочел бы сразиться со мной?
     Где-то в глубине души  Эдвард  понял,  что  эльф  был  прав.
Несмотря на свою браваду, барон боялся  Алиеры.  Эдвард  не  стал
клясться вместе с остальными. Он крепко сжал свой посох,  но  его
ноги словно вросли в пол.
     Барон засмеялся снова  и  замахнулся  на  Алиеру,  но  топор
отскочил от ее щита, не причинив вреда.  Его  глаза  расширились,
когда он понял, что  она  защищена  магией.  Алиера  отскочила  в
сторону и дотянулась  мечом  до  его  руки.  Она  была  ловкой  и
подвижной, но барон все же попадал достаточно часто. Если ее  щит
пропадет... Эдвард не закончил свою мысль. Но  он  держал  оружие
наготове на случай, если действие ее щита закончится. Она била по
конечностям. По  ногам,  стараясь  уменьшить  его  подвижность  и
заставить истечь кровью. Все это время она громко оскорбляла  его
мужское достоинство, обещая  оскопить  до  того,  как  он  умрет.
Мощный  удар  отбросил  ее  назад,  щит  мигнул  и  исчез.  Барон
замахнулся топором, намереваясь раскроить ей череп одним  ударом.
Ее рука скользнула назад, и она бросила свой тонкий меч  прямо  в
глаз врага. Барон  выронил  топор  и  упал  на  колени,  крича  и
раздирая руками лицо. Алиера шагнула вперед, взяла меч за рукоять
и двинула его  дальше,  пронзив  мозг.  Тело  упало,  дергаясь  и
корчась.
     - Хороший бой, жена!
     - У меня был отличный учитель  и  лучшая  защита!  -  Алиера
засмеялась, затем задрала голову и триумфально закричала,  подняв
руки со сжатыми кулаками.
     - Так и было! - Мораэлин схватил в объятия Силк и  шумно  ее
поцеловал. - Какому грязному приему ты ее научила, Силк.
     - Я была бы благодарна, если бы ты  прекратил  флиртовать  с
моей  учительницей, - сказала  Алиера,  бережно  протирая    свой
адамантовый клинок.
     - Я флиртую? Только не тогда, когда кровь все еще  играет  в
тебе... а щит еще не зарядился заново. Я просто благодарю  ее.  Я
поцелую И'рика тоже, когда встречу его.
     - Он правда мертвый? -  Кэрон  прижималась  к  Бичу,  закрыв
глаза, пока длилась схватка. Сейчас она смотрела на  Алиеру  с...
благоговейным страхом. Эдвард чувствовал что-то подобное, хотя  у
него это было сродни ужасу.
     - Достаточно мертв,  -  подтвердила  удовлетворенно  Алиера,
взглянув на все еще мелко подрагивающее тело.
     Девочка подошла ближе и встала на колени возле  него.  Затем
подобрала булыжник и с размаху опустила его на лицо барона, затем
еще и еще, всхлипывая. Когда она закончила,  Сса'асс  наложил  на
нее лечащие заклинания. Мит открыл дверь.
     Они вышли совсем недалеко от места,  где  оставили  лошадей.
Девочку вернули в дом ее  матери,  научив  говорить  любому,  кто
впредь  попытается  обидеть  ее,  что  слуги  Зенитара  вернутся.
Старушка в  замешательстве  прижала  внучку  к  себе.  Когда  они
прощались, она шепнула Алиере присматривать за своим мужчиной.
     - О, я присматриваю, - ответила Алиера. - Присматриваю.
                              * * *

     Когда они остановились на привал, Алиера подошла  поговорить
с Эдвардом, но он очень устал и хотел спать.  Мораэлин  увел  ее,
сказав, что если она не нужна сыну, то уж точно нужна  мужу.  Они
вдвоем вышли из круга  света  от  костра.  Эдвард  лежал,  слушая
тихие, приглушенные звуки, которые  они  издавали.  Это  не  было
необычным явлением. Поначалу это его беспокоило.
     - Я не могу спать, вы слишком  шумите!  -  запротестовал  он
однажды ночью. - Чем вы там занимаетесь?
     Компаньоны захихикали.
     - А ты не можешь хотя бы притвориться, что спишь? -  спросил
Мораэлин жалобно. - Теперь я знаю, почему у темных  эльфов  редко
бывает больше одного ребенка. Чего я не понимаю,  как  это  людям
удается рожать так много.
     Мораэлин и Алиера вернулись к  нему  той  ночью,  но  только
после того, как он притворился, что спит, как остальные. И  звуки
сейчас были  слишком  знакомы,  чтобы  помешать  видениям  ночных
приключений вставать перед его мысленным взором,  как  наяву.  Он
чувствовал, как его дедра кормится, но не мог остановить ее.  Это
просто нечестно, думал он, но теперь  он  начинал  понимать,  что
имел в виду Мораэлин, говоря о  кормлении  дедры  и  о  том,  что
используя ее, можно поравняться с богами. С Зенитаром.
     Мораэлин вернулся, неся Алиеру. Он осторожно посадил  ее,  а
сам вытянулся между ней и Эдвардом.
     - Как наверное тяжело быть женщиной, - сказал  он  мягко.  -
Было тяжело просто наблюдать за ней. Просто смотреть.
     Эдвард кивнул.
     - Я часто спрашивал ее об этом, - продолжал Мораэлин. -  Она
рассказывала,  как  это  трудно,  но  я  никогда  не  понимал  до
сегодняшней ночи. Я знал, что она победит. С ней был Зенитар, а с
бароном - только его дедра. И все же  смотреть  было  тяжело.  Ей
повезло, щит тогда закончился не  полностью.  Барон  бы  упал  от
истощения, прежде чем защита развеялась.
     - Я продолжаю думать и  об  этом  тоже...  и  тот  стражник,
которого ты... Он просил пощады?
     - Знаю. И  все  же,  он  слушал  это...  ночь  за  ночью.  И
оставался человеком барона.
     - Большинство людей не такие сильные, как ты. Может,  он  не
мог ничего поделать?
     Зачем он защищал человека, который уже мертв?  Он  продолжал
прокручивать в уме события ночи, как если бы все вышло лучше  или
хуже.
     - Даже  простое  наблюдение  такого  зла  коверкает    душу.
Смотреть и ничего не делать... Матс сдержал бы мою руку, если  бы
там  оставалось  что-то  достойное  сохранения.  И  для   молодых
смотреть на такое особенно  опасно.  Прости,  что  тебе  пришлось
пройти через это.
     - Моя душа теперь исковеркана?
     - Ты чувствуешь жжение, как и все мы. Но ты излечишься.
     - А ты можешь вылечить меня сейчас?
     - Ага, - Мораэлин обнял мальчика, затем повернулся так,  что
тот теперь лежал между родителями. Алиера протянула к нему  руки,
не просыпаясь. Сильный запах женщины  смешался  с  резким  пряным
запахом Мораэлина.
     - Она была очень сердита, - прошептал Эдвард.
     Он сомневался, сможет  ли  относиться  к  ней  так  же,  как
прежде, но ее руки были такими же теплыми и нежными, как  всегда.
Может, Мораэлину тоже нужно было такое подтверждение,  и  он  был
достаточно мудр, чтобы просить его.
     - Она женщина. Такой род насилия задевает ее сильнее  всего,
- сказал он.
     Насколько сильно? Мальчик не решался задать этот вопрос.
     - Твоя мать не монстр. Но она  была  замужем  за  человеком,
который был к ней  равнодушен,  и  не  могла  покинуть  его.  Это
обычное дело среди людей, что, однако, не улучшает ситуацию.
     - У нее тоже есть дедра, да? - спросил Эдвард грустно.
     - Спроси у нее сам.
     - Это ведь не был  честный  бой,  она  была  под  магической
защитой, а он нет.
     - Честный бой происходит  на  арене,  мальчик.  Ты  стал  бы
драться с волком или  адской  гончей  без  оружия,  заклинаний  и
брони, ведь у них всего этого нет? Я бы не стал.
     - Что станет с Кэрон и Орой?  И  остальными  людьми  теперь,
когда барон мертв?
     - Я что, похож на пророка Маруха? Откуда мне знать? Мы можем
остановиться здесь весной и  посмотреть,  что  выросло  на  поле,
которое мы  сожгли  сегодня  ночью.  Но  работать  на  нем  я  не
собираюсь. У меня есть  свои  поля,  чтобы  заботиться  о  них  -
слушай, я говорю прямо как нордский фермер. Шахты, чтобы копаться
в них - более правдоподобно, - он зевнул.
     - Другие не думают о том, что будет потом. А ты думаешь.
     - Я король, мне положено.
                              * * *

                         Глава 9. Удача

     Эдвард присел возле Мораэлина, заглядывая к нему через плечо
так, чтобы видеть его карты. Тот сидел далеко от костра, так  что
для человеческих глаз тут было слишком темно, но только  Мораэлин
позволял Эдварду смотреть к себе в карты. Остальные игроки,  Бич,
Мит и Матс сказали, что  Эдвард  приносит  им  неудачу.  Мораэлин
возразил,  что  это  не  только  вопрос  удачи,  просто  их  руки
отражались на лице  Эдварда  для  тех,  кто  умеет  видеть  такие
отражения. Было слишком темно, чтобы  Бич  и  Матс  могли  видеть
Эдварда, а от взгляда Мита Мораэлин предусмотрительно закрыл  его
собой. Но все же кучка монет перед ним уменьшилась с тех пор, как
Эдвард сел рядом с ним.
     Но в этот раз у него были хорошие карты. Эдвард  видел  это.
Сейчас был ход Матса. Он размышлял.
     - Ты дрожишь, сынок, - сказал Мораэлин. - У тебя нет  одежки
потеплее? Надо подыскать. Ну,  иди,  разделим  мой  плащ.  Можешь
держать карты, если хочешь.
     Ветер был холодным, ведь они продвинулись дальше на север, и
зима приближалась. Эдвард нашел убежище под рукой Мораэлина и его
теплым меховым плащом, сев у него под боком.
     - Думаю, с моими картами  можно  играть,  -  сказал  Матс  и
передвинул кучку монет на кон, затем, словно  решившись,  добавил
еще несколько. - Вот.
     - Расслабься, Эдвард, мы пасуем.
     - Но нас очень хорошие карты! - возразил Эдвард.
     - Эдуард! - рыкнул Мораэлин.
     - Ну, а как же мне еще учиться?
     Матс не  должен  был  открывать  свои  карты,  пока  они  не
сравняют ставки.
     - Наблюдая. Молча. А,  ладно.  Никто  не  говорил  мне,  что
отцовство обходится дешево.
     Он пихнул на кон большую часть своих  монет,  чтобы  покрыть
ставку Матса и Эдвард выложил карты.
     - Ах, - произнес Матс. - Тебе  не  надо  делать  этого,  мой
друг. Я покажу мальчику свои карты бесплатно.
     - Ты вонючий норд, - сказал с отвращением Мораэлин. -  клади
карты и забирай золото, если сможешь побить мои. Посмотрим,  кому
здесь нужно еще учится играть в эту игру.
     - Тебе не нужно, - усмехнулся Матс.  -  Правда,  тебе  нужно
было принять мое щедрое предложение вместо того, чтобы оскорблять
меня.
     Матс выложил идеальную комбинацию, называемую Дамы.
     - Такие слова заслуживают оскорбления. Матс, эта  комбинация
почти что стоит платы за просмотр! Пять прекрасных Дам! Не каждый
день увидишь такое, тем более что они  не  очень  любят  компанию
друг друга.
     - Откуда ты знал? - удивился Эдвард.
     - А, долго объяснять, - усмехнулся Мораэлин. - Это то,  чему
тебе нужно научиться самому. Это часть игры. Но помни,  что  даже
хорошие карты ничего не стоят, если у кого-нибудь есть лучше.
     - Прости,  -  Эдвард  с  сожалением  взглянул  на  несколько
оставшихся монет.
     - Все равно. Глупо играть с Матсом в  ночь,  когда  сам  Бог
Удачи стоит у него за плечом,  а  рядом  со  мной  только  беглый
бретонский принц, которому давно пора спать. Он все равно  стянул
бы с меня эти деньги в конце-концов.
     - Зануда, - проворчал Матс. - Не каждую  ночь  Сай  навещает
меня, и мне действительно нравится его присутствие.
     - Он может уйти так же неожиданно, как пришел. Сай - не тот,
к чьему присутствию ты бы хотел привыкнуть, а, Матс?
     - Кому знать, как  не  мне.  Нет,  не  стоит  извиняться.  Я
благодарен за твою заботу обо мне, мой друг. Все может случиться,
но  я  стараюсь  следить  за  своими  искушениями.  Я  знаю,  как
непредсказуема милость Сая и как она капризна. Я играю  только  с
друзьями, которым доверяю.
     - Тогда спокойной ночи.
     Мораэлин и Мит удалились, чтобы присоединиться  к  тем,  кто
уже спал, оставив Матса, Бича и Эдварда возле  костра.  Природный
режим сна  темных  эльфов - пять-шесть  часов  днем  и  короткая,
два-три часа, дрема после полуночи.  Сейчас  они  путешествовали,
так  что  спали  только  ночью.  Мораэлину  и  Миту  трудно  было
приспособиться, им приходилось  использовать  заклинания.  Эдвард
немного поспал, как только они остановились, в  то  время,  когда
остальные готовили ужин, так что сейчас ему  спать  не  хотелось.
Бич зевал. Матс, вроде бы, мог спать меньше остальных.
     - Расскажи мне о Сае,  Матс.  Я  никогда  не  слышал  о  нем
раньше. Я не знал, что есть бог  удачи.  Я  думал,  удача  просто
случается.
     - Понятно, ты ведь бретонец. Бретонцы любят, чтобы все  было
объяснено, понятно  и  достоверно,  последовательно,  когда  одно
вытекает  из  другого  и  ты  всегда  знаешь,  где    находишься.
Большинство богов такие. Они устанавливают правила, и если ты  им
следуешь и уважаешь богов, они  наделяют  тебя  милостью.  И  чем
строже ты придерживаешься правил и поклоняешься  богу,  тем  выше
ожидается милость. Этим правилам не  всегда  легко  следовать,  и
правила одного бога могут противоречить таковым  другого,  но  ты
всегда знаешь, где находишься. Ну, Сай не такой. Он не дедра,  но
что-то  дедрическое  в  нем,  конечно,  есть.  Если  ты    будешь
поклоняться ему слишком много, он тоже оставит тебя. Это называют
"Синдром  ожидания  Сая".  Это  навязчивое  желание   постоянного
присутствия бога. Мой отец страдал от этого, бедняга. Эта болезнь
больше,  чем  просто  желание  присутствия   бога.    Заболевшему
требуются постоянные доказательства божественной  милости.  И  он
беспрестанно играет.  Не  для  того,  чтобы  выиграть,  ведь  все
выигранные деньги он опять тратит на игру, пока не проиграет.
     - О, это страшная болезнь. Страшная. Мой отец продал меня  в
рабство из-за нее. Позже он продал  мою  старшую  сестру.  Затем,
когда опять попал в долги,  в  один  из  редких  моментов,  когда
понимал, что с ним происходит, он покончил с собой. Понимал,  что
он сам делает с семьей.
     - Конечно, я был  еще  ребенком,  когда  был  продан.  Я  не
понимал. Я думал, что отец  отказался  от  меня  из-за  какого-то
моего недостатка, лени, глупости или непослушания, и  если  бы  я
был лучшим сыном,  этого  бы  не  случилось.  Это  путь  Ауриэля.
Предполагается, что дети должны уважать своих родитетей и учиться
у них, но некоторые родители не заслуживают уважения. Ну, он  был
болен, как говорила мать. Я не знаю, можно ли его винить  за  это
больше, чем больных чумой или проказой. Я верю ей,  но  иногда  я
чувствую, что это все же была моя  вина.  Ну,  тебе  не  повезло,
можешь  сказать  ты.  Но  Сай  послал  мне  Мораэлина,   и    это
действительно был  счастливый  день.  Какой  другой  бог  мог  бы
вложить в его голову мысль удержать одного человека  от  избиения
другого? Любой другой  эльф  Тамриэля  просто  отвернулся  бы  от
отвратительной сцены или остановился бы  посмеяться  над  глупыми
людьми. Два темных эльфа, еще подростки, против четверых взрослых
нордов и все, что они обо мне знали - я получаю то, что заслужил.
Я мог быть вором или убийцей. Думаю, я был вором. Я  украл  себя,
так сказать. Мораэлин сам не мог сказать, почему он  сделал  это.
Он говорит, что был тогда в настроении подраться, а вид охотников
за беглыми  рабами  на  земле  Морроувинда  этого  настроения  не
улучшил. Поэтому я  говорю:  это  был  Сай.  Но  именно  Мораэлин
услышал бога.
     - Конечно, это замечательно - чувствовать руку Сая на  своем
плече. Это как ехать на прекрасной лошади, как  сама  любовь.  Ты
один на один с миром, и  все  идет  по-твоему  вместо  постоянной
борьбы, чем в действительности является жизнь. Ты не должен  быть
умным или красивым, или добрым, или хитрым. Все просто  случается
по-твоему. Если ты сделаешь что-то глупое, это ничего не изменит.
Все обернется в твою пользу. Счастливчик. Некоторые люди  рождены
счастливчиками, некоторые наоборот. Я не знаю, почему. Почти  все
чувствуют иногда присутствие Сая, я думаю. Ты чувствовал, правда?
     Эдвард покачал головой. Он не имел понятия,  о  чем  говорил
Матс.
     - Ну, это  вроде  жадности,  этот  "Синдром  ожидания  Сая".
Видишь ли, удача  распространена  равномерно,  а  если  несколько
людей  получат  ее  всю,  остальным  ничего  не  отстанется.  Как
сегодня,  я  выиграл  тот  кон,  но  остальные  должны  были  его
проиграть. С Саем не могут выиграть все. Это не так с  остальными
богами, не обязательно. Ты  все  еще  не  понимаешь,  да?  Хочешь
услышать историю о Сае?
     Эдвард  кивнул. Матс  был  добрым,  но    обычно    довольно
неразговорчивым человеком. Эдвард  считал  его  довольно  глупым.
Удача в картах вроде бы  развязала  его  язык,  и  сейчас  Эдвард
видел, что он думает гораздо больше, чем считает нужным говорить.
                              * * *

     Давным-давно, когда людей было меньше, а  волки  были  более
многочисленными, молодая вдова по имени Джози жила в  одиночестве
посреди того, что сейчас называется провинцией Скайрим. Она  была
обыкновенной женщиной, не красавицей, но и  не  уродиной.  У  нее
были прямые каштановые волосы, теплые карие глаза, короткий  нос,
круглое лицо и тело под стать. Она была единственным  ребенком  в
крестьянской семье.  Ее  родителей  скосил  тиф,  когда  ей  было
семнадцать. Вскоре после этого она вышла замуж за Тома,  сильного
молодого дровосека,  обладавшего  веселой  натурой  и  шаловливым
взглядом. Он бысто сделал ее беременной и потерял к ней  интерес.
Незадолго до рождения  ребенка  он  был  убит  местным  ювелиром,
который неожиданно вернулся домой, застал симпатичного  дровосека
в постели со своей женой и  вонзил  ему  в  спину  нож.  Ребенок,
мальчик, родился через четыре месяца в Середине Года. Две соседки
пришли помочь ей при родах и одна  осталась  на  несколько  дней.
После этого ей пришлось заботиться о ребенке  и  вести  хозяйство
самой, в меру скромных возможностей.
     Однажды  вечером,  в  следующую  Утреннюю   Звезду,    Джози
отправилась работать в сарай, оставив ребенка спящим в  колыбели.
Завывал ветер. Она поплотнее завернулась в  плащ.  Она  накормила
скот и кур, подоила корову и вышла из сарая в  неистовую  метель.
Ветер усилился настолько, что вырвал из руки дверь и  хлопнул  ею
по стене сарая. Она не могла разглядеть дома, который стоял возле
дороги, неподалеку от сарая, но, выбрав направление, показавшееся
ей верным, двинулась в ту сторону. Она  провела  здесь  всю  свою
жизнь и знала каждый дюйм земли, хотя и  не  видела  еще  никогда
такого сильного и внезапного урагана. Под ее ногами уже было  два
дюйма снега. Она некоторое время прорывалась сквозь  ветер,  пока
наконец не поняла, что как-то прошла мимо дома. Она  повернула  и
попыталась следовать обратно  по  собственным  следам,  собираясь
отогреться в сарае, прежде чем снова приступить к  поискам  дома.
Но снег падал так плотно, что следы исчезали прямо на ее  глазах.
Она заблудилась и замерзла. Джози продолжала идти, надеясь  найти
что-нибудь узнаваемое, валун или дерево, или дорогу, если не  дом
или сарай. Ее руки и ноги вымокли и онемели. Она  не  была  тепло
одета и сейчас замерзла до костей, ее брови и ресницы покрывались
льдом.
     - Тимми! Тииммииии! -  закричала  она,  слабо  надеясь,  что
ребенок проснется и заплачет, так что она  сможет  найти  его  по
звуку. Она стояла  и  слушала,  холодный  воздух  врывался  в  ее
легкие, но слышала она только вой ветра. Ветра или  чего-то  еще?
Серая фигура выросла перед ней, уставившись на  нее  прищуренными
желтыми глазами. Здоровенный серый  волк.  Ее  сердце,  казалось,
остановилось. Глаза наполнились слезами,  когда  она  подумала  о
ребенке, беспомощно  лежащем  в  доме,  когда  его  мать  умирает
снаружи. Какое  невезение,  умереть  так  близко   от    убежища!
Невезение. Но она всегда была невезучей, самой невезучей из всех,
кого она знала. Могут пройти дни,  прежде  чем  кто-то  соберется
зайти к ней в гости.
     Она опустилась на колени, не в силах больше стоять. Волк сел
перед ней, задрал голову и издал свой ужасный вой. Она разгребала
руками снег в поисках камня или палки, чего-нибудь для защиты  от
стаи. Еще одна темная тень выступила из вертящегося снега. Она  в
страхе отшатнулась. Эта была тоже серой, но высокой и двуногой, в
сером плаще с капюшоном.  Рука  в  перчатке  потрепала  волка  по
голове. Крик застрял в горле Джози.
     - Тебе некого бояться, девушка. Мы не желаем  тебе  плохого,
даже наоборот. Ты будешь мать того ребенка?
     Она бездумно кивнула.  Его  голос  был  глубоким  и  добрым,
хорошо слышным в свисте ветра, но ее глаза были  обращены  к  его
страшному товарищу.
     - Бояться некого, - повторил он. - Мой друг Греллан проведет
нас в безопасное место.  Если  только  ты  не  хочешь  и  вправду
провести здесь ночь.
     Он взял ее за руки, помог ей встать, она повисла у  него  на
руке и заковыляла рядом. Когда они наконец  дошли  до  двери,  он
сказал:
     - Я  остановился  здесь,  надеясь  найти  убежище  от  бури.
Надеюсь, ты не возражаешь?
     Как она могла отказаться? Люди тоже могут быть  волками,  но
если он такой, отрицательный ответ его все равно не удовлетворит.
     - П-пожалуйста, входи. Я остав-вляла ч-чайник  на  огне,  но
он, наверное, уже выкипел, - ответила она отсутствующим тоном.
     - Я вошел, когда на мой стук никто не ответил, нашел спящего
ребенка и выкипающий чайник. Я снял чайник  с  огня,  но  ребенка
оставил в покое. Ясно было, что его мать неподалеку, и  я  послал
Греллана найти тебя. Тебе повезло, но так же  везет  всем  вокруг
меня.
     Он снял капюшон,  и  она  увидела,  что  он  был  высоким  и
бледным, с серебристыми глазами и  волосами,  но  молодым  лицом.
Выражение его лица было мрачным, но глаза  были  добрыми,  а  рот
чувственным и подвижным.
     - Моя лошадь тоже хотела бы получить убежище этой  ночью.  У
тебя есть конюшня?
     Пока он устраивал свою лошадь, она сменила мокрую  одежду  и
собрала им ужин: суп, хлеб, сыр и чай из корней вяза. Подавая  на
стол, она робко извинилась за скудную пищу.
     - Почему же, это пир по моим средствам!  -  улыбнулся  он  и
набросился на еду. Греллан лежал возле  огня,  не  сводя  глаз  с
хозяина, который иногда бросал ему кусок.
     - Он хорошо ел вчера, так что твоим цыплятам повезло,  иначе
мне пришлось бы купить у тебя одного.
     - Нет, нет, - запротестовала она. - Я в большом долгу  перед
тобой  и  рада  поделиться  всем,  что  у  меня  есть.   Младенец
пошевелился и заплакал.  Она  сменила  ему  пеленки  и  принялась
кормить его грудью.
     - Где же твой муж, леди?
     Она поколебалась  - мелькнула мысль, что не следует говорить
этому незнакомцу, какой она была  одинокой  и  незащищенной  -  и
затем рассказала ему правду.
     - Воистину печальная история, - сказал он. - Но  он  оставил
тебе милого ребенка и уютный дом.
     Он  оглядел  скромный  однокомнатный  коттедж,  колыбель   и
постель с одной стороны,  укрытая  одеялом,  которое  сделала  ее
мать, и каменный очаг с другой стороны, стол и стулья  работы  ее
отца стояли посередине. Лестница вела на чердак, где  она  спала,
когда была маленькой. Неожиданно простая  комната  показалась  ей
дворцом. Они были в тепле и сухости, хорошо  поужинав.  Воистину,
что могло быть лучше?
     - Да, ты прав, незнакомец. Мне  повезло  в  конце концов.  А
сейчас, не расскажешь ли ты что-нибудь о себе?
     - Я не такой везучий, как ты, в некотором роде.  Я  бродяга,
рожден для странствий, чиню там и сям всякую мелочь,  впрочем,  я
много чего умею. Я никогда не был женат, у меня никогда  не  было
дома, кроме повозки, которую  тянет  моя  лошадь.  Я  никогда  не
задерживался долго на одном месте. Мои родители назвали меня Сай,
но люди все больше зовут меня Счастливчик.
     - Я тоже буду называть тебя Счастливчиком,  ведь  ты  принес
мне удачу.
     Он встал, потянулся и принялся убирать остатки их  ужина  со
стола. Затем он начал мыть и  вытирать  посуду,  она  никогда  не
видела, чтобы это делал мужчина.
     После того, как младенец наелся, они играли с ним на коврике
перед очагом, и Счастливчик рассказывал о  некоторых  странных  и
чудесных местах и людях, которых он встречал в странствиях, и  ее
жизнь опять показалась Джози серой и скучной. Через час  или  два
ребенок устал и закапризничал, тогда она взяла его на руки и пела
ему, пока он не уснул.  Она  уложила  его  в  колыбель  и  укрыла
кроличьими шкурками.
     Когда она вернулась к очагу, Счастливчик взял ее за  руку  и
держал, не говоря ни слова, затем вдруг они оказались в  объятиях
друг друга и голодно  целовались.  Они  избавились  от  одежды  и
бесстыдно легли вместе, наслаждаясь телами друг друга в мерцающем
розовом свете очага. Он ласкал  округлости  ее  грудей  и  бедер,
живота и ягодиц, и говорил, что она сочная, как яблоко.  Близость
стройного мускулистого тела и его шелковистые волосы возбудили ее
тоже. Она любила Тома и испытавала приятные  моменты  с  ним,  но
не было  ничего  подобного  тому,  что  она  чувствовала  с  этим
незнакомцем.
     Она проснулась утром в  постели,  разбуженная,  как  обычно,
плачем младенца. Счастливчика не было, и она подумала, что он был
просто необычайно ярким сном. Затем дверь  открылась,  он  шел  к
ней, полностью одетый, показывая жестами, чтобы она оставалась на
месте. Но поцеловал ее в губы, затем принес ей ребенка и смотрел,
как он сосет грудь.
     - Как жалко, что мы не помним тех радостей, которые испытали.
     - Но у  нас  еще  будут  радости,  которые  мы  запомним,  -
ответила  она  и  почувствовала,  как  краснеют  ее  щеки.  Какой
распутницей, он, наверное, ее видит!
     - Верно, - сказал он и положил свою прохладную  руку  на  ее
горячую щеку.
     Буря унялась, но дорога была засыпана снегом, и  было  ясно,
что  только  через  несколько  дней  лошадь  Счастливчика  сможет
провезти его маленькую повозку  дальше.  Эта  повозка  была  ярко
разрисована, листьями,  плющом  и  цветами,  красными,  синими  и
желтыми. Колеса были красными с желтыми  спицами.  Холщовый  верх
тоже был раскрашен, голубым с белыми облачками. Джози понравилась
повозка, но она странно  подходила  тихой  серости  Счастливчика.
Он делал для нее  всякие  мелочи,  чинил  инструменты,  посуду  и
дверные петли. Он рубил для нее дрова, говоря, что  если  в  этом
году они ей не понадобятся, будет следующий год. Он пробыл у  нее
неделю, затем пришла  оттепель,  а  за  ней  мороз.  Дорога  была
неважной, но путешествовать уже было можно. Они  посмотрели  друг
на друга в свете зари, и  он  сказал,  что  ничего  страшного  не
случится, если он останется еще на день или два... если  она  еще
не устала он него. Она не устала.
     Еще через неделю Счастливчик спросил ее,  не  могла  бы  она
отправиться с ним. Ее сердце подпрыгнуло, но  она  посмотрела  на
маленький домик, где провела всю жизнь, подумала о  своей  земле,
деревне и ребенке. И сказала:
     - Я не могу уйти.  Я  не  люблю  путешествовать  и  не  хочу
выростить своего ребенка бездомным бродягой.
     Боль  исказила  бледное  лицо  Счастливчика,  но  он  только
кивнул, запряг  лошадь  и  поцеловал  Джози  на  прощанье.  Слезы
застилали ее глаза и размывали веселые цвета удаляющейся повозки.
     Заря Солнца прошла медленно, с дождями, слякотью  и  снегом,
но ничего подобного буре, которая принесла  ей  Счастливчика,  не
было. Иногда в дверь стучали, и ее сердце начинало  колотиться  в
груди, но это всегда был только какой-нибудь сельчанин, пришедший
купить сушеных трав, которыми она торговала.  Но  в  первую  ночь
Первого  Семени  она  услышала  скрип  повозки  и  знала...   Она
выскочила в дверь, лицо ее светилось, когда она упала ему в руки.
     - Я не могу остаться, - сказал он. - Я просто проезжаю мимо.
     И это был их единственный разговор за довольно долгое время.
     Пришла весна, и крокусы показались из-под снега. Счастливчик
вскопал ее сад. Любопытные соседи подходили,  но  им  не  удалось
выяснить о нем больше, чем знала она. Она продавала им яйца -  ее
куры неслись очень хорошо, - сушеные травы и эликсир, который она
готовила по  рецепту  бабушки,  помогавший  от  головной  боли  и
ревматизма. Они нанимали Счастливчика на разные странные  работы,
несмотря на их подозрительность по отношению к нему. Он продолжал
приходить и  уходить,  никогда  не  говоря,  куда  идет  и  когда
вернется, но его редко не было больше двух недель. Он не  говорил
с ней о любви, но все же любил ее яростно. Живот Джози становился
все круглее, и она приучила Тимми к коровьему молоку. Путешествия
Счастливчика становились все короче и происходили не  так  часто.
Вся земля вокруг процветала. Даже старейшины не могли  припомнить
такого  благоденствия.  Во  время  Пламени  Очага  Джози   родила
красивую девочку с серебристыми волосами,  но  голубыми  глазами.
Счастливчик держал своего ребенка и радость лучилась из него, так
что казалось, что он пылает белым огнем.
                              * * *

             Глава 10. Джози и Счастливчик. Часть 2

     Матс продолжает рассказывать историю Счастливчика и Джози
                              * * *

     Прошли годы, счетом двенадцать. Детей  стало  больше.  Тимми
женился. Земля продолжала процветать. Немногие умирали,  так  что
людей теперь стало много,  и  все  больше  леса  расчищалось  под
фермы. Те, кто  не  хотел  селиться,  становились  солдатами  или
моряками. Их  путешествия  и  битвы   были    счастливыми,    они
возвращались с прибылью. Боги были с ними, говорили люди,  потому
что они были мужественным и достойным народом. Скайрим теперь был
объединен  под  властью  короля  Врэйджа  Одаренного,  второго  и
наиблагороднейшего из сынов легендарного Харальда  Исграмурского,
таким образом король Джози был королем всего Скайрима. Норды  под
предводительством Врэйджа  двинулись  в  Морроувинд  и  Хай  Рок,
завоевав некоторые земли хитрых  и  вороватых  темных  эльфов,  а
также слабых и суеверных бретонцев. Джози и  Счастливчик  открыли
магазинчик и построили хороший большой дом для своей семьи.
     Однажды ночью Джози  проснулась  в  одиночестве  и  услышала
голоса в гостиной. Она встала с кровати послушать. Голоса звучали
рассерженно!
     Счастливчик стоял там в  своей  ночной  рубашке,  годы  мало
изменили его. Он не выглядел старше, только еще более  похудел  и
побледнел и был как бы несколько менее... материальным. Перед ним
стояли  несколько  человек:  высокая  представительная   женщина,
темноволосая, одетая в дорогое  синее  платье,  рыцарь  в  черных
латах и при черном мече, симпатичный блондин в зеленом,  с  луком
за спиной. Там были также два эльфа, один  обычный,  а  другой  с
золотистой кожей. У одного была арфа, второй держал лютню. Эльфов
не видели в  Скайриме  уже  много  лет!  Как  тихоня  Счастливчик
познакомился с такими важными персонами?
     - Так вот как ты  выполняешь  наше  соглашение?  Неужели  мы
разъяснили тебе правила недостаточно понятно? -  женщина  кричала
на Счастливчика, а он только бормотал в ответ:
     - Леди Мара, я не осознавал, что это было так долго.  Только
несколько дней... затем еще несколько. А затем появились дети,  и
я стал необходим Джози. Я не замышлял зла. Всем, вроде  бы,  было
хорошо. Это было не так уж долго. Тамриэль обходился без  меня  и
раньше.
     Счастливчик говорил мягко, но его  лицо  было  напряжено,  а
Джози знала, каким он может быть упрямым.
     - Всем! А как насчет бретонцев? А  темные  эльфы?  И  лесные
эльфы. Я уже не говорю о ледяных эльфах. Они исчезли, исчезли все
и навсегда.
     - Такой  замкнутый  народ...  Я    пытался,    -    бормотал
Счастливчик. - Я правда пытался. Ледяных эльфов было очень трудно
найти, и они были очень недружелюбны, когда я все же нашел их.
     - Остальным  эльфам  придется  разделить  их    судьбу?    И
бретонцам, и остальным расам?
     - Я пойду. Пойду. Но Хай Рок и Морроувинд так далеко. И  как
я могу оставить своих детей? Я ведь имею право на  детей?  И  моя
жена...
     - Ты мог устроить дела так,  как  это  сделал  я,  -  сказал
лесник в  зеленом. - А  сейчас  уже  поздно.  Все  зашло  слишком
далеко. Мы верили тебе. Это было простое задание. Но все  же  нам
следовало наблюдать за ним, - последние  слова  были  обращены  к
черному рыцарю.
     - Я наблюдал за  ним,  -  огрызнулся  тот,  взмахнув  мечом,
который, как разглядела Джози, составлял одно целое с рукой. - Но
один я не мог сделать ничего! У меня были информаторы в Хай  Роке
и Морроувинде. Как только я понял, в  чем  дело,  мне  надо  было
найти всех вас. Один я мог сделать немного. Я  сделал,  что  мог.
Сейчас  они  остановлены,  но  ущерб  должен  быть  возмещен,   и
возместить его должен виновник. Это будет нелегко. Тебе  придется
избегать скайримцев еще пару сотен лет, я думаю.
     - Нет! Милорд  Эбонарм,  нет!  -  плач  вырвался  из  сердца
Счастливчика. - Я не могу. Я вас  умоляю.  Не  требуйте  от  меня
этого... Оставьте мне что-нибудь личное! Почему я  всегда  должен
все отдавать? Я устал от этого! Вы обещали мне жизнь, но то,  что
я имел, это бесконечные скитания, но не жизнь!
     Черный рыцарь Эбонарм нахмурился.
     - Мы не воинственный народ, -  произнес  лесной  эльф  своим
музыкальным голосом, - но Зенитар не потерпит больше притеснений.
И если он пойдет на тебя войной, все остальные боги эльфов станут
на его сторону! Если примутся воевать боги, весь  Тамриэль  может
быть уничтожен. Дедры могут принять твою сторону, они любят хаос.
Но думаю, не только Спрингсид, Эбонарм и  Мара  будут  воевать  с
тобой, если ты будешь продолжать испытывать их терпение.
     - Джефре говорит правду, как всегда.  Не  будем  говорить  о
войне между нами, друг мой. Мы не желали зла  твоему  народу.  Мы
глубоко сожалеем о случившемся и будем работать  над  возмещением
ущерба. Я сожалею о своей долгой отлучке, но она была необходима.
Раен и я были нужны... в другом месте, - сказала Мара. -  А  даже
бог или богиня не может быть сразу везде. Что до тебя, Сай, - она
повернулась к Счастливчику. - Я дарю тебе одну ночь с твоей женой
и детьми в год. Но не во  плоти.  Искушение  слишком  сильно  для
тебя, я вижу. Было ошибкой позволять тебе  быть  воплощенным  так
долго. Я извиняюсь за это перед всеми остальными. А  сейчас,  иди
прощайся. Ты свободен.
     Рыцарь и лесник исчезли,  но  эльфы  остались.  Тот,  что  с
золотистой кожей, заговорил с Марой:
     - Следи за этим своим новым народом внимательно, леди  Мара.
Мы  терпеливый  народ  и  дружественно  расположены  к  остальным
разумным расам, но нашему терпению есть предел. Ты предупреждена.
     Затем эльфы тоже пропали.
     Счастливчик упал на колени и схватился за подол платья Мары.
Его лицо было маской боли.
     - Леди, подожди! Я молю тебя. Неужели я  никогда  больше  не
буду чувствовать? Никогда? Это больше, чем я  могу  вынести.  Все
остальные могут принимать смертную форму по желанию. Лучше  бы  я
умер обычной смертью и упокоился, - добавил он горько.
     Мара, нахмурившись, размышляла.
     - Другие дорого заплатили за жизнь,  которую  ты  украл.  Их
души тоже неупокоены. Они тоже требуют платы. И все же... хорошо.
Если ты будешь трудиться над возмещением ущерба,  который  нанес,
ты  сможешь  принимать  телесную  форму  по  желанию,    но    не
человеческую. Твоей будет форма  волка,  а  награду  за  доброту,
которую ты проявил к Греллану.
     Она исчезла, оставив Счастливчика  стоять  одного,  босиком.
Джози подбежала к нему и  обняла...  о,  каким  он  был  худым  и
холодным!
     - Что это, дорогой? Кто они были?  Что  это  значит?  О,  не
бросай нас!
     - Я должен, - сказал он, содрогаясь. - Я  оставался  слишком
надолго. Дорогая  моя,  я  сама  Удача.  Я   родился    с    этой
способностью, такой же смертный, как и ты. Мой хозяин сделал меня
солдатом. Я погиб в первой же битве, хотя она  была  победной.  Я
всегда приносил  удачу  другим,  никогда  себе  самому,  никогда.
Эбонарм явился мне, сказал,  что  у  меня  интересный  талант,  и
предложил мне бессмертие, если  я  соглашусь  распространять  мою
удачу по миру.
     - Он  сказал,  что  у  богов  слишком  много  работы,    они
контролируют  события  и  постоянно  спорят,  что  именно  должно
произойти. Он думал, что я могу все сбалансировать в  силу  своей
природной способности. Я был молод. Я  едва  пожил.  Я  не  хотел
умирать и согласился, и Эбонарм  сказал,  что  я  могу  на  время
сохранить свое тело. Я не буду стареть и не  умру,  только  начну
таять, как сейчас. Мне почти восемьдесят. Я занимался этим  много
лет. Затем я встретил тебя и, думаю, оказался в ловушке  у  твоей
нужды. Я был твоей Удачей, видишь ли, тем, что тебе  было  нужно.
Правда в том, что ты тоже была нужна мне, любовь моя.
     - Но пока я оставался здесь, моя удача распространялась, как
круги на воде, сильнее всего в центре, ослабевая по краям,  и  ее
совсем не было в Морроувинде и Хай Роке и Диких  Землях  на  юге.
Народ там умирал или попадал в рабство. Я приносил  удачу  только
нордам, среди которых жил,  так  что  лесные  эльфы  скрылись,  а
ледяные эльфы вымерли. Сейчас мне нужно идти к ним нести удачу  и
восстановить баланс, как должно быть.
     Он зашел в комнаты детей и поцеловал всех, пока они спали, и
его слезы падали на их лица.
     - Я буду с тобой одну ночь  каждый  год,  но  ты  не  будешь
видеть меня. Ты  почувствуешь  мое  присутствие,  дорогая.  О,  я
никогда не умел говорить о любви или браке... но  я  люблю  тебя,
как ни один человек или бог не любил женщину.
     Затем он поцеловал ее в последний раз и исчез.
                              * * *

     Матс  наконец  закончил.  Огонь  выгорел  до  пепла.  Эдвард
глубоко вздохнул.
     - Эта история... - сказал он. - Это правда?
     - Ты называешь мою бабушку вруньей? Я знаю, что  она  обычно
оставляла на пороге немного еды и  молока  в  зимние  ночи.  "Для
Волка", - говорила она. И норды считают очень неудачным  нападать
на волка, если он не атаковал первым. Это ведь может быть Сай!
     - Моя бабушка говорила, что услышала эту  историю  от  своей
пра-прабабушки, а ее бабушка была сама Джози. Так  она  говорила.
Или может, она была  ее  пра-пра-прабабушкой.  Тут  я  теряюсь  в
догадках. Как бы то ни было,  это  произошло  во  времена  короля
Врэйджа  Одаренного,  как  я  сказал,  когда  норды  вторглись  в
Морроувинд и Хай Рок. У Сая ушло сто  пятьдесят  лет,  чтобы  все
устроить, и  ему  понадобилась  помощь.  Помощь  братьев  и  отца
Мораэлина, кроме прочих. Темным эльфам и бретонцам  повезло,  что
они получили назад свои земли, а народу в Скайриме пришли тяжелые
времена. Однако, если тебе так долго непрерывно  везло,  как  им,
пройдет  немало  времени,  прежде  чем  удача  окончательно  тебя
покинет. И Сай не повторял своей ошибки. Он  распространял  удачу
повсюду. Иначе народ наглеет и начинает думать, что ему позволено
больше, чем остальным. Но он  держит  слово.  Видишь  ли,  я  его
потомок, и раз в году я чувствую  его  присутствие.  Как  сегодня
ночью.
     - Я думал, быть богом это значит, что ты можешь делать  все,
что пожелаешь, - сказал Эдвард.
     - Ну, они могут. Сай так и делал некоторое время.  Но  он  и
его божественные товарищи  не  были  удовлетворены  результатами.
Есть правила, по которым живут боги, так же, как  и  правила  для
людей и мальчиков.
     - Но кто тогда придумывает правила? - не унимался Эдвард.
     Матс засмеялся.
     - Оставь лучше такие вопросы для  Архмагистра.  Они  слишком
глубоки для меня. Ну, не знаю, как ты, а я собираюсь выпить  -  в
горле пересохло после такого долгого разговора. А  потом  встанет
Мит, и я смогу поспать сам.
     - Матс, меня учили, что отец Мораэлина  и  его  братья  были
просто разбойниками, и что норды были настоящими хозяевами земли,
которую захватили. А потом темные  эльфы  вышли  из-под  земли  и
стали разбойничать из подлости и ради наживы.
     - Отец Мораэлина, Кронин и его братья, Крютис и Эфен,  стали
разбойниками после того,  как  норды  выгнали  их  из  Эбонхарта.
Партизанская  война  неприятна,  но  так  же  неприятно  потерять
родину. Воспоминания людей об этом времени искажены  пересказами,
но довольно много еще эльфов, которые пережили  это  сами.  Тетка
Мораэлина Йорисс, например, она правит в Крагенмуре. О,  конечно,
есть немного темных эльфов по границам  и  в  Блэклайте,  которые
просто грабят народ на дорогах и крадут детей,  нет  вопросов.  У
них есть укрытия в горных пещерах, откуда они совершают набеги на
фермы и деревни в восточном Скайриме. Но народ Мораэлина не имеет
с ними ничего общего, по крайней мере с тех пор, как они  вернули
себе земли в Морроувинде. Мораэлин ненавидит разбой. Он прекратил
бы его, если бы мог.
     Матс вздохнул.
     - А почему он не может?
     Матс широко зевнул.
     - Это вопросы  политики  и  власти,  мальчик.  Если  ты  его
спросишь, то наверное,  получишь  больше  ответов,  чем  тебе  бы
хотелось. Ну, я пошел спать. Спокойной ночи.
                              * * *

                            Глава 11

     Компаньоны  остановились  на  ночь  в  нехитрой,  но  вполне
удобной гостинице  в  маленькой  деревушке,  называвшейся  Рэйвен
Спринг, расположенной у подножий Вротгарских  гор.  На  следующее
утро они продолжили свое путешествие  на  восток  через  холмы  к
границе Скайрима и Хаммерфелла. Когда они вышли в путь на  третий
день, Мораэлин посоветовал всем искать на севере от дороги проход
на горный луг, обращенный на юго-запад. Вскоре все  заметили  его
почти одновременно, когда группа обошла вокруг скалистого отрога.
Силк и Бич вышли вперед на поиски подходящего пути  и  места  для
привала. К наступлению сумерек они почти дошли до луга, но все же
на следующее утро им пришлось порядочно полазить по  скалам.  Все
согласились, что пора остановиться еще раз.
     К полудню 5-го числа Середины Года Компаньоны перевалили  на
травянистый спуск к Деревне Драконов, где их встретили  Акатош  и
еще один дракон. Этот второй дракон был меньше  и  вроде  бы  был
самкой,  однако  Акатош  просто  представил  его:  "Дебаджен",  и
никаких дальнейших объяснений не  предвиделось.  Драконы  вежливо
разговаривали с людьми,  пока  те  наслаждались  трапезой,  затем
Дебаджен взлетела, грациозно покружилась в воздухе и  спикировала
на поле в  отдалении.  Акатош  наблюдал  за  реакцией  Эдварда  и
спросил:
     - Почему ты вздрогнул, Эдвард? Дебаджен давно не  ела  и  ее
поведение немногим отличается от твоего несколько минут назад.
     Слабо улыбнувшись, Эдвард ответил:
     - Не думаю, что наш обед был настолько диким в своей природе.
     Акатош улыбнулся в ответ:
     - Хорошее  напоминание,  что  мы  только  подобны,  но    не
одинаковы.
     Эдвард поглядел, прищуривщись, на полуденное  солнце,  затем
повернулся к золотому дракону:
     - Акатош, почему ты выбрал это место для своей деревни?
     - Ну, оно достаточно высоко в горах для нас,  но  достаточно
плоско, чтобы разводить скот. Здесь есть деревья  для  оленей.  И
оно очень удобно в плане обороны для всех нас. Здесь много  места
для людей, чтобы строить ранчо и фермы, и эльфам довольно  удобно
в густом лесу вдоль обрывов. Штольни в окружающих обрывах  служат
входами в наши логова,  расположенные  в  системе  шахт.  Как  ни
погляди,  это  идеальное  место  для  эксперимента,  в    который
вовлечены  столько  рас  существ.  Здесь  даже  есть  проход   на
юго-запад, который  обеспечивает  достаточно  тепла  для  меньших
существ, только в холода приходится поддерживать  там  магическую
защиту.
     - Мне трудно привыкнуть к деревне, в которой  нет  какого-то
видимого центра. Но возможно, он  появится  в  будущем,  хотя  бы
несколько зданий для собраний и общения. И наверное, здесь  можно
увидеть прекрасные закаты солнца.
     Дракон опять улыбнулся.
     - Так и есть, но я единственный среди драконов, которому это
интересно, и подобные факторы не принимались во  внимание,  когда
мы выбирали место, - затем добавил задумчиво:
     - Хотел бы я подобрать слова,  чтобы  описать  некоторые  из
них. Я пытался много,  много  раз,  но  результаты  не  совсем...
достойны восхищения.
     И более оживленно:
     - И  кстати,  мы  собираемся  возвести  зал  собраний    для
гуманоидов и несколько лавок для обмена товарами.
     Подошел Мораэлин  и,  усевшись  рядом,  спросил  с  заметным
отсутствием обычного для гуманоидов уважения к драконам:
     - Что это тебе стукнуло в голову затеять  такой  сумасшедший
эксперимент, Акатош?
     Дракон некоторое время обдумывал ответ, затем сказал:
     - Вывод, к которому я пришел после продолжительного анализа,
таков: причина кроется в исторически сложившейся модели поведения
драконов. Конечно,  наше  долгое   сопротивление    этим    новым
Ауриэльским богам было безуспешным, но сменилось много поколений,
прежде чем мы это поняли и приняли.  Тогда  приоритетом  в  нашем
поведении стала самоизоляция, даже друг от друга, и сопротивление
вмешательству любого другого  существа.  Исключение,  разумеется,
составляли контакты с целью брака во имя продолжения нашего рода.
Но  кроме  этого,  мы  пресекали  все  попытки   нарушить    наше
драгоценное  уединение,  и  этому  не  было  никаких  причин,  за
исключением нашей необыкновенной упрямости.
     - И вы поддерживали эту манеру  поведения  еще  долго  после
того, как ее причина исчезла? - спросил Эдвард.
     Акатош, казалось, испытывает некоторую неловкость. Он сказал
напряженно:
     - Да, я сказал сейчас именно  это.  Но  мы  не  единственная
разумная раса, ставшая жертвой этого.
     - Архмагистр говорил  мне,  что  значительная  часть  манеры
поведения является врожденной, - заметил Эдвард.
     Мораэлин улыбнулся ему:
     - И врожденное поведение - обычная проблема для долгоживущих
видов, которые медленно изменяются, не  поспевая  за  изменениями
условий существования. Мы, эльфы, страдаем от этого  еще  больше,
чем короткоживущие  люди,  поэтому  стремимся  сохранить  порядок
вещей, хотя жизнь - это изменения, и бездумно  сопротивляться  им
смертельно опасно. Драконы живут намного, намного дольше чем даже
эльфы, и соответственно, размножаются еще медленнее. Но кто может
предсказать, какие изменения, хорошие или  плохие,  произойдут  в
поведении дракона, рожденного в обществе других рас?
     К этому моменту к разговору присоединилась  Алиера,  которая
заметила:
     - Дедры, должно быть, находили поведение  драконов  довольно
приятным для себя.
     Акатош ответил:
     - Возможно  и  так,  но  я  вынес  нашей...  королеве    это
предложение по большей части  потому,  что  наша  раса,  кажется,
застыла в развитии,  и  нам  надо  разбить  эту  оболочку,  чтобы
оживить себя. Она не совсем согласна со мной, но возможно,  из-за
моей репутации, одобрила такую попытку.
     Сейчас уже все Компаньоны сидели рядом, и Матс спросил:
     - Тебе необходимо было получить разрешение королевы? И много
ли было трудностей с разными расами?
     - Разрешение в этом случае не  совсем  точное  слово,  Матс.
Будучи  драконом,  я  просто  обязан  был  сообщить  ей  о  своих
намерениях, чтобы она была осведомлена. Например, другие  драконы
регулярно приходят ко мне с информацией  военно-разведывательного
характера, считая, что это поддерживает нас в готовности.
     Матс усмехнулся:
     - "Просто на всякий случай", да? А как насчет этих эльфов  и
людей?
     - А,  наши  гуманоидные  Лорд  и  Леди  представляют   собой
замечательный пример толерантности и уважения к разным  формам  и
привычкам. Я  должник  Мораэлина,  кузнецы  и  шахтеры   которого
соблаговолили поделиться своими знаниями с бретонцами, которых мы
с моим молодым другом Эдвардом уговорили  поселиться  здесь.  Мой
опыт подсказывает, что бретонцы, ну, многие бретонцы будут делать
практически что угодно, если это обещает прибыль и  они  улучшают
от этого свои умения и знания. Нордическая  жажда  индивидуальной
чести  и  славы  делает  мифрильные  оружие  и  броню,    которые
производят здесь, очень качественными и дорогими  -  какой  гений
вдохновил  Алиеру  настоять,  чтобы  мы  продавали   их    только
благородному сословью - пока горные работы не откроют доступ к...
тому, в чем нуждаемся мы, драконы, - Акотош хитро  улыбнулся.  Он
умалчивал, в чем именно нуждаются драконы.
     - Бич и Виллоу распространили среди своего народа весть, что
лесные эльфы могут селиться здесь, так что те, кто соскучился  по
своему древнему дому в Хай Роке, вернулись на эти холмы.
     - Хорошо, что я теперь герцог и мне положено носить  мифрил.
Если бы только я мог позволить себе больше, чем  один-два  куска.
Но пока я соберу денег, пора будет выходить в отставку, -  сказал
Матс.
     - Если ты  выйдешь  в  отставку,  тебе  уже  не  понадобится
мифрил, - заметил Мораэлин.
     - А как насчет моего сына и дочери? Не думаешь ли ты, что  я
буду просить тебя за них? - негодующе воскликнул Матс. - Мое тело
и душа, может, и не те, что были раньше, я согласен. Конечно, мне
хотелось бы сохранить свой статус, но я  все  еще  могу  помахать
топором!
     Мит весело усмехнулся:
     - Норды не умеют считать. Вот почему они ищут честь и славу,
а не прибыль. Честь и слава не поддаются переведению в числа, как
и искусство бойца. Матс, если бы тебе не было тридцать девять, ты
был бы самым большим десятилетним ребенком, которого  я  встречал
или даже надеялся встретить!
     - Но какой от этого прок тому, кто не шахтер и не кузнец?  -
продолжил Матс, проигнорировав старого друга. - Я бы подумал, что
им  должно  быть  страшно  жить  рядом  с   такими...    ужасными
существами, - последние слова он вымолвил с хитрой усмешкой.
     - Но с другой стороны, присутствие таких  "ужасных  существ"
означает, что они  отлично  защищены.  И  это  место  удивительно
плодородно, так что тут хорошие урожаи... И так как они  разводят
для нас скот, мы  выделяем  пятую  часть  каждого  стада  для  их
собственного употребления.  Мы  обнаружили  и  то,  что  я  давно
подозревал, - хорошо скомбинированное войско, состоящее  из  трех
рас, более эффективно в бою, чем сумма всех их отдельно  друг  от
друга. Каждая раса возмещает или компенсирует недостатки  других.
По  крайней  мере,  местная  популяция    гоблинов    значительно
уменьшилась в очень короткий период времени.
     - Ага,  -  подтвердил  Эдвард.  -  Мораэлин  доказал  это  в
Морроувинде.
     - С некоторой помощью его друзей, - отметил  Мораэлин.  -  Я
объявлен победителем, но на самом деле я не  многим  больше,  чем
флаг, которым они размахивали. А иногда я чувствовал себя  просто
выставленной ими мишенью.
     Волна хохота сопроводила его замечание.
     - С тобой и остальными здесь, Акатош, - продолжил Эдвард,  -
я чувствую  свои  границы  хорошо  защищенными  на  случай,  если
Скайрим опять почувствует желание их потеснить.
     Алиера спросила:
     - Легко было уговорить остальных драконов переселиться сюда?
     - Вообще-то, самой трудной частью была перевозка сюда  наших
сокровищ, - ответил Акатош с ленивой  улыбкой.  -  Однако,  когда
всем  стало  ясно,  что  нам  не  нужно  большинство  металлов  и
драгоценностей, которые мы  собираем,  все  пошло  намного  более
гладко, - затем более серьезно:
     - Конечно, мне пришлось обращаться к каждому  дракону  лично
и... убедить их, что идея  стоящая.  И  когда  я  убедил  парочку
особенно индивидуалистически настроенных,  остальные  согласились
легче. Но нас живет тут всего девять, и места  осталось  еще  для
двоих-троих. Посмотрим, что будет дальше.
     - Думаю, теперь  боги  могут  быть  более  благосклонными  к
драконам, - заметила Алиера.
     - Могут, Алиера, но опять же, это было затеяно  не  с  такой
целью. Кроме  того,  они  могут  все  еще  помнить  наше   долгое
противостояние им.
     Бич сменил тему:
     - А как называется деревня?
     Акатош вздохнул, затем ответил:
     - Боюсь, мы никогда не достигнем согласия, так как у  каждой
расы есть сложившееся мнение по этому  вопросу.  Возможно,  когда
строительство закончится, мы сможем уделить этому больше внимания.
     - Но так не должно быть, - возразил Бич. - Все должно  иметь
название, не так ли?
     Виллоу засмеялась и сказала:
     - Возможно, для нас это и так, но кто знает, что  думают  об
этом драконы? И я уверена, что люди и эльфы будут спорить о стиле
названия, помимо его сути.
     Мораэлин перебил драматическим тоном:
     - Конечно,  ты  не  имеешь  в  виду,  что  эльф  может  быть
невероятно упрямым?! - и разговор растворился в смехе и  взаимном
поддразнивании.
     Через некоторое время Акатош сказал:
     - Я предпочитаю название "Секция 22".
     Бич уставился на него:
     - Акатош, теперь я вижу, что ты имел в виду под  сложностями
с  поэтикой. Ты  позволишь  мне  быть  искренним?    Это    самое
наибезобразнейшее название деревни, которое я когда-либо слышал.
     Акатош порывисто  вздохнул,  затем  немедленно  извинился  -
гуманоиды находят вздохи драконов  довольно  неприятными  и  даже
опасными.
     - Значит,  ты  видишь,  что  я  имею  в  виду  под  расовыми
различиями. Для  меня  это  название  имеет  большое  значение  и
является наиболее подходящим. Разве "Секция  16"  намного  лучше?
Нет? Значит, тебе не нравится слово "Секция"?  Чем  же  оно  хуже
"крепости", "поселения", "города" или "укрытия"?
     Эдвард сказал:
     - Но  Акатош,  название  должно  иметь  какой-то  смысл.  По
крайней мере, люди так считают. У тебя сперва должна быть еще  21
секция, если ты собираешься назвать это место "Секция 22".
     - Правда? - удивился Акатош. - Почему? Разве  все  числа  не
эквивалентны? Они хорошо служат, чтобы  отличать  одно  место  от
другого. Может быть много  "Гринвэйлей",  например.  Я  сам  знаю
четыре  такие  деревни.  Номер  "двадцать  два"  подходит  мне...
эстетически и он несет некоторый "смысл" - по  крайней  мере  для
меня, - он загадочно улыбнулся.
     Мораэлин сказал:
     - Думаю, Лорд Акатош  получает  удовольствие  от  того,  что
некоторые называют "шуткой для себя". Но неужели я был  настолько
безрассуден, чтобы учить дракона манерам...
     - Кто, - сказала Силк, - мог когда-нибудь уличить  Мораэлина
в безрассудстве?
     Немного позже Эдвард спросил Акатоша:
     - Не сыграть ли нам партию-другую в Битву? Я принес доску  и
фигуры.
     Мораэлин перебил:
     - Боюсь, нам с  Акатошем  надо  обсудить  некоторые  вопросы
сегодян вечером. И ты ведь все равно опять проиграешь, -  добавил
он с улыбкой.
     - Но  я  могу  победить  любого   другого...    Акатош,    я
когда-нибудь у тебя выиграю?
     - Нет, Эдвард, не выиграешь.
     Акатош немного оторопел при виде испуганного выражения  лица
Эдварда, затем взорвался смехом.
     - Это было не очень дипломатично с твоей стороны, Акатош. Но
почему я никогда не выиграю?
     - Потому что я играл гораздо дольше, чем ты, Эдвард,  и  так
как я продолжаю играть, ты не сможешь  угнаться  за  мной.  Кроме
того,  эта  игра - то,  что  я  теперь   называю    "ограниченной
проблемой", а с такими справляться легче всего.
     - Что ты имеешь в виду под "ограниченной проблемой", Акатош?
- спросил Матс.
     - Это такая проблема, которая имеет ограниченное  количество
возможных действий  и  результатов,  Матс.  На  доске  только  81
клетки, и каждый игрок имеет всего 27 фигур, каждая фигура  ходит
так, а не иначе, и так далее.
     - Но игра напоминает настоящую битву, разве нет?  -  спросил
Сса'асс.
     - Нет,  это  очень  хорошая  практика  для  обучения  и  для
размышления, как провести бой, но мои эльфийские лучники  никогда
не устают и у них не падает боевой дух, и мой главный маг  всегда
делает то, что я хочу. Такое положение  нетипично  для  настоящей
битвы.
     Мораэлин согласно кивнул и спросил с насмешливой улыбкой:
     - А что тогда есть примером неограниченной проблемы?
     - Конечно,  настоящая  битва...   Но    также    для    меня
неограниченной проблемой является поэма.
     - Но любую поэму можно анализировать,  Акатош,  -  возразила
Алиера.
     - Конечно - но только после того, как  она  написана.  Я  не
могу определить или ограничить процесс написания ее,  потому  что
это... процесс творения. Если я начинаю писать поэму... так много
возможностей, - он продолжил с печалью в голосе:
     - Я никогда не доберусь дальше  первой  строки,  потому  что
начинаю представлять все, что можно поставить в начало, и...
                              * * *

                            Глава 12

     Дракон прервался, так что Эдвард вставил:
     - Мы с матерью недавно обсуждали природу  богов,  Акатош,  и
она считает, что поэзия - это божественное дело. Что  ты  думаешь
об этом замечании?
     - Я не уверен, что  кто-либо  может  приписывать  что-нибудь
богам, Эдвард. Они являются  еще  одним  примером  неограниченной
проблемы, конечно, но кроме того, их характеристики нам не  очень
хорошо известны.
     - Но можно сказать с уверенностью, бог данное  существо  или
нет?
     Акатош ответил:
     - Я не думаю, что мы можем сейчас сделать даже это.  Они  не
такие, как дедры, которые рождаются с их  сущностью  от  природы.
Поэтому  все  способности  дедры  наследственные  и    не    есть
результатом каких-либо изменений, которые с ними произошли.
     Виллоу прервала:
     - Акатош, но мы знаем, что богам присущи несколько  основных
характеристик, правда?
     Эдвард добавил:
     - Конечно, Акатош, они -  могущественные  существа,  которые
могут производить действия, недоступные нам.  Это  само  по  себе
может обозначить их отличие.
     Акатош кивнул:
     - Я  понимаю  твою  точку  зрения,  но  для    крестьянского
сообщества Тамриэля в наших  южных  краях  это  может  с  тем  же
успехом описывать то, как они видят меня. Возможно, то,  что  они
редко  видят  дракона   в    наши    дни,    можно    представить
характеристикой, но это же не означает, что я  бог...  Как  и  не
означает и обратного.
     Виллоу хихикнула:
     - Конечно, ты не бог, Акатош.
     Эдвард, улыбаясь, согласно кивнул. Акатош ответил:
     - Откуда  ты  знаешь,  Виллоу?  Я  так  понимаю,  ты  можешь
предположить, что я не бог, потому что я дракон, - он усмехнулся,
затем продолжил:
     - Но откуда вы знаете, что я не бог?
     Эдвард насмешливо ответил:
     - Ну и что, я тоже могу сказать, что я не бог. И  я  никогда
не  замечал,  чтобы  ты  производил  какие-нибудь    божественные
действия, Акатош. И еще у тебя нет поклонников.
     Компаньоны улыбались и были  в  общем  согласны,  но  Акатош
ответил:
     - Но это все же не означает, что у меня нет поклонников и  я
не могу производить божественные действия. Это  просто  означает,
что ты  этого  не  видел.  Я  не  уверен,  что  богам  и  богиням
необходимы поклонники для поддержания их существования. И, как  я
уже сказал, я могу пользоваться магией, которая может  выглядеть,
как "божественный акт" для многих жителей Тамриэля.
     - Но у  бога  должны  быть  поклонники,  Акатош,  -  сказала
Алиера. - Так они получают их... питание... или как  назвать  то,
что помогает им продолжать... быть богами. Муж, ты  должен  знать
больше об этом. В конце концов, ты сделал бога  из  своего  брата
С'ефена.
     - Я не делал этого! - ответил Мораэлин с ноткой негодования.
- его божественность распространяется только на его  поклонников,
среди которых числюсь и я. Я устроил храмовый культ в его память.
Кто-нибудь с благими намерениями мог  сделать  это  же  для  кого
угодно,  живого  или  мертвого.  Этого  недостаточно.  Может  это
поможет... облегчить  некоторые  проблемы,  но  это   вовсе    не
обязательно. Я не знаю об этом ничего больше, но если  вам  нужно
мое мнение... - он сделал вежливую паузу, подтвердившую, что  его
все еще слушают, как требовал эльфийский этикет,  когда  кто-либо
высказывал свое мнение чересчур долго. Он продолжил.
     - Должно быть что-то, ну, божественное, в душе существа  или
его сущности, или в его части, которая не умирает вместе с телом.
Я не знаю,  эта  способность  появляется  у  существа  с  момента
рождения или зачатия, или только намерения... когда  бы  душа  не
соединялась с телом для выхода на  жизненный  путь,  или  великие
дела  и  великодушие  могут  породить  его,  увеличивая  душу   и
передавая ее, так сказать. Мы все  меняемся  и  растем  с  каждым
проходящим днем, с каждым вздохом, немного больше, чем другие.  А
что такое жизнь, если не это?
     Он сразу же ответил на свой риторический  вопрос,  возможно,
боясь, что получит ответ:
     - В других случаях боги, кажется, вырастают из местности: из
горы, из источника, леса, или совокупности местностей, таких, как
сам Тамриэль. Местности, как люди, имеют души, некоторые большие,
чем другие. Это место может породить бога или дедру, а  может,  у
него уже есть один или несколько. Когда  оно  меняется,  меняются
его боги и  дедры,  я  думаю.  Может,  они  могут  сопротивляться
изменениям или способствовать им, если их умилостивить.
     Он  вопросительно  посмотрел  на  Акатоша.  Дракон  перестал
воевать с новыми богами, так он сказал, но зашел ли он достаточно
далеко, чтобы поклоняться им?
     - Речь идет о том, как появляются боги, но их источник - еще
не сущность. Об этом я знаю так же мало, как  и  вы,  а  может  и
меньше, так как вопрос этот меня мало интересует. Боги есть,  мое
поклонение им приносит мне пользу. Только это имеет значение.
     Акатош ответил не сразу, и Алиера не захотела менять тему:
     - Но предположим, такой культ  был  установлен  и  появились
поклонники какого-нибудь маленького и подлого  духа.  Разве  этот
дух не станет богом?
     - Думаю, это может случиться, если он достаточно известен  и
у него есть причины,  чтобы  платить  поклонникам  за  проведение
ритуалов без сопутствующего... духа. Наверное, так  и  появляются
мелкие и подлые боги, жена моя. Или  дедры?  Может,  я  установлю
культ тебя и посмотрю, что произойдет.
     - Ты называешь мой дух мелким и подлым? - Али уставилась  на
него.
     - Только в сравнении -  ты  же  не  считаешь  себя  богиней,
правда? Но из тебя может получиться дедра. Эксперимент может быть
несколько непредсказуемым. Можно, я просто буду скорбеть  о  тебе
столетие-другое?
     - М-м-м. Я подумаю. А как насчет тебя? Ты сделал достаточно,
чтобы сойти за бога, однако, если ты планируешь продолжать в  том
же духе, то можешь не пережить меня.
     - Я обречен быть Р'Аатимом, живым  или  мертвым.  Это  вроде
божественности, но в каком роде! Не завидуй  моей  долгой  жизни.
Подумай,  что  я  обречен  на  вечность  в  мрачном  зале  совета
Эбонхарта, выслушивая нескончаемые  свары.  Не  удивительно,  что
мертвые Р'Аатимы  обрушили  его  на  живых  двадцать  лет  назад,
присоединив таким образом к  себе  моих  брата  и  мать.  Мертвые
Р'Аатимы,  должно  быть,    приветствовали    полтора    столетия
спокойствия, пока Эбонхарт держали норды.
     - Но твой брат С'ефен тоже погиб, как и  король  Крютис,  но
С'ефен не был Р'Аатимом, так как у вас разные отцы,  насколько  я
понимаю. Вот почему у него свой отдельный храм, - сказал  Эдвард.
- Так почему  они  убили  его  тоже?  Все  это  звучит  очень  уж
дедрически.
     - Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе дела  богов,  да?  Думаю,
они действуют из побуждений, нам неведомых,  и  убивают  виновных
вместе с невинными. Не то чтобы я считал  свой  род  первыми  или
вторыми, по  крайней  мере,  не  всех  вместе.  Мы  видим  только
последствия - как  мы  можем  судить?  Богам   тоже    приходится
выбирать. Я  не  думаю,  что  их  власть  бесконечна.  Они  могут
изменить законы природы по желанию, как  любой  маг,  но,  как  и
маги, в конце концов они связаны законами. И их изменения законов
должны соответствовать другим законам. И в этих  законах,  какими
бы они ни были, лежит ответ на твой вопрос,  я  думаю.  Наверное,
это не то, что мы можем узнать при жизни.
     Акатош улыбнулся и ответил:
     - Не так  просто  описать  бога,  верно?  Конечно,  все  мы,
включая меня, имеем некоторым образом представление, каким должен
быть бог. С другой стороны, боги и богини точно существуют,  и  я
думаю, есть связь между ними и дедрами, и такая  же  связь  между
всеми этими существами и силой, связанной с использованием магии.
     - Жрецы Джулианоса называли эту силу  "магика",  -  произнес
незнакомец, присоединившийся к группе.
     - Приветствую тебя,  бард,  -  сказал  Акатош.  -  Позвольте
представить  вам...  Джеффри...  странствующего  поэта,   который
гостит у нас в деревне.
     Компаньоны  поздоровались  с  новоприбывшим  лесным  эльфом,
некоторые встали в соответствии с их  традициями,  но  потом  все
уселись (некоторые улеглись) и продолжили разговор.
     - Многие жрецы считают, что  боги  живут  в  иной  плоскости
пространства, как и дедры, но продолжаются  споры,  разделяют  ли
они  одну  плоскость  или  заселяют  различные.    А    некоторые
Алессианские жрецы утверждают, что мы можем посещать  эти  другие
плоскости в наших снах, - добавил Бич.
     - Почему никто просто не спросил бога или дедру об  этом?  -
удивился Эдвард.
     Джеффри усмехнулся и ответил:
     - Большинству из  нас  не  придет  в  голову  интересоваться
подобными вещами при встрече с такими существами,  Эдвард.  Кроме
того, общеизвестно,  что  боги  и  дедры  настолько  же  неохотно
обсуждают свое происхождение, как драконы - открывают  чье-нибудь
Истинное Имя.
     Эдвард вопросительно посмотрел на  Акатоша,  но  Бич  кивнул
Джеффри:
     - Хорошо сказано, бард, - и эта пара  обменялась  легчайшими
улыбками.
     Затем Бич сказал:
     - Вы знаете, что Намерения Зенитара говорят о богах и магии?
Эта  магическая  сила,  Магика,  просто  сила,  произошедшая   от
существования, ну,  самого  существования.  Когда  ее  фокусируют
живые  существа  естественным  для  них  путем,  она   становится
доступной богам как сила поклонения, что есть  следующий  уровень
Магики. После  получения  ее  от  своих  поклонников  боги  могут
концентрировать  ее  до  силы  божественного  уровня  -  истинной
Магики. Сами боги не могут производить  Магику  среднего  уровня,
поэтому их существование зависит от нее, но они могут  превращать
ее в  Магику,  которая  может  быть  использована  смертными  для
заклинаний. Эта  Магика  обычно    широко    распространена    по
плоскостям, но есть места, где ее концентрация больше или меньше.
     - Когда бог теряет поклонников, к нему поступает все  меньше
Магики среднего уровня, так что он производит все  меньше  Магики
высшего уровня. Чем меньше Магики он контролирует  (для  передачи
своим поклонникам или рассеивания),  тем  меньше  его  влияние  в
плоскостях смертных - и наоборот. В крайнем случае он  ничего  не
получает  и  переходит  в  состояние  Стасиса,  едва  поддерживая
существование за счет обычной Магики, приходящей  из  посвященных
ему мест, зон влияния и тому подобного.
     Набрав в грудь воздуха, Бич продолжил:
     - С другой стороны, дедры получают  особенную,  "измененную"
Магику  среднего  уровня  от    немногих    смертных    с    узко
специализированными сферами интересов и эти дедры обычно  зависят
от определенных обстоятельств.  По  своей  природе  они  получают
очень много энергии со своей  маленькой  группы  поклонников,  но
боги, обладая намного лучшей базой, в общем получают энергии  еще
больше, хотя количество Магики из одного отдельного источника для
них  невелико. Большинство  Магики,  которой   "владеют"    боги,
распылено по Вселенной вне сферы их влияния,  таким  образом  она
доступна смертным. Это не то, что  они  делают  сознательно,  так
происходит автоматически - другими словами... просто потому,  что
они боги.
     - Я думаю, Магика  просто  доступна  для  разумных  существ,
тогда как боги и дедры могут пользоваться ею более эффективно.  -
сказала Алиера. - Наверное, боги и  дедры  влияют  на  нас  и  по
другому, потому  что  не  каждый  имеет  магические  способности.
Может,  в  этих  "альтернативных  плоскостях"   она    существует
фактически, и не только разумные существа  излучают  Магику,  как
звезды - свет в нашем измерении. Я  просто  полагаю,  что  Магика
витает где-то в эфире, а может, разумное сознание  само  по  себе
соединяется с альтернативной плоскостью во время  сна.  Наверное,
каждый имеет какой-то запас  Магики,  но  большинство  просто  не
знает, как использовать  ее  или  придерживается  способа  жизни,
который затрудняет или исключает вовсе ее  использование.  Может,
некоторые боги и дедры служат катализаторами для  всего  процесса
приобретения и использования Магики? Но как жрецы  лечат  раны  и
болезни,  как  благословляют?  Привлекают  ли  они  Магику    или
обращаются к богам напрямую?
     Заговорил Сса'асс:
     - Я не уверен, что исспользуетсся Магика.  Возможно,  здессь
работает другая ссила. Эта ссила пока неизвесстна, и может  быть,
даже неощщщутима... Но я почему-то уверен,  что  они  исспользуют
божесственную "сссилу".
     - Сса'асс,  я  уверен,  что  Магика   наполняет    вселенную
плоскостей. - отозвался Джеффри.  -  Все  тем  или  иным  образом
связано в Магикой. Некоторые люди и вещи собирают в  себе  больше
Магики, чем остальные, а некоторые с помощью своего  таланта  или
тренировки могут контролировать и даже выпускать Магику  в  новых
формах. Могут быть другие источники Магики, из  альтернативных  и
потусторонних  плоскостей.  Конечно,  есть  плоскости,   лишенные
Магики полностью. Как бы то ни было, некоторые сильные  существа,
такие как боги и дедры, не только могут контролировать Магику, но
и  видеть,  поглощать  и  передавать  ее  людям   и    предметам.
Эксплуатируя эту возможность,  поклонники  таких  существ  иногда
могут совершать более крупные магические действия,  чем  сами  по
себе. Так же некоторые предметы, посвященные  могучим  существам,
называются святыми  и  несут  дополнительный  заряд  направленной
Магики, заложенный в них богом или богиней.
     - Волшебные предметы делятся на две основные категории. Одни
поглощают Магику из окружающего пространства,  чтобы  производить
эффекты, подобные заклинаниям, другие несут Магику в себе. Обычно
волшебные  предметы,  которые  поглощают  Магику,  дают    своему
обладателю дополнительные способности действуют только на себя, и
считается, что они  используют  внутреннюю  Магику.  В  некоторых
местах,  где  были  использованы  большие   количества    Магики,
окружающаяя среда может быть  совсем  лишена  ее.  Это,  конечно,
исключает возможность существ производить  магические  эффекты  в
таких местах. Однако, боги и дедры несут свои собственные  запасы
Магики,  как  и  магические  предметы,  которые  не  зависят   от
окружающей среды.
     Алиера сказала:
     - Нам встречались слухи и истории о чем-то, что  может  быть
названо анти-Магика. Кажется, присутствие сильной дедры,  которая
не разделяет твоего мнения, может затруднить создание заклинаний,
а может и отменить  уже  работающие.  Возможно,  некоторые  дедры
просто благоволят воинам и ворам. Или некоторые боги и  их  жрецы
могут косо смотреть  на  применение  магии  в  некоторых  местах,
например, в святилищах. Таким  образом  недозволенные  заклинания
могут войти в противоречие с их ритуалами.
     Виллоу спросила:
     - Могут  ли  дедры  делиться  Магикой?  И  что  будет,  если
встретятся бог и дедра? Не могут они  как  бы  аннулировать  силу
друг друга? Это может быть причиной эффекта анти-Магики.
     - Я был в таком месте сам, - вставил Мит. - Это  было  вроде
того,  как  на  тебя  бросили  заклинание  Расколдования.  Думаю,
действительно мощный заклинатель мог бы работать там, но его сила
была бы значительно уменьшена. У меня самого проверить это случая
не выпало, - добавил Мит с улыбкой.
     - Мы  можем  предположить,    что    определенные    сильные
заклинания, существа и даже магические предметы могут  фактически
изымать Магику из окружающей среды, - сказал Джеффри. - Это может
наблюдаться в местах, где большие количества  магической  энергии
были когда-то собраны и использованы, например, в древних  храмах
или полях битв, где сражались могучие маги.  Возможно,  некоторые
металлы и камни могут выступать поглотителями  Магики,  производя
такие зоны анти-Магики. Если  это  верно,  можно  носить  амулет,
сделанный  из  антимагического  материала,  чтобы   противостоять
заклинателям. Наверное,  чистота  материала    определяет    силу
сопротивляемости магии.
     Заговорил Акатош:
     - Драконы  давно  интересовались  эффектом  анти-Магики,  по
своей природе. Мы  нашли  некоторые  амулеты,  которые  вроде  бы
являются поглотителями Магики. Они могут  содержать  нечто  вроде
Негативной Магики, которая притягивает любую "бродячую" Магику  в
округе. Они сделаны из камня, минерала, напоминающего мрамор - он
очень редкий, но его можно достать и обработать.  Я  уверен,  что
карлики работали с таким материалом. Они же, наверное, сделали  и
эти амулеты - и даже статую, которую я однажды видел... Она  была
выше, чем любой из вас, гуманоиды. Как бы  то  ни  было,  в  этих
горах мы нашли залежи, разбросанные по залам и  туннелям,  иногда
глубоко в стенах. Соответственно, приходилось входить и  выходить
из  этих  зон  анти-Магики  без  всяких    предупреждений.    Мне
представлялось, что этот материал работает  почти  автоматически,
он "рефлекторно" поглощает Магику, если есть  такая  возможность.
Однако, мы не можем отбросить возможность, что  они  были  как-то
магически заряжены в прошлом и заряд сохранился.
     - Будет  ли  амулет  действовать  на  самого  обладателя?  -
спросил Мораэлин.
     - Наверное,  возможно  разработать  блокирующее  заклинание,
чтобы защитить носящего от действия амулета.
     - Но Акатош, вернемся к  нашему  спору.  Что  ты  думаешь  о
предположениях, касающихся связей между богами, дедрами и Магикой?
     Акатош ответил:
     - Я  думаю,  есть  много  истин,  которые  мы  не  знаем,  и
возможно, некоторые из них нам и не надо знать.
     Улыбнувшись, Мораэлин спросил:
     - Ладно, я всегда хотел знать - учитывая форму твоего рта  и
зубов, как драконы ухитряются так хорошо говорить на наших языках?
     Акатош помолчал, затем осторожно ответил:
     - Ну, а как мы летаем, хотя  наши  крылья  далеко  не  такие
сильные, чтобы поддерживать нас в воздухе?
     - Кстати, о летающих драконах и закате солнца, - сказал Мит,
поднимаясь на ноги и глядя в красно-золотое небо на востоке. -  У
нас гость, Лорд Драконов. И это не птица.
     Акатош поднял голову и тоже осмотрел небо. Все видели, как в
нем росло напряжение, и  один  за  одним  вставали,  наблюдая  за
отдаленной точкой, которая росла с приближением и в  конце-концов
оказалась самым большим драконом, которого они когда-либо видели.
     - Ма-Тильда!  -  воскликнул  Акатош.  -  Она   соблаговолила
почтить нас своим присутствием!
     Его крылья поднялись и раскрылись, Компаньоны разбежались по
укрытиям, когда он поднялся  в  воздух.  Два  дракона  кружились,
выдыхая огромные клубы пламени в багровеющее небо.
     - Они дерутся! - прокричал Эдвард. -  Что  это  значит?  Кто
такая Ма-Тильда?
     - Я не знаю, кто она, сынок, - ответил Мораэлин, - но они не
дерутся. Ты наблюдаешь приветственную церемонию драконов.
     Пара драконов скрылась за отрогом горы.
     - Надо ли нам  приветствовать  незнакомку  тоже?  -  спросил
Эдвард.
     - Не-а, - ответил Мит. - Они скажут, если  потребуется  наше
присутствие. Смотри, даже другие драконы держаться поодаль.
     Это было правдой. Головы драконов высунулись из пещер, чтобы
посмотреть, что происходит, но никто из них не взлетел, и  теперь
все возвращались в свои логова.
     Компаньоны  вернулись  на  луг  вместе  и  развели   костер:
поднялся холодный ветер. Эльфы затянули  вечерний  гимн  звездам,
искусно сплетая версии темных и лесных. Алиера присоединилась, но
Матс, Эдвард, Силк и Сса'асс сидели молча и слушали. Они не могли
исполнять такую музыку. У Джеффри был особенно чистый и  приятный
голос, думал Эдвард.
     Акатош вернулся, удовлетворенно улыбаясь.
     - Ма-Тильда  собирается  присоединиться  к  нам  здесь,   по
крайней мере на ближайшее время.
     Он буквально светился в сумерках,  каждая  чешуйка  излучала
золотистое сияние.
     - Она твоя королева? - спросил Эдвард, чувствуя  себя  очень
маленьким... человеком.
     - Она -  просто  она.  Возможно,  она  когда-нибудь  захочет
встретиться со всеми вами. Надеюсь. До той поры, как вы знаете, я
не говорю о других драконах.
     Эдвард удивленно моргнул. Дискуссия растворилась в шутках  и
песнях на весь остаток этого прекрасного вечера.
                              * * *

                     Примечания переводчика
(1) Судя по всему, эбони - это не черное  дерево,  как  могло  бы
следовать из названия. Вероятно, это  некий  минерал,  обладающий
исключительной прочностью и легкостью, превышающей характеристики
адаманта.
(2) В оригинале речь идет о рабе (My slave).
(3) В оригинале имела место игра слов  "serve"+"ants"="servants",
также обыгрывалась необычайно высокая  удельная  грузоподьемность
муравьев.
(4) Глагол "to beat" имеет весьма широкое значение, включающее  в
себя почти любую форму проявления превосходства, как в физическом
конфликте, так и победу в игре или спортивном состязании.

                                Перевод с английского: Каленюк Е.