Калинкин Андрей Викторович. Рать мертвецов. Главы 7-8

7. Наутро

Ночные часы тянулись спокойно и чуть затянувшегося молчания измученной Ниссе хватило, чтобы уснуть, уронив голову ему на плечо. Ингвар крепился, но потом сморило и его.

Сны его были тревожными и смутными. Он вновь тонул; вел с кем-то, скрывающимся во мраке, разговоры пустые и бессмысленные, но кажущиеся отчего-то опасными; сражался с мертвым заморцем, который вдруг оказывался то отцом или старшим братом, что лег под стенами Ольмерка, то кем-то из павших в бою членов его отряда. Он все хлопал Ингвара по плечу ледяной рукой будто дружески, на деле же примериваясь к горлу. Наконец, обернувшись Свенельдом, мертвец со словами "И мертвые должны служить своему князю" наклонился к руке Ингвара как бы затем, чтобы поцеловать княжеский перстень, хотя перстня никакого не было, и вдруг впился зубами в то самое место, которое сам княжич давеча прокусил до крови.

Тут Ингвар, наконец, проснулся. Стоящий стеной туман стал чуть светлее, и он понял, что скоро должно встать Солнце. Как и полагается в такие часы, было еще холоднее, чем ночью, тем более что от костра остались сизые угли, меж которыми только изредка пробегал язык пламени.

Ниссы подле него не было, и Ингвар вскинулся, вспомнив, как вчера сама девушка вглядывалась в черноту за пределами светового круга и безуспешно звала своего мессира-Как-его-там. Однако в следующий момент он заметил в некотором отдалении от костра, но не настолько далеко, чтоб серая мгла полностью скрыла их очертания, двух человек спокойно стоящих и ведущих меж собою. Одной из двоих была Нисса. Потягиваясь и разминая мышцы, затекшие от того, что спать пришлось сидя, он отправился к девушке и ее собеседнику - пожилому мужчине в одеянии книжника. В иных обстоятельствах это лицо, напоминающее статуи аристократов древнего периода Монархии, выглядело бы благообразно и даже величественно, однако всклокоченные седые волосы и мешки под глазами сводили впечатление на нет. Да и его мантии в последнее время явно довелось многое пережить.

При его приближении оба умолкли и, подтверждая, догадку княжича, Нисса сказала:

- Доброе утро. Познакомьтесь, княжич, перед вами мессир Гуго, которого мы вчера почитали пропавшим, и который, Матери Солнца воспомоществованием, жив и здоров.

По мере того, как вокруг светлело, Ингвар смог, наконец, и свою вчерашнюю знакомую разглядеть более явственно, чем в неверных отсветах костра. Нисса оказалась девушкой с русыми волосами, переплетенными в косу, с чертами лица чуть резковатыми, однако приятными. Она не стала поднимать Ингвара со служившего им вчера подстилкой кафтана и теперь худенькая ее фигурка в кожаных штанах и простой холщовой рубахе ежилась от холода.

- Чрезвычайно рад знакомству, мой князь, и много слышал о вас доброго от господина Олафсена. - с достоинством, не соответствующим его потрепанному виду поклонился мессир Гуго. - Не сомневаюсь. Если бы не вчерашняя катастрофа, вы бы успешно настигли и покарали злодеев, нас же освободили.

- Я также очень рад и от вашей воспитанницы слышал о вас только хорошее. - склонил в ответ голову Ингвар.

За этими словами наступила неуютная тишина, какая бывает, когда появление третьего прервет разговор, который другие двое не хотели бы при нем возобновлять. Ингвар отошел, чтобы умыться и сделать прочие утренние дела. Удалившись от лагеря, он все прислушивался, отчасти стараясь уловить обрывки разговора наставника и воспитанницы, в большей же степени - на случай если какой-нибудь мертвец пожелает подкрасться к нему. Однако его товарищи по несчастью говорили тихо, и Ингвар не разобрал ни слова. Что же касается скрывающихся в тумане ужасов, то ли благодаря наступающему дню, то ли по иным причинам он вернулся в лагерь, не встретив в разлитом над землею молоке ничего потустороннего.

Когда Ингвар подошел к костерку, которому Нисса как раз скармливала остатки вчерашнего плавника, трое выживших в кораблекрушении составили небольшой военный совет. Наиболее разумным было бы постараться подать сигнал на случай, если ольмеркский корабль все еще находится где-то там, за стеною тумана. Взывать о помощи порешили, разведя на берегу костер и крича в разных точках берега.

Ингвар высказал опасение, не привлечет ли свет и шум мертвецов, однако мессир Гуго не сомневался, что мертвецы их больше не потревожат. На вопрос Ингвара о причинах такой уверенности он сказал, что для раскрытия причин пришлось бы прочитать целую лекцию, и предложил перенести объяснение на более подходящее время.

Следующие часа полтора они, по настоянию Ингвара все же стараясь не отходить друг от друга далеко, искали по берегу дрова, заодно время от времени оглашаю затянутое туманом мироздание громкими призывами. Мироздание оставляло эти призывы без ответа.

Когда их небольшая экспедиция достигла места вчерашней схватки, заморец лежал в том самом виде, в котором был оставлен победителем. Ингвар осмотрел его и подивился что из ран врага не вытекло ни капли крови.

- Надо бросить тело в воду, чтобы оно не отравляло воздух, - сказал мессир Гуго.

Однако они изрядно страдали от голода и жажды, а потому прежде чем заняться дважды мертвым разбойником, обратили свое внимание на спасший княжича бочонком. В нем оказалось вино, и некоторое время все трое не произносили ни слова, черпая кисловатое питье сложенными в ковшик ладонями.

Наконец, Ингвар утер губы.

- Должен заметить, что я вчера погорячился, сказав, что от моего мертвеца не смердело, - прокомментировал он поднимающийся от тела тяжелый дух мертвечины.

В ходе этого разговора уже не чувствующий от холода своих босых ног княжич стянул с мертвеца его единственный сапог. При помощи ножа и нескольких, отхваченных от одежды разбойника, полос ткани он кое-как соорудил себе из этого материала вполне сносные чуни. Он также стащил с разбойника шлем, которому, после того как он будет как следует промыт водой и песком и избавлен от лишних деталей, предстояло стать винной чашей. Ингвар подумал было, не завладеть ли и кольчугой покойника, однако отказался от этой затеи.

- Я ведь говорила вчера, - ответила Нисса. - То же, что я ощущала - это не обычный запах разложения.

Девушка вздрогнула, несмотря на то, теперь ее кафтан был на ней, и они с наставником обменялись молчаливыми взглядами.

Тело заморца они, взяв Ингвар за голову, а Нисса и мессир Гуго за ноги, и раскачав, бросили в воду. И черная поверхность, полускрытая туманной дымкой, бесследно проглотила подношение.

Наконец на одной из каменных глыб примерно посередине между тем местом, куда волны вынесли Ингвара, и лагерем Ниссы и мессира Гуго был разложен большой сигнальный костер.

Странно все же боги устроили человека, - думал Ингвар. - И суток еще не прошло, как находимся мы на этом острове, а уже обзавелись своим особенным местом. Всего то и делов, что две тесно стоящие каменюки да кострище, а поди ж ты: "лагерь"...

После того, как все приготовления были закончены, Нисса взобралась на глыбу и протянула руки к горке древесной стружки. И Ингвар, прервав свои размышления, стал с любопытством наблюдать, как почти беззвучно шевелились ее губы, как по девичьей коже пробежали крохотные искорки, устремляясь к кончикам пальцев. Узкие ладони начали сближаться, и когда между ними осталось не более пяди, меж кончиками средних пальцев Ниссы проскочила яркая искра. Горка стружки задымилась, и вскоре костер пылал, наверное, столь же ярко, как маяк Ольмеркской гавани.

Какое-то время они вновь попеременно кричали в туман, однако ответа не было. Наконец, утомившись и уже не особенно надеясь на то, что помощь придет, они собрались у костра. Они продолжали поддерживать пламя, однако это делалось уже скорее, чтобы погреться в волнах идущего от него жара, хоть ненадолго изгнать сырость, пропитавшую, казалось не только одежду, но и тела, чем ради сигнала возможным спасителям.

Было уже далеко за полдень, а туман и не думал рассеиваться. Когда от заготовленного ими топлива осталась лишь небольшая охапка Нисса высказала то, что давно было на уме у всех троих:

- Если бы костер заметили, к нам бы уже кто-нибудь приплыл. Лучше оставить этот плавник для нашего лагеря и растянуть его подольше. Палить такие огромные костры пока мы не знаем, много ли на острове дерева и пока стоит такой густой туман неразумно.

Мужчины согласились с ней, мрачно и молча.

Когда сигнальный костер прогорел, они сгребли угли и пепел и улеглись на прогретом камне, чтобы еще хоть немного продлить ощущение тепла, и вели ленивые необязательные разговоры, стараясь избегать главного вопроса: "что теперь с ними будет?" Изредка кто-нибудь спускался и зачерпывал вино шлемом заморца, после чего импровизированная чаша пускалась по кругу.

- Ты утром сказала, - обратился Ингвар к Ниссе, - что мессир Гуго вернулся воспомоществованием Матери Солнца. Да дело ведь вчера после заката было. Как же Матерь Солнца могла помочь?

- Если бы мой благородный рыцарь меж героическими балладами нашел время и для книг священных, то узнал бы, что Матерь Солнца любит нас во всякое время, а не только в светлое.

В противоположность утреннему тону в духе официальной ольмеркской вежливости и учитывавшему их сословное неравенство, эти слова прозвучали почти так же, как и накануне ночью: одновременно игриво и несколько язвительно.

Вообще в течение дня Нисса все время колебалась в общении с Ингваром между двумя этими способами общения, как ярмарочный канатоходец, наклоняющийся то вправо, то влево, в попытке удержать равновесие. Впрочем, при таких раскачиваниях падение, как правило, бывает неизбежно.

- Я больше привык полагаться собственные меч и голову, прекрасная колдунья, а из небесных покровителей - на Воителя. - отвечал Ингвар.

- Как вы и говорили, мессир Гуго, в этих краях очень многие остаются еще heidnisch. - сказала Нисса своему наставнику, а в ответ на недоумение Ингвара перевела: "язычниками". Так осиянный Августин зовет в своем трактате те народы, что не приняли пока свет Матери Солнца.

По лицу мессира Гуго было видно: то ли весь тон этого обмена любезностями, то ли опасное по нынешним временам в Монархии, да и немногим менее в Ольмерке слово "колдунья" его покоробили.

- Для нас это, неплохо Ниссель. - заметил мессир Гуго. - Не знаю, как сама Матерь Солнца, а вот ее священники к нам подобным испытывают точно не любовь. Впрочем, за колдовство могут спалить и в любом из северных княжеств. Разве что Ольмерк в этом смысле составляет исключение, но лишь потому, что единственный бог, которого здесь чтут по-настоящему ревностно - это золото.

Разговаривая так, они лежали, покуда тепло каменного ложа и винные пары не разморили уставших от дневных трудов и треволнений минувшей ночи людей. На сей раз Ингвар спал без сновидений.

Когда камень под княжичем остыл, он проснулся. Так и не показавшееся сегодня Солнце, село за горизонт. Нисса еще спала, вжимаясь в его бок от висящей в воздухе сырости, мессира Гуго поблизости не было. Он приподнялся на локте, высматривая книжника, и от этого движения девушка проснулась.

- Я не вижу твоего наставника.

Пару мгновений она смотрела на него непонимающе, потом сказала:

- Может, уже в лагере или по нужде отошел?

Но когда они, прихватив вино и остатки дров, дотащились до лагеря, мессира Гуго не оказалось и там.

- Ты знаешь, где он, - полуутвердительно сказал Ингвар, опуская свою ношу наземь. - Вчера ты места себе не находила, когда не увидела его, а теперь совсем спокойна.

- Мессир Гуго знает, что делает, - ответила девушка, но в голосе ее не слышалось особой уверенности.

8. Обиталище демона

Северное море уже давно слизало своим соленым языком отпечаток тела разбойничьего предводителя, но мессир Гуго сразу узнал нужное место.

Весь сегодняшний день он провел, убеждая себя, что не собирается приходить сюда. Однако в глубине души все это время он не сомневался: придет. Придет, несмотря на ужас, который внушали ему неупокоенный разбойник и то создание, что им управляло. Несмотря на унижение, которое доставляли ему слова чудовища, и физическую боль, которую нес его смех. Несмотря на то, что ясно осознавал: в следующий раз воспротивиться власти Единственного над ним будет еще тяжелее.

Потому что неважно по сравнению с главным: он, Гуго Карштайн, больше не теоретик, листающий на досуге ветхие фолианты и бесполезно взывающий к невидимым сущностям из напрасно очерченного мелом круга. Когда-то он тратил многие часы, прежде чем удавалось изготовить особый стеклянный сосуд с металлическим стержнем в крышке, который давал искру и вполовину не такую сильную, как те, что Ниссель порождала лишь усилием воли. Но теперь - теперь он вошел в контакт с подлинной силой, великой и древней. И что с того, что сила эта зовет его слугой, если все остальные в его лице столкнутся с обладателем могущества, которое и не снилось его воспитаннице.

- А ведь ты ей завидуешь - мертвый заморец бесшумно возник за его спиной, будто просто соткавшись из туманных покровов. Существо, которому его тело служило вместилищем засмеялось, и этот смех, как и в прошлый раз болезненно отдался в теле. Но на колени мессир Гуго больше не падал. Воистину, человек привыкает ко всему.

- Ты всегда ей завидовал, необразованной сиротке, чей скромный дар - куда больше, чем отпущено тебе самому. Может, ты даже ненавидел ее?

- Я люблю свою воспитанницу и забочусь о ней.

- О, несомненно. Но в глубине твоего сердца, какие чувства скрываются там?

- Я жду тебя уже больше часа - сказал мессир Гуго вместо ответа.

- И что с того? Ради нашей встречи тебе пришлось отменить много важных дел?

- Я не люблю, когда меня заставляют ждать. - твердо, хотя и с некоторой дрожью в голосе произнес мессир Гуго. - Если ты нуждаешься в моей добровольной и сознательной службе...

- Не приписывай себе того значения, которым не обладаешь человечек. Я ни в чем не нуждаюсь. Твоя служба будет полезна, не более. Ты же, даже если я не сверну твою цыплячью шею, без моей помощи никогда не выберешься с этого острова. Насколько хватит той туманящей разум мерзости, что вы сегодня весь день хлебаете? Три дня? Неделя? А потом вы начнете есть друг друга, мой гордый Гуго. Кстати, как ты думаешь, если твоя воспитанница окажется перед выбором съесть тебя вместе с ним или его вместе с тобой, что она выберет?

- Замолчи, демон! - крикнул в бессильной ярости книжник. Ответом ему был все тот же скребущий по костям смех.

- Ладно, человечек. С тобой занятно побеседовать о пустяках, но и в самом деле пора перейти к делу. Следуй за мной.

Мертвец развернулся и пошел вглубь острова. Мессир Гуго помедлил. Он хотел было сказать, что никуда не пойдет, если Единственный и дальше будет обращаться с ним подобным образом. Однако какой смысл лицедействовать перед тем, для кого твои мысли - открытая книга? Потому книжник лишь пробурчал себе под нос какое-то проклятье и поспешил за уже почти скрытой туманом спиной в синей шерстяной рубахе.

Когда они закончили блуждать меж каменных глыб, глазам ученого открылась каменная стена с темным отверстием пещеры. По бокам от входа, как охрана у покоев правителя, покоились округлые валуны, доходивших мессиру Гуго до пояса. Чья-то рука превратила их в два огромных человеческих черепа, встретивших книжника острозубым глумливым весельем. Судя по их сглаженным чертам, произошло это уже очень давно.

Тот, кого когда-то звали Весельчак Пигг, остановился, не пересекая границу, обозначенную черепами, и приглашающе повел рукой в сторону входа. Его застывшая ухмылка казалась сродни оскалу этих каменных стражей. Мессир Гуго шагнул между двумя черепами под каменный свод. Разбойник остался на месте, и его пришлось оставить позади, чувствуя, как шею мокрицей щекочет взгляд тусклых, вспыхивающих зеленым, глаз. То не выразимое словами чутье, которое в свое время подсказало, что вожак заморцев мертв, кричало: "Не позволяй этому быть у тебя за спиной!" Но мессир Гуго пересилил этот нутряной страх живого перед мертвым и двинулся в темную глубину пещеры.

Шаг. Еще шаг. Все еще жив. На четвертом шаге он позволил себе оглянуться. Мертвец стоял на прежнем месте, чернея на фоне белесого занавеса.

Насколько позволял разглядеть тускнеющий с каждой минутой свет, пещера была небольшой. Она сужалась к дальнему концу и там, почти на границе видимости мессир Гуго увидел еще одну фигуру. Фигура сидела на плоском камне, скрестив ноги и положив руки на колени, и была совершенно недвижна. Книжник остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, и тогда Единственный приказал:

- Подойди.

Этот голос все также звучал лишь в мыслях мессира Гуго. Однако, несмотря на это он имел направление. Он исходил от того, кто сидел в дальнем углу пещеры. И здесь голос был явственнее и громче, как ни плохо подходит это слово для описания речей, которые доступны не уху, но сознанию.

Мессир Гуго сделал еще шаг. Сидящий был гол и лыс, серая сухая кожа туго обтягивала лысый череп, грудную клетку и иссохшие конечности.

- Завтра ты приведешь сюда своих спутников. Объясни им, что я ваш единственный - короткий смешок вновь царапнул естество мессира Гуго - шанс не сдохнуть здесь. Когда вы покинете остров...

- Ты откроешь нам тайные тропы, на которых многие часы пути[1] преодолеваются за один шаг?

И опять смех:

- Я дам вам лодку.

- Лодку? - несмотря на болезненные последствия веселья Единственного мессир Гуго ощутил смесь удивления и разочарования. Не такого ответа он ждал от этого существа, которое не уставало подчеркивать свое всесилие.

- Довольно! Ты задаешь слишком много вопросов!

- Но разве не обещал ты мне ответы в обмен на службу?

- Я сказал, довольно! Ты еще ничем не послужил мне! - в голосе Единственного колыхнулся гнев, и отзываясь на него, сердце мессира Гуго прервало свой неустанный бег. Томительно долгий миг казалось, что это конец. Но затем книжник с облегчением вновь ощутил удары в груди.

- Ты получишь свои ответы в свое время. Сейчас же хватит и того, что я дарую вам жизнь. Итак, когда вы покинете остров...

Примечания:

1. Wegstunde, "час пути" - мера длины, принятая в Монархии. Составляет около 3,5 км

Оставить комментарий © Copyright Калинкин Андрей Викторович Размещен: 03/06/2020, изменен: 18/06/2020. 19k. Статистика. Глава: Фэнтези Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Юный Ингвар, проигравший своему сводному брату в борьбе за престол Мирканского княжества, начинает военный поход чтобы вернуть утраченное. В этой борьбе он готов принять любую помощь, пусть даже исходящую от темных сил. Однако куда заведет княжича союз с древним божеством, возвращающим к жизни мертвых? Новые главы выкладываются каждую неделю.

Калинкин Андрей Викторович : другие произведения.

Рать мертвецов. Главы 7-8