Таких, как я, миллионы. Способность видеть и ощущать. Только вот стоит ли смотреть и что ощущать? Увижу ли что-нибудь не такое грязное простое и страшное, как жизнь? Мир, огромный мир-муравейник в котором нет никому ни до кого дела. Прожитое кажется туманным сном, где подробности сна начинают потихоньку стираться. Да со мной ли это было? Поднимусь повыше. Вот город уже сделался темным пятном-силуэтом, окруженным сизым туманом, через который невозможно ничего разглядеть. Ринуться вниз и посмотреть на кровавое месиво? Зачем? Это ведь тоже ничего не изменит. Страшно и гадко. Лучше закрыв глаза, упорхнуть в другую эпоху. Хотя, что это? Почему иллюзия так делается похожа на реальность? Я чувствую, как меняется мое тело, чувствую движение воздуха. Теперь у меня нет лица, я простой сгусток. Мысли и идеи протекают сквозь меня, ничего не задевая внутри меня, не находя во мне своего отражения и сочувствия.
Маленькие поселения, деревья, камни. Люди. Каждый хочет жить, дышать, любить, быть любимым. Но чаще всего за счет другого. За счет чужой жизни.
Как в море. Зазевался- стал обедом. Нелепо, глупо. Особая изощренность в том, что хотят счастливую жертву, добровольно ставшую обедом. Но в отличие от меня они живые. У них есть желания, планы, чувства. У меня же нет ничего, кроме жалости к ним.
Все погибнут. Рано или поздно. Неужели этот факт не пугает тех, кто что-то планирует. Одна минута, сто лет-разница несущественная. Все опять повторяется. Вспоминаю полустершийся сон о том, как толпы полудиких людей крушили непонятные им произведения искусства, как пытались приспособить вещи, далекие от их понимания, к своему быту. Как пытались разобраться в непонятных для них идеях, истолковывая их на свой примитивный лад, стараясь понять. И так до бесконечности, сколько бы эпох не сменилось. И чем проще идеология - тем она более живучая. Хорошо, что они думают. Отлично. Только я не хочу ходить строем и смотреть в ту сторону, куда укажут.
Не иметь тела, не чувствовать боли. Своей и чужой. Просто темнота и полное отсутствие сознания. Стоит ли начинать делитьcя? Может быть легче заснуть тысячи на две, окружив себя оболочкой?
Группа полупьяных, грязных бородатых мужчин сидят и слушают скальда. О чем это он напевает речитативом? Послушать, что ли?
- Рыжебородого Тора, пока он спал, обокрали. Он стал беспомощным, как младенец. Подлый великан Трюм решил покусится на его оружие, на грозный молот Мьелльнир. Что делать Тору? Как вернуть оружие? Наглый Трюм требует себе в обмен на молот Тора в жены юную Фрейю! Хитрый Локки говорит: "Пойдем к великанам! Ты, Тор оденешься в одежды Фрейи , а я одену платье ее служанки."
И пошли они вместе с Локки, переодетые в женщин, на свадебный пир к великанам.
Лавки ломились от еды, кубки были полны вином. Тор ест окорок, запивает вином, целого быка уже сожрал, бочку вина уже выпил. Удивляются великаны: хорошо ест невеста! Уже только кости вокруг валяются, а она еще просит. Еда кончается. Тогда Трюм говорит: "Несите молот Тора! А ты, Фрейя, прими поцелуй мужа!" Засверкал глазами Тор из-под покрывала, ждет, когда молот можно будет ухватить. Несут Трюму молот, но схватил грозный Мьелльнир совсем не Трюм. Пошел гулять молот по великанам, всех поблагодарил Тор за угощение. А Трюма за предложенный поцелуй особенно.
Гогот стоит над деревней. Грубый юмор, грубые нравы. Лучше еще на сто лет спать лягу. Или вернуться к себе? Нет, не хочу. Лучше погулять по эпохам. Или все-таки лечь спать? Решать нужно быстрее. Скальд? Конунг? Или вселиться в бонда? Нет. Лягу лучше спать.