Катя села на парапет, сняла каблук, нашла в сумочке клей. Крошечный тюбик моментального клея поместился в девичью ладошку. Катя выдавила прозрачный клей на разошедшуюся полоску колготок, натянула обратно каблук. Артём глядел на всё это, как на дикость.
- Я хочу уйти, - сказала Катя.
- Куда?
- Никуда. Просто уйти, Артём.
Катя вынула из сумочки иголку и катушку ниток. Сняла кофту, покрутила в руках, нашла дырку, сказала:
- За мной пол общаги бегало, а я тебя выбрала.
Артём помнил - раньше Катя всегда добавляла: "цени это".
- Ты можешь потом зашить? Мы на улице вообще-то.
- Я не собираюсь приехать домой в порванной кофте.
- Прошу тебя, убери нитки. Встань, и пойдём в тихое место поговорим.
- О чём? У меня вся одежда порвалась.
Артём испуганно озирался. Туда-сюда сновали пешеходы, машины с воем и свистом катились от светофора до светофора. Весь город кишел знакомыми и друзьями. Из-за стёкл машин, из-под козырьков разноцветных кепок и сквозь окна типовых домов - отовсюду любопытные глаза могли видеть Артёма и его бестолковые потуги угомонить девушку.
Катя убрала в сумочку нитки с иголкой, и зажала ладони между бёдер.
- Знаешь, почему ты за мной бегал? Я рыжая. Вы любите рыженьких. Для вас это ой как сексуально. У твоих знакомых есть блондинки, шатенки, длинноволосые, стриженные. Но тебе нужно было что-то эдакое. Чтобы ты мог сказать: "Эй, мужики, ширинку застегнули"
- Ты ведёшь себя недостойно.
Катя смотрела, как маленький незаметный "матис" пытается вывернуть от тротуара, где его с двух сторон зажали "газель" и "топик".
- В рейс уйду. Хочу в море. Что может быть лучше моря?
Артём просиял - вот тот момент, когда необходимо дожать и выйти победителем.
- Опять за своё? Ты на бухгалтера учишься, какой рейс. Пошли поедим, тебе покушать надо.
- Я не хочу кушать, Артём, я хочу в море. Мне скучно.
- Это всё разговоры. Что-то действительно серьёзное ты не вытерпишь.
Катя вскочила. Она молча требовала объяснений, и только в глазах её горела злоба.
- Понятно, - Катя отвернулась и взглядом врезалась в старика.
- Подождите. Подождите, тут должен быть магазин, - сказал старик.
- Нет, - сказала Катя.
- Но как же, вот здесь должен быть магазин. Здесь должен быть магазин, - сказал Старик.
- Нет, - сказала Катя.
- Там дальше есть магазин, - сказал Артём.
- Нет, - сказал старик, - здесь должен быть магазин. Вон там остановка.
Одной рукой старик опирался на трость, а вторую протянул к противоположной стороне улицы.
- Мой троллейбус всегда останавливается на этой остановке. Это моя остановка. Мне надо перейти улицу, я буду стоять лицом к магазину, а справа будут ворота, там мой дом.
- Дальше есть магазин, а напротив него остановка. Вы не на той остановке вышли, - сказал Артём.
- Я вышел на остановке, перешёл дорогу, и здесь должен быть магазин, большие чёрные ворота. Мне надо попасть домой.
- Дальше это всё, - сказал Артём.
- Мне надо попасть домой. Я всегда перехожу дорогу и попадаю в магазин.
Чёрные очки скрывали глаза старика. Артёму стало интересно, как должны выглядеть эти глаза.
- Тут немного пройти. Давайте мы вас проведём.
- У меня автобус скоро. У нас нет времени, - сказала Катя. - Я дома не была два месяца, и не собираюсь оставаться тут на праздники.
Артём кивнул на трость старика.
- Ты не заметила что ли? Ему помочь надо.
Он говорил от сердца, и Кате стало стыдно.
- Мне необходимо попасть домой. Ворота большие и чёрные, второй подъезд, - сказал старик.
- Ворота там, дальше. Прямо по дороге идёмте, - сказал Артём.
Старик шаркал тростью и рассказывал:
- Мой троллейбус всегда останавливается на этой остановке. Мне только надо перейти дорогу. Справа от магазина большие, широкие ворота, в них мне надо войти, а затем во второй подъезд.
Катя замедлила шаг. Шепнула Артёму:
- Ты это назло мне делаешь?
- Хочешь - иди.
- Помочь ему надо. Надо ведь.
- Вы здесь? - сказал старик.
- Вот тут скоро будет магазин, - сказал Артём.
- Мы правильно идём?
Артём всё гадал, какими должны быть такие глаза.
Трость нашла край бордюра, чиркнула по проезжей части и застыла. Старик растерялся. Артём и Катя переглянулись. Артём решительно взял старика под руку и повёл по переходу. Катя засеменила следом.
Старик высвободился, и Артём сказал:
- Не боитесь под машину попасть?
- Боялся бы, уже под одной из них и оказался.
Артём взглянул на Катю, приподняв брови, как бы говоря: "Во как!" Катя проверила время на телефоне и не ответила.
- Я кораблём командовал, что мне машины, - сказал старик.
- Да? - сказала Катя. - Неужели.
- А вот Катя тоже скоро в море будет ходить, - ехидно проговорил Артём. - Правда, Катя?
Старик повернулся к ней, да так точно, что Катя перепугалась.
- У меня есть одна вещь. Для моряка это необходимо.
- Это ваше дело, - Катя потупила взгляд, и хотела махнуть рукой, но получилось как-то смазано.
- Давай взглянем, чего ты.
- У меня автобус.
- Ещё много времмени. А вот и большие чёрные ворота, куда дальше?
- Откуда вы знаете, что они чёрные? - спросила Катя.
Старик ответил, как ни в чём не бывало:
- Они всю жизнь были чёрные.
Зашли в подъезд. Кате бросился в глаза ряд почтовых ящиков. В одном из ящиков гнили рекламные проспекты и газеты. Старик выудил из кармана ключ на верёвочке, отпер дверь.
Кате квартира показалась огромной - три комнаты с высокими потолками. Но комнаты выглядили какими-то высохшими. Есть квартиры сочные, где в холодильнике всегда припасён вкусный десерт, а тут, что есть мебель, что нет её - ничего не поменяется.
- Вы один живёте? - спросила Катя.
- Бабка моя померла давно.
Артём рассматривал иконы на полке. Неизвестные святые молча смотрели кто куда, будто избегая взгляда Артёма. Он был неприятно удивлён, и что-то жестокое поселилось в его сердце.
- И естественно я никуда не поехал, - бубнил старик, суетясь по комнате. - Чтобы я поехал встречать какого-то мичмана. Мичмана!
Катя слушала, хватала каждое слово.
- Для вас, наверно, это было бы позором.
- Нет, не позором. Для этого есть лйтенанты, а не я.
- Вы тогда уже командовали кораблём?
Старик остановился, задумавшись. Сказал, растягивая слова, будто вытаскивал их из своей памяти:
- Малый противолодочный корабль, как бишь назывался, номер у него такой лёгкий, легко запомнить.
Старик с шумом наткнулся на тумбочку, нашарил ящик и вытащил футляр.
- Я отказался встречать мичмана. Пошлите юнгу, сказал я.
- И вы не отступились?
- Я никогда не делал то, что мне не нравится.
- Как же вам повезло, - сказала Катя.
Она осторожно взяла футляр из рук старика, футляр был увесистый. Внутри лежал кортик.
- Я всегда хотела узнать, на что способна, - сказала Катя, разглядывая кортик. Лезвие отсечивало в её глазах озорным блеском. - Рейс стал бы для меня как испытанием.
- Только ты ничего не делаешь, чтобы туда уйти, - сказал Артём. - У тебя всё в жизни заканчивается одними разговорами.
Он вдруг встретился со стариком глаза в глаза. Стеклянные, выпученные как у рыбы глаза буравили Артёма с какой-то мистической въедливостью. "Он не видит меня, - думал он. - Или всё-таки видит?" Артёму стало до тошноты противно.
Катя убрала кортик на стол.
- Мы пойдём.
На улице Артём спросил:
- Тебе он понравился?
- Его жизнь показалась мне интересной.
- Столько икон. Я в жизни всего один раз молился. Когда в детстве чайку случайно убил. На пляже стая копошилась возле мусорки, а я сдуру взял и кинул туда камень. Одной чайке по крылу попал. Она билась об песок, умирала, а стая кружилась над ней и каркала. Думал, сам умру тогда. Всю ночь просил бога меня простить. Но мне тогда девять лет было, а тут офицер.
- А офицерам нельзя молиться?
- Как-то это противоестественно.
"Может, как ослеп, так в башке что-то и стукнуло, - думала про себя Катя. - А может он тоже чайку случайно убил. Или не случайно. И не чайку. За что-то же он так живёт - старый, слепой, одинокий. А не должен так жить. Потому что он не делал то, что ему не нравилось".
- Никогда, - проговорила Катя шёпотом.
Автовокзал гудел и дышал пылью. Автобусы сопели и, будто жирные гусеницы, ползали от перона к перону. Сумки и чемоданы застыли на асфальте, их хозяева лениво переговаривались или курили. Катя смотрела, как попутчики укладывают багаж в автобус, и думала о том, что хорошо ехать на легке.
- Не представляю, как бы я мудохалась со всеми этими сумками.
- Я бы тебе помог, - сказал Артём ни без удовольствия.
Катя взглянула на часы - оставалось двенадцать минут. Двенадцать долгих, муторных минут.
- Мне, наверно, пора садиться. Он скоро поедет.
- Позвони, как доедешь.
- Я тебе столько раз буду звонить, что ты устанешь от моих звонков.
- Мне достаточно будет знать, что ты удачно доехала.
Катя вновь взглянула на часы - одиннадцать минут.
- Я рада, что ты за меня перживаешь. Я очень искрене этому рада.
- Тогда увидимся.
- Конечно увидимся. Ещё много раз будем видится.
Они чмокнули друг друга в щёки. Катя уселась на сиденье, посмотрела в окно - Артём торопливо шагал к остановке. Катя задёрнула занавеску, и в её душе разгорелась уверность, что автобус повезёт её в другую страну.