Олив наклонилась и шумно почесала лодыжку. Серое пятно сыпи на коже стало больше, теперь уже охватывало почти всю икру и поднималось к колену. И зудело просто невыносимо.
- Не чеши, - предупредила Бетани. - Ещё хуже станет.
- Ты-то откуда знаешь? - спросила Олив, но чесать всё-таки перестала.
- Просто предполагаю. Лучше попробуй согреть.
Олив вытянула ногу ближе к костру, так что посеревшую кожу едва не лизнуло неестественно жёлтое пламя. Костёр больше смахивал на пляшущие языки солнечного света, а не на обычный огонь, но и на этом странности не заканчивались. Он горел как будто из ничего, просто поднимался в центре сложенного из камней круга, не подпитываемый ни углями, ни дровами, ни захудалой кучкой мха или сушёного трутовика.
- Чешется, - пожаловалась Олив.
Бетани не ответила, баюкая тощую усохшую руку другой, здоровой, зато тихо, почти беззвучно прошелестела Ивон:
- Потерпи.
Кожа Ивон стала бледной, почти белой, и тонкой, словно писчая бумага. Она постоянно трескалась, висела хлопьями, а когда Ивон шевелилась, разлеталась вокруг мелким снежком.
По полянке пронёсся порыв ветра, но деревья не шелохнулись. Ветру пришлось продраться сквозь чащу, пролавировать между недвижимых ветвей, чтобы вскинуть вверх языки странного костра, шевельнуть тяжёлые кудри Олив, дёрнуть за подол платья Бетани и смахнуть с Ивон ещё немного отсохшей кожи.
- Ты сама вообще как? - Олив нагнулась ближе к огню, чтобы лучше видеть сидящую по ту сторону пламени Ивон.
- Плохо, - честно ответила та. - Сил совсем нет. Как будто болезнь тянет из меня всё соки.
- Потерпи, - повторила её совет Олив, потому что не знала, что ещё сказать.
Болезни поразили их одновременно, разные и загадочные. Не зная их причин, невозможно было придумать лечения, только и оставалось, что ждать и надеяться. И терпеть.
- Я видела сегодня Уиллоу, - сказала Бетани. - Она меня не узнала. И кажется... - она сглотнула, - кажется, хотела напасть.
Ивон тихо ахнула, Олив скрипнула зубами.
Когда по телу Уиллоу начала расползаться похожая на плесень желтоватая плёнка, они ещё не знали, чем это может грозить. Они были слишком беспечны. Уиллоу продолжала ночами гулять по волшебному лесу, где могучие корабельные сосны соседствовали с узловатыми пустынными кустарниками, а кривые низкорослые стланики опирались корнями на цветущие пальмы, - гулять, пока не стало слишком поздно. Под жёлтой плёнкой её тело искажалось и перестраивалось, противоестественно изгибалось и скручивалось, и то же самое происходило с её разумом.
- Думаю, если ей попадётся кто-то посторонний, кто не готов... - Бетани не закончила фразу, всё и так было понятно.
- Надо что-то делать, - сказала Олив. - Мы не можем просто сидеть, терпеть и ждать, когда с нами произойдёт то же самое.
- Не обязательно то же самое, - прошелестела Ивон. - У нас разные болезни.
- Значит, может произойти и что похуже, - обрубила Олив. - Ты уже вся белее мела, рука Бетани усохла до плеча...
- Дальше, - едва заметно качнула головой Бетани. - Оно уже перешло дальше, на бок, рёбра...
- Огонь не помогает! - повысила голос Олив. - Мы можем сколько угодно греться, но толку никакого!
- Мы всё всегда лечили дождевой водой, теплом и светом, - голос Ивон звучал тихо, но твёрдо. - Других способов нет.
- Хочешь стать таким же монстром, как Уиллоу? - жёстко спросила Олив.
Бетани в ужасе прижала здоровую руку к губам. Никто из них не называл Уиллоу монстром, хотя слово это давно вертелось на языке.
- Я выйду из леса, - сообщила Олив, глядя прямо в глаза Ивон. - Днём. Я попрошу помощи у всех, у кого смогу. Я буду искать лекарство.
- А ты не думала, что болезни пришли извне, и за пределами леса всё может стать ещё хуже? - Ивон тоже хватало твёрдости духа.
- Или что ты не сможешь вернуться в лес? - тихо добавила Бетани.
Ещё минуту назад Олив совсем не была уверена в своей идее, но сомнения остальных только подогрели её решительность.
- Уж лучше так, чем медленно ждать, пока превращусь в чудовище, - обрубила она. - Если так пойдёт дальше, лес всё равно умрёт.
Она снова наклонилась и с остервенением почесала серое пятно на ноге.
- Нам всем лучше сейчас отдохнуть и ещё раз всё обдумать, - предложила Бетани.
Ивон что-то тихо шепнула себе под нос, и пламя сгинуло без следа. Теперь маленькая поляна посреди густого леса освещалась только светом звёзд.
Женские фигуры скользнули в темноту, приблизились к окружающим поляну разномастным деревьям. Две руки, одна здоровая, а вторая тоненькая, усохшая, обвили ствол смоковницы, и человеческий силуэт словно слился с деревом, растворился в нём. Смоковница едва заметно качнула ветвями от налетевшего порыва ветра; с одной стороны высохшая крона осталась недвижимой.
С колючего тиса упало несколько хлопьев побелевшей отслоившейся коры.
Оливковое дерево, испачканное серыми пятнами гнили, встряхнулось и застыло.