Мы как трепетные птицы

Тарх делал два дела сразу: бежал по лесу и завидовал коршуну. Птица парила в небесах, зорко оглядывая происходящее внизу, и ей выслеживать добычу явно было не в пример проще и удобнее. Правда, Тарх вряд ли готов был питаться той мелочевкой, что присмотрел себе на обед коршун, но все равно страстно хотелось не перепрыгивать через кусты, а неспешно кружить над деревьями, изредка лениво взмахивая крыльями.

Тем более что оленя Тарх, судя по всему, упустил, а значит, остается ему в качестве добычи два жалких пуду. Та же мелочевка.

Тарх сбавил скорость, по инерции проскочил еще немного и остановился. Оперся рукой о шершавый ствол дерева, всмотрелся вперед, высматривая в сплетении ветвей движение. Оленя не было. Однако стоило предаться унынию, как послышался Голос.

"Обернись к солнцу", - раздалось в голове у Тарха.

Он резко крутанулся на месте и тут же сорвался на бег, ноги среагировали сами, не дожидаясь осознания. Уже огибая поваленное дерево, Тарх сообразил: олень, тот самый. Как же умудрился оказаться слева, если все время спереди был? Наверное, меньше надо было на коршуна пялиться и завидовать, а больше по сторонам глядеть.

"Спасибо", - запоздало поблагодарил Голос Тарх.

Ответа не было, да и коршун из виду пропал. Краем сознания Тарх рассуждал, уж не птица ли подсказала ему, где искать оленя, сверху-то, пожалуй, должно быть видно, но мысли уплывали, растворялись в мареве погони. Тарх перестал быть просто охотником, он стал стихией, сплошной сутью хищника, гонящего жертву. Он чувствовал, как теряет в происходящем себя, остается только чистое намерение, стремление, и именно оно, а не Тарх, подняло руку и метнуло дротик, а за ним и второй. Олень дернулся, споткнулся, завалился вперед, и стремление, намерение, охота настигла его, перехватила нож удобнее и одним точным движением перерезала глотку. А потом вернулся Тарх.

Он стоял с ножом над тушей оленя и наблюдал, как кровь толчками вытекает на землю. Запрокинул голову к небу: коршун снова набирал высоту, зажав в когтистых лапах обмякшее тельце.

"Удачная охота", - сказал Голос.

***

С одним из убитых на охоте пуду в руках Тарх ступил во двор храма. Там было непривычно людно, особенно много шныряло детей. "Праздник какой-то приближается", - сообразил Тарх и попытался вспомнить, какой, но в голову ничего не лезло. Все жреческие премудрости утекали из его памяти резкими толчками, не хуже крови из оленьей глотки - только что вроде услышал, а уже через мгновение забыл. Поэтому он почитал за лучшее просто делать все, что говорят жрецы: им виднее, они знают. А Тарх охотится. Каждый своим делом занят.

Он обогнул приземистое здание храма и оказался перед гнездами. Почти идеальные шары чуть ниже человеческого роста, сплетенные из веток - когда-то, в детстве, Тарх помогал строить один из них, сейчас уже и не вспомнить, который именно. Со временем они все темнели, чуть усыхали, но при этом и приобретали странную неуловимую индивидуальность, так что нужный Тарх обнаружил без труда. Остановился рядом с завешенным полотнищем лазом и негромко спросил:

- Ты там?

- Залезай, - скомандовали изнутри.

- Я с добычей, - покачал головой Тарх, не думая о том, что собеседник его не видит. - Не хочу твое гнездо пачкать.

- Ну, так положи на землю, - немного раздраженно предложили изнутри. - Тут уж, наверное, никто не сопрет?

- И даже не посмотришь, что я принес? - Тарх был немного уязвлен.

- Что там смотреть, если это пуду, - хмыкнул голос из-за занавески. - По запаху чую.

Тарх вздохнул и опустил тушку на землю. Затем ухватился руками за края лаза, закинул туда ногу, подался вперед - и был тут же ухвачен за плечи цепкими пальцами.

- Осторожнее, - предупредила Кольха, - у меня тут свитки!

В последнем можно было и не сомневаться. Свитки вокруг Кольхи были всегда.

Тарх влез в гнездо, следя за тем, чтобы не повредить драгоценные пергаменты, и неуверенно застыл, скрючившись в неудобной и неестественной позе. Кольха сгребла большую часть свитков к себе на колени, взглядом вперилась в один из них и настолько погрузилась в чтение, что не заметила, как по-прежнему держит Тарха за плечи. Он на секунду залюбовался ее пальцами - тонкими, с недлинными, но совсем по-птичьи острыми и темными когтями - они казались совсем светлыми на фоне его темной кожи.

- Эй, - позвал он.

Кольха встрепенулась, отвлеклась от своего свитка, отпустила его.

- Прости, - ничуть не раскаивающимся тоном отозвалась она. - Погоди немного, я сейчас дочитаю - и буду вся твоя, ты же не против?

Тарх пожал плечами. Даже если бы он был против, какая разница? Кольха всегда поступала только так, как считала нужным.

Она снова погрузилась в чтение, а Тарх попытался устроиться настолько удобно, насколько позволяло гнездо. Наваленные одеяла смягчали жесткий каркас, но места все равно было недостаточно, еще и свитки занимали слишком много пространства.

- Я сверну? - спросил Тарх, принимаясь за первый.

- Да, да, - рассеянно откликнулась Кольха.

Тарх принялся сворачивать пергаменты в тугие трубки. Собрав все кроме того, которым была занята Кольха, в стопку, он сунул их в одну из кожаных петлей, висящих под самым потолком гнезда. Стало немного свободнее, в крайнем случае, было, куда разложить ноги.

Кольха бегло дочитала свиток, зачем-то перевернула его, словно убеждаясь, что на обратной стороне нет продолжения, и наконец, обратила на Тарха свое внимание.

- Как охота? - поинтересовалась она, скручивая свиток.

- Как всегда, - откликнулся Тарх, наблюдая за тем, как быстро двигаются ее пальцы. - Как библиотека?

- Так же, - хмыкнула Кольха. - Ничего интересного, но я чувствую, что я уже близка.

- Праздник какой-то готовится, да? - Тарх махнул рукой в сторону лаза, имя в виду храмовый двор.

- А ты как всегда не знаешь, какой? - Кольха запихнула свиток к остальным. - Это ж весенний ритуал для удачной охоты!

- Я его сделаю, - хмуро отозвался Тарх. - Я не должен это помнить!

- А тебя никто ни в чем не обвиняет, нечего смотреть на меня с таким вызовом, - Кольха уселась на пол лицом к нему, а затем немного сползла вниз, закидывая ноги повыше на стену, прямо рядом с головой Тарха.

Ногти на ногах были тоже острые, птичьи.

Тарх поневоле ей залюбовался. Девушки из деревни вплетали в волосы перья или разрисовывали нос, чтобы он походил на клюв; хвастались своими длинными тощими ногами - "как у цапли!" - или выгнутой тонкой шеей - "как у лебедя!", и даже как-то пытались вытянуть то и другое, но Кольхе эти ухищрения были не нужны. Она словно была наполовину птицей сама по себе, с рождения. Она двигалась, как птица, она вела себя, как птица, и в чертах ее лица было что-то птичье, и когти у нее росли птичьи, и волосы, которые она неровно обрезала ножом и подбирала тонкой кожаной лентой, торчали как самые настоящие перья. Как самого Тарха с детства сравнивали с кондором, так в Кольхе он видел скопу. Она была такой живой, такой настоящей, такой естественной, что Тарха тянуло к ней со страшной силой, и не нужны ему были все эти девушки с перьями в волосах и с лебедиными шеями, каких бы удовольствий и радостей эти девушки ему не обещали.

Все его удовольствия и радости были в гнезде за храмом.

Он погладил вытянутые рядом ноги, попытался залезть ладонями под подол, но Кольха несильно шлепнула его по рукам, и он тут же отстал.

- Рано, - она улыбнулась с обычной ехидцей, - потерпи. У меня еще дела. Я же все-таки жрица.

- Какая ты жрица, если ты целый день торчишь в гнезде и читаешь свитки? - хмуро отозвался Тарх.

- Отличная жрица, поверь мне, - потянулась Кольха. - И именно поэтому мне позволяют целыми днями торчать в гнезде и читать свитки. Потому что я превосходно со всем справляюсь.

- Не могу поверить, что тебе позволяют рыться в библиотеке, зная, что ты там ищешь, - покачал головой он.

- Так никто ведь и мысли не допускает, что я это на самом деле найду, - Кольха снова расплылась в довольной улыбке.

Тарх пожал плечами, показывая, что не понимает, но верит на слово.

За тонкой стенкой гнезда раздались шаги, детские голоса, а потом кто-то громко заканючил у самого лаза:

- Кольха-та! Кольха-та!

- Что случилось? - отозвалась она. - Это ты, Финса? Залезай.

Закрывающее лаз полотнище дернулось, и в гнезде показалась взъерошенная девчонка. Тарх подхватил ее за подмышки, втянул внутрь. Стало еще теснее, девчонка устроилась на его ногах, смешно нахохлившись, коленки ее при этом почти касались ушей.

- Кольха-та, - обиженно заявила девчонка, - ты же мне сказала, что следующим летом я стану жрицей!

- Сказала, - кивнула Кольха. - Что можешь стать.

- А Сильха говорит, что жрицей станет она! Что так ты сказала!

- Нет, - покачала головой Кольха, - не станет.

- А я что говорила! - девчонка вскинула кулачок в победном жесте. - Так ей завтра и скажу! Спасибо, Кольха-та!

Она вскочила - Тарх охнул от неприятного ощущения в ноге - изобразила какой-то церемониальный жест, вылезла из гнезда и умчалась прочь, громко топая пятками по земле. На губах у Кольхи играла легкая улыбочка.

- Дай угадаю, - хмуро заметил Тарх, - второй девчонке ты сказала то же самое.

- Точно, - подтвердила Кольха.

- А кто из них станет жрицей? - спросил он, подозревая, что знает ответ.

- Никто, - подтвердила его мысли Кольха. - Обе слишком глупые, а Сильха вообще больше интересуется мальчишками, чем храмовыми делами. Быстро созрела.

- Тогда зачем? - приподнял бровь Тарх.

- Потому что это весело! - взмахнула руками Кольха. - Потому что этим козявкам стоит привыкнуть к тому, что в жизни их будут обманывать все подряд!

- Даже жрицы? - поддел ее Тарх.

- Жрицы - особенно, - подтвердила Кольха и покосилась на свои свитки.

"Это точно", - сказал Голос.

***

Ночь выдалась душная, жаркая, маетная. Горячий воздух словно лип к телу, туманил разум, заполнял легкие изнутри тяжестью. К рассвету наверняка разразится гроза, и лить будет до полудня, если не до вечера, а значит, никакой охоты не будет, и как же хорошо, что он смог поймать того оленя, а не только двух жалких пуду...

- Пуду, - сказал Тарх. - Которого я тебе принес.

- Чего ты так к нему привязался, будто он тебе родной? - Кольха гладила его грудь, плечо, обводила спирали татуировок, почти неощутимо царапая когтями.

- Съешь его, - попросил Тарх. - Ты мало ешь, я волнуюсь.

Кольха поерзала, устраиваясь удобнее, переплетая ноги. Тарх ощутил, как кожа в местах прикосновений моментально становится липкой от пота.

- Волнуешься за меня? - уточнила Кольха. - Как мило.

- Будь моей женой? - предложил Тарх.

- Опять? - хохотнула Кольха.

- Или просто живи со мной, - повысил голос Тарх.

- Может, мне еще твое хозяйство вести? - едко поинтересовалась она.

- Нет, - покачал головой он, - не надо хозяйство. Ничего не надо, сиди так же сутками со своими свитками, занимайся своими жреческими делами, или ничего не делай, валяйся целыми днями на полу и смотри в потолок. Просто я хочу, возвращаясь с охоты, сразу видеть тебя.

- Надо же, какое щедрое предложение, - Кольха залезла на него, уселась верхом. - Ты ужасно смешной.

- Снова отказываешься? - Тарх обнял ее за талию.

- Разумеется, - кивнула Кольха. - Мне нравится мое гнездо, и никуда я отсюда не уйду.

- Тут же просто неудобно, - вздохнул Тарх. - Места мало.

- Так оно предназначено для одной жрицы, никто не ожидал, что сюда полезет еще и здоровенный охотник, - Кольха наклонилась к нему, потерлась носом о нос. - Зато мало места - и мы вынуждены быть совсем близко, совсем рядом... - она тесно прижалась к нему, прикосновение отдалось жаром в груди, - Разве ты этому не рад?

- Очень рад, - глухо выдохнул Тарх. - Но если ты передумаешь...

- Не передумаю, - Кольха снова потерлась носом о его нос. - Ты отдохнул? Я все еще полна сил и готова продолжить.

Тарх перевернулся, подмял ее под себя, потерся носом о нос.

- С тобой - всегда готов, ты же знаешь!

Кольха обольстительно улыбнулась и обвила его ногами.

***

Тарх уходил с храмового двора, когда начало рассветать. Мир вокруг был блеклым, серым, словно бы потерявшим свои краски. Удушливая жара сменилась промозглой прохладой. В пыль упали первые капли.

- Дождь... - зачем-то вслух сказал Тарх, хотя услышать его было некому.

Произнес негромко, но в полной тишине голос разнесся по всему двору, отразился от гнезд и вернулся обратно, отозвался в ушах. Капли оставляли в пыли маленькие темные кратеры. По небу неторопливо размазался пока еще негромкий раскат.

"Ты угадал насчет грозы", - отозвался Голос.

Тарх поспешил к своей хижине. Капли, сначала редкие и одиночные, летели все плотнее, шуршащая серая пелена укрывала собой все вокруг.

Хижина выглядела запустелой и нежилой. Первый делом Тарх развел в очаге огонь, чтобы придать жилищу хоть немного уюта. Холод его не сильно беспокоил, но вода с мокрых волос стекала по спине, противно щекоча, и Тарх наскоро обтерся первой попавшейся под руку тряпкой, а потом уселся к огню, чтобы немного обсохнуть прежде, чем браться за работу.

Дел накопилось немало. Последнее время он почти не бывал дома, пропадая то на охоте, то в гнезде у Кольхи. Он даже добычу почти всю отдавал старушке-соседке, только бы не возиться с ней самому, и был от души благодарен за неизменно находимую у двери миску с чем-то съедобным.

Тарх взъерошил почти высохшие волосы. На улице совсем рассвело. Деревня просыпалась, уже слышались шорохи, стуки, голоса. Конечно, в такую погоду мало кто пойдет на улицу, но жизнь, кипящая внутри хижин, выплескивалась наружу, давала о себе знать. Тарх стоял в дверях, вдыхая свежий дождливый воздух. Старушка-соседка помахала ему рукой от своей хижины, и Тарх махнул ей в ответ и вернулся внутрь.

Он занялся уборкой - бездумно, механически. Руки двигались сами собой, а в голове была пустота, но не приятная и звонкая, с какой он лежал в гнезде Кольхи, приходя в себя и восстанавливая дыхание, а скучная и безжизненная, как его жилище. Так же отстраненно и равнодушно он вышел под дождь. В кадку как раз набралась вода, и он перемыл всякую утварь, выстирал одежду с застарелыми пятнами крови, не обращая никакого внимания на заливающие лицо струи. И только усевшись перед огнем и разложив вокруг себя оружие, он приободрился.

Нож был в порядке, но несколько дротиков надо были чинить, а с некоторыми уже даже не было толку что-то делать, и Тарх тут же скинул их в огонь. Попытался починить один из дротиков сам, но быстро оставил эту затею, решил перепоручить тому, кто с этим справится лучше.

"Это как со жрецами, да? - спросил Голос. - Каждый занимается своим делом".

"Точно, - согласился Тарх. - Я охочусь, кто-то чинит дротики, Кольха занимается своими жреческими штучками..."

Он вспомнил о куче свитков и насупился.

"Тебе не нравятся ее штучки", - в этот раз Голос не столько спрашивал, сколько утверждал.

"Я не уверен, что это правильно, - медленно, подбирая слова, сформулировал Тарх. - Я же знаю, что она не права. Но не могу ей этого доказать".

"А откуда ты знаешь, что она не права?" - в Голосе можно было разобрать интерес.

"Потому что я слышу тебя, - удивленно отозвался Тарх. - Что может быть лучшим доказательством, что боги и духи действительно существуют?"

"А откуда ты знаешь, что я бог или дух?" - продолжал допытываться Голос.

- А кто же еще? - вслух спросил Тарх и вздрогнул от звука собственного голоса.

Хижина была погружена в тишину, только дождь шумел за стеной. Сверкнула молния, медленно продрал оглушающий раскат грома. Тарх принялся собирать оружие, откладывая в сторону то, что требовала починки.

"Не надо чинить этот дротик, - сказал Голос, - оставь так".

"Хорошо", - Тарх вернул зазубренный дротик к остальным.

"Ты делаешь все, что я тебе скажу, - Голос снова был заинтересован. - Почему?"

"Ты дух или бог, - объяснил Тарх. - Ты мне помогаешь. Хранишь меня. Не было ни одного раза, чтобы твой совет мне навредил. Если ты говоришь оставить дротик - я оставлю".

"Но ты не можешь запомнить имена богов, праздники и ритуалы. Если бы не Кольха, ты бы даже не ходил в храм", - Голос словно бы пытался найти брешь в Тархе, подловить его на чем-то.

"Мне кажется... - Тарх на секунду замялся, подбирая слова. - Мне кажется, это все не важно. Я верю в тебя, я говорю с тобой - зачем мне имена и ритуалы?"

"А если я злой дух?" - продолжал допытываться Голос.

"То я был бы уже мертв", - пожал плечами Тарх.

"А если Кольха найдет в свитках то, что ищет?"

- Как она может это найти?! - выкрикнул Тарх.

Он тяжело дышал, словно весь разговор велся вслух на повышенных тонах, а не в его голове.

- Как она может найти в свитках доказательства того, что богов нет, если я разговариваю с тобой? - уже спокойнее проговорил Тарх.

Ответа не было. В небе снова загрохотало.

***

Тарх не был беспечным. Даже наоборот, Кольха постоянно пеняла ему: слишком серьезный, слишком собранный, слишком скучный. Но сейчас его подвело именно собственное легкомыслие.

Или может быть, не оно; может быть, азарт, охота, захватывающая его тело, как вселяющийся дух - не важно, как назвать, если можешь распрощаться с жизнью через несколько мгновений.

А ведь ему не нужно было углубляться в лес. Вообще не было необходимости идти на охоту. Мяса хватило бы еще на несколько дней, к тому же после ливня, зарядившего почти на сутки, лес был влажным, душным, парил и выматывал. Тарх ушел из деревни почти от безысходности: нечего ему было там делать, скучно было, тяжело; он чувствовал себя живым только в лесу, когда выслеживал или гнал добычу. Он брел по влажной земле, не особо стараясь высмотреть среди деревьев движение, но олень вышел на него сам.

Он стоял прямо перед Тархом и удивленно глядел на него - что это за странное существо на двух ногах с палкой в руках? - и даже не пытался убежать! Упускать такую возможность было бы глупостью. Тарх потянулся за дротиком, стараясь не делать резких движений, чтобы не спугнуть животное, чувствуя, как вскипает кровь, как вливается в нее охота, как сознание заволакивает привычным маревом...

Дротик лежал в ладони, Тарх затаил дыхание, готовясь метнуть, время словно замедлилось...

Истошно закричала птица где-то рядом, олень встрепенулся, кинулся прочь, Тарх рванул за ним, опрометчиво желая птице несметных птичьих бед, и почти в то же мгновение бросился в сторону, не успев задуматься о причине и разобраться в ощущениях - и вовремя. Пума приземлилась на землю мягко, но можно было не сомневаться: останься Тарх на месте, шея его была бы уже переломлена.

Время одного удара сердца Тарх потратил на то, чтобы обвинить самого себя во всем: в беспечности, из-за которой не заметил пуму на ветке, в жадности, из-за которой решил убить оленя, а главное - в опрометчивости и глупости, иначе с чего бы еще он пожелал зла птице?! Расплата пришла моментально, и поделом.

Больше времени тратить было нельзя: пума ощерилась и приготовилась нападать.

Тарх отбросил дротик, выхватил нож.

Пума выглядела плохо: худая, с неопрятной шерстью - она наверняка была больна, и именно поэтому опасна. Здоровая пума ни за что не стала бы связываться с человеком, ушла бы прочь, продолжила свою охоту в другом месте, но этот зверь был в отчаянии, в блестящих темных глазах плескалось безумие. Наверняка пума была голодна, и теперь согласна была закусить Тархом, раз уж с оленем не вышло.

Она прыгнула на Тарха слишком быстро, он успел заметить лишь смазанное темное пятно и отскочил в сторону, отмахиваясь ножом. Когти и клыки не задели его, но и нож рассек лишь воздух. Пума сделала несколько мягких шагов, не отрывая взгляда от Тарха, и он тоже отступил, удерживая дистанцию.

Страха не было, и волнения тоже: Тарх просто весь стал напряженным нервом, продолжением ножа в своей руке. Он готов был сражаться за свою жизнь до конца.

Пума снова прыгнула, Тарх попытался опять рвануть в сторону, но споткнулся о корень, повалился назад и лишь чудом избежал сомкнувшихся перед его лицом челюстей. Нож выпал, отлетел куда-то в сторону. Пума нависала над ним, он чувствовал ее зловонное дыхание, мог во всех деталях разглядеть ниточки слюны между острыми желтыми клыками, чувствовал, как впиваются в грудь кривые когти.

Она помедлила лишь на мгновение, и именно его хватило Тарху, чтобы выхватить дротик. Умирать не хотелось, и пусть один дротик не сможет нанести зверю серьезного вреда, но Тарх не собирался сдаваться. Пума сегодня победит, но он готов был позаботиться о том, чтобы у нее никогда больше не было желания, а лучше возможности нападать на людей.

Тарх ударил наугад, не глядя, и тут же понял, что ошибся: всерьез пробить грудь зверя в таком положении он не мог, только оцарапал и разозлил пуму еще сильнее, она взревела - жутко, пугающе похоже на человеческий крик. Дротик сломался, и Тарх поспешил выхватить второй, пока пума ревела, мотая головой: все-таки почувствовала рану, ощутила боль. На грудь Тарху капало горячее, липкое. Когти впились в его кожу еще сильнее, кровь пумы смешивалась с его собственной.

Тарх ударил снова, метясь выше, в горло, вкладывая в удар всю силу... И почувствовал, как поддалась плоть под острием, как дротик проник в тело зверя. Он рева заложило уши, раздалось тошнотворное бульканье. Тарх дернул дротик на себя, надеясь нанести еще несколько ударов прежде, чем последнее движение когтистой лапы оборвет его жизнь, и понял, что не может: дротик застрял в глотке зверя, как будто цепляясь за окровавленную плоть. Думать было некогда: Тарх ухватил дротик крепче и принялся рвать горло зверю, бездумно, изо всех сил. Движения пытающейся избежать боли пумы становились все более слабыми и неловкими, хаотичными, и в один момент Тарх понял, что не встречает больше сопротивления. Над ним больше не нависал хищный зверь, на него рухнула туша, остывающее тело.

Тарх столкнул ее в сторону, поднялся. Ноги дрожали. Грудь, плечи, живот были залиты кровью: знать бы, чьей тут больше, и хорошо бы не его собственной. Дротик все еще торчал из разодранного горла зверя.

Восстановив дыхание, Тарх приблизился к пуме. Глаза ее уже остекленели. Влажный от крови дротик скользил в руках, но Тарху все-таки удалось выдрать его. Предчувствие подтвердилось: это был тот самый, зазубренный, который Голос не велел ему выбросить. Вот, почему застрял, вот, почему цеплялась за глотку, вот, почему рвал плоть.

Тарх с дротиком в руках опустился на землю, привалился к стволу ближайшего дерева.

"А теперь можешь выкинуть прочь этот мусор", - сказал Голос.

***

Раны оказались неглубокими, заживали быстро. Тарх иногда пробегался пальцами по краю повязки, как будто убеждая себя в том, что все ему не приснилось.

Когда он добрался до деревни, весь окровавленный, шатающийся от слабости, он сам не был уверен в том, что произошло. Кое-как, шалый, дошел до дому, упал на пол и забылся. В голове вертелись смутные и невнятные образы: олень вдруг кидался на него, валил на землю, склонялся и зиял зловонной пастью с острыми клыками, а Тарх запрокидывал голову, смотрел в небо и видел кружащую над ним птицу, истошно вопящую голосом, так похожим на человеческий, а потом острые когти впивались в его грудь, разрывали кожу, вынимали сердце, и Тарх видел, как вытекает на землю его кровь, а сердце продолжает биться в бережно держащей его когтистой лапе...

Кто-то звал его, и он с трудом разлепил веки. Он не помнил, сколько пролежал так, в беспамятстве. Голос продолжал звать, а потом перед ним возникло лицо.

- Кольха... - хотел сказать он, но губы шевелились с трудом.

- Молчи, - сказала Кольха и погладила его по голове. - Надо было ко мне сразу идти, чего же ты...

Она ругала его, а Тарх чувствовал необычайное, просто невыразимое блаженство: она пришла к нему в дом, она волновалась о нем - может ли быть что-то лучше?

- Надо отмыть кровь, - сказала Кольха, - потерпи.

Оказывается, может быть и лучше: Кольха за ним ухаживала. Прикосновения влажной ткани были щекотными, холодными и очень приятными. Тарх только сейчас понял, что тело его горит, а вокруг порезов как будто пульсирует. Поэтому что ли мерещилось бьющееся сердце?

- Сколько же ты тут пролежал? - Кольха полоскала ткань в стоящей рядом миске. - Все люди - идиоты. Как будто ты каждый день заявляешься домой с ног до головы в крови!

- Вообще, это бывает, - выдавил из себя Тарх. - Просто обычно это не моя кровь.

- Кто это был? - Кольха аккуратно промакивала раны, и Тарх поморщился.

- Пума, - ответил он, помолчал и добавил: - Я победил.

- Да уж наверное, раз ты тут лежишь, а не в лесу под деревом, - хмыкнула Кольха, отставляя миску в сторону.

- Потому что мне помогли духи, - Тарх попытался поймать ее руку. - Если бы не они...

- Тш-ш-ш, - Кольха положила ладонь ему на лоб. - Ты бредишь.

- Нет, - помотал головой он, и хижина тут же поплыла перед глазами. - Духи...

- Молчи, а то раны откроются, - Кольха разворачивала сверток из большого плоского листа. - Сейчас я их обработаю, а потом ты поспишь. И не встанешь, пока я не разрешу. Понял?

- Хорошо, - не стал спорить Тарх.

Вставать ему не хотелось совершенно. Хотелось дальше лежать, слушать голос Кольхи, чувствовать ее прикосновения, ощущать ее заботу.

Кольха извлекла из своего свертка другой, поменьше, зачерпнула из него какую-то резко пахнущую мазь и принялась осторожно размазывать ее по груди Тарха. Закончила, приложила сверху чистый кусок ткани, критично осмотрела результат своей работы.

- Перевязать тебя надо, - постановила она. - Сесть сможешь?

Она помогла Тарху подняться, убедилась, что он не заваливается назад, быстро закрепила повязку на груди.

- До постели дойдешь?

Тарх кивнул и тут же ухватился за голову: комната снова поплыла.

- Давай, осторожно... - Кольха придерживала его, помогла добраться до тюфяка, который считался его постелью. Встать Тарх так и не смог, пришлось ползти на четвереньках.

Он рухнул на постель.

- Аккуратнее, а то снова раны откроются, - Кольха погладила его по голове, обрисовала пальцами лицо: скулы, нос, губы. - Я утром вернусь, проверю, что все в порядке. Не вздумай умирать до утра, понял?

- Понял, - прошептал Тарх, - не уходи...

- Я посижу, пока ты не уснешь, - Кольха продолжала осторожно, почти невесомо, прикасаться к нему. - Если к утру не станет хуже, то выкарабкаешься, я так думаю. Не сильно тебя твоя пума подрала, просто залихорадило немного, но мазь поможет...

Тарх качался на волнах ее голоса, растворялся в прикосновениях, и сам не заметил, как провалился в сон.

Проснулся утром и тут же ощутил острое разочарование: Кольхи рядом не было. Следом пришли слабость и жажда.

Так он и лежал: желая попить воды и не имея сил этого сделать. Ему казалось, что прошло очень много времени, хотя на самом деле, наверняка, совсем чуть-чуть. А потом в дверях появилась Кольха.

- Я хочу пить, - прошептал Тарх.

Она кивнула, подхватила одну из пустых мисок, вышла из хижины и буквально через несколько мгновений вернулась с полной. Опустилась рядом, помогла Тарху сесть, поднесла к его губам миску и придерживала, пока он пил. Получалось неаккуратно, вода проливалась на грудь, капли стекали по шее, щекоча и раздражая. Тарх выпил всю воду, что Кольха принесла, и снова лег.

- Как ты? - спросила Кольха.

- Слабый, как птенец, - Тарх попытался выдавить улыбку.

- Значит, жить будешь, - вчера в голосе Кольхи слышалась тревога, но сегодня она говорила как обычно, словно бы посмеиваясь над всем миром.

- Не могу же я ослушаться, если мне приказала Кольха-та, - Тарху почему-то отчаянно хотелось шутить.

Кольха легонько шлепнула его по лбу.

- А пуму твою уже нашли и притащили, - она ощупывала раны прямо сквозь повязку, и Тарх поморщился. - Ты ей горло зубами что ли рвал? В клочья прям...

- Дротиком. Сломанным, - Тарх сжал зубы.

- Что себе хочешь? - Кольха продолжала терзать рану. - Шкуру? Клыки? Все сразу?

- Шкуру, - выдавил Тарх. - Тебе подарю, кинешь в гнездо, чтобы мягко было.

- Какая забота, - расцвела Кольха. - Мне надо в храм идти. Вернусь, как время будет. Спи и поправляйся.

Она действительно забегала, как только выдавалось свободное время. Поила Тарха сначала водой, затем мутным бульоном, сменила повязку. Раны затянулись быстро, противная пульсация из них ушла. Уже следующим вечером Тарх встал, неуверенно прошагал до двери, постоял на пороге, отдыхая. Придерживаясь за стену, обогнул хижину, облегчился. Вернуться сил едва хватило.

Но Кольха приходила, Кольха о нем волновалась, и Тарх выздоравливал быстро, как будто боялся ее разочаровать.

- Приходи завтра в храм, - сказала она в один из визитов.

- Я в гнездо влезть не смогу, - покачал головой Тарх.

- Много захотел - в гнездо залезть! - фыркнула Кольха и потерлась носом об его нос. - Праздник завтра. Весенний ритуал охоты. Тебе обязательно надо быть.

Тарх вспомнил, как в последний его визит к Кольхе по храмовому двору носились дети.

- Хорошо, приду, - кивнул он и неуверенно добавил: - Наверное, действительно надо. Я же охотник.

Кольха закатила глаза в притворном возмущении от его отношения.

***

Тарх нашел мертвую птицу.

Точнее, сначала он нашел перо. Большое, темное, с металлическим блеском, оно лежало на земле. Тарх подобрал его, покрутил в пальцах, полюбовался, как оно отблескивает на свету. Подумал с улыбкой, что подарит Кольхе: у него самого было два пера, найденных давным-давно, они висели на шее на тонком шнурке, а у Кольхи, кажется, не было ни одного. Конечно, она не любит украшений и надевает только церемониальные на праздники, но может, перо, подаренное им, все-таки будет носить?

Одна мысль об этом была приятной, Тарх снова улыбнулся и в то же мгновение увидел на земле второе перо, чуть поменьше. Обрадовался неожиданной удаче, наклонился за ним и заметил чуть в стороне третье. Сделал шаг к нему - и нашел мертвую птицу.

Глядя на маленькое тельце, Тарх думал, что предпочел бы еще раз встретиться с пумой.

Более удручающего и душераздирающего зрелища он представить себе не мог. Клюв у птицы был приоткрыт, глаза как будто затянуты мутной пленкой, лапки поджаты и скрючены, перья лежали в беспорядке и частично были рассыпаны по земле вокруг.

Тарх никогда раньше не видел мертвых птиц, только щебечущих или кричащих, отчаянно машущих крыльями, или неспешно парящих, или вспархивающих с ветки при его приближении... Теперь, глядя на тельце, он даже не мог определить, что это за птица. Кажется, стриж?

Птица выглядела беззащитной, вызывала бессмысленную жалость. Хотелось отогреть ее в руках, убаюкать, хотя бы просто ласково прикоснуться... Но к жизни ее это уже не вернуло бы, совершенно точно.

Тарх снова бездумно покрутил перо в пальцах. Интересно, можно ли взять такое перо? Он не помнил. Наверное, можно, ведь убил стрижа не он. В конце концов, он мог даже не узнать, что птица мертва, если бы не заметил ее на земле. Но все равно он ощущал легкую неправильность происходящего. Как он будет дарить это перо Кольхе, зная, что его прежний обладатель сейчас лежит в лесу на земле, мертвый, холодный, жалобно поджав когтистые лапки?...

Пальцы разжались сами, перо опустилось рядом с тельцем. Тарх просто не мог его взять.

Он беспомощно оглянулся по сторонам. Просто так оставлять стрижа казалось неправильным.

- Что делать? - прошептал Тарх.

Ему очень хотелось бы, чтобы Голос отозвался, дал совет, но ответа не было. Тарх неуверенно топтался над мертвым стрижом. Наверное, было какое-то правило, что делать, если нашел в лесу мертвую птицу, но почему же никогда не запоминались эти проклятые правила, запреты, обряды и прочая жреческая ерунда?! Вот Кольха наверняка знала бы, что делать, но она далеко, в деревне, а Тарх и птица - здесь и сейчас.

Он не стал трогать стрижа, нарвал листьев и цветов и засыпал ими маленькое тельце. Это показалось Тарху более или менее правильным и достаточно уважительным. Но он все равно чувствовал себя подавленно.

Домой он возвращался рано и с пустыми руками. Теплилась надежда, что с прошлой добычи еще что-то осталось, а если нет, то можно один день и поголодать, ничего страшного с ним не случится. На самой границе сознания вертелась подлая мыслишка, что найти труп птицы, наверное, худшее из всех возможных предзнаменований. Тут даже не надо знать всякие жреческие премудрости, понятно и без слов. Тарх изо всех сил гнал мысль прочь.

Когда деревня уже показалась между деревьев, он увидел на земле еще одно перо и вздрогнул. Зашарил взглядом вокруг, но больше ничего не обнаружил. Действительно, одно перо, и совершенно точно не стрижиное: серое с бурыми пятнышками.

Тарх неуверенно поднял его, взвесил на ладони, несмело улыбнулся. Как бы то ни было, найти перо - это же хорошая примета, верно? Это он точно знал. Серое перо - новость, кажется, так. Хорошая примета и обещание новости. Получалось неплохо.

И значит, он все-таки сможет порадовать Кольху подарком. Это тоже было неплохо. Тарх заспешил к дому.

На пороге хижины обнаружилась миска с похлебкой, значит, и внезапная голодная смерть посреди ночи отменялась. Тарх занес ее в дом, поставил рядом с заменявшим постель тюфяком, уселся на него. Перо положил рядом. И едва успел приступить к трапезе, как в дверях возникла Кольха.

Он сначала даже не поверил. За все годы, что они были знакомы, Кольха приходила в его хижину лишь после того, как его подрала пума. Вот о чем было доброе предзнаменование: Кольха пришла к нему сама, может ли быть что-то чудеснее?

- Кольха-та?.. - от неожиданности он обратился к ней как к жрице.

Она перевела на него взгляд, и Тарх вдруг ощутил, что что-то не в порядке. Взгляд у Кольхи был какой-то безумный, потерянный, словно она смотрела - и не видела перед собой ничего. К груди она прижимала свитки.

- Ты дома? - в голосе слышалось легкое удивление. - Я не думала... И все равно пошла. Не могла одна...

Тарх даже немного испугался. Эта Кольха была какой-то неправильной, не ехидновато-хитрой, а растерянной и как будто напуганной. Он вскочил, приблизился к ней, осторожно обнял за плечи, заводя внутрь, и спросил, отчаянно стараясь, чтобы голос звучал спокойно:

- Что случилось?

Кольха подняла на него свой непривычный безумный взгляд, несмело улыбнулась и сообщила:

- Я нашла.

Сначала Тарх даже не понял, о чем она. А потом понял, но не поверил.

- Я нашла, - повторила Кольха, подкрепляя свои слова кивком, и принялась раскладывать на его постели пергаменты. - Вот здесь, смотри, и еще вот тут и тут. Не было никаких людей-птиц, которые слышали волю богов и передали ее нам! Это были самые обычные люди, которые просто решили всех запутать, или обмануть, или подчинить, я еще не очень разобрала... Поначалу жрецы тоже знали, а потом, наверное, это знание постепенно потерялось или забылось... Вот тут, смотри, он сам пишет, что...

- Я не умею читать свитки, - перебил ее Тарх глухим голосом. - Я охотник. Я охочусь. А ты читаешь свитки. Ты жрица, - он выделил это слово. - Ты в храме...

- Это все ерунда! - перебила его Кольха. - Ты разве не понял? Это все теперь ерунда! Храм, ритуалы, боги, духи... Это чушь! Выдумка!

- Храм, ритуалы... - повторил за ней Тарх. - Боги, духи...

- Ты ведь чувствовал это, да?! - Кольха подалась навстречу, и Тарх инстинктивно отпрянул. - Ты всегда знал, что это все бессмыслица, и поэтому не хотел и не мог запомнить! Ты знал, в глубине души ты знал! И я знала, поэтому и зарывалась в свитки, выискивала, пока глаза от усталости не вытекут! И нашла!

- Бессмыслица... - Тарх словно забыл, как составлять слова в предложения. - Храм. Ритуалы. Боги. Духи.

- Они все придумали про птиц, - Кольха продолжала водить пальцам по пергаменту, указывая то на одни значки, то на другие. - Потому что надо было что-то придумать - и они выбрали птиц. Их сложнее ловить, а значит, никто бы не стал спорить, что их нельзя убивать. С тем же успехом это могла оказаться пума! - Кольха хихикнула. - Представляешь, мы поклонялись бы пумам? Встретить пуму - доброе предзнаменование! Убить - страшное преступление! Мы бы считали красивой ту девушку, что больше всех похожа на кошку... Спину выгибает? Когтями царапает?

Она не выдержала и расхохоталась. Тарх ее веселья не разделял. Он все еще топтался рядом и пытался вспомнить, как разговаривать связными фразами.

- Так что нет никаких богов, - она подняла на него взгляд. - Нет хозяев!

"Смотри, как разошлась", - заметил Голос.

Тарха словно ударили под дых.

- И что дальше? - сипло выдавил он.

- Мы всем расскажем, - Кольха принялась деловито сворачивать свои пергаменты. - Покажем свитки. Пусть все, кто умеют, читают. Все должны знать, что вся эта вера - одна сплошная выдумка.

Тарх устало потер глаза.

- Ты уверена? - он сам не знал, зачем задает этот вопрос, по Кольхе и так все было понятно.

- Да, - с чувством кивнула она, поднимаясь. - Мне сейчас надо бежать, у меня дела... - она расплылась в усмешке, так похожей на ее обычную, что Тарх на мгновение понадеялся, что сейчас все вернется на круги своя. - Хотя какие там дела?! Жреческие?! Какая теперь разница?! - она снова рассмеялась. - Ладно, на сегодня еще останусь примерной жрицей, сделаю вид, что все в порядке. Но завтра!.. Завтра все узнают!..

Она привстала на цыпочки, дотянулась до Тарха, потерлась носом о его нос.

- Хорошо, что ты был дома, - прошептала она. - Я бы умерла, если бы сразу с тобой не поделилась.

- Не надо умирать, - невпопад отозвался Тарх.

Она снова потерлась носом и резко прильнула к Тарху всем телом.

- А с завтрашнего дня я уже не буду жрицей, - прошептала она ему в ухо, едва не касаясь губами кожи, - и наверное, уже не буду жить в храме... Твое предложение все еще в силе?

Тарх сглотнул. И медленно кивнул.

Кольха отпрянула так же резко.

- Увидимся завтра, - она обернулась в дверях. - Приходи! Завтра будет нечто!

Тарх смотрел ей в спину, а затем перевел взгляд на все еще лежащее на постели перо.

"Завтра будет буря", - сказал Голос.

***

Уже давно стемнело, хижина погрузилась во мрак, но Тарх не спал. Он сидел на тюфяке, осторожно вертя в руках найденное перо, и невидящим взглядом смотрел в стену.

Он молчал, но в голове у него с самого ухода Кольхи шла неспешная беседа. Голос спрашивал, Тарх отвечал.

"Я снова вернулся к тому, с чего начал. Я не знаю, что делать. Я вообще ничего не знаю", - Тарх отложил перо и с силой потер лицо.

"Так мы с тобой ни до чего не договоримся", - согласился Голос.

"Я не могу не верить Кольхе, - Тарх снова принялся крутить перо, - но и поверить не могу. Если она просит моей помощи завтра, я не могу ей отказать. Но и помогать ей не хочу".

"Но тебе придется выбрать", - заметил Голос.

Тарх тоскливо протяжно вздохнул от чувства собственной беспомощности.

За время, прошедшее с ухода Кольхи, он успел и погрустить, и позлиться, и, кажется, пережить весь спектр возможных эмоций. Сейчас осталась только невнятная тупая глухая тоска.

"Скажи... - Тарх помедлил несколько секунд, затем решился: - Те свитки, что показывала мне Кольха... то, что там написано... Это правда?"

В хижине висела звенящая тишина. Тарх был напряжен, словно натянутся тетива, он не замечал, как медленно сжимает кулак - все плотнее и плотнее...

"Да", - ответил Голос.

Перо хрустнуло у Тарха в пальцах. Он опомнился, судорожно разжал кулак, но было поздно: найденное в лесу сокровище уже переломилось и смялось. Тарх смотрел на перо и чувствовал себя таким же: помятым и переломанным.

- Но как же это... - прошептал Тарх.

"Подумай, - посоветовал Голос. - Есть очень много вариантов, как. Подумай".

Тарх в отчаянии схватился за голову. Перед глазами от напряжение поплыли круги. Думать - это не его дело! Его дело охотиться! Выслеживать и убивать! Он охотник! Думать должен кто-нибудь другой, кто-нибудь, у кого это получается лучше! Например, у Кольхи хорошо получается, вот она и думала, и придумала что-то, и полезла в библиотеку, перечитывать горы старых свитков, которые никому не были нужны кучу лет!..

Что же такое она придумала, почему ей вообще пришло это в голову, как можно было усомниться в богах?! С тем же успехом можно было усомниться в том, что птицы летают, а реки текут, а на небе светит солнце!

Тарх сидел на постели и мерно раскачивался вперед-назад.

"Наверное, Кольха сошла с ума. Или я сошел", - это объяснение было удобным.

"Не исключено", - отозвался Голос.

Тарх снова спрятал лицо в ладонях и тихонько взвыл.

"Ты пребываешь на той стадии отчаяния, когда ты будешь рад чему угодно, если это прекратит твои мучения", - Голос не спрашивал, он утверждал.

"Да", - Тарх продолжал раскачиваться.

"Ты не можешь выбрать из двух... Но есть третье", - сказал Голос.

"Какое третье?!" - уцепился за соломинку надежды Тарх.

"Ты веришь мне?" - спросил Голос.

"Да".

"Ты доверяешь мне?"

"Больше, чем кому-либо".

"И сейчас ты хочешь знать, как выйти их этой ситуации?"

"Хочу! Скажи мне, что я должен сделать?!"

Голос ответил.

Тарх сидел на постели и пялился прямо перед собой.

"Ты готов", - сказал Голос.

"Сделай это", - сказал Голос.

"Ты сможешь", - сказал Голос.

Тарх медленно поднялся. Его трясло, словно в лихорадке, перед глазами все плыло. Он вышел на улицу, и его неожиданно затошнило, он успел только наклониться, придерживаясь рукой за стену, и его вырвало. Спазмы продолжались долго, когда внутри уже ничего не осталось, и желудок исторгал только горькую желчь. На глазах выступили слезы, Тарх их смахнул.

Он слышал, что Голос что-то говорит ему, но не мог разобрать ни слова.

Он шатался, будто пьяный, неуверенно хватал руками воздух, но ноги сами несли его к храму. Деревня была погружена в тишину, но не в обычную сонную тишину, состоящую из сотен мелких звуков и шорохов, стрекота насекомых и далеких криков ночных птиц. Нет, эта тишина была полной и абсолютной, каждый шаг, от которого поднималась в воздух мягкая пыль, разносился вокруг, словно раскат грома.

Тарх ступил во двор храма. Казалось, весь мир вокруг задержал дыхание, пока Тарх обходил длинное здание и приближался к рядам круглых гнезд. В темноте они казались совершенно одинаковыми, но Тарх легко нашел нужное.

Он долго стоял рядом, как будто ожидая чего-то. Ему казалось, что он слышит спокойное дыхание спящей Кольхи, сквозь плетеную стену видит, как она лежит внутри, свернувшись клубком, как мерно вздымается и опадает ее грудь, как растрепались ее волосы, не перехваченные тонкой кожаной лентой, как изредка подрагивают ее пальцы с острыми когтями, словно пытаясь что-то удержать.

Он отодвинул занавешивающую лаз ткань, заглянул внутрь. В гнезде было темно, но силуэт спящей Кольхи угадывался безошибочно.

Тарх достал нож.

"Скажи мне только одно, - попросил он. - Я устал спрашивать, как Кольха нашла в свитках то, чего не может быть, и как это оказалось правдой. Я устал спрашивать, как одновременно получается, что богов нет, а я тебя слышу. Я сделаю то, что ты приказываешь, потому что твои советы никогда не приносят вреда. Но ответь мне на один вопрос. Почему?"

Голос молчал, и Тарх уже подумал, что не получит ответа. Но Голос все-таки заговорил, медленно и четко:

"Потому что тех, кто догадался, что богов нет, они наказывают сильнее всех".