Вы любите дождь? Мощный летний ливень, теплые чистые капли, что несут желанную свежесть душной ночью, или ледяной косой дождь, пробирающий до костей не хуже мороза, или беспрерывная тоскливая морось осенью, навевающая сон и в самый насыщенный событиями день.
Я люблю дождь, а точнее, воду во всех ее формах. Моря, реки, озера, лужи, снег, град, чай... Но насколько я люблю все с неба падающее, настолько же не люблю зонты. Дешевый ли, дорогой, разноцветный или же скучно черный, - все они заканчивают свой безрадостный и короткий путь сломанными, в мусорных баках. Проза жизни, увы, иногда и носки носятся дольше, чем зонты.
Именно по той причине я совсем не обрадовалась привезенному тетей сувениру. Что за несправедливость?! Своим подругам она привезла из Вены сложные кондитерские конструкции, носящие скромное название - конфеты, блестящие стразами брелки, оригинальные магниты на холодильник, кому-то даже шелковый шарфик перепал.
Мне тетя Ангелина подарила зонт. Огромный, длинный, с тяжелой загнутой ручкой, расписанный оранжево-золотистым орнаментом под Климта. Красота, хоть в рамку вставляй и на стену вешай.
Следует уточнить, что моя тетушка, Ангелина Петровна, обладает тонким, изысканным вкусом, любит все возвышенное и прекрасное, особенное и редкое, возможно, антикварное. Она носит и, главное, умеет носить, - шляпы. В ее крохотной хрущевской однушке, в узком дспэшном шкафу, найдется по паре-тройке самых разных шляп на каждый сезон. Там и с перьями есть, и с клумбами, и с фруктами пластмассовыми, и с метровыми полями, и с вуалью.
Чтобы избежать увлекательных рассказов о посещенных тетушкой музеях, я со счастливой улыбкой и с кличем восторга и благодарности приняла зонт-гигант. Придя домой, сунула на полку в прихожей и забыла.
Но однажды, примерно спустя полгода, я все-таки вспомнила о венском сувенире. Не без помощи самой тети.
В начале весны мы собрались в оперу. Антикварный знакомый тетушки, в смысле - старинный знакомый реставратор, починяющий всякую рухлядь, пардон, - старинные же театральные декорации, пригласил тетушку и ее очаровательную умницу племянницу на Cosi fan tutte.
Меня нарядили, сделали прелестную укладку при помощи бигуди, суперстойкого геля и лака. Ангелина Ивановна расщедрилась настолько, что одолжила свои жемчужные бусы, в три ряда обвившие мою бедную шейку. От модной, цикламенового оттенка помады удалось отказаться, сославшись на герпес, споры которого дремлют в моих губах и готовы перебраться на тетушкину косметику.
В театр оперы и балета ехали, само собой, на автобусе. Само собой, благоухающие парфюмом, в длинных платьях и на высоких каблуках. Я, на изящной шпильке, достигала почти двух метров и возвышалась над миниатюрной тетушкой, выгодно подчеркивая ее хрупкость и женственность. Еще я держала над нами зонт, ибо хлестал ливень, и была ответственна за сохранность телефона, денег, билетов и, впоследствии, номерков в гардероб.
Собственно, в гардеробе, в очереди на сдачу верхней одежды, и случилось то, чего я подспудно ждала. То, что не могло не произойти. То, что благодаря тетушке, просто не могло меня миновать, что было ею подготовлено со всем тщанием, пусть и непреднамеренно. А именно - нелепая и унизительная сцена. Стыд! Позор на светлую мою голову, слишком инертную и послушную чужой деспотичной воле.
-Анечка, я там Веру Васильевну увидела. Помнишь Веру Васильевну? Ты с ее Вадечкой в музыкальную школу в подготовительный класс ходила. Я побежала, отойду ненадолго, да моя хорошая? Ты справишся?
-Конечно, тетушка. Иди.
-Номерочек не потеряй, сразу в сумочку спрячь, в отделение на молнии.
Я радовалась, когда ее щебет шаг за шагом отдалялся. Хорошо, что очередь длинная, хватит простоять до начала первого акта. Не придется присоединяться к тетушке и ее подругам. И, не дай Бог, к подругиным внукам, сыновьям и племянникам. Сомнений нет, при наличии последних, Ангелина пожертвует даже своей новой цикламеновой помадой. Для великой цели - выдать престарелую двадцатипятилетнюю племяшку замуж, - тете ничего не жалко.
Два пальто, шарфы, сумочка и зонт оттягивали руки. Пакет с тетушкиными сменными туфлями намок от растаявшего снега, и коричневая слякоть грозила пролиться на подол моего бархатного платья. Длинного, черного, облегающего бархатного платья с глубоким декольте. Тетушкина знакомая швея этот шедевр специально для меня сваяла. По тетушкиному эскизу, спецзаказ. Эксклюзив. Чтобы я была "самая-самая" на выпускном вечере в школе. Так что, да, бархат обтягивал повзрослевшую меня довольно сильно.
Я пристраивала охапку одежды то так, то этак, переминалась с ноги на ногу, краснела от жары и прикидывала, как бы улизнуть незамеченной домой. Завтра рано на работу, книга интересная на середине, в дальнем, самом темном углу кухонного шкафа шоколадка лежит, я помню о ней. Мечты, мечты...
Тетушка не простит, если отважусь и сбегу. Никогда. Вернее, может, и простит, но мне ее прощение выйдет дороже, нежели два часа в опере.
Очередь продвинулась, я сделала шажок вперед. Зонтик тянул назад, и я его нетерпеливо дернула, повозила из стороны в сторону, освобождая. Из-за одежды в руках не видно, за что он зацепился.
Оглянулась, сзади парень стоит странный. Почему странный? Так улыбается во весь рот. Наверное, иностранец.
Я отвернулась с независимым видом и шагнула вперед. Зонт... Вот недаром я ненавижу зонты! Дернула посильнее. Сзади на меня навалилось мужское тело.
-Что вы себе позволяете? - прошипела я.
Мало того, что парень лыбится, будто жизнь легка и прекрасна, так еще и пьян. Пристает к приличным девушкам в театре. По мне разве не видно, что я приличная?!
-Простите, вы... ваш... - о, все-таки русский, надо же. Чего тогда улыбается?
Отстранилась и прошла вперед, не обращая внимания на невнятный лепет. Но наглец сделал эти два шага вслед за мной как приклеенный.
-Держите дистанцию, ладно? Вы не в метро в час пик.
-Девушка, ваш зонт.
-Что мой зонт? - таблетки озверина не нужны, достаточно упоминания зонта.
Наглец наклонился и прошептал:
-Он залез мне в штаны.
-Что?!
-Он зал... - стал повторять громче, на все фойе.
-Не кричите!
Я наклонилась и, подхватывая поудобнее пальто, пыталась увидеть конец зонта. Тетушкин шарф выскользнул из рукава, коричневая жижа из пакета мазнула по щиколоткам. Окончательно рассердившись и сравнявшись по цвету со знаменитыми алыми кулисами знаменитого театра, я дергала и дергала зонт. С каждым движением дергался и незнакомый парень. В отличие от близкой к панике меня, он продолжал светло улыбаться.
Одет в свободную рубашку навыпуск, черный пиджак и светлые джинсы. С дырками джинсы. В опере-то? Вот это смелость! Или наглость, невоспитанность и неуважение? Тетушки на него не хватает!
-Подождите, - попросил меня, придерживая за плечо и останавливая безуспешные попытки высвободить зонт. Крепкие у него джинсы, однако.
Поднял шарф с пола, забрал из моих рук одежду.
-Простите! Это все зонт, будь он неладен...
Длинная очередь, человек двадцать, не меньше, смотрит бесплатный спектакль. Разогрев, так сказать. Посмеются здесь, потом на комедийной опере. И неизвестно, где будут смеяться больше.
Парень сдал вещи, и свои, и мои, и тетушкины. Только зонт остался. Рукоять у меня, зажата в потной ладони, наконечник же у парня в штанине, в модной прорези на уровне колен, запутан в переплетении белых ниток и... Что это? Неужели... Я прищурилась, всматриваясь в виднеющуюся через дырки голую кожу.
Тетушка бы меня убила. По ее мнению приличным девушкам, каковой я, бесспорно, являюсь, должны нравиться приличные мальчики в костюмах, при галстуках, аккуратно подстриженные и причесанные. Предпочтительно, в их глазах должен светиться ум. А меня заинтересовали загорелые ноги незнакомца в дырявых джинсах.
Зажмурилась и перевела взгляд выше, на лицо, тоже загорелое. Вежливо смотреть в глаза, искать проблески света.
-Давайте отойдем в сторону, - тем временем предложил жертва зонта.
-Как стыдно, простите... - извинялась, не в силах прекратить поток бессмысленных слов. Слишком велик контраст между привычным походом с тетей Ангелиной в оперу, ее плавными нравоучительными речами и рваными джинсами на загорелой зад... Все. Ум в глазах. Светится.
К входным дверям пробрались с трудом, идти приходилось против общего течения, вдобавок зонт не давал незнакомцу согнуть ногу в колене. Отдать ему в руки злополучный предмет целиком я не додумалась, мозг был занят совсем другими мыслями, далеко не столь конструктивными. Парень же, то ли из вежливости, то ли из-за растерянности, молча хромал, ведомый за штанину.
От тетушкиных зорких глаз нас скрывали множество спин, которые слаженным потоком двигались к залу. Из центральной части холла донесся приятный перелив звонка и последующие два удара тимпана. До начала акта осталось три минуты.
-Может, удастся опоздать и не пойти, - внезапно выдал незнакомец. - Не торопитесь, пожалуйста.
Он, наконец, взял у меня деревянную ручку и украдкой огляделся.
-Вы что, не хотите слушать гениальную музыку Моцарта? - почти искренне возмутилась я.
-Как бы сказать, не то, чтобы не хочу, просто компания несколько...
Именно этот миг выбрала тетушка, чтобы выйти из-за колонны. С ней под ручку старушка с сиреневым пушком на голове, Вера Васильевна.
-О! Анечка, ты уже общаешься с Вадечкой, как хорошо! Отдай-ка мне, Вадечка, свой билетик, мы с Верочкой договорились, что рядом сидеть будем. А наши билетики у Анечки лежат.
-Да, Вадечка. Несмотря на пиджак, ты все равно выглядишь как оборванец. Позоришь меня, - всхлипнула старушка.
Вадечка безропотно протянул свой билет, Ангелина Петровна его сцапала и была такова. Две подруги даже не оглянулись на непутевую молодежь.
-Как приятна забота старших... - протянул Вадечка, глядя им вслед.
И я с ним полностью согласна.
Тот вечер удался. Мы провели его прогуливаясь, под дождем, а когда замерзли, угощались кофе и вкусными пирожными в буфете.
Зонт не пострадал, в отличие от дизайнерских дырок. Венский зонт-гигант, с репродукцией климтовского "Поцелуя" оказался на удивление живучим, прослужил не один десяток лет. Наша с Вадиком дочка, кстати, его обожает. Зонты, шляпки и розовый цвет - ее слабость. Тетушка Ангелина таки смогла привить хоть кому-то в нашей семье свой безупречный вкус и любовь к прекрасному.
С 8 Марта!;)