Жил да был в одной деревне мужик, по имени Первак. Жил он богато и счастливо, без особых забот, пока не по сватался к его дочери Жданке Свиреп, сын богатой знахарки Невеи.
- Да я лучше отдам свою дочку колченогому колеке чем сыну ведьмы! - проревел Первак, изгоняя Свирепа со двора.
Пришёл Свиреп домой, рассказал о неудаче своей матери. Взвыла Невея, перекувырнулась, гигантской чёрной кошкой обернулась, и убежала в деревню.
Вернулась она под утро, вся окровавленная. Призналась она сыну, что хотела напасть на Первака и перегрызть ему горло в кошачьем обличьи, но отбился тот от неё, и перерубил одну из ног саблей. Сказала то, и упала без памяти.
Вышел Свиреп из дому - обалдел он слегка от развития сюжета - и видит, что навстречу ему идут крестьяне, а впереди всех Первак с колом... да к их дому. Разозлился Свиреп, недаром ведь был он так назван... встретил он Первака сам, и так его отмутузил... живого места на нём не оставил.
А под конец дал Перваку пинок под зад, и сказал:
- Катился бы ты домой, тесть недоделанный... сам ты теперь и колченогий, и колека, глаза бы мои тебя не видели! - и ушёл.
Другие крестьяне в драку не вмешивались: если сын Невеи таков, то и сама Невея небось жива-здорова, да и дрались Первак со Свирепом честно, и если Свиреп победил, то значит, дело его было правым. На этом всё и заглохо.
Время шло. Невея ворожила и т.д. всё по прежнему (когда тогда Свиреп домой вернулся, она уже вся совсем оправилась), Свиреп тоже был жив-здоров (хотя в деревне его теперь видели реже, чем раньше), а вот у Первака ситуация была чем дальше, тем хуже. После побоев Свирепа он так полностью и не оправился, да и в хозяйстве дела пошли на спад.
Долго ли, коротко, но не выдержала Жданка, побежала на поклон к Свирепу с Невеей. Прибежала, в ноги поклонилась. Обалдел Свиреп:
- Жданушка, да как же ты, да что ты?
- Сними проклятие с моего батюшки, Свиреп!
Удивился Свиреп пуще прежнего.
- Я его не проклинал, я его послал только... а ежели что вышло, то он мать мою хотел колом бить. Мне что, его пряниками было угощать за это?
Побелела Жданка, покраснела.
- Твоя мать первой начала, иль не она чёрной кошкой к нам на двор бегала?
- Моя вина! - сказала тут Невея, услышав разговор молодых. - Моя оплошка, мне и ответ держать? Простишь ли дурную старуху, Жданушка?
Покраснела Жданка - была Невея хоть и в годах, но ещё ого-го как на вид, "старухой" и назвать её не получалось. - Если зла не мне, не моей семье не желаете и не возжелаете, то прощаю!
Тут как будто что-то в небе громыхнуло, хотя небо было чистым.
- И я прощаю, - ответил Свиреп. - Не хотел я зла не тебе, не твоему отцу, и теперь не желаю. Желал я только твоей руки в браке, ну да вишь не судьба...
Ничего не сказала Жданка, только убежала прочь, домой, быстро-быстро.
Подошла к сыну Невея, улыбнулась своей знающей улыбкой. - Не говори гоп, сынок, пока не перепрыгнул. Говорят, что сова была дочерью пекаря. Что будет в будущем, ещё никому не ведано.
- А что будет?
- А увидем!
* * *
Много ль времени аль мало с той вот встречи пробежало - никому неизвестно. Дела у Первака, однако, стали получше, да у самого него здоровье пошло на поправку. Всё бы хорошо, да как сказали ему добрые люди про то, как Жданка к Свирепу с Невеей ходила мириться, так всё снова свихнулось. Перекосило мужика, заревел он медведем, на дочерь с кулаками кинулся.
Та, ясное дело, от него наутёк. Первак за ней. Понесли ноги Жданку к знахаркиному домику, а на встречу ей сам Свиреп. Увидел он эту погоню, его перекосило:
- Ах ты, тесть неудачливый! Опять на женщин войною! - да как дал Перваку, прямо в лоб! Тот и свалился, тут Перваку и смерть пришла.
Деревенское общество Свирепа, однако, не осудило. Первак первым начал, да и вообще, было с ним что-то неладно - то на вдову народ созывает, то на свою дочку с кулаками кидается. Так дело и заглохо. К осени и свадьбу Свирепа с Жданкой сиграли, тем и кончилось. Осталось бывшее поддворье Первака пустым - Жданка там жить не пожелала, осталась она и Свиреп у Невеи.
Но сослали на следующее лето в ту деревню колдуна-диссидента, Касьяна Кольцова, и ожил бывший дом покойного Первака - только то уже другое дело было.