1.ПОСЛЕДНЯЯ ГРОЗА
Ирнике
Словно в груди пустота затянулась -
Вздохом запавшим, -
Черною клавишей низких регистров,
С неба упавших...
В трепете слов, как прилив анемии,
Вырвана с клоком, -
Жизнь для любимой - хлестким отливом
В небе высоком.
Туча вжимает ниже и ниже
Кроткое имя!..
Выстрел как вспышка, точный и хлесткий, -
Выбил отныне..
Выбил в десятку... мертвым пространством, -
Навзничь упавшим!
Я истекаю болью горчащей, -
В реки и пашни...
Вверх опрокинут взгляд неподвижный,
К бешенной схватке!
Носятся всполохи!.. вспышки и страсти -
В сердце догадкой!..
Дьявольски прыснув, дерзко и больно, -
Ты обернешшься...
Там, на границе света и тени -
Смехом сорвешься!
Мимо и мимо... Жизнь, как "эспрессо" , -
Дабл, в кафешке...
Запах пьянящий, горечь - губами, -
С вкусом черешни, -
Пью и прощаю! Пью, надрывая,
Связки безмолвья...
В звуках прощальных, - с первою каплей,
С поздней любовью!..
Но расставаньем, в сетке секущей,
Ближе и ближе, -
В ливень шипящих, солоноватых
Слез твоих - выжат!..
Как тишина, вдоль над перроном,
После разлуки, -
Вслед за составом, в небе - с надломом! -
Тянутся руки!..
И растворяясь - за карвалолом -
Каплей, в мензурке, -
Вдаль отступают звуки бравурной,
Терпкой мазурки...
С болью отходит воспоминанье
Надгрозовое!
Все повторяюсь, переживая -
Встречу с тобою!
Стертые буквы с клавиатуры -
Сорваны с кожей!
Имя твое набираю на память. -
Странное все же!
Снова и снова - врхним регистром
Словно играя, -
Слабость надежды через неверье -
Переключаю...
Пахнет озоном, скорой на вызов,
Садом над тропкой. -
Лишь с монитора строки стекают
Каплями дробно...
24 сентября 1999
2.КАБАЛЬЕРО
1
Кто в этой схватке - сильней и упрямей?!
Кто вырвет победу, летя на огонь?
Молчи, кабальеро!.. Пусть хлещет ветвями!
Пусть - скорость! Пусть - кровь! Пусть - любовь!..
Только тронь!..
Какие глубины в тебе мирозданья?
Весь мир - по периметру ранчо лежит.
Лишь зрителей гул - как под кожей молчанье -
В тебе, нарастая упрямо, дрожит...
В твоем измеренье - нет выбора, правил.
Одно лишь: на скорости - жить и любить!
А то, что ты всех - восхитил, позавбавил, -
Ну, как же!..Ну что же... Так этому быть!..
И вырвать из жизни тебя так непросто! -
Лишь с кожей - с мустанга! Сбить с ног!.. Из седла!..
И пусть ты совсем - невысокого роста!
Почти назаметен, как в стоге - игла...
2
Сквозь ночь, запирая вольеры,
И в кроткое ржанье не веря, -
Как в вечность - шагнет кабальеро.
За двери...
За ним провисают - промокше, -
В распутице: тенты, шезлонги,
Арены кренящийся ковшик.
Всхлип гонга...
Пикапчик бросается дрожью,
Наездника сбросить пытаясь,
Укрыв под железною кожей -
Лишь зависть...
Зато кабальеро уверен,
Что мчит на огней одуванчик -
В долину, к casino... мотелю
В чуланчик...
За ним обрываются горы,
Смывается ночь за спиною.
Он весь, словно - вымокший порох.
Он бредит - тобою...
Стаканчик заветного виски,
Случайность - как совесть Black Jack`а.
На смятой попоне - записка:
"Adios, Реббека..."
Табун в голове пронесется...
Бетонным - плашмя - перекрытьем:
В груди его - жизнь оборвется!
Не быть мне!..
Лицо, словно скалы на юге,
Облизано красным рассветом...
Он глаз не сомкнул, но подруги
Все нету...
Что - голос сел. Шепот - не слышен...
Что - мчится на ранчо!.. Дорога
Лишь в горы - все выше и выше. -
Как к богу!..
Пусть в бешенной схватке с мустангом -
Две ярости!.. Две несвободы! -
Закручены в жгут , под фанданго, -
Два громоотвода!
То медленно, то разгоняясь, -
Течением буйным уносит -
Мустанг, под тобой разгораясь:
Не сбросить!..
Реббека! Реббека!..Разъяты
Две наши души, как футляры.
Три пота сгоняет, проклятый!
Три жара!
Но ставка - повыше вчерашней!
Бог видит, удвоена... Круче!
Ну что, мустангерче, не страшно
Быть лучшим?!
О ярость - как кремень огнива -
Обламывается ярость.
Но, вот, не любовь - справедливо... -
Ну, самую малость!.. -
Напомнит тебе, что - слетел ты!
Пуста эта жизнь... Но арена! -
Лови, кабальеро, моменты. -
Ирена!..
И ходят, как стрелки по кругу -
И чувства, и страсти, и кони...
Какая по счету подруга?.. -
"Прощай!" - на попоне.
17 января 2001 г.
3
В баре - темно...
Бармен как горная речка
Обкатывает бокалы.
Ты здесь - давно!
И приложился - немало!
Рядом - жужжит казино.
Сквозь лабиринт коридоров -
Двери шуршат,
И вино -
Тянут соседи.
Нескоро
Ты упадешь на кровать...
Скоро - пять!..
А что - в каморке?
Как мышка - в норке...
И снова вставать - рано.
И, выглянув в окно,
Встречать рассвет.
Горизонт - рваный.-
Зубчатая передача гор
А подруги все нет!
Нет, до сих пор.
17 января 2001 г.
4.
Кабальеро. Кастанеты. Пламя встречи.
В сердце все еще записка - как заноза;
Ты сегодня покорил всех, но не легче
Быть улыбчивым. Колючим легче - розам.
Сколько глаз в тебя вонзалось, сколько страсти -
Разгоралось, уносясь с тобой по кругу.
Шляпок дамских пух летел, но лишь отчасти -
От порыва их сердец, да от испуга...
Ты в каморку - через бар и рулетку. -
На попоне - в складках смятых - две строчки:
"Жду, Ребекка... А здесь душно, как в клетке!
А я клетке не живу, видно..." Точка.
17 января 2001 г.
3. ДЕНЬРОЖДЕННАЯ ЭКЛОГА
<Ирнике>
1
Напоминает мне вчерашний день -
Бесшумный порох звуков, дребедень
Толкающихся мыслей на вокзале, -
Когда твой поезд вовсе не прийдет.
Когда в лицо, прохожим, - не узнали
Еще тебя, хоть на излете год.
Что будешь делать ты, когда настанет
Последний - в арьегарде жизни - час?
Поспешно, в узелок надежд - затянет,
Как будто бы под дебаркадер - вас.
В форватере, отмеченном огнями,
Ныряющих за бакеном, в волне, -
Бакланов всхлипы. И сдается мне, -
Я, как они: то пропадаю днями,
То наполняю шумом крыльев дни.
И кажется back-yard казенным плацем;
В бетон - уперся взгляд. И может статься,
Что в мире - остаемся мы одни!
Разбрасываясь жизнью - словно в детской:
Повсюду незаконченность видна.
Игрушки устилают мир...Одна
Так и осталась... И куда ей деться!
И в ней руки отпущенность теплеет,
И в брошенности - ожиданье тлеет.
Так поле брани - остывает в нас! -
И проволочный звук стрелы татарской,
И ворона отлитый взгляд бунтарский -
Натянуты на временной каркас
Истории. И хохоток лишь барский
Грассирует - сквозь комендантский час. -
В котором - нет, и больше нас - не будет!
И тишиной пытаясь извести,
Вчерашний день вам в будущем добудет
Сквозь хрупкий известковый вздох - "Прости!"
Так вот!.. На чем с тобой остановились?..
Не мы одни, - часы и те стоят.
Твой день рожденья!.. Да, в тот день родились
Стихи! - Стихи, которые дарят
Сегодня!.. Нет, сейчас! - Там, на изгибе
Судьбы, - был незаметный поворот.
Казалось бы: чуть-чуть, и пронесет! -
Но, прирожденный времени Кулибин, -
Подталкивал, предчувствуя исход...
На повороте бюст поставят. Год
Его взрывать пытаться будут диссиденты.
Потом взорвут, и пьянь на постаменты -
Колбаску мелко резанную: "Бац!"
Короче, достает Судьба! Абзац...
2
Мы как два особиста, затерянных где-то в Иране;
Есть у каждого - горы, и горечи капля в стакане.
Есть долина. Есть даже загаженный - в утках - арык,
Восклицанье злорадное тут же: "Кирдык!"
У тебя наполняется живностью хутор.
Если нету дождя, - нависает небес перламутр.
У меня называется county этот притон,
И под окнами - роз шиповатых бутон.
У тебя воробьи в тополинные кегли набились,
У меня тут колибри в саду поселились.
Им слабо ворбьев переплюнуть в несносности звуков,
Их латиница пенья для чуждого уха - наука:
Укорачивать смысл бытия до мажорного "ля".
Воробьям же привольней твои тополя.
Что еще? Да, заборами чем-то мы схожи;
Правда, мой, недоеденный лошадью Брендой, заложен -
В потемневших листах, закрывающих дыры прокусов.
Рядом - дачный гамак, вроде древнего ложа Прокруста.
Да, в саду твоем много камней и строительный мусор,
Нет, не тянет на сад он Рюндзё. Утонченного вкуса
Разбивается нежный витраж о каменья;
Сколько здесь не ходи: виден каждый!.. И даже поленья
Дополнительно втиснулись в мысль о природе!
Но об этом молчим! Ведь, нельзя же роптать при народе.
Здесь бы место расчистить! Столы бы! Гостей! Да закуску
Да молва тяжела - тяжелее похмелья! - в куриную гузку
Губы сложат: "Ню-ню!.." - Что ж, как принято это у греков:
Авгий тоже страдал лшадьми, и позвал человека...
Мы бригаду наймем, и почистим весь мир от камней и от ила,
И не стоит на нервах играть у Зоила!
Мы, как два особиста! И семьи - терзаются нами!
Мы так схожи с тобой, что живем - на авось, меж огнями!
День рожденья - пропахнет дымком и обузой;
В холодильниках наших - коньяк, нерасколотый кумпол арбуза.
Понимаю тебя:тяжело к "happy birth day to you" приближаться!
И побыть одному, и в себе - в одиночество вжаться...
Отчего в этот день ты грустна и печальна, как повесть?
Да, душа!.. Да, отдай мне печаль! Подари ее, то-есть!...
Мы поделим ее... Все по-братски, по-сестрински!.. Каюсь,
Что опять и опять я в словах и в тебе ошибаюсь!
21 августа 2001 г.
* * *
<И...>
Я не жду от тебя островерхих ночных кипарисов
И миндальной луны, под чадрой, и внезапных капризов.
Не пытаюсь унять, преклонив пред тобою колени.
Я не знаю, что здесь: больше гордости, страсти иль лени?
Не ищу вдалеке уходящую тень в срыве улиц,
Но иду за тобой, в пиджачишке кургузом, ссутулясь.
И при этом всегда "догрызаю" обрывки романа.
О тебе ни полслова, пусть это покажется странным.
Встретив взгляд твой, в случайной толпе пешеходной,
Ротным маршем бравирую, словно в колонне походной,
С превосходством над всеми, глотая и сопли и слезы,
Ухожу, ухожу... Захмелевший, но все же - "тверезый".
Можно было б чудить, виртуальным прикинувшись "мэтром",
Откровенья сводить, и читать по слогам тебе "Федру".
Говорить о стихах, направляя в прозрачное русло,
И всегда впопыхах, забывать про общенья искусство.
Свою жизнь, как Плутарх, разбивать на эпохи и нравы,
И всегда в дураках оставаясь, "сяким" и неправым.
В облаках, в исключеньях из всяческих правил, -
И парить, и любить... Даже если тебя позабавил
Я своей непригодностью, жертвуя ферзь прагматизма,
Покидая свой дом, и пропахший дымами отчизны.
Я не жду, что войдешь, и, увидев меня за колонной,
В эту тень - ты рискнешь... ты шагнешь, одолев все препоны.
С некой горечью чувств я еще о тебе вспоминаю, -
И как некий искус, как в "пустыне" мираж - понимаю.
Принимаю как дань, как Орды Золотой отступные,
Ну, была бы ты дрянь, век глотал бы я слезы скупые,
Проклиная тот день (или ночь), и искал бы себе оправданья,
Но ты все же прекрасна, в своем виртуальном изгнанье.
Я не жду перемен, я не жгу твои письма и фотки,
Но всегда узнаю, по порыву и быстрой походке.
Может год, может два... И, закончив роман, я уеду.
Мало ль теплых краев, где я "пиррову" справлю победу.
Где не нужен бруствер, где не носят защитную маску,
Где никто не вгоняет тебя - ни в унынье, ни в краску.
Где я с другом сижу, подписав ему книжку на память,
Где ни свет, ни заря - не напьешься, не выйдешь на паперть,
Где о прошлом - легко, об ушедших - хорошее если,
Или вовсе смолчишь, наступая на слово из "песни".
27 января 2004 г.