Месяц назад я опять сел за компьютер. У меня вдруг возникло ощущение тревоги на сердце. Оно уже давно бьется у тебя в руках. Я постоянно чувствую их тепло и ласку. Я счастлив этим. Сердце спокойно, а вот ощущение тревоги почему-то не проходит. Я хочу рассказать тебе о себе, вернее о части свой жизни, чтобы ты поняла меня, таким, какой я есть - ни плохим, не хорошим - обыкновенным. Тебя нет рядом, и я не знаю, куда себя девать. Мне просто нужно выговориться.
Неисповедимы пути Господни. Я и представить себе не мог, что по дороге на родину, именно в тот период, когда я ехал в Москву, что бы проститься навсегда с молодой женщиной и остаться с ней друзьями, я встречу тебя, Любимая.
Эту женщину звали Анна.
Я познакомился с ней случайно. Летом 2000. Очередной приезд в Москву на месяц. Начало июля. Жарко. Душно. Разница в 9 часов во времени между городами. До 4 ночи ты свеж, как только что родившийся младенец. После очередной цельнотянутой бутылки водки и 2-3 пачек сигарет ни о каком сне до первого луча рассветного солнца не может быть и речи.
Риторический вопрос - "Что делать?".
По моему мнению, существует три возможных решения. Первое - принять снотворное, что само по себе с учетом выпитого количества алкоголя - рискованно - можно и не проснуться. Второе - принять еще грамм 300 и остекленеть до утра, т.е. до 2 часов дня, что логично с учётом разницы часовых полюсов. И третье, самое полезное с точки зрения мужского здоровья, отдать себя на пару часов в руки молодой, желательно, темпераментной женщине лет 20-30, которая, естественно при собственном эффективном, т.е. не бревнообразном, режиме, снимет остатки накопленного в теле за предыдущий день стресса, а уже после второго, а еще лучше третьего захода, приведет тебя, т.е. меня, в состояние блаженства, не уступающего нирване, что, в свою очередь, настроит на наступающий день, как на праздник, который всегда с тобой.
Я, по свойственной и не только одному мне, привычке всегда выбираю третье решение.
На часах 20.00.
Начинаю перебирать в памяти предыдущий световой день. С утра около 12 дня двинул на пляж у Водного Стадиона. На выходе из метро прихватил пару пива на всякий случай. Прошел дворами и через подземный переход Ленинградки вышел к главному входу на стадион. По аллее дошел до калитки, в которой стояла билетёрша. Сунул ей входной билет и вошел на пляж. Пристроился на длинной низкой скамейке, поставил сумку и занялся подготовительными процедурами.
День был жаркий. Пляж забит до отказа. Все насасываются прохладительными напитками. Море пива, поглощаемого всеми вплоть до безусых мальчишек и плоскогрудых промокашек. Несмотря на жару в воздухе витает дух всеобщего бля...ва, крепчающий с каждым новым глотком.
Классический прием под названием "Стрельба глазами" отнимает около 15 мин. Объект выбран. Справа от него чистая полоска песка около метра шириной. Заваливаю, с наглой физиономией и оправданием наличия отсутствия свободного места. Девушка не возражает и отвечает улыбкой в качестве согласия.
Начинаю подробный осмотр с кончиков пальцев на ногах. Ноготки аккуратно подстрижены и вычищены. Пятки и стопа выскоблены пемзой до младенческого розового цвета, что контрастирует с хорошим светло кофейным загаром стройных длинных ног. Рост около 170 и узкие бедра 42 размера. Плоский, уходящий в розовые бикини живот. Грудь не больше трешки с маленькими, просвечивающими через лиф сосками. Длинная шея и великолепная русоволосая маленькая головка со стрижкой под мальчишеский полубокс. Длинный носик, не прямой, а именно длинный, пухлые губы и большие с легкой косинкой глаза голубого цвета. Мягкие, располагающие к общению, внимательные и одновременно кокетливые. Очень похожа на молодую Чурсину, только аккуратно выщипанные брови и очень сексуальный, просто притягивающий взгляд.
Пошел на контакт.
"Девушка, вам так идет розовый цвет. Пивка не хотите?"
Отвинчиваю пробку и протягиваю ей бутылку, не дожидаясь ответа.
Еще одна улыбка в ответ. Бутылка переходит из моей руки в ее руку. Легкое касание ее пальчиков. Они очень нежные, теплые и мягкие . Получается.
"Судя по вашему загару - вы здесь частая гостья. Кстати, как вас зовут?"
"Аня".
"Сергей. А может сразу перейдем на ты?"
"Давайте. Так будет проще."
"У тебя летом полно свободного времени. Учишься?"
"В Энергетическом, на Ядерных Установках. Восстанавливаюсь на 3 курс после академки. Так получилось".
По ее вздоху догадался, что ей надо было выговориться.
"Сама - москвичка, или с периферии?"
"Из Менделеева под Курском. Там все мои, мама, папа, сестра и бабушка. Получила направление на учебу и вот я здесь. Я всю жизнь вместе с родителями живу рядом с атомными электростанциями, сначала Чернобыль, потом Курская Атомная. Рентгенов нахватала. Вот и в академку ушла. Сначала проболела почти весь осенний семестр, потом 2 хвоста. Ходила в деканат, вроде все в порядке, хотя время жалко. Подрабатываю на вещевом рынке тряпками, и родители помогают. Зарабатываю немного, но хватает".
"Учиться трудно?"
"Твердая троишница. И хвостов бы не было, если бы не бесконечные простуды и аллергии на все подряд".
"Что-то мы все о грустном. Пойдем искупаемся."
Вежливо пропускаю Аню вперед. Походка грациозная на полупальцах. Привычка или специально для меня? Наглею. Нежно беру ее за талию сзади. Она чувствует мои руки, но не отталкивает их. Бедра высокие, очень изящные. Входим в воду. Мои руки соскальзывают ниже. Ее улыбка через плечо. Подталкиваю ее за попу вперед.
Минут через 10 возвращаемся назад. Аня расправляет полотенце, стряхивает с него песок и ложится на спину. Я пристраиваюсь рядом. Моя рука касается ее. Я чувствую ее дыхание. Оно становится более размеренным. Между нами начинает возникать естественное чувство притяжения
Глаза обоих смотрят туда, куда хотят. Чуть повернутая в мою сторону голова Ани, ее почти закрытые веки - этого достаточно, чтобы завести меня.
Облизнула сухие губы.
Мы начинаем существовать только друг для друга, в каком-то замкнутом объеме, когда все вокруг безразлично. Только два сердца, две души и два тела, которые какая-то неведомая сила стремиться соединить в единое целое. Нам все равно, что снаружи, безразлично чье-то мнение или чья-то реакция. Два одиноких человека, мужчина и женщина, случайно нашедшие друг друга, именно в тот момент, когда они больше всего нуждались в этом единстве, неважно каком - душевном, телесном, черт знает в каком, но они были рядом и ни о чем не жалели.
Нам было просто хорошо и спокойно.
Тела тянуло как магнитом.
Ни жара, ни капли выпитого алкоголя не мешали.
Я подсунул свою руку под её. Ее ладошка лежала на моей. Она не сопротивлялась. Ей, как и мне, нужны были живая душа и тело противоположного пола. Ей, как и мне, нужно было выплеснуть из себя груз накопившегося.
Ее пальчики на ногах то растопыривались, то вытягивались в великолепный подъем. Бедра чуть сжимались. Живот стал совсем плоским и ушел в бикини, открыв моим глазам и выбритый лобок, и всё то, что еще могли увидеть и оценить глаза лежащего рядом мужчины. Она тоже смотрела на то, на что хотела.
Моя реакция была естественной, да и какой еще она могла быть. Натуру физически здорового мужчины не переделаешь, да и зачем.
Наступал момент, требующий продолжения.
Посмотрел на часы.
15:30
"Аня, как ты смотришь на то, что бы пообедать? Поедем. Отметим наше знакомство. Я, как мужчина и джентельмен обещаю великолепную кухню и приятный вечер. Ну, соглашайся, пожалуйста".
Обворожительная улыбка. Ласковое прикосновение ее руки.
"Я переоденусь".
Она скрылась в кабинке.
Я направился к длинной скамейке для мытья ног. Быстро натянул джинсы и рубашку. Пересчитал наличность в кармане. Две сотни зелёных. Должно хватить. Подставил ноги под живительно холодные струйки воды и стал её ждать.
Аня вышла из кабинки. Бежевое трикотажное платье в обтяжку с открытой спиной. Светлые, в тон платью, стринги, просвечивающие насквозь. Босоножки на высоком каблуке.
Притягательная до безумия и прекрасно понимающая это.
На троллейбусе добрались до Войковской. Потом по прямой до Павелецкой. Перешли трамвайную линию. По Кольцу вперед до Пятницкой и свернули в 1-ый Монетчиковский.
Ресторан "Обломов". Прекрасное место для начала любовной связи. Великолепная кухня и уютная, располагающая к интриге и ее продолжению, обстановка.
Охрана на входе покосилась на голые ноги Анны. Червонец и жара послужили пропуском и объяснением.
Поднимаемся на второй этаж. Народу немного. Будни, 5 часов вечера. Столик в углу. Мягкое освещение. Дурманящий запах молодого женского тела. Безукоризненные линии. Шоколадный загар. Блеск желающих тебя женских глаз. Что ещё?
А разве этого мало!
Официант протянул нам меню в кожаных переплетах.
"Аня, все на твой вкус. Для меня то же самое. Плюс 200 грамм водки. А ты что будешь пить?"
"Тоже водку".
"Тогда нам хватит".
"Хочешь, я расскажу тебе об этом здании. Я о нем очень много знаю. Мой дед был последним хозяином этого дома до революции".
"Конечно, я слушаю".
"Здесь внизу, в подвальном этаже была темная кладовая, в которой висела мемориальная доска с датой окончания постройки - 1697 год - знаменитая Москва Белокаменная, времена Петра Первого. Я не знаю как сейчас, на месте ли она, ведь последний из нашего рода, мой дядя Николай, младший брат отца, получил двухкомнатную квартиру на Семеновской в начале шестидесятых. И с тех пор здесь моих родственников уже нет. А семья была в начале века большая - дедушка с бабушкой и одиннадцать рожденных ими детей. Правда, две двойни умерли сразу после рождения, и осталось семь - три сестры и четыре брата. Семья была дружная. Дед держал извоз, прообраз современного таксопарка, десятка два карет и грузовых телег. Кроме того у него был постоялый двор, по- современному - гостиница, которая еще сохранилась здесь недалеко на Пятницкой улице. Все были счастливы, пока однажды дед не сгорел в соляной кислоте, бутыли с которой перевозил на грузовой телеге. Лошади чего-то испугались, понесли, стеклянные бутыли разбились, все вылилось на деда. Страшный ожог и мучительная смерть. Но на этом несчастья не кончились. Бабушка в четырнадцатом году получила повестки на войну на двоих старших сыновей - Александра и Степана. Открыла, прочитала, присела и умерла. Осталось семеро сирот. Двое старших ушли на Первую Мировую. Осталось пятеро - мал, мала, меньше. Две старшие сестры, Александра и Елизавета пошли работать заверщицами конфет на "Рот-Фронт, а младшие - Григорий - мой отец, Николай и Евдокия - на пятидневку. Потом Революция. Всех уплотнили. Семье оставили две смежные комнаты на первом этаже...А вот нам несут покушать..."
Появился официант с подносом.
Большая тарелка с рыбной закуской. Маленькие - с мясным салатом. Потом солянка по-русски с грибами. Удобные маленькие рюмочки грамм на тридцать. Толстостенные, граненые. Хорошая подделка под антиквариат или оригинальные, я так и не понял.
Анна кушала с удовольствием. Разговаривали ни о чем. Я сидел, поглядывал одним глазом на нее и радовался ее женской грации, проявлявшейся даже в еде.
Кофе и счет. Уложился в 120. Пятерку - чаевые.
Положил ладонь на ее руку.
"Поедем ко мне. Не бойся, я тебя не обижу, мой маленький".
Она все поняла. Она почувствовала правду в моих словах. Мой взгляд взрослого, достаточно хорошо воспитанного человека внушал ей доверие.
"Только не очень поздно. Мне завтра утром в 8 на барахолку тряпки продавать. Подруга уехала на неделю к родителям. Я одна. Живу на Авиамоторной в общаге института. Мне бы до 12 надо там быть".
"Не волнуйся, я потом довезу тебя на такси."
6 вечера.
Мы переходим Садовое Кольцо и пешком за 30 мин добираемся до Тульской в мою однокомнатную.
Эта квартира принадлежит сестре и, когда я в Москве, я всегда в ней останавливаюсь. Однокомнатная метров восемнадцать с небольшой кухней и совмещенной ванной. Ванна такая теплая и глубокая по сравнению со средним американским стандартом, что стоит мне в нее залезть, блаженству не видно конца.
Прошли через 2 металлические двери. Ощущение бомбоубежища.
Вошли в квартиру.
Анна скинула босоножки и босая прошла на кухню.
Отсутствие кондиционера сказалось сразу. Каменные московские джунгли доводили до тепловых обмороков. Экология тоже не отличалась чистотой. Если ты с утра выходил из дома в чистой рубашке, то к вечеру ворот становился черным, как после экскурсионной прогулки по территории листопрокатного цеха.
Зашел в ванну. Пустил воду. Чуть теплую.
Вернулся на кухню.
Аня сидела и курила. Поставил чайник на плиту. Он зашипел и начал нагреваться.
"Анечка, я тебе ванну приготовил. Ополоснись".
"Спасибо. Я вся в песке".
"Там пять чистых полотенец. Можешь взять любое."
Она встала. Взяла сумочку и направилась в ванну.
"Дверь не защелкивай. Я приду".
"Ты - навязчивый нахал",- с укоризненной улыбкой сказала она.
"Я - мужчина, да и ты вроде на целку не похожа."
Она скрылась в ванне. Дверь так и осталась открытой.
Сделал пару бутербродов с икрой, порезал хлеба, сыра, копченой колбаски. Несмотря на ресторанную пищу, хотелось еще немного поесть.
Пошел в ванну. Анна лежала прикрыв глаза и даже не отреагировала на мое появление. Провел ладонью по её щеке.
"У тебя очень усталый взгляд. Тебе тяжело?"
"Да. Прошлое давит. Никак не могу прийти в себя после весны. Не хочу об этом сейчас говорить".
Она встала. Включила душ. Легкие струйки воды стали плавно обтекать ее стройное тело. Вылезла из ванны. Я вышел, бросил ей из коридора тапочки. Закурил.
Минут через 5 появилась Аня. Белоснежные трикотажные трусики с высокими бедрами и такого же цвета тапочки. Цыплёнок. И все.
Те же полу пальцы, та же кошачья грация.
Аккуратно присела на край стула.
Налил две чашки кофе.
Достал бутылку коньяку. Маленькие, на тонкой ножке, почти невесомые бокалы. Плеснул в оба грамм по пятьдесят. Протянул один Ане.
"Выпей. Это тебя успокоит и снимет напряжение и усталость в теле".
"С чего ты решил, что я взволнована?"- резко спросила она.
"По глазам. Кроме того, рядом с тобой взрослый зрелый человек, которого ты до сих пор стесняешься. Возьми бутерброд. Молодец. А теперь кофе".
Она очень много улыбалась. И потому, что улыбка ей шла, о чем она знала, и потому, что она была просто доброй, с открытым, доверяющим всем сердцем. Таким людям, как правило, трудно в жизни. Их называют лопухами, а иногда и просто дураками. Их жалеют, над ними посмеиваются, но если им везет, или кто-то ведет их по жизни за руку, помогая преодолеть ими же самими создаваемые трудности, они не замыкаются и становятся самыми счастливыми, за душой нет подлости, чужих обид, ревности, и прочая и прочая.
Они просто счастливы в своей доброте к окружающему их миру.
Аня смотрит на меня.
Становится взрослой и чувствует телом прикосновения моих глаз.
Минуты, даже секунды становятся важны. Оно, её тело, хочет близости. Оно, её тело, бросает её в жизнь. Она не сопротивляется. Она понимает, что это сопротивление не только бесполезно, и бессмысленно. Разум уплывает. Её тело наполняют желание.
Я знаю это. Я просто хочу её.
"Да?",- спрашиваю я.
Я не жду ответа. Я просто протягиваю руку.
Она протягивает мне свою. В её глазах читаю утвердительный ответ.
"Да".
Анна следует за моей рукой. Ее пальчики взволнованы.
Беру её на руки и несу в другую комнату. Ставлю на ковер.
Рывком разваливаю складной диван. Нахожу чистую простыню и наволочки. Быстро привожу все в порядок.
Анна стоит передо мной.
Я ничего не вижу вокруг, только её шоколадное тело.
Ощущения уходит в Бесконечность.
Мягко касаясь бедер, стягиваю с неё трусики. Открываю то, что хочу видеть больше всего.
Она на спине. Маленькая подушка под головой. Всё для меня. Каждая клеточка её кожи. Каждый её нерв. Всё, но я должен суметь отдать себя этому ВСЕМУ. Я должен оправдать её ожидания.
Мои губы касаются её губ. Они сухие. Мой язык раздвигает их. Мой язык смел. Он разжимает её зубы. Он открывает ее, её душу, её тело. Оно моё. Мой язык безумен. О, как прекрасно там. Её дыхание, ее желание, ее ответ.