Канавин Роман : другие произведения.

Работа для смертника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вчера напакостили, а сегодня муки совести терзают вас? Видите за спиной тень расплаты или слышите голос, сулящий скорое возмездие? Зовите смертника. Он обречен на вечные скитания и с радостью возьмет ваши беды на себя. Только не забудьте наградить его по справедливости. Иначе беды могут вернуться.
   РАБОТА ДЛЯ СМЕРТНИКА
  
   НЕЖИВЕЦ
  
   На висельника они наткнулись неожиданно. В свете ущербной луны его покойный силуэт терялся под громадой дуба. Веревка надежно охватила свернутую набок моложавую голову, бессильными жердями свисали над метелками трав ноги.
   Пастух, взявшийся провести их до заветного скрещения дорог, исчез, словно растаяв среди теней. Верно, посчитал, что пара монет не искупит ночного страха перед повешенным, а может, испугался палых ворон, нанизанных на усохшие ветки.
   - Режь, - сдавленным голосом велел бородач.
   - Чего это я? - отстраняясь от протянутого мясницкого ножа, басовито возразил детина.
   - Запамятовал, кто будет руку сбывать? Сможешь уверить, что она загорится и усыпит кого надо? Скажут тебе, мол, оттяпал у первого попавшегося босяка.
   - С чего начинать-то? - неуверенно приняв нож, осведомился детина.
   - Большой палец сначала отними, пригодится для пущей удачи.
   С видимым отвращением взяв висельника за рукав истасканной рубахи, детина примерился и махом резанул. Бородатый ловко поймал отлетевший палец в тряпицу и, не мешкая, упрятал в карман.
   - Чего застыл? Секи теперь ниже локтя.
   Обмеревший детина не ответил, ошалело пялясь в лицо повешенного. Сверху его буравили два открытых глаза.
   - Палец вороти, - прохрипело из петли.
   Бородач оказался сметливей, рванул к дороге первым. Детина справился с одеревеневшими ногами только когда висельник, подтянувшись на целой руке, с легкостью снялся с веревки.
   Спрыгнув в траву, закостеневший мертвец живо пустился в погоню, неестественно слабо сгибая колени и ширя шаг. В момент настигнув прущего сквозь терновник детину, висельник с душой отвесил пинок и продолжил путь. С бородатым даже не пришлось возиться, его остановило торчащее из земли корневище. Оправившись от падения, он перевалился на бок и узрел нависавшую над ним субтильную фигуру. Четырехпалая рука сразу же вцепилась в клочковатую бороду, а висельник глумливо произнес:
   - Либо, ты, воротишь мой, либо я позаимствую твой.
   Бородатый покорно нашарил тряпицу с пальцем и судорожно метнул в мертвеца, словно копье.
   - Как неучтиво! А если я так буду обходиться с твоей башкой?
   - Ни в коем разе... не хотел... так вышло, - глотая воздух, тянул бородач, пока осмелевший детина, с корягой наперевес, подбирался сзади.
   Висельник потянулся за пальцем как раз в тот момент, когда суковатый дрын уже летел на встречу с его спиной. Промахнувшийся детина, оскользнулся на росистой траве, и вслед за корягой ухнул назад в терновник.
   - Смело, но глупо. Зачем же пытаться пришибить уже умершего? - оценил повешенный неудавшееся покушение.
   Вместе с неуклюжим подельником, пали все надежды бородатого на спасение. Он, было, вознамерился отползти, но укоризненный окрик пресек его попытку:
   - Куда?! Что за манера прерывать неоконченную беседу?
   Зацепив за шиворот драного кафтана неудавшегося беглеца, висельник сноровисто выудил его из гущи крапивы.
   - Мало того, что денно мне приходится отбиваться от ворон. Так еще и нощно сразу два остолопа претендуют на мою руку. Хотелось бы знать, кому я обязан такой популярностью. Чего вылупился? Личину покажи!
   Бородач трусливо попятился, пряча правую руку за спину.
   - Ну, смелее. Не будем же мы начинать знакомство с грубого насилия, - сладким голосом, веявшим отчетливым лукавством, подбодрил висельник.
   Упершись спиной в колючие заросли, бородач обреченно вздохнул и боязливо выставил напоказ трясущуюся руку. Задравшийся рукав кафтана явил на потребу любопытных глаз бежевый браслет, вросший в кожу запястья.
  В ночной темени браслет казался естественной частью руки. Лишь чёткое изображение топора на его совершенно гладкой поверхности рушило эту иллюзию.
   - Тьфу ты. Думал, будет кто-то позанятнее. А у этого любителя кустов тоже личина лесоруба? - Висельник покосился на детину, замершего под защитой терновых ветвей.
   Бородач нервически закивал и выдавил из себя:
   - Вы проклятие? Поверьте, я не ведал, что за беспокойство мертвых положено наказание.
   - Неужели ты удумал, что я твое проклятие? Посмотри на себя. Какой-то плешивый лесоруб. Будь я твоим проклятием - побрезговал бы возиться с таким прощелыгой.
   - Не верь! Он зубы заговаривает. Так вот запросто повешенные из петель не вылезают и не чешут языками прямо как живые. Проклятие это, - предупредил детина из-под куста.
   - Да не случается никаких проклятий за отрезание пальцев у трупа. Вот если бы вы меня при жизни умертвили - тогда другое дело. Проклятие уже успело бы с вами расправиться, избавив мир от двух будущих воришек. Поди, надеялись усыпить рукой повешенного домочадцев богатой купеческой усадьбы и пошуровать там? Поверили старым сказкам?
   - Мы не будущие воры. Руку вашу просто продать помышляли. А уж какой люд и для каких дел её приладит - то не наша забота. Мы поначалу клюнули на слух о постройке новой городской стены. Но лесорубы там оказались без надобности, а семьи как-то прокормить потребно...
   - Какая душераздирающая история, - оборвал поток оправданий висельник и притворно смахнул воображаемую слезу. - Может руку все же отдать? Или еще и вторую оторвать? Ну, на прокорм голодающих семей. Хотя вряд ли их обрадует смерть кормильцев после того, как стража поймает вас с отрезанными руками и повесит рядом со мной на ветку. Да и я почему-то не в восторге от возможного соседства с трупами докучливых лесорубов.
   Бородач разделял чувства висельника. На его лице, сведенном жуткой гримасой, выражался далеко не восторг.
   - Какой скучный ты собеседник. Хоть бы промычал в ответ. Впрочем, мне не до тебя. Забирай этого любителя кустов и проваливайте сушить портки. Ну, чего расселся, бодрее!
   Услышанные слова помалу пробирались в помутившееся сознание бородатого. Не помня себя от страха, он выгреб из-под колких веток терновника обессилевшего детину и они дружно побрели к дороге.
   - Ах да, напоследок. Рука повешенного не способна навеять сон, даже если сжечь ее дотла. Проще угореть, чем заснуть среди такого смрада. Наверняка говорю, уж мне-то можно верить, - разразился напутственной речью висельник.
   Удалявшаяся парочка подхватить разговор не пожелала, лишь ускорила шаг и вскоре утонула во мраке ночи. Висельник не ждал ответа, и принялся возвращать руке былой облик. Приставленный палец на диво прочно прирос к прежнему месту. Он уверенно держался, пока висельник лез обратно в петлю, цепляясь за бугристую кору дуба.
   Недолго провозившись с загрубевшей веревкой, мертвец вновь повис недвижным мешком. Более никто не смел беспокоить его до самого утра, когда на перепутье появился одинокий странник.
   Восточный край неба чуть посветлел и дорога в поля была еще глуха и безлюдна. Только опасливый взгляд странника блуждал по ней, опережая спешную поступь запыленных сапог. Измятый плащ неудачно скроил из его стройной фигуры грузное пугало. Под глубоким капюшоном едва рисовался тонкий абрис лица.
   Промешкав у обочины, странник решительно ступил в полумрак зарослей. Он придирчиво оглядел облысевший дуб и устремился прямиком к висельнику.
   - Довольно болтаться без дела, пошли, - обращаясь неведомо к кому, выдал странник.
   Ответом ему было ночное безмолвие, да тайное лепетание южного ветерка в листве.
   - Прекрати прикидываться. На сей раз я не куплюсь на то, что спутал повешенных. Вороны тебя выдают, - настойчивым баритоном сказал странник и рукой хлопнул мертвеца по голени.
   Тот бойко отозвался на призыв. Одним движением распустил узел петли, вторым извернулся, в стремлении высвободить истертую шею. И вот висельник уже утвердился на ногах, кашлем прочищая сдавленное горло:
   - Кхе-кхе. Гадские птицы, кха... Вечно посягают на самые смачные куски.
   - Избавь меня от подробностей твоих взаимоотношений с воронами. Лучше скажи, видел проклятие? - никак не выказав удивления от внезапного воскрешения мертвеца, осведомился странник.
   - Нет, вы поглядите на него! Ни тебе доброго утра, ни как тебе виселось последние два дня. Ты смыслишь, как неизъяснимо тоскливо изображать из себя недвижный тюфяк на потребу голытьбе и хищным птицам, - сипло изливал душу висельник.
   - Судя по птицам тебе было отнюдь не тоскливо. Надеюсь, голытьба не разделила их судьбы? - соболезнующе глядя на десяток безголовых ворон, возразил странник.
   - Как тебе сказать. За душевное их самочувствие я поручиться не возьмусь. Но конечности у них все были в наличии, когда они сообразили дать деру, - пояснил висельник, вальяжно опершись о кряжистый ствол.
   - Взялся старые штуки откалывать?
   - Нет, Пол-лица, сам посуди, что мне оставалось. Они домогались до моего пальца, - вознегодовал висельник, веско тыча пострадавшей рукой под нос тому, кого величали Пол-лица.
   - Если уж по чести, то палец не твой. И не стоит препираться. Ответь наконец, приметил откуда приходит проклятие? - деликатно воротя физиономию от бескровной пятерни, вопросил Пол-лица с тяжелым вздохом.
   - Полная тишь. Сплошные землепашцы, пастухи, гонящие на выпас стада и сельские пейзажи. Протухнуть можно. К тому же отсюда скверно видно, надо было повеситься ближе к дороге, - деловито рассудил мертвец.
   - Не постигаю! От деревни до перепутья ясный след, а после, как корова слизнула. Должно же было здесь проклятие пройти. Ну, некуда ему деваться, - Пол-лица досадливо пнул пень.
   - А ежели след путает проезжий люд. За день не по разу путники весь перекресток исхаживают.
   - Вместе с зарей и в предвечерье свеженький след появляется, словно по часам. Некому в это глухое время его путать. Может проклятие липового мертвеца почуяло и держалось в стороне. Кроме этих охотников до чужих пальцев тебя никто не раскрыл?
   - Я мог бы махать каждому прохожему голым задом и любой из них решил бы, что его припекло солнцем. Кто заподозрит труп в соглядатайстве? - самодовольно ухмыльнулся висельник.
   Пол-лица тревожно посмотрел на бледнеющий горизонт и задумчиво произнес:
   - Ладно, попробуем незаметно к началу следа подобраться. Надеюсь, сегодня повезет, и проклятие не углядит нас раньше, чем мы его. Оставь этого бедолагу в петле и пошли.
   - Э, нет. Пойдешь ты, а я поеду на тебе, - сказал со спокойной непреложностью висельник, возвращаясь к дубу.
   Пол-лица молча проследовал за ним, на ходу снимая с плеч бурдюк из шкуры козленка, болтавшийся рядом с дутой котомкой. Мертвец успел в очередной раз залихватски повеситься, пока Пол-лица, растянув широкую горловину кожаного сосуда, возился с его содержимым. Помимо мутной воды явственно пахнущей прудом там плавало нечто гладкое, беспрестанно выскальзывающее из рук. Наконец, ухватив осклизлую тварь за хвост, Пол-лица вытащил ее из бурдюка. На первый взгляд она могла сойти за мелкого полосатого тунца, если бы не перепончатые крылья, невесть как державшиеся на спине.
   Висельник кисло глянул на снулую рыбину и просипел:
   - Правду сказать, самоотверженно сражаясь за палец этого тела, я успел с ним сродниться. Может, оставить все как есть?
   - Ходячий покойник не порадует стражу, - возвратив бурдюк за спину, покачал головой Пол-лица и поднес тунца к повешенному.
   Тот удрученно вздохнул, а затем с ворчанием возложил ладонь на мокрую рыбину. И вмиг лицо висельника разительно переменилось, сделавшись недвижным. Все чувства покинули его, глаза затуманились мертвенным покоем. Тунец напротив, ожил, забил хвостом, и резко расправив кожистые крылья, взмыл к верхушке дуба.
   - Ведь просил, меняй воду чаще. Из-под плавников болотом несет, - тонким голосом брюзжала рыбина, задорно ныряя в воздухе.
   - Сам меняй хоть по пять раз на дню, ежели изволишь бурдюк влачить на своем горбу, - привычно отразил упрек Пол-лица, направившись к перекрестку.
   - Вот так завсегда. Стоит махнуть людское туловище на летунца и конец всякому почету, - недовольно растопырила плавники рыбина.
   Ее разглагольствования тянулись бы далее, но на дороге, миновав пологий холм, показалась телега с землепашцами. Именовавший себя летунцом прытко нырнул в ближайший куст и, насилу угнездившись среди веток, замер. Пол-лица понимая, что его могли заметить, степенно прошел до обочины. Надеясь избегнуть пустых расспросов, он с чрезвычайно важным видом присел на подвернувшийся пень и стал ждать.
   Одинокий путник рано поутру слоняющийся неподалеку от висельника зародил бы нехорошие подозрения даже у распоследнего деревенского дурачка. Землепашцы оказались то ли еще простодушней, то ли наоборот смышленей, потому как ни один из них не выказал ни малейшего любопытства. Телега под мерный скрип колес проползла перепутье, а трое скучающих на ней седоков вдумчиво любовались зарей и старались не глазеть по сторонам.
   - Не суются в чужие дела. Невидаль в наши дни, - озадаченно проговорил Пол-лица.
  - Умные люди, - вылетев из куста и ловчась стряхнуть с брюха налипший лист, заключил летунец.
   - Все, довольно полетов. Другая телега может быть куда докучливей. Лезь в бурдюк, - осматриваясь, потребовал Пол-лица.
   Рыбина раздосадованно закатила глаза, но покорилась неизбежному. Зависнув над открытой горловиной, она одним махом сложила крылья и сноровисто бултыхнулась в нутро бурдюка хвостом вниз.
   - Лёт, молю, ныряй пониже, - смахнув брызги с капюшона, укоризненно простонал Пол-лица.
   В ответ летунец погрузил голову в воду и вздумал гневно пускать пузыри.
   К окраине небольшой деревеньки, упрятанной в туманной низине, странная парочка подоспела с рассветом. Острова соломенных крыш, видных с пригорка, окружали высокий сруб, по окна утопленный в серой дымке. Обогнув овражком стадо коров, гонимых пастухом на выпас, Пол-лица огородами стал пробираться к приметному срубу. Стараясь не поднять дворовых псов, он осторожно перелез через плетень и вдруг разобрал за спиной чьи-то несмелые шаги.
   - Это вы будете смертником? - послышался тихий голос.
   - Вот тебе и подкрались незаметно к проклятию. С такими сторожами никакой туман не спасет. Ну а чего дивиться. Пятый день в этой деревне торчим. Скоро каждая собака узнавать начнет. Жди теперь очередных глупых просьб и вопросов, - едва различимым шепотом пробурчал летунец и сердито плеснул водой в бурдюке.
   Повернувшись на звук голоса, Пол-лица увидел бледную женщину с младенцем на руках, стоявшую у облезлой стены мазанки.
   - Положим, я смертник, - бесцеремонно оглядывая собеседницу, признался Пол-лица.
   - Не гневайтесь, что обеспокоила вас. Не ради себя. Дитятку моему обряд наречения уготован. А я слыхивала, у смертников личины разные водятся, - женщина запнулась, успокаивая проснувшегося младенца. - Ему личина пастуха положена. Может у вас отыщется что-то получше. Чтобы его житьё хоть чуток легче было.
   - Не вздумай лезть. У нас и так забот прорва, - приглушенно зашипел летунец.
   Пол-лица нахмурился и, силясь не смотреть на ребенка, зашагал прочь в угрюмом молчании. Подойдя к углу мазанки, он решительно обошел куст рябины, но, не сдержавшись, обернулся. Женщина по-прежнему оставалась на месте, кутая младенца в нечто походившее на заплатанную пеленку. В сердцах сплюнув, Пол-лица тяжко вздохнул и вернулся назад.
   - Твоему ребенку нужна живая личина, которая будет расти вместе с его рукой. У смертников таких нет. Мне известен один край на севере, где люди здравствуют без всяких личин с самого рождения. Я поведаю, как добраться туда, если ты готова отважиться на столь долгий путь, - с сомнением предложил Пол-лица.
   - Но ведь в таком разе он навечно сделается отверженцем. Не сможет стать даже пастухом. Его погонят отовсюду, как приблудную псину, - испуганно отступая от смертника, запричитала женщина.
   - Без личины он здесь не выживет, - согласился Пол-лица. - А вот на севере сам выберет занятие по душе и не будет обречен на пожизненный пригляд за коровами господина.
   Смертник хотел добавить еще что-то, но его отвлек раздраженный голос доносившейся из сеней мазанки. Хлопнув входной дверью, на крыльцо вышел толстяк в добротной сутане. Недовольно ежась на утренней прохладе, он важно обозрел двор и направился прямиком к смутившейся женщине.
   - Ну и сколько ждать прикажешь? Мне сегодня еще в двух селах новорожденным личины надевать, - со значительностью проговорил толстяк, нетерпеливо постукивая ногой, обутой в мягкий сапог из телячьей кожи.
   Женщина виновато согнулась и с надеждой взглянула на Пол-лица.
   - А ты кто таков? Почему околачиваешься без дела? - брезгливо осматривая поношенный плащ смертника, спросил толстяк.
   - А может у меня ремесло такое - без дела шататься. Ты-то себе пузо отъел уж явно не тяжким трудом, - не покидая бурдюка, сунулся в разговор летунец.
   Гнев боролся в толстяке с крайним изумлением. Ему почудилось, будто стоявший перед ним дерзец огрызнулся не раскрыв рта. Потерев заспанные глаза, он решил, что не стоит верить миражам туманного утра и, вернув физиономии привычное надменное выражение, закричал:
   - Я прослежу, чтобы твоя наглость не осталась безнаказанной! Ты хоть разумеешь, кому грубишь?
   Подкрепляя брошенную угрозу, толстяк закатал рукав сутаны и горделиво показал браслет со знаком глаза.
   - Личина правильника. Неужто обещанным наказанием будет обличающая проповедь. Или на сей раз ты ограничишься нравоучением о зловещем проклятии, которое покарает любого за нарушение судьбинных правил? - с откровенной усмешкой уточнил Пол-лица.
   В возникшей тишине сделался хорошо слышимым крик петуха, долетавший от самой околицы. Ошарашенный невиданным хамством правильник беззвучно шевелил губами в поисках достойного возражения. Яростно сжав кулаки он, наконец, смог собраться с мыслями и выпалил:
   - Кто ты? Предъяви личину! Сейчас же!
   Пол-лица не стал противиться, невозмутимо продемонстрировав сначала одно запястье, а затем и другое. Обе руки оказались совершенно свободны от каких-либо браслетов. Лишь на правом запястье виднелся еле заметный шрам, бледной полосой пересекавший кожу у кисти.
   - Где личина? Не может такого быть. Если только ты не смертник, - севшим голосом пробормотал толстяк.
   - Сообразил все-таки. А я уже распереживался не захочешь ли ты убедиться, что и на моем заду личины нет. Как-то не пристало правильнику в харю голым задом тыкать, - подтвердил Пол-лица, комически изображая озабоченность.
   - Что ты делаешь на вверенной правильникам земле? - сквозь зубы спросил толстяк.
   - Вверенная правильникам земля начинается в предместьях. Окрестные селения открыты для смертников. Но так уж и быть, поведаю, чем я занят. Я тут гуляю, - выдержанно объяснился Пол-лица.
   - Разумеется. Прогуливаешься и походя враки рассказываешь, как избавляешь от проклятий за горстку монет. Твои лживые речи, отродье, не пошатнут веру людей в истинность правил. Только их неукоснительное соблюдение убережет от проклятий. А правильники будут неустанно за этим надзирать, как им и положено, - высокопарно заявил толстяк, косясь на женщину, пораженно созерцавшую перепалку.
   - Зря распинаешься. Неужели запамятовал, что у меня нет личины, и я могу попрать сколько угодно правил, не страшась проклятий. Лучше прибереги свой яд для бедных умом. Смертники ему неподвластны, - насмешливо посоветовал Пол-лица.
   - Рад бы, да не получится. Призвание обязывает постараться вразумить даже такую сволочь, как ты. А если не выйдет, то прибегнуть к иным способам смирения. Дабы смертник не причинил вред доверчивому народу, - как по написанному отчеканил толстяк.
   Словно обозлившись на пустозвонство правильника из-за клети выскочила косматая собака и принялась остервенело облаивать спорщиков. Но тут же получила нагоняй от живенького старичка, обреченно поспешавшего на крики, разносившиеся по всей деревне. Отогнав не унимавшегося пса, старичок осмотрительно сгорбился, будто предчувствуя неизбежный удар.
   - А вот и староста явился. Скажи-ка, с каких это пор ты стал смертников нанимать? - накинулся на старичка правильник.
   - Да как вы могли такое помыслить, господин. У нас деревня порядочная. Мы всегда правилам истинным следовали, - пустился в оправдания староста, нервно хватая седую бороду.
   - Вы им следуете только потому, что боитесь проклятий, карающих каждого, кто их нарушит. А ведь правила существуют не для того чтобы напугать. Они наставляют нерадивых глупцов на стезю мирной жизни, воспрещая убивать без дозволения, перечить воле своего господина, вредить достатку других и заниматься неподобающим для их личины ремеслом. Неужто ты удумал, что служителю судьбинных правил приличествует быть рядом со смертником. Раз ваша захудалая деревенька не уважает мой труд, полагаясь на таких шарлатанов, то и мне здесь торчать незачем. Сами личины ищите, а я больше не выдам ни одной, - властно махнул рукой толстяк, хитро поглядывая на старичка.
   - Помилуйте, господин. Мы отродясь со смертниками дел не имели. Ежели забредет какой, так его сразу гонят. Не серчайте. Пожалуйте в хату, чего вам тут мерзнуть. Я уж обо всем позабочусь. Всех сторонних за околицу выпровожу, - затараторил староста.
   - За такое оскорбление с тебя причитается. Тремя десятками яиц не отделаешься, - смягчаясь, бросил толстяк, и самодовольно глянув на Пол-лица, чинно прошествовал в дом.
   Удостоверившись, что правильник плотно затворил дверь, старичок ненавистно зыркнул на смертника, но в остальном раболепного образа не порушил.
   - Не взыщите за мои дурные речи. Вы уйдете, а нам с господином правильником еще не раз свидеться предстоит. Так что не смущайте простой люд и ворочайтесь туда, откудова пришли, - натужно изображая почтение, попросил староста.
   Пол-лица понимающе кивнул, однако исполнять пожелание старичка не торопился.
   - Все зависит от тебя. Ты еще можешь избрать для ребенка любой путь, - напомнил смертник, обращаясь к женщине не смевшей шелохнуться.
   - Ты еще что тут забыла? Опять бреднями своими кого ни попадя донимаешь? Твой батька пас коров, как и твой муж. И дитю пастухом быть значица. От прадедов еще пошло. У кого народился - там и пригодился. Порядок таков. Весь честной люд его блюдёт. От господ до распоследней нищенки. И не бабе поперек течения лезть. На деревню тень наводить. А ну иди отседова! Кому сказано! - взвился старичок, грозя узловатым пальцем.
   Женщина сжалась под строгим взглядом старосты и заторопилась в сторону мазанки, приткнувшейся у края оврага.
   - У вас, смертник, уговор с купцом помнится? Вот и отправляйтесь к нему. А деревенских не трогайте. Мне вам уплатить нечем. Яиц больше нету. Все господину правильнику ушли, - позабыв про всякую доброжелательность, заворчал старичок.
   Без прощаний расставшись со старостой, Пол-лица неспешно вышел на тропинку, ведущую к срубу. В понурых раздумьях он застал восход солнца, изгнавшего сумеречную дымку под защиту нехоженых зарослей.
   - Кто предупреждал? Я предупреждал! После таких воплей проклятие точно умотало. А все твое никчемное сердоболие, - оседлал излюбленную тему очевидностей летунец.
   - Ну кто же знал, что тут правильник окажется? Как будто это утро было недостаточно паршивым, - развел руками смертник.
   - Что с проклятием решать будем? - высунувшись из бурдюка, осведомилась рыбина.
   - Теперь уж времени в обрез. Придется ловить на живца, - безрадостно рассудил Пол-лица.
   - Неужто собственную башку подставишь ради этого жмота. Он даже задаток зажилил. Пусть с ним проклятие забавляется. Ты себе полегче дело враз сыщешь, - убеждал летунец.
   - Что поделать. Такова работа смертника - умирать за других, - грустно улыбнулся Пол-лица.
   - Но можно же выбирать за кого жизнь отдать. Я ради всяких прохвостов ни за что бы подыхать не взялся, - не уступал летунец.
   - Те, за кого голову положить не зазорно, платить не станут. У таких людей просто не бывает денег. Все отбирают плуты, да лицемеры. Вот и приходится идти на смерть за самых отвратных и почему-то уважаемых в народе господ, - завершил спор Пол-лица.
   Занятая беседой парочка ходко прошла через деревню и оказалась перед приземистым хлевом. Непередаваемый запах прелого сена вмиг загнал летунца под воду. Громкий всплеск привлек внимание чумазого скотника заправски махавшего вилами. Заинтересовавшись странными звуками, он вознамерился подойти поближе, но распознав в подозрительном субъекте смертника, немедленно вернулся к расчистке хлева.
   - Вроде бы у этого база проклятие след оставляет, - вслух припоминал Пол-лица, старательно перешагивая коровьи лепешки.
   Отойдя подальше от любопытного скотника, смертник вытащил из котомки сверток выделанной кожи, хранивший окуляр с ремешком и потертую рукоять кинжала без клинка. Пол-лица пристроил окуляр к правому глазу, а ремешок накинул поверх капюшона на манер повязки. Всматриваясь сквозь мутное стекло в землю изрытую копытами, он поначалу не заметил ничего необычного. Но вдруг одна из ямок заполнилась слабым свечением, а вслед за ней засияла целая дорожка бирюзового цвета.
   - Дай угадаю. Свежий след в том же месте. Проклятие, конечно, уже удрало, - изрекла рыбья голова, вновь появившись над водой.
   Смертник раздосадованно сорвал с глаза окуляр и свечение тут же исчезло, оголив привычную серость грязи.
   - Ты догадлив. Остается узнать, как проклятие напакостило сегодня, - угрюмо подтвердил Пол-лица, покидая вонючий баз.
   Одолев небольшой подъем, смертник вышел прямиком к срубу с заколоченными окнами и расстроился еще пуще. У коновязи стояла пара гнедых лошадей в изукрашенных уздечках. Неподалеку на траве лежали новенькие седла, прикрытые чистыми попонами.
   - Под навес бы хоть закинули. От росы же намокнут. Сразу видно хозяева денег не считают, - подметил летунец.
   - Кого еще нелегкая принесла? Вчера же их не было. Надеюсь не очередные правильники. В этой деревеньке и так уже не продохнуть от важных персон, - заглядываясь на статных лошадей, ворчливо гадал Пол-лица.
   Безошибочно решив, что животные не способны рассказать о хозяевах хоть что-то дельное, смертник подошел к дубовой двери и постучал. Внутри сруба послышался топот, прервавшийся грохотом вперемешку с вереницей отборных ругательств.
   - Треклятая лавка! Кто там еще? - страдальчески простонал баритон из-за двери.
   - Смертник, - поспешила отозваться рыбина.
   - Какой-то чудной у тебя голос. Может ты проклятие, которое смертником прикидывается? - усомнился баритон.
   - Вряд ли здешнее проклятие сумеет принять облик смертника. Уподобиться человеку под силу только самым могучим из них, вроде посмертий. А они обычно зарождаются после убийства знатных особ. Если ты не пришиб какого-нибудь королька или на худой конец барона, то бояться нечего, - заверил Пол-лица.
   - Что столбом встал? Пускай! - распорядился гнусавый голос в срубе.
   Петли скрипнули, и в возникшую щель сунулось озабоченное лицо.
   - Кажись не проклятие, - неуверенным баритоном сообщило лицо, раскрыв дверь во всю ширь.
   Стоило смертнику переступить порог, как тотчас ему навстречу бросился коренастый мужик, одним движением отпихнувший на лавку незадачливого обладателя баритона.
   - Пол-лица ты убил проклятие? Ну молви! Убил? - хватая смертника за складки плаща и чуть ли не вешаясь на него, гнусавил мужик.
   Едва держась на ногах под грузом котомки, бурдюка и порывистого мужика, Пол-лица прокряхтел:
   - Может, сперва представишь своих гостей?
   - Понимаю, открыто говорить при них остерегаешься. Напрасно. У очага кости греет самый щедрый закупщик моего скота - господин Пилий. А этот пентюх, что на лавку опять улегся - слуга евонный. Они, вишь ли, проведать меня сообразили. Из города-то я убёг, как только мне проклятие докучать стало. Думал, в глухомани отсижусь, оно и отвяжется, но все чаяния впустую. Видать я очень лакомый кусок для поганой твари, раз отстать не хочет. Ну вот, значица, вместе со мной и мясо дешевое из города пропало. Я кому ни попадя вести дела не доверяю. Покупателям приходится ко мне наведываться, чтобы о сделке потолковать, - затравленно озираясь, болтал мужик.
   Пилий, не отходя от очага, взыскательно оглядел смертника, словно прицениваясь к очередному бычку, пригнанному на убой, и деланно склонил плешивую голову. Потиравший ушибленный бок слуга поприветствовать Пол-лица не пожелал, предпочтя безотложно убраться подальше от ненавистной лавки. Смертник удостоил гостя небрежным кивком и спросил: ?
   - То-то я смотрю какой-то дом для купца негожий. А ты, получается, схорониться тут решил, когда из города убежал. Отчего сразу не рассказал?
   - Как-то к слову не пришлось, - оправдался купец, уныло взглянув на скудное убранство сруба, заключавшееся в нескольких лавках заваленных тюфяками и маленьком столе. - Занял лучшее, что было. Староста вообще предлагал в мазанке у хлева разместиться. Не хотел, небось, мне халупу свою отдавать. Но я напомнил ему, что деревенские мои стада пасут. Будет упрямиться - всех лишу работы.
   - Тяготы твоего новоселья мне без надобности. А вот то, что ты проклятие в городе подцепил весьма важно. Значит, именно там правило нарушил. Только вот какое? По-прежнему не помнишь? Или при первой нашей беседе тоже к слову не пришлось? - прищурившись, уточнил смертник.
   - Не убил выходит. Иначе бы сызнова теми же вопросами меня не терзал. У порога-то не торчи. Проходи, располагайся, - закрывая дверь, попытался неуклюже увильнуть от откровений купец.
   - И не убью, покуда ты хвостом крутить будешь. Чтобы с проклятием расправиться надобно его породу выяснить. Проще всего, понять какое правило ты преступил. По положенному за это наказанию и повадкам проклятия, я сумею распознать, с чем мы дело имеем, - умостившись на краю лавки, объяснил Пол-лица.
   - Без всяких выяснений могу уверить, что порода у него сволочная. В хлеве опять корову околевшую нашли и вдобавок молоко утреннего удоя скисло. Что проклятию нужно-то от меня? В городе мясо прямо на глазах протухало. Здесь уже десяти голов из стада лишился. Ох, разорит оно меня! Дед с облезлой коровенки начинал и к концу жизни успешнейшим купцом слыл. А я токмо убытки считаю! - гневно сжимая дубинку, висевшую на поясе, негодовал купец.
   - Значит, дед достойным людям не пакостил. Проклятие не случайно коров изводит. Должно быть, ты объегорил кого-то равного или более высокого по происхождению. Вот через нажитое добро расплата и идет, - предположил смертник, подозрительно вглядываясь в раскрасневшуюся рожу купца.
   - Я всегда торговлю честно вел! Вон, хоть у Пилия спроси. Он никогда свежесть и вес купленного мяса не проверял и ни разу недовольства не выказал. Все наши уговоры на взаимном доверии зиждутся, - артистично возмутился купец.
   - Ну, если ты совершенно невинен, то приобрел бы у правильника откупную грамоту. У тебя-то точно средства на нее сыщутся. К смертникам обычно обращаются, когда хотят огласки своих проступков избежать. А раз ты молвы людской и сплетников не страшишься, иди каяться к правильникам. По счастью в деревне один уже бродит. Позвать? - Демонстративно вскочил с лавки Пол-лица.
   - Не горячись. Я бы и рад тебе подсобить, да нечем. Не помню за собой никаких нарушений правил. Нельзя мне ни о чем таком помнить, а уж тем паче трепать. Вся торговля на моей благонадежной репутации держится. Не станет ее, тогда и от проклятия избавляться незачем, - смущенно косясь на Пилия, пояснил купец.
   Осознав, что купец нипочем не откроет всей правды о своих темных делишках, Пол-лица мрачно проговорил:
   - Остается выманивать проклятие на живца. Это не принесет удовольствия мне и заставит помучиться тебя. Готов к нестерпимой боли?
   Купец испуганно уставился на смертника, но ответил неожиданно твердым голосом:
   - Ежели иначе не сможешь, то делай что должно. Токмо растолкуй прежде, что твориться будет. Не желаю чуять себя несмышленым телком идущим на заклание.
   - Будем толковать при посторонних? - Пол-лица недоверчиво глянул на Пилия и его слугу, подкинувшего поленья в огонь.
   - Какие же они посторонние? - отмахнулся купец, проследив за взором Пол-лица. - Это ведь Пилий надоумил меня смертника нанять и даже подсказал, как тебя отыскать. Я поначалу заартачился, но когда проклятие шибче насело, уступил уговорам. Так что пущай он в доме останется и за мной присмотрит. С ним я все же знаком поболе, чем с тобой.
   - Ну, как знаешь. Если правильники по какой-то нелепой случайности проведают о наших ухищрениях, то тебе придется долго отвираться и доказывать подлинность личины, - деловито сообщил Пол-лица.
   - Личина моя здесь причем?- машинально потирая запястье, изумился купец.
   - А притом, что я ее резать буду. Мне кровь из нее потребна, чтобы в обманную личину влить, на себя надеть и тобой притвориться. Рана на личине вынудит проклятие проверить: не помышляешь ли ты улизнуть или одурачить его. Оно заявится прямо сюда в поисках запуганного человечишки, а найдет смертника, сокрытого под образом купца, - со скучающим видом объяснил Пол-лица.
   - Разве проклятие не отличит дородного мужичину от потрепанного дорогой худощавого скитальца, - засомневался купец, с сочувствием поглядывая на тщедушную фигуру смертника.
   - Проклятие, как корыстная девица, смотрит на личину, а не на внешность ее владельца. С той лишь разницей, что девицу занимает еще и размер кошеля. Взяв у тебя кровь, я стану для проклятия точным твоим отражением, конечно до тех пор, покамест оно не подберется совсем близко. Но полагаю, к тому моменту мне удастся с ним совладать, - сбросив котомку с затекшего плеча, сказал Пол-лица.
   - Мне казалось, смертники приглашают для подобных дел живца. Зачем же испытывать на себе гнев проклятия, ведь..., - нежданно вклинился в беседу Пилий, но тут же осекся, будто испугавшись собственных слов.
   - Вы недурно осведомлены о привычках смертников для особы, водящей дружбу со скромным купцом, - внимательно вглядываясь в испещренную рябинами физиономию Пилия, отметил Пол-лица. - Действительно, многие из моих знакомых по ордену прельщают деньгами бродяг или просто отчаявшихся людей, чтобы натравить на них проклятие, а самим притаиться в засаде. Такие живцы не ведают, что не получат обещанной платы. Когда проклятие обнаруживает подмену, то не утруждает себя долгими разбирательствами и карает бедняг наравне с настоящими нарушителями правил. Смертнику остается только подкрасться к отвлеченному проклятию, завершив дело ударом исподтишка. Но я при ловле на живца предпочитаю сам изображать приманку. Меня стесняют напрасные жертвы. Они задают кучу ненужных вопросов.
   - Благоволите простить. Я не думал подвергать сомнению ваши навыки, - сконфуженно извинился Пилий, искривляя рот в неком подобии примирительной улыбки.
   - А вы не опасаетесь находиться рядом со смертником при ловле на живца? Вдруг проклятие меня одолеет, а потом вас с купцом спутает, - испытующе глядя в бегающие глазки Пилия, полюбопытствовал Пол-лица.
   - Проклятие вроде бы не трогает тех, кто соблюдает правила. Я пока ни одного не преступил, - стараясь не взболтнуть лишнего, уклончиво ответил Пилий.
   - Завидую вашей уверенности. Меня проклятия не прекращают удивлять. Будем надеяться, что на сей раз обойдется без неожиданностей и случайных смертей, - загадочно произнес Пол-лица, разворачивая кожаный сверток, вынутый из котомки.
   Сноровисто нацепив окуляр на глаз, смертник взял рукоять кинжала без клинка и потребовал:
   - Закатай рукава.
   - Я? Оба закатывать? - завороженно наблюдая за действия Пол-лица, прогнусавил купец.
   - Довольно того, что на руке с личиной, - бесстрастно подсказал смертник.
   - Уже начинаем? Мне не надо как-то подготовиться? - покорно обнажив запястье, спросил купец.
   - К этому невозможно подготовиться. Главное не мешай и слушайся меня во всем, - крепко ухватив дрожащую руку купца чуть ниже локтя, велел смертник.
   Пол-лица взглянул через окуляр на личину купца, и тут же по её поверхности разлилось знакомое бирюзовое свечение, не отличимое по цвету от следов проклятия, найденных с утра у хлева. Видные смертнику перемены для других оставались тайной. А вот превращение, произошедшее с кинжалом, который Пол-лица приблизил к личине, узрели все. Под аккомпанемент их изумленных вздохов сломанное оружие вновь обрело клинок. Даже обычно невозмутимый Пилий с жадным интересом пялился на соткавшееся из воздуха призрачное жало бирюзового цвета.
   - Что за диво? Сияет прямо как уголек в печи, но на огонь не похоже, - порываясь отстраниться от пугающего свечения, пораженно вымолвил купец.
   - Только такой клинок способен личину разрезать. Для простого ножа она все равно что камень окажется, - силясь сосредоточиться, неохотно объяснил Пол-лица.
   Поудобнее перехватив кинжал, смертник молниеносно ткнул острием в личину с изображением монеты. Купец вскрикнул от невыносимой боли пронзившей все тело и, цепляясь за стену, медленно сполз на земляной пол. Сквозь застящую глаза пелену, он разобрал, как Пол-лица достает из потайного кармана плаща разломанную надвое личину и подносит к кровоточащей ране. Удовлетворившись несколькими каплями бирюзовой жидкости смешанной с кровью, попавшими в полое нутро поврежденной личины, смертник надел её себе на запястье. Стянув щербленные края едва приметной веревочкой, продетой между трещин, Пол-лица придирчиво осмотрел выполненную работу и сказал:
   - Осталось дождаться проклятия.
   - Оно явится сюда? - простонал купец, все еще корчась на полу.
   - Нет. Я встречу его снаружи. Тебе лучше побыть здесь вместе с гостями. Боль уймется к полудню. Не пытайся прижигать рану, вскоре закроется сама, - безучастно взирая на муки купца, дал наставления смертник.
   Покинув душный сруб, Пол-лица устроился в тени дикой яблони неподалеку от хлева и принялся караулить проклятие. Беззаботно привалившийся к стволу смертник мог показаться со стороны изморенным путником нашедшим отдохновение после утомительной дороги. Лишь взгляд его бдительных глаз, не подвластных обманчивой расслабленности, рыскал по окрестностям в поисках затаившейся угрозы.
   - Полдень подступает, а проклятия не видать. Должно же было уже пожаловать, - нарушил идиллическую тишину летунец, и украдкой выставив из бурдюка хвост, почесал его о торчащий сучок.
   - Возможно оно очень осторожное, - отогнав назойливого слепня, предположил Пол-лица. - А это еще что такое? Наказал же сидеть внутри и носа не высовывать!
   В сопровождении недовольного Пилия из сруба вышел купец и, увидев предупреждающе махавшего смертника, направился к нему несмелым шагом.
   - Вот остолоп! Куда ты лезешь?! - бросившись навстречу, крикнул Пол-лица.
   Летунец, старавшийся удержаться в бурдюке в момент жуткой тряски, был вынужден молча проклинать людскую нетерпеливость.
   - Уж мочи нет никакой в духоте и неизвестности киснуть. Дозволь, я с тобой побуду? - пропустив мимо ушей громкие предостережения, взмолился подошедший купец.
   Придуманные на ходу ругательства просились наружу, но смертник не успел произнести ни единого слова. Внезапно из-за ближайшей мазанки выскочила взмыленная корова и ринулась к остолбеневшему купцу.
   - Чернушка! Стой! Вконец ошалела подлюга! - послышалась брань пастуха, выбежавшего следом за скотиной.
   Пол-лица, предусмотрительно не снявший с глаза окуляра, вовремя заметил бирюзовый шлейф, тянувшийся за коровой. Кинувшись наперерез, он выхватил кинжал и изготовился нанести удар, но недооценил ретивость обезумевшего животного. Призрачный клинок начал появляться, когда корова уже подбежала к смертнику. Изловчившись увернуться от рога, метившего прямо в глаз, Пол-лица все же получил грязным хвостом по шее, сработавшим не хуже жесткого кнута. Хлесткий шлепок повалил смертника в траву, лишив всякой возможности нагнать скотину. Мысленно распрощавшись с наградой, Пол-лица с ужасом наблюдал, как паникующий купец спрятался за спину растерявшегося Пилия.
   И тут произошло чудо. Вместо того чтобы на полном скаку отбросить с дороги мешавшего гостя, корова резко отвернула в сторону. Купец воспользовался неожиданным замешательством животного и с необычайной прытью помчался к срубу. Хлипкая дверь не показалась ему надежной защитой перед парой толстых рогов, а вот высокая крыша внушала куда больше доверия. Взобравшись по шаткой лестнице, он преодолел крутой подъем и, оседлав конек, трусливо замер.
   Потеряв беглеца из виду корова взялась беспомощно кружить около сруба, походя сминая жалобно трещавшие плетни. Однако ее бесцельное уничтожение обросших вьюном изгородей долго не продлилось. Возомнив себя породистым скакуном, она резво взбежала по покатой крыше дровяника, вплотную примыкавшего к срубу, и стала подбираться к коньку. Стропила угрожающе заскрипели, прогибаясь под весом тяжеленной туши, а глина комками полетела из-под копыт, унося с собой ошметки ржаной соломы.
   - Да. Это, несомненно, проклятие. Едва ли деревенская буренка горазда на такое лихачество, - заключил летунец, выглядывая из-за плеча поднимавшегося смертника.
   Купец, явно не способный на еще один забег, пугливо заозирался, точно тетерев, угодивший в силок на земляничной поляне. Он попробовал было привстать, но в этот самый миг крыша накренилась и разом ухнула в темное помещение сруба. Мгновение спустя из взвившегося облака пыли вынырнул хромавший купец, преследуемый яростным мычанием запутавшейся в обломках коровы.
   Удостоверившись, что кинжал полностью отрастил бирюзовый клинок, Пол-лица поспешил к дверному проему пострадавшего сруба. Сторонясь испуганно мечущихся на привязи лошадей, он едва поспел укрыться за уцелевшим плетнем от куска бруса, выброшенного скотиной из дома.
   Разделавшись с преграждавшей путь деревяшкой, рассвирепевшая корова снесла болтавшуюся на одной петле дверь и встала у входа, безумно вращая покрасневшими глазами. Оставшийся незамеченным смертник рассчитывал скрытно подобраться к скотине с правого бока, но его опередил самонадеянный пастух. Он попытался стреножить корову, попросту обвязав ее колени потертой бечевой. Чернушка заботы не оценила и двинула бедолаге копытом в плечо так, что тот отлетел к стене сруба, больше не порываясь усмирять непокорное животное.
   Пол-лица тут же устремился к отвлеченной скотине норовя вонзить кинжал в исцарапанную голову, но отсек лишь ловко подставленный рог. Утрата доброй половины главного своего оружия ничуть не взволновала нечувствительную к боли корову и углядев спину улепетывавшего купца, она бросилась в погоню.
   Здраво рассудив, что смертнику ни за что не догнать быструю скотину в дело вступил летунец. Выбравшись из бурдюка, он стремительно взмыл в небо, а затем соколом упал на прущее через огороды животное. Молотя широкими крыльями по морде, летунец старательно мешал корове разобраться в творившейся вокруг кутерьме. Лишенная обзора скотина злобно мычала, постоянно спотыкалась, но неуклонно приближалась к беглецу.
   Купец из последних сил прохромал по бревнам, перекинутым через овраг, и оступившись, неуклюже повалился под куст шиповника. Взявшись за ветку, он попытался встать, но сразу же бухнулся обратно, чуть было не сорвавшись с края оврага. Неудачно треснувшись раненым бедром о торчавший из земли песчаник, купец мучительно застонал от зверской боли смешанной с отчаянием. Он видел, что, несмотря на остервенелое противоборство возникшего непонятно откуда крылатого существа, корова все же осмелилась взойти на узкий мосток.
   Осторожно переставляя копыта по округлым бревнам, скотина уже успела одолеть половину опасного перехода, когда к оврагу, наконец, подбежал запыхавшийся Пол-лица. Осознав, что корова первой настигнет беспомощно растянувшегося в зарослях купца, смертник неожиданно прекратил погоню и схватился за подрагивающий мосток обеими руками. Тотчас казавшиеся крепкими бревна начали рассыхаться. Из ширившихся трещин с хрустом полетели крупные щепки, а потом дерево разом обратилось в труху. Так и не добравшаяся до противоположного края корова рухнула на дно оврага вместе с остатками моста. Острые камни немилосердно приняли тяжелую тушу, но не смогли побороть живучую тварь овладевшую животным.
   Услышав слабое мычание, Пол-лица поспешил к пологому спуску, даже не посмотрев на проглядывавшее сквозь ветки неподвижное туловище коровы. Цепляясь за свисавшие из склона корневища, смертник ловко съехал по осыпи и, продравшись через сплетения дикого хмеля, наткнулся на издыхавшую скотину. Окровавленная грудь животного в последний раз расширилась, дернулась задняя нога, а глаза, еще недавно полыхавшие яростью, теперь затуманились мертвенным покоем.
   Вдруг из пореза на спине заструился мерцавший бирюзой дымок. Потерянно заметавшись, он рискнул кинуться на смертника, но угодил прямо на предусмотрительно выставленное лезвие призрачного клинка. Жалобно пискнув, дымок отпрянул и снова повлекся к корове. Решительно прыгнув следом, Пол-лица сильным взмахом кинжала рассек мглистое тело надвое. Бирюзовое свечение померкло, а дымок, опав на примятую траву, беззвучно истаял.
   - Ну, наконец-то, управился. А все благодаря одному скромному летунцу! После укрощения такой бешеной зверюги мне впору целые табуны необузданных скакунов выпасать, - триумфально провозгласила подлетевшая рыбина и с ходу юркнула в бурдюк.
   - Уволь. Это уж без меня. Я вдосталь намаялся с единственной бодливой коровой, - возвращаясь к осыпи, отказался Пол-лица.
   Первым, что услышал смертник, когда выкарабкался из оврага, был выкрик купца:
   - Она сдохла? Ну не томи! Сдохла?
   - Я убил проклятие. Корова тоже погибла, - деловым тоном сообщил смертник, подойдя к выползшему на тропинку купцу.
   Перевалившись на спину, купец облегченно выдохнул и тут же задал новый вопрос:
   - Какого рожна эта пакость за мной гонялась? Ты же обещал, что она на тебя попервости броситься.
   - А ты обещал в хате сидеть, но не утерпел же, - парировал Пол-лица. ? - Я по твоей вине не знал наверняка с чем дело имею. Надо было раньше признаваться, что обманул кого-то высокородного. Ведь я рассчитывал на нарушение правил в отношении равного тебе по происхождению. Тогда проклятие оказалось бы слабеньким и почти не опасным. А в итоге довелось повстречаться с неживцом. Его и кличут-то так, потому что он способен липовую личину, надетую на живца, от настоящей издали отличить. Проклятие враз смекнуло, где истинный купец. Вот и помчалось за тобой.
   - Да я с высокородными не знаюсь. Даже при желании у меня не получилось бы надуть кого-то из них, - недоуменно прогнусавил купец. - И, кстати, доселе это же самое проклятие токмо коров моих изводило. Зачем теперича оно меня достать хотело?
   - Я разве забыл сказать? Ну, значит, к слову не пришлось. За умышленное повреждение личины положено более строгое наказание. Скорее всего, проклятие намеревалось оторвать тебе палец на руке, а в худшем случае всю руку, - ехидно улыбаясь, невинным голосом ответил Пол-лица.
   - Почему сразу проклятие тем чудным кинжальчиком не пырнул? Мог ведь руку мою загодя обезопасить, да и ногу я бы не зашиб, - уязвленно высказал замечание купец, поглаживая саднившее бедро.
   - Корова уж очень резво к тебе рванула, а клинок по заказу не появляется. Ему некоторое время потребно рядом с личиной или проклятием побыть, прежде чем начать расти, - неохотно объяснил смертник.
   Купец недоверчиво хмыкнул, собираясь спросить еще что-то, но тут к собеседникам подбежал напуганный пастух и запричитал:
   - Господин, не повинен я. Чернушка стояла себе тихо, а опосля ни с того ни с сего, как даст деру. От самого выпаса без продыху перла. Я за ней. Нагнал уже у деревни, когда она присмирела и схоронилась в рябину за мазанкой. Торчала там долго, будто высматривая неведомо что. Увести себя ни в какую не давала. А как вас увидала, то вконец сбрендила.
   - Не отбрехивайся. Следить надо было усерднее! Я на кой ляд тебя держу? Чтоб ты мне животину упускал?! Встать подмогни! - с наслаждением выместил досаду на беззащитном пастухе осмелевший купец.
   - Господин, она же проклятием мерзопакостным оказалась. Так вроде смертник молвил. Да еще и тварь крылатая корову вашу здорово отхлестала. Что я супротив таких чудищ сделаю? - оправдался пастух, с готовностью подхватывая под руки купца.
   - Может, вы позже о гибели коровы потолкуете. Я плату жду, - упреждая очередной упрек купца, напомнил о себе смертник.
   - Куда то крылатое существо подевалось? Когда проклятие вниз рухнуло оно, по-моему, за ним не отправилось, - словно не услышав Пол-лица, осведомился купец.
   - Улетело. Но, по счастью, тебе его искать не нужно, чтобы за помощь отплатить. Я вместо него награду приму, - нехорошо ухмыльнувшись, обнадежил Пол-лица.
   - Столько коров померло. Сплошные убытки. Мясом возьмешь? С деньгами у меня теперича совсем туго, - вдохновенно предложил купец, опуская к земле плутоватые глазки.
   - Не возьму. А крылатое существо назад призвать могу. Оно для тебя усопшую сегодня корову заменит. Вот вам вдвоем весело будет, - весьма убедительно заверил смертник.
   - Ладно. Не наседай так. Дай хоть отдышаться. Дойду до хаты и все ранее оговоренное отдам, - проявил невиданную уступчивость купец и угрюмо захромал по краю оврага.
   На всем протяжении пути до сруба купец больше не выказывал прежнего любопытства, молча ковыляя позади смертника. Пол-лица намеревался быстро получить честно заработанное и покинуть порядком опостылевшую деревню, но в его светлые мечтания бесцеремонно вторгся изнывавший у коновязи Пилий. Заговорщицки подмигнув, он поманил смертника за сараи, где их уже поджидал слуга с оседланными лошадьми.
   - Я впечатлен вашей работой. Вы расторопно управились с мостом. Владеете мастерством несчастий? Это редко встречается среди смертников, - нахраписто завязал беседу Пилий.
   - Вам привиделось. Мост рухнул сам, - сощурившись, благоразумно отрекся от собственной заслуги Пол-лица.
   - Как угодно. Надеюсь, что в деле, которое я собираюсь вам поручить осложнения, подобные этому мосту, также разрешаться сами собой, - туманно изрек Пилий.
   - Если у вас затруднения с какой-нибудь неуместной постройкой, то приглашайте зодчего или каменщика. Я занимаюсь проклятиями и ничего не разрушаю по чьей-то указке, - порекомендовал Пол-лица.
   - Дело как раз для смертника. Похоже на это недоразумение с коровой. Работать будете в городе...
   - Смертники не вхожи в города по эту сторону реки. Здесь всем верховодят правильники, и у меня нет ни малейшего желания становиться еще одним поленом в их очистительно костре, - перебив Пилия, решительно отклонил предложение Пол-лица.
   - Видите ли, таким историям лучше не выходить за пределы городских стен. Плата будет весьма щедрой и покроет все возможные неудобства, - искушал Пилий, подозрительно косясь на дергавшийся бурдюк.
   - Никакая плата не покроет неудобства быть сожженным или четвертованным, - громко возразил смертник в попытке заглушить алчные бульканья летунца.
   - Может, вас привлекают древности. Есть старинные таблички с письменами, созданные еще до введения судьбинных правил, - продолжил уговаривать Пилий, испытующе глядя на Пол-лица.
   - Сколько их у вас? - с плохо скрываемым интересом уточнил смертник. - Три штуки. Ну, так что? По рукам? Вижу, вы согласны, - затараторил довольный собой Пилий.
   - Кого надо избавить от проклятия? - спросил терзаемый сомненьями Пол-лица.
   - Обстоятельства не позволяют открыть личности всех причастных персон. В подробности дела вас посвятят по прибытии, - с напускным сожалением ответил Пилий. - Давайте я подсоблю вам пройти в город во избежание неувязок с правильниками.
   - Благодарю, но туда я проберусь самостоятельно. Где вас искать? - Сообразил оставить себе время для раздумий Пол-лица.
   - На паршивой улочке. В прощальном доме знати. Он достаточно приметный. Сразу его углядите, - после недолгого колебания отрывисто сказал Пилий.
   - Странный выбор. На паршивую улочку приходят смиренно принять наказание от проклятия, а не защищаться от него, - удивленно вскинул брови смертник.
   - Зато на паршивой улочке не попадаются всякие проходимцы. Стража нечасто туда захаживает, а уж в прощальный дом знати она без нужды никогда не сунется, - терпеливо растолковал Пилий.
   - Ожидайте меня завтра, если я все же дерзну ввязаться в это совершенно ясное дело, - с легкой иронией пообещал Пол-лица.
   - Я полагал, что мы договорились. Вас же прельстили таблички, - укоризненно произнес Пилий.
   - А вас, видимо, прельщают муки других людей. Корова остереглась нападать, когда купец спрятался к вам за спину. Обыкновенно проклятия не церемонятся с мешающими исполнять предназначение свидетелями и запросто убирают их с дороги. Однако они нипочем не нанесут вреда причине своего появления. Выходит, тем таинственным облапошенным господином были именно вы, - заключил Пол-лица, с изумлением отметив, что Пилий и бровью не повел.
   - Я предложил работу правильному смертнику. Вы, кроме прочего, еще и умны. Но вот такта вам недостает. О таких вещах не стоит кричать. Мне ни к чему ссора с человеком, приносящим пользу, - С опаской поглядел в сторону сруба Пилий.
   - Какая польза? Он вас обманул и, судя по мощи проклятия, очень крупно. А вы, вместо того чтобы облегчить мне труд, раскрыв истину загодя, скромно созерцали, как корова уделывает купца, - поражаясь сдержанности собеседника, поспорил Пол-лица.
   - Да, он приворовывает, - подтвердил Пилий, - но не так много, как остальные. К тому же мясо у него всегда свежее. Я ценю подобную умеренность в людях. Посему-то и надоумил купца нанять смертника. Не мог же я откровенно заявить, что знаю о его некрасивом поступке. Тогда бы нашей торговле пришел неминуемый конец.
   - Господин, вам пора отправляться, - напомнил слуга, подводя лошадей.
   - Не забудьте прийти завтра, смертник. Прошу, не судите меня слишком строго. Я думаю о деле в первую очередь и ожидаю того же от других, - забравшись в седло, сказал напоследок Пилий.
   Пол-лица попрощаться не захотел, проводив конников осуждающим взглядом.
   - Не нравится мне этот прохвост, - необычайно точно выразил беспокоившую смертника мысль голос из бурдюка.
  
  
   ПАРШИВАЯ УЛОЧКА
  
   Настали благостные мгновения тишины, и Пол-лица с удовольствием вслушался в умиротворяющую трель соловья, доносившуюся из ближайшей балки. Впервые за это утро он был избавлен от необходимости отвечать на беспрестанные упреки летунца. Еще с минувшей ночи, проведенной в деревне, рыбина впала в настроение крайней подозрительности, а к рассвету ее беспокойные бульканья обрели доселе невиданное словесное выражение.
   - Ну не нравится мне этот пройдоха Пилий, - проворчал летунец из-за спины шагавшего по тропинке смертника.
   Пол-лица скривился так, будто вступил в огромную коровью лепешку и страдальчески заметил:
   - Лёт, ты уже говорил это сотню раз. А я разъяснял тебе, что прекрасно все понял, хотя вместо пустословий мог бы подольше поваляться на сеновале.
   - Если уж по справедливости, то пройдохой я его еще сегодня не называл, - веско возразил летунец. - Но я опасаюсь, что ты так и не разобрал суть сказанного мною. Иначе бы мы не тащились прямиком в рассадник правильников.
   - Нам обоим нужны таблички. Ты отлично знаешь зачем. Может тебе ведом более благонадежный край, где их раздают за просто так? Расскажи, не утаивай, - сердито съязвил Пол-лица.
   - Весьма странно, что этот прохиндей предложил таблички почти сразу. Мне он не...
   - А мне не нравиться, что ты не распознал в корове проклятие. Возможно, стоило чаще посматривать на дорогу, а не душить безвредных ворон дни напролет, - нетерпеливо перебил Пол-лица.
   - Ты понимаешь, кто из нас прав, но боишься себе в этом признаться. Поэтому и распекаешь меня почем зря. Кто же в здравом уме заподозрит корову? Как, впрочем, и куст? - неясно к чему добавил последнюю фразу летунец.
   - Какой еще куст, - озадаченно спросил Пол-лица.
   - Раскидистый такой с узловатыми ветвями и водянистыми глазами, - Летунец указал плавником на растущий наособицу боярышник и без раздумий рванул в его сторону.
   Глаза из куста очень взволновались, зашуршали листвой, намереваясь скрыться в колючих зарослях. Однако летунец пролетел луг проворней и, с азартом нырнув в гущу боярышника, ловко поймал рыбьей пастью плащ беглеца. Два ряда отборных человеческих зубов с драгоценным камнем, заменявшим клык, крепко ухватили натянувшуюся ткань. Подоспевший смертник запустил руку вслед за летунцом и выудил из зеленой пучины толстяка, пытавшегося спрятать исцарапанную рожу под глубоким капюшоном.
   - Изволь объясниться, - изобразив некое подобие дружественной улыбки, попросил Пол-лица.
   - Господин, помилосердствуйте! Я ничтожный бедняк прилег тут почить и не хотел ничего худого, - жалостно застонал толстяк, прикрывая сапоги из телячьей кожи полами сутаны.
   - Ой, какой паршивый бедняк. Молвит без выражения, щечки пухлые, ладошки нежные. Но не кручинься, знаю, как тебе помочь.
   С этими словами смертник взялся увлеченно обшаривать дутые карманы оторопевшего толстяка. Его усилия были вознаграждены ответным звоном кошеля, который тут же сменил владельца.
   - Вот теперь ты бедняк. Чуешь перемены? - отстранившись и окинув толстяка оценивающим взглядом, удовлетворенно заключил Пол-лица.
   Горестно зыркнув на котомку смертника, вместившую изъятое богатство, толстяк согласно понурил голову.
   - Да ты присмотрись-ка к нему получше! Не наш ли это давний знакомец? Правильник из деревни? - выплюнув изо рта кусок плаща, воскликнул летунец. - Вон и сапожки приметные. А в кустах полная корзинка яиц. Видать вынудил старосту выскрести все, что было.
   - И впрямь! Как же я сразу не углядел-то? Чем обязан такой чести? Не каждый день доводится повстречать правильника свившего гнездо в боярышнике на манер дрозда, - с притворным изумлением всплеснул руками Пол-лица.
   Толстяк раскраснелся, устыдившись собственного неумелого актерства, тотчас изобличенного смертником. Бессмысленная потеря кошеля наполнила сердце необоримой яростью, требовавшей немедленного возмездия. Правильник осмотрелся в поисках хоть какой-то поддержки, но среди зарослей не обнаружилось селян во главе со старостой, способных прийти на выручку. Лишь заяц, притаившийся в шиповнике, испуганно косился на чужаков, явно не собираясь заступаться за толстяка.
   - А я изредка сталкиваюсь со смертниками, спешащими в закрытый для них город, - с тихой ненавистью прошипел правильник.
   - Этот дрозд-переросток еще и огрызается. Ну ничего, сейчас я тебе крылышки-то пообломаю, - скаля острые зубы, проскрежетал летунец.
   - Ты не устрашишь служителя судьбинных правил, отродье, - не очень уверенно выпалил толстяк, трусливо пятясь к кустам.
   - Не стоит марать зубы о всяких наушников, Лёт. Бедняга просто вожделел выслужиться. Задумал, небось, выследить меня у города и попробовать изловить. Дивлюсь, как не поленился лезть в такие дебри, - отговорил уже изготовившегося напасть летунца, ухмылявшийся смертник.
   - Так что же, отпустить его? Он же вмиг все растреплет. Еще скажи кошель ему воротить, - разочарованно щелкнул зубами летунец.
   Заплывшие глаза толстяка, доблестно ожидавшего решения своей участи, вспыхнули надеждой.
   - Трепать особо не о чем. Я ничего запретного пока что не сделал. Вдобавок ему еще дойти до города надо, чтобы кому-то поведать об увиденном, - равнодушно махнул рукой Пол-лица.
   - Понял тебя. Отнимем ему ноги. Тогда он точно не дойдет, - внес свежее предложение летунец.
   Толстяк медленно осел на траву, а на его сморщенном лбу проступила испарина.
   - Отнимем сапоги, - поправил Пол-лица. - Босым он до заката в город не доберется, а мы уже дело справим.
   Тут же велели стягивать сапоги, да убираться побыстрей, и правильник, браня про себя окаянную парочку, повиновался. Преследуемый заливистым смехом мучителей, он, словно обезумевший кабан, бросился через нехоженые заросли в сторону полей, долго еще не осмеливаясь остановиться.
   На большак смертник вышел с восходом. Низкое солнце высветлило дорогу до самых предместий, где уже вовсю окрестные поденщики осаждали мимоезжих купцов. В утренней суете никому не было дела до пришлого странника, краем уха слушавшего пересуды баб у колодца и споры возниц около скарба какого-то богатея. Разговор каменщиков, судачивших о новой городской стене, вызвал у смертника живейший интерес. Задержавшись у конюшен, он дослушал беседу, а затем свернул в ближайший проулок, загроможденный старыми возами. Тревожно озираясь, Пол-лица принялся копаться во внутренних карманах плаща.
   - Чтоб у меня хвост отсох, ты, предпочтешь каменщика. Мне больше по душе та дочка бочара, что по слухам скоротала минувшую ночь на сеновале с хвастливым пастушком, - подал голос из бурдюка осмотрительно молчаливый летунец.
   - Мне тоже. Одна препона, я не похож на дочку бочара, - нашарив обманную личину каменщика, посетовал Пол-лица.
   Нацепив невзрачную вещицу на правое запястье, смертник оставил захолустный проулок, вновь очутившись среди стечения народа. Теперь его путь пролегал в направлении видных вдали зубчатых стен, довлевших над скопищем обшарпанных халуп.
   Пропускать в город начали с восходом, но очередь, протянувшаяся через бревенчатый мост, двигалась лениво, завершаясь прямо у подножия взгорья. Пол-лица встал в конец волнующейся людской колонны, предавшись нудному созерцанию рва оплывшего от дождей. Изредка на взвозе возникали конники сановитой наружности и сопровождаемые ненавистными взорами простонародья без ожидания рысили в город.
   Когда Пол-лица достиг распахнутых арочных ворот, обитых пластинами железа, солнце уже забралось на конек высоченного амбара. Уместившийся за колченогим столом привратник сонно водил пером, с завистью косясь на пару стражников оседлавших бочки.
   - Ну, кто таков? - бросил лысоватый привратник, неохотно обнаружив представшего перед ним Пол-лица.
   - Так стал быть каменщик я. Говаривали, тута стену новехонькую кладут. Дай думаю дойду, может сгожусь куда. Вот я стал быть и пришел, - залопотал новоявленный каменщик.
   - Личину предъяви, - процедил привратник.
   Засучив рукав, Пол-лица выставил напоказ недавно надетый браслет, но умученный привратник не пожелал даже мельком взглянуть на подделку.
   - В котомке что? С молотами, ножами, кельмами в город каменщикам не дозволяется, - убористо черкнув что-то в измятом свитке, бесстрастно сообщил привратник.
   - Так ведь снедь, одежа кой-какая.
   - Глянь-ка, - пихнув молодого стражника в бок, распорядился привратник.
   Стражник, кряхтя слез с бочки и, подойдя к смертнику, повлекся за котомкой с очевидным намерением пошуровать в ней.
   - Дожили, средь бела дня обирают! - булькающим голосом возмутился летунец.
   - Чего ты брякнул?! - свирепо выдохнул стражник, туповато уставившись на сомкнутые уста липового каменщика.
   На мгновенье замешкавшись, Пол-лица повернулся и, обвинительно указав на стоявшего позади дубильщика, отоврался:
   - Это он.
   Стражник было ринулся на опешившего дубильщика, но волна вони остановила его в шаге от цели.
   - Выходит, ты? - рыкнул страж ворот, прикрыв нос рукавом.
   Дубильщик в страхе отпрянул и, срываясь на крик, попытался оправдаться:
   - У него за спиной! Бурдюк говорящий.
   - Бурдюк говорящий значит? А говорящий кулак, ты, видал?! - как следует размахнувшись, взъярился стражник.
   Раздался звонкий шлепок, кто-то в очереди одобрительно присвистнул, а дубильщик полетел задом на створку ворот.
   - Ну, сызнова, - преспокойно подкручивая седые усы, оценил случившееся второй стражник.
   - Чего остолбенел? Проходи, - раздраженно отбросил перо привратник, обращаясь к смертнику.
   Последний не заставил себя упрашивать и спешно покинул место зачинавшейся драки. Конечно, ни к какой новой стене мнимый каменщик не отправился. Вместо этого он прошагал мимо скобяных лавок, обошел переулком усталый отряд стражи и в начале новой улочки замедлил поступь. Улочка оказалась паршивой. По обе ее стороны основательные цеховые дома перемежались с лачугами для бедноты, стесненными группой сложенных из известняка зданий. К одному из таких строений со скромным двориком за сплошной оградой и устремился Пол-лица.
   Улочка могла показаться нелюдимой, но стоило чужаку вступить в ее пределы, как тут же из неприметных закоулков высовывались отощалые фигуры в рванье. Пол-лица видел руки, выброшенные вперед, подобно баграм, ощущал на себе липкие взгляды. Увиливая от нищих, будто зверь от загонщиков, он не обратил должного внимания на подобравшегося сзади деловитого субчика в мешковатом рубище. Следуя за смертником неслышной тенью, субчик с особым интересом присматривался к котомке, ничуть не смущаясь торчащей из бурдюка рыбьей головы. Его, по всей видимости, мало занимали причуды других людей, а вот их вещички волновали куда больше. Нервно почесав свежий шрам, красовавшийся на месте правого уха, субчик, наконец, решился. Вытянув четырехпалую руку, он уже собирался ухватить призывно качавшуюся котомку, но его осадил вкрадчивый голос из бурдюка:
   - Пс-с, почтенный. У меня полный набор человеческих зубов, а вот ушей недостает. Левое своё не одолжишь?
   Субчик на мгновение замер, уважительно посмотрел на белозубую улыбку, продемонстрированную летунцом, и сдержанно выдохнул. Показав легким кивком, что намек понят, он, не мешкая, нырнул в ближайший закоулок.
   - Докатился. Жулье уже не в силах напугать. Впору менять тунца на облик сборщика податей, - посетовал летунец, проводив субчика печальным взглядом.
   - Лёт, с кем ты там вздумал болтать? Мы уже почитай пришли. Потерпи и не суйся без крайней надобности в это дело, - попросил Пол-лица, подходя к нужному дворику.
   - Буду нем, как рыба, - клятвенно заверил летунец, погружаясь в воду.
   Встав напротив калитки, отмеченной символом прощального дома знати, Пол-лица немедля постучал.
   - Это смертник. Пустите, - прозвучал за оградой знакомый голос Пилия.
   Калитка распахнулась во всю ширь, являя взору чахлый сад подле обветшалого особнячка с наглухо закрытыми ставнями.
   - Ненароком заметил, что вы не подали нищим. Отчего же не проявить сострадание? - участливо полюбопытствовал Пилий, встречая Пол-лица у куста самшита.
   - Сострадание присуще нарушившим правила посетителям этой улочки. Бедолаги тщетно надеются разжалобить положенное им в наказание проклятие, совершив напоследок благое деяние. А попрошайки, стекающиеся сюда со всего города, с удовольствием принимают подаяние от нескончаемого потока отчаявшихся людей. Впрочем, и я бы выказал милость будь у меня то, что на самом деле потребно здешним нищим, - снимая обманную личину каменщика, равнодушно пояснил Пол-лица.
   - Что же им надо, кроме пары монет? - удивился Пилий, жестом приглашая смертника пройти к дому.
   - Уверенности в том, что паршивую улочку можно покинуть. У меня ее тоже нет, - сухо сообщил Пол-лица, углядев в затененных углах сада лихого вида типчиков при мечах.
   - Это чтобы нас никто не тревожил, - проследив за взглядом смертника, излишне беспечно сказал Пилий.
   Остальной путь до особнячка проделали в молчании. Перед смертником услужливо отворили дверь и сопроводили через пустынный коридор в комнату расположенную в правом крыле здания. Обходительный Пилий удалился, усадив смертника за массивный стол, все убранство которого составляли низкорослый куст розы в глиняном вазоне и бедно украшенный канделябр.
   - Не нравится мне этот Пилий. Он тот еще проныра, - прошептал летунец, угрюмо поглядывая на плотно захлопнутые ставни единственного окна.
   Смертник лишь обреченно вздохнул, уловив торопливую речь, доносившуюся из коридора. Тотчас в комнату вошел Пилий в обществе долговязого мужчины, носившего плащ из черного бархата. Незнакомец бесцеремонно оглядел смертника и чинно уселся напротив.
   - Вы смертник? - послышался его резкий голос.
   Пол-лица ответил небрежным кивком.
   - Вас вроде бы называют Пол-лица. За что же дают такие прозвища? - прищурился долговязый, постукивая по дубовой столешнице пальцами.
   - Повинна моя манера всегда покрывать голову капюшоном. Посему многим кажется, что половина лица не видна.
   - Они заблуждаются. Лично я совершенно не вижу лица. А имя, данное от рождения? До того как вы стали смертником? - грубо усмехнувшись, уточнил незнакомец.
   - Уже позабыл.
   - Надеюсь, свое ремесло еще помните. Прежде чем приступать к делу недурно бы узреть ваши умения, - свел брови долговязый.
   - Пилий уже наблюдал за моей работой. Его свидетельства не достаточно? - недовольно поджал губы Пол-лица.
   - Мне бы очень хотелось самому присутствовать при демонстрации вашего мастерства несчастий, приличествующего поистине даровитым смертникам, - повелительным тоном, не признающим отказов, проговорил долговязый.
   - Ну, хорошо. Подкинуть раз-другой монету? Сможете убедиться, что мне неизменно будет сопутствовать неудача, - скрепя сердце согласился Пол-лица.
   - Ловкачество с монетой достойно фигляра и впечатлит разве что праздную толпу. Поговаривают, будто прикосновение смертника по его прихоти навлекает горести. Вот роза. Пусть ее постигнет какая-нибудь незавидная участь, - высказал настойчивое пожелание долговязый.
   Пол-лица пожал плечами и безотлагательно схватил пальцами листочки розового куста. Помяв их немного он, словно передумав, положил руки на стол, более ничего не предпринимая.
   Свечи в канделябре потрескивали, терпение долговязого помалу иссякало, а роза по-прежнему источала сладкое благоухание, вызывающе раскинув пышные бутоны.
   - Может, пощупаете листья еще раз? - язвительно спросил Пилий, суровея лицом.
   Недобрую атмосферу подозрительности установившуюся в комнате развеял громкий хруст. Ножка стола неожиданно отломилась и осыпалась в труху. Долговязый только теперь углядел, что дерево столешницы рассохлось, покрывшись дорожками сквозных трещин. Еще недавно добротная мебель зашаталась, визгливо поскрипывая. Миг и стол ухнул вниз, обратившись в древесную пыль. Вместе с ним грохнулся канделябр, а вазон с розой, издав хлопок, разлетелся брызгами черепков по полу.
   - Ладный был стол, - печально вздохнул Пилий, заботливо подбирая уцелевший канделябр.
   - Желательно чтобы неприятность произошла с самим цветком, без порчи обстановки. Меня бы вполне устроило его скоротечное усыхание, - сказал с упреком долговязый, стряхивая труху с одежды.
   - Заказывали несчастье, а не казнь. Иначе надобно звать палача заместо смертника. К слову, для чего меня пригласили? - невозмутимо оборвал спор о розе Пол-лица.
   - Неужели этого не обговаривали? Освободить некоего господина от проклятия. Привычное для вас дело, - отводя взгляд, затараторил долговязый.
   - Хотелось бы понять, с чем именно доведется столкнуться, - непреклонно проговорил Пол-лица.
   - Пожалуй, проще будет показать. Пройдемте в... другую комнату, - забегав глазами, предложил долговязый.
   - Сперва предъявите оплату, - остановив учтивым движением руки вскочившего собеседника, холодно попросил Пол-лица.
   Долговязый ехидно разулыбался, переглянулся с Пилием и, подумав, кивнул ему.
   - Не доверяете. Ну, воля ваша, - демонстрируя редкие зубы, ухмыльнулся Пилий и вышел из помещения.
   После непродолжительного отсутствия Пилий вернулся с металлической пластиной в руках и показал ее смертнику.
   - Получите следом за успешным окончанием дела, - уточнил Пилий, бережно проводя пальцами по выпуклым письменам, теснившимся на поверхности пластины.
   - Зачем вам такое старье? Это даже прочесть невозможно. Берите лучше деньгами, - силясь изобразить доброжелательность, посоветовал долговязый.
   - Деньги теряют ценность к концу жизни, - вычурно отказался Пол-лица.
   - Собираетесь умирать? - удивился долговязый.
   - Моя работа понуждает быть постоянно готовым к смерти.
   - Ах да, работа. Пора начинать, если вас больше ничто не тревожит, - с нажимом заявил долговязый.
   Снедаемый множеством опасений Пол-лица деланно склонил голову. Комнату с многострадальной розой без промедлений оставили и проследовали по уже знакомому коридору в левое крыло особнячка. Перед внушительной дверью, затворенной снаружи на засов, недолгий поход завершился. Пилий проворно открыл дверь, предложив смертнику зайти первым. Мрачное нутро помещения без окон пугало, но Пол-лица не выдав замешательства, переступил порог. За ним вошел долговязый, а спустя несколько ударов сердца из сопредельной каморки ввалилась четверка мечников с подсвечниками.
   Дрожащий свет отбросил темень в пустые углы душного каземата. Полосатые тени от громоздкой клетки, занимавшей центр незатейливой тюрьмы, заплясали на голых стенах. В плену железных прутьев пребывали две сидячие фигуры, привязанные к стульям. Головы узников с напяленными на них засаленными мешками смятенно поворачивались из стороны в сторону.
   Когда дверь закрыли, и в коридоре щелкнул засов, долговязый обратился к смертнику:
   - Вот ваша работа. Того, что сидит в клетке слева убил хм... дорогой мне человек. За такое злодеяние, если не ошибаюсь, проклятие разыщет его и покарает смертью. Дорогой мне человек не должен пострадать. Сманите проклятие на правого, сделав его живцом.
   Пол-лица присмотрелся к протестующе мычавшему левому пленнику, пытавшемуся извернуться на стуле, и недоуменно заметил:
   - Вы сказали, что его убили? Но он ведь еще живой!
   - О, не стоит беспокоиться. Это временно. Вскорости он будет совершенно мертв, - беззаботно отмахнулся долговязый.
   С тоской глянув на запертую дверь, Пол-лица осведомился о правом узнике, топотавшем по строганному полу некрепко привязанной ногой:
   - Желаете, чтобы он стал живцом? Как правило, я самостоятельно отбираю тех, на кого собираюсь натравить проклятие, отведенное от виновного.
   - В этот раз мы облегчили вам труд и подобрали живца сами. Настоятельно рекомендую положиться на наш выбор, - четко проговаривая каждое слово, осклабился долговязый.
   - Я не привык работать по чьей-то указке, тем более подвергая опасности незнакомого мне человека. Да и некоторые странности этого дела меня смущают, - отступая к двери, заартачился Пол-лица.
   - Так и плату вы предпочитаете не совсем обычную. Полагаю, при такой награде некоторые странности простительны и даже ожидаемы, - преграждая смертнику путь, возразил долговязый.
   - Не мешало бы выйти на свежий воздух. Там будет сподручнее возиться с проклятием, - прикидывая, насколько искусно владеют оружием насторожившиеся мечники, попросил Пол-лица.
   - Придется довольствоваться здешним воздухом, - сощурился долговязый, почуяв лукавство.
   - Кто эти двое в клетке? - уточнил Пол-лица, уже не надеясь выбраться из каземата до окончания работы.
   - Умный смертник не захотел бы знать всех подробностей для собственной же безопасности. А Пилий уверял меня, что вы умны и прозорливы. Не надо нас разочаровывать, - весьма убедительно посоветовал долговязый.
   - Ну, хотя бы где тот самый дорогой вам человек я должен уразуметь. Иначе как мне избавить его от проклятия? Правда, откуда взяться проклятию, если левого страдальца еще никто не убил? - озадаченно вопросил Пол-лица.
   Долговязый не озаботился сколь-нибудь внятным объяснением, бросив ближайшему мечнику:
   - Положим, ты будешь дорогим мне человеком. Разберись с левым.
   Мечник с готовностью растворил узкую дверку клетки и, оставив подсвечник на полу, прошел за спину к своей жертве. На металле клинка заиграли отблески свечей, а грубая рука ухватила подбородок несчастного, задрав голову кверху. Приставленное к горлу лезвие поползло в сторону, обрывая отчаянные всхлипы левого пленника. Жизнь сквозь длинную рану стремительно истекла из тела прекратившего всякое сопротивление.
   - Начинайте, смертник. Пожалуйте в клетку, - равнодушно глядя на труп, распорядился долговязый.
   Дверь клетки, напоминавшая пасть хищного чудища, грозила захлопнуть скрипучие челюсти за любым глупцом, ступившим в ее владения. Пол-лица с трудом поборол недоверие и подчинился требованию долговязого, не желая разделить судьбу зарезанного пленника. Нацепив окуляр на глаз, смертник подошел к новоявленному убийце и, вытащив из котомки рукоять кинжала, велел:
   - Личину покажи.
   Мечник покосился на долговязого и нехотя вытянул руку.
   - Это еще зачем? - бестолково уставившись на тряпицу, повязанную поверх личины мечника, изумился Пол-лица.
   - А вы будто не догадались? Незатейливые меры предосторожности. Чтобы случайные люди не смогли узнать с кем имеют дело, увидев отметину на личине. Но работать вам это не помешает. Режьте личину там, где на повязке небольшая дырочка, - наставительным тоном указал долговязый. - И еще кое-что. У наших связанных гостей личины тоже обмотаны тряпицами. Не пытайтесь заглянуть под них. А лучше вовсе не дотрагивайтесь до повязок.
   - Если вы так прекрасно осведомлены о том, что мне нужно резать, может, возьметесь сами? - грустно съязвил Пол-лица, ожидая пока кинжал, поднесенный к личине, отрастит клинок.
   Смертник ткнул острием в дырочку на тряпице без предупреждения и, дождавшись, когда мечник перестанет дергаться от боли, набрал несколько бирюзовых капель в обманную личину.
   - Учтите, что я не сумею предсказать силу появившегося проклятия, если не буду знать личину убитого. Надеюсь, погибший не был знатного происхождения, иначе вскоре к нам нагрянет посмертие. А оно враз опознает липовую личину и расправится не только с правым пленником, ставшим живцом, но и с назначенным вами дорогим человеком, - предостерег Пол-лица, испытующе взирая на долговязого.
   - Вас это не должно заботить, - будто не услышав ничего нового, невозмутимо сказал долговязый.
   - Но меня это заботит. И еще как! Посмертие невероятно сложно одолеть, не сбив с толку. А сражаться с ним доведется именно мне, - встревоженно заявил смертник. - Вообще у меня создается впечатление, что вам и не требуется спасение кого бы то ни было от проклятия. Вы желаете, чтобы нашедшим тела правильникам все представилось так, словно правый по собственной воле убил левого, понеся за это заслуженное наказание. Ну, а дорогого вам человека можно спрятать.
   На скулах долговязого заиграли желваки, но голос был по-прежнему бесстрастен:
   - Возвращайтесь к делу. Ваши остроумные толкования никого здесь не занимают.
   Перешагнув лужицу крови, Пол-лица взялся за неприкрытую повязкой руку правого пленника и надел на нее обманную личину.
   - Теперь ждем проклятие, - мрачно пробурчал смертник.
   - В этом нет никакой нужды. Ваша работа окончена, - угрюмо проговорил долговязый, а в следующее мгновение лязгнула захлопнувшаяся дверь клетки.
   - Кажется, меня забыли выпустить, - обернувшись на звук, саркастически отметил Пол-лица.
   - Даже не пытайтесь повторить трюк со столом, - пригрозил долговязый, пугаясь ледяного спокойствия смертника.
   - Вижу, вы серьезно отнеслись к моей персоне, - заметив, как в каземат входят еще четверо мечников, ухмыльнулся Пол-лица.
   - Если будете вести себя порядочно, могу обещать легкую смерть, - не спуская со смертника внимательных глаз, заверил долговязый.
   - Обещаю вам то же самое. Более того, вы и эти достойные мужи уцелеете, отпустив меня, - неспешно садясь на пол, строгим тоном сообщил Пол-лица.
   Долговязый позволил себе улыбнуться и, смягчаясь, сказал:
   - Видать правду говорят про особое обучение в ордене смертников, если в столь незавидном положении его представитель способен на самоиронию. К сожалению, вы слишком проницательны. Там где убивают высокородных, не остается случайных глаз.
   Пол-лица понимающе закивал и бросил за спину:
   - Лёт возьми на себя худого у двери.
   - Отдай мне хотя бы парочку. Я давно не развлекался, - прозвучало из бурдюка.
   Столкнувшись с необъяснимым, долговязый сильно обеспокоился и принялся высматривать хозяина булькающего голоса. Только теперь его пытливый взгляд привлекли руки смертника, поглаживающие пол. Отчаянная догадка, осенившая разум долговязого, оказалась запоздалой, а призыв о помощи утонул в грохоте осевших лаг. Ловчась удержаться на ногах, он шагнул к стене, но переломившиеся доски с грозным треском встали на его пути, словно колья крепостного вала. Падая на острые деревяшки долговязый не смог различить своего крика в общем душераздирающем вопле заполнившим помещение.
   Спастись удалось лишь худощавому мечнику, вовремя ухватившемуся за дверь. Предупрежденный летунец, филигранно проскочив сквозь прутья, уже летел к нему с разинутой пастью. Миг и белые зубы впились в глотку растерянного мечника. Шея бедняги противно хрустнула, а обессилившее тело повалилось в груду изломанных досок.
   Сидевший на единственном сохранившемся клочке пола смертник без труда выбрался из-под завалившейся клетки, мимоходом поймал шатавшийся у края подсвечник, и стал осмотрительно пробираться к выходу. В коридоре послышались тревожные возгласы, но до того как их обладатели отважились проверить каземат, Пол-лица поочередно коснулся трех крепких петель.
   Вековая ржавчина расползлась по кованому металлу, а дверь перекосило в проеме так, что засов намертво засел в косяке. Снаружи по нему затеялись лупить сапогами и, судя по отвратительным ругательствам, отшибли ноги, совершенно ничего не добившись.
   - Не та ли стена выступает во двор? - уточнил Пол-лица, отирая взмокший лоб рукавом.
   - Она самая, - подтвердил летунец, без особой надежды поглядывая на вздрагивающую от увесистых ударов дверь.
   - Эй, меня развяжите, - неожиданно донеслось из-за завала досок.
   Смертник устало выставил подсвечник перед собой и, через пыльную взвесь, разглядел пленника упавшего на бок вместе со стулом. Мешок слетел с его кучерявой головы, а кляп съехал на подбородок, удачно зацепившись за обломок, разодравший щеку.
   - Усмирить его? - напрямик спросил летунец.
   - Довольно соваться в дела знати. Пусть ним занимается проклятие, - отмахнулся Пол-лица, тяжко привалившись спиной к клетке.
   - Смертник, если выручишь, отблагодарю. Дам денег, сколько захочешь, - не унимался кучерявый, суча связанными ногами.
   Пол-лица остался безучастен к мольбам и продолжил задумчиво изучать стену.
   - Смертник, послушай, Пилий хотел меня подставить. Ты ведь наверняка встречался с ним? Я его младший брат - Савва. А убитый старик доводится мне дядей. Своих детей дядя не нажил и завещал мне наследство вкупе с титулом барона. Пилий из-за этого рассорился с ним, но чаяний относительно дядиных богатств не утратил. Он заманил нас сюда и, сознавая, что я по собственной воле ни за что не прикончу дядю, нанял смертника, - сбивчиво рассказывал пленник, облизывая сухие губы. - Дальнейшее тебе известно. Никто бы не стал разбираться действительно ли я убийца или просто подставной живец. Для правильников достаточно трупа, да проклятия покаравшего любого виновного. Только после моей позорной смерти из-за расправы над родичем все завещанное отошло бы Пилию.
   - Ты не увлек смертника своей слезливой историей, - сообщила рыбина, летая под потолком.
   - А тебе, крылатая тварь, не надобно лишней монеты? - предпринял новое поползновение Савва.
   - Кто? Крылатая тварь?! Пол-лица, не будем полагаться на проклятие. Пожалуй, загрызу надоедалу сам, - гневно оскалился летунец, светя драгоценным зубом.
   - Смертник, я слышал беседу этих полоумных про древние таблички. Вроде они нужны тебе? Знаю где достать еще таких, - обреченно вскричал Савва.
   - И где же? - оживился Пол-лица.
   - Если поведаю сейчас, тогда ты мне не поможешь. Ведь так? Спаси, избавь от проклятия, и я лично отведу тебя к табличкам, - ощутив слабую надежду, нервно заулыбался Савва.
   Сомнения завладели умом смертника, но звуки врезавшегося в дерево металла вынуждали пренебречь осторожностью. За дверью явно работали топорами, и на множество важных вопросов не оставалось времени.
   - Лёт, развяжи сообразительного человека. Учти, ежели обманешь, тобой займется крылатая тварь, - предупредил Пол-лица, запихивая в котомку окуляр и кинжал без истаявшего клинка.
   Острые, как лезвия, плавники летунца в момент разделались с веревками. Освобожденный Савва принялся растирать закостеневшие конечности, благодаря рыбину показной улыбкой.
   - Недурственные зубы. У меня как раз один расшатался, - оценивающе глядя на рот пленника, отметил летунец.
   Савва подтвердил свою сметливость и плотно сжал губы.
   - Выполняй все, что скажу. Следуй за мной без разговоров. Когда выйдем из дома, не вздумай отстать, - отчеканил Пол-лица, с трудом глотая спертый воздух.
   - Но как мы выберемся отсюда? - недоуменно крикнул Савва повернувшемуся к стене смертнику.
   - Без болтовни! - угрожающе расправил спинной плавник летунец, примостившись на стуле.
   Стараясь не думать об отчаянно скрипящей двери, Пол-лица возложил ладони на стену. Испарина выступила на его искаженном от напряжения лице, ногти цеплялись за неровные швы кладки. Наконец, неподатливый камень начал с глухим звуком трескаться, брызжа мелкой крошкой. Смертник успел отпрыгнуть в сторону за мгновение до того, как кусок стены завалился и с хрустом пал пыльным месивом известняка на землю. Белое облако заволокло помещение, оседая на одежде, пролезая в нос, укрывая замершие тела мечников.
   Когда двое мужчин, походивших на призрачные миражи, выбрались через пролом, сад оказался безлюден. Вся охрана двора собралась у двери каземата, оставив калитку без присмотра. Перемахнув ряд неумело стриженных кустов, беглецы вмиг очутились на улице, но бесследно скрыться им не позволила тройка мечников, привлеченная грохотом.
   - Вон они! Держи их! - заорали вывалившиеся из особнячка преследователи.
   На вопли уже спешила гурьба сурового вида парней, до поры засевших в неприметной лачуге у входа на паршивую улочку. Беглецы разумно предпочли уклониться от встречи с внушительной подмогой, рванув в сопредельную сторону.
   Мимо проносились испуганные лица нищих и покосившиеся заборы, темные переулки норовили заманить в тупики или предательски выводили на улицы лишенные всякого убежища. Пол-лица слышал за спиной приближавшиеся крики преследователей, внутренне готовясь к неизбежной схватке, но вдруг кривой проход оборвался, сменившись галдящим многолюдством рынка. Прячась в гуще волнующейся толпы, смертник незамеченным проскочил перекресток и бросился в спасительный сумрак тесного проулка.
   Убедившись, что Савва не потерялся в завязавшейся кутерьме, Пол-лица решил перевести дух за очередным поворотом. Прислонившись плечом к прохладной стене, он шлепнул по бурдюку и пробормотал:
   - Лёт, глянь-ка сверху, куда пошли те гады.
   - Обожди, от этой невыносимой тряски передо мной все дома пляшут, - вращая рыбьими глазами почище мельницы в буран, томно пожаловался летунец.
   - Не забывай, ежели меня убьют, тебе придется уживаться с новым смертником. Едва ли он сразу поверит в возможность уговора наподобие нашего. Впрочем, что для заблудшего проклятия еще сотня лет в облике склизкой рыбины, - время от времени поглядывая за угол, предостерег Пол-лица.
   - Ладно, ладно. Уже пороптать нельзя. Тут же одергивают, - ворчливо уступил летунец и мигом взмыл к самым крышам, запамятовав о мнимом головокружении.
   Дотошная старушонка, не пропускавшая ни единой соседской перебранки, от удивления заохала громче обычного, выдав свое присутствие. Подсматривая за чудаковатой парочкой из-за ставен, она, не сдержавшись, высунулась наружу, обвинительно указывая в узкую полосу неба.
   - Померещилось, - невозмутимо ответил Пол-лица на ее вопрошающий взор.
   Опорожнив покинутый летунцом бурдюк, смертник не стал дожидаться пока старушонка созовет ораву любопытствующих прохожих и ретировался из проулка. Пройдя по оживленной улице бондарей, встречавшей каждого запахом свежей стружки, беглецы вновь окунулись в смрад извилистых переулков. Спрятавшись за телегой груженой прелым сеном в укромном закутке рядом с рыночной площадью, они принялись ждать вестей от летунца. Отдышавшись, Пол-лица вознамерился засыпать Савву кипой животрепещущих вопросов, но его отвлекло знакомое хлопанье крыльев.
   - Насилу отыскал вас. По счастью заприметил, куда вы почесали, - с ходу плюхнувшись в сено, посетовал вернувшийся летунец.
   - Где они? - нетерпеливо выпалил смертник.
   - Обозрел я, значит, город, ну точно степной канюк. Вижу девки за забором...
   - Лёт, девки меня сейчас мало заботят. Нас еще разыскивают? - смертник прервал пустившегося в повествование летунца.
   - Вовсю. Кто к воротом двинулся, кто по окрестным улицам шастает. Солидно так ищут, во все щели суются, - брюзгливо поведал летунец, томимый невысказанным наблюдением.
   Пол-лица глянул на Савву с явной досадой и со вздохом промолвил:
   - Без него я бы запросто ушел.
   - Так может плюнуть на таблички, - махнул хвостом летунец.
   - Нет. Раз уж взялся, попробую выбраться с этим ходячим недоразумением. Есть одно местечко, куда не сунется человек без крайней нужды. А те, кто нас преследует, уж тем более остерегутся туда ломиться, - рассудил смертник, жестом отослав летунца присматривать с высоты за городом, и оставил уединенный закуток позади телеги.
   Безымянный переулок, разделенный надвое ручейком помоев, привел беглецов на шумный перекресток, соединявший дорогу, протянувшуюся от ворот, с главной улицей. Не обращая внимания на гомонящую толпу, Пол-лица напрямик протолкался к двери основательного строения осаждаемого озабоченным людом.
   - Куды прешь?! Не видишь, тута ждут все! - Пихнул смертника хамоватый мужик с побелевшей от негодования рожей и гневно оправил кожаный фартук столяра.
   Десятки глаз наполненных праведной яростью рвали на куски рьяного подлеца посмевшего сунуться вперед без очереди. Они рассчитывали, что уязвленный незнакомец сгорбится под гнетом народной воли и постыдно отступит, но смертник выстоял. Пользуясь легким замешательством толпы, Пол-лица схватил языкастого столяра за грудки и прохрипел:
   - А ты, стало быть, запоздать боишься? Ну, идем тогда со мной.
   Пнув дверь опешившим столяром, смертник ввалился в сени поста городской стражи вместе с едва поспевавшим Саввой.
   - После полудня все прошения разбирает пост у ратуши, - не поднимая головы от миски с похлебкой, выдал писарь заученную фразу.
   -У меня особый случай! - провозгласил Пол-лица, перешагнув порог вонявшей потом комнатенки, умещавшей, помимо писаря, несколько столов, пару сонных стражников, да жалкого вида оборванца со связанными руками.
   Злобно зачерпнув ложкой, писарь соизволил оглядеть настырных посетителей и совершенно не впечатленный, пробурчал:
   - После полудня по любым случаям беспокойте пост у ратуши. Что за странные люди пошли...
   - Твоя правда, персоны к вам пожаловали незаурядные, - перебил смертник, демонстрируя оголенные запястья.
   - А где ваша личина? - растерянно спросил писарь, после недолгой заминки.
   - А нет её, - запросто ответил Пол-лица.
   Писарь со всем старанием всмотрелся в вытянутые руки, все ещё надеясь найти личину, но очевидно не преуспел в поисках. Окончательно помрачнев, он выдавил сквозь тонкие губы:
   - Неужто вы...
   - Именно, я смертник. Пришел сдаваться к доблестной страже, - помог догадаться Пол-лица.
   До сих пор равнодушные ко всему стражники встрепенулись, и оторопело вытаращились на руку посетителя, явно не понимая, что делать дальше.
   - Но вас же казнят, - недоуменно пролепетал писарь.
   - Ну, это не сразу. Для начала с денек попытают, - иронично пояснил смертник.
   Раньше других всю серьезность происходящего уразумел опомнившийся от удара столяр. Потирая ушибленный лоб, он втихую проковылял к выходу и благополучно исчез в толкотне. Его примеру рискнул последовать оборванец, но был перехвачен у самой двери спохватившимся стражником. Тумаками загнав несостоявшегося беглеца в угол, стражник вновь озаботился присутствием смертника и уточнил:
   - А с этим-то как быть?
   - Препроводить в яму под надежнейшим конвоем. Мало ли, вдруг я передумаю и захочу удрать. Затем доложить правильникам о поимке смертника. В конце концов, их прямая обязанность разбираться с такими как я, - деловито разрешил затруднение Пол-лица.
   - Может треснуть его по башке, чтобы железно не убег? - предложил ранее бездеятельный второй стражник.
   - Ты чего?! Разве дозволено к смертнику прикасаться? Тронешь, а опосля год несчастий хлебнешь, - взирая на Пол-лица, как на зудящий нарыв, предупредил первый стражник.
   - Верно, меня бить нельзя. Иначе год несчастий, а то и все два. Кстати, этот кучерявый тоже смертник, правда, начинающий. Сажайте и его в яму, - не моргнув глазом, соврал Пол-лица, указав на Савву.
   Известие о новом смертнике напрочь подкосило решимость стражников единодушно отступивших подальше от рассадника неудач.
   - Ну, соображайте быстрее, время дорого. Или придется тащиться в пост у ратуши, чтобы меня, наконец, заточили в яму, - со вздохом попросил Пол-лица.
   - Ладно, сработаем, как он посоветовал. Только надобно позвать еще мужиков на подмогу. А там пущай правильники канителятся с этими полоумными, - набравшись духу, распорядился писарь.
   Вскоре смертников окруженных со всех сторон нервным конвоем уже вели по говорливым улицам. Стража обходилась с конвоируемыми настолько деликатно, что встречным прохожим мнилось, будто перед ними шествуют, по меньшей мере, наперсники родовитого сановника. Лишь бессильные мечники во главе с Пилием, мелькавшие среди людского потока, не сомневались, кого так тщательно оберегают от всяких случайностей. Пол-лица сразу углядел знакомых преследователей, прятавших оружие под плащами, и с трудом поборол желание ехидно помахать им рукой. Самый ретивый из мечников попытался встать на пути необычной процессии, но был остановлен властным жестом Пилия, опасавшегося стычки со стражей.
   Не осмелившись подобраться к смертнику, преследователи безмолвно сопроводили шествие до ворот охраняемого двора с глубоким котлованом. Они успели заметить, как из ямы вытащили ошарашенных нежданной свободой узников, а затем ворота наглухо закрылись.
   Спускаясь по лестнице, смастеренной из корявого сухостоя, Пол-лица прикидывал, насколько догадлива ватага Пилия. Достигнув дна земляной тюрьмы, он обратил думы к более насущным заботам, понадеявшись, что настойчивые мечники не потревожат его до вечера.
   - Какого рожна, ты это сотворил? Мне теперича точно каюк. Повесят или сожгут за связь со смертником, - дрогнувшим голосом вопросила самая насущная забота смертника.
   - Даже не рассчитывай. Правильники нашей казни прилюдно не допустят. Наверняка тайком удушат. Может перережут глотку, если скоренько все согласуют меж собой. А покамест они будут сговариваться, мы, глядишь, еще пару рассветов застанем живыми, - с поразительным хладнокровием поведал Пол-лица.
   - Почему же тех узников выпустили отсюда? Сейчас завалят камнями! Я о подобном уже слышал! - запаниковал Савва, провожая страдальческим взором уползающую наверх лестницу.
   - Брехня. Кто же казенную яму засыпать будет. Поищи дураков. Одних нас посадили, потому что любое общение со смертником положено разбирать. Ни у кого нет охоты лишний раз якшаться с неотесанным жульем, - успокаивающе заулыбался Пол-лица.
   - Я-то здесь причем? Я же не смертник, - неуверенно пробормотал Савва.
   - Ну, это пока, - неопределенно ответил Пол-лица.
   - Я смертником быть не желаю, - вылупив глаза, отшатнулся Савва.
   - Солидарен. Мне тоже не хочется, чтобы ты им стал, но деваться некуда. Еще до заката посмертие разыщет эту яму и тогда самая жуткая казнь покажется сущим избавлением. Такому могучему проклятию наплевать будешь ты еще живцом или нет. Для него довольно пролившейся на тебя крови из личины мечника. Отныне ты видишься ему пособником убийства старика, - растолковывал Пол-лица, прохаживаясь по яме. - Придется оттягивать момент вашей встречи, стараясь запутать проклятие. А добиться этого можно, лишь сделав из тебя смертника.
   Савва с отвращением сорвал с руки обманную личину и запричитал:
   - Но тогда я не смогу воротиться домой и навечно останусь отверженцем.
   - Смотри на это с положительной стороны, ведь ты будешь жив. Уже немало. К тому же не надо уплачивать никаких податей, кроме ежегодного взноса в орден смертников. Нет неминуемого наказания в образе проклятия за нарушения правил. Вытворяй, что заблагорассудится. Сплошная романтика. Особливо поначалу, до того как тебя отловят озлобленные селяне с рогатинами или правильники со стражей, - бодрым голосом увещевал Пол-лица.
   - Отчего же люд гурьбой не прет в смертники, раз все так славно и нет обременительных повинностей? - не сдавался Савва.
   - Именно из-за этого не прет. Когда нет повинностей, то нет и человека. Весьма боязно лишиться обязательств, понукающих тобой всю жизнь. Без них совершенно непонятно, что же протащит тебя через годы заполненные несправедливостью, страданиями и унижениями, - затеялся разглагольствовать Пол-лица. - В довесок смертнику беспрестанно досаждают неудачи. То у новеньких сапог ни с того ни с сего отлетит подошва, то стая голодных волков повстречается на большаке. А бывает так вовсе, как привяжется правильник с нотациями и пропал день. Без опытного наставника неискушенный смертник протянет ноги от первой низкой притолоки.
   - Из меня не выйдет путного смертника. Я для такого житья не гожусь. Может, сам разберешься с проклятием? Смертники же горазды их уничтожать, - взмолился Савва.
   - Схлестнуться с посмертием несущим кару за убийство знатного хрыча? Уволь. Защищая твою жизнь, мне не с руки поступаться своей. Нас спасет только хитрость и расчетливый удар исподтишка, - заключил Пол-лица.
   - Положим, я соглашусь. Есть еще неприятные последствия, помимо неизбежных несчастий? - безысходно вздохнув, подозрительно уточнил Савва.
   - Ну, к чему так категорично? Обойтись без неудач получится, ежели всячески их жаждать, - загадочно ответил Пол-лица, предусмотрительно оставив без внимания первую часть вопроса.
   - Несуразица какая-то. Как можно злоумышлять против самого себя? - тряхнул головой Саввы, силясь осознать услышанное.
   - Таков удел смертника. Приходится думать о неудачах в надежде на успех. Поскольку все, что не представишь, обращается наоборот. Только пожелаешь перешагнуть лужу, некстати преградившую путь в узком переулке, как тут же оскользнешься и на манер поросенка плюхнешься в грязь. А если живо вообразишь собственное падение, то никакие помои под ногами не страшны. Будь по-другому, так в смертники рвались бы все подряд. Но когда за безнаказанность деяний требуется расплачиваться везением, воздух свободы уже не кажется таким сладким, - разъяснил Пол-лица.
   - Ты ведь поможешь мне совладать с неудачами? - жалостно простонал Савва.
   - Не сомневайся, вспомнишь все, - неясно к чему бросил Пол-лица, вслушиваясь в крики стражников пытавшихся урезонить выпущенное из ямы отребье.
   - Вспомню что? - озадаченно переспросил Савва.
   - Ах да, совсем запамятовал досказать. Первое время новоявленные смертники плохо разбирают события прошлых лет, - беспечно махнул рукой Пол-лица, словно говоря о сущем пустяке.
   - И как долго длиться это первое время? - возмущенно проворчал Савва, утомившись обсуждать грядущие напасти.
   - Успевает смениться три полных луны, прежде чем к смертнику окончательно возвращается память. Дела недавних дней проясняются почти сразу, но поначалу из головы вылетает даже собственное имя. Поэтому лучше рассказать про те таблички прямо сейчас. А то вдруг ты удумаешь вспоминать про них чересчур неспешно, - с намеком посоветовал Пол-лица.
   - Уговор был, что я поведаю о табличках после избавления от проклятия, - не испугавшись повелительного тона смертника, настоял на своем Савва.
   - Тогда приступим к избавлению. На твои увещевания я и так потратил слишком много усилий, - раздраженный прозорливостью Саввы, сухо произнес Пол-лица.
   - Обожди. Как этот хм... ритуал будет происходить? - попятился Савва, увидев кинжал без клинка, вынутый смертником из кармана плаща.
   - Срежу тебе личину подчистую, и ты тотчас станешь подмастерьем смертника. Безмозглые стражники остереглись трогать котомку. Наверняка посчитали, будто мое барахло проклято и навлечет на них неудачи. Так что отсекать руку по локоть каким-нибудь тупым ножом не придется, - саркастически ухмыльнулся Пол-лица, надевая окуляр.
   Упершись спиной в холодную стену ямы Савва предпочел не испытывать терпение смертника и добровольно выставил трясущуюся руку. Уверенным движением приблизив рукоятку оружия к личине, Пол-лица подождал пока призрачный клинок вытянется до самого острия, а затем не колеблясь резанул.
   Савва взвыл от ужасной боли пронзившей руку. Его безумные глаза с трудом различали бирюзовые искры, сыпавшиеся из раны на личине. Но вскоре даже это сверкание померкло, скрывшись за спасительным туманом забытья.
   Пол-лица без всякого удивления посмотрел на грохнувшееся к ногам бездыханное тело и, не мешкая, принялся отдирать неподатливую личину от плоти. Когда Савва начал приходить в себя, с ней уже было покончено.
   - Не говорил... про боль, - прохрипел новоявленный смертник, вглядываясь в кровавый след на запястье.
   - И про смерть на краткий миг тоже умолчал. Тебе не стало бы легче от знания о том, что некоторые не возвращаются к жизни после расставания с личиной, - упрятывая кинжал и окуляр в потайной карман плаща, согласился Пол-лица.
   Савва попробовал встать на ноги, но тут же поскользнулся в грязи и снова рухнул на бок.
   - Вообрази, будто оступаешься. Не думай, как подняться. Помнишь мои советы? - со скупым сочувствием подсказал Пол-лица.
   - Такую небыль сложно забыть, - ощупывая зашибленный зад, застонал Савва.
   - Зовут-то тебя, как? - уточнил Пол-лица
   Взгляд Саввы суматошно заметался по яме, словно в поиске чего-то утраченного, а бледные губы беззвучно шевелились подобно рыбьим.
   - Понятно. Не переживай, имена не очень-то и нужны. Чаще пялятся только на личину, прочее людям без надобности.
   Пол-лица собирался обнадеживающе похлопать Савву по плечу, но неожиданно застыл на месте, будто завороженный. У края ямы стоял напыщенный толстяк в сутане и самодовольно взирал на пленников.
   - Успел-таки до города добраться, - сквозь зубы прошипел Пол-лица.
   - Отрадно видеть знакомое лицо. Я как услышал про пойманных смертников, так тотчас же заспешил воочию удостовериться, нет ли среди них старого приятеля, - насмешливо проговорил правильник. - Сапоги мои еще у тебя?
   - Не могу разделить твоей радости. А сапоги в котомку всунуты. Как знал, что придется хозяину воротить, вот и не выкинул, - угрюмо подтвердил Пол-лица.
   - Это возможно твой самый разумный поступок за сегодняшний день, - толстяк легонько поддел смертника, уподобившись коту, учинившего забаву над уже словленной мышью.
   - А самым глупым было, пожалуй, оставить тебя в живых, вместо того чтобы сразу прикончить в боярышнике, - поддержал затеявшуюся игру Пол-лица.
   - Не кручинься. Уж я такой оплошности в отношении тебя не допущу, - елейным голосом заверил толстяк и приказал торчавшим поодаль стражникам спускать лестницу.
   - Правильник, вели сбросить веревку. Ему лестницу не одолеть, - крикнул Пол-лица, указывая в сторону растерянно ползшего на четвереньках Савву.
   - Что с ним? - скептически осведомился толстяк.
   - Запнулся, когда лез вниз. Рассадил колено, - сочинял Пол-лица.
   Савва весьма кстати заныл и повалился на спину.
   - А потом треснулся башкой, - добавил Пол-лица для большей убедительности.
   Правильник окинул взглядом лежавшего пленника, как погонщик строптивого осла, замершего посреди тракта, но все же распорядился подать веревку.
   - Представь, что узел рвется, а ты падаешь, - повязав веревку вокруг талии Саввы, шепнул Пол-лица и махнул недовольным стражникам, исполнявшим роль тягловых лошадей.
   Если доселе правильник откровенно не верил россказням о немощах пленника, то теперь ему пришлось серьезно задуматься. Савва настолько натурально ударялся о стену ямы, болтаясь на конце веревки, что самый мнительный ростовщик признал бы в нем хворого.
   Когда мучения взмыленных стражников увенчались успешным подъемом, Пол-лица, благоразумно вскарабкавшись по лестнице, уже достиг поверхности. Он хотел было заговорить с правильником, но плотный мешок, накинутый на голову расторопным стражником, и ощутимый толчок в спину, враз отбили всякую охоту к беседе.
   Глотая мучную пыль Пол-лица, покоряясь воле незримого надзирателя, с трудом забрался в телегу. Раздался окрик правильника, колеса скрипнули, и началась обычная для ухабистой дороги тряска.
   Вскоре телега пошла на взвоз, угрожающе заскрежетала бортом о забор, подсказав смертнику, что его везут по знакомой узкой улице прямиком в резиденцию правильников.
   Короткая поездка завершилась на шумной площади, постепенно сменившейся обыденным душком казенного помещения, незаметно перешедшего в гнетущую тишину подземелья.
   Слушая тяжелое сопение Саввы, постоянно спотыкавшегося позади, Пол-лица старался закрепить в уме направление пройденных поворотов, но быстро сбился. Совершенно запутавшись, смертник смиренно дождался окончания пути и, распрощавшись с опостылевшим мешком, смог, наконец, оглядеться.
   Наиболее чистый угол просторного каземата был отдан под стол, за которым величественно восседал неизвестный правильник. Дрожащий свет факелов придавал его морщинистому лицу поистине устрашающее выражение, заранее понуждая сознаться во всех проступках. Савва, валявшейся в прелом сене рядом со смертником, уже был готов поведать о самых сокровенных своих тайнах, но как нарочно не помнил ни одной.
   - Это смутьянство или какая-то злая издевка? - без предисловий начал пожилой правильник, прежде отослав стражников в коридор.
   - Благоволите простить, так сложились обстоятельства, - извинился Пол-лица, стремясь зарекомендовать себя здравомыслящим человеком.
   - Зубы заговариваешь, падаль! Каленое железо вмиг выжжет из тебя всю спесь, - кровожадно рявкнул толстяк, оставшийся в дверях понаблюдать за допросом.
   - Вы бы умерили пыл, тридцать второй брат. Мне выпала честь быть главой здешнего братства правильников и никто не обладает привилегией без особого дозволения вмешиваться в ведомое мной дознание, - осадил толстяка пожилой правильник.
   - Он очень коварен, первый брат. А изворотливость его приличествует худшему из проклятий, - кротко ответствовал толстяк, ненавистно косясь на смертника.
   - Уж не помышляете ли вы тридцать третий... простите, тридцать второй брат, что какой-то смертник с подмастерьем способны задурить мне голову? - одарив хищной улыбкой толстяка, осведомился пожилой правильник. - Вы достаточно рассказали мне о своих злоключениях. Я учту ваш горький и позорный опыт.
   - Никогда бы не стал подвергать сомнению..., - пустился в оправдания толстяк.
   - Вот и славно. Надеюсь, у смертника отыскались приснопамятные сапоги, об утрате которых вы прожужжали все уши терпеливым братьям? - перебил пожилой правильник.
   - Я забрал их из котомки смертника, - пристыженно подтвердил толстяк, мучительно переступив с ноги на ногу.
   - В таком разе я вас больше не задерживаю. Будьте добры удалиться и притворить за собой дверь, - скорее приказал, нежели попросил глава братства.
   Когда заметно прихрамывавший толстяк покинул каземат, правильник кисло поглядел на пленников и продолжил допрос:
   - Ты вообще еще помнишь, что по договору смертники не могут орудовать в этом городе? Я пытался закрывать глаза на беспрестанные попрания установленных соглашений и даже не учинял облав на одиноких смертников, заскочивших подзаработать в предместья. А что получил в благодарность под конец службы? Сразу двое заявляются чуть ли не на мой задний двор и требуют посадить их в яму.
   - Может мы вознамерились раскаяться и принять надлежащее наказание за беспутную жизнь. Кто нам окажет помощь, кроме самоотверженного человека, посвятившего себя служению судьбинным правилам? - не без ехидства врал Пол-лица.
   - Подвесить бы тебя за ноги, да охаживать палками до утра, - с прямодушным унынием, проговорил правильник.
   - Зачем же? Это не принесет умиротворения ни вам, ни радости нам. Помнится, лет десять назад вашему предшественнику посчастливилось изловить смертника и сжечь его на площади. А потом он сам сгорел в родовом имении. Злые языки трепали про поджог и расплату, но кто теперь разберет. Мой орден весьма щепетилен в вопросах возмездия. Нас проще отпустить, - будничным тоном возразил По-лица.
   Правильник настороженно посмотрел на приоткрытую дверь и нарочито громогласно отчеканил:
   - Да как ты смеешь угрожать мне, ничтожество?! Я нипочем не преступлю истин, ниспосланных нам мудрецами прошлого, и буду до конца дней своих честно вести догляд за их неукоснительным соблюдением! Твои лживые речи не застращают меня!
   Вопреки собственным словам глава братства пугливо заозирался, будто ожидая обнаружить за спиной не глухие стены, а толпу наушников. Вид тесаных камней немного успокоил его и напомнил о ладном доме подле тенистого сада. Тут же пригрезилась любимая пасека, приятное уху гудение пчел, да погожие деньки, перетекавшие в бестревожные вечера, после завершения службы. И вдруг огонь. Все мечты пожирает бушующее пламя возмездия, посуленное смертником.
   - Тридцать второй брат упомянул, что тебя кличут Пол-лица. Мне уже доводилось слышать это имя. Для смертника ты здравствуешь чрезмерно долго, - прервал молчание глава братства, вернув физиономии привычную бесстрастную мину.
   - Везет, - лаконично обронил Пол-лица.
   - Едва ли это везение. Другие смертники мрут, как мухи, а ты все еще жив. Значит, не так глуп в отличие от большинства. Вот я и не постигаю, для чего зрелому смертнику намеренно отдавать себя в руки правильников. Истинных причин сдачи ты добровольно, разумеется, не откроешь. Впрочем, они мне без надобности. Вовлекаться в твои козни я не жажду. Хочется потихоньку дослужить свое и уйти на покой, - проникновенно сообщил глава братства.
   - Тогда отпустите нас, - легко предложил Пол-лица.
   - Рад бы, да только есть одна препона. Вы смертники. Мне положено таких казнить, а не освобождать. Вот если бы вам на некоторое время сделаться неприметными горожанами... Погоди-ка, а обманные личины у вас найдутся? - воодушевленный удачным соображением, живо поинтересовался глава братства.
   - В котомке все остались, - пояснил Пол-лица.
   - Вам ее возвратят, - пообещал глава братства. - Когда приведут стражников, видевших ваши голые запястья, обманные личины уже должны быть надеты. Близко я стражников, конечно, не подпущу, но на всякий случай постарайтесь, чтобы все выглядело пристойно. И не забудьте подтвердить, что про смертников вы просто пошутили.
   - Думаете, поверят? - скептически бросил Пол-лица.
   - Скажем, что смертники им померещились. А для сомневающихся у меня сыщутся особые средства убеждения, - погано усмехнулся глава братства.
   -Толково. Так и порешим, - ответил Пол-лица за себя и за безмолвного Савву.
   - Уповаю на вашу понятливость. Надеюсь, совместными усилиями мы преодолеем эту неудобную ситуацию. Однако, если вы начнете безобразничать, то мне придется разжечь очистительный костер, - весьма определенно намекнул первый правильник и, не дожидаясь напрасных заверений, вышел из каземата.
   На смену главе братства немедля явилась тройка хмурых правильников вставших у входа. Они мрачно следили за каждым движением пленников, но в остальном были подобны каменным статуям. Впечатленный безупречностью их грозных поз Савва нервно заерзал и дрожащим голосом спросил у смертника:
   - Меня отпустят, после того, как стражники увидят личину заурядного горожанина?
   - Само собой, нет. Втихую удавят, как вшивых бродяг. Главная шишка правильников мечтает исключительно об этом. Признание нас обычными горожанами потребно лишь для того, чтобы избежать расплаты от ордена смертников. Ведь в бумагах будет значиться гибель безымянных проходимцев. А за таких никто мстить не пойдет, - развел руками Пол-лица, задорно подмигнув напрягшимся правильникам.
   - Тогда какой толк им потворствовать, приближая собственную казнь?! - пораженно выпалил Савва.
   - Толк - выживать, как можно дольше, - туманно объяснил Пол-лица, с удивлением воззрившись на главу братства, спешно вошедшего в каземат.
   От былой степенности старика не осталось и следа. Ухоженная борода теперь топорщилась во все стороны, опрятная сутана измялась, а горделивую походку подменил широкий шаг.
   Поведя шальным взглядом по каземату, всклокоченный глава братства резко повернулся к тройке обескураженных правильников и нескладно распорядился:
   - Прочь отсюда! Ну! Я желаю допросить узника в одиночестве!
   - Но, как же? Вы только что велели неустанно надзирать за пленниками, - дерзнул возроптать старший из тройки, недоуменно таращась на первого правильника.
   - Я велел? Ну, да! Точно! Неважно. Я переменил решение. Ступайте по своим делам, - потешно дрыгнув ногой, неучтиво скомандовал глава братства.
   Правильники многозначительно переглянулись, но ослушаться наказа не посмели и один за другим покинули каземат.
   Спровадив наблюдателей, глава братства без затей брякнул смертнику:
   - Ты тоже убирайся!
   - Что-то несуразное вы удумали. Обещались принести котомку и пригласить стражу, а вместо этого гоните меня. Извольте показать личину, - попросил Пол-лица, хитро посматривая на незапертую дверь.
   - Повинуйся, иначе я казню тебя! Вот! - дернув щекой, пригрозил глава братства.
   - Посудите сами, если я выйду из каземата, то отосланные вами правильники заподозрят неладное и вернутся. Это глупо. Ведете себя прямо как посмертие оборотившееся в первого правильника. И личину почему-то скрываете. Кажется, посмертие из всего человеческого облика не способно повторить лишь ее, - деланно сдвинул брови Пол-лица.
   - Я не посмертие! - тряхнув головой, отрезал стушевавшийся глава братства.
   - Безусловно. Вы собирались допросить того узника? - Пол-лица указал на Савву. - Я не буду мешаться.
   Старик досадливо скривился, но близость узника притупила в нем всякую осмотрительность. Проведя языком по губам, он вначале неуверенно, а затем все смелее стал подступать к вожделенной цели. Его левый глаз противоестественно скосился на смертника, в то время как правый неотрывно следил за растерянным подмастерьем.
   - Я жажду узнать, готов ли ты принять кару за убиение дяди? - осклабившись, прошипел глава братства и с неожиданным проворством прыгнул на Савву.
   Стоило не по годам прыткому старику коснуться обмеревшего подмастерья, как он, словно ошпаренный, тут же отскочил назад.
   - Кто ты? Где твоя личина? - потрясенно вскричал глава братства, вперив оба внимательных глаза в лицо Саввы.
   Прежде равнодушный ко всему смертник, казалось, только и ждал этого момента. Выхватив из-под плаща кинжал уже выпустивший жало, он опрометью бросился к отвлеченному старику. Левый глаз сбитого с толку главы братства слишком поздно увидел молниеносный выпад смертника, метившего в беззащитную спину. Бирюзовый клинок, не встретив никакого сопротивления, всадился по самую рукоять промеж лопаток охнувшего старика. Тотчас до поры ясные черты его физиономии подернулись дымкой, а нос раздался вширь и съехал к удлинившемуся рту.
   - Это же мой дядя, - простонал Савва, инстинктивно отползая к стене.
   - Нет. Это посмертие уподобившееся твоему дяде. Оно пробует хоть чем-то насолить тебе, перед тем, как сгинуть, - возразил Пол-лица, одним движением вырвав кинжал из сделавшегося рыхлым тела.
   - Ты смертник! - обличающе воскликнуло посмертие, снова превращаясь в главу братства.
   - К несчастью для тебя, - кивнул Пол-лица. - Смекнуло все-таки притвориться первым правильником, чтобы пробраться сюда тишком. Затейливо. Впрочем, исполнение малость подвело.
   - Я не в силах проучить тебя за твердолобость. Отрадно, что ты управился сам. Его мыслями овладело коварство, он... заслужил... смерть, - на последнем издыхании вымолвило меркнувшее проклятие.
   Наблюдая, как истаивает призрачный силуэт, Пол-лица поневоле задумался над нелепым предостережением посмертия.
   - Неужели ты чаял разделаться с проклятием именно здесь?! Нас же могли посадить порознь, и тогда меня некому было бы оберегать! - вознегодовал Савва, будто намеренно не позволяя смертнику сосредоточиться.
   - Тише ты! Я рассчитывал на скорое появление летунца. Но и с проклятием все вышло недурно. Привыкай, что в работе смертника приходится обращать напасти себе во благо, - недовольно растолковал Пол-лица. - Чего расселся? Пора сматываться.
   Первым из каземата высунулся Пол-лица и, опасливо оглядевшись, стал красться по темному коридору, протянувшемуся через все подземелье. Свет редких факелов, закрепленных в держателях на стенах, выхватывал из мрака запертые двери, да свалявшиеся кучки соломы.
   Спроваженных проклятием правильников видно не было и Савва, по пятам следовавший за смертником, немного приободрился. Однако приглушенные стенания, донесшиеся из-за ближайшей двери, вмиг надломил в нем нежный росток надежды. Вздрогнув, он кинулся вперед, позабыв вообразить неудачу и, разумеется, запнувшись о собственную ногу, шлепнулся на влажный пол.
   - Да уймись же ты! - зашикал Пол-лица, перешагнув наглую крысу не соизволившую убраться с пути.
   Внезапно за поворотом мелькнула быстрая тень, огонь факела затрепетал и из клубящегося под потолком чада вынырнул облепленный паутиной летунец.
   - Умеешь ты напугать, - укоризненно прошептал Пол-лица. - Не мог еще дольше к нам добираться?
   - Думаешь легко крылатому тунцу проскользнуть незамеченным мимо оравы правильников? - возмутился летунец, стряхивая с хвоста прицепившихся пауков. - Как вы очутились тут без охраны?
   - Посмертие оказалось сообразительней тебя и нашло нас первым, - проворчал Пол-лица.
   - Ну, раз вы живы, значит, все разрешилось благополучно. Тем паче, как я погляжу вам не так уж и плохо. Один вон уже отдыхает, - оптимистично заключил летунец, смахнув самого крупного паука на все еще валявшегося Савву.
   - Только вот предстоит еще выбраться из здания кишащего правильниками. А в остальном все просто чудесно, - ответно съязвил Пол-лица.
   - На втором этаже с южной стороны есть дивный балкончик. С зодчим ему определенно повезло. Высокие балясины изящной формы поддерживают широкие перила, радующие глаз всякого ценителя архитектурных изысков, - мечтательно погрузился в воспоминания летунец.
   - Лёт нас могут хватиться в любой момент. Сейчас не до твоих разглагольствований, - остерег По-лица.
   - Так я к чему веду. С этих перил будет очень удобно вскарабкаться на крышу. А уж оттуда до реки рукой подать, - с внушительностью досказал летунец.
   - И, конечно, по дороге на такой замечательный балкон нам не повстречается ни единого правильника, - скептически проговорил Пол-лица.
   - Ты ждешь от скромного летунца чересчур многого. Я не мастак учитывать разные условности. Хотя слух у меня отменный. Кто-то спускается по ступеням в подземелье, - беззаботно сообщила рыбина.
   Беглецы, как по команде вжались в стену окутанную тьмой и вскоре заслышали торопливую поступь запыхавшегося человека. Мгновение спустя из-за поворота появился до боли знакомый тридцать второй правильник, чуть было не наскочивший на преградившего путь летунца.
   - Не вздумай вопить, - сухо велела рыбина.
   Толстяк обалдело вылупился на летунца и постарался заорать как можно громче, но предательский ком, подкативший к горлу, едва позволял дышать.
   - Вот так оказия. Уж и не чаял свидеться опять, - Выступил из тени Пол-лица. - А ты нам, гляжу, вещички принес? Как мило. Мы как раз откланиваться собирались. Теперь не нужно самим за ними идти.
   Смертник решительно вырвал из рук правильника котомку с бурдюком и повесил их за спину.
   - Я недоброе почуял еще когда первый правильник пришел ко мне с поручением вещи вам воротить. Ты околдовал его выродок? Но все равно вам отсюда не улизнуть. Всех братьев тебе не объегорить, - обрел дар речи толстяк.
   - Я все же рискну. И ты мне в этом подсобишь, - сгребая правильника за шиворот, усмехнулся Пол-лица. - Лёт, прицепись-ка к ноге нашего закадычного приятеля.
   Состроив гримасу отвращения, летунец неохотно нырнул под полу сутаны и, обхватив ляжку пискнувшего толстяка длинными крыльями, повис на ноге, словно огромный клещ.
   - Тут смердит! Я могу помутиться рассудком от такого забористого запашка и ненароком отгрызть ему что-нибудь важное, - пожаловался прикрытый сутаной летунец.
   - Ежели заартачиться, то разрешаю оттяпать хозяйство, - добродушно бросил Пол-лица.
   - Убери с меня эту гадость, - пытаясь вывернуться, проскулил толстяк.
   - Непременно. После того, как ты проводишь нас на балкон второго этажа с южной стороны, будто бы по приказу первого правильника, - разжав пальцы, пообещал По-лица. - И лучше не юли, иначе рыбина лишит тебя не только хозяйства, но и жизни.
   - Зачем вам балкон? Я запросто выведу вас через двор, - отирая взмокший лоб, предложил толстяк.
   - Чтобы там мы нарвались на толпу правильников? Не надейся. Пшел на балкон, - Пол-лица пихнул тридцать второго брата в спину и тот, прихрамывая, поковылял к лестнице, поднимавшейся из затхлого коридора.
   Карауливший вход в подземелье сонный правильник не обратил особого внимания на узников конвоируемых толстяком. Без приключений миновав первый этаж, объединявший комнатушки, занятые деятельными людьми, с кладовыми, беглецы пошли наверх. Фортуна покинула их у опочивален правильников, неподалеку от заветного балкона.
   - Что здесь делают посторонние? - пригвоздил беглецов к полу требовательный баритон, принадлежавший плутоватому правильнику с рыжей бородой, выглянувшему из хранилища свитков.
   - А сами-то вы как полагаете, девятый правильник? - тщательно проговаривая каждое слово, громко спросил толстяк.
   Рыжебородый удивленно вскинул брови, откровенно раздосадованный подобной непочтительностью. Пытливо присмотревшись к смертнику, он, казалось, начал что-то подозревать, как вдруг толстяк, страдальчески взвыв, затряс ногой.
   - Первый правильник приказал привести их сюда! Я выполняю его поручение. Благоволите извинить, что не объяснился сразу, - затараторил скособочившийся толстяк.
   - Все еще так жутко болят ступни? Понимаю, та история с сапогами нанесла вам не только телесную травму, но и задела самолюбие. Однако это не повод вымещать злобу за прошлые неудачи на старших братьях. Будьте смиренней, - назидательно рекомендовал рыжебородый, едва заметно посмеиваясь уголками рта.
   - Приложу все усердие, девятый правильник, - сдерживая стон, незамедлительно заверил толстяк.
   Рыжебородый напоследок зыркнул на смертника уже без прежнего интереса и скрылся в лабиринте стеллажей хранилища.
   Спешно проскочив безлюдный коридор, беглецы очутились на пустующем балконе. Закатное солнце, валившееся к заречному бору, обагрило гонт низких крыш, опоясывавших площадь полукругом. Заслонившись рукой от слепящего сияния, Пол-лица глянул вниз и недовольно поморщился. К резиденции правильников подходил глава братства в обществе писаря из поста стражи.
   - Первый правильник уже рядом. Надо бы поторапливаться, - встав на перила и забираясь на крышу, пробурчал Пол-лица.
   - Где он? - не стерпев неизвестности, высунулся из-под полы сутаны летунец.
   Толстяк мгновенно воспользовался ситуацией, саданув свободной ногой ослабившую хватку рыбину. Летунец не удержавшись, отлетел к балясинам, а правильник, что было мочи, рванул внутрь помещения.
   - Ну, вероломный хряк, сейчас я тебя настигну и поквитаюсь, - бросил вдогонку летунец, расправляя крылья.
   - Лёт, помоги лучше мне. Нашу пропажу вот-вот обнаружат. Твоя месть ничего не изменит, - взмолился Пол-лица, силясь затянуть вслед за собой тяжелого подмастерья.
   - Было бы на одного правильника меньше. Уже немало, - яростно погрозил плавником летунец, но все же подчинился смертнику и подтолкнул неуклюжего Савву под зад.
   Стараясь не оступиться на глухо пощелкивавшей черепице, беглецы, цепляясь за конек, поползли подальше от оживленной площади. Миновав крышу резиденции правильников, Пол-лица ловко съехал на гонтовую кровлю постоялого двора. Савва попытался повторить трюк смертника, но поскользнулся и протер пузом зазвеневшие черепки. Его недолгое путешествие завершилось на самом краю конюшни, пристроенной по соседству. Не решаясь подняться, Савва замер на месте и услышал откуда-то снизу громкую беседу.
   - Эй, прислужник. Этот конь очень дорог мне. Знал бы ты, сколько я за него выложил. Смотри не перекорми! - распорядился властный бас.
   - Не сомневайтесь, господин мытарь. За ним будет учинен самый лучший уход, - подобострастно уверил прислужник.
   Вдруг к голосам добавилось какое-то слабое похрустывание. Савва недоуменно покрутил головой и лишь теперь углядел, что крыша вокруг него пошла трещинами. Совершенно забыв представлять несчастья, он полез по пологому скату, но кровля стала стремительно осыпаться под ним. Последнее, что уловил незадачливый подмастерье, перед тем, как ухнуть вниз, был возглас мытаря:
   - Ежели коня умыкнут, то я стребую с тебя по полной! Не подпускай к нему никого...
   Мытарь хотел продолжить напутственную речь, но груда обломков, полетевших сверху, сбила его с прежней мысли. Уклонившись от куска балки, он пораженно заметил ухаря, сиганувшего через возникшую в крыше дыру прямо в седло дражайшего коня. Испуганное животное бешено заржало и понесло прочь седока, окутанного клубами пыли.
   - Как сработано-то, а?! - восхищенно присвистнул прислужник, стряхивая с сальных волос щепки. - Видать умелый конокрад. С ходу заскочил точнехонько в седло с такой высотени! Токмо вот на кой-то рожон задом наперед уселся.
   - Что за паскудный городишко! На миг отвернулся и уже ограбили! А еще попрекают, что я неуемные подати собираю, - вознегодовал мытарь, жалобно взирая на свежие следы подков.
   Перед Саввой бесконечной чередой проносились шарахавшиеся к стенам прохожие и крутые повороты улиц, сменявшиеся путаными проулками. Он сам не понял, как оказался верхом на коне увлекавшим его в зловещую неизвестность. Остервенело держась за хвост скотины, Савва попробовал обернуться к поводьям, но чуть было не сорвавшись на прыгавшую перед глазами землю, отказался от рискованной затеи.
   Вслед лихому наезднику летели отвратительные ругательства сдобренные комками грязи, и даже поношенные башмаки.
   Обнаружив на себе сеть с живой рыбой, Савва сообразил, что конь домчал его к берегу реки. Проскакав мимо рыбацких лодок до конца деревянной пристани, шальная скотина неожиданно встала на дыбы и сбросила седока в мутную воду.
   Савва изо всех сил старался вообразить собственное утопление, доверяя наставлениям смертника, но мысль о спасении была слишком навязчива. Беспомощно побарахтавшись на поверхности, подмастерье вскоре уверенно принялся тонуть. Холод и тьма проворно притянули его ко дну, ласково уложив на податливый ил. Прежде чем лишиться сознания, Савва успел различить рыбий хвост, промелькнувший среди тинистой зелени, а затем плясавший над ним тусклый свет окончательно померк.
   Пол-лица, разумеется, не видел всех злоключений подмастерья. Отрядив летунца на выручку Савве, унесенному конем в сторону причалов, он присмотрел стог соломы во дворе купеческого особняка и по крышам устремился к нему. Понадеявшись, что в глубине стога не отыщется вил, брошенных нерадивым слугой, Пол-лица отважно спрыгнул вниз. Мягко приземлившись в пыльную солому, никем не застуканный смертник выскользнул через калитку и кинулся в тихий переулок.
   Загодя условившись встретиться с летунцом у рыбацких хижин, Пол-лица припустил по крутому спуску, уводившему к реке. Правильники, отвлеченные слухом о разудалом наезднике, по-видимому, решили отправиться по его следу, а о втором беглеце на время забыли. Не заметив за собой погони, смертник, не таясь, перебежал улицу запруженную подводами с лесом и, чуть не свернув шею на осыпавшейся земляной ступеньке, добрался до берега. Оглядевшись, он подошел к ближайшему рыбаку, раздраженно возившемуся со спутанным бреднем.
   - Уважаемый, не найдется ли лодки на продажу? - едва отдышавшись, почтительно спросил Пол-лица.
   Рубак не торопясь повернулся и, смерив чужака неприветливым взором, рыкнул:
   - Нет.
   - Я не прочь уплатить чохом, - Пол-лица начал рыться в котомке, ища кошель, но вдруг замер, гневно сжав кулаки. - Окаянный правильник! Вместе с сапогами захапал все деньги! Чтоб он на радостях накупил вина и упился до смерти.
   По достоинству оценив свирепую тираду, рыбак взглянул на смертника теперь уже с явным сочувствием и уточнил:
   - Так ты давеча побывал в лапах у правильников?
   - Довелось пережить их гостеприимство, - после недолгой заминки признался Пол-лица, уловив нежданную благосклонность собеседника.
   - Правильники так запросто гостюшек не отпускают. Не от них ли ты убёг? Вона как запыхался, - подозрительно произнес рыбак.
   - Удивительные познания о правильниках для мирского человека, - настороженно молвил Пол-лица.
   - Не помысли худого. Я к их братству никакого касательства не имею, - поспешил обелиться смешавшийся рыбак. - Тута другое. Они моего единственного сына сцапали по лживому навету купца. Ему, видите ли, рыба тухлой почудилась. А сын не стерпел и заместо того чтобы повиниться, затеял перебранку. Я толковал правильникам, что он по молодости глуп, да оттого горяч, но они ни в какую. Учинили над сыном дознания какие-то и с тех пор я его не видел. Сказали, мол, сознался в злокозненных попраниях судьбинных правил.
   Пол-лица дал выговориться пригорюнившемуся рыбаку, нутром чуя, что без его расположения лодки не добыть и участливо поддакнул:
   - Эти скоты горазды безвинных обряжать в злодеев.
   - Зачем тебе лодка потребна? - пряча мокрые глаза, осведомился рыбак.
   - Уплыть подальше от правильников. По ту сторону реки их власть слабее. Здесь укрыться негде, - грустно ответил Пол-лица.
   На мгновение задумавшись, рыбак кивнул, будто осмелившись на что-то, и проронил дрогнувшим голосом:
   - Вона моя плоскодонка. Давай-ка подмогну тебе ее на воду спихнуть.
   - Мне взамен дать нечего, - предусмотрительно напомнил Пол-лица.
   - Отплатишь сполна, ежели утрешь нос правильникам и останешься невредим, - категорично изрек рыбак, отбросив бредень.
   Стащив старенькую лодчонку с каменистого берега, Пол-лица душевно поблагодарил рыбака и, не замочив сапог, отчалил. Поборов острое желание, как можно быстрее удалиться от злосчастного города, он, избегая стремнины, догреб до вдававшейся в реку косы. Веслами удерживая на месте влекомую течением лодку, Пол-лица взялся высматривать на пристани пропавшего подмастерья, но обнаружил лишь привычную портовую колготу.
   Впрочем, долго смертнику скучать не пришлось. Сперва у пакгауза возникли суетные фигуры в сутанах, а вскоре на берегу, скрываемый до поры силуэтом пузатой барки, появился Пилий с эскортом верных мечников.
   Понимая, что ждать далее бесполезно, Пол-лица досадливо сплюнул за борт и налег на весла.
   - Гляди куды харкаешь! - послышался откуда-то сбоку булькающий окрик.
   Пол-лица повернулся на звук голоса и с удивлением различил скользящую по водной ряби голову Саввы. Поднимая затылком легкую волну, она плыла без помощи рук, смахивая на сплавляемый по реке обломок бревна. Споро достигнув лодки, голова, не сбавляя хода, треснулась о весло, но не придала этому никакого значения. Вдруг под безвольным туловищем Саввы что-то забурлило и на поверхности показался измученный летунец.
   - Ну и тяжеленная туша. Чего вылупился? Подсоби заволочь, - не удосужившись объясниться, распорядилась рыбина.
   - Что с ним? Он жив? - хватая бессознательное тело и переваливая его через борт, справился Пол-лица.
   - Конь скинул в реку. Насилу выудил его со дна. Он, по-моему, очухался и откашлялся, но потом сызнова сомлел, - сбивчиво растолковал летунец.
   - Вроде дышит. Может все еще обойдется, и мы получим-таки таблички, - умещая в лодке вымокшего Савву, понадеялся Пол-лица.
   - Ну, для этого тебе надобно проявить чудеса стремительной гребли. Нас заметили! - приглядевшись к отходящей от причала лодке, набитой взбудораженными правильниками, рассудил летунец.
   На берегу тем временем развернулось бурное противостояние. Мечники, понукаемые Пилием, опередили в борьбе за самую крупную долбленку зазевавшихся служителей правил и уже готовились сойти на воду. Оставшиеся ни с чем правильники вовсе не думали унывать, вышвырнув из только что причалившей плоскодонки обескураженного рыбака. Вскоре флотилия из трех скромных судов, занятых боевитым людом, дружно ринулась в погоню за смертником.
   - Эх, запустить бы в них с десяток подожженных стрел, - мечтательно протянула рыбина.
   - Их нет. Зато в наличии зубастый летунец, который почище всяких стрел будет, - надрываясь на веслах, намекнул Пол-лица.
   - Ну почему я загодя не отыскал тулово огромного сома. Один взмах хвостом и не пришлось бы валандаться, - посетовала рыбина перед тем, как молниеносно уйти на глубину.
   Оказавшись наедине с бесчувственным Саввой, смертник погрёб что есть мочи, стараясь побыстрее достичь стремнины. Однако, несмотря на все его усилия, флотилия преследователей неумолимо приближалась. Теперь уже отчетливо было видно торжество на рожах правильников, предвосхищавших скорый триумф. Стали хорошо различимы призывы мечников, увещевавших не противиться неизбежному.
   Внезапно в передовой лодке правильников бравурные возгласы замолкли, сменившись озабоченным галдежом. Сама же плоскодонка резко замедлила ход и, накренившись, зачерпнула бортом воду.
   - Что у вас стряслось? - тревожно крикнул с соседней лодки лысый правильник.
   - Какая-то тварь выгрызла кусок дна! - паникуя, заорали в ответ.
   - Что еще за тварь? - переспросил лысый, недоверчиво взиравший на терпящих бедствие братьев.
   - Похожа на рыбину, но с широченной пастью. Прокусила дыру и мигом канула в омут, - отозвались тонущие правильники.
   - Судьбинные правила! У нас тоже непонятное чудище только что оторвало часть кормы вместе с краем моего плаща! Гребите к берегу! - ошеломленно скомандовал лысый.
   Та же незавидная участь постигла компанию мечников, с той лишь разницей, что их долбленка утратила добрую четверть носа. Разгромленная неуловимым чудищем флотилия недолго продержалась на плаву и немного погодя на поверхности остались болтаться три кучки испуганных людей. Они не помышляли уже ни о какой погоне, просто желая как можно скорее добраться до суши.
   Выдохшийся смертник не нашел в себе сил проследить за ними, устало отвалившись на борт плоскодонки.
   - Ну вот! Я значица, в поте своего рода лица грызу вонючее дерево, а он распластался и изволил почивать, - упрекающе бросил летунец, незаметно выпрыгнувший из реки.
   - Если ты предпочитаешь горбатиться на веслах, то только скажи. Я с радость уступлю тебе место гребца, - утомленно предложил Пол-лица.
   - У меня уже есть дело поважнее. Буду дотемна щепки из зубов выковыривать, - с напускной обидой отказался летунец и устроился спереди лодки, уподобившись носовой фигуре солидного парусника.
   Высившийся над рекой город неспешно растворился в пелене сумерек подкравшихся с востока. К одинокой плоскодонке, гонимой течением в туманную даль, со стороны заводи устремились новые звенящие преследователи. Противостоять им вымотанный Пол-лица был уже не способен и, сдавшись на милость комариному полчищу, погрузился в беспокойную дрему.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"