- Сегодня полнолуние, - прислонившись плечом к оконной раме и почти не размыкая губ, тихо сказал Радан. Где-то рядом, совсем близко, в соседней комнате под властью холёных изящных рук заиграла гитара. Её первые звуки были легки, невесомы, точно танец весенних бабочек. Но спустя несколько секунд они наполнились тяжестью, словно им обрезали крылья, умышленно лишив возможности полететь к безмятежному просторному небу.
- Для тебя оно что-то значит? - отведя руки за спину, Милена упёрлась ладонями в зеркальный пол и откинула назад голову. Смежила веки, печально улыбнулась.
Радан, достав из кармана брюк коробок из-под спичек, задумчиво повертел его в руке.
- А для тебя? - он вскинул бровь и отстранённо посмотрел на Милену, прислушиваясь к доносящейся из-за стены песне. Для него не было секретом, кто её поет. Ведь только у столь хрупкой, как только что выпавший снег, девушки был такой робкий и удивительно тёплый голос. Он узнал бы его и среди шумной толпы, и после долгой разлуки с его обладательницей, потому как это был её голос... Её.
- Нет, - ровно произнесла Милена. - Совершенно ничего не значит.
Радан присел на край подоконника и посмотрел на внутренний двор, тонущий в объятиях ночи и света седой луны, всё ещё покорной неспешно тающим чарам ушедшего колдуна. От сильных ли порывов ветра, от аккордов ли гитары и дребезжания нейлоновых струн, от холодного моросящего дождя или же от безмолвия и пустоты, но расстилающийся внизу сад напомнил ему заброшенное кладбище давно умерших душ. Там не было видно ни обелисков - высоких или низких, ни крестов - православных, католических или какой-либо иной веры, ни цветов - живых или мёртвых. Нельзя было даже разглядеть подо мхом гранитные плиты небытия, только на кончике языка было дозволено ощутить вязкий вкус печали и туманной меланхолии.
"Миру яркому отныне я презренна и Богом, небом проклята, забыта. Для тебя не я мила, бесценна. К счастью дверь, увы, закрыта".
На душе у Радана было некомфортно. Ему казалось, что всё происходящее не более чем обыденный кошмарный сон. Привычный чёрно-белый мучительный морок. Но стоит только проснуться, распахнуть глаза, и всё пройдёт. До следующей ночи кошмар спрячется в дальнем, самом тёмном углу сознания и до утра будет то щекотать, то дергать своими корявыми пальцами за нервы. Либо заползёт под кровать и будет там тихо сидеть до следующей ночи. Или навсегда рассеется с первыми лучами рассвета.
Увы, несмотря на всю фантастичность ситуации, всё происходило наяву. Напротив сидела копия его некогда возлюбленных девушек, только вот душа... Душа это была другая. Не такая. Не любимая. Не родная. Чужая. И в то же время... знакомая. Близкая. Своя. Прошло совсем немного времени, а он уже привык к пленнице зазеркалья. Проникся к ней симпатией. Понял. Принял. И окончательно запутался в себе.
Радана не покидало ощущение, что он расслаивается, словно в нём живёт одновременно несколько совершенно разных личностей. И на данный момент он насчитал их три. Первая желала спасти Милену. Её было искренне жаль... оставшуюся один на один со своим горем, проклятьем и незнанием того, как же она была неправа, обвиняя родителей в смерти Алана. Второй личности на Милену было глубоко наплевать. Она считала, что девушка вполне заслуженно расплачивается за свой эгоизм, минутную слабость и непростительный грех. Но, несмотря на это, как ни крути, и первая, и вторая личности отчаянно продолжали видеть в Милене Виолетту - ту самую девушку, которая умерла на руках у Радана, не успев произнести столь долгожданное "да". Он любил её всем сердцем и душой... точно в прошлой жизни, в ином мире. И сейчас, видя черты Виолетты в Милене, Радан с трудом понимал собственные ощущения. Всё смешалось, слилось, затянулось в тугой жгут в его сердце.
Третья личность, самая сильная благодаря одержимости любовью, в упор не замечала Милену. Всё её внимание было накрепко приковано к иной девушке. Она помнила о Мае, о Виолетте, но... это было всё слишком давно. Время никогда не застывает, не стоит на месте. Оно всегда движется, меняет улицы, города, людей и их чувства, эмоции, мысли.
И ровно семь лет назад в подтверждение простой истины для него всё изменилось. Ведь именно тогда для Радана в осенней ночи, при луне и закоченелых звёздах на небе зажегся новый маяк. И свет его, рассекая тьму, до сих пор пребывает с ним. Он рядом, стоит протянуть только руки, чтобы ощутить тепло, но нельзя. Никак не допустимо, и это сводит Радана с ума. Будущее стало для него невозможным, ведь прошлое, как стая ворон, до сих пор кружит над его головой. Один неверный шаг, и он вновь может ощутить горький вкус потери.
Сейчас Радан это явственно ощущал. Он медленно шёл ко дну, но продолжал сквозь глыбы льда видеть свет своего маяка.
- Прежде и для меня полнолуние ничего не значило, - достав из коробка спичку, Радан задумался и через несколько секунд её зажёг. Крохотный огонёк осветил его бледную ладонь, тонкие пальцы и глаза, которые в эту ночь воспринимались ещё более мёртвыми и пустыми, чем когда-либо.
- Что-то изменилось? - после минутной паузы спросила Милена, обхватив колени руками.
Радан задул спичку и сквозь распахнутое окно выкинул её на улицу. Зажёг новую.
- Эта старая колдунья, царица и главная любовница ночи однажды была свидетельницей одного случая, который произошёл со мной много лет назад. Я о нём и забыл, но ты мне напомнила...
- Что тогда произошло? - Милена моргнула и заинтересованно посмотрела на него. - Радан, - отвлекшись на его действия, она чуть поморщила нос, - тебе нравится смотреть на огонь?
- Огонь... - эхом протянул он и выкинул вторую спичку в окно, не потушив её. Падая под моросящим дождём, точно далекая блеклая звезда на чёрном небосклоне, она потухла. - От него все беды и радости. Он довольно противоречив, не замечала? - зажёг третью спичку. - С каким успехом он может согреть, с таким же и обжечь. Ты никогда не задумывалась, что он самое удивительное орудие судьбы? Ведь благодаря ему можно разрушить всё окончательно и бесповоротно. Навсегда.
- То же самое касается и льда, - Милена пожала плечами.
- Лёд всегда можно заставить превратиться в воду, а воду в пар... - полуулыбка. - Огонь же сжигает всё дотла.
В комнате воцарилась тишина, лишь слабый шум дождя нарушал её. А Радан продолжал палить спички, мысленно готовясь к апофеозу, на первый взгляд, непринуждённого разговора, в котором удары будут наноситься вежливо, с убийственной точностью и расчётливостью.
"За тьмой голос твой родной. Ты не зовёшь меня с собой. Звучит лишь стон мой в крике птиц, укравших ключ от всех границ".
- Однажды, - начал Радан, - как я и говорил, со мной произошёл занимательный случай. Прежде я никогда не думал о том, что последствия моих поступков аукнутся через большой отрезок времени. Но, как известно, зло всегда ведёт за собой только зло. Никого добра или света. И как бы ты ни надеялась, во что бы ты ни верила, этого не изменить, Милена. Никак. У каждого поступка есть последствия. У каждого греха...
- Своя тень, - прервав Радана на полуслове, произнесла Милена и положила голову на колени.
- Да, - кивнув, он отбросил на стол полупустой коробок со спичками. - И как раз об этом я хочу с тобой поговорить.
- Зачем? - она кинула на него непонимающий взгляд исподлобья.
- Ты должна знать, - Радан посмотрел на извилисто сбегающие по стеклу капли дождя, - что более тридцати лет назад я сидел на крыше высотного дома, наблюдал за людьми, спешащими неизвестно куда глубокой ночью. Поздняя осень. Полнолуние. Сильный пронизывающий ветер. Я смотрел на город, наслаждался покоем и зыбкой тишиной, порой нарушаемой сигналами машин. Но моё уединение, увы, продлилось недолго. Услышав позади чьи-то на миг затаившиеся, а потом уверенные шаги, я не обернулся. Я и так знал, что это человек. Бешеный стук его сердца невозможно было не услышать. Подойдя ко мне на расстояние вытянутой руки, он присел рядом и закурил. Он молчал, и я не спешил заводить с ним разговор. К чему? - Радан пожал плечами. - Не знаю, сколько времени прошло, я за ним не следил, минут десять или час, но после очередной выкуренной сигареты незваный гость косо ухмыльнулся и спросил меня: "Собираешься с духом, чтобы прыгнуть?" Я ответил вопросом на вопрос: "А ты зачем здесь?"
- Твоя любимая манера, - сказала Милена, закатив глаза. - Именно это я больше всего в тебе терпеть не могу! - она слегка приподняла уголки губ. Её взгляд вдруг засиял нежностью и теплотой. Странное чувство то ли сожаления, то ли раскаяния непривычно и больно кольнуло сердце Радана.
"Ты лето - прекрасное и знойное, я же осень - мерзкая, холодная. Ты небо - чистое, свободное, я грязь - липкая, зловонная".
Радан оставил слова Милены без внимания.
- Мужчина, - продолжил он после небольшой паузы, - а это был именно мужчина тридцати трёх лет, как после я узнал, сказал, посмотрев на расстилающийся внизу проспект: "У меня больше нет смысла жить. Я хочу покинуть этот мир и быть рядом с той, которую у меня отобрали. Убили..." Я спросил, что же его задерживает. Чего он медлит? Он вновь закурил и после небольшой паузы сказал: "Страх. Странно, я сегодня похоронил любимую и нашего ребёнка и всё ещё чего-то боюсь. Я, выходит, слаб. Меня останавливает страх. Только вот... выхода у меня не осталась. Нет мне спасения. Как же всё глупо... Совсем недавно, всего какую-то пару дней назад, я был готов спорить до хрипоты, что тупиков и безвыходных ситуаций не бывает, что всегда, в любом случае можно найти лазейку к свету, к выходу".
"Где свет тот волшебный, что дождь привлечёт, нас уравняет, в едино сольёт, глаза нам омоет да жизнь призовёт?"
- Мой брат... - Милена, содрогнувшись, вздохнула. - Он считал так же, как и этот мужчина. Алан всегда верил, что в жизни, где есть так много препятствий и отчаянья, слёз и неурядиц, ям и тернистых зарослей рано или поздно, но будет свет... Однако, он ошибся. И, поняв это, покинул меня. Оставил одну. А я так любила... - она на мгновение умолкла, чтобы через пару секунд выкрикнуть: - Люблю его! - часто заморгала, точно пытаясь сдержать слёзы, которые предательски грозили скатиться по щекам. Коснувшись пальцами переносицы, она смежила веки. - Я долго гадала, почему? Отчего он так со мной поступил? Но потом поняла: он невиновен. Его либо заставили, либо убили. Но он сам... Нет. Никогда бы так не сделал. Не было веских причин. Никаких. Разве что... Он кому-то должен был большую сумму денег, но родители... - проведя ладонью по бледному лицу, она посмотрела на Радана. - Они ему их не дали, - Милена всплеснула руками. - Как они могли с ним так поступить? Радан, - она провела языком по губам, - у нас их было много. Понимаешь? Я была из богатой, обеспеченной семьи! Но ни отец, ни мать не дали и гроша Алану.
- Может, ты ошибаешься? - глухо спросил Радан.
- Нет, - Милена горько улыбнулась. - Я прекрасно помню, как он однажды поздним вечером пришёл к нам домой. Я была так ему рада, ведь мы не виделись более полугода. Он жил в другом городе, поэтому редко меня навещал... первое, что мне бросилось в глаза, так это то, как он похудел, осунулся, но взгляд... Радан, - на губах Милены мелькнула тень улыбки, - его небесно-голубые глаза всё так же излучали любовь! Мы пили с ним зелёный чай, ели пряники с вишней, конфеты и говорили, говорили без умолку! Он хотел мне что-то очень важное и радостное про себя рассказать, но не успел. Пришли родители, - её голос стал сухим, - и, нарушив наше общение с братом, молча увели Алана на кухню, приказав мне оставаться в гостиной, как маленькой. Я не понимала, что происходит, но была убеждена: ничего страшного не случилось. Просто семейные неурядицы, споры... Мой брат ведь, - она едва покачала головой, - был добрым и хорошим человеком, но слишком мягким и... азартным. Я сидела на кровати, перебирала страницы книги, стараясь убедить себя, что всё хорошо. Будет хорошо... Их голоса звучали то громче, то тише. Было сложно уловить суть обсуждаемой ими проблемы, но всё время повторялось повышенным тоном: "Деньги, деньги, деньги", а я наивно продолжала предполагать, что через пять-десять минут буря в доме утихнет, брат с родителями придут к согласию, и тогда Алан расскажет что-то такое, что сделает его счастливым. Что сделает всех нас, его родных, счастливыми... Однако я ошиблась. Я, помню, решила подурачиться, нарисовала Алану серого зайца посреди леса, снег, застилающий землю, крадущуюся лису. Я так хотела подарить ему этот рисунок, повеселить! А он, - лицо Милены помрачнело, словно небо перед грозой, - он, выскочив из кухни, как ошпаренный святой водой чёрт, не говоря ни слова, торопливо поцеловал меня в лоб и, громко хлопнув дверью, ушёл. После прислал мне коротенькое письмо, а затем... я узнала, что он умер. Алан так и не нашёл выход...
- А выход был.
Дождь продолжал своими длинными пальцами неуклюже стучать по оконному стеклу.
"Мой Ангел преисподней и Демон небес, поведай о смерти, в которой нету чудес..."
- Был бы, - поправила Милена Радана, - если бы родители дали ему эти чёртовы деньги! Если бы они, не устав от его проблем, не заставили бы его самостоятельно жить и зарабатывать себе на хлеб без какой-либо поддержки с их стороны! И не были бы против его девушки, которую я никогда даже и не видела!
- Они дали деньги Алану, - шёпотом сказал Радан. - Марта и Войтех не хотели тебя втягивать в ссору, поэтому твой отец соврал, сказав, что пошёл к соседу за дрелью, у вас ведь был ремонт... на самом деле побежал за Аланом. Они ещё некоторое время выясняли отношения, но в итоге... сила любви и кровная привязанность победили, - он заметил, как после сказанного глаза Милены округлились, аккуратный маленький рот чуть приоткрылся, но слова, застыв, так и не сорвались с её губ. Милена стала теребить висящий на шее крестик, вся обратилась в слух, сосредоточилась. - Твои родители оказали Алану финансовую помощь, даже большую, чем требовалось. Тот, обрадованный, днём позвонил своей девушке... Сообщил, что вечером встретится с вымогателями. Отдаст долг, и они навсегда забудут про них как про страшный сон. Но, - Радан чуть помедлил, прежде чем произнести, - всё произошло иначе. Сумма за несколько дней увеличилась вдвое, а во второй раз просить родителей помочь Алану было стыдно. Он решил, что сам со всем разберётся. Он был довольно наивен, не предполагая, что те, кому он должен, столь жестоки и бессердечны. После этого Алан пришёл в ярость. Послал их к черту, сказав, что карточный долг выплачен, он никому ничего не должен. В тот же вечер чёрная машина со стёртыми номерами сбила его невесту. А она была беременна. Именно этой радостью Алан хотел с тобой поделиться, но не успел.
- Откуда, - голос Милены дрогнул, сорвался, - ты это знаешь? Почему, - она часто заморгала, - ты раньше молчал? Почему мне не сказал? Нет! - замотав головой, крикнула девушка. - Я не верю тебе! Ты врешь!
Радан молча подошёл к столу, открыл средний ящик и достал из него небольшой бархатный мешочек для украшений. Вынул оттуда монету.
- Узнаешь? - он, подойдя ближе к зеркалу, показал её Милене. - Я достал это из твоей могилы.
Дрожа всем телом, она кивнула. Серые глаза начала застилать пелена слёз.
Радан вынул из кармана брюк ещё монету.
- А вот эту? - он вопросительно изогнул бровь. - Она идентична первой. С одной стороны на ней - изображение креста, якоря и сердца, с другой - надпись "Вместе и навсегда".
- Откуда? - тяжело дыша, только и смогла произнести Милена. В её покрасневших и лихорадочно блестящих глазах застыли отголоски щемящей боли.
- Тот мужчина, о котором я только что тебе рассказывал, подарил мне её на прощание, - Радан понизил голос и, развернувшись, положил монеты на стол. - Да, Милена, - сказал он, словно отвечая на её немой вопрос, - тот мужчина и был твой брат, Алан, - присел на угол стола и сложил руки на груди. - Он боялся сам прыгнуть с крыши, ведь он так верил в Бога и знал, что в таком случае непременно попадёт в Ад. А ведь Айрис, его невеста, в Раю. Он был в этом убеждён, - печальная улыбка легла на его губы. - Девушка была чиста, светла, всем и всегда делала только добро... Любящие друг друга души не могут соединиться за небом, за звёздами, там, где прячется Бог, - горькая усмешка, - если одна из них омрачена грехом самоубийства.
- Ты? - Милена резко вскочила на ноги. - Ты! Убил! Моего брата! - она что есть силы ударила по зеркалу, пытаясь его разбить и выбраться наружу, явно чтобы задушить Радана. Её лицо перекосилось от ярости и гнева. Глаза остекленели.
- Да, Милена, - Радан кивнул. - Я убил Алана, - сдержанно произнёс он.
- Как ты мог? - новый удар кулаком по зеркалу. - За что? В тебе нет ничего святого!
- Как знать, - покачав головой, едва слышно сказал Радан. - Может, ты права, а может, и нет. Но... ведь не просто так я устроил целый спектакль с его смертью. Не просто так его спалил! Я обещал ему, что найду тех, кто убил Айрис, - холодно парировал он, вспоминая данное брату Милены обещание. Ведь и у него в своё время убили невесту, которая с минуты на минуту должна была стать его женой. Он понимал всю оглушительную, раздирающую в клочья сердце и душу боль Алана, хотя его слабость, желание не мстить, а просто умереть никак не укладывались в голове у Радана. А ведь он предлагал свою помощь мужчине, но боль того была сильней жажды крови обидчиков. - А для этого мне надо было привлечь внимание виновных. Полиция... В ней были их люди. Всё довольно просто.
- Просто?! - ошарашенно переспросила Милена. - О, Господи... - она закатила глаза. - Ты монстр! - колючий взгляд. - Чудовище! - её голос был полон презрения.
- Возможно, - спокойно согласился Радан. - А теперь уходи, - он чуть коснулся лепестков цветов, стоящих в вазе на столе.
"Как вместе солнцу и луне не быть на одном небе, так не быть с тобой и мне на этом жизни бреге".
- Что? - Милена вновь ударила по зеркалу. Радану подумалось, будь её воля, она разбила бы в кровь кулаки, переломала бы себе все кости, если бы это помогло выбраться из стеклянной западни. - Да как ты смеешь?! Из-за тебя, только из-за тебя я осталась одна! Оказалась здесь, в этом чёртовом лабиринте зеркал! И теперь ты хочешь, чтобы я после всего этого ушла?! После того, как ты причинил мне столько боли?! Хочешь, чтобы я опять была одна? Окончательно сошла с ума?! - её голос звучал все громче и громче. Ярость, гнев, ненависть - всё смешалось в один коктейль.
В душе у Радана начала подниматься буря эмоций. Он глушил их в себе, как только мог. Он знал, что Милена должна уйти. Он знал, что вместе с ней уйдут и призраки Виолетты с Маей. Он знал... и желал скинуть с себя оковы прошлого. Сжечь их. Обратить в прах. Уничтожить. Ведь рядом маяк... Он греет, даёт силы, которые на исходе. Но... к нему нельзя прикасаться. А ведь так хочется - до боли, до судорог - это сделать. Но нельзя. Радан всячески старался держаться от него вдалеке, чтобы не подвергнуть опасности. За долгие годы досконально изучив своего врага, убедился: стоит Огниану узнать, что у его брата появилось нечто сокровенное, родное и близкое, тот обязательно нанесёт удар. Ведь он же, Радан, поступил бы так же. Но... застигнутый врасплох неожиданным появлением Авелин в гостиной, Радан просчитался. Чувства взяли вверх и накрыли его с головой. Один неверный шаг... И, похоже, он его сделал.
- У тебя все кругом виноваты, но только не ты... Ты одна, потому что сама приняла такое решение. А у каждого выбора есть цена. И я... - жёсткий взгляд на бурно дышащую Милену. - Смею. Я чудовище больше, чем ты думаешь. Айрис вернули на землю Охотницей на нечисть. Ты видела её в моих объятиях! - лицемерная усмешка.
Напряжение, повисшее в комнате, можно было ощутить кожей. Атмосфера наэлектризовалась настолько, что любое сказанное слово могло спровоцировать взрыв.
- Ты убил моего брата, - прошипела Милена точно змея, выплюнувшая яд. - Убил! Ты... - она всплеснула руками. - Ты чудовище! Я тебя ненавижу! Будь ты проклят! Гори в Аду!
- Уже... А теперь, уходи, - голос Радана прозвучал почти ровно, но внутри него всё словно сжалось. Под молотом чувств его душа плавилась, как податливый металл в объятиях огня, но он терпел. Упрямо сносил боль, ибо выработанная за много лет привычка не показывать своих истинных чувств настолько въелась в его кровь и сознание, что стала инстинктом. Его щитом.
- Нет, - упрямо заявила Милена и гордо вскинула подбородок. - Я не дам тебе жить спокойно, - сквозь зубы процедила она и сжала ладони в кулаки. - Я буду вечным твоим напоминанием о... О Виолетте и Мае. Их ведь так звали? - хищно улыбнулась.
- Не заставляй меня идти на крайние меры, - Радан предупреждающе взял в руки вазу. Нежный, как шёлк, аромат цветов вмиг овеял его сладким дурманом наваждения. Стало невыносимо дышать. Думать. Чувствовать. Глухое рычание застряло в горле.
- Ты не посмеешь, - со злостью в голосе произнесла Милена, наблюдая за угрожающим Раданом. Странный истерический смех сорвался с её губ. - Ты не прогонишь ту, которая так похожа на тех, кого ты любил и... любишь до сих пор, не так ли?
- Уверена? - он вскинул бровь. - Ты убеждена, что я не смогу тебя вышвырнуть? Не забывай, это проще простого. Я разобью все зеркала в доме, - каждый нерв Радана натянулся как струна. - Уходи, - непреклонно повторил он.
- Нет! - Милена выпрямилась, как от удара хлыста. - Не уйду, - отчеканив каждое слово, уверенно заявила она. - А ты не посмеешь меня прогнать! Мало того, что ты эгоист, который думает лишь о себе, так ты сам в своих желаниях запутался! Хочешь быть с Маей? - улыбнувшись, бросила Милена. - С Виолеттой? Но это невозможно! И ты это прекрасно знаешь! - лихорадочный блеск в пепельных глазах стал почти безумным. - Однако именно ты хотел меня извлечь из зазеркалья! Зачем? Скажи мне, милый, зачем? - едко. - Хотел вновь окунуться в то, что безвозвратно потерял? - усмешка. - А как же Авелин? Зачем её мучаешь? Почему не отпускаешь? Её есть кому любить, поверь уж мне! - она презрительно окинула взглядом Радана, оскалившегося после её последней фразы, что пробила его сердце стрелой, пущенной в упор в грудь.
- Вздор, - рыча. - Пошла вон, - ледяным тоном.
- Нет!
С яростью заглянув в глаза Милены, Радан уверенно и хладнокровно кинул вазу с цветами прямо в зеркало. Мгновение... и комнату нарушил звон разбивающихся стекла и фарфора. Гитара за стеной стихла. Эхо последних аккордов, растворяясь в тишине, умолкло. Пустота - звенящая - внутри и снаружи завладела Радан, но ни один мускул не дрогнул на его лице.
Мобильный телефон в кармане брюк завибрировал. Достав его, он глянул на экран, на котором было сообщение от Наинго. В нём говорилось: "Как только сможешь, свяжись со мной. Мама в больнице!" Написал ей ответ: "В течение часа буду у тебя. Собирай вещи". Спрятал телефон в брюки.
Радан сделал шаг вперёд к осколкам и присел на корточки. Поджал губы. Коснулся кончиками пальцев алого тюльпана и, почувствовав нежность лепестков бутона, взял его в руку. Прикрыл глаза. Поднеся цветок к лицу, вдохнул его насыщенно-медовый аромат. В сознании сразу же, точно по мановению волшебной палочки, возник образ Авелин. Её руки - тонкие, обманчиво слабые; волосы - шёлковые, прямые; стан - гибкий и стройный. Шея, щёки. Губы - аккуратные, манящие. Ресницы - пушистые, чёрные.
Это было сродни наваждению.
Опиуму.
Дурману.
Широко распахнув глаза, Радан медленно скользнул взглядом по раскиданным на полу осколкам. Милены не было ни слышно, ни видно. Её путь бесповоротно разошёлся с его дорогой... навсегда. Всё закончилось. Комната начала давить на Радана, словно желая выжать его из себя. Казалось, ещё секунда, две - и потолок упадёт на голову. Поднявшись, Радан положил цветок на стол и сквозь сжатые зубы чертыхнулся. Все три личности, живущие в нем, стали одновременно тянуть его - каждая в свою сторону, шептать на ухо что-то своё - таинственное, сокровенное. Стало трудно дышать. Даже льющийся с улицы свежий воздух не помогал, он казался каким-то затхлым. Невыносимым.
Резко развернувшись, Радан быстрыми твёрдыми шагами прошёл через комнату и, громко хлопнув дверью, покинул её. Хотел было спуститься вниз, но, услышав, как домой вернулись Леон и Велия, замер. Он не стал прислушиваться к их разговору, ибо сейчас ему было не до них. Не имея никакого желания в данный момент общаться с только что прибывшими, отвечать на их вопросы и что-либо пояснять, он зашёл в соседнюю спальню, не в силах вернуться в свою.
Закрыв за собой дверь, он, прислонившись к ней спиной, встретился с встревоженным взглядом Авелин. Секунды молчания поползли бесконечно медленно. Где-то внутри, в жилах, Радана начала бить дрожь. Он почувствовал себя загнанным в клетку. Ошейник, собственноручно надетый на шею, душил. Сдавливал горло. Пытаясь не поддаваться соблазну пойти на поводу у бурлящих внутри чувств и эмоций, Радан тяжело задышал. Авелин, встав с кровати, положила гитару на стоящее рядом кресло и, поправив едва достигающее колен платье, подошла к нему на расстояние вытянутой руки.
- Я могу тебе чем-то помочь? - спросила она. И, чуть помедлив, неуверенно, робко, точно боясь получить оплеуху, коснулась пальцами внешней стороны ладони Радана, на что он, потупив взгляд, закрыл глаза.
... Стоя на пороге полуразрушенного дома, Радан явственно почувствовал миндальный запах крови. Им веяло, как цветущим жасмином в саду, резко и приторно. Головокружительно. Но он не обратил на него внимания, ибо за долгие годы тренировки научился управлять своими инстинктами и жаждой.
Ощущая на кончике языка вкус чужой тревоги и паники, бесшумно вошёл в холл и стал сосредоточенно прислушиваться к едва уловимым шорохам и всхлипам. Бегло посмотрев по сторонам, он увидел довольно скудную обстановку, где не было практически ничего, кроме перекошенных временем окон, рваных, поеденных молью занавесок, пары сломанных стульев, перевернутого стола и стеллажа, разбитой люстры. Этот аскетичный интерьер разбавляла пара изувеченных мужских трупов. Царящая вокруг Радана атмосфера была столь сильно погружена в тяжесть отчаянья, что, казалась, её можно разрезать ножом.
Тихо пройдя сквозь холл, Радан встал около лестницы. Хотел было коснулся рукой перил, но, приметив на них толстый слой пыли, передумал. Посмотрев себе под ноги, где в свете луны виднелись ведущие наверх кровавые следы, он услышал, как оттуда доносится дрожащий женский голос, всё время повторяющий одно и то же: "Зачем? Зачем?"
Ступая по скрипящим ступеням, Радан поднялся на второй этаж. Голос моментально смолк. Чувство, что поблизости есть вампир или посланник Тьмы, его не покидало. Отворив наугад одну из дверей, он вопросительно изогнул бровь. В дальнем углу, поджав колени к груди, сидела девушка. Её длинные светлые волосы были взлохмачены, ноги босы. Лямка лёгкого, перепачканного грязью и огромными бордовыми пятнами платья порвана. Холёные руки тряслись. Милое, с аккуратными чертами лицо исказилось гримасой страха. В карих глазах плескалась боль. На губах и щеках виднелась кровь.
Радан молча зашёл вглубь комнаты. Девушка моментально ощетинилась и, встав на ноги, вжалась в стенку.
- Я могу тебе чем-то помочь? - спросил он.
Радан распахнул глаза. Попытался улыбнуться, но не получилось.
- Нет, - чуть покачав головой, сказал он, не в силах отвести взгляда от губ Авелин.
- Тебе плохо? - шёпотом спросила она, едва касаясь его пальцев.
... - Убирайся, - процедила незнакомка и сквозь упавшие на лицо пряди волос с головы до ног окинула Радана колючим, полным ненависти и презрения взглядом.
- Может, вначале расскажешь, зачем устроила бойню в доме? - спокойно спросил он, рассматривая раскиданные по комнате изуродованные трупы. - Кровью пахнет за версту, - задержав взгляд на чьей-то оторванной голове, толкнул её носком ботинка и чуть покривился. - Видимо, он сильно тебя разозлил...
Девушка лязгнула зубами. Оскалилась. Зарычала. Было видно, как напряглись все её мышцы. Радан с трудом сдержал улыбку, отметив про себя, что, несмотря на агрессию незнакомки, её убогую одежду, она была весьма обворожительна. Красива.
- Кто ты? - не смея двинуться с места, спросила она.
Радан чуть заметно приподнял уголки губ.
- А ты разве не чувствуешь? - вопросительно изогнул бровь.
Юная посланница Тьмы, а это была она, как уже понял Радан, нахмурилась. Часто задышав, бегло посмотрела по сторонам и через пару секунд вновь встретилась взглядом с синими глазами.
- Ты не человек, - сквозь зубы произнесла она.
Радан успел лишь кивнуть, как девушка неожиданно, сделав стремительный бросок вперёд, очутилась рядом с ним, вплотную, и, не медля ни секунды, с силой сомкнула свои ладони на его шее. Её острые поломанные коготки впились в его кожу. Она определённо желала разодрать горло в клочья. Клыки обнажились, угрожая вонзиться в его плечо.
- Ненавижу! - прошипела она.
Радан натянуто улыбнулся и, без особого труда разомкнув "капкан" на шее, отбросил вампирессу в сторону. Пролетев пару метров, она, глухо стукнувшись об обшарпанную стену, упала на грязный ковер. Штукатурка мелкой крошкой посыпалась на неё, а поднявшиеся пылинки закружились в дивном танце.
- Это было не очень мило с твоей стороны, - с лёгким укором произнёс Радан и, подойдя к девушке, присел рядом с ней на корточки.
- Что тебе нужно? - прорычала она, окидывая его гневным взглядом. - Хочешь меня сделать своей? Убить? Не выйдет! - занесла кулак, чтобы ударить Радана, но он быстро схватил её за запястье. Она попыталась высвободить руку, но он лишь сильнее стиснул пальцы. - Я не позволю больше никому причинять мне боль! - прокричала она и попыталась второй рукой ударить Радана, но он перехватил и её. - Отпусти! - прошипела девушка, пытаясь вырвать руки из сковавших их ладоней. - Отпусти! - повторила она, но уже более громко. - Отпусти! - она продолжила вырываться, но все её попытки оказались тщетны. Неожиданно, перестав бороться, она замерла на пару секунд. Моргнула. И, будто сквозь Радана посмотрев в пустоту, приподняла уголки губ. Радану эта улыбка показалась довольно безумной, точно девушка сошла с ума. Но он понял, что она просто потерялась - в своем горе, отчаянии, боли. Она не чувствует тепла... Она одинока.
Внезапно бессмертная засмеялась - безудержно, нервно. И этот смех словно вывел её из оцепенения, содрал с лица злобную маску. По щекам потекли горячие слезы. Радан, моментально ослабив хватку, встал, поднимая девушку за собой и заботливо прижимая её к своей груди.
- Тише, тише, - гладя её по волосам, прошептал он. - Все закончилось. Ты больше не будешь одна. Никто не сделает тебе больно...
- Нет, Авелин. Всё в порядке, - в упор посмотрев на неё, ровно сказал Радан.
Сконфузившись, она поджала губы и, устыдившись своего касания, обняла себя за плечи. Ошейник, впиваясь острыми иглами в шею Радана, затянулся еще крепче.
... - Я, - судорожный вздох, - убила их всех, - всхлип. - Без исключения. Они, - девушка чуть приподняла голову, - отняли у меня дочь... Мою дочь. - Радан почувствовал, как посланницу Тьмы затрясло, точно от жуткого холода. - Мою Айми... - зажмурившись, она уткнулась носом в его плечо, словно искала в Радане опору, защиту, спасение. - Но почему, совершив правосудие, я не рада? Почему мне нет покоя? Умиротворения? Почему? Это всё... оказалось бессмысленным. Вместо бальзама... - не договорив, она дрогнула и теснее прижалась к Радану.
- Ты получила отраву, - договорил за нее он. - Месть - это яд. Она отравляет тебя, лишая всего, - он скользнул ладонью по её волосам, вдыхая их пряный аромат. - У мести, как и у медали, есть две стороны. Месть только на крохотный миг может осчастливить, далее следует лишь пустота. Глухонемая пустота и ничего более. Причиняя боль другим, невозможно избавиться от своей собственной. Воздавая по заслугам обидевшим тебя, ты только еще больше усугубляешь ситуацию и вязнешь в своих же чувствах, - Радан снял с себя куртку и накинул её на плечи незнакомки.
Вздохнув, она, будто придя в замешательство от его действий, растерянно заглянула в его глаза.
- Я знаю, тебе плохо, но рано или поздно всё пройдёт, - сказал он, подавляя в себе желание убрать с лица бессмертной обрамлявшие его волосы. Это могло её лишь вспугнуть, а он этого отчего-то не хотел.
- Картина, - наконец произнёс Радан, не в силах просто развернуться и уйти. - Зачем ты её убрала?
Авелин потупила взгляд.
- Её больше нет, - глухо ответила она и отвернулась. - Но, если хочешь, я могу нарисовать новую.
- Я был бы тебе за это благодарен, - шёпотом. Он взялся за блестящую дверную ручку. Его душа болела, но играть с чувствами Авелин он не хотел. И не мог.
... - Пройдет? - под вздернутыми бровями карие глаза лихорадочно блеснули. - Нет, - девушка покачала головой. - Останется. Они выжгли моё сердце и душу дотла, - ладони сжались в кулачки. Длинные ресницы затрепетали.
- Но ты плачешь, - Радан протянул руку, желая аккуратно стереть слезинки с бледной щеки бессмертной, как вдруг она, чего-то испугавшись, отпрянула от него и упёрлась спиной в стенку. - Тебе плохо.
Та приоткрыла рот, словно желая что-то сказать, но, передумав, лишь чаще задышала. Зажмурилась. Ещё сильнее затряслась. Она была так похожа на птицу с обрезанными крыльями, что Радану захотелось собственноручно убить того, кто посмел её обидеть.
- Не бойся, - чуть приблизившись к девушке, мягко сказал он. Широко распахнув веки, она пугливо заглянула в синие глаза. - Я не обижу тебя, - он неспешно, без резких движений протянул вперёд руку.
- Радан, - повернувшись к нему лицом, окликнула его Авелин. - Тебе ведь плохо, - одними губами утвердительно сказала она.
- Ничего страшного, - улыбнулся он, но улыбка вышла откровенно жалкой. - Всё пройдёт, - Авелин, больше не в силах выдерживать его взгляд, отвернулась и медленно подошла к окну.
- Ты снова уйдёшь? - свет луны, запутавшись в пшеничных волосах, лёгким, сотканным из серебряных лучей шёлком укрыл её плечи.
- Хочешь, чтобы я остался? - хрипло, необдуманно.
- А чего, - небольшая пауза, - желаешь ты сам? - робко. Опустив голову, Авелин опёрлась рукой о раму окна.
Задумчиво подойдя к ней, Радан положил ладони на её плечи и развернул к себе лицом. Она заметно смутилась, кусая нижнюю губу.
Молча смотря в карие глаза, Радан аккуратно откинул с плеч Авелин локоны волос и, чуть подавшись вперёд, нагнулся к её уху. Она замерла. Тонкий нежный аромат кожи Авелин, близость её тела, шеи и губ начали опьянять его, как бокал благороднейшего красного вина. Опаляя дыханием мочку уха Авелин, Радан, слегка коснувшись ладонями её бедер, беззвучно прошептал:
- Остаться, но... - он хотел сказать "нельзя", только не успел. Запустив свои пальцы в жёсткие волосы Радана, Авелин, повинуясь внезапному порыву смелости, прильнула к его чуть приоткрытым губам. От неожиданности Радан на долю секунды замер, но в следующий миг пришёл в себя, чувствуя, как плавится под робкими касаниями пылко желающей его девушки. Он лёгкими и обманчиво неспешными движениями языка обвел контур губ Авелин. Внизу живота точно завязался тугой узел. Сладкое наваждение застелило глаза. Смежив веки, он скользнул языком по деснам Авелин. Углубил поцелуй, делая его более чувственным. Осторожно, едва касаясь ладонью затылка, притянул ближе к себе хрупкое податливое тело. Волна эйфории, мгновения счастья и полёта накрыли его с головой, и будто наркотический дурман начал застилать его мысли и отгонять страх.
Авелин, чуть выгнувшись, плотнее прижалась к Радану, когда он кончиками пальцев провёл вдоль её спины, покусывая нежные губы. Часто задышав, она боязливо обвила руками его шею.
Радан перестал думать. Он просто не хотел этого делать. Яркая вспышка страсти, разлившись по его венам горячей патокой, начала затмевать рассудок. С силой прижав Авелин к стене, он, крепко обхватив ладонями тонкую талию, обжёг поцелуями её шею.
- Радан... - тихо на выдохе прошептала Авелин, когда он, проведя языком вдоль её ключицы, осторожно скользнул краями зубов по коже. Действуя уверенно, он поцеловал Авелин в губы и заглянул в чуть приоткрытые глаза. Зрительный контакт, будоража фантазию и желания, добавил больше интимности между ними. Нетерпеливо задрав край платья, Радан заметил, как моментально расширились зрачки Авелин. Почувствовал, как напряглись все её мышцы. Движения на миг прекратились, будто она чего-то испугалась.
Он хотел было уже отстраниться, но Авелин не позволила, крепче сомкнув свои пальцы на его шее. Глубже целуя его.
- Я не боюсь, - порывисто произнесла она между поцелуями.
Подхватив Авелин на руки, Радан посадил её на подоконник. Запустил одну руку в светлые волосы, а второй чуть раздвинул её ноги. Поглаживая внутреннюю часть бёдер Авелин, он пальцами нащупал кружевное белье. С влажных губ девушки сорвался протяжный стон. Чуть потянув трусики за резинку, Радан продолжал любоваться Авелин, в упор глядя в затуманенные сладкой истомой глаза, в которых хоть и слабо, но всё-таки виднелся едва уловимый страх.
Неловко рванув рубашку Радана так, что пуговицы, оторвавшись от ткани, полетели на пол, Авелин испуганно застыла, но в следующий миг прижала ладони к его груди.
Кожа к коже. Поцелуй.
Авелин затрепетала и доверчиво прижалась к Радану. Отодвинув лямку ситцевого платья, он прошёлся губами по круглому плечу, чувствуя, как ноги Авелин сжали кольцом его бёдра. Он постепенно начал терять контроль.
Краем глаза заметил, как в зеркале появилась Милена. Из её покрасневших глаз текли горько-солёные слёзы. На лице застыла маска потерянности, боли. Ярость и гнев точно стёрлись, испарились. Осталась лишь обречённость. Милена содрогнулась. Сделав шаг назад, она, опустив голову, отвернулась от Радана и Авелин. Замерла. И, кинув из-за плеча полный печали взгляд на них, неслышно вздохнула и стала уходить.
Радан улыбнулся про себя, вдыхая запах Авелин, глухо зарычал, желая получить что-то большее, чем просто поцелуй. Настойчиво и требовательно теребя мягкие губы, он сжал её ягодицу. Авелин, обняв его за спину, безболезненно, но ощутимо прошлась по ней ноготками. С губ Радана слетело полное нетерпения рычание. И этот рык заглушил звуки скандала, разразившегося между Леоном и Велией на нижнем этаже.
Сознание Радана помутилось от накрывших его ярких чувств, но, чувствуя, как Авелин с каждой новой секундой всё больше трясётся от страха, он всё-таки нашёл в себе силы чуть отстраниться от неё.
- Не надо, - прижавшись щекой к щеке Авелин, ломко произнёс он, выравнивая дыхание, медленно и глубоко втягивая воздух.
Авелин замерла. Лихорадочно вздохнула.
- Я... Я тебе противна? - растерянно и запнувшись спросила она.
В этот миг Радану показалось, что на него вылили ведро ледяной воды, а в сердце вонзили раскалённый металл. Выгнувшись, как от тычка в спину, он ладонями обхватил лицо Авелин и заставил её на себя посмотреть.
- Нет, - чётко произнёс он. - Не смей так никогда думать. Ни-ког-да. Ты...
- Почему? - прервала его Авелин. - Почему тогда... - её голос бессильно замер. Опуская ноги с его бёдер, она потупила взгляд.
Боль - не едкая, не кричащая, не ломающая, а тупая боль ударила кулаком прямо в грудь Радана.
- Я не хочу тебя потерять, - сказал он. - Все, кого я любил, мертвы. А ты, - небольшая пауза, - ты мне слишком дорога, чтобы...
Он не успел договорить, как Авелин, приложив палец к его губам, заставила замолчать.
- Не объясняй, - посмотрела в его глаза. - Если так надо, то... - недоговорив, приподняла уголки губ и бережно убрала чёлку с глаз Радана.