НЕ ПОМНЮ

Капитан медслужбы Пиков сдавал дежурство по части. Был канун 8-го марта. Настроение было приподнятое. Пиков с нескрываемой грустью смотрел на своего сменщика, майора Багришева. Ему предстояло праздничный день провести в четырех стенах с кобурой на боку. Все формальности были соблюдены. Оставалось лишь доложить командиру части полковнику Хрусталеву о передаче дежурства, и Пиков, переполненный чувством надвигающегося праздника, сделал небольшой прыжок вверх и попытался с криком "ИЙЙЯ" развести, как японский ниндзя, ноги в шпагате. Но в узком дежурном помещении для шпагата места было маловато, и левая нога, которая по замыслу должна была красиво уйти назад и вверх, наткнулась на препятствие. Им оказался сейф с наркотическими средствами группы "А".

Рант ботинка, касательно, прошел по дверце сейфа и вырвал бечевку из пластилиновой печати номер 2 .

Пиков, приземлившись, около минуты оставался в полусогнутом состоянии и зачарованно смотрел на маятником раскачивающейся слепок, не решаясь разогнуться и прямо самому себе сказать: Праздник - обосран!!

Багришев посмотрел на Пикова, на сейф, снова на Пикова и меланхолично изрек: - И что теперь? ...А! Кузнечик!

Пиков лихорадочно прокручивал варианты выхода из создавшейся ситуации. Но все они приводили, как минимум, к строгому выговору с последующей рутинной проверкой содержания сейфа комиссией части. Тем более было обломно, что зам.командира - председатель этой комиссии был отпущен командиром в отгул.

- Влип! - выдохнул Пиков, осознав безвыходность своего положения, и ему захотелось еще раз подпрыгнуть и с криком "ИЙЙЯ" выбить зарешетчатое окно дежурного помещения. Три глухих стены с инструкциями и схемами на них, дверь, укрепленная стальным листом, окно, схваченное толстыми стальными прутьями, как бы подчеркивало безысходность создавшейся ситуации...

-И что теперь? - снова меланхолично изрек Багришев...

-Пойду, доложу командиру! - с обреченностью в голосе пролепетал Пиков.

На этаже, где размещался кабинет Хрусталева, было оживленно. У окна в конце коридора, под большим развесистым фикусом, в сизой дымке сигаретного смога, о чем-то перешептывались две сотрудницы бактериологического отдела. У самой двери командирского кабинета Пикова обогнала старший лаборант гигиенического отдела Неллечка Филова с подносом заставленным тарелками. Вихляя, обтянутым юбкой, задом, она без стука открыла коленкой дубовую дверь в хрусталевский кабинет. Из кабинета сразу вырвались смех, звон посуды, обрывки разговора.

Пиков остановился у двери кабинета, еще раз выговаривая про себя подготовленный обвинительный монолог своей безалаберности. Но взрыв смеха, прорвавшийся через дверь, вдруг перевернул удрученное течение мыслей Пикова:- А в чем собственно проблема? Кто-то умер? Нет. Украли наркотики? Нет! Все живы - здоровы! Будь, что будет!

Он негромко постучал в дверь и, изобразив на лице беспечное безразличие, толкнул ее.

В огромном кабинете, Хрусталев сидел не в кресле за своим столом, а на стуле, за длинным столом для совещаний в окружении сотрудниц отделов, спиной к входной двери. Пиков насчитал 13 представительниц слабого пола.

На столе стоял букет мимоз в хрустальной вазе, две открытые бутылки шампанского и большой бисквитный торт. Пикова удостоили своим вниманием лишь две сотрудницы из гиг. отдела, мельком окинув его взглядом и кивнув, в ответ на его легкий наклон головы. Остальные были гипнотически скованы завораживающим голосом своего начальника. Хрусталев рассказывал очередной исторический сюжет с пикантными подробностями из жизни Анны Иоанновны. Командир был напичкан историческими сюжетами и не только ими. Он прекрасно ориентировался и в эпидемиологии, и в литературоведении, ему можно было задать вопрос из любой отрасли знаний и получить вполне квалифицированный ответ. Он помнил всё. И когда ему задавался вопрос, например, Виталий Захарович, подскажите: звезда в созвездие Ориона. Он весело щурил глаза и без паузы сразу говорил: - Знаю! Ригель, Бетельгейзе... Глагол "ЗНАЮ" в утвердительной форме для Виталия Захаровича был сродни заклинанию "Сим-Сим! Откройся!", в его голове сразу после этого слова как будто раскрывалась сокровищница знаний, и нужная информация уже вертелась на его языке и свободно изливалась в аудиторию.

Пиков подошел сзади к командиру и, когда очередной взрыв смеха дал командиру небольшую передышку в повествовании, нагнулся над ним и на ухо шепнул: - Виталий Захарович, разрешите взять ваши ключи, закрыть лабораторию бак.отдела...

Командир, увлеченный своим монологом, видимо находился во второй четверти 18 века, и на вопрос Пикова машинально протянул связку ключей, даже не обернувшись. И было почему. Напротив него сидела, уже раскрасневшаяся от выпитого шампанского, Ирина Викторовна, импозантная и сексапильная самка, лаборантка отдела особо опасных инфекций и не отводила от Хрусталева своих зеленых смеющихся глаз.

Пиков через три ступеньки рванулся по лестнице со второго этажа в рубку дежурного.

-И что теперь? - не ожидая ничего хорошего от визита Пикова к командиру, снова саркастически изрек Багришев.

-А вот!! - Пиков на ладони подбросил связку командирских ключей и добавил: - Не ссы Аркаша - фортуна наша!

Пиков плюнул на командирскую печать и опечатал сейф.

-Так печать же номер 1, а не номер 2!? - было, заикнулся Багришев.

-Что ты предлагаешь, вызвать зама с отгула, чтобы надрал жопу мне, а потом тебе? номер 1- покруче, сраной, номер 2. Будешь сдавать дежурство, прикинься лопухом, скажи номер 1 и была. ...Понял? Ну ладно, я полетел... надо вернуть ключи...

Пиков уже без стука вошел в кабинет. На цыпочках подошел к командиру и положил ключи на стол под левую его руку. Хрусталев, зацепив связку локтем, машинально переложил их в карман тужурки, не прерывая рассказа.

Пиков быстро покинул кабинет. Прикрыл за собой дверь и, привалившись к ней спиной, сделал глубокий выдох.

Доклад командиру о смене дежурства, чтобы не спугнуть миражи затаенной похотливости завораживающего абсолютизма, витающие в хрусталевском кабинете, произвели по телефону.

Через два дня появился зам. Науменко Владислав Владиславович. И конечно, первое, что было проверено замом, это сейф с наркотическими средствами группы "А".

Зайдя в кабинет Хрусталева, он от порога сразу запричитал: - Виталий Захарович! Непорядок! Не предупредили! Бедный - я! Смотрю, вместо моей печати номер 2, ваша - номер 1.Чуть сердце не остановилось, думаю, почему номер 1?

Зам внимательно приглядывается к выражению лица командира, ища в нем ответы на свои вопросы. - Что случилось? Проблемы? ...Комиссия неделю назад все по акту проверила, опечатала, и вот те, на!?..

Виталий Захарович сощурил глаза, весело посмотрел на зама и изрек:- Знаю! ...Но 10-и секундная пауза не раскрыла сокровищницу, и впервые за 24 года безупречной службы, Хрусталев был вынужден повторить еще раз заклинание - "Знаю!" И снова ничего не произошло. Хрусталев резко встал из-за стола, уперся в столешницу ладонями, опустил голову и лихорадочно стал перебирать в памяти события последних дней связанных с сейфом. Снова сел и снова поднялся. Лицо Виталия Захаровича покраснело и вытянулось, на висках выступили венки, он стал похож на Касыма из восточной сказки, попавшего в пещеру с сокровищами, но забывшего волшебное слово.

-Владислав Владиславович! Не пом- ню-ю-ю! - мрачным голосом протянул командир. Он обеими руками обхватил голову и, раскачивая ею из стороны в сторону, наклонился над столом. -Не пом-ню-ю-ю. Хоть зарежь! Не пом-ню-ю! ...А вы уверены, что моя печать ...на сейфе?

Зам. молча и многозначительно развел руками.

- Пойдем, посмотрим! - упавшим голосом проговорил Хрусталев, встал из-за стола и быстрыми шагами двинулся в рубку дежурного. Внимательно осмотрев и сравнив слепок на сейфе с печатью на связке ключей, Виталий Захарович мрачно по слогам изрек: - Не по-мню!

После проверки комиссией наличия наркотиков, сейф был опечатан печатью номер 2.

Теперь всякий раз, когда командир проходил мимо рубки дежурного, он заглядывал через дежурное окошко внутрь помещения,замирал, подолгу всматриваясь в сейф, и недоуменно и мрачно изрекал:- НЕ ПОМНЮ! ХОТЬ УБЕЙ! НЕ ПО-МНЮ!