Не имел я желаний эти бредни писать. И какой c меня, писака к чертям. Да нашёлся добрый человек, волшебный пендель мне выписавший,

— Хуже не станет, - говорит, коли авантюру свою, хоть на компé наберёшь. И смогёшь ежели, не придётся впредь, зря махать языком. Всё польза, кака-никака. Толкуют ведь, что не горят они. Эти... Как их то бишь? Рукописи!!!

Уговорил. Честь ему и хвала, и отдельное спасибо тем, кто изволил прочесть.

Известно, о себе говорить против истины грешить, да добрых людей, от богоугодных дел отвлекать. Тем паче, грех на душу беря, сразу предупреждаю: нет y истории начала, не будет и конца. Посему, всех нижайше прошу, времени своёго драгоценного, за чтением сей галиматьи не терять.

Для тех кто совету не внял:

Сделано мной достаточно, дальнейших шагов не придумано, a поскольку французский, вижу в гробу очень отчётливо, то и дел других нет, окромя как вспомнить и записать эту историю.

Начну от балды.

Начало двухтысячных. У меня в легион приглашение. Но никаких тебе бумаг — устное. И хоть время для возвращения в Обань (база его во Франции), мне отпущенное, давно кончилось, надеюсь я, что контора та, уважительную причину чтя, на опоздание закроет глаза. Консульство финское, на пять лет Шенген мне закрыв (тесты сдавая, в дни визы уложиться не смог), жирным штампом мой паспорт украсило. Испорченный документ, утратить пришлось. Новый то выправил, да срок упустил.

По совету друзей...

Выяснил, что турист, в Дубровнике отдыхающий имеет шанс посетить Венецию. Без визы!!! На три часа!!! А для поездки в Хорватию, она и вовсе без надобности. Долго ли коротко, на месте я. На пляжу развалясь, планы хитрые строю. Как сподручней, пешком, аль на пароходе-катере, прорваться в Италию? А пляжи здесь галечные, из небольших, но сука острых камней сотворённые. И если ты не йог случаем, то проблема великая, до моря, без обуви доковылять. Зато вода волшебная — необычайно синяя и прозрачная. В погоду солнечную, с набережной глазея, дно рассмотреть запросто, на глубине любой. Рыбы большущие, мне не известные, плавниками двигая, из морских пучин, приветы шлют. Но не красоты местные рассматривать, прибыл я.

При крахе круиза морского, по суше планировал границу преодолеть. Даже вылазку предпринял провальную. Горы, лесом поросшие, оказались непроходимыми. Бор тот волшебный, нашему не чета. Кусты остро-колючие в нём разрослись, да и ветви неведомых древ, шипами не обделены. Толстые лианы, всю ту радость обвивают, превращая её, в непреодолимый ком. В лес заколдованный тот и на пять шагов не войти. А тянется он, вдоль всех видимых гор. По приезде, покидав вещи в номере, пока остальные, нога за ногу обустраивались, побежал узнать об экскурсиях. Не терпелось выяснить, как в реале, с Венецией, дела обстоят. Успел вовремя. Когда же о невероятных прознав возможностях, рванул приехавший люд, повезло не всем. Катер морской, известно не мал, да только всех страждущих на борт не возьмёт. К тому же строгий отбор. Отнюдь не каждому продаётся билет. Короток список везучих стран. Правда во времена те благословенные, россиян считали благонадёжными. Но только тех пускали на борт, кто прописку свою, питерскую или московскую, подтверждал общегражданским паспортом. Фотик с собой разрешалось взять, на сумки табу и вещей никаких.

Подготовившись заранее, проблем не имел. Мягкую спортивную торбу, щётку с пастой, русско-итальянский и русско-французский разговорники, классический франко-русский словарь, как и мелочовку разную, примотал к телу скотчем. Поверх плавок трусы, несколько маек под рубашку и на каждую ногу по паре носков. Получившееся, заполировал лёгким свитером, скрывшим все мои злодеяния. Экипировавшийся — куда там сесть, наклониться не мог. Да не больно то и хотел. Чай не ГТО собрался сдавать. Поднялся ни свет ни заря и по спящему отелю снуя, освоил походку «а-ля инвалид». Отточил и вжился. Приготовления оные закончил в срок и объявившись в порту заранее, постарался не выделяться из праздной толпы.

В конкуренции за лучшие места не участвуя, одним из последних поднялся на борт. Корабль под завязку забит, но под стеклянным навесом палубы, стоячее место себе отыскал. К волнам, ветру и с дьяволом морским встрече готовый, на самой верхотуре, весь вояж простоял. Два с лишним часа. Благо возможность была, а на качку забил. Не пожелавшие давиться внутри, зеваки из разных стран, компанию мне составили. И всё прошло, как задумано. Высокие волны били о борт, наглые чайки кружили вокруг и куда ни посмотришь — до горизонта морская гладь. Но рано ли поздно, отбултыхав своё, летучий наш голландец, достигает волшебного города. По главной водной магистрали пройдя, в центре града швартуемся. Вдоль пристани, мерит шагами причал, пограничный контроль и не к месту совсем припаркованный, жандармерии автомобиль. Невозможно понять, что он здесь, на острове, делает? Как и куда, ехать на нём собрались?

Прямо с трапа попадаем в таможенный терминал. Атмосфера предпраздничная, вновь прибывшими внесённая. Грузный таможенник, забрав мои паспорта, на автомате их пролистал. Загран, как возвращения залог, оставляет себе, в другой же, внутренний, вкладывает бумаженцию, заменяющую визу на три часа. Наконец, взглядом по мне мазнув, даёт таможня добро и оформленный документ, отправляется ко мне по отполированной доске. Поймав вспотел, представив беду, что разразилась бы враз, упади он вниз. С пола его поднять, шансов у меня ноль. Но свезло, обошлось.

Контроль миновал и в зоне безопасной, от проверок далёкой, засекаю сортир. Войдя безбагажным инвалидом, выхожу бодрячком, с объёмной сумой. Оглядевшись по сторонам, группы своей не нашёл. За те минуты, что разоблачение у меня заняло, сумели они усвистать. Что и не мудрено — время дорого. И не только им, да это и к лучшему. Вначале то я город хотел посмотреть, но запустив на часах обратный отсчет, вообразил вдруг себя Шварценеггером. Прям как в фильме том. Значит некогда теперь рассусоливать. Дело прежде всего! А оно у меня одно и архиважное. Развлекаловка на потом, если время останется. Сейчас главное, отыскав вокзал, на материк билет купить. Вот и часы подгоняют - тикают. Ну здесь признаюсь — соврал. Были они электронные, но казалось мне, что минуты с них, слетают быстрей положенного. Скорым шагом, за час, обошёл я остров большой, не встретив нигде искомый вокзал. В следующие пол часа, его обежал. Не улучшился результат. Tуда-сюда пометался - пара часов Барсюку под хвост. Попытка дорогу спросить, к успеху не привела — английский мой, ещё тот!

Когда же в лабиринтах кривых стал ориентироваться, задал себе простейший вопрос. Везде ли я побывал? Все ли части Венеции, мостами соединены? И как в воду глядел! Островина подлый, кучу мостов имея, соединялся с собратьями, посредством катера — местной маршрутки. Талоны ж продавались на пристани. Простейшая эта вещь, любому ясна, кто прибыл сюда, не марафоны гонять, но степенно пройтись. Часы, заместо цифр серьёзных, показывали подло, времени оставшегося ошмётья. Иссякнет оно, меня искать примутся. И разыщут куда быстрей, чем я свои поезда. Ситуацию уяснил. Не отвлекаясь на соблазны буржуйские, приобретя талон, канал одолел, припустив по острову следующему, не менее, впрочем, громадному. Вновь ничего! Снова катер, снова забег, но клятого вокзала простыл и след. Сколько же здесь островов? Пробовал по диагонали их пересечь. Вокзал, даже замаскированный, выдаст себя рельсами. Вот и мотался как проклятый. То как угорелый пёр, то со скоростью улитки, продирался через толпу. Наконец запыхавшись, перешёл на шаг. Не нравится мне бодяга така. И ведь понимаю — творю не то, к тому же смертельно устал. А планов нормальных города не видел нигде. На рекламах все острова, цветными пятнами изображены. Запутался и заблудился вконец. Где я был, а где ещё нет? И сдаётся мне, что по этому острову, я уже пробегал. И кассы как по команде закрылись вдруг. И хоть что нибудь бы, да сожрать. И ... Да провались оно всё!!! Кроме привычных касс, билетными терминалами причалы оснащены. Пустое. Время в обрез — недосуг разбираться в инструкциях.

На отходящий шлюп зайцем сел. Суровый матрос и слова не проронил. Но и халяве не долго радовался. Походя взглянув на часы, вздрогнул от неожиданности. Здрасти, приехали! Время, на всё про всё, добрыми итальянцами, мне отпущенное, благополучно кончилось. Не вышел из меня Шварц. Провален потрясающий план. Всё пропало, всё плохо, одно хорошо, что я не он, да теперь плевать. Куда корыто плывёт и почему долго так, не интересовало больше меня. Какая к бесу разница? Ведь корабль мой, вот прям сейчас, с какого то из островов, отдаёт концы. Не планировав возвращения, не пытался запомнить название. Обратно в Хорватию, он уйдёт без меня. А коли так, то до неизбежного ареста, не посмотреть ли Венецию. Зря что ль припёрся сюда?

В этот раз на берег праздным зевакой сошёл. На старину домов, соборы и купола, другими глазами смотрю. А то, стоило одолеть контроль, пустился в бессмысленный бег. Только под ноги смотреть успевал. Не беда, ужо наверстаем. Итак, что тут у нас? Дома из воды растут, в парадное, только с лодки войдёшь. Каналы вместо дорог, гондолы вместо машин и баркасы, грузовики заменяющие. Эка черти удумали! Но вся лепота закончилась враз. За ближайшим углом, меня подстерёг треклятый вокзал. Отправленье — прибытие, табло видно издали. С кассами порядок — открыты, работают.

— Мне в Монако, будьте добры. Сколько, стоит билет? В первый, пожалуйста, класс.

Туда, узнал заранее, полиции ходу нет. Продали билет, не спросив паспорта. Предупредили: вот-вот отправление. Никак вернулось везение? И если да — вовремя. Наверняка вовсю меня ищет полиция. Да вот и они! К пассажирам присматриваясь, торопятся к поездам. Буквально у них под носом и сумел проскочить.

Довольный, один, обосновался в купе. Завершились, хвала небесам, приключения. На служивых, через стекло не страшно смотреть. Заглянул контролёр, проверил билет. Не поленившись, поднялись в вагон полицейские. По коридору, во второй класс протопали. К гадалке не ходи — интересуют паспорта отъезжающих. Однако тронулись. По бесконечному мосту, до берега добравшись, по равнине пронеслись и оказались в горах. Скорость укоротив, принялись меж ними петлять. И чем дальше отъезжали от утонувшего города, тем улучшалось моё настроение. Расселся в мягком купе — кум королю и не волнует меня больше ничто. А сумасшедший мой план, претворяется в жизнь. Каких то пара часов и привет легион — жизнь прошла не зря. Какой же я молодец! Впрочем, замечено: хочешь насмешить господа — расскажи ему о своих планах. На краткой стоянке, в купе пара зашла. С настроем Алёши Поповича, огнедышащего дракона одолевшего, не смущаясь языка незнанием, с попутчиками размовлял по англицки. О том, о сём — ни о чём. Болтая, смотрел в окно, наслаждаясь природою. Нежданно, сквозь дверную кисею, замечаю в форме людей.

— Кто такие, откуда взялись? - новых знакомых спрашиваю.

И их ответ меня подкосил. Да чего там — просто убил.

— Как это кто? - удивляются. Это ж пограничники бравые — немецкие!!!

Базара нет, к нам не вломятся. Но какого рожна, они забыли здесь? Мы же давно во Франции!

— Полно, - вразумляют, здесь граница австрийская. Ведь наш поезд спешит в Германию. В славный город Монако.

Удар был страшен. Удар был силён. Но собравшись, его выдержал.

— Какой - такой, удивляюсь, павлин-мавлин? Может кто и забыл, но мне то ведомо, что Монако это во Франции!

— А вот тебе, - отвечают, шиш. Тому, кто во Франции оказаться хотел, билеты не в «Монако», но в «Монако-Монте-Карло» приобретать следовало. Почувствуй скотина разницу!(*)

Словно с табакерки чёрт, из вагона выскочил. Сквозь итальянско - немецкий патруль, пролетел мухою. И никто не тормознул, документ не потребовал. Как ни верти — с первого класса вывалился. И под шумок, затерялся в водовороте, образовавшейся толчеи. Постояла толпа, пошумела, да куда - то двинулась. По широкой такой улице, ведущей в светлую даль. А других там и не было. Ну и я со всеми отправился, не оставаться же мне с пограничниками.

И так славно мы шли, что не уследил, как растворяясь, исчезали окрест, несознательные граждане. Когда ж за очередной компанией затворилась в частный сектор дверь, остался я, на дороге один. Да не совсем, к сожалению. Случилось, за нами, отставая метров на сто, карабинеры шли. Прохлаждались бездельники, никуда не спеша. В раскладе таком, возвращение, показалось мне преждевременным. Сквозь гвардейцев переть, желаний не было. И побрёл куда глядели глаза. И в процессе ходьбы мне открылось, что сущее всё, имеет предел. Городок же, сменив здания серьёзные, постройками одноэтажными, внезапно закончился огромной горой. Лишь заросшая дорожка устремляется ввысь. Вояки меж тем, беседой заняты, на меня не глядят, но следом топают.

Не нравится мне их показное спокойствие. Через канаву стоячей воды, перескочив, прикрыт листвой, зашагал бодро вверх. На самый край, если совсем дело швах, отмазку себе сочинил. Достопримечательности мол местные, все какие ни есть, повидал, захотелось с высоты пейзаж обозреть. Почему собственно нет? Турист, он и в Африке турист! У самого же план донельзя простой. Повыше влезть, там чуток переждать, а когда господ карабинеров, простынет след, (имеются же у них, какие-никакие дела?), вернуться назад. Поднимаюсь. От взглядов чужих деревья, кроною своей меня берегут и всё идёт как задумано, но явились предчувствия. Те же птички, разом вдруг замолчав, изменили песни свои. Ну это допустим я переживу, но разбирает интерес как там внизу? Смотались поди-ка молодчики? Но с позиций нынешних, не видать ни рожна. Для оценки точной, обстановки подгорной, ещё немного подняться пришлось. Сыскав место открытое, со спокойной душою вниз посмотрел. Мама дорогая! Никуда те вояки не подевались, напротив — возвращения моего ждут. Хуже того, завидев меня, принялись кричать, показывая на часы.

— Спускайся, дескать, пора! Заждались мы тебя, злодея, уже.

Разбежались, счас! Наблюдаю, как троица портупеи скидывает. Пистолет в кобуре и дубинка с наручниками, к ней приторочены. Ружья были кажись, не вспомню теперь. Из карманов, что-то достав, кинули на траву. Уж не привал ли устроить задумали? Но отдыхать не собирался никто. Снявшие лишнее, как по команде рванули ко мне. Не, во дают! Ясен пень и я в гору погнал. А подъём крут, тропа петлючая. Сумка болтаясь, лупит под дых, сбивая дыхание. Ничего, терплю, не сбавляю ход. Но тут доходит — занимаюсь хернёй. Зачем вообще побежал? Но всё одно — несусь, не жалея сил. Динамо бежит? Все бегут! Понимаю: рано или поздно, но догонят меня обязательно.

С тропы не свернуть, по бокам кусты, и куда там сквозь них? И до вершины, ещё пилить и пилить. Сам себя выходит, загоняю в петлю. Чего ж не сдался сразу то? Теперь всё — опоздал. И без вариантов — сопротивление властям. Дорога, зигзагой гору обвивая, скрывается в небесах. Решаю от груза избавиться, а по-хорошему, его сразу надо было бросать. Не останавливаясь освобождаю от лямки плечо. Тут то меня и добила подлая сума. За корягу не весть откуда взявшуюся цепляется и я со всей дури влетаю в кусты. Ломая ветки, чудом удерживаюсь на краю. Сумка сверзиться не дала, повис на ремне. Где ползком, где на четвереньках, на тропу выбрался. Но лишь на ноги поднялся, сразу и ощутил, отсутствие сил, смысла и желаний дальнейшей борьбы. И какого чёрта бежал? В чём прикол, в горах забеги устраивать? Лады, представим, выдюжил. Сумел вершины достичь. Толку с того? Крылья не вырастут! А главное, что делать теперь? Объяснения выдумывать!

Те что следом неслись, видя, что тормознул, на шаг перешли. По горам гоняться, дураков ещё поискать. Преследователи на подходе, а я отдышаться, и то не могу. И идей никаких. Одни глупости роятся в башке. Хочется сесть, а лучше лечь, умереть. И тут вспышкой молнии — озарение. Вспомнил древний совет — самураям напутствие:

— Не знаешь что делать? Делай шаг вперёд!

Наверх, в моём случае. Хорошо, делаю. Един чёрт — не знаю. Снова шаг и ещё один. Истину древнюю проверить, время пришло.

(*) Оказалось, что для итальянцев Монако — Мюнхен! Иначе никак. Так называется, и произносится.

Глава вторая.

Пять шагов сделал, изменился ландшафт. С места сего, гора срывалась вниз уж не настолько стремительно. Кусты же изменив процент непролазности, сменились мелочёвкой разной колючести. Оползень или камнепад, сгладили склона наклон, доставшего до соседней горы. От точки слияния, до моей тропы и дальше вверх, забор из белого пластика забор вмурован в скалу. Колена ниже, к вершине тянется. Австрия, на нём начертано, через промежутки равные. Вот он план, гениален и прост. Сил и времени остаток, на последний истрачу рывок. C горки вниз. А где случится пасть, там и останусь лежать. Какое идти, не заставят встать. Найдутся желающие — пусть несут. Я же до вечера там валяться могу. C радостью. Спешить некуда — тюрьма подождёт.

Ни секунды не мешкая, ограду перешагнув, кидаюсь вниз. Краем глаза мелькнувшую погоню, успел увидать. А под горку бежать, не крем-брюле оказалося. Да и стартовать мог бы помедленнее. Метровыми прыжками по склону летя, ноги в бешеном ритме переставляя, осознал враз, что тормозов при спуске с гор не предусмотрено. И без разницы, на своих двоих или кувырком, но остановиться смогу только в самом низу. Быстро доходит: упаду, живым не бывать. А уж какие там расстояния — маман не горюй. Не успел испугаться, снова свезло. Прямо по курсу выемка, с участком ровным, малюсеньким. Подвиг немалый свершив, подарок используя, мёртвой петлёй по склону взбежал. Манёвром хитрым таким, скорость погасил и остановился, поймав равновесие. Тут же задрал голову. Никто не гнался за мной. Не оказалось среди преследователей, ни каскадёров, ни идиотов. Стоя у ограждения, смотрели молча.

Факи не стал показывать, продолжил спуск. На сей раз осторожно да медленно, никуда не спеша. Снизу опять наверх посмотрел. Ни души у заборчика. Проклятье, в обход направились! Могли и подмогу позвать. По любому, времени для отдыха нет. Надобно отсель сматываться, подальше да побыстрей. Ценная была идея и правильная, и в кой-то веки явилась вовремя. С ней и ухнул в ближайшие заросли. Измотал меня чёртов спуск, подъёма сильней. Долго валялся. И смотря в облака, ожидал гостей. Не случилось. Когда ж силы сыскав, подняться сумел, передо мной сплошные поля и у горизонта лес. К нему и направился. Долго ли коротко, земляную дорогу найдя, по ней зашагал, а стоило ей одеться в асфальт, показались домики. Кажись деревня австрийская. Лента автобана уходящая в даль, бензоколонка, кафе, магазин. Автомобили припаркованы. Всё лучше, я не один.

Зайдя на заправку поглядев товар, полистал атлас автомобильных дорог. Хрена чего разобрал. Зато карты географические, оказались доступней и понятней вдвойне. Здесь Италия. Австрия вот. Ну и Германия, через которую, до Франции переться огромадный крюк. Итальянский же маршрут короче в разы. И сколько картой ни верти, возвращаться придётся. Выходит мой путь в легион, пролегает через ту самую станцию. С которой сбежал. Боевой поганя настрой, лезет в голову мысль: раз ушёл ото льва, второй на него не ходи! Известно — для хромой кобылы, сто верст не крюк. Да и в падлу мне, лишние круги наворачивать. И австрияки, поди тоже не спят. Откуда мне знать, ну как за поворотом засаду устроили. Как пить дать, их уже информировали, что рухнув с горы, некий Бармалей к ним пожаловал. Сумку с собой нёс. Не бросил, от погони ушёл. У вас нынче злодействует!

Большая из дорог, закладывая вираж, огибала вокзал скрываясь в Италии. Следуя вдоль, отметил зданье таможни, замаячившее вдали. По временам прогрессивным нынешним ненужное, похоже заброшено. Замурованы шлакоблоками двери с окнами, но помещения общественные не тронуты. Гигиеническая часть открыта страждущим. Цела и комната отдыха. В ней, если пластиковый диван двинуть к окну и со спинки, подняться на цыпочки, всё вокзальное хозяйство, как на ладони перед тобой. На нём, один чёрт, сидеть некому. Конспирации ради, махнул майку на рубашку, шорты на штаны и обустроил пункт наблюдательный. Ежели кто, с шоссе, по нужде свернул, то видя манёвр заранее, диван покинув, перемещаюсь в сортир. Откланивается клиент — заступаю на пост. Показалось, что пограничный контроль незатейлив и слаб. Поезда, курсирующие между стран поголовно проверяются. Местные же интересовали разве что полицию, и то не всякие. За время малое, научился определять, к какой платформе, что подойдёт, насколько строгим будет контроль.

Улучил момент и только местный показался вдали, по тихому на платформу шасть. Не отвлекая охрану от подсчёта ворон, тихой сапой, в хвостовой проникаю вагон. Манёвр мой заметили, но с места не сдвинулись. Для большей уверенности, отправился к голове — следить за обстановкою. Но тёмной моей личностью, не заинтересовался никто. Тут и двери захлопнулись. По серёдке состава место облюбовав, под перестук колёс глазею в окно. Заметая следы, решаю выйти на следующей. Вспомнил о визе в паспорте. Теперь она мне без надобности. Надлежит от неё избавиться. Венецианскую бумагу в клочья порвав, отправил в форточку. Паспорт же, в кроссовки пихнул. Временно. Хранились уже там под стельками, с финским отказом загран и военный билет. Лапти обув меж сидений прошёл. Неудобно и тяжело. Один документ, ещё куда ни шло, умялся к тому ж. Второй — перебор и сплошной дискомфорт.

Делать нечего, придётся с паспортиной кончать. Но не выкинешь же его в окно. Ладно, разъяв на листы, меж вагонов сожгу, пепел сбросив в щель. В тамбур проникнув, зажигалку достал, но запалить костёр не успел — вовремя увидев приближающийся контроль. Причиндалы по карманам распихав, шустро место занял. Показалось не комильфо, бегать и прятаться. Да и вероятно заметили. Действительно, именно у меня, проводница просит билет. Подобного ожидая, ситуацию, как смог, разъяснил. Махнула рукой,

— Не беда. Часто путают те города. А всего-то требуется, состав поменять. Где сойти подскажу, - и на очередных пассажиров отвлеклась.

Тут то всё и вернулось на круги своя. Настали тишь, гладь и божья благодать. На этом собственно, моя история и завершается. Счастливо. Что ж ещё со мною случиться могёт? А про горный забег, самое время забыть, что я и сделал немедленно, потому как вовсю хилял раcслабон. Ой, чуть не забыл. В сём месте положено, понапихать в рассказ, природы там какой, или погоды описания — всякой ерунды навставлять. Добавят понадеюсь читающие. А на этом собственно всё! Чего понапрасну болтать. Сменю сейчас паровоз, и привет легион. Сам же со всеми, прощаюсь, ибо от кого надо убежал, кого надо победил, и всех короче сделал.

Тут и сказочке конец, прочитавший молодец!

Глава третья.

Извиняюсь, ещё минутку займу.

Kто-то по вагону идёт, с пассажирами разговаривает. Впрочем, известно — местный бомж заглянул, деньгу посшибать. Понятно что не дают, но отвечают вежливо. Вот же думаю гад, такую лепоту, в конце рассказа изображённую, испортит мне паразит. И ведь, как в воду глядел! Всё скотина мне поломал. Завис над душой, что-то выпрашивает. Я, на него не смотря, давно парю в облаках. Но оказалась зараза настойчивой. Скажу больше: двое их оказалося и были они полицейскими! От такого подарка судьбы, я прям дар речи потерял, они же на аглицкий перешли. Из транса выйдя, только и смoг, что головой покачать, да руками развести.

— Нихт, дескать, ферштейн!

Сам пытаюсь унять дрожание ног. И с чего только задергались, окаянные. Хорошо не видать под штанинами. Соображают полицaи, ни дать ни взять — «партизан». Полюбовались, да по делам и отправились. Смотрю им вслед, счастью подвалившeму не веря. Верней счастью сваливающему. Сматываются сердешные, уходят, вот те крест! Ну теперь то уж, думаю, встряску эдакую пережив, до легионa доберусь без сучка и задоринки. К гадалке не ходи. А ноги трясутся в наглую, так, что и сесть не могу. В удаляющиеся спины смотря — гипнотизирую. Зато действует мой гипноз — будь здоров! Они уже до конца вагона дошли. Эх, умер во мне великий маг! Открывают полицейские в тамбур дверь и застревают там намертво. Вот, пoпятившись, давешнюю проводницу пропускают в вагон, не прекращая c ней разговор. Она им глазки поделала и заметив меня,

— Да садитесь вы, - жестом показывает. Рано мол поднялись.

И следом.

— Не волнуйтесь, помню я о вашей станции! - по-английски естественно.

Полисмены, враз замолчав, оборачиваются. А по новой меня рассмотрев у мадемуазель, вкрадчиво спрашивают,

— Нам показалось, или мы ослышались? В ладах с английским ваш пассажир?

— А то!

Подходят ко мне. Довольные, лыбятся.

— Отчего с нами не поговорил? - интересуются. И кстати, как там с билетами? Самообладание поймав, на удивление спокоен, отвечаю с улыбкою.

— Извиняюсь, замечтался, но всё хорошо. Английский то у меня никакой, а билет, вот он, пожалуйста.

— Это то всё, - кивают мне, замечательно, теперь бы на документы твои посмотреть.

—Ну конечно, сейчас, сейчас. Да где же они?

Тараторя чушь, по карманам шаря, варианты ищу. А может это совсем не конец? За туриста, кого ещё, меня приняли. Расспрашивают по инерции. Ведь по чесноку, я им до фонаря — перед проводницей выпендриваются. Не даром оба весёлые. И покамест не утратили, легкомысленный свой настрой, принялся наводить тень на плетень.

— Ну, как нарочно. Забыл бумаги в гостинице. Бывает же! Согласились легко.

— Случается. Бывает и не такое!

Поинтересовались откуда сам и какой-то ещё ерундой. Настроение у них отличное, шутили не останавливаясь. Плохо понимая, как мог, им подыгрывал. Был в ударе и похоже везло. Не зря подмечено: найди оправдание и хоть ковёр из мечети кради! И когда победа, уже оттягивала карман, начало доходить, что это не она вовсе, но что-то совсем иное. И точно. Оказалось это паспортом. От которого так и не избавился. Не зная горя, в нагрудном кармане, отлёживался паразит. И толи я на него непроизвольно взглянул, толи у меня на лбу надпись зажглась, но заинтересовался один:

— А что дружище, ты в кармане рубашки хранишь? Пришлось вытащить. Скроив удивлённую рожу, восклицаю:

—Надо же — паспорт! Правда совсем не тот, который вы видеть желали. Этот так ... Для внутреннего, так сказать пользования.

Посмотрели они его, полистали.

— Странен, молвят, твой документ. А ты мужик случаем не шпиён?

Делать нечего, включаюсь в игру.

— Конечно! Он самый, отвечаю, и есть! A вы что подумали?

— Тогда и ножик у тебя должен быть, куда ж без него?

— Не-a, - улыбаюсь, по временам нынешним, это лишнее. Чего нет, того действительно нет.

Спрашивающий ответом удовлетворён, глядит на напарника. Тот, похоже старшой, демонстративно расстёгивает кобуру. И положив руку на рукоять, с прищуром спрашивает.

— У вас то, какие нынче в ходу. Миниатюрными небось балуетесь? Только не говори нам, что ты и его в отеле забыл!

— Похоже, - отвечаю, что так.

— Уверен? Ну-ка повернись, руки в стороны.

Обшмонали.

— А поворотись-ка сынку и будь настолько добр, вытяни теперь руки вперёд. Ба-бах!!! Железно клацнув, защёлкнулись на запястьях наручники. На обоих, одновременно руках. Профи, твою мать! Предложили пройтись. И вот мы по составу идём. Пассажиры происходящим живо интересуются.

— Что происходит? - полицейских почтительно спрашивают.

Те со смехом ответствуют. Народ балдеет и во дела, полиции аплодирует. Те благодарят, едва не раскланиваясь. Уж не в театре ли я? Сколько ни шли, пока до машиниста не добрались, в каждом вагоне срывали овации. Огорчился даже конвой, когда вагоны закончились. Уселись мы на свободные места и до конечной благополучно доехали. Вывели меня с поезда и прямо c перрона, в полицейский участок вход. Туда и пожаловали.

Глава четвёртая.

Отдел полиции, просторное, прямоугольное помещение, перегороженo по центру широким, длинным, необъятным столом, середину которого захватил большущий ламповый монитор. Работавшего за ним разглядел, когда он, приветствуя коллег, махнул пришедшим рукой. Доставившие меня, передали ему мои паспорт и билет, кратко обрисовав ситуацию. Повозившись с клавиатурой, он им тут же что-то сказал. Новость всех чрезвычайно обрадовала. По такому случаю, извлекли из обезьянника балдевшего там хмыря, реально удивившегося освобождению. Меня просят снять часы, а содержимое карманов положить на стол. Обыскали, прохлопав штаны. Изъяли давно забытую обложку железнодорожного билета, но плотно скрученные купюры, в миниатюрном кармашке под ремнём, не нашли. Не побрезговав, прощупали носки и окончив досмотр, провели в освободившуюся камеру. Стекло двери замазано грязно-жёлтой краской, едва тлеющая лампочка под потолком. Захлопнувшись, дверь с резиновыми накладками заглушила все звуки. Приехали!

Обжиться не удалось. Проворачивается ключ, меня подводят к столу. На нём извивается змея моих вещей, берущая начало с вывернутой сумки. Выложенное на всеобщее обозрение добро, завёрнуто в герметичные пакеты. Что-то наглухо обвёрнуто скотчем. Казалось взял самую малость, а вон сколько всего набралось. Счастливо избегнув таможни, с контрабандой долго не церемонился. Оторвав от тела, по-быстрому кинул в суму. Способ упаковки полицейским не нравится. Да и выглядит подозрительно, не как у добрых людей. Зубную пасту, бритвенные станки и книжки, заматывать скотчем не запрещено. Но какого лешего? Для прояснения ситуации, как и содержимого непрозрачных упаковок, их разорвали. При мне. И хотя никакого криминала обнаружить не удалось, блюстители закона, бог весть чего ждавшие, имели задумчивые лица. Скорей по инерции, спросили:

— Все вещи твои? Цель приезда? Имена, пароли, явки?

Ну о чём тут ещё говорить? Потребовал переводчика, для глубины понимания, произнеся какую-то ахинею по-русски. Слушали внимательно. Для порядка помолчав, указали на стул. Устроился за столом, прямо за монитором и уставясь в его заднюю крышку, задумался о вечном. Почётный караул застыл за моей спиной. Тот, что за компом, без устали терзая клавиатуру, что-то таки сыскал. Начавшаяся дискуссия набирала силу и вот уже один из моих охранников, лениво обогнув стол, заглядывает в монитор. И не иначе как компьютер подтвердил все его догадки и подозрения. Тыча пальцам в экран, полицейский отвечал напарнику с таким азартом, что и оставшийся бдить, не выдержав накала страстей, присоединился к товарищам. И открылось им истина, о путях неправедных, расплата за которые, настигла меня, благодаря их героическим усилиям. А может досматривали очередной боевик. Как бы там ни было, притащившие меня полицейские, не поленившись, отыскали себе по стулу и дружно уселись, залипнув в экран. Компактно устроились. С обеих сторон ящика, наблюдал я по пол рожи каждого. Болтая, не забывали присматривать. При этом один был хмур, второй хитро щурился.

Чрезвычайно довольная компания, постоянно чему то радовалась. Но нескончаемый их трёп, настроение мне не улучшал, здоровья не прибавлял и жизни не продлевал. Ёрзая на стуле, рассматривал стены, но зацепиться глазом, было решительно не за что. Авантюра, едва начавшись, бесславно заканчивалась. Вот сейчас за мною придут, отправив в обычную или депортационную тюрьму, смотря на что накопали. Интересно, знают ли они, про мои выкрутасы в горах? В помещении душно и жарко, а время словно остановилось навеки. С тоски, вывернув шею, вижу настежь открытую входную дверь. А расстояние до неё, не превышает и десятка шагов. Да это же просто премия за примерное поведение. В ту же секунду, безнадёга, правящая бал, проваливается в тартарары, запуская калейдоскоп доступных стратегий и выходов, из как казалось пропащей ситуации. Проанализировав варианты побега, метры, шаги и секунды, пришёл к твёрдому убеждению — шанс есть. Пускай чисто теоретический, стремящийся к нулю.

Здесь же необходимо пояснение. Обыкновенно, авантюра имеет успех, когда противоположная сторона пребывает в полной уверенности, что всё под контролем, миссия невыполнима. Отлично, пробуем! Мне в плюс, ширина стола и открытая дверь. Но непреодолимое препятствие, нахождение в зоне постоянной видимости. Понятно, что любая попытка подняться, будет немедленно пресечена. Но я должен покинуть просматриваемую зону. Позволят ли мне этот трюк? И время. Сколько его у меня? Моя макушка маячит над монитором и это никуда не годится. С противным скрежетом отодвинув стул, опускаю на скрещенные руки голову, для верности зажмурив глаза. Мол достали своей тягомотиной. Как на такую наглость, отреагируют мои охранники? Одёрнут, не балуй, вернут в камеру? Грохочут отлетевшие стулья. Уловив непонятное движение, полицейские повскакивали с насиженных мест. Неприятно удивляет, молниеносная, их реакция. Оценив выходку и посовещавшись садятся обратно — тревога оказалась ложной.

Мало-помалу, прерванный разговор, набрал утраченную тональность. Немного обождав, аккуратно меняю позу. Для улучшения обзора, голову теперь держу прямо, подбородком упершись в кулаки. Едва приоткрыв глаза, наблюдаю через ресницы. Вроде без изменений. Возможно, уладив необходимые формальности, мы кого-то ждём. Полицейские продолжают отслеживать на меня из-за монитора. Правда теперь, чтобы видеть, им приходится методично отклоняться по сторонам. Вот тёмная тень справа, пауза, силуэт слева. Я не шевелюсь, вошёл в роль смирившегося с неизбежностью, уставшего от ненужной суеты. Со мной заговаривают, не реагирую. Затекают руки. Но лучше не двигаться. Отмечаю, что тени появляются теперь значительно реже. Ну конечно! Ведь я не опасен. Я устал и сдался. Показалось, или теперь за мною следят уж не настолько внимательно. Отдаю себе отчёт, что коварнейший мой замысел, отправится коту под хвост, в момент прихода тех, кого здесь ждут. Однако выжидаю, помня о сладком горьком внутри и горьком, что внутри сладко (*).

Время, на которое остаюсь без присмотра увеличивается. Выдаю желаемое за действительное? Ан нет. И похоже, офицеры не на шутку расслабились. Контроль явно не тот. Ну да, так и есть. Что ж в добрый путь. Работаем! Открываю глаза, осматривая сокровища разложенные по столу. Но выбор ограничен предметами, находящимися под прикрытием монитора и возможностями рубашки, имеющей единственный карман. Продвигая руку по миллиметру, постоянно замираю, контролируя обстановку. С великими предосторожностями подтянул, сунув в карман, русско-итальянский разговорник. Кроме него, в зоне забираемости, приобретенный по случаю, редкий франко - русский, русско - французский словарь. C транскрипцией. Увы, вес его и размер, в данной ситуации - не транспортабельны. Очень хочется заграбастать часы. К сожалению, пребывают они на просматриваемом участке стола. Риск неоправдан и безмерно велик. Попытка их прихватить, похоронит безумный план. Не пытаясь испывать судьбу, прощаюсь с часиками. Обойдусь, поди не «Брегет». Зато обложку от билета забрал. На ней, железнодорожные направления указаны. Зачем добру пропадать?

С барахлом покончено. Налегке, максимально осторожно, не нарушая пределов предполагаемой мёртвой зоны, боком, чрезвычайно медленно, сползаю со стула. Присев на корточки осматриваюсь. Затаив дыхание, аккуратно балансируя, гусиным шагом направляюсь к дверям. Бесшумно переставляя ноги, вслушиваюсь в мерный гул. Удача на моей стороне и до спасенья подать рукой. Внезапно, привычный шум, трансформируется в зловещую тишину. Оборачиваюсь. С обеих сторон монитора, выглядывают изумлённые, не верящие в реальность происходящего лица. Раз уж маски сброшены, пора цирк заканчивать. А воздух густеет, становясь тягучим и вязким. Не сводя с меня глаз, необъяснимо медленно, поднимаются полицейские. Почему-то, так же неспешно, выпрямляюсь сам. Всеобщее молчание. Зловещая тишина. Словно боясь неправильно друг друга понять, никто не делает резких движений. Про муху все слыхали? Настал её бенефис! Впрочем, когда нужна, на месте её не оказывается. Уже встав в полный рост, вместо броска на волю, как заворожённый смотрю на замерших полицейских. Те на меня. Немая сцена. Классика.

— На старте !!! Внимание !!!

Заругавшаяся рация, возвращает к реальности. Рванули мы одновременно. Мизерное моё преимущество, удвоилось, когда преследователи столкнулись в дверях. Сам же, из участка пулей вылетел. Прямо перед носом, едва не влетел, пассажирский состав. Справа вокзал и бесконечный слева перрон. Совершенно пустой, несколько пассажиров не в счёт. Мелькнувшую было мысль — подлезть под вагоны, тут же отбросил ( за что-нибудь зацеплюсь, тронется гад, запутаюсь в выходах ), и чувствуя погоню спиной, помчался вдоль поезда. Никто не кричал, не ругался, но исход дурацкого забега, вдруг приобрёл для всех невольных его участников весомую цену. Ставки сделаны, ставки больше не принимаются. За всё, очень дорого, платит проигравшая сторона. Похоже, что эта простая мысль явилась не только мне. И погоня проходила сурово и молча. Желающих сдаться не наблюдалось, шутки кончились.

Выкладывался через не могу. Преследователи не отставали, напротив сокращали дистанцию. Не ожидал. С чего бы? Подготовка, мотивация? Нёсся на пределе. Зная, что спринт не мой конёк, пытался наращивать темп. Не получалось. Был в курсе, как остановить убегающего и в любую секунду ждал попутный толчок. От него, без вариантов приземляешься мордой в асфальт. Постепенно войдя в ритм, отмечаю наступившие изменения. Бегая сколько себя помню, готовясь сдать трёшку в легионе, в жизни, не испытывал подобных состояний — ни до ни после. Я не бежал — летел. Носки ног мелькали передо мною, где-то на уровне глаз. Оглянувшись, увидел, на безопасном теперь расстоянии, безнадёжно отставшую команду. При этом один возвращался назад. Следующий поворот головы явил картинку и вовсе великолепную. Преследователь один, далеко позади. Его напарнику не до меня. Обнимая фонарный столб, еле держится на ногах.

Больше не оборачивался. И не иначе как, установил я в тот день мировой рекорд. На сотню, пятьсот или сколько там сумел отмахать. Перрон продолжался, но появилась дорога, уводящая от железнодорожного полотна. Сворачиваю на неё. Пара поворотов и словно из табакерки чёрт, на приличной скорости, выскакиваю на пустырь. Прямо передо мной безмятежный турист, бог весть откуда в таком количестве взявшийся. Остановиться шансов нет. Ни единого. Пробую хоть немного притормозить — безуспешно. Для очистки совести заорав, со всей дури влетаю в толпу, пытаясь использовать промежутки между стоящими. Получается плохо. То и дело с кем то сталкиваюсь. Счастливчик, отлетая, сбивает остальных. Наконец, зацепившись за чью-то чистую совесть, падаю сам.

Мне продолжает везти. Приземление мягкое — на чемодан. Вокруг меня светопреставление и паника. Что случилось не понимает никто. Цепной реакцией, как круги по воде, спотыкаясь о баулы и рюкзаки, крича и ругаясь, налетает друг на дружку народ. Настоящая куча мала. Хватать меня некому, и я, возмущаясь со всеми, выбираюсь из обалдевшей толпы. Вижу птицу счастья. В обличье велосипеда, прислонилась к стене — ожидает меня. То что нужно. Класс!!! Оседлав, с силой прокручиваю педали. Но не растворяюсь за горизонтом, оставляя с носом полицию, а с максимально возможным ускорением, впечатываюсь в брусчатку, разбивая в кровь колено и локти. Подлый замок был не заметен, но он был. Не успеваю выбраться из под на редкость тяжелого аппарата, как подоспели награды, причитающиеся мне за установленные рекорды. Адская одышка, выпрыгивающее сердце и прочая радость. Наигуманнейший выход — сдохнуть немедленно.

Я выжил, но не в силах подняться, раскорячиваюсь на мостовой. В меру, повалявшись, выползаю из-под груды железа, привалившись спиной к тёплой стене. Приходя в чувства гадаю, кто явится первым, полиция, или силы отсюда убраться. По известной мне итальянской традиции, правоoхранители не объявились, ни через пять, ни через двадцать минут. Я же оклемался и не дожидаясь их более, покинул негостеприимный вокзал. Проделав это настолько стремительно, насколько позволило пошатнувшееся моё здоровье, забыв поинтересоваться наименованием разлюбезного города.

Я давно вышел из центра, да и окраинам пора бы окончиться. Неизвестно как городишко велик, но шёл бодро, желая распрощаться с ним как можно быстрей. На глазах распухающее коленка, предупреждала о невозможности бега, если что. Распугивая маячками редкий транспорт, мимо меня, на приличной скорости, просвистал полицейский автомобиль. Далеко-далеко, в самом конце широкой трассы, над которой столетние тополя своими кронами устроили ажурный навес, он вдруг встал, раскорячившись поперёк дороги. Чего это они? А у меня, как на заказ, заросшая по краям густым кустарником, симпатичнейшая аллейка ведущая в парк. Элегантно в неё сворачиваю. На попытку бежать, коленка приводит бронебойные аргументы. В итоге, ни сколько не ускорился, хуже того, замедлил шаг. Хромая, ругаю велосипед и волочу ногу, уговаривая себя, что опасности никакой. Раз уж полиция промчалась мимо, значит их цель вовсе не я. И остановились далеко - волноваться не о чём. А всё могло кончиться значительно хуже.

Внезапно на шоссе, так изящно мною покинутом, материализуется тот самый автомобиль. Из него, рявкнув сиреной, мне что-то кричат. Забыв о ноге, бросаюсь вперёд. До ворот всего ничего и я должен в них проскочить. Не понятно зачем, но какое это сейчас имеет значение. А вход, он рядом — руку протяни. Дальше сад. Ухоженные деревья и подстриженные кусты. Надрываясь сиреной, ломая зеркалами, скребущие по корпусу ветки, раскрашенный болид вломился в аллею. Но оказалось, что дорога, с проросшей сквозь ограждение зеленой массой, при приближении к парку серьёзно сужалась. Хруст усиливался. Но несмотря ни на что, автомобиль, подняв тучи пыли, играючи меня настигнув, тормознул за спиной. Завывает сирена, ругаются динамики, мигает всё, что светится. Останавливаюсь и экипаж вырубает безумную какофонию.

Прикидываю, много ли не хватило для перехода на следующий уровень. Всего ничего, метров двадцать, не более. Неужели конец? А если попробовать? Чисто для самооправдания, мол сделал, что мог и ещё чуть-чуть. Пара незаметных шагов. Взревев форсированным движком, автомобиль, срывается с места и обдавая меня жаром двигателя застывает, наваливаясь бампером на ноги. Каким то чудом, негодяи, не переехали. Ладно, чего уж там. От судьбы не уйдёшь! Демонстративно вздымаю руки. Игра окончена. Убедили. Сдаюсь!!!

И стою как дурак, с поднятыми руками, при этом не происходит решительно ничего. Оборачиваюсь. Экипаж другой, не тот что арестовал меня в поезде, безрезультатно пытается покинуть расцарапанный автомобиль. Но открыть двери, больше чем на ширину ладони не удаётся. С обеих сторон, зелёная стена заблокировала их намертво. Пассажир предпринимает попытку вылезти через окно. Высовывается по пояс и уткнувшись головой в дикие заросли, обречённо плюхается обратно. Тогда водила, сдавая назад, попытался отжать багажником, разросшееся безобразие. Что-то у него получилось, но двери открылись не на много шире. И снова никому не удалось покинуть злополучный автомобиль. Сидящий за рулём глядит на напарника. Того на волю не пускает живот, да и портупея зацепилась за всё и сразу. Оценив ловушку, прекратили бесполезные дёрганья, взялись за рацию. Прикинув расклад, наплевав на всё двигаю в сад. Взревел монстр-мотор. Доигрался! Теперь переедут — точняк. Спихнут на сопротивление или несчастный случай, без разницы.

Не угадал. С противным скрежетом, не жалея покраски, задним ходом выбираются на шоссе. В тот самый миг, когда полисмены покинули наконец свой исцарапанный автомобиль, я с королевским преимуществом вваливаюсь в парк. Базара нет, от судьбы не уйдёшь! А если ушёл? Значит не судьба! Показалось ли мне? Вроде и нога совсем не болит и какой-то выход замаячил вдали. Вон и ещё, с другого конца. Но быстро доходит, так не уйти. Слишком банально, там и возьмут. В живописных местах отдыхает народ, но то далеко, вблизи никого, только хороводы из цветочных клумб. Вычурно изогнутые, в диковинных композициях. У самой дорожки мелковаты цветы, но чем глубже, тем флора пышней. И почти в каждой, по серёдке исполин-великан. Высокий, нарядный, с мясистыми листьями и умопомрачительными цветами. Присмотрев монстра, что буйно разросся в неприметном углу, разбежался и со всех сил прыганул.

До центра не дотянув, заваливаюсь на бок. И пока не заметили моих хулиганств, шустро лезу под куст. Зелёное море, под ним полумрак. Увядшая листва, сухие ветки. Смял лишнее, обломал мешающее. Ноги к животу подтянул и уместился весь. Страховки ради, осторожно выглядываю. Похоже никто не видал. Приземления следы, неповреждёнкой прикрыв, тщательно замаскировал. А перед тем как окончательно юркнуть во мрак, приподнял, расправив, потревоженные цветы. Не плохо обстроился, даже ноги вытянуть удалось. И положившись на фарт, замер, стараясь лишний раз не дышать. Последнее, впрочем, излишне. Ведь чему случиться, того не миновать! Куда-то бежали, где-то шумели, чем то скрипели. По мою ли душу, нет? - не знаю, не проверял. Широкие листья, закрывают надёжно, плотно. Ну и лежал, ни о чем не жалея, заодно дух перевёл. Сумерек дождался и выбирался из цветника. Темнотища — выколи глаз. Выхода не ища, ограду перемахнул и следуя наобум на стройплощадку забрёл. Охраны нет, объект небольшой. Ушёл и с него.

В европейских городках улицы пустеют рано. Не повстречал ни души, все словно повымерли. Разминая затёкшие члены, с тёмной дороги, сворачиваю на освещенную — такую ж пустынную. Одноэтажные коттеджи, все за заборами, примыкают к горе. Отвесные стены скрываются в темноте. На воротах рисунки с надписями. Сулят встречу со злобной псиною. А здесь угрозы отсутствуют. Ничем не заскрипев, на участок проник. Дверку за собой, на щеколду замкнул. Дом в зелени утонул. Сквозь заброшенный, изрядно заросший сад, дорожка ведёт. На пригорке, по ходу, дубовая скамья. На неё и укладываюсь. Не успеваю заснуть, начинается дождь. Под скамейкой надеялся его переждать. Но подлый дождяра, в силу войдя и там меня отыскал. Просачиваясь сквозь широкие доски, полился за воротник. Пришлось менять убежище. После недолгих скитаний, обнаруживаю подобие шалаша. Чудесно устроился, развалившись под достающими до самой земли, разлапистыми ветвями, столетней, толи ели, толи пихты. Не то что дождь, едва различимый лунный свет, не мог проникнуть туда.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Из под ёлки на град, открылся потрясающий вид. А городок то живой, с интенсивным движением. Среди прочих, джипов кортеж, рассекает район. За тонированной пятёркой наблюдаю с горы. Они же манёврами отвлекающими, ко мне приблизиться норовят. Припоминаю: когда-то, очень давно, не только видел корпуса их огромные, с прожекторами на крышах мощными, но и до боли близкое, знакомство с ними имел. Но где, когда? Вспомнить никак не могу. Наконец, разглядел длинных антенн усы и снизошло озарение. Ну конечно — 1996-ой, Мексика, Сан-Хуарэс, полицейский спецназ. Но здесь то они зачем, почему?

Поняв что разоблачены, останавливаются. Тенями чёрными из машин повыскакивав, горохом рассыпаются. Нинзями бесшумными, с закрытыми лицами, за деревьями прячась, сквозь кусты скользя, ко мне направились. Только этих ещё, не хватало здесь! Собираюсь валить, но уж больно место удобное. Да и отклонились похоже, разбойники. Даст бог, обойдут меня стороной. Где же они сейчас? Привстав, раздвигаю ветки. Проклятье, заметили! Отшатываясь назад, с силой прикладываюсь о ствол и ... просыпаюсь.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Не видно ни зги. Темень полнейшая, тишина абсолютнейшая. Дождь, и тот шуметь перестал. А всё ж потребовалось время, себя убедить, что ничего не было. В то, что нинзи эти все, приснились мне, с трудом верилось. И только логику железную в помощь призвав, сумел себя убедить: раз уж я на свободе, при том бодрствуя, то видать по всему, это был сон. Ха-ха-ха, кому расскажи — сновидение! Время неизвестно и наилучшее, что можно сейчас предпринять, снова банально заснуть. Но мешает мысль, что уснув на воле, проснусь в тюрьме. А что есть хуже, чем захваченным быть во сне. Ну конечно. Я так и знал. Вот и они! Звук приглушенный, пауза долгая. Ближе, ближе, и вот рядом совсем. Неужто опять задремал? Хрен там! Колено ноет, затылок болит. И сейчас уже в реале подкрадываются. Показалось? Нет! Теперь точно нет! Вот лист шуршанул, иголка хрустнула. А видимости ноль. Лапы еловые закрывают всё. И хоть звуков никаких, больше не разобрать, задницей чувствую, кто-то застыл в метре от меня. Бестелесным призраком подобравшись, замер, команду ждёт. Не вставая, приподнял я на миллиметр ветку рукой и сразу же встретил его хищный взгляд. Глаза в глаза. Нинзя смотрит не мигая.

(*) Спросили мудрого Лукмана:

— Что сладкое горько внутри?

— Поспешность ответил тот.

— А что горькое, внутри сладко?

— Терпение.

И до кучи: терпению учись, терпенье тяжкий труд. Ну с этим, надеюсь разобрались.

Глава пятая.

Застывшая передо мной, разрисованная черными полосами морда, являлась неотъемлемой частью крупно-хвостатого кота. И это меня безусловно порадовало. Чего правда нельзя было сказать про котика, обнаружившего в своём саду какую-то сволочь, захватившую его исконное место. От такого неслыханного коварства зверюга замер округлив глаза, вздыбил шерсть и принялся раздуваться, помогая себе шипением. И вскоре, в размерах превзошёл порося. Но надулся он явно недостаточно, обнаглевшая скотина уходить и не думала. Я же, видя, что злобно сверкающий глазищами зверь, того смотри лопнет от злости и достигнутых объёмов, принял меры к спасению котика.

На дружеское «кис-кис», по итальянски рявкнув мяу, котяра взмыл в небеса. В полёте развернулся и рухнув в траву, длинными прыжками помчался к забору. На подходе сделал большой прыг, но как ни старался, перелететь плетень полосатому не удалось. Со страшным грохотом, ввинтившись в малюсенькую щель, волшебным образом просочился сквозь доски. И не успела осесть, заклубившаяся вкруг дыры шерсть, как вспыхнул за ставнями свет, они распахнулись и высунувшаяся по пояс дама, принялась громко призывать сбежавшего зверя, на призывы хозяйки не реагирующего, уже подбегавшего к канадской границе.

Когда же окошко захлопнулось и я, не опасаясь сюрпризов, прилёг на отвоёванное в честном бою, своё, теперь уже законное место на, тут то он и пришёл. Абсолютно неожиданно, на ровном буквально месте, подвергся я, подлому нападению безжалостного кашля. Причём достаточно было кашлянуть хоть бы разок, тут же открывалось окно и материализовавшаяся в нём тётка, освещая мощным фонарём кусты и деревья, заново выкликала дезертировавшего кота. С занятой ею позиции, засечь меня не реально, но кто знал, не спустится ли она в сад. Единственным средством спастись от напасти, оказался кляп, сварганенный из носка. Его пришлось зажевать. Про вкусовые качества, по давности лет умолчу, да и с гигиеной вероятно не здорово, но беспощадный кашель был побеждён.

Проснулся от холода. Быстро надел носок. Теплей не стало, надеть больше нечего. И пришлось мне покинуть, это, во всех отношениях замечательное местечко. Никем не замеченный, закрыв за собой калитку, пошагал по тускло освещаемой редкими фонарями дороге, проложенной вдоль горы. Но сколько ни шёл, а уже начинало светать, горам не видно конца. Куда ни глянь, пряничные домики упираются в чёрные скалы. Давешние подозрения, о нахождении в огромной каменной воронке, поглотившей не только город, но и его пригороды, перерастали в уверенность. Великолепная идея, как можно дальше оторваться от вероятных преследователей, трещала по швам. Делать нечего, меняю маршрут. Оставив симпатичную, но бесполезную дорогу, отправляюсь на поиски вчерашней трассы. Рассчитывая вернуться в город и пройдя его насквозь, вырваться из каменного мешка с противоположной стороны. Появляются и первые пешеходы. Стройка, мимо которой пролёг маршрут, наполняется рабочими. По ним определяюсь со временем — где-то в районе восьми.

Спешить некуда, плетусь нога за ногу по мультяшным улочкам, обрамлённым вековыми деревьями. Обнаружил шоссе и без происшествий добирался до города, по пути, удивляясь мото-полицейским, в столь ранний час скучающим на перекрёстках больших дорог. Зарождающийся день обещал быть жарким, народу заметно прибавилось. Минимизируя риск, быть опознанным и схваченным, не парясь по пустякам, шустро отрабатываю надёжнейший из маршрутов — куда глядят глаза. Согрелся и настроение заметно улучшилось. Пешеходы куда-то спешат, и турист тут как тут. Куда теперь без него? Как на параде, спинами ко мне выстроившись, весь сквер оккупировав. Перед ними с серьёзной рожей распинается экскурсовод. И никому, до моей персоны дела нет. Может за ночь набегались, а скорей и желаний подобных не было.

Вот и чудненько. Всё устаканилось и атмосфера, пасторально-провинциальная. Тишь, гладь и божья благодать. То, что доктор прописал! Справа по курсу вокзал. Тот самый. Прикидываю: покамест заинтересованные службы раскачаются, есть отличный шанс, срулить с опасного города. Да и кому взбредёт, караулить меня в такую рань? Тем более здесь. Благо с рассвета, отмахав приличные расстояния, ни полицейских машин, ни пеших патрулей, к радости своей не встречал. И тут никого. Мотоциклист не в счёт, такая ж у них видно традиция. Согласно плану, вокзал миновал, но быстро понял — ловушка повторяется. Те же горы и от сюда видны. Соглашаясь, что от добра, добра не ищут, тем паче не уходят незнамо куда, решаю дурью не маяться — брать быка за рога. И коль так сложились условия, быстро в кассу, билет в зубы и вперёд. Чего впустую расхаживать?

Туристов, ранее мной замеченных, на старом месте нет. Оно и понятно — уехали. Скамьи другими путешественниками заняты. С ними дамы, у них рюкзаки и всё такое цветастое. На их фоне, те, похоронной командой выглядели. Но смотались и что теперь о них вспоминать. Но на автомате анализируя, вспомнил — те были без багажа. Заодно и забытое правило: осмотрись кругом, прежде чем войти, думая о том, как потом уйти. Не поленившись, по дальней стороне площадь пересек и в месте неприметном, опершись о ствол, занялся вычислением всевозможных бяк.

И случилось. Перестала мне вдруг нравится та лепота и настроение резко испортилось. Но в чём закавыка, понять не могу. Может ветер тучи пригнал? На небо даже всуе взглянул. Но в небесной канцелярии, изменений не планировалось. Все было так, как быть и должно.

Подозрительный типаж, подпирает дверь. Из многих одну. По центральному входу их немерено. Чем же мне он не нравится? Выражением лица, короткой стрижкою, долгим без цели стоянием? Нет, скрылся внутри. Вспоминаю туристов, встреченных первыми. И у тех причёски подобные. Показалось? Минуточку! Не рано ли поднялись отдыхающие? И провалиться мне, насколько они похожие. А тот не из них случаем? Не бьётся, те укатили давно. Выясняя откуда сомнения, сканирую по новой окрестности. Так и эдак прикидываю, но не заметив ничего более, возвращаюсь в нирвану объясненья найдя — это нервное. О чём ещё размышлять, коли кот сумел напугать. Отсюда, все мои подозрения — сплошное дуракаваляние. Баста. Хорош выпендриваться. Никого лишнего, всё замечательно. Решаю: можно, пора!

По переходу пешеходному, по залитой солнцем площади, на вокзал следую. Смотрю, за углом давешний гид, тот самый, что туристам о чём то втирал. Те понятно разъехались, этот же места себе не найдёт. А если этот хмырь, не случайно тут? Миновав ближайшую дверь, сквозь бликующее стекло замечаю — за нею стоят. Глядь, и за следующей околачиваются. Все коротко стриженые. Сколько же их там? Пока четверых срисовал. Вот те на, это что получается? Никуда выходит, туристы не разъехались, кого-то изнутри дожидаются. С чего бы это? По ком звонит колокол? Тут то и обдаёт меня холодом. Словно меж лопаток, ледяной плеснули водой. Уговорив себя не сорваться на бег, близко не подходя и упаси господь, не меняя маршрут, вдоль фасада прошёл. Кажись не заметили. А если это мои фантазии? Не суть, помню главное: тебе предосторожность никогда, не причинит и малого вреда! Изрядно отойдя оборачиваюсь. Престранный экскурсовод, площадь перейдя, в тени пристроился. И обосновался едва ль не там, где и я своё отстоял. Да чёрт бы с ними, кем бы ни пооказывались. Даже если по мою душу пришли. Пущай себе тренируются. Работа оперативная завсегда нужная. А что профессию эдакую избрали себе, то я одобряю и только за. Успехов вам мужики. Удачи нам всем!

От улицы по которой иду, отпочковывается тупичок. Невзрачный сквер огибая, в железнодорожную платформу упёрт. А пока я что-то высматривал, электричка подъехала, и вот мне навстречу ломит народ. Не удержался, полюбопытствовал. Слева, метрах в двухстах — вокзал, рядами стоят поезда. Справа гора. Под ней ущелье с шумной рекой. Через неё, в туннель, переброшен мост, в нём то рельсы и скрываются. По центру моста, в будке, охранник бдит. Периодически, из разверстой пасти горы, что-то выскакивает. Электрички предо мной тормозят, дальние поезда, без задержки идут на вокзал. Постоял, подумал, а поняв правила, на них плевал, и в опустевший проник вагон. К вокзалу подкатив, особо не задерживаясь, споро отправляемся в обратный путь. Куда? Мне без разницы! И чем дальше от сюда, тем больше буду рад. Горы, горы, горы за окном. Мы ж, знай себе летим. С туннеля вынырнув, устремляемся к следующему. Безмятежность поездки прервал контролёр. Не нужный мне контроль, в сортире решил переждать. Внутрь зайдя, задвижкой не воспользовался Раскачивается вагон, болтается дверь и любому понятно — внутри никого. Однако не сработал хитрейший план. Нет бы походя, двери прикрыть — порядок навести. Но проходя, толкает её кондуктор, с силою внутрь. И обитая железом дверь, по коленке мне хрясть. На месте моём, промолчал бы любой. Ну мог бы на крайняк прошептать: многоуважаемый, вагоноувожатый ... Я же на весь вагон — ... твою мать!

Услыхал контролёр, извинился, двери прикрыл. Подождал я, прислушался. Новых звуков нет. Пожалуй по делам усвистал. Не забыв пошуметь водой, поздравил себя и выхожу. А товарищ в форме, тут как тут. Бумажки разбирая, меня дожидается. Снова извиняется и просит билет. Дабы кривотолки в корне пресечь, без всяких экивоков, честно ему говорю:

— Так мол и так, билета у меня нет. Но готов его приобресть и чего уж там, штраф заплатить.

Чувак оказался понятливым.

— Куда едем, спрашивает?

— Да мне то без разницы, до ближайшего французского города. Хотя постойте, изображаю воспоминание, в Монте-Карло имею билет. Вчерась приобрёл. Но разрази меня гром, не могу отыскать, одна обложка осталася. Небрежно ею взмахнув, пригодилась, думаю.

— Не трудитесь, - отвечает, искать. Действовал ваш билет, всего лишь день. Да и штрафовать вас, я не планировал. Потому как предстоит вам возвращение. На этом самом поезде. А по другому от сюда не выбраться. Билеты на конечной купите. Вы же, как я понял, в Монако собрались?

— Уж простите, нет! Благодарствую. Но в то княжество, чтоб ему провалиться, я съездил уже. А не скататься ли мне ... скажем в Марсель?

Доехали, выхожу, а кондуктор меня уже ждёт.

— Пройдёмте со мной говорит.

Делать нечего, за ним топаю. На вокзале, в разгаре ремонт. Билеты по кредитке и только через автомат. Контролёр об том говорил, да я понятно не разумел. Гляжу пункт полиции и мы прямо к нему направляемся. В голове набатом — мотай, не глупи. Забеспокоился. Пара, тройка шагов, без дураков бы рванул, но очень вовремя, мы сворачиваем. Через служебную, посторонним закрытую дверь, попадаем в кассовый зал. И покуда сопровождающий за меня объяснял, терзался вопросом, хватит ли бабла. Вытащив всё что имел, был согласен на город любой. Сумму озвучили, для верности прописав. Ну братцы живём, ещё и десятка на развод. Время на погулять есть. Часами не обладая, далеко от вокзала уходить не рискнул. В ближайшей лавке нарезку купив, устроился под табло. И долго ли коротко, вернулся в разлюбезный свой городок. В этот раз, билетов не проверил никто. На выход следуя, в конце платформы наблюдаю затор. Непонятное столпотворение, напоминающее контроль. Билет то у меня теперь есть, а ну как документы потребуют. Что делать, как быть? Разве что в рядом стоящий поезд влезть. Благо двери настежь и внутри никого. Прошмыгнул, засел у окна, жду не понятно чего. Ну и дождался — железнодорожников. Обнаружив непорядок возмутились. И жесты их, красноречивей слов, без перевода ясны — шёл бы ты парень, от сюда вон. Поднимайся, и двигай к выходу! Ну и пошёл, куда денешься, работяги же дальше отправились.

Спрыгиваю на опустевший перрон и тут же залетаю назад. Шутка ли, в голове поезда, в белых рубашках, полицейские. Благо стоящие ко мне спиной, диких прыжков не заметили. На прежнее место возвращаясь, прикидываю: стоило ли их в толпе проскочить? Пожалуй, что нет — дело опасное. А если... Но полёт мысли прервали ремонтники. Двигаясь не спеша, рассматривая плафоны под потолком, не сразу меня заметили, а признав осерчали по-крупному. В ответ, прикрываясь билетом, слова английские мешая с русскими, абракадабру несу. Послушав и осоловев, задумались. Тяжёлый случай. Но рассмотрев получше билет и поболтав с рацией, указали мне на скамью — мол присаживайся. Вот на этом, думаю и хана. Добегался! Сами, вагон досмотрев, молча ушли.Я же лучшим нашёл, как бы странным то не казалось, дождаться полиции.

Вот если прямо сейчас, по вагонам пройдя, перебежать пути укрывшись в другом поезде, что будет тогда? Да в сто раз хуже — факт! На месте меня не застав, перекроют полицаи входы - выходы. Ни один паровоз не покинет вокзал. Рано ли поздно, накроют меня обязательно. С другой стороны, за что им меня сейчас арестовывать? Ещё разборки потребуются. Кто? Откуда? Зачем? Глядишь вывернусь. Если же раскрывшись, уйду в побег, то обреку себя на неизбежный провал. В итоге остался сидеть. Полицейских или кто там за мной явится, ждать. Стоявший напротив состав, протяжно заскрипев, отошёл пустым. Проклятье, надо было перебежать! Ну а мы то что и где блюстители? Забыли обо мне нехристи! А это ещё что, никак пассажиры спешат? Точно, рассаживаются по местам. И кондуктор показался в районе дверей. Криводуя поймав, билетом сверкнул.

— Туда ли сел? - спрашиваю.

Ему похоже не до меня. Что-то буркнув, отмахивается. Потом, показалось кивнул. А пассажиров набралось — в проходе стоят. Едва тронувшись, раскочегарились и ну петлять между гор. Контролёр отработал, за ним полицейский наряд. Не торопятся, пассажиров рассматривают. Вагон под завязку, трудно в таком, супостата сыскать. Да вот беда, чем дольше едем, тем больше свободных мест. Редеет публика на глазах. Снова менты. Газетёнку с пола подняв, так в неё занырнул, что когда от непонятных слов глаза оторвал, незваных гостей растаял и след. Мы ж, до синего моря домчав, останавливаемся. Немногочисленный люд тянется к выходу. Обеспокоился. Туда ли меня привезли. Но волненья оказались излишними. Просто город большой, стоянка долгая, пассажиры вышли проветриться. Убедившись в отсутствии полиции, дожидался отправления, уже в начале поезда.

Тут фишка в чём? Если где, захотят проверить состав, то из первого вагона на платформе их срисовав, начну отступать к хвосту. А ежели полицаи на последний накинутся вагон, то мимо проезжая, опасность опять-таки засеку. В обоих случаях выйду на следующей. Нервы поди не железные. Несёмся, вдоль пляжей за окном чернота. Кое-где, забытые фонари, освещают песок. Если где и тормозим, названия станций громкие. Даже мне, всех забугорных певцов в гробу видавшему — известные. В жизни своей здесь не бывая, о Сан-Ремо слыхал! На одной из таких, в наш уснувший вагон, под безумный музон, вломилась компания. Все брито-пирсинго-разрисованные. Главарь с ирокезом. Отморожен полностью. Остальные ему под стать — тушите свет. Но кто хиппует — тот поймёт! Магнитолу заткнув, над притихшим вагоном прикалывались и лучшего места не найдя, рядом со мною приземляются.

Первый мой порыв был — пересесть. Но настолько плотно оказался зажат, что без скандала выйти бы не удалось. Дабы не поиметь лишних проблем, напустил на себя сонный вид и всё прошло хорошо. Не иначе, поймал бога за бороду! Однако, случилось страшное. Так увлёкся, имитируя спящего, что кемарнув за перроном не уследил. И только задницей почуяв неладное, открываю глаза. Здрасьте, приехали! Славный наш вагон шерстит полиция. Никого не пропуская, с каждым беседуя, приближаются к нам. Мало того, что это полный пeсец, так ещё дежавю!

Есть хорошее правило — из безнадёжной, любой ситуации, завсегда есть пара выходов. Не в лучшем направлении, но вдалеке от кладбища. Да вот беда, все правила, как назло с исключениями. И одно из них приближается к нам. Была бы возможность, сиганул в окно. Не задумываясь. Так всё задраено. Даже форточек не предусмотрено. Остаётся мне, с рожею каменной, марлезонского балета, окончанья ждать. Подходят. Расхристанную компанию увидав, посуровели и напряглись. Никто и слова ещё не проронил, но я, прозрев сквозь времена, свой торжественный выход представил во всей красе. Скорее вывод, так будет верней. А пока бенефиса моего, время не подошло, сижу зрителем. Наблюдаю, как снисходит на ментов просветление. Догадались — беседа не сложится. Поздоровались вежливо, да толку с того. Не одобрили хипари ихний политес. Двух минут, на повышенных тонах, обоим хватило сторонам. И отваливает наряд, не потревожив меня ничем. Решили наверняка, что и я с панками заодно. Иначе, с какого бы бодуна, с ними сел.

Короче, чтоб там ни было, свершилось чудо чудное. Но как повелось, не замечают у нас чудес. От того в них не веруют. Знают сейчас, впрочем знали всегда — волшебство, оно в детстве осталося. На мякине нынче, не ведётся никто. Панки мои смотались давно, за окном тьма — вырви глаз и ни единого тебе огонька. Состав тормозит и на сей раз навсегда. Пассажиров просят к выходу. Вышел уверенный — Франция, полицейские играли роль пограничников. Далеко не сразу дошло — мы в Италии, что и не собиралась заканчиваться.

Ёшкин кот! И что делать теперь? По громкой связи, на трёх языках, объявление: по причинам техническим, обстоятельствам непредвиденным, на утро вояж переносится. Всех не доехавшим, приглашают отметиться. Ну это я так понял, посмотрев кругом. Немногочисленные понаехавшие, дружно куда-то направились, я за ними хвостом. В кассе единственной, работающей, штампуют билеты новоприбывшим. На скороговорку кассирши кивнув, и я свой протянул. С вокзала, на шум прибоя отправился. А погодка здесь оказалась много теплей покинутых мест. Дошёл до пляжа, разделённого впадающей в море широкой рекой. В одну сторону бесконечного, с другой ограниченного живописным холмом. Захотелось подняться, дивные места осмотреть с высоты. Туда, сквозь котлованы с буераками, замусоренная дорога ведёт.

Места казались необжитыми, дикими. Направление выдерживая, с выбранной стези не свернув, вышел на заброшенный дом. Перед ним пионерский костёр, на котором местные бомжи, варганят себе еду. И вид у них, ещё тот — что твои, с большой дороги, разбойники. Дёрнул меня черт, держать путь, промеж этой публики. Но иных дорог видимо нет, и слишком поздно их увидал. Когда же вблизи хари вурдалаков, на съезд умалишённых собравшихся, сумел рассмотреть, то раскаялся искренне. Но заднюю поздновато давать и подозрительно. Ничего думаю, коль от большого ума припёрся сюда, то прошмыгну по-тихому.

Разбежался, счас! Окликают. Я молча иду. Снова зовут, а тон резкий, плохой. Не реагирую. Откровенно вызывающе заорали в след. Ускоряюсь, благо успел прилично уже отойти. Но банда не успокоилась. Пара упырей, что-то с земли подобрав, за мной двинулись. И ведь приближаются демоны. Только этих придурков не хватало мне. Перейдя на бег, оторвался в миг. Дорога меж тем, круто забирая вверх, одну из сторон, милого мне холма, расчерчивала петлёй. Так, что если смотреть вниз, видно преследователей. Фигачут головорезы за мной по пятам. Изредка, на тропу, в которую дорога превратится норовит, из земляного склона выходят лазы. Широкие норы ведущие вглубь. Пробегая, прикидываю, что сделаю, если подъём окончится тупиком? Странным мне показалось, что лихая гоп компания, порядком отстав, погоню не прекратит. Не ждёт ли меня подстава вверху? Всё там оказаться могло. Потому и рискнул, в одну из дыр попытаться влезть. А хоть бы в ту.

Провожу по краю рукой — песок да травяная труха. Изогнутой веткой подхваченной по пути, запустив поглубже, пошуровал. Длинная хворостина вошла целиком. Но никто не выскочил, деревяшку не перекусил. Уже хорошо — жилплощадь свободная. Лаз кажется узким, но плечи прошли и остался зазор. Где ползком, где на четвереньках, и почти сразу в широкую пещеру валюсь. Развернулся — широкая труба наружу ведёт. Лунный отсвет обозначает края. Несколько сплюснутых ходов, уходят вглубь. В кромешный мрак. Выбрал попросторней туннель и пополз ногами вперёд. Дальше и глубже, пока не застрял. Затаившись, слушал глухой отзвук шагов и как они удалялись долго. В подземелье тепло, даже жарко. Мне в принципе нравится. Раскопал тут, расширил там, и соорудив подобие подушки из песка, отменно устроился. Закрыл глаза и видать задремал. Разбудил топот и далёкие голоса. А я то про христопродавцев, успел подзабыть, но смотри-ка, вернулись нехристи. Прошли мимо молодчики и ничто более, не нарушает моей тишины. Поспать бы не грех, да задумался, почему не искали меня по норам? В лазы не заглядывали? От того, что наркоманы конченые, или каждому здесь живущему, с детства ведомо, что никто в здравом уме, под землю тут, не полезет ни в жизнь. Потому как змеи, в подземельях проживающие, ядовиты и злы настолько, что без нужды и мимо не стоит ходить. А может крот-убийца, обитает здесь? Дьявол его разберёт, кто норы рыл.

И стало мне не уютно совсем. Настолько, что пулей из схрона вылетев, к вершине отправился. Тропа меж тем, по бесконечному склону, знай себе вьётся, поднимается. Трудно стало идти. Поросло всё колючим кустарником, что норовит гад, обнять за ноги. Поднимаю ножищи, поверх зарослей, но не видно конца, ни холму, ни кустарнику. Да там вообще ни черта не видать. Надоело продираться, на камни лёг. И хоть уклон не велик, паршиво лежать, за что-то держаться приходится. Да всё одно — сползаешь вниз. Долго мучился, наконец умудрился, не выпуская стебли, заснуть.

Поднявшись ни свет ни заря, без происшествий спустился вниз. От неудобных поз, всё тело ныло пол дня. Прогулявшись по городу за билетом отправился. Вокзал нашёлся легко, но чтобы в него попасть, площадь надобно пересечь. Мимо авто непонятных служб, через бутылочного горла проход, подвохов не ожидая, вхожу в здание и подходя к кассам, в отражении стёкол, вижу западню. С обеих сторон входной двери дежурят менты. Входящих не трогают, проверка на выходе. Не слабый такой капкан. Ну вот — расслабился и попал. Не исключено, работают по другим делам, но мне то разницы нет. Ладно, что предпринять? Не привлекать внимание, не оборачиваться и не зыркать по сторонам. Хладнокровию своему подивившись, в центре зала застыл. Вытащив из кармана билет, с умным видом пялюсь в табло. Около касс кого-то досматривают. Ха, кого-то — поголовно всех. Неужели капут? И да и нет. Идущих твёрдо в сортир (стрелка вниз), не трогают. Стало быть мне туда! Время на подумать приобрету. И тут выяснилось, что окромя туалетов, там же и на платформы проход. Любую пакость ожидая, из-за угла выглянул. Полиции нет, электричка есть. Мухой в неё залетел. Вроде срослось. Может и с поездом угадал?

— Чёрта тебе лысого! - контролёр объяснил.

И по накатанной.

— Сделайте милость, предъявите билет.

— Да пожалуйста!

— Но позвольте, он системы не той! Вот же и отметка об обмене стоит. И направление неправильное! Возвращайтесь быстрей. Нет. Нету других путей.

Уговорил. Сошёл на следующей. Станция заброшенная, в диком лесу. И обратный поезд заманался ждать. Уж и погулял, и задницу на пне отсидел, десять раз прикинув, куда идти, если что. Но дождался таки поезда. В вагоне трясясь кумекаю: не проехать ли свою станцию? Точно, сойду на следующей, так безопаснее. Не прокатило, моя конечная. Ничего, до контроля дойду, если жопа вернусь. Поглядел издали — не интересны никому новоприбывшие. С рожей кирпичом, в город легко проскочил. По магазинам с бутиками расхаживая, наткнувшись на сувенирный киоск, узнал наконец, куда нелёгкая занесла. Вентимилья, это всё называлося. Последний город Италии. Километров дцать — начнётся Франция. И это здорово. Знаю теперь куда пойду, если в поезд не удастся сесть. Сразу же на разведку отправился. Но по результатам натурных исследований, констатировал, генерального плана, полный провал. Железнодорожное полотно, от вокзала до гор, на всём протяжении, от праздных зевак отделялось стеной. Поначалу каменной, переходящей в стальную сеть. Проскочит разве что мышь. И сколько ни лазил, ни одной дороги во Францию не нашёл. И вышло, что кроме как на поезде, границу не одолеть. Ближе к вечеру посетил вокзал. Опасные машины на своих местах. Что ж, отложим на завтра отъезд.

Начинало темнеть. На этот раз у домика ни души. Удержаться не смог, внутрь заглянул. И оказался теремок, популярным притоном местной гопоты. Все комнаты захламлены. Ломаная мебель и мусор по всем этажам. Битые стёкла, обломки шприцов, матрасы и сваленное в кучи шмотьё. Не побрезговав, присмотрел куртяк. Рыбацкий, брезентовый. Свернув добычу в рулон, сунул под мышку и быстро свалил. Чего доброго, придут хозяева. На верхушке холма, где дорог никаких — царство кустарников, место облюбовал. Набросив обновку на куст, запрыгнул поверх. Крепкие ветви, подо мной лишь прогнулися. Вытянувшись, покачался — как в гамаке. Поёрзал, смяв выступающее, да и заснул богатырским сном.

Спозаранку вскочив, поспешил на вокзал. Тихо там и пустынно сейчас. Ну, коли так, поезд надо брать. Хорошо бы настрой и не помешает кураж. Как знать, что готовит наступающий день. И пошёл побродить, без идей, просто так. Времени у меня завались. Да и изменения, коль проявятся, оценю. По округе слоняясь, на рыбаков поглазел. В резиновых ботфортах, переходящих штаны, по пояс в воде, в месте впадения в море реки махая спиннингами, тащат с глубины, больших белых рыб. Долго ли коротко, не заметив ни опасного ни необычного, к реализации задумок своих приступил. Выдвижение на объект затруднений не вызвало. Люди, их много, снуют по вокзальной площади. У обхватывающей пустырь стены, по обеим сторонам, курит рабочий люд. Тот же, что и утром прохлаждался там. Видать работа не пыльная. Ну и я вроде настроился. Чёток, собран, напряжён, нацелен на результат. А то, что контингент, стены подпирающий, мне не нравится, так это дело наживное и отношения ко мне не имеющее. Однако стоило мне невидимую линию пересечь, как лениво, поотделявшись от стен, потянулись хлопцы к выходу. Одновременно блин! Если они те, о ком я подумать успел, то моё отступление схлопывается. А там и развязка близка.

Но ведь здесь что главное? Как к примеру определить, дурачина перед тобой или нет? Да легче лёгкого! Дураки все, кто дураками кажутся, и половина тех, кто не кажется. Заменил в уравнении, дураков на оперов и рванул не оглядываясь. Что конечно промашка и мне минус большой. Труд не велик, разверни дурную башку, убедись, что на фиг никому не нужон. Или наоборот. Долго потом, вопросом сим мучился. И не выдержав, пошёл на вокзал. Но типажи престранные, на подходе узрев, повернул вспять. И казалось теперь, что за каждым углом меня стерегут. Куда там зайти, приблизится, заставить себя не мог.

Но снисходит на меня просветление — это ведь паранойи приступ банальный. Точно! Он родимый и есть. Тут уж, логику железную на помощь призвав, вступил с напастью в открытый бой. Здраво рассудив: нет и не может быть, никакой нужды у полиции, гонятся за мной по Италии. Логично, правильно? Да быть, ничего, не может верней! И тут же выздоровел. Всё бы замечательно, да паршивая неувязка, мне праздник испортила. Иду значит, весь такой в себе уверенный, a прямо по курсу полицейский автомобиль. Среди других машин затерявшись, никого не трогая, в пробке стоит. Стрёмно показалось перед ним разворачиваться. А зря. Разглядывают меня из машины в упор — аж по коже мороз. Свернуть некуда, ну не разворачиваться же? Туриста изображая, глазею рассеянно по сторонам. Боковым зрением отмечаю, лезет пассажир в бардачок. Выудил фотографии и развернув их веером, с меня не спускает глаз. A стоило мне приблизиться, стекло опустив, подал рукой знак, требуя подойти.

Словно с пушки мной выстрели. Стартанул так, как и с низкого старта удастся не всем.

— Бла-бла-бла, бомбина..., - только и услышал вослед.

Бежал покуда не выдохся. Где-то на краю города, дух перевёл. Ну что тут поделаешь, как болезнь победишь? Хотя, между нами девочками, даже если у тебя паранойя, это не значит, что тобой не следят! Не придумав путного, на холм отправился. Даром что ли отмечено, утро, оно вечера мудреней. С утра запланировал, не разводя тоску, прорваться на паровоз и к такой-то матери, отсель умотать. Не зимовать же здесь. А всё же, перед опасного вокзала, генеральным штурмом, не помешает выкушать. Чем бог пошлёт. Сказано сделано. На скамейке, в парке, дешёвые сосиски лимонадом глушу. Оборачиваюсь на казённый звук — полицейские. За оградой собравшись, присоседится ко мне собрались. Батюшки - светы! Вон и ещё. Кандыбают сюда. Нехорошие люди — поесть не дадут! Мигом собравшись, углубляюсь в сад. В неприметном закутке, трапезу завершил. Выполз на божий свет — опять двадцать пять. Полицейский наряд. Это же просто праздник какой-то! Оставив им на растерзание сквер, поспешил на вокзал.

Шёл, шёл — не дошёл. Прямо на меня, шеренга в форме двигается. Дорогу перекрыв, со всеми разговаривают. Я туда, я сюда — полицаи везде. Какой там вокзал — в центр не попадёшь. Мимоходом отмечаю — форма одежды у полицейских разная. Уклоняясь от опасных встреч, отступаю переулками. По бесконтрольной пока улице, в надежде, вдоль моря облаву обойти. Размечтался, держи шире карман! Они уже там. Сапогами утюжат песок. Спасение одно — в безбрежных зарослях проверенного холма. Очень на него понадеялся. Но кто не успел, тот опоздал и сам себе враг. Все подходы к нему, перекрыты давно. Тропы и дороги полицией наводнены. Прохожие проверены, наряды к морю спускаются. Может ученья идут? И манёвры развернулись не шуточные. Наступают по всем фронтам. Даже в полосе прибоя, уходящего за горизонт, плохо различимая цепь к нам движется. Без контрольно и у моря не постоишь. Здесь и возьмут.

А это у нас ещё что? Широкий с перилами спуск. Каменные ступени в неизвестность ведут. Эх, была не была! Спускаюсь — дикий пляж. Между скалами и морем, чистейшего песка полоса, полная отдыхающих. Везуха? Да как сказать. По косе пройдясь, всему хорошему увидел предел. Пляжик великолепный, в виде большой запятой, но не бесконечен отнюдь. Там где песчаные дюны, скрываются в валунах всё заканчивается. Дальше волны о камни бьют. Раз такое дело, разделся и лёг.

Они пришли и сюда. Две группы, с бубнящими рациями. Бредут, увязая в песке. На загорающих поглядывая, никого не трогают. Не плохо бы, их пропустив, с пляжа удрать. Рано. Да и нервы, у меня не железные. От прочих не отличаясь ничем, но дабы лишний раз не отсвечивать купаться отправился и плескаясь у берега, новым планом озаботился. Рассчитываю, далеко ли удастся уплыть? Похоже да — вода тёплая. Тогда лучшее вдоль скал дрейфовать. Отсюда им не видно конца, но пейзаж возможно изменится. Надо решаться. Плывём? Не вопрос... хотя манёвры вроде закончились. Пришлые, покидают пляж. Вот и славно, трам-пам-пам! Вылез, и на радостях решаю позагорать. Под солнцем нежась, себя нахваливаю. Как ни крути, а супостатов вокруг пальца обвёл. Хотя это только в том случае, если умом тронувшись, считать их по мою душу пришедшими. Глупей то ничего не придумаешь, но приятно, один чёрт. И в таком ключе размышляя, паранойю в очередной раз победил. Вышло — вдвойне молодец!

Солнце греть перестало, да и мне пожалуй пора. По ступеням вознесясь, полицейских, ну сколько ж можно — узрел. Проверяют народ на выходе. Вовремя срисовав, вертаю оглобли взад. А ну как где обнаружится лаз. Но нет его, есть только вход и то не тот — Высоцкий ещё подмечал. Тупик и нету спасения! Скалы, будь они не ладны. Отвесные, полированные, уходящие ввысь. До кучи ещё и катера на рейде болтаются. Уж не полицейские ли они? От куда только взялись? Когда в море барахтался, их и в помине не было. В прибрежной полосе катает брёвна прибой. Интереса ради, выбрав поздоровее, толкаю на глубину. Не тонeт, плавучее. Провожу по стволу рукой — осклизло-скользкое. Не большой я любитель заплывов дальних, но всё к тому похоже ведёт. А без бревна куда уплывёшь? За него и держаться можно устав. И по-дурному не спалишься — прикроет меня если что. Польза есть, дайте два.

Ещё бы верёвку найти, связать для верности. Валялась где-то кажись. Пытаясь её разыскать, зигзагой расчерчиваю пляж. Половину прошерстил — обрывок каната нашёл, да коротким обзавёлся шнуром. И тут — сюрприз - сюрприз! Полицейские, спустившись вниз, просят сворачиваться. Дозагорался блин! Рысью к брёвнам несусь. Рубашку с майкой сорвав, пихаю в подвернувшийся по ходу пакет. Жаль мешок маловат, не влезут в него штаны. Значит так поплыву. Местами кто-то ещё в море плещется, у меня же времени, не осталось совсем. Того гляди всех выгонят. Зато там, где пляжу конец, промеж каменных глыб, брёвен на выбор — хоть завались. Найдутся среди них и с сучьями. Будет держаться за что. Короче живём. Обрадовался, полез по камням.

Глава шестая.

Старался не зря! На любой вкус брёвна в наличии. Где-то далеко трещит мегафон — освободить требует пляж. Бог то с ним, а тут у нас ещё что? Долетает до меня падающей воды шум. Оба-на! Проём в скалах вырублен, шахта устроена. И в ней, уходящей куда-то наверх, плещется, бурлит водопад. Обрушиваясь с высоты, попадает в искусственный водоём, типа резервуар. Похоже на ливневую канализацию, по которой стекает всякая дрянь. Отходы жидкие — невнятные и весьма понятные — канализационные. И всё то добро, как из рога изобилия, падает вниз. То хлещет как из ведра, то словно душ моросит. А из бассейна, вероятно засасываясь в трубу, куда-то прокачивается. Может далеко в море, а то куда-то ещё. Грязи у берега и в помине нет. Зато мусора по краю пруда понавалено, вот где верёвке быть. Кучи хлама осмотрел, но ничем полезным, для дела нужным, разжиться не удалось. Нехороший, зловещий, с солнечным берегом выходит контраст.

А высока ли шахта, куда ведёт, разглядеть возможностей нет. Начиная метров с трёх, скобы в стену заделаны. Образуя ступени, скрываются в темноте. Многие сгнили давно. Одни ножки, ржавыми гвоздями с породы торчат. Абсолютно нечего мне здесь ловить. К морю вернулся, но о трубе не забыл. Размышляю, ведь при строительстве, опции для обслуживания наверняка предусмотрены. Соответственно эта штуковина, не только выход, но и сверху вход, иметь обязана. Резонный вопрос, удастся ли мне, по колодцу до него пропереть? Даже если допустить, решёток внутри отсутствие, то почти наверняка, окажется вылаз закрыт. Удастся ли мне сковырнуть его изнутри? Скорей всего нет! Зато лучшего места, переждать облаву мне не найти. А что, если рискнуть и забраться внутрь? Тогда и страховка лишней бы не была. И надо чем-то проверить дно. Мало ли чего навалили в пруду. Но коряги с мелководья, оказались неподъёмными. Поняв, что пустая возня, съедает время бесценное, порешил считать, что на дне ничего. Ни арматуры, ни труб. И чего уж там, при падении, положусь на авось.

Любуюсь на хлопья грязной пены и тут мысля: что если меня вглубь засосёт? А такое возможно в принципе? Честный ответ не радовал. Запросто и очень легко! Особливо когда стану слезать. Ведь с двухметровой высоты, придётся лететь. Вот в колодец и занырну. Иначе то как? А что после того случится, одному богу ведомо. Ещё повезёт, коли подскользнувшись, не пересчитаю скобы своей головой. Но смилостивился господь, снизошло на меня просветление. Оно мне надобно? Это же каким дурнем надобно быть, чтобы в ту преисподню, добровольно лезть! Нет, серьёзно. Даже конченый псих, не пожелает завершить свои дни, в мерзопакостной, вонючей дыре. Чтоб на такое решится, как же надо не дружить с головой! Вот бы на того дебила взглянуть. К счастью, придурков таких, в природе не водится. А место настолько зловонно, даже рядом противно стоять. К слову, умный не только в гору не пойдёт, но и ясен пень не полезет внутрь. Здравую мысль подтверждая, такая гадость сверху полилась — аж передёрнуло. Зато когда с поганой идеей покончил, такое блаженство нахлынуло, что не в сказке сказать, ни пером описать — без дураков гора с плеч.

А вся недолга, два бревна связав, с пляжа валить. И дрейфуя вдоль скал, от берега не отплывать, из-под брёвен не высовываться. Потому, как маскировка — главенствует. Иначе с катеров засекут. Часок, другой, продержаться не труд. Ну в самом деле, не утону же я! А там глядишь, или новый отыщется пляж, или шухер закончится. Тогда, причалив к берегу, темноты дождусь и на базу свою. На ставший уже родным холм. Да с планом таким, проработанным до мелочей и море мне по колено. Вышел на белый свет — лепота! И буквально рядом, за уступом скалы, затрещала рация. Проклятье! Покамест дурью на помойке промаялся, полицаи уже сюда добрались.

С миллиона вариантов, остаётся наихудший, один. Не рассуждая более, мешок с одеждой зубами зажал и с разбега, в прыжке, омут перелетев, мёртвой хваткой вцепляюсь в скобу. Для начала, со всего маху, о стену прикладываюсь. Искры из глаз, поток загасил, сам зажмурившись повис на руках. Оклемавшись, подтянулся рывком, исхитрившись поймать струбцину над головой. Такую же ржавую. Пара трюков, с елозаньем ногами по скользкой стене, и вот, опору найдя, стою на ногах. Чуть отдышался и полез в темноту. Импровизированные ступени, ещё оказались те. В руках гнутся, под ногами ломаются. Балансируя, потихоньку карабкаюсь. Показалось, иль взаправду ливень иссяк? Подъём прекратил, упершись во что-то башкой. Рожу вытер, глаза открыл. Железная клеть преграждает путь. Но на засове, блокирующем люк, не защёлкнутый свисает замок. С душераздирающим скрежетом поднимая люк, пролезаю внутрь. Там и расселся, свесив ноги вниз. Подо мною, из стены, плещет вода. Надо мной калёные ступени скрываются в темноте. И там, высоко - далеко, кусок неба в круглой дыре.

Отдохнул и полез. Бетонный короб одолев, наружу высунул нос. Покрутил головой и как привыкли к свету глаза, углядел, запиравшую колодец стальную плиту. Ни хрена себе! Как сняли её? А, вон валяется инструмент. Рядом с вылазом, кем то брошенная, приспособа оставлена. Длинная, с кайлом, на лом смахивающая. Последний рывок не прошёл, лишь проскрёб борозды на влажной земле. Того гляди, от цивилизации вдалеке, на краю поляны, в дремучем лесу, останусь я навсегда. Сил нет, но и назад не хочу. С превеликим трудом, поминутно соскальзывая, из чёрно-белого, в мир цветной, себя перетащил. Сразу захотелось распластаться на мягкой траве.

Что и сделал, но обернувшись на звук, усмотрел мужика. В комбинезоне и перчатках до плеч, облокотясь спиной о зеленый фургон, в неестественной позе, молча застыл, глазами меня сверля. От бряка в машине, встрепенулся, потряс головой. И оттолкнувшись от опоры плечом, нечто грозное мне сказал. Не силён я в языках, да и болтать с ним не о чём. Не дождавшись ответа, хлопнув о борт кулаком, попёр на меня. Мокрый пакет подхватив, бросаюсь я наутёк. На секунду, притормозил перед зарослями и не оглядываясь, прикрыв пузо мешком, отодвигая колючки свободной рукой, ледоколом, пру. Коварный кустарник, вымахавший выше меня, зверски царапал, начиная с ног. Да остановись уже, обернись, но мнимая опасность сбавить темп не даёт.

Снова добегался — куда-то лечу. И знатно сверзившись, на железнодорожное полотно, об рельсу цепанувшись тут же вскочил. Поездов нет, но от путей отбежал. Провёл осмотр. Расцарапан весь. Ноги, даже через штаны сумел ободрать. Пакет в клочья, но от погони ушёл. Что дорогого стоит и не может не радовать. Дабы брюхом не светить, рубашку надел и продолжил путь. Слева море, справа горы, посреди рельсы — травой поросли. По ним поспешаю трусцой. А встретится поезд, придётся прыгать со скал. Морально готов, но не требуется. По обрыву, по самому краю, неким чудом, вымахали тоненькие деревца. Не понять за что только держатся. За ними, далёкое и грозное, море. Кипит и плещется. В темпе вальса, через раз на шпалы ступая, узкий участок спешу миновать. Горы отступили, перешёл на шаг. По обрыву, по самому краю, неким чудом, вымахали деревца. Не понять, за что держатся. Под ними, далёкое, грозное море — кипит, плещется. В темпе вальса, через раз на шпалы ступая, узкий участок спешу миновать. Горы отступили, перешёл на шаг.

Тут же услышал подъезжающий состав. За деревом схоронившись его пропустил. А чего это он, разогнался так? Скоростью своей превзойдя, всё, на чём ездить мне довелось. Локомотив обычный, вагоны короткие. При таких скоростях, по рельсам решил не ходить. Опасно однако! Но пространство сужается, шпалы вплотную к чёрной стене. Очень это не здорово. Один плюс — вдоль полотна канава вырыта. В бетон одетая, до краёв заполнена. Я в ней помещаюсь легко. Вода теплая, прямо горячая. Вымылся наконец, и рожу отмыл. Солнце, припекая, высушивает в момент. А горы то походят к рельсам впритык, то отступают, превращаясь в каменные поля. Приближающиеся поезда слыша заранее, имел две возможности. Правильная — за чем-нибудь спрятаться. А ну как машинист, постороннего увидав, о нарушении куда сообщит? Ни к чему мне здесь неприятности. И вторая очень мне нравившийся. В водяной купели, распластавшись мордой вниз неподвижно лечь. Всего-то делов, хорошо вдохнуть, поглубже нырнуть, ногами и руками упёревшись в края. Будто ванну принимаешь горячую. Даже просто так, в арыке полежать, одно удовольствие. Так и продвигался, пока не упёрся в туннель.

Мощный, мрачный. Заглядываю внутрь — полный копец. Чёрная, нескончаемая дыра. Чуть войдя, прислонившись к стене, провёл измерения. Хотя понятно и так — места лишнего нет! Макаром таким, поезд не пропустить. Удивляет, как вагоны не царапают стен. Не нравится мне такой расклад. Вышел, задумался. Как тут быть? Смотря на древние скалы, как на новые ворота баран, разглядел трафарет. Дождями размыт, мхом порос, но разборчив ещё. Не влезай — убьёт! И на что, я мягко сказать пофигист, но тут и впрямь серьёзны дела. Стою, как витязь на распутье. Прямо пойдёшь — живым не бывать. Воротишься назад — свободы не видать. Илья Муромец отдыхает. Но рано ли поздно, решаюсь — какие бы драконы не сидели внутри, по любому вперёд. Иначе, за каким лешим городил огород. Ладно, что там у нас? Какиe-такие ужасы наличествуют? Скорость местных поездов высока! Но таковы правила здешней игры. Их изменить, мне не дано. И поди не глухой. Подъезжающую хрень слыша заранее, завсегда выскочу. Да и если на то пошло, далёко вглубь не пойду. Лишь почуяв беду, поверну назад. Глядишь найдётся дорога и без таких кренделей.

Вдох - выдох, первый пошёл. Крадусь, в шумы вслушиваюсь, каменный капкан мигом покинуть готов. Самую малость в пещере провёл, a вон уже — в конце тоннеля свет. Остаток пролетел сломя голову. Выбежал, глянул кругом, широки просторы — гуляй не хочу. И не страшен совсем, малёванный чёрт. А второй и третий туннели, уступали в размерах пройденному. Сквозная их видимость, смелости мне добавила. Сделал их с радостью. Так и двигался, редкие поезда в канаве пережидал. Наконец к серьёзной вышел горе. В теории то, и по крутому склону можно попробовать лезть. Но сколько сил и времени на это уйдёт. Два входа в туннели передо мной. Изгибаясь внутри, к белому свету выходить не спешат. Но у меня же за плечами, опыт немереный. Самое то, его использовать. Да и дело житейское! Раз, два, три — первый пошёл. Тридцать шагов отсчитал и выхода не узрев, бегом вернулся назад. Не придумав ничего дельного, дождался проезда поезда и со спокойной душой захожу вослед. Опыт подсказывал: до следующего, солидный есть интервал. На этот раз, в пятьдесят шагов порог себе выставил. И это максимум. Ежели и от туда не усмотрю выхода, в русскую рулетку прекращаю играть. Вернусь и подумаю, а покамест иду.

По шершавой стене отбивая ритм, пройденные отсчитываю шаги. Не видно пока туннелю конца и такой в нём мрак, что без разницы, открыты или закрыты глаза. Но рано ли поздно, к темноте привык, да так что оттенки чёрного мог различать. Да проку с того? А что случилось со стенкою, в тартарары провалилася? Под рукой одна пустота. Но сдав назад, пропажу нашёл. Облапав породу обнаружил проход. Из любопытства в него завернул. Узким коридором пройдя, споткнулся о рельс. Вот значит, как всё тут устроено. Каждые сорок шагов, тоннели соединяет проход. Замечательно! Неужто так до конца? Точно. Очередные сорок шагов — перемычка один к одному. Выходит, можно смело идти, ничего не боясь. Поезда, в аварийных переходах буду пережидать, для того и устроены. Прям красота! Настрой боевой, до следующего проезда времени полно и можно расслабиться. Нужные шаги отсчитав, провожу по стенке рукой — шершавый камень. Проёма, и в помине нет. Ошибся с подсчётами? Прибавил, убавил. Несколько шагов вперёд, два назад — ни намёка на пустоту. Монолитная, без разрывов стена. Придётся возвращаться. С математикой заодно разберусь и впредь буду внимательнее. Расстояние отмеряя, считаю вслух. На тридцать пятом, долетает посторонний звук. Словно молотком по рельсе стучат. В тот же миг беду осознал. Несётся ко мне состав, рельсы на стыках поют.

Сам собою комп запустился в мозгах. Сообщает: до перемычки спасительной, остаётся мне, всего ничего — пять каких-то шагов, десяток смешных секунд. Однако проблема есть! В сложившихся обстоятельствах, настолько долго здесь не живут. Разве что вглубь горы броситься. И тогда, жизни своей секунды, раза в два удастся продлить. Да прок не велик. При раскладе любом — увы, не жилец. Куда ни беги, хоть на месте стой, только мокрое место останется.

В этот самый миг, понимание происходящего, поменялось у меня радикально так, что эмоций больше никаких не испытывая, со всей возможной прытью, бросаюсь к выходу. Невзирая на результат, известный заранее, к забегу последнему, отношусь ответственно. Прыжков не делаю. Ноги, с максимальной скоростью в песок впечатываю. И каждый пройденный шаг, цифирью огненной в мозгах вспыхивает. Время же, как при экстриме бывало не раз, так замедлилось, что пару — тройку планов обдумать успел. Все об одном. Как бы сдуру, не проскочить, спасительный коридор.

Уже кувалдой по наковальне бьют, но мама дорогая, как же я долго бегу. Но подсознание, фиксирует лишь третий пройденный шаг, на четвёртый заходит нога. Внезапно, всё кругом освещается, будто настал, белый, солнечный день. И денёк тот, разошёлся так, что из-за рези в глазах, пришлось жмуриться. Но прежде чем ослепило меня окончательно, ход свой заветный, увидать удалось. Вот же он! Всего в двух шагах. Тут же, сбит воздушной волной, наступаю на рельс. И заскользив, почувствовал — подворачивается нога. Вот и всё, теперь точно кранты! Не хватает мне, до спасения шага одного.

И прежде, в Штатах, в пустыне, за собой сей грех замечал. Когда полный наступает песец, исхитряться, полегче смерть себе выбирать. И сейчас не отступил от традиции. Уже в падении, временем тягучим воспользовавшись, обзавёлся планом последним. Лучшего не нашёл, как от удара о камни, сознание потерять. А там, хоть под поезд, хоть к чёрту в пасть. Что было сил, оттолкнувшись от рельсины, бросаюсь в стену вперёд головой.

Другого исхода я ожидал. Не иначе рогатый передвинул проём. И приложившись всем телом о песчаный пол, настолько удивился, что глаза открыл. Да и удара от падения прочувствовать не успел — тут же воспарив над грешной землёй. Воздушный поток, меня подхватив, пылесосом с норы поволок. Мечется свет в проёме узком, играя тенями несутся вагоны. Отмечаю пролетевший вдоль тела, заслуженнейший пакет. Раз, и исчез под колёсами. Ноги согнул — метр жизни себе отыграл. Ставиться не за что. Пятернями загребая песок, пытаюсь прижаться к земле. А увидев удлиняющиеся на глазах, канавки из под растопыренных пальцев рук, с ужасом понял неминучий исход. Тянет меня под ревущий состав и поделать с этим нельзя ничего.

Внезапно, камнем, падаю вниз, утыкаясь рожей в песочный пол. Пропадает свет, воцаряется тьма и перестук колёс затихает вдали. По инерции отползаю от рельс, но силы иссякли, шевелюсь как червяк. Полежал, и оглушённый по стенке встав, за ушедшем поездом отправляюсь вслед. Желанье одно — отыскать пакет. Лучшая футболка упорхнула в нём. Меня шатает и знатно штормит, но не смотря ни на что, иду, не сдаюсь. Мелкие камни загребая ногами, на сбежавшую вещь наткнуться хочу. Опустившись на колени, шарю вдоль шпал и держась за рельс, продвигаюсь вперёд. Но кроме щебенки нет ничего. Поняв бесплодность мытарств, иду назад и без приключений выбираюсь на свет.

От путей отойдя, прислоняюсь к стволу. Стоять тяжело, оседаю в траву. Там и вспоминаю — куда-то спешил. Но утрачена напрочь реальности нить, лишь беснуется эхо в дурной голове. Прошлое стёрто, воспоминаний нет. Пропал сознания приличный кусок. Единственно, что понял — не по-детски упал. Ободраны руки и даже бока. Гудящую башку с трудом приподняв, наблюдаю пред собой входы в туннель. Разглядываю, поражаясь детализации миража. Врут, что лишь в пустынях такое случается. Выходит, как голову тебе напечёт, узреешь и на пляже ещё не то. Ишь ты, долго перед глазами болтается, всё не исчезнет никак. А ну как эта хрень — тепловой удар? Давно пора перебраться в тень.

Помотал головой, прищурил глаза, но вокруг ни людей, ни воды, ни песка. Поляна, рельсы и проклятый туннель. Обалдеть, чудеса! Над феноменом размышляя, ухнул в воспоминания. И первым конечно всплывает пляж. Полицаи на нём, по мою душу пришли. Дальше пошло веселей: брёвна, водопад, рабочий, фургон. Уже хорошо, я на верном пути. Кусты, рельсы, туннели. Прохожу их насквозь. Воспоминания разматываются словно клубок. Опять туннели. Сколько ж их там? Впрочем, не важно, вспоминаю главное — майку мою, стащил паровоз. Как сумел, не суть — срочно одежду спасти.

Поднимаюсь, и накрывает меня. Осознавая бренность бытия, вспомнил свидание с поездом. В деталях, в жуткой её красе, возникает перед глазами надвигающийся состав. Да так зримо и красочно, что прошлое обернувшись настоящим, рвёт что-то внутри. Сковывающая, не испытываемая ранее боль. Непередаваемая тяжесть в груди. Трудно дышать и темнеет в глазах. Становится страшно. Приседаю. Скорее валюсь. Рот на распашку, но ни вздохнуть, ни закричать. Немеют, охваченные судорогой ноги, затекают руки, выкручивает тело. Выгибаясь от боли, понимаю — сердце. Его больше нет, похоже остановилось. И вручая богу бессмертную душу, отдаю концы. Но не случилось рано.

Сколько провалялся, без чувств и вне времени — то мне не ведомо. А продрав глаза, вижу перед собой покатые склоны неприступных гор. Как стояли, так и остались на положенных им местах. Да и туннели никуда не девалися. Только какое зайти, думать теперь о них нельзя. Иначе приступ повторится вновь. Дважды его, я точно не переживу.

Тем в ловушку себя загнал. Ведь куда ни пойди, что здесь, что там, ждёт меня не дождётся, туннельный капкан. Из ловушки сей, выход один, в гору лезть. Высокая, неприступная, белой кажется. Сама же серым пеплом выстлана. И растения на ней странные. Большие и маленькие, как живые стоят. Меж тем обугленные под солнцем сгоревшие. Труден подъём. Где на четвереньках, где по пластунски — карабкаюсь. Выбиваюсь из сил, но восхождение дюже медленное. Осыпается под ногами земля, растягиваюсь на склоне во весь рост, и съезжая вниз, всю обугленную флору сгребаю собой. Рано ли поздно, y вершины, весь чёрный спереди, на площадку влез. Отдохнул и дальше отправился. А на самом верху и присесть некуда, и не приведи господь, сорваться вниз.

Присмотрев попроще ландшафт, начинаю спуск. Тем же способом — на четвереньках. На сей раз, прижимаясь к склону спиной. Расставив руки, распластался поперёк себя шире. Оказался спуск, гораздо опасней и в разы трудней. Равновесие теряя, на заднице скользя, сгоревшую флору собираю спиной. Найдя за что зацепится, ненадолго останавливаюсь и опять крабом вниз. Только у подножья, на ноги встать удалось. Оставшуюся стометровку сумел пробежать. И тут мне конечно ура! А что вымазался как чёрт, даже рожа черна, то дело наживное, житейское. Поди не раз ещё выкупаюсь.

С этой стороны, предгорье лесом заросло. Не бог весть какой бурелом, в принципе проходим. Железной дороги простыл и след, шума поездов и того не слыхать. Море тоже непонятно где. Зато окружает первозданная красота. Соблазняют плодами кактусы. Высокие, будто дома у себя разрослись. Понюхал, лизнул. Жёлто-зелёные, сладкие картофелины, на манго похожие. Сорвал, разжевал, почти проглотил, но тихой сапой, нёбо с языком заполнилось иглами. Мягкие, прозрачные и настолько мелки, что и не разглядишь. А ведь я плоды очищал, рассматривал. До вечера с иголками мучился. По лесу продираясь пещеру с водопадом нашёл. Горный ручей в каменную воронку стекая, образовал в скале озеро. Сквозь ледяные струи в грот проник, оказавшись в бассейне. Ни широк, ни глубок и дно полировано. Вода ниже колена, но холоднющая. Дабы грязь с себя смыть, окунаться пришлось. А погреться выскочил, вертолёта характерный гул слышу вдали. Совсем близко от меня пролетел. Собрался было идти — возвращается. Того гляди над головой пролетит. Без малейшего желанья под струи полез.

A стрекоза улетать не спешит, даже снижается. Заходила кругами, аккурат надо мной. Охота же ей болтаться здесь? Понятно не за мной послана, но в местах здешних, заповедных, чужих быть не должно. Так, что из своего холодильника, я вижу её отчетливо. Страховки ради, прижался к мокрой стене. Вертолёт не большой, с прозрачной кабиною, загнутыми, заместо колёс шпалами, завис над деревьями. Ноги к воде притерпелись, холодрыга прошла. Чтоб себя занять, от плохих мыслей отвлечь, с надеждой, что не засекли, почерневшую рубашку, пытаюсь стирать. Винтокрылый меж тем, туда-сюда полетав, поревел и на моё счастье исчез. И очень вовремя. Потому как я, не чувствуя ног, уже как цуцик змёрз.

С грота выбравшись, для согрева, козлом скача, из буераков на дорогу вывалился. А она, не просто старая — откровенно старинная. Горной породой мощёная, в здешний лес не вписывается. Широкая, идеально ровная. Плиты каменные, её составляющие, полированы дождями и временем. И настолько близко друг к дружке уложены, что и трава меж них не растёт. Сразу видно — последнюю сотню лет, не использовалась. Ни дать ни взять при царе Горохе построили. Римской её обозвав, по ней зашагал. Идти легко — сама под ноги стелилася. Неизвестно где своё начало брала, но кончилась вдруг. Ничем. Стройка брошена. Места когда-то выровненные лесом заросли. Плиты сложенные — забыты, оставлены. Снова иду вне дорог. Начинает темнеть. Пора место ночлега искать. И нежданно, негаданно — море. Вначале услышал, потом yвидaл. Под ногами, подёрнутое лишайником каменное плато. Не сахар, спать на камнях. На самом краю, где деревья в ряд, место себе присмотрел. И покуда укладывался, заприметил вдали, под французским флагом, пограничный форпост.

Присмотрелся — верняк. Среди каменных валунов, таможня пристроилась. Даст она мне добро, действует или нет? Непонять. И похоже у домика кто-то есть. Неужели погранцы проход стерегут? Вроде бы не должны. Проверить надобно. А расстояние до таможни приличное, вдобавок сгустились сумерки — что-либо понять возможности нет. Ну и какой теперь на хрен сон? К тому ж пребываю в уверенности, что на французской земле будет слаще спать. Темнотой прикрыт, в разведку пошёл. И крался с превеликими предосторожностями, пока не выяснилось — то с ближайших отелей, променадит народ. А таможня стоит задраенной. Свободный нынче проход. Автомобильные шлагбаумы подняты и ничего не контролируется. Последний марш-бросок, не сорваться б со скал. По черным валунам границу пересёк. На многополосную магистраль выбравшись, бреду по обочине. А стоило проститься с Италией, тут же страх ареста улетучился весь. Полностью. Словно не было. Повсюду, волшебным парфюмом, дух свободы разлит. Документов нет? Эка невидаль. Да кого они интересуют здесь? И ловить меня тут, не станет никто! Сколько там до легиона переть? Впрочем, не важно, по любому дойду!

На автобусной остановке, клошар правит бал. На тюках барахла сидя, издали мне машет рукой. Подошёл дорогу узнать. Жизнерадостный бомж, бородою зарос. Болтали по-аглицки. Признав за своего, не жалея угощал бутербродами. Новое, в упаковке, одеяло презентовал. Отказался — цель то близка. А из беседы вынес главное: шоссе до города меня доведёт, там вокзал, дальше поездом. Не дойти до легиона пешком. Поблагодарил и откланялся, по глупости, подарка не взяв. Было мне и без него хорошо. Хотя клошару, оно конечно видней.

Чёрти сколько отмахав, нашёл станцию. Билет не покупал — денег в обрез. Да и какой ночью контроль. В поезд, один к одному, из-под какого чудом выскочил днём. А поездка, оказавшись краткою, завершилась внутри горы. Поезд дальше не пойдёт. Тер-ми-нэ. Просьба выйти из вагонов. Силь-ву-пле. Во дают! В горном массиве вокзал отгрохали. Подходя к дверям, засекаю полицейского. Мотоцикл у него цвета молочного и сам весь в белом, от шлема до высоких ботфорт. Прямо на платформу выехал паразит и подрулив к выходу, с мотоциклетки не слазя, в проходе встал. И всем мимо него приходится проходить. Он же гад, на каждого смотрит внимательно. Нужен ли мне такой подарочек? Клошарюга то меня заценил, но не факт, что и этот господин будет удовлетворён. Ну его к бесу в рай! Не одобрит, вида моего полицай. Погодю-ка я с выходом. Да и не к спеху мне. Присел в тамбуре, типа шнурок завязать. Последнего пассажира пропустил и через стекло, за обстановкой приглядывая, пригнувшись вернулся назад. Знаю, помню — Франция (*). А всё ж, не по себе рядом с полицией. Тут и свет в вагонах погас. Зашибись! Отправляемся? Но нет, остались все на местах. И паровоз и полиция. Полундра! Он же и по вагонам может пройтись. А в европах, как выяснилось, приколы с туалетом, не актуальны давно. В самом тёмном углу, под сидение залез. И притаился, вытянувшись вдоль стены. Не заметно кажись. Ну это если спецом, под лавки, фонарём не светить. И хоть никакой движухи не наблюдалось, минут двадцать смирно лежал. Порешив, что достаточно, выбираюсь — обстановку провентилировать. Выглядываю в окно:

— Это что за остановка, Бологое иль Поповка?

А с платформы говорят: (счас поедешь в Ленинград! Как же ты падла, всех достала уже. Вали из вагона нафиг!)

Ни души, на перроне. Мент на мотоцикле, и тот уж свалил. Направление, куда пассажиры ушли в памяти — вослед им намылился. По бесконечным коридорам пройдя, на эскалаторах прокатившись, по указателям сориентировался. Турникеты перемахнул, откуда-то вышел, куда-то вошёл и чьи-то спины увидев, поспешил не отстать. Вход, выход, кассы, опять турникет. Такой, что и не пролезть. За кем то пристроился и его проскочил. Лифт, платформа, паровоз. Сел и поехал, сам не зная куда. В этот раз, в провинциальном выйдя городе, на вокзальной скамье устроился отдохнуть. Темно, поздно, куда тут пойдёшь? Но очень скоро меня, как впрочем и остальных, попросили освободить помещение. Закрываются на ночь вокзалы Франции. Кругом его обойдя, увидел конкретных бомжар, что на ступенях спят. Отыскал картон и присоседился. Мол буржуйский, свой. Враз заснув, среди ночи от холода встав, до рассвета бродил, об одеяле горюя, подарочном.

Вокзал открыли, я сразу туда. Но и внутри согреться не удалось. Тогда, не выпендриваясь, билеты честно купил. И не стал бы последнюю изводить деньгу, но тут куда денешься. Ничего в ту Обань не идёт, даже станции такой в расписании нет. В какой паровоз, прикажете лезть? Хуже, в билете, с которым к проводнику подошёл, указано лишь направление — Марсель. На забытом богом полустанке, меня высадили. И сдаётся мне, другое было ему название. Но кондуктору конечно видней. Вновь куда-то иду. В посёлке невзрачном, пытаясь дорогу узнать, на рынок свернул. Зря что ль мимо шёл. На нём оставшуюся мелочь извёл на еду. Уважительно, дотошно, путь пытались мне объяснять. Толковали по-французски естественно. Не в коня корм, но понял главное: легион есть и он где-то здесь. Сегодня же буду там!

Потопал куда указано и в кои то веки, согреться мне удалось. Да так, что рубашку снять захотел, хотя солнце ещё не взошло. Для верности, пару раз уточнил и цивилизацию покинув, вдоль полей зашагал. Теперь правда еле-еле ногами двигаю. Толи устал, толи ступни натёр. Мало того, что ноги не идут — принялся вовсю замерзать. А солнце в зените, припекает башку. Что-то со мною не то. На месте попрыгал, руками помахал тепловой восстановив баланс. И то, не зима на дворе. Но чем дальше тем хуже. Кажется мне, туго шнурки затянул, вот и ноги гудят. Нагибаюсь расшнуровать и без всяких на то причин, вдруг кружится голова и чёрные пятна перед глазами плывут. И это ни в какие уже не лезло врата. Равновесие отловил и дорогу покинув, на край канавы в тенёчке сел. Вроде полегчало, но стал замерзать. Не успел осознать, кинуло в жар. Начинаю догадываться — всему виной водопад, с холоднющей его водой. Все разумные сроки в нём простоял. И чувствуя хреновость на минутку прилёг. Похоже заснул. А проснувшись, возликовал — восстановилось здоровьечко. Пора продолжить путь. Просвиставший джип, дорогу мне указал. Далеко - высоко, где подъёма апогей, закамуфлированный автомобиль, скрылся в створках ворот. И чудится мне, там и есть легион. На финишной я, выходит прямой.

Откуда ни возьмись новая напасть. С каждым пройденным метром, усиливается в ногах боль. И вот я больше идти не могу. Опять в придорожной канаве устраиваюсь. Что же с ногами приключиться могло? Но стоило наклонить голову, как канава на меня набрасывается. В глазах потемнело, валюсь как труп. Кручу башкой — ничего не видать. Переворачиваюсь на спину. Головокружение прошло, восстановилось зрение. Было возрадовался, но ступни через подошву промяв, понял, что дело дрянь. При любом нажатии, возникает боль. Очень уж это всё не ко времени. Ведь осталось пройти, всего ничего. Раскинул мозгами — много не належишь. Надо что-то делать, и осеняет мысль : ёлки зелёные, я ж ползти могу!

Пробую. Но оказывается это полнейшей шнягою. По канаве то ещё, листвой выложенной ладно, куда ни шло, но сквозь валежник, плотиною перегородивший путь, продираться можно до вечера. Добро бы медленно, так от лягушачьих дерганий, поплохело вновь. Прибалдел, лежу, да только хуже становится. И коли так пойдёт, чего доброго, на дорогу выбраться не смогу, всё к тому идёт. Выходит сейчас или никогда. Тогда собравшись, себе командую,

— А ну быстро встал! Мересьев твою мать! В канаве мразь, подохнуть решил?

От боли застонав, выбираюсь к шоссе. Ноги словно чужие, ступни просто горят. Зубы сжал и кривя рожу поднялся на носки. На цыпочках, страшно ругаясь похерачил вперёд. Не надеясь пройти и двадцати шагов — разошёлся вдруг. И с приближением к цели, всё бодрей двигался. А уж какую отточил технику — балеруны обзавидуются. И всё получалось, главное вниз не смотреть. Разогнался так, что на КПП, где два легионера службу несли, ворвался как огурец-молодец. Едва отдышавшись, для страховки держась за косяк,

— Здорово, проорал, мужики. Я собственно к вам. Вот, пришёл в легион!

— Отлично! Возраст? Паспорт.

— Да-да, конечно, сейчас.

На лавку повалившись, разуваясь смотрел в потолок. И обошлось. Два сырых пакета из-под стелек достав, разворачиваю. От военного билета, одна обложка. Внутри бумажный фарш. Паспорт, чудесным образом уцелел, хоть и его, корова, жевала долго. В кроссовки ноги пихаю, а они заразы, не только обратно, лезть не хотят, но и пухнут скоты на глазах. Быстро стельки изъяв, шнурки распустил и победил. Но вставая понял, что вот прям счас, или кроссовки порвутся, или лопнут ступни. От резкой боли приседая, сделал пару шагов.

— Стоп! - легионер меня тормозит. Не можем мы тебя пропустить. Топай любезный друг, туда откуда пришёл!

Чёрт бы вас, думаю, всех бы побрал! Что это ещё за дела? И тут словно молнией ударило. Мама дорогая, я же им главного не сказал. Вспомнить пытаюсь, как по-английски всё это сказать? Но язык тарабарский, не просто из головы выветрился, а скоропостижно сдох. Усилия приложил нечеловеческие, да только всех раздражая,

— Why? - сумел выдавить.

— Что почему? Ну ты и нахал! Небось больницу искал? Здесь армия, деточка! Свободен, проваливай!

И второй туда же,

— Тут тебе санаториум? Чы цо. Спердаляй курва!

(*) На границе с Италией, расположился город Ментон. С него и начинается Франция. За ним Монако — княжество. Территория отнюдь не французская. От слова совсем. А дальше и везде, снова она — республика пятая.

Глава седьмая.

Ситуация паршивая. К тому ж, осуществив задуманное, словно выдернул себя из розетки, все эти дни питавшей меня энергией. На движуху сил не осталось, даже думать не хочется. Остановившись в проходе, стою дурак дураком. Будь что будет, а я пожалуй сдаюсь. Отстранённо, что твой буддист, созерцаю происходящее. Уставившись на проглядывающий сквозь листву плац, вспомнил первый визит в легион. Тогда, настоящий легионерский автобус, забрав нас c Марсельского вокзала, быстро и с комфортом примчал в расположение части. Выходили воодушевлённые. И было c чего. Пол дела сделано, к легиону как ни крути — приобщились. И неважно, что уже завтра, распрощаются с первыми не выдержавшими испытаний. Сейчас то мы здесь и это главное! И уже тогда, закрадывались подозрения, что каждый встреченный мной легионер — авантюрист конченый. А это значит, что все здесь были свои. Стало быть я куда надо пришёл.

Вот и парни на КПП, жизням своим применение найдя, не случайно тут оказалися. Ни к чему им теперь, приключенья по миру искать. Ведь каждому принятому, любые, да хоть бы и с отправкой на тот свет, авантюры обещаны. И если не на блюдечке, то c гарантией, будут ему предоставлены. Больше того, ещё и денег дадут. Как мимо пройдёшь? Не за тем ли сам явился сюда. Но вот незадача, оправдывая худшие опасения и возмущаясь непонятливостью, требуют от меня убираться вон. Уже находясь одной ногою в раю, был выдернут из нирваны, злобным легионером, ругавшимся по польски. Не мудрствуя лукаво, поволок меня служивый к выходу. Собрав остатки сил, принял последний бой.

— Что же ты творишь, гад! Сам ты курва, твою мать! Не видишь, мерзавец, что ногам кранты. Куда я к бесу пойду? Я домой пришёл!

Рослый детина, притормозив, разглядывает меня с удивлением.

— Русский я, русский, холера тебя дери. Чего уставился? Отцепись уже наконец! Понимаешь по нашему?

Ругаясь, теперь по-французски, легионер бросает напарнику

— Видaл наглеца?

И испепеляя меня угрюмым взглядом, цедит сквозь зубы,

— Так разуме по росийску, и цо с тeго?

— A вот!!!

И сумел я, в кои то веки, ситуацию разъяснить. Дескать с пол года как, нормативы сдал. По результатам трудов, под именем таким, такой фамилией, зачислен был. (Здесь же, отметить надобно, что каждый, легиона порог переступающий, получает метрику новую. И уже под ней, коли повезёт, служба его пройдёт. А что до жизни прошлой... Да была ли она? Очень скоро, превратившись в миф, перестаёт кого либо интересовать.) И первый мне был приказ, паспорт заменив, вернуться назад. Вот я и пришёл.

— Так пошто курва молчишь? Коли наш, сразу бы так и сказал! Развёл, понимаешь тоску! Добро, присядь покуда вон там.

Перевёл напарнику, связался с начальством. От помощи моей отмахнувшись, затёртые страницы с трудом разобрав, фамилию, по буквам кому-то продиктовал. И пока разводили канцелярщину, вдруг осознал, как последние дни, благоволила фортуна мне. Сам же, того сказочного везенья близко не замечал. Между тем, дискомфорт пылающих подошв, вкупе с общей усталостью, накатывая волнами, не по-детски рос. До кучи, из любезно предложенного стакана отпив, почувствовал, как вода горло дерёт. Ангина? Для полноты картины, разве что её, не хватало мне. А если это абсцесс, его придётся вскрывать. А так было не раз. И уж тогда, легиона мне не видать. Неужто капут? Доигрался ковбой! Контрольно - пропускной пункт, распологаясь строго по линии забора, последним бастионом ограждал меня от мечты, отделяя знакомый мир, от того другого, не тождественного законам бытия. Я же воспарив на седьмое небо, искренне радовался всему вновь увиденному. Старинным и современным постройкам, аккуратным дорожкам, военной технике и редким легионерам. Всё до чего дотягивался взгляд, окропляло мою душу благотворным бальзамом.

Мимоходом отмечаю, что мутит меня, уже без всяких причин, но держась за подоконник, зловещих симптомов стараюсь не замечать. Легионеры на проходной, в парадном, с аксельбантами, обо мне позабыв, делом заняты. Разъезжаются массивные створки железных ворот, пропуская технику. Автомобили военные, штатские туда сюда юркают, до меня же, дела никому нет.

Наблюдаю, как по узкой дорожке, с кожаным саквояжем, к нам некто спешит. Форма на нём полевая и рубашка с коротким рукавом. Руки сплошняком татуировкой забитые. Места живого нет. Ни дать, ни взять — отпетый головорез. Кого у них, только думаю нет. Поспешавший, по ступеням взлетев, прошёл было в служебное помещение, но быстро вышел ко мне. Не только руки, цветными наколками были у него разукрашены и шея и грудь. Правда вблизи, он уже не казался каторжником. На удивление мягким голосом поздоровавшись, с интонацией, с которой доктора с детьми разговаривают, показался он мне весьма порядочным. Но шпаря по-французски, ничего от меня добиться не смог. Засобирался было уже уходить, но заинтересовавшись красными моими глазами, через лупу зрачки осмотрел. А чтоб дважды не вставать, прикинул температуру по лбу и глядя на часы высчитал пульс. Осмотр завершив, содержимое портфеля тасуя, что-то утвердительное мне говорит. Показалось не удобным отмалчиваться.

А заметить надобно, что словарь мой французский, был обширен весьма, аж с трёх слов состоя. Два из них, что поведал мне один из друзей: «ля банан» и «ля томат», мне не понадобились. Зато самое нужное, слышал от кладовщика. В прошлой жизни, магазином заведуя, грузился у него продуктами. Морозильные камеры размером с дом, польскими овощами, забиты до верху. И как то раз, вылазя из холодильника, поведал он мне оттаивая, что слово «да», заменяет французам поросячий визг. Не показалось мне то большою бедой. И похуже случается. Да что далёко ходить и по любому благозвучнее, зваться месьё во Франции, чем хером в Германии.

Короче, воскресив в памяти слово главное, уж как сумел, так мед. брату его и произнёс. Хватило ему с лихвой. Ничего больше не спрашивал. И не выдав никаких снадобий, писаниной увлёкшись, в толстой тетради строчил. Выглянувший поляк, увидав его занятость, знаками, дабы не отвлекать, показал — с ним и отправишься. Аккуратно заперев ридикюля замки, разрисованный эскулап, делает приглашающий жест. Я, давно подобного дожидавшийся, задники кроссовок заранее смяв, мгновенно выздоровевший, легко поднялся, буквально слетев с крыльца. И чувствуя бодрость редкую, потрусил за доктором. Достигнув высаженных по линейке неизвестных мне древ, с неохватными стволами, линяющими корой, останавливаемся. Предлагает мне врач чуток отдохнуть. А лучше, показывает, прислонись к стволу. Сам же рысью аллею одолев, за поворотом пропал.

Не успеваю манёвр оценить, возвращается. Торжественно неся домашние тапки, придерживает под мышкой новые костыли. Алюминиевые палки, с поддержкой плеча. Выставив на глаз высоту, предлагает опробовать. Сопротивляться без толку. Повезло ещё, что инвалидную коляску не приволок. Подобрав убитые кроссовки, под присмотром доктора и равнодушных взглядов легионеров, продолжаем путь. И должно отметить, что палки, равно как и клоунские, с огромными помпонами тапочки, оказались мне очень ко времени. И хотя на территории легиона, весь этот маскарад, смотрелся убийственно — вышедший из боя клоун, но должен признаться, что палки, равно как и красные, с огромными помпонами тапки, оказались ко времени. Я и представить себе не мог подобного возвращения, однако выбора не было. И приказ есть приказ.

Пройдя положенное расстояние, поднявшись на несколько этажей, оказались в епархии доктора. Скрывавшаяся за неказистой дверью санчасть, занимала целый этаж. Очень скоро, на столике, возле раковины, ждали меня разноцветные таблетки и непонятный сироп. Едва с ними расправился, запив отраву водой, как не отходя от кассы, был подвергнут стандартным, с поправкой на Европу, медицинским манипуляциям. Прибор в ухо — температура. Аппарат измеряющий давление, надувался и сдувался, сам по себе. Посредством толстого, никелированного цилиндра, похожего на обрезок водопроводной трубы, расстался с кровью из пальца. Получил мазь для ног и мастер класс по втиранию. Покончив с рутиною, довольный врач, говоря непонятное, изображая «на сегодня всё», на свою беду,

— Окей?- меня спрашивает.

Всемерно с ним соглашаясь, уверенно и мощно киваю. В ту же секунду, влетев в черное, расползающееся пятно, бог весть откуда предо мной взявшееся, благополучно в нём потонул. Кабинет, со столом, стулом на котором сидел, как и всем его содержимым, крутануло так, что чудом ухватившись за край стола, остался на месте. Контуры комнаты, местами просвечивавшие сквозь серую пелену, ходили ходуном. Землетрясение усиливалось и удерживаться на стуле, невзирая на прилагаемые усилия, становилось трудней. В конце концов, непреодолимая сила, оторвав меня от всех опор, запустила в свободный полёт. Но недолгий и удачно закончившийся. Да и посадка показалась на удивление мягкой. Оказалось, что врач, видя как меня корёжит, отодрал от стола, сумев переложить на кровать. Но и ту крутило изрядно. Зато в стене, прямо над кушеткой, сверкал и переливался, железный поручень. Не раздумывая, вцепившись в него, дождался светопреставления конца. Казалось, пережил землетрясение, но вместо вдрызг разгромленного кабинета, открыв глаза, увидел спокойного доктора. В смежной, за стеклом комнате, деловито пересыпал свои порошки. Специальной ложечкой, извлекая их из стеклянных, с широким горлом банок, перемешивал в ступке и кидал на весы. Выкушав свежеприготовленную адскую смесь, откинулся на спину и ухнул в бездну.

Уже под вечер, когда включили повсюду свет, доставили мне на длинном проводе, видавшую виды, телефонную трубу. И та, на чистом русском, поделилась со мной соображениями о моей дальнейшей судьбе. Уточнив понимают ли его, собеседник с того конца, ясно и просто, политику легиона мне разъяснил. На полное выздоровление отпущено мне, аж целых шесть дней. И в следующий понедельник, обязан я быть в строю. Ежели такого не произойдёт, со мной распрощаются. Новость хорошая — этот подвиг врач совершит. Благо счёл выполнимым задание. Что же до меня, то следуя режиму выживу. А все рекомендации, для меня — строгий приказ и наиглавнейший закон. Итак. Прямо сейчас в душ и первые три дня постельный режим. Прогулки по маршруту койка – сортир. Без надобности не вставать, помещение не покидать. Еду, медикаменты — всё принесут. Растворы сразу пить, таблетки, до или во время еды. Ноги растирать самому. Чем чаще, тем будет лучшей. Мазь не жалеть. Окончившийся тюбик, заменят следующим. Также необходимо учесть, что никаких лекарств, взять с собой не дадут.

Первый этаж, просторная комнатень, пара окон, душ, туалет. Шмотки мои унесли, выдав бельё и спортивный костюм. Тапки с костылями у тумбочки. Первые дни, как убитый лежал, лишний раз не хотелось вставать. Никаких воспоминаний не сохранил. Снотворным разве что пичкали? Разрешили гулять. Провожу время в садике. Проход туда прямо с комнаты. Опухоль ноги покинула, но мазь втираю исправно, раз по десять на дню. Костылями пользоваться перестал. Стоят в дальнем углу. В темпе, пятилетку за три дня, выздоравливаю. Место моей дислокации, от учебного центра, рваный сетчатый забор отделял. Весь заросший вьюнком, привносил уют, в мою безбедную жизнь. Сидя в саду, ежедневно наблюдал занятия с построениями. Пополнение прибывало, в неделю раза по три. Разглядывая вновь прибывших, пребывал в полной уверенности — дело сделано. Себя давно легионером считал. Время шло и не беспокоил меня никто. Ну кроме доктора.

Но как то утром пятого дня, на беседу меня зовут. О самочувствии не спрашивая, объявляют о рандеву, что дико важное. Одевшись на встречу отправился. В ближайшем здании, поднялись на последний этаж, к плотно задраенной железной двери. У неё и оставили. А я здесь бывал, место знакомое. «Гестапо» прозвано. Своя разведка, особый отдел. Рубленые черты лица, внимательные глаза, вне сомнений боевой офицер, супротив меня уселся за стол. В выцветшей гимнастёрке, звания непонятного, по-русски говорит правильно, но точно не наш. Если и был акцент, не заметил его. Кабинет большой, но места свободного нет. Весь заставлен шкафчиками без дверей, антресоли и полки до потолка, от коробок ломятся. Корешки папок из них торчат. Пригласивший, уточнив новые мои имя с фамилией принялся строчить, обходясь без компьютера. Завершив с писаниною, с чём-то долго сверялся, глядя в ящик стола. Закончив спрашивает:

— Не желаю ли ему что рассказать? К примеру о происшествии в старом городе, с красивым, Бoльцано-Бользен названием?

— А он, этот город, - интересуюсь, где?

— Ты эти штучки, отвечает, брось! Кому как не тебе о нём знать!

— Помилосердствуйте. В жизни своей, о таком не слыхал. Не представляю где и находится. Заявляю, как на духу!

— Неужели? - всерьёз удивляется. Что до города, так он в Италии. Если и был чем знаменит, дела те давние. И за последние лет сто, не случалось в нём ничего. Да где-то с неделю как, заварилась там такая каша, что расползлась аж до наших границ. По сию пору её расхлебывая, шпиона, итальянцы вылавливают. Не в курсе кого?

Сходу и не поймёшь, шутит или всерьёз говорит. Но прямой вопрос, такого же ответа требует.

— Раз уж всё так серьёзно, пожалуй ловят меня.

И чтоб дважды не вставать,

— Плохо это или хорошо? - спрашиваю.

Замолчал интервьюер. Проскрипев ящиками неохватного стола, извлёк пачку бумаг. Плюхнув перед собой, принялся разбирать. Но внезапно прервав занятие, отправил документы обратно в стол, обратив на меня свой пристальный взгляд. Под взглядом тем, прозреет любой. Как часто я жалел, о том, что я сказал и был безмерно рад тому, что промолчал — давно подмечено. Поздно блин. Не принято тут, дурацких вопросов задавать. Но долгую паузу, усмешкой прервав, выносит вердикт резидент,

— Коли уж ты здесь... Им плохо, нам хорошо.

Я понятно расцвёл, он же, чтоб к порядку призвать,

— Рано, - говорит, радуешься. Да и нечему. Потому, как только пол дела, тобой сделано. Вернулся — похвально, да не поспел в отпущенный срок. По новой придётся пересдавать. Мне аж поплохело.

— Неужто и бег? Зачем? Меня вроде приняли! А ну, как не уложусь в норматив?

— Не сможешь — расстанемся! А бег, он всему голова и решает всё. Вспомни каким уходил. А явился на что похож? Да и желающих послужить, у нас сверх достаточно. Коты в мешке нам без надобности. Короче, за оставшиеся дни, в форму придя, себя покажи. От писанины, тебя освобожу, остальное вынь, да положь. На этом конец, можешь идти! Нет, стой, присядь. Обрисуй-ка кратко, как добрался до нас?

Карандашом играя, не перебивал, слушал внимательно. На римской дороге монолог прервал,

— Забавно, но долго. Занят, извиняй.

И негромко, уже в дверях,

— Удачи тебе солдат.

Я не один, рядом новый больной. Наш, русский легионер. По первому контракту, до пятёрки не дотянул. Это плохо, надо дослуживать. Иначе французских бумаг, ему не видать. А всё то у него было путём, пестовал планы продлить контракт. Да с парашютом прыгая, обе ноги себе сумел поломать. Как умудрился, не понимает сам. Помню, читал, легион специальные парашютные системы использует. С уменьшенным объёмом купола. За счёт этого, скорость спуска увеличивается. Боец быстрей достигает земли, уменьшая возможность расстрела его в небесах. Но и умение тут требуется особое, коего не хватило соседу моему. Сейчас он, какое ходить, покидает койку с великим трудом. На восстановление же четыре месяца ему отпущено. Предупредили, мол знаешь сам, переломы не срастутся — отчислим к чертям. И не видать ему тогда ни документов, ни льгот. И ведь не первый, и не последний такой. Условия в контракте прописаны. На этом фоне, безмерно его удивление, что меня лечат, не выставляя вон. И пребывая в уверенности, что скоро выпрут его, целыми днями молча лежал. Ни книг, ни телевизора у нас нет, но поболтать по душам, мне с ним так и не удалось. А тут и моя лафа кончилась. Настал черёд, адскую круговерть пройти заново.

Глава восьмая.

Легионерские будни, мне даются легко. Пятичасовой подъём, не напрягает ни чуть. Что и не мудрено, за дни, что в лазарете провёл, выспался на месяц вперёд. Каждый наш день походил на другой, быстро заканчиваясь. По сигналу вскочив, зубы почистил, постель застелил — бегом на плац. Команды на французском. Не понял — не беда, делай как все! И ведь нашлись среди нас в языках сведущие. После построения, отправляемся за казармы, «на брёвна», среди деревьев балдеть. Территория обширная, объекты, назначения непонятного.Территория обширная, объекты назначения непонятного. Вот бетонные полосы. Широкими ступенями, с утрамбованной в них землёй спускаясь вниз, перетекают в заброшенного стадиона круги. Обычно на них и рассаживались. Там же, пока дозволялось, разгуливали. Можно трепаться, курить, а деньгами богат, разжиться в автомате кофиём. Бабок у меня, как и в первый заход — нуль. В любой момент сорваться готовы, меж стволами слоняясь, команды ждём, на плацу или в помещении выстроиться. Каждое утро команда — мусор собрать. Несуществующий. В этом случае полагается, что-то с земли поднимать, или делать вид. Иначе, слова тебе не сказав, запишут в бездельники. На том твоя служба и окончится.

Сквозь весь день, красной линией построения. Бессмысленные и бесконечные. Встали в строй, разошлись. Снова построились, и только выровнялись, отправляют курить. А уж перед завтраком, обедом и ужином, постоять в строю святая обязанность. В столовую строем идём. Расстояние плёвое, но целый ритуал. Назначенные, из наших, дежурящие у ворот, что учебку от легиона отделяют, непрерывно их открывают — захлопывают. Перед крыльцом в четыре шеренги выстраиваемся и бывает по долгу ждём. Особый шик под проливным дождём. Никто не жалуется, начальники мокнут с нами заодно. Прошла команда, забегаем в тамбур по одному и там в затылок выстраиваемся. Помещение без выкрутасов, просторное. Весь учебный контингент помещается в нём. Основную еду, легионеры-повара, на месте готовят, по тарелкам раскладывая. Супы отсутствовали. Горячее, салат и десерт — на стеклянной витрине вдоль которой идёшь. За ней автомат. Газировка в нём. Льёшь в огромный стакан, что пожелает душа. Кола, фанта, цитрон. Но и больные среди нас попадались. Простую воду, извращенцы, выбирали себе.

В большом зале рассаживаемся. Мест выбирать не положено. Первые вошедшие за первый садятся свободный стол, остальные, за рядом стоящие. На четверых кстати столики. Набрав на поднос, проходишь туда, где приземлились уже твои. Сержанты с нами едят. У офицеров свой, небольшой зал — по лестнице вниз. Там ещё кофейня и винный бар. Еда разнообразна. Потрясающе вкусна. Сразу видно — не экономят на питании. Да и вообще ни на чём. Всемерно был тому удивлён. Одна беда. За время малое, никому не ведомое, надо умудриться успеть всё сожрать. Тем кто первый вошёл, считай повезло. Не торопясь, разносолы могли распробовать. Остальным времени на доесть не хватает катастрофически. Из-за столов, по команде встав, продвигаются отделения к выходу. И что-то удаётся слопать в пути. Многие так делают. Больно уж всё, повторюсь вкусное.

После трапезы, разбитые на группы по пять, двадцать и более человек, под руководством сержанта, изредка офицера, распределялись для хозяйственных нужд или экзаменов. Занятия повторялись не часто. Кроме разве что, бесполезных дежурств у всевозможных дверей и ворот. Продолжаются мероприятия, аккурат до время обеденного. Затем по новой, до ужина. Вечером построение, душ и отбой. Отрубался в миг и дрых без задних ног. Просыпался легко, чувствуя себя замечательно. А нравилось мне в легионе абсолютно всё. К новобранцам, что в зависимости от прибытия, по разным отрядам распределены, отношение доброжелательное. И даже более чем. Сержанты, своих, на основе языка, всемерно поддерживают. Большинство отряда, в который попал — русскоязычные. Командующий нами капрал, сам с бывшего совка, в ущерб другим, для нас переводил и объяснял, по возможности. Хотя основная и наиглавнейшая цель, всевозможных начальников, к чему угодно придравшись, как можно больше претендентов с легиона погнать. Количество желающих поступить зашкаливало. Куда их девать? Потому, за что угодно, вылететь запросто. Команду не понял, от коллектива отстал, курил где нельзя, когда не следовало говорил, накосячил где — да мало ли что. Любые конфликты, не говоря о драках, карались немедленно. Выдворением. Без лишних разбирательств, обоих участников гнали взашей.

Аналогичная, железобетонная причина с легионом простится — не сдать тест, провалить норматив. Что всем наглядно представлялось после экзаменов. Особенно письменных. «Гестапо» понятно свирепствовало, отчисляя пачками. Но как повелось, максимальное число изгнанных, на участники забега составили. Да и медицина, являя собой сборную солянку врачей, осматривающих тебя, с единственной целью — докопаться, не важно к чему, старалась не отставать. И уж на том основании, с треском выпереть. Досконально выявлялись малейшие отклонения. Углублённых исследований не требовалось. Кривые зубы, или важных отсутствие, впрочем, как и завалящий кариес, вели к выходу. Лишний вес — в сад. Дистрофия туда же. Мускулатура неразвита, слабое зрение, грибок между пальцев ног, а смотрят внимательно — до свидания. С помощью наушников проверяли слух. Жук чихнул, прополз муравей? Не раздумывая на кнопку жми. Зазевался или не приведи господь, не расслышал шорох листвы, без лишних разговоров — домой. На французском составленную, перед кабинетом полученную, анкету заполнить не смог? Кто бы сомневался — не годен, вон! Задумался, вспоминая чем в детстве болел? Сразу — «цивиль» орут. Короче адский ад.

Врачей одолел? Получи фашист гранату! — тесты на сообразительность. Перед началом, на основных языках процедуру растолковывают. Досконально, подробно, муторно. А принцип прост. В толстой, на родном языке брошюре, вопросы с ответами. Правильный ответ, необходимо пометить крестом. Чем больше верных ответов, тем выше бал и шанс пройти испытание. Продолжительность тестирования три часа. На логику в основном задания. К примеру шестерёнки изображены. Десять, пятнадцать штук. Меж собою зубьями сцеплены, всевозможных размеров и форм, под различными углами в разных плоскостях. Внимание вопрос! Если верхнюю шестерёнку по часовой крутануть, куда, (направо, влево) провернётся нижняя? Кроме вопросов простых, математические задачи и кошмары из геометрии. Хватало и подколов психологических. Просят нарисовать дерево. Любое, какое нравится. Прошедшие испытание подсказывали: с ёлкой лучше не связываться. А ведь её то все и пытались изображать. Потому, как те ещё собрались художники.

Легионеры-экзаменаторы, промеж рядов школьных парт курсируя, наблюдая, подбадривают — не спать бездельники! И думать тут не над чем. Не понял условий, не знаешь задачи ответ, переходи к следующей. А тупить над ней незачем. Ведь не только решения верные, но и количество ответов учитывается. Невзирая на ошибки, выказанное усердие, легионом приветствуется. Больше ответов — выше результат. Советоваться нельзя. Списывать? Боже упаси. Попался — капут. Экзамен сей, самый долгий из всех, но эти часы пролетают в тиши. Прерываясь разве что объявлениями. Внимание. Остался на всё, про всё час. Полчаса. Десять минут. Под конец с азартом, войдя во вкус, рисуешь кресты не задумываясь. Провозглашают: закругляемся — пошла минута последняя. И грохочет звонок. Всем замереть! Карандаши на стол, руки вверх и чтоб мы видели. Сержанты, бегом тетради собрав, командуют — встать, покинуть класс. Облажавшиеся, свой результат, узнают вечером, на плацу.

Для особо везучих — бег. Трёх километровый, на время кросс. По утрамбованным дорожкам стадиона, двенадцать кругов. На одной стороне подъём. Не больно и крут, но забег на него, как и спуск, участников напрягая, взятый темп рвёт. Поставленная цель: до финального свистка, финишную черту пересечь. Кто не успел, тот опоздал и сам себе враг. Уже сегодня, на вечернем построении, простится он с сотоварищами. Не даром оно самое опасное. С него в гражданскую жизнь отправляют народ.

По сложившейся традиции, вначале интересуются,

— Есть ли по дому соскучившиеся? Кому служба не мила, кто передумал, устал?

На удивление такие находятся. Ладно бы недавно прибывшие, но и старожилы случаются. Покинув строй, лицом к нам выстраиваются. Скоро присоединятся к ним, обломавшиеся нынешним днём. Вызывают по имени, фамилии. И для каждого такой подарок — неожиданность. Бывает, что считающего нормативы проваленными, оставляют до лучших времён. Уверенный же в блистательности прожитого дня, отправляется на покой. Критерии отбора, лишь легиону ведомы. Названые, за капралом вскоре проследуют. Спортивные костюмы сдав, получат обратно вещи свои. Выстиранные и высушенные. И сев, в поданный бус, отправятся в легиона дальнюю часть — бухгалтерию. Там под роспись, получают утешительный приз. Заработанное непосильным трудом бабло — двадцать восемь валютных рублей, за каждый выдержанный в легионе день. Месяц — потолок, который можно в учебке пробыть. И если за те тридцать дней не смогли от тебя избавиться, не найдя за что бы погнать, то честь тебе, хвала и в легион зачисление. Счастливчикам, настоящую форму выдают немедленно. Следующие две недели, перед отбытием в тренировочный лагерь Кастельнодари, предстоит им новичками командовать. Разъясняя, с неимоверных высот своего опыта, технику первоначального выживания.

Что до меня, то чувствуя слабость, безумно боялся укокошить бег. Не сомневаясь, что именно он выведет на мне жирный крест. То что ноги перестали болеть, не говорило совсем ни о чём. А как оно там всё сложится, пребольшущий вопрос. Я и в прошлый раз, дистанцию закончить не смог. Но тогда, на общем фоне плохом, проваленный результат, решили не замечать и всю первую десятку оставили. Нынче, могло гораздо хуже пойти. И такие знания, кому угодно испортят жизнь. Надежды на благополучный исход призрачны. Стоило кому-то о беге заговорить — появлялся мандраж. Но в первые недели мне дико везло — спортивные дисциплины обходили меня стороной. Драили коридоры казарм, подметали территорию, сортировали мусор по контейнерам. Дерево, железо бумага, всё по отдельности. Впервые с таким сталкивался. И где только не побывал. У памятника легионерам, отдавшим жизни за Францию, на мемориалах городских кладбищ. Мёл дорожки, чистил, мыл, поливая из шланга мраморные плиты надгробий и могил. Даже на гауптвахте, с одним арестантом, побывать удалось. За какие прегрешения повинность свою отбывал, правда не выяснил. Копали бесконечную канаву на строевом плацу и многократно подметали этот самый плац. В перерывах ходили смотреть боевую технику. Разномастные джипы с бэтээрами, под маскировочной сетью отстаивались до поры.

И в местном музее довелось побывать. На двух этажах, неувядающей славы, легиону верных солдат. От основания, до наших дней. Мимо стендов и открытых витрин, ходя, опахалом махая, сметал с экспонатов пыль, рассматривая их в одиночестве. И чего только там не было. Всякая всячина в экспозиции, отреставрированная и нет. От боевых знамён и старинных наград, до обмундирования и оружия далёких времён. Документы, предметы быта, даже трофеи с Африки — щиты с копьями. И всё в свободном доступе. Трогать выставленное понятно нельзя, но если захочется, возможности есть. Не преминул ими воспользоваться. И провалившись в прошлое, ощутил дыханье истории. Причём сразу понятно, что не подделка перед тобой, не имитация. Именно эту винтовку или тесак, как и ты сейчас, безвестный держал легионер. Убивал или убитым был. И близость смерти, незримо присутствуя завораживала.

Бывало, поручали нам выполнение различных работ и в подведомственных легиону учреждениях. В санаториях, где несколько первых лет, пока разрешения на свободное передвижение нет, проводят легионеры свои отпуска. В домах ветеранов, где окончив служить, при отсутствии собственного жилья, коротали вояки свой недолгий век. Под Марселем, разбросанные по побережью, в окружении вечно цветущих садов, выстроены шикарные виллы и шато. По обыкновению, в гостевом зале находится автомат, бесплатно и без ограничений раздающий вино. Сказывали, что виноград для него, только на принадлежащей легиону, произрастают земле. Вино же, на вкус благородное, только для своих производится. И кроме как в легионе нигде такого не попробуешь — в магазинах отсутствует. Мне то до лампочки, но со мной прибывшие, не устояли, отведали. И оценив по достоинству, согласились — класс!

На такие объекты обычно на гражданской легковушке ездили. Поначалу, как и все, пыль с углов, да листья по периметру собирал. Освежал мраморные лестницы водой, смывая из шланга грязь с каменных стен. Полол газоны или стриг траву. Но прослышав о моей истории, подыскали командиры мне иное занятие. Дав на рабочем месте отметится, звали с собой, туда, где собрались легионеры, послушать байки моих передряг. А началось с того, что за пустой болтовнёй, сержанту из наших, про Америку рассказал. На подробности времени не нашлось, но командир оказался памятливый. И на следующий день, к себе спецом записав, освободил от работ, прося закончить рассказ. Приятелям небось рассказал и брали меня теперь, исключительно поболтать. Что совсем не худо, я трепаться не прочь. Рассказывая, ловил кайф от былых авантюр, не говоря о том, что ждало меня впереди. А вспомнить было о чём.

На ура шли, американская, да и итальянская истории. Невзирая на то, что закончить тему не было никаких возможностей, слушатель попадался благодарный, риски ценивший. И на каждом объекте находились русскоязычные. Случалось и переводили собравшимся. Когда же время для наших работ заканчивалось, доставивший нас сержант, откровенно обманывая, обещал и завтра меня привезти. Бывало говорил — зачислят, вот и послушаете. В том же что меня возьмут, сомнений возникнуть, ни у кого не могло. Да и сам находил, что создано братство, аккурат под меня. Всех нас, в подобных местах трудившихся, постояльцы пытались угощать выпивкой. Но алкоголь для нас нам был запрещён. Строго - настрого. Мне то он и раньше был не нужон, и уж подавно теперь.

Недели проносились стремительно и незаметно, не говоря уж про дни. И утро, едва настав, превращалось в ночь. В один из дней, приводят нас в хорошо уже известное мне здание. И там, поднявшись по лестнице, рассаживаемся по деревянным скамьям, напротив железной двери. Гестапо! Оно родимое. Ни один, кто со мной, внутри не бывал, но слышали все. О конторе той, что не минует ни один кандидат, зловещие слухи идут. Сходясь на том, что опасней неё, разве что бег. Сюда, для душевных бесед, приглашали лишь тех, кто остальные испытания успешно сдал. И как то так повелось, что беседа та, едва ли не у каждого, последней была. Как гестапо пройти? Тайна сия велика есть! Болтали, что покривившего душой, малейшее пятно в своей биографии скрывшего, как и при любом сомнении, отправляли сразу домой. Посему после тех бесед, построение вечернее пережившие, укреплялись в уверенности, что все бяки для них заготовленные, с блеском пройдены — худшее позади. Но заблуждения сии оказывались безосновательны, да и весьма опасны. И вылетали через несколько дней, безо всяких причин, что паскудней вдвойне.

Дождавшись приглашения, заходили по одному. По длинному коридору, со старой мебелью вдоль одной из стен, проходили куда указано. Протискиваясь вдоль закрытых дверей, захожу в известный мне кабинет. Тот же самый офицер, который удачи мне пожелал, делает вид, что встречаемся первый раз. Стандартные вопросы, формальные ответы. Заполненная анкета отправляется в стол. Заместо неё следующая.

— Рвёшься к нам, а согласны родители? Супруга что говорит?

— Отец умер. Для маман, легион тёмный лес. Жена напротив уверена, что лучшего места мне найти. Сама не прочь послужить. Альпинистка, спортсменка, авантюристка. Возьмёте?

— А что она умеет, в чём польза нам?

— У неё бессчётно прыжков. Зачётных и нет. На воду, на лес, с раскрытием у земли. Готова работать инструктором. Да и склонности у нас схожие.

— Соглашусь, это всё замечательно, да только прекрасных дам, мы не берём. Верней принимаем... — француженок. Хотя знаешь что ... Ты нам оставь её данные. Сам на сколько заключишь контракт?

Из трёх вариантов: пять, десять и пятнадцать лет, последний мне больше нравится. Выбор мой его удивил.

— Кандидаты, большей частью к пятерке склоняются. Не лучше ли начинать с малого? Бывает всякое. Не понравится часть, наскучит служить, мало ли что?

— Не беспокойтесь, всё давно решено. Окончательно убедился здесь — легион, то что надо, на все сто мой.

— Ну раз так...

Из многообразия бумаг, в строгом беспорядке захламившим стол, папку выуживает. Посмотрим чем ты у нас знаменит. Полистал досье. Начинает читать, тут телефонная трель. Едва приподняв, на место трубку вернул.

— Жди!

Выходя, двери прикрыл. Плотно, так что щёлкнул замок. Документы же не убрал, остались лежать на столе. Но как не напрягал зрение, разобрать не смог даже язык, на коем писаны. Далеко. Зато фотку свою распознал. Под ней ещё. Все чёрно-белые. И разбирает меня интерес, что на них, где сделаны? А что если привстав, подтянуть кипу к себе. Ещё верней, стол обойти. Бумаги то на французском, ну посмотрю фотографии. Безумно хочется, да на ловушку смахивает. Ещё можно ... Додумать не успел. Беззвучно открылась дверь, вернулся мой визави. Место своё заняв, столешницу оглядел, а фотографии в папку спрятав, перекинул в шкаф за спиной. И задумался, уставившись на часы. Вместо команды идти, просит повспоминать экстремальщину, в коей довелось побывать. Начал с Мексики, но тему раскрыть не успел. На полуслове оборвав, отправил в часть.

Случалось, однообразные наши дни, словно фейерверком, расцвечивались вещами совершенно здесь не ожидаемыми. Перед занятиями, в ... дцатый раз на плацу выстроились, дабы послушать очередную речь, на французском естественно языке, но начальство, как и полагалось, задерживалось. Переминаясь с ноги на ногу, казарму рассматриваем. К ней выруливает автомобиль, из коего появляется офицер. Кто таков не поймёшь, но похоже в чинах. Уходя оставил открытой дверь. Плац народом забит, но такая установилась вдруг тишина, что слышно, как магнитола кассетой шуршит. И тут, из глубины авто, да с такой силой, что качнуло строй, заорала группа «Любэ». В конце трека вернулся босс. Шеренги взглядом обвёл, капралу кивнул и усевшись за руль, не спеша укатил. Кем бы он ни был, русскоязычным настроение подняв, на подвиги воодушевил. Часто его вспоминая, прикидывали, от куда взялся и кто таков?

Очередное рутинное построение. Капрал из наших, нами сегодня командует. Предлагает покинуть строй тем, кто способен себя показать, отжавшись раз пятьдесят. В едином порыве шагаем вперёд. Но первые же сольники, выявляют переоценку возможностей. Снова построились, начинаем заново.

— Ваши мотивы достойны похвалы! Однако теперь, прошу остаться в строю, лишь тех, кто полтинник мне покажет легко. Остальным пройти в помещение.

Большая часть строя занимает стулья на первом этаже казармы, представляющей актовый зал и одновременно склад, с вечно закрытым буфетом. Оставшиеся, худо-бедно вытягивают. Доходит очередь и до меня.

— Сколько?

— Сто!

— Уверен?

— Покажу!

— Отставить, следующий.

И виртуальный мой результат, вносят в ведомость. Занятия разнообразны, повторяются не часто. Сортируем мусор, роем траншеи. Могём технику мыть и траву полоть, при случае бы и покрасили. Сегодня на кухню отправили. После распределения ролей, в офицерской столовой оказываюсь. Всё как у рядовых, плюс бокалы для вина прилагаются. Жратва та же, разве что изыски добавлены. Улитки там с устрицами, да какой-то ещё осьминог. Офицеры выкушав, предлагают нам. Незачем мол таскаться наверх, народу там, хватает без вас. Присаживаемся, разносолы пробуем. Познавательно, но не бог весть что. Гораздо больше удивляет к нам, как к себе равным отношение. Меж тем, мы в легионе, пока что никто. Стоит ли напоминать, что в бывшей советской армии, не возможно такое в принципе.

И вот, как бы я не хотел, он пришёл. Вне зависимости от подготовки, не любимый ни кем, для многих ночной кошмар — день беговой. Методично и безжалостно выкашивающий большинство. О том, что час расплаты настал, несчастные узнавали с утра. Приговорённые к забегу, находясь под властью могучего мандража, вымученно шутили, пугая друг друга кислыми рожами. Для не взявших с собой спортивную обувь или считающие имеющуюся недостаточно беговой, предлагались на выбор кроссовки и кеды. По размеру и по душе. Всем участникам выдавали новые спортивные трусы и майки. А для настройки на результат, ещё и время на отдохнуть. Надеваемые через голову номера, фиксировались тесёмками по бокам, так что бы цифры и спереди и сзади были видны. Подготовившись, строем идём на казнь. Уже на месте, бонусом разминка и ознакомительный круг. Предшествующая испытанию организация, с её дотошностью, свидетельствуя об особой ценности будущего результата, неимоверно усиливает страх. Последние наставления.

— Старт с финишем по свистку. За ограниченное время, должно пробежать, двенадцать, не меньше кругов. После заключительного свистка, любые передвижения запрещены. Всем оставаться там, где застал свисток. Старт общий — толпой. Дистанция серьёзная, времени наплакал кот. Чтобы задание сдать, советуем гнать изо всех сил. Всем понятно? Подходим к линии. Приготовились...

Но команда постоянно откладывалась. Раз за разом, собравшуюся у линии ораву выносило за стартовую черту. Ответственные за экзамен, методично двигают всех назад. Тем не менее участники, считая что каждый сантиметр, отхваченный у соперников до начала забега, потрясающее преимущество и великое благо, расталкивая таких же одарённых, упорно лезли вперёд. Замутившие потасовку, пробираясь в первые ряды, вне всяких сомнений отдавили себе ноги и намяли бока. Видя ожесточённую свару, от борьбы за лидерство отказался, посерёдке встав. Но скоро меня и от туда выдавили. Не считая нужным впустую расходовать силы, не сопротивляюсь и оказываюсь в хвосте. Толпа передо мной толкаясь и бурля, потратила на бесполезную возню, столько энергии, что даже сигнал запоздавшего старта, оказался для её участников неожиданным. Больше того, склоки продолжались и на первых метрах дистанции. Понеслись сломя голову, как на стометровку. И на первом же круге, выдав на-гора, всё что могли, начали подыхать.

Запыхавшиеся, резко снижая скорость, переходили на шаг, сходя с дистанции. Поначалу последним бежал, выставив было на себе жирный крест, но к третьему кругу, подобрался к сбежавшим было от меня стахановцам. И хотя авангард уже далеко впереди, без особого напряга, принялся подбирать растянувшийся хвост. На каждом кругу, неумолимый подъём косил спринтеров. Скорость упала в разы. Выбившиеся из сил, кучковались у старта - финиша. Громко крича, поддерживали не сдавшихся, продолжавших борьбу.

Вбежавшись, мало-помалу, обошёл растянувшийся хвост. Кого-то и на круг обогнал. Всех одолел, кроме первой пятёрки, оторвавшийся от меня, на пол стадиона уже. И как ни старался разрыв сократить, расстояние лишь увеличивалось. Вопли сошедших с каждым кругом растут. С подсчёта кругов, сбился давно. Ориентируюсь на громкость криков болельщиков. Похоже последний, того гляди, засвистят. Решил: сдохну, но до линии дотяну, выкладываюсь на заключительный спурт. Ура-а-а!!! Линию пересёк. Ожидая спасительного свистка, едва не падая, перехожу на шаг, но легионеры показывают — беги. Плетясь трусцой, жду пытки конца. Но замечаю — из немногих оставшихся, не сдаётся никто. Уже шагом идут, но держатся. Надеются — силу воли зачтут. По второму разу их обошёл. Сам от лидеров отстал примерно на круг. Когда же завершится кошмар? Неспешно, без эмоций, проплываю старт. И громом с небес, режет уши свист

— Стоп, стоп, стоп! Всем стоять. Остановились немедленно. Ни ни шагу более! Сил нет. Рухнув на дорожку, кручу головой. Рассматриваю, кто где. Победителям проиграл без малого круг. На сколько, кого, опередил сам уже не понять. Легионеры с линии, те что номера пробегавших заносили в тетрадь, ныне подсчёты ведут. Начиная от линии, подсчитывают не пройденные метры каждого, расстояние рулеткою меряя. Скоро узнаем, кто на что был горазд. Собрались, передохнули, и в душ. По дороге интересуюсь у победителей, как таких успехов добиться смогли? Оказались профессиональные бегуны. Мастера и разрядники. Специальную обувь с собой привезли. А за мной, финишную черту никто и не пересёк.

Эмоции не поспевших сильны. Обнадёживая отчаявшихся, делюсь прошлым опытом. Напрасно. В этот раз, всех не добежавших отчислили. Тем же вечером, что странно весьма. Раньше, не дожавших чуток, оставляли до лучших времён. И для тех, кому в кроссе поучаствовать не довелось, обернулось это плохой новостью и страшилкой очередной. Отправляют с легиона пачками, ан народу не убавляется. Раз в несколько дней, из сборных пунктов, разбросанных по крупным городам, подвозят пополнение. Новоприбывшие, при построении позади нас строятся. Ежедневно, за покидающими смыкая ряды, двигаются шеренги вперёд. Мой заезд, разбитый вначале на несколько групп, снова объединён. Тех, с кем начинал осталось совсем ничего. И нас меньше и меньше, с каждым днём. На двадцать восьмой — пятнадцать, от первоначальных ста двадцати. Все русскоязычные. Двадцать девятый день — зубами держимся. Стотысячное построение, перед нами капрал, в прошлой жизни хохол, нынче француз. Пачку бумаг держит перед собой. Придерживая коленом, расползающиеся листы, крайнего просит представится. И возраст свой указать.

— Такой-сякой, двадцать пять!

Смотрит начальник в досье.

— Орёл! А ты у нас кто?

— Пупкин, двадцать три. Скосился в бумаги,

— Пойдёт, молодца!

Ну a тебе сколько полных лет?

— Сидоров, двадцать семь!

Шуршит страницами командир.

— Ты ж браток, для нас староват. Два шага вперёд!

Следующим, застыл в строю я. Просекаю, что за время моего отсутствия, произошли здесь перемены большущие.

— Итак, возраст, фамилия?

То ко мне вопрос. Вот ведь, думаю, сволочи! А раньше, о моих годах, узнать не могли? Объявили бы сразу, так мол и так и возраст теперь учитывается. За ради чего мучился? Не случалось прежде подобного. Принимали до сорока.

— Тридцать восемь, - отвечаю с вызовом, готовый покинуть строй.

Молчит командир, изучает досье. Давай уже гад — рожай наконец. Поиздевался, хорош! Проку от тех бумаг, чего в них глазеть? Но к моему, и всеобщему изумлению, капрал дальше прошёл.

— Сколько, сколько... уже двадцать семь? Старый! Покинуть строй!

Немудрено, что при раскладах таких, любого покинет выдержка. А про свежеиспечённого деда и говорить нечего. Впрочем, что ему теперь то терять?

— Да вы никак тут все спятили? Что это за порядки у вас! - возопил старикан. Я значит старик, а тот молодой?

И на меня падла показывает. Капрал голоса не повышая, отвечает буднично.

— Сейчас шуметь без толку, стараться раньше требовалось! Интересует легион, лишь показанный тобой результат. Кто там дальше у нас?

После этой, как все надеялись последней прополки, остаёмся мы ввосьмером. День тридцатый, последний, знаковый. После завтрака, перемешав с новобранцами, на кухню отправили. Местечко признаться славное. Территория немереная — несколько этажей. Легионеры, те что за поваров, похоже всю службу здесь провели. Вероятно их это устраивает. Рожи довольные. Современное оснащение, потрясает дизайном и новизной. Всё продумано, налажено. Продукты подвозят фурами — рефрижераторами. Выгружаем полеты специальными на тележками с вилами и развозим по холодильникам. Не экономит легион на питании. В свободном доступе коробки со сладостями: печенье с пирожными. Жестяные, десятилитровые, специально вскрытые, банки с компотами. Сок упаковками. Ешь, пей, не хочу. Для того и поставлены. Для всевозможной посуды, тарелок, стаканов, ложек с вилками, посудомоечные машины предназначены. Наша обязанность мытьё котлов и больших кастрюль. Полы тоже мы. Вся влажная уборка на нас возложена. Заключается в обливание из шланга стен и сварганенных из нержавейки столов. Ни одна помывка не обходится без моющих средств. Присоединяли к шлангу резервуар, который добавляет в воду шампунь. И под давлением обдав поверхности, шваброй с широкой губкой, гоним остатки луж в зарешеченный слив. Не переработаешься. Курящим никто не препятствует. Постоянно на крыльце тусуются.

Но не ровен час, с продуктового рая меня выдергивают. И доставив в штабное здание, вручают бумаженцию. На ней французском текст. Глянул — белиберда. Не успеваю головоломку понять, приносят на русском — транскрипцию. Непонятную, что твои заклинания. Ставят задачу: абракадабру выучить. Потому как пожелал меня увидеть, самый главный их командир. А по уставу, войдя, я должен представиться. На французском естественно языке. В пустом коридоре, прислонившись к стене, писанину учу. И хоть текста наплакал кот, предложения, заразы длинные. Зато строевой шаг не потребовался. Носки тянуть, ноги до ушей поднимать, это лишнее. Славится легион, тем что шагает без выкрутас. На плацу, да и везде — ходи как привык. Мне такое сразу понравилось. Вот это я понимаю — армия! Провели инструктаж.

— Приглашают, без напряга зашёл, чётко доложил. Вопросы есть?

— Вопросов нет.

Их то у меня миллион. Но посчитал за лучшее, оставить их до поры при себе. Главное то, уже выяснил. Да и в шпаргалке, слова внятно прописаны. Удивляет разве, что обращение — мой лейтенант. На вызубрить текст, у меня час. Легионеру из наших, лихо его повторил.

— Ну и как?

— Прокатит, на первый то раз.

Показали кабинет, оставили у дверей — особого приглашения ждать. Стою, гадаю, о чём хотят со мной говорить? В том что принят сомнений нет. А ну, как мне предложат супер-пупер отряд? Но так долго дверь подпирал, что сменился настрой. Точно. Предъявят какой-нибудь ляп. Появляется страх, что забуду текст. И чем больше повторяю, тем вспомнить сложней. Но по всему забыли уже обо мне. И замечательно. Ещё лучше, если выставили не у нужной двери. Можно подумать нет у меня других забот, кроме как со всевозможными начальниками, лясы точить. А там глядишь, рабочий день завершается и проносит меня нелёгкая. Ведь именно сегодня, истекает срок, в который возможно меня изгнать. По неписанному правилу, любой, месяц выдержавший зачисляется. Не успеваю обрадоваться, отутюженный легионер, просит меня заходить. Дверь прикрывая, адъютант или кто он там, напоминает, по-русски, шёпотом — не забудь представиться.

У окна, за обтянутым зелёным сукном, письменным столом, весь из себя, сидит большой босс. От столешницы отстранясь, закинул ногу на ногу. Скрещённые руки поверх — меня разглядывает. Письменный прибор на половину стола. Из малахита, видать дорогой. Под старину или допотопные — пресс-папье, чернильницы с перьями. Ну и фигня всякая. С самого края телефон и никаких бумаг. На мачте, за открытым окном, полощется стяг. От ветра развеваясь, мягко хлопает, придавая происходящему официально-торжественный смысл. Комнату, скорее залу, пересекая, рапорт про себя повторив, с ужасом понимаю — середину забыл. Помню только начало, немного конца, и ни слова более. Шпаргалка то в кармане, но лучше застрелиться, чем её достать. Вот это я дал! Пять дурацких строчек, запомнить не смог. Столько времени имел и такой результат. Да кабы воля моя, я бы такого козла, этакую малость запомнить не способного и на версту бы к легиону не подпустил! Ладно, выбора нет — иду на верную смерть. Сам прикидываю, что если середину речи сжевать. Начать за здравие, потом промямлить, что взбредёт в башку и закончить громко тем, что не забыл. Ну конечно, так и сделаю. Но не успеваю и рта раскрыть, как поднявшийся « генерал », меня тормозит.

— К черту официоз, кончай балаган.

Обойдя стол, здоровается со мной за руку, по панибратски интересуясь,

— Хороши ли дела?

Перевод понятен, меня ж заклинивает. Что ему отвечать? Ту хрень, что учил (как раз вспомнилась), или что всё зашибись? Пока соображал, паузу неловкую сгладив, всё что нужно, толмач сказал за меня. И все остались довольные. В помещении просторно, мебели почти нет. Кроме начальственного стола, низенький журнальный и стулья вдоль стен. Босс, выбрав на один из них, приглашает нас. Рассаживаемся. Переводчик, свой стул к шефу двигает и оказываются оба напротив меня. Командир, стройный, худой, роста среднего, парой фраз с адъютантом, разговор запустил. И показалось мне начало — многообещающим.

— Наслышан, как тебя к нам занесло, нахожу занимательным. И продемонстрированный тобой результат, нас устраивает. Но есть сомнения. В твоей истории. Всё ли сказанное тобой, имело место быть?

— Да провалиться мне... Проверьте, в конце то концов! Наверняка в туннелях остались следы. С итальянской свяжитесь полицией...

Смеётся,

— Зачем? В эти фокусы, я поверить могу. Про Америку тебя спрашиваю. Много насочинял?

— А это, мне извиняюсь, на кой? Интересовались, рассказывал.

И он отступил,

— Полно, забудь. Для порядка спросил. Обрисуй-ка мне лучше, как оно там устроено? Полигон тот и что ты там ещё успел увидать.

И стоило мне начать — увлёкся. Принялся не по теме болтать. Но его похоже устраивало. Наконец свой монолог, сам же и прервал, решив — достаточно. Я то на эти темы долго трепаться могу, да только зачем под Шaхерезаду косить? Пора и честь знать. Вот попросит ежели? Уж тогда... Но хватило ему и этого.

— Складно звонишь, да забыл сказать, где подготовку прошёл.

Я только плечами пожал,

— Какую это ещё?

— Специальную!!!

— А это вы, извиняюсь, о чём? Никаких особых тренингов у меня не было. В легионе бы их получить.

— Хорошо, мы тебя поняли!

Сам на адъютанта глядит. Тот утвердительно прикрывает глаза.

— На стажировку, выходит, пожаловал. На пятнадцатилетний контракт! Готов его подписать?

— Так точно отвечаю и есть!

Прикидываю, не наболтал ли лишнего. Хотя о чём это я? Все свои, не беда! Беседа меж тем продолжается, но какой-то подвох теперь чувствуется. Переводчик бубнит без интонации. A летёха... Да нет, показалося. Разве что, стали ему мои ответы до фонаря. Впрочем, забыв про субординацию — калякаем. О том, о сём — ни о чём! И тут тебе на!

— Готов умереть за Францию?

Не понимаю я вопросов таких. Прошу разъяснить. Но для подобных мелочей, времени не нашлось.

— Где желаешь служить, в каком из полков?

— Куда направите, мне без разницы!

И тут подобравшись, даже изменился тон, лейтенант меня спрашивает,

— А если без дураков, наша камарилья тебе зачем?

Немного замешкавшись, очень уж нелогичным показался мне переход,

— Как бы вам объяснить ...

Больший бос, завершения фразы не ждя, рывком поднявшись, по кабинету пошёл. Поравнявшись со стеллажом, что-то с полки взял. И стоя к нам спиной, невидимым жестом, ассистента к себе призвал. Со мной решено? Пожалуй так! И ладно. Развернувшись к окну, любуюсь далёкой, зелёной горой. Подходят вдвоём.

— Так ты месяц у нас?

— Чуть больше — в санчасти лежал.

— Так и есть! - переводчик поддакивает, интонацией шефа копируя.

— Тогда, - продолжает бос, не станет, для тебя откровением, что и маньяков с убийцами, может на службу взять легион. Принимаем любого, испытания выдержавшего. Такие уж наши традиции. Но что до шпионов, так они нам без надобности. И делать им в легионе нечего! Довольный собой, подойдя к окну, с любовью смотрит на флаг. И ни пол слова более. Долетают к нам лишь обрывки команд, да застрявший в знамени, ветра шум. Ждём, но ничего больше, сказано не было.

— Идём, - шепчет толмач, окончена аудиенция.

В коридоре насел на помощника.

— Как лейтенанта понять. Что это он завернул?

— А как хочешь, так и понимай. Я дословно переводил. Откуда тебя кстати дёрнули? Со столовки?

Вот и возвращайся туда! Хотя обожди, вместе пойдём. Не положено вам по одиночке гулять. И зашёл в кабинет. Дождавшись, любопытствую о новостях?

— Может вынес решение?

— Не забивая мозги, дождись вечера.

Рабочая суета увлекла. Да и быстро себя убедил — такая уж босса присказка. На реакцию мою посмотреть. А проверка, она проверка и есть. Похоже прошёл испытание. Дожидаемся построения. Настроение у всех наших приподнятое. Ещё бы, последнему дню наступил конец. Все мы, кому безумный месяц удалось пережить, в первой шеренге выстроены. По традиции, вначале объявляли зачисленных. А уж после их отбытия в новую жизнь, принимались отделять овец от козлищ. И конечно же, первым назвали меня. Взяли таки! Ну я герой! Эх, наступают отчаянные времена! Счастливый, собою горд, покидаю строй. Развернувшись, на замершие в шеренги с улыбкой смотрю. А все завистливые взгляды направлены на меня. Только отчего же моих товарищей не зовут? Выстраивается подле меня, по большей части незнакомый люд. Да и подозрительно много их собралось. Лишь когда по команде, нестройной толпой, за сержантом двинулись — дошло куда угодил. Мы из легиона отчислены. Вещи свои идём забирать. Оказавшись колонну замыкающим, уже покидая плац, повернувшись вижу радость товарищей, принимающих поздравления. Продержавшись месяц, стали парни легионерами. Куда мне до них. Я теперь никто. На том сказка закончилась — армагеддон начался.

Глава девятая.

Уж на что повсюду темно, у меня на душе темней во сто крат. На автомате, за шеренгой иду. Уже и вещи свои выстиранные получил, в служебный бус посадка идёт, но в случившееся поверить никак не могу. Всё надеюсь — вот - вот за мной прибегут. Скажут ошибка, попросят назад. Но никто не торопится. Покидающие легион, тащат с собою набитые рюкзаки, кто-то и чемодан. На курорт ехали? Только у меня в руках ничего. Рассовали багаж, и в гробовом молчанье тронулись.

Первая остановка — бухгалтерия. Нарисовав в ведомостях загогулины, за свои труды, получаем бабло. За каждые сутки — двадцать восемь валютных рублей. Суммы у всех разные. Мне восемьсот с чем то выдали. Тем кто не пробыл в легионе и дня, не дают ничего. Вместе с деньгами, возвращают документы. На этот раз мой паспорт как новенький. Разве что не хрустит. Не сразу признал. Словно в печке прожарив, под прессом прогладили. Тот же автобус, выруливаем на магистраль. Протискиваясь меж рядов, сверяясь со списками, сопровождающий легионер, билеты на поезд, выборочно раздаёт. До Парижу и других городов. Но только тем, кто от туда, централизованно был привезён. В этот раз, я припёрся сам — мне дырка от бублика. Не успеваем оглянуться — Марсель. У железнодорожного вокзала нас высаживают

— Счастливо оставаться — неудачники!

И умчались на базу свою. Есть в Марселе метро — заходи кто хошь. Турникеты, как класс отсутствуют. При другом раскладе, прокатался бы обязательно. Да не сейчас. Легионом отвергнутые на вокзале тусуются. По платформам болтаясь, на шару уехать хотят. Цену вопроса узнав (семьдесят евро билет), присоединяюсь к халявщикам. Городские улицы замусорены, для Франции это дело привычное, однако денег вдоль дорог не валяется. Оттого то, перед прибытием поезда платформу оккупируя, злые контролёры особо бдят. Добрые полицейские им ассистируют. Куда там пробраться внутрь, близко к составу не подойти. Ломанулись было смелые, перед локомотивом на нужный перрон. Да засекли перебежчиков, и день оказался не их. Повязали голубчиков. Не повезло ребятам вдвойне — и с легионом пролетели, и с поездом.

Оставшиеся, сделав выводы, разошлись — платформы угадывать. Те, куда состав подадут. Отправление каждый час, но выбор нужно делать заранее. Лотерея беспроигрышная и кому-то повезёт обязательно. А всего-то делов, пройдя перрон до конца, затаиться и ждать. Подали поезд. Конкуренты на коне, мы в ауте. Человек десять лезут в вагон и ... Попадаются. Не иначе как от своей многочисленности. Поспешает к паровозу наряд. Хитрованов выводят, увозят в отдел. Знатный облом. Меня зацепил, остальных отрезвил. Настолько, что перековавшиеся зайцы, понуро к кассам отправились. Я со всеми, но уже в очереди — передумываю. Коли оскудеет лихоимцев толпа, то и контролёров пылу убавится. Ослабнет контроль, тем и воспользуюсь. И как в воду глядел — контролёры ушли, но полисмены осталися. Нет-нет, у пассажиров документ да потребуют, останавливая без всяких причин. И людей поубавилось. Нет, так не пойдёт. Того гляди, выведут менты на моей авантюре окончательный крест. У кого-то виза просрочена, у меня же её вовсе не было. И как ни крути, в самом плохом смысле слова — нелегал. И ведь только сейчас, стало это до меня доходить. Оценил расстановку сил и с вокзала ушёл. Незачем мозолить служивым намётанный глаз.

Первое впечатление — весь Марсель состоит из холмов. Спустился под горку, упёрся в порт. Пошастал по набережным, но никакого тебе удовольствия. Лишь одно тошнотворное, черно-белое, немое кино. Всё опротивело и планов нет — хоть вешайся. По крутой, неосвещённой улице зачем-то попёрся вверх. Половину пройдя очухался — куда же меня понесло? Хотя до лампочки. Бреду наблюдая сто оттенков черного. Мрачный город, измазанный чернотой, жизнью своей живёт. Не подвластной мне и неведомой. И физиономии у встречных, как на подбор — отталкивающие. По кривым переулкам и по тёмным углам, арабы с неграми толкают гашиш.

Приятного мало, вернусь ка домой! А это через Париж. Вспоминая, где оставил вокзал, наткнулся на сувенирный ларёк. Может родным чего привезти? Местные куклы, привлекательным подарком кажутся. Настолько — едва не купил, но показались громоздкими. Неудобно нести, ну их к бесу в рай. В столице презенты найду. Вокзал нашёлся, но решил не спешить. Территорию обходя, лазейки ища, повстречал земляка. В порядке экономии, на «Евролайне» попытавшегося покинуть Марсель. Не сложилось. Все рейсы на завтра, но уверенности нет. Поболтали и объединив усилия, идём к поездам. И нам сразу свезло. Оказались в нужном месте, во время положенное. Да заметив к себе интерес, обломалися. А всего то навсего, нас увидав, поговорил машинист с рацией. Для кого-то пустяк, у нас же свобода стоит на кону. Расценив, как недобрый знак, придя к консенсусу, захват вагонов перенесли.

Уходя от греха, на поиск ночлега направились, картонных коробок по пути прихватив, чтоб уж совсем была классика. В фильмах то бездомные ночуют в них. Погода не баловала, темнело стремительно. Устроились в сквере, но картон не спасал. Ночь оказалась холодная, чему и дождь поспособствовал. Заснули прижавшись спинами. Ни свет ни заря вскочив, бежим греться в вокзал. Батарей не нашли, зато посмотрели на полицаев с контролёрами, занимающими в засадах места. Мёрзнуть охотников не нашлось. Без лишних разговоров билеты купив, в теплейшем вагоне разрабатываем план. От возврата домой пользы не найдя, доступные варианты обсудив - перебрав, одобряем идею — просить убежище в Дании. Отчего не в метрополии? Охота проветрится, да и французский сложным кажется. Болтали ещё, что подобная шняга, сподручней проходит там. И правда, мысль не плоха. Наплёл с три короба и получаешь шанс, недолго, но легально, оставаться в стране. Что потом — суп с котом! Но до того ещё треба дожить. А нам бы день продержаться, да ночь простоять. Да и после полученных от легиона моральных травм, нуждался я в плане любом. Не важно чем, но себя занять, от гадких мыслей спастись. И навострились мы в страну русалок и Андерсена.

Не сказать, что настроение сильно улучшилось, но хотя бы так. Скорый поезд, что под двести летит, только в Лионе притормозив, за три часа, нас доставив в Париж. Отыскав нужный вокзал, выяснили цену вопроса и отправления час. Рейс вечерний. Билеты хочешь сейчас, хочешь перед отправлением. Друган, дела имея, предложил встречаться у касс. За час до поезда. На том разошлись. Он — некие вопросы решать, я — куда кривая выведет. И нелёгкая, привела меня в центр города. Там и проболтался до вечера. О еде позабыв, боролся с вселенской тоской, что не переставая грызла с утра. Но условленное время приблизилось, настала пора идти на вокзал.

Наименование то его «Гар дэ Лион», я записал, но где он есть и близко не представлял. Проблема решилась поездкой в метро. По этажам гарда пройдясь, кассы вновь отыскал. И только в хвост неспешной очереди пристроился, как напали сомнения. А ну как я паспорт подам, а кассир визу не увидав кликнет полицию. Ишь мол что захотел — намылиться в другую страну. Что случится тогда? И так и эдак прикидывал, пока не притёрли к стеклу. Решаю — один чёрт, достойной цели, у меня больше нет и сую в окошечко деньги и документ. Так и Хайям, когда ещё замечал: «что тебе предначертано, то и получишь, и не больше, не меньше, и нечего ждать».

Так и произошло. Виза моя, кассирше до фонаря. Метрику в машину вводя, вопросов не задала и вместе с паспортом, протолкнула билеты в щель. Остаётся двадцать минут, попутчика нет. Не страшно, по-французски шпарит, обязан успеть. До последнего свистка его ждал — не пришёл. В купе шесть полок, по три на каждой стене. Пассажиров полный комплект, расселись внизу. Присел и я — за компанию. Однако тронулись. Дождавшись проводника вышел в коридор, дав возможность распределить места. В билете указан только номер купе. Пустынно сейчас в тамбуре. Лишь девица, со скуки мне кивая, курит в окно. Познакомились — русская, но разговор не складывается. Рассказала насколько она крута. Язык выучила, институт закончила, имеет теперь вид на жительство. А про легион, в который, как всем известно, одни придурки и всякая сволочь идёт — что мол о нём говорить. Не нравится мне подобный трёп, возвращаюсь в купе.

Все легли — типа спят. Для меня, самая верхняя лежанка под потолком. Отлично, на то и рассчитывал. Расстояние между полками не велико — альпинистом влез. И не побеспокоив народ, накрывшись одеялом, сразу уснул. Пробудился от шума и всеобщей возни. Путешественники готовятся к выходу. Копенгаген? Никак доехали? Нет, пока ещё нет. Мы в Германии. Но за чем-то надо менять паровоз. Уточнил, так и есть — все к датскому королю. Главное теперь, от них не отстать. Но дело оказалось не трудное, к тому же полно указателей. Не бином Ньютона, разобрался бы сам. Отправление откладывается — задержка на час. На вокзале его провёл. Выйти на улицу не отважился и ожидая посадки следил за табло.

Бесшумно подкрадывается гусеница — электричка из будущего. Распахиваются широкие двери и каждый спешит всунуть на полку свой чемодан. Плавно стартовав, въезжаем в распахнутые люки настоящего корабля. На нём путешествие и продолжилось. Открылись двери выпуская желающих, но пассажиры даже не дёрнулись. Остались сидеть на своих местах. Уж не пожитки ли свои сторожат? Не упуская возможность выхожу погулять. Походив по ангарам с техникой, поднялся на палубу. И ни разу не пожалел, что выбрал Данию. Считай на халявный попал круиз. Одни виды чего стоили. Удаляющиеся берега, парящие чайки. Сказка и приключение. Море завораживало. И внезапная качка, не смогла подорвать, ни здоровья моего, ни настроения. Подошли к пристани. Безлюдной, заросшей травой. Швартуемся. За процессом с самой высокой точки пронаблюдал. А проходила она без людей. Нос корабля, с проложенными внутри рельсами, вывернувшись на изнанку, лёг на причал, ловко состыковавшись с железнодорожным полотном пирса, вцепившись в него мертвой хваткою. Когда же после многократных приглашений, расселись все по местам, разрисованная гусеница, незаметно набирая ход, не на шутку раскочегарилась, завершив свой пробег на главном вокзале Копенгагена.

Средь шумной толпы, сквозь балюстраду железных колонн, следуя к выходу глазею по сторонам. Надежда встретить сообщника ещё теплилась. Не довелось. Видно прибыл один. Непонятные дела отложив на потом, собрался погулять по городу. В привокзальном обменнике, присмотрелся к местным деньгам. У каждой монеты посередине дыра. Интересно зачем, уменьшить вес? После вагонной тиши городской шум оглушил. Туристов — как не резаных собак. Усмотрев стариннейший замок, через площадь пошёл к крепостной стене. На секунду киоск задержал. Привлёк картой города. Заодно, местный журнал полистал. И среди брелоков с магнитиками, обнаружил путеводители. На разных языках, русский, в том числе. Меланхолично его рассматриваю, но такое чувство, будто ко мне обращаются, каждое слово, по-английски отчётливо произнося.

Оборачиваюсь, вдруг кому помешал? Позади здоровенный мужик. Ростом с меня и габаритами тяжелого веса борца. В длинном, чёрной коже плаще, мне радостно скалится. Улыбаюсь в ответ, а он продолжает речь. Но намного быстрей и не понятно совсем. Напрасно старается. Не настолько хорошо я знаю язык. Впрочем, и помочь ему не смогу — токмо прибыл сам. Показав знаками, что такой же турист, «сори» сказал и довольный собой, утыкаюсь в журнал. Тот же не отстаёт и продолжая вещать, рукой коснулся моего плеча. Вот думаю паразит! Это как в Европе, хамство то расцвело. Готовлю нахалу ответ, но режет слух, производное от «полис». Стараясь не отвлекаться, для сорвавшегося с катушек, подбираю слова. Он же подлец, опять за своё: полис да полис. Что думаю за чёрт, не укачало ли меня в корабле? Откуда такие нездоровые, слуховые галлюцинации? Какая полиция — едва въехал в страну. Не отличимый от прочих, коих здесь миллион. Дорогу, кстати, перешёл по-зелёному! Откуда он взялся и что этому нехристю, от меня надобно?

Решительно разворачиваюсь и ... готовый ответ, застревает в зубах. Тот же тип, но с рожей каменной. От былой улыбки не осталось следа. Представляется полицейским и взмахнув ксивою, требует документ. Народ раздвигается. От такого фокуса одеревенев, мыча нечто нечленораздельное, не могу взять в толк, что же произошло. Нешто я на кого-то похож? Почему же полиция, из моря людского, безбрежного, меня выбрала? И главное, что делать теперь? Украдкой зыркаю по сторонам. По форме не видать никого. Подозрительные типажи конечно имеются, но до фликов, кажись не дотягивают. Так ведь и этот совсем непохож! Надо что-то решать. Сильно сказано. Когти, немедленно рвать. Между тем полицай, пристально на меня посмотрев, чуть прикрыв глаза, едва заметно мотнул головой. Типа советует — о побеге забыть. И руку ко мне протягивает, давай мол уже документ. Удивляясь, что понимаю его без слов, решаю с гипнозом кончать. Презрительно на него посмотрев, по русски, матом ему говорю,

— А не пошёл бы ты на ... ! Надолго и далеко!

И понимая, что обречён, разворачиваюсь, что бы красиво уйти. До куда дадут! Не тут то было! И произошедшее, убивает меня наповал. Никто не свистел, не орал, не хватал. Единственно, что приятная во всех отношениях девица, сквозь меня глядя, на чисто русском, без акцента, произнесла в пустоту,

— Хамить не надо! Не понял, переведу!

И оказался то, ниже пояса удар. А когда прошло потрясение,

— Кто вы, и что вам нужно? - спрашиваю.

Перебивая, не даёт закончить вопрос.

— Он из полиции, представляет здесь Интерпол. По-русски не говорит. Хотел убедиться, что ты, собственно ты. Теперь это лишнее. Законность же твоего в стране пребывания, не интересна ему совсем. Это местных пинкертонов тематика. Вон кстати и они. На той стороне улицы, в белом форде, под знаком стоят. Окончания нашей беседы ждут. Короче. Его зовут так, меня эдак. Я его переводчик и доверенное лицо. А интересует нас, твой мексиканский вояж. Готов о нём рассказать, сделаем это в кафе. Не согласен, что ж, с ними прокатишься. У них к тебе тоже вопросы имеются. Выпалила и в сторону указанной машины глядит. А трое гражданских, что в ней, не отрываясь смотрят на нас. От таких новостей у меня просто челюсть отваливается.

Просыпайся, возвращает меня подруга к реальности. Хватит тянуть за хвост кота. Все решение твоё ждут. Итак, твой выбор?

Облегчённо выдыхаю. И улыбка больше не покидает меня.

— Хотите поговорить? Не вопрос. Да обо всём! О чём вам только заблагорассудится.

Выслушав перевод, мент подобрел, и убрав с лица офицальщину, личину туриста тут же себе вернул. Показалось? Но очень похоже, полегчало не только мне. Смягчился тон, ушло напряжение. И вот уже переводчица, по панибратски мне говорит.

— Слушай, мы обедать как раз собрались. Какую кухню ты предпочтёшь?

— Это шутка такая, да? Давай по делу сейчас.

— Да я серьёзно сейчас. Ну правда, что тебе нравится?

— Если по чесноку — мне без разницы. Любая теперь подойдёт.

— Ну и как знаешь, дело твоё. С боссом поворковав, покрутилась по сторонам и указывая на шикарное кафе, заявляет,

— Тогда нам туда!

Её спутник театрально кивает. Но возможно этот жест предназначался не нам. Находящиеся в авто, разом вскинулись, но остались внутри. Меня же обуяло чувство голода. Вспомнил, что в легионе последний раз обедню справлял. По зебре, за которой полицейская машина стоит, мы не пошли, но в обозначенном направлении двигаясь, улицу перейти никак не могли - движение весьма оживлённое. Мои новые знакомые беззаботно болтают или делают вид. Я, зачем-то рыская взглядом окрест, пытаюсь вычислить хвост. От босса приотстав, обернувшись ко мне, переводчица вдруг говорит,

— И вот ещё что. Если всё пройдёт, как изначально задумано, тебе возможно, смогут что-нибудь предложить.

И выдержав паузу,

— Только я тебе этого не говорила.

Достигнув цели, перед входом, замешкались. Предложили первым входить. Профилактика побега или тайный знак? Уже со ступеней, хватаясь за ручку рукой, оборачиваюсь. Интересно, чем странные типы из авто заняты? Развернувшись на сиденьях, посворачивав шеи, провожают нас взглядами. Посетителей внутри, практически нет. В прохладном, затемнённом зале, порядком свободных мест. Уютнейший интерьер. Окно во всю стену, за ним достойнейший вид. Широкая лестница на второй этаж. Поднявшись, выбираем самый дальний столик в неприметном углу. Усаживаемся так, что бы не привлекая внимания, видеть проход и остальных гостей. Обустроились и болтая о пустяках, откровенно друг друга рассматриваем. Мало-помалу, отношение ко мне всё более благожелательное. Рискую говорить по-английски.

— В целом понятно, - радуются мои спутники.

Из пухлого бумажника своего босса, небрежно выложенного им на стол, симпатяга переводчица, по-хозяйски, не спрашивая, вынимает кредитку. Начинаю сомневаться, кто из них главный? Двинув мне меню, предлагает выбирать, не стесняться.

— Никто не обеднеет! Или я не права? - стрельнула глазами в своего визави.

Тот вальяжно кивает.

— Вне сомнений! Кроме алкоголя, всё что понравится.

Сжимая бархатную обложку меню, скользя глазами по причудливо оформленным страницам, разгадывая смысл непонятных названий, ловлю себя на мысли, что ситуация напоминает сцену голливудского боевика. Но с каждой минутой, растёт и крепнет предчувствие, что происходящее и есть ничто иное, как рождение новых авантюр.

И конечно я не ошибся, но это уже совсем другая история.