По центральному телевидению бормотали о массовых беспорядках на окраинах. Какие окраины, что вы? Трудно со своей башни наружу выглянуть, вниз поглядеть? Там-то, на черт знает каком этаже, небось, воздух свеж и пахнет грозой... А тут внизу из окна пованивало. Вчера толпа остервенело рвала какого-то очкарика, а потом он был повешен на столбе, который раньше был фонарным. Только фонарей в округе давно уже нет. Потому что - массовые беспорядки. Ага, на окраинах, как же, как же...
Пованивало крепко. Но закрывать форточку было бесполезно - в ней просто не было стекла. Прилетело вот откуда-то на днях. Шальное такое. Совершенно случайное. Да и просто подходить к окну было опасно. Кто там его знает, какая еще пакость засела на крыше? Может, это войсковой снайпер обстановку отслеживает и докладывает, кому надо. Может, спецназ со своими очень специальными средствами. А может, этот, который их тех, что в массовых беспорядках "на окраинах". Тут не разобраться, когда и чью пулю словишь. И сам же себе будешь злобным чебурашкой - потому что вот, предупреждали по телевизору, а ты предупреждения не услышал. Не внял, так сказать.
Бр-р-р.. Потряс он головой. Какие еще беспорядки? Какой, блин, запах? К черту такой телевизор! Как раз когда подползал к нему, крупно показывали голову бывшего премьера. Натурально, голову. На асфальте в луже кровищи... Идиоты, кто же такое в прямой эфир гонит?
Щелчок. Еще щелчок. Еще один...
Вот!
На экране сменялись картинки какой-то географической и очень познавательной и полезной программы. Горы и реки. Вулкан, поражающий своей мощью. Цунами, пробегающее по побережью и смывающее все и всех. Вот дельфины играют в воде. А вот прыгает вертикально огромный кит с животом в полоску и бухается со всего маху в воду, поднимая фонтаны брызг. Надо погромче сделать, заглушить уличный шум. Вот так. Бух - это кит об воду, а не что-то там на улице.
Тут и музыка подходящая. Успокаивающая.
Теперь сесть правильно. Скрестить ноги. Руки на колени. Что там в руках - все отбросить, чтобы не мешалось. Глаза в экран. Мысли - в экран.
Итак...
Где-то в столице, слышно, опять массовые беспорядки. А он вот успел в самый последний момент. Теперь он живет на берегу моря. Море близко. Но этот дом не в первой линии - там слишком дорого. Третья линия, пятьсот метров от пляжа, если по прямой. Но если прислушаться, слышен шум прибоя. Ш-ш-ш... Ш-ш-ш...
Вчера был самый настоящий шторм. Сегодня купаться нельзя - вода холодная, да еще медуз нанесло. Но прогуляться по берегу будет можно. Вот и воздух такой... Йодистый такой. Это водоросли, что валиком лежат вдоль линии прибоя. Там, где платный пляж, водоросли убирают. Но можно на платный и не ходить. Подумаешь, переступить ему трудно, что ли?
Внизу в небольшой выгородке стоит его автомобиль. На нем надо съездить на рынок, купить свежих овощей и местного легкого вина. Вчера смуглые веселые мужики доказывали, что их вино - лучше любого французского. Сегодня обещали привезти на пробу такое, какого нет нигде. Черное. Оно не вывозится никуда, потому что просто не терпит перевозки. Пить такое можно только прямо тут, на месте.
Машина. Это не та потертая черная "девятка", на которой рассекал по столице. Тут у него светлый старенький "мерседес". Но он только по годам старый, а бегает живо, и в салоне все по высшему классу.
Этаж. Нет, это не восьмой. Это, конечно, первый. Тенистый сад вокруг дома. Пахнет зеленью и морем издалека. Зелень - и йод. И свежий ветерок оттуда, от моря.
Чайки кричат. Кья, кья... Чайки - поганые птицы. Это как голуби в городе - грязь одна от них и шум. А издали посмотришь, как эти чайки над морем на воздушных струях качаются, так - красота просто!
Время. Утро, наверное. Раннее утро. Солнце уже встало, летом оно поднимается рано, но народа никакого еще нет. Тишина. Только пара рыбаков прошла мимо забора. Наловят себе бычков к обеду. После шторма по холодку бычок хорошо идет. Не то, что в прогретой солнцем спокойной воде. Но купаться лучше в теплой. Вот такое противоречие в жизни.
Бычка тут готовят просто: распластывают ножом по хребту, выворачивают, хребет вырывают и выкидывают, а потом тушку в сухариках обвалять - и на сковородку, в оливковое масло. Тут никто на подсолнечном не жарит - только оливковое. Оно у них дешевле любого другого, привозного. И полезнее. Нет никакого вредного холестерина.
На ужин можно будет в кафе сходить. Тут на набережной кафе - в нем рыба всегда свежая. Того же бычка и заказать. Или можно камбалу местную. Она тут огромная. Хорошо, если хотя бы пол-рыбины осилишь под холодное белое вино, сидя под полосатым тентом, хлопающем на ветру. А то вино, черное, с рынка, принести домой и оставить на ночные посиделки во дворе, когда летают светлячки, звенят цикады в кустах и пахнет, сумасшедшее пахнет зеленью и морем.
Кстати, солнце взошло - почему окна все еще закрыты?
Не шторы тут, не шторы... Шторы, эти пылесборники, остались в далекой столице. Там, где сегодня массовые беспорядки на каких-то окраинах. А тут, на первом этаже, ставенки старого типа, да занавески-раздергушки внутри. Вот надо толкнуть ставни, открыть окна солнцу, а потом еще и раздергушки эти раздернуть.
И вообще - окно надо открыть. Такой воздух, такой воздух!
Он подергал окно, открыл его, вдохнул глубоко, раскинув руки в стороны и счастливо улыбаясь...
...Чем это тут пованивает? Собаки ежика задавили, что ли?
...
Пуля снайпера вошла точно в левый глаз, разнеся на выходе черепную коробку и заляпав отдернутую штору красным и серым.
- Шкурку не попорти! - крикнул с другого края крыши напарник.
- Да нам, настоящим охотникам, такого не говорят, - ответил он, вкладывая очередной патрон. - Мы, сибиряки, белку, да соболя - завсегда исключительно в глаз бьем.
Хрустел снег под лыжами. Вдали слышен был лай собак, загнавших кого-то на дерево. Воздух белым паром вырывался из-под намотанного по самые глаза шарфа.