Сашке немножко даже хотелось плакать. Но плакать было нельзя -- он же мужик! Правда, повод был. Сегодня это была пятая партия, и в пятый раз он проигрывал. И это -- уже после умной шахматной книжки и после занятий в клубе!
Шахмат в доме было много. Это когда приезжали на отдых в Волгоград, он всегда удивлялся, что там почти ни у кого нет шахмат. То есть, совсем нет. Были карты, в которые играли целыми вечерами в дурака или в девятку. Было лото. Играли в лото после ужина, протерев стол и разложив карточки. Играли долго, под разговоры разные.
А дома, наоборот, карт не было, а шахмат было много.
Их дарили на день рождения. Их приносил папка с каких=то соревнований, где они командой у кого-то выиграли. Их приносили друзья отца, да так и оставляли.
Поэтому Сашка научился играть чуть ли не сразу после того, как научился читать. А может даже и раньше.
Красивые деревянные резные лежали в большой сложенной доске на шкафу. Это были праздничные. Их доставали редко -- по случаю. На столике под книжными полками лежала доска с деревянными, но попроще -- эта была на каждый день. В детской комнате шахматы лежали дешевые легкие пластмассовые. В них играть было неинтересно -- они стучали, когда ставишь на место, легко сдвигались и падали. Еще были магнитные -- совсем маленькие. В дороге, в поезде -- самое то. Правда, они магнитились друг к другу, и тогда надо было расцеплять пешки и фигуры и снова расставлять позицию. Такие же маленькие, но на штырьках, плотно входящих в свои гнезда, Сашке нравились больше. Там можно было прерваться, даже закрыть коробку, а потом открываешь -- а все, как было. Вот -- самые дорожные. Даже в автобусе или в машине можно было играть. Ну, и в самолете тоже. Потому что Сашку и папу в самолете не тошнило.
Еще несколько партий лежали в разных местах в квартире. И даже на кухне в углу тоже - какая-то из недорогих.
Когда приходили гости -- а они приходили не все сразу, а тянулись по одному -- можно было расставить шахматы, приглашающе махнуть рукой, и сидеть над доской, пока женщины на кухне доделывали разную вкусную и красивую еду. А кто приходил позже, брали стулья, рассаживались вокруг и внимательно наблюдали, вполголоса оценивая позицию и предположительный следующий ход. И если подслушать, то можно было сходить лучше, чем придумал сам. Поэтому на тех, кто слишком громко обсуждал, все шикали и показывали, что тут -- один на один. И никаких подсказок!
Было такое ощущение, что в шахматы играли практически все.
Вот и Лёшка быстро научился, и с ним постоянно сражались -- примерно поровну получалось. А Васька, хоть и играл тоже, но все-таки слабее. Так что с ним было интереснее. Можно было показать какую-нибудь хитрую комбинацию с жертвой фигуры. Но на детский мат он уже не поддавался, так что игра шла дольше, чем еще совсем недавно.
А вот с папой было трудно. Он играл быстро, почти не задумываясь, но все равно выигрывал.
Давным-давно, год или даже два назад, он играл с Сашкой с форой. То есть, начинал без какой-то фигуры. Без ферзя в самом-самом начале. Потом с ферзем, но тогда без ладьи. Потом -- без коня или без слона. Ну, а теперь уже только в равных составах. И играли, как равные. Н он -- сильнее. Так он и старше все-таки.
А однажды Сашка взял и записался в шахматный клуб при Дворце культуры. Сам, без родителей. То есть, совсем сам он вряд ли бы туда пошел. Но тут Лёшка собрался и сказанул на перемене, что вот -- клуб, шахматный. Там учат и разряды дают. А Сашка -- друг ведь. И пошли вместе.
Принимали там просто. Посадили за стол и сыграли партию. А потом записали в журнал, расспросили, где, кто и как. Сообщили распорядок и график -- два раза в неделю по вечерам.
И Сашка стал ходить на шахматы.
Раньше уже было, что его записывали в секцию фигурного катания. Фигурное катание было очень модным, все хотели красиво кататься под музыку, крутиться и прыгать. И Сашка хотел.
Они с отцом всегда вместе смотрели по телевизору соревнования -- чемпионаты всякие и Олимпиады. Там сначала была скороговорка диктора, что вот наши выходят в темно-красных костюмах с оранжевой огненной оторочкой, а потом начиналась музыка, и фигуристы красиво и быстро чертили по льду, рассыпая на вираже снежную пыль.
Целую зиму Сашка ходил на фигурное. Ему купили настоящие фигурные коньки с высокими ботинками и с зубцами на конце. Это не "канады" какие-то, где острое лезвие и короткие ботинки, как бутсы такие. Тут нога стояла плотно и удобно, и можно было крутиться на месте, зацепившись зубцами, или даже просто бежать на цыпочках.
Сашка научился ездить задом-наперед, красиво переступать ногами на виражах, резко тормозить... До прыжков дело не дошло. То ли простуда тогда была виной, то ли нога вдруг выросла, а новых "фигурок" не было, и денег тоже... Но все-таки одну зиму он проходил темными улицами до стадиона, а потом обратно домой.
Вот на лыжи его не записывали. На лыжах просто катались по выходным всей семьей. А на соревнования разные Сашку не брали -- он быстро сдыхал. Выносливости не было. То есть, норматив школьный сдавал, как и все, а вот выше -- просто никак. Да и не любил он долгий бег. Никогда не любил.
А вот шахматы... В них можно было играть и в плохую погоду. И когда простыл, и тебя не пустили в школу. Дома же можно тепло укутаться и так сидеть за доской -- это же не вредно!
В какой-то из шахматных дней в клубе им сказали, что в книжный магазин завези книги про шахматы. Там был "Курс дебютов" и всякое художественное про Алехина и про Ботвинника. С разбором партий в конце. И Сашке, выслушав его дома, выдали деньги.
Теперь, когда приходил Лёшка, они вместе сидели над книгой и разбирали задачи или разыгрывали разные варианты начала партии. Лёшка любил экспериментировать и начинать вдруг каким-нибудь сумасшедшим b2-b4. И вот думай тут, что и как пойдет дальше. Приходилось читать дальше и дальше. Сашка же больше любил открытую и честную "итальянку".
Правда, против отца это было трудно. Тот мог тоже вдруг как будто закрыться во французской защите. Вроде, защита же у него. А потом вдруг атаковал и все равно выигрывал.
Они с Сашкой сделали красивую таблицу, как в настоящих соревнованиях. Только в настоящих было ограничение на количество партий, а у них ограничением был размер листа. Получилось больше 200 квадратиков, в которые после каждой игры Сашка аккуратно записывал единички, ноли и половинки. Но вот он уже скоро год в клубе, а все равно из пяти проигрывал три. И одну -- вничью. Хоть и не так быстро проигрывал, как раньше. До конца тянул, до самого эндшпиля.
Лёшка достал где-то книжку и про эндшпили. Он был упорный. А Сашке хватало курса дебютов. Во всяком случае, одноклассников он теперь обыгрывал легко. А после турнира в клубе, где каждый играл с каждым, им с Лёшкой присвоили четвертый спортивный разряд. И никакой не юношеский! В шахматах не было юношеских. Так что -- взрослый четвертый. С удостоверением и со значком с латинской цифрой "IV".
На общешкольных соревнованиях Сашка стал первым в классе. Последняя игра была долгая-долгая. Борька упирался и даже наступал. И пол класса не уходила домой, навалившись со всех сторон и следя за партией. Честно говоря, Сашка выиграл и стал первым только потому что Лёшка болел и не ходил неделю в школу. С ним было бы трудно. Он и в клубе, когда их стали на соревнования вывозить, сидел на второй доске. А Сашка -- на четвертой.
Но -- выиграл! И получил приз -- еще одну коробку с шахматами. Но главным был вовсе не приз, а это ощущение: победа!
Он даже успел получить третий разряд. Это после того, как клуб занял третье место на районных соревнованиях, и когда посчитали коэффициенты по каждой доске. Лешка тоже получил. Он и дальше продолжал учиться и играть. А Сашка опять как-то заленился, забросил. Сначала учеба, потом как-то приболел, потом еще что-то... И главное -- все равно дома проигрывал. У отца не было никакого разряда. Но в команде Камской ГЭС, во взрослой команде, он сидел на второй доске. Понятно, да?
В общем, та длинная таблица на 200 с лишним клеток была заполнена, подсчитана... Ну, треть примерно -- Сашка. Остальное -- ничьи и проигрыши. И проигрышей больше. Как-то они не очень с отцом на ничью. Вот и опять:
- Шах и мат тебе, разрядник! Шах и мат!
- Ну, все, закончилась таблица. Давай, новую нарисуем?
- Рисуй! А эту не выкидывай. Пусть лежит для памяти.