Надо сразу сказать, что я не понимаю этих странных вопросов: ты любишь молоко? Ты любишь рыбу? Ты любишь мясо? Мне сразу видится моя мать, стоящая посередине кухни с задумчивым выражением в глазах, вдруг озаряющихся пониманием - Саша не любит рыбу, значит, надо сделать гороховый суп!
На самом-то деле я никогда не могу сказать о еде "люблю". Я ее просто ем. Ем все. Конечно, хорошо, если эта еда приготовлена вкусно и красиво. Но можно и просто еду. Вот, помнится, как-то на первом году в армии кормили нас регулярно гороховой жидкой кашей желто-зеленого цвета, в которой плавали куски сала, поросшие с одной стороны светлой небритостью, так именно за эти куски и была бойня. Организм требовал калорий, а в вареном сале и в гороховой похлебке этих калорий было - хоть отбавляй.
То же самое и о рыбе. Я не люблю, как пахнет сырая рыба, как пахнут руки или бокалы после рыбных блюд. Но могу сам приготовить неплохо, а если уже приготовили мне, то с удовольствием ем рыбу во всех видах - жареную, вареную, тушеную, сырую замороженную в виде строганины.
Но сейчас разговор у нас будет не о горохе и не о рыбе, и даже не о кролике, тушеном в сметане, потому что было лень выходить на улицу, ходить по магазинам, выбирать что-то, думать о приготовлении, убивать время на кухне... Много ли мне надо - одному? Тем более, когда после проверки шкафов и холодильника выяснилось, что есть молоко, оставшееся с прошлой недели. Молочная диета, знаете ли, бывает. Нет, это не моя диета. У меня как раз настолько все в порядке, что могу есть всё и всегда и в самом разном количестве. Но есть еще люди, есть такие, которым указано было питаться молочным. Теперь эти люди уехали, а молоко осталось. Стерилизованное. Год может стоять. А может и не стоять, если вспомнить что-нибудь вкусное из детства.
В детстве часто утро начиналось с того, что надо было быстро позавтракать и с эмалированным бидончиком в руках бежать в магазин. Там постоять немного в очереди и дождаться, когда с большой машины с жестяным кузовом сгрузят тяжелые блестящие алюминиевые бидоны с молоком, и продавец, срезав пломбу и откинув крышку, размешает высоким узким черпаком сливки, отстоявшиеся за недолгую дорогу. Потом протянуть деньги - ровно рубль - и свой бидончик и твердо выговорить:
- Три литра!
Литр стоил 18 копеек, с рубля мне еще давали "пятнашку" и желтую копейку, на которую летом можно было получить стакан газировки без сиропа ("Бе-ез сиропа, бе-ез сиропа" (с)). Бидончик накрываешь осторожно крышкой и тащишь молоко домой, стараясь не пролить.
А дома ждут. Дома будет теперь молочная каша. Или молочная сладкая вермишель. И обязательно какао! Конечно, будет какао, которое возьмут из пачки с надписью: "Золотой ярлык". В крайнем случае, из пачки другого цвета с надписью: "Серебряный ярлык".
Оставшееся молоко - ну просто не было такой кастрюли, в которую помещался весь бидон - разливали по чистым майонезным баночкам и оставляли на столе. К утру получалась вкусная домашняя простокваша, которую убирали в холодильник. Простоквашу я любил. Если есть простокваша, можно вообще ничего не варить. Достал баночку, размешал в ней пару ложек сахара, нарезал черного хлеба брусками - и макать, отпивая и запивая.
Но это именно из остатков. Или если горячего никто не хочет. Или если молоко слегка "подкисло", потому что жара на улице. А в холодное время, которого у нас гораздо больше, всегда варили сладкое молочное.
Варить себе молочную еду меня научили еще тогда, в самом раннем детстве. Причем, именно дома. У бабушек никогда такого молочного не было. Они варили пшенную кашу - на воде. Пшеничную - на воде. И только перед тем, как поставить на стол, вливали в сухую кашу молоко и посыпали сверху сахаром. Это такая летняя еда. Молоко - холодное, сахар не до конца растворяется и немного похрустывает на зубах. Каша - желтыми твердыми комками, которые можно раздавить в молоке. Ну, практически, как какая-то иностранная современная сухая еда.
А дома, на Урале, мы именно варили молочное.
Во-первых, надо было налить в кастрюлю немного воды. Нельзя, говорили мне, наливать сразу молоко: оно тогда может пригореть. И, бывало, действительно пригорало. Горелую кашу есть совсем не вкусно. Правда, то было совсем другое молоко, не сегодняшнее, при кипячении которого сверху образовывалась толстая пенка светло-желтого цвета, которую почему-то никто не любил, и я поэтому с чистой совестью всю ее выгружал себе в кружку со сладким крепким какао. Пить такое было трудно - приходилось действовать ложкой. Прямо как шоколадное мороженое, только горячее.
Но, пусть молоко и другое, а чуток воды я на дно кастрюли налил. Кстати, и кастрюли ведь были совсем другие! Были желтые эмалированные и были дюралевые, которые царапались простым ножом. Теперь-то у меня - из толстой нержавеющей стали со специальными вставками в днище для лучшей теплоотдачи.
После воды выливаю литр молока и ставлю кастрюлю на огонь. Я как-то с детства заучил, затвердил, что есть просто суп, а есть - молочное. Суп должен быть соленым и никак иначе, молочное обязательно - сладким. Кстати, так же с детства выучил: белые каши - сладкие, черные - соленые.
Поэтому чуть-чуть соли. Совсем чуть-чуть. Я помню, как однажды сварил себе сладкие молочные макароны, но они оказались невкусными, хотя сахара в молоко я не пожалел. А потому, объяснили мне взрослые, что надо было чуток присолить. Без соли еда вкусной не будет.
Значит, чуток соли. На кончике ножа. А потом - сахар, размешивая и пробуя на вкус. Вот теперь, пока молоко не закипело, можно выбрать, что в него сыпать. Есть рожки. Разные: короткие толстенькие, тонкие с волнистой каемкой - гребешки, маленькие "быстрорастворимые", длинные, в палец... Но это все не то. Вот - ракушки! Вот это будет настоящая еда из детства.
В закипающее молоко всыпаются ракушки, все это перемешивается, чтобы не прилипло ко дну и не подгорело, огонь уменьшается до минимума, чтобы молоко не убегало, но слегка побулькивало... А дальше - самое вкусное. Чтобы молоко не сбежало, надо его регулярно помешивать, а пенку, которая образуется сверху, вкусную желтоватую сладкую пышную пенку снимать ложкой, дуть на нее - и в рот. Конечно, это совсем не культурно - таскать из общей кастрюли пенки. Но это же моя личная кастрюля, и никто в гости на молочное не ожидается, а пенка такая вкусная...
Минут через десять на маленьком огне ракушки набухают и вот уже почти совсем готовы. Не надо варить до полного разваривания и мягкоты. Надо выключить газ, накрыть крышкой кастрюлю и посидеть рядом, посмотреть пока на экран телевизора, где бегают разноцветные фигурки футболистов в борьбе за бело-черный или оранжевый яркий мяч.
Еще минут через пять крышку поднимаю и рассматриваю плотную желтую пенку, образовавшуюся сверху. М-м-м... Вкусняк! Оно же - вкуснотища. Она сладкая! Половником наливаю полную миску, дую сверху на парящую еду, размешиваю ложкой, а потом потихоньку, по штучке, по две этих самых ракушек, не торопясь, медленно, с удовольствием, с наслаждением, с вспоминанием детства, с футболом по телевизору...