Уважаемый читатель! Вы держите в руках первый поэтический сборник избранных стихов Геннадия Карпенко. Маленький мальчик - мечтатель из глухого алтайского села воплотил свою мечту в жизнь: стал штурманом военной авиации, затем - журналистом. Романтик? Какое несовременное слово. Да, Геннадий Лаврентьевич служил в боевых полках, а это не шутки. Как военному человеку, ему неоднократно вместе с женой и двумя сыновьями приходилось с нуля налаживать быт на новом месте. Почти всё - и строить, и сажать сады - он умеет делать своими руками. И всё-таки он - романтик, потому что материальное для него всегда на втором плане, хотя сегодня это так немодно! Только романтик, глубокий лирик скажет: "дни-яблоки - срываясь, падают". Или с высоты полёта посмотрев на нашу Землю, увидит её "зацелованную солнцем, на перине облаков", а по осени поэту захочется "печаль кружащейся листвы положить на плачущие ноты".
Нестандартные рифмы, отсутствие затёртых словесных штампов, яркая метафоричность чуть ли не в каждой строчке - это редкое явление в поэзии. К тому же страстность, почти физическая сопричастность ко всему, о чём пишет Г. Карпенко, придаёт его стихам неповторимую остроту, пронзительность, искренность. У Карпенко есть строчка, где он очень точно характеризовал самого себя: "С детства сердце для любви открыто".
А ещё от его стихов не устаёшь, хочется читать ещё и ещё. Но, к сожалению, я дошла до последней страницы. И белой завистью завидую тем, кто сейчас впервые взял в руки поэтический сборник Г. Карпенко "У земли и неба". Вы не встретите здесь фальши. Здесь - чистота, здесь душа и сердце поэта.
Татьяна Нюхина,
Член Союза Журналистов России,
Заслуженный работник культуры Российской Федерации.
От автора
В одной из поэтических миниатюр есть такая строка "пишу, как дышу...". Она точно отражает смысл моего творчества. Стихи - как дыхание. То пульсируют в душе - прерывисто, взволнованно и часто, то льются, спокойные и ровные, но главное, на мой взгляд, в них нет равнодушия. По иному и быть не могло. Ведь рождались они, порой, в необычной и даже экстремальной ситуации. Приведу лишь один пример.
При обходе обширной зоны гроз, самолёт оказался между двух мощных очагов, Которые, стремительно разрастаясь, охватывали всё пространство. Мы оказались в облачной ловушке. Каждый лётчик знает: приближаться к грозе на запретный рубеж, смертельно опасно. Наш самолёт уже вышел на эту грань. Вокруг сверкали молнии, по остеклению кабины потоком хлестал ливень.
С помощью бортового локатора я выискивал "окошко", через которое можно вырваться из западни. И мне это удалось. Уже через несколько минут бешеной болтанки и рысканья по высоте и курсу, самолёт вынырнул из грозового пекла. Впереди синее небо, солнце. Тут у меня в голове зародились первые рифмы.
В момент возникновения стиха всегда кажется - вот она, явилась нетленка! Думаешь, как бы не оборвалась нить мысли. Сознание же работало на полёт. Самолёт далеко уклонился от линии заданного пути. Надо экстренно уточнять местоположение и рассчитывать поправки в курс. Но, чтобы не потерять поэтическую находку, прямо в бортовом журнале штурмана фиксирую первые строчки. И только после посадки пытаюсь восстановить всё стихотворение...
В процессе напряжённой лётной работы, выкристаллизовывался стиль поэтической миниатюры. К. сожалению, и на земле всегда находились дела и заботы поважней поэзии, поэтому частенько приходилось ограничиваться двустишьями-дутариками и четверостишьями-квадратулями.
Родился я на границе Казахстана, в Павлодарской области, в маленьком селе Угловом. Моя мама Улита Потаповна, в девичестве Пустовая, отец - Лаврентий Лукич. Начальную школу закончил дома, а в семилетку, приходилось ходить за семь километров, в соседнюю деревню Дмитриевку. По дороге о чём только не передумаешь. Именно под влиянием этих размышлений основательно занялся самовоспитанием. Насмотревшись на некоторых взрослых людей, тогда и решил отречься от вредных привычек: не употреблять спиртного, не курить, не сквернословить, а заняться сортом и книгами. Под эти свои намерения подвёл логичную, почти философскую базу, которой следую всю жизнь. В ту пору написал первый стих с незамысловатым названием Зима.
Из деревни родители переселились в ближайший рабочий посёлок Балластный карьер, на железнодорожный разъезд, в мою бытность, названый станцией Красный дол. С этим полустанком и Алтаем вообще, связаны лучшие годы детства и юности. Жили мы не в благословенной стороне предгорий, рек и гор, а в Кулундинской степи - ровной, как стол. Где на десятки километров взгляду зацепиться не за что. Однако и там душа находила слова для песни.
Учился в интернате при железнодорожной школе Славгорода. Помню, и раньше увлекался книгами, а там читал запоем. Как-то ночью засиделся над поэмами Лермонтова. Далеко за полночь на меня будто озарение снизошло. Так явственно прочувствовал и понял высокий смысл его Поэзии. Подумал, уж теперь-то смогу писать настоящие стихи. Да жаль, озарение моё улетучилось вместе с предутренним сном...
После школы поступил в Челябинское высшее военное авиационное краснознамённое училище штурманов. Газета Уральского военного округа "Красный боец" первой опубликовала моё стихотворение. По заданию редакции, писал заметки и корреспонденции об учёбе и лётной подготовке своих товарищей. Там приобрёл навыки журналистской работы.
Служба в боевых полках давала массу впечатлений и тем для творчества, но отнимала и немало сил. Писать приходилось урывками. Что-то удавалось. Меня дважды приглашали на Всеармейские семинары молодых писателей. Там же последовало предложение, перейти служить в окружную газету. Я долго не решался оставить лётную работу, но, в конце концов, согласился. Так стал корреспондентом отдела авиации и противовоздушной обороны в газете "За Родину" и переехал в Ригу. Двумя годами раньше, поступил на филологический факультет Латвийского государственного университета имени П. Стучки и закончил его по специальности журналистика.
Женился на Баташовой Галине Евгеньевне. У нас родились двое сыновей. Старший Денис в Литве, а младший Серёжа уже в Латвии.
Моя жизнь, лётная работа, служба нашли отражение в этом сборнике. Надеюсь, внимательный читатель под впечатлением стихов оторвёт взгляд от земли и, возможно, впервые поразится величию и безбрежности пятого океана, а пылкий юноша будет объясняться в любви словами:
Вы сегодня такая красивая,
Васильки расцветают в глазах...
С искренним уважением к вам, люди добрые,
Геннадий Карпенко.
РО
ДИН
КА
На малой родине: Геннадий Карпенко, его сёстры Светлана Иванчук и Анна Романова, и дядя Пётр Лукич Карпенко. Июнь 2010 года.
Степи
Куда ни глянь -
Простор бескрайний,
Зовущий вдаль
Родной земли.
Я пьян степями,
Что печально
Курятся в серенькой пыли.
Раскинулись
Так величаво,
Устав,
От ветровой игры.
Ковыль отцвёл,
Поблекли травы,
Сухие, обнажив бугры...
Отчизна
Над холмами -
Башни крепостные,
В тёмных чащах
Дремлют лешаки.
Соловьи-разбойники
Шальные
Озоруют ночью
У реки.
Шаг ступи -
Лукавые русалки
Защекочут,
В омут увлекут...
Оплошай -
Вещуньи и гадалки
Из трясин
Домой укажут путь.
Вятичи,
Дебряне и смоляне,
Ваш лесной
И первозданный быт,
Трепетные песни
И сказанья
Бережно
Земля моя хранит.
Проводы в армию
Сёстрам Гале и Свете
Солнце вдаль
На золочёных спицах
По степи
Катилось колесом.
Выпорхнула юность
Как синица,
Навсегда покинув
Отчий дом.
Вслед летели
Милые сестрицы,
Слёзы-искры
Капали в траву...
У гнездовья
Сиротинки-птицы
Вижу вас во сне
Как наяву.
Колыбель
Облаков легки пушинки
Над рассветною красой.
Переполнены кувшинки
Кумариновой росой.
Слышу голос перепёлки,
Жаворонков перезвон.
Плач кукушки у околка,
Как из детства дивный сон.
Луговое Угловое
До небес земная ширь.
Лишь на миг глаза закрою
Золотой твой вижу мир.
Околок - местное название колка - берёзовой рощицы.
