Аннотация: К возрождению пионерской организации в России
- Петров, деньги принес?
Леша испуганно повернулся и часто заморгал. Толстая Синицынская морда была совсем рядом. За ним криво ухмылялся желтоватый Козлов. Сразу завоняло никотином. Окружающие пионеры почтительно расступились.
- О! Рубль! - обрадовался Синицын, заметив в Алешиной руке смятую бумажку. - Молодец, парень! "Дымок" еще купим, ага! - Он положил короткопалую, неопрятную лапу на худенькое плечико и покачал с ласковой мощью.
- Нам, давай, короче, два кофе и два с мясом... Козел, ты с мясом будешь или с повидлом?
- Бери все с мясом, Лешь, а я ща место забью! - Козлов развернулся, сощурил лицо, двинулся сквозь толпу к столику у окна, где примолкли, послушно засобирались мальчишки.
- Мне, пожалуйста, булочку за девять копеек и кофе, - негромко сказал Алеша буфетчице. Сыпал мелочь в карман, придерживая горячий стакан с булкой, принялся озабоченно выбираться из очереди.
Теперь заморгал Синицин, раскрыл недоуменный пухлый рот.
- Ну, ты, это, - ешь, Леша, - крикнул он, наконец, в далекую спину, затем, принялся энергично разгребать тела руками.
- Кость! Петров, надо сказать, себя хреново повел. Не уважает!
- А! Ну это исправим, - с готовностью откликнулся, приподнялся со стула встревоженный Козлов. - Ты, это, Лешь! Не спеши! Прожевывай! А мы тебя подождем.
- Ну и что! Надают после уроков, деньги все равно заберут, - еще хуже будет! Мама говорит, лучше отдай им копейки, они не будут приставать больше. Они бедные дети.
- Ага, не будут! Дура, твоя мама. А мне мой дед говорит: черту один мизинец протянешь, так он сразу полбока откусывает! Я тебе точно говорю, если их сейчас не отбреешь - обнаглеют, вообще! И унизят твое человеческое достоинство.
Витька стоял маленький, плотный, ершистый. Руки держал в карманах штанов. С размаху футбольнул пакет из-под молока, снова повернулся к Алеше. Тот сидел на скамейке, сутулясь, опустив нос долу, словно замерзший ранний грач.
- Моя мама не дура, не говори так!
- Ладно, не дура, но она в этих делах все равно ничего не петрит. Ты сам, что думаешь? Вы, что должны кормить Синицына с Козловым? Сейчас они трясут копейки, потом рубли будут требовать, вот, увидишь!
- Я не могу драться, - тихо повторил Леша, еще ниже наклоняя голову. Быстрая слезинка, скользнув по щеке, упала на землю.
- Плакать бесполезно, - заметил Витька. Давид тоже не хотел драться, но услышав, какими словами Голиаф ругает Бога, не удержался, пошел, - долбанул кирпичем в башку! Конечно, если бы он сам нарывался, Бог не стал бы ему помогать. Но, если ты прав, чего же? Перед Ионафаном враги сами падали, а Самсон тысячу филистимлян уложил ослиной челюстью. Дед Женя говорит, что спорт, приемы - не главное. Самый лучший мировой чемпион может запросто получить от новичка. Потому что не в мышцах сила, а в правде, понял!
+ + +
- Ну что, Леха, хорошо покушал? - спросил Синицын, грозно отклеиваясь от лестничных перил. Козлов затянулся сигаретой, прищурился. Тихо стало в буфете за Лешиной спиной.
"Господи, предай мне в руки этого необрезанного" - прошевелил он губами и гневно уперся в удивленные глаза врага.
- Ты чего, дохлый, - начал, было Синицин, но не закончил, потому что Леша, вдруг, зашипел как змей, весь прямо затрясся и стал похож на китайца. Неожиданно издал короткий звук "ыф!" подлетел к Синицыну и нанес ему стремительный удар. Белое лицо смялось и брызнуло! Большое тело снарядом влетело в толпу, грохнулось на кафель и забилось. Страшный нечеловеческий вопль рвался из Лешиного горла. Филистимляне, давя друг друга, в ужасе бросились прочь...
+ + +
- Не надо Вить! - жалобно сказал Леша. - Не связывайся ты с ними. Синицын хоть и выступает, сам ничего, с ним можно договориться. А Козлов злой как черт. Помнишь как они Боксера уделали из Шестого - "Б"? Все, Козлов. Меньше ростом а как лупил! Потом били ногами... Он от крови только звереет!
- Завтра увидишь, что сделает с ним Господь.
- Ой, Витька! - Алеша схватился руками за голову, - что ты задумал, страх!
+ + +
В беседке было восемь человек. Козлов держал в зубах сигарету. Кассетник у него на коленях некачественно "врубал-металл". Синицын глыбой прислонился у входа. Другие стояли, сидели, висели в виде различных фигур, образуя некоторую свободомыслящую группу в виду школьной помойки. Разгромленную беседку организованно доставили сюда с детской площадки. Витька бледный, с круглыми черными глазами приблизился и крикнул:
- Синицын! Козлов! Не смейте трогать больше Петрова, - тогда вы останетесь жить.
- Чего он хочет? - наморщился Козлов, приглушив переливчатый треск в магнитофоне и вопросительно устанавливая сигарету углом вверх.
- Ни фига себе обарзел сын! - Удивился Синицын и сразу пошел к Витьке, - толстый, квадратный, заворачивал ступни внутрь и немного прядал ими, ставя на землю. Приблизившись, он сделал неожиданное движение рукой вниз и сказал "Ша!" Витька вздрогнул, закрыл лицо руками, когда опустил, Синицын назидательно ткнул его кулаком в грудь. Витька пошатнулся. В беседке заржали.
- Ну?- спросил Синицын.
- Сейчас будешь наказан,- задыхаясь сообщил Витька.
Синицын вздохнул и дал ему тяжелого потного "леща". Падая, Витька пробежал неверными шагами довольно большой путь и, наконец, уселся на задницу, ойкнув от боли. Пока Синицын подвигался к нему, нащупывал жесткую правду арматуры.
- Эй, парень, завязывай! Дурной, что ли?
- Убъю, - сказал Витька, поднимая прут и трогаясь с места.
Витька развернулся к беседке. Группа стала стремительно распадаться. Козлов поднялся, поставил магнитофон на скамейку, выплюнул сигарету. Витька влетел под крышу. Козлов что-то хотел сказать, но встретив исступленный, распахнутый взгляд только сплюнул. Тут, Витька с размаху, цепляя доски под крышей, шарахнул прутом по магнитофону.
- Ты, что, а? - раззявился и выпучился изумленный подросток.
Витька, молча, замахнулся железякой. Юркнув мимо него, Козлов пробежал метров тридцать хорошим спуртом. Витька вернулся с полдороги, вознес оружие над головой и заорал:
- Зассали!
Неподалеку, у груды сваленных бетонных плит зашевелилась худенькая фигурка Петрова.
+ + +
Несколько позже, Алеша, рассматривал стертую кровоточащую рану на копчике Витьки, пытался прилепить наслюнявленный подорожник, сокрушался.
- Они теперь заловят нас обоих... жизни не дадут. Из-за тебя все!
- Я теперь их не боюсь, - отвечал Витька, спустивший штаны. - Синицын получил, а Козлов пусть только сунется, - не знаю, что с ним сделаю. У меня столько силы было, - думал, на куски их разнесу!
- Эх! - горько вздохнул Алеша, еще поплевал на лист, - лучше бы дух Божий превратил его в доброго человека.