Ладно, я сделаю это, то есть расскажу вам историю посещений. Вы, конечно, не поверите, но я все же расска-жу, так, для того, чтобы вы знали...
Началось все однажды ночью, когда я дописывал срочный материал для редакции. В "белом углу" вдруг возникла фигура... Нет, не с этого все началось.
Дело было так: я снял двухкомнатную квартиру. По-лучилось это неожиданно просто. Я приехал к своему старому другу, Андрею, погостить на несколько дней. Андрей - замечательный художник, и в то время он как раз получил предложение расписывать церковь, где-то в Подмосковье. Как я понял, его больше интересовала не сама работа, а остатки фресок в той церкви и технология их изготовления, которую он и поехал вскоре изучать. На время своего отъезда он разрешил мне поселиться в ма-стерской - вышеупомянутой двухкомнатной квартире.
Обстановка мастерской располагала к раздумьям. Каждый угол зала (большей комнаты) представлял собой оригинальную одноцветную композицию. В синем углу громоздились разнотонные пилоны - обтянутые шелком каркасы. Вокруг них в немыслимом танце свивались спирали, которые оживали, когда менялось освещение. В черном углу лежала груда бутафорских камней, кото-рая с одной стороны была похожа на бухту цепей, а с другой - на знаменитый Эверест. Со всех остальных сторон она, очевидно, напоминала еще что-то, но я не разобрал... Красный угол был красив и силен: там вра-щался от малейшего ветерка из вечно открытой, но не видимой за драпировкой форточки, огромный рубиновый кристалл. Из чего Андрей его сделал, я не знаю, и до сих пор забываю спросить.
А в белом углу был небольшой помост. Совершенно пустой. Вот на этом-то помосте и возникла, неслышно, из воздуха, фигура человека. Я заметил его краем глаза, мне в тот момент пришла в голову какая-то мысль, и я, за-
думавшись, смотрел в синий угол. Человек, он был явно восточного происхождения - то ли японец, то ли китаец, сидел, сложив под собой ноги, как йог, и раскачивался, как болванчик. Глаза его были закрыты.
Некоторое время я думал, что это галлюцинация, потом решил, что это розыгрыш Андрея, но незнакомец вдруг открыл глаза, вздрогнул и произнес внятно и четко:
- Приветствую тебя, о Будда! Я знал, что мои мо--
литвы будут услышаны. Ответишь ли ты на мой вопрос?
Я осторожно положил стило и, оглянувшись, кивнул.
- Отвечу, но сначала ты скажи мне...
Незнакомец, глаза которого в силу непонятных при--
чин светились счастьем, приготовился внимать.
- Кто ты такой, как тебя зовут, и как ты сюда попал?
Что-то неуловимо изменилось во взгляде пришельца,
но он, тем не менее, по-прежнему невозмутимо ответил:
- Я Лао Чжень, священник из Лхассы. На вопрос
же о том, как я сюда попал, ты, о Будда, ответишь лучше,
чем я.
"Чушь какая-то," - подумал я и пожал плечами.
- Ну ладно, и чего же тебе надо?
Лао поклонился и, улыбаясь, сказал:
- Ответь, надо ли мне возвращаться назад на Землю
из нирваны, если я могу это сделать?
Я задумался. Так, одно из двух: либо это - кто-то из друзей Андрея, явно буддист или кришнаит, либо я уже давно заснул и во сне начал бредить. Я ущипнул себя за руку и, убедившись, что не сплю, решил успокоить за-рвавшегося кришнаита логичным ответом и после этого выпроводить его вон.
- Сын мой! Если ты задаешься этим вопросом -
тебе не нужен ответ. Пока можешь, возвращайся...
Лао радостно улыбнулся и поклонился мне. Я встал и шагнул к нему, но в этот момент его фигура раствори-лась в воздухе... Я отпрянул, уронив столик и шезлонг, в котором сидел до этого. Листки рукописи разлетелись по комнате. Несколько минут я собирал их, не отрывая взгляда от помоста, и лихорадочно размышлял о том, что ко мне явно запоздала помощь психиатра. Потом я при-шел к выводу, что теперь уж точно терять нечего и, подойдя к помосту, внимательно обследовал его, не обнаружив при этом никаких скрытых зеркал и меха-низмов. "Надо умыться холодной водой и выпить чаю, - подумал я, отчаявшись оправдать появление Лао шутками Андрея.
Поплескав на лицо холодной водой и налив стакан чаю на кухне, я вернулся в комнату и уронил этот стакан на мизинец правой ноги... Кипяток пребольно ошпарил ступню, но мне было не до этого... На помосте лежал огромный негр. Ом явно мучался от чего-то. Его муску-листое тело было почти обнажено - лишь набедренная повязка да что-то вроде амулетов на запястьях рук. Вгля-девшись в его потрескавшиеся губы, я понял, что он шепчет:
- Воды... Воды...
Пришлось смириться с обстоятельствами. Я отправил-ся на кухню и принес полную трехлитровую банку воды. Почувствовав на губах первые капли влаги, негр жадно схватил банку и выпил ее залпом, не отрываясь. Ожив-шими глазами он оглядел меня и, благодарно прошептав: "Спасибо, Господи", - растаял в воздухе...
Это было выше моих сил. Я не хотел верить в собст-венное сумасшествие, потому что мне, во что бы то ни стало, завтра надо было сдать готовую статью. К тому же, как мне казалось, я не потерял способности логически мыслить. Чтобы проверить себя, я вслух прочитал табли-цу умножения, включил и выключил свет, наконец, по-звонил по телефону Сереге, сослуживцу, за что был ос-корблен нецензурной бранью (было около четырех часов утра). Совершенно обалдев от этих бестолковых попыток само психотерапии, я сел на пол и. тихонько завыл. Но это не помогло: в белом углу опять медленно проявлялась фигура.
На этот раз посетитель был в шубе и унтах. Он весь,
с головы до ног, был обильно покрыт льдом и снегом,
отчего вокруг помоста тут же образовалась лужа. При-мерно час мы молча смотрели друг на друга. За это время посетитель заметно отогрелся, и щеки его порозовели. Он, как и все предшественники, поблагодарил меня.
- Спасибо, Господи...
И растворился.
До шести утра продолжались эти посещения, и я уже настолько обвыкся, что позволял себе подшучивать, над посетителями, которые просили, почему-то все на рус-ском языке, - воды, тепла, а одного, кажется, индуса, я даже накормил консервированной килькой в томатном соусе.
Рассвет разогнал непрошеных гостей, и я, успокоив-шись, лег спать... А на следующую ночь все повторилось. Регулярно, раз в полчаса-час, на помосте возникала фи-гура страждущего, и я всеми силами помогал беднягам, спасая кого от жажды, кого от голода, кого от холода (процесс размораживания я ускорил при помощи калори-фера).
Весь второй день после посещений, я занимался заго-товками, скупая на корню самые дешевые консервы. Хотелось быть во всеоружии...
В том, что я - не сумасшедший, убедил меня Серега - он поговорил с одним из моих посетителей по телефону, который я перетащил из кухни в зал, ибо обнаружилось одно обстоятельство: пришельцы не могли сойти с помо-ста, и это подтвердило мою догадку, что над помостом, в силу необъяснимых причин, возникло и действует некое поле... Свойства этого поля остаются для меня загадкой, но одно бесспорно: сильное, очень сильное желание, каким-то образом переносит людей в этом поле, и они попадают на помост.
Дойдя до этого вывода в своих рассуждениях, я понял, почему посетители принимают меня за всевышнего - я даю им необходимое в сложнейшей ситуации.
Вывод вдохновил меня. Я понял, скольких людей я уже спас и скольких еще могу спасти. Но потом я поду-мал о другом и, Боже мой! Как грустно мне сделалось! Выходит что же? Только голод, холод и жажда рождают в душе человека такое неистовое желание? Других запро-сов, выходит, нет. Почему ко мне не явились те, кто хотел бы стать художником, писателем, поэтом, да мало ли еще кем? Один лишь Лао потребовал от меня чего-то, относящегося к духовному.
Да... Печально это. Тем более печально, что вот уже два года, как я живу в этой квартире (Андрей нашел в Подмосковье девушку и переехал жить к ней, а может, просто убежал...), и за это время ни одного искателя духа не бывало у меня. Впрочем, я успокаиваю себя тем, что есть, наверное, люди, которые все же хотят чего-нибудь настолько сильно, что добиваются этого. Может быть, поэтому и не приходят... Как знать? А с другой стороны, разве нет у них вопросов, на которые они сами не могут ответить, разве не гложут их сомнения? Или они настоль-ко самоуверенны? Кому мне-то задать эти вопросы? Ведь я сижу в квартире, у которой есть белый угол...