Ни малейшие колебания тверди земной, ни скачкообразные извержения не тревожили крепкого сна. Я нежился в жаркой тиши так глубоко, что никогда не видел солнечных лучей. Но это не было и нужно - собственный свет был ярок даже в кромешной тьме.
Я спал так долго, что не заметил, как меня разбудили.
Громовое ворчание отца. Его гнев вынес меня и моих братьев на поверхность, где нас ждали чёрные и натруженные руки. Голоса. Много голосов. Среди какофонии звуков не слышно моего собственного голоса - я лил горькие слёзы, ведь лишился своей уютной колыбели. Я скучал по пламени, молчанию и свободе.
Руки разлучили меня с отцом, и я не смог простить.
В жизни я повидал достаточно горя. Я не хотел терять своей сущности, но злодейка-судьба решила иначе. Грани, расчерченные на моей поверхности, я считал позорным клеймом; цанга, в которую меня усадил мужчина со смешными усами и круглыми очками, была юдолью скорби, темницей, тюрьмой. Меня раздирали на части, пилили, кололи, резали и шлифовали, обращались со мной небрежно и грубо. Я мечтал, чтобы моих мучителей постигли все самые страшные кары небесные; боль, прошивающая хрупкое тело, казалась невыносимой. С каждым мгновением, теряя часть себя, я не понимал, как они могут так поступить со мной - разве я и без того не хорош? Хорош - тут же отвечал сам себе, но меня продолжали мучить.
- Красавец, - прошептал огранщик и в последний раз провёл шлифовочной машиной по моей макушке.
На некоторое время меня оставили в покое. Я смог успокоиться и снова заснуть - пусть ненадолго, но я видел сны о далёком доме, о могущественном, сильном и справедливом отце, о ласковой матери-земле.
И снова мою дрёму прервали. Я приготовился к худшему - думал, что снова придётся пережить грубые прикосновения и боль, но нет - в этот раз всё было иначе.
Заботливые и тёплые руки мастера. Приглушённый свет ювелирной мастерской. Теплота и простота. Он обращался со мной бережно - словно я был фарфоровой вазой, и я проникся к нему доверием. Разве можно ответить ненавистью и предательством на нежность?
- Волшебник, - смеялся он, круча меня в руках, и я подмигивал мастеру каждой из своих семнадцати граней. Моё твёрдое сердце билось в унисон с его - таким мягким и добрым, и я даже не сопротивлялся, когда он одел меня в доспехи из чистого золота. Солнечный металл дал мне новое содержание, новый смысл, пусть оно и сковало каменную грудь, стянув её так, что стало сложно дышать, но это придало мне благородства и могущества.
Брошенный ребёнок, в конце своих мытарств я смог найти новое пристанище. Теперь я покоюсь на груди темноволосой девушки. Она смеётся, и я, переливаясь миллионами оттенков, подмигиваю ей - как подмигивал мастеру, который смог сделать из меня настоящий шедевр. Магия моего света освещает её путь, защищая и оберегая, и я счастлив.
Я был алмазом, сыном вулкана, непокорным, своенравным и гордым. Уважение, труд и любовь сделали из меня бриллиант.