Продукты в столовую раньше из Сургута возили, триста "кило" в один конец, на вертолете или машинами, опять же по зимнику вдоль железной дороги, которая в тот год как раз к посёлку подошла. В очередной рейс я и напросился, захотелось немного пивком побаловаться, а его только в Сургуте и можно было найти, ближе негде. Заодно мне поручили встретить и сопроводить на обратном пути колонну из четырёх новых "Уралов", которые гнали "с земли" водители-новички, недавно завербованные на нашу стройку.
Дело было в начале ноября. Выехал я затемно и по укатанной трассе домчался за несколько часов до железнодорожного моста через Тромъеган. Река уже укрылась льдом, но переправляться по нему еще никто не рисковал, поэтому я забрался на насыпь километра за полтора и, пропустив рельсовый путь между колесами, "поскакал" по шпалам на другой берег.
Сейчас-то за такие фокусы мигом права заберут, а тогда деваться было некуда, вот и приходилось нарушать. Да и не особо весёлое это дело, по "стиральной доске" трястись. Во-первых, страшновато - на мосту пути проложены, можно сказать, прямо по воздуху. А во-вторых, от постоянной езды различной и, чаще всего, груженой техники, некоторые шпалы были с отломанными концами, так что приходилось осторожненько забираться с одной стороны колёсами на рельс и проезжать по нему снайперски, чтобы не свалиться со шпал другой стороной машины.
Добрался я в Сургут на базу ОРСа, загрузился, оформил документы, пива по знакомству взял и остановился неподалеку в общежитии на ночевку, где и встретился с вновь прибывшими водителями. Познакомились, разговелись немного перед сном и, наутро, как рассвело, двинулись домой.
Морозец, градусов тридцать - так и жмет. Небо чистое, бирюзовое, солнце светит ярко, деревья вдоль дороги стоят все в инее, ветви - словно белые кораллы, сверкают и искрятся миллионами бриллиантовых граней, аж глаза ломит. И до того на душе хорошо, что готов, кажется, горы своротить и море перемахнуть, как на крыльях! Что там, какой-то Тромъеган - речушка стометровая.
Так что расхорохорился я не на шутку, думаю, пора ледовую переправу открывать, неохота опять через мост тащиться. Тем более по нему, как раз, три бортовых "Камаза" идут черепашьим шагом, скособочившись. У них колея поуже, чем у "Урала", не "обхватывает" рельсы.
Остановился я на берегу, вышел на лёд, походил немного, попрыгал - вроде крепкий. Мужики подъехали, топчутся рядом.
- Вы давайте на мост, - говорю им и киваю на "Камазы", - берите пример вон с тех друзей, а я попробую по льду.
- Может, лучше не рисковать, - сомневаются, - здесь-то держит, а на середине, - кто его знает.
- Да все в порядке, не переживайте, но и за мной не суйтесь - рано вам еще, сноровки нет. Я вас на том берегу дождусь возле насыпи.
Словно шлея мне под хвост попала. Так захотелось пофорсить перед "молодыми", показать свою удаль. Запрыгнул в кабину, съехал потихоньку передними колесами с берега - все нормально. Двигаюсь дальше. Вот уже и задний мост скатился, притормозил я зачем-то, чувствую - прогибается лёд, ещё чуть задержусь - точно, провалюсь. Хоть и не глубоко здесь, а искупаться придётся, назад сдавать поздно. В тот же миг поддал я гари и понёсся через реку, только снег из-под колес засверкал.
Машина мчится вперед, выжимаю из двигателя все, что можно, а позади трещины расползаются, и сквозь них вода выжимается, курится легким парком на морозе. Небо синее, что бездонные русские глаза нашей поварихи, и такое же ласковое и безмятежное. Совсем не хочется в такой погожий денек на тот свет отправляться. Но "а"-то я уже сказал, по дурости молодецкой...
Другой берег метровым обрывчиком возник впереди, тянет к себе, словно земля обетованная, только как на него "заскочить", ума не приложу, но деваться некуда, надо пробовать. Еще добавил газку, утопив педаль в пол, и с ходу передним мостом взлетел на береговой бруствер, да так и повис, уперевшись карданом в край обрыва. Двигатель заглох, задние колеса проломили лед и машина встала под углом градусов в сорок пять.
Ну, думаю, всё, приехали. Здравствуйте, девочки!
Дёрнул ручник до упора, замер в кабине, пеньком прикинулся и матерю сам себя, шепотом. Показал, называется, класс молодым. Что теперь делать, неизвестно, а выбираться надо, не будешь же век так висеть.
Открыл дверь потихоньку, глянул вниз. Задний борт в воде, колёс не видно - хорошо сижу, крепко!
На мосту моя колонна как раз "гарцует". Впереди, метрах в двухстах, плетется по полотну "Камаз", последний из тех, что до нас переправлялись, а первые два уже съехали с насыпи и направляются в мою сторону. Наблюдали, значит, плачевный итог моего показательного выступления.
Один из водителей полез в кузов, а другой подошёл к моей машине, посмотрел с обрыва, покачал головой:
- Что, друг, допрыгался?!
- Есть такое дело. Поможете?
- Как не помочь - дёрнем тебя. Кузова у нас траками гусеничными забиты под завязку, так что проблем не будет.
Спасательная операция прошла успешно. Через несколько минут мой многострадальный, по милости непутевого хозяина, грузовик благополучно выкарабкался на высокий берег. Трос я смотал сам, вернул коллегам-помощникам с благодарностью. Мы еще пару минут поговорили о том о сём, пока "камазисты" перекуривали, и собирались уже разойтись по кабинам, как вдруг обнаружили, что их третий попутчик пропал. В буквальном смысле.
Наша колонна уже прошла мост, приближается к съезду с "железки", а "Камаза" нет ни на путях, ни на дороге. Мы рты открыли, стоим, озираемся по сторонам, - ну нет его нигде, хоть тресни. Ладно бы ночь была, а тут белый день на дворе, да и машина ведь не иголка.
Так мы стояли, не зная, что и подумать, пока не подъехали мои товарищи. Они и подсказали нам разгадку.
- Ваш друг на той стороне за насыпью "спрятался"!
- ?!
- Хрен его знает, что с ним случилось. Только видели мы, как его стащило под откос. Он сейчас там и буксует, пытается обратно забраться.
Пошли толпой, поднялись на пути и увидели, наконец, потерянный грузовик. Он уже под самую раму в снег закопался и все продолжает грести колесами, а сам ни назад, ни вперед. Машем ему, чтобы перестал барахтаться без толку. Вылез водитель из кабины, встал на подножку и виновато глядит на нас снизу.
- Я, - говорит, - засмотрелся через заднее стекло, как "Урал" через реку летел, ну и сам, дурак, руля влево дал, не заметил и рельсы-то перескочил, а потом уже поздно было.
Такой стыд тут на меня навалился, - не знаю куда глаза девать. Вот еще один наглядный итог моего беспечного "геройства". Надо теперь срочно придумывать, каким способом вызволить машину из плена снега и железнодорожной насыпи, которая, словно контрольно-следовая полоса, отделила водителя, вместе с его машиной в "эмиграцию" от всего остального мира. Прошлись мы по путям: нет, не вывернуть ему на насыпь самому, слишком снег глубокий и подъем крутой. И тащить его вдоль полотна на буксире тоже толку мало. Начнет наверх забирать - перевернется. Подъемный кран загнать бы сюда, да где его возьмешь...
В общем, пришла мне в голову одна мысль - поставить своего "Урала" поперек полотна. Спуститься передком с насыпи перед кабиной "Камаза", так, чтобы задние колеса между рельсами остались. Потом сцепить бамперы тросом накоротко и, по имеющемуся опыту, "в два смычка" дёрнуть мой грузовик. Таким образом, вытаскивая мою машину, можно потянуть одновременно вверх и вправо и нашего невольного "отщепенца". Если рама выдержит, все должно пройти как по маслу. Ну, а если не выдержит... Об этом думать не хотелось.
Загнал я грузовик на рельсы по своему плану, другие два под насыпью встали. Начали мы с мужиками увязывать тросы в несколько ниток, сзади и спереди.
Вдруг у меня сердце захолонуло. Повернул случайно голову, смотрю, - на той стороне реки тепловоз показался. Тащит пассажирский состав и прёт, конечно, на всех парах прямо на нас, - куда ж ему деваться.
- Спорим, он нас объедет?! - брякнул один из "камазистов".
Смеяться, почему-то, никто не стал. Всех как ветром сдуло метров на двести от моей бедной машины, которая, словно баран на заклании, обреченно опустила долу свою голову-кабину. Только я на месте остался, - совестью приговоренный. И ведь остальные машины накрепко к моей привязаны. Так что, если поезд не остановится, соберёт такую кучу-малу из грузовиков и вагонов... А там ведь люди!
От этой мысли у меня волосы на голове зашевелились. В глазах потемнело, зажмурился и стою, молитвой пытаюсь до Аллаха молча докричаться. Видно, услышал он меня...
Машинист этот перегон не в первый раз проходил. Сбавил ход на мосту, завидев неожиданную "баррикаду", начал тормозить и остановил состав, метров пятьдесят не доезжая.
- Эй, самоубийца, заснул, что ли?! - его окрик музыкой влился мне в уши. - Будешь дело делать или стоять столбом? У меня график.
Открыл глаза, улыбаюсь во весь рот. И солнце опять засверкало начищенной бронзой над головой, над белой рекой, над заснеженным лесом, над замершим поездом-"бичевозом" и пофыркивающими на холостых оборотах машинами.
Водители подбежали, расселись по кабинам. Из вагонов высыпала толпа вахтовиков, не желающих пропустить бесплатное развлечение. Расположились прямо на рельсах. Из карманов появились бутылки с водкой, закуска на газетах. Стаканы сошлись в хрустальном перезвоне. Советы, вперемежку с предложениями выпить и тостами за успех нашего безнадежного дела, понеслись на меня со всех сторон.
Я отказался и попросил мужиков убраться от греха подальше обратно в вагоны. Машинист меня поддержал, но никто нас, конечно, не послушал. А тянуть резину было некогда. Вскочил на подножку, дал отмашку остальным и за руль.
Машины напряглись, взревели моторами в едином аккорде. Тросы натянулись гитарными струнами. И медленно-медленно, не давая слабины ни в одном звене, вся цепочка сдвинулась с места.
Мой "Урал"-работяга перевалил задними мостами через рельс. Передок приподнялся на метр, потянул за собой кабину "Камаза". Его передние колёса оторвались от снега, грузовик со скрипом повернулся на месте и встал под углом на насыпь, блестя серебряными фарами в небо. Без передышки, продолжая сдавать назад, мы втащили его на пути и остановились все вместе, разом, только услыхав радостный рев полупьяной толпы зрителей.
Снимать паутину тросов тут же нашлось много желающих, и через пару минут дорога для поезда была свободна. Да и нам засиживаться тоже было не с руки - до дому еще двести километров.
Так все вместе и поехали. "Бичевоз", с радостными физиономиями пассажиров в открытых окнах, двинулся по своей колее, огласив прощальным гудком спящую тайгу. А мы колонной рядом под насыпью, не отставая друг от друга почти до самого посёлка.
Вот и спрашиваю я себя: стоило моё минутное "геройство" всей последующей катавасии, а?..
