Аннотация: В силу стечения обстоятельств семья Приходовых вынуждена отправиться на поиски ведьмы-отшельницы. Она, кажется, может стать единственным спасением для больной жены Евгения. Однако,не стоит забывать, что за любую услугу приходится платить...
Корень мандрагоры
В один из нелюбимых всеми понедельников зимы, Евгений Приходов занимался изучением годового бухгалтерского отчета своей небольшой фирмы по производству мебели. Главный бухгалтер, Елена Арнольдовна, всё ходила из кабинета бухгалтерии в кабинет директора, раздавая поручения своим помощницам в приказном, высокомерном тоне (хотела, чтобы начальник заметил, какая она старательная и ответственная работница, заслуживающая увеличенную премию), тем временем принося с собой то кофе, то конфеты, то печенье.
‒ Леночка, спасибо, но мне сейчас не до кофе. Это что здесь? - он указал на одну из строк листа формата "А4". ‒ Почему покупатели до сих пор с нами не рассчитались за партию дубовых столов?
‒ Ей-богу, я вам говорила, что у них задержка с разблокировкой счета в банке! Обещали в течение недели рассчитаться! ‒ белокурая женщина сорока пяти лет, с длиннющими фиолетовыми ногтями, раза три кивнула головой, отвечая на собственные вопросы в голове, а затем вышла из кабинета.
Евгений пробубнил себе под нос что-то невнятное и пошарил руками по карманам тёмно-синего пиджака. Телефона там не оказалось, так что он полез в свой дипломат. В нём он обнаружил стопку бумаг: копии учредительных документов, устав организации, последние договора с поставщиками и подрядчиками, копию своего паспорта. Телефона там не было. Мужчина двадцати пяти лет устало вздохнул и вышел из кабинета, направляясь к парковке офисного здания "Плутон". Здесь, в бизнес-центре, находился офис его организации "Корень мандрагоры", включающий бухгалтерию, отдел продаж и кабинет директора. Почему организация называлась именно так? Потому что та мебель, которую собирали их мастера, всегда выглядела волшебно, будто из сказки. Маркетинговый ход, так сказать.
Звонкий сигнал отключения сигнализации издала новенькая серебристая "Toyota", привезенная прямиком из Японии. Дела предприятия шли в гору, потому он, наконец-то, после нескольких упорных лет, смог себе её позволить.
Взяв телефон в руку, Евгений нахмурился еще больше: на часах только десять утра, а у него уже двадцать три пропущенных звонка. И все от жены, с которой они поженились только полгода назад.
‒ Да, дорогая, что ты хотела? ‒ перезвонил Евгений, садясь в салон. Не хотелось лишний раз стоять в неудобных туфлях, когда можно отдохнуть хоть немного в замшевом мягком сидении.
‒ Я в больнице. Приезжай, пожалуйста, ‒ родной голос испуганно дрожал.
‒ Что случилось?
‒ Пожалуйста... ‒ плач на другом конце провода заставил мужчину дрогнуть.
‒ Говори адрес...
Прибыл Приходов к названой больнице только через полтора часа, ибо в городе пробки не рассасывались в течение утра, вплоть до обеда. Долгое время он не мог найти парковочное место, заставляя терять еще больше времени, затем его не пускали к жене. Говорили: "Проходит диагностику, подождите в холле". Еще час просидел он в ожидании, ничего не понимая. Оставалось лишь сжимать чуть отросшие черные волосы и таращить в пол серые глаза.
Когда к нему вышел доктор и пригласил в свой кабинет, Евгений перестал понимать ещё больше. Его жена больна, ей необходимо лечение. А вот лечение чего - они выяснить не могут, ибо нет подходящего оборудования и специалистов. Какое-то воспаление нервной системы, вызванное неизвестным вирусом, которое отключает органы один за другим. Сейчас она стала хуже видеть и слышать. Есть пока может только диетическую пищу. Двигается нормально, но в дальнейшем и с этим могут возникнуть проблемы. В общем, состояние близкое к критическому ‒ необходимо ехать в Израиль: там медицина чуть ли не лучшая. Стоит, правда не дешево, но иначе нельзя.
Дома молодая женщина плачет. Прижимается к груди своего мужа и бессильно плачет. Они только стали налаживать жизнь: он поднимал бизнес, она защитила докторскую по биологии. Только создали семью, только стали счастливыми вместе. И тут такое.
Делать нечего: деньги были, а здоровье любимой важнее. Если не знают, как лечить здесь ‒ узнают там.
Четыре месяца пара посещает все больницы Израиля. Там ничего не могут понять. Приглашают в свой исследовательский институт, мол, такой феномен должен быть изучен, как можно скорее. А выживет ли при этом человек или нет ‒ останется новая бесценная информация. Такой расклад не устраивает женатых, и они возвращаются домой.
Светлана Приходова уже совсем не видит, не чувствует вкус еды, а слышит только тогда, когда подойдешь совсем близко.
Друзья советуют известных экстрасенсов, гадалок, знахарей. Евгений больше не знает, что ему делать, к кому идти... Он начал выпивать по вечерам, когда жена, замученная от уколов в целях анализа, засыпала. Коньяк мало помогал, но так он хотя бы мог отвлечься хоть ненадолго, жмурясь от бессилия и горького вкуса спиртного. Сигареты также слабо помогали, разве что заставляли думать о другом: о том, на что похожи клубни серого дыма, струящиеся из бумажного свертка.
‒ Сестра, я чувствую, как срываюсь. Она не заслуживает такого... Никто не заслуживает, ‒ снова морщась морщинистым лбом, Приходов хрипит в телефон у уха.
‒ Знаю, Жень. Понимаю...
‒ Так ведь я уже и фирму свою промотал, понимаешь? Вся жизнь за считанные месяцы сгорела. А она, Света, сгорает еще быстрее! Что мне делать?!
Молчание повисло на кухне, слабо освещенной из-за маленькой лампочки сбоку от окна. Этот миниатюрный светильник выбрала Света, когда они вместе делали ремонт. Ей так понравился светильник в форме розовой орхидеи на закрученной ножке. Так упрашивала Евгения купить его, хотя тот отпирался, ведь светильник почти не мог выполнить свои функции. Только вот любимым глазам, полным восторга и радости, трудно отказать. Хочется видеть их такими как можно чаще. А теперь... Как долго он не видел света в её глазах? Как давно он не видит в них жизнь?
‒ Я знаю, ты не веришь во всякую мистику и слухи, но я сама видела. В том году моя коллега заболела серьёзно: кажется, у неё отказывали почки. Врачи сказали делать операцию. Та, естественно, не согласилась сразу. Она пошла к целительнице, что в нескольких десятках километрах от нас живет. В лесу. Совсем одна. Та ей дала какое-то снадобье, и через месяц она поправилась, представляешь?
‒ Месяц! У нас нет и этого! Сегодня нам сказали, что жить ей осталось от силы недели три! Ой, Лид, не верю я в эти сказки...
‒ Да я сама видела! Она вся просвечивалась до того, как уйти в отпуск без содержания! Говорю тебе, попробуй. Вряд ли ты что-то потеряешь от этого. Попытка - не пытка, как говорят...
Думал Евгений до утра. Искал ближайшие авиарейсы, прикидывал что и как провернуть. Сейчас зима, а значит путешествие с больной - не лучшая идея. Но что делать? Вариантов больше нет. Смириться и дожидаться смерти женщины, которой добивался пять лет, которую любил ещё со средней школы, ‒ казалось невозможным.
Днем Приходовы приземлились в Екатеринбурге. Ближе к вечеру доехали, взяв на прокат машину, до населенного пункта, где жила сестра - Лидия Малинова. Светлана тяжело переносила передвижения. Похудела и почти перестала есть. До того всегда розовая кожа молодой красивой девушки среднего роста, напоминала лепесток нежной розы - теперь она пожелтела и стала невероятно тонкой. Голубые глаза, иногда застывали так, что казалось, будто всё закончилось. Тогда мужчина замирал, прислушиваясь к звукам (есть ли дыхание), и, находя среди ненужных звучание вдоха, успокаивался. В таком состоянии ей постоянно требовался покой, которого он и сам был лишен.
‒ У вас есть, чего выпить? - спросил он сестру, возвращаясь от жены, уснувшей в гостиной.
‒ Бросай это дело, Женька, а то сопьешься, как наш старик. Надо оно тебе?
‒ Ты же знаешь...
‒ Я-то знаю, а вот твой организм - нет. Привыкнет и всё. Не отучишь. Иди-ка лучше спать. Ехать вам до лесной опушки долго придется. Мой утром вернется со смены - заправит вам бак. Я перекус оставлю в холодильнике в синем контейнере - возьмете с собой. Термос с чаем на столе оставлю. Дверь можете не закрывать. Одеяла тоже принесу в машину. Ну, иди спать! Вам точно помогут. Верить надо, Женька, верить!
Как и говорила сестра, ехать до леса, откуда, якобы, было, ближе до дома знахарки, пришлось часа три. Несколько раз машина глохла и отказывалась заводиться. Каждый такой раз Евгений проклинал свою наивность: он потащил умирающую жену в такую даль - на север страны, чтобы она умерла не от болезни, а от холода и пустой надежды! Каждый раз, когда машина отказывалась заводиться, он собирался уже выйти, поймать попутку и уехать обратно. Послать всё к черту и подарить любимой последние недели, организовать достойную смерть... Достойную смерть. Смерть - слово, которое заставило его прекратить даже думать об этом. Лучше молчать. Он не хотел этого слова для своей жены и, если есть хоть лучик надежды, он туда доберется. Доберется и вылечит её, сколько бы и чего ему это не стоило!
Возле условной опушки машина припарковалась с краю. Телефон больше не реагировал на тепло пальцев. Приходову было плевать на неудачи с техникой, равно как и на мороз. Он пошел в лес искать тот заветный домик, который являлся последней надеждой, оставив жене бутерброды, чай и включенный обогреватель.
Зимой смеркается куда быстрее, особенно в лесу, потому он не заметил, как быстро наступали сумерки. Благо мужчина помечал деревья, которые проходил, да и карта местности была под рукой. То, что он не чувствовал носа и пальцев на всех конечностях, его мало волновало, а вот когда стало совсем темно, но он ничего не нашел даже в том месте, где была поставлена метка на карте - это его испугало. Он раз десять проходил условное обозначение заветного домика, а также вокруг в радиусе километра - ничего.
С наступлением ночи завыли волки и закопошились звери. Авантюра все больше походило на извращенный способ самоубийства.
"Вот надо же было поверить в эту чушь и поехать неизвестно куда! Вот Лидка дура! Всегда это знал! Даже не смогла выбраться из этой деревни, осталась опекать этого алкаша..." - думал он, сжимая кулаки, и шел обратно к оставленной машине. Затем он остановился, вспомнив, что на карте видел небольшой хутор, располагающийся с другой стороны леса.
Доехав до дорожного знака, обозначающего въезд в населенный пункт, машина вдруг заглохла и больше не завелась. Что он с ней не пытался сделать - результата не было. Единственное, что спасало, это то, что до ближайших домов не так далеко. Вон и свет виден из-за деревьев, значит, там есть люди!
Евгений взял под плечо жену и повел ее по сугробам к лесу. Деревья будто не хотели пропускать чужаков: плотно прижавшись друг к другу, они царапали тех, кто к ним приближался. Но Приходов шел. Теперь он видел, куда можно отвести Светлану, где можно попросить помощи с машиной, поесть и переночевать. Он надеялся на это всей душой. Про ведьму уже не было смысла думать - наверняка выдумки.
‒ Пожалуйста, откройте! Прошу вас! Наша машина сломалась, а жена больна! Пожалуйста, помогите! ‒ кричал Приходов в старую деревянную дверь, подсвечиваемую сверху заснеженной лампой. Весь дом замело снегом наполовину, не то потому что он стоял глубоко в земле, не то потому что слишком низкий. Здесь могли жить только старики - молодые бы давно всё отремонтировали или вообще уехали бы из такой глуши.
Он постучал еще раз, и дверь отворилась. На пороге стояла молодая, красивая женщина в черном вечернем платье с глубоким декольте и чёрными стразами. Черные короткие волосы прямыми прядями струились до плеч, не скрывая объемную грудь, которая на мгновение приковала взгляд пришельца. Женщина отошла в сторону, пропуская путников внутрь и игнорируя шоковое выражение лица мужчины.
‒ Спасибо, что пустили внутрь, ‒ благодарно закивал Евгений, укладывая свою даму на кровать, которую хозяйка дома любезно расстелила. ‒ Моя машина встала замертво, и больше я не мог оставлять её там. Мы целый день в дороге! А вчера вообще были в другом конце страны, понимаете?
Приходов пытался не замечать странный наряд молодой особы, потому он обратил внимание на атмосферу комнаты: исписанные стены, пыльные шкафы, законсервированные в банках части тела животных, грибов, растений, а также старые потрепанных книги, разбросанные по полу, где ковром разложены были шкуры диких животных. Также, взгляд привлекли привлекли пучки сушеных растений и грибниц, развешанных по стенам, как новогодние гирлянды. Старинные часы, что напоминали узенький шкаф, мерным тиканьем наполнили небольшую комнату. Запах дыма, древесной смолы, мха и сушеной травы доносились отовсюду, словно вокруг гостей развели костер ‒ и жгут в нём летнюю сочную траву; жгут мяту, освежающую прохладным вкусом; жгут сладкую липу, напоминавшую своим запахом деревенский чай бабушки; жгут лаванду, что терпким ароматом расслабляет всё тело и замедляет мысли, усыпляя. Под её влиянием Приходова и уснула, стоило её голове коснуться перины подушки. Наверное, эта подушка хранила в себе кармашек для сон-травы, чтобы человеку спалось куда крепче и приятнее.
‒ Садитесь у камина, а я пока заварю чай и принесу нам ужин. Время уже позднее, ‒ донеслось из черного коридора, через который молодая семья только что прошла внутрь.
Евгению показалось странным то, куда ушла хозяйка дома: он был уверен, что других комнат здесь не было. По крайней мере, когда они входили, никаких ответвлений, ведущих к соседним комнатам, не наблюдалось. Хотя, может быть он был так утомлен за день бесплодных блужданий по снегу, что не заметил?
Старый обугленный камин, казалось, вот-вот развалится, однако всё ещё продолжал греть дом. Молодой человек взял кочергу, что подпирала рядом стенку, и помешал угли, подкинув свежее душистое полено. Запах хвои тут же наполнил лёгкие Евгения ‒ дерево оказалось сосновым. Пыльная, покрытая паутиной, хрустальная люстра слабо поблескивала, освещая комнату, как небольшая свеча, потому камину особенно требовались дрова, чтобы добавить света в эту неуютную полутьму.
Спустя пару минут сзади послышались шаги босых ног и запахи орехового супа, жареного мяса, приправленного чесноком, и того самого деревенского липового чая, что чудился ему только что.
‒ Прошу прощения за неудобства... давайте я вам помогу! ‒ кинулся Приходов к женщине забирать у нее тяжелый дымящийся паром поднос.
‒ Ничего, молодой человек. Ставьте на стол и присаживайтесь, ‒ у окна оказался небольшой дубовый стол и пара стульев, обвешанных вязаными сидушками. Их вязали, судя по их виду, вручную пряжей, окрашенной в фиолетовый цвет.
‒ Вы не представляете, как я Вам благодарен! Полнейший дурак, ей богу: поверил в небылицу! Да ещё и жену свою бедную чуть не сгубил на холоде! Моей глупости нет прощения...
‒ Для начала, молодой человек, представьтесь, а затем разделите со мной мой скромный ужин. После вы мне расскажете свою историю. Главное, успокойтесь и восстановите силы, ‒ её голос мелодично переливался, словно соловьиная трель или же игра жемчужных колокольчиков, что подвешивают на окна и двери в восточных странах.
Будто любуясь, Апрель, как представилась молодая особа, смотрела на своего гостя. Уже долгое время никто не находил её жилища, а тем более приезжие...
После ужина, Приходов сердечно поблагодарил спасительницу и пообещал отплатить за добро, как только сможет.
‒ Что же Вас заставило так далеко забраться, Евгений? ‒ задала вопрос хозяйка, садясь на подоконник. Её платье оказалось с глубоким вырезом ниже талии, открывшим белоснежную ногу от бедра, стоило ей подтянуть колено к груди, обхватив его руками. Апрель искоса поглядывала на собеседника, что сел на пол возле кровати возлюбленной, сквозь тонкие пряди волос, скрывавшие её лицо.
Евгений не стал садиться на кровать, боясь разбудить свою жену. Меньше всего сейчас он хотел тревожить её: она угасала на его глазах, и он чувствовал своим долгом обеспечить ей покой и комфорт, если уж точно не осталось надежды...
‒ Моя жена смертельно больна... Никто не может окончательно определить, чем именно. Признаки болезни стали проявляться почти год назад, но только во время планового медосмотра на работе она была обнаружена. Врачи заявили, что это неизученный вирус и что если где-то и могут помочь, то только в Израиле. Однако и там нам ничего толком не сказали. Единственное, что они смогли предложить ‒ отправить Свету в научно-исследовательский институт для изучения данного рода болезни. Превратить живого человека в лабораторную крысу, подумать только! ‒ Приходов поджал губы, сжимая в кулаки пушистую шерсть бурого медведя, на которой сидел. ‒ За каких-то несколько месяцев она перестала видеть и слышать. Ничего не говорит. Ест с большим трудом только диетическую перемолотую пищу... С каждым днём она становится всё бледнее и худее...
Его голос оборвался, а глаза заблестели. Было видно, что ему трудно об этом говорить. Горько.
‒ Раньше я считал себя сильным. Какие бы трудности не приходилось преодолевать, кто и как бы меня не подставлял и не предавал, кто бы не пытался прогнуть под себя, сломать ‒ я боролся и со всем справлялся, черт возьми! Но видеть, как угасает дорогой тебе человек прямо у тебя на руках... Видеть и знать, что ты ничего не можешь с этим сделать... Ничего...
Он в отчаянье схватился за голову, не сдерживая слезы. Этот человек, презирающий мужские слёзы, уже второй раз за последнюю неделю дал слабину. Стоило заговорить о том, что сверлило изнутри, как эмоции накрыли с головой, заставляя осознавать и ощущать своё горе в сотню раз острее, будто с тела сняли скальп и медленно водят здоровым клинком по мягкой розовой ткани. Тем не менее, он продолжал говорить. Не зная зачем и почему, он продолжал исповедоваться незнакомому человеку, зная лишь, что она всё равно ничем не сможет помочь. Никто и ничем не способен помочь.
‒ Когда мы вернулись, ‒ он сделал усилие, глотая ком в горле, мешавший говорить, ‒ решили прибегнуть к нетрадиционной медицине, раз уж наука не в силах вылечить этот проклятый вирус. Различные травники, экстрасенсы-целители, гадалки ‒ все они шарлатаны. Я и раньше это знал, но в безвыходном положении и не к такому придешь... И когда я уже смирился с неизбежным и морально готовился к похоронам, моя сестра, живущая неподалеку отсюда, рассказала о местной ведунье, которая полгода назад, кажется, вылечила также безнадежно больную. Однако и это басни, чертовы. Я весь день искал её дом, который должен был быть у "Заячьей опушки", но там никто и с роду не жил! И вообще, бред всё. Надо в последние для неё дни просто быть рядом. Проводить на тот свет, а не таскать её по лесам, делая только хуже. Прости меня, свет мой, ‒ Евгений склонился, встав на колени, над спящей женщиной, что действительно уже была похожа на скелет из-за своей тонкой кожи и болезни. Поцеловав хрупкую руку, он сжал её, всё еще оставаясь на полу.
Апрель спрыгнула с окна и грациозной походкой кошки прошла к кровати. Тонкими пальцами она коснулась лба спящей и что-то неодобрительно промычала, качая головой.
‒ Что такое?.. ‒ испуганно метнул взгляд мужчина.
‒ У неё жар. Бедняга замерзла за день. Не мудрено, ведь сегодня был лютый мороз. Февраль не щадит никого...‒ многозначно, по-особенному прозвучало название месяца из её уст.
Молодая женщина кивнула, поворачивая бледное лицо, скрываемое чёрными прядями волос, будто опутанное паутиной. Один её глаз светился зеленым, а другой ‒ желтоватым.
Приходов в ужасе замер, переставая дышать. То, во что он только что отказывался верить, предстало перед ним.
‒ Я могу помочь ‒ исцелить её, но взамен ты отдашь мне своего первенца. Сына. ‒ бездушный, морозящий до самых костей голос навис над мужчиной, как тень. Казалось, тьма окутала всю комнату, забрала весь воздух и душила, душила человека, хватая его за горло своими цепкими острыми когтями. Мурашки покрыли всё тело Евгения, разбегаясь роем муравьев от макушки до кончиков пальцев на ногах; холодный пот проступил на дрожащем, белом от страха лбу.
‒ Ведьма! ‒ в ужасе закричал Приходов и отпрянул от кровати, пытаясь отползти назад. ‒ Этого не может быть!
Утомлённо вздохнув от типичной реакции, Апрель зевнула, прикрывая ладонью рот с пухлыми губами.
‒ Думай быстрее, Евгений, твоя жена страдает. Кто знает, может и не переживет эту ночь. Положение и правда скверное, ‒ теперь она снова казалась обычной женщиной, которой не нравилось, когда её называют ведьмой.
От услышанных слов в голове и сердце Приходова всё переменилось: страх отступил, и на его место пришло облегчение. Он не верил своим глазам, но радовался. Значит, он всё-таки нашел эту целительницу, о которой говорила сестра! Значит, надежда ещё есть!
‒ Конечно! Конечно, чёрт возьми! Забери хоть мою душу, хоть мою жизнь, только спаси её, умоляю! ‒ зарыдал, продолжая дрожать мужчина, наконец-то почувствовав толику счастья. Плата его не интересовала, ведь и детей у них не было, да и не могло быть из-за бесплодия Светланы. Однако, отплатить он всё же собирался, с этим всегда успеется: договорятся. Главное, что Она будет жить!
"Её спасут! Теперь её точно спасут! Она будет жить и улыбаться, как и прежде! Наконец-то этот кошмар закончится! Наконец-то всё будет как прежде!.. Нет, будет даже лучше!" ‒ думал про себя Евгений, не веря в происходящее чудо и своё счастье.
‒ Что ж, да будет так, ‒ Апрель махнула рукой, и в середине комнаты, вместо камина, образовался здоровенный чугунный котел, вмещавший в себя литров сто, не меньше. Женщина порхнула к нему, радостно напевая себе под нос непонятные для Евгения песни. Котел быстро вскипятил воду, стоило ведьме помешать её пару раз длиннющим половником.
‒ Сначала добавим пару хвостов тритона, зубы щуки, скорлупу яйца кукушки, кровь первенца волка, лепестки волчьей ягоды, ‒ хихикая от удовольствия и странного возбуждения, называла ингредиенты хозяйка жилища, тут же с плеском кидая их в котел. Жидкость бурлила и испарялась с бешенной скоростью, а по мере поступления ингредиентов вообще меняла свой цвет: становилась то коричневой, то молочного оттенка, то синеватой. ‒ А! Чуть не забыла! ‒ она метнулась к Евгению с ножом, замахиваясь с силой, и безумие исказило её лицо. Мужчина зажмурился, выставляя руки перед собой, в попытке защититься от атаки хотя бы так, но Апрель была неумолима. Она с животной жадностью и резвостью срезала с его макушки прядь волос, и тотчас кинула её в котел.
‒ Частица любящего человека! А куда же без неё! ‒ она снова захихикала, мешая котел, жидкость в котором вновь поменяла цвет ‒ на розовый. Затем помолодевшая вдруг брюнетка притопнула ножкой, пытаясь вспомнить, что идет дальше по рецепту. Кажется, у неё не получилось, а потому начала рыться в шкафу, кидая на пол всё новые книги, которые глухо приземлялись в пушистую звериную шерсть, выполнявшую роль ковра.
‒ Вот же оно! ‒ радостно закивала девушка, открыв середину массивной книги. На обложке был изображен огромный корень, похожий на редьку, у которого имелось человеческое лицо. А по краям обложки виднелись старославянские символы.
Евгений таращился на всё это зрелище и начал икать. От нервов, надо сказать. Возможно, на его голове появились седые волосы в эту ночь, что, в принципе, не удивительно.
Апрель тем временем продолжала кидать различные ингредиенты в котел, постоянно его помешивая. Надо ли говорить, с каким восторгом она кидала последний ингредиент, заставляя Приходова нещадно икать от волнения и страха?
‒ Мой любимый! Драгоценнейший ингредиент! ‒ она поцеловала сморщенное "лицо" беловатого корня и кинула тот в жижу. Дом наполнил мерзкий крик, заставляя Евгения съежиться, закрывая уши, но стоило энергично помешать варево еще раз десять, как стало тихо. Икота мужчины тоже, кстати говоря, прошла, однако, радоваться или нет ‒ он не мог решить.
Наконец, девушка наклонила шарообразный котел, в котором оставалось совсем немного жидкости, и перелила остаток в небольшую колбу.
‒ Готово! ‒ довольно улыбаясь, провозгласила ведьма, показывая результат своей готовки. ‒ Эликсир "Корень мандрагоры"! Давай ей его каждый день на ночь по чайной ложке в течение месяца, и она станет здоровой минимум на пятьдесят лет вперед!
Приходов заколдованно смотрел на стеклянную баночку, внутри которой переливаясь ещё кружилась золотистая жидкость, освещая ладонь Апрель. Как только колба коснулась рук мужчины, свет погас. Мужчина испуганно взглянул на благодетельницу.
‒ Это всё тот же эликсир, не беспокойся. Просто в руках человека он скрывает свою суть. Это совершенно нормально. Что ж, рада была познакомиться, Евгений Приходов, но вам пора. Не забудь про наш уговор, ‒ девушка подмигнула зеленым глазом, а желтый коротко вспыхнул.
Стрелки часов с щелчком двинулись, и вся комната на несколько секунд загудела: наступила полночь, о которой провозгласили громоздкие часы.
Приходов моргнул и оказался за рулем своей машины, которая была заведена с заправленным полным баком. В руке держал бутылек зелья, что дала ему ведьма. Он обернулся: на заднем сидении мирно спала жена, укутанная в одеяла, что дала им сестра накануне поездки. Евгений глянул в ту сторону, где должен был быть дом Апрель, но ничего не увидел, кроме черноты леса, подсвечиваемой сверху серебристым лунным светом морозной ночи. Снег искрился, медленно падая на землю и машину, засыпая ту в сугроб. Стоило поторопиться обратно, пока их не засыпало совсем...
По прибытию домой в свой город, Приходов каждый вечер кормил чайной ложкой зелья свою жену. Две недели она не вставала с кровати: всё время спала или просто лежала с открытыми глазами, смотрящими в одну точку. Эффекта не было. Никакого. Ей не становилось ни лучше, ни хуже. Евгений был рад и этому, безусловно. Жара не было, а это уже многое значило, однако, дело могло быть и не в эликсире. Родной мягкий климат благоприятно влиял на ослабленный организм, не давая температуре тела подняться. А все эти ведьмы и колдовство ‒ шарлатанство чистой воды. Нужно жить, пока ещё можем. А умирающей жене сейчас просто необходимо внимание и забота. И комфорт.
Прошла ещё неделя: Светлана всё-таки поднялась с кровати и с помощью своего верного любящего мужа стала выходить на улицу. Они бродили по парку возле дома, прижимаясь друг к другу, пока Евгений вел её под руку. В один из таких дней он не уследил и позволил жене поскользнуться на заледеневшей тропинке. Она упала на колени, выставив перед собой руки, а затем подняла голову.
‒ Я слышу хруст, ‒ прошептала она, вздрагивая от собственного, ставшим незнакомым, голоса.
Евгений не мог поверить. Светлана действительно пошла на поправку? Неужели этот "Корень мандрагоры" и правда действует?!
После месяца регулярного приема зелья Апрель, Светлана действительно поправилась. Иначе, как "чудом", это назвать было нельзя. Если Приходов раньше никогда не верил в волшебство, то теперь ему ничего другого не оставалось. Он просто был счастлив и благодарен судьбе за такой подарок ‒ за спасение единственной любви его жизни.
Прошло пару лет, в течение которых молодая семья нагнала всё упущенное время: побывала в различных путешествиях, посетила всех дальних родственников, восстановила свой бизнес, утраченный за время лечения Светланы.
И вот, однажды, Светлана приносит домой небольшой черно-белый снимок, на котором толком ничего нельзя разглядеть.
‒ Что это такое? ‒ настороженно крутя в руке квадратный листок, спрашивает Евгений. До этого он подобные вещи просто не видел. Не приходилось.
‒ Это наш ребенок, Жень, ‒ посмеялась Света, гладя свой живот. ‒ Чего ты бледнеешь, как снег? Неужели ты не хочешь?..
У мужчины поплыло в глазах. Он вспомнил то обещание, что дал ведьме. Если даже бесплодная жена смогла забеременеть, как того хотела Апрель, то неужели и правда ему придется отдать второе чудо его жизни?!
‒ Кто?.. Это мальчик? ‒ запинаясь, муж поднял умоляющие глаза на свою возлюбленную.
‒ Девочка, ‒ нежная улыбка озарила женское румяное лицо, а ласковые пальчики нырнули в остриженные волосы Приходова, который тут же облегченно вздохнул. Ведьма требовала первенца ‒ сына. Если их первенец девочка, то бояться нечего.
По истечению девяти месяцев, двадцать второго апреля, Светлана легко и быстро родила. Но не девочку. Снова врачи не оправдали надежд Приходова, или же это судьба играла с ними злую шутку, но он стал отцом нового члена семьи ‒ Александра.
Передать страх Евгения, не отпускавшего его несколько лет подряд, сложно. Однако, за это время он как можно больше времени уделял своему сыну: учил его читать и писать, обучал основам самообороны, даже на рыбалку они часто ходили по воскресным утрам.
Светлана родила второго ребенка - на этот раз девочку, как и показало УЗИ, когда Александру исполнилось пять лет. Они с маленькой Анечкой были очень дружны. Часто играли и гуляли вместе, бывало дрались, как заведено у братьев и сестер. Они вместе ходили в школу, на секции по плаванью и рисованию. Бывало, готовили ужин, когда отец был вынужден задержаться на работе. Евгений и думать забыл о договоре с ведьмой. Она ведь и не говорила, когда его заберет. Может это произойдет, когда он, сын его, будет уже стариком никому не нужным, проживет свою жизнь, обзаведется семьей? Чего ждать виселицы, лучше просто жить!
В Александровы двенадцать лет около полуночи раздался дверной звонок. Так поздно гостей Приходовы не принимали, потому глава семьи взял в руки бейсбольную биту, хранившуюся на случай "важных" переговоров, а жена собралась звонить в полицию.
В дверном звонке Евгений никого не увидел и потому, решив, что это шалят подростки, развернулся в сторону спальни. Однако, дверной звонок снова прозвенел трелью.
‒ Да кто там играется?! У меня тут дети спят! ‒ прорычал Евгений, отворяя дверь.
Из его рук выпала бита, как только он открыл дверь.
Два огонька ‒ зеленого и желтого цвета ‒ горели, наблюдая холодный пот и ужас Евгения Приходова, при виде её ‒ Апрель.