Каково это - летать наяву, а не только во сне? Причем не в качестве пассажира, а управляя большой железной машиной? Как любой человек, зачитывавшийся Ричардом Бахом, я много раз задавала себе этот вопрос. Самой научиться пилотировать самолет мне не довелось (как знать, может, только пока:)), зато я смогла задать интересующие меня вопросы настоящим летчикам и штурманам, посетив летный отряд авиакомпании "Самара". На самом деле, романтики в летном деле куда меньше, чем представляется гражданским лицам. Но обо всем по порядку...
Сначала со мной согласились побеседовать два молодых человека, которые только учатся пилотировать большие воздушные суда - Евгений Маликов раньше водил вертолет, а Алексей Кольцов- маленькие самолеты типа "кукурузник"(АН-2, если называть "по-научному").
- Профессия пилота романтична сама по себе, как вы считаете?
Евгений: - Для нас? Я не представляю себя кем-то другим. Меня как в три года в вертолет посадили, так и все. Если бы я не поступил в летное училище, я вообще не знаю, кем бы я был в жизни. Небо позвало. У меня был инструктор, который говорил, что небо - это наша единственная болезнь.
Алексей: - Абсолютно согласен с товарищем.
- В чем сложность вашей профессии? Наверное, ответственность за жизнь людей...
Евгений: - Не только. Во-первых, это постоянная учеба, всю жизнь надо повышать квалификацию. Много нюансов всяких.
Алексей: - Самое сложное - постоянные командировки. Дома бываешь очень редко.
- А вообще, как выглядит рабочий день пилота? Вряд ли он похож на день обычного офисного работника, от 8 до 18 часов?
Евгений: Есть план вылетов.
Алексей: Мы сами не решаем, куда хотим лететь. Это решает руководство, командиры звеньев. Узнаешь за день до вылета, куда именно летишь.
- Вы только по России летаете?
Евгений:- А наши "Тушки" за границу и не пускают. Уровень шумов, говорят, не соответствует.
- Сейчас многие боятся летать. А вы не боитесь?
Евгений: - Да нет. По статистике даже, воздушный транспорт - самый безопасный. Огромное количество специалистов контролирует безопасность полета, постоянные проверки.
- По-моему, многие считают, что пилоты, вылетая из дома, чуть ли не прощаются с семьей каждый раз...
Алексей: - Да вы что, нет, конечно. Мы не считаем свою работу более опасной, чем вы - свою.
- А чего вообще боятся пилоты? Ясно же, что не высоты:)
Евгений: - Нет какого-то общего "пилотского" страха. У каждого свои фобии, персональные.
Алексей: - Больше всего, наверное, мы боимся быть списанными по состоянию здоровья раньше времени, потерять любимую работу.
- А до какого возраста вообще пилоты летают?
Евгений: Было ограничение не то до 55 лет, не то до 60...его отменили потом.
Алексей: Все решает медкомиссия. С 50 лет вопрос о допуске решает уже центральная медицинская комиссия в Москве. У нас был командир, который летал на вертолете до 68 лет.
Евгений: Есть некий специальный перечень диагнозов, с которыми можно летать. Каждый год мы проходим комиссию, которая должна выявлять "запрещенные" заболевания - кардиологические, психические...Есть еще полугодовая комиссия, по разным мелочам. И перед каждым вылетом тоже идут проверки - давление, общее самочувствие.
- Пилот во время работы отвлекается на посторонние какие-то вещи?
Евгений: Нет.
Алексей: Мы так говорим - пришел на работу, все остальное забудь. С работы ушел - забудь о работе.
- Интересно, а женщины среди пилотов встречаются?
Евгений: У меня первый инструктор в аэроклубе, еще на вертолете, была женщина. Я слышал, что как-то женщины хотели поступить в наш аэроклуб, их не хотели брать, они вышли на командование, поехали проходить медкомиссию в Москве, чтобы им разрешили учиться. Но не прошли диаметрию - сила кисти оказалась недостаточной для управления самолетом, чтобы штурвал повернуть, нужна сила 35-40 кг.
Алексей: Мало женщин, но они есть. Я заочно учусь в академии питерской, у меня в группе одна девчонка, второй пилот ЯК-40, из Новосибирска. Но женщине сложно стать пилотом. Есть такой пункт в заключении: "не способен к полетам". Считается, что в стрессовых ситуациях женщина меньше себя контролирует, поддается эмоциям, а мужчина более стрессоустойчив.
Евгений: Вообще, даже в летном училище очень много психологических тестов, которые определяют, стоит ли вообще учиться летать человеку. Да и здесь с нами психолог постоянно работает. В авиакомпании существует свой штатный психолог.
- Где вообще можно научиться летать?
Евгений: - В области - нигде. В Сызрани есть вертолетное училище, но оно военное. Ближайшее гражданское училище - в Бугуруслане, это близ Оренбурга, и в Саратовской области, в Краснокутске. А высшие учебные заведения - в Ульяновске и Санкт-Петербурге. Но в высших обычно учатся заочно, уже когда начинают работать.
- Профессия пилота мне представляется несколько мистической - человек и небо, наедине со стихией... У вас есть какие-нибудь профессиональные суеверия?
Евгений: Для нас эта профессия интересная, но обыденная.
- Может быть, хоть какие-то внештатные ситуации бывали, как в фильмах? В последний момент выровнять полет, что-то такое...
Евгений: Честно говоря, ни одного фильма реального не видел. Над "Экипажем" смеялся еще в детстве. Ничего похожего на реальную жизнь в этих фильмах нет. Сказка какая-то.
- Что чувствует человек, впервые оказавшийся в небе не как пассажир?
Евгений: - Трудно передать. Это надо ощутить. Особенно когда впервые летишь без инструктора, так называемый самостоятельный полет.
- Летать учатся сразу на реальных машинах или на тренажерах?
Алексей: - Сначала идет теоретическая часть, потом тренажеры, потом уже самолеты - сначала аэродромные полеты с инструктором, потом сдача всех зачетов, потом добро пожаловать в строй. Вообще, тренажеры присутствуют во всем курсе обучения.
- Профессия пилота сейчас считается престижной?
Евгений: - Для нас - да, за остальных не скажу.
Алексей: - Судите сами - раньше в год выпускалось от 500 до 1500 человек из летных училищ; сейчас выпуск если 40 человек, то он уже считается большим, обычно 30 выпускников... А еще - как только ты выпустился из летного училища, ты обязан пойти на 2 года в армию.
Евгений: - Объем работ снизился очень. А связано это с тем, что летать дорого стало, люди меньше летают. Техники новой нет, то, что есть, постепенно вырабатывает свой ресурс и списывается. Поэтому самолетов на поле становится все меньше. Новые самолеты мы уже не помним, когда поступали. Закупаем какие-то "Боинги", которые в Африке 10 лет простояли. Я уж лучше на "Тушке" буду летать, они меньше падают. И еще - самолет упал и потом месяц во всех СМИ идет запугивание людей. Мы сами не боимся на наших самолетах летать, мы им доверяем.
Алексей: - Для чего-то вашим коллегам-журналистам надо раздувать на полгода сенсации вокруг того, как самолеты падают и как в армии пацанов бьют, хотя это было всегда.
- Давайте напоследок о чем-нибудь позитивном лучше поговорим...
Евгений: Для меня самое позитивное - это сам полет. Чувство, которое не объяснишь словами. Даже пассажиром лететь - это все равно здорово.
Решив пообщаться с бывалыми "воздушными волками", я начала было задавать вопросы о романтике воздухоплавания двум штурманам 134ой "Тушки" с почти 10летним стажем, двум Алексеям - Муханкину и Тимофееву. Но штурманы были неразговорчивы, вяло рассказывали про красоты Байкала и Кавказа с воздуха, а сами думали о чем-то своем. О чем - объяснил проходивший мимо старший бортмеханик. Увидев человека с диктофоном, то бишь меня, он решил поговорить о наболевшем:
- Девушка, вы по поводу развала нашей авиакомпании пришли? А, вы про романтику с ними поговорить хотели? Да не до романтики им, они без работы скоро останутся и без пенсии. Зарплату нам задерживают уже сейчас, от 450 человек летного состава осталось 100 с небольшим. А вы в курсе, что самолеты мы распродаем, и скоро авиакомпании своей в Самаре не будет? Аэропорт будет принимать только транзитные рейсы. И никому до этого дела нет. Почему так, спрашиваете? А жуликов потому что слишком много! Вот про это лучше спрашивайте, а не про романтику!