Меня зовут Джон Эдгар Ватсон. Мне тридцать шесть лет. Я живу в Лондоне, на Бейкер-стрит 221Б. По профессии своей я военный врач. Целых пять лет я прожил в Афганистане, где сражался с местными жителями. Там меня прозвали Злой хирург. Воевал я доблестно и, несомненно, дослужился бы до генералиссимуса, но во время одного набега на вино-водочный кишлак меня ранили в голову из рогатки. Я бы погиб, попав в плен, однако мой командир Хасан Блядунов, рискуя жизнью, докатил меня до своих. За это его наградили орденом "За сильное мужество" и произвели в полковники. Мне же досталась только медаль "Красавчик".Кроме того меня комиссовали и отправили из-за ранения в отставку. Я вернулся в Лондон.
С огромным трудом снял микрокомнату за свои гроши (пенсия была маленькая, боевых не дали) и занялся врачебной практикой. Мне приходилось туго, иногда вообще нечего было есть. Я был на грани нищенства и хотел уже повеситься, но тут мне повезло. Ко мне пришел какой-то мужик, который промочил ноги и кашлял. Мне удалось убедить его, что у него тиф и он выложил бабки за лечение. Потом я застращал его рассказами о чуме и тот решил, что болен ею. Я его "вылечил". Затем он "заболел" раком и ему пришлось снова платить за "лечение". Когда у него кончились бабки, я сказал ему, что он здоров. Он ушел, а на другой день я узнал, что он умер.
У меня появились финансы и я решил отдохнуть. Я пошел в один нехилый кабак и заказал бутылку виски, салат из креветок и голубиный паштет. Официант принес мне все это и я стал гулять. Я выпил где-то рюмок пять, когда, поглядев в сторону, увидел, что за столиком сбоку сидит какой-то тип в голубых брюках и оранжевом жакете. Он уже порядком нагрузился, потому что возле его ноги валялась пустая бутылешка из-под "Русской" водки. На его столе стояла тарелка вареных рожков и лежала половина огурца. Соленого. Рядом была еще одна бутылка водки. Полная. Лицо того типа украшали два здоровенных фонаря под глазами и разбитый нос. Тип в упор смотрел на меня.
- Чего уставился? - хмуро спросил я.
Тип ухмыльнулся, потом зевнул и опустив голову угодил носом свои рожки. Вскоре раздался храп.
"Труп", - подумал я. Внезапно у меня мелькнула мысль. Я пододвинулся к краю стола, протянул руку и тихонько стянул бутылку того типа. Я уже хотел распечатать ее, но тут тип перестал храпеть, поднял голову, встряхнулся, посмотрел на стол и не обнаружив на нем бутылешки, взглянул на меня. Увидев в моих руках флакон он сразу признал свой пузырь.
- Ааа, - заорал он, выскакивая из-за стола, - Отдай мое самосознание!
И он выхватил у меня из рук свою водку.
- Ты что крадешь, скот! - орал он, - За это ответишь, чукча! Пойдем выйдем, ты, некрасивый сопляк!
- Ты что сказал, - я взбесился и вскочил со стула, - сейчас я тебе рожу начищу!
- Да ну, правда? - тип зубами вырвал пробку с бутылки и одним махом отпил половину, - Я тебя сделаю, картофель! Ты у меня будешь похож на архитектора! - добавил он не в тему.
- Ты что сказал! - я ударил кулаком по столу, - Повтори, падла!
- Ну, давай прямо сейчас! - тот тип шатался как маятник и еще быковал.
Он ухватился за крышку своего стола и перевернул его, подчеркивая свою ярость и показывая насколько он крут. Тарелка с рожками и огурец полетели на пол. Тогда я тоже перевернул свой стол, дабы этот лосось понял, что я тоже не промах. Тип подобрал пустую бутылку и разбил ее об стол. В его руке оказался острый обломок. Тип злобно ухмылялся и щурил свои пьяные глаза. Я поднял с пола вилку и приготовился к бою. Вокруг раздались крики. Все посетители стали удирать, а официант начал свистеть, вызывая полицию. Тот тип прицелился одним глазом и с размаху ударил меня своим обломком. Я легко отбил удар, пригнулся и вонзил вилку в бедро своего противника. Тип завопил и рухнул на пол. На его голубых брюках появилось и стало стремительно расти темное пятно.
- Ааа, ты меня убил, тварь! - орал тип, - Я тебе этого не прощу! Я тебя закопаю, петух! Все, ты труп!
- Кто, я - петух? - моя нога сама взметнулась и угодила пяткой типу в челюсть.
- Ааа, - орал тип, глядя как на пол посыпались обломки его желтых зубов, - ффф, фсе, фсе, фафит, фафит, фтаюфь, фтаюфь!
- Что ты сказал? - рявкнул я и и вновь замахнулся ногой, но тут до меня дошло, что тип кричит "Сдаюсь, сдаюсь!"
Я опустил ногу и встал над этим балбесом, наслаждаясь своей победой.
Тут распахнулись двери и появились копы. Меня огрели по бубну дубинкой и я оказался на полу, рядом со своим окровавленным противником. Омоновцы навалились на меня и скрутили руки за спиной. После этого нас с тем типом отправили в полицию.
* * *
Я лежал на полу в вонючей камере, куда меня посадили полицейские. Того типа в голубых брюках утащили в медпункт на перевязку. Я был страшно зол на этого тюленя. Из-за него меня, славного доктора Ватсона, героя афганской войны, кавалера медали "Красавчик", засадили в этот погреб и даже пожрать не дают! С досады я двинул ногой по параше, стоявшей в углу. Она покачнулась и вся мерзость внутри нее взбулькнула. Зловоние резко усилилось. Я отодвинулся подальше и стал разглядывать стены. Они все были изрисованы зеками. Еще было много разных надписей. Например, "Волки позорные, сгубили юного оленя!", "Душа моя томится!", "Адвокат, гдида, где ты?", "Чтоб вы все сдохли!", "Прости мя, господи, я больше не буду воровать, я буду только грабить!" На железной двери, под запертым маленьким окошечком, было жирно написано углем "Лестрейд-тварь, утиный хрящ!" А на потолке тоже была черная надпись "Один хрен не доплюнешь" и нарисована мишень. Но кто-то видно умел здорово харкать и вся мишень была заплевана. Я закрыл один глаз, прицелился, поднапрягся и плюнул. Но мне не повезло. Мой плевок не долетел до потолка и шлепнулся на пол. Да и потом, какой с врача снайпер? В эту минуту раздался лязг засова и скрежет металла. Дверь распахнулась и на пороге возник какой-то мужик в сером плаще и темной шляпе. Он поглядел на меня, шмыгнул носом и проговорил:
- Выползай!
Я встал и направился к выходу. Плащ посторонился, пропуская меня. Выйдя в коридор, я к своему удивлению обнаружил там давешнего типа в голубых брюках и оранжевом жакете. Тот уставился на меня, как баран и стал похож на Крамарова.
- Чего уставился? - хмуро проговорил я, пока плащ закрывал камеру.
- Выплескивайтесь к выходу, - проворчал он, возясь с замком.
Тип развернулся и заметно хромая, направился к железной решетке. Я пошел за ним, думая, что сейчас начнутся крутые разборки. Но ничего, хоть их и двое, мы тоже кое-чего могем. В армии я, как-никак, был чемпионом своего полка по боксу. Так что отоварю их быстро и качественно, а потом в бега вдарюсь. Но это ежели их двое только и никого более, что в общем-то не факт. Вдруг за углом толпа поджидает с мултуками. Вот это будет неприятно. Эх, жаль нету рядом моего боевого командира Хасана Блядунова в нетрезвом состоянии повышенной тяжести. Мы бы с ним эту контору вмиг разнесли. Вместе с мултуками.
Пока я испытывал тревожные симптомы и предавался напрасным сожалениям, мы вышли из КПЗ и остановились у подьезда. Плащ вышел следом. Тип повернулся ко мне, сглотнул пару раз, потом раскрыл рот, широко улыбнулся и вдруг фамильярно похлопал меня по плечу.
- Да ладно, братан, чего уж там, не обижайся. Тебя как зовут? - немного гундося спросил он.
- Меня зовут доктор Ватсон. А чего ты хотел? - все так же хмуро ответил я.
- Доктор? Ну ништяк! - тип почему-то очень обрадовался и заулыбался еще сильнее, - Это вообще здорово. А меня зовут Холмс. Шерлок Холмс, - добавил он, - я великолепный сыщик. Мы с тобой повздорили малость в кабаке, ну да ладно. Со всяким бывает. Поэтому я извиняюсь перед тобой. Я ж был не прав!
- Конечно, ты был не прав, - подхватил я, умолчав, что сам спер у него пузырь, - Ты вообще совершенно был не прав!
- Вот поэтому, - продолжал Холмс, - я и вытащил тебя из этого макакашника. Давай забудем былое и пойдем, накатим за мировуху!
- Да это я все сделал, - вмешался плащ, - если б не я ты бы торчал тут до второго потопа.
- Да, познакомься, доктор, - спохватился Холмс, - Это Лестрейд, сышик из Скотленд-Ярда.
- Я ж работаю тут. Поэтому и подсобил Холмсу, - и плащ протянул мне руку.
Тут перед моими глазами явственно проступила надпись на железной двери камеры, где я сидел: "Лестрейд-тварь и утиный хрящ" и я не стал пожимать ему руку, а вместо этого поинтересовался:
- Это про тебя что ли пишут всякие некрасивости?
- Какие это некрасивости? Где пишут? - не понял тот.
- Да на двери камеры в которой я сидел, - пояснил я, - там о тебе особое мнение нарисовано.
- Чего? - Лестрейд разинул рот, а Холмс, уяснив обстановку, с криком "Я мигом", исчез в дверях полиции. Он появился минуты через три, давясь от смеха.
- Ой, не могу!, - орал он, - Лестрейд не только тварь, он и хрящ еще! К тому же утиный! Чего ж так скромно-то? Можно было и страусиный написать!
- Что? Кто? Где? - завопил Лестрейд, побагровев от злости, - Да я сейчас... да я... я...
И он рванул в полицию. Мы с Холмсом постояли немного, посмеялись, потом Холмс предложил:
- Тут недалече кабак один есть, недорогой. Пойдем там присядем, за мировуху хрястнем?
- А этот что? Его ждать не будем?
- Лестрейда что ли?
- Ну.
- Да пошел он. Я с хрящами утиными не пью!
И мы пошли в кабак. Там мы скинулись по пятрофану, купили литр самопалу и два соленых огурца. После этого Холмс предложил вновь:
- Сейчас мы с тобой накатим, а потом вдруг еще какие рамсы начнутся. В трезвяк забрать могут. Пошли лучше ко мне. Я тут надалеко живу, на Бейкер-стрит.
- Ну пошли, дома все ж лучше пить, чем в кабаке. А то и вправду заберут охламоны. А мне уж больше неохота.
И мы двинули к Холмсу.
* * *
Мы сидели на хате у Холмса, которая находилась на кривой, как подкова, улице Бейкер-стрит 221 Б. Дом вообще не напоминал тот, который гордо возвышается на телеэкране (когда Масленников снимал фильм, то использовали другой, через три квартала). Эта халупа напоминала двухэтажный недостроенный особняк после неоднократных бомбежек. Дом принадлежал миссис Хадсон, старой кривоногой кобыле с толстым курдючным задом, у которой Холмс снимал жилье за два пенса в неделю. В комнате у Холмса было грязно как в трамвае. Везде валялись пустые бутылки, колбы, реторты и чакушки. Занавесок не было и в помине. Да они и не были нужны, потому что окно было залеплено толстой полиэтиленовой пленкой. Вместо люстры висело старое ржавое ведро, а кровать, на которой я сидел, скрипела так, что хотелось сильно выпить. Но все же эта берлога была намного лучше той развалюхи, где обитал я.
Холмс пододвинул к кровати стол с двумя ножками, вместо третьей приспособил кочергу и примостился напротив меня на единственной табуретке. На стол он поставил тарелку вареных рожков, порезанные кусками соленые огурцы и специально для меня, как он выразился, салат из лука и чеснока. Потом в комнату вошла миссис Хадсон и поставила на стол три большие пивные кружки. Холмс вытащил поллитровку, отгрыз пробку и наплескал в них водки на два пальца.
- Ну, за мировуху! - провозгласил он и мгновенно осушил кружак.
Потом со словами "После первой грех закусывать!" он налил себе снова и чесанул. После этого он вздохнул, вытянул ноги и улыбнулся. Я взял кружак и тоже накатил. Закусив соленым огурцом, я взглянул на миссис Хадсон. Она почему-то не выпила, а угрюмо смотрела на свою кружку.
- Братан, а ты где живешь? - поинтересовался Холмс, начиная набивать свою трубку.
Я прикинулся несчастным и сказал, что живу на вокзале. Холмс уставился на меня, потом медленно перевел взгляд на миссис Хадсон и вдруг, просияв, хлопнул себя по лбу и проговорил:
- Да ты что, братан! Чего ж ты раньше молчал, что тебе жить негде? Живи здесь! Тут еще одна комната есть. Пустая. А, миссис Хадсон, пускай Ватсон тут живет? Он мой ближайший собуты... то есть соратник. И вообще братан! И мы с ним выпиваем вот за мировуху. А, миссис Хадсон?
Миссис Хадсон нахмурилась. Тогда Холмс подхватил бутылешку и проворно наплескал ей в кружак до половины. Только тогда миссис Хадсон улыбнулась, взяла посуду и тоже "пригубила" за мировуху. Едва она поставила кружак на стол, как Холмс подлил туда все, что оставалось в бутылке. Миссис Хадсон глубоко вздохнула, снова подняла кружак и медленно "съела" свою порцию. Поставив тару на стол, она закусила огурцом и поинтересовалась:
- А что, водки нет больше?
- Нет, у нас только один пузырь, - поспешно ответил Холмс, прижимая к себе второй под курткой.
Миссис Хадсон вновь тяжко вздохнула и поднялась с ящика на котором сидела.
- Спать пойду, - объявила она и потопала к двери. На полпути она остановилась и проговорила:
- А ты, Ватсон, если хочешь жить здесь, то живи. Комнату Холмс покажет. Два пенса в неделю будешь платить, а завтра поставишь пузырь на опохмелку.
- Базара нет, - радостно ответил я, - Все тип топ!
Миссис Хадсон удалилась с концами. Холмс радостно подмигнул мне и достал второй флакон.
- О как все обернулось-то! - пробормотал он, выдергивая зубами пробку, - Все теперь ништяк будет. Мы с тобой будем тут жить, братан! И бухать!
Я критически оглядел его пристанище и решил завтра же угостить Холмса боксом, заставить убирать весь дом, белить и красить. Потом, думал я, где-то через месяц, когда приведу все в порядок, отравлю миссис Хадсон, а Холмса выгоню на улицу и буду один тут жить! Это ж превосходно! Хозяин дома я!
- Ну что, братан, вздрогнем, - предложил Холмс, поднимая кружак, - за наше славное житье!
Он залпом оприходовал водяру. Я усмехнулся и все еще мысленно распоряжаясь домом, вылил в рот содержимое кружки. Выпив, я по инерции продолжал рисовать себе радужные картины своего будущего от которых меня отвлекло неожиданное появление Лестрейда.