В углу под крышей старого дома висела Паутинка. Когда-то давно ее соткал дедушка-Паук. Соткал и забыл, переселившись в другой дом. Осталась паутинка в одиночестве.
Паутинка была хорошенькой. Тоненькой - тоньше лески. Легенькой - легче пуха. По утрам на нее вешало свои капельки Солнце, ночами Месяц серебрил ей спинку. Но никто другой не желал с ней знаться.
Только однажды вечером под крышу старого дома случайно залетела Муха - всегда недовольная особа, которая, заметив ее, еще больше рассердилась.
- Терпеть не могу! Висят здесь, порядочным мухам козни строят! Вот пихну тебя, гибни там! - сказала она и ударила Паутинку лапками.
Паутинка сорвалась с крыши и полетела вниз.
На полу она познакомилась с непонятным существом серого цвета. Существо было страшно лениво, и называлось оно - Пылью.
- Я тебя знаю, - шуршала Пыль, обволакивая гостью одеждами, от которых хотелось чихать, - ты - родственница Паука, что жил здесь сто лет тому назад. Почему ты никогда не спускалась вниз?
- Я не думала, что внизу кто-нибудь есть. Когда я была там, - Паутинка подняла вверх прозрачный пальчик, - то видела много всего интересного через щель в шифере. Я видела небо и облака. Они были такими свободными и такими счастливыми, что мне казалось, что жизнь есть только там.
- Мечтательница! Домашняя паутина не должна мечтать о небе, - рассудила Пыль.
- Ах, а мне бы очень хотелось уметь летать! Очень! Я бы хотела увидеть землю такой, какая она есть на самом деле - волшебной! Что дом? В доме скучно, в дом не стремится ни одна бабочка.
- Какая невнимательная! В доме и в самом деле нет бабочек, зато здесь живут много других существ. Эй, где вы, старикашки? - Пыль поднялась столбом и зашуршала громче обычного.
В тот же миг из сумерек навстречу Паутинке вышли пять дряхлых приятелей: Веник, Чашка, Ботинок, Зеркало и Газета. Все они были жалкими, старыми и очень любопытными.
- Ты видела небо? Какое оно сейчас? Не изменилось за все это время? - наперебой заговорили приятели.
- Небо такое же - без начала и конца, - отвечала Паутинка.
- А ветер?
- Настроение его часто меняется.
- А солнце по-прежнему одевается в золото?
- По-прежнему.
И тогда Зеркало вдруг предложило:
- Давайте сбежим, и будем жить так, как мы жили раньше? В меня вновь будут заглядывать лица. Ботинок спрячет в себе чью-нибудь ножку.
- А во мне прочтут, что затонул корабль "Титаник", - добавила Газета.
- А в меня нальют какао, - сказала Чашка.
- А я бы отдал все, лишь бы вновь смести с веранды листья, - проговорил Веник.
Паутинка радостно захлопала в ладоши:
- Как давно я хочу выбраться отсюда! Что же мы медлим?
И она уже собралась броситься к двери, как Пыль вдруг загородила ей дорогу.
- Безумие! Сплошное безумие! Рухлядь и паутина собираются идти в мир! Опомнитесь! Кому вы теперь нужны? - сказала она грозно.
Но маленькая Паутинка дотронулась до ее серого рукава:
- Идем с нами. Это так страшно - ни к чему не стремиться.
- Вот еще - идти с вами! Чтобы меня вытерли тряпкой? Извольте! - замотала головой Пыль.
Выбраться из дома приятелям помог Ржавый Ключ, что жил отшельником под досками. Он хоть и был сварлив, но тоже мечтатель
- Меня потеряли, а я не злопамятен! - говорил он.
Как неповторимо было на воле в ту последнюю ночь августа! Небо распластало над землей черное бархатное полотно в хрустальных капельках. Цвели астры. Где-то вдали играл сверчок.
Утром по траве земли пополз туман, который не растаял до тех пор, пока не взошло Солнце с горячими-горячими щеками, разбудившее ос.
Долго брели приятели. Мир встречал их сахарным виноградом, путь лежал через большие деревни и маленькие городки, через поля и трассы. Все было таким красивым и настоящим! Мир был таким пленительным! Но все были слишком заняты своими делами, чтобы интересоваться какими-то Веником, Чашкой, Ботинком, Зеркалом, Газетой, Ключом и Паутиной, идущими за своими мечтами.
Долго они брели. Так долго, что все устали.
- Мы так много прошли, но никому нет до нас дела! Неужели Пыль права, и мы никому не нужны? Неужели мечтать бесполезно?! - не выдержало вдруг Зеркало и расплакалось.
- Нет, нет, она не права! - стала разубеждать его Паутинка. - Мы будем идти до тех пор, пока не встретим наши мечты. А мы обязательно встретим их, вот увидишь!
- Ну, если так, то я готово продолжить путь! - сказало Зеркало, вытирая слезы.
И все снова пошли.
Вскоре на дороге перед приятелями возник человек в очках. Он был хмур. Сдвинув брови, шагал, о чем-то задумавшись и, вероятно, прошел бы мимо, если бы Паутинка не закричала ему:
- Мы здесь! Посмотрите на нас! Мы нужные, очень нужные!
Человек в очках услышал. Остановившись, он вначале сделался еще более серьезным, но постепенно его лицо прояснилось, и он прошептал:
- Боже мой! 1912 год, апрель месяц! Богемское стекло! Венский фаянс! Латунный камергерский ключ периода Франса Иосифа Первого! Шагреневый детский ботинок! Ваше место в музее, друзья!
- Значит, мы нужные? - поинтересовалась Газета тоненьким голоском.
- И очень важные! - ответил человек.
По-видимому, он был доволен.
- А мы? Вы не назвали нас, - обратилась тогда к нему Паутинка, видя, что человек не замечает их с Веником.
Человек посмотрел на нее с сожалением.
- Нет еще в мире такого музея, в котором бы были рады пыли, и в котором бы не было веников. Боюсь, вам придется еще попутешествовать, - сказал он грустно, но добавил: - Не стоит сдаваться! Вы только верьте - и ваши мечты обязательно сбудутся!
- Я так и знал! - буркнул на это Веник.
Друзья тепло попрощались: за это время они привыкли друг к другу. Потом приехал фургон, из него вышли незнакомые люди и, взяв Зеркало, Газету, Ботинок и Ключ, отправили их в музей.
Когда фургон скрылся из виду, Веник вздохнул:
- Наконец-то вышло так, как им хотелось. А что же мы с тобой будем делать, Паутинка?
- Продолжать мечтать, - пожала плечами та.
- Да, но скоро испортится погода.
Веник и Паутинка продолжили путь - теперь уже вдвоем.
Вновь дорога повела их через города и деревни. Вновь они шли, не зная усталости. А потом жизнь Веника вдруг неожиданно изменилась: он узнал, что был просто необходим одной шустрой старушке, убиравшей беседку в старинном парке.
- Прелесть какая! Мягкий, быстрый! Ай да Веник! Мой, украденный, и в подметки ему не годится! - изо всех сил радовалась старушка, а Веник прямо весь цвел от ее слов!
- До свидания, милая! Ты полетишь обязательно, я это знаю! - сказал он на прощание маленькой Паутинке.
- До свидания, Веник! Желаю тебе счастья!
Так они расстались.
Оставшись в одиночестве, Паутинка преодолела еще много километров, но ее мечте все никак не удавалось сбыться. Она шла, заглядывая в небо, наблюдала, как сидят на проводах готовящиеся к полету на юг ласточки, как темнеет вода. Но не взлетала, не взлетала...
- Я полечу, я обязательно полечу! - говорила она себе.
Но все же...
Когда Паутинка совсем отчаялась, с ветки каштана, под который она легла отдохнуть, свесился рыжеволосый мальчик. Протянув руку, он посадил ее к себе на ладонь.
- Ты плачешь? Почему? Ты расстраиваешь Сентябрь, меня - сына Осени! - сказал мальчик.
- Мне никогда не полететь. Я только уверяю себя, что полечу, но на самом деле этого никогда не случится. Я всего лишь домашняя паутина, - ответила Паутинка.
- Только и всего? - удивился мальчик. - Для Сентября нет ничего невозможного! Я дам для тебя особое время. В отведенные тебе часы ты будешь летать, куда тебе будет угодно. Садись на деревья, кружись над цветами - напоминай о последней беззаботности, ведь грядет холод! Отныне ты моя паутина! Ты будешь засыпать зимой, просыпаться весной, жить летом и летать осенью.
- Да будет так! - прошептала Паутинка и поклонилась.
Когда позже ее тоненькое серебряное тельце неслось над землей и солнце догоняло ее своими блестящими лучиками, люди внизу жмурились, улыбаясь: