Аннотация: Авторское предисловие к "Владыке Вод" - второй книге цикла романов "Дионис"
ПРЕДИСЛОВИЕ К "ВЛАДЫКЕ ВОД"
Вторая книга из цикла романов "Дионис" - "Владыка Вод" - содержит историю расцвета и крушения маленького царства, правители которого оказываются невольно вовлеченными в борьбу царя Митрадата Евпатора за обладание Тавридой (завершившейся весной 106 года до н.э.). Однако основное содержание "Владыки Вод" связано вовсе не с историческими и тем более не с военными событиями, а с проблемами философского, психологического и морального свойства, и потому главным героем здесь оказывается не Митрадат, вообще не появляющийся на страницах этой книги (о нем лишь вспоминают и рассуждают другие персонажи), а его духовный антагонист - царь Фоант, пытающийся в столь дикие времена создать нечто вроде просвещенной монархии, да еще на варварской почве. Царство Фоанта - своего рода утопия (притом, что оно имеет более или менее конкретное расположение в пространстве и во времени), и потому оставлено нами безымянным. Зачем понадобилось сочинять это царство, вдумчивый читатель поймет сам, а неискушенный вправе просто следить за судьбами героев. В утопии ведь тоже кипят cтрасти, явные или тайные, сплетающие судьбы всех основных героев в единый узел, развязать который станет возможным лишь в конце последней, шестой книги, "Диониса".
Но для читателя особо въедливого и любознательного позволим себе дать некоторые, умышленно неполные, пояснения. Ключами к смыслу этой книги служат как имя героя - Фоант, отсылающее нас не только к Еврипиду, но и к Гёте, - так и эпиграф из Ломоносова (не из Гераклита, как во всех прочих книгах "Диониса"). Тот, кто возьмет на себя труд докопаться до источника ломоносовской цитаты, возможно, поймет, какая связь существует между нею и всем, что содержится в романе. Добавим также, что профессиональные интересы и художественные пристрастия автора, связанные с искусством XVIII века, не могли не сказаться на стиле и тоне этой книги.
Тем не менее, невзирая на фантастичность многих образов и мотивов "Владыки Вод" и немалое количество рассыпанных в тексте литературных и культурных аллюзий, мир этой книги создавался все-таки на основе античных реалий. Тавры действительно населяли горный Крым и всё южное побережье; нравы их в самом деле были весьма суровыми даже по сравнению с их соседями-скифами. Но, поскольку тавры в конце концов ассимилировались с другими народами, мы допустили, что этот процесс начался несколько раньше, хотя относительно II века до н.э. таких сведений нет. Единственной зацепкой послужило упоминание о "таврской гавани Афинеон" в "Перипле Понта Эвксинского" Флавия Арриана (II век от Р.Х.), так что город, строительство которого приписано нами вымышленному царю - не совсем химера. Из языка тавров до нас дошли лишь несколько слов; на этом основании филологи предполагают, что их язык относился к иранской группе, однако мы не стали слишком уж иранизировать таврские имена, постаравшись просто придать им варварское звучание. Бесспорен факт поклонения тавров богине, которая называлась Дева, и которую греки отождествляли с различными ипостасями Артемиды; культ этой богини (Parthenos) стал государственным в Херсонесе Таврическом. Однако таврскую мифологию автору пришлось придумывать самостоятельно, взяв за основу некоторые общие индоевропейские представления, а также воспользовавшись идеей "троемирия", прекрасно описанной Д.C.Раевским в книге "Модель мира скифской культуры" (М., 1985). Возможно, сочиненные нами таврские волхвы кому-то отчасти напомнят кельтских друидов - почему бы и нет, свирепость нравов некоторых древних народов отнюдь не исключала их глубокое проникновение в мистические практики.
Фигура Савмака, пытавшегося не допустить воцарения Митрадата на Боспоре, также исторична (в том смысле, что такой человек реально существовал), но от этого ничуть не менее таинственна. В советских учебниках он всегда назывался вождем восставших рабов наподобие Спартака; ныне историки более осторожны в своих предположениях, поскольку о Савмаке почти ничего не известно, кроме того, что он, судя по имени, был скифом и действительно на некоторое время захватил власть после отречения и смерти последнего боспорского царя Перисада V (в романе - Парисада). Предполагается также, что он мог быть воспитанником Перисада, хотя тот фрагмент "Херсонесского декрета", из которого делают подобные выводы, допускает как минимум два, а то и три толкования (и, кстати, все три мирно уживаются в "Дионисе": наш Парисад так или иначе оказывается покровителем и наставником и Савмака, и Митрадата, и отчасти полководца Диофанта). Однако имеющиеся исторические источники не говорят ровно ничего ни о происхождении, ни о личности, ни о мотивах действий Савмака, и потому мы сочли возможным подарить ему откровенно фантастическую биографию, отчасти уже знакомую читателям первой книги романа - "Великий Ловчий".