На седьмой день после смерти Принца Марик возвращался на базу пешком. Снежинки кружили и остужали пылающее лицо. Хорошая тренировка: просто идти по улицам. Его преследовали взгляды. Таращились или на его шрамы, или на того, кто прячется за ними. Его часто узнавали, спрашивали о Сфере, называли убийцей или велели проваливать с Земли. Марик отшучивался в ответ, и с каждым встречным его уверенность в себе крепла.
Он прошел на базу (рисунок его вен наконец-то внесли в реестр, и он мог свободно посещать ее), оставил куртку в гардеробе и поднялся в свою комнату. Вещей как таковых не было. А будь они, то он не успел бы их собрать. Евгений просил передать всем, что с телом Принца так ничего и не решилось. Сперва он думал, что его отдадут, и спрашивал, где его похоронить: на Земле или отправить на Сферу. Сегодня позвонили и сказали, что Принца оставляют ученым в целях науки, так как нет родственников, способных оспорить это решение. Евгений сказал, что мог бы представить Эону сестрой Принца - по документам это было так, - но не стал ничего делать. Марик его понимал. Каждый действует в своих интересах. Утоление скорби ничего не принесет, а так, может, земляне извлекут пользу из препарирования их рогатого друга.
Марику было его жаль. Совсем немного. Он же не зверь какой-то.
Но гораздо больше его мысли занимал Антон. Он окончательно замкнулся в себе. Случилось то, чего Марик опасался: Антон решил, что это он повинен в смерти Принца, и корил себя за это днями напролет. Цепочка, по которой Антон пришел к такому выводу, была длинной и никакой проверки логикой не выдерживала, но если Антон хочет чувствовать себя виноватым, то его никто не остановит.
Это и злило, и расстраивало. Антон, главный и единственный человек в жизни Марика, скатывался в черную бездну отчаяния. И никто не мог взять его за руку и вывести.
Марик отложил все свои черные рубашки и водолазки в сторону. Пошло бы оно все, как говорит Евгений, к черту. Времени слишком мало. Разочарований критически много. Он бы мог остаться. Он действительно мог бы остаться, если бы Антон попросил его о помощи.
Марик вышел из комнаты и наткнулся на Эону. Она поднималась по лестнице с подносом в руках.
- Давай-ка сюда, - скомандовал ей Марик. Эона двинулась было назад, но Марик уже выхватил у нее поднос с едой. Антон перестал выходить из комнаты, поэтому едой его снабжала Эона. Это не шло уже ни в какие ворота. - Ответь мне вот на какой вопрос, - сказал Марик. - Через сколько ты его бросишь?
Эона обняла себя руками, словно замерзнув.
- Я его не брошу, Марик. Я тебе уже тысячу раз говорила. Ты испытываешь меня, когда мне так плохо, - ее голос зазвенел. - Я люблю его, и...
- Скажи еще, что любишь его больше, чем я, - пробормотал Марик. - Пообещай, что не уйдешь от него.
Эона смотрела на него во все глаза.
- Ты улетишь? Ты вернешься на Сферу? - недоверчиво спросила она. - Именно сейчас?
- Коридор скоро закроют, - Марик усмехнулся. - Не я назначаю дату вылета.
Он подошел к двери комнаты Антона и толкнул ее плечом. Эона было потянулась следом, но он оглянулся и мотнул головой, беззвучно посылая ее прочь. Она сделала несколько шагов назад.
Марика коснулось мелкое удовлетворение: девчонка его боится с самого первого дня. Это следует считать успехом.
Он зашел в комнату Антон и поставил поднос на подоконник.
Антон сидел в кресле, подперев подбородок кулаком. Конечно, читал. Чем ему еще заниматься. Судя по щетине, он не брился всю неделю.
- Антон, - позвал его Марик. Тот даже не двинулся. - Я улетаю завтра утром. Ты слышишь меня?
- Куда? - Антон все-таки поднял голову и посмотрел на него мутными красными глазами. Если бы Марик знал его хуже, то заподозрил бы в беспробудном пьянстве. Но нет, Антон был абсолютно трезв. Бессонница вскрыла все его неврозы и боли. Лучше бы он пил...
- Не могу сказать, - нарочито весело ответил Марик. - Просто знай, что Евгений подкинул мне работенку, на которую никого больше не смог отрядить. Но, поскольку я не землянин, меня закон не ограничивает в действиях... Смогу послужить доброму делу.
В глазах Антона мелькнула искра интереса и тут же погасла. Он хмыкнул:
- Наемник.
- Ага, - легко согласился Марик. Он прилагал много усилий, чтобы тон оставался безмятежным. - По-прежнему все тот же наемник.
Он боялся сорваться и накинуться на Антона, и начать трясти его, приговаривая: когда ты уже очухаешься, когда в себя придешь...
- Я думал, ты на Сферу к детям вернешься.
- Дети успели вырасти, пока мы тут отдыхали, - отрезал Марик.
- А. Ну да. Удачи, - и Антон опять уткнулся носом в книгу.
- И все? - раздраженно ответил Марик. Ярость все-таки прорвалась. Начала закипать в нем. - Почему ты меня настолько ненавидишь? Просто скажи мне это, и я навсегда оставлю тебя в покое. Антон! - рявкнул он, выхватил планшет из рук Антона и бросил его на кровать.
Тот опять поднял на него взгляд.
- С чего ты взял, что я тебя ненавижу? - искренне удивился Антон. - Я просто... ничего к тебе не чувствую. А ты ко мне лезешь так, как будто я тебе что-то должен.
Марик отступил, словно его толкнули в грудь. Вот и добился ответа. Вот оно, признание, которого он ждал всю жизнь. Он сглотнул. Слова не шли. Мыслей больше не было. Он всегда считал, что любовь можно завоевать. Он все для этого делал. Он готов отдать все в обмен на нее.
А все гораздо проще. Любовь - она или есть, или ее нет. И ничего не поделаешь. Ничем ее не купишь. Никакими подвигами, мольбами и деньгами. В Антоне нет ничего: ни ненависти, ни любви. Даже слабой симпатии не найдется.
- Знаешь, что меня убивает больше всего? - вдруг спросил Антон.
- Да? - встрепенулся Марик. Он отошел к противоположной стене и прижался к ней лопатками.
Не нужно думать, что его ноги не держали. Нет, колени не стали ватными. Сердце билось все так же, а голова не болела. Но его только что смертельно отравила надежда.
- Для Земли мы - песчинка. Все наши жизни - ничто, одна миллиардная, такое даже за погрешность не считается. Они даже не заметили, скольких я убил. Я не понимаю, к чему вся эта возня, даже если целый город для них - все равно что жители одной многоэтажки. Что есть они, что нет... не заметят, - глаза Антона блестели. - Я потерял всякий смысл, Марик.
Марик видел перед собой человека слабого. Сломавшегося. Человека, отказавшегося от самого себя, хотя у него были все причины наслаждаться жизнью.
Марик скрестил руки на груди и зло заговорил, уже не думая, что говорит эти слова Антону. Он говорил их тому жалкому человечишке, что занял его место.
- Я не могу тебя видеть таким. Сожалеющим и постоянно раскаивающимся. Ты - сильный и безжалостный, олицетворение силы. А то, что я вижу перед собой... Я улетаю от этого, Антон. От тебя.
Антон усмехнулся:
- Поэтому нам никогда друг друга и не понять. Отец говорил, чтобы я никогда не жалел и не раскаивался, а я именно это считаю человеческими качествами - они показывают, есть ли в человеке совесть и сострадание. Показывают, достойны ли мы той Земли, которой грезили, а не той, какой она оказалась. Я стараюсь стать лучше, чем был, а ты называешь это слабостью.
Марик покачал головой. Они не понимают друг друга. Хронически слышат не тот смысл в словах друг друга. И этот последний разговор не приведет ни к чему - как и всегда. Может, хоть следующие его слова Антон услышит правильно? Марик закрыл глаза и сказал:
- Знай, что я всегда тебя любил. И всегда буду, - он открыл глаза и посмотрел на Антона. - Но видеть тебя таким слабым не могу. Сердце кровоточить начинает.
Марик развернулся. Видеть, как отреагирует Антон, он не хотел. Скорее всего, опять решит, что это шутка, хитроумная издевка, в которой он не видит ни для кого выгоды.
- Марик... - голос Антона остановил его, когда Марик уже почти открыл дверь, чтобы вот так глупо и нелепо уйти навсегда. - Помоги мне решить? У меня никого не осталось здесь, на Земле. Только ты. Как поступить с Эоной? Я принесу ей горе, как и всем остальным в моей жизни.
Марик сглотнул горячий комок - и когда только он успел дать волю чувствам, он же держал их в узде! Он вдохнул и обернулся к Антону. Тот смотрел на него, как на единственного спасителя, но Марик не обманывался. Антон не считает его даже другом. Он просто отчаялся и ищет помощи отовсюду.
Марик порывисто подошел к нему, рухнул на колени и взял лицо Антона в ладони, заставляя смотреть на себя. Антон не моргал, даже словно бы и не дышал. Крепко держа его, Марик твердо произнес:
- Ты можешь осчастливить кого угодно, Антон. Тот, кто заслужит твою любовь, будет счастлив. А остальные... Остальным остается страдать в стороне, - и он усмехнулся.
Марик ушел, столкнувшись в дверях с Эоной. Если она и подслушивала, то его это не волновало. Антон сделал свой выбор. Эона обещала, что не разобьет ему сердце.
А у Марика сердца не было, он пытался избавиться от него всю жизнь. И сейчас он напоминал себе об этом: нет сердца, нет сердца, нет...