Киселёва Ирина Валентиновна : другие произведения.

Море

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...море чувств и эмоций человека гораздо больше, чем эмоции Черного моря.




                        Море.

                       *** 1 ***

    Пронзительно хлесткий крымский ветер под вечер наконец утих,
и теплая нежная пелена окутала пляж.  Серый песок,  немного гряз-
ный, не сыпучий,  бело-сахарный,  как в Анапе, а утрамбованный за
день, слежавшийся, мокрый у кромки; серая вода, лениво облизываю-
щая этот песок,  просто вода,  ничем не пахнущая,  но прозрачная,
как слеза, и - яркий ровно розовый шар солнца, катящийся неизбеж-
но за скалы...  Там, далеко, за стальным заливом - огромные буре-
весники то плачут, то смеются, переворачиваясь низко над ленивыми
бурунчиками волн...  А степь,  выженная солнцем, оранжевая, раст-
рескавшаяся,  как пересидевший в печи кулич, в который раз проща-
ется с красноватым светом, чтобы на рассвете встретить свет белый
и в который раз накаляться от него, гореть, гореть, иссыхать, из-
немогать от жажды и тоски...
    Тоска. Для других,  пожалуй, она невыносима. Но можно окунуть
себя в огалтело-шумную толпу друзей,  знакомых,  близких,  а  все
равно станет затягивать вязкая тоска. А можно утонуть в омуте се-
рой вот этой предвечерней тишины пустынного пляжа и ничего больше
не  желать  лучше,  спокойнее,  теплее  и ласковее для смятенного
сердца, привыкшего частить в круговерти сумасшедшего, однообразно-
го до отупения грязного города.
    Нет, здесь не тоска.  Отрешение.  Слияние с морем. Вот сейчас
розово-апельсиновый шарик закатится за скалы,  и море станет тем-
ным,  объемным, непостижимым в своей ночной жизни, побежит лунная
дрожащая дорожка,  будут  магически  манить зыбкие огни города на
том конце...
    - И так будет всегда:  спокойно, непостижимо... Нас не будет,
и наших близких не будет, а море останется.
    Она не вздрогнула, не удивилась, как будто не было ничего не-
ожиданного в том, что прервали это ее блаженное отрешение и внут-
реннее течение мыслей,  что говорящий опустился спокойно рядом на
теплый  песок,  на котором уже который час сидела она,  что мысли
его так чутко откликнулись на ее собственные...
    - Я тоже люблю вот так посидеть здесь вечером.
    - Я думала, мужчинам это несвойственно.
    - Людям свойственно. Иногда перевернуть море внутрь себя.
    Вот теперь  она удивилась.  Внимательнее посмотрела на своего
незваного собеседника.  Видно,  он здесь  уже  давно:  загорелый,
крепкое тело, упрямые жесткие волосы с едва различимыми ниточками
седины, грубоватая складка у рта... Обычный... Чего он хочет?
    - Оно там не поместится, - спокойно проговорила и снова отве-
ла взгляд. В темных глазах в последний раз всполохнулось солнце и
погасло.
    Он пристально смотрел. Без интриги, без намека на желание за-
вести приятное курортное знакомство. Просто очень глубоко и очень
спокойно.
    - А я думаю,  оно там разольется.  Потому что море  чувств  и
эмоций человека гораздо больше, чем эмоции Черного моря.
    - Вы философ?
    - Нет.  Впрочем, наверное, каждый человек философ.  У каждого
своя философия. Даже если человек об этом не подозревает.
    - Пожалуй...
    - У Вас она тоже есть. И Вы живете строго согласно ее запове-
дям. Мне интересно было бы узнать основные постулаты.
    Она опять взглянула немного недоверчиво и  критически.  Зябко
повела плечами.
    - Думаете,  стану  отказываться?  Ничуть.  Только сегодня уже
поздно.  Становится темно, а мне еще возвращаться... Расскажу по-
том. Завтра, послезавтра... Времени достаточно.
    - Далеко остановились?
    - На предпоследней улице, почти на самом верху.
    Она легко поднялась.  Песок посыпался с  подола  тонкого  яр-
ко-розового сарафана,  она  стала  вытряхивать навязчивую пыль из
босоножек,  потом выпрямилась, еще раз с тоской посмотрела на во-
ду.  Там  уже тонко и невесомо начинала струиться лунная дорожка.
Она так гармонично вплелась в ее светлые длинные волосы...
    Она уже уходила: не оборачиваясь, будто на пляже никого рядом
с ней и не было, будто и не было этого всего странного разговора;
чуть  приподняла кромку розового шелка,  по воде,  с наслаждением
захлестывая теплым, парным выше икр, выше колен, еще выше...
    - Как Вас зовут? - бросил он вдогонку.
    Она замедленно обернулась:
    - Алена...
    - А я Андрей. Так Вы мне расскажете о своей философии?
    - Пожалуй, если вам это действительно нужно.
    Равнодушно повела плечами,  снова  отвернулась.  Темное  море
очень быстро поглотило ее, бредущую вдоль берега. И стали еще от-
четливее дрожать на воде лунные блики...

    "Боже, прозрачное до нереальности!" Она с наслаждением входи-
ла в прохладную воду,  все глубже,  глубже,  потом поплыла, и под
ногами яркими отсветами желтел песок на дне, и до этого дна будто
можно было легко достать,  настолько отчетливо виделся каждый бу-
рунчик, каждая ракушка, каждый рак-отшельник, торопливо и делови-
то бегущий куда-то...
    Искупавшись, вытянулась с наслаждением на  пушистом  махровом
полотенце. Ветер опять поднимался некстати, мело сбоку песком. Но
пляж был полон, и народ все прибывал: уже некуда было лечь, у са-
мых ее ног визжали дети, разбрасывая вокруг себя шелуху от креве-
ток и косточки абрикосов. Это немного раздражало. Несмотря на то,
что так блаженно ласкало солнце влажную солноватую кожу.
    "Надо идти за нефтебазу, там сейчас, наверное, никого," - от-
метила она про себя,  но было лень... Тело нагревалось, покалыва-
ло,  визг детей, смех, плесканье воды, приглушенная музыка, топот
коней ( по пляжу теперь катали на лошадях), вой моторки и всхлипы
чаек - все постепенно начало сливаться в один  монотонный  фон...
Веки тяжелели...
    "Перегреваюсь..."- смутно подумалось. Но опять-таки было лень
подниматься и идти в воду.
    - А, вот Вы где!
    Она наконец с трудом приоткрыла глаза и увидела прямо над со-
бой вчерашнего собеседника.
    - Не сгорите?
    - Я привычная.
    С него капала вода,  видно, он только что выкупался. Пока она
приходила в себя и гадала,  что он спросит дальше,  Андрей присел
на корточки рядом и сказал:
    - Хотите покататься на лошади?
    - Нет! - почти вскрикнула и поднялась на локте.
    - Это что, часть Вашей философии? - попытался отшутиться он.
    - Да,  часть,  - спокойно ответила она.  - Я никогда не делаю
того, чего мне не хочется. И опасаюсь делать то, чего я боюсь.
    - Значит,  осторожничаете.  Напрасно. Лошадь - довольно милое
добродушное животное.
    - Может быть...  - она смотрела рассеянно,  потом  поднялась:
пора было искупаться.  Солнце палило нещадно.  Прошла мимо, будто
сквозь него, нехотя бросила:
    - Андрей, это не место для серьезных  разговоров...
    - Тогда вечером? - с готовностью подхватил он.
    - Хорошо... - она окунулась и тут же забыла о нем.
    Снова освежила прозрачная до нереальности вода, и снова до пе-
ска на  дне можно  было достать мысочком.  Но оставаться  на пляже 
больше не хотелось.
    Подхватив полотенце и натянув на мокрое тело свободный халат,
она пошла медленно в столовую, а оттуда к своей хозяйке. Наверху,
в поселке,  палило еще больше,  воздух тяжелел и отказывался вхо-
дить в легкие,  раскидистые ивы плавали в золотистом мареве, каж-
дый шаг по горяченному асфальту стучал в висках тяжело,  стопудо-
во.  Она еле добралась до своей улицы. Под тенью раскидистого аб-
рикосового дерева стало немного легче; стукнула калитка, по плит-
кам дорожки зацокали коготки хозяйской собаки -  огромной  Эльзы,
помеси овчарки с дворнягой...
    Она свалилась  замертво  на  кровати в маленькой своей уютной
комнатке, проспала почти до сумерек. Потом обнаружила, что немно-
го болят обгоревшие плечи. Опять ничего не хотелось... Опять нас-
тигало и утягивало это столь привычное и пагубное состояние  пол-
ного отсутствия  желаний  и  воли...  Но  все-таки не зря же еха-
лось-шлось так долго за сотни и сотни километров,  все-таки  ради
моря...
    Вышла на крыльцо.  Духота страшная.  Подошла собака и сочувс-
твенно-понимающе посмотрела в глаза.
    - Идти, Эльза?
    Собака вильнула  хвостом.  Алена  поймала себя на мысли,  что
каждый поход к морю - будто обязанность, а не удовольствие. Отку-
да это? Потому что одиноко, что ли? Нет цели. Но ведь она стреми-
лась к освобождающему одиночеству, она же желала его всей душой!
    На пляже никого уже не было:  время купания давно прошло, иг-
ривый шарик,  на фоне которого все фотографировались, закатился в
очередной раз за скалы,  а бар на берегу только начинал работать.
Она скинула босоножки и стала  намеренно  пылить  теплым  песком.
Побрела к нефтебазе... Страшно не было. Да и она давно уже перес-
тала чего-либо бояться.  Вызывала страх,  а он не шел. Самое худ-
шее, что могло быть - уже было в ее жизни - все перемололось, да-
же  некоторые струны души перемололись-порвались навсегда,  на их
месте остался твердый вечный лед,  и его уже  ничем  нельзя  было
растопить. Так  она считала.  Теперь,  на этом берегу,  волновали
только вечерние всхлипы чаек...
    Она остановилась. Впереди, на пляже Днепропетровской базы от-
дыха, осели чайки.  Их было очень много.  Шумные,  суетливые, они
ходили, выклевывая скопившийся за день человеческий мусор, вспар-
хивали с ошметками креветок и  фруктов  в  клювах,  кричали,  как
склочные бабы на рынке, не поделившие что-то. Над всем этим пиршест-
вом летали птицы поменьше,  и они издавали такие тоскливые звуки,
что становилось не по себе.
    - Вам нравятся эти птицы, Алена?
    Вот теперь она вздрогнула от неожиданности.
    - Вы следите за мной, Андрей?
    - Да.
    Она с тоской и обреченностью смотрела то  на  него,  подтяну-
то-стройного, в джинсах и белоснежной рубашке, то на чаек, разди-
рающих очередную порцию чего-то жирного,  завернутого  в  грязную
лохматую бумагу. Потом все-таки повернулась к Андрею.
    - Мне нравятся они в небе над морем. А здесь - нет.
    - Пойдемте отсюда. В баре сейчас довольно спокойно, а шашлыки
готовят очень прилично. Посидим?
    - Хорошо.
    Там было действительно гораздо уютнее,  чем на берегу: теплый
оранжевый свет, тихая спокойная музыка, приятный аромат восточных
специй...  Андрей  заказал  красного  вина.  После первого бокала
предложил:
    - Давайте перейдем на "ты". Так будет гораздо удобнее общать-
ся.
    - Да-да,  точно по плану:  сначала напоить,  потом перейти на
"ты", а потом...
     Ей немного замутило голову:  от свежего воздуха,  что ли, или
от вина на голодный желудок... А шашлыки были действительно вкус-
ные.  Он мягко сдержанно улыбался,  глядя,  как она поглощает уже
второй шампур... Не реагировал на ее ехидство нисколько.
    - Да ты просто голодная!
    - Вобщем-то, да...
    Ей было немного стыдно, но по этой жаре совсем не было иногда
сил идти в столовую,  а готовить для себя одной тоже не хотелось,
вот и оставалась она не впервые без ужина.
    - Значит, готовить ты не любишь?
    - Не люблю. Пустая трата времени. Гораздо эффективнее сходить
в кафе или ресторан.
    - Ого!
    - Да,  я могу себе это позволить.  Кстати, это далеко не "Ка-
берне". У моей хозяйки самогонка из абрикосов и то лучше.
    - А кто у нас хозяйка?
    - Учитель английского языка.
    - И гонит самогонку?
    - И гордится этим. Это здесь валюта. Поскольку зарплату давно
не платят.  Или  платят  черной импортной мукой из стратегических
запасов. - Она самозабвенно поглощала картофель  фри.  Андрей  не
мог сдержать улыбки.
    - Картошка тоже поддельная?
    - Нет, ничего.
    Он все-таки налил ей еще,  она не отказывалась. Почему-то за-
хотелось чего-то необычного, каких-то новых ощущений.
    - Так ты мне расскажешь о своей философии, Алена?
    Она пристально вглядывалась в темноту;  с моря освежающе под-
дувало, тянуло влагой и водорослями... Тихо прошептала: "Зачем?"
    - Хочется чего-то необычного.
    - Ты писатель? Или кинорежиссер?
    - Я скучающий новый русский, у которого есть все и нет ничего.
    - Так не бывает.
    - А у тебя есть все?
    - Пожалуй, да. Все, чего я хочу. Квартира, неплохая, интерес-
ная  работа,  интересные люди,  которых можно приблизить в нужный
момент, а можно отдалить. По взаимному согласию. У меня есть сво-
бода. Есть независимость.
    - Это важно для тебя?
    - Важно. Я не связана никакими условностями, никакими обязан-
ностями.  Даже работа позволяет мне выбирать такой режим, который
мне удобен на данный момент.  Это только я и мой компьютер, кото-
рый может делать все,  что угодно. Я работаю с частной редакцией:
компьютерный перевод,  верстка, обработка книг - мне это интерес-
но, я окунаюсь в разные, неповторимые миры всего этого выдуманно-
го,  красивого,  чего никогда не бывает в жизни, чего нам всем не
хватает...
    - Этот  самообман действительно интересен.  А потом не тяжело
выходить на улицу и подскальзываться в первой попавшейся  грязной
луже?
    - Для этого существует теплый и комфортабельный автомобиль.
    - Логично...
    - А грязные лужи меня давно уже не пугают.  Я их прошла вдоль
и поперек. Теперь можно и помечтать, и пожить для себя, заслонив-
шись от плохой погоды стальной дверью и пластиковыми окнами.
    - Очень интересно,  - пробормотал Андрей.  - А есть ли в этом
розовом мире место живому человеку?
    Она не ответила. Опять смотрела в сторону моря. Светлые воло-
сы чуть шевелил ветер, чуть вздрагивали полураскрытые губы.
    - И это все?
    - Море пропало...  - прошептала вместо ответа она,  и он уди-
вился такому неожиданному переходу.  "Нет,  не все так  просто  в
этой независимой женщине,  слишком она беззащитна, хотя не желает
такой казаться даже..."
    - Нет, просто мы сидим на свету. Оно там, Алена.
    Он налил ей еще вина, но она наотрез отказалась.
    - Не хочу. Сейчас не хочу.
    - А чего хочу?
    - К морю!  - Она поднялась и не оглядываясь на него,  вошла в
темноту, тут же пропала в ней, в своем темно-синем узком платье.
    Он догнал ее уже на берегу.
    - Вот так запросто и уйдешь?
    - Захочу - уйду. Я тебя не звала. Ты сам хотел поговорить.
    - Не отказываюсь. И все-таки... Расскажи еще что-нибудь.
    - Что?
    - Почему ты отдыхаешь... ну, например, не на Канарах?
    - Не люблю чужую экзотику.  Люблю  Крым.  И  это  захолустье.
Здесь можно посидеть в тишине и послушать море.  А потом поесть у
хозяйки борща на свином бульоне, закусывая пирожком с ливером.
    - Который еще час назад бегал по двору?
    - Примерно так...
     Она наклонилась,  зачерпнула полную горсть мокрого  песка  с
осколками ракушек. Все это потекло у нее между пальцев.
    - Я люблю собирать камни и ракушки. Я иногда делаю это вместе
с детьми.  Попадаются,  правда, редко, такие красивые, даже с ды-
рочками - дети называют их "куриный бог" и уверяют,  что они при-
носят счастье.
    - Ты в это веришь?
    - Нет, конечно.
    - А вообще что такое счастье?
    - У каждого человека свое счастье. Для меня - свобода. Полная
свобода, понимаешь?
    - Не совсем. Свобода от чего? Или от кого?
    Они довольно далеко уже зашли. Впереди из воды торчал размах-
ренный нос перевернутой  разбитой  лодки,  увитой  водорослями  и
смутно вырисовывался из тьмы громадный железобетонный скелет заб-
рошенного причала нефтебазы.
    - Душно. - Проговорила Алена.
    Она подошла к самой кромке воды и резким уверенным  движением
сняла платье. Осталась в одних узеньких трусиках. Андрей не успел
и моргнуть, как на песок вслед за платьем полетели и трусики...
    Она побежала к воде,  шумно окунулась,  поплыла, потерялась в
темной стихии,  и некоторое время он слышал только едва приметный
плеск. Присел на песок, потирая стучавшие виски, стал ждать...
    Лунная дорожка переместилась немного вправо, а она все плава-
ла там,  в чернильной воде... Наконец она появилась в этой лунной
дорожке, и Андрей невольно зажмурился от нереальности этого виде-
ния: корона  лунного света в длинных волосах,  серебряное женское
обнаженное тело,  красивое и совершенное... Она выходила из воды,
смеясь, блаженно  потягиваясь,  с  небольшой упругой груди капала
вода... Она не обращала на него ни малейшего  внимания.  Постояла
несколько минут,  обсыхая,  потом  оделась...  У него не было сил
подняться с песка,  и она опустилась рядом. От нее дурманно пахло
теплым морем.
    - Это для меня спектакль? - Хрипло спросил он.
    - И  на это я ничуть не обижусь.  Мне сейчас так хорошо...  -
Она прикрыла глаза. - Это наглядная демонстрация того, чего ты не
понял.  Я же говорила:  я делаю то,  что мне приятно. Почему тебя
это так удивило?  Почему я должна сдерживать свои желания? Мы все
- часть природы,  и только так можно испытать истинное блаженство
слияния с ней. Истинную свободу.
    - А днем, на пляже?
    - Там мне будет это неприятно, потому что слишком много наро-
ду и кто-то может не так понять, да еще дети...
    - А я, по-твоему, пойму тебя так, как надо?
    - Мне абсолютно все равно,  как ты меня поймешь.  Мне захоте-
лось искупаться и все!
    Андрей тяжело вздохнул. "Она либо совсем наивная, либо чокну-
тая".
    - А тебе не приходило в голову,  что если тебя увидит в такой
момент мужчина,  ему тоже может чего-то захотеться? Тоже какой-то
свободы действий?
    - Ты хочешь меня напугать или обидеть?
    - Отрезвить.
    Она поднялась и быстро пошла прочь.  Он догнал.  Стало совсем
темно: луна скрылась в большой лохматой туче.
    - Алена!
    - Ну что еще?  - Она резко повернулась. В темных глазах заме-
тался гнев.
    - Ты... действительно не боишься?
    - Нет! - отрезала она и побежала вдоль берега. И теперь он не
стал ее догонять...

    Море, песок... С моря - накаленный асфальт... Вечер - давящая
духота и стук падающих абрикосов по крыше... Утро - море, песок...
    Дни текли сквозь пальцы.  Она ходила,  как заведенная,  и это
начало раздражать. Не было прежнего отрешения от всего и успокое-
ния души, не было! То ли лето выдалось слишком жаркое: днем пере-
валивало за сорок пять...
    Пытались с хозяйкой ходить на лиман, о лечебных свойствах ко-
торого поговаривали,  слагали чуть ли не легенды.  Но там давящая
жара ложилась на корку соли, остающуюся на теле после парной ван-
ны. И десять-пятнадцать минут ходьбы растягивались на час, и ноги
уже совсем отказывались идти, и хотелось просто лечь посреди ули-
цы и совсем ничего не чувствовать...
    Так и было: она все больше предавалась разлагающему ничегоне-
деланию, полудреме-полумечте  поверх покрывала после обеда до са-
мого вечера, приносящего хоть капельку свежести...
    Теперь она  ходила то одна,  то с хозяйкой купаться по ночам.
Растворялись в темноте, плавали долго, доводя себя до исступления
и озноба, пели песни. Голоса красивые, звучные поверх зеркала во-
ды...
    А днем опять жгло и сжигало...
    Она упорно гнала от себя навязчивые,  как  казалось  сначала,
ненужные мысли, но через несколько дней сдалась и призналась сво-
ей независимой  душе:  вспоминался Андрей.  Он не приходил больше
вечером посидеть на пляж. Она видела его несколько раз днем в ок-
ружении смазливых молоденьких девчонок,  похоже,  местных, на нее
он не обращал внимания, и это стало задевать самолюбие. "Да зачем
мне все это?  Я сама по себе, я расслабляюсь, отдыхаю!" - воскли-
цала она,  но продолжали  преследовать  внимательные  темно-серые
глаза...
    Этой ночью она купалась одна:  хозяйка приболела.  Темнота на
пляже была  полная;  перевернутый  купол неба,  усеянный близкими
блестящими звездами притягивал и завораживал своей мощью,  непос-
тижимостью,  недосягаемостью... Звезды плавали рядом в черной во-
де,  мерцали у горизонта, Млечный путь рассекал небо, переходящее
опять в море - все казалось единым,  живым,  все это волновало до
дрожи, до озноба...
    Потягивал северный ветерок,  и она действительно  вскоре  за-
мерзла, выбежала  на  берег,  сойдя с дорожки света,  льющейся по
песку из бара,  сняла трусики, выжала воду, торопливо стала натя-
гивать сарафан на мокрое тело...
    - Эй, гляди, русалка! Живая!
    Парни, видно,  шли из бара - нетвердая походка, несвязная, но
довольно образная речь... Она заметила их еще издалека, но не ду-
мала, что  они прямиком направятся к ней.  Подхватила босоножки и
мокрые трусики.
    - А вот это кстати! - Тот, который был повыше, подскочил сбо-
ку, схватил крепко за локоть. - Ты, я вижу, уже готова?
    - Я тебя хочу! - подхватил второй, который гораздо хуже свое-
го дружка держался на ногах.  Однако,  это не помешало ему в одно
мгновение повалить Алену на песок.
    Это было слишком неожиданно.  Думала,  парни ограничатся бол-
товней. Если бы она сохранила  равновесие,  можно  было  бы  хоть
как-то  обороняться - основные приемы защиты от такого рода напа-
дений она знала,  даже приходилось не раз применять. Но теперь, в
плену вязкого сырого песка и четырех сильных рук...
    Она не  привыкла кричать и звать на помощь.  Отбивалась,  как
могла: жестокий удар коленом в пах - и первый парень завыл, зама-
терился, согнувшись пополам...  Зато второй мгновенно  обозлился,
прижал всем своим грузным телом так,  что противная сыпуче-гряз-
ная смесь песка и мелких камешков  стала  набиваться  в  рот.  Он
словно протрезвел тут же,  сильно перевернул ее, порвал подол са-
рафана,  зарычал утробно,  наваливаясь  на  шелковистое,  нежное,
женское...
    Внутри мгновенно захолодело.  "Нет!" - кажется,  она  все-таки
вскрикнула... И вдруг все кончилось.
    Его отбросил в самую воду сильный, очень сильный удар. Второй
любитель  приключений  все  еще ползал на четвереньках,  и теперь
уползал все дальше и дальше...  Она перевернулась и увидела  Анд-
рея. Он больше не трогал парней, только сказал тихо, сквозь зубы:
    - Убирайтесь. Живо!
    Потом вдруг сами по себе из глаз потекли слезы. Это было пол-
ной неожиданностью.  Она  не плакала так давно...  Щеки щипало от
предательских теплых струек и от  песка,  она  пыталась  вытереть
слезы, но руки все еще дрожали, а слезы все текли и текли...
    - Ну все, все, успокойся... - Она ненавидела сама себя, но он
порывисто опустился  рядом на песок,  и Алена все-таки не справи-
лась, прижалась,  пряча слезы и страх в горячем,  надежном, мужс-
ком... Он обнимал ее бережно и сильно.
    Когда она перестала дрожать,  когда наконец высохли слезы  на
ее глазах, он тихо сказал:
    - Пойдем.
    - Куда?
    Вместо ответа он помог ей подняться,  повел к свету, теплому,
оранжевому свету.
    - Но... - Она попыталась протестовать, держа в руках оторван-
ный кусок  сарафана,  потом бросила его.  Подумаешь - просто юбка
стала короче.
    В баре  Андрей усадил ее за накрытый столик,  там,  видно уже
давно, сидели какие-то люди.  Ей было это неприятно,  она  хотела
уйти, но он налил ей в бокал темную тягучую жидкость, почти силой
заставил выпить.  Зажгло сильно,  словно огонь разлился в  горле.
Она задохнулась, прерывающимся шепотом спросила:
    - Что это?
    - Коньяк. И, между прочим, не поддельный, а очень дорогой.
    - Андрей,  что там случилось? - К ним подошел какой-то мужчи-
на,  потный,  сильно пьяный, в полурасстегнутой рубашке и золотым
крестом на груди.  От него крепко пахло водкой вперемешку с сига-
ретным дымом и дорогим одеколоном.  Она хорошо знала этот тип лю-
дей...
    - Вадим, у меня к тебе большая просьба, - Андрей положил руку
ему на плечо, отвел в сторону, что-то очень тихо стал говорить.
    У нее гул бушующего моря разлился в голове.  Звезды и Млечный
путь совсем упали на крышу бара.  Только музыка, приятная медлен-
ная музыка завораживала, будто обволакивала. Компания за соседним
столиком пошумела немного и быстро разошлась, будто их и не было.
Андрей налил ей еще коньяка.
    - Ты  меня  хочешь  споить?  - Попыталась пошутить она. Но
коньяк выпила, чувствуя, что это как раз то, что ей сейчас надо.
    Он угощал ее большими красными персиками,  чем-то сладким, но
это было уже бесполезно: жар разлился по всему телу, измученному,
словно чужому сейчас, голова сильно кружилась и все так же шумело,
пенилось море...
    - Ну почему вы все такие скоты...
    - Все? - спокойно возразил Андрей.
    - Не знаю...  Во всяком случае,  все вы хотите одного...  Это
все такая грязь...  - она отхлебнула газированной воды,  поморщи-
лась.
    - Кто тебя обидел,  Алена?  - Тихо спросил Андрей, пристально
глядя в глаза.
    - Обидел?  - истерически смеясь, воскликнула она.  - Да  меня
просто уничтожили,  растоптали,  душу и тело мое выпотрошили, вы-
вернули наизнанку!
    - Тихо,  успокойся,  - он понял,  что сейчас ее очень здорово
занесет. Но остановить уже не мог...
    - Мне  было  четырнадцать  лет!  Я  в куклы играла и о принце
прекрасном мечтала!  А он все ходил вокруг, все высматривал, то у
ванной поджидал, то у спальни...
    - Кто?
    - Отчим. Мамаша отца похоронила, а на поминках нового мне па-
пу нашла.  Хороший оказался папа! На всю жизнь урок преподал!
    - Алена, может, не надо?
    - И ты еще будешь утверждать,  что не скоты? Я проснулась од-
нажды утром - понять ничего не могу:  шепчет рядом,  уговаривает,
потом - навалился всем телом,  рот зажал лапищей и - боль! Только
боль, раздирающая на части!
    - А мать?
    - А что мать? Ей было наплевать на меня. Да и я бы никогда не
сказала. Как я не свихнулась после этого -  не  знаю...  Че-е-рт,
почему я тебе все это говорю...
    Она замолчала,  вздрагивая  опять всем телом,  и Андрей вдруг
увидел перед собой не красивую  уверенную  женщину,  а  маленькую
хрупкую испуганную и униженную девочку.  Он интуитивно чувствовал
все это,  а  теперь  по-настоящему  испугался  за нее.  Надо было
что-то делать сейчас,  как-то восстанавливать этот треснувший ве-
чер у моря,  этот хоть обманчивый,  но все-таки мир в ее душе. Но
вместо этого спросил тихо:
    - Что же было дальше?
    - Я...  никогда никому этого не рассказывала...  - прошептала
смущенно Алена,  и он понял,  что хмель стал понемногу отступать.
Но она хотела теперь пройти весь путь до конца.  Сделала еще гло-
ток  из бокала,  уже спокойнее продолжила:  - Я уехала к тетке на
другой конец Москвы.  И начала жить сама.  Сама пошла  учиться  в
другую школу, сама закончила ее, сама поступила в институт... Там
я нашла принца. Мне казалось, что все прошло, что я справилась...
Он был неплохим парнем,  на курс старше,  ухаживал по всем прави-
лам,  дарил цветы,  водил в кино, вобщем, все как положено в этом
возрасте.  Однажды он привез меня на дачу, когда его родители уе-
хали отдыхать на юг...
    Алена замолчала. Он не смел ее просить продолжить. Ветер уси-
лился, и море действительно начало шуметь, ворочаться недовольно.
    - Я действительно не знаю, почему рассказываю тебе все это...
    - Наверное потому, что тебе это необходимо.
    - Или потому что я пьяная...  Я не могла понять, что происхо-
дит. Теперь,  спустя столько лет, я могу это объяснить. А тогда...
Все было  так  красиво,  как  в кино!  Принц поднял меня на руки,
опустил на белое шелковое покрывало,  стал нежно целовать и  лас-
кать... А мне вдруг стало не по себе. Мне не хотелось этого. Мало
того, все  во мне вдруг запротестовало!  Я ничего не чувствовала,
кроме страха и отвращения. Я в ужасе прошептала: "Нет, не надо!"
    Алена опять задохнулась. Темные глаза стали еще темней, в них
снова блеснуло, и она отвела взгляд. Потом посмотрела открыто, не
прячась, губы дрожали и кривились в горькой усмешке.
    - Знаешь,  как отреагировал на это мой принц? Успокоил? Пожа-
лел? Ничего подобного! Он сделал со мной все, что хотел... Я тог-
да еще не умела сопротивляться и защищаться.
    Ветер опять рванул. Алена пожаловалась:
    - Холодно. Надо идти.
    - Я провожу тебя.
    Теперь она не отказывалась...
    Шли долго  молча  по темному пустынному шоссе в гору.  Далеко
позади осталось море, здесь еще сильнее трепал ветки деревьев ве-
тер. Звезды на небе пропали,  заметелило черную высь беспокойными
облаками. Алена опять заговорила.
    - Ты,  конечно, хочешь знать продолжение? А дальше уже не так
интересно.  Я бросила институт.  Умерла моя тетка,  оставив мне в
наследство шикарную квартиру в сталинском доме,  неделей позже  я
узнала,  что  мать,  в усмерть пьяная,  попала под машину и через
сутки мучений скончалась в больнице.  Отчим даже не пришел к  ней
ни в больницу,  ни на похороны...  И с этого момента началась моя
самостоятельная,  независимая жизнь. Я строила ее сама. По крохе,
по кирпичику. Распродала кое-какой теткин антиквариат, подработа-
ла на нескольких  работах,  поступила  в  институт...  Постепенно
как-то все складывалось.  Появились нужные люди,  нужные связи, я
узнала,  что для того,  чтобы попасть в теплое местечко, надо пе-
респать с начальником... Но это меня уже не так трогало. Может, в
какой-то мере я хотела еще раз проверить...  испытать себя. И еще
раз убедилась: я ничего не чувствовала. Ни радости, ни злости, ни
отвращения. Совсем ничего! Ты скажешь, это потому что я не любила
этих мужчин? Но что такое любовь? Условность! Были в моей жизни и
такие,  которых я сама выбирала,  которые были мне приятны... Они
восторгались мной: красавица, умница, какими только еще эпитетами
они меня не одаривали! Я эти ночи перевертывала, словно прочитан-
ные страницы,  я проходила через это,  как через что-то необходи-
мое, не более. И оставшись наутро одна, больше не плакала. Ну вот
и моя улица. Вот там, пятый дом...
    - Я провожу до дома.
    - Андрей, не бери в голову. Все то, что со мной произошло се-
годня на пляже - лишь случайность. Я после истории с принцем дол-
го  занималась в разных секциях,  даже в школе выживания для жен-
щин. Я умею постоять за себя теперь.
    - Я так не думаю.  Если пять качков затолкают тебя в "Джип" -
ты уже ничего не сможешь сделать.
    - Значит,  придется  расслабиться и получить удовольствие,  -
хмыкнула она, а Андрей вдруг порывисто, сильно развернул ее к се-
бе, так, что хрустнули тонкие плечи.
    - Да что ты говоришь такое! Алена, опомнись!
    Несколько секунд они молча боролись: с самими собою, со свои-
ми душами, эмоциями. Она не вырывалась, он не отпускал. Потом она
тихо сказала:
    - Не надо,  Андрей. Оставь меня. Это все напрасно... Это лишь
эффект случайного попутчика, которому вдруг с легкостью рассказы-
ваешь все.  Я могла бы, наверное, даже привязаться к тебе, но тем
больнее будет. Тебе одному. Потому что все мои привязанности лишь
на очень короткое время,  с пользой дела для себя и  безо  всяких
обязательств.
    - Может,  это потому,  что ты не встречала в своей жизни муж-
чин? А встречала только самцов?
    Вот теперь она настойчиво высвободилась из его рук. Подошла к
калитке, щелкнул засов,  там,  в темноте, зарычала грозно большая
серая собака.
    - Иди,  Андрей.  Эльза тоже терпеть не может мужчин. Они били
ее, когда она выкармливала щенков.  Моя хозяйка  подобрала  ее  и
отогрела, но теперь в этот дом не может войти ни один мужчина.
    Алена помолчала, потом повторила:
    - Иди, Андрей. И... спасибо тебе за все.

                        *** 2 ***

    Утро растянулось.  Она проспала почти до десяти, потом с тру-
дом заставила заварить себе кофе: страшно болела голова. Даже шум
ветра неприятно отзывался в висках. И еще этот резкий звук сигна-
лящей машины на улице...
    - Это тебя, - сообщила не очень-то довольная после ее вчераш-
него позднего возвращения хозяйка.
    Она как была - в халате, босиком - вышла замедленно-заведенно
через вторую дверь на кухне, увидела за калиткой бодрого, весело-
го, как будто и не было бессонной ночи, Андрея.
    - Собирайся. - Приказал он. - Я покажу тебе настоящее море.
    Она стояла у калитки,  теребя замок... Хотелось завернуться в
одеяло с головой и - спать, спать, спать...
    - Зачем?
    - И оденься потеплее - там ветер.
    Пока натягивала на себя белые бриджи,  кофту и завязывала уз-
лом сзади платок ( как она любила шляпы!  Но в Крымских водоворо-
тах ветра это невозможно!  ) - все время прислушивалась к  голосу
внутри. Он молчал упрямо,  но она почему-то собиралась, размерен-
но, механически.
    Крикнула хозяйке, что будет нескоро, отвлекла собаку...
    - Ого! Это на таких машинах ездят нынче новые русские?
    Поперек улицы  громоздился  пыльный  далеко не новый "Ауди" с
помятым крылом.
    - Это длинная история,  насчет нового русского, - пробормотал
Андрей, помогая ей устроиться.  Заурчал мотор,  и машина довольно
резко тронулась. Посмотрел искоса. - Когда-нибудь расскажу. Когда
тоже напьюсь, что ли...
    - А это случается?
    - Редко. Теперь редко...
    В опущенное  стекло  врывался ветер.  Недолго ехали по шоссе,
потом свернули на серо-красную степную дорогу. Взвихрилась пыль.
    - Закрывай окно!
    - Куда мы? В скалы? Я там была.
    - Небось, дальше "баньки" не ходила?
    - А ты и про это знаешь? Откуда?
    - Слышал, как местные называют эту первую расщелину.
    - Это дети придумали.
    - Мы поедем дальше, в "Скалистое".
    - Хочешь меня чем-то удивить? Зачем?
    - Посмотрим. Ты же ищещь новых ощущений.
    Ее разморило,  укачало, дорога пылила, однообразная, тряская.
За мутными стеклами плыло бесконечно скучное серое небо;  моря не
было еще видно,  оно глухо гудело где-то там, под крутыми обрыва-
ми,  внизу...  Ехали долго. Действительно, без машины она вряд ли
добралась бы сюда.  Когда он резко затормозил, она чуть не удари-
лась о лобовое стекло.
    - Пристегиваться надо. Не только для ГАИ.
    - Учту.
    Хлопнула недовольно дверью. Тут же подхватил и словно припод-
нял над землей сильный властный ветер.  Перехватило дыхание:  она
стояла на краю бездны! Отпрянула от неожиданности. Под ногой рас-
сыпался кусок  высушенной  красноватой  земли,  ошметки  полетели
вниз,  летели долго,  разлетаясь в мелкую пыль,  дробясь,  улетая
вбок в воронке взбешенного ветра. Прямо перед ней, насколько хва-
тало взгляда,  простиралось море.  Но не то,  к которому она  так
привыкла там, в поселке: серое, ласковое, миролюбивое... Оно было
огромным,  беспредельным, могущественным и непостижимым. Оно было
везде: внизу,  под ногами - билось о красновато-желтую неприступ-
ную скалу, сбоку - налетало лохматыми мотающимися волнами, впере-
ди  -  до предела,  до горизонта - каталось беснующейся громадой,
серо-синей,  в фиолетовых прожилках,  с  белыми  накатами  брызг,
взвихренных ветром,  сверху - ломало границы неба,  стараясь дос-
тать своей разбушевавшейся злобой и его.
    Властвовал и  покрывал  все  монотонный рокот,  прерывающийся
грохотом стальной воды о скалы;  горько-соленая пена долетала  до
самого верха,  слезами скатывалась с ресниц, порывы ветра трепали
волосы, желая унести туда, в потусторонюю беспредельность...
    Она была не против.  Завороженность сменилась каким-то живот-
ным возбуждением, не признающим страха.
    - Я хочу туда!
    Она уже  приметила  зыбкую  тропинку,  сбегающую по расщелине
вниз к каменным подошвам, о которые бились тупо и упрямо волны.
    - Нет!  Сейчас нельзя!  Собьет волной!  - Но Андрей не успел:
она стремительно  бросилась  вниз,  ни  о чем не думая,  влекомая
только своим желанием, бредовым, сиюминутным порывом.
    Довольно ловко скользила по ползущему  песку.  Летели  из-под
ног камни, но как они падали, не было слышно: все покрывал глухой
дикий рокот моря.  Вот она уже ступила на мокрый камень,  вот  ее
обдало рваной лохматой пеной,  сильным порывом сорвало  с  головы
платок и бросило в мутную воду...
    - Сумасшедшая...  - у него ноги разъезжались,  он чувствовал,
что если что - не успеет, ничего не сможет сделать.
    - Эй!  Море!  - она двигалась по скользкому камню,  повисшему
над водой, протягивая вперед руки. - Возьми меня! Ну же!
    Ее резко  обдала волна,  чуть не сбила.  Алена устояла,  это
возбудило ее еще сильней.
    - Вот так! Еще!
    Море грохнуло снова. Водопад крутанул сбоку, она пошатнулась,
но опять засмеялась.  И тут же, без перерыва, ударила прямая вол-
на, рассыпая по камню хлесткую очередь брызг.  Он успел-таки пой-
мать ее за руку,  дернуть на себя,  чуть ближе к отвесу скалы,  к
самому подножию... Волна слизнула с камня все, что могла, претен-
дуя и на сам монолит: могла бы, сдвинула и его.
    - Поднимайся живо! Сейчас снова ударит! - приказал он.
    - Оставь меня! Я хочу туда!
    Темные глаза горели неуправляемым  упрямством,  граничащим  с
безумием.
    - Поднимайся, - сказал Андрей и грубо толкнул ее.
    Их тут же окатило леденящей водой. На сей раз это немного от-
резвило ее. Чуть помешкав, она стала карабкаться вверх по извива-
ющейся тропинке...
    Наверху было гораздо спокойнее, только немного гудело и выло,
да еще отдаленно грохотало под ногами,  казалось,  где-то в самых
недрах земных. Небо стало заволакивать: черная туча быстро наплы-
вала на самый край скал.
    - Гроза идет, - сказал Андрей, -  некстати...
    - Еще и гроза!  Восторг!  - блаженно подхватила Алена,  снова
заводясь.- Сколько  раз  здесь  была - ни разу не видела грозы на
море. А мне все равно: я и так мокрая.
    - Да уж,  - он старался не смотреть на ее ставшую  совершенно
прозрачной тонкую кофточку.
    - Я действительно такого не видела!
    Небо раскололось, над мраморным морем ослепительно сверкнуло.
    - Боги! Вот это стихия!
    - Садись в машину, - прервал он.
    - Зачем? Давай посмотрим грозу!
    - Только не забудь, где мы находимся: в степи. На ровном мес-
те. И самое высокое,  что здесь есть - это мы.  Я надеюсь, что ты
не станешь  цитировать классику про то,  как прекрасно умирать на
скале, когда тебя убьет гроза?
    - Умереть?  - глаза ее вдруг как-то едва улавливаемо  измени-
лись.  Она стала сразу серьезной и снова слишком красивой. - Я об
этом не задумывалась... Во всяком случае, последнее время.
    Он подошел совсем близко.  Она так странно смотрела... Завор-
чал еще далекий гром, но она словно не слышала его.
    - Поехали, Алена, - мягко проговорил Андрей. - Я привезу тебя
сюда еще. Когда не будет грозы.
    Назад ехали молча.  За ними гналась гроза, но так и не догна-
ла, застряв лохмотьями черноты где-то в  корявых  сучьях  старого
миндального сада...
    Когда подъезжали к ее улице,  Андрей посмотрел на Алену и по-
нял, что ехать туда она не хочет. Погнал машину вниз...
    - Так вот как отдыхают новые русские!  - она обходила его не-
большую комнату в отдельном пансионатском домике,  критически все
оглядывая.
    - Прекрати. Лучше сними мокрую одежду, - он вызывающе смотрел
на ее смущенное лицо. - Ты же делаешь всегда то, чего тебе хочет-
ся! Разве тебе не хочется сейчас согреться?
    Она молчала. Он бросил большое полотенце, усмехнулся.
    - Пойду принесу чего-нибудь горячего.
    Когда он вернулся, Алена спала на его кровати, завернувшись в
полотенце, поджав ноги и по-детски положив под щеку ладонь...

     Она проснулась от холода.  Полотенце сбилось, заботливо наб-
рошенное одеяло тоже съехало, и ее стало знобить. Натянула одеяло
на подбородок,  непонимающе-отрешенно взглянула в совершенно тем-
ное окно.
    - Который час?
    - Это так важно? - Андрей сидел напротив на стуле и присталь-
но смотрел. Ей, давно уже разучившейся бояться чего-либо, захоте-
лось вдруг убежать от этого многозначительного  мужского  взгляда
на край света. На ту самую грозовую скалу.
    - Я... проспала бог знает сколько...
    - Чайник только что вскипел.  Выпьешь горячего? - И, не дожи-
даясь ответа, стал наливать, колдуя с бутылками и какими-то фрук-
тами. Принес дымящуюся чашку на блюдце.  - О,  да ты вся ледяная!
Похоже, водные процедуры в "Скалистом" не пошли на пользу.
    - Что это?  - она обожгла сразу же губы. Нечто сладко-притор-
ное, необыкновенно ароматное потекло внутрь, грея и дурманя.
    - Лекарство.
    - А все-таки? - еще глоток - и разгораются ярко щеки, комната
начинает медленно кружиться.
    - Чай с травами, ликером и апельсиново-лимонным соком.
    Он садится рядом,  на кровать, и она понимает, что произойдет
дальше. Залпом допивает до дна, поспешно ставит чашку на тумбочку.
    - Андрей...
    - Ты замерзла...
    - Только не говори, что просто погреешь меня.
    Он наклоняется и целует ее в горячие губы.
    - Андрей...
    - Только не говори, что тебе неприятно.
    Она прижимается к нему, замирает, хочется просто спрятаться и
забыть про все...  Хочется надежного тепла и защиты от чего-то...
Неважно,  от чего.  Пожалуй,  такое впервые с ней. До сих пор все
отношения  с мужчинами сводились к некоей обязанности,  необходи-
мости. А тут... Надежное тепло. Поймет ли? Ведь мужчине этого ма-
ло.
    Он обнимает, тихо шепчет:
    - Не бойся ничего. Я не обижу тебя. Никогда не обижу.
    - Я не боюсь,  - сердце застывает. Так ли это?
    Он тихо целует в висок, словно маленького ребенка.
    - А теперь спи. Тебе ведь тепло?
    - Да...  - веки тяжелеют, и это уже не в ее власти. - А ты...
не уйдешь?
    - Нет.

    Она просыпается от прикосновения яркого  солнечного  света  и
чувствует, что ей очень хорошо. Забывшись, приподнимается на лок-
те и осторожно дотрагивается пальчиком до плотно сжатых губ  Анд-
рея. Он медленно открывает глаза, и в них четко читается, что ему
очень плохо.  Она  поспешно  соскальзывает  с кровати,  нисколько
опять не  скрываясь,  натягивает  почти высохшие,  но пропитанные
крепкой солью бриджи, кофту... Он спокойно следит за ней.
    - Ты думаешь, если уйдешь - будет легче?
    - Не... не знаю. Я говорила...
    - Я помню все,  что ты говорила. Останься, Алена. Ведь ничего
страшного не произошло.
    - Ты так считаешь?  - она горько усмехается.  Поворачивается,
подходит...
    - Какое необычное сочетание:  карие глаза и светлые волосы...
И в  этих  темных  глазах сейчас так разбушевалось море.  Почему,
Алена? - он будто опять испытывает ее.
    - Я... не могу поступить с тобой так, как поступала сотни раз
с другими мужчинами. Я не могу обманывать тебя, притворяться.
    - И не надо.
    - Но  ты же не сможешь вот так спать со мной каждую ночь,  не
дотрагиваясь до меня!  Ты же за одну эту измучился до предела! О,
боже, давай оставим этот разговор!
    Она резко разворачивается, бежит к двери. Он, сорвавшись, до-
гоняет. Некоторое время они пытаются бороться каждый за свои эмо-
ции, потом Алена сдается, снова прячет заплаканные глаза-вишни на
его груди, полностью обессиленная, шепчет оттуда:
    - Отпусти меня, пожалуйста!
    - И ты опять пойдешь к своим нужным  знакомым,  опять  будешь
притворяться? -  он встряхивает ее за плечи.  - Посмотри на меня,
Алена, и ответь на один-единственный вопрос: зачем?
    - Я привыкла. Смирилась. Я так живу.
    - А если попробовать все изменить?
    - Я ничего не хочу, Андрей, я устала. Меня это устраивает.
    - Неправда. Может, устраивало раньше? Там, на скале, ты хоте-
ла спорить с самим штормом! А если поспорить с самой собой?
     - Я могу поспорить со своим рассудком, даже со своими эмоция-
ми и чувствами,  но не с физиологией и не с психикой.  Ты что, не
понимаешь, что волею судьбы я психически ненормальная женщина?
    - Ни один псих еще не говорил,  что он псих.  Да, в некотором
роде ты больна,  но тогда тебе нужно лечиться, тебе нужен врач! И
еще ни один человек не брал на себя такую ответственность - побо-
роть твой недуг. Хочешь, я попробую сделать это? Лишь бы ты ниче-
го не боялась и верила мне.
    - Ничего не получится...
    - О, боги!  Это же замкнутый круг!
    - Пожалуй.  Он меня устраивал до сих пор.  И не надо было пы-
таться переступить через него. - Она высвободилась наконец из его
рук. Села  на стул возле стола.  - Ты просто захотел чего-то нео-
бычного, тебе просто все надоело, а тут я...
    - Ты неискренна сейчас.
    Тогда она спокойно сказала, не поднимая глаз:
    - Да,  что-то изменилось.  Да, ты стал мне нужен, Андрей. Но,
боюсь,  это далеко не то, что нужно тебе. С тобой я чувствую себя
спокойно  и  надежно.  Мне  интересно говорить с тобой,  спорить.
Но...
    - Давай все-таки позавтракаем, - прервал он. - Пойду поставлю
чайник. Ты ведь раздумала пока убегать от меня?
    - Не знаю... - она поражена была таким поворотом. Но внезапно
сдалась. Будто бы.  Он сам от чего-то убежал пока... И когда Анд-
рей вышел, сделала нечто дурацкое и невозможное: распахнула окно,
забралась на подоконник,  прыгнула и изо всех сил побежала в сто-
рону моря, откуда вырывался уже не столь буйный, но такой свежий,
пьянящий ветер.

    Несколько дней она не появлялась на пляже.  А из дома уходила
чуть свет. Уходила в самые дальние уголки поселка, туда, где ник-
то не найдет и никто не увидит.
    Земля, серая, высохшая, неприглядная и неприветливая, колючая
тропинка мимо свалки,  заброшенного пустыря с грудами ржавого ме-
талла,  бывшего некогда гордой  совхозной  техникой:  тракторами,
комбайнами, прицепами... Мимо пустынного сельского кладбища, неп-
рикрытого, со свистящим ветром по гранитным растрескавшимся надг-
робиям...  Мимо вытоптанного пастбища с унылыми тощими рыжими ко-
ровами, покорно жующими колючки  и  жидкую  красную  солончаковую
травку... Мимо кукурузного поля, жухло и сухо шелестящего...
    Она выматывала себя, она загорела до черноты, выцвели волосы,
мутилось в  голове  от  палящего пекла,  влекла пропасть пустоты.
И снова - полное отсутствие желаний.  Полное  отсутствие  мыслей.
Она не желала даже думать о том, что произошло, что нарушило при-
вычный ход ее такой благополучной и уверенно-размеренной жизни.
    Потом осталось несколько дней до отъезда.  И она поздно вече-
ром пошла к морю. На дальнем пляже с блаженством искупалась, пла-
вая в темноте, старалась зачерпнуть ладонями звездный свет. Но не
смогла поймать  увертливый  зыбкий лучик.  Выбралась на холодящий
песок, села и впервые за все  эти  дни  заплакала.  Седая  полоса
Млечного  пути  задрожала и исказилась.  Где-то вскрикнула еще не
заснувшая чайка.  На самом кончике скалы у  горизонта  зажегся  и
сразу же погас маяк. Потом опять зажегся.
    Она вспомнила,  что завтра опять зажжется солнечный луч в ок-
не, и придется что-то решать.  Снова прятаться? А зачем? Если ни-
чего не чувствуешь, то зачем чего-то бояться? А потом солнце сно-
ва погаснет.  И ничего иного уже не случится. Она вернется в душ-
ную и тесную Москву...
    Там не будет уже никогда свежевымытых "поливалками" улиц нес-
пешного и красивого Арбата и Ленинского проспекта. Не будет гордо
блестящего метромоста и розового тумана на Воробьевых  горах.  Не
будет просторной  и  величавой  Красной  площади  и широкой улицы
Горького с разноцветной иллюминацией 7 ноября...
    Она приедет  на переполненный суетной Курский,  будет долго и
тяжело волочить сумку по вонючему переходу с  тускло  светящимися
лампочками, в  душном  метро проглотит пыль и выйдет на Семеновс-
кой, где вечером уже свернется торг и останутся по  всей  площади
валяться грубые  и  грязные  скелеты  ящиков вперемешку с гнилыми
овощами, засаленной бумагой и птичьим пометом, во всем этом будут
рыться бомжи... Она поймает машину и механически станет всю доро-
гу отвечать  на  вопросы  надеющегося  на что-то большее,  нежели
"сотня", водителя.
    Потом она  запрется в своей уютной камере одиночного заключе-
ния и с головой погрузится в виртуальный мир, пока не загудит те-
лефон с непременным "номер не определен" и придется гадать, Вита-
лик или вежливый до тошноты Эдуард Львович...
    Алена снова бросилась в море. Била его кулаками. Но все равно
быстро замерзла.
    - Не утонете, русалка?
    Рядом плеснуло,  и она вздрогнула.  Поспешно выбралась на бе-
рег. Говорящий тоже.  Она узнала Вадима.  По блестящему кресту на
могучей груди. Моментально пронеслось: "И этот туда же?"
    - Да не волнуйтесь вы так, не собираюсь я к вам приставать.
    - Я не волнуюсь. Я вообще не способна волноваться.
    - Заносчиво.  Эффектно.  Только такая эффектная женщина могла
сломить нашего несгибаемого закаленного  в  боях  Андрея  Сергеи-
ча.
     Алена медленно растиралась полотенцем. Внутри немного дрожа-
ло, но наружу рвалось дерзить во что бы то ни стало.
    - Что, напился? Или руки на себя наложил?
    - Знаешь, если бы ты была мужиком, я бы за такое...
    - Я тоже иногда жалею, что не мужик. Я бы тоже с вашим братом
поговорила по-другому.
    Она наконец оделась и повернулась к Вадиму спиной.
    - Что же ты такая злая.... - он говорил уже совсем мягко. Это
удивило.
    - Что с ним?  - помедлив, прошептала все-таки.
    - Ничего особенного,  он искал тебя. Он никогда не искал жен-
щин, они его сами находили.
    - А вы тут при чем?
    - Совершенно ни при чем.
    - Какой-то бредовый разговор... - пробормотала. - Прощайте.
    - Не  торопитесь  с решениями,  Алена.  - отчетливо понеслось
вслед. Шуршал и скрипел, словно резиновый, мокрый песок под нога-
ми, поспешно убегала она от чего-то, очень хотелось убежать... Но
не смогла...

    Днем, в самую жару, она пошла на пляж. Купалась, ела абрикосы
и косточки  бросала варварски в воду.  Дети у кромки воды строили
песочный замок.  Она старалась не смотреть на них. Запустила руку
в  песок  и порезалась об осколок ракушки.  Потом подняла глаза и
увидела Андрея.
    Он неверно шел по воде с какими-то двумя девицами.  Он  бук-
вально  повис на них. Они хохотали и визжали.  Пошли к фотографу,
расположившемуся неподалеку,  стали сниматься с обезьяной, верхом
на  резиновых крокодилах...  Он все время падал с этого дурацкого
крокодила,  а они пытались поднять его,  снова визжали  и  громко
смеялись.
    У Алены по ладони потекла кровь. Она совершенно забыла о боли
в руке, настолько остро почувствовала другую боль.
    - Да брось ты его,  Алка!  Он уже совсем никуда!  - закричала
крашеная блондинка в желтом купальнике.  -  Он даже трахаться  не
сможет!
    Подружка засмеялась,  подхватила ее под руку,  и они умчались
от фотографа, который беспомощно кричал: "А платить кто будет?"
    Она не раз видела такие плохие фильмы: красивый пляж, голубое
море, несчастная любовь,  кто-то даже пытался топиться, предвари-
тельно напившись, кто-то пытался отвлечься с девочками...
    Она ни о чем не думала, когда, сунув фотографу смятые гривны,
помогла Андрею  подняться  с серо-грязного песка и стала умолять,
словно маленького ребенка: "Ну пошли же, пошли, ну же"...
    Один раз в жизни ей пришлось пройти через это.  Она  была  на
банкете своего заклятого врага, они напоили ее, еще слишком наив-
ную и доверчивую, потом куда-то волокли... Спасибо Виталику - вы-
тащил из  такого  дерьма...  В памяти словно образовалась большая
дыра - ничего-то она не помнила,  только страшно  болела  голова.
Виталик взялся лечить и по-своему вылечил...  Она не противилась,
вот только сейчас вспомнилось некстати все это и стало еще хуже...
    У домика ей пришлось на глазах удивленных отдыхающих обшарить
все его карманы,  пока не нашелся ключ. Как она втащила его туда?
И чего только он напился, чтобы так отключиться? Или жара подейс-
твовала? Пытался что-то говорить, она не слушала.
    Потом бессильно  опустилась  на  стул возле стола и просидела
там несколько часов,  пока он спал. Сказал бы кто раньше, что так
будет - не поверила бы.

    - Только скажи - я уйду.
    Он смотрел несколько отрешенно. Потом застонал.
    - Я тебе очень противен?
    - Ужасно.
    - Тогда уходи.
    - Если только поэтому - нет.
    Она подошла, села на край кровати.
    - Тогда я с тобой сейчас что-нибудь сделаю.
    - Делай что хочешь.
    Он внимательно  посмотрел.  Пожалуй,  теперь  это был уже его
прежний взгляд.  Как долго не было рядом этих глаз!  А что,  если
она их никогда больше не увидит?
    - Ты... с этими... девицами спал?
    Он ухмыльнулся. Потом поднялся, шатаясь, прошлепал босыми но-
гами к столу, стал жадно пить из носика чайника. Она поморщилась.
Это  тоже было в каком-то фильме про опустившегося нового русско-
го.
    - Ничтожество!
    - Угу.
    - Слабохарактерный нытик.
    - Угу!
    - Дурак...
    - Ну уж нет!  - Он подскочил, сильно схватил в охапку, в один
момент распластал на смятой, еще теплой простыне.
    Она изо  всех сил зажмурилась и почувствовала на губах пьяня-
щее тепло.
    - От тебя водкой несет, как от ямщика!
    - Ямщики не пили водку.  Денег не хватило бы. И я не пил вод-
ку. Я пил абрикосовую самогонку твоей хозяйки.
    - Что?  - она попыталась вырваться,  он не отпускал. - Как ты
туда попал?
    - Я искал тебя. А ты где была этой ночью?
    - А тебе какая разница?
    Он вдруг отпустил ее.
    - Что-то мы не то говорим и делаем, Аленушка... Почему?
    - Наверное,  потому что мы захотели невозможного.  Шли, шли и
вдруг уткнулись носом в глухую стену.  - Она тяжело дышала.  - Но
я... не хочу, чтобы так было...
    - Как?
    - Не знаю!  - ее уже душили слезы.  - Я ночью была в баре.  С
твоими друзьями. На берегу, в "Бочке". Вадим мне все рассказал.
    - Что именно?
    - Как на тебя наехали,  как фирму твою разгромили,  как ты  в
больнице лежал, в реанимации...
    - Зачем... Ты меня пожалела? - хрипло, сквозь зубы, почти зло.
    - А ты меня? - в упор, карие глаза темнеют, как грозовая туча
над скалами. Нет, просто их переполняют слезы, вырываются наружу,
текут по щекам.  Он обнимает, она сильно-сильно, изо всех возмож-
ных сил обхватывает его руками.
    - Ничего больше не говори, не надо, я не знаю, как это будет,
но я хочу быть с тобой!
    - Аленушка. Я только это буду говорить, ладно? Аленушка. Але-
нушка. Аленушка...

    Алена стоит в полной темноте на пустынном берегу.  Перед ноч-
ным черным морем. Оттуда, из неприветливых вод веет гибельным хо-
лодом. Но она не чувствует этого холода.  Как всегда,  ничего  не
чувствует. Только  видит  прямо перед собой близко-близко,  почти
внутри себя - это море:  непостижимое, загадочное, почти потусто-
ронее...

Непостижимое.

=====================================================================
От автора:

Вот вам моё "Море". Море чувств, вопросов без ответа, эмоций, выходя-
щих из-под контроля, надломов, противоречий... Сперва - прочитайте.

Идея ясна? Конфликт не разрешён.  Проблема остаётся.  Задача - найти 
несоответствия  в каких-то сценах,  в ключевых словах  и (если надо) 
переиграть, предложить своё решение. Где я ошиблась? Тогда мой финал
(на мой  взгляд,  он открыт)  -  единственное  разрешение  проблемы? 
Проблема есть, она достаточно сложная. Итак - финал открыт. Герои не 
могут найти выхода. Кто сумеет разорвать "замкнутый круг"? 
      

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"