Сын богини Венеры Купидон мирно спал в своей комнате небесного дворца. Его маленькая кроватка, подвешенная на золотых цепочках, медленно раскачивалась. Ставни окон были плотно закрыты, и в комнате царил полумрак. Ничто не говорило о наступлении нового дня. На самом деле, его тётушка богиня Аврора давно встала и с вдохновением рисовала розовый рассвет, украшая его затейливыми рисунками. Купидон не ведал об этом, он утомился: вчера был день учёбы, в их дворец приходил бог Меркурий - учитель Купидона, и они целый день изучали устройство Вселенной. Малыш был непоседливым мальчиком, и когда приходил Учитель, его встречала сама Венера, и под их двойным строгим надзором происходило обучение. Поэтому после вчерашнего тяжёлого дня Купидон устал и позволил себе долго отдыхать.
Мальчик выспался, потянулся в кроватке, вспомнил о вчерашней учёбе, о строгом Учителе, о вторящей ему Матери, быстро смахнул неприятное воспоминание - дети есть дети, даже на небесах - и открыл глаза. В комнате плавали золотые полу сумерки. Купидон хлопнул своими ресницами, и по его приказу ставни сами широко распахнулись, голубой яркий свет затопил комнату. Мальчик вспомнил, что учёбы сегодня не будет - настроение поднялось! Захотелось прыгать, радоваться жизни и шалить, а шалить он был большой мастер. Прямо с кроватки божественное дитя взмыло в воздух и вылетело в окно. Легчайшее, розовое стеганое одеяло, прикрывающее его во время сна, не успело соскочить с него, повисло в воздухе, и затем упало на Землю. Я думаю, ох, и достанется ему за него от Матери!
Но Купидон уже мчался в свежем сапфировом воздухе, всё небесное царство приветствовало своего любимчика: и суровые Боги, и их приветливые жёны. Он мчался к раю, где его всегда любили, ценили, и где его всегда ждали. Пролетев над бескрайними изумрудными полями, бездонными, как глаза самого Всевышнего, синими озёрами, он приземлился на поляне берёзовой рощи. Из чаши вышли красивые и нежные, с развивающимися на ветру кудрями, золотоволосые нимфы. Начались игры и пляски. Всё закружилось в весёлом, задорном танце. Даже белые берёзы не смогли устоять, они в такт музыке качали своими зелёными кронами. Заливистый звонкий хохот не смолкал ни на минуту и был слышен далеко. В самый разгар веселья Купидон вспомнил, что пора заняться делом, а дело, которое ему было поручено, как ни странно, было самым главным во Вселенной, и Купидон относился к нему серьёзно. Дело его было - воспламенять сердца людей любовью. И, несмотря на то, что весёлые нимфы уговаривали его остаться, хоть чуточку продолжить озорной танец, он их покинул.
Вернувшись во дворец, мальчик взял лук и стрелы и полетел к Земле. "Какую страну сегодня посетить? - думал он, мчась в небесном своде. - В Индии я вчера был, Африку посещал на прошлой неделе... Полететь в любимую Бразилию, на карнавал, опять бой барабанов, цветы и перья - и без меня там всё переполнено любовью.... Может быть в Германию, в Лотарингию, немцы народ обстоятельный, серьёзный, но, откровенно говоря, скучноватый (а душе хотелось праздника), да, и был в прошлом месяце. В Америку... странная страна - работать в ней тяжело. Может быть в Россию? Там всё, как у не людей, зато там весело, есть, где разгуляться. Да, пожалуй, полечу сегодня в Россию!". И летя высоко в небе, Купидон помчался к сердцу страны - к Москве.
Большой город встретила его, как обычно: и хотя был воскресный день, большие толпы людей без конца ходили по улицам, скрипя тормозами, под землей с шумом проносились переполненные электрички, большие и малые кафе были открыты, в них сидели и жевали серые озабоченные люди. Купидон снял с пухлого плеча лук, вынул из ярко украшенного колчана золотую стрелу, положил её на лук, натянул тетиву и принялся за любимое дело. Он стрелял без конца, почти не целясь, и в сердитых людей, сидящих в автомобильных пробках, и в сердца серых одиноких людей, сидящих в кафе, в спешащих по улицам мужчин и женщин, в бранящихся на кухне мужей и жён. Лица поражённых людей тут же розовели, они оглядывались, не понимая, что с ними происходит: серый, скучный мир ни с того, ни с чего вдруг изменился - он стал прекрасным! И всем вдруг захотелось что то изменить в своей жизни, так не должно было продолжаться, захотелось вдруг сделать что то необычное и прекрасное. Одним захотелось взглянуть в глаза любимых и перестать на них сердиться, другим, сидящим в автомобильной пробке, захотелось выйти из машины, оглянуться, посмотреть на знакомые улицы, дома, увидеть, как они красивы. Третьим захотелось поменять обстановку, уехать странствовать в далёкие неизведанные края. Другие останавливали незнакомых людей, говорили им ласковые, нежные слова. Мужчины оглядывались на женщин, женщины на мужчин. Мужья стали ласковее с жёнами, жёны перестали браниться с мужьями на кухне. Всем захотелось забыть о встречах, о деловых переговорах. "Зачем суета, когда мир такой хороший! - думали поражённые люди. - Когда хочется жить, дышать полной грудью!"
Утомясь своей работой, Купидон присел в сквере на скамейке у памятника Пушкину. Осень, сентябрь, на асфальте лежали золотые, упавшие листья клёнов, сквозь поредевшие кроны деревьев проходили не яркие лучи солнца. Было красиво, одиноко и немного грустно, как бывает только ранней осенью. Рядом стоял бронзовый Александр Сергеевич, его посещали думы, и, наверное, они были такие же, как и у Купидона. Но люди не подозревали, что о них кто то заботиться, они спешили в "Россию" на фильм, и не обращали внимание на сидящее крылатое существо, впрочем, оно было невидимо.
Отдышавшись и передохнув, Купидон вновь взмыл в воздух, и вновь полетел искать свои жертвы.
Мать Венера часто упрекало своего кудрявого светловолосого малыша за то, что желая сделать всех людей счастливыми, тот стреляет без разбора, и попадает в людей, которые того не заслуживают или не готовы, и от его выстрелов в мире происходит неразбериха. Малыш выслушивал её наставления, обещался быть более благоразумным, но как бывает среди детей, опять впадал в ту же ошибку. Так и сегодня, он прилетел в небольшой спортивный зал, там большая группа людей сидела на полу на ковриках и, закрыв глаза, медитировала. Более неподходящего места для игр Купидона трудно было придумать. Ему показалось, что для воскресного дня, люди, сидящие на полу, слишком серьёзны, и совсем не знают любви. Он в очередной раз натянул тетиву, и золотая стрела полетела в сердце девушки. Это была Алёна Звягинцева.
Черноволосая кудрявая девушка сидела на жёлтом коврике, закрыв глаза. "Нужно быть тихим, спокойным и чистым, чтоб без искажений отражать этот мир", - говорила себе Алёна. Но то, о чём говорила девушка, сегодня у неё не получалось: помимо её воли бесконечные мысли об учёбе, о домашних делах, о болезни родителей преследовали её, и она никак не могла сосредоточиться, но она вновь и вновь повторяла попытки. Стрела Купидона попала ей прямо в сердце, и медитация, которая и так плохо получалась, окончательно разрушилась. "Что я здесь делаю, - вкралось сомнение, - неужели нет дел, более лучших, чем сидеть с напряжённым лицом и не думать?" Неожиданно захотелось встать с коврика и уйти с занятия. "И не нужно мне никакого просветления! - вкрадывались другие мысли (просветление - состояние освобождённого сознания от мирских пут, первое и основное достижение в йоге). - Не нужно никаких реализаций, достижений! Хочу быть обычным человеком, как все, наслаждаться этим миром, любить и быть любимой - вот, что мне нужно. А то у меня даже парня нет, какой позор!" Череда подобных мыслей превращала медитацию в муку.
Алёне Звягинцевой было двадцать один год, а постоянного парня, как она сказала себе, у неё не было (какой кошмар!). Красавицей она, конечно, не была (если говорить честно), но чёрные кудри до плеч, чёрные глаза, небольшая ладная фигурка, юношей сводил с ума, и поэтому к ней выстроился длинный список женихов. Поэтому, то, что до сих пор у неё не было постоянного парня, не вина мужчин, а её вина. Своих женихов она не ценила, на свидания то с тем, то с другим кавалером похаживала - для общего развития, но почему то считала их недостойными кандидатами в мужья. Мать, которой хотелось внуков, и она боялась, что дочь из за своей разборчивости засидится в девках, выговаривала ей: "Что тебе надо, - возмущалась она, - вон, сколько вокруг тебя парней вертится, что Ивана возьми, что Михаила, все, как на подбор - красавцы!" Алёна только улыбалась, не обращая внимание на слова матери, продолжала гнуть свою линию. Звягинцева была серьёзным человеком: "Выйти замуж не долго, как бы замужем не пропасть!" - думала она, ждала того единственного, к которому сердце её не будет равнодушно, и который её тоже полюбит.
Девушка училась в туристическом колледже, и так как любила путешествовать, надеялась со временем объехать весь мир. И в йогу она тоже пошла неспроста, понимала, что этот путь ведёт в бессмертие. Но так иногда хотелось повеселиться, насладиться этим миром, а не сидеть в воскресенье на занятии с каменным лицом.
Поэтому, когда необдуманная стрела Купидона ранила сердце девушки, она сказала себе, хотя годовые занятия только начались: "Пора отдохнуть!" - и в следующее воскресение не пришла. Подруги по санге (так на санскритском языке называется группа занимающаяся йогой) звонили ей: "В чём дело?" - спрашивали они. Она отвечала: "Взяла таймаут!"
Таймаут так таймаут!
"Мать права, - думала Звягинцева вечером, лёжа в розовом махровом халате на диване перед телевизором, - пора выходить замуж! Вот, только за кого?... с женихами - беда!" Выходить за обычного человека, за Ивана, за Михаила, как предлагала мать, родить от них ребёнка и потом всю жизнь мучатся, не хотелось. "Если и выходить замуж, так за необыкновенного человека!"
В то время по телевизору шёл импортный мыльный сериал. Алёна изредка поглядывала на разворачивающиеся в нём события, возмущалась героями и самим действием.
У Звягинцевой было очень своеобразное понятие "необычного человека", оно не было связано ни с материальным богатством женихов, ни с их талантами, ни с другими достижениями и успехами в мире, к ним она была глуха. Алёна успела хорошо "повариться" в йоговской среде, - в санге она занималась два года, - и в её понятии "необычный человек" - это человек достигший просветления, или близкий к нему (и я её искренне поддерживая, действительно, что может быть лучше человека достигшего освобождения от мирских пут). "Надо искать жениха среди йогов, и я сделаю их суровую жизнь счастливой, а они подтянут меня к себе ближе", - заключила она. Сказано - сделано!
Московская санга в отличие от других санг России, обычно малочисленных - не больше десяти человек, насчитывала более ста человек, хотя реально посещало занятия не более пятидесяти человек. Алёна начала перебирать знакомые лица мужчин: одни были или ещё слишком молоды и не подходили на роль мужей, другие слишком стары и тоже не годились, третьи - женаты, четвёртые - явно не достигли просветления и выпадали из списка. А, вот, Матвей Широков, - Алёна остановилась, - тот, пожалуй, годился. В её сознании возник его образ: выше среднего роста, сильный, плотный, постоянно собранный, говорит не много, но всегда в тему, он был похож на скалу, неуступчивую, высокую и непоколебимую. И, главное, он был красив! Красив той мужественной красотой, которая в последнее время встречается редко. Матвей вызывал у садхаков (садхак - ученик йоги), и у Алёны в том числе, невольное уважение. Достиг ли он освобождения - неизвестно, так как о таких достижениях не говорят, можно лишь догадываться. И когда Гуру (Гуру - руководитель санги, обычно просветлённый человек) по тем или иным причинам не мог провести занятие в группе, он всегда оставлял за себя Широкова, и тот успешно справлялся. "Матвей - удачная кандидатура!" - думала девушка. Но появились сомнения: "Уж, больно серьёзен, смогу ли я понравиться ему?"
Алёна в семье росла единственным ребёнком. Отец и мать не были "продвинутыми" людьми, как того хотела дочь. Когда родители узнали, что их любимое дитя занимается йогой, они поняли - Алёна попала в секту, и её нужно спасать. Начались скандалы и нервотрёпки. Дочь, которую они знали с пелёнок, которая выросла у них на глазах, и которая, как они думали, имеет мягкий покладистый характер, неожиданно воспротивилась. "Иди тогда в христианство, в монастырь!" - в сердцах сказала мать, когда поняла, что дочь не свернуть с пути. Но Алёна идти в монастырь отказалась, и по прежнему посещала группу. Всё это было в прошлом: родители, поняв, что ничего не могут сделать с дочерью, и дальнейшее настаивание на своём приведёт только к разрыву отношений, смирились, обстановка нормализовалась, хотя каждый остался при своём мнении. Поэтому советоваться с родителями о Матвее было бесполезно: "Всё равно не поймут! Хоть йогой заниматься не мешают, и то хорошо!" - думала девушка.
Тогда Звягинцева решила позвонить своей подруге Марии Половцевой, - та тоже посещала группу, - и выяснить её мнение. Мария была для Алёны, как старшая сестра, ей было двадцать восемь, а не двадцать один, как Алёне, поэтому её мнение было особенно ценно.
В это время в телевизоре в мыльном сериале действие достигло кульминации: герои без конца суетились, много говорили, жестикулировали, отстаивая своё правоту, и... стрелялись. Посмотрев недолго фильм, опять возмутившись показанными глупостями, Алёна протянула руку к журнальному столику, стоящему рядом с диваном, и, не меняя лежащей позы, взяла мобильник, набрала номер и произнесла:
- Алло, Маша? Привет! Это я - Алёна. Занятие уже кончилось?
- Да, кончилось. Привет! А ты чего сегодня не пришла?
- Решила немного отдохнуть, взяла, так называемый, таймаут.
- А а а... - послышалось в трубке.
- Как дела?
- Всё нормально. А у тебя?
- Всё тоже хорошо. Слушай, Маша, у меня предложение: давно мы никуда не ходили, нигде не сидели, не обсуждали никого, даже скучно (в трубке послышался смех). Предлагаю проветриться: сходить на следующей неделе в кафе, посидеть, поболтать, и желательно на улице, пока ещё погода хорошая. Ты как, не против?
- Я... не против! Давай сходим. Действительно, давно никуда не ходили, не сидели. Только когда?
- В среду у тебя свободный вечер?
- В среду?... Свободна.
- Тогда что, договорились?
- Замётано!
Они поговорили ещё недолго о других делах, и вскоре в трубке послышался отбой.
В среду, в пять часов вечера с боку Пушкинской площади, той самой площади, где недавно отдыхал Купидон, а потом, не разобравшись, подстрелил сердце девушки, в уличном кафе, отгороженном от проходящих мимо людей невысоким резным деревянным барьером, за столиком сидели две девушки. Они заказали кофе и пирожное, и отхлёбывая пахучий напиток маленькими глотками, обсуждали последние новости, анекдоты и даже (о боже, мой) политику.
Конец сентября. Всё так же, как и тогда - при отдыхающем Купидоне, светило солнце, в блеклом голубом небе, плыли размытые тонкие облака. Только кроны деревьев стали совсем редкими, и солнечный свет заливал всю площадь. Было красиво, празднично, и от уходящего лета немного грустно.
Та девушка, что повыше и со светлыми волосами, была Мария Половцева, та, что поменьше ростом, с чёрными волосами - Алёна Звягинцева. На обеих были одеты длинные, приталенные, чёрные - по моде пальто, отчего девушки составляли единую живописную группу. Они без конца смеялись, щебетали. Ренуар (Пьер Огюст Ренуар - известный художник импрессионист, любил рисовать картинами с девушками), несомненно, захотел бы сделать с ними новую картину. И у озабоченных повседневностью людей, проходивших мимо кафе, от их вида поднималось настроение. "Живут же люди!" - думали они.
Когда последние новости, анекдоты и политика были исчерпаны, Алёна начала мучавший её разговор.
- Слушай, Маша, я хочу с тобой посоветоваться, вот о каком деле: как ты думаешь, Матвей может обратить на меня внимание?
- Какой Матвей? - не поняла вопроса Мария.
- Тот, что занимается с нами в санге, Матвей Широков.
Последовала длинная пауза, подружка подняла глаза на Алёну, проницательно посмотрела на Звягинцеву и спросила:
Алёна, заворожённая, смотрела на неё. Столик их разъединял, и, чтоб сократить дистанцию, она ближе придвинулась к Марии.
Та по-прежнему смотрела на неё и молчала: она не знала, что ответить.
- Зачем он тебе? - наконец, спросила она.
- Понимаешь, - Алёна начала нервничать и быстро жестикулировать, лицо её покрылось красными пятнами, - нравиться он мне, хочу выйти за него замуж!
- Как замуж? - удивилась Мария. - Ты же знаешь, что он дал обет безбрачия, и совсем не интересуется нами, в смысле, женским полом!
- Ну, и что? - не сомневаясь в своей правоте, ответила Звягинцева. - Многие давали обет безбрачия, а потом снимали - сколько было таких случаев. Ты мне, как подружке посоветуй: смогу ли я ему понравиться, стоит мне заниматься этим делом или нет?
- Давай так, - сказала Мария, желая расставить все точки над "и", - у меня, конечно, есть мнение по этому поводу, но что б я сейчас тебе не сказала, ты на меня не будешь обижаться, в конце концов, тебе решать. Договорились?!
- Замётано! - произнесла любимое словечко Марии Алёна.
- Ты же видишь, что он не обращает на женский пол никакого внимания, - повторила Мария. - Сколько девушек хотели с ним познакомиться поближе, подходили с различных сторон, и всё безрезультатно. Я думаю, Матвей, как раз из тех мужчин, который держит слово. Я бы советовала тебе не заниматься этим делом, оно бесперспективно, - откровенно произнесла Половцева.
- Тебе хорошо говорить, у тебя есть Эдик, а у меня никого нет, - забыв о договоре, начала ссориться Звягинцева.
- При чём тут Эдуард, Алёна?! - возмутилась подруга. - Мы ж договорились, не обижаться: ты просила дать совет, я его и дала.
- Хорошо хорошо! - поняв, что она не заслуженно обижает Марию, примирительно сказала Алёна. - Только я хочу замуж! - она опустила голову и задумалась.
Кофе давно остыл, недоеденные пирожные лежали на блюдцах. Мимо за красивым, резным деревянным заборчиком проходили люди, они по прежнему обращали внимание на девушек. На этот раз те сидели серьёзные, не хохотали, как недавно, всё равно были красивы.
Воздушный замок на глазах рушился.
- Ты думаешь совсем бесперспективно? - спросила Звягинцева, подняв голову.
- Совсем! - не стала врать Половцева.
- Ну, что ж, совсем, так совсем!...
И далее, противореча самой себе и здравому смыслу, неожиданно произнесла:
- А я всё таки попробую! - Алёна улыбалась и как то хитро и неприятно посмотрела на подругу.
Мария понимала, что сделала той больно: Звягинцева ожидала от неё услышать слова поддержки, а не.... На последние же слова Алёны развела руки, говоря этим жестом: "Вольному - воля!"
На этом разговор окончился.
Они ещё недолго посидели в кафе, посмеялись, вспоминая прошлые события. Перед самым уходом Звягинцева спросила Половцеву:
- Как ты думаешь, сколько ему лет?
Мария сообразила, о чём она, ответила:
- Думаю, лет тридцать.
- В самый раз!
- Что в самый раз?
Алёна не ответила, и по прежнему улыбнулась непонятно и неприятно.
Пошли к метро.
Солнечный день давно сказал вселенной: "До свидания!" Пушкинская площадь погрузилась в темноту, и приобрела другой - загадочный облик. Многочисленные фонари плавали в воздухе большими жёлтыми пятнами. Дул небольшой ветерок, он гнал по асфальту жёлтые листья. И в душе Алёны было неуютно и тоскливо.
В подземке простились.
Приняв душ, одев розовый халат, Алёна легла на любимый диван. Отца дома не было - ушёл в ночную. Мать, гремя кастрюлями, хозяйничала на кухне. Открыв дочери дверь квартиры, она сразу поняла, что та в не настроении, но не стала расспрашивать, в чём дело, вернулась на кухню. "Сама скажет, когда отойдёт!" - подумала она. Алёне никто не мешал, даже муха не пролетала, и мыльные сериалы не докучали своими глупостями.
"Мария права! - вернулась она к разговору с Марией. - Если идти обычным путём и стараться обращать внимание Матвея, как делали другие девушки, меня постигнет их же участь. Нет, - она задумалась сильнее, - тут нужно какое то другое, радикальное и более сильнодействующее средство. Но какое?" В голову ничего серьёзного не приходило. Алёна посмотрела по сторонам, там находились привычные предметы, и, словно, ни них мог быть написан ответ, она стала рассматривать их. Но ответа нигде не было. Тогда Звягинцева встала с дивана, начала ходить по комнате, вновь легла. "Но какое?" - вернулся вопрос. И тут, как вспышка, как молния, её осенило: "Мантра! Вот, что мне нужно!" (Мантра - определённая форма речи, оказывающая существенное влияние на разум, эмоции и даже на внешние предметы. Обычно мантра представляет собой сочетание нескольких звуков или слов на санскрите. При этом каждое слово, слог или даже отдельный звук мантры может иметь глубокий религиозный смысл.) От возбуждения Алёна даже встала с дивана и вновь начала ходить, её розовый халат был виден то в одном углу комнаты, то в другом. "Известно, что сила мантр беспредельна, и никакой мужчина, какой бы сильным он не был, не устоит перед ней, - размышляла она. - Снимающие обет безбрачия мантры есть (верила она). Если произнести такую мантру, то Матвей обязательно жениться на мне. Только где взять её?!"
Решение было найдено, дело осталось за малым.
В следующие дни Звягинцева ходила от одного знакомого йога к другому, просила дать нужное словосочетание. Те с удивлением поднимали на её глаза, спрашивали: "Зачем тебе?" - потом пожимали плечами, и говорили, что такой мантры в природе не существует. Но Алёна точно знала: "Есть (по крайней мере, этого хотелось)!"
Известное дело: если женщина захочет, она ... и реки переплывёт.
Девушка начала посещать различные библиотеки, антикварные магазины, коллекционеров книг и даже развалы ей были не чужды. Алёна объясняла владельцу магазина и коллекционеру, что ей нужно, те тоже удивлялись странной просьбе хорошенькой девушки, тоже говорили, книг с такими мантрами не существует, но пускали в запасники самой попробовать отыскать нужное.
И однажды случилось! В лавке, находящейся в подвале, среди затхлости и пыли, она обнаружила старинную книгу, пришедшую из глубин веков, и на последней странице отыскала нужное словосочетание. (Поскольку Алёна с трудом воскресила мантру из не бытья, чтоб она снова не потерялась в глубине веков, привожу мантру дословно, кто хочет, может воспользоваться: паде мани хум дхимахи тат).
Принеся книгу домой, с нетерпением дождавшись вечера, сказав родителям, что она сильно занята, попросила её не тревожить, закрыв дверь своей комнаты на ключ, при свете свечи, Алёна открыла нужную страницу. Она долго собиралась с духом и потом с замиранием сердца прочитала магическое предложение. Перевела дух. Дело было сделано! От сердца отлегло, и Алёна, расслабившись, стала ждать результата.
И он не заставил себя долго ждать. Через месяц вся санга удивлялась: непоколебимый утёс - Матвей Широков сошёл с пути бессмертия и женился... на девушке, ходящей в группу. Но это была не Алёна Звягинцева, это была совсем другая девушка.
Алёна не подозревала, что мантра была безличной и не приносила дивидендов произносящему.
И во всей неразберихе виноват Купидон, недаром его мать Венера пеняла ему за его шалости. Но простим его, за его безгрешный характер! Без его игр жизнь была бы такой скучной!