Небольшой подмосковный городок. Осень. Октябрь. В этом году погода постоянно менялась: то косые дожди сбивали с деревьев жёлтые листья и бросали их вниз, то вдруг выглядывало солнце, быстро становилось сухо, тепло, как летом, настроение поднималось, и не верилось, что в скором будущем ожидаются снег, метели, и скоро зима войдёт в свои права.
Поздним вечером я со своим другом Игорем Берсеневым возвращались домой с открытия художественной выставки. Наши дома находятся рядом, поэтому обычно мы возвращаемся вместе, садимся в автобус, и он довозит нас. Но сегодня мы решили изменить традицию. Погода стояла чудесная - тепло, вдобавок, на открытии выставки подавали горячительные напитки, поэтому хотелось продолжить праздник, и мы пошли до дому пешком.
Оба мы являемся художниками, это наше основное занятие. Но мы не являемся знаменитыми живописцами, почему? не хочу поднимать эту сложную и скользкую тему, но в профессии мы разбираемся хорошо. Поговорив об открытии выставки, о новых выставленных картинах, обсудив все новости, личные и общественные, разговор постепенно перешёл к воспоминаниям.
Темнота и спокойствие царствовали в природе. Высоко вверху жёлтые шары фонарей освещали улицы. Внизу шуршание листьев под ногами, их прелые запахи создавали необычное настроение. Казалось, сам город располагал к священнодействию: из его расплывчатых контуров, из его подворотен и переходов выплывали события, мысли, образы, которые, казалось, давно забыты, запечатаны, стёрты с памяти.
- Знаешь, Володя!.. - вдруг громко произнёс Игорь и посмотрел на меня.
Мне импонирует мой друг. Глядя на него, сразу чувствуешь в нём настоящего мужчину: небольшого роста, плотный, костяк основательный. Он выковал себя, свою волю и силу духа. Прагматичный во всём, я его ценю, прежде всего, за неуёмную жажду жизни: несмотря на свой возраст, - а нам обоим за пятьдесят лет, - он водит машину, катается на горных лыжах, и ведёт самый активный образ жизни. И я хотел бы во многом быть похожим на него. Это нас сближает.
Мы остановились.
- В юности, когда я учился в институте, нас гоняли в колхоз, - начал говорить Берсенев.
Мы снова пошли.
Тут надо сделать небольшое отступление.
Нынешнему поколению молодых людей трудно понять, что совсем недавно жизнь складывалась из других событий, целей и приоритетов, которые сейчас не существуют. Нынешнее поколение живёт по совсем другим - новым законам, и они, им кажутся, существовали всегда. Но это не так!.. Одно из тех - ушедших событий являлась поездка всех студентов в сентябре в колхозы. Вместо учёбы на один месяц учащиеся всех институтов и всех курсов отправлялись убирать урожай. Колхозы не справлялись с выращенными богатствами, - экономическая система Советского Союза буксовала, - и чтоб выправить положение, был придуман такой порядок. "Откосить" от работ, прикинуться больным или придумать ещё какой нибудь повод не ехать на помощь сельчанам, не принимались. Студенты, разумеется, ехали с неохотой, и больше рассматривали времяпровождение там, как развлечение, и зарабатывали мало.
А мне даже жаль, что такая система ушла в прошлое. Молодая энергия кипела, и там всегда было весело. К тому же совместная работа сплачивала курс, студенты познавали друг друга не только в аудиториях, но и "в деле".
Но вернёмся к рассказу.
- Хорошая была пора!.. Молодость, девочки, дискотеки... - говорил Игорь Берсенев, вспоминая одну из таких поездок, когда мы вновь пошли.
Я заулыбался. Оба зрелого возраста, Игорь чуть постарше, я чуть помоложе, и упоминание о девочках не соответствует нашему статусу. Но любые взрослые мужчины - все знают - любят вспоминать свои молодые похождения, и с удовольствием в старости ими делятся, разумеется, расцветив и приукрасив свои победы. И я думал, что Игорь сейчас расскажет одну из таких историй. Но я ошибся.
- Так вот, на третьем курсе в сентябре, как обычно, нас послали собирать картошку. Обычно колхозы заинтересованы, чтоб к ним приезжала помощь, и кормят хорошо. Но тот, куда мы попали в тот раз, оказался "дыра дырой", и кормили не важно, фруктов вообще не давали. И это заметь, в сентябре, когда на лавках рынков их избыток. И чтоб восполнить нехватку витаминов, мы вечерами делали набеги на сады местных жителей... И даже не из за того, что хотелось чего то свежего, - добавил друг после паузы, - сколько этими набегами мы проявляли молодецкую удаль, чтоб жить веселее... И местные жители нас не возлюбили! И не раз просили прекратить ночные похождения. Помню, пришла как то одна бабка. "Все яблони обтрясли, ветки поломали!" - причитала она. "Нет, не мы!" - говорили мы честными вытаращенными глазами. Потом пришёл председатель колхоза, уговаривал, стращал, что выставит охрану: "И тогда, если пальнут, не обижайтесь!" - говорил он. Мы обещали исправиться, но когда приходил вечер, самые отважные вновь отправлялись "на дело".
Так прошёл месяц.
И за три дня до отъезда, когда руководитель нашего студенческого отряда Порфирий Иванов по делам зашёл в правление колхоза, председатель подошёл к нему, отвёл в сторону и тихо, чтоб никто не услышал, глядя в пол, произнёс: "У нас многие злы на ваших пацанов, и хотят побить! Так что будьте осторожны... Как только закончиться концерт, я подгоню автобус к крыльцу клуба, и катитесь вы к чертовой...!" "Какой концерт?" - не понял Порфирий. "Как какой?" Председатель поднял голову и, посмотрев в глаза высокому и плотному Порфирию, возмущённо произнёс: "Вы же обещали нам в конце смены дать концерт!"
В то время обычно приезжающие студенты выступали перед селянами, поднимали их, так сказать, культурный уровень. По приезду Порфирий (когда ещё не знал, что их будут плохо кормить), прилюдно обещал в правлении: "Закатим такие пляски, век не забудете!" И теперь, хлопнув себя по лбу, глядя в глаза председателю, произнёс: "Да, да!... совсем забыл... дела!.. Концерт, так концерт, обещали,... значит, дадим!"
И нас: меня, - продолжал вспоминать Берсенев, - и ещё пятерых человек освободили от работ в поле. Отправили готовиться к выступлению, чему мы были очень рады, так как картошка за месяц, вот, где была, - друг провёл рукой вокруг шеи, показывая этим жестом, что насмотрелись и наелись этого неприхотливого овоща до отвращения, - а тут новое, живое дело! - заключил он.
Я в то время хорошо играл на гитаре, и даже пел в институтском ансамбле. Ради музыки я хотел даже оставить институт, и полностью погрузиться в рок, но во время одумался... Это так к слову!..
Речь Игоря текла, как ручей, без остановки, воспоминания лились рекой, но я его не останавливал. Под их впечатлениями я и сам погрузился в далёкие благословлённые года, и, вспоминая, в свою очередь, свои студенческие годы, говорил себе: "Да, да, именно так оно и происходило!"
За разговорами мы подошли к дому, в котором жил Берсенев, мой - находился дальше. Мне очень хотелось услышать развязку, чем кончилось дело, побили их или не побили селяне, и откладывать рассказ "в долгий ящик", до новой встречи не хотелось, и я предложил:
- Давай сядем сюда... на пеньки.
Погода по прежнему чудесная: сухо, тепло, скорее всего, это последняя возможность спокойно посидеть на воздухе перед зимой.
Перед самым домом Игоря коммунальщики спилили несколько старых больших тополей, стволы и ветки увезли, пеньки остались, на них мы удобно и расположились. Друг продолжил воспоминания.
- В то время я играл на гитаре и пел... Утром пришла заведующая клубом Маргарита Ивановна. Она совсем не была похожа на представителя искусства, толстая, в очках, дома у неё осталось трое детей,... но говорят, она в детстве училась в музыкальной школе, поэтому её и назначили заведующей культурой. Спеша к своей корове, у которой проявилась тимпания рубца (болезнь, связанная с вздутием левой части живота скотины), открывая кладовку за сценой, Маргарита Ивановна торопливо говорила: "Ребята, не волнуйтесь, у нас всё есть!.. И гитары, и ударные, и усилители, и микрофоны". Колька Переверзев - пошляк и мой друг съязвил: "Откуда она слова-то такие знает?" Но когда открыли дверь, удивились: небольшое помещение почти до потолка забито новенькой, ни разу не использованной, в чехлах аппаратурой, то, что называется и "муха не сидела". Колька даже присвистнул. Тут находилось всё для концерта: и гитары, и ударные, клавишные, микрофоны, все усилители, полный комплект коммутации и даже цветовые мигалки имелись, пусть простенькие, но были. Вынося это богатство на сцену, мы не верили своим глазам. А когда спросили заведующую: "Откуда? ведь, купить дорогую аппаратуру колхозу не по карману?". Но даже дело не в этом. Зачем сельскому труженику, целый день находящемуся то в поле, то дома, то на огороде полный набор инструментов ВИА? Это тоже самое, что дать мыши, любящей ходить на шпильках, барабан для слона. Заведующая пожала плечами и ответила просто: "Откуда я знаю,... лежат несколько лет. По разнарядке досталась!"
Мы развели руками,... полный комплект ВИА в нищем колхозе,... от этого каждый впадёт в ступор. В таких случаях говорят: "Пути Господня не исповедуемы!" Он там, наверху сидящий и всё видящий, наверное, решил пошутить. Раз колхоз не умет выращивать урожай, подумал он, пускай хоть веселиться и танцует, и выдал полный комплект инструментов.
"Молодцы, - говорила заведующая, увидев, как мы быстро выносим и соединяем аппаратуру, - сразу видно, что играть умеете, хоть пыль с инструментов вытрете, а то мне всё некогда и некогда!"
Мы отпустили женщину решать проблему с тимпанием рубца, но, услышав, как Вера Рыкова - наша красавица, блондинка, за которой "приударяли" все мужики нашего отряда, в том числе и я, начала играть на клавишных, заведующая забыла о болезни скотины, и ещё долго находилась в клубе и не уходила.
Весть о том, что приехали артисты, и будет концерт, разнеслась по селу. Изголодавшиеся по зрелищам селяне восприняли эту новость, как первоочередную. Они и сами пытались наладить эту - "культурную жизнь", а то "всё коровы да быки, трактора", но из за нехватки времени и мизерных возможностей нищего колхоза, та еле теплились, и клуб был почти постоянно закрыт, в нём показывали только кино. И, вот, три дня из раскрытых окон - конец сентября выдался жарким - раздавались громкие звуки. Проходящее мимо стадо мычало в ответ, мальчишки лезли в окна.
В среду, ровно в восемь часов вечера Коля Переверзев вышел на сцену. Как самому высокому, наглому и болтливому, мы поручили ему вести концерт. "Добрый вечер, дорогие сельчане! - произнёс он с высоты своего роста и потёр руки. - Мы рады вас приветствовать в этом зале. Сегодня мы приготовили для вас..." Всё засверкало, заблестело, и вся мощь музыки обрушилась в зал.
Впечатление было, словно, разорвалась атомная бомба.
Народу в зал набилось видимо невидимо. Приехали даже из соседнего села. Странная публика!.. Доярки, трактористы, агрономы, строители, сморщенные старики, дети от мала до велика, сам председатель с женой сидел на первом ряду - всем хотелось увидеть то, что обычно лицезрят по телевизору. Некоторые люди не только не видели ни разу ансамблей, но в жизни никогда были ни на одном концерте. А тут...
Начали издалека. Мудрить не стали, взяли самые известные композиции, в основном из зарубежной эстрады, отрепетировали, из них и создали репертуар. Начали, конечно, с "Шисгарес". Вещь старая, известная и убойная. Мы голосили его с Колькой вдвоём...
- Представляешь, Володя, - говорил Игорь, глаза его блестели, словно он опять находился в том, переполненном зале, - мы с Колей тогда носили длинные волосы, ходили в джинсовых костюмах, по тем временам это считалось верхом крутизны, стоим с гитарами и поём, сзади бухает барабанщик...
Потом полетели "Битлы",... несколько хитов, "жёлтая подводная лодка" то всплывала, то вновь погружалась в глубины. Затем Вера спела "Шербурские зонтики". На сцене за клавишными и за микрофоном она очень эффектно смотрелась, и влюбила в себя весь зал. В то время на пике находились АВВА, Boney M, Queen. Играли и их... играли, конечно, не важно, много фальшивили, к тому же какие у нас голоса, я только пел в ансамбле, Вера Рыкова имела опыт в пении, другие ничего не могли, чего там скрывать, к тому же всего три дня подготовки... Но это и не главное, главное... чтоб всё блестело, сверкало, из динамиков доносился рёв.
Зрители сидели ошарашенные: они думали, что мы будем исполнять русские народные песни, что обычно делали в то время заезжие артисты, хороводы водить с берёзовыми ветками, сказки рассказывать, и никто не ожидал услышать такое. Потом начали потихоньку заводиться, хлопать, а потом зал взорвался, и аплодисментам не было конца... Старушки, те, что по древнее, с руганью и крестясь, выбежали, но те слушатели, что остались, без конца аплодировали!.. Я больше никогда в жизни не слышал столько аплодисментов, как тогда, в том переполненном колхозном клубе, даже когда вернулся в институтский ансамбль. Мы стали для них кумирами, рок звёздами, почти небожителями, - говорил возбуждённо Берсенев.
Концерт продолжался полтора часа.
А когда закончили, и начали прощаться, сельчане потребовали играть ещё и ещё. И ещё битый час мы развлекали не взыскательную публику. Потом взмолились: от долгой игры болели руки, пальцы, голоса сели, из горла раздавался только хрип, а народ требовал...
"Всё, больше не можем!" - выдохнули мы.
Концерт закончился. Довольные зрители начали расходиться.
И тут к нам подскочили странные персонажи, начали обнимать нас, благодарить. Я их заприметил, когда ещё шёл концерт... Да, и как их можно было не заметить, если они сидели на первом, втором ряду, рядом с председателем... Кто одет в одну майку, кто накинул на голое тело засаленную телогрейку (и это в то время, когда на улице стояла жара), третий вообще пришёл с голым торсом, но на макушке висела кепка... И все в наколках. У одного, помню, на груди справа нарисован портрет Ленина, слева - Сталина, а посередине написано: "Вперёд - к коммунизму!" Короче, блатари!.. Ты бы видел этих персонажей, Володя! - говорил Игорь смеясь. - Я никогда до этого момента в жизни не общался с такими людьми... Село, в котором мы работали, находился за сто первым километром Москвы, туда, подальше от столицы, с глаз долой в советское время ссылали на жительство тех, кто топтал зону... Я думаю, так они и попали туда, в тот колхоз... Сидели на концерте, поначалу ухмылялись, смотрели на нас мутными глазами... А потом смотрю, оживились, глаза прояснились, потеплели, тоже начали потихоньку аплодировать.
И, вот, эти блатари после концерта подскочили к нам, начали обнимать, благодарить, крутятся вокруг нас и никак не могут успокоиться. Один, тот, у которого лицо перекошено, даже слезу пустил, говорит: "Я ни разу не был ни на одном концерте!.. А вы меня растрогали!.. Спасибо, вам!" И после таких слов, после такой благодарности, как не поверить в магическую силу искусства. Мы сами то растрогались, стоим, молчим, не знаем, что сказать. Приятно, конечно, было, что мы задели души этих тёртых, видавших виды, ни во что не верящих людей. Приятно было, что, пускай хоть на миг, их души оттаяли, почувствовали любовь, счастье и благодарность. Это многое стоит!.. Ради этого стоит жить, заниматься музыкой, искусством, - говорил серьёзно Берсенев.
Потом тот, что с перекошенным лицом, громко хлопнул себя по голове, словно его осенило, и выпалил: "Подождите, ребята, не уходите, я сейчас схожу за самогоном и закуской, хочу отблагодарить вас!" И другие тоже засуетились, побежали. "Только не уходите, ребята, мы мигом!" - говорили они.
И пока мы собирали инструменты, уносили их в кладовку, прошло полчаса и даже больше. Мы думали, что за это время неожиданно появившиеся у нас фанаты передумают и не придут, что было бы лучше, так как уж очень специфические и непредсказуемые "благодарные слушатели" появились у нас. Но они пришли,... и с тем, что обещали. Отказаться невозможно. И, откровенно говоря, не хотелось, так как после концерта хотелось отдохнуть, расслабиться, и еда бы нам сейчас не помешала.
И в фойе зала, за несколькими столами мы расположились.
Подошёл Порфирий Иванов, посмотрел на нас. Но мы его успокоили. "Мы быстро!.. Это "благодарные зрители", нельзя отказать, обидим!"" Иванов ушёл.
Вера Рыкова - наша красавица и умница, видя, во что выливается празднование успеха, видя странных людей в странных одеждах, и странную живопись на их телах, тоже засобиралась. "Я пойду, а то девчонки ждут!" - произнесла она. "Вера, мы мигом!" - сказал я ей вслед. Девушка посмотрела на меня странным взглядом, повернулась и ушла.
"И к добру!.. Такой контингент, мало ли чего..."
Первый тост прозвучал кратко: "За искусство!" За ним без передышки пошёл второй. Третий. И празднование разгорелось... Не помню уж когда, в середине или в конце застолья один из блатарей, весь синий от татуировок, на груди которого, - как сейчас помню, - написано: "Не забуду мать родную!" наклонился ко мне и на ухо говорил: "А, ведь, мы сегодня пришли бить вас, ребята, сами знаете за что... Только это было до сегодняшнего вечера. Но как вы играли!.. Спасибо вам!"
Вот так!
Конец вечера не помню. Помню только, что целую ночь без передышки мы "квасили". Автобус поехал только утром. И качаясь на кочках и ухабах сельской дороги, перед тем как окончательно упасть в сладкую сонную бездну, в моём сознание высветилось: "Колхоз, Вера Рыкова, тимпания рубца и что то там из победы коммунизма!" - заключил друг.
Ночь. Тишина. Мы - двое художников по прежнему сидели на пеньках, оставшихся от спиленных тополей. Город давно спал и видел сладкие сны. Высоко вверху ветви деревьев сплетали таинственные узоры, между ними на ярком фиолетовом фоне, между звёздами высветились слова: "Волшебная сила искусства!"
Отряхнув голову от наваждения, я засмеялся: "Чего не привидеться после такого рассказа!" И в самом хорошем расположении духа, мы с Игорем расстались, он пошёл к своему подъезду, я - к своему дому.