Аннотация: Зарисовка о маленьком и робком волшебстве.
Мы перестали верить в чудеса. Мы не верим в них настолько, что даже когда они случаются с нами, мы отмахиваемся от их нежной очевидности, как от стайки птиц на храмовой площади. Но главная беда в том, что мы не замечаем, когда чудеса происходят. Не видим их и не чувствуем. Мы больше не живём в сказочных странах, которые в нашем детстве были нашим вторым домом, а может быть, и единственным домом, мы больше не поднимаемся в мыслях в небесную хлябь и не опускаемся в перевёрнутое небо мирового океана. Мы выросли и забыли о том чудесном, которое когда-то с нами происходило.
Но знаете, чудеса еще иногда дают о себе знать. Ненавязчиво, мягко трогают нас кошачьей лапкой - мол, посмотри, мы здесь, мы пришли, чтобы удивить и порадовать тебя. Улыбнись - вот что говорят чудеса. Если сердце открыто навстречу ветрам, несущим морскую соль и пески с вельветовых барханов, поющим песни менестрелей и знающим тысячи языков, то в такое сердце чудеса ворвутся со смехом и гигиканьем, подбирая полы белых платьев и серых ряс, мерцая серебром и золотом, и из уст этих чудес будут сыпаться жемчуг, драгоценные каменья и цветы, и будут слышаться песни, звон бубнов, стук каблучков и шелест примятой травы. Вот такие они, чудеса, они прекраснее ангелов земных и небесных, и их главная задача - нести свет и радость в нашу жизнь.
Я видела однажды настоящее чудо. Чудо было веснушчатым и очень улыбчивым. Оно сидело на скамейке, широко расставив ноги, и крошило хлеб на каменную кладку, подкармливая сизых голубей. Чудо забавно вытягивало вверх нижнюю губу, сдувая соломенные волосы, падающие на глаза. Иногда оно хитро посматривало на меня, стоящую неподалёку, и всё крошило и крошило хлеб. Кажется, птицы слетелись со всей округи. Голуби, а за ними и воробьи заполнили всю площадь маленькими телами и звуками. Я смотрела, как загорелые пальцы чуда отламывали кусочек от пористого хлебного тела, разминали его, раскрошивали, складывались в щепотку, сыпали вниз крошки, попадающие иногда прямо на птиц, или жестом сеятеля кидали хлеб как можно дальше, чтобы досталось тем робким воробьям, которые прыгали поодаль, беспокойно крутя головами. Я смотрела на чудо. Чудо смотрело на меня. Мы оба ждали чего-то.
Потом ко мне подошёл человек, которого я ждала на площади, взял меня за локоть и повёл прочь. Воробьи брызнули из-под моих ног. Я обернулась, чтобы еще раз посмотреть на чудо. Скамейка опустела. Птицы начали разлетаться.
В тот день я много раз прокручивала в памяти этот образ. Я не могла понять, что меня тревожило - тревожило сладко, тягуче, ласково. Где-то рядом со мной вилась ниточка, за которую я никак не могла ухватиться. И только ночью, когда я уже засыпала, вдруг в голове ярко вспыхнуло - вспомнились перламутровые крылья, птичьи голоса, блестящие волосы, вспомнилась мягкая улыбка, и сразу стало ясно, что это было настоящее чудо, ведь хлеб, крошками опадавший на землю, не кончался, его не становилось меньше ни на щепотку.
С тех пор в особо тяжелые моменты я вспоминаю, как улыбалось это чудо. Оно улыбалось для меня. Его улыбка греет меня до сих пор.