Аннотация: И вновь из старого, и вновь Конина. На этот раз вольное продолжение новеллы отца-создателя Роберта Ирвиновича Говарда "Тени в лунном свете". Окончено много лет тому как, но выловить все баги руки никак не доходят.
- "Аксак-Иблис"?
- Да, капудан Хонан.
- "Хромой Дьявол", значит, - перевел про себя Конан, которого половина экипажа "Беркута" упорно продолжала именовать на гирканский лад Хонаном.
"Беркут" - легкая, о тридцати весел, двухмачтовая пиратская галера-керкура туранской постройки. Четыре дня тому назад она бежала от пристаней Шандарата, скрываясь от вконец разъяренного капитана - или, как его называют в Туране, капудана, - треиры-гемиолии "Аксак-Иблис", коий вознамерился-таки открутить башку капудану "Беркута", Сергиушу. Уходя от погони, керкура бросила якорь у берегов необитаемого, как тогда казалось, и овеянного странными легендами Острова Железных Идолов. Дальнейшие события привели к гибели почти половины экипажа и смене главаря шайки.
Менее чем через пол склянки после схода пиратской команды на берег, прямо из джунглей внезапно появился невесть как очутившийся на острове посреди открытого моря черноволосый варвар, назвавшийся Конаном-Киммерийцем, пресловутым гетманом Содружества Вольных. Не успели еще пираты толком оправиться от первого удивления, как выяснилось, что их главарь Сергиуш уже успел где-то поссориться с варваром. Пират попытался было оставить за собою последнее слово в этом давнем споре, однако меч киммерийца решительно подвел кровавую черту под их застарелыми разногласиями. Конан решил воспользоваться плодами своей победы и священными законами Красного Братства, согласно которым пират, победивший в честном поединке капудана, занимает вакантное место. Но вместо капуданского пояса он получил метко пущенным камнем по башке и на некоторое время из активного участника событий превратился в связанного по рукам и ногам пассивного наблюдателя без права голоса.
Надо отметить, что дальнейшие несчастья разношерстной шайки вилайетских головорезов вполне объяснимы усталостью пиратов - ведь за последние несколько часов на их осоловелые головы свалилось чересчур много проблем, и все разом. Тут и повисшая на хвосте погоня, и выбор нового предводителя, и буйный пленник, предъявляющий свои претензии на капуданский пояс вместо того, чтобы тихо-мирно пойти на корм рыбам. Отложившие решение этих вопросов на потом, пираты опрометчиво расположились на ночлег в каких-то древних развалинах, венчающих остров. Развалины эти оказались битком набиты жутковатыми железными статуями, пресловутыми Железными Идолами, давшими такое звучное название этому клочку суши, и изображающими чернокожих людей неизвестной расы. Подобный необдуманный выбор места для ночевки и неумеренное употребление вина оказались их последним серьезным просчетом, который и привел к печальному, но абсолютно закономерному итогу.
Как только в ночном небе над островом появилась неестественная, словно бы ощерившаяся в жуткой ухмылке луна, поименованные Железные Идолы ожили. Или, вернее, обрели странное противоестественное подобие жизни. И с увлечением проголодавшегося людоеда, дорвавшегося-таки до человеческого стада, принялись рвать упившихся по своему обыкновению вусмерть пиратов на мелкие клочки. Очевидно, тем самым они собрались доказать людям, что они же являются и причиной необитаемости данного островка.
Чудом избегнувшая клыков и когтей черных монстров часть пиратской команды кое-как добрались до берега. Только лишь для того, чтобы обнаружить, что корабль их захвачен Конаном-Киммерийцем, о котором они и думать забыли в пылу кровавой сумятицы. Поставив пиратов перед необходимостью выбирать между подчинением ему и соседством с населяющими остров чудовищами, Конан наконец-таки обрел звание капудана Красного Братства. Ну а немедленно отваливший от проклятых берегов Острова Железных Идолов "Беркут" обрел странную пассажирку - опальную офирскую принцессу Оливию, несколько дней тому назад вырванную Конаном из лап акитского сатрапа Амурат-шаха.
Вот только похвальное желание уцелевших в ночной бойне пиратов как можно скорее оставить далеко позади негостеприимные берега жуткого острова и клацающие челюсти его обитателей, похоже, сыграли с ними злую шутку. Едва вырвавшись на долгожданные морские просторы, они к своему неописуемому ужасу нарвались на неумолимо идущего по их следу "Дьявола-Хромца". Что называется, из огня да в полымя.
- И какие у него к вам претензии? - Киммериец с самым мрачным выражением лица следил за громадой гемиолии, стремительно нагоняющей беззащитную против такого монстра галеру.
- Ну-у... - как-то неопределенно протянул гирканец, - во время прошлой навигации Кончак, Сергиуш и еще несколько капуданов Братства организовали налет на Хоарезм, взяв с шейхов города выкуп в сто тысяч таньга...
- Уважаю, - одобрительно покивал Конан.
- Да, - хмыкнул гирканец, - только денег-то тех мы так и не увидели: триеры Аграпурской Армады обложили нас в хоарезмской бухте как крыс в мышеловке. Предложили сдаваться по одному. Мол тогда нас ждет быстрая и легкая смерть! - он презрительно хмыкнул. - Ну, там дальше долго рассказывать... как наши друг с другом грызлись, выясняя, кто виноват, да что теперь делать... Вобщем, Сергиуш втайне ото всех каким-то образом снесся с туранским капудан-пашой, предложив ему выкуп за себя и свой корабль... Мда-а, хорошо еще, что для управления кораблем нужна команда, а то бы он и нас всех в Хоарезме оставил... - кормчий скривился, словно от зубной боли, - Ну и следующей ночью мы тихой сапой выскользнули из бухты мимо расступившихся триер туранцев и что было сил дали деру, не больно-то полагаясь на слово капудан-паши не преследовать нас. Денежки наши, как ты понимаешь, пошли в карман этой туранской собаке!
- А Кончак как же из западни вырвался? - поинтересовался Конан. - Тем же нехитрым, но убыточным способом?
- Ну, этот-то уж точно не стал бы платить туранцам! - фыркнул гирканец. - Те, кто оттуда живым вернулся, рассказывали о жуткой свалке: из наших прорвался почитай что один Кончак на своей громадине, и те из Братьев, кого он велел своим выловить из воды. Остальные пошли на дно! Правда, и туранцы не досчитались потом пяти кораблей... Сергиуш и раньше-то не очень ладил с Кончаком, а после Хоарезма самарриец и вовсе начал охоту за его головой!
- Нда-а... Как думаешь, Куварза, Кончак откажется от своего намерения пустить нас на корм рыбам, если узнает, что я уже разобрался с этим недоумком Сергиушем? - спросил Конан.
- Без понятия, - философски пожал плечами кормчий.
Толкаемая равномерными ударами ста пятидесяти длинных кипарисовых весел трехуровневая гемиолия даже не рассекала, а попросту вспарывала бирюзовые воды Вилайета тяжелым бронзовым тараном длиною не менее пятнадцати локтей. А на полубаке пиратского корабля злобно щерилась дальнобойная баллиста, возле которой уже суетились крошечные фигурки обслуги.
- Не уйти, - подвел неутешительные итоги своих наблюдений Конан, и кормчий-гирканец со стоической невозмутимостью уроженца степей молча согласился с ним. - До побережья слишком далеко, а противостоять гемиолии в открытом море мы не в состоянии... Пожалуй, остается только одно, - киммериец бросил быстрый взгляд на невозмутимое лицо кормчего, - возвращаться на остров, - закончил он с деланым безразличием.
При этих его словах на лице гирканца не дрогнул ни один мускул, а крепкие, не смотря на возраст, руки немедленно налегли на рулевое весло, разворачивая галеру на возвратный курс. Конан одобрительно кивнул и решительно повернулся к своей команде.
- Слушайте меня внимательно, шакалы! - Властный голос варвара обрушился на уже совсем было павших духом пиратов. - Мы поворачиваем назад к острову этих железных дьяволов!
- Что?! - в один голос взвыли пираты.
- Ты с ума сошел, капудан!!
- Да нас там всех сожрут!!
Вконец перетрусившие разбойники побросали весла, призывая громы и молнии на голову сумасшедшего киммерийца; блеснули обнаженные клинки.
- Заткнитесь, трусливые бабы! - Конан одним прыжком очутился возле одного из пиратов и, вырвав у того из трясущейся руки ятаган, ударом рукояти в челюсть отправил крикуна в нокдаун. - Лучше посмотрите на этого самаррийского левиафана! Вы действительно думаете, что Кончак пожелает перекинуться с вами хотя бы парой словечек, прежде чем его таран вспорет брюхо "Беркута"? После того, как вы, псы шелудивые, трусливо бросили Красных Братьев подыхать в Хоарезме?!
- Но ведь это Сергиуш пошел на сделку с туранцами! - ухватился за спасительную ниточку кто-то из пиратов.
- Да! Да! - тут же поддержали его остальные. - Это Сергиуш был предателем! Но теперь-то он мертв!
- Да начхать Кончак хотел на Сергиуша! - рявкнул Конан. - Самарриец и его команда чудом вырвались из туранской западни и теперь жаждут крови тех, кто бросил их там подыхать! Всех!!
- А как бы ты сам поступил на нашем месте там, в Хоарезме? - взвился одноглазый замориец.
- Ну для начала бы выпустил кишки этому трусливому шакалу Сергиушу, - хищно усмехнулся киммериец, - затем сделал бы вид, что иду на сговор с капудан-пашой, а сам наколол бы туранцев и вместе со всеми Красными Братьями устроил общий прорыв! Когда я плавал с Черными Корсарами по Западному океану, барахтанцы таким же точно образом пустили кровь лучшей эскадре зингарского королевского флота, отправив на проповедь к Нергалу трех адмиралов и одного принца крови!
- Но на проклятом острове нас всех прикончат черные дьяволы! - не унимался замориец.
- Кончак прикончит нас куда быстрее и наверняка! - отрубил варвар. - Он просто не станет останавливаться, разрубит "Беркута" пополам и спокойненько поплывет себе дальше! А чудовища на острове, чтоб вы знали, олухи, оживают только после восхода луны! - Конан презрительно усмехнулся: - Если бы сегодня ночью, улепетывая от хозяев острова, вы обратили бы внимание на то, что вас никто не преследует, вы догадались бы и о том, что они не способны покидать стен своего храма!
- Ну и что из этого? - спросил коринфиец Иванос.
- А то, дурья твоя башка, - бросил киммериец, - что мы знаем об опасностях острова, а вот Кончак и его банда - нет! И у кого же из нас, в таком случае, больше шансов остаться в живых на этом проклятом острове? Я вас спрашиваю! - Конан обвел обращенные к нему лица разбойников требовательным взглядом и продолжил: - На берегу наши сорок клинков против полутора сотен Кончака стоят гораздо больше, чем однорядная галера против трехрядной гемиолии в море. Клянусь Кромом Киммерийским - с острова мы уплывем на этом красавце, - варвар указал на грозного "Аксак-Иблиса", - а Кончака и его свору мы скормим обитателям острова! Ну что, шакалы, вы готовы отправить Хромого Дьявола на ужин Железным Демонам?
- Да! - первым вскинулся Иванос. - Пусть они подавятся этим самаррийцем!
- Да! Да! Да! - один за другим сначала нестройно, но затем все более единодушно подхватывали и остальные пираты.
- Капудан Хонан прав, - продолжал коринфиец, - В море мы беззащитны - Кончак прикончит нас и даже не остановится, а на суше мы сможем постоять за себя! И этим черным тварям больше не застать нас врасплох, зато парнями самаррийца они закусят всласть!
- Тогда живее на весла, лентяи! - заорал Конан, не давая пиратам времени одуматься, и первым, подавая пример остальным, налег на весло, с которым обычно управлялись двое дюжих гребцов.
Оливия Офирская наблюдала за скоротечной перепалкой киммерийца и пиратов, стоя у маленького окошка единственной на галере каюты. Ранее эта небольшая каморка в кормовой надстройке принадлежала Серигушу из Хроша. Теперь же она превратилась в маленький замкнутый мирок для беглой принцессы, отгораживающий ее от банды головорезов, наводняющих корабль. В какой-то момент, следя за тем, как развиваются события, Оливия испугалась, что разбойники поднимут бунт против нового главаря и попытаются убить Конана. Немного узнав киммерийца за несколько последних дней, она не сомневалась, что тот сумеет остаться в живых. Но вот, что в таком случае может ожидать ее - она боялась даже представить себе это...
Длинные аристократические пальчики принцессы с темными ободками под ногтями - последние дни девушке больше приходилось думать о том как выжить и сохранить свой рассудок, а не о чистоте ногтей - сжались в маленькие кулачки. Однако к счастью для нее ситуация разрешилась быстро и благополучно - битый жизнью киммерийский бродяга быстро погасил возникшее было недовольство пиратов и вновь подчинил их своей воле. И вот уже широкая спина варвара сгибается над длинной рукоятью весла, задавая темп остальным разбойникам. Небольшая юркая галера стремительно убегает от морского чудовища с тремя рядами мерно поднимающихся и опускающихся весел.
Принцесса облегченно вздохнула, чувствуя, как часть ее страхов рассеивается невесомым облачком, и отошла от окошка, присев на краешек постели, служившей когда-то прежнему капудану "Беркута". Оливия смутно догадывалась о том, сколько таких же девушек, как и она, расстались со своими мечтами и иллюзиями на этой узкой жесткой койке, превратившись в игрушку в руках главаря пиратской шайки и его головорезов. Игрушку, которую не жалко сломать на потеху своей извращенности и выбросить за борт, когда она надоест.
Мысли принцессы вновь невольно вернулись к человеку, волей случая или божественного провидения ставшему ее спутником несколько дней тому назад над еще неостывшим трупом Амурат-шаха. Этот странный варвар из полулегендарной северной страны был, пожалуй, единственной надеждой Оливии, выброшенной, словно жертва кораблекрушения, на берега этого жестокого мира, настолько отличного от привычного ей с детства мирка королевского дворца. Странный - потому что после жизни во дворце отца в Ианте Конан был первым человеком, отнесшимся к ней с участием, ничего не требуя взамен. С какой-то варварской непосредственностью, он взял на себя заботу о беззащитной и совершенно неприспособленной к жизни вне дворцовых стен девушке. При этом он руководствовался не холодным расчетом царедворца или выспренными слова о чести благородной дамы, которые так любили произносить офирские рыцари, а исходил из собственного незамысловатого представления о том, что не годится бросать в беде слабого. Только в присутствии киммерийца Оливия чувствовала себя в безопасности, на время забывая об ужасе и унижении, пережитых ею в Аките, и почти переставая думать о навеки потерянном доме. И даже ощущение хладного железа длинного узкого кинжала, спрятанного под туникой - подарка Конана - не могло успокоить ее бешено бьющееся сердечко.
Над головой принцессы послышались шаркающие шаги кормчего-гирканца.
- Капудан Хонан, - послышался голос Куварзы, - "Аксак-Иблис" подошел слишком близко, пока вы тут разговаривали с этими базарными торговками... - гирканец сплюнул, - Надо бы свернуть паруса - мы все одно идем почти только на веслах, ветер боковой и очень слабый - он нам не помощник, а Кончак может попробовать достать их из баллисты. Сидя под обломками рей и обрывками парусов, парни не больно-то погребут.
- Пасть Нергалья! Ты прав, Куварза, - отозвался Конан. - Котян, Бахар, Буляк, - киммериец выкрикнул тех из пиратов, ответственных за парусное вооружение галеры, чьи имена он запомнил, - убрать снасти! Живо, ленивые бегемоты! Остальные - одеть шлемы, у кого они есть. Пошарьте под скамьями, да получше. Я не хочу, чтобы вы получили осколком реи по башке и потеряли остатки своих куриных мозгов.
Киммериец пинком ноги вышиб из-под скамьи сундучок с добром какого-то пирата, скорее всего сгинувшего прошлой ночью в лапах Железных Идолов, и извлек на свет бронзовое творение неизвестного оружейного мастера то ли из Турана, то ли из Хаббатеи. Творение представляло из себя здоровенный бронзовый шлем с маской в виде осклабившейся в ухмылке морды некоего демона с кроваво-алым чуть свалявшимся в грязи пиратского корабля плюмажем из конского волоса и четырьмя рогами по окружности. Мастер, сотворивший все это с предметом, который должен был всего лишь предохранить голову воина от ударов сабли или камней, явно был либо безумен, либо обладал нездоровым чувством юмора. Каким образом это недоразумение могло попасть на борт галеры, Конан тоже не представлял.
Копаться в бардаке, царившем под скамьей, куда обычно пираты сваливали свое немудреное имущество и оружие, было уже некогда, и Конан, помянув кишки Имира, нахлобучил нелепый шлем на голову. Не смотря на солидные размеры, тот оказался варвару даже несколько тесноват, а подозрительно пахнущая меховая подкладка навела его на мысль, что в ближайшее время ему придется думать еще и том, как избавиться от приобретенных вместе со шлемом блох... Киммериец опустил нащечники и крепко стянул под подбородком ремешки - ему уже доводилось быть свидетелем того, как воин, не озаботивший себя застегиванием ремешков, терял в бою сначала шлем, а затем и голову. Отполированная десятками рук рукоять весла вновь легла в ладони варвара.
"Аксак-Иблис" действительно попытался повредить оснастку "Беркута" снарядом из двух скованных длинной цепью камней, весом не менее пятидесяти фунтов каждый. Но паруса галеры уже были предусмотрительно убраны, а поперечная рея единственной мачты развернута вдоль корпуса и опущена вниз на палубу. Снаряд, выпущенный с "Дьявола-Хромца" бессильно вздыбил воду в полусотне локтей от "Беркута". Одинокая и отнюдь не высокая, в отличие от громадин триеры, мачта пиратской керкуры оказалась довольно таки сложной мишенью на таком критическом расстоянии. И после первого неудачного выстрела Кончак перенацелил баллисту на весельный ряд галеры, намереваясь обездвижить корабль.
Второй выстрел курсовой баллисты "Иблиса" оказался не в пример удачнее и вдребезги разбил два весла по правому борту "Беркута". Четверо гребцов с криками боли отлетели от взбесившихся рукоятей. Одному из них вышедшее из повиновения весло вывихнуло руку, надолго выведя его из строя. Трое же других, шипя от боли и подгоняемые Конаном, пытались приноровить в уключины запасные весла. Временное ослабление гребного ряда с правого борта привело к тому, что керкура несколько сбилась с прежнего курса, вильнув к западу, и Куварзе пришлось подналечь на рулевое весло, возвращая "Беркут" на траверз Острова Железных Идолов.
Означенный остров возник на горизонте внезапно. Словно он все это поджидал, притаившись в засаде, неизбежного возвращения беглецов. Подстегиваемые командами Конана, неумолимой погоней и тем ужасом, что терпеливо ждал их впереди, пираты поднажали так, что даже смогли несколько оторваться от нагонявшего их Кончака.
- Куварза, держи курс прямо на прибрежные скалы! - распорядился Конан, не выпуская из могучих рук весло. - Там, где мы еще сможем проскользнуть, "Иблис" непременно напорется на рифы.
- Не дурак, - откликнулся гирканец.
- Ну же, парни, шевелитесь! - подгонял киммериец свою команду. - До острова уже осталось рукой подать. А там мы сможем передохнуть и познакомить Кончака и компанию с гостеприимными хозяевами!
- ПередОхнем мы там, а не передохнЁм! - прошипел одноглазый замориец.
- Такой тухлятиной, как ты, Нифат, даже Мушхуш подавится. А черных дьяволов и вовсе стошнит, - рыкнул Конан. - Боятся вам, шакалы, надо меня, а не железных истуканов! Гребите, Сетово отродье!
Очередной выстрел с "Аксак-Иблиса" снес сразу пять весел все с того же многострадального правого борта. Один моряк оказался попросту выброшен за борт и немедленно оказался далеко позади, оглашая воздух истошными криками и мольбами о помощи. Еще двое пиратов получили переломы и теперь, воя, катались по палубе. Конан громогласно призывал проклятья всех богов Кура на головы Кончака, его своры и этих ленивых шлюх, что прикидываются его командой, а сами не в силах даже сообразить, каким концом весло вставляется в уключину.
Наконец, "Беркут" вновь лег на потерянный во второй раз курс. Однако преследователи за это время приблизились к своей жертве уже на такое расстояние, что киммериец мог отчетливо слышать барабаны, задающие ритм гребцам гемиолии Кончака, а в фальшборт керкуры вонзились несколько чернооперенных стрел.
На носовой надстройке триеры четверо дюжих пиратов поспешно крутили натяжной барабан баллисты. Двое других укладывали в направляющий паз солидных размеров округлый булыжник. Над служащей для прицеливания системой линз колдовал наводчик-кхитаец. А в отдалении за всем этим невозмутимо наблюдал высокий человек с худым горбоносым лицом в роскошном, украшенном золотым шитьем и россыпями драгоценных камней наряде туранского вельможи, мягких замшевых сапогах с загнутыми кверху носами и пестром тюрбане с плюмажем павлиньих перьев. Вот обслуга проворно отскочила от огромного агрегата, кхитаец низко склонился перед капуданом и заискивающим голосом сообщил о том, что баллиста готова к стрельбе. Кончак, благосклонно кивнул. Подойдя к спусковому механизму, он положил руку на рычаг и, устремив хищный взгляд иссиня-черных глаз вслед трусливо удирающему врагу, негромко прошипел себе под нос:
- Я знаю, ты у себя в каюте, трусливый пес. - Его губы скривились в презрительной усмешке. - Ты всегда был бабой, Серигуш. Ну так сдохни, гяур! - и Кончак с силой дернул рычаг на себя.
Громко хрустнули пучки верблюжьих сухожилий. Почувствовав исчезновение силы, препятствующей их распрямлению, они повлекли в исходное положение клееные из кипарисовых досок "плечи" конструкции и прикрепленную к ним тетиву. Стальной трос исполинской тетивы подхватил специальной петлей каменный снаряд и мощным толчком отправил его в полет к цели.
Конан не сразу понял, что же именно произошло, когда кормовая надстройка у него за спиной внезапно буквально взорвалась изнутри, а что-то темное стремительно пронеслось справа и чуть выше, снесло жалобно хрустнувшую мачту и жестоко изуродовало полубак керкуры. Едва осознав случившееся, он опрометью бросился к обломкам кормовой каюты, под которыми оказалась погребена Оливия. Киммериец отбрасывал в стороны изломанные доски, когда из-под руин, словно феникс из пепла, восстал, нет, скорее вынырнул по-прежнему невозмутимый Куварза с бесчувственной принцессой на плече.
- Руль? - требовательно спросил Конан, мгновенно переключаясь на новую проблему.
- Каюк, - резюмировал Куварза; гирканец сгрузил спасенную девушку на палубу и направился к ближайшему свободному веслу, благо таких в этот момент было во множестве.
На корабле, меж тем, царил настоящий хаос: обезумевшие от страха пираты выбирались из-под обломков, что-то бессвязно кричали, размахивали руками, кто-то молился, поминая попеременно Нергала и пророка Тарима вкупе с Эрликом и его черным воинством. Позабывшие о гребле разбойники уже не замечали, что расстояние между ними и преследователями стремительно сокращается, и черные стрелы уже вот-вот начнут свистеть прямо над их головами. Это могло бы продолжаться долго, до самого удара бронзового тарана "Аксак-Иблиса", должного ознаменовать конец "Беркута" и его команды, если бы не внезапное появление посреди этого кавардака пещерного медведя с диким ревом:
- Кррро-о-ом!!
Оцепеневшие пираты в немом ужасе уставились на киммерийца, возвышающегося над рухнувшей кормовой надстройкой, словно медведь-шатун над поверженным сохатым. Даже пребывавшая в бессознательном состоянии Оливия внезапно очнулась и испуганным зверьком забилась под скамью, так что только две блестящие бусинки глаз поблескивали из укрытия.
- Заткнитесь, шакалы, разрази вас гром!! Весла, Нергалье племя, все на весла! Гребите, суслики сухопутные! Гребите прямо на скалы!
Не дожидаясь реакции замерших пиратов, Конан спрыгнул вниз, к скамье, под которой укрылась перепуганная принцесса, ухватился рукоять весла и на пару с Куварзой - единственным не поддавшимся панике - отправил галеру на добрых тридцать локтей вперед. Ошеломленные и на какое-то время позабывшие о своем страхе разбойники поспешно занимали брошенные места возле уключин. Вид "Аксак-Иблиса" и ставший уже просто оглушительным грохот его барабанов подстегивали их так, что очень скоро они уже гребли почти в два раза быстрее, чем звучал барабан неприятеля.
Кончак, стоявший на баке своей грозной гемиолии, зло ударил кулаком по ложу баллисты - практически настигнутый враг теперь вдруг стремительно уходил от него под защиту прибрежным скал.
- Ускорить темп! - бросил он барабанщикам и повернулся к расчету метательной машины: - Заряжайте, креветки безмозглые! И на сей раз вспорите борт этому вонючему корыту, или я отправлю вас прогуляться по доске в Заливе Черепов!
Сражаясь с непокорным веслом, киммериец нашел таки время, чтобы выудить из-под скамьи трясущуюся девушку и поставить ее на подкашивающиеся в коленках ноги. Конан слегка встряхнул ее, чтобы привести в чувство, и спросил:
- Девочка, видишь людей на носу этой каракатицы, что гонится за нами?
- Когда увидишь, что они собираются стрелять, крикни мне. Поняла?
- А к-как я у-у-узнаю...? - заплетающимся языком спросила девушка.
- Узнаешь, - не терпящим возражения голосом отрезал киммериец.
Пытаясь побороть дрожь в коленках, принцесса забралась на обломки кормовой надстройки и впилась в корабль преследователей немигающим взглядом расширенных от пережитого шока глаз.
- К-конан... - почти сразу же пролепетала она, - к-каж-жется...
- Левый борт, табань! - не дослушав ее, выкрикнул тот, и галера проворно юркнула влево, уходя из-под прицела противника.
Мысленно досчитав до пяти, он отдал новую команду:
- Левый, весла в воду! Правый, табань! Раз, два, три, четыре, пять! Весла в воду! Левый, табань!
Уловка Конана сработала: не успела керкура лечь на правый галс, как море в том месте, где только что находился "Беркут, вздыбилось от падения двух тяжеленных камней, вполне способных сокрушить борта или палубу галеры.
- Оба борта, поднажали, парни!
До Острова Железных Идолов оставалось уже не так и далеко, и Кончаку не оставалось ничего другого, кроме как признать, что "Беркут" ушел от него. Легкая галера-керкура могла без опаски зайти на те глубины, где тяжелому "Иблису" угрожали коварные рифы. Идти же на абордаж в шлюпках ему совсем не улыбалось.
- Сифилитичные шлюхи! - Самарриец выхватил из ножен ятаган и в бешенстве замахнулся на бросившихся в рассыпную подчиненных. - Из какой Аграпурской помойки вы вылезли на мою голову, отродья свиньи и шелудивого шакала?! На рудниках сгною, собаки!
- Живее, парни! Немного осталось! - подбадривал Конан своих пиратов.
- Но как мы пристанем к берегу, капудан? - спросил со своего места Иванос. - Бухта южнее, а глубин возле этого берега мы не знаем.
- А мы и не будем никуда приставать, - бросил киммериец. - Мы выбросимся на мель, а там уже доберемся до берега вплавь.
- А как же мы тогда оттуда выберемся без корабля?! - закричал Нифат.
- На корабле проклятого Кончака, - вместо Конана ответил Куварза. - Ты что, не слышал, что тебе говорил капудан Хонан?
- А что, если он не станет высаживаться на берег, а просто бросит нас умирать на этом забытом всеми богами острове?! - продолжал верещать замориец.
- Никаких "если", заячья твоя душонка! - отрезал варвар. - После сегодняшнего Кончак будет землю грызть, но дорвется до наших глоток, чего бы это ему ни стоило. Гребите! Гребите вперед!
Со страшным скрежетом обреченный "Беркут" напоролся на подводные скалы всего в двух полетах стрелы от берегов проклятого острова. Он пропахал распоротым днищем еще с десяток футов и резко замер, накренившись вперед, и сбив с ног всю команду корабля.
Конан первым поднялся на ноги, схватил в за ворот очутившуюся рядом Оливию, вышвырнул ее, словно котенка, за борт и, прихватив с собою ножны с мечом и какую-то кольчугу из-под скамьи, сиганул в воду с криком:
- Берем оружие и уходим!
Внезапно очутившаяся против своей воли в воде Оливия взвизгнула и едва не захлебнулась от соленых брызг, хлынувших ей в рот и нос. Она вынырнула, откашлялась и отчаянно заработала руками и ногами. В этот момент рядом с нею с громким всплеском в воду вошел Конан. Он подхватил ее за талию и подтолкнул всторону берега.
- К берегу! Плыви к берегу, девочка.
В какой-то момент Конан подумал о том, что зря он не избавился от бронзового недоразумения у себя на голове, называвшегося шлемом. Однако никаких серьезных проблем оное чудовище ему не доставило - варвар почти сразу почувствовал под ногами каменистое дно. Киммериец принял в объятия нагоняющую его принцессу, поставил ее на ноги и шлепком пониже спины отправил под прикрытие прибрежных джунглей, встававших стеною неподалеку от кромки воды. Сам же Конан остался на мелководье, разворачивая кольчугу, которую он прихватил с корабля, и собирая вокруг себя уцелевших пиратов.
К счастью многим из разбойников в момент катастрофы не отказали ни слух, ни здравый смысл, и они не только расслышали приказ капудана, но и в точности выполнили его. Хотя оружие и мешало плыть, но небольшое расстояние, остававшееся до острова, не вызывало у них такого опасения, как головорезы Кончака, с которыми, возможно, им суждено было вскоре схлестнуться. Пиратам даже хватило соображения оказать посильную помощь своим раненым товарищам. И теперь на мелководье у берегов Острова Железных Идолов собралось сорок три - за вычетом одного утопленника - уцелевших моряков из экипажа погибшего "Беркута".
- Куварза, остаешься за старшего, - распорядился Конан. - Уводи людей на север острова к плато сразу за логовом черных демонов. Там вы будете как в крепости. Чтобы сковырнуть нас оттуда Кончаку придется организовать настоящий штурм. А я пока попробую потолковать с самаррийцем по душам. Возможно, жажда мести еще не совсем не иссушила его мозги, и он откажется от мысли прикончить нас всех, если узнает, что Сергиуш уже сутки как отвечает за свои грехи перед Нергалом. Бахар, Буюк, Нифат, пойдете со мною. - Строптивого и не очень умного одноглазого смутьяна из Заморы киммериец решил держать поближе к себе - так он сможет принести меньше вреда. - И возьмите у кого-нибудь луки. Они нам могут пригодиться.
Три десятка пиратов во главе со старым кормчим-гирканцем скрылись в джунглях. С Конаном осталась только тройка названных им разбойников с луками и Оливия. Девушке не надо было ничего объяснять - она и сама прекрасно понимала, что для нее сейчас самое безопасное место там, где киммериец.
Конан наконец развернул мокрую кольчугу и, не взирая на струящиеся по металлической чешуе ручейки воды, втиснулся в нее, негромко звякнув колечками. Перехватив кольчугу широким поясом, он прицепил к нему ножны с мечом и кинжалом, и взмахом руки приказал своему маленькому отряду следовать за ним к единственной на острове пригодной для швартовки бухте.
За то время, что ушло у них на то, чтобы пересечь участок джунглей в юго-западном углу острова и взобраться на гребень холмов, окаймляющих безымянную бухту, "Аксак-Иблис" уже бросил якорь в самом сердце спокойного голубого зеркала залива, а на пляже один за другим по всем правилам военного искусства высаживались из шлюпок пираты. Первыми на берег высыпали щитоносцы, за ними лучники и, наконец, сам Кончак во главе основных сил.
- Неплохо же он их натаскал. - Конан с невольным одобрением отметил профессионализм разбойников.
- Кончак раньше служил в Синих Тюрбанах, - пояснил Буюк, имея в виду отборные отряды туранской пехоты, предназначенные для высадки с кораблей, захвата островов и абордажа вражеских судов.
Киммериец кивнул, так как и сам когда-то недолго служил в этих войсках Туранской империи и теперь без труда угадал в четких слаженных действиях пиратов руку опытного командира.
- Кончак родом из Самарры. Служил в Синих Тюрбанах. И явно в звании не ниже уз-баши. - Конан бросил внимательный взгляд на сопровождавших его разбойников. - Так как же он оказался среди Красных Братьев, вместо того, чтобы делать карьеру в Аграпуре при ставке капудан-паши?
Буюк пожал плечами и пояснил:
- Женщина, капудан. Кончак родом из какого-то знатного рода шейхов Самарры. Это помогло ему быстро взлететь на службе в армии шаха. Но одной красотке голубых кровей из Аграпура этого показалось мало, чтобы принять его предложение. А Кончак из тех людей, которые не принимают ответа "нет"... Хм, в общем, его должны были повесить за то, что он сделал... Ее родня имела куда большие связи в шахском дворце, чем семья самаррийца. Тогда он просто поднял бунт на корабле, перерезал всех офицеров и со своими людьми из числа Синих Тюрбанов, тех, что по рождению были не туранцами, а наемниками-гулямами, увел триеру в Хаббу...
- Там ее и перестроили в гемиолию, - вставил Нифат.
- Да. - Буюк согласно кивнул. - Кончак сначала работал на какого-то крупного дельца из хаббатейцев и сторонился Братства, так как когда-то сам не раз охотился за пиратами, как Синий Тюрбан. Но потом он нашел таки общий язык с нашими капуданами.
- Хм... эта история с самаррийцем и аграпурской гордячкой, наверное, была довольно громким скандалом, - пробормотал Конан. - Но я что-то не помню, чтобы слышал что-то подобное во время моей службы в туранской армии. Очевидно, это было еще до того, как я завербовался. Ладно, - он встряхнул нестриженной гривой волос, - пора с ним потолковать.
С этими словами киммериец решительно шагнул к краю холма.
- Эй, Кончак! - крикнул он, привлекая к себе внимание богато одетого человека в центре отряда телохранителей.
Человек в роскошных одеждах встрепенулся и, найдя взглядом фигуру обратившегося к нему, откликнулся:
- Что это за шавка там тявкает?
- С тобой, сын гюрьзы, не тявкает, а разговаривает Конан-Киммериец, гетман Вольницы западных степей, и новый капудан "Беркута"! - Варвар невольно отметил про себя, что ни Вольных Сообществ, ни "Беркута" уже не существует, а он всего лишь предводитель деморализованной банды недорезанных черными демонами пиратов. - Ты будешь говорить со мной?
- Капудан? - после некоторого замешательства переспросил Кончак, проигнорировав последний вопрос киммерийца. - А где же эта грязная крыса, Серигуш из Хроша?
- Я убил его в честном поединке за капуданский пояс, - ответил Конан. - И согласно законам Красного Братства теперь я веду его людей. На мне нет крови тех Братьев, кого Сергиуш бросил на съедение туранским собакам в Хоарезме. И мои, теперь уже мои, люди виновны в их смерти не более, чем бараны, послушно пошедшие за своим пастухом. Ты все еще жаждешь смерти всех парней с "Беркута" без исключения?
- Этот человек действительно похож на гетмана Хонана из Гиммера, каким мне его описывали в Аграпуре, - тем временем негромким голосом обратился к своему предводителю один из телохранителей Кончака. - Огромного роста черноволосый варвар с далекого севера, с этим странным мягким акцентом, всегда валандается с длиннющими тяжеленными мечами, силен, как медведь и наглый, словно мамонт с похмелья.
- И какого Шайтана этот казак делает посреди Вилайета? - спросил капудан. - Только не говорите мне, что он заблудился!
- Перед тем, как мы вышли в море, я слышал, что Йилдиз направил против западной орды казаков целую армию под началом акитского сатрапа, - заметил другой пират. - Похоже, тот загнал таки степняков в угол, и те брызнули в разные стороны, да так, что их гетмана занесло аж на середину Вилайета! У страха глаза велики. - Разбойник осклабился к усмешке.
- С этого головореза Амурат-шаха станется, - улыбнулся каким-то своим воспоминаниям главарь.
- Ну что, Кончак, мы будем говорить, или ты предпочитаешь язык мечей? - Конану уже успела надоесть эта небольшая заминка.
- Мне не о чем с тобою говорить! - презрительно выкрикнул Кончак и уже тише, для своих, приказал: - Убейте его, да побыстрее.
Один из лучников с "Аксак-Иблиса" послушно вскинул лук, и секундой позже басовитое гудение тетивы проводило полет длинной стрелы с черным опереньем, нацеленной прямо в грудь киммерийца. Конан, впрочем, не сделал даже и попытки нырнуть под защиту гребня холма. Вместо этого он слегка наклонился влево, одновременно взмахнув рукою перед собой, словно извлекая что-то из воздуха. В следующее мгновение он уже распрямился и высоко воздел над головою руку с зажатой в ней стрелой.
- Поймал! - охнули словно громом пораженные пираты на берегу. - Стрелу в полете поймал!
Пристыженный лучник, чья стрела должна была поразить киммерийца, сумасшедшими глазами смотрел на свои руки, сжимающие показавшийся ему вдруг игрушечным тугой туранский лук.
- Не может быть, - потеряно пробормотал стрелок помертвелыми губами. - Так не бывает...
Кончак, пораженный, как и его пираты, даже поперхнулся от неожиданности и на время упустил инициативу. И Конан воспользовался представившейся ему счастливой возможностью со всей возможной отдачей. Мгновение - и в его руках оказался мощный гирканский лук, пойманная стрела легла на тетиву и почти сразу же с угрожающим свистом отправилась обратно, целя прямо в сердце капудана "Аксак-Иблиса".
Однако люди самарийца действительно оказались натасканы на славу - многие из них в прошлом, вероятно служили к туранской армии. Не смотря на легкий шок от увиденного и общую растерянность, они смогли вовремя среагировать на выстрел киммерийца: кто-то из телохранителей Кончака подставил ему подножку, другой успел выставить перед капуданом щит. Стрела Конана с хрустом проломила край щита, брызнув щепками в лицо державшему его пирату, и вонзилась в плечо падающего самаррийца. В мгновение ока на месте отряда телохранителей образовалась общая свалка, над которой звенел полный лютой злобы вой Кончака:
- Убить их всех!!
Киммериец сплюнул от досады и развернулся к своим пиратам:
- Уходим. Живо!
Бахар и Буюк, прежде чем скатиться вниз по склону холмов, успели выпустить по одной стреле в сторону бандитов с "Аксак-Иблиса" и, не особо всматриваясь - попали или нет - нырнули вслед за варваром под прикрытие полога джунглей.
Оливия выбивалась из последних сил. Легкие девушки горели жарким огнем, острые кинжалы боли вонзались под ребра, хриплое сбивчивое дыхание, казалось, затмило для нее собою все звуки мира - многоголосье бесчисленных обитателей джунглей словно провалилось в какую-то бездну, а на смену ему пришло звенящая тишина, нарушаемая лишь гулкими ударами крови в висках. Ни для каких иных мыслей, кроме как о том, что вот сейчас ей надо сделать шаг, затем еще один и еще, в ее голове попросту не осталось места. И только где-то на самых задворках билась искоркой едкая мысль о том, что с момента встречи с варваром два дня тому назад, она бегала чаще и больше, чем за всю свою предыдущую жизнь.
В какой-то момент Конан заметил, что его спутница бежит, что называется, из последних сил, все больше и больше отставая от троих пиратов и киммерийца, и вот-вот просто упадет без чувств. Не тратя время на лишние разговоры, он на бегу перескочил через какую-то корягу, попавшуюся ему на пути, подхватил слабо пискнувшую девушку за талию и вскинул на плечо, прижав ее ноги к груди. Кулачки Оливии легко стукнули по окольчуженной спине варвара.
Звуки разъяренной погони неумолимо приближались к пятерым, нет, уже четверым, беглецам, слепо продирающимся сквозь джунгли, доверясь памяти и чутью киммерийца. Но настичь их смогли только уже на Плато Железных Идолов - Буюк коротко вскрикнул, споткнулся и упал лицом вниз. Из его бедра торчала длинная стрела с черно-желтым оперением. Конан что-то прорычал себе под нос, сбросил принцессу с плеча и подтолкнул ее в спину по направлению к хорошо знакомому им обоим полуразрушенному храму из зеленого камня:
- Прячься за развалинами. А потом наверх.
Киммериец развернулся навстречу преследователям, присел в высокой траве, покрывающей плато и, вскинув лук, одну за другой выпустил две стрелы, целясь в первых из бандитов с "Аксак-Иблиса", показавшихся вслед за ними из джунглей. Раздался крик боли. Вторую стрелу сопроводила тишина, однако одна из упавших фигур уже не встала.
- Бахар, Нифат, - позвал Конан, - прикройте нас!
Вот только одноглазый замориец и не подумал выполнить приказ - вместо этого он зайцем улепетывал к скалам, возвышающимся в конце плато, и при этом старался держаться как можно дальше от храма черных демонов. Бахар же, недолго поколебавшись, упал наземь, откатился под прикрытие руин пугающего храма, откуда вскоре в сторону противника полетели редкие, но меткие стрелы. Не заметивший в спешке малодушия Нифата киммериец подскочил к раненому Буюку, подхватил того под мышки и поволок его к укрытию Бахара.
Авангард преследователей, потеряв на опушке двух человек убитыми и трех раненными, смешался и отступил назад в джунгли. А Конан с товарищами перебежками добрались до дальней стеной храма и укрылись за нею. В этот-то момент трусость Нифата и сыграла с ним злую шутку - просто теперь он оказался единственным из беглецов, кто был в пределах досягаемости стрел бандитов Кончака. И хотя малодушный замориец успел отбежать довольно таки далеко от леса, пока его товарищи рисковали своими жизнями, из доброго десятка стрел, которые выпустили в его сторону преследователи, две все же настигли одноглазого пирата. К сожалению или к счастью, ни одна из них не оказалась смертельной. Но, тем не менее, этого было вполне достаточно, чтобы он остался валяться в считанных шагах от подножия спасительных скал, отчаянно взывая о помощи.
Меж тем, Конан перепоручил раненного Бахару, а сам прикрыл своим окольчуженным телом Оливию, и вся четверка одним быстрым рывком преодолела последние пару сотен локтей, отделявшие их от скал, и устремилась вверх по осыпающемуся при каждом их шаге каменистому склону. К тому времени получившие подкрепление преследователи уже обогнули прикрывающий бегство четверки храм и вновь попытались достать их стрелами. В какой-то момент Оливия услышала звонкий удар металла о металл, а затем Конан внезапно споткнулся и почти что упал, грозя раздавить ее всем своим немалым весом. Варвар яростно, по-медвежьи, зарычал, поднимаясь с колен, еще плотнее сгреб принцессу в охапку и ринулся дальше по крутому склону вверх. Еще дважды что-то громко лязгало о стальные кольца кольчуги и бронзу шлема киммерийца, дважды он едва не зарывался лицом в мелкое каменное крошево, бормоча под нос тихие ругательства на неизвестном девушке языке. Но варвар всякий раз поднимался с колен и снова устремлялся наверх.
А вот двум другим пиратам повезло меньше. Оливия, конечно, не могла этого видеть, но Буюк получил еще две стрелы - на этот раз в спину. Бахар, справедливо рассудив, что это уже не имеет никакого значения, бросил тело своего мертвого товарища, но почти сразу же упал и сам со стрелою в плече. Этим все могло бы и закончиться для него, если бы в этот самый момент с утесов не засвистели ответные стрелы Куварзы. Четверо бандитов Кончака умерли один за другим - стрелы старого гирканца летели с поразительной быстротой и убийственной, в прямом смысле этого слова, точностью. Затем и еще трое обагрили своей кровью траву у подножия скал, пока их товарищи не сочли за благо ретироваться под защиту руин храма. Напоследок они не смогли отказать себе в удовольствии несколькими стрелами добить все еще завывающего Нифата. Одноглазый замориец последний раз вскрикнул и затих уже навеки.
Конан поставил Оливию на ноги и подтолкнул ее вверх по склону, надеясь, что маленькая фигурка в белой тунике на фоне светлых скал будет непростой мишенью для неприятельских лучников, а сам бросился на помощь к раненому и сползающему вниз Бахару.
На небольшом плато - высшей точке острова - киммерийца встретил Куварза с оставшимися пиратами. Конан уложил раненого наземь, поискал глазами девушку, ободряюще кивнул ей и обратился к своей команде:
- Сидим здесь до ночи.
- А что потом? - упавшим голосом спросил Иванос; его взгляд невольно устремился к зловещим руинам храма Железных Идолов - нетрудно было догадаться, о чем он в этот момент думает.
- Кончаку нас отсюда не сковырнуть, а значит ему придется пойти на правильную осаду. Это потребует много времени, - терпеливо, словно маленьким детям, втолковывал Конан. - На ночь они останутся здесь же, внизу, и, бьюсь об заклад, расположатся в самом логове чудовищ. Когда взойдет луна, демоны начнут резать команду Кончака, как баранов. Начнется паника. Жуткая паника, - киммериец нехорошо усмехнулся. - Тут-то мы и спустимся под шумок вниз и дорежем уцелевших. Крики наверняка привлекут внимание тех, кто остался на триере, и они помчатся на выручку своим дружкам. Мы просто пропустим их, а затем захватим шлюпки и почти неохраняемый корабль. - Конан обвел пиратов требовательным взглядом. - Только не говорите мне, что вам в новинку такие трюки! Не мне вас учить, как это делается.
- А почему ты думаешь, что эти твари не закусят еще и нами? - неожиданно спросил Куварза.
- Потому что они не могут покидать пределов своего логовища, - ответил киммериец.
- Откуда ты знаешь? - поспешил выкрикнуть Иванос.
- В ночь перед вашим появлением на острове мы с Оливией провели ночь в руинах и видели, как демоны оживают в лунном свете. Но когда мы покинули их логово, они не смогли последовать за нами.
Конан несколько покривил душой, поскольку ожившие статуи в ту ночь видела только девушка. Сам же варвар в тот раз решил, что все это ей привиделось. Но уже на следующий день он вынужден был признать ее правоту.
- А что, если ночью из-за облаков не будет видно луны? - спросил кто-то из пиратов.
Конан смерил вопрошавшего угрюмым взглядом и отрезал:
- Тогда мы будем ждать следующую ночь. И вообще столько, сколько понадобится. Все! На этом разговоры окончены. - Киммериец решительно пресек дальнейшую болтовню. - Скоро здесь будет Кончак со всей своей бандой, и они попытаются добраться до нас. Надо приготовить им достойную встречу. Так, - он огляделся вокруг, - камни. Нам нужны камни. Халег, возьми дюжину ребят покрепче, и пусть они подтащат поближе к обрыву десяток-другой во-он тех здоровенных булыжников.
- Капудан, - поименованный пират, здоровенный белобрысый детина с длинными обвислыми усами, почесал в затылке, - да они ж каждый с хорошего бычка весом!
- Вот и ладно, - кивнул Конан. - Зато каждый из них может сорвать со склонов настоящий оползень щебня. Остальным сваливать в кучи камни поменьше. Для того, чтобы раскроить пару черепов, этого вполне достаточно. И проверьте оружие. Куварза, - он обернулся к гирканцу, - как у нас со стрелами?
- Девять, капудан. Всего девять. И все у меня. - Кормчий похлопал ладонью по колчану. - Все равно никто лучше меня не владеет этой игрушкой. - Он любовно огладил кибить тяжелого гирканского лука чуть ли не с него самого ростом.
- Хорошо, - кивнул киммериец, который отнюдь не считал, что это так уж и хорошо. - Постарайся, чтобы ни одна из них не пропала даром.
- Уж будь спокоен. - Куварза плотоядно ухмыльнулся. - Девять душ сегодня непременно предстанут пред троном Эрлика. Эй вы, - кормчий окинул насмешливым взглядом остальных разбойников, - если кто-то из вас, олухов, получит стрелу от парней самаррийца, то прежде, чем сдохнуть, постарайтесь упасть на эту, а не на ту сторону. Лишние стрелы нам не помешают! - Жестокая улыбка не покидала обветренного лица старого гирканца.
Вскоре внизу, у стен храма, собрались основные силы бандитов с "Аксак-Иблиса" - не менее восьми десятков пиратов во главе с пышущим яростью капуданом. Когда Кончаку стало известно, что беглецы укрылись на отвесных скалах, а его люди смогли подстрелить только двоих мерзавцев, сами же при этом потеряли девятерых человек убитыми, он пришел в неописуемую ярость. Осыпая разбойников грязными проклятиями, главарь погнал их на приступ укрытия беглецов с "Беркута".
Однако для Конана и Куварзы это время не было потраченным напрасно. Небольшой отряд киммерийца располагал только одним лучником и девятью стрелами, щитов и копий не было вовсе, пиратов, имевших хоть какие-то доспехи, можно было по пальцам пересчитать. Зато маленькое плато, на котором они укрылись, могло предоставить для их нужд целый лесок небольших деревьев и обилие выкрошившихся из старой породы булыганов и довольно крупных гранитных валунов. Карабкающихся вверх по склону пиратов Кончака встретил настоящий град камней. Кто-то из них почти сразу вскрикнул от боли и покатился вниз, сгоняя вслед за собою волну щебенки. Пара огромных валунов разорвала в нескольких местах цепь наступавших, спустила оползень и, наконец, переломала одному из них ноги. Не говоря уж о том, что оползень значительно затруднил восхождение и сделал более уязвимыми для мелких камней оборонявшихся разбойников и метких стрел Куварзы.
Старый гирканец постарался на славу. Уже первая же стрела с хрустом проломила лицевые кости черепа самого активного пирата, вероятно, одного из он-баши Кончака, выставив окровавленный наконечник из его затылка. Еще пять стрел с нечеловеческой точностью нашли свои жертвы, пока стрелки нападавших безуспешно пытались оказать хоть какую-то помощь своим товарищам. Им удалось лишь слегка пугануть осажденных, но попасть в людей, то и дело возникающих над обрывом, чтобы метнуть булыжник, и тут же исчезающих, было весьма и весьма затруднительно. Это здорово отличалось от той задачи, что как правило выпадает лучникам, поддерживающим штурм обычной крепости, так как никакие крепостные стены не достигают высоты в сотню локтей.
Впрочем, кто бы ни командовал лучниками "Аксак-Иблиса", он оказался толковым воякой - ему довольно быстро удалось вычислить наиболее опасного из своих противников - вражеского стрелка, работающего с убийственной точностью. Он здраво рассудил, что это более важная задача, и когда Куварза в следующий раз появился над обрывом, чтобы спустить тетиву, над его головой засвистела добрая полудюжина стрел, одна из которых едва не задела кормчего. От неожиданности лук в руках старого гирканца слегка дрогнул, и седьмая стрела лишь легко оцарапала какого-то бандита за предплечье.
Куварза выругался и нырнул под защиту скал. Он немедленно сменил позицию и, вновь вскочив на гребень утеса, одну за другой выпустил две последние стрелы, поразив двоих разбойников. И в этот раз лучники Кончака уже не успели его перехватить. Впрочем, больше от лука гирканца никакой пользы не было. Он с сожалением отложил его в сторону и извлек из ножен саблю.
Даже самарриец вынужден был признать, что штурм этих проклятых скал с самого начала был более чем безумной затеей. Практически никому, кроме самых горячих и, пожалуй, самых глупых бандитов, так и не удалось взобраться наверх. Практически всех их смело камнями, оползнем и немногочисленными, но смертоносными стрелами. Тех, что все же одолели кручу, защищающиеся попросту спихнули вниз, добив градом камней. И даже щиты не могли им помочь - срубленные Конаном деревца из маленькой рощи оказались лучше любых копий. Как таковой схватки и не было - никому так и не пришлось пустить в дело обнаженные клинки.
В конце концов Кончаку надоело наблюдать за тем, как его люди гибнут в тщетной попытке вскарабкаться на кручу, либо сползают вниз, обагряя кровью камни или завывая от боли в сломанных конечностях. Это уже был не бой, а какая-то нелепица. Скрипя зубами, самарриец отозвал своих людей назад. Обескураженные бандиты с понурым видом предстали перед своим предводителем.
- Ленивые мулы! Безмозглые бараны! Трусливые шакалы! - неистово орал капудан, хотя про себя он вынужденно признавал, что ответственность за произошедшее целиком и полностью лежит на нем одном, поскольку именно он отдал этот дурацкий приказ о штурме неприступных скал.
- Мы туда больше не полезем, - угрюмо глядя исподлобья, заявил ему один из разбойников; Кончак хотел уже было съездить тому рукоятью ятагана по зубам, но остальные бандиты согласно заворчали и угрожающе сдвинули ряды, защищая своего товарища, осмелившегося перечить капудану.
- Бисфан прав. - Вперед выступил пират с желтым поясом он-баши. - Капудан, мы не малые дети и умеем брать крепости. Но это, - он указал на скалы, откуда доносилось торжествующее улюлюканье, - не деревянный форт на гирканском побережье, который можно просто сжечь. И не туранская крепость, на стены которой можно взобраться по лестницам. Здесь нет и ворот, которые можно было бы высадить тараном. Это просто проклятущие скалы. И на них надо карабкаться, рискуя в любой момент свернуть себе шею. И что же нас там ждет? Золото? Шелк? Невольницы? Нет, там всего лишь банда загнанных в угол крыс, которые будут драться до последнего, защищая свои жалкие жизни. Девять наших товарищей уже мертвы. Еще четверо покалечены. Так ради чего нам туда лезть?
Кончак замер с наполовину извлеченным из ножен клинком, лихорадочно анализируя ситуацию: его авторитет в команде стремительно испарялся, словно первый снег на куполах Аграпура в зимний день. Требовалось срочно предпринять что-то, что поможет ему восстановить контроль за ситуацией. Помощь пришла внезапно.
- А ведь Кутлуг прав, милый. - Две тонкие изящные ручки, увитые золотыми браслетами, появились откуда-то сзади и нежно приобняли самаррийца за шею.
Кончак вздрогнул от неожиданности, но быстро пришел в себя. Он нежно коснулся губами длинных пальчиков говорившей и, обернувшись к ней, поинтересовался:
- Юмико, дорогая, что ты здесь делаешь?
Позади самаррийца стояла невысокая миниатюрная девушка с ярко выраженными восточными чертами лица, высокой копной иссиня-черных волос, облаченная в наряд, напоминающий обычный костюм моряков, но с явным упором на женственность его хозяйки: полупрозрачные шаровары алого шелка с разрезами, не скрывающими загорелые стройные ноги, короткая белая блуза, оставляющая открытой талию девушки, легкие сандалии с высокой шнуровкой и почти игрушечный кинжал в инкрустированных золотом и драгоценными камнями металлических ножнах на поясе.
Кутлуг поймал взгляд прищуренных глаз девушки и невольно вздрогнул. Юмико Асанэ была любовницей Кончака и, пожалуй, внушала его пиратам ужас не меньший, чем сам капудан. И на то у них были свои веские основания... Неудивительно, что при ее появлении, разбойники примолкли и слегка подались назад, освобождая пространство возле капудана и его женщины.
Юмико капризно надула губки и пожаловалась:
- Мне стало скучно на корабле. Без тебя мне там совершенно нечего делать одной. А потом я услышала, как вернувшиеся с острова гребцы говорили о том, что здесь вам встретился казак Хонан. Мне стало ужасно любопытно, и вот я здесь. Ты ведь понимаешь, что Марик просто не смог бы удержать меня, даже если бы захотел? - Она лукаво подмигнула Кончаку. - И, знаешь что, милый? Мне кажется, что Кутлуг кое в чем прав. Зачем вам лезть на эти скалы? Куда вам торопиться? Ведь у этих крыс, как совершенно правильно окрестил их наш доблестный он-баши, нет ни воды, ни пищи. Они ни за что не продержатся там даже и пары дней. Держу пари, что они, во что бы то ни стало, попытаются улизнуть из ловушки уже сегодня же ночью. Но у них нет и корабля, на котором они могли бы покинуть остров. Обломки керкуры на отмели - не в счет. Та зачем же вам рисковать своими жизнями, пытаясь добраться до них, когда вскоре добыча сама упадет в ваши руки, как перезрелый плод? Надо лишь чуточку подождать их здесь, внизу.
Юмико подхватила Кончака под локоть и неожиданно жестким взглядом впилась в глаза Кутлуга и других пиратов, собравшихся возле него.
- Вот только в одном ты не прав, он-баши. Там, наверху, кроме банды крыс, есть и кое-что действительно ценное. А именно - голова Хонана. Того самого Хонана из Гиммера, что когда-то был гулямом на службе туранцев, а затем гвардейцем самого шаха. Теперь же Йилдиз оценивает голову своего бывшего наемного меча в пятьдесят тысяч таньга золотом! Кутлуг, как ты думаешь, неужели такие деньги не стоят того, чтобы ради них претерпеть некоторые сложности? - Юмико примирительно улыбнулась. - Тем более, что, очень может быть, никому из вас больше и не придется погибать на этих дурацких скалах. Я ведь уже сказала, что у них нет ни воды, ни пищи? Хонан, чтобы там хорошего ни говорили о нем, как о вожаке казаков, должно быть совсем лишился рассудка, если сам же загнал себя в эту ловушку. У него нет иного выхода, кроме как сдаться нам на милость или погибнуть в бессмысленной схватке, либо прыгнуть со скал в море, на острые камни. Чтобы он ни предпочел - мы в любом случае заполучим его голову. Либо, - она улыбнулась, словно сытая кошка, - его люди сами выдадут нам Хонана, связанного по рукам и ногам, чтобы спасти свои жизни. Так как, вы все еще недовольны тем, что капудан Кончак привел вас сюда в погоне за этой шайкой? - Девушка вопросительно изогнула бровь.
Пираты молчали. Самарриец обвел своих еще совсем недавно готовых взбунтоваться бандитов уничтожающим взглядом, скривился и проворчал:
- Итак, вы все поняли? Пятьдесят тысяч таньга за голову гиммера Хонана! Забудьте о Сергиуше. Этот гяур уже мертв. Мы обложим крыс в западне, которую они сами для себя избрали и немного подождем. Больше никто не полезет на эти утесы. Вы правы, это было моей ошибкой. - Кончак с притворным сожалением опустил голову, словно бы прося прощения у своих подчиненных; на самом же деле в этот момент он сделал мысленную пометку рядом с именами Кутлуг и Бисфан - эти мерзавцы, посмевшие перечить ему и поучать своего капудана, не доживут даже до следующей швартовки "Аксак-Иблиса". - Только запомните - живой Хонан будет стоит дороже мертвого. Если эти собаки попытаются вырваться из ловушки сегодня ночью, можете лечь костьми, но казак нужен мне живой... хотя и необязательно невредимый. И тогда, клянусь бородой Пророка Тарима, я выбью из казнодара Йилдиза двойную цену за гиммерийского гяура! - Самарриец криво усмехнулся и пожевал кончик обвислого уса. - На досуге можете посчитать, кто умеет, конечно, сколько придется на долю каждого из этой награды.
Кончак, довольный произведенным эффектом, покосился на сияющую, словно новенькая монетка Юмико и закончил:
- Все ясно? Тогда займитесь погребальными кострами для покойников. Негоже Красным Братьям гнить, как простая падаль, на поживу стервятникам. А затем подготовимся к ночной встрече наших друзей, засевших наверху.
Костры вспыхнули в отдаленном уголке плато. Скопившаяся возле храма большая часть команды "Аксак-Иблиса" больше не предпринимала никаких попыток захватить беглецов. Вместо этого Кончак велел выставить вдоль подножия скалы на безопасном удалении две дюжины постовых, дабы дичь не ускользнула из его лап. Те рассредоточились в пределах прямой видимости друг друга и развели линию сторожевых костров, чтобы избежать внезапного ночного нападения. Оставшиеся пираты, отдав минимальные долг памяти погибшим, бесцельно разбрелись по плато. Сам же Кончак, как и предполагал Конан, вместе со своими командирами засел в руинах старого храма.
Юмико вошла в развалины вслед за самаррийцем. Щебень негромко хрустнул под ее ногами.
- Так это и есть те самые Железные Идолы? - Кончак стоял посреди полуразрушенного зала, обозревая массивные колонны, подпирающие крышу, и черные статуи в проемах меж ними.
- Да, капудан, - кивнул один из он-баши. - Об этом острове не упоминается практически ни в одной легенде туранцев или других обитателей берегов Вилайета. И вы не найдете его ни на одной карте. Тем не менее, лоцманы Братства знают о его существовании, но обычно предпочитают обходить эти недобрые места стороной. Здесь никто и никогда не швартуется.
- Почему недобрые? - спросила Юмико, которая так и не смогла заставить себя пройти дальше порога - что-то удерживало ее от еще одного шага вглубь полумрака, наполняющего помещение.
- Не знаю. - Лоцман пожал плечами. - И никто не знает. Старики из Морского Народа юэтши болтают что-то о том, будто бы с этого острова никто не возвращается назад. Но они говорят то же самое и о Ксапуре Твердокаменном. Однако Ксапур уже не одну сотню лет служит пристанищем для Красных Братьев, когда они договариваются о совместном набеге или делят добычу. А Сергиуш, должно быть, хотел укрыться здесь от нас. Знал, собака, что мы вряд ли станем искать его здесь.
- Кончак, я не думаю, что оставаться в этих стенах - хорошая мысль. - Юмико сделала шаг назад, вновь очутившись на освещенной солнцем лужайке у полутемного провала, служащего входом в руины.
- Почему же, малышка? - беззаботно поинтересовался самарриец и пнул сапогом одну из статуй, отозвавшуюся на подобное обращение глухим недовольным гулом.
- Не знаю, - пожала плечами та, - у меня нехорошее предчувствие.
- Брось, - Кончак отмахнулся от предупреждения. - Ты, конечно, у меня молодец, но... это не по твоей части. - Он подмигнул девушке.
Юмико встряхнула копной непокорных волос и решительно заявила:
- Я не останусь здесь. Можешь, если хочешь, ночевать тут, но без меня. Думаю, с Хонаном и его крысиным выводком ты справишься и сам, без моей помощи. Так что, я возвращаюсь на гемиолию.
- Не беспокойся, Юми, - в полумраке древнего храма неведомых сил девушка едва смогла разглядеть улыбку на лице Кончака, и это не могло не показаться ей недобрым знаком, - лучше подумай о награде за голову казака. И о тех пряностях из Макалета, что лежат у нас в трюме. Когда мы вернемся в Джафар, я смогу купить тебе ту вендийскую колесницу, что ты видела месяц назад на базаре в Хаббе!
- Хорошо, - рассеянно кивнула Юмико, не слушая обращенные к ней слова самаррийца; какое-то странное предчувствие все сильнее овладевало ею, и она уже понимала, что не может - или не хочет? - что-либо менять в происходящем - пусть все будет так, как будет. В ней пробуждался азартный игрок. Пусть судьба сама вскроет свои карты, решила она.
Девушка отвернулась от пролома и направилась к тропинке, ведущей вниз, к бухте. За ее спиной еще какое-то время был слышен голос Кончака, обсуждающего со своими подчиненными железные статуи:
- Интересно, можно ли сдвинуть этих идолов с места? Может на них найдется какой-то покупатель?
- Э-э-э... Капудан, помните, вы как-то уже пробовали торговать статуями, которые делает госпожа Асанэ...
Юмико сжала кулачки, отбросила прочь лиану, норовившую подцепить ее за лодыжку, и нырнула в джунгли.
Осада беглецов с "Беркута" продолжалась уже без внезапно появившейся и так же внезапно исчезнувшей любовницы капудана. Вскоре группа пиратов во главе с кормчим Мариком доставила с триеры бочонки с вином и мясо. Ближе к вечеру намечалось пиршество. Повеселевшие бандиты все ближе подбирались к укрытию беглецов, чтобы подразнить их видом кувшинов с вином или жареной баранины.
- Ну что вы там сидите? - насмехались они над осажденными. - Спускайтесь к нам. У нас для вас кое-что припасено... ножичком по горлу! Ха-ха-ха!
- Ну что за свиньи? Ни себе, ни людям. Или спускайтесь сюда, и мы вас прирежем, или прыгайте в море - хоть акулам закуска будет!
Засевшие же наверху моряки с "Беркута" не могли ответить насмешникам стрелами, а взаимная ругань скоро надоела и была пресечена резким окриком Конана:
- Довольно глотки драть!
Убедившись, что повторного штурма не будет, киммериец позволил себе расслабиться и снять кольчугу, чтобы извлечь из ее колец застрявший наконечник стрелы - одной из тех, что на излете достали его в спину, когда он бежал вверх по склону с Оливией на руках. Наскоро скрутив порванные кольца голыми пальцами вместо пассатижей, он приготовил из каких-то трав жутко вонючий компресс и попросил принцессу наложить его ему на спину. Девушка с ужасом взирала на два огромных, черных, набухших кровью вздутия на плече и под лопаткой, куда угодили пиратские стрелы. Варвар либо уже родился в кольчужной рубашке, либо его шкура сама по себе мало чем уступала кольчуге.
Трение стальных колец о спину киммерийца за несколько часов повредило гематомы, и спина Конана была расчерчена ручейками крови. Впрочем, после нескольких компрессов кровотечение остановилось. Киммериец повел плечами, разминая мускулы и слегка поправил повязку.
- Что ж, ночь не за горами.
С наступлением сумерек большинство пиратов укрылось в развалинах храма Железных Идолов. К удовлетворению Конана самарриец не решился оставить своих людей на ночь без руководства и также остался на ночь в руинах. Разбойники развели в зале храма гигантский костер, языки которого заговорщески подмигивали в провалах кровли, отдельные языки пламени, словно маленькие бесенята, взмывали над крышей и растворялись в ночном воздухе.
А затем из развалин храма вдруг послышались звонкие удары металла о металл, как если бы кто-то задался целью отбить кусочек от одной из статуй. Конан встрепенулся.
- Будет просто здорово, если этот придурок раньше времени заставит ожить демонов, - пробормотал киммериец. - Тогда мы еще засветло сможем убраться с этого проклятого острова!
Однако неведомый вандал быстро успокоился, убедившись в нереальности своей затеи. Конан пожал плечами, улегся на лежанку из мягких веток, нахлобучил на лицо маску-забрало четырехрогого шлема и положил ножны с мечом возле правой руки.
- Разбудишь меня только после того, как полностью скроется солнце, - сказал он Оливии и смежил веки, проваливаясь в чуткий сон.
Принцесса устроилась в изголовье киммерийца и стала терпеливо наблюдать за медленно опускающимся за горизонт кроваво-алым солнечным диском. Остальная команда, за исключением десятка часовых, которых возглавил неутомимый Куварза, так же попробовали соснуть часок-другой, но им явно не хватало выдержки варвара.
Ночь стремительной черной птицей обрушилась на остров. Оливия даже вздрогнула от неожиданности - настолько быстро слабые сумерки превратились в кромешную тьму жаркой южной ночи. Обхватив тонкими руками коленки, она прижалась к горячему, не смотря на сталь кольчуги, боку киммерийца и замерла, вслушиваясь в его спокойное мерное дыхание.
"Словно безмятежный ребенок, - невольно подумала она. - Один среди жестоких морских разбойников, окруженный врагами на острове, принадлежащем демонам. И при этом он может спать, как ни в чем ни бывало. Словно он огражден от всех опасностей мира крепкими стенами королевского дворца Ианты!.. Впрочем, если эти стены не смогли защитить меня, то такой человек, как Конан никогда бы и не доверился им. Своему мечу он верит больше, чем мой отец тысяче мечей своих гвардейцев!"
- Госпожа, пора будить капудана, - прервал ее размышления неслышно подошедший Куварза. - Солнце зашло, а луна вот-вот наберет полную силу.
Стряхнув с себя остатки дремы, он подошел к краю обрыва и посмотрел на мертвенный лик луны, медленно ползущий по черному бархату ночного неба.
- Всем быть наготове, - велел Конан. - Лунный свет вот-вот доберется до статуй, и тогда начнется главное развлечение.
- А костер не помешает этому? - выразил свои сомнения Куварза. - Если статуи будут освещены пламенем костра, то подействует ли на них лунный свет так же, как и в темноте?
- Не знаю. - Киммериец пожал плечами. - Нам остается только ждать.
Тягостное ожидание повисло над людьми, собравшимися вокруг Конана и Куварзы. Оливия напряженно всматривалась в искаженные страхом и усталостью лица бандитов, и все же видела в них решимость непременно вырваться из западни, миновав встречи с монстрами острова.
- Стены... - прошептал кто-то из пиратов.
Принцесса перевела взгляд на зеленые стены храма, высеребренные лунным светом и сглотнула комок в горле. Очередная ночь на этом острове вот-вот должна была обернуться новым кошмаром.
- По моей команде спускаемся вниз и убиваем всех, кто попадется вам на пути, - негромко отдавал приказы Конан. - В развалины ни ногой, если вам дорога ваша жизнь! Потом к берегу. Ждите на пляже у шлюпок. Со мной пойдут Иванос, Халег и Гарпал. Мы проберемся на корабль. Когда увидите, что на борту идет драка - захватываете шлюпки на берегу и присоединяетесь к нам. Все понятно?
Собравшиеся вокруг согласно загудели.
- Оливия. - Киммериец повернулся к принцессе. - Как всегда держись подле меня.
- И накинь вот эту кольчужку. Она достаточно легкая для тебя.
Костер в развалинах вскоре сошел почти на нет. Но он все еще давал достаточно света, так что Конан, как ни напрягал зрение, так и не смог определить тот момент, когда лунный свет проник внутрь храма. Но так или иначе, долгожданный миг, когда нарушаемую лишь тихими голосами пиратов у сторожевых костров тишину над островом прорезал первый человеческий крик боли и ужаса. За ним практически сразу последовал второй, третий и, наконец, они хор голосов слился в какую-то какофонию, сотрясающую отзвуками воплей руины древнего храма. Сложенные из зеленого камня стены, как оказалось, обладали очень даже неплохой акустикой.
Часовые из заградительного отряда у подножия запертой скалы, подстегиваемые страхом и желанием выяснить - кто же мог так внезапно напасть на их товарищей, бросились к источнику этих диких звуков. И им уже не было дела до того, что на утесах за их спинами замелькали темные силуэты, с ловкостью обезьян преодолевающие скалы. Конан вел своих людей вниз, чтобы положить конец банде Кончака, самоуверенно возомнившего, будто ему удалось поймать киммерийца.
Подоспевшие к превратившимся в бойню руинам часовые сталкивались у единственного выхода из храма с окровавленными и что-то в ужасе вопящими моряками "Аксак-Иблиса". Некоторые, самые храбрые, исчезли внизу, чтобы уже никогда не появиться вновь. И тут в беспорядочную толпу ошеломленных пиратов врезался отряд Конана.
Вооруженный длинным прямым мечом заморийской стали киммериец проник в гущу слишком растерянных, чтобы сопротивляться, бандитов, словно медведь, врывающийся в свору дворняжек. Его меч дважды успел обагриться кровью, прежде чем те вообще сообразили, что подверглись нападению тех, кто, как они считали, сидят в ловушке на вершине скал. Рядом с Конаном по-волчьи хищно скользил низкорослый гирканец с ятаганом. А за спиною варвара пряталась совсем уж странно смотревшаяся в этой мясорубке девушка в легкой мужской кольчужке, наброшенной поверх рваной туники, неловко размахивающая кинжалом, хотя на нее никто и не думал нападать.
Взмахом тяжеленного клинка Конан снес голову какому-то пирату и вдруг оказался возле самого входа в руины, откуда по-прежнему доносились страшные крики людей и какие-то совсем уж нечеловеческие звуки - то ли сытое урчание, то ли приглушенный зловещий гогот. Неожиданно в озаренном сполохами вновь разгоревшегося костра проеме входа возникла окровавленная фигура Кончака. Его роскошные одежды царедворца превратились в лохмотья сущего нищеброда из аграпурских низов, а в боку главаря разбойников зияла страшная рваная рана, из которой толчками билась кажущаяся черной в ночном мраке кровь.
![[]](/img/k/klenarzh_d/3dxjawol-hromec/1304599211_349481.jpg)