Как же я люблю море. Всегда любил. Люблю то ощущение невероятной мощи, которое приходит когда волны вновь и вновь с негодующим рокотом бьются о скалы внизу, пытаясь сдвинуть, опрокинуть огромные гранитные валуны, а, не добившись своей цели, с недовольным шепотом откатываются назад, чтобы скопить силы для очередной яростной попытки. Стоя на носу парусника, смотря вперед на бескрайние морские просторы, мощи не чувствуешь, но зато какого-то детского восторга от быстрого бега небольшого судна, больше всего напоминающего на первый взгляд китайскую джонку, по удивительно спокойным океанским водам хоть отбавляй. Невольно хочется кричать и радоваться всему на свете - яркому весеннему солнцу, порывистому ветру, швыряющему в лицо соленые брызги, да и просто жизни.
-Не мешай!
Я оглянулся на своих спутников. Невдалеке, по правому борту, сидело двое, вернее, сидел один. На бухте свернутого толстого швартового каната устроился худенький белобрысый мальчишка. Паренёк изо всех сил старался сделать одновременно две совершенно несовместимые вещи - не дать высокому бородатому аранцу, в синем тюрбане и полосатом коричнево-сером халате, обмотать свои ноги толстым, клетчатым пледом; и при этом не уронить два маленьких разноцветных стеклянных шара, парящих над полураскрытой ладонью.
-Молодой господин опять застудит ноги и не сможет спать ночью.
Несмотря на всё негодование и бесполезное в этом случае сопротивление, Урум быстро справился с отчаянно брыкающимся непоседой, поправил висящий на поясе внушительного размера палаш и присел рядом, прямо на сверкающую чистотой, надраенную по случаю скорого прибытия в порт палубу. Мой слуга очень привязался к пареньку за последнее время и до сего дня иначе, как 'малыш' не называл. Реакция на подобное обращение была вполне предсказуема - бурный протест, ворчливое сопение, а порой и вовсе полный бойкот на несколько часов. Парень явно не хочет, чтобы все его считали маленьким и беспомощным. Сегодня что-то новенькое. Кажется, они нашли-таки компромисс. Серёжка хоть и немного надулся, но ничего не сказал, всецело сосредоточившись на своем занятии. Кто для Урума этот - ребёнок младший брат, племянник, а может быть, он заменил воину погибших сыновей - уже и не поймешь. Может, это и хорошо. Ведь теперь он всегда где-то поблизости, готовый открутить голову (иногда и в прямом смысле слова), любому, кто даже косо посмотрит на малыша. Урум так опекает мальчика, что порой мне приходится его сдерживать, хотя чувства старого друга понятны. Сережа действительно ещё нуждается в присмотре и уходе. Неделя в гостях у Ордена Стражей, местной инквизиции, бесследно не проходит ни для кого, а прием ему там устроили горячий. Я подошел поближе:
-А двумя руками?
Мальчик вздохнул, выставил левую ладонь, что-то прошептал. Тут же вокруг кисти появилось едва заметное ровное, белесое свечение, затем всего лишь в нескольких сантиметрах от кончиков пальцев сгустился сизый туман, из которого начали формироваться две маленьких планеты. Вначале они были невесомы, прозрачны, но спустя несколько мгновений материя, послушная воле начинающего мага, обрела вес и требуемые свойства. Вот уже над обеими руками моего ученика парят по паре похожих друг на друга, как братья-близнецы, шара.
- Всё? А покрутить?
Легкое шевеление губами, и началось движение. Сначала медленно, плавно, но постепенно скорость вращения увеличивалась, пока не достигла своего максимума, когда всё сливается в один сверкающий водоворот, где уже нельзя различить, ни очертание, ни тем более форму предметов. Белесое свечение стало ярче, воздух зашипел, как раскаленная сковорода. Показалось, ещё секунда, и мальчик потеряет контроль, а его игрушки вырвутся на свободу, разлетевшись маленькими цветными молниями по всему кораблю, но это было не так. Ученик решил покрасоваться. Проходящий мимо молодой матрос, увидев такое диво, так и застыл с отвисшей челюстью, начисто забыв, куда шел, и зачем ему, собственно, понадобился небольшой, пузатый бочонок, который был у него в руках.
-Не так быстро, Серёж!
Кивок, и безумная пляска мгновенно прекратилась, перейдя в ленивое, неторопливое перекатывание. Урум повернул голову немного влево, одарил зеваку столь ледяным взглядом, что бедняга посчитал за лучшее испариться. Причём исчезнуть он решил вовсе не в ту сторону, куда направлялся до этого. До сих пор не могу понять, почему именно самые простые проявления нашего искусства вызывают такую реакцию? Вся команда знает, что я кудесник, а мальчик мой ученик. Да, он мал, но возраст в магии отнюдь не главное, и уж точно не гарантия успеха. Сопливый юнец может одолеть в схватке, мудрого, убеленного сединами старца, стоит лишь сильно захотеть, проявить находчивость, изобретательность и, конечно, иметь талант и хоть какую-то практику. Никогда нельзя недооценивать противника - порой внешность обманчива, а молодость и старость неразличимы. К слову, меня это тоже касается.
Самым старшим в нашей группе все считают Урума, это и не удивительно. Никому из экипажа и в голову прийти не может, что двадцатилетний волшебник старше всех вместе взятых на этом корабле. А о том, что он к тому же один из опытнейших боевых магов мира, поведавшим на своем веку не одну военную компанию, вынужденно покинувший на несколько десятилетий Королевство Иштар, которое считается его родиной, не смог бы догадаться никто. Я усмехнулся. Интересно, как поведет себя команда и особенно капитан, узнав, что на корабле 'Серый Призрак'? Постараются всадить под ребро нож и выкинуть за борт, или сами прыгнут от греха подальше? Благо до берега уже недалеко. А может им это прозвище уже и не знакомо? Шестьдесят семь лет срок не малый, даже в этом мире. Вполне возможно все забыли странного советника старого короля, забыли то, что никто и никогда при дворе не видел его лица, что появлялся он во дворце неожиданно, без суеты и шума, всегда одетый во все серое, и также незаметно исчезал.
Сколько слухов окружали тогда его личность, сколько версий было высказано по поводу носимой им серебряной маски. Одни говорили, что он не человек и боится солнечного света. Другие утверждали, будто он настолько уродлив, что не хочет никого пугать, а уродство - плата за магическую силу. На самом деле всё куда проще, мне нужно было скрыть мою молодость, которая сильно бросалась в глаза и вызывала ненужные вопросы последние восемьдесят лет - не стареют только не рожденные, а их тут всегда побаивались. Моя хитрость удалась. Когда спустя месяц после смерти короля Мирла Четвертого, молодой безусый дворянин в поношенной, но добротной походной одежде поднялся на корабль, идущий на восток, никто не связал этот факт с исчезновением ближайшего королевского советника. Теперь я возвращаюсь домой.
-А долго нам еще плыть? - ученик так и не оторвал взгляд от своих рук.
* * *
Сережа сильно изменился с тех пор, как мы впервые встретились - повзрослел. Впрочем, чему я удивляюсь, учитывая все его приключения и злоключения за сравнительно небольшой промежуток времени? Не каждому человеку везет повстречать за всю жизнь хоть одного ворлока, а пареньку вот 'посчастливилось' - познакомился сразу с тремя и в первый же вечер в этом мире. И если бы караван купца Аль-Фирха не задержался в Корманге на две недели, а двинулся по восточному тракту вовремя, скорее всего, тот вечер оказался бы для мальчика последним, как обычно и бывает с новоприбывшими. Большинство путешественников между мирами гибнут в первые несколько дней, а иногда и часов, после прохождения Врат. Выживают немногие, да и то, в большинстве своем, лишь благодаря удачному стечению обстоятельств.
О своем появлении очередной гость заявил спустя час после полудня в четырех днях перехода от Морсата, едва мы расположились на привал. Не заметить такого энергетического всплеска можно было только будучи абсолютно не восприимчивым к магии существом, таким, к примеру, как Адрек, второй 'маг', нанятый Аль-Фирхом для охраны каравана.
- Шарлатан, - резюмировал Урум в первый же день пути.
Я кивнул, не желая вступать в спор, тем более он был в чем-то прав. Мой напарник был лекарем, факиром, фокусником, но никак не волшебником. Адрек бы не почувствовал даже самого Ваарха, за своей спиной.
Купец был очень недоволен очередной задержкой. Ели сдерживая раздражение, скрепя сердце, подсчитывая вслух потерянную прибыль, называя при этом совершенно невероятные цифры (по моим сведениям, он столько не зарабатывал и за год), 'Скупой Али' всё же согласился продлить остановку и продолжить путь следующим утром. При этом 'обрадовав' меня тем, что в случае, если это всего, лишь 'предчувствия и капризы мага-недоучки', он покроет свои убытки из моего жалования. Пришлось срочно изображать внезапный приступ кашля, чтобы не рассмеяться в голос и не поинтересоваться, как те жалкие двадцать золотых сориев, уплаченных мне, помогут купцу избежать долговой ямы, куда его загонят эти задержки. Вообще-то весь этот показной гнев и старческое брюзжание были спектаклем, хорошим спектаклем. Али был напуган. Он принадлежал к людям, которые лишены возможности колдовать, но зато ощущают волшебство всем своим естеством, каждой клеточкой организма. И вовсе неважно, что это - Врата между мирами, маленькая брошь, предупреждающая хозяйку о смертельной опасности, кольцо, позволяющее владельцу наводить морок, или заговоренные кости трактирного шулера - видящие безошибочно укажут, не только где находится магический источник, но и определят его силу. А тут такая незадача - сильнейший выброс энергии почувствовал, направление вроде тоже, но что это такое - понять не мог. Ничего удивительного. Старик никогда не сталкивался ранее с подобным явлением, и ему просто не было с чем сравнивать.
Взглянув вниз, я невольно присвистнул. Кто бы ни явился в этот мир, ему явно не повезло. Врата открылись, как положено, со всеми сопутствующими эффектами - вырванными с корнем и отброшенными в сторону деревьями, оплавленной почвой, стойким, не выветрившимся даже спустя несколько часов запахом хвои, что в широколиственном лесу, где елей и сосен нет по определению, довольно странно. Но не это было плохо для прошедшего через Врата. Хуже всего было то, что они открылись на краю глубокого, метров тридцать, поросшего мелким кустарником, кое-где утыканного корягами и выступающими корнями оврага, на дне которого протекал ручей. Хоть склон на этой стороне и был достаточно пологим, приятным такое появление не назовешь - как минимум гарантированы ушибы, синяки, ссадины и царапины, а при самом неудачном раскладе что-то и похуже.
Мне-то относительно повезло. В своё время я свалился - совершенно никем не замеченный - в кристально чистые воды небольшого горного озера близ Нолса. Правда, тогда стояла глубокая осень, и я едва не утонул, выбираясь на скалистый берег, а потом чуть не замерз, бродя по окрестностям. Каким образом добрался до маленькой, затерянной в горах, деревушке и главное - как сориентировался куда идти - я не могу объяснить и поныне. В общем-то, хорошего тоже мало. Однако всё же купание в ледяной воде и сильный, пронизывающий до костей холодный ветер, на мой взгляд, гораздо лучше, чем со всего маху, совершенно неожиданно улететь в появившийся невесть откуда овраг. Так можно и костей не собрать. И не только новичку.
Спуск дался непросто. Дважды я останавливался, осматривался, ища более подходящий маршрут, а в самом конце пришлось немного пробежаться, дабы сохранить равновесие.
Вопреки моим опасениям, остывающего трупа со сломанной шеей у ручья не наблюдалось, свежих следов хищников, волочения или борьбы тоже. Хотя среди кустарника четко просматривался просвет - путь, проделанный визитёром, причём похоже кубарем, а на примятой траве я обнаружил несколько невидимых обычным глазом капель крови - ничего страшного с новым жителем Нъяссы не произошло. Серьезных травм он не получил. Немного отлежавшись, умылся и спокойно пошёл вниз по течению, полагая, что так сможет выйти к реке, к людям. Вполне разумно, если бы не одно "но" - этот ручей тек на юго-восток. Следовательно, впадал он либо напрямую в Сичь, либо в один из её многочисленных притоков. Проще говоря, человек углублялся в чащу, и до ближайшего поселения было минимум дней десять, а то и все двадцать скитаний по чужому, незнакомому лесу, в котором так легко затеряться и начать блуждать по кругу - вновь и вновь, до бесконечности - возвращаясь в исходную точку.
Причин, заставивших меня пойти наперекор неписанному закону всех магов Нъяссы, и направиться вслед за гостем, желая чем-то помочь, а не оставить всё, как есть, и 'пусть решает проведение', было несколько. Во-первых, моя скверная привычка нарушать все мыслимые и немыслимые правила и запреты, если считал их неправильными или несправедливыми. Вера в то, что судьбу мы творим сами, своими поступками. И, наконец, желание хоть как-то насолить высшим силам, за их своеобразную издевку - заброс в этот мир совершенно неспособного выжить здесь существа. Через Врата прошел человек маленького роста - либо карлик, либо ребенок. В обоих случаях уцелеть в довольно диких лесах Арморы без посторонней помощи, не зная, куда попал и с чем можешь столкнуться, просто нереально.
Первая наша встреча с учеником состоялась только спустя час. Из оврага мальчик выбрался при первой же возможности, и некоторое время прошагал вдоль русла, затем почему-то изменил направление, сильно забирая влево. Мне еще тогда подумалось, что встречу я вовсе не карлика, а именно мальчишку. Косвенным подтверждением моей догадки, помимо сломанной и тут же брошенной, веточки, с белыми пахучими цветами, служило довольно странное поведение чужака. Человек то неспешно брел спокойным прогулочным шагом, периодически останавливаясь, увидев нечто интересное - причудливой формы куст, дупло в старом дереве, огромный муравейник возле трухлявого пня, то вдруг ускорялся и едва ли не бежал. Гуляющий, в пусть и незнакомом, но вполне безопасном лесу ребенок, свернувший из любопытства с проторенной тропинки. Он не догадывался, что уже не дома, что уже заблудился. Я покачал головой. Еще одна шутка Врат - прохода не ощущаешь, чувствуешь только последствия. Много позже выяснилось, почему парень себе ничего не сломал. За мгновение до перехода он уже катился в схожий овражек, поскользнувшись на мокрой от дождя траве. Удивительное и счастливое совпадение. Правда, Сережа очень удивился, увидев куда, и с какой высоты свалился, но решил, что просто с испугу не заметил ручей. Деревья, кусты и трава были похожи. В счастливом неведении путешественник пребывал сравнительно недолго.
Выйдя на большую поляну, в пяти метрах от себя, я увидел застывшего в оцепенении мальчишку. Он казался каменным изваянием, неизвестно кем и непонятно зачем оставленным в лесу. Проследив за его взглядом, я не удержался от крепкого словца, помянув при этом и лес, и Врата, и всю Армору вместе взятую, и эту забытую Богом провинцию с её наместником в частности. У него возле тракта спокойно стаями гуляли ворлоки. Стало понятно, кто повинен в загадочных исчезновениях крестьян в окрестностях, и почему цены на некоторые товары настолько взлетели, что Аль-Фирх решил торговать в обычно неприбыльном, малозаселённом районе страны. Перестали ходить караваны, и он попытался занять освободившуюся вдруг нишу. Тут Али немного просчитался - таких 'жителей' здесь стало слишком уж много. Половить рыбку в мутной водице ему не удалось. Покупателей было очень мало, товар раскупался из рук вон плохо. Кому охота рисковать, тем более, если неизвестно чего опасаться? Большинство и носа не высовывало из селений. О крупных ярмарках и речи быть не могло.
Впрочем, купец быстро сориентировался и наладил бесперебойное снабжение всем необходимым целой армии магов и солдат, которые прибыли туда спустя каких-то две недели. Людям почему-то не нравиться быть пищей, особенно для ворлоков. Появление по соседству хотя бы одного представителя этого, ставшего прообразом и оборотней, и вампиров, разумного вида магических существ, грозит вымиранием средней руки деревеньке. Дюжина же особей способна уполовинить за пару дней население небольшого города. Правда, при этом никто и никогда не найдет тел, ибо 'выпитый' ворлоком превращается в прах. Питаются твари не кровью и плотью, как считают обыватели, а жизненной силой жертвы, можно сказать, душой.
Моя тирада немного привела парня в чувство. Он дернулся и медленно обернулся, боясь увидеть позади себя ещё одно чудище. На фоне белого, как мел, лица удивленно-испуганные зеленые глаза казались неестественно большими. Шок еще не прошел, но воспринимать реальность мальчик уже мог. Во всяком случае, правильно понял мой жест и начал пятиться, отходя назад, к лесу.
Примерно в пятидесяти метрах от нас остановились три ворлока. Появление нового персонажа на сцене, и особенно его действия, их озадачило. Они внимательно наблюдали. Оценивали обстановку, пытаясь понять, опасен ли, и насколько, этот вооруженный кинжалом человечишка? С чего это он вместо того, чтобы убежать, куда глаза глядят, напротив, сделал с десяток шагов навстречу, встав при этом между ними и законной добычей? Неужели он надеяться спастись, да и ещё защитить детеныша? Почему он так уверен, что справится? Пока ворлоки задавали себе эти вопросы и решали, кто из нас будет главным блюдом, а кого оставить на закуску, у меня появилось то, чего мне так не хватало - время. Этим замешательством троица резко уменьшила свои шансы. Напади они сходу, не задумываясь, разделившись - неизвестно еще, чем бы всё закончилось.
То, что нападение обязательно последует, не вызывало сомнение. Ворлоки привыкли считать человека дичью, а себя охотниками. Неуязвимые для обычной и даже булатной стали, обладающие невероятной силой и быстротой, они по зубам только магам и опытным воинам, да и то далеко не всем. Излишняя вера в магическое оружие, также как и самоуверенность ветеранов, губительна. Лишь одна черта характера приносила им кучу неприятностей - излишняя вспыльчивость. Всего пара-тройка фраз про способ питания, близкородственные связи, и всё - ярость, полностью затмевающая разум, обеспечена. Именно такая ярость, причём обращённая, только на меня и требовалась. Подобный трюк я совершал уже не раз, иногда и с людьми. Риск? Конечно. С тремя сразу драться не доводилось, но другого выхода в той ситуации просто не было.
На удивление всё прошло гладко и закончилось быстрее, чем представлялось. То ли я переборщил с эпитетами, то ли твари попались слишком обидчивые, уже не разберешь. Однако троица рванулась с места, не дослушав и четверти того, что я собирался наговорить. Сперва они двигались слаженно, синхронно - привыкли охотиться вместе, но преодолев примерно половину разделявшего нас расстояния, один из хищников вдруг резко затормозил, почувствовав неладное. Вовремя. Двое его приятелей через мгновение, издав душераздирающий вопль, который, наверное, услышали аж к северу от Норсинского перевала, навсегда исчезли в вихре синего колдовского пламени. Получилось! Созданная на скорую руку, безо всякой маскировки, магическая ловушка сработала. Правда, не совсем так, как хотелось - один выжил. Более того, практически не пострадал, опаленная кое-где кожа не в счет. Ворлок крепко стоял на ногах и явно намеривался сполна расквитаться с обидчиком. Будь он обычным животным убежал бы прочь, спасая свою жизнь, но разум не позволял повернуть назад и скрыться в лесных дебрях. Разум твердил, что не успеть. Раз этот человек играючи справился с двумя собратьями, ему не составит большого труда разделаться с ним ещё до спасительных зарослей. Оставалось только одно - идти вперед, напролом, надеясь добраться до противника раньше, чем тот сможет что-либо ещё предпринять. Так был хоть какой-то шанс победить, выжить. Был, но не в тот день. Бедолаге не удалось сделать и шага - в его грудь влетели сразу четыре оранжевые молнии.
Удивлению твари не было предела - никаких видимых повреждений или ран молнии ему не нанесли. Но посмотрев в мою сторону и увидев, что я, потеряв к нему всякий интерес, преспокойно разворачиваюсь к зачарованно смотрящему на всё это действо пареньку, так и не догадавшемуся уйти с поляны, ворлок понял всё. Сколько ненависти, обиды, разочарования и вдруг пришедшей невыносимой боли было в его крике! Хорошо, что агония продолжалась сравнительно недолго. Как ни старался ворлок, судорожно раздирая когтистыми руками плоть, вытащить оттуда пожирающую его изнутри магию, отсрочить свою гибель он не сумел. Через пять минут от некогда смертельно опасного двухсоткилограммового хищника остался лишь разлагающийся буквально на глазах труп. Спустя полчаса о недавно происходившем здесь поединке почти ничего не напоминало. Два небольших выжженных пятачка - следы огненного вихря - можно было обнаружить только, подойдя вплотную, да и то, если знаешь, что и где искать.
Отворачиваясь от кричащего и почти обезумевшего в последние мгновения жизни ворлока, я боялся только одного - что ничего толком непонимающий ребёнок от всего увиденного испугается еще больше и окончательно впадет в ступор, с последующим помутнением рассудка, либо прогрессирующим заиканием, до конца дней. Как бы ни так! Вместо всепоглощающего ужаса или истерики меня встретил пусть и напуганный, но вовсе не безумный взгляд с примесью любопытства. Парень хоть и втягивал голову в плечи, морщась от каждого звука, даже попытался заглянуть мне за спину. Шагнув в сторону, я пресек эту попытку на корню. Корчащийся в предсмертных конвульсиях ворлок, далеко не самое приятное в мире зрелище.
Когда же, наконец, всё стихло, и никакой опасности поблизости больше не ощущалось, я понял - мои проблемы еще не закончились. На каком языке следует начать разговор с десятилетним мальчишкой, если не знаешь, откуда именно он явился? Что при этом сделать, а главное чего не делать, чтобы земляк не дал дёру, и мне не пришлось бы его искать по всему лесу? О том, что гость из моего мира и, более того, даже из одной со мной эпохи красноречиво говорила одежда. Изрядно испачканная и порванная в нескольких местах белая с красными полосами футболка была аккуратно заправлена в новые, но тоже прилично пострадавшие при падении, синие джинсы. Лёгкие белые кроссовки и тёмная бейсболка с надписью 'Mercedes -Benz' под трёх лучевой звездой, вписанной в белый круг, завершали портрет, однако не давали никаких подсказок. В моё время так одевалась добрая половина детей по всему миру.
Мой новый знакомый испытывал примерно те же сложности - не мог понять, как себя вести и что делать. Впрочем, я сам был бы на его месте в ничуть не меньшем замешательстве, встретив человека в кольчуге без меча и шлема, но зато с "большущим" кинжалом на поясе. Немая сцена явно затягивалась. Присев на корточки, я честно постарался вспомнить весь школьный курс немецкого. Безрезультатно - слишком много воды утекло со времени моего невообразимо далекого теперь детства. Об английском, который учил позже, или тем более французском и речи быть не могло - до перехода знал пару дежурных фраз, а спустя столько лет...
-М-да, проблема. Откуда ты только свалился?! И что ж мне с тобой делать-то?! - погрузившись в свои мысли, я даже не заметил, как перешел с аро на родной для себя язык. И был просто изумлен, тут же получив ответ.
-Мне нужно домой!
Вот так вот! Вовсе не капризное 'хочу' или просительное 'отведите', а констатация факта 'нужно', и всё тут. Ультиматум. Попробуй не отведи! Чтобы скрыть появившуюся улыбку - не самое лучшее время для веселья, я опустил голову, сорвал особо длинную травинку и принялся её рассматривать, попутно думая как сообщить собеседнику, что, скорее всего, домой он сможет попасть еще не скоро. Я был в этом практически уверен, но всё же, решил попробовать единственно-существующий способ. Мальцу до сих пор везло, вдруг удача и в этом случае к нему будет чуть более благосклонна, чем ко мне когда-то. Тогда у мальчика появится возможность реального выбора.
-Недавно к тебе случайно попала одна вещь. На ней есть рисунок. Спираль, - я изобразил рукой фигуру в воздухе. - И какие-то непонятные буквы. Эта штука сейчас с тобой?
-Откуда, вы..., - мальчишка, удивленно хлопая ресницами, запнулся, посмотрел на то место, где недавно резвился огненный вихрь, затем вновь перевел взгляд на меня, вздохнул и полез в правый карман джинсов. - Я не знал, что это Ваше, честно.
Паренек протягивал мне небольшой металлический кругляш на тоненькой цепочке - медальон. Вот какую форму для Серёжи принял проводник - талисман, открывающий Врата. Своеобразная иголка, протыкающая ткань вселенной и втягивающая, словно следующую за нею нить, своего владельца в другую, абсолютно не знакомую ему реальность. Вещица с норовом, никогда и никого не признающая хозяином. Проводником нельзя управлять, у него можно только просить. Действительно, когда-то он принадлежал мне, но было это более трех столетий назад, и я давно не имел на него каких-либо прав.
Отказался от возможности путешествовать между двумя мирами, навсегда выбрав своим домом Ньяссу, я сам, по собственной воле, добровольно. Семь лет небольшая, круглая нефритовая монетка с крохотным квадратным отверстием в середине, с китайскими иероглифами на лицевой стороне и спиралью на реверсе мирно висела у меня на шее, как память о прошлой жизни. О том, что именно подаренная Надей искусная подделка и забросила меня в этот мир, и она же способна меня вернуть, я даже не догадывался. Возможно, узнай я об этом чуть раньше, всё сложилось бы иначе. Но всё так, как есть, и выбор сделан, вполне осознано.
До памятной встречи с одним из видящих - слепым паломником, чудом добравшимся зимой в сопровождении едва не замёршего, но не бросившего старика мальчика-подростка до окрестностей Нолса, я не видел в монете никакой магии. Точнее, просто не всматривался. Блажен, кто не ведает! Всегда легче плыть по течению - авось выведет. Свою уже пару раз заявившую о себе силу я воспринимал немного отстранённо, не очень-то стремясь разгадать ее суть и уж тем более овладеть ею. Семь потерянных лет! Впрочем, не таких уж и потерянных. Я выучил местный язык, разобрался в социальной иерархии, культуре, быте, стал подумывать о женитьбе. В общем, адаптировался, свыкся, смирился. Почти. Где-то в глубине души было ощущение какой-то неправильности и желание всё изменить. Оказывается, нужен был лишь маленький толчок, чтобы начать действовать, чтобы вернуться к жизни. Всего через два года странный чужестранец, принятый общинной во многом из сострадания, благодаря простым, но, как оказалось, довольно эффективным на первом этапе упражнениям и экспериментам превратился в мага-самоучку, уважаемого всеми защитника поселения, который в одиночку справился с дюжиной бандитов, невесть откуда появившихся в тех краях. Вспоминая тот бой, диву даюсь, как уцелел. Столько ошибок сразу! Повезло. Однако еще большим везением было то, что предо мной наконец-то открылся путь домой.
Помню, как после очередной попытки пробудить талисман буквально оторопел, увидев перед собой ослепительно-белое сияние, постепенно принимающее форму идеального, диаметром в три метра, висящего в воздухе едва касающегося земли светящегося круга. Как шагнул было вперед, но оглядев себя, выругался и опрометью бросился в избу за узелком со старой одеждой, хранимой 'на всякий случай'. Как во время лихорадочных поисков злосчастного свертка, проклиная себя последними словами, молился всем известным богам дабы проход не закрылся, хотя и понимал каким-то шестым чувством - пока не пройду, не закроется. И правда, Врата захлопнулись только спустя пару минут после моего возвращения в родные края.
Радость, увы, длилась недолго. Мой мир приготовил мне множество сюрпризов, заставив на первых парах даже усомниться, а туда ли меня вообще занесло? Начнем с того что я сперва чуть не врезался в высокую, в два человеческих роста стену красного кирпича, которой в центре лесопарковой зоны быть попросту не могло. Тем не менее, она там была и не одна. Выходом из небольшого по площади закутка, зажатого с трех сторон сплошной каменной кладкой, служил узкий длинный проход, словно нарочно оставленный для таких вот случаев. Быстро переодевшись, я постарался как можно скорее выбраться из этого туннеля. Задача оказалась не из легких - на мощеном квадратной плиткой тротуаре я оказался, прошагав не меньше километра и перебравшись через невысокую кованую оградку.
Оглядевшись, я увидел в конце квартала шлагбаум, перекрывающий не только всю проезжую часть с идеально-ровным асфальтом, но и аккуратную пешеходную дорожку на противоположной от меня стороне. Обойти контрольно-пропускной пункт и незаметно покинуть охраняемую территорию, дабы избежать ненужных расспросов и других неприятностей, было невозможно. С моей стороны проход закрывало приземистое одноэтажное серое здание, а по периметру поселок был обнесен глухим бетонным забором. Настоящая крепость или военный городок. Того и гляди по пустынной в столь ранний час улице пройдут вооруженные люди, чтобы сменить своих товарищей на проходной. Я тогда еще усмехнулся. Сын военного везде видит, то, к чему привык с раннего детства.
Наверно, я все же удачливый по жизни человек. Мне не пришлось в тот день сочинять какую-то мало-мальски правдоподобную байку для двух парней в камуфляже с надписью 'security' - покинул охраняемую зону я без особых приключений. Помог мне в этом небольшой конфликт между охраной и водителем огромного, неуклюже-угловатого черного автомобиля. Едва этот монстр, бесцеремонно нарушая тишину летнего утра звуком своего мощного двигателя, обогнал меня и подкатил к КПП, шлагбаум услужливо подняли. Но машина вместо того чтобы спокойно проехать дальше, остановилась. Из нее вышел спортивного сложения, коротко-стриженный мужчина и быстрым ритмичным шагом направился к серому зданию. Со словами: 'Что я вам, мудакам, велел?' он буквально силой впихнул, вышедшего было на встречу внушительных габаритов охранника обратно внутрь сторожки, где перепалка, больше похожая на отповедь, продолжилась. Дальнейшего разговора, через неплотно прикрытую дверь, разобрать не удалось, но чувствовалось, что владелец внедорожника имел полное право на такие действия - ему не перечили. Это происшествие оказалось как нельзя кстати. Ошарашенная утренним визитом охрана забыла обо всем на свете, позволив мне преспокойно, уйти, не таясь, и даже не пригибаясь. Пройдя несколько десятков метров, я не удержался и оглянулся. Конфликт, видимо, был улажен. Люди вышли на улицу, водитель сел за руль, и машина, быстро набирая скорость, рванулась с места. Автомобиль пронесся мимо, едва меня не задев - успел-таки отступить в сторону.
-Ну и кто тут мудак? - процедил я сквозь зубы, глядя вслед 'новому русскому'.
Одно из многих странных, режущих слух словосочетаний и понятий, к которым мне так и не удалось привыкнуть, как ни старался. Но это было чуть позже, а пока я гулял по таким знакомым и в тоже время сильно изменившимся переулкам, скверам, улочкам. Тайная надежда, что моё исчезновения вообще не заметили, и прошло совсем немного времени, таяла с каждой минутой, с каждым шагом. Хоть рассвет наступил совсем недавно, город уже не спал. Первыми появились дворники, старавшиеся управиться как можно быстрее, пока летнее солнце не принесло с собой удушающей жары, не успело раскалить добела асфальт, не превратило улицу в настоящую парилку, где и стоять-то невозможно, а не то чтобы работать. Я пытался успокоиться. 'Всё как всегда, всё привычно и обыденно, ничего не изменилось' - убеждал я себя, прокручивая, тем не менее, в голове первые минуты после возращения. 'И не важно, что одетые в оранжевые накидки дворники общались между собой на непонятном наречии, изредка вплетая туда русские слова. Всё не важно! Ни обилие торговых палаток, ни отсутствие очередей за продуктами, ни пятизначные цены на них. Я дома и это главное!' внушал я сам себе. Думал, но не верил.
Впечатлений было так много, а потрясение столь сильным, что в какой-то момент сознание просто отключилось. Как дошел до нашего девятиэтажного дома в самом большом спальном районе, и сколько бесцельно просидел на скамейке в тени раскидистого клёна, напротив своего подъезда, так и не решившись войти, я не помню. Наверно, всё же достаточно долго. Солнце начало припекать во всю, пришлось полностью расстегнуть рубашку, и стать похожим, по маминым словам на 'бандита с большой дороги'. Я улыбнулся, но тут же, задумался снова. 'Сколько же прошло лет? Что я ей скажу? А отцу? Правду? Вряд ли они мне до конца поверят. Лгать? Но как?' Вопросы, лишь вопросы и ни одного четкого ответа. Тяжело вздохнув, я в который раз посмотрел на входную дверь. Даже себе я не мог объяснить чего или кого собственно жду. Возможно, надеялся, что всё уляжется само собой, как часто бывало в прошлом. Чуда не происходило. Вокруг было тихо и пустынно. Только на маленькой игровой площадке в дальнем конце дома, несмотря на жару, резвились дети, да и из припаркованного невдалеке новенького форда лилась негромкая музыка - женский голос напевал: 'Катится под гору старой жизни колесо. Пропадаю я.'
-Это, точно, - пробурчал я, опять погружаясь в свои размышления.
В таком состоянии я прибывал до тех пор, пока меня осторожно и немного неуверенно не окликнули по имени:
-Димка?! Дима? - Голос принадлежал девушке, застывшей в нескольких метрах от скамьи и удивленно меня разглядывающей. Я медленно поднялся. Пару минут мы просто стояли и, молча, смотрели друг на друга. Стройная, привлекательная молодая женщина. Она ничем не напоминала ту сероглазую девчушку, что вечно бегала за старшим братом и страшно расстраивалась, когда её не брали с собой. 'Димкин хвостик', так, шутя, дразнили Олесю в семье. Сестра - понимание пришло сразу.
-Здравствуй, Леся, - я попытался улыбнуться и сохранить спокойствие. Получилось, похоже, плохо. Что сказать еще я попросту не знал, поэтому шагнув навстречу, брякнул откровенную глупость.- Ты покрасила волосы?
Мне повезло - именно Олеся стала первым родным человеком, которого я встретил, и, пожалуй, единственным кто, полностью услышав мою историю, безоговорочно в нее поверил, не требуя каких-либо доказательств. Разревевшись у меня на груди, прямо там, у клена, она на какой-то миг вновь превратилась в маленькую девочку, перестав быть взрослой и сильной. Мне же на мгновение почудилось, что ничего не изменилось, и это был лишь кошмарный сон, навеянный жарой. Помню, как шептал что-то успокаивающее, а потом, подхватив пакеты с продуктами, пешком поднялись на пятый этаж - о лифте я и забыл. Подробный разговор состоялся ближе к вечеру и длился довольно долго. Из него следовало, что с моего исчезновения прошло без малого девять лет, и я очень многое пропустил. Папа, на удивление всем знакомым, быстро приспособился к грянувшим переменам и преуспел в бизнесе, до недавнего времени возглавлял крупную торговую фирму, а теперь ушел на покой, перебравшись с мамой загород. Родители так и не смирились с моей возможной гибелью. Даже въехав в собственный дом, не стали продавать квартиру, надеясь, что я всё-таки вернусь. Леся старательно обходила все острые вопросы, говорила только о хорошем, хвасталась серебряной медалью, рассказала, куда хочет поступать. Надю упомянула вскользь, сообщив, что та вышла замуж за иностранца через полгода после моего исчезновения, и счастливо живет то ли в Египте, то ли в Марокко. Я сам удивился тогда своей реакции, просто пожав плечами. Ничего - ни намека на эмоции, ни капли сожаления. Впрочем, у меня было предостаточно времени для раздумий.
- И правильно! - подвела черту сестрёнка. - Не пара она тебе.
Олеся не растеряла свою удивительную способность - всегда угадывать малейшую перемену моего настроения. Только ее мне никогда не удавалось обмануть напускной веселостью и фальшивой бравадой. Она точно знала, что у меня твориться на душе, о чем я думаю. Так было и шестнадцать лет спустя, когда устав жить на два мира, я окончательно выбрал Ньяссу. Дома при первом возвращении мне удалось продержаться лишь полтора месяца, вместившем в себя множество событий. От грандиозной попойки по случаю 'благополучного воскрешения' с парочкой старых друзей и безуспешной попытки сделать новые документы, до встречи с родителями с подробным пересказом всей истории, вызвавшим недоверчивый взгляд отца и встревоженный - матери. Их можно было понять. Сам бы не поверил в ту чушь, которую нёс. Не каждый день узнаёшь, что мир намного сложнее, чем кажется, да к тому же он далеко не единственный. Однако небольшая, но очень красочная демонстрация кое-каких трюков с огнем и парящими, словно в невесомости, вещами развеяла все сомнения. Магия вовсе не исчезла, как можно было бы предположить, просто пользоваться ею стало сложнее. Требовалось больше сил и концентрации.
Не только мир вокруг стал совершенно другим, чужим, непонятным. От прикосновения даже не к магии, а только к ее отблеску, изменился я сам. Ньясса манила меня, звала, шепча - там настоящая жизнь, там можно достичь большего. Всё же что-то не давало уйти. То ли искренняя радость родных и не желание опять причинить им боль, то ли обыкновенный страх - вдруг не получится вернуться снова. Опасения были напрасны. Близкие меня поняли, да и проводник особых проблем больше не создавал, послушно откликаясь на просьбы открыть Врата. Правда, желание пользоваться ими возникало всё реже и реже. С каждым разом отчуждение только росло. А после смерти родителей, визиты и вовсе превратились в некое подобие усеченного отпуска, раз в году, на недельку. Выбор хоть и был тяжелым и мучительным, но вполне предсказуемым. Меня практически ничего не связывало с родным миром. Олеся к тому времени окончила институт, сделала карьеру адвоката, удачно и самое главное по любви вышла замуж, родила двоих детей. В общем, в моей помощи, заботе и уж тем более наставлениях не нуждалась. Сама прекрасно могла за себя постоять и даже дать дельный совет 'непутевому братцу'. Витька, её муж, стал той скалой, тем монолитом, о который разбиваются все жизненные неурядицы. Они были счастливы. В какой-то момент я отчетливо понял - пора.
Все эти воспоминания пронеслись в моей голове, пока придумывал, как сказать маленькому страннику, что дом он увидит еще не скоро. Опираясь отнюдь не только на свой опыт, я был в этом абсолютно уверен. И оказался неправ. Скорее для очистки совести, чем в надежде на успех, я вплотную подошел к протягивающему мне проводник мальчику, взял талисман и, приподняв кепку, надел его на нового владельца:
-Нет. Проводник выбрал тебя, и теперь он только твой. Никогда и никому его не отдавай, - отступив на шаг, я мысленно усмехнулся. Как же быстро остатки страха уступили место любопытству. Паренек покосился на свое приобретение, затем вопросительно посмотрел на меня. - Коснись его, закрой глаза и представь, то место, куда хочешь попасть.
Серёжа воспользовался советом не сразу. Минут пять он боролся с внезапно возникшим сомнением, старательно ища на моем лице хоть тень насмешки, подозревая какой-то глупый розыгрыш. Не увидев ничего предосудительного, он зажал в кулаке кулон и с силой зажмурился.
-Расслабься и думай о чем-нибудь хорошем, что есть только там, - я постарался, чтобы слова звучали успокаивающе.
Мальчишка открыл глаза, несколько секунд недоверчиво смотрел на меня, затем кивнул. На все расспросы, о чем же он тогда подумал, ученик упорно отмалчивается, но у него получилось почти невозможное - самостоятельно пробудить самый своенравный на свете магический артефакт, не имея никакого опыта, пробыв в чужом мире менее суток, не понимая толком, что именно делает.
Не уверен, кто из нас удивился открытию Врат больше, я или мой юный друг. Однако, прийти в себя мне удалось гораздо быстрее:
-Ну, чего стоишь столбом? Иди, пока Врата не закрылись, - я слегка подтолкнул переминавшееся с ноги на ногу молодое дарование.
-Туда???- почему-то шепотом спросил мальчик.
-А куда же еще? Или тебе домой расхотелось?
Решив, наконец, что всё это вовсе не шутка, паренек сделал несколько шажков вперед, но тут же, нерешительно замер.
- Ну же! Может за ручку отвести? - вопрос прозвучал даже более ехидно, чем хотелось.
Конечно, я лукавил и понятия не имел, что буду делать, если вдруг услышу 'да' в ответ. Пройти через Врата может лишь одно живое существо - избранный проводником. Для всех прочих такое путешествие окончится весьма печально - смертью. Опытов на людях я, в отличие от некоторых, не ставил. Правда, на несколько мелких грызунов в обоих мирах в свое время стало меньше. Запасного плана не было. К счастью, он и не понадобился. Не спеша, очень осторожно мальчишка добрался до своей цели и ненадолго остановился. Кончиками пальцев попытался изучить Врата. Ладонь, не встретив никакого сопротивления, мгновенно исчезла. Тихонько ойкнув, Серёжа резко одёрнул руку. Убедившись, что с нею всё в порядке, он перед тем, как смело шагнуть в свет обернулся и, беззаботно улыбнувшись, помахал мне на прощание
-До встречи, нерождённый! - мои слова ушли в пустоту, никого кроме меня на поляне не осталось.
'Вернется, обязательно вернется, - подумал я тогда.- Пацан, разумеется, не понял всего, для него это что-то вроде сказки, забавного приключения. Но именно поэтому он будет стремиться сюда снова и снова, несмотря на пережитый страх. Непременно захочет во всём разобраться'. Покачав головой, я начал круговой обход поляны, ставя ловушки и заклинания, отпугивающие слишком уж агрессивных представителей местной фауны. Не хотелось, чтобы мальчишку съела-таки какая-нибудь тварь. Просто уйти я уже не мог - не в моих правилах оставлять что-либо недоделанным. Достаточно привычная работа давалась легко, хотя в самом конце пришлось немного поторопиться, поскольку уже начались сумерки, и пора было возвращаться в лагерь, а кроме того, я услышал отборную аранскую брань, разносящуюся на весь лес. Аль-Фирх не смог устоять перед искушением, выяснить, что собственно происходит, и послал вслед за мной, то ли поисково-спасательный, то ли всё же разведывательный, отряд из пяти человек - трех охранников, Урума и Адрека. Привыкшие к полупустыням, камню и песку караванщики всем сердцем ненавидели лес, о чём громогласно в довольно витиеватых выражениях и сообщали миру, с трудом пробираясь сквозь густой подлесок. Пускать их на поляну у меня большого желания не было, но выйти им на встречу я не успел. Оставалось самое сложное - связать всё воедино и поставить метку чем-то похожую на сигнальный маячок, которая сообщит мне о появлении гостя, а ежели он выйдет за пределы защищённой зоны, быстро найти его где угодно, даже на другом конце материка. Лучше было бы остаться где-то поблизости, но внезапный разрыв контракта на полпути только подхлестнет любопытство Али. Излишнее внимание мне совсем ни к чему. К тому же, я вполне мог ошибаться, и мальчишка вообще не вернется. В свете же последних событий интуиция подсказывала мне - придется, как минимум до начала осени носиться по окрестностям в поисках собратьев той троицы. Наместнику явно потребуется много магов.
* * *
-Так долго еще плыть? - не дождавшись ответа, переспросил ученик.
-К полудню должны пройти мыс Карм. Оттуда при попутном ветре часа три до Нарета. Час-полтора на рейде, там в это время всегда очередь. Севернее еще льды... В общем, к вечеру будем на берегу, - я не удержался и добавил. - Если, конечно, благодаря твоим фокусам, нас не выбросят за борт. Тебя уже команда начинает побаиваться.
Мальчишка фыркнул:
- Кто бы говорил, - однако тут же, перейдя на иштарский, вышел из положения. - Сам же велел всё свободное время тренироваться.
Прекрасное столичное произношение. Еще месяц-другой практики в естественной языковой среде и иногда проскальзывающего акцента, по которому Серёжу можно принять за южанина, не будет вовсе. Паренек схватывает всё на лету, впитывает знания как губка, постоянно требуя еще. Природные любознательность и усидчивость дополняется желанием быть самостоятельным, уметь себя защищать.
-Тренироваться, а не хулиганить! Зачем напустил на боцмана 'огненную пчелу'?
-Я же извинился.
Небольшой сгусток желтого пламени, всё воздействие которого заключается в пусть и чувствительных, но отнюдь не смертельных 'укусах', минут десять преследовал, проявлявшего чудеса эквилибристики высокого поджарого нассийца, позволившего себе ничем не спровоцированную грубость в отношении Урума. Всегда хладнокровный и спокойный аранец оскорбление проигнорировал, решив разобраться с обидчиком позже, а вот мальчишку задело.
Поднялся на палубу я почти к концу представления и застал лишь момент, когда язычок пламени взорвался фейерверком из множества мельчайших искр прямо перед самым носом загнанного в угол человека, не нанеся, впрочем, ему никаких травм. Вся немногочисленная команда с трудом прятала улыбки. Матросы довольно быстро поняли относительную безвредность волшебства и наслаждались зрелищем, даже рулевой у штурвала вытягивал шею, пытаясь что-то рассмотреть. Абсолютно серьезными оставались только двое - непосредственные виновники происшествия. Но если боцману было действительно не до веселья, морщась, он растирал левое запястье, на котором красовалось парочка микроскопических ожогов, то его визави задумчиво стоял с каким-то странным выражением лица. Никакого торжества от победы или радости по поводу удачно созданного нового заклинания. Напротив мальчишка, будто, сам испытывал ту же боль.
По меркам Нъяссы ничего страшного не произошло, убитых нет, раненных тоже, да и корабль не пострадал. От молодого мага не ждали ни сожаления, оно волшебникам не свойственно в принципе, ни уж тем паче чего-то большего. Поэтому, когда мой ученик, подойдя к пострадавшему, молча вытянул свою левую руку, подставляя её по такое же количество укусов вновь созданной пчелы, что досталось боцману, а затем, с поклоном искренне попросил прощение за 'свой недостойный поступок', наступила неестественная тишина. Хотя занятия по этикету Серёжу ужасно раздражают, кое-что он усвоил. Правила нассийского императорского двора были соблюдены идеально. Поклон чуть ниже - отношение суверена и вассала, чуть выше - простое приветствие. Офу, мгновенно забыв об ожогах, уставился на застывшего перед ним мальчишку, растерянно оглядел изумлённых зрителей и только после некоторого раздумья, сокрушенно покачав головой, с не менее изящным и выверенным церемониальным поклоном сообщил, что 'не имеет никаких претензий к благородному юноше'. Краешком глаза я отметил, как от удивления едва заметно приподнялись брови стоявшего невдалеке капитана. Не только у пассажиров судна есть свои маленькие тайны, о которых ему неизвестно. Тем же вечером Харсан, подойдя ко мне, вежливо поинтересовался, мог ли мальчик применить 'нечто помощнее и опасней'? Получив утвердительный ответ, он запретил экипажу тревожить гостей. Будь иштарец хозяином 'Черного лотоса' и не окажись в нашей компании мага, его действия были бы диаметрально противоположными. Уверен - нам бы вряд ли удавалось любоваться на океанские просторы слишком уж часто, и это вопреки строгого и недвусмысленного приказа выполнять все мои распоряжения. Само присутствие на корабле абсолютно не подчиняющегося ему человека Харсана просто бесит, но ничего с этим поделать он не в силах. Прекрасно чувствующие настроение своего капитана матросы, итак не очень нас жаловавшие из-за упущенного выгодного фрахта с тех пор стараются как можно реже с нами пересекаться.
-Извинился он...
-Что-то не так? - забеспокоился мальчик.
Я пожал плечами:
-Да вроде всё нормально, - объяснять Серёже, что он невольно разрушил легенду нассийца, заставив того раскрыть своё истинное происхождение, совсем не хочется.
Ребёнку вовсе не обязательно знать об обвиненных три года назад в мятеже против малолетнего императора двадцати видных сановниках, о последующей вслед за этим казни всех 'заговорщиков' вместе с семьями. Казнили, правда, уж слишком поспешно, без открытого суда в их же собственных столичных резиденциях, под покровом ночи, чуть ли не спящих. Поразительно, кто-то всё же выжил в той резне, соблюдает кодекс и старается по возможности уменьшить количество своих врагов. Подозреваю, что уже завтра у Харсана будет новый боцман. Офу рисковать не захочет, а лучшего места для того чтобы начать всё с чистого листа, чем Нарет на этом континенте не найти.
-Честно, всё хорошо, - от не по-детски серьезного, недоверчивого взгляда даже я иногда испытываю неловкость и сразу хочу за что-то оправдаться. - Сдаюсь! В гляделки выиграл ты.
Как же меня тревожит эта серьезность. За всё время ни одной улыбки, ни одной положительной эмоции. Конечно, находясь на волосок от смерти не до веселья, но всё же, ему значительно лучше. Сережка медленно, но верно идет на поправку. Это уже не тот едва передвигающий ноги мальчик, каким он был месяц назад, и совсем не тот, кого я вытащил из лап Стражей. Почти полностью вернувшаяся магия делает свое дело - исцеляет. Давно ушли болезненная бледность и худоба, исчезли синие круги под глазами, ночью почти не бывает судорог, нет-нет да появится от легкого морозца ранним утром на щеках румянец. Организм всеми силами пытается восстановиться. Скоро на теле не останется и следа от пережитого, рассосутся последние шрамы. Затянутся ли раны в душе? Не знаю.
* * *
В случившемся с Серёжей есть изрядная доля и моей вины - увлекся, слишком вжился в ставшую привычной роль начинающего неопытного мага, расслабился, потерял контроль над ситуацией, и в итоге недооценил другого человека. Я обязан был понять, что Адрек не так прост, каким хочет казаться. Ведь только он и Урум немного задержались у самого края поляны. Но если аранец, намного опередивший остальных, остановился, увидев мимолетную вспышку перед собой - активизировалась поставленная защита, то волшебник просто слегка замешкался, пропуская вперед караванщиков. Я также должен был обратить внимание на неширокий золотой браслет на его правой руке, увидеть в этой вещи магию, заметить осторожные движения и косые взгляды на места открытия Врат и гибели ворлоков. Всё поведение Адрека кричало о том, что он что-то чувствует. Не увидел, не понял, не проанализировал, хотя и постарался побыстрее увести оттуда всех, рассказав о встречи с одним единственным хищником, о совершенно случайном успехе в бою, предъявив в качестве доказательства многочисленные следы, обнаруженные неподалеку. Меня даже не насторожило то, что едва караван добрался до Морсата, маг исчез. У него было предостаточно времени, чтобы во всём разобраться.
Будь Адрек более талантлив от природы и меньше зависим от всех своих побрякушек, я бы так и не узнал, что мальчишка вернулся. В очередной раз Врата открылись ровно через месяц. Мой отряд из дюжины волшебников и двух десятков королевских гвардейцев проводил зачистку леса у небольшого поселения к северо-западу от Арбэ. Если бы я только знал тогда, что Адреку удалось снять мою защиту, то непременно воспользовался порталом, наплевав на осторожность и свою легенду. Но, увы, я этого предположить не мог. Поэтому когда на третий день скачки настроенный на парнишку маячок, незамеченный Адреком из-за остаточной энергии Врат, стал быстро смещаться на запад, вглубь страны, я сильно удивился.
Чувство направления резко оборвалось следующим же вечером. Ощущения были такими будто, ты ослеп и оглох одновременно. Осадив коня, я выругался так, что догнавший меня Урум невольно хмыкнул. Заклинание разрушено. Это могло произойти лишь в двух случаях - либо парень мертв, либо я напыщенный старый осёл, которого явно кто-то переиграл, заметив на мальчишке чары и сняв их. Вариант с повторным уходом не рассматривался, метка просто осталась бы на месте нового перехода. Появление в этой истории третьих лиц, ничего хорошего не предвещало. Раз заметили - будут ждать с визитом. Весь вопрос, кто и где?
Спешившись и немного остыв, я снова обрел возможность здраво рассуждать, особой радости, правда, это не прибавило. Вырисовывающаяся картина мне совсем не нравилась. Я проиграл. Проиграл по всем статьям. Давно я не попадал в ситуации, где мало, что можно сделать, где от меня почти ничего не зависит. Я был бессилен. Способов найти человека с помощью магии довольно много, но ни один мне не подходил. У меня не было ни вещей, ни пряди волос или капельки крови мальчика, только образ, но на этом далеко не уедешь. Я покачал головой. Даже имени не знаю, а волнуюсь, как за родного - становлюсь излишне сентиментальным, старею. 'Мы в ответе за тех, кого приручили', - совсем некстати и не по делу всплыло в памяти.
-Или спасли, - поправил я себя.
Появившееся было желание всё бросить, признав свое поражение, уступило место азарту и решимости взять реванш. 'Я тебя все равно найду!', - промелькнуло в голове. К кому были обращены слова к мальчишке или к тому, кто меня перехитрил, и на чем собственно основывалась такая уверенность, было не совсем понятно, впрочем, как и с чего начинать поиски. По всему выходило для того чтобы хоть что-то узнать надо возвращаться туда где дважды открывались Врата, в злополучные леса Восточной Арморы, и надеяться на удачу.
Из портала я вывалился, согнувшись в три погибели, со звоном в ушах и слезящимися глазами - отвык от этого 'развлечения'. За безболезненные путешествия между мирами истинные маги, коими и являются все 'нерождённые', с лихвой расплачиваются во время мгновенных перемещений по Нъяссе. Порталы используют очень редко, и не только из-за сложности создания или жутких болевых ощущений, такие переходы при должной квалификации можно с легкостью отследить, даже спустя несколько недель.
-Ааа, чёрт... тьфу, - зло сплюнув, я попытался избавиться от появившегося металлического привкуса во рту. - Хорошенькое 'Доброе утро!', тьфу... Староват я уже для таких приключений...
Секунды в портале, кажущиеся чуть ли не годами пыток, приятных воспоминаний никогда не оставляют, порой сама мысль о них способна испортить настроение на весь оставшийся день. Помимо всего прочего у меня была еще одна причина злиться. Выйдя из портала, пытаясь не упасть, я не удержался и таки сделал пару шагов вперед, прежде чем опуститься на колени прямо в воду. Немного подстраховавшись, я выбрал в качестве точки выхода именно берег ручья, за что и поплатился. Однако, нет худа без добра. Ледяная вода помогла прийти в себя. Во всяком случае, вскочил на ноги я хоть и недостаточно проворно для того чтобы не промокнуть, но всё же довольно быстро.
Окончательно оправившись от последствий самого нелюбимого способа перемещения, сориентировавшись на местности и мысленно пообещав вмешавшемуся явно не в свое дело магу кучу всевозможных неприятностей, как только узнаю его имя, я двинулся вниз по течению.
Кто же знал, что мое чисто интуитивное решение вернуться окажется столь удачным? На это, откровенно говоря, я не рассчитывал, иначе бы отправился не утром следующего дня, а сразу же. Первая пища для размышлений нашлась тут же - многочисленные свежие и не очень следы как минимум четырех лошадей, причем вели они отнюдь не от тракта. Коней каждый вечер в течение пары-тройки недель водили к ручью на водопой и вовсе не звериной тропой. Хорошо заметная узенькая просека старательно очищенная от кустарника и прочей растительности, с кое-где срубленными небольшими деревьями по краям уходила в лесную чащу, почти полностью повторяя мой путь месячной давности. Это определенно мне не понравилось. Кто-то явно заинтересовался этим местом и имел наглость не особо скрывать своё присутствие, устраиваясь с комфортом и надолго. На случайность это уже не походило. Люди точно знали, зачем пришли, а получив желаемое, спокойно, неспешно покинули лес.
Осматривая бывший походный лагерь, в который неизвестные превратили поляну, кроме потухшего кострища, вытоптанной травы и остатков весьма добротной коновязи из необтёсанных, свежих кольев, я обнаружил одно любопытное сооружение, только подтверждающее неоспоримый уже факт - о Вратах знали и ждали их открытия в любую минуту. Вокруг предполагаемой точки перехода на одинаковом расстоянии друг от друга, в строго определенной последовательности были уложены семь рядов камней различной формы и размера. Однако круги казались незавершенными, в каждом был небольшой просвет - отсутствовало парочка элементов. Только в самом дальнем от Врат не хватало аж четырех камней, как раз по сторонам света. Талисманы, заменяющие недостающие звенья сложного защитного аркана, ребята забрали с собой. Я усмехнулся: ''Радужная сеть' против человека, пусть и нерождённого - да он ее даже не почувствовал. Это вам не Смаргл какой-нибудь...'
-Не того ждали? А тут у нас чего? - настроение испортилось сразу. Извлечённым при помощи кончика кинжала из небольшого заполненного пеплом углубления предметом, без сомнения, являлся проводник. Вернее то, что осталось от его физической формы. На почерневшей цепочке висел обугленный, рассеченный практически надвое медальон. Две половинки держались вместе лишь на честном слове. - Вот тебе и выбор!
Я задумался. На Нъяссу можно попасть из множества вселенных, по крайней мере, в свое время, дорвавшись наконец до фолиантов королевской библиотеки Иштара, изучая все доступные описания визитеров, я сумел самостоятельно выделить с десяток, но люди живут всего в двух из них. Гости не из всех миров ведут себя прилично и дружелюбно, хотя иногда и не со зла. Смарглы, к примеру, или 'огненные демоны', как их еще называют, вечно норовят что-нибудь да спалить, им всегда холодно. Однако эти пироманы покажутся играющими в песочнице детьми по сравнению с теми, кто порой может явиться в этот мир. Примерно четыре с половиной тысячи лет назад открытие Врат привело к истреблению жителей целого континента и закату самой развитой на тот момент цивилизации. Имирийцы, древнейшие жители Нъяссы, так и не оправились от удара, не смогли возродить свои государства, постепенно уступая свои исконные земли людям.
Именно после этого и был создан Орден Стражей. Никто не хотел пережить тот ужас еще раз, никто не испытывал желания умирать по чьей-то прихоти. Общий страх объединяет, особенно, когда опасность действительно реальна. На второй план отошли даже межрасовые разногласия и предрассудки. В состав высшего совета и поныне входят представители всех народов мира: люди, имирийцы, айны. Цели Стражей предельно просты - не допустить повторения событий прошлого, противостоять сородичам Ваарха, если тем вдруг захочется когда-нибудь полюбоваться красотами Нъяссы. Со временем почти всё забылось, история обросла кучей легенд и домыслов, как правило, весьма далеких от истины. Сам Ваарх превратился для подавляющего большинства в этакое экзотическое злое божество. Ему поклоняются, приносят кровавые, чаще всего человеческие, жертвы, но несильно боятся. Правду помнят немногие, но и среди них нет единства. Некоторые, не веря, что существо способное силой мысли испепелить огромный город или обойдя все магические запреты и табу, создать для себя разумных слуг - ворлоков - вообще смертно, предсказывают его скорое возвращение. Трудно судить кто прав, я этого не видел. Однако, чуть больше трех веков мне вполне хватило, чтобы осознать одну вещь - нет ничего невозможного, когда речь заходит о магии.
- Что же вы творите-то? - происходящее мне нравилось всё меньше и меньше.
Кто был во всём замешан, я уже догадался. 'Радужная сеть' выдала Орден с головой. Как же - любимое детище, и едва ли не первое чему их там учат. Шесть кругов отвечают за активацию - по одному на каждый вид нежелательных посетителей - людей в этом списке, разумеется, нет; последний же круг наполняет всю конструкцию магией и позволяет сети мгновенно настроиться на нужную 'частоту'. Довольно быстро чужака со всех сторон окутывает враждебная ему энергия. Чтобы выбраться из такой клетки требуется уйма сил и времени, которого пленнику обычно просто не дают. Но на сей раз, стражники повели себя очень странно. Находясь так близко от Врат в момент перехода, видя всё своими глазами, они прекрасно поняли, с кем на самом деле столкнулись. И что же? Вместо того, чтобы, как положено, обозначив нейтральность, тихо и спокойно уйти или, что менее вероятно, чуточку помочь - к примеру, указать куда идти не стоит - неприкрытая агрессия? Вряд ли проводник оказался в огне еще в рабочем состоянии. Значит, шансов, что мальчишка избавился от медальона собственноручно, немного. Ребенку попросту не хватило бы сил так разрубить железку, даже будь у него подходящее оружие.
Отбросив прочь ставший бесполезным талисман, я машинально, не видя, что делаю, продолжал разгребать кинжалом пепел. Против кого мне предстояло вскорости выступить, я узнал, но по-прежнему совершенно не представлял, что должен делать в этой ситуации, с чего начинать поиски. Ощущение жесткого цейтнота усиливалось с каждой секундой. Буквально физически чувствовалось - времени почти не осталось. И именно в этот момент госпожа удача решила-таки сменить гнев на милость, одарив меня своей очаровательной улыбкой. На маленький кусочек металла, который неожиданно-резким движением сам же и выудил из потухшего пару дней назад кострища, я сперва просто не обратил никакого внимания, а затем, подняв находку с земли, несколько минут не мог сообразить, что же держу в руке.
* * *
-Я и не играл, - Сережа, пожав плечами, вернулся к своему занятию.
-А жаль...
-Чего жаль?
-Жаль, что со сталью не выходит... Пора бы уже ... Ну-ка, попробуй сделать их железными!
Мальчик тяжело вздохнул. Несмотря на очевидный прогресс, кое-что ученику никак не дается. Если со стихиями - огнем, водой и воздухом - всё в полном порядке, то с материей прямо беда. Ничего тверже стекла у него пока не получается. А любые попытки воздействовать на уже существующие вещи, хоть немного подправив свойство материала, заканчиваются весьма плачевно - изменённая молекулярная структура теряет стабильность, и предмет тотчас растворяется в пространстве. Вот и сейчас, зависшие в воздухе стеклянные шары вначале стали терять форму и цвет, затем сделались почти прозрачными. Окончательно исчезнуть им мешал мальчишка, не желавший так быстро сдаваться. Каких усилий ему это стоило, я без труда догадался по напряженному, сосредоточенному лицу, упрямо закушенной губе и слегка подрагивающим рукам. Долго так продолжаться не могло - стеклянные игрушки вновь превратились в белесый дым, который вот-вот должен был испариться. Пытаясь сохранить хоть что-то, Серёжа резко убрал левую ладонь. Вынужденная жертва - два предмета легче контролировать, чем четыре, Нет, не два - один! Едва заметное шевеление пальцами, и два сгустка слились воедино. Так намного легче - даже рука перестала дрожать. Однако на этом успехи, кажется, закончились, дальше дело не пошло:
-Ну всё! Попробуешь в другой раз!
Но ученик сдаваться вовсе не собирался. Отрицательно мотнув головой, он что-то прошептал, и непослушный доселе туман на глазах стал густеть, твердеть, менять очертания, приобретать некую завершенность. Через несколько секунд над Серёжиной ладонью, слегка подрагивая, воспарил небольшой метательный нож.
-Закрепи! Видишь, еле держится, - тут, конечно, я перегнул. Ведь даже если оружие не просуществует и минуты - это успех, пусть и без сохранения формы, это, несомненно, успех. Еще один шажок вперед.
-Угу... - мальчишка, похоже, сам не ожидал от себя такой прыти и был немного шокирован, но работу до конца всё же довел.
Клинок вышел на загляденье, даже слишком. Уникальная, до боли знакомая форма - издали напоминающая длинную, толстую иглу, соответствующий размер.
Теперь настал мой черед пристально посмотреть на мальчишку, а тому поежиться от этого взгляда: 'А говорит ничего не помнит... Темнишь, братец, ой, темнишь'...
* * *
Сначала тракт петлял между поросшими лесом холмами, но потом, по мере продвижения на запад, картина менялась. Среди бесконечного, зелёного моря стали появляться желтые прогалины - неубранные ещё поля. Их становилось все больше и больше, пока все пространство до горизонта не превратилось в лоскутное золотое одеяло с множеством вкраплений из тропинок и дорог, озёр и мелких речушек, маленьких и не очень деревень, небольших, часто неогороженных даже тыном городков, крохотных, словно игрушечных, замков. Хотя внизу всё проносилось с калейдоскопической быстротой, я легко узнал равнины центральной Арморы - воистину идеалистический пейзаж, особенно с высоты нескольких сотен метров. Там, на земле, всё куда прозаичней: крестьяне, работающие на своих господ от восхода до заката, своеволие местных феодалов, высасывающих из них последние соки, ужасная, почти поголовная, бедность - именно бедностью, а вовсе не привычкой к мирной и размеренной жизни объясняется отсутствие укреплений в мелких поселениях. Впрочем, меня тогда не интересовали ни сказочные виды местной природы, ни какие-то чужие проблемы. У меня была вполне определенная цель - едва ощутимый где-то вдалеке, пульсирующий источник жизненной силы. Его энергия магнитом притягивала к себе, и я, уподобившись то ли оголодавшему хищнику, преследующему свою первую за долгие зимние месяцы жертву, то ли ночному мотыльку, летящему на огонек свечи, изо всех сил стремился к ней. Единственным моим желанием было, во что бы то ни стало найти этот излучающий такое нужное мне сейчас тепло огонек. Наконец, пролетев ещё немного, я 'завис' над трехэтажным строением, вплотную примыкающим к главной площади большого, не только по местным меркам, города. Ни широкие, мощенные кирпичом в центре и деревом на окраине улицы, ни красота уходящего высоко в небо шпиля ратуши, ни бойкая торговля внизу не могли заглушить или затмить вдруг охватившую меня невероятную радость - нашел, он здесь!
-Ларка, - открыв глаза, я тяжело выдохнул.
Облачко пара от моего дыхания стало лучшим зримым доказательством - я вернулся, а там, над Ларкой, только что развеялся, навсегда прекратив свое существование, бестелесный, невидимый никому фантом.
-Мастер? - Урум стоял примерно в шести метрах от меня. Несмотря на явную обеспокоенность, он так и не решился подойти ближе.
Обращение 'мастер' от аранца можно услышать только в исключительно-торжественных или особых случаях - это звание в его устах высшая степень уважения и признания - поэтому я не сразу сообразил, в чем дело и вопросительно посмотрел на старого друга. В ответ тот удивленно кивнул себе под ноги:
-Трава!
Посмотрев вниз, я мысленно дал себе хорошего пинка. Определенно, дважды в день использовать портал нельзя - непозволительная роскошь, плохо влияющая на память. Прося Урума не мешать, я совсем забыл его предупредить, что создание 'ищейки' сопровождается некоторыми визуальными эффектами, которые могут произвести впечатление на кого угодно, даже на опытного, много повидавшего в жизни воина. Удивляться было чему - мало того, что вначале земля вокруг меня покрылась тонкой коркой льда, оставив нетронутым лишь небольшой, с полметра диаметром, пяточек, так вдобавок ко всему, после разрыва слияния лед стал быстро таять, обнажая правда не прежнею зелень, а увядающую и чернеющую буквально на глазах траву. Жизненная сила с пугающей быстротой уходила из окружающего пространства. Черная полоса приближалась ко мне со всех сторон. Урум уже собрался было перешагнуть вполне видимую к тому времени черту и вытаскивать меня из этой передряги, но остановился, услышав мой окрик:
-Стой, где стоишь! Всё скоро закончится
Ждать пришлось не долго. Действительно, через несколько секунд чернота остановилась, так и не затронув спасительный островок. Удовлетворенно кивнув - двадцать с лишним лет не использовал это заклинание, однако рассчитал всё верно - я спокойно подошел к Уруму:
- Ларка, наша цель Ларка, - я подбросил в воздух и поймал маленький кусочек металла, который когда-то был застежкой на бейсболке мальчика, а теперь служил ключевым элементом в поисках своего хозяина.
Конечно, я мог бы обойтись менее сложным заклинанием, правда, желаемого результата вряд ли бы добился - огонь сделал свое дело, почти очистив железо от всех магических следов, не оставив мне никаких шансов, почти. Почти - слово, как правило, означающее некую незавершенность, но иногда и дающее надежду. Привязанность мальчишки к последней совместной с родителями покупке, яркие воспоминания о счастливых минутах, проведенных рядом с любящими тебя людьми, вперемешку с болью от внезапной потери, пусть и слегка приглушенной временем, куда сильнее огня, это никогда не сотрется пламенем. Ни крови, ни чего-то большего при таком раскладе для удачного поиска уже не требуется - связь итак сильна. Увы, далеко не всем магам дано это почувствовать, единицы могут этим воспользоваться.
'Ищейка' безошибочно укажет, где находится человек, потребовав в уплату за точность полное слияние. А пока сознание витает в облаках, бренное тело заимствует жизненную силу извне - из воздуха, травы, даже животных, если таковые окажутся поблизости. Когда же маг возвращается, поток резко прерывается, растения не успевают быстро подстроиться и сгорают, отдавая энергию пустоте. Неприятная неизбежность. Тут главное всё правильно рассчитать. Использовать большие площади нельзя - есть риск быть раздавленным высвободившейся энергией, если же круг окажется мал - возвращаться будет некуда, тело не может существовать без сознания слишком долго.
Город, до которого мы добрались за пять дней, форсированным маршем, останавливаясь лишь изредка, чтобы немного отдохнуть и дать небольшую передышку лошадям, встретил нас привычной утренней суетой у Соборных или, как их называют в народе, Воровских ворот. Правители Ларки хоть и не опасались внезапного, вероломного нападения - соседям он не по зубам, да и никто не будет в здравом уме покушаться на вотчину правящей в стране династии - однако за порядком следили строго, все ворота на ночь запирались, а по улицам бродили патрули городской милиции, что впрочем не мешало всякому отрепью в нижнем городе с наступлением сумерек обделывать свои тёмные дела. На рассвете, в ярмарочные дни, как раз в конце недели, особенно здесь, в южной части города, было настоящее столпотворение - ни протолкнуться, ни проехать.
Вереница телег с различными товарами растянулась на несколько километров и двигалась вперед со скоростью хромающей на все лапы черепахи. Местные власти, как могли, стимулировали у себя торговлю, и надо сказать делали это вполне даже удачно. Деньги в городской казне водились и не малые. Содержащиеся в идеальном порядке высокие стены, глубокий ров, заполненный застоялой, мутно-зеленоватой водой, мощенные улицы, в основном с каменными и кирпичными домами служили ярким тому доказательством. И это несмотря на то, что львиная доля дохода доставалась королю, на чьих землях и вырос город. В общем, идиллия развитого средневековья.
За весь путь, а особенно за два часа стояния в этой пробке я успел многократно пожалеть, что поддавшись уговорам Урума, не воспользовался порталом, помянуть не добрым словом всех - проклятых стражей, ремесленников, неповоротливых и медлительных крестьян, аранцев с их трепетно-благоговейным отношением к лошадям. Нет, я, разумеется, всё понимаю: лошадь - наш незаменимый помощник и в быту, и на поле брани, но порою по упрямству она даст сто очков форы любому ослу. Как бы человек ни старался и ни изворачивался - закрывал ей глаза и уши, заманивал вкусным угощением - ему никогда и ни за что не удастся затащить животное в портал. Страх - даже не инстинктивный, а скорее генетический, поскольку ничего подобного у других видов не наблюдается, неистребим.
Урум сын своего народа. Бросить боевого коня, означает для него потерю частички самого себя, впрочем, как и невыполнения клятвы господину. Знай тогда, что именно увижу, спустившись с тремя сопровождающими в подвал 'дома дознаний', я наплевал бы на нежелания аранца расставаться со своим вороным и тем же вечером был бы в городе. Увы, я не мог представить, что дела обстояли настолько плохо. Эх! Знать бы заранее, где упадешь - соломку бы подстелил.
Чтобы въехать по сузившейся с пяти до трех 'полос' дороге в город, пришлось заплатить четыре аранских тхерима. Других не было. Стражник и глазом не моргнул, пряча пошлину в карман и протягивая простенький листочек бумаги с прописными цифрами. Я мысленно усмехнулся. Вот пройдоха! Довольно редкая в этих краях круглая монета, с восьмилучевой звездой на аверсе, хоть и немного легче местного тхерима, зато доля золота, единственного металла, который невозможно получить при помощи магии, в ней больше. При обмене ростовщики-менялы, помимо общего веса, состава, учитывают и этот нюанс. Разница, конечно, небольшая, но вполне достаточна чтобы изделия царского монетного двора потом спокойно перекочевали в личный кошель, а городская казна получила что-нибудь поскромнее. И главное не придерешься. Официально тхерим есть тхерим, и не важно, что его чеканят все кому не лень, используя в качестве основы медь, реже серебро - мелочь практически никто не контролирует. Кому она нужна? Люди привыкли к золоту. С крупными деньгами куда строже. Нассия и Иштар ревностно следят за всеми, даже друг за другом. Монеты различаются только по форме да исполнению. По мне так иштарская ромбовидная версия юнка посимпатичнее своего угловатого прародителя . Империя же с лихвой отыгралась за счет самого распространенного золотого в мире - их шестигранный сорий с восходящим солнцем, освещающим морской берег, выглядит и солидно, и, как ни странно, красиво.
На первом же перекрестке мы свернули направо, подальше от толчеи и суеты, прочь из бескрайнего людского потока. Не было резона тащиться вместе со всеми - всегда есть параллельные улицы - до нужного места можно добраться по-разному. В городе известная аксиома про кратчайший путь теряет смысл, правда не все об этом помнят. Впрочем, большинство прибывающих о скорости думают в последнюю очередь. Для многих поездка на ярмарку не только отличная возможность выгодно продать свой товар, но и один из способов вырваться из каждодневной рутины, набраться новых впечатлений на месяцы вперед. Особенно заметно это желание у тех, кто живет где-то далеко, в глуши, или приехал сюда впервые. Последних в толпе выделить не так сложно. Они с неподдельным, каким-то детским, любопытством озираются по сторонам, для них всё интересно и ново. Увы, без последствий это не обходится. Людей либо обворовывают ушлые карманники, либо они становятся участниками кабацкой поножовщины, прельстившись дешевизной нижнего города, или как в тот раз, по их вине сутолока на дороге становится еще сильнее. Уж не знаю как, не видел, но на перекрестке едва мы свернули, столкнулись две телеги. Обернувшись в седле на резкий окрик, перекрывший на мгновение даже шум толпы, я увидел начало разбирательств, которые, если вовремя не подоспеют стражники, вполне могли перерасти в драку. Тогда достанется всем - и коренастому, с заметным брюшком, мужичку, владельцу какой-то снеди, и долговязому юноше, совсем еще подростку, чью телегу толстяк и подрезал, и зевакам, оказавшимся поблизости. Господи, ну как же можно столкнуться на такой скорости, да и при этом умудриться задеть колесом невысокую кирпичную ограду? Все как всегда - ничего не меняется. Люди везде одинаковы.
Покачав головой, я стал мысленно прокручивать план дальнейших действий. Внешне он был предельно прост - пришел, разобрался и исчез. Пока всё нормально. Первая, несложная и оттого самая надежная стадия практически завершена. Вот она, Ларка, до нужного места оставалось несколько кварталов. В том, что мальчик все еще в городе, я убедился накануне ночью. Правда, мне очень не понравилось разительное ослабление сигнала. Я еле смог его уловить, хотя расстояние между нами заметно сократилось. Так или иначе, теперь следовало плавно переходить к следующему этапу - 'разобрался'.
Вот тут могли возникнуть проблемы. Не думал, что опять придется вспомнить первые годы на Нъяссе, я считал эту страницу своей жизни перевернутой и забытой - навсегда. Ан, нет! Прошлое имеет одну неприятную особенность - возвращаться и преподносить нам различные сюрпризы, часто смертельно опасные. Но на этот раз мне самому предстояло в каком-то смысле повернуть время вспять, вновь стать тем, кем я больше не являлся. Когда-то не пожелав расстаться с Мариам, моей Мэри, единственной женщиной, которую действительно любил, да и чего греха таить, люблю до сих пор, я выбрал иной путь, закрыв этим для себя дорогу в совет Ордена. О сделанном я ни разу не пожалел. Те шестнадцать лет простого, человеческого счастья стоят всех советов мира. Ну, надо же! Оказывается, я помню каждое мгновение, проведенное вместе - каждый день, каждую ночь, чувствую осторожные прикосновения, слышу в темноте тихий, убаюкивающий голос, шепчущий что-то нежное, успокаивающее. Как же он не похож на голос Королевы Мариам, который знали придворные. К сожалению, нет ничего вечного, и все мы смертны. Ушла и Мэри. А мне теперь придется сыграть роль молодого стража, точно таким она увидела меня впервые.
Давно же это было. Многое в мире изменилось, лишь Орден остался прежним - организацией буквально помешанной на собственной безопасности. 'Дом дознания' на первый взгляд ничем не выделялся - обычное, неприметное, трехэтажное сооружение из почерневшего от времени камня, с покатой черепичной крышей и редкими, зарешеченными окнами, зато в магическом спектре здание сияло мощными защитными заклинаниями не хуже рождественской елки. Пытаться проникнуть внутрь, обходя все ловушки - дело безнадежное, да и толку от этого с гулькин нос. Колдовать там могут только законные хозяева - стражи. Простому смертному, даже 'нерождённому', ничего не светит. Можно, конечно, наплевав на всё, попробовать вломиться силой, но это черевато. Особенно здесь. В Арморе нападение на орден приравнивается к государственной измене со всеми вытекающими. Против целого города - магов, милиции и стражей - не устоять в одиночку, сомнут. И дело не сделаю, и сматываться придется очень быстро. Однако идти туда под своим именем тоже не стоило. Рассчитывать на теплые, дружеские объятия наивно. Я ренегат. Благодаря мне влияние ордена на Иштар сейчас ничтожно мало. Страж, без пяти минут магистр, ставший самым опасным противником. А нечего лезть, куда не просят, и играть на два лагеря. На двух стульях не усидишь. Разумеется, никто и никогда мне открыто не угрожал ни в бытность регента, ни позже, как королевскому советнику, но Стражи помнят все, тем более такое. Руки коротки, господа хорошие! Правда, пока живы те, кому королевство тогда наступило на хвост, слишком уж рисковать я не буду. Оставалось одно - сыграть роль проверяющего, благо такие внезапные инспекции до сих пор практикуются. Юный возраст был только на пользу: 'молод - значит, чист сердцем' - говорили магистры. Большинство удачных проверок, где кого-то хватали за руку, начинала именно молодежь.
-У Кузнецких ворот, трактир... Ты знаешь... Бери, лошадей и двигай туда. Заплати за неделю. И я тебя прошу - не скупись.
- А ты?
-А у меня тут дела... Не приду через два дня, уезжай из города. Можешь считать клятву выполненной... Да где же он? - вот уже пять минут я спешившись безуспешно рылся в седельной сумке, с трудом сдерживаясь чтобы не вывалить всё содержимое прямо на землю.
-Но...
- НИКАКИХ 'НО'!! - на мой голос обернулся не только лоточник с какой-то сдобой, спешащий на рыночную площадь, но и один из трех патрульных, прохаживающихся по улице - так на всякий случай. Привлекать излишнее внимание к своей персоне не хотелось, так что пришлось взять себя в руки и говорить чуть тише. - Не спорь! Наконец-то...
Думал, потерял.
Урум недовольно покосился на маленький кошель красного бархата. Он знал, что там. Без малого три года назад мне таки пришлось рассказать, кому аранец присягнул в действительности. Вопросов было море, но в ответ на слова об освобождении от обета я вновь услышал клятву верности, правда, уже с истинным своим именем. С орденом он находился в нейтральных отношениях - ни сильной любви, ни открытой вражды - то, что нужно для объективности.
- Давай, езжай! - я сделал шаг назад и оказался в тени матерчатого навеса небольшой бакалейной лавчонки.
Рыночная площадь становится мала, торговые ряды расширяются за счет прилегающих улиц. Только странно, почему еще закрыто? У соседей уже давно кипит работа. Судя по опрятности двухэтажного домика и ухоженности близлежащей территории, хозяин не из ленивых. Где же выносные лотки с пряностями, возле которых днями крутится кто-то из близких родственников? Наемным рабочим присмотр за дорогим товаром обычно не доверяют. Бросив мимолетный взгляд на добротную, дубовую дверь, я все же успел отметить красоту резных наличников и заметить среди прочих изображений, на самом почетном месте, цветок подсолнуха. Ага. Понятно. Хаймены. А сейчас шестой день недели, целиком посвященный Хаймен - богине солнца, матери всего сущего на Ньяссе. Сегодня лавочка останется закрытой, несмотря ни на что. Иначе не будет удачи у торговца, отвернет вечно-юная от него свое лицо, не одарит больше своей улыбкой.
- Опять всё сам ... - пробурчал Урум, взбираясь на коня.
Я усмехнулся. Есть у меня такой недостаток, и с годами становится хуже. Увы, это не только иллюстрация пословицы: 'Хочешь, чтобы было сделано хорошо - делай сам', или нежелание посылать других людей на смерть - единственная причина наших ссор с Мариам. Она боялась меня потерять, но потерял я. Меня не оказалось рядом в нужный момент. Хотя, что я смог бы сделать? Против яда вихинии нет спасения, тут бессилен даже маг. Непосредственного убийцу умертвили сразу же. Как удобно! Никаких следов, никаких зацепок - одиночка, мстящий за дела ее мужа, герцога Аржанти, скоропостижно скончавшегося спустя месяц после свадьбы. Мало кто знает, что из покоев герцога в тот злополучный день вынесли тела двух полу сгоревших, обнаженных мужчин. Король Рургер был неплохим магом и мудрым правителем, но очень вспыльчивым человеком.
С бальзамированием его сиятельства пришлось изрядно помучиться, но иначе официальная версия, в которой у герцога внезапно остановилось сердце, рассыпалась бы в прах, при первом взгляде на покойного. Семье юного пажа, погибшего в результате 'трагической случайности', выплатили приличную компенсацию.
Инцидент сильно пошатнул здоровье монарха. Рургер сдавал на глазах. Меньше чем за год, превратившись из крепкого старичка в немощного старца, он, тем не менее, сохранил ясность ума. Даруя за две недели до своей кончины титул графа одному из Стражей, бывшему офицеру гвардии, Рургер велел мне нагнуться и, тяжело дыша, шепотом произнес: 'Защити свою дочь...'. Услышь те слова кто-то еще, непременно, решил бы, что его величество окончательно лишился рассудка, но это было далеко не так - Олис накануне исполнилось четыре месяца.
Король знал всё. Если и не всё, то очень многое, а догадывался о еще большем. Он прекрасно видел, как увлечена его юная дочь телохранителем, который дважды спас ей жизнь во время самого серьезного за столетие мятежа. Догадывался о том, что страж очарован красотой, умом, открытостью, смелостью принцессы. Его величество не был от этого в восторге. Только членство в Ордене спасло меня от крупных неприятностей и позволило остаться при дворе. Кто бы мог подумать - всего через пять лет, король, по сути, благословил наш союз, пусть и косвенно. Старик винил за Аржанти и себя, и Мариам, и подозреваю даже меня. Я к этому, слава Богу, отношение не имел, хоть и мелькала в голове шальная мысль - устроить герцогу несчастный случай. К примеру, на столь любимой им псовой охоте. План, кстати, был неплох, но всё сложилось по-другому. Безусловно, к лучшему. Рургеру я явно не нравился, но на сей раз, он решил положиться на выбор дочери, тем паче его попытка была, мягко говоря, неудачной.
Лишь в день похорон Мариам я вновь вспомнил слова покойного короля и сообразил, что тому каким-то образом удалось увидеть будущее. И сейчас мне безумно интересно, видел ли он наше венчание в Изиме, взросление внучки, гибель дочери? А может он заглянул еще дальше, и стал свидетелем неудавшегося покушения на Олис и Ватека за день до их помолвки? Расправы над Ларгенси?
Именно тогда закончился, пожалуй, самый тяжелый период моей жизни - почти семь лет лицемерия, лжи и интриг. До того, я и не догадывался, что способен на подобное. Опыт стража все же немного из другой сферы. Пришлось быстро учиться, а экзамены сдавать чуть ли не ежедневно. В конце концов, я добился своего, но радости не испытываю и удовлетворения тоже.
Знать истинного убийцу жены, и не иметь возможности отомстить, даже обладая серьезной властью. Встречаться с Ларгенси почти каждый день, улыбаться, вести светские беседы, поддерживать на королевском совете, а за спиной постепенно подтачивать его могущество, ослаблять влияние герцога при дворе, и терпеливо ждать. Ждать ошибки, хоть крохотной, чтобы зацепить, получить малейший повод. Терпение всегда вознаграждается. Решив окончательно расчистить себе дорогу к трону, убив двоюродную племянницу и ее жениха, Ларгенси так наследил, что фактически отдал себя в мои руки
Произошедшее в западном крыле, помню смутно, обрывочно, словно не со мной было. Вот - идет допрос единственного захваченного живым не в меру догадливого (узнав посредника, быстро смекнул кто настоящий заказчик), резвого, но не слишком стойкого, жутко боящегося боли убийцы. Ох, и побегали же мои ребята за ним по старому городу. И тут же буквально через мгновение, картинка меняется - приказав тридцати гвардейцам, из которых лишь шестеро обладают магическими способностями, немедленно арестовать герцога, я ныряю в одну из многочисленных скрытых ниш и бегу, стараясь сохранить дыхание, абсолютно не заботясь о бесшумности, по узкому, темному коридору тайного лабиринта, пронизывающего весь королевский дворец. В голове крутится мысль: 'Успеваю, минут пятнадцать есть. Охрана у него приличная - парням придется попотеть'. Дальше провал и чернота. Будто кто-то резко выключил свет, оставив только ощущения: холодную ярость, решимость и вдруг, совершенно неуместное, душевное спокойствие - всё кончено.
Лишь в последние годы правления Олис, бывший регент, а затем ближайший советник королевы, граф Романо (позже ставший 'Серым Призраком' - человеком без имени и прошлого), добровольно отойдя от дел и якобы удалившись от всего мирского, получил немного свободного времени. Его, впрочем, оказалось достаточно для понимания, насколько расчетлив и жёсток он может быть.
Однажды, копаясь в старых архивах, я случайно наткнулся на бумаги полувековой давности и вдруг осознал - доказательств, чтобы отправить герцога на виселицу, у меня тогда было недостаточно. Все улики косвенные, кроме свидетеля. Мне хватило, потому что я знал, куда и как смотреть. А остальным? Не уверен даже в Олис. Свидетель? Слово разбойника и вора, против слов знатного вельможи. Да и не дожил бы бедолага до суда над Ларгенси. Максимум чего бы я в итоге добился - временная опала, и новый заговор позже. А так: нет человека - нет проблемы. Сопротивление при аресте. Виновен! Дело закрыто. И уже не нужно никому объяснять, как мне удалось, обогнав гвардейцев, попасть в покои герцога и что же там произошло - и так понятно. Девять трупов, сожженная мебель, обгорелые стены, резкий запах серы и мелкая кирпичная крошка на залитом водой полу (остатки одной из межкомнатных перегородок и части крыши), всё служило прозрачным намеком - люди явно не беседовали о погоде. Самое интересное - снаружи ничего не слышали. Орден, четверо среди убитых носили перстни стражей, постарался на славу, оберегая своего ставленника от чужих ушей. Именно то, что магическая охрана Ларгенси сплошь состояла из стражей, стало зримым доказательством открытого вмешательства в дела королевства и позволило мне официально обвинить бывших собратьев в пособничестве мятежу. По сути, так оно и было. Своей поддержкой некоторые члены Совета провоцировали герцога.
Представляю удивление солдат, если бы они узнали, что виновник открывшегося их глазам бедлама ничего толком не помнит. Не знаю, чем вызвана эта амнезия - копившейся за долгие годы усталостью, внезапным приступом неконтролируемой ярости, сосредоточенностью на бое или всё же его последствиями. Так или иначе, но в реальность меня вернул сильный грохот - подоспевшие гвардейцы вынесли массивную деревянную дверь. Разгоряченные схваткой в узком коридоре, ребята не сразу сориентировались и оценили обстановку - пришлось погасить парочку огненных полусфер, пущенных в мою сторону. Конечно, я мог бы лишь слегка подправить их траекторию. Особых изменений в изрядно подпорченный интерьер они бы не привнесли - портить почти нечего. Однако я сам не отошел еще от боя и с трудом сдержался, чтоб не ответить. Требовалась разрядка. Хоть какое-то действие.
Осмотр по горячим следам проходил, чуть ли не в гробовой тишине. По масштабу разрушений, положению тел и ранениям можно было только догадываться, что же там происходило. Переходя из комнаты в комнату вместе со всеми, я ловил на себе испуганно-удивленные взгляды, после каждого нового открытия. Старался никак на них не реагировать, лишь однажды заставив одного из гвардейцев, смутится и отвести глаза.
Прямо у входа, придавленные упавшими створками, валялись три обгоревших до неузнаваемости тела. По сохранившимся перстням опознали - стражи. Почему трое? По правилам дверь охраняет пара магов. Непонятно. В соседней комнате, служившей, по-видимому, спальней, у единственной нетронутой стены, сидел Лергенси. Он умер, захлебнувшись собственной кровью. Похоже, я бил чистейшей силой, не особо заботясь об изысках - грудная клетка была просто вдавлена внутрь. Рядом, буквально в нескольких шагах, на полу, ничком лежал младший сын герцога. Совсем мальчишка, и восемнадцати не было. Погиб мгновенно - стальная игла в основание черепа. Мелькнувшая мысль: 'Хорошо хоть не мучился', - немного успокоила. Не совсем еще озверел. Больше всего досталось дальним покоям. Неудивительно. В изуродованном, полуистлевшем теле молодой женщины я узнал Юнию, главу Ордена в королевстве. Ее считали опытным, несмотря на возраст, и сильным магом. Сопротивлялась девушка отчаянно, до конца. И, судя по всему, отвечала чем-то очень серьезным, правда не задела. На мне не было ни царапинки.
Сколько времени прошло, но восстановить тот день целиком не могу. Неужели сознание до сих пор не может смириться с тем, что впервые за без малого два столетия я убивал, не просто выполняя долг или защищаясь, а с каким-то удовольствием? Кто знает?! Надеюсь, когда-нибудь мне удастся всё вспомнить. Для меня это почему-то чрезвычайно важно.
-Господин, вам плохо? - на меня, с искренним сочувствием, глядело прелестное кареглазое создание. Длинные, словно подкрашенные, ресницы, черные брови, темные вьющиеся волосы, выглядывающие из-под белоснежного чепчика, здоровый румянец на щечках делали молодую служанку весьма привлекательной особой, даже немного полноватые губы не могли испортить впечатление. Опрятное, скромное, но отнюдь не дешевое бело-голубое платье с кружевными манжетами; большая, плетённая из ивовых веток корзинка со свежими продуктами лишь подтверждали мой вывод - девушка работала в доме какого-нибудь знатного горожанина и была на хорошем счету. Хозяева явно не бедствовали, но и не шиковали - гардероб меняли часто, а вот слугами дорожили.
- Рядом с тобой, красавица, мне было бы гораздо лучше!
Девушка смущенно улыбнулась, румянец на щеках стал заметнее. Улыбка тут же погасла, едва служанка разглядела на моей руке символ Стражей. Перстень из горного хрусталя (именно его я и вытряс из кошелька), к тому времени потерял прозрачность, слившись цветом с сынгаром - искусственно выращиваемым имирийцами кроваво-красным кристаллом. По прочности он не уступает алмазу, но в отличие от последнего не горит, а благодаря свойству накапливать и отдавать в нужный момент энергию камень идеально подходит для разного рода артефактов, талисманов, оберегов и прочих вещей. Во всех королевских коронах мира есть вставки из сынгара - этакое магическое подтверждение их подлинности. Кристалл порой принимают за живое, чуть ли не разумное существо, но это далеко не так. Правда если долго и пристально вглядываться, там, внутри перстня, можно увидеть пульсирующий огонек, словно в глубине небольшого треугольника бьется чье-то сердце. Хотя фокус с сердцебиением и не оптический обман зрения, камень всегда остаётся камнем, способным лишь выполнять заложенные в него функции - человек видит свой собственный пульс.
-Простите, мастер! Я не знала!
За долю секунды на лице девчушки отразилась целая гамма чувств - удивление, разочарование, страх, призрение и даже ненависть. Правда юная служанка быстро овладела собой.
-Ничего страшного, - я улыбнулся, хоть на душе стало еще муторнее.
Мне положительно не нравилось происходящее в последние дни. Я был уверен - эта молодая, симпатичная девушка не замешана в чём-то сколь-нибудь серьезном, чтобы вот так дрожать перед первым встречным. Да, обыватели Орден недолюбливают и слегка побаиваются, что впрочем не мешает им шептаться в сторонке о чересчур больших аппетитах, запретных заклинаниях и прочих сказках. Стражей терпят несмотря ни на что. Прощают всё, даже показную роскошь высших и не очень иерархов - чего лукавить, есть у некоторых братьев такой грешок, особенно там, где они слишком уж влиятельны. Люди помнят - случись нечто действительно страшное, первыми на помощь придут именно рядовые маги Ордена. Что же нужно натворить, чтобы тебя стали призирать не преступники-душегубы, отступники колдуны, пытающееся жертвоприношениями стать более могущественными (гиблое дело, энергии они практически не получают, зато проблем с законом хоть отбавляй), а простые горожане?
- Нейли! Нейли, давай быстрее. Чего ты там стоишь?
У соседнего дома девушку поджидала другая служанка - светловолосая, слегка угловатая, не намного старше нее самой. Смутившись, Нейли проговорила извинения и, буквально отбежала от меня.
С грустью подумалось: 'Дожил. Девушки уже бегают не ко мне, а от меня'.
Не будь так занят, притворился бы на недельку-другую жутко богатым и смертельно больным. Нет ничего вечного - лед в любом сердце можно растопить, а презрение заменить на симпатию. И никому бы не пришлось жалеть об этих днях. Впрочем еще не поздно - подружки, хоть и торопятся, но периодически оглядываются, явно обсуждая молодого мага. Ох, девчонки! Узнай вы сколько на самом деле лет этому 'парню', получил бы я отворот поворот по полной программе - от обеих. Хотя... Нет, не сегодня! Может быть в другой раз. Улыбнувшись своим мыслям - хорошее настроение постепенно стало возвращаться - я решительно направился к резиденции Ордена в Ларке, к 'Дому Дознаний' . Пора во всем разобраться и положить этому конец!
Это сейчас, спустя полгода, я понимаю - история в тот день только началась. С тех пор много чего произошло, появились и новые факты, и множество разных вопросов, среди которых 'Кто виноват?' и 'Что делать?' кажутся самыми простыми. У меня сложилось стойкое ощущение грядущих больших перемен - ничего хорошего они миру не принесут, только кровь, боль, смерть. В худшем варианте исчезнут целые города и страны - Нъясса опять изменится. Нет более монолита, призванного защитить людей в случае серьезной угрозы - на Орден рассчитывать не стоит. С этим придется смириться. Всем. Конечно, я немного сгущаю краски, и на самом деле есть еще надежда, что большая часть Стражей в нужный, решающий момент вспомнит о своем долге. Но хватит ли этого? Не знаю, никто не знает. Будущее ведь зависит от нас, наших дел и даже слов, от нашего иногда неосознанного, интуитивного, каждодневного выбора. По крайней мере я в это верю. Не хочется думать, что все предопределенно кем-то заранее раз и навсегда, без права на свободу и ошибки. Хотя возможно не так всё просто в мире как кажется, и мальчика в лесу я встретил совсем не случайно. Время покажет.
Это мысли сегодня, а тогда я внешне довольно спокойно и уверенно вошел в пустой, занимающий половину первого этажа холл. Хозяева узнали обо мне довольно быстро. Откуда-то из глубины появились трое стражей. Перстень не подвел, сообщил местной братии о прибытии начальства и сразу прекратил раскаляться. Не люблю эту процедуру. Каждый раз на пальце остается болезненный ожог, но самое неприятное - иногда на несколько часов немеет рука и ее приходится постоянно разминать. Впрочем, это вполне приемлемая плата за возможность колдовать внутри здания.
Суховатый в таких случаях прием (кто же любит проверки?), ограничился парой формальных фраз. Всё как всегда. Приятно осознавать, что хоть что-то в мире неизменно. Сам был таким очень-очень давно. Правда мы в свое время старались не врать проверяющим - все равно выплывет наружу, и будет хуже, всем.
Здесь же лгать начали почти сразу. По документам последнее задержание производилось месяц назад. Арестовали какого-то слабого заезжего мага по подозрению в том, что он якобы похитил и то ли съел, то ли принес в жертву молоденькую девушку. Девицу нашли через три дня живую, здоровую и обвенчанную - сбежала от зажиточных родителей с соседским пареньком. Видать все их планы порушила. С пословицей про 'любовь зла' она явно не согласилась. Хотя и никогда её не слышала. Мага естественно отпустили. Также как и самого жениха, несмотря на анонимку от новоиспеченного тестя. Боже, хоть бы почерк постарался изменить что ли! Детей проверяют на магию с пеленок, так что его обвинения беспочвенны. Девушка прекрасно осознавала свои действия. Там даже гипноза не было - нельзя долго контролировать человека и уж тем более заставить сделать нечто противоречащее его желанию. Забавная история! И это всё?! С тех пор тишь да благодать. Никаких эксцессов и происшествий. В подвале, служившем обычно тюрьмой, никого нет. Ага, как же!
Свою метку я почувствовал даже сквозь сумасшедший магический фон. Ее не сняли - просто заглушили. Чем? Или вообще не заметили? Очень может быть. Так или иначе мальчик жив и находится здесь, а записей об этом нет. Странно. Не могут мага без оснований держать в темнице. Он не раб, не крепостной, не преступник. Способность к волшебству - гарантия личной свободы, вполне приличного образования и более менее нормального суда, если не убили на месте, конечно.
Мои тонкие намеки типа 'Тут всё?' либо игнорировались, либо встречали слишком уж твердое, прямо железобетонное 'Да'. Самое интересное началось под вечер. Глава городского отделения, высокий слегка полноватый, рыжебородый мужчина, после короткого перерыва на ужин вдруг совершенно перестал волноваться, в голосе прибавилось уверенности и проскользнула легкая, почти неуловимая надменность. На этажах стало тихо - обслуга и половина стражей ушли. В здании осталось шестеро: я, пацан, Гатон со мной, двое за дверью, один в подвале. 'Так-с... Принял решение? Назад пути нет? Что, неужто не впервой от проблем так избавляться? Да, братцы, дела! Нормально выйти из ситуации, кажется, уже не получится. Ладушки - повоюем'.
Решив больше не тянуть кота за хвост, я изъявил желание самолично осмотреть все здание и начать предложил именно с подвала. Ситуацией надо управлять, а не плыть по течению, но ухмылка промелькнувшая на лице рыжебородого ясно показала - мое желание сыграло им на руку. С трудом подавив ответную усмешку - нельзя позволить противнику понять, что его намеренья разгаданы - я выпустил Гатона из его же кабинета после чего вышел следом. Проклятье, а ведь мне не хватает всего этого! Надо же! Вот уж не думал... Полагал, что это давным-давно в прошлом. Ошибся.
Во время неспешного спуска по лестнице в холл и блужданию по небольшому, но извилистому коридору мы не проронили ни слова. Каждый думал о своем. Один из идущих сзади заметно волновался - парень слегка взмок. Капельки пота на бледноватом лице были хорошо заметны даже при тусклом освещении. Молоденький Страж чуть ли не подпрыгнул, когда я обернулся перед спуском в подвал.
'Эге, приятель, эко тебя плющит! Интересно, ты у нас самый трусливый или самый одаренный? Неужели видишь, кто перед тобой? Я же закрылся'. Жаль нельзя проверить не выдав себя.