Снежного барса раньше называли "владыка высокогорья". В одном старом повествовании об этом говорится:
"Высоко в Гималаях обитает редкая и таинственная большая кошка - снежный барс (ирбис). Это осторожный зверь, который предпочитает охотиться ночью. В поисках добычи он покрывает огромные расстояния, а если пищи недостаточно, то может нападать и на домашних животных.
Люди редко видят ирбиса, так как живет он высоко и почти не покидает покрытые снегом горы. Снежные барсы находятся на грани исчезновения из-за своего меха, а, главное, из-за того, что сам ритуал охоты на барсов и их шкуры очень давно стал являться для людей инстинктивным символом власти. И скоро барсы могут совсем исчезнуть с лика Земли".
Современный ареал барса охватывает 12 стран: наибольшая часть его в Китае, затем идут Монголия, Индия, Пакистан, Афганистан, Киргизия, Таджикистан, Непал, Бутан, Казахстан, Россия, Узбекистан. Этот ареал составляет примерно 1 млн. 200 тыс. кв. км, но на всей этой обширнейшей территории к настоящему времени сохранилось не более 1200 особей снежного барса, т. е. в среднем - по одному барсу на 1 тыс. кв. км.
Таким образом, полным ходом идет доистребление популяции, но охота на барса все еще продолжает считаться "царской охотой", и тут уж никаких денег и никаких вертолетов не жалко - лишь бы успеть урвать свой клочок шерсти с барсовой шкуры, пока эта возможность еще есть. Потому что, как говорят по этому поводу знающие люди, - "власть есть власть".
Кроме вышеназванной цифры свободных барсов несколько сот особей этих животных размещены по различным зоопаркам мира. При этом утверждается, что благодаря этому у снежного барса есть "научно-обоснованный" шанс выжить хотя бы физически... Но барс и выделяется среди всех обитателей нашей планеты именно тем, что является своего рода живым воплощением духа гор и наиболее естественным, наиболее гармоничным фактором и стимулятором власти, а в зоопарках от этих его главных качеств не остается практически ничего.
В этой связи интересно, что само наименование - ирбис - у тюркоязычных азиатских охотников произносилось как "ирбис" и переводилось как "снежная кошка". А снежная потому, что этого зверя нередко встречали на высоте до 5000 метров и выше - там, где вершины гор скрыты шапками вечных снегов, где тускло сверкают языки чистейшего льда, где слишком часто бывает очень и очень холодно и дуют пронизывающие студеные ветры.
Что делает в этом малоизведанном царстве льда и снега "снежная кошка" - никто объяснить не может. Но именно вот к таким "высотно-арктическим" условиям снежный барс оказался замечательно приспособлен: одет в теплую шубу, мышцы лап необычно сильные, используя которые с легкостью, одним махом перепрыгивает барс ущелья до 10 метров шириной, а в высоту берет препятствия до 3-х метров. Эта исключительная прыгучесть создает у крайне редкого наблюдателя в горах особенное ощущение, будто барс буквально перелетает с одного уступа на другой, а его длинный пушистый хвост служит своеобразным балансиром. И еще вызывает удивление, как барс безо всякого страха способен ходить по скальным карнизам над пропастью, а когда надо, может с большой высоты и с необычайной точностью нападать на свою добычу.
Барс - универсальный добытчик и промышляет всех: от мышей до горных баранов и яков. Для охоты он превосходно оснащен и внешне. Его пепельно-серая окраска с темными крупными пятнами как бы растворяет своего владельца почти на любом фоне. Зрачок круглый, зрение острое, а сам он больше старается ходить по скалам и россыпям, мало оставляя следов. И поэтому редко можно встретить следы снежного барса, и тем более увидеть его самого.
Охотиться предпочитает в сумерках. Долгими часами может караулить на скале или среди камней свою излюбленную добычу - горных баранов или козлов. В других случаях барс подползает к добыче с подветренной стороны, а потом бросается на нее огромными прыжками: шесть и более метров он может стремительно пролететь над землей в одном решающем броске.
Индивидуальная территория пары барсов - весьма обширная, других барсов-соперников они туда не пускают. Барс традиционно живет в густых зарослях кустарника, а также на горных равнинах, где растительности почти нет. Людей барс практически не трогает. Врагов же из числа животных у него нет, лишь в очень суровые зимы могут быть серьезнейшие стычки с голодными волками. Но и здесь ирбис способен постоять за себя.
В качестве жилища барсы выбирают расселины скал, где и выводят потомство Гон обычно происходит в конце февраля, что сопровождается бурными играми на снегу - в ярких лучах весеннего солнца. А в июне у самки ирбиса рождается от двух до пяти детенышей. В первые дни "котята" возятся, прижавшись друг к другу на мягкой шерсти, которой мать устлала логово, заранее нащипав ее у себя на брюхе. В это время мать предельно тщательно скрывает своих детенышей и в течение пяти месяцев кормит их своим собственным молоком. Но уже после двух месяцев дети начинают впервые вылезать из логова, а на третьем месяце к молоку начинают добавляться кусочки мяса, которые приносит мать. Третий месяц - период бурной активности детенышей: шалости, игры в прятки, лазание по корягам и первые уроки охоты за кончиком хвоста своей мамы. Тем же хвостом в периоды непогоды и холодных ночей в горах мамаша укрывает детей, как пушистым одеялом.
Ближе к осени дети начинают получать уроки настоящей охоты. Предположительно в этот период к воспитанию малышей подключается барс-отец. Всю последующую осень и зиму семейство держится дружно, во всяком случае, мать и детеныши. У них одна охотничья территория, да и от волков при случае защищаются вместе. В феврале же следует что-то вроде "выпускных экзаменов" для молодежи. И если без потерь пережили зиму, то далее уже гораздо легче. Половой зрелости молодые самки достигают на втором году жизни, а самцы - на третьем.
Барсы обожают играть, гоняться друг за другом, кувыркаться и валяться в снегу. Войдя в азарт, они часто съезжают с крутых снежных склонов на спине, а внизу, словно акробаты, переворачиваются и падают в сугроб на все четыре лапы. После таких игр или после успешной охоты и последующей трапезы снежные барсы могут долго и от души принимать солнечные ванны.
Завершая фильм, мы опять возвращаемся к загадкам, а, может быть, даже тайнам, которые связаны с этим удивительным зверем. В первом приближении можно обозначить три таких тайны.
Тайна первая. Снежный барс практически никогда не нападает на человека. Может, это определенный отпечаток в генах - как память о некоей иерархии, где человек и барс были эволюционно соизмеримы? Только человек уже обо всем позабыл, а барс - на генном уровне - о чем-то таком еще помнит.
Тайна вторая. Снежный барс в принципе не поддается ни приручению, ни дрессировке. Он для этого слишком другой. Эта вторая тайна как-то довольно сложно связана с первой. Здесь и изначальная высота природного духа барса, и, соответственно, определенная ограниченность духа у человека. Ведь большой дух не может подчиняться духу малому. Вот современный человек и уничтожает то, что не в состоянии покорить.
Тайна третья. Снежный барс так много времени проводит на небывалых для всех остальных животных высотах и в таких внешне критических условиях, что подобное вполне добровольное поведение никакой традиционной биологией объяснить невозможно. Нет на этих высотах никакой кормовой базы. Тогда что же "снежная кошка"-ирбис там делает?
Эта третья тайна, если уж думать и фантазировать, ставит феномен снежного барса примерно на тот же уровень, который у нас ассоциируется с феноменом снежного человека. Так и кажется, что где-то там, наверху, далеко-далеко от забывших свое духовное происхождение людей, Снежный Человек и Снежный Барс прекрасно уживаются, и даже иногда играют друг с другом, согласованно выполняя пока неизвестные нам общеприродные функции.
Может, все это как-то связано с планетарными принципами гармонии живых пространств - через соответствующих этим пространствам животных? Кто знает? Ведь все живые существа получают энергию жизни и сознания не только из пищи. И кажется очень вероятным, что снежные барсы умеют получать и осваивать эту другую энергию в таких количествах, что нам и не снилось. И будь мы хоть немножечко тоньше и умнее, то и мы смогли бы поучиться у снежных барсов как вести себя в совершенно особых пространствах горной энергетики, в этом мире по-настоящему живой тишины и предельной гармонической ясности.
Но мы все еще идем сугубо своим путем, уничтожая нераскрытые природные возможности, уничтожая многообразие своего будущего, а заодно и весь этот слишком сложный для нас мир, с которым мы так и не сумели как следует подружиться.