|
Воскресное утро. Звонит начальник. Надеюсь, этот пузатый гондон хочет порадовать меня тем, что пришли деньги на фирму и завтра я получу свою зарплату.
- Да? - я снимаю трубку и первым делом слышу, как этот мудак прочищает глотку. Как будто сложно сделать это до того, как набрать мой номер.
- Кхм.. Доброе утро. В общем, такое дело, мы переходим на две смены и они будут увеличены до 12 рабочих часов. Ты работаешь завтра с утра.
- Понял. До завтра. - говорю я, таким будничным тоном, будто бы мне сообщили о скидках в каком-то новомодном магазинчике тряпья.
Блядство. Единственная мысль в, еще гудящей после вчерашнего, голове. За последние четверо суток я спал два раза по два часа. Интересно, что там уже выдумал этот мудозвон? Неважно. Я также держусь за эту "охуенную" работу, как шлюха за член клиента. Нет ножек - нет варенья. Пока задерживают выплату моих бабок я могу быть очень капризным. О да, я это умею. Однако начальник попался тот еще фашист-фантазёр. Только дай вволю посочинять на тему "какие еще более ебнутые условия труда и распределения рабочего времени создать на участке". Ладно, в пизду, только утро, а я уже думаю о работе. Впереди меня ждёт вечер с корешем из Берлина. Этот пиздюк съебался туда учиться и теперь я ощущаю нехватку хороших пьяных движей.
Договорились встретиться в старом городе. Наша рабочая площадка для приятного времяпровождения. Залезая в маршрутку, я отметил, что она как всегда забита под завязку людьми. Неважно, будний или выходной день - тут всегда толпа воняющих старикашек, работяг и каких-то невнятных дамочек. Куда они все, блядь, едут? Я ощутил приступ социальной тошноты, сразу за ним лицо рефлекторно принимает выражение "не влазь в мое личное пространство, а то переебу". С моей внешностью эта гримаса самое то. Помогает проехаться хоть в каком-то минимальном комфорте. Хотя нет, вот он первый призер сегодняшних доебов. Мужик упирается в меня своим пахом. Какого хуя, старина, я понимаю - теснота и прочее, но ты хоть попробуй стать боком или развернись, какого хуя. Я чересчур резко разворачиваюсь и протискиваюсь дальше в салон, задевая при этом нескольких работяг и дамочек. Вонючая старая пизда, сидящая с краю, недовольно косится на меня. "Только попробуй открыть рот, сука". Обычно эти увядающие куски мяса не имеют тормозов. Считают, что раз заглядывают в бездну небытия, то имеют право безнаказанно говорить все, что вздумается. Но она благоразумно молчит, и я снисходительно успокаиваюсь.
Пиздюк выглядит все также бодро, как и при нашей последней встрече. Даже лучше, новые шмотки и все такое. С ним новая девчонка. Он представляет ее своей бывшей девушкой, любовью подростковых лет. Мы обнимаемся и решаем пойти для начала выпить по бокалу пива. Сидя напротив этой парочки в уютной кафешке и наблюдая их непринужденное дружеское общение, я вспоминаю парочку, с которой я делю свою берлогу. Когда мы начали снимать хату они еще встречались, но не прошло и месяца, как все пошло по пизде. Находясь постоянно в атмосфере склок, схожих на тот семейный пиздец, от которого я сбежал, я невольно удивляюсь такому гладкому общению, как у ребят, сидящих сейчас напротив меня. Хотя удивляться тут нечему, это должно быть ебанной нормой. Жизнь и так слишком коротка и полна боли, чтоб еще самовольно наполнять ее пиздецом. Но на самом деле такова человеческая природа - людей тянет на конфликты. Но не здесь и не сейчас, никаких конфликтов. Удивление перерастает в расслабление, хмель ударяет в голову, и я по-настоящему начинаю кайфовать и чувствовать себя в зоне комфорта. Спасибо, ребята.
Я работаю в небольшой производственной фирме, которая выпускает детали на нужды авиации. Кореша называют мою фирму "заводом", а меня "работягой". Я принимаю этот ярлык, как данность своей социальной жизни. Я сменил три разных отдела за полтора года и чувствую, что скоро мне снова надоест. Я в постоянном поиске. Однообразность работы вводит меня в стрессовое состояние. Мой текущий начальник - долбоёб. Я не жалуюсь, я знаю, о чем говорю. Предыдущий начальник был мерзким и наглым типом, но он знал свое дело. Я остро это чувствую. Не всем дано быть настоящими, кто-то вынужден просто играть роль. Но когда роль достается хуевому актеру, то тут вообще туго. Зачастую наше общение происходит на том нелепом уровне, когда, играя в рамках правил, ты вынужден потакать каким-то глупостям этого мудозвона. Прям как в общении с детьми. Но я знаю, когда нужно показать зубы. Приятно работать, зная, что в любой момент ты готов уволиться без сожалений. Ты не держишься за работу, ты заставляешь работу держаться за тебя. Во мне тонна снисхождения, и я готов играть в рамках правил еще долго, но проблема в том, что в мои планы никак не входит задерживаться "работягой" на "заводе" даже на пару лет. Я и так заигрался.
День выступления. В очередной раз начальник делает удивленное ебало, когда я напоминаю, что сваливаю сегодня с работы раньше. "Как же заебал своими выебонами дешевыми, ты все прекрасно помнишь, хуепутало" - думаю я, а на деле достаточно смиренно напоминаю, что я уже говорил и не раз - за неделю, за день, и сегодня с утра.
Не время показывать зубы. Пока нет никаких предпосылок к тому, что меня действительно не пустят, нужно играть роль подчиненного. Поднявшись в раздевалку, я застаю там своего бывшего наставника. Он развалился на спальнике между шкафчиков и ждет звонка от дочки из Швеции. Вот, кто настоящий "король жизни". Мы обсуждаем парочку долбоебов с нашей работы, пока я переодеваюсь, и он предлагает выпить. Интересный факт о моем наставнике - у него всегда есть выпить. Если б неизвестный феномен однажды уничтожил весь алкоголь на Земле, у этого чувака явно бы осталась бутылочка коньяка. Как ебаный волшебник, ловким движением руки он достает откуда-то початую бутылку конины и вафельное печенье. Да, сегодня концерт и я как раз думал о том, что пора начинать разогревать свои внутренности. Вселенная чутка к моим желаниям. Мы выпиваем и тут он предлагает мне с собой целую бутылку неплохого топлива. Я отказываюсь, но после третьего заплыва он снова, уже более настойчиво, всучивает мне бухлишко и я с благодарностью его принимаю. Обожаю этого чувака.
Я заваливаюсь в свою берлогу уже с приподнятым настроением. Соседа по хате зовут Стив. Он тут как тут, ебаная задротская жопа. Бесцеремонно заваливаюсь к нему в комнату, падаю на их с Трейси траходром и начинаю пиздеть всякую чушь о девчонках, мироздании и работе. Он улыбается и снимает наушники.
- Выпить хочешь? - не дожидаясь ответа, я иду доставать подаренное бухло. Мы накатываем и он предлагает мне пожрать. Чтоб вы понимали, мы не готовим друг другу и вообще редко делимся хавкой, поэтому его предложение выглядит особенно душевно. Я закидываюсь хуево разогретой гречкой с мясом. Что-что, а готовить этот хуй умеет, и недурно. Боже, благослови Стиви и его талант. Он сегодня придет на мой концерт с новой подружкой, а я сваливаю раньше на саундчек.
В клубе нельзя со своим, но мы же ебучие рок-звезды, поэтому я хватаю нашего гитариста и вместе с подругой мы заваливаемся в гримерку. Я купил бутылочку колы, и конина на удивление всем заходит, хотя мы не пьем обычно такое пойло, считая его старперским. У меня в рюкзаке еще припрятана бутылочка Jameson, но это совсем для других дел. Выпив, мы вываливаемся наружу. Ко входу в клуб постепенно стягивается народ, намечается неплохой движ.
Я играю на ударных в этой группе почти год. Наши выступления - это не столько музыка или шоу, сколько некоторое подобие вечеринки "для своих", где мы кайфуем в равной степени со слушателями, как бы синтезируя некий мощный обменник энергией. Возможно, я сейчас описываю любой настоящий концерт живой музыки, но я просто пытаюсь передать степень искренности того, что происходит в этих полуподвальных помещениях в старом городе. Когда мы наконец-то сваливаем со сцены, я чувствую, как вспотел. Самое время добить конину. Мы снова заваливаемся в гримерку похожим составом, только на месте гитариста оказывается вокалист. Он говорит, что та песня "на бис" была лишней и я даю ему выпить.
Вспоминаю, что видел брата у барной стойки, пока сам играл на сцене. Я нагоняю его уже на остановке в квартале от клуба. Он приехал после работы и не планировал задерживаться. Я рад его видеть. Единственный член моего семейства, которого я могу позвать на концерт, который не будет осуждать мою жизнь за разврат, пьянство и рассматривать все с точки зрения религии. Интересный факт о моем брате - я боюсь знакомить его со своими девчонками, которые не обделены интеллектом, так как всерьез опасаюсь, что они могут в него влюбиться. При общении с ним, мне кажется, что я сам только играю роль интеллектуала и творческой натуры. Но у всех свои недостатки, и на мой взгляд ему серьезно недостает целеустремленности, чтоб как-то проявить себя и свои таланты.
Вернувшись в клуб, я замечаю, что тусовка там приняла ту самую "приунывшую" форму, когда самые ожидаемые артисты уже отыграли и основная масса слушателей отхлынула, получив свою дозу эндорфинов. Мы вываливаем на улицу шумной толпой и собираемся прошвырнуться до следующего бара. Стиви обжимается со своей девчонкой, соло-гитарист тусит со своими провинциалами из нового города, а басист конкретно теряет бошку от синьки и начинает чудачить. Он самый мелкий из нас, ему только должно стукнуть 19. Я конфискую у него самокрутку. "Эти деревенские парни в чем-то явно неплохи, - думаю я, затягиваясь. - и подозреваю не только в одном". Я вспоминаю ту ночь на пляже где он был фаворитом у девчонок. Мы перемещаемся в бар ближе к центру. Этот бар переживает периоды расцвета и загнивания с завидной регулярностью. Это настолько вошло в его образ, что даже сложно сразу сказать, на каком этапе он находится сейчас. Но видимо всё-таки на "загнивающем" судя по тому, насколько там душно. Но мы всё равно заваливаемся за большой стол возле входа, мы уже выпили и нам поебать на всё. Забегает суетливый охранник:
- Двое сейчас зашли, сколько вам лет?
Охуенное построение вопроса, которое начинается с констатации факта. Я невольно улыбаюсь - это заведение всегда носило репутацию бара, куда пускают малолеток. Но времена меняются.
Все шумят, постоянно бегают на бар, а потом наверх - покурить. Я чувствую, как высокоградусный алкоголь, смешавшись с кровью, наконец-то достигает мозга и мысли начинают путаться. Знаете это чувство, когда ты бухаешь на достаточно продолжительном отрезке времени и в какой-то момент опьянения чувствуешь легкий мимолетный укол похмелья. Как будто бы эхо завтрашнего пиздеца.
И тут происходит это. Меня накрывает черной пеленой. Я называю это "пост-синьковской депрессией". Я будто бы впал в забытье на какие-то мгновения и тут меня в реальность возвращает вопрос, явно обращенный в мой адрес:
- Так ты едешь с нами?
Это Ден. Я смотрю ему в глаза, перевожу взгляд на его девчонку, потом на подругу, сидящую справа, снова на Дена. Они ждут ответа, они терпеливы. Я молчу. Меня придавило, нахуй, ебучим камушком, ребята, разве вы не видите? Я молчу. Они устали ждать. Они неловко прощаются со мной, наверняка в этот момент каждый по-своему обдумывая, какой я мудак.
Я сижу еще какое-то неопределенное время. Потом перевожу взгляд туда, откуда доносятся голоса. Какие-то незнакомые ребята общаются с чернокожим бухим парнем. Меня начинает душить. Нахуй отсюда. Я вываливаюсь наверх. Ребята стоят и ждут такси.
- Дайте кто-нибудь сижку - говорю я чужим голосом.
Мы стоим и курим. А потом они уходят - такси остановилось внизу квартала. На улицу вываливает радостный Стив со своей подружкой. Я вспоминаю, что дал ему на такси, чтоб он забрал мои железяки для ударной установки и отвез их домой.
- Какого хуя ты еще здесь?
Будто повинуясь исправить ситуацию, описанную им в этом нескромном вопросе, я молча ухожу. Из старого города до дома мне идти не меньше полутора часов быстрым шагом, но меня ничего не смущает. При выходе из центра начинается скоростная дорога. Тротуары настолько темные без освещения, что я решаю идти по обочине. Вдоль обочины растут густые кусты и ветки свешиваются далеко на проезжую часть. Я иду, и они хлещут меня по лицу. Я иду специально подстраиваясь, чтобы они хлестали меня по лицу. В ушах играет какой-это эмоциональный хип-хоп, впрочем, он незаметно для меня сменяется на альтернативный рок, а затем в пост-гранж. Музыка - это лучшее, что изобрело человечество. Хотя, человечество ли изобрело музыку? Нет, сейчас я не могу задаваться философскими вопросами. Я ощущаю насколько пуст мой разум и насколько жестко сердце сжато уродливой лапой депрессии. Улицы пустынны, километр за километром - ни души. Пустота тоже давит, но как-то странно. Ты ощущаешь какую-то охуевшую чистоту. Какой-то антивандализм. Сконцентрированная свобода.
Я иду и ветки вдоволь нахлеставшись, уступили место ночному летнему ветру, который играет с моим лицом. Ноги передвигаются сами собой, я не могу понять, я устал или нет, я ничего не хочу. Музыка в моих ушах - это топливо, а я - машина, которая будет идти, пока не закончится топливо или пока не упрусь в дверь своего подъезда пьяным взглядом. Ветер развивает мою одежду, и я чувствую себя максимально живым. Какое-то колоссальное смешение чувств на фоне всепоглощающей депрессии. А ведь что-то в этом есть. Что-то в этом есть..
|