...Кружась в хороводе, маленькие феи пели так прекрасно, что хотелось слушать и плакать...
Он и плакал - слёзы сами катились по щекам, вымочив ворот летней рубахи. Мальчик протянул руку и одна из фей, покинув хоровод, уселась на его пальце.
- Ты такая красивая, - шёпотом сказал мальчик.
Фея благосклонно смотрела, склонив крохотную головку. А потом вдруг взлетела и пребольно укусила мальчика за щёку. И ещё! И ещё!...
Вздрогнув, он замахал руками, открыл глаза. И понял, что никакая это не фея, а младшая сестрёнка Точи. Держит в руке маленькое круглое зеркальце и смеётся. Это она направила утренний луч солнца в зеркало, а от него на щёку брата. И жгучая точка укусила лежебоку.
- Хико, вставай! Сегодня! - по губам прочитал он, и тот час же вскочил. Комната, где они спали, уже была пуста - мама и отец поднялись давно. Да и сестрёнка-непоседа открывала глаза с первыми лучами солнца. Один он непростительно разоспался.
Точи помогла ему скатать и убрать в шкаф постель. Из тощего матраса высыпались короткие соломинки и пришлось идти за щёткой. Сестрёнка знаками показала, чтобы собирался, и ушла, а Хико быстро замёл весь сор, через открытое окно высыпал его на улицу, и бросился следом за Точи.
Мама готовила в летней кухне под навесом, нож быстро стучал о доску, нарезая морковь на аккуратные брусочки, а над огнём в чугуне что-то аппетитно пузырилось - Хико представил, что он слышит бульканье и от этого стало вкусно во рту .
- Точи, собери яйца у кур, - крикнула мама, оборачиваясь, и увидела мальчика. Улыбнулась ему, кивая. 'Хико, доброе утро' - беззвучно произнесли губы.
'Доброе утро' - жестами отозвался он. Потом выудил из нагрудного кармашка листочки и короткий, толстый карандаш. Протянул матери.
'Ты голоден? Лепёшки на столе, ешь. На обед будет суп с мидиями ' - написала она.
Мальчик кивнул и вприпрыжку двинулся к столу. Накрытые хлопковой салфеткой, рисовые лепёшки были ещё горячие. Обжигая пальцы, Хико разломил одну и запихал в рот большой кусок. Подошедшая мама поставила на стол кувшин с молоком, и взъерошила волосы сына.
'Не торопись' - понял он шевеление губ. - 'Подавишься'.
Улыбнувшись, он шутливо потёрся о руку. Потом схватил листочки.
'Когда мы поедем за водорослями?'
'Отец уже готовит лодку. Поешь и поедете'
В кухню заглянула Точи, уже переодевшаяся в хако - удобные короткие штаны и рубаху с серым фартуком. Помахала брату, кивая на улицу. Они готовы ехать, понял Хико и торопливо допил молоко. Вымыл кружку, краем глаза наблюдая как разговаривают мать и сестра - Точи жестикулировала, кивала, а мама хмурилась. Ему даже листочки не нужны, чтобы понять - мама беспокоится о нём, и велит сестре приглядывать и не оставлять одного. Смешно! Разве это не он старший брат? Разве не он должен заботиться о восьмилетней сестрёнке? А вместо этого... Радостное настроение, навеянное поездкой, поблекло. Если бы он слышал, как все люди!!! Если бы его уши могли различить хоть малейший звук, раздающийся не внутри его головы, а там - снаружи! Если бы...
Точи дёрнула его за рукав и, помахав на прощание маме, потащила на улицу. Там она внимательно всмотрелась в лицо брата, улавливая настроение, но Хико успел привычно сжать внутреннюю боль в комок и улыбнулся. 'Пошли? Где отец?' - торопливо накарябал он на листочке.
'Ждёт в лодке' - Точи взяла брата за руку и они, выбежав за калитку, наперегонки понеслись к берегу.
Было замечательно бежать по пыльной дороге, по бокам которой стеной росли кусты акации. Ветер, прилетавший с моря дул в лицо, солнце ярко светило в голубом небе, и настроение снова улучшилось, горести забылись, уступив место беспричинному ликованию. Они бежали рядом, крепко держась за руки, Точи смеялась и пела. И хотя Хико не слышал её, но знал, что она громко распевает любимую песенку про креветку.
'Мы поплывём на лодке в море,
Встретим маленькую креветку,
Серая креветка - детка,
Мы тебя не поймаем в сетку.
Плавай, расти креветка-детка,
И приплывай потом с семьёю!
Вместе мы вас покатаем в лодке
Серых, вкусных, больших креветок!'
Эту песенку для них сочинила мама. Она всегда сочиняла для них песенки и стишки и пела их, когда они занимались какой-то монотонной работой: помогали шелушить кукурузу, чистить горох или бобы. Зато отец рассказывал им на ночь разные сказки и легенды!
Хико остановился, чтобы торопливо написать: 'Попросим сегодня сказку?'
Точи глянула на листок и кивнула. Взяла карандаш.
'Попросим, если папа не рассердится на нас. Бежим быстрее!'
Отец ждал, сидя на краю лодки. Он курил трубку и рассматривал мелких крабов, пробегающих под ногами.
Точи и Хико шустро ссыпались со склона на берег, и отец, услышав их, вскинул голову. Поднявшись во весь рост, он приветливо махнул рукой. Дети вприпрыжку подбежали к нему, и Точи на несколько секунд повисла на шее отца, что-то беззвучно вереща. Хико знал - Точи просит 'Прокатить на карусели'. Смеясь, отец покрутил Точи вокруг себя, и усадил в лодку.
Хико остановился в нескольких шагах перед отцом. Задрав голову, он разглядывал родное лицо, словно подзабыл его за ночь.
Отец был высокого роста. Намного выше, чем многие мужчины Островов. И глаза его были широкие и серые, а волосы золотистые, будто зёрна молодой кукурузы. Это потому, что родом он был из далёкой северной страны, про которую дети любили слушать рассказы. Хико и Точи внешностью походили на маму, уроженку Островов, и волосы их были чёрные - у Хико короткий жёсткий ёжик, а у Точи длинные, блестящие. Сестра заплетала косу, чтобы волосы не мешались. Зато глаза Точи достались от отца - серые, а Хико унаследовал от мамы карие.
Отец улыбался, и мелкие лучики морщинок разбегались от его глаз. Он знал, о чём думает сын. Качнув головой, отец указал на солнце.
Хико тоже кивнул и полез в лодку.
Пока отец выгребал в море, дети чинно сидели по своим местам. Очень хотелось сунуться в воду, перевесившись через край лодки, или вообще поплавать вокруг, вцепившись в свисающую из лодки верёвку, но плеск и радостные визги могли распугать всю морскую живность на много ри вокруг. Тогда местные рыбаки, лодки которых виднеются тут и там, рискуют остаться без улова, и конечно, тоже рассердятся. Так что с купанием придётся потерпеть. К тому же, они едут вовсе не развлекаться, а по делам! Хико переглянулся с сестрой, и они радостно улыбнулись - раньше отец не брал их с собой к дальним островам, считая их ещё маленькими. А сейчас Точи уже восемь, а ему, Хико исполнится десять на зимние праздники. Они выросли! И могут ездить с отцом в открытое море!
Конечно, рыбы можно было наловить и рядом с их островом, вон сколько лодочек рассыпано по водной глади! Все соседи спозаранку вышли в море на промысел. Но отец неутомимо грёб туда, где вода меняла цвет с лазоревого на более насыщенный аквамариновый. Соседские лодки становились всё меньше и меньше, пока не превратились в крохотные точки и вовсе не исчезли из виду.
Зато на горизонте появилась серая полоса. Она росла и приближалась, и вскоре лодочка пристала к острову Наго.
Тут были самые богатые поля морской капусты и все жители острова Акибо приплывали сюда во время прилива на её сбор.
По сравнению с Акибо, остров Наго совсем небольшой, Хико его даже за остров не считает - так, каменные лепёшки, раскиданные по поверхности моря. Во время прилива Наго полностью скрывается под водой, а с отливом тут и там выглядывают невысокие камни, то образующие причудливые мостики и переходы, то прерывающиеся литоралями разной глубины.
Хико встал в лодке и огляделся - в отдалении по острову бродили люди. Кто-то собирал в литоралях оставшуюся там морскую живность, кто-то рыбачил, не покидая лодки, бросив камень-якорь в узкую расщелину.
Отец тоже выбрал расщелину между камней и бросил туда якорь. Потом кивнул детям, разрешая выбраться на сушу и побродить в поисках съестного. Точи радостно схватила припасённое ведро и выскочила из лодки, но Хико покачал головой. Он желал остаться с отцом и помочь вытаскивать стебли морской капусты. Точи некоторое время тянула его за рукав, но быстро сдалась и поскакала по камням, весело размахивая ведром, и то и дело наклоняясь к водоёмчикам - литоралям.
Отец искоса глянул на Хико, но прогонять не стал.
Открыв плетёный короб, он вынул небольшой серп и верёвку. Знаками велел Хико размотать верёвку и продеть в кольца на обоих бортах лодки. Пока Хико занимался этим, отец скинул рубашку и погрузился в воду. Глубина оказалась не большая, отцу по грудь. Отлив в самом разгаре. Держа серп над водой, отец побрёл туда, где на поверхности моря лежали красно-коричневые и зелёные треугольнички, издали напоминавшие кошачьи уши. Это верхушки морской капусты, растущей на дне, с отливом распластались по морской глади. Добравшись до них, отец погрузился под воду и Хико увидел, как задёргались и заколыхались кончики 'ушей'.
Вынырнув, отец медленно вернулся к лодке, таща за собой по воде сноп капусты, срезанной острым серпом.
Связав стебли, продетой в кольцо верёвкой, он жестом велел Хико следить, чтобы стебли не выскользнули, и пошёл обратно.
Много раз отец ходил туда-сюда, срезая морскую капусту и притаскивая стебли в лодку. Хико уже сам распределял пучки по длине верёвки, чтобы они равномерно свешивались вдоль лодочных бортов.
Уже вернулась Точи - Хико видел, как тяжело она дышит, а руки и ноги у неё дрожат. Значит, ей повезло, и в отливных озерках она нашла много полезного. Хико и сам устал - столько капусты подвязал он, что лодка довольно ощутимо просела в воде. Хико уже опасался, что кому-то придётся плыть следом за лодкой, чтобы она не потонула под большим весом, но тут отец решил, что этих запасов капусты им будет достаточно и вернулся в лодку.
Рубашку надевать не стал, чтобы обсохнуть на жарком солнце. Вытащил якорь и взялся за вёсла - пора было возвращаться домой. Лодка плавно отчалила от острова Наго и отец показал Хико большой палец - молодец, отлично распределил связки капусты, лодку не ведёт и не мотает из стороны в сторону. Хико раскраснелся от похвалы, хотя это было почти не видно на смуглой коже. Точи отец тоже похвалил, и она, довольная, принялась показывать брату свой улов.
Перебирая крупные раковины гребешков, Хико то и дело отвлекался, чтобы посмотреть на скользящую по дну лодочную тень. Связки морской капусты, привязанные вдоль бортов лодки, мерно колыхались, и Хико казалось, что под водой плывёт какое-то древнее существо с плавниками обросшими бахромой. Это было завораживающе и немного жутко, и Хико ощущал бегущие по спине мурашки. Но Точи не давала задуматься глубоко - тянула за рукав, показывая всё новые и новые съедобные 'сокровища' из своего ведёрка.
Мама встречала на берегу, высматривая их лодку среди лодок соседей возвращающихся со сбора. Рядом с ней лежали плетёные из ивы волокуши, чтобы перевезти морскую капусту домой.
Точи не стала ждать пока пристанут, прыгнула с лодки и по пояс в воде добралась до берега. Хико видел, как она размахивает руками и явно радостно верещит, рассказывая об удачном улове.
Хико помог отцу с лодкой, и они вместе принялись перегружать стебли капусты в волокуши.
Когда добрались домой, Хико чувствовал, что устал просто ужасно. Хотелось лечь, и, закрыв глаза, вспоминать, как плыла, покачиваясь, лодка и скользила подводная тень. Но с кухни заманчиво пахло обещанным с утра супом, и Хико вместе со всеми поспешил смыть с себя пот и морскую соль, и усесться за стол.
После обеда мама и Точи перебирали всё собранное сестрой в литоралях, а Хико с отцом развешивали стебли морской капусты на сушильных жердях. Жерди отец смастерил сам, они были ещё высоки для Хико и поэтому он подтаскивал капусту и подавал, а отец уже сам перекидывал и развешивал пучки для просушки. Когда закончили, солнце уже клонилось к закату. Отец сел на скамейке под окном, чтобы плести ивовые корзины. Жестом он предложил Хико пойти поиграть, но тот покачал головой и пристроился рядом. Ему было интересно, как гибкие прутья в руках отца послушно гнутся, свиваются, и превращаются в круглую корзину.
Такие корзины плели все жители их острова и постоянно пользовались ими в быту. У каждого были свои секреты плетения: кто-то предпочитал овальную форму, кто-то круглую; одним нравились маленькие корзиночки, другим средних размеров, а некоторые предпочитали исключительно огромные корзинищи, в которые могли бы залезть Хико и Точи вместе. Иные вымачивали прутья в подкрашенной воде, чтобы корзина приобрела какой-то цвет, были любители покрыть готовую корзину воском, а кто-то добавлял в воду ароматические масла, травы или растворы, чтобы от корзины шёл приятный запах.
Отец на подобные ухищрения не шёл и единственное, что любил - выплести на боку корзины какой-нибудь узор. Такие корзины было очень приятно держать в руках и главное - они были очень крепкие, прочные, и не ломались даже если нагрузить их чем-то очень тяжёлым. Для домашнего пользования отец плёл корзины самых разных размеров, от крохотных, помещавшихся в ладонях Хико и до больших, которые ни Хико, ни Точи не смогли бы поднять в нагруженном состоянии.
Гнутся и гнутся ивовые прутья, словно живые переплетаются сами по себе, будто из воздуха появляется корзина, парит в сумерках и вот-вот будет закончена.
Хико смотрел, пока глаза его не стали закрываться, но стоило отцу потрясти мальчика за плечо и сказать, что пора спать, как сон мигом слетел с него.
'А сказку?' - одними губами попросил он, зная, что отец его поймёт.
И он понял. Улыбнулся, кивнул, подтверждая - сказка будет, и Хико вскочив, побежал обрадовать сестру.
Как всегда на время сказки циновки постелили рядом, на них - матрасы и всю постель. Отец устроился посредине, а дети по бокам.
Для Точи сказка велась вслух, а для Хико отец тут же рисовал в большом, толстом альбоме картинки и подписывал их. Раньше отец делал рисунки на простой обёрточной бумаге, но видно их было плохо, бумага сильно мялась и пачкалась, рисунки портились, их невозможно было рассмотреть, из-за чего Хико сильно огорчался. Тогда на одной из осенних ярмарок отец купил альбом, хотя это была очень дорогая покупка. Теперь сказки расцвели новыми красками на белоснежных листах, а плотная обложка надёжно защищала их от грязи, влаги и прочих неприятностей. Хико пуще всяких сокровищ берёг этот подарок. В альбоме уже было нарисовано четыре сказки, которые мальчик любил пересматривать. И вот сейчас чистые листы готовились пополниться новой сказкой!
Дети замерли в предвкушении, а карандаш в руке отца коснулся бумаги. Штрих за штрихом - начало твориться волшебство!
'Далеко в море, там, где островам не за что цепляться, и потому их там нет, в самой морской глубине есть чудесная страна. В ней живут морские люди Отто-морэ-химэ. Какие они? Они чем-то похожи на нас: две руки, две ноги, одна голова. Только морские люди очень красивые! Они высокие и статные, их длинные волосы заплетены в прекрасные сложные причёски, подобные тем, что делают знатные люди при королевском дворе. Их одежды похожи на старинные - длинные и с широкими рукавами и поясами. Они крашенные в благородные цвета пурпуром морской каракатицы, расшиты мелким жемчугом и драгоценными камнями'
Хико ощутил глубокий вздох сестры. Она слушала отца, и рассматривала прекрасные рисунки, сделанные для брата. Хико понял, что сестрёнке тоже хотелось бы такие чудесные одежды как у морских людей.
- А что они делают там, под водой? - по губам прочитал Хико вопрос сестры.
- Что делают? Очень многое и разное, - и отец продолжил рисовать.
'Отто-морэ-химэ разводят плантации редких моллюсков - их мясо полезное и очень вкусное, а из раковин делают разные полезные вещи: пуговицы, гребни, шкатулки. Выращивают всякие водоросли, подобно тому, как мы выращиваем овощи в огородах. Разводят рыб, как мы разводим домашнюю птицу или скот.'
- А какие у них дома?
'А что ещё они делают?'
- А дети у них есть?
'А они выплывают на поверхность?'
- А они вообще полезные? - дети засыпали отца вопросами, при этом карандаш Хико соперничал в скорости с голосом Точи. Отец кивнул, давая понять, что услышал все вопросы, и карандаш снова пустился в танец по альбомному листу.
'Дома морские люди растят себе из кораллов. В природе кораллы растут очень и очень медленно, но Отто-морэ-химэ знают секрет, как заставить их расти быстро. Коралловые дома не похожи на наши хижины, и даже не похожи на дома, которые строят люди в холодных странах. Скорее, такие дома могут присниться вам во сне. Они разноцветные, с высокими, узорчатыми башенками и шпилями, у них круглые или овальные окна, ведь кораллы не растут по квадрату. А ещё - коралловые дома живые! Потому что кораллы, это на самом деле домики для полипов - крохотных морских животных! Благодаря полипам, в доме морских людей нет никаких вредителей, как у нас летом мух или комаров. Полипы ловят их и поедают. Так же они очищают воду, пропуская её через себя.
Кроме работы по своему морскому хозяйству, морские люди любят развлекаться. Они катаются на дельфинах и гигантских черепахах. А могут даже прокатиться на ките! Они строят из камня подводные статуи, чтобы любоваться ими, подкармливают или приручают светящихся рыб, чтобы в домах и вокруг было светло. Конечно, у них есть дети! Маленькие Отто-морэ-химэ тоже красивы, но не носят роскошные одежды, как родители. Ведь дети такие сорванцы, того и гляди порвут, испачкают, а сшить новые под водой довольно сложно! И да, Отто-морэ-химэ приносят пользу: они следят за подводными течениями и вулканами, и если вулкан начинает просыпаться, и не удаётся остановить его, морские люди могут предупредить жителей того острова, который может пострадать при извержении. Так же раньше бывали случаи, когда Отто-морэ-химэ спасали утопающих или потерпевших кораблекрушение'
'А почему раньше?' - успел написать Хико опередив Точи. уже открывшую рот для вопроса.
- Люди земли испортили свою дружбу с Отто-морэ-химэ, - покачал головой отец. - Они стали слишком алчны и жадны до затонувших сокровищ и всех тайн, что знал морской народ. Они стали неблагодарны, чванливы и горды, и к тому же стали без стыда загрязнять морские воды. А когда Отто-морэ-химэ отказались в очередной раз отдать сокровища, рассказать тайны, да ещё пристыдили земных людей за поведение, те разозлились и стали сокровища и тайны воровать! Они пытались ловить морских людей и выпытывать то, что знают они. Они ловили взрослых и детей, мужчин и женщин. Но Отто-морэ-химэ вовсе не были беззащитны. Они пришли в ярость от того, что вытворяли их бывшие друзья и союзники. Они обрушили всю ярость морей и океанов на те острова, где жили самые злые люди, погубившие их сородичей. Острова затонули или стали пустынны. А морские люди ушли в глубину и долгое время не поднимались на поверхность. Шторма губили корабли, проснувшиеся вулканы уничтожали острова, и люди поняли, какую ошибку они совершили. Долгие поколения они просили прощения у Отто-морэ-химэ...
- И получили его? - шёпотом спросила Точи, и Хико пришлось нарисовать знак вопроса, потому что он ничего не понял.
- Не совсем, - вздохнул отец. - Много лет минуло с тех пор. Морские люди снова предупреждают об извержениях и штормах и могут спасти утопающих. Но больше они не делятся затонувшими сокровищами и знаниями с людьми суши. И теперь их нельзя видеть.
- Они что ли стали невидимые? - наморщив нос, спросила Точи. - И как их видеть-то, они же под водой!
'Иногда Отто-морэ-химэ выходят на сушу перед зимними штормами. Есть острова, куда людям суши нельзя заплывать. Эти острова принадлежат морскому народу. Приплывая туда, они строят красивые тростниковые дома - капи. Никто не знает, зачем они приплывают туда и что там делают, Отто-морэ-химэ тщательно оберегают свои тайны. До зимних штормов они спешат снова укрыться под водною гладью и погибают, если остаются на земле. Но если вы невзначай увидите Отто-морэ-химэ, то участь ваша печальна - никому не позволяют они взглянуть на себя и остаться в живых!'
- Они убьют, того, кто на них посмотрит? - с ужасом спросила Точи.
- Так говорят, - кивнул отец. - Так защищают морские люди свои знания и никому из людей суши не дано постичь их!
- Спать пора! - решительно сказала мама, трогая Хико за плечо, и жестами повторяя свои слова для него. - Будет страху на ночь нагонять!
Хико лёг и долго ворочался в постели. Нет, сказка не напугала его, как напугала младшую сестрёнку. Наоборот, Хико знал, что могут наделать люди в стремлении заполучить желаемое. Он прочитал много книг, которые отец привёз из холодных стран, и там были истории о войнах по самым разным причинам. Иногда, по причинам очень глупым за взгляд Хико. А тут - настоящие чудеса со дна моря! Люди захотели ими владеть, и неудивительно, что морским людям пришлось защищаться!
'Как жаль мне вас, морские люди Отто-морэ-химэ!
Живёте вы в глубоком море,
Проделывая долгий путь,
До Островов.
И вынуждены очень рано
Вы уходить, чтоб разминутся
С зимними штормами...
Так жаль мне вас, морские люди Отто-морэ-химэ...' - сочинил Хико, беззвучно шевеля в темноте губами. Улыбнулся и наконец-то уснул.
На следующий день, после завтрака, Точи позвала брата в сад. Попросив листок и карандаш, которые Хико всегда носил с собой, она написала крупными кривыми буквами:
'Давай построим капи и поиграем в морских людей!'
'Из чего построим?' - написал в ответ Хико. - 'У нас в саду не растёт тростник'
В ответ Точи показала на большую иву в самом углу сада.
'Мы свяжем ветки верёвкой и украсим цветами'
'Хорошо'
Точи захлопала в ладоши, и Хико живо представил этот звонкий плещущийся, как ручей о камни, звук.
'Ты пока строй, а я придумаю себе наряд!' - важно велела она и вприпрыжку поскакала к дому.
Хико оглядел иву. Это было самое старое дерево в их саду. Ветви её спускались до самой земли тяжёлым, зелёным пологом, скрывая толстый корявый ствол. Хико подумал и принялся строить капи.
Верёвки хранились в кладовке, но Хико за ними не пошёл. Верёвки были нужны в хозяйстве, и тратить их на игру ни мама, ни отец разрешения не дадут. К тому же, Хико был уверен, что морские люди не используют верёвок в строительстве своих капи. Поэтому он сходил к забору и принёс оттуда стебли вьюна. Ими Хико перевязал собранные вместе ивовые ветви. Вьюн сейчас цвёл и его мелкие, белые цветочки, казалось, усыпали теперь ветки ивы.
Сбегав к дому, Хико притащил маленький столик, сделанный отцом для детских игр, пару старых циновок, которые тоже разрешалось брать и несколько колотых горшков. Столик Хико поставил посреди 'комнаты в капи', а циновки постелил рядом, чтобы можно было сидеть. Потом он прошёлся по саду и нарвал у забора сорных растений, до которых мама не успела добраться. Их Хико воткнул в горшки, расставленные по краям 'капи'. Яркие всплески жёлтой сурепки с сиреневыми кисточками горца сделали комнату под ивой нарядной и почти волшебной и Хико остался очень доволен проделанной работой.
За зелёными стенами мелькнула фигурка и Хико выбрался из под ветвей.
Вернулась Точи.
На ней было надето длинное, блестящее платье с широким поясом и сначала Хико не понял, откуда сестренка раздобыла такое, а потом признал в 'платье' тюлевые занавески, которые мама вешала над постелями от насекомых. А поясом служили широкие ленты, из той же ткани. Ими занавески подвязывались на день, но сестра сдёрнула их для своего наряда.
Волосы Точи собрала в высокий пучок и украсила живыми цветами камелии, очевидно, тайком проредив любимый мамин куст. Кроме того, Точи нацепила все самодельные браслеты и бусы из ракушек и морских камешков. Судя по довольному лицу, сестрёнке очень нравился её наряд.
Точи повертелась перед братом, безмолвно спрашивая: 'Ну как?'
Хико покивал головой, несколько раз хлопнув в ладоши, и показал на построенное им 'капи'.
Прежде чем нырнуть под колышущиеся ветви, Точи отдала Хико его 'наряд морского человека'. Им оказалось старое детское покрывало, подаренное Точи отцом. Покрывало было атласным, ярко-алым, с рисунком прекрасной белоснежной птицы. Точи любила это покрывало и продолжала укрываться им, даже после того как выросла и ноги её стали высовываться, как ни съёживайся. Но как-то зимой до покрывала добрались мыши и прогрызли дыру прямо посредине. Точи долго плакала, но выбросить подарок отказалась, так же, как и не отдала маме нашить из покрывала мешочков. И вот сейчас она принесла своё сокровище Хико, чтобы тот выглядел достойным назваться морским жителем. В дыру можно было просунуть голову, а вокруг пояса, за неимение чего-то другого, замотать вьюн.
Точи между тем, осмотрела построенное братом жилище и жестами показала, что ей нравится.
После дети уселись за столиком и, положив перед собой листочки и карандаши, принялись бурно 'обсуждать' сюжет игры. Точи хотела играть в быт морских людей, собирая раковины, приручая рыб и катаясь на черепахах, тогда как Хико предпочитал спасать людей от кораблекрушения или успокаивать проснувшиеся вулканы. В конце концов, утомившись спорить, решили, что будут играть сразу во всё понемногу, чередуя разные события.
Они успели 'развести плантацию съедобных моллюсков', 'поймать и приручить дикого морского коня', 'разыскать затонувший корабль с сокровищами' и 'научить гигантского осьминога делать уборку'. Уже собирались разыскать действующий вулкан и усмирять его, как сестра вздрогнула и повернула голову куда-то в сторону дома.
'Что случилось?' - торопливо написал Хико. - 'Мама или папа нас зовут?'
Но Точи отрицательно мотнула головой. Она испуганно посмотрела на брата и шевельнула губами.
'Староста пришёл'.
Староста.
И яркий солнечный день, наполненный радостью игры и придуманными чудесами, вмиг померк, выцвел.
Хико поёживаясь, огляделся. Вдруг показалось, что сад притих, затаился, будто в ожидании чего-то тягостного и нехорошего. Из углов и из-под забора поползли шуршащие, зябкие тени. От них хотелось поджать ноги или вообще забраться повыше. Хико не слышал, но был уверен, что птицы перестали беззаботно насвистывать песенки, и попрятались в гнёзда.
'Мама зовёт, пошли', - показала Точи, но Хико замотал головой и попятился. Точи жалобно посмотрела на брата, опустила голову, и побрела на неслышимый мальчику мамин зов.
Хико тут же устыдился своего поведения. Он, недостойно будущего мужчины, сдавался страху и бросал младшую сестру. Разве после этого сможет он продолжить играть в морских людей, которые усмиряют вулканы и спасают во время шторма людей?
И Хико, сделав десяток быстрых вдохов, побежал за Точи.
Староста острова Акибо был совсем не молод. Люди Островов крепки телом и духом, многие до глубокой старости выходят в море на промысел, сажают сады и огороды, или разводят домашний скот. Староста же позволял себе многие поблажки, и это отразилось на фигуре. И без того не великий ростом, староста Гу не был воздержан в еде, что отразилось на фигуре отчётливо заметным брюшком. Физическими нагрузками Гу пренебрегал и мышцы его стали дряблыми - в беге его мог обогнать любой мальчишка острова. Маленькие глазки пронзительно смотрели со сморщенного, обрюзгшего лица, нездоровый цвет кожи которого указывал на пристрастие старосты Гу к вину.
В общем, вид старосты острова Акибо не внушал уважения или опасения, зато мог вызвать непочтительный смех, надень Гу обычные рубаху и штаны. Поэтому староста предпочитал свободные нарядные одежды, скрывающие обвислый живот и кривые ноги. Двигался Гу медленно, степенно, важно сложив руки на животе и покачивая плешивой головой в такт своим шагам.
Так отчего же этот невзрачный человечишко вызывал в Хико такой безотчётный ужас? Мальчик не знал. Но каждый раз, когда староста Гу приходил в их дом забрать ясак, Хико мечтал сбежать - в спальную комнату, в сад, к морю, на край света! Куда угодно, лишь бы не видеть пронзительного взгляда маленьких глаз, которые будто втыкались в мальчика подобно иглам морского ежа.
- Почему ты боишься? - спрашивала Точи каждый раз, но Хико не могу ответить. Разве страху нужна причина? Боится и всё тут!
Если Хико случалось увидеть старосту где-то на улице, то он поспешно прятался, чтобы Гу не заметил его, и всё было бы хорошо, не являйся староста к ним в дом почти каждую неделю! После этих визитов Хико отказывался играть, у него пропадал аппетит, и мальчика мучили кошмары. Ни отец, ни мать не понимали причины этого. Отец даже хотел поговорить со старостой, чтобы тот ограничил свои визиты к ним, но мама пришла в ужас - как можно отказать в визитах старосте острова! Ведь он приходит узнать о здоровье детей, особенно, о Хико. Он молится за них в домашнем храме, а это большая честь! И сколько отец не спорил, переспорить маму он не смог. И староста продолжал приходить, а Хико должен был вежливо сидеть рядом с сестрой, пока Гу не покинет их дом.
И вот сегодня настал день такого визита.
Мама накрыла стол в кухне новой скатертью, и выставила самое лучшее угощение. Жареный сазан с ломтями картошки и репы - отец поймал рыбу только утром; блюдо, полное устриц в окружении разных соусов - Хико знал, что устриц мама берегла в леднике к Новому году, и, не смотря на страх, разозлился на старосту; чугунок с фасолевым супом и кусочками свинины, а так же различные тарелочки с маринованными, квашеными и солёными овощами и фруктами дополняли общую картину, и Хико невольно проглотил слюну. Заигравшись, они с Точи не обедали.
Будь обед в любой другой день, Хико бы славно набил живот. Но в присутствии старосты Гу, горло сжималось от страха и мальчик не мог проглотить ни кусочка.
Зато староста ел не останавливаясь. Руки его сновали от блюда к блюду, самые лакомые кусочки исчезали во рту, и при этом он не прекращал задавать вопросы.
Конечно, Хико не слышал его, только видел, как шевелятся губы старосты и родителей. Однако он давно научился читать по губам, и многое понимал.
Сперва староста интересовался домашними делами - хорош ли урожай, много ли рыбы попадает в сети, сколько кувшинов с овощами и фруктами успели засолить, не будут ли они голодать в зиму? Сколько удалось сплести корзин, набить пухом подушек и одеял, свить верёвок и запасти разного масла и свечей?
Мама радовалась, что староста заботится о них, но Хико знал: жадного старикашку интересовало - собран ли ясак. От благополучия их семьи зависело, богатое ли подношение получит староста Гу в этот месяц. Конечно, мама рассказывала, что ясак собирается в общую кладовую и хранится там, на случай каких-либо неприятностей: неурожая, большого шторма, засухи и тому подобного. Тогда кладовую откроют и каждый возьмёт нужное, но Хико не верил. Он считал, что ясак староста назначает лишь для того, чтобы бессовестно пользоваться богатствами, собранными со всех жителей острова.
Да и потом - какие могут быть неприятности, если Морские люди давно уже снова защищают сухопутных людей, сообщая о приближающихся бедах? Значит, противный Гу просто пользуется тем, что он староста, и берёт у всех, что захочет! Он и не работает никогда - вечно сидит на крыльце своего большого дома, обмахивается веером, ест фрукты и пьёт рисовое пиво. А иногда принимает гостей и играет с ними в шашки го.
Хико знал, что отец тоже не слишком доверяет старосте, и потому при разговоре больше молчит и хмурится, подкладывая детям кусочки повкуснее, и видя, как при этом кривится лицо старосты.
Но вот расспросы о житье закончены. По лицу старосты Хико видит, что тот очень доволен - ясак от их семьи будет хорош!
А дальше староста начинает спрашивать то, что Хико ненавидит ещё больше ясака.
'- Как здоровье вашего мальчика? Есть ли улучшения?' - не поднимая взгляда, Хико успевает разглядеть вопрос.
Впрочем, можно вообще не смотреть. Эти вопросы одни и те же каждый месяц, из года в год.
Есть ли улучшения у Хико? Не начал ли он слышать? Не стал ли различать какие-либо звуки? Как он спит, ест, чем занимается и где гуляет?
Вопросы эти, радующие маму, находившую в них заботу о её сыне, пугали и раздражали самого Хико. Зачем Гу знать, где Хико гуляет и чем занимается? И для чего спрашивать, крепко ли он спит? Отцу тоже не нравились эти расспросы. Он считал, что если староста Гу так озабочен здоровьем мальчика, то пусть порадеет, чтобы за ними пришёл корабль и отвёз Хико в ту страну, о которой отец часто рассказывал. Там есть всякие способы проверить слух и, может быть, даже, вернуть его!
Но староста неизменно предлагал ещё раз показать мальчика островному врачу, и каждый раз находил причину, чтобы не дать телеграмму. Ведь телеграмма это так дорого! Её отправляют только по самым важным случаям!
А разве он, Хико, не важный случай? Разве не важно, сделать так, чтобы он снова слышал?
Хико не раз спрашивал об этом у мамы, но она отвечала, что надо потерпеть и что староста желает ему лучшего. Вдруг в пути что-то случиться? Ведь плыть так далеко! Пусть лучше глухой сын, но живой и рядом, чем уплывший невесть куда вместе с отцом... Неизвестно, вернуться ли, помогут ли им? Ведь Хико не раз осматривал врач Маэда, лучший из трёх врачей острова Акибо! Он лечит самого старосту и его семью! Отец был не согласен, и они с мамой начинали спорить, поэтому Хико старался не слишком часто задавать этот вопрос. Он не любил когда мама и папа ссорятся.
Но вот визит окончен. Староста Гу тяжело поднимается из-за стола, с сожалением осматривая его напоследок - вроде так много вкусного было, куда всё делось? Кивает в ответ на вежливые поклоны матери и тяжело переваливаясь, идёт к двери.
Там он поворачивается и на прощание обжигает Хико таким взглядом, что у мальчика от страха леденеет затылок, а ноги подкашиваются. Хико бы тоже хотел высокомерно посмотреть на старосту, но страх сковывает тело и он может лишь тупо пялиться в стол. А вот Тоши потихоньку показывает противному Гу язык.
После визитов старосты играть уже не тянет, поэтому дети оседают рядом с родителями и помогают им с домашними делами. Мама рада, она считает, что это Гу так благотворно повлиял на детей, но отец хмурится и начинает рассказывать какую-нибудь сказку или весёлую историю, не дожидаясь ночи.
После рассказа о Морских людях, дети хотят слушать про них ещё и ещё. Чем ещё занимаются Отто-морэ-химэ, что едят, какие праздники отмечают, чего опасаются и прочее...
Но послушать теперь удаётся не часто. Лето угасает, идёт на убыль. Надо собрать и заготовить так много всего, чтобы в зиму не беспокоиться о том, что кладовка опустеет, и не хватит того или иного продукта. Поэтому каждое утро отец выплывает на лодке в море, иногда с детьми, но чаще всего один.
Возвращается он после обеда или под вечер и тогда все срочно разбирают улов, моют, сушат, солят и вообще занимаются заготовками до позднего вечера. После такой работы Хико засыпает, едва голова его касается подушки. Какие уж тут сказки и истории!
Сегодня с раннего утра мама и Тоши красят шёлк. Тонкие полосы красного шёлка уже развешены для просушки, а в тазу замочены синие и жёлтые ткани.
Хико не любит возиться с покраской, и потому упросил отца взять его с собой. И к радости мальчика, тот согласился! Они уплыли к россыпи небольших островков, на которых во время отлива оставалось много разных морских обитателей. Некоторые островки торчали из воды наподобие каменных бочек, другие имели небольшие песчаные отмели, третьи представляли собой песчано-каменистые возвышения, и если быть внимательным и терпеливым, то на каждом островке можно было собрать хороший урожай морепродуктов.
И вот теперь Хико старательно собирал раковины моллюсков на одном из каменных островков, и наблюдал за стаей дремлющих на соседнем островке чаек. Обычно чайки вели себя беспокойно - летали, охотясь за рыбой, кричали и даже разбойничали, стараясь украсть что-то пойманное рыбаками. Но сегодня с самого утра было так жарко, что много рыбы вышло к поверхности и чайки уже насытились.
Хико проверял каждую раковину - жив ли её обитатель - и складывал в ведро. Моллюсков было много и ведро быстро наполнялось. А чтобы как-то разнообразить свою работу, Хико снова сочинял:
- Начало мая
И губчатый камень
Уж полон икры.
Съездив на остров Баруту,
Мы с семьёй пробовали её...
- В губчатом камне у жёлтой лягушки
Вывелись лягушата...
Много хлопот!
Он жалел, что руки заняты и некогда записать придуманное, и потому старался удержать всё в голове, пока не доберётся до дому. Но до дому ещё далеко - ведро Хико уже почти полное, но в лодке есть ещё корзины, и их тоже желательно заполнить чем-нибудь полезным и вкусным. Например, съедобными корешками - Хико видел на соседнем островке густые заросли сусака. Его корни полезны и вкусны, особенно с жареным салом. Мама обрадуется, если он принесёт корзину, полную корней сусака.
Решив так, Хико потащил ведро с моллюсками к лодке, оставил его там, а вместо ведра взял корзину и небольшую лопаточку. Перебравшись по мелководью на островок с сусаком, Хико принялся выкапывать корни. Работая, мальчик подглядывал на отца. Тот ушёл на самый крайний из островков и бродил там по колено в воде. Хико знал, что отец ищет лангустов, обычно в это время года их много. Если повезёт, они привезут домой самых крупных!
Но почему отец постоянно отвлекается - выпрямляется и смотрит куда-то вдаль? Что там? Лодки? Дельфины? А может корабль?
Вот отец выбрался из воды, подхватил корзину и быстрым шагом направился в сторону Хико.
'Что случилось?' - взмахом руки спросил тот.
'Смерчи!' - отец обеспокоенно показал на горизонт. 'Похоже, идёт большой ураган. Надо срочно уплывать, иначе нас застигнет в пути!'
Смерчи! Хико забеспокоился. Он видел смерчи всего два раза в жизни и достаточно издалека. Один смерч был весной, он хорошо погулял по краю их острова, перемесив все рисовые поля, и оставив жителей без урожая риса. Второй смерч был в сезон дождей, гораздо больше весеннего, но бушевал он в море, и до острова не дошёл. Оба смерча Хико наблюдал от дома, и мог в любой момент убежать и спрятаться в погребе. А тут - если их застигнет в открытом море? К тому же отец сказал - смерчи! Значит, он не один, что опаснее во много раз! Хико вытянул шею, стараясь разглядеть приближающийся ураган, но увидел лишь тяжёлую хмурую дымку. Она наплывала издалека, затягивала сияющую водную гладь, и словно придавливала воду.
Чайки вдруг поднялись и с тревожными криками ринулись прочь от островков.
'Скорее!' - замахал руками отец, и Хико побежал за ним к лодке. Он спотыкался, цеплялся корзиной за камни, но даже в мыслях не мог допустить бросить её!
Они прыгнули в закачавшуюся лодку, отец выдернул якорь, и налёг на весла так мощно, что Хико отшатнулся к корме. Пришлось вцепиться в край лодки, да ещё ногами упереться в дно.
'Придерживай корзины!' - жестом указал отец. Он без устали грёб в сторону их острова, а Хико подвинул корзины и ведро с собранными дарами моря к себе под ноги, и теперь старался удерживать их все.
Между тем поднялся ветер. Появились волны, украшенные пенными барашками. Ветер набирал эту пену и швырял в лица сидящих в лодке людей. Небо резко потемнело, потом стало однотонно-свинцового цвета, зато на горизонте чётко обозначились вихри.
- Пап! Их много! - закричал Хико. Сам себя он не слышал, но надеялся, что кричит достаточно громко.
Отец вздрогнул, оглянулся назад, и на лице его промелькнули страх и отчаяние. Хико понял, что до дома они могут и не добраться.
Волны уже не были мелкими и безобидными. Теперь они били в борта лодки с упорством молодых баранов, крутили и вертели, попавшую к ним игрушку. Несмотря на все усилия, лодку стало уносить в сторону. Хико смотрел с надеждой и ждал, что придумает отец. Ведь не может не придумать!
Отец ещё раз оглянулся на вихри, потом, вытянув шею, посмотрел по сторонам, словно надеялся увидеть в разбушевавшемся море надежду на спасение. Вдруг лицо его приняло выражение мрачной решимости, и он принялся грести куда-то в сторону, куда и сносило лодку. Хико съёжился и ждал. Лезть с вопросами под руку, он не осмеливался, к тому же стоило приоткрыть рот, как он оказывался полон морской пены.
Теперь ветер и волны не мешали, а наоборот помогали лодке двигаться быстрее, и она стремительно неслась, подскакивая на волнах. И буквально через пять минут, Хико увидел остров!
Что это был за остров, мальчик не знал, но отец правил именно туда. В какой-то момент лодку подняло на высокой волне, и Хико увидел песчаную отмель, высокие камни, раскиданные по ней, и даже узкую тропку среди зарослей, уходящую вглубь острова.
В следующий миг их почти вышвырнуло на мелководье, и если бы не опыт и умение отца, лодка бы перевернулась вместе с пассажирами и всем грузом. Но отец сумел развернуть лодку от бьющей в борт волны, и не дать перевернуть судёнышко.
Они выскочили на песок, и отец потащил лодку из воды. Замахал руками, показывая, что надо выгрузить корзины и прочее.
'Туда!' - указал отец в сторону одного из больших камней. 'Неси всё туда! Скорее!'
Ветер едва не сбивал Хико с ног, но тот упорно таскал весь их груз, который отец выставил на песок. Сам он тем временем, схватил за верёвку, привязанную к лодочному носу и поволок лодку к камням.
'Вон там! - Хико проследил, куда именно указывал отец, и всё понял. Один из здоровенных камней стоял немного накренившись, и рядом с ним рос большой, раскидистый куст. Отец подтащил лодку и опрокинул её на бок, приминая верхние ветки куста. Получился крохотный шалашик - с одной стороны чёрный каменный бок, с другой лодка и куст. В это укрытие Хико с отцом перенесли весь лодочный скарб и залезли туда же сами. Едва они это сделали, как над морем громыхнуло, и хлынул ливень.
Находиться в шалашике можно было только лёжа, вытянувшись в длину, чтобы не высовывать из-под лодки или из-за камня. Хико прижался к отцу и вздрагивал от пережитого страха, а тот успокаивающе гладил мальчика по голове.
'Мама плачет, наверное. И Точи тоже', - беззвучно для себя сказал Хико.
Отец снова погладил его по голове.
'Не волнуйся', - прочитал Хико ответ по губам. 'Шторм кончится, и мы вернёмся. Поспи пока'.
Хико думал, что не сможет уснуть - ветер завывал над их крохотным убежищем, дождь с силой лупил в дно лодки, и непримятые ветки куста раскачивались и скреблись, как сотни бешеных мышей. Но усталость и волнение взяли своё, и сон одолел мальчика.
Проснулся Хико от того, что ему было очень жарко. Он открыл глаза и тотчас же зажмурился - яркое солнце светило ему прямо в лицо сквозь потрёпанный ураганом куст. Отец крепко спал, запрокинув голову и негромко похрапывая.
Подумав, Хико не стал будить его. Всё же отец очень устал, когда они убегали от шторма.
Извиваясь ужом, мальчик выполз из-под лодки и огляделся.
Бескрайняя гладь моря была спокойна и безмятежна. От вихрей не осталось и следа. Хико почесал затылок и решил, что сходит проверить - не вынесло ли на берег штормом чего-нибудь интересного. Любопытно было проверить, что это за остров, какие растения тут растут, и какие звери бегают, но Хико не решился уходить чересчур далеко, ведь если отец начнёт звать его, он не услышит! Поэтому Хико просто медленно побрёл вдоль берега, внимательно глядя под ноги.
Песок уже успел высохнуть и нагреться. Тут и там бегали по нему маленькие шустрые крабы, выискивая что-то в пучках водорослей, вынесенных на берег волнами. Хико тоже стал проверять эти водоросли. Один раз он нашёл большую и очень красивую раковину, а второй - дохлую мурену. Мурену Хико трогать не стал, оставил крошкам - крабикам, а раковину взял с собой. Такая красивая обязательно понравится маме и Точи!
Дальше кроме обычных водорослей ничего интересного не было, и мальчик уже хотел повернуть обратно к лодке, как вдруг его внимание привлекло какое-то яркое пятно впереди.
Нечто сверкающее лежало в воде, шагах в пяти от берега и вспыхивало искрами. Хико вытянул шею, но понять, что это не смог. Решив посмотреть поближе, мальчик побежал в сторону этого загадочного и блестящего.
И увидел бабочек! Но таких бабочек Хико ещё никогда не видел! Они были огромные, каждая с обе ладони Хико! И такие яркие и блестящие, словно их крылья состояли из драгоценных камней, виденных мальчиком на картинках!
Бабочки сидели на куче водорослей, такой же, как выкинутые на берег, и развернув хоботки, пили морскую воду. Иногда они взлетали, и сверкающие искры с их крыльев заставляли Хико жмуриться.
- Какие красивые... - зачарованно сказал Хико. Он вытянул руку вперёд и бабочки вспорхнули с водорослей, закружившись над водой волшебным сияющим шлейфом. Но улетать не спешили, снова опустились на водоросли, а пара благосклонно села на открытую ладонь мальчика.
- Вы, как феи, - шёпотом сказал Хико, боясь потревожить тонколапых красавиц. Бабочки польщено шевелили усиками, раскрывали и складывали крылья. Потом вспорхнули с ладони и вернулись к остальным.
Хико улыбнулся, счастливый их коротким прикосновением и вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит.
Обернулся, да так и замер с открытым ртом.
Потому что на берегу, в нескольких шагах от воды и от самого Хико, стоял Морской человек.
Хико сразу понял, что это именно он!
Высокий мужчина с очень красивым, печальным лицом. Он был одет в кимоно и Хико не мог оторвать глаз от этих одежд. Окрашенное пурпуром морской каракатицы, и так искусно расшито узорами, будто над вышивкой трудились феи, кимоно было настолько красиво, что ни одна женщина острова, Хико был уверен в этом, не смогла бы с подобающим достоинством носить такое! Оно было слишком красиво для сухопутных людей! Волосы морского человека, собранные в высокую причёску, удерживались драгоценными заколками.
Морской человек шевельнул губами и нахмурился. И Хико вспомнил, что смотреть на них нельзя. А ведь он уже так долго и невоспитанно пялится на Отто-морэ-химэ!
Хико испугался. Во рту у него мгновенно пересохло, и не смотря на жару вокруг, мальчик ощутил озноб. Первой мыслью было закричать... Отец услышит и прибежит... Но ведь тогда... тогда отец тоже увидит Морского человека и он... Нет! Кричать нельзя! Нельзя, чтобы из-за глупости Хико, мама и Точи лишились кормильца и главы семьи! Хико сам виноват, а значит, вина лежит целиком и полностью на нём! Он должен понести наказание за то, что рассматривал Отто-морэ-химэ!
И мальчик выпрямился, и вышел из воды.
- Извините ничтожного, уважаемый, - Хико надеялся, что говорит достаточно громко и Морской человек слышит и понимает его. - Извините меня, но я не слышу, что вы мне говорите. От рождения я не имею слуха. Я не ушёл вовремя и увидел вас. Возьмите мою жизнь...
Морской человек некоторое время внимательно смотрел на него... Потом шевельнул губами, будто что-то сказал...
Голову Хико вдруг сдавило, в ней послышался звон и шум, и тугая вспышка боли полыхнула внутри. Хико схватился за уши и упал лицом в песок.
Когда сознание вернулось, Хико некоторое время лежал неподвижно, пытаясь вспомнить, что произошло.
'Где я?' - вяло думал он. - 'Это не шалашик под лодкой. Может, папа привёз меня домой? Но ведь он спал, когда я пошёл гулять по берегу... Я пошёл и...'
Ох, точно! Да ведь он встретил Морского человека! И разглядывал его! А дальше - ничего!
Обмирая от страха, Хико приоткрыл глаза, и увидел вокруг зелёное и колышущееся. Он попробовал пошевелиться, и убедился, что руки и ноги двигаются неохотно, словно слабо связанные или запутавшиеся в... чём?
Наверное, Отто-морэ-химэ унёс его в море, иначе откуда вокруг всё такое зелёное с голубым, и светлые пятна, как сквозь толщу воды? А запутался он, скорее всего, в морских водорослях, или это Отто-морэ-химэ связал его?
Хико даже дыхание задержал, чтобы не глотнуть морскую воду, хотя, если он, и правда, утонул - то какая ему разница? Но лёгкие требовали сделать вдох, и Хико осторожно потянул носом.
Воздух. Никакой воды ни в рот, ни в нос не попало, зато мальчик ощутил запах цветов, свежей зелени и ещё чего-то вкусного, явно какой-то еды. Тогда Хико осмелился поднять руку и потереть глаза, погоняя остатки сна. Потом сел. Он лежал на циновке, подобной той, что плели дома, а сверху был заботливо прикрыт мягким покрывалом. Покрутив головой, Хико понял, что находится в капи. Круглая зелёная комната была построена из длинных стеблей свежего бамбука. Только морские люди могли построить подобное капи. Значит, Отто-морэ-химэ всё-таки забрал Хико к себе! Но почему тогда он жив? Хико задумчиво почесал макушку, да так и замер с поднятой рукой.
Внезапно он понял, что вместо привычной тишины или мягкого шума в голове, слышит шуршание собственных пальцев о волосы... Слышит шорох одежды, когда двигается... А вот где-то на острове запела птица, и Хико тоже услышал её! Он слышит! Слышит!!! Но как? Неужели, это Морской человек вернул Хико слух? Если так, то нужно непременно отыскать его и поблагодарить!
Осторожно поднявшись с циновки, Хико подошёл к цветочной завеси, ведущей в соседнюю комнату, немного помедлил и просунул туда голову.
Соседняя комната была такая же круглая, как та, в которой проснулся Хико. Посреди комнаты стоял низкий стол, а рядом, на пухлых, расшитых подушках сидел мальчик, примерно такого же возраста, как и сам Хико. На мальчике был простой наряд - летняя рубашка и штаны бледно-зелёного цвета. Похожую одежду носили все мальчики Акибо. Только на коротких рукавах рубашки, и на её вороте Хико увидел искусный рисунок, выполненный алыми нитками. А ещё мальчик был красив. Таких мальчиков Хико видел на рисунках, в сказках про принцев и принцесс. Без сомнения, мальчик тоже принадлежал к морскому народу, и Хико засомневался, можно ли смотреть на него.
- Ты проснулся? - это были первые слова, которые услышал Хико от маленького Отто-морэ-химэ, и сердце его подпрыгнуло от восторга.
Он СЛЫ-ШИТ!
- Присоединяйся, - ничуть не смущаясь, тем, что Хико на него смотрит, мальчик приветливо махнул рукой, указывая на подушки. И поскольку Хико не двинулся, чуть встревожено добавил:
- Ты как? Слышишь меня?
- Я слышу... - прошептал Хико, с трудом глотая подступившие слёзы. - Я... сейчас.
Он поспешно опустился на одну из подушек, и на секунду зажмурился, надеясь, что слёзы не покатятся по щекам.
Мальчик посмотрел сочувствующе и подвинул Хико лист с рубленой рыбой и горкой овощей. Такой же лист лежал и перед ним.