"Кто шагает дружно в ряд?" - звонко крикнул мальчонка, похожий на Зюганова.
"Пионерский наш отряд" - хором ответили юные, головы чугунные и под барабанный бой двинулись далее.
Потом, сметая всё на своём пути, пронеслись футбольные фаны. И тоже с кричалками.
Потом проследовали цыгане, самая пристойная из всех самостийных процессий.
Потом с частушками и прибаутками протанцевал ансамбль песни и пляски Центрального федерального округа.
- Какого округа? - спросила бабуля у атлетически сложенного пассажира.
- Центрального педерального, - ответил атлет.
Вслед за ансамблем, но с минутным перерывом (это, чтобы люди перевели дух) проследовала толпа радужных активистов. Отдельно от геев прошла гейша. Китайские палочки освежали её причёску. Пассажиры встретили японскую диву с неподдельной симпатией, а геев - нет: освистали и по-хамски плюнули вслед.
Потом худосочная соотечественница попыталась было продемонстрировать стриптиз, но общими усилиями её отговорили. "Не пугай пассажиров сизыми сиськами", - произнесла приговор монументальная особа, декольтированная до самой экзальтации. И та не стала, отказалась от нечестивого помысла, получив взамен горсть разнокалиберных монет.
Потом медленно, пристально разглядывая пассажиров, пролетел беспилотник. Завис над сладко спящим алкашом и грудным женским голосом попросил его показать билетик.
Алкаш открыл глаза... -
огляделся по сторонам... -
и опять заснул, сладко причмокивая губами.
- Мужчина, а совесть у вас есть? - произнёс беспилотник всё тем же грудным и всё тем же женским голосом.
Мужчина открыл правый глаз, словно прицеливался, и снова смежил веки.
- Мужчина, я к кому обращаюсь? - настойчиво произнёс беспилотник.
Алкаш выпрямился - и, вдруг, рванул на груди рубаху.
- Ну, нет у меня билета! - закричал он на весь вагон. - Ну, нету! Так что ж мне теперь в электричке не ездить?
- А кричать зачем? - обиженно вопросил беспилотник. - Орать - зачем? На нет, как говорится, и суда нет, вот только орать - не надо. - И отправился далее, покачиваясь и негодуя. На ближайшей остановке выскользнул через распахнутую фрамугу и исчез в неизвестном направлении.
- Проходной двор, а не вагон, - недовольно промолвил мужчина атлетического склада.
Потом появились просители - голосистые и наглые. Повылезали, как тараканы из щелей. Кто-то просил милостыню, кто-то умолял пассажиров войти в положение. Следующий попрошайка требовал внимания. "Минуточку, одну минуточку", - произнёс он нараспев...
Говорил, между тем, полчаса, расхваливая никому ненужные липучие занавески...
Атлет заметно нервничал. С тоской слушал просителя. Смотрел в окно. Тяжко вздыхал... -
и, наконец, не выдержал и с криком: "Достал!" легко и непринуждённо выхватил пистолет и, почти не целясь, выстрелил в обманщика. Потом столь же изящно сунул оружие в кобуру, висевшую под мышкой.
Проситель упал и судорожно задёргал ножками.
Истошно закричала женщина, и поспешно, почти что бёгом, словно от контролёров, пассажиры ломанулись вон из злосчастного вагона. Через пару минут в нём остались двое: атлет и бабуля с добрыми, хорошо оплаченными глазами.
Ещё через минуту на место преступления пожаловал беспилотник и с высоты птичьего полёта, если такое понятие допустимо в вагоне, стал наблюдать за происходящими событиями.
- Теперь тебя посодят, - подала голос бабуля.
- Не посодят, - уверенно заявил атлет. - Спецагентов не сажают.
- А ты спецагент? - удивилась старушка, сделав ударение на букве "а" и безбожно (по-украински) смягчив следующий звук.
- А то нет? - вопросом на вопрос, как и положено агентам, ответил атлет.
- Что-то незаметно, - засомневалась бабуля.
- А пистолет? - обиделся собеседник.
- Э-э, мила-а-ай, - протяжно промолвила бабуля, - да кто же сегодня без оружия? - И, расстегнув ридикюль, вынула револьвер такой крошечный и такой "симпатишный", что ни словом сказать, ни пером описать. Произведение искусства, а не револьвер. В руки хотелось взять его и стрелять, стрелять, стрелять - по мишеням и людям. По людям даже больше, чем по мишеням. И с чего бы это?
- Сам в руки просится, - промолвила старушка умильным голосом и ласково погладила перламутровую ручку огнестрельного дитяти. - А пулечки посмотри какие весёлые, маленькие, гладенькие. Загляденье, а не пули!
Атлет посмотрел и презрительно произнёс: "Игрушка". Бабуля обиделась, глаза её заметно подешевели. Она хотела было произнести что-то обидное - но не успела, ибо в затхлый вагон пожаловал полицейский, почему-то один, что вызвало у присутствующих законное недоумение.
- Ваших рук дело? - спросил полицейский у атлета и строгой рукой указал на кровоточащий труп.
- Моих, - не стал отпираться агент. - У меня на этот случай разрешение имеется.
Достал из внутреннего кармана пиджака пачку мятых бумажек и, разворачивая одну за другой, стал показывать полицейскому.
- Вот, - сказал он, - смотри: эта лицензия на убийство, эта - на изнасилование, эта - на государственный переворот, на поджог общественных зданий, на террористические акты... В общем, целая куча разрешительных бумаг из Госдепа. - "От кого?" - Да какая разница от кого?! От Александра Сергеевича. Подпись видишь? Печать видишь? Агент я, понял? Понял, говорю? Ну и гуляй, Вася! - "Я не Вася, я сержант Якименко". - Слушай, ну что тебе надо? Что ты пристал, как репей к жопе? - "Служба у меня такая - к людям приставать, - тяжко вздохнув, сказал сержант. - Не всем же спецагентами работать".
- Не всем, - согласился атлет, - этому делу в специальных заведениях обучают. Тебя туда с твоей похабной рожей близко не пустят, понял?
- Попрошу без оскорблений, - вежливо произнёс сержант. - И вообще - пройдёмте - И отступил на шаг в сторону, как бы пропуская спецагента вперёд.
Тот, однако, следовать приказу категорически отказался.
- Иди, - сказал он сержанту, - иди, если хочется, а я покамест здесь посижу - собеседница у меня уж больно интересная, увлекательная.
- Значит, вы отказываетесь следовать за мной? - задал протокольный вопрос полицейский.
- Отказываюсь, - ответил атлет.
- А за сопротивление работнику правопорядка... - с угрозой в голосе сказал сержант и похлопал себя по карманам, усиленно соображая, что бы такое вытащить, дабы убедить правонарушителя в неотвратимости наказания.
- Слушай, уйди, а? Или тебя рядом с этим жмуриком положить? Мне это - раз плюнуть. - И в доказательство резво вынул из кобуры злополучный пистолет.
- Ну что ж, - примирительно промолвил сержант, - будем разговаривать в другом месте.
И проследовал в тамбур, осторожно обойдя остывающий труп.
- Ой и посодят тебя! - завела прежнюю пластинку шустрая старушка. - Ой и посодят!..
- Живьём не дамся, - молвил атлет.
- Это почему? - заинтересовалась собеседница.
- А не положено, - ответил агент. - Инструкция не дозволяет. - "А ты всё делаешь по инструкции?" - Всё. Или почти всё, - признался тот. И, вдруг, сорвался с места, подпрыгнул и ребром ладони ударил по беспилотнику.
- По баклушам его, по баклушам! - закричала азартная бабуля.
Беспилотник засвистел, как закипевший чайник, обиженно накренился и пошёл на посадку - вынужденную, разумеется. Приземлился он где-то в конце вагона. И там же затих, пробормотав что-то невразумительное напоследок.
- Так-то лучше, - сказал агент и смахнул с ладоней невидимую пыль. - Какие, однако, назойливые эти дроны!..
Тут раздвинулись двери, и в вагон пожаловал ещё один полицейский.
Постоял, посмотрел на труп, пнул его ногой, присел на корточки, пощупал пульс...
Выпрямился... -
и направился к сладкой парочке.
- Капитан полиции Джонджуладзе, - представился он. - Можно просто - Джони.
- Мило, - сказал агент. - Джони - это мило. Правда, бабуля?
- Действительно, верно, да, - согласилась старушка.
- Ну и что тебе, Джони, из-под меня надобно? - поинтересовался агент у капитана.
- Документики предъявите, - сказал Джони.
Атлет достал ту же самую пачку бумажек и протянул капитану.
- За что вы его? - спросил капитан, рассматривая ворох лицензий.
- А надоел он мне - хуже горькой редьки, - ответил агент.
- Понятно, - сказал Джони. - А нашего сотрудника вы зачем оскорбили?
- По той же самой причине, - сказал агент.
- Ну, что ж, документы у вас в порядке, - сказал капитан, - только вы территорией ошиблись: здесь Российская Федерация, а не какая-нибудь Ангола.
- А нам по херу - Российская Федерация, Ангола, Грузия - лишь бы на нашей территории царил мир и порядок. Если надо, мы весь белый свет раком поставим! Если - нам - надо...
- Это - точно! - сказала бабуля. - Им не впервой. Они поставят!
- Понятно, - сказал капитан... -
и, вдруг, в мгновение ока заломил агенту руки и уложил его на пол.
- Это Россия, - сказал капитан, - понимаешь, Россия, а не какая-то хрень. - Но тут почувствовал у виска нечто инородное. Скосил глаза и увидел пистолетик - маленький такой, почти что игрушечный.
- Отпусти его, - сказала бабуля. - Отпустил? А теперь идём.
И, одёрнув юбку, вернее, выдернув её из тощей задницы, повела капитана в тамбур и там, исхитрившись, ударила ногой в эти самые баклуши.
- У, ё! - сказал, согнувшись, полицейский. - Больно же... - И свалился на пол...
Вернувшись в вагон, она застала агента, сидящим на том же самом месте. Здоровой рукой он растирал покалеченную длань.
- Линять пора, - сказала бабуля. - Скоро сюда ОМОН пожалует. Или даже спецназ.
И они поспешили в голову состава.
- Какую фирму вы представляете? - спросил он её на ходу. - Ми-6? Моссад?
- Некоммерческую организацию "Вымя Спинозы", - призналась бабуля.
- Ничего не понимаю! - воскликнул атлет. - Так кто из нас агент - вы или я? - промолвил он через некоторое время, когда поезд замедлил ход. И столько недоумения звучало в его бравом голосе, сколько не во всякой дипломатической ноте.
- Оба, - ответила ретивая старушка, - НКО - это тебе не хрень собачья! НКО - это нака!..