Кочеванов Игорь Владимирович : другие произведения.

Антология - рассечения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    экзистенциальная "Алиса в стране чудес"
  
  
  АНТОЛОГИЯ - РАССЕЧЕНИЯ
  
  УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ЛЕГЕНДА
  
  
  - Путь к слиянью двух частиц - Все слилось -
  
  - Соль
  Ели
  Кентурии
  Сурков -
  
  - Два дня перед концом -
  
  - Герой нашего времени -
  
  
  
  1. Круг первый. Свет клонится.
  
  Серое небо задержалось над кажется теперь вечными рубцами-мазками
  над раздувающейся болотной кашицей края земной видимости,
  что кровит уставшим мутным отраженьем света. Огромные руки
  толкают сгусток - сумерки - лиственные, мраморные, прохладные -
  в безудержную дрожь - еле живые биения здешней пропасти, что так
  пустынна в своем неживом обитании. Птицы летают. Сюжеты сложены
  и сморщены как жабо на персонаже картины полтысячелетней давности;
  все в пастельных отображениях единого текущего спокойного взгляда.
  Вибрирует датчик реальности зевка дня. Юркий водомер - один из
  последних бликов - кинулся на эту волосяную булавчатую массу,
  нанизанную на раскаленный горизонт, живую - в прохладных соплях -
  мыслящую опасную подушку для осыпавшихся искр вертикальной пустоши
  в сизо-росяной оболочке, и тут же сгинул - был пойман лукавым валиком неумолимого верчения суток.
  
  6.00.Р.М.
  Озябли... Прозрели... Уж вечер идет.
  Перья зыбь рассекли.
  Поле битвы любви -
  Перемигиванье разными оттенками жара.
  И палач улыбнулся на фоне заката,
  И ветошью трется огромный топор.
  Каре, пятки, обруч, не видно конца;
  Порвалась уздечка, колодцы алеют внутри пустоты глубины,
  И кровью полны предвечерней удачи
  Они.
  
  6.30.Р.М.
  Глупеют последовательно совы,
  Идут к бубенчикам коровы (своим, каким-то, звонким),
  Сквозь губы и дудки - питанье цветов.
  Обпахан всех запахов запах - могильный чеснок
  Пустяков.
  
  Зеленый глаз, шорохи, хрипы на вдохе;
  И тот одержимый столб красок подвоха.
  Кто-то ухнул, упал - вдруг свалился мешком.
  Укол сиюминутный то (любви?) был.
  Те иероглифные выгибанья
  И изливание слюны, мерцание, кидание кого-то
   на гладь стены воздушной сдуру,
  Боярышника куст встал в полный рост и вдруг погас.
  Включились резко вспыхнувшие губы,
  И растрепались ветром щедрые в ласканьях волоса.
  
  Она на фоне неба
  6.55. Р.М.
  Она закидывает в стороны - на плечи - голову.
  Прилив на небе катит волны туч,
  И пена облаков переполняет тело
  Сидящего на этом шарике и вскрипах неба невесомого юнца.
  И скалы надавили зад ему, но он сидит и плачет лейкоцитом слез.
  
  7.00. Р.М.
  Коррида стерлась незаметно;
  Усилив блеск, один шагнул к другой, поцеловал
  И отошел. А танцы продолжались.
  Разложены все ленты по плечам.
  И приготовлены пакетики печали.
  Нам долго возбранялось так браниться
  От неловкости своей.
  Диск вертится, ее от этого тошнит.
  И электричество волос -
  О, амплитуда чести так таится!
  Удары по зубцам, и поломали их,
  Помялись звуки в дождь вечерний.
  Каленый вихрь воздел все, живо что,
  И полетели булки, шляпы ветхие, шкатулки
  По дальним сторонам.
  
  Растяжка сухожилий, интимный запашок идилий.
  
  7.15. Р.М.
  Тени, бегущие тени
  От пожара как олени
  Помяли все кусты,
  Все расшатав мосты.
  Потная спина, полная луна.
  И ветви разбросаны, и кудри нечесаны,
  Она так красива, -
  Отдача и сила.
  Растрескались грозы
  В букетах мимозы, -
  Так душно от них -
  Задыхаюсь.
  Поцелуи в крови, и порезаны пальцы,
  Убит север лунный касания сланцем.
  Потыкали в плоть чью-то мертвую пальцем корявым,
  Часом слюнявым.
  Не будет здесь больше пробелов.
  
  7.25. Р.М.
  Сквозь одежду растут волосы. Башмаки прилипли к грязи с дороги.
  Муть хлопьями ложится в гортань, скатываясь в клубки, о которых
  тут же забывают, и от которых прийдет старшая сестра сна. Изменения
  в фольге улыбки, насильное поджигание чьих-то чулок, закапывание в
  снег не смогшей улететь зимней птицы. Перенос бурлящей тяжести
  на тонких ногах. Перченые изюмины.
  Химические процессы в его организме вызвали любовь.
  
  Сплюнь в ведерко горечь боли,
  Рви живую паклю соли
   милых встреч.
  Тарарарам.
  Горка шоколадных листьев,
  Странные какие тени шли в полуночный сарай!
  И из низа амфоры сочится сок.
  Препоганый горбик у того, что чистит нос -
  Он прямо перед всеми.
   (?)
  
  Вот лесенка, вросшая в холмик.
  Круги выпадают из глаз,
  Продержана за загородкой
  Колода, та, что передернута,-
  Она все-таки передержана,-
  Мне кажется это сейчас.
  
  7.40. Р.М.
  Сужение линий света, прорехи вверху, прогалины внизу, по краюхе
  пыли всем. Острые двери гигантского рта - воздух в комкающемся платке,
  перенесение пушистости, лизание глянца. Роза в шепоте между травинками
  во внезапной, уже неожиданной вспышке дня. Поворот сердца. Полет кольца
  на пальце. Карта ее мыслей поет взаперти перед подходящими силуетами
  в розовом огне внутренней подпотемочной дрожи. Целенаправленное
  блуждание. Отмирание костяшек пальцев. Превращение в молот, удары,
  крики. Нахождение, лежание в волнении.
  
  7.45. Р.М.
  Горы режут воздух,
  Реки тают маслом.
  "Выбери конечность -
  Таинство ужасно" (чей-то голос).
  
  Сделай лужу на полу -
  Как собака на углу.
  Проглоти утехи страх,
  Ограниченный в ночах.
  
  Толстые здесь облака в очках -
  Первертыши в снегах.
  И открытый рот призыва, -
  Ночь просила, лечь просила...
  
  Я хочу тебя всецело
  Прямо здесь, на этом месте.
  Из одежды испаряюсь...
  И изведаю тебя.
  
  8.00. Р.М.
  День ото дня - для бабочки ночной -
  Пленяет зной, пленяет зной, о...
  И родинка на тоненькой руке - локте,
  И поцелуи на ключице.
  Метель прошла, но ослепление осталось,
  И ребра растеклись по телу,
  Бесстрашно рвет матрац мистраль
  Чудес твоих.
  Пришаленный твой лик и клешем - все слова,
  Чуть - крыловидные лопатки, кругом голова.
  
  8.15. Р.М.
  Взгляд на явное: выбранное - выбравшему.
  Как тесно в круге... Вопрос?
  
  Бюст, я за бабочками чувств гоняюсь - в ее объемном лабиринте,
  И грабли в синей околозрачковой полосе -
  И радуги вокруг - те дутые фрамуги.
  И пища лопается на приближенье к галстуку.
  Война бушует на "конфликте" поцелуя
  В прикосновении к щеке, чуть жирной и пушистой.
  И мышь всех взглядов робких липкий запах свой несет.
  Который раз решила возвратиться в ту галлерею битости побритая цинга
   золотника спонтанной маленькой удачи,-
  Ее обрили отрешенности снега - от лета естества -
  Тем самым сделав ее в десять крат сильней.
  Пуд власти у громад седых из гипса,
  Проворно думают они о тела кровотоке,
  Чрез нос испиты дни и соки этих дней
  Песочным муравьедом из небес,
  Слоящихся как лепестки, роняющих на землю капли силы
  И приводящих этим в ужас и восторг.
  Одним - печаль, другим - отвага
  В страсти.
  
  8.20. Р.М.
  Лопата ломовая губит муравейник -
  Конец миров - давленье в ступе,
  Органа трубы. Кольца окружили,
  Поджарен дождик на жаре,
  Обглодано зерно граната в прошлом сентябре.
  Подставки, книги, дым вертящихся винтов,
  Основа всех основ - вуаль на плеве.
  
  8.25. Р.М.
  Должное. Один мой друг
  Вошли в зал с бриллиантовыми сталактитами, расселись на креслах,
  подняли партитуры, выпили настойки, подняли глаза к небу скал.
  Нашелся один средь них, сломал скалу и удалился к солнцу с девушкой
  своей. Кто он - микроб иль динозавр? Широкопола шляпа, и лицо помято,
  испарина на лбу, и родинка ужасна, нос припух - он раньше привлекал
  такое множество подруг, теперь же песня его тиха, но так красива.
  Излюбленный коктейль, веснушки на лице, стихия бушевала под корой
  деревьев глупой праведности. Тема. Здесь осень, и деревья просят сна.
  Прижата лень к бокам любви, пурга отняла все. Сиди... и ты...
  
  8.50. Р.М.
  Дискотека (трансформация танцев и спальни)
  
  Над широкой танцевальной кроватью -
  Высокий лоб той, что растляется средь всех.
  Но скоро полосы сольются - все удалилось
  В будку забытья.
  Мел диска солнца рукотворного осыпался на плечи,
  И... брызги топи из стаканов, что сырость в центре тела множат.
  Начало казни - новой песни, вены, части тела,
  Ручьи, кровь, крен, обутый смог.
  Подстриженный газон расчета, обрезы и надрезы,
  Чистилище гнедых. Объята кольцами безумная пиранья -
  У!.. Похоть - женщина - осела на сосудах -
  Гипертония - белый яд,
  Стоят, глядят в унынье девы -
  Другие тоже так хотят напитка, глотнула что одна
  И пятнами пошла в его глазах -
  Он тоже того стоит, он - гирька на ее весах,
  Он - трепет на ее ресницах, он - ропот на ее губах.
  Попадали на ветре планки - убранство хилого цевья,
  Утеха глупого слюнтяя, что наблюдает все.
  Порядок красного угля.
  
  9.10. Р.М.
  Далее (зеленый бархат)
  
  Карта бита - плесень скрыта
  Карт рубашек - именито
  Карты мечутся в руках -
  Карта вертится в руках,
  Мандраж шастает в руках.
  "Милая, продолжем путь".
  
  9.20. Р.М.
  (Из казино)
  Что мыслится в пути, а также краем глаза...
  
  Заголовки, злые листья, пули,
  Бриз пунцовый, мысли, стулья,
  Шутки, мусор бытовой,
  Сталь, резак, опрятный вой.
  Дрожь весенней мостовой,
  Крик.
  Блик.
  Крен, плен будней и отель птиц-дней,
  Сок тех давно изведанных и старых фруктов,
  Умелость рук обдымленных раздумьем об усладах,
  Что были, есть и будут,
  Но в разных ипостасях,-
  Где грешных, где попутных, где хмельных,
  Но редко праведных и кое-где забытых,
  Хранящихся еще на "чести" пыльных полках,
  И редких - навсегда убитых,- тех, что поугасли в темноте,
  Распятых на твоем кресте.
  
  9.30. Р.М.
  Сумбур (кипящий) от вкуса маслин спокойствия
  
  Светящиеся ромбы, что-то привалилось, стало углом к дереву, в которое
  ударила молния. Безумие. Реки. Розовые колонны, клопы, кони, встроенные
  стержни. Бикини. Газетные строки, запах в ворсе ковра, подвешенный образ,
  шаблоны, одеваемые шлемы, заклепки, водовороты, круги, мель, причал.
  
  9.45. Р.М.
  Успокоился чуть
  Обуглились клыки,
  Бесцарственной любви,
  Рассада дыр святых
  Обломлена. Седых
  Любили жабы-жемчуга,
  Звонили по бульварам,
  И розыски осмыслены ничем.
  Рывки, обрывы, грозы, гель
  И желудей трезвон,
  Прорезан жесткий полегон,
  Полотна дивны сей расплавленной былины,
  Салат продавленной равнины.
  Воз
  Нас везет
  К надежде в рот бывалый.
  И нарисованное солнце, тот перекрестный
  Свет в оконце, интересный
  Рай в кармане,- он ощутим на ощупь -
  Есть все еще в порядок в интерьере,
  Спад в опостывшей выбранной карьере и сласть в засахарившейся груди.
  Рассыпались цилиндры впереди,
  Упали, взяв глотки шаради трезвой.
  И отойди, клуб танца точного, здесь именно не нужен ты,
  И страсть, и черный дым подвоха,
  Прикрытая постель,
  Таящая кровь девственности нежной.
  Из эшелона вербной страсти цыкнула печаль -
  Тебе так мало лет внутри, о девочка, моя теперь.
  Спустя сто вех - дрожащий голос, абажуры темноты -
  Причастья так просты. О, сила сокровенности, даримой.
  Двуречья тьма любви терзаний над равниной выясненных отношений -
  Селедочной, творимой в ветоши той лавы, пемзы,
  Что в вечере покрыла весь прозренья час.
  Путь млечный в лицедейство вечного нарцисса.
  Разрезан глаз обструкцией предательства огня земного
  Опустошения кривого света экстренных событий этих.
  И резь в глазах, и волосы в ноздрях,
  И талые квадраты, академический синдром,
  Коричневатый трон закрытья ставней солнца.
  
  2. Круг первый. Свет лишь сделан кем-то.
  
  10.00. Р.М.
  Он. Выпад пустоты во всем том чувственном уколе шпагой
  Все-вседозволенности - знойною и перечной отвагой,
  Упал сухой лист, он стал на колени
  Пред женщинами в платьях желтых и сидящих в ждущей катаракте
   ревности неумолимых здешних глаз.
  Показана животрепещущая плоть,
  Доселе скрытая. Как в шкафе духовом -
  Иллюзия какого-то дымящегося мяса
  На бережном корвета колыханье.
  Летите, гибкие поползновенья сна.
  Штрихи объятых порослью перстней
  Клубятся в кислом облаке причуд
  Коленей, знаю чьих. Их стоит поискать и приласкать
  В писчащем, булькающем джеме - закрытья, отчужденья от всего
  Певучего, что прячется за кронами деревьев.
  И тайное касание, и мыслимое равенство,
  Попытки проколоть все пузырьки
  Той падающей пены, рождаемой в соцветиях молекул,
  Что видятся в случающемся раз немыслимом дожде
  Воздушных поцелуев и кашляющих криков воронья.
  Люблю тебя.
  Уж хилый ветер встал с постели, переживаний не тая,
  Ударился о небо и упал на землю.
  И рыба нюхает крючок,
  Педали нажимаются, дыхание органа тяжело,
  Он все впитал в себя сейчас,
  Природа - он.
  Горчица снов растерта на груди.
  Испугана ударом сердца редким миллионов лет
  Эпоха здешняя последствий всех материков миграций
  Под треск немыслимых оваций
  В паденье друг на друга галактических колец.
  Координация желез, что в горле -
  Пылающими хвоей веществами видимой в деяньях оболочки,
  Для горла мягкой - в центре что у торжества-канабиса мозгов.
  
  10.15 Р.М.
  Буравчик детства
  
  Сидели рядом как в стручке,
  Бесились детством, ели солнце
  И оборачивали все навстречу радостным знаменьям.
  Теперь все чуждо, гири тяжелы,
  И сны слоятся как столетние пласты глыб каменистых
  Или песчаники обветренных равнин умеренных широт.
  Гоняли вечера друг к другу мы,
  Тонули в воздухе улыбок без стыда.
  Отрада...
  Ночь пуста и похотью полна... Преданья... Провиденья...
  В лучшем случае.
  
  10.20 Р.М.
  Подложены клочки назначенных свиданий с неровными краями
  Под тяжесть утюга пьянящей полночи в огнях -
  Не продавить чтоб ту надежность заливанья резервуара своего до дна,
  Ежевечерней чаши мудрости пониже живота.
  Гормонов парники схватили воздуха течение в объятья,
  Щелчок - открылась зажигалка -
  Кто-то - он - другой ли - Бог -
  Небритый, с сигаретой, с перегаром,-
  Он вышел из кафе с подружкою, зад разминая на ходу ее упругий,
  "До чертиков" зовущий - всех, наверное - да, да.
  
  10.30 Р.М.
  Красный свет, дым сигарет,
  Движение огней. "Ты чей?-
  Интимный угол"... "Верно, мой.
  А также той, что здесь со мной".
  "Ты откусила яблоко мое,
  Вошла в него как червь -
  Или наоборот, горит твой рот,
  Комфорка будто". Ты - моя секунда, безделушка.
  И поднялась температура,
  И темнота кровит. Ее прелестен был бы вид,
  Когда б зажегся свет.
  Но тут же на свету она б увяла -
  "О, где момент, когда увидеть можно красоту отчетливо (не в темноте)?"
  
  "Почувствовать руками - только так... и не иначе".
  
  Полночные квадраты поджарились на сковороде
  Желаний исполненья - туз червей -
  Плюсуются сюда все колыханья листьев -
  Распухла даль, и мозг уже не мыслит - обмер он -
  В молчании теченья кой-куда,
  Куда - неважно, и не может важным быть тебе,
  Не стелющему здешние снега.
  
  10.50 Р.М.
  Так. Лопанья гортанный звук, прорыв бумаги, пишется где ночь
  Лунным пером. Свет звезд обгладывает кожу на носу,
  Любитель первых звезд уж кушает паштет провала снов,
  И эстакада легеньких серебряных буравчиков собой пропитывает
   дремы тело.
  11.30 Р.М.
  Топаза желатин стекает с языка -
  Меж губ в улыбке темноты -
  Движением как будто ласковая женщина готовится ко сну,
  Снимая нижнее белье.
  
  12.00 Р.М.
  Свирель. И фавн дыханьем греет свои руки,-
  Так закупорена бутыль загадок нежных,-
  Прикосновение перин,
  Все ласки пуха, мягкости спокойствия провалов и холодок
   кровати спинки где-то ввышине,
  Что от касания становится уже горячей очень скоро;
  Потягиваясь, чувствуешь всю-всю ее -
  Кровать - в перевороте и в свету, доселе непогашенном еще.
  Теряя нить, связующую горизонты, моменты вспышек восприятья сна,
  Ныряешь в темноту глубин перин - да - белоснежных - да.
  
  12.30 Р.М.
  В нелепой и прозрачной майке незнакомая фигура
  Идет навстречу гулу мутного почившегого заката
  Что цвета большой зимней моря глубины.
  Пот многих жителей тех улиц уже терзает мрака обонянье.
  Сообщники свечей огней
  Калечат битами жары летящих мотыльков,
  В диаметре их яйцевидной страсти
   цвета подсолнечника затаившихся семян.
  Сейчас похожи все на них - прижались, ожидают что-то.
  И светофор, сменивший в темноте свой свет,
  И неморгающий смотритель из половины женского пространства.
  И профиль с носом греческим, и бусы, что на шее статуэтки -
  Ждут сонного утра, в вопросах самому себе, погрязшему в подушке
   "дерзостных" булавок размышлений,
  И в суматохе быстрых собираний и выходов в "снег" улицы ночной
   в свету из створа двери,
  Перекусив на хаотичном, суматошном и рассеянном ходу,
  Сменяя очередно в голове чуть слабые, затертые утра песочного сомненья -
  Соединен ты здесь с грядущим часом.
  Мазки эфира рыбьей чешуи
  По мыслям сна в кайме всех освещений той поры.
  И кто-то уж упал со звезд,
  И что-то ходит по пустыне
  С чесночным громом , с обручем молчания вокруг огромнейшей груди,
  Все объясняющей, урчащей о своем внезапном "я" -
  Из чрева начинается путь речи.
  О, голые подвижны плечи, и мускулисты руки -
  Могли б свернуть тебя, казалось,
  Но поцелуями ты оросила их,
  И обняли тебя они, прижав к груди.
  С газеты этих отношений бросается в глаза лишь он -
  Объятый красным заголовок, что гласит:
  "Сенсация, та сила все-таки приручена".
  Треск отголосков эха в комнате природы,
  И тросточка в глазах - отводе глаз -
  Какой-то снежной и журчащей в воздуха теченье женщины,
  Дающей всем куски любви размерами "по чести",
  И слизывает что со щек слезы печали неожиданной,
  Нахлынувшей как баловство.
  Удары по воротам сочных девственных садов,
  Прорывы, дуст чудес, остолбененье,
  Гофрированный и прорезанный в скале тоннель -
  Причуда пониманья, - как сосулька - за щекой,
  Порода гения угля в камине.
  Отеки эвкалиптовых ночных стен лабиринта,
  Бой за любовь, рога, не съеденные вредными жучками,
  И решето,- вода в сознание приходы здесь хранится.
  Война рисуемых мечей - иллюзиями тех "недремлющих" немногих.
  Посаженный в круг треугольник, вертящийся на коромысле хитрости
   из пепла - философской.
  Удушье в пузыре разлук с секундами былыми,
  Курган пташиных криков,
  Сандали от росы переданы карабкающемуся точному утру по шару.
  
  2.30 А.М.
  Уж слишком много места занимает соленая та темнота,- здесь лазила
  улитка и проезжал колесный трактор, и веселились скунцы. Подпруги,
  прутья, осока, плакуча ива, береста, хруст снов бобров, деревья под
  водой корнями, светлячки, пекущиеся булки, глаза совы, нарывы
  на руках и золотая пыль, сочельник в резеде, корыто, каравеллы,
  и бегемоты моют тело. Дуга, избыток чувств в паху, логические цепи
  золотые, серебрянный рассвет, ум мыслит о тебе,- хруст драгоценных
  перетяжек.
  
  2.45 А.М.
  Послевечерье окислилось
  И в сумке чар унесено.
  Керамика ревущих сухожилий,
  Последних всплесков боя тающей любви.
  Творожная земля,
  Чаш дикости края
  Уже сухи -
  Закончились идеи, силы и желанья -
  Испиты страждущей душой,
  Ублюдки честности родятся
  Уж следующей той зимой спокойствия в грязи.
  Хиляк посажен в угол -
  Он там сидит в луже своей;
  Катар, искра, затянут узел -
  Перечисленье атрибутов власти - над холодом костяшек пальцев
   неотвратимой черствой дрожи зябкости зари.
  Подшипников иридия шары
  От слабой гравитации летели в высь,
  И лопались все зеркала во взглядах друг на друга,
  Качанье, стремена над желтизной кленовых листьев,
  Произнесен пароль -
  Так жгите небо
  Гелиевой спичкой !
  Приливы к голове
  И прутьев разгибанье,
  Дарующих напор клонирующихся волокон темной
   невозможной жижи,
  Скрипящей в отстоящих друг от другав полюсности
   ощущений в целостных частях себя.
  
  4.10. А.М.
  Предбанник, баня, антураж,
  Шуршали полотенца.
  Клубился пар, и волосы все слиплись,
  Удары кружек по столу
  И влажные зады,
  Сияний - густо,
  И в час урчащий пегий дым - в очах -
  Печет нас пусто-допуста - ага ! ах - ах !
  На деревянном лежбище,
  Одним глазком смотря сквозь щели на пол,
  На полотенцах растекаясь
  Как пятно - на солнце,
  Туман гоняешь в голове;
  О, пастораль - такая, чудо,
  О, сигаретная затяжка, кольца преисподней, временная мгла,
  И помутнение в очах накаливает твой очаг из кости -
  И лезут гости - колики в потьмах закрытых глаз -
  Пора вставать, идти уж прочь, -
  Я улетаю
  В эту ночь.
  
  4.50. А.М.
  Континенты, рыбьи кости -
  Сетки - замещенья, игры, крен,
  Но обмахнули пыль с когтей,
  И витязь - в ткани цвета хаки
  И дирижера страсти враки, - было ?
  Тыл аморфный, мыло
  Из убитых в марте кошек.
  После шока - вспоминаешь запах дезинфекции брутальной
  Разинутых тех ртов в тоске частей ночи сифилитичной,
  Уж распадающейся в прах.
  Резина шлюпок бодро плюхнулась на воду, что тает ото сна,
  Пошли круги, поставлены горчичники больному,
  Что в терминаторе закашлялся в чахотке изморозной.
  Война на утренней блесне
  В случайном всплеске света - или нет.
  Фекалии отсутствия светила
  И запах от подмышек уж бегущего утра.
  
  5.20. А.М.
  Круг первый. Свет пришел, родинки проступили.
  Муравьи подхватили соринки, яйца варяться в смятку,
  Расчерчиваются листы в тетрадках.
  
  5.25. А.М.
  Разрез огня, реприза в лицах,
  Соломенная дива бережности жглась в зачатье.
  Понюшка табака уверенности в счастье,
  Ведь лопаются пагубные реки той обыденности, мне казалось,
   укоренившейся уже,
  Сиюминутная досада на неуверенность былую.
  Бритоголовый яви запах встанет,
  Плюя на снег забытых персонажей,-
  Желания обновлены,
  Летающие гормональные лимоны - и залетающие за
   монашкин воротник,
  Ух, поезд пролетел чрез розоватую свободу.
  И... запах прорастающих семян -
  Бурьян иль злаки ?
  Капустный лист приложен к седине,
  Порадовались те, размял кто плечи.
  Прогноз погоды - то аэрозоль притворства сов,
  Инфаркт носителей цепей со свастикой обратной,
  Гран-при удельных расставаний,
  Обыкновенный почерк есть факсимиле скорняжных битв,
  И трансформируются все беременные нравы,
  Оскалы звезд еще живых,
  И образы тех траверзных оборок света встреч оттенков.
  В банке сны,
  Гранатовый чулок на голове,
  Спич механический всех кукол утренних,
  И мягкость на груди белых тонов,
  Япония в огне,
  Перчатки вот с кистями рук слились.
  Удобна обувь бережной поры - без каблуков.
  
  5.45. А.М.
  Он окончательно проснулся,
  Откинул одеяло, на часы взглянул,
  С окошка свет ,
  И рядом - притаившаяся та из тени ночи.
  Он обнаружил прыщик небольшой
  У ней на подбородке,
  Продолжил дальше наблюдать:
  Мохнатая щека, чуть рыхлый нос,
  Морщинки возле глаз,
  Чуть грубые и явно непослушные волосья,
  Что в окаймление лица ввязались,
  Рябые плечи, родинка вот около соска,
  Пупок воздетый и лобок уставший чуть,
  О да - она была прекрасна.
  
  Мистические дни
  
  6.00. А.М.
  Мистические дни,
  Самосохранение диктует свистеть дырами фильтра небесного воздуха,
  Буцание гор зеленых листьев,
  Красная машина заберет тебя в порт с его кранами.
  Корабельные правила жужжат жуками,
  Запах губной помады в парке водоема,
  Ветер трепещет удлинненный всасыванием свежести флаг,
  Стеклянное кольцо, вельвет касания глаз,
  Бум, фетр, витальная лестница,
  Водопровод в твои мысли.
  Суррогат намазывается на хлеб,
  Взыграла гордость силы, импровизация инерции плавленого сахара.
  Имбирь на проявляющейся фотобумаге.
  Вермишель лезет сквозь виски,
  Банки открываются с металлическим трением,
  Кирпич роднится с тобой.
  Инцедент на аллее - мотыли обоюдострастия,
  Семейная драма.
  Руки вымазаны в глине - где ты уже ползал на четвереньках !
  Реверс выпуклой линзы, насечки,
  Лом, треск льда на утренних улицах -
  Поминальный звон отчаянной мухи,
  Улетевшей в свое сегодня навсегда !
  Кейсы с пеньковой бечевой , избытки судьбы.
  Лишь звон чуть прекратился -
  Монеты кинулись в атаку,- снова звон.
  
  Сон мальков.
  
  6.59. А.М.
  Икра прорезала глаза - мальки.
  Мутна вода,
  И бородавки велики на брюхе жабы.
  Клей между губ ее,
  Движение - во взгляд,
  И водоросль подернула плечом каким-то образом
  Печальным.
  Хруст поднимающихся - падающих песчинок,
  Оттенки цвета бежа,
  И мягкий панцирь дна, качается и вид;
  Вдруг обнадежив, вот проплыл сучок -
  Все зрелище с него отчетливо списалось
  Как с показателя оттеночности жизни.
  В еде, совокуплении и смерти амальгаме.
  Все - то ли сон, то ли мерцанье пред глазами, что без век.
  
  7.00. А.М.
  Красивый особняк, и черны тучи,
  Громада створа старого камина,
  Подлиза - огонек и талька комья на стене, и стебли, ветки ветра за окном,
  Потеха тиканья часов.
  Обмотанная бинтом голова, что в зеркале напротив -
  То ужас утренний подкрался со спины,
  Под руку он нырнул со щеткою зубною,
  Кусает за ухо пред зеркалом натужность поутру опасная.
  Тиара, диадема, грим сценический -
  Готово все для выхода на свет,
  И воплощенная мечтой прическа, феникс в клетке.
  Обуты в росы - город ждет шуршаньем шин по мостовой,
  О запах молока кипящего - жизнь в офисах,
  Бурлящий воздух под ноздрями,
  Высокие бордюры - то почти барьеры -
  И красно-белые столбы.
  
  7.40. А.М.
  Коммуникациями бродим,
  Акациями дышим - рукотворными, что в банках жестяных и роковых.
  Оптимизация любви,
  Вечерние свиданья раз в неделю (у кого-то)
  В свободе от работы -
  Мелькнули в разума конструкциях суровых, в строгости расчета;
  "А удовлетворяться - принято и надо".
  Вечный марафон -
  Не потерять доверие партнеров и клиентов -
  Шарманка мегаполиса дождя,
  Затяжка дыма. Кофе. Я.
  
  Повеяло от подошв.
  
  8.30. А.М.
  Пальто с карманами - для рук -
  И свитер крупной вязи.
  Потливость высока в парфумах лифта - высоко.
  Неона серебро позолотило веки,
  Свобода - за лацканами, под мягкими рубашками,
  Позывы к женской плоти при взглядах на их шеи.
  И ноги стройные, чуть худоваты, но - время говорит.
  Любовь на офисном столе, -
  Воображенье буйно - как камыш.
  Ирис; арбуз завис над морем,
  Полуденный сезон, обструганный воздушный поролон.
  Ты под дождем промокла -
  Котенок, мокрый от дождя -
  В холодном вестибюле - ты с блеском мраморным слилась,
  Или такой мне показалась,
  Я буду уж сегодня вечером с тобой -
  Закату удивляться -
  К чему стремился ежедневно
  И, как обычно, это получал.
  С тобой - сегодня,- может быть, навечно
  В вечере одном.
  
  9.20. А.М.
  Секунда - стрелки двинулись,
  Вот молоко струей льется в стакан,
  А, свежескошенные травы ложатся мягко на язык,
  Употребленье шпанских мушек,
  Резиновый асфальт не оставляет ссадин на коленках
  Фальшивый мармелад, быт города, где небо - в этажах.
  Омары на тарелке, изюм, орехи, яд
  Куска той глянцевой бумаги,
  Прогноз погоды, парики, ног депиляция сосновой доски, что напротив.
  Пульверизатор, стрижка, фен; обман -
  Воспоминанья - сломанный замок портфеля,
  Царапины на туфлях от бордюра под дождем.
  
  9.30. А.М.
  Полоса от крови на бумаге,
  Вечная сырость за окном в могилу,
  Мухи научились залазить в нос, паразитируя во чреве.
  Клеймо - кружок - гадание с кофейной гущей,
  Хороший человек в глазах твоей собаки,
  Объятая коростой огоньков реклама дегенератизма в сутках.
  Поцыкали на шорохи в траве, в ушах запрели два сверчка,
  Моча течет по щекам.
  Ты любишь смерч, сорвавший крышу с пагоды.
  Мотоциклетный шум, завариванье лета в чашке,
  А с ним осенних листьев
  И перегородок всех созревших в этот час орехов грецких;
  И таянье в дожде другого льда,
  Повыпадавшего хрусталиками глаз.
  Сними пиджак, ты - верхолаз
  Пылинок, кружащих в ветру,
  Ты - отщепенец на морозе,
  Ты паришь ноги в магме споров, что текут,
  Ты отрезаешь выросшие розы.
  
  9.40. А.М.
  Сороки пролетели в Эльдорадо,
  Коррозия боеголовок, обмен саблями, предложения друг другу закурить.
  
  Черная головешка рисует снежинки на ее плечах.
  
  Стакан возле руки таит платиновое размышление.
  Рука уже в силках переговоров, движения,
  Питие медленных национальных различий, взгляды, выходы,
  Взгляды на ноги официанток, на их имена.
  Гальваническое переплетение,
  Распад, пар, улыбки - по углам -
  Желтый свет - сквозь расширение фокуса,
  Скрипнул паркет.
  
  Притоплен ковер с надписью "добро пожаловать (касаться здесь) ",
  Во всех колбах реакция - уксус и сода - природа.
  Падает цвет (дверью в глаза),
  Древнее авто - привет вечной осени,
  Слон бросает хоботом мяч - лето, не плачь.
  
  Отдергиваешь руки - горячо -
  И локон ниспадает на плечо,
  Морщины не ложаться на тебя,
  Помешиваешь плач извилистый, любя.
  
  Разбита вдребезги клетчатка фруктов,-
  Потоп, потоки, сока реки,
  И Нил в Аравию пришел, -
  Такого не было вовеки,
  Коряга плавает, а с нею трупы жарких пчел.
  
  10.00. А.М.
   Движение (подергиванье)
  
  Знамения, что не желались
  (Сознанием желаться не могли)
  Теперь пришли, пришли, пришли.
  Куда причуды подевались?
  
  Удар по струнам обручем стальным,
  Ковры удушья, зов столешниц,
  Подсветки зоб желтков яичниц,
  Салат в огрызках из басов ударов,
  Широкий пояс у посла женской земли.
  Движение коленом.
  И,.. взгляд из ящика почтового...
  И бахрома от лезвия и вкуса подиумов всех твоих,
  И жир под жгущейся резиною ботинок,
  И бритые головы, и спины дельфиньи,
  И уголь раздумий играет в пятнашки,
  И щелкнул затвором террор тот вчерашний -
  Презренье к ментальным традициям южным,-
  Вниманье к ценностям ненужным.
  
  Кашель с вылетающими капельками изо рта,
  Заброс шайбы желейной в ворота меж зубов,
  Деланье насечек на ребре монеты -
  Выбор чулок ею.
  Буквы на высоком холме, движения тазом,
  Разврат за парчою,
  Промывка мозгов той тяжелой микстурой.
  Буква в круге.
  
  Выставка
  
  Бег собаки под небом,
  Лучи нарисованного ребенком солнца,
  Ключ в замке,
  Дом, огнетушитель, колбаса,
  Женщина в одежде - термосе - надутой,
  Радушие улыбки, прохожие японки,
  Закутаннейший в панчо желтое мулат, ковбои,
  Стены белые, движения рукой-змеей -
  Иль тени иль не тени.
  Голос. Чей-то. Отрывает от просмотра -
  И удовольствие уже не то.
  Пора идти.
  
  Движение плечами.
  Открытый и застывший грязный рот,
  Я останавливаю время - или кто-то - надо оглядеться - кто?
  Я пешка иль король? Ведомый иль ведущий?
  Ток в замкнутой цепи, в ней я.
  Увы - то хорошо - нет боле ничего вообще - сознание не знает эха.
  
  Полдень
  11.40 А.М.
  Но... в губы поцелуи, смешение слюны...
  Поломанные перья, носом шмыганье,
  Комочки мелководья и проклятые здешние низины и трясины,
  Слепые и глухие к фигам оттепели мрачной,
  Последней, пальцем что грозит.
  Иду я прочь от самогосебя - фигуры, плачущей навзрыд.
  Прилип к дождю, седому дню,
  Но время в полдень убегать,
  Где стрелки запеклись в пузыриках,
  Наружу выходящих из бутылки дня уже открытой
  И оттого беспечной и бессильной весь процесс остановить -
  Часам вот-вот уж бить.
  
  Затмение
  12.30 А.М.
  Как никогда затихли тротуары,
  И в разряженности словесной ветер стекла в окнах бьет,
  Навис немыслимый койот
  Над вдруг поникшими домами.
  Все мыслят всосанными быть
  Своими чахлыми жилищами, рабочими местами,
  Мерцанья связи с миром остальным таятся где -
  В пространствах около стены и на столе.
  Чехлы души, велюр Гренландии,
  Сосульки - пуговицы летних распашонок -
  То сжатие мошонки солнца,
  И темные очки,- придушенность желтка в яйце,
  Клад моросящей влаги - пот холодный на спине,
  Дрожь ртути струн в желанье видеть все -
  Нет естества в самоубийстве том,
  Когда дрожат колени человечка, лежащего на лежаке
  Средь дум слоев и в рамке объективности базальтовой всеобщей...
  Базар, торгуют где живыми мертвецами,
  Продажа крыльев стрекозы - желающим - размер тот ли?
  Жилеты не нужны спасательные в этой глубине -
  Спасатели бессильны будут в этой мгле.
  
  1.40 Р.М.
  Он тоже одел темные очки, прядь тени упала на копченый диск,
  И запах разбавленного чернилами света, шарообразного абажура,-
  Обтягивающая черная рубашка на округлом животе - беременность
  гигантская. Тонкая музыка одинокого гобоя, двоеточие в конце,
  покрывало, кровоподтек на теле североафриканской пустыни где-то
  далеко... наверное. Окна без рам, двери без глазков, скользкие обои,
  карданный вал стремлений взглядов истерся, пульт бесконечности
  стоит в соседней комнате за дверью - стоит войти. Лиловый пожар;
  прополис, соты под подошвой, утиный нос и пышные прически
  пальм, урчание в желудке, стейк, коктейль молочный, леденец;
  тереться об угол этот кошки мордочками все хотят, и шейками -
  оставить след,- заставь тот угол перейти и стать твоим, только
  твоим, пока не порвалась бумага, где нарисовано все это.
  
  Разложение крупицы образа (при переведении
  взгляда с вороны на асфальт, по которому она ходит, краем взгляда
  улавливая прохожих, которые все кажутся почему-то недобрыми -
  их собирательный образ). Свои мысли
  
  3.20 Р.М.
  Радушные хозяева, подавшие мне это кресло,
  Удар копытом по подносу - по звуку кажется -
  Звук трескающегося хрусталя - боль в голове,
  Две щели, расширяющиеся чужие ноздри,
  И падающие так некрасиво козьи шарики в глазах,
  Знакомство с бледностью,
  Ресницы трутся о стекла очков,
  И свист сквозь стиснутые зубы,
  
  Переваливающаяся туша ожиревшей вороны,
  
  И скошенные чьи-то редкие усы,
  Убогий с виду свитерок,
  Локтями сжатые бока и округленность рта,
  Широкие шаги - с опасностью как движущиеся и окружающие сети,
  
  Кофе, кажется, омрачило сияющий радостью взгляд
   внутричашечной золотой каймы,
  Короткий поток шоколада, неконтролируемая крохотная Ниагара,-
  Сласть прерывается...
  
  Напротив рыба лести схвачена за жабры - крепкой женщиной -
  Вот время наступило.
  Выслеживание пределов кадра вида,
  И маленькие рюшики на трусиках открылись точкой ветра,
  Но, к сожалению, икотным мигом,
  На плечи голые курчавые каштановые волосы слезятся.
  О, рыбья чешуя. И тошнота.
  
  Малиновый мусс приторный - со сгустками - гитары заиграли.
  Выполнение заказа.
  
  Горькие вспышки - крики - пародия - усталость - попытка юморить -
  наивное "обличение" с по-детски слабым отчаянием -
  закрытие лица руками - кидание - ниспадание -
  арбуз мыслей - сон
  4.00 Р.М.
  На ценнике надпись... (в лавке выпуклых линз);
  Последняя запись... (в книге доверчивости к раздаче чувств);
  Умойся приливом... (к голове гиганта цветов с черными лепестками);
  Бесслезливым мылом... (верчения со сливанием контуров, дающим
   видение непробиваемых пузырьков);
  
  Крещение солью... (тины речной);
  Затмение болью... (надреза на пальце);
  Крикливы коты... (что развелись в квартирах у любителей
   пушистой видимости);
  "Заткнитесь, скоты!" (я не хозяин ваш, чтоб потакать).
  
  Узко то горлышко поляны,
  Сидят птенцы под брюхом мамы,-
  Не знают о конце.
  Все как вчера... как бы...
  
  Растягиванье на фрагменты,
  Проекционные моменты,
  Пошла уже гулять печать
  Тени горчинки - целовать
  Подряд все камни и кислоты -
  В движении вседышащей мокроты.
  
  Опять - быстрое пробуждение - но иное - лучшее -
  наверное - чуть
  4.40 Р.М.
  Твое сердце фиолета не знает касаний горячих,
  Издержек наводнений кипящих - в груди -
  С тех самых пор как что-то для себя узнал.
  Сознание напоминает - уж лучше что-то делать.
  Наверное, ты в карты будешь вечером играть,
  Хотя... назначена же встреча
  На вечер с "кошечкой промокшей". Да-да-да.
  Добыча нефти из зрачков -
  Слезятся смелые глаза,
  Скорее выйди, мудрая слеза -
  Из-за того нашедшая, что на секунду стал ребенком
  И сам себя за все вдруг пожалел.
  Странны те ноты, что написаны "милейшей" кровью компромисов,
  Неверная в горах - метель - устлала сонную твою постель -
  Не все постели сонны -
  Ведь... поцелуи встречных красок на щеках
  Блондинок всех подряд пород.
  
  Монета подброшена - сверкает сторонами -
  в узкой улице и днем горят красные звезды
  5.00 Р.М.
  Где фактор риска? В выборе судьбы?
  Или у дровосека, заносящего топор,
  Или у сладостной певицы,
  Дающей нити клейкой милости?
  Меж ног - корона важной мути.
  Изыйди, мерзость образа севбы
  Пушных мест грязной белизной,
  Проросшей также сквозь обитель - ой! - такую в прошлом удалую,
   где скорлупе надежд скромняги-поцелуя уж следует кривляться
   пред кем-угодно, с виду модно-разбитным.
  Здесь был когда-то уже ты,
  Сюда приходят размножаться
  Смердящие и с виду горемычные скоты.
  Сигара... - в мундштуке??!
  
  5.10 Р.М.
  Разбавь молоко водой один к одному и выпей . Зачем ты сделал
  это? Наверное, жизнь заставляет. Витрины тщательно пудрятся,
  свет сквозь коралловую крошку, факел уже загорелся. Как быстро
  расширились зрачки! Пора повязывать аксельбанты.
  
  5.15 Р.М.
  Я иду целовать родинку у тебя на щеке.
  Время схватилось за свою разбитую голову.
  Весна щелкает ножницами...
  Отходы дня, где пыли не дают упасть на почву.
  Выстрелы из канализации неба прозвучали.
  Я на пушинке несусь в родник касания с твоей влагой.
  Десны поранятся о зубы -
  Селение бурлит на склоне - там ты, иду.
  Я падаю в пропасть, я ухожу в лезвие параллели всему.
  Жуки ползают по руке,
  Зеленый песок, прохлада хлопающих флагов -
  Я понимаю эти знаки, соединяющие наружность и нутро.
  Засос в жар и пожимание плечами.
  Заросли аммиачные под носом,
  Размеренно режется стекло окна,
  Ведь за окном зовущий вечер.
  
  5.30 Р.М.
  4. Круг второй. Свет уходит лепестками. Уходят его потеки на
  дне кастрюли сизой, перевернутой над поднятыми головами.
  Потоп, все заливается вечернею водой. Зачем же алому сливаться
  с илом? Утопленница та - петарда - угасает в своем инертном взрыве -
  во мху спокойной нужной затхлости. Фонтан того немыслимого,
  и осколки от него везде,- вверху. Все больше или меньше. Дизайн
  резьбы на сводах, появились только что. Продляй-продляй ты
  наслаждение,развинчивай его до пика гряд высоких сильного
  презренья, что уволено - да - к серости, что наступает, и жизни
  гулкой в ней. Закрой все части веера свободных взглядов на
  источающие свет летающие пузырьки. И кольца. То окольцованы
  зрачки - и многократно. Лиловый плащ скрыл зад округлый
  и растворился в темноте. И растворилась темнота в самой себе.
  Здесь птица-жар, попавшая в силки. И рысь во взгляде ввысь.
  Рысь смотрит на течение тепла и чует его носом.
  Прыжки по паутине.
  Закончили мы разговор уж на ковре.
  
  В коробки сложены пустяки,
  Трость бьется о мостовую.
  Ветки поют радость.
  Воля запаха сережек берез.
  Тупик золотых кубков.
  Искривленные намазанные губы.
  Ратуша обезглавленных при изменении цвета.
  Зенит лижет саблю мерзнущих надежд (ты).
  Молиться можно также, писая в круг унитаза (все)
  И разгрызая чуть соленые орешки (я).
  
  "Они кивнули друг другу и разошлись.
  Жженое сено".
  
  6.15 Р.М.
  Едем дальше. Ключ - интро, любовь-яичница -
  из холодильника на стол
  
  Эксперименты нежные пересечения любезных плоскостей.
  Он непонятно почему стоит средь всех на тумбе (она видит)
  И речь ведет о непонятном (но так мило).
  Прочесан лес, но нет сурков-подвохов в норах их (ей кажется),
  Оставлен тлеющий пожар, он сам и так на время пропадет.
  Парение грядет.
  Пробор на голове, хоризма, вкус вина -
  Несовместимые колосья. Злаки пожелтели -
  О, урожай уж собирать пора настала,-
  Призыв к деяниям адреналина,
  Дрожанию при взгляде
  И стойкости при этом. Свое взять. Все.
  Не видеть кары - ее нет. Вот ливень, ледяной почти.
  Шипение сжигаемых живых ветвей зеленых,
  Зелеными что стали так недавно (ах, как жаль).
  Ура! Прошли препятствия, валы и рвы-
  Белье постельное сияет белизной.
  Любовь до тошноты, мобильный сбор, треск узд,
  Задерживавших вялые движенья в плавящемся сне,
  Где скрыться трудно прежде от себя,-
  Зовется он "желающий кричать правдоискательностью сад
  Придержанных лукаво для тебя наград".
  
  6.40 Р.М.
  Тебе 16 лет
  Тебе шестнадцать лет.
  И... сумка кенгуру - хочешь туда?
  Бамбуковая башня у тебя в глазах,
  Цунами забытья, лавины движущихся мелких страхов - волнорезов,
  Тесемки на чулках, надежда детская во взгляде,
  И сжаты кулачки к чему-то.
  Все же колышатся оценки произошедшего смешенья.
  Вздымающаяся трепещущая грудь -
  Еще немного детская - чуть-чуть -
  Неважно... - похоть пота женского струится и ласкает нос;
  Уже во взгляде поросль возвышения - еще невинного - взошла.
  Движение - округлены глаза - не хочешь расставаться -
  "Да, еще, еще!"
  И нежные следы чуть видного загара на бедре
  Видны в перемещеньях в бликах света из двери.
  Скольженье вглубь покатых створок (всех открывшихся явлений,
  Новых, переливающихся в каждом кадре новизны).
  Ты так приятна, да. Я - в наслаждении тобой.
  Уйди со мной в шары застывшего молчанья,
  Застынь со мной -
  В той скорлупе,
  Хранящей от всего иного - хоть на мгновение - в мечте.
  
  8.00.Р.М.
  Костоправ правит кости,
  И цветы растут в горшках,
  Надеваются носки очень сложно на ноги.
  Расплескалась ртуть в висках,
  Переливы на щеках,
  Вредно спать после заката
   Сразу,
  Пить вино так рано, рано(!)
   Начинать.
  Но так бывает очень часто (у меня и очень многих);
  Это даже мне не странно,-
  Надо же жизнь подгонять.
  
  8.40 Р.М.
  Пора готовиться к свиданью
  С той "кошечкой" - уж не такой желанной -
  После былого шабаша. Но - мысли прочь, соединю контакты,
  Что в области груди - пора идти,-
  Одеть помятую одежду,
  Под душ пред этим встав на четверть часа,
  Обуться, выйти на прохладу и, сев в удобное авто,
  На встречу покатить,-
  Как сложно это в этот миг - не знает то никто.
  Пустоты в голове. Но... -
  Вот шаг в горящий вестибюль,
  И я другой,
  Я тут же позабыл усталость и сомненья,
  И раздраженья как рукой сняло.
  На месте "кошечка" - глазами меня ищет, сразу прячет их,
   меня найдя.
  Она, наверное, готовилась ко мне часа два,
  
  А разрешится все легко.
  
  9.10 Р.М.
  Пришел, сел, взгляд на мочку уха - какая чудная серьга,
  Но - стон - ты так натянута -
  Натянута улыбка, руки так напряжены,
  Перебирают что-то, лежа на столе.
  Вопрос во взгляде - нужно начинать -
  Понесся разговор, точнее монолог - мой -
  Уже смеешься - скованность во взгляде прочь уходит -
  Оттаивают щеки, и проступил румянец сквозь зиму -
  И пота легкого пыль вот смешалась с пудрой скрытой на щеках.
  Заинтересованность во взгляде - та -
  Я обратил вниманье ниже от лица -
  Весна пришла в мед встречи - трон - уж время -
  Прочь предложение уйти -
  Вставание со стула, ответа не дождавшись
  И не смотря на вспыхнувшие бежевым верченьем сургучовым звезды
  В тех маленьких скоро пройдущих противленьях фарфоровых глаз.
  Вперед - в ночь пустоты.
  Мы мчимся в темноте - к зовущему распахнутому фейерверку.
  Интимно тлеющему вдалеке.
  Я обнимаю чуть тебя за плечи -
  Наверное, чтоб поддержать - хотя, зачем? - себя ловлю -
  Но где-то понимаю, что есть что-то... -
  Внимательнее на тебя смотрю...
  Приехали... Уже... Вот... Да...
  Вошли - два взгляда - и разделись,
  К кровати подошли.
  Но что-то отвлекает,
  Что-то уже не так - как раньше всегда было -
  Автоматизма где-то нет, накатанности в вираже.
  Взглянул я на тебя серьезно.
  Что здесь уже не так как раньше?
  Что это за игра?
  Заснули мы, обнявшись.
  И полымя в тебе играло долго песни в серебре.
  
  Легкий сон (сквозь затаенье)
  10.30 Р.М.
  Притихший листопад,
  Текущая смола - в янтарь,
  Глоток прохладной сладкой ваты,
  И береста настила, стен и потолка во вспышках света.
  Верчение глубин, наружу выгибавших спину вдруг,
  Время созревших яблок на ветвях,
  И шапочка спокойствия на "витьеватой" голове
   былинной золотистой пустоши;
  Антре...
  Загон, сжимающий ток жизни,
  И ворох клейких и живых причуд,
  Огромны дыры в этой путанице мрачных сосен;
  Доступна желтизна горящая желтка яйца - мы в нем -
  Желтковые комочки -
  ...И изъяснения густой и низлежащей синевы.
  Роса на подоконнике и подорожника листах,
   коробочкой из серых стенок окруженных -
  Девственный туман...
  Удар изгибом ложки в скорлупу
  И плешь, что безобидна на чернильном чуть ветру,
  Летящем точками и точками ложащемся на взгляд -
  Обрывки - невпопад - скукоживаются и пузырятся веки,
  Закатываются, вываливаются сквозь держащие обручи глаза;
  Одна слеза уже не может роль играть слезы.
  
  Сон и фон (висенье в большой плотности)
  Забрасывание белыми окатышами стекол враз замерзающей той
   удивленности,-
  Столь неожиданной, вдруг появившейся в твоих колодцев глубине.
  Строгость катящегося круга по углубляемости сверл в верченье - пике -
  О, яркое своеобразие понятия дуги меняющихся фонарей вокруг.
  Короткие штанишки, ноги-спички бродящей горячки - следы на окружающем Снегу - полуночном и сыплющемся пылью света будто от луны.
  Забрал я бусы денежных орехов. И пасечник любви в "безумье забытья"
   все трогает себя за плечи в "смелости" порыве.
  Повешенный нос сна притирки к замурованным и скованным страданьям -
  То шутки над плененным крокодилом тишины.
  И тонкие те иглы всплесков памяти все пишут гадкие слова
   на дремлющем спокойствия заборе.
  Я верю в ногтей крепость лишь.
  Шершавость преданности "грешной" бузине.
  Опять напомнившее о себе влеченье в сласть зовет...
  Оно зовет - пора в дверь выскользнуть отсюда,-
  На получение всего от мира мало времени... Бежать...
  К сужающемуся свету в долгой арке.
  
  Умелый, приспособленный ко влаге света белокожий господин -
  Сегодня его праздник - шествует один.
  
  Он воду пил из водостоков, дальше продолжал бежать
  Туда, где он сейчас лежит - в кровать, он видел "господина",
  И надо же вставать, мне снится - я заснул - проснуться надо в сне
  И снова пробудиться, чтоб не коснулся "господин" плеча -
  Рука его так горяча - боюсь растаять - я свеча - зачем в огонь?-
  Закрыл - ладонь - дыру, куда текут чужие ветры,
  Подводное дыханье, пропасть, падать некуда, и страха нет и нет,
  И мина полная конфет взорвется, разорвет твой крем,-
  Я лучше сам себя уж съем, чтоб грифам не достаться, не пропасть,
  Неоцененным не остаться.
  Разбитые флаконы от духов,
  Катапультирование сосен из земли в ночи
  На фоне облаков луны - в короне, ложе, лепестках.
  Шерсть водопадов, бурелом, продались чары ведьмам злым,
  Корсеты на запьястьях не дают расти ладоням, холода,
  Прозрачен взгляд твой, бездыханная царица льда души,-
  Я буду ради благородства флиртовать с тобой,
  Я верю в забытье.
  Халва, арахис, ртуть, изюм и мармелад - и с пеной эхо,
  Как разговор где-то в трубе, и неизвестно точно где,
  Медали за рубцы в районе сердца - малая награда, понимаю -
  Дело в глубинах, плаваешь где - свет там разной силы,
  А понедельник задрожал - в гостях он задержался против всех
   приличий правил,
  Волокна взгляда я во тьму направил,
  Но не увидел ничего.
  
  11.40 Р.М.
  Молчанье глухарей - подарок будней,
  Клонятся ветви царственно к земле,
  И пальцы... Весь театр теней - резинки тянут руки
   в ту елейную и тугую пустоту.
  Я развязал пупок и сунул туда руку, и потом взглянул -
  Морозный изумруд ночей во мне.
  Под зонт залез свинцовый, зоб примял и кашляю теперь. Поверь мне,
  Я герой песчаных будней этих в гранатовом густом вине,
  Я опечален, мне вполне хватило бы видений в засыпанье,
  Но ветер тот за щеки трогает и не дает спать вечно и с тобой.
  Печаль.
  
  12.15 Р.М.
  Диван низкой спинкой подпирает стену, носки, чулки разбросаны
  по кругу - по иронии - на коврике среди гостиной, и люстра прямыми
  лепестками шлет поцелуи воздуха в приглушенном, прищуренном виде.
  Колкие фрагменты в открытых глазах, удары в разные стороны -
  блуждающие барабаны как полуночные часы-друзья, что продолжают бить -
  зовут в бой - вперед к славе следующего дня. Девчонки-щебетушки -
  как будто эхо голосов их в ушках... Наивная эстетика элегантных жестов
  в здешних зеркалах. Поднятие, надувание, округление, короткие рукава.
  Они развели руки и пристально смотрят на тебя. "Кто?" ... Облегающие
  блузки, их молочный запах. Волокнистая резина, переворот куба,
  идущие брюки, тонкие носочки, каучуковые подошвы, мелкие полоски.
  Лицом к лицу. Поглаживает каску начинающий милитаризм. Я купил
  тебе конфеты, бездомная бабушка, ворующая уголь дня. Веселый и
  морковный нос за ветровым стеклом , удары танцев, что вприсядку,
  пробковое дерево, и проржавели ножницы, что режут понимание
  ставней дорических метанья холодка крупы по телу. Кофе замерз,
  лижи лед ночи в сна крахмальной глухоте, хрустящей на зубах. Следы
  мазков клея на углах домов... засохшие вот только что...
  
  За влагой (размышленческая мода)
  1.40 А.М.
  Афиши так и не наклеяли,
  Проехал цирк, не заезжая в город. Юбки.
  И отвороты на низах - штаны...
  Шальвары - женская одежда - то александровское "извращенье" -
  От холода и женское можно надеть, но можно ли сейчас обратно?
  Вряд ли уже. Мужской пол стал таким - в штанах.
  И я вплетаю (верное навек) в догму корней полов занозу здешнего примера.
  К панаме можно уж и шарф присовокупить,
  Ведь шарф не закрывает уши - так почему же нет? (!)
  И далее по тексту и с поддержаньем храброго воображенья,-
  Расхвалены букашки до размера львов,
  Отсюда львы уменьшились в глазах до соответствия букашкам,-
  Все соответствуют друг другу - так всем легче -
  Сегодня мода, например, на личности с начинкой мармеладной,
  Завтра...
  Отливы от висков.
  И жабы удаляют бородавки.
  
  И свитер расчленяется на нить, и росы поцелованы,
  Нарушена их целостность.
  Нарушена и целостность - да - многого - по доброй воле целостности твердей,
  Где, как их... эти?.. Но в основном же рушатся мечети -
  Они ортодоксально стойки в убежденьях,
  Желания - судьба, услада - естество,
  Так быть.
  О, сила рук крушит свободу, и перекати-поле жжется,
  Расчет, лесть, мне терпеть придется здесь данный весь остаток дней,
  Чтоб погибать -
  И молча - в воздержанье.
  Злость задержалась грязью в теле,
  И сбросить ее нету прав, законов власти и внушений.
  Улитка может спариться с совой.
  Как трудно нынче без штанов ходить!
  
  2.40 А.М.
  Аршинами седыми лета поддеты замотавшиеся трели света,
  Отрада ластится грибным дождем.
  Смешинки чешут небо. Кастаньета
  Улыбки - днем, улыбки днем. Улыбки шлем.
  
  Кареты возят бегемотов
  С корнями золотыми на зубах,
  И радуги седые лижут поднебесье,
  Когда дождливой ночью все прожектора трусливые горят.
  
  Ты ел листву -
  На деснах хлорофилл - и синеву -
  По лезвию ходил ночного горизонта.
  И вкус спорыньи на губах,
  На санках с отмели былой катался,- той, что осталась с прошлых дней,-
  То жатва вереска дождливых гор
  И рубка раннего бамбука в непроходимости тропической, ненастной.
  О, вера в глупость оппонентов!
  Обложен плиткой давний сор,
  Избыток чувств - смерть в одночасье
  Для тебя.
  
  3.40 А.М.
  Ты подтолкни иззади мчащиеся чувства -
  !.. Скорость света!
  Нельзя на радостях не сдерживать слова - вот островок-свет - и...
  Укол всеперсональной нужной удовлетворенности произошедшим.
  Чихание, ворчанье и стенание - туманность,
  И сдавлены виски ее подушечками пальцев -
  Мужских, ночных, в мазуте влажного труда.
  Я вижу на тебе следы отчаянных, ненастных, буйственных попыток -
  Кидание чужое за прочувствованным шансом - иногда
  Цепляние - хотя бы на чуть-чуть - за свитерок его ворсистый,
  Да... счастие хватается зубами и ничем другим, ведь так - наверняка,
  Ведь надо побеждать, да, надо побеждать.
  Ты счастием была кому-то на мгновенье хоть,
  Но... надо побеждать, да, надо побеждать.
  
  Инквизиция застыла в янтаре
  4.10 А.М.
  Воск, торжество, латынь, порезан на ремни чехол усилий "грешных",
  Погром, бардак - они не застывали
  В так много раз обговоренном ветхом янтаре (которого не видели).
  Продымлены недоброжеланьем звуки
  Над той диковинной воронкой, где первый вьется шар-аэростат,-
  Имеет разрешенье "высших" сил - уж инквизиция согласна,
  Ведь время позволяет то, что вовремя. Всегда.
  
  4.00 А.М.
  Продрали глаза совы,
  Но вспомнили - зачем?
  Я в жмурки поиграю с оттепелью, нежной поутру.
  
  Ключ, саквояж, полный извилин городских -
  Опять в бреду -
  Я не уйду
  От сил, излишних в этот час -
  Я где-то понимаю - но живу как жил - все так - и я.
  Но что же я? Все ведь не так,
  И брезжет где-тот давящийся свет.
  Я в ноздри торжеству заглядывал уже - успел.
  
  4.20 А.М.
  Кто-то где-то (чувство утра в желудке)
  Кажется, все могут сидеть в своих мыслях,
  Не замечая друг друга - как в снегопаде - глядя в снегопад -
  Застывшие лица. Портреты.
  Кто-то где-то режет себя большим ножом,
  Кромсает большим ножом.
  Я вспомнил слово (любое), я обдумал его,
  Оно уже другое в пониманье - отдельно. Ха-ха. Как забавно. Абсурд.
  Ахинея.
  А он уж делает широкие порезы,
  Раскрывая мясо губами в вопросе.
  
  Сакура дождя
  Невинный вопрос быстрого дождика,
  Соседство с росой,
  Ломкие, блесткие кораллы перемещения влаги в воздухе утра.
  Ворох бумажных лент, зацепившихся за потолок.
  Заледеневшие прозрачные морковки, корки образов
   только что прошедшего топазового дождика.
  Опять сжал пузырь сонной, видимой сквозь лениво
   полураскрытые веки дождливости.
  Теперь прохладная кровь утра течет, застилает глаза из яркой щели,
  Легкое тепло начинает затапливать комнаты.
  Вненочное спокойствие - сначала струится,
  Теперь уже водопадом роняется, брызгаясь, кажется, с наиболее
   возможной высоты,
  Греет жидкой накидкой пол. Осве(Я?)щенная кровь ночи.
  Здесь каждое слово (робкое, иного не может быть) - цукат -
  На освежающее, но уже начинающее прогреваться розовым цветом
   спокойствие. Постепенное накаливание.
  Жучки повытягивали головы из щелей - розовость приходит.
  До сих пор светящаяся люстра щупальцами хватает за голову,
   пытается снять скальп.
  
  Кто-то где-то вставил в себя ручку и вертит ее.
  Шарманка.
  Тропики, волнение, слезы на толкающем ветру. Конский навоз
   каждодневных столкновений,
  Жуть, шелест проходящих в забытьи вечерних часов.
  Кто-то ошибся и растаял в уменьшающейся пустоте.
  Я воображаю - есть пару минут.
  Я пою капусту песен, я свищу сквозь жалюзи скованных лабиринтов
   падающей стены происдящего.
  Я лезу сквозь кислую жижу разноликих интриг,
  Я ем снег планирования без привкуса соли кого-то,
   бывшего здесь когда-то.
  
  Стекло дрожит в рассыпанье.
  Ее грозы влились в твои нити, скинутые с кроватей торжества.
  Тюль времени, груди вечера.
  Удар в яблоки твоей спины.
  Выкатывание в кусочках паззл непонятного оптимизма.
  Ты в черной папке.
  Обтягивающий пластик - разводы света,
  Становящиеся шарами - фокусирование взгляда.
  Воздушный краеведческий музей хранит кости древних
   (драгоценных почему-то).
  Певец пропавшей любимой в окне с отсутствующим взглядом
   продел нитку пессимизма в свою плоть.
  Стремя, перстень, волки, кости,
  Резвость, пряности, обноски,
  Челюсть, вечность, разговор,
  Пентаграмма, рощи, ор. Надоел...
  Одеревенел язык,
  Зоб, клыки, те волки, кости,
  Волки, волки.
  "Бросьте...
   меня..."- кто-то сказал. Он попросил сам (и на него
   указывают пальцем). И поделом ему.
  
  5.20 А.М.
  Утренние сны
  Абстракция, лоскутное одеяло, начинающийся вечер в городке,
  Зоб забит зерном, чуть расклеванным,
  Чуть зеленым - то ли ячмень, то ли кукуруза.
  Философия фальсификации,
  Звуки переливов бликов от плиток,
  Вскрытая гладь - ложкой - соплевидного сока - сумеречного крыжовника.
  Прохлада. Вечер веет из окна.
  Мне снится вечер.
  Чуть-чуть дотронулся до липкой его кожицы (куриных лапок),-
  И убегу в черезчур длинном фраке в густеющий
   (уже мешающий передвигаться) сердолик -
  Волочащиеся иззади фалды тянут близлежащие дома и тротуары.
  Внесение лепты в еле сдерживающюю шептанья безмолвность.
  Белые манишки, вампирские фраки.
  У меня есть коллекция отрезанных ушей,
  И я шепчу в них разные слова - что захочу - радость?-
  Хоть ругательства - они, конечно, слушают.
  Наверное, и головы их слышат это (могу повоображать...).
  Я наклеивал марки на уходящие мысли-вспышки в ночи.
  
  Эльдорадо под ногами.
  Я обтрагиваю пальцем в своем креме твою тросточку,
  Еще пахнущую свежевырубленностью - соком из-под кожицы.
  Пахнущая собой бледно-зеленая свежесть.
  Мрак в глубине твоих зрачков, ты плывешь, теряешь сознание -
   у меня на руках.
  Мой запах в твоем сосуде,
  Крышка подпрыгивает от пара.
  Наклевывается удар и слитие с переходящей высотой радости.
  Перепонка тонка. Тонка.
  Я не соображаю, я леплю равиоли судьбы мотыльков,
   скроенных из трухи желтизны утра.
  Звук из раструбов. Губная гармоника. Скрежет о трубчатость пятен мрака.
  Что-то мелькнуло справа. Прозрею, проснусь.
  Прозрею? Проснусь?
  Фигуры так медленно двигаются...
  
  5.30 А.М.
  Твои коленки выпирающи чуть-чуть, я трогать их хочу,
  И ямочки на локотках, целую я их тут же,
  И чуть заметная улыбка на ланитах,
  Я в забытьи вгрызаюсь в твои недра и дышу тобой,
  И расплетаю косы утренней весенней неги.
  Милуюсь в промежутках наваждений,
  Нахлынивают что все чаще, я тобой.
  Движенье пальцами на фоне бледного еще окна,
  Разрыв огней в глазах,
  Продавлен быт постылых неизвестных мыслей.
  Кирка достаточности вечной въелась в землю
  Той недоступности чудес, в былом замерзшей (и, казалось, навсегда).
  Гармошкой смято одеяло легкое ногами,
  И вены вздуты. Да...
  
  Шероховатость уж гнездится под покровом раннего утра.
  Улыбка, зубы, падает наполненный брюнетки локон,
  Облизыванье губ,
  Обивка стен из красного батиста.
  И повторение в ушах слов первых слогов.
  Тесто,
  Гримассы хилые, что в лужах бледности лица от камня света побежали.
  
  5.55 А.М.
  Уж рассветает - ну, пошли дружить с водою.
  Ты первая - вошла под воду - движеньем формы приподняв свои-
   а я смотрел. Все прямо пред глазами.
  И снова страсти предались,-
  Наверное, я не могу смотреть уже спокойно на тебя.
  И упирались в кафель запотевший руки, шум воды,
  И ветви единения деревьев в голове шумели.
  ...Оделись, в линию сошлись во взгляде в лифте,
  Касание руками, разошлись.
  
  6.35 А.М.
  Собаки пробежали.
   Свяжи мою нехватку с этих пор.
  И лужи, здесь, наверное, шел дождь.
  Я вынырнул из подворотни, на уши шапку отрешенья натянув,
  И редкие машины, клацанье всех светофоров, блестки дня.
  Теперь и провалиться можнов люк канализационный -
  Я в риске - сбившийся с пути немного, враз от чего-то отойдя,
   немного даже пусть.
  Но чувство где-то есть - пока не в осознанье,
  Что давит - неприятным - мыслью о неправильности каждого
   в груди готовящегося и настороженного вздоха,-
  Куда иду я и зачем?
  И шум начала просыпанья дня,
  И ведрами ты заспанность лови,
  Пунцовый дождь - короткий стимул отвлеченья
  На серых вехах сиплых улиц -
  Прошедший как по крыше серый кот.
  Ток. Миля вверх по улице,
  Старт. Бар - кусок съем курицы - я желуди терял из кожи
   своей пор всю ночь,
  Шары повисли пред глазами.
  И холодно, однако как-то, да.
  
  7.20 А.М.
  Тугая жидкая лавина бросилась в стакан,
  И пузырьки галактикой приятной заклубились -
  Как снежный ком,- вертясь в своей оси,
  Потом, застыв, наверх взглянув, пошли -
  Канатами на вакуумном ветре задрожали нежном,
  Выпрыгивая - мелкими плевочками - над свежей гладью заплясали -
  Уже не пузырьки - и с воздухом в суспензии слились спокойной.
  Дым, чипсы и улыбки, официантки, что в работе,
   и те задержки взглядов их -
  С каким-то ожиданием внутри.
  Салфетки с красною каймой,
  Мусс яблочный холодный,
  Орехи грецкие с лимона желтизной,
  Мороженое в вафельном стакане
  И ветер кондиционированный однородный.
  Оставил пятнышко на скатерти и вышел в дверь.
  И звякнул колокольчик.
  
  7.40 А.М.
  Вороны каркают в покалывающей и еще сизой тишине,
  А бег уже идет, как - взглядом - оказалось.
  Торчат еловые и пихтовые ветви утренних тех удивлений,-
  Наверное, то удивление зрачков простому свету.
  Оглядываюсь - все дома из кирпича,-
  Усильем воли можно их разбить?
  Скорее да. Построить новые дома?
  И линии расходятся, я дождь ловлю руками,
  Хватаюсь за часов вертящиеся стрелки
  И перхоть времени кровавую перебираю,-
  Взлохматил волосы сегодняшнего дня,
  Обрывы судорги и влажных выдохов реки-мулатки
  Временного транса.
  Живу в иголке хвойной, я - тот подоконник жаркого утра.
  Материал мушиных крыльев.
  Я целовал листочек каждый здешних всех лесов,- я ветер, бриз
  От падающих капель радостных дождей грибных,
  Не оставляют что и память о себе
  В паденье вечном в радуги-озера безнадежной грусти.
  Я собираю вещи - в невесомости - с бордюров,
  О, мягкий голос, вздрогнувший из сна.
  Расчесываю волосы квартальных параллелей
  И отражений в лужах здешних лун - ламп, что припаяны
  К столбам тем уличным и хлипким, и до бутылочности скользким
  Для птиц в своих скитаниях дождливых.
  Следы дождливых поцелуев на щеках.
  Пружина расправляется внутри.
  Отрыжка, запах кажущийся крови, висение в горенье жидком,
  Оскомина повисшего на веках полусна,-
  Опять сгустился призрак тех недоспанных минут приливом
   к дну глазному.
  Взгляд, взмахи волосами под дождем.
  Подарки ландышей прохлады, столь близких и родных,
   закрывшему глаза апрелю,-
  На ощупь радость чует он, необходимую ему так сильно в этот час,
  "Засушливый" и нетипичный средь всех месяцев весенних.
  И танцы солнца лебедей в разбросанных кусках стихии -
  В тех зеркалах, меняющих углы атаки на глаза.
  Потеки на ирисов лепестках воздушных,
  Желтках, что вывалились из яиц ночной былой тиши.
  Накидки белые мне грезятся на голом теле,
  Но шепот суеты не балует излишками комфорта,
  Вплетается - он в маске - ржавым буром,
  И я иду промокший дальше. Калька.
  Тот лакмус сырости,- придется все-таки всплывать
  С глубин дождливых в мыслях и в глазах.
  
  8.40 А.М.
  Остановите мир в себе!
  Коснитесь седел вы руками,-
  В последний день устроить лучше праздник.
  Верчусь кругами в полыме,
  Дружу с его я языками.
  Коробочки тех взглядов настороженных я не жалею,-
  Синицы лепки чувств,
  Вино - изгой всех скрученных желаний,
  Палитра вешних вод надета на глаза -
  И всем приятно в расслаблении семян, что в шишке.
  Обрубки всех живых конструкций лижутся натужно,
   с сопеньем "зайчиками света",
  Как называют многие себя.
  Собака ест кишки убитой и разделанной индейки.
  Я крикнул в этого единства лысину ругательства
   кислот всех огуречных.
  Мы перекатываемся - граненым по рифленому столу,
  Ошейник давит лишь чуть-чуть,
  Я буду рвать его зубами, поддев вначале подбородком.
  Все как и раньше - без раздумий результатных,
  Но с главною надеждою в прожилках розовых -
  Что создана злой выпуклой зарей, встающей ежедневно,
  Дарящей оптимизм для всех.
  Зачем? (улыбка)...
  
  9.00 А.М.
  Сиртаки в дугах света,
  Пенные явления стружки событий, стальных и картонных,
  Плесень, пакля в сердце от взглядов,
  Поглотивших зерна "царственных" объектов созерцаний (этих).
  Ха!
  Я скептицизмом полон в этом отношенье,
  Свечу поставил я, зажег. Я делаю поболе света -
  Есть возможность. Я верчусь в нем
  Полупонятным фейерверком.
  Другие почки вереска едят
  (Конечно, в переносном смысле).
  В чем же яд?
  
  9.10 А.М.
  Помады чей-то вкус на чуть обветренных губах,
  Воздетые густые брови, трубы взглядов,
  Прощупывания друг-друга свист камней,
  Бамбуковые рощи настойчивостей всех,
   таких естественно спонтанных.
  На галстуке полоски.
  
  9.15 А.М.
  Катится шар
  Бильярд, шар дао, и Озирис бит (казалось),
  Жизнь делает пометки на запьястьях,
  Кидает молнии живые протоками кокоса
   лабиринтов кожуры утра
  В гнилых ворсинках холодящего зефира.
  Подтяжки на плечах, замерзло молоко,
  Сгустилось, творогом зависло в мутной влаге.
  Пила стальная тонет в нем фатально,
  Свет преломляется неравномерно и кивает,
  Тускнеет точками как в одуванчиков цветенье,
  Исходит желтизной.
  Ты плаваешь, вертясь, не в силах всплыть или пойти на дно
  От концентрации среды -
  Цепляешь желтые комки, от них слоятся мелкие клубочки,
  Глотаешь жидкость, чуть противную на вкус,
  Но позже кажущуюся той жизнью гордовитой в простоте,
   что без претензий на что-либо.
  И здесь же изрыгаешь комья испражнений,
  Почти что не отличных от "еды",
  И так - последовательно и циклично -
  Плывешь к себе, роясь в пути, глотая и круша -
  В переживаньях мимолетных иль же в импульсе забывшихся, но...
  Лучше бы... но...
  
  За жабры взяли торгаши улыбками немыми,
  Но силы, что сидят внутри, твердят где-то вглуби,
  Что вырваться - не труд,
  И в западню ту попаданье вышло от сонливости безвольной
  И в диком сумеречном забытьи каком-то паутинном
  От доведения сознательного самого себя до немощи противной,-
  Врагов и не было совсем, я окончательно проснулся - все был сон,
  Застоем извращенный, и беспутным. и капризным по натуре.
  
  Ты (он спросил - какая она)
  9.45 А.М.
  Ты все завязываешь банты на подарках
  И смахиваешь с них холодную дневную пыль.
  В сочельник ты, наверное, слепой родилась,
  Что был в любом году.
  Отслаиваются все зимние афиши,
  И оттепель близка в тиши похрустыванья чувств,
  Потертый парафин тревоги был сегодня лишний
  В твоих наивных голубых до нежности глазах.
  -Вот так, наверное, я мог бы рассказать о ней.
  -Разве, она такая?
  -Зачем тогда спросил?
  -Я думал, что твои оценки сойдутся в большинстве с моими.
  -...
  В таких казалось бы простых вещах взаимоотношения менялись.
  
  10.45 А.М.
  Волосатые руки, рубцы страдают, напоровшись на рубцы (как в
  рыцарском турнире), прокукарекал тихий доблестный петух разлуки -
  вечной в разных проявленьях. Подушки, на них головы в испарине
  бреда. Кокарды на пилотках, и мысли все проваливаются под корку
  на снегу обыдености. Растапливающаяся истома непоказушного
  вываливания во всех возможных чувствах.. Внук пыльных чудотворцев,
  зять низин - он бродит, бродит здесь один, он одинок. Орденоносцы
  одержимы конским топотом, ночь полностью расслоена уже в глазах.
  Уставший вдох, остывший взгляд, понурый бег избитых слов. Корона,
  облегающая лоб, и света языки, прозрачные страницы фолиантов,
  зачитанных до дыр, о переносимых буднях на носилках сладких
  обещаний и забот.
  
  11.05 А.М.
  Свист, порезы, бедра, ветер,
  И сейчас вверху - созвездья,
  Мои мысли рвутся с петель
  В этом праздничном объезде.
  
  Комплекс вин надежд - в усладе,
  Смелость - щупанье глубин,
  Страсть - купанье в водопаде,
  Власть - в сдержании седин.
  
  Он в низах сырых родился,
  Он хотел добиться пика,
  Потому казался - бился -
  Тем, хотел кем стать - взгляни ка -
  
  Он сияет в этих стенах,
  Улыбается в закатах,
  Серебрится в моря пене,
  Изучается в каратах.
  
  11.40 А.М. (мимолетное воспоминание)
  Ты любишь так качаться на волнах
  От камешков, в воду бросаемых
  Лежащего белого моря,
  Вростающего в плоскогорья
  Одеял, разметавшихся на ложе радостном
  Нашем.
  
  11.50 А.М.
  Аэрозоль в глаза
  И трение камней о камни - то скрежет под ушами.
  Бурление в желудке, под печени плевою боль.
  Частицы хвои так ложатся на мозоль, что хочется распасться на куски.
  Сведение миндалин рычажками вверх,
  И ударение только на "а" в качающемся звоне, что в ушах.
  В мозгах ил, пыль в ноздрях.
  И битое стекло в груди. Пыльца вокруг, что душит, горло разъедает.
  Темнеет солнце. Как же тяжела слюна!
  И кожа на ладонях огрубела.
  Нельзя добиться чистоты - той окончательной - все моешься
   и моешься - увы...
  Цепляешься плечами за все стены.
  Давленье палочек в висках, прикладыванье кипятка примочек,
  Отслаиванье лба
   от разума упрямства. Ушей отмороженье мочек.
  
  Вырвался в лес (сидя в комнате).
  Балансирующий на рубеже разрывов природы,
  из которых течет сладкая сукровица.
  Охота за той сукровицей
  
  Точильный камень буйного апреля,-
  Отрезан ломтик дрожи молодой.
  В синь брошена кисть резвой акварели,
  Я сладостно вдыхаю дух лесной.
  
  Я здесь брожу среди дыханий почек.
  Томятся что и рвутся в естестве.
  Исходит сок от трав - апрель хохочет.
  Безумие влечения к тебе,
  
  О свежий и меняющийся видом,
  Гудящий на разрывов рубеже,
  Кипящий и струящийся оксидом,
  Теряющийся, словно в мираже,
  Весны массивов жидкий шар, здесь источающий свое
   зеленое нутро,- и только здесь.
  
  12.40 А.М.
  Оглядыванье
  Я загоняю пулю жара вожделенья
  В живую эстакаду скользкого единства,
  И вот стреляю я в упор в того, кто здесь стоит и смотрит прямо, да,
  Мишень пришла, когда я загадал убить ее. Убить ее.
  Отекшее лицо тучняги-сластолюбца - от выпитых без меры чашек чая.
  Стена, куда кидать томаты депрессивно,
  Отвага, рвутся где бушлаты, битв за талый лед.
  Застывший воск погасших доблестных свечей.
  Сегодня воздух потеплее, чем вчера,-
  Чуть парит, радует на уровне груди,
  И хочется чихать, наверное, сменился ветер.
  Сиденье в забытьи ракушки дна и в гуле глубины.-
  Простыли мошки в просыпанье под всякой той размерзшейся корой.
  Коктейль воды с золой - мочалка клерикалов.
  Изыйди, мнительный изгой из вдохов в быль, навечно красных.
  Всоси все радуги - изгибы царственной воды, отмеченной
   хоругвями "начала".
  Отметь увесистые крепкие забрала, валуны и крики вольные в тиши.
  Забрел ты далеко, ты отдохни. Опять начнется...
  Стрельба опять начнется - всех реальных фейерверков - вдоль по жизни.
  Все с запахом крови в носу - от рук, что дергаются рядом, и от веток,
   что так стегают по лицу.
  Пирами полнились года - были они?
  Заныли вот в костях-суставах холода - и раньше они были, но
  Не чуялись от рос хмельных.
  
  Раскраска-книжка
  1.50 Р.М.
  Дым странствий распускает бреши - будто розы -
  В бумажной справедливости трубе,
  Огонь присутствует здесь где-то.
  
  И мылится еж, и моется нож
  
  От масла лишних встреч -
  Нож сдерживаемой томной неприязни.
  В букетик вплетены намеки,
  Подарен он встречающимся редко -
  Возможность "улыбнуться" им в лицо.
  То позволяется столь часто
  (Жертвой, жаждущей сего и открывающей "радушно" двери
   в празном любопытстве этих "милых" встреч).
  Я в путешествии - бегу, бегу -
  Букашки, мотыли вокруг, я в снопе света - склоке среди ночи -
  Я подымаю тучи
  Той... беззаботной неожиданности молодой. Не к месту пробужденье.
  Такое путешествие.
  Наушники на уши,
  И кляп во рту - как соска для младенца.
  Потрескались - мочалкой - спичечные ночи,
  И ветер спал вокруг, казалось бы, навечно.
  И волчий взор - повсюду он -... раскрась.
  
  2.40 Р.М.
  Один звонок меняет все,
  Я воспарил над мебелью безжизненной, лечу на встречу в ветре,
  Приглажен наскоро чуть непослушный локон цвета скал смолы.
  И вот я подхожу.
  Сидишь совсем-совсем другая, и твой профиль -
  Он вытеснен на жести жара полдня позабытого уже,
  Закинув ногу на ногу (я вижу тебя очень недоступной -
   картинку надеваю как очки) -
  Я трепещу - как никогда - при этом не приходит столь обычное
   здесь чувство м...м... саморазрушенья (?) -
  Я возбужден, нервозен, но...
  Это не необходимо вовсе.
  Лед глупого ненужного волненья плавится спонтанно - ты другая -
  Молчанье - радость взглядов - да -
   ты в черном платье меня жаждешь.
  Одновременно поднявшись, не заказав и чая, мы удаляемся друг к другу.
  
  3.10 Р.М.
  Я распускаю волосы твои
  И прижимаюсь к слегка влажной и прохладной коже,
  Вдыхаю жадно тут же, будто повторения не будет, запах твой,
  Лицом в тебя вжимаюсь, упиваюсь естеством.
  Сливаемся, забыв (не думая) о том, как это выглядит снаружи (!)
  Я раскрываю книгу звезд,
  Проистекаю в нитях ткани нашей общей и окруженья океана
  И застываю в сказочном рубине.
  Круги переложили свои дуги, войдя в одну спираль.
  
  4.35 Р.М.
  Я никогда не расстанусь с тобой.
  
  4.38 Р.М.
  Слишком долго циркулирует воздух в этой шарманке. Запаздывают
  звуки. Ты ждешь одно, но начинает звучать что-то истребованное
  слишком давно. Фырканье, обернутость в подарочную бумагу вздора. Непроходимый уровень - может показаться иногда. Белье в
  зеленоватый горошек, фланель идет сквозь мясорубку рассуждений о
  применении ее. Чумазая чушь, белесая требуха, пламенные маразмы.
  Я не хочу быть розданным всем сквозь сито слез. Я в комнате своей
  хочу остаться.
  
  4.40 Р.М.
  Зонтик раскрылся - пуля - открываются чувства на вздохе,
  Палками бьются ковры - пыль делает твое тело более объемным,
  На солнце золотым - ковры леденящего спокойствия после...
  Плавится золото,
  Тычинки цветов загибаются,
  И протыкаются по очереди чуть неестественные мечтанья-облака
  Уходящей ввысь канифолью застывшего отрешения после...
  Водонепроницаемая твердь - то ли мечта, то ли болезнь.
  
  Сыпь воспротивившихся судеб, что на распутье были
   варварских минут,-
  То контуры материков на точке вдалеке.
  Коробки гулкие, когда их бьют,- те разума надстройки,
  Что расширяются, растут вверх пеной от игристого вина,
  Плюются кремом (бескорыстным и бесплатным, и недоступным ранее)
   от света из дырявого баллона жизни,-
  Жалко их.
  Все бесконтрольно в разной мере. Строение то чахнет
   в событиях внутри этих карманных бездн.
  Во все вмонтирована, кажется, какая-то неактуальная здесь грусть
   с красителем своим бордовым.
  
  Он прыгал как лягушка - как и все.
  
  5.10 Р.М.
  Стык маленьких сезонов - ледяная каша на губах твоих
  Вот детонация всех заскорузлейших минут. Шепот эмоций.
  Крик мира темного покрылся корочкой будто на ране.
  Эмаль сдираю я спросонья с кобуры источника сивушных масел.
  На ниточке вот - сдерживается уж еле - со сжатых мигов колбы пробочка
   (ты),
  И ненавязчива она как бы, но целеустремленна, и многое зависит от нее,
  Она серьезна.
  Она проста, но в понимании мутна и с сердцевиной темной в глубине -
  С обманчивым, будто от старых книг душком.
  Она иль вынута из взора сил столба, иль страха вспышки лета -
  Бьется рыбой в руке.
  Вопросом сим разносторонним увлеченный, я удалялся в точку дня,
  Рыбача, дергая вопросами леску твоей любви при этом,
  И вот я стержнями приятными пронзен - твоим ответом -
  Прошедшими в меня сквозь эту леску, и заразившими всю суть мою.
  Синь пыли, плесень, мумие -
  Я буду кем угодно и не думаю об этом.
  Клев - дернулся уж поплавок - идет уже снежок - пора долбить уж лунки,
  Я собираю удочки, пора идти в другой сезон,
  Сезон мазков крови медузы паутинной отдыха сознанья.
  
  5.40 Р.М.
  Ушел
  Высокий потолок с далекими светильниками в нем,
  Сплошная скользкость, что стремится к своему
   желобовидному торчанию повсюду -
  Перетекающая ртуть молчания, дрожащая как в ложечке желе -
  Соединения с прозрачной полутьмой,
  И затухание всего вокруг, и сон средь этого всего.
  Сначала - замедление движенья, потом глаз диких остановка
  С навечным задержаньем взгляда на тебе.
  И вспышки хлипкие в печальной белизне.
  Очки на чьем-либо носу уж не нужны здесь.
  
  Но надо и идти туда, откуда я ушел,
  Окаменеть, почувствовав боль острую от шлака твердого кусков -
  Он каменеет уж во мне -
  И встать, хруст преодолевая, идти навстречу колющему дух светилу,
  Чтобы войти в него уже навечно и не каменеть.
  
  6.45 Р.М.
  Темно-зеленый
  Я опоздал на поезд, идущий в местный карнавал,
  Но там блуждают тучи
  Как жира капельки - огня - меж сомкнутыми стеклами наклонов дня -
   зодиакальными.
  Пыль на траве, смешавшаяся с влагой, что тут как тут уже.
  Дождлива полутьма,
  Летит чернило туч,
  Неон в грозе, ландшафта освещенья,
  Умеренные вспышки и
  Метанье черных перьев,-
  Гроза над карнавалом.
  
  6.55 Р.М.
  Разжав пальцы, успокаиваешься в американских горках. Сомнения
  волокутся в блеск, что на верхушках взглядов. Хром округлого.
  Черное скользит влагой, пластиковый желток скрытого дня бьется
  в попытках прорыва. Угол давит в сердце, надо бы перелечь, но...
  блуждающий изгой - иголка всех затравленных раньше поцелуев -
  шелестит шепотом свободы вершинных листьев. Чья это раздосадованная округлость рта? Воздушный вылет взгляда - с разворотом,-
  полет сквозь теней лепестки. В шкатулке чьей-то сокровенной
  фонарик загорелся,- вижу я - и, может быть, полет был этим вынужден...
  Вверх полосы дождя. Каштан в душе катался на качелях молодых,
  теперь - кокос. Дождем умойте лица.
  
  7.10 Р.М.
  Оранжево-серебристый
  Сердце тянет к себе свое мясо,
  Спирали искривились
   и бьются, трутся кольцами в себе и друг о друга,
  А дятлы мандража остатков все долбят -
   наверное, забылись.
  Блестящий ламинатом лоб.
  На красной предзакатной полосе - пронесшейся грозы кудряшки.
  И профиль книги предвечерней - чтение страниц -
   таким экстравагантным способом -
  Воображенье продуктивное скорей.
  Скорость чего-то при закатыванье глаз,
  То ли зима, то ли весна -
  Сопоставленье чувства света с теми попытками бросков на свет и вид.
  Звук птиц - аквариум всех пестрых выделений, - охват объема -
   раскрыванье рук и вдохи - и выковыриванье червячков
   из своих снов
  Пригревшейся коры в симметрии зеркальной впереди,-
  Шаги вперед, провал, уклон чуть настороженного взгляда -
  Насколько настороженным здесь можно быть,
  Прихрамыванье видимости, векторы из глаз - разной длины -
   уперлись в землю при паденье.
  С земли я мясо ем, заглатывая сладостно волокна - с голодом -
   поочередно.
  Доказывание скептическим часам всей перспективности молчанья-
   пока не сдвинется весь мир, хрустя в ушах.
  Пойдем же к человечкам.
  Термометр самоощущенья носится за жара пятнами по телу.
  Коллаж происходящего - то апликация случайных вырезок из грез,
  И взрыв рождает поросль звезд кристаллов -
  Оранжевато-серебристых.
  
  7.55 Р.М.
  Свирели рассвирепели.
  Колючая оградка невидимых перецеплений застыла в тех
   вечерних клубах пыли,
  Затменье солнца на ладони и несварение в желудке,
  Без музыки несвязна речь впотьмах,
  А музыка - в бумаге стены воздуха -
  Все льется сквозь корявые, сырые в отчужденье желоба
  Воздушных трущихся о щеки струй.
  Дождь надоел - и тут же его нет.
  И струи воздуха уже сплелись, танцуют, пляшут в одержимости
   вплестись в твою накидку, взять за руку...
  Горение узлов теней
  И молодость тщедушных пней -
  Сквозь фистулы огней.
  Горение во чреве.
  Парик на солнце выгорел,
  Сиди, мечтай до одури.
  Пипетка генная дает урок нам всем.
  
  Очнулся - ты со мной.
  Задвинь же ящики стола -
  Мне страшен звук пустого их раскрытья.
  Как можно растворить меж нами столько серебра!
  Как быть?
  Истоптан снег под нежными красивыми подошвами,-
  Снег тает,-
  Он появился - тут же тает - лишь только ты успела наступить.
  Жара плюс тридцать восьмь под висками,
  Под затылком,
  И шляпа мозга говорит:
  "Ты пей в жару души морского ветра тоник,
  Степей бриз и небесную прозрачность дня".
  
  8.20 Р.М.
  Забываюсь в прохладе - качаюсь в качелях перин
  Гудок - труба - дом без углов,
  Ваниль, трава мохната сластью,
  И рыба та-пила (любви) очень смела,-
  Объятья рвут на части
  И давят, разделяют на отсеки как рыбий пузырь.
  Я прыгаю с подножки -
  И подошвы - приближенье - отвар воздушных сгустков.
  Понюшка ведра розовых и пористых надежд искусных.
  Заглатываю шар нетающего снега,
  Так заставляющего небо коченеть спросонья.
  О, облик клуш застывших - оставшихся внутри мечтаний,
  Что все-таки не изгнаны мгновений ходом деревянным -
  Я вижу в канделябрах,
  Звенит медь и клубится пятнами на фоне меркнущего золота
   закатных снов.
  Все мыслимое здесь разноудалено.
  Я лезу и пролажу сквозь частокол любой - там новь -
  Все лучше, лучше, лучше -
  Пик. Любовь.
  
  8.50 Р.М.
  Воспоминания об оттаивании
  от кровавых ежедневных случаев
  Скачки.
  Силиконовые подпрыгнувшие абстрактные буханки,
  Я их в верчении задеваю плечами,
  Тем самым выполняя все условия игры и набирая нужные очки
   зачем-то.
  Массив подвешенных к воздуху новогодних игрушек,
  Девочка обтирает кровавые руки о белое платьице,-
  Сознание совершенного дела,
  Одно и то же - разное под разным светом суток.
  Клоун оттолкнул пирамидку в той сфере детского пространства,
   которое еще осталось.
  Я жгу бумагу, я праздную очередную млечную субботу.
  Капли напоминаний взрослых отвердели и падают на землю -
  Все больше возможностей для боли торжества.
  Синяя скатерть, натертый мелко сыр вечерней слепоты.
  Грусть глаз ребячества той куклы одинокой.
  И воск необходимости жжет хребет бывалый.
  Желоб, куда входить, пахнет тяжелой свежестью.
  Раздавленные стебли молочая - табу для языка.
  Магнит тянет эту стружку, я на ней.
  Переливание крови, переток из чаши в чашу - как песочные часы.
  Липы нашептываемого расслабленья растут вдоль прямой
   одинокой аллеи иногда проявляющегося благоразумия.
  Ленточка мигрени на голове.
  Все колышется и хлюпает.
  Кабинет долга, ось во взгляде из-за стола, рука удлиннена -
   удар - рассыпалось все как пепел сигаретный.
  Купание в крови.
  И поезд вот уже отходит, а ты не думаешь о нем.
  
  На плоскогорье, лежа в шири
  9.15 Р.М.
  И вот взошла Она -
  В короне трезвой и пьянящей,
  Местами жилы леденящей
  Благословенная Луна,-
  
  Такое может быть
  Сейчас?
  О, да.
  
  Я здесь всегда,
  Я вот отсюда,
  Я - огнем данная вода,
  Испепеляться в силе буду,
  Воспряну снова - в чрево чуду - кругами яви навсегда.
  
  Я смотрю внутрь подброшенных осколков,
  Что-то силясь словить.
  Очертанья, эскизы взялись за руки.
  Попытки фиксации общим зеркалом,
  И звезды греют небо.
  Жаркий воздух молчит -
  Тишина так гудит,
  А волны колосятся окруженьем
  То прямо предо мной, то далеко внизу.
  
  10.00 Р.М.
  Жизнь в прозрачном лабиринте,
  Кто-то вертит все в руках,
  Ты как шарик из металла -
  Кислотою весь твой страх.
  И резина, что горит,- смрадец липких будней этих.
  Мухоловка, вечер смят,
   неинтересен
   совершенно,
  Окна спят.
  Вечер бьет уж всех подряд.
  
  10.15 Р.М.
  Сентиментальная игрушка
  Сентиментальная игрушка,
  Оригинальное удовольствие,
  Сладкий музыкальный инструмент.
  
  Крыло сахарной птицы,
  Звонкая скакалка-воздухорез,
  Сирень на черно-белом небе.
  
  Тычок мягким в затылок,
  Хлопок и запах пороха невидимого,
  Катящийся шар патоки,
  
  Крахмальное белье,
  Юбчонка на ветру,
  Бамбуковая палочка -
  ...Ты...
  
  Белое вытаращение
  10.45 Р.М.
  Белое вытаращение,
  Одноцветная растянутость,
  Точки, пятна, о...о...о...
  Расщепленная, гудящая - кажущаяся пустота,
  Завлекалка "по-животному" прямолинейных движений -
   на порывы.
  Вечный аверс, кажется, вечный аверс.
  Реклама мигает одной буквой.
  Я вижу простейшее.
  
  11.15 Р.М.
  Надо бежать, измерить мир,
  Взглянуть на все через все окна,
  Обгадить и последний тот оставшийся сортир
  И откатить все старого лесоповала бревна.
  
  Я только на бумаге, меня легко дорисовать,
  Хочу я встать - я краска,
  Я без бумаги не могу,
  Но и бумаге я не друг,
  Я не люблю и не хочу ее,
  Она как камень - есть и ненавистна - есть!
  Хочу до боли, до крови из десен я
  Держаться без нее -
  Перпендикуляром вечным..
  Где силу взять держаться без нее?
  Где сила?
  Зов ее не может не привлечь,
  Ее зову - я верю,
  Зов - призыв.
  Я верю - что-то будет - может, все...
  
  Целую я тебя,-
  В отчаянье приятном, алом забытьи - единственном -
  Целую все, что попадет под губы -
  Глаза закрыв,
  Всем телом прижимаюсь,-
  Обвив руками и ногами, в тебя пытаюсь вдавливаться я
  Как только можно крепче.
  Тебя лижу и пробую твой выступивший пот на вкус,
  Ловлю себя на кончиках пальцев твоих.
  Иду по линии. Свет жаркий, но не жгущий.
  И запах мнущейся листвы.
  
  11.35 Р.М.
  Пустые улицы,
  Пустые умницы.
  Кто бросил конфети,
  Кто истрепал ковры?
  Кто пропитал собою
  Те лунные прибои?
  Я оторвал бутон цветка,
  Я выпил все-таки из кубка.
  Дверь в страны те открыта -
  Как никогда надолго, да.
  
  11.40 Р.М.
  Твердый матрац слившегося окружающего, слипшиеся грезы, полночь
  звенит цепями - пророки, кажется, что-то услышат. Новые существа
  появляются, они глотают деревья,- морщинистая красота, вычурные
  шаги, простая закраска. Все жаждут окруженья облаков. Бусинки
  рассорились, вены засорились. И соль вдруг подружилась с сахаром.
  Везде одна сплошная линза - углы - цветы - калейдоскоп. Я остаюсь
  собой, задраив люки.
  
  11.50 Р.М.
  И линии соединенья ног,
  Примятости фольги коленок,
  Груди упругость абрикосов,
  И брызжущая пухлость губ... вишневых...
  Дым на глазах...
  Прощайте...
  Белые дожди.
  И яблоко забыто.
  И белый тот изгиб.
  И туз бубен. Все бито.
  "Но... подождите... хотя, нет..."
  Нет поцелуев
  Больше.
  
  12.00 Р.М.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"