Кокоулин А. А. : другие произведения.

Паук (продолжение)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  - Ну и что? Я подумала, что так даже будет лучше.
  - Значит, вам нравится ротанг.
  - Я все еще не помню. Возможно, в моей лавке древностей... - Телль опустилась в кресло. - ...и был ротанг.
  - Так вы идете к Мосту? - спросил Шем.
  - Да, но мне нужно надеть туфли.
  - Конечно.
   Шем сдвинул дверь, впуская в комнату шелест ветра и далекое дребезжание разболтанного колеса. Телль за его спиной, слабо отраженная стеклом, притопнула ногой.
  - А удивительно, - сказала она, - вторая тоже сидит как влитая.
  - Ничего удивительного, это пара. Вы готовы?
  - Вот вы торопыга! Перед вами девушка с оголенной грудью...
  - Я не обладаю рентгеновским зрением, - покосился Шем. - Во всяком случае, не вижу ничего предосудительно оголенного.
  - То есть, вы считаете, что жакет с вырезом и полупрозрачный лифчик - это не оно самое? Все, не говорите ничего!
   Телль выставила перед Шемом руки в останавливающем жесте, потом резко развернулась и скрылась в проеме.
  - Не подглядывайте! - донеслось оттуда.
  - И не думал даже.
   Шем вернулся к двери.
  Все же удивительная девушка, подумалось ему. Смотритель пляжа поискал нужное слово и определился: непосредственная. Да, очень живая.
   Нет ли здесь ошибки?
  Он подошел к новоявленному столу и посмотрел, как бежит по розовому кругу секундная стрелка оставленных на столешнице часов. Помедлив, стукнул по дереву согнутым пальцем, пробуя его на звук. Звук вышел вполне настоящий, глуховатый, солидный.
  - Я все!
   Шем повернулся.
  Телль предстала перед ним в коротких джинсовых шортах и светлой рубашке, концы которой были завязаны узлом на животе. Судя по проступающим сквозь тонкую ткань соскам, лифчик она посчитала совершенно лишним.
  - Как вам?
  - Вполне, - кивнул Шем. - Только вы зря тратите вклад напропалую...
  - Вовсе нет! - сказала Телль. - Я считаю. Пока минус пять единиц. И не ходить же мне голышом!
  - Да, но это все равно никого не впечатлит. Увы.
  - А чего вы отворачиваетесь?
  - Я? - удивился Шем, снимая панаму и прижимая ее к животу.
  - Вы! Все-таки женское тело вас волнует!
  - А если пугает?
   Телль подступила к смотрителю.
  - Вы мне наврали про то, что здесь невозможно заниматься сексом?
   Шем вздохнул.
  - Дело в том, что занятия сексом на Острове как бы порицаются.
  - Как это?
  - Так, что партнеры лишаются за раз десяти-пятнадцати единиц каждый. Мало того, есть вероятность в один момент не досчитаться и сотни, и двух сотен единиц.
  - Вот уж не думала! А почему?
  - Спросите чего полегче.
  - И все, значит, боятся заниматься любовью?
  - Почему? Имеются и любители.
  - А вы?
  - Вы так спрашиваете, будто на меня глаз положили.
  - А хотя бы! - Телль просунула руку под локоть смотрителя. - Возможно, вы мой типаж. От которого я вся таю. Вы, кстати, со своими восемнадцатью тысячами (если не врете) как раз и могли бы периодически позволять себе развеяться.
  - Так мы идем к Мосту? - спросил Шем, нахлобучивая панаму.
  - Конечно!
  - Замечательно!
   Шем вывел девушку из дома и свободной рукой задвинул стеклянную дверь.
  - Вы злитесь? - спросила Телль.
  - У меня много дел, - глухо сказал Шем. - Периодически, - он выделил это слово, - мне необходимо бывать в некоторых местах.
  - Я вас задерживаю?
  - Пока нет. Мост - это одна из точек, которую я обязан посещать каждый день.
  - Ладно, я тоже себе панаму...
   На голове Телль появилась кепка с длинным козырьком.
  У Шема завертелась на языке фраза: "Это не панама", но он смолчал, вовремя вспомнив про кресло из ротанга.
   Девушка любит менять свои решения на ходу. Пусть. Его это нисколько не занимает. То есть, занимает, но ни на столько, чтобы порушить привычный распорядок дня.
   Улица полого шла вверх. Через низкую ограду свешивались, затеняя тротуар, пышные кроны деревьев. Пахло сладковатым ароматом созревающих абрикосов.
   Телль, расцепившись с Шемом, шагнула на проезжую часть.
  - Здесь есть автомобили?
  - Нет. Но велосипеды многие себе делают.
  - А Мост далеко?
  - Сейчас будет небольшой спуск, и вы его увидите. Там не больше километра.
  - Здравствуйте, господин Налонглит!
   Из зарослей выглянула фигура в заляпанном землей фартуке и с секатором наперевес.
  - Здравствуйте, господин Парсонс, - останавливаясь, кивнул Шем.
  - Кто это с вами? - Парсонс вытянул шею. - Кажется, это очень интересная девушка. Новенькая?
   Секатор щелкнул, мимоходом отрезая сухую ветку с куста.
  - Выловил из Моря сегодня.
  - А-а-а.
   Маленькие глазки Парсонса заблестели, а кончики усов потянулись вверх.
  Выстучав каблуками туфель легкое ток-ток-ток, Телль подошла, чтобы познакомиться.
  - Здравствуйте.
  - Здравствуйте, милая, - Парсонс, сняв перчатку, протянул сквозь листья ладонь. - Вас зовут...
  - Телль Шервез. Но это не наверняка.
  - У вас свежее, не примелькавшееся и молодое лицо. Не в пример моему. Я - Эмиль Парсонс. Садовод, как видите.
   Садовод задержал тонкие, женские пальчики в своей ладони. Его лицо растрескалось в добродушных морщинах.
  - А что вы выращиваете? - спросила Телль.
  - Все!
  - Неужели?
  - Это же Остров! А я покамест не жаловался на недостаток фантазии. Поэтому я выращиваю все, что душа пожелает. Но этого почти некому оценить.
   Парсонс вздохнул.
  - Занятно.
   Телль с некоторым усилием высвободила пальцы.
  - А хотите чаю? - спросил садовник, ныряя взглядом в вырез рубашки не примелькавшейся ему утопленницы.
  - Мы идем на Мост, - сказал Шем.
  - Но после-то, после же не откажетесь?
   Секатор снова щелкнул.
  - Я вряд ли, Эмиль, - сказал Шем, - дел много.
  - А я подумаю, - сказала Телль.
   Парсонс покивал.
  - Вы подумайте, дорогая моя. У меня есть сливки, у меня есть тосты, масло, пирожные. Вы ведь еще не завтракали? Я могу поддерживать любой разговор. О погоде, о катастрофах, о друзьях, о возрасте, о моде, о женщинах и мужчинах, о недостатках одних и достоинствах других. И как гид я, кстати, тоже не плох.
   Телль улыбнулась.
  Едва они отошли от садовника, который скрылся в буйных зарослях, девушка прошептала, приблизив губы к уху спутника:
  - Вам не кажется, что этот Парсонс какой-то озабоченный?
  - Он из любителей.
  - Любителей?
  - О которых мы с вами только что говорили.
   Телль фыркнула.
  - Я, конечно, возьму его на заметку. Но вы мне все равно нравитесь больше.
  - Ой ли?
  - Я совершенно серьезно, - заявила Телль. - Мне нравятся мужчины с надломом.
  - С чем?
   Улица окончилась домом, возведенным из розового ракушечника. Широкий балкон, даже целая терраса, нависшая над выщербленным крыльцом. Оплывшие провалы окон. Ползучие рыжие стебли, обвившие карнизы. Крапива, вымахавшая с краю до второго этажа.
   Дорога с вершины холма по дуге побежала вниз, и городской пейзаж мгновенно сменился буколическим - разнотравьем лугов, оградками из жердей, мягкой травой под дубами, проросшими на округлых холмах.
   Мост и окружающие его постройки тонули в далекой дымке. Пятнами за береговой линией проступало Море.
   Слежавшийся песок поскрипывал под ногами.
  - Здесь хорошо, - сказала Телль. - Хочется лечь и лежать, лежать. И ветерок, чувствуете? Здесь загорают?
   Шем пожал плечами.
  - Извините, на счет надлома...
   Телль перебежала с дороги на полянку, упала на траву, потом приподнялась, прищурила на смотрителя один глаз.
  - Ну, я неправильно, возможно, сказала. Не надлом. А вот, знаете, будто человек прошел через что-то нехорошее, но выдержал. То есть, не сломался, но это засело в нем такой занозой или памятью, которая его как бы вымораживает...
  - Спасибо, исчерпывающе.
  - Я же угадала?
   Шем посмотрела на голые от коленок до туфелек ноги девушки.
  - Я этого не помню.
   Ему подумалось, что некоторые люди, приятные, живые и прочее, совершенно того не желая, словом или фразой вдруг делают тебе очень... нет, не больно. Но попадают, да. Ткнув пальцем в небо, попадают.
   И как к ним относиться тогда?
  Он отвернулся, подставляя лицо слабому ветерку. Мост. Море. Где там господин Кралец хочет построить паром?
  - Не обижайтесь, - попросила Телль.
  - Знаете, люди часто трактуют внутренние эмоциональные реакции собеседника, исходя из собственного опыта. И это глубоко ошибочное полагание. Мы ведь все очень разные, и наше отношение к одному и тому же предмету обсуждения может быть абсолютно противоположным. Мало того, даже сходные, казалось бы, позиции, скорее всего, кардинально различаются нюансами.
   Шем говорил как бы в сторону, наблюдая ленивую, ползущую берегом дымку. Вертикальные пилоны Моста, слегка разведенные под углом, походили на гигантские серо-стальные с медной окольцовкой рога.
  - Поэтому, когда вы позволяете себе судить о том, что испытывает или должен испытывать ваш визави, вы говорите лишь о своей реакции, единственно о том, что бы вы чувствовали в сходном положении. В этом нет ничего страшного. Но факт в том, что вы подменяете своими чувствами чужие. А второй факт в том, что это заблуждение позволяет вам в дальнейшем делать и другие неверные выводы.
  - Теперь я уверена - вы точно обиделись! - сказала Телль, подбирая ноги. Сев, она похлопала ладонью по траве рядом с собой. - Шем, вы не могли бы...
  - Не мог бы, - сказал Шем.
  - Почему?
  - Мы идем к Мосту. И у нас здесь не пикник.
  - А что нам мешает его сделать?
   На коленях у девушки появилась корзинка, накрытая сверху ярко-красным платком. Шем повернулся.
  - Скажите, что у вас в голове?
  - В голове? - удивилась Телль. - Наверное, мозг. Хотя здесь, на Острове... Пожалуй, все-таки мозг.
  - Я про то, о чем вы думаете.
  - Сейчас? Я думаю о том, что мое посмертное существование, наверное, очень похоже на прижизненное. Честно говоря, я совсем этого не ожидала. Не ожидала, что умру, и не ожидала, что смерть обернется как бы продолжением жизни.
  - Это вам в общество анонимных философов.
  - Здесь есть и такое?
   Шем кивнул.
  - Каждые вторник и четверг общество собирается в ресторанчике Мартина Бартоли. Я сам в нем периодически состою. Но я не об этом. Мой вопрос был о ветрености ваших желаний. Еще раз: мы вроде бы шли к Мосту.
   Телль вскочила на ноги.
  - Хорошо! Если вам так хочется!
  - Вы можете остаться.
  - Злюка!
   Глаза девушки вспыхнули синим огнем.
  Какое-то время они шли молча. Телль впереди, словно сама по себе. А Шем, руки в карманах, сзади. Он с улыбкой смотрел на ее фигурку, полную порывистого движения. Солнце лило свет. Дымка ползла. Мост выдвигался из дымки и складок рельефа, становясь все больше и прирастая пролетами, выгибающимися над синевой Моря.
   Дорога, полого спускаясь, плавно заворачивала к нему и к длинным коробкам складских зданий. Тень от правого пилона похоронила во тьме высокий холм.
  - А куда ведет Мост?
   Телль остановилась, видимо, пораженная размерами сооружения. Пилон нависал, устремляясь в небо. Куда-то в туманную пустоту убегали ванты.
  - Этого не знает никто на Острове, - Шем встал рядом.
  - И, возможно, что там просто другой Остров?
  - Возможно, что и так. Я уже говорил.
  - Да-да, но зачем же строить такое?
  - Вы не у того спрашиваете, Телль, - вздохнул Шем. - Я всего лишь смотритель.
  - Нет, я просто не понимаю...
   Девушка задрала голову.
  - Да, впечатляет. Но к этому привыкаешь, - Шем скопировал ее жест.
   Окольцовка блестела на солнце. Смотреть на нее было больно. А ниже, на складских крышах, сидели чайки.
  - Если я умерла, - медленно проговорила Телль, - то, получается, я не совсем умерла.
   Шем нахмурился.
  - Не понял.
  - Ну, смотрите, - Телль, забыв обиду, снова просунула кисть под его локоть. - Я все та же, что и была. Мне двадцать четыре, и я достаточно хороша собой. Это раз. Ко мне вернется память...
  - Не вся, - вставил Шем.
  - Не важно. Это два. Она вернется, и я буду такая же, как до смерти. То есть, я как будто переехала с прежнего места жительства на новое, вот и все.
  - А три? - спросил Шем.
   Песчаная дорога перешла в асфальтовое покрытие. Пилон повернулся боком, открывая ряды круглых заклепок на своем теле.
   Телль за Шемом ступила на дощатые мостки.
  - Что за три? - спросила она.
  - Магическое число. Я подумал, раз в ваших размышлениях есть пункт один и пункт два, то, скорее всего, есть и пункт три. Согласитесь, двум пунктам всегда не достает полноты и значимости. А вот трем...
  - Хорошо, - сказала Телль, мимолетной гримасой показывая, как ее спутник зануден, - третьим пунктом идет то, что и делать мне придется здесь то же, что и прежде. Довольны?
   Шем кивнул.
  - Вполне. А что вы делали прежде?
   Девушка рассмеялась.
  - Жила! Веселилась! Искала себя! Я почти в этом уверена. Ну что еще может делать человек в моем возрасте?
  - Ну да.
   Мимо них потянулось серое, составленное из фанерных щитов здание. Доски чуть пружинили под ногами. Полотно Моста гигантской, ограниченной вантами волной вспухало над крышами, образуя новый, приподнятый горизонт. Мост потрясал. Тонкие ниточки разделительных полос. Линия бетонных отбойников. Спички фонарных столбов. И все это стремится в дымку, в новый мир, в который не всех зовут.
   Шем почувствовал неясную, подсасывающую пустоту в солнечном сплетении. Обернувшись, он увидел замершую с отвалившейся челюстью Телль.
  - Ого, - прошептала девушка.
  - Да, с этого места Мост выглядит наиболее эффектно.
  - Это же какая громадина!
  - Мост - и все этим сказано.
  - А можно пройти по нему? - у Телль загорелись глаза.
  - Можно, - ответил Шем, - только далеко вы не уйдете.
  - Там пост? Закрыто?
  - Увидите.
   Телль ускорила шаг.
  - Давайте быстрее, господин Шем!
   Она потянула его, заставляя чуть ли не бежать. Мелькнула узкая дощатая башенка. Несколько чаек с криками сорвались с облюбованного навеса.
  - Тьфу! - махнула на них Телль. - Падальщицы!
  - Чаек здесь много, - выдохнул Шем.
   Ближе к берегу и Мосту здания обрели опрятный вид и яркие цвета, несколько домиков были жилыми, прозрачные дымки тянулись из узких труб. Тротуар, завернув, вывел путешественников на каменную набережную. У Моста набережная была приподнята наподобие смотровой площадки. Над чугунным парапетом вздергивались штанги биноклей и телескопов. На скамейке рядом с будкой и нелепым шлагбаумом, перекрывающим едва ли двадцатую часть Моста, двое играли в шахматы. Пожилой мужчина в плаще и шляпе курил у парапета.
  - Здравствуйте, - сказал, подходя, Шем.
   Курильщик, обернувшись, приподнял шляпу.
  - Здравствуйте, Шем, - несколько отстранено сказал кудрявый, рыжий, лет двадцати пяти парень, меняя пешку на слона.
   Его соперник, зачесанный, остроносый брюнет, не отрывая взгляда от доски, просто подал руку. Шем ее пожал.
  - Как успехи? - спросил он.
  - Пять - четыре, - ответил рыжий.
  - Это если вы про шахматы, Шем, - добавил брюнет.
  - Я про Мост.
  - Тихо сегодня, - сказал рыжий.
  - Как и всегда, - сказал брюнет, пустив в атаку на белого короля черного коня. - Шах тебе, Клаус.
  - Предсказуемо, Михель.
   Король скрылся в огороженном пешками углу.
  - А это Телль. Телль Шеврез.
   Шем ловко подтянул девушку к скамейке.
  Шахматисты синхронно подняли головы, при этом Клаус улыбнулся, а Михель нахмурился.
  - Здравствуйте, - сказала им Телль.
  - Вы новенькая? - спросил Клаус.
  - Прыгать с Моста не рекомендуется, - сказал Михель.
   Оба они, пусть и украдкой, оценили грудь девушки, просвечивающую сквозь ткань рубашки.
  - Я - сегодняшняя утопленница! - объявила Телль.
  - Сколько энтузиазма, - вздохнул Михель и повернулся обратно к доске, оценивая перспективы партии.
  - А вы кого-то ждете? - спросила девушка.
  - У нас - миссия, - значительно сказал Клаус, стараясь произвести впечатление.
   Он выпрямился и расправил плечи. Его тонкое пальто незаметно отрастило полы, а в петлице пророс бледный розовый бутон.
  - Ага, - кивнул Михель, покосившись на цветок, - мы считаем входящих, а особенно исходящих. Сегодня пока ноль-ноль. Вчера было ноль-ноль. Неделю назад ушел Годой, и тогда было один-ноль. Но, в целом, мы верны стандарту.
  - Мы слегка поправим вам статистику, - сказал Шем.
  - Ждем с нетерпением, - не отвлекаясь от шахмат, пробубнил Михель. - Как-никак событие галактического масштаба. Клаус!
  - Что? - спросил Клаус, улыбаясь Телль.
  - Ты уже раздел девушку глазами?
  - Михель!
  - Одень обратно. Мы пока, надеюсь, играем в шахматы не на раздевание.
  - Простите, - сказал, краснея, Клаус и вернулся к своим фигурам, мимоходом ткнув друга в плечо.
  - Ай, - сказал Михель.
  - Пойдемте.
   Шем потянул Телль к самому Мосту. Курильщик снова приподнял шляпу.
  Над головой басовито гудели стальные ванты. Чайки молчаливо наблюдали за людьми с высоты. Дымка наползала на опоры.
   От воды тянуло свежестью и почему-то выпечкой. Возможно, от огороженного столбиками открытого кафе впереди запах сначала нырял под Мост, а потом поднимался над парапетом.
   Старый человек с пропитым, морщинистым лицом сидел в тесной, дощатой будке у шлагбаума. В будке имелись лишь стул и небольшая полка для бумаг, на которую удобно было складывать локти. Глаза у человека были закрыты, ладонь, взбороздив небритую щеку, подпирала кудлатую голову. Тем не менее, спящим он лишь казался.
  - Куда? - спросил он, едва Шем и Телль поравнялись с будкой.
   Рука его выставилась из бокового окна вторым шлагбаумом, взгляд мутных глаз царапнул по лицу девушки и с некоторым тяжелым узнаванием остановился на Шеме.
  - Ты-то куда?
  - Мы вернемся, - сказал Шем.
  - Это-то понятно...
   Несколько секунд человек размышлял. Стул под ним поскрипывал. Шем терпеливо ждал, хотя шлагбаум можно было спокойно миновать, пройдя лишние пять метров.
  - Все думают, что Мост - это так... - наконец сказал сидящий в будке. - Что по нему можно, когда угодно... А он - живой. Он не любит, когда по нему - ногами.
  - Ставицки, - вздохнул Шем.
  - Я шестьдесят лет Ставицки! - вскинулся было сторож, но тут же угас. - Был Ставицки... Кто сейчас, бог знает. А про Мост ты дослушай...
   Он покопался в карманах выцветшей брезентовой куртки, выудил фляжку и, свинтив колпачок, присосался к выступающему горлышку. Заходил крупный кадык.
  - Ф-фу! - Сделав три глотка, Ставицки облегченно выдохнул и убрал фляжку. - Ты послушай... - он наставил на Шема палец, но голову повернул к Телль. - По Мосту ходят, а он не просто - из одного в другое. Многомерное сооружение. А может и существо! В одном месте спина, в другом - нога. Здесь если сидишь, так чувствуешь, как целые процессы в нем бурлят, как под верхним слоем асфальта незаметно перемещаются вторые слои, толкают в пятки. Жизнь! А люди, которые по нему ходят, они же вбирают его частицы. Кем они появляются на той стороне? Неведомо! Людьми ли вообще?
   Взгляд его сдвинулся на Шема.
  - А ты!
  - Что - я? - улыбнулся Шем.
  - Сколько раз ты ходил по Мосту? Ты же всех сюда приводишь, всем объясняешь, со всеми под ручку туда-сюда.
  - Четыреста двадцать восемь раз.
  - Ты! - Ставицки, привстав, вылупился на смотрителя, словно увидел его впервые. - И разве ты человек после этого? Мост изменил тебя! Возможно, ты и не человек уже!
  - А кто же?
  - Мост! Его часть!
  - Но тогда ты тоже его часть. Сколько ты сидишь здесь, а он тебя по пяточкам лупит? Кто вы, господин Ставицки?
   Старик замер. Взгляд его обернулся в себя. Он тяжело опустился на стул.
  - Господи, а ведь так и есть! - медленно произнес Ставицки, дрогнув тяжелой нижней губой. - Я же чувствую, чувствую...
  - Ну так и пропусти собрата, - сказал Шем.
  - Конечно. Если ты да я...
   Ставицки наклонился, ухватился за что-то под полкой, раздался скрипучий звук, и шлагбаум принял вертикальное положение.
  - Он сумасшедший? - тихо спросила Телль, когда они, миновав белую полосу разметки, прошли на Мост.
  - Не уверен, - сказал Шем. - Возможно, ему кажется, что он сумасшедший. Такая игра. На Острове каждый занимается, чем хочет. В том числе, выдумывает себе себя. Есть в здешнем бытие нечто утопическое.
   Телль рассмеялась.
  - Конечно, раз все утопленники...
  - Ну, да, второй смысл.
   Пролет плавно забирал вверх.
  Ванты летели по сторонам. В стороне, за чередой разделительных полос, стеной прорастали отбойники. Надо сказать, были они достаточно высокими. В прорехи виднелся вроде бы такой же асфальт встречных полос, но далеко, бинокль нужен.
   Они поднимались по Мосту, и Шему казалось, что он поднимается над миром. К облакам, к солнцу, к блеклой, словно выцветшей синеве.
   Оттолкнись - и взлетишь.
  Шему всегда хотелось проверить, работает ли на изгибе, на холке пролета сила притяжения. Но вдруг ее нет? Кто поймает его тогда?
   Становилось до дрожи, до мурашек жутко.
  Грохот волн, грызущих опоры, наверху сбивался в глухой шум. При должной фантазии в нем можно было разобрать и слитное "Га-а-а!" толпы, и отзвуки крепостного штурма, и разозленное сопение титана, пытающегося обрушить пролет.
   Один раз Шем даже пролез на узкую балку, выдвинутую за край Моста, чтобы убедиться, что титана не существует. Далеко внизу мешались пена, железобетон основания и камни, то скрывающиеся под волнами, то поднимающие из толщи воды свои мокрые спины. Там, в брызгах, возможно, и мелькала бодающая опору фигура, но разобрать что-либо конкретно Шему не удалось.
   Порывами налетал ветер, бил наотмашь. Обмотавшись вокруг поручня железного ограждения тяжело хлопала газета недельной давности.
  - Здесь всегда так? - спросила Телль, придерживая кепку.
   Брызги, перелетев ограждение, обрушились на асфальт за ее спиной.
  - Высота, - сказал Шем.
  - Мне уже не совсем хочется идти до конца.
  - Не бойтесь. Здесь чудится разное.
  - Но он действительно подрагивает, как говорил этот... в будке.
  - Конструкция, видимо, под напряжением.
  - Значит, это все-таки люди строили?
  - Идемте, - сказал Шем.
   За верхней точкой пролета последовал плавный спуск.
  Ванты пропали в дымке. Шум волн сделался глуше. Впереди поплыли клочья тумана, скрывая полосы и разметку.
   Телль оглянулась.
  - Мне страшно.
   Шем оглянулся тоже. Горб пролета вычеркнул из мира набережную, домики и склады и покушался на сам Остров. Рога пилонов упирались в небо.
  - Дайте руку, - сказал Шем. - Осталось немного.
   С каждым шагом умирал то один, то другой звук, сгинуло ворчание Моря, оборвалось гудение канатов вверху, ветер стал беззвучно цепляться за волосы и одежду.
   Ток-ток-то... Исчез цокот каблучков.
  Телль сказала что-то Шему, но тут не услышал ни слова. Он показал на ухо и мотнул головой.
   Туман уплотнился, загустел, встал в двадцати-тридцати метрах молочно-белой стеной, в которой, чем ближе, тем явственней напротив идущих проступали размытые женская и мужская фигуры, видимые как за плохим, едва прозрачным стеклом.
   Шем жестами показал: это мы. Телль кивнула.
  По мере приближения фигуры подсвечивались тревожно-красным, непонятно откуда текущим светом. Телль попыталась выдернуть пальцы из Шемовой ладони.
  - Не бойтесь, - одними губами сказал ей Шем.
   Преодолев сопротивление девушки, он потянул ее за собой. Туман обнял их и тут же распался, сухой ветер дохнул в лицо, а асфальтовое полотно снова легло под ноги.
  - Все? - спросила Телль.
  - Вы закрыли глаза, - констатировал Шем.
  - Да. Не люблю неизвестность. А темноту люблю. Можно открывать?
  - Можно.
  - Я открываю... Вы слышите? Если нельзя, вы лучше скажите. - Телль, сжавшись, разожмурила один глаз. - Ой! Это все тот же Мост?
   Шем улыбнулся.
  - Да, нас выкинуло на левую половину. Встречную.
   Телль помолчала.
  - Жалко, - сказала она вдруг, выпрямляясь.
  - Почему?
  - Потому что не чудо.
  - Вам хотелось на ту сторону?
  - Нет, но...
   Телль замолчала. Они пошли по одной из многочисленных полос, оставляя стену отбойников слева. Наверху, провешенный на кронштейне, на мгновение проснулся фонарь, уронил широкий полукруг желтого света и погас.
   Зазвякал биркой на ограждении ветер. Включилось Море, густо дыша снизу. Какая-то глупая чайка, крикнув, мелькнула в тумане.
  - Все же не понимаю, почему он такой огромный, - сказала Телль.
   Шем пожал плечами.
  - Возможно, планировался массовый исход.
  - С нашего Острова?
  - Или наоборот. Но, возможно, Мост просто такой, и все. Как и то, что вы всплыли с одной туфлей. Можно бесконечно долго строить гипотезы, почему она оказалась при вас в единственном числе, но в остатке иметь лишь наличие самой туфли.
  - В смысле, это не познаваемое?
  - В смысле, ни у вас, ни у меня нет выхода на строителя.
   Пролет пересекла широкая тень пилона. Телль, вглядываясь в разноцветье домиков за переходом Моста в обычную улицу, нахмурилась.
  - А вы уверены, что нас выкинуло на наш Остров?
  - Уверен, - сказал Шем. - Иначе наши фигуры подсветило бы зеленым.
  - Я не помню вот того, крайнего...
   Телль пальцем указала на стоящий наискосок дом.
  - Вы просто не видели его с того места, откуда мы поднимались на Мост.
  - Но дом рядом я помню!
  - Телль, я уже четыреста...
  - Вы - несносный любитель точных чисел!
   Телль перешагнула линию разметки и двинулась по соседней полосе, всем видом показывая, что Шем - пустое место.
   Интересно, подумалось ему, какой она будет через месяц. Или даже через неделю. Жалко, если все это вымоет Остров.
  - Эй! - крикнула ему Телль, вырвавшись вперед на несколько метров.
  - Да, - поднял голову Шем.
  - Это никогда не будет вашим!
   Девушка повернулась к нему, распустив узлы рубашки. Взгляд Шема поневоле зафиксировался на розовых пятнышках сосков.
   Телль подпрыгнула, смеясь. Груди ее подскочили, будто мячики.
  - Вот так-то!
   Полы рубашки сошлись снова, пряча от Шема соблазнительную наготу. Он поморгал, мучительно стараясь изгнать увиденное из памяти.
   Но соски... прыжок...
  Кошмар! Соски стояли перед глазами, хотя Телль уже давно повернулась спиной и, не оглядываясь, легко сбегала к началу пролета.
   Даже как-то шевельнулось...
  Шем глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Вытащил на свою голову. Знак это или не знак? А если знак, то к чему? Он должен принять в судьбе Телль деятельное участие? Или Телль произведет перемены в его судьбе?
   Девчонка и девчонка...
  Спускаясь, Шем смотрел, как Телль приплясывает у парапета, в руке ее трепетал длинный желтый шарф и пугал чаек.
   Все "душки" потратит, дурочка.
  Может, подумалось ему, в этом и смысл? Жить, как раньше, так же, не оглядываясь и не печалясь. Будто смерти и не было.
   Он улыбнулся, наблюдая, как вырванный ветром шарф желтым змеем летит над Морем и пропадает в дымке, а в руке у Телль появляется новый, уже красный.
   Нет, так ей никогда не накопить на проход по Мосту.
  Смиряя шаг, Шем пошел к девушке, одновременно высматривая персонал в кафе. Есть сегодня кто или нет?
  - Знаете, - подскочила к нему радостная Телль, - я потеряла шарф и тут же сделала себе новый. Даже нечему огорчаться.
   Она надела шарф на провожатого, расправила складки.
  - Спасибо, конечно... - сказал Шем.
  - Это подарок, - сказала девушка, - и не смейте отказываться.
  - Идет к моему костюму?
  - Красное ко всему идет.
   Они пересекли изгиб улицы и зашагали по широкому тротуару. Телль снова продела руку под локоть смотрителя. Впереди забелели выносные столики и сложенные зонты.
  - Поедим? - предложил Шем, заметив движение за витринным стеклом.
  - Не знаю. Вы же торопились.
  - Да, у меня впереди встреча. Но перекусить я еще могу.
   Телль кивнула.
  - Значит, меня вы бросите здесь? А если я не найду дорогу домой?
  - Найдете.
   Шем отставил бежевый стул, приглашая девушку сесть.
  - Вы делаете все, - сказала Телль, - чтобы я в вас разочаровалась. В конце концов, вы меня выловили, а ведете себя, как будто желаете выбросить меня при первом удобном случае. Обратно. В ре... В Море.
   Она опустилась, выщелкнув пальцем со столика свернутую в бутон салфетку.
  - Мы не в детском саду, - улыбнулся Шем, усаживаясь напротив.
  - По-моему, все здесь кричит об обратном, - скривила губы девушка.
   Сверкнула стеклом входная дверь кафе. К столику быстрым шагом приблизился официант. Темные брюки, светлая рубашка, красная жилетка. Галстук-бабочка.
  - Здравствуйте!
  - Здравствуй, Тум, - сказал Шем.
   Официант, кареглазый брюнет лет тридцати, коренастый, смуглый, скуластый, расплылся в улыбке.
  - Рад вас видеть. А это новенькая? - он качнул головой в сторону Шемовой спутницы, закинувшей ногу на ногу.
  - Я думаю, это все уже знают.
   Телль, щурясь, жеманно подала ладонь.
  - Телль Шеврез.
  - Тумер Анкьярамуши, - дотронулся до пальцев официант.
  - Господи, что ж у вас за имена-то?
   Возглас девушки вогнал служащего кафе в краску.
  - Простите.
  - Не извиняйся, - сказал Шем. - Как твои дела?
  - Думаю, я уже близко.
   Официант поддернул рукав и, стиснув запястье, показал проступившие сквозь кожу синие цифры.
  - О, за две тысячи уже, - уважительно сказал Шем.
  - Я надеюсь, что очень скоро пройду по Мосту, господин Налонглит, - поклонился, улыбаясь, Тумер и выхватил из воздуха листки меню. - Заказывайте.
  - Угу.
   Шем углубился в расцвеченный виньетками текст.
  - Скажите, - спросила Телль официанта, - а зачем вам на Мост?
  - Потому что я здесь по ошибке, - сказал Тумер. - Я верю в пунарджамну.
  - Во что?
  - В переселение душ. Знаете, у каждого человека есть карма...
  - Я что-то слышала про карму, - задумчиво сказала Телль.
   Ободренный Тумер продолжил.
  - Согласно законам кармы, я должен из раза в раз возрождаться на Земле, пока не достигну мокши. То есть, спасения, - пояснил он девушке. - Душа, которая достигает мокши, уже не нуждается в перерождении и становится частью Бога.
  - И что вы тогда делаете здесь? - прищурилась Телль.
  - Я думаю, что-то случилось, и господин Налонглит случайно выловил меня из Моря.
  - Нет-нет, Тумер, - сказал Шем, - здесь нет ничего случайного. Если, конечно, придерживаясь пуран, предположить, что твоя джива перед возрождением на Земле сейчас проходит некую промежуточную стадию. А уж наказание это или награда, тебе еще предстоит понять.
   Официант мягко вытащил меню из пальцев Шема.
  - Я не сторонник таких воззрений, - твердо сказал он. - Множество учителей говорят нам о том, что все перерождения происходят на Земле.
  - Да, - сказал Шем, - но ты веришь в одно, а наблюдаешь другое. Как это сочетается в тебе, Тумер? Мне, пожалуй, курицу в вишневом соусе и жареный рис на гарнир.
  - Я понял, - Тумер потемнел лицом. - Но не могу согласиться.
  - С чем? С курицей? - удивился Шем.
  - С вашим предположением, господин Налонглит. Дело в том, что простое накопление взноса не может считаться кармой, ибо происходит без участия моей бессмертной души.
  - Здесь я бы поспорил.
  - Незачем, - сказал официант. - Я лучше подам вам курицу.
  - А мне, пожалуйста, десерт, - сказала Телль. - Тыквенные пирожки и чай с лимоном.
  - И мне еще - "радхе шьям", - добавил Шем.
  - Все будет через десять минут, - Тумер коротко поклонился и пропал в кафе.
  - Похоже, у вас здесь все с тараканами, - сделала вывод Телль.
  - Просто Тумер - индуист, - сказал Шем.
  - Я заметила. Но он несет какой-то бред.
  - Нет, это вполне индуистские воззрения.
  - Да? - Телль повозило по столу пустую корзинку для хлебцев. - А я думала, что все индийцы верят в Ганешу.
  - Верят. Это бог мудрости, человек с головой слона, восседает верхом на крысе.
  - Фу!
   Вдалеке шахматисты Клаус и Михель закончили партию и после бурной жестикуляции направились в их сторону.
  - Кстати, сторож, Ставицки, верит в Уробороса, змея, свернувшегося в кольцо и кусающего свой хвост. Уроборос - тоже символ перерождения.
  - Он верит в живой Мост.
  - Угу. Разумеется. Только Мост - это одно из колец змея. Он мне сам рассказывал. И вам бы рассказал.
  - А я ни во что не верю, - сказала Телль.
  - Почему?
  - Потому что это объясняет очевидное неочевидным.
  - Вот как? - улыбнулся Шем.
   Клаус и Михель сели за соседний столик. Клаус в ожидании официанта забарабанил ладонями по крашеному дереву.
  - Вы Шема меньше слушайте, - сказал Михель девушке, закинув локоть на спинку стула. - Он вам наплетет.
  - Счет наших партий восемьдесят два на семьдесят девять, - похвастался Клаус.
  - Это надо перемножить? - спросила Телль.
   Клаус хлопнул ресницами и расхохотался.
  - Вы замечательны! - воскликнул он. - Вы же это не серьезно? В том смысле, что счет... это разница... побед...
   Телль несколько секунд с самым глупым видом таращилась на шахматиста, наблюдая за тем, как меняется с восторженного на растерянное выражение его лица, но не выдержала и рассмеялась.
  - Господи, Клаус, вы поверили!
  - Нет, я... Что вы! - Клаус прижал руки к груди. - Я подыгрывал! Я сразу сообразил и подумал, что Михель...
  - О, да, - кивнул Михель, - я попался. Вы можете не обращать внимание на мою скептически состроенную физиономию. Я всегда так делаю, когда попадаюсь.
  - Господин Налонглит, ваш заказ.
   Появившийся из дверей Тумер ловко пролавировал между столиками с уставленным тарелками подносом.
  - Курица.
   Перед Шемом опустилось блюдо, политое кричаще-алым соусом. Половина тушки курицы плыла в нем, обсыпанная коричневыми рисинками.
  - Радхе-шьям.
   Вторую тарелку украшали небольшие темные и желтоватые шарики.
  - Спасибо, - кивнул Шем. - Ты очень любезен, Тум.
  - И ваши тыквенные пирожки, - повернулся Тумер к Телль.
   Пирожков было шесть.
  - Ой, а чай?
  - Конечно. Я не забыл.
   Жестом фокусника официант откуда-то из-за спины достал чайник, из носика которого валил ароматный пар. Перед девушкой возникли блюдце и чашка из тонкого белого фарфора.
  - А пирожки также? - спросила Телль. - Из воздуха?
  - Пирожки из тыквы, - сухо сказал Тумер, наливая в чашку светло-коричневый напиток.
  - А уже тыква - из воздуха, - добавил Михель. - Плюс две-три "душки" в результате.
  - Это, господин Шалток, не звучало бы для вас таким откровением, если бы вы периодически утруждали себя работой, - язвительно заметил официант.
  - Не вижу смысла.
  - Я подойду к вам позже, я не Шива шестирукий, - сказал Тумер и, доверительно наклонившись к Телль, тихо проговорил: - Плохая, очень плохая карма.
  - У него? - одними губами спросила Телль, скрытно показывая пальцем на Михеля.
   Официант согласно на миг прикрыл глаза.
  - У обоих.
  - Тум, плесни-ка и мне чаю, - произнес Шем.
  - Простите, господин Налонглит.
   Перед Шемом тут же воздвигся глубокий бокал, расписанный синим и золотым.
  - До краев.
  - Конечно.
   Тумер наполнил бокал. Парок поплыл вверх, не понятно чьими усилиями свиваясь в тающие сердечки.
  - Господин Налонглит...
  - Да?
   Шем завис над курицей свежеобретенной вилкой. Официант помялся, не зная, с чего начать.
  - Говорят... - произнес он. - В общем, ходят слухи, что господин Марцей учредил Фонд... под проценты...
   Шем повернул голову.
  - И ты, Тум!
   Телль рассмеялась, потому что, кажется, слышала что-то подобное в прошлой жизни.
  - Я понимаю, что вы не обязаны, - поклонился Тумер. - Что мой небольшой вклад служит делу всего Острова и изъятие его ляжет темным пятном на мою карму...
  - Какому делу? - спросила Телль, и Шем скривился.
  - Считается, - сказал он, - что я как бы участвую в круговороте вещей на Острове, вписан искусственным механизмом в мир. Поэтому не могу пройти по Мосту.
  - А на самом деле?
  - Так и есть! - с энтузиазмом закивал Тумер. - Он есть маленькая часть себя большого. Он спит, и ему снится он сам, и Остров, и я.
  - Я ничего такого не чувствую, - сказал Шем и взялся за курицу.
   Его вилка совершила первый налет, унеся к нему в зубах кусок мяса с золотистой корочкой. Телль вздохнула.
  - Вы меня совсем запутали.
  - Это не страшно, - заявил Тумер. - Я сам это не до конца понимаю. Господин Налонглит... Он явился сюда одним из первых. Кажется, больше старожилов не осталось.
  - Нет-нет-нет, - покачал в воздухе вилкой Шем, - господин Марцей тоже из них, из этих самых. Из динозавров.
  - Неужели? - удивился Тумер.
  - А мне он сразу показался древним, - сказала Телль. - Вообще, у него такой медленный, черепаший взгляд.
  - А кроме того, - добавил Шем, - в моем статистическом отчете до сих пор числится присутствующим на Острове некто Питонн. Я его плохо помню, он был нелюдим... Возможно, он нашел пещеру рядом с берегом и все это время питался рыбой.
  - Господа, - от соседнего столика возвысил голос Михель, - все это, должно быть, прекрасно, космогония, карма, мамонты, отшельники, но люди проголодались. Не могли бы вы...
  - Тс-с-с, - повернулся к нему, прижав палец к губам, Тумер. - Возьмите меню и помолчите. Не портите карму.
   Он сунул в руку Михелю два красочных, возникших из ниоткуда буклета.
  - Господин Налонглит, так я могу...
  - Хорошо, Тум, завтра вечером, к семи, - сказал Шем, подгребая вилкой рис ближе к соусу. - Не скажу, что изъятие вклада нанесет мне непоправимый ущерб, но, боюсь, что наши отношения из дружеских перейдут в плоскость сугубо деловых.
  - Я понимаю, - поклонился официант.
   Шем кивнул и отправил порцию риса в рот.
  - Мне кажется, вы лишаетесь своих капиталов, - прошептала, наклонившись к поверхности стола, Телль, когда Тумер повернулся к шахматистам.
  - Как вам пирожки? - спросил Шем.
  - Замечательные пирожки.
  - А хотите попробовать радхе-шьям?
   Телль внимательно посмотрела на спутника.
  - Вы спокойны прямо как... не знаю, как истукан!
  - О, Телль! - сказал Клаус, подперев буклетом подбородок. - Господин Налонглит не истукан, он - Паук.
  - Паук? - округлила глаза девушка.
  - Мы все сидим в его сетях.
  - Опутаны моими сетями, так правильнее, - подсказал Шем, намазывая ножом соус на кусок курицы. - Я знаю об этом прозвище.
  - И вам все равно? - спросила Телль.
   Шем, пожевав, откинулся на спинку стула.
  - Госпожа Шеврез, позвольте вопрос. Он очень простой: мы где?
  - В кафе, конечно же!
   Телль двумя пальцами взяла светло-желтый шарик радхе-шьям и, пробуя, коснулась его кончиком языка.
  - А более общо?
  - На Острове.
  - А в целом?
  - Что значит - в целом?
  - Я к тому, - сказал Шем, беря темный шарик лакомства и раскусывая его зубами, - что сейчас мы находимся вне привычной для нас жизни. Мы - мертвецы. Каждый выплыл из Моря. И я не вижу, честно, нисколько не преувеличиваю, абсолютно не вижу смысла в том, чтобы тащить сюда всякую шелуху, которая сопутствовала нам в прошлой жизни. Я про амбиции, обиды, счеты, козни, злорадство, соперничество, привязанности и прочее. Мне хочется того же, что и всем - уйти по Мосту. Только это и занимает мои мысли. А Паук я или не Паук - дело совершенно десятое.
  - Вкусно, - сказала Телль, проглотив радхе-шьям.
  - А я больше люблю темные, с керобом.
   Шем запил сладость чаем.
  - Значит, - принялся громко заказывать Михель, - мне суп с бараниной, овощной, острый, картофель по-бомбейски, потом чапа... чапта...
  - Чапати, - сказал Тумер. - Это хлеб.
  - Тут неразборчиво, - пожаловался Михель.
  - Это просто плохая карма.
  - Потом цыпленка карри и воды, но лучше чаю.
  - Я понял вас, - сказал Тумер с достоинством магараджи, принимающего прошение от какого-нибудь кожевника.
   Шем слушал с улыбкой.
  - Ну, все, - сказал он, словно что-то вспомнив, - мне нужно идти.
  - А я? - спросила Телль.
  - Побродите по городу, познакомьтесь с людьми. Как минимум, вам жить здесь, среди них, около двух лет.
  - Так долго?
  - А вы сможете накопить взнос быстрее?
  - Не знаю. Я еще не поняла, что лучше, копить или тратить.
   Шем поднялся.
  - Михель с Клаусом, наверное, с удовольствием побудут вашими проводниками сегодня. Попросите их. Они - хорошие ребята, а мне действительно надо идти.
  - Ну и идите!
   Телль обиженно отвернулась, затем, посидев несколько секунд с напряженно-прямой спиной и не уловив никакой реакции, вскинула голову:
  - Господин Шем, а можно с вами?
   Ответ от Шема последовал незамедлительно.
  - Нельзя.
  - Почему?
  - Потому, - сказал, удаляясь, Шем. - Есть встречи обычные, а есть - конфиденциальные.
   Ему не хотелось оставлять Телль, но взять ее с собой он не мог.
  И чего я боюсь? - спросил он себя, направляясь по дороге в город. Ей ничего не грозит. Я выловил двести тридцать девять женщин. Все они оставили след в моей душе. От Каталины Эрчик до Саманты Баум, которая была предпоследней.
   В Телль нет ничего особенного.
  Шем вздохнул. Вспомнив про трубку, он достал ее из внутреннего кармана, выдумал упаковку табака и, отщипывая от брикета душистые клочки, набил ими табачную камеру. Далее пришлось вообразить коробок спичек с этикеткой, на которой летела чайка.
   Ш-ширх!
  Сжав зубы на загубнике, Шем несколько раз коротко втянул в себя воздух, заставляя огонь от спички нырнуть в чашу. Пых-пык-пык. Первый дым ручейком протек в горло.
   Ах-х. Трубка оказалась замечательной, из великолепного огнестойкого бриара, а выдуманный табак - мягким, с легкой горчинкой.
   Шем запыхтел, с победным видом поглядывая по сторонам.
  И совершенно не важно было, что свидетелями его курения являлись лишь кусты, несколько деревьев, облюбовавших вершину холма, и далекие крыши.
   Какая вредная зараза, с улыбкой думалось ему. Я, наверное, гублю себя, и смола оседает в легких. Удивительное ощущение!
   А в прошлой жизни он, кажется, совсем не курил.
  Шем шел медленным шагом. Дорога повернула от Моря, огибая скалистый выступ, поросший травой, как легким пушком волос, затем снова вернулась к высокому берегу. Открылся вид на Море, полное тумана и синевы. Шем постоял у ограничительного столбика, заодно проверяя, не крадется ли за ним Телль.
   У подножья обрыва бились волны.
  Телль не показывалась. Может, оно и к лучшему. Правда ведь, к лучшему? Даже если ее общество чуть-чуть приятно.
   Посчитав один столбик на четыре метра обрыва недостаточным, Шем выдумал еще три и соединил их железными лентами. Выдувая дым, он подумал, что если кого и занесет на повороте, то барьер должен выдержать. Хотя кто может гонять по дороге от Моста в город? Разве что Леопольд Марцей на своем "Дюгоне". Но ему-то Шем, пожалуй, дал бы упасть вниз.
   А потом опять выловил.
  Он проверял шоссе, подновляя покрытие и наново рисуя разметку - белые и желтые полосы. Белую, прерывистую - по центру, желтую сплошную - у обочин. "Душки" исправно тратились, пощелкивая, как костяшки на счетах.
   Обходить дорогу, выходящую из северного квартала, петлей захлестывающую подступы к Мосту и ныряющую обратно в город - в западный квартал, тоже было его обязанностью. Пять тысяч шестьсот двадцать семь шагов. Где-то четыре с половиной километра. Целый час занятного времяпровождения.
   Трубка погасла.
  Шем не стал зажигать ее снова, а, присев, выбил золу на асфальт и убрал трубку в карман. Может, подарить ее кому-нибудь? - подумал он.
   Шем прошел мимо двух домиков по левую руку, утопающих в пышной зелени разросшихся слив и яблонь, хилой дощатой ограды, охраняющей посадки, и свернул с шоссе на тропку, ведущую к широкой калитке.
  - Агнес!
   С крыши одного из домов сорвалась чайка.
  - Агнес!
   По утоптанной дорожке Шем направился к домам. Шелестела листва. Солнце пятнало землю, усеянную яблоками. Яблоки, все, как одно, были спелые, без признаков полежалости или червивости.
  - Агнес!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"