Аннотация: Небольшой фрагмент романа, который не будет написан
Предлагаю на ваш суд небольшой фрагмент (начало) романа "Возврат",
относящгося к циклу "Дубль-два". Скорее всего он не будет не то что
закончен, но и даже не будет продолжен.
Артем Колчанов
Возврат
(роман из цикла "Дубль-два")
[фрагмент]
Пролог: Ядерная зима
Вечером я сжег последние дрова, что были в доме. Не из тех, что заготовил
отец, а именно последние - книги, которые еще оставались, последние обломки
пола. Последняя малость, ее даже не хватило на то, чтобы согреться. А за
ночь температура дома понизилась до минус тридцати, и дров больше не было,
значит конец был уже близок.
А ведь еще три месяца назад кто бы мог подумать, разве бы я мог об этом
подумать... 28 сентября, в понедельник утром это произошло. В тот день я не
пошел в школу - подхватил грипп. Мама вызвала мне врача, который должен был
прийти в одиннадцать. Старшая сестра Алена и младший брат Димка уши в школу.
Димка еще мне позавидовал и высказал желание заразиться. Деда увезли на
работу на машине - он директор завода. Отец уехал на работу еще раньше. Мама
хотела взять на работе отгул, но ей не дали, и она тоже ушла.
И я остался дома один. Заняться естественно было чем - меня ждала
недочитанная книга: "Дети вечера", автор - какой-то Олег Вертов. Эту книгу я
взял в библиотеке в пятницу, но за выходные не осилил - в ней страниц
шестьсот. Естественно фантастика и, причем очень увлекательная.
Я увлекся чтением, когда это началось. За горкой, где находится город,
полыхнула вспышка, озарившая все небо. Я сразу почему-то понял, что это
такое, и испугался. Я упал на пол, крепко зажмурившись и закрыв уши, прежде
чем дошла ударная волна. Я услышал грохот, но ударная волна практически не
задела наш коттедж - горка заставила ее пройти верхом, но лесок, стоящий
дальше, уже зажгло и поломало, словно спички.
Не помня себя, я выскочил из дома, как был в одних трусах, забрался на
горку и увидел на месте города один только стремительно растущий поганый
ядерный грибок. Тогда у меня закружилась голова, и я упал без сознания.
Очнулся я только спустя несколько дней. Я был дома, и надо мной хлопотал
отец. Я тяжело болел и плохо помню несколько недель - явь и кошмары
перемешались между собой. И о том, что было в эти дни, знаю в основном
только со слов отца.
Город был полностью разрушен нацеленной на завод боеголовкой в несколько
мегатонн. И в нем не уцелел никто. Несколько сотен обреченных умерли в
первые же дни от ожогов и облучения. Отец же уцелел потому что был за
городом - ехал в область, когда ударила ракета. Обратно он добрался к
вечеру, пешком, машина не заводилась. Он нашел меня, когда я уже отдавал
концы. К гриппу добавилось воспаление легких и кой-какое облучение. Но я
выжил и даже кое-как поправился.
Но за ядерной войной началось не менее страшное бедствие - ядерная зима.
Ядерные выбросы и гарь от сгоревших городов и лесов, поднялись на огромную
высоту, окутали Землю так, что даже в полдень было темнее, чем в самый
пасмурный вечер. Температура на улице с каждым днем падала. В октябре было
минус двадцать, в ноябре уже до минус пятидесяти, а сколько сейчас, в
декабре - не знаю, столбик термометра опустился до упора.
Когда еще не было так холодно, отец заготовил дрова, сколько мог. А когда
я более-менее поправился, он ушел. Он знал, что в сотне километров от нас
построено большое убежище. Он ушел туда и обещал вернуться за мной, если
найдет его.
Он ушел двадцать дней назад и не вернулся, наверно погиб. Ну и мне уже
недолго осталось. Дрова кончились, а новых взять негде. Я лежал под кучей
одеял и старой одежды, которые хоть немного сохраняли тепло.
Оставаться здесь - это значит погибнуть от холода. Значит нужно идти за
отцом на юг. Но весь день я не мог решиться, а к вечеру стало просто
невыносимо холодно. Тогда я оделся во все, что только можно, теплое, а всю
ту кучу грязных тряпок, что служила мне гнездом, сжег, чтобы согреться. Но
тепла не хватило даже до утра.
Утром я вышел. Холод невыносимо резал лицо, пробирался сквозь толстую
одежду, дул сильный ветер. Этот мой поход с самого начала был обречен -
далеко мне не уйти. Но я даже не думал, что не пройду и пары километров.
Обманчивая снежная корка прикрывала собой глубокую трещину. Снег подо
мной ухнул, и я свалился вниз, метров на пять. Боль пронзила ногу, и я
понял, что сломал ее. Эта боль давала себя знать, стоило мне даже чуть-чуть
пошевелиться. Но в трещине ветер не доставал меня, и мне казалось, что стало
теплее. Я знал, как умирают от холода, все было именно так. Я перестал
чувствовать руки и ноги, а вместе с этим и боль ноге. Мне показалось, что
стало еще теплее, навалилась сонливость. Я не стал с этим бороться и уснул,
чтобы уже никогда не проснуться.
А над всей Землей бушевала ядерная зима. И даже уцелевшие в войне не
знали, что это последняя для людей зима. Пройдет каких-то пятьсот лет и
умрет последний человек, так и не дождавшись ее конца. Будут еще лететь века
над мертвым, замерзшим миром, пройдут тысячелетия, а Земля все так же
останется в плену у холода.
А я уснул и замерз как раз накануне нового, 1988 года, не зная, что меня
еще что-то ждет в жизни.
Глава первая: Первый день
Я очнулся от странного ощущения - меня словно бы выворачивали наизнанку.
По крайней мере мне показалось, что это так. Я все помнил - свои последние
сны, проклятую трещину, прервавшую мой последний поход отчаяния. Я помнил
все детали.
А тут словно бы в кино пустили пленку задом наперед, словно само время
пошло назад. Я снова видел трещину, руки и ноги обретали чувствительность,
появилась боль в ноге. Но мысли-то не стирались и не думались задом наперед.
Я не мог по своей воле пошевелиться, но повторял в обратном порядке все, что
когда-то делал. И вот какая-то сила подняла меня из трещины и поставила на
ноги - все словно наоборот тому, когда я падал.
Но тут произошла перемена. Сила, тянущая меня назад во времени, резко
исчезла, и я полностью очнулся. Я стоял на снегу возле этой самой трещины,
но дальше ничего не видел - со всех сторон меня окружала светящаяся радужная
стена - словно оболочка мыльного пузыря. Я не успел даже ничего подумать,
когда в этом очерченном пространстве словно бы ниоткуда возникла
трехметровая, поблескивающая металлом фигура. Составленная из наползающих
друг на друга пластин, блестящих на стыке ртутью, с уродливыми наростами и
выступами, она, тем не менее, не пугала меня - это было творение
человеческих рук. И все сомнения развеял донесшийся из нее человеческий
голос:
- Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда. Бояться меня не нужно.
- Я и не боюсь, - ответил я, - но кто вы?
- Такой же, как ты, человек. То, что ты видишь - спецскафандр. Ну, да об
этом потом. Сначала сверим твои данные. Отвечай на мои вопросы. Хорошо?
Я кивнул.
- Имя?
- Игорь.
- Фамилия?
- Разухин.
- Дата рождения?
- Четвертое декабря семьдесят третьего... Тысяча девятьсот семьдесят
третьего.
- Понятно. Все правильно... Думаю, тебе не надо объяснять, что произошло
с этим миром.
- А вы откуда?
- Их другого мира. Помнишь "Детей вечера". Я один из дублевцев. И я
собираюсь увести тебя из этого мира навсегда.
Я понимал, что он мне предлагает, но как я могу уйти, если я еще могу
быть здесь. Но он словно догадался о моих мыслях.
- У этого мира, Игорь, пока нет никакого будущего. Его будущее - в
прошлом. С того момента, когда ты замерз, здесь прошли больше двух тысяч
лет. Когда мы впервые пришли в этот мир, увидели холодную ледяную пустыню, в
которой не выжил никто - ни люди, ни животные, мертвый мир, практически
мертвый. Но сейчас мы сильнее, чем те дети вечера. В наших силах было
повернуть время вспять. И мы это сделали. Ваш мир первый, которому предстоит
воскреснуть. Время идет вспять, и мы вытаскиваем отсюда всех, кого можно
спасти. И если ты откажешься идти со мной, тебя ждет только прошлое, и ты
уже даже не родишься. Доверься мне, и пойдем.
И я согласился, сразу и без колебаний согласился уйти из этой зимы:
- Хорошо, я согласен.
- Подойди ко мне вплотную, я возьму тебя внутрь спецскафандра. Не бойся.
- Я не боюсь.
На этой металлической глыбе задвигались пластины, и на уровне моего пояса
образовалась ступенька, как раз на ширину ног.
- Встань на нее спиной ко мне.
Я послушался и забрался на ступеньку. А как только повернулся спиной,
пластину снова задвигались, окутывая меня со всех сторон. Они текли, меняли
форму, и уже через несколько секунд я был полностью запакован. И тогда я
увидел все, что было вокруг - снег поднимался с земли и устремлялся вверх,
но это собственно и все, больше смотреть было не на что. Тут мы сами начали
подниматься.
- Через десять секунд переход, - услышал я голос своего спасителя, -
ощущения будут неприятные, но не смертельные, все закончится хорошо.
Через десять секунд по нам словно бы ударила ослепительно-черная молния.
Нас закрутило, потом словно бы несколько раз вывернуло наизнанку.
Потом я увидел солнце в голубом небе, а внизу море облаков.
- С прибытием на Дубльмир, Игорь. Через десять секунд будем на месте.
Мы с головокружительной скоростью понеслись вниз, пронзили облака и
оказались над небольшим городом, который словно бы весь был погружен в
зеленое море леса. Мы упали на полянку перед одним из небольших домиков, на
зеленую траву.
Скафандр тут же распался лепестками и от неожиданности я упал вперед и
покатился по траве. Трава была самая что ни на есть настоящая и лес вокруг
тоже настоящий. Немного потрясенный, я сел и осмотрелся. В нескольких метрах
от меня начинался лес из высоченных прямых сосен с подлеском из шиповника и
жимолости. Тут же рядом на поляне стоял домик с глухими белыми стенами,
двухскатной зеленой крышей и деревянной некрашеной дверью.
- Еще раз с прибытием, - раздался у меня за спиною знакомый уже голос, но
на этот раз ничем не искаженный.
Я тут же обернулся и увидел парня лет семнадцати в обтягивающем
серебристом костюме наподобие аквалангистского, со слипшимися белобрысыми
волосами и исключительно правильным телосложением. Сейчас он улыбался. Я тут
же встал. Тогда он подошел ко мне и протянул руку:
- Познакомимся. Зови меня Мишей. Миша Северцев, но Северцевых здесь
несколько, - он пожал мне руку так, словно сдавил клещами. - А сейчас
пойдем. Сначала проверим твое здоровье, а потом тебе нужно придать
человеческий облик.
Он провел меня в этот домик, который внутри резко отличался от того, что
снаружи, и походил на какой-то центр управления - светящиеся экраны,
какие-то непонятные приборы, зеркально блестящий или же идеально матовый
металл.
Миша первым делом открыл на стене небольшой люк, стянул с себя свой
серебристый костюм и засунул в этот люк:
- А то весь пропотел, - сказал он, оставшись в одних плавках и обнажив
свою отлично тренированную фигуру, покрытую ровным, слегка золотистым
загаром. Но даже с первого взгляда было ясно, что мускулы у него не ради
мускулов, а ради наверняка солидных силы и ловкости. - Освобождайся от своей
амуниции и кидай ее в утилизатор, - он кивнул в сторону люка, - она тебе
больше не потребуется. Не стесняйся.
Он повернулся в сторону экранов и начал что-то быстро набирать на
клавиатуре, очень похожей на компьютерную. Я секунду помялся, но потом
принялся раздеваться, я и сам уже вспотел в своей одежде, попав в лето.
Шуба, шапка, валенки, ватные штаны, свитера отправились в этот самый
утилизатор, который при этом урчал, как довольный кот.
Миша повернулся ко мне:
- Еще не готов? Всё с себя снимай, говорю. Отсюда ты выйдешь в новой
одежде.
Я избавился от остатков своей одежды, отправив их туда же. Только трусы
не стал снимать, но на это мне Миша ничего не сказал. Посмотрев на меня со
стороны, он только нахмурился и сказал:
- Ну и худющий же ты, Игорёха, кожа да кости... Ну, ничего, были бы
кости, а мясо нарастет, если конечно постараться. Садись в кресло.
Кресло тут же выросло из открывшегося в полу люка - массивный
прямоугольник с утопленным сидением. Я се в него и оказался словно бы в
пещерке.
- Пока не вставай, - Миша стоял напротив, привалившись к стене. - Время
есть, и я тебя слегка проинформирую. Сейчас ты находишься в другом мире.
Этот мир был ничей. Аномалия, как мы говорим. Здесь никогда не было человека
- очевидно что-то случилось с его обезьяньими предками. В остальном он очень
похож на наши: растительность почти один к одному. Животный мир отличается,
но не особо сильно. Чистый, пустой, аномальный мир. Причем, здесь не один
такой мир, аномалия насчитывает их почти полмиллиона. Двадцать лет назад мы
пришли в этот мир и начали тут строительство и преобразования. Сейчас мы
именуем его Дубльмиром - одной из крупнейших баз Дубля. На Дубльмире сейчас
живут уже две тысячи дублевцев. Но уже построенные города готовы принять
миллиард человек. И этот миллиард придет из вашего мира.
- А что будет с нашим миром?
- Его возвратят во времени до момента, когда удобно производить
воздействие. И если все получится, это будет более счастливый мир.
- До какого времени?
- Мы еще твердо не решили, по какому из известных путей развития
направить ваш мир, а может быть по совсем новому. Но никак не меньше, чем до
тысяча девятьсот пятьдесят седьмого, ну и никак не больше, чем на пару тысяч
лет... В конечном счете, решать будете вы, а не мы... Игорь, сейчас ты
ненадолго уснешь. Не бойся, с тобой абсолютно ничего плохого не случится.
Почти сразу же после этих слов я отключился. Отключился, как мне
показалось, всего на несколько секунд, но почти сразу же догадался, что
времени прошло значительно больше. Миша сидел напротив, на табурете. Теперь
он был одет в шорты светло-синего цвета и чуть более светлую рубашку с
широким воротником и короткими рукавами, на которых золотились эмблемки в
виде разорванной спирали и по нескольку восьмилучевых звездочек.
- Как себя чувствуешь? - спросил он, поправляя свалившиеся на глаза
волосы, помытые и расчесанные.
Я не понял и не ответил сразу. Тогда он спросил снова:
- Как чувствуешь себя, Игорь. Можешь себя пощупать, если сразу не понял.
Тут до меня дошло, к чему он это меня спрашивает. Не болели помороженные
уши и нос. Не было ожога на правой руке. И не мучила больше ставшая уже
привычной боль при дыхании. Похоже, что от всего этого меня сейчас вылечили,
поэтому Миша и спрашивает.
- Отлично, - ответил я.
Он только покачал головой в ответ:
- До отличного еще далеко. А говоря прямо - еще и не вполне
удовлетворительно. Но жить будешь. Вставай.
Я поднялся с кресла, которое тут же скрылось под полом. И я почувствовал
себя неловко, поняв, что одежды на мне нет никакой. Наверно я покраснел,
потому что Миша сказал:
- Стесняешься, словно девчонка. Сейчас будешь мыться, а потом будет тебе
одежда. Да не красней ты, не смотрю я на тебя. Иди за мной.
Он вышел из этой комнаты, и я следом. В конце короткого коридорчика
оказалась комнатка с ванной и душем.
- Забирайся в ванную и отскребайся. Пока не отмоешься полностью, отсюда
не выпущу, - сказал он с усмешкой, - тут есть все, чтобы отмыться, полотенце
тоже. Учти, я проверю.
Он закрыл за мною дверь. Вообще-то, меня и не надо было заставлять. Я был
грязный, но и не хотел грязным оставаться. А ведь я уже даже почти что забыл
как мыться, я ведь и мылся-то больше трех месяцев назад... Или две тысячи
лет назад... не стоит об этом думать.
Ванна здесь была большая, больше чем у нас дома, так, что можно
вытянуться во весь рост. Я забрался туда и пустил воду, получая
удовольствие. Но долго отмокать не стал, а принялся отмываться. А это
получилось довольно долго. И когда вымылся, ощущение было - словно заново
родился. А может так и есть, что родился заново. Но вид для новорожденного,
как я убедился, глядя на себя в зеркало, был неважнецкий - не прошли даром
ни болезнь, ни кормежка консервами.
Что ждет меня в этом мире? Не знаю. Но однозначно, что хуже, чем было
дома, не будет. Может быть, из моего мира спасут тех, кого я любил, и кто
погиб в тот страшный понедельник. Я даже улыбнулся своему отражению.
Обмотнул сложенное вдвое полотенце вокруг талии и вышел из ванной.
Прошел в первую комнату. Миши там не было, но зато лежала на табурете
одежда в прозрачной упаковке, а сверху часы и записка:
"Одежда и часы для тебя. Подожди меня здесь. Вернусь в 8-45. Миша С."
Часы были странные. Экранчик, а на нем изображение стрелок. Часовая -
белая, минутная - желтая, секундная - фиолетовая. Стрелки сейчас показывали
8-40.
Через пять минут придет Миша и нужно поторопиться. Я разорвал упаковку и
принялся одеваться. Светло-фиолетовые трусы, такого же цвета майка. Рубашка
того же покроя, как и у Миши, но зеленого цвета. Эмблемка только на правом
рукаве - та же сломанная спираль и больше ничего. Шорты такие же, как и у
Миши, и по цвету и по виду. Не узкие, но и не широкие, а в самый вокурат.
Шорты подпоясывались белым ремешком. На ноги длинные носки и стоящие тут же
толи кеды, толи кроссовки, которые идеально облегают ногу и закрывают
щиколотку. И вообще, вся одежда подходила мне идеально, но наверно не стоит
удивляться.
Я успел еще раз расчесать не успевшие высохнуть волосы и сел на табурет.
Но как раз в это время вернулся Миша, который прямо с порога сказал:
- Ну, вот теперь другое дело, можно и на людях показываться... Наверно
есть хочешь?
Пока я не думал о еде, есть вроде бы не хотелось. Но как только о ней
напомнили, сразу же засосало в желудке, и я поспешно кивнул.
- Тогда идем. Я и сам сегодня почему-то не позавтракал.
Когда мы вышли наружу, там было утро. Но не успел я этому удивиться, как
Миша уже разъяснил:
- Ты пробыл в медблоке весь день и всю ночь. Сейчас утро.
- А мне показалось, что всего несколько минут.
- Неудивительно.
Миша повел меня через лесок по едва заметной тропинке. По пути я сорвал
несколько ягод жимолости - это была обыкновенная лесная жимолость. Внезапно
Миша остановился и негромко позвал кого-то:
- Чапа, Чапа, Чапа.
На тропинку из кустов вышел ёжик. Обыкновенный ёжик, может быть только
чуть побольше и посветлее. Миша сел на корточки и погладил ежа по иголкам.
- Игорь, познакомься. Это Чапа - гроза мелких грызунов. Можешь погладить,
он людей не боится.
Я присел рядом с Мишей. Ёж обнюхал мою руку, фыркнул, но все же позволил
себя погладить. Правда, после этого фыркнул еще раз и скрылся в кустах.
- Испугался. Он новых людей не сразу признаёт.
Мы пошли по тропинке дальше, и вышли к двухэтажному дому из розового
камня, на стене которого были нарисованы мелом две веселые рожицы, одна из
которых явно напоминала Мишу. Миша сначала улыбнулся, но потом достал из
кармана платок и, поплевав на него, стёр рисунок.
- И когда успел намалевать. Не иначе ночью.
- Кто успел?
- Познакомлю, когда он поднимется.
Мы обошли дом по дорожке из светло-серого пластика и оказались во
внутреннем дворике, где за двоими копающимися в песке малышами наблюдала
девушка Мишиного возраста. Малышам же было года по полтора-два.
- Доброе утро, Ирина, - поприветствовал Миша.
- Здравствуйте, - сказал, только чуть-чуть помедлив.
Она подняла на лоб дымчатые очки и улыбнулась.
- И вы здравствуйте, добры молодцы. Рада увидеть тебя, Игорь. Как тебе у
нас? Можешь не отвечать, знаю, что ты еще ничего не видел.
- В любом случае лучше, чем было там.
- Я видела, это просто ужасно. Как могли люди такое допустить. А ведь и у
нас такое могло случиться.
- Ирина, - сказал Миша, - будет еще время для разговоров. А сейчас мы
хотим завтракать.
- Кухня в полном вашем распоряжении. У меня, как видите, и тут дела, - в
это время один из малышей заплакал, и она принялась его успокаивать.
- Идём, - кивнул мне Миша.
Кухня была на первом этаже рядом со входом. Небольшая, но уютная и чем-то
похожая на кухню у нас дома. Миша заглянул в большущий холодильник, потом в
шкаф.
- Жить можно, - был его комментарий, - но извиняй, что консервы быстрого
приготовления.
Но если бы он мне не сказал, что это консервы, то я бы и не догадался. Но
хлеб был не из консервов, а настоящий, с хрустящей корочкой. На первое -
борщ, на второе - бифштекс с макаронами. Ну и на десерт тоже настоящие
яблоки. За завтраком Миша сказал:
- Поедим, покажу тебе твою комнату.
Комната была на втором этаже, куда мы поднялись по широкой дощатой
лестнице, в конце недлинного коридора. Миша остановился возле двери, где на
небольшой табличке значились мои имя и фамилия. Он подал мне небольшую
пластинку и объяснил:
- Ключ. Чтобы открыть, вставь в прорезь на ручке.
Я посмотрел на пластинку, ничего необычного не заметив - вроде бы обычный
кусочек пластика с дыркой на одном конце, в которую вставлено стальное
кольцо.
- Не пойму, как он открывает?
- Электронно-магнитный замок. Ключ - кодированная магнитная карточка. При
правильном коде магнитное поле отключается, когда открываешь или наоборот
включается, когда закрываешь.
Удовлетворенный этим объяснением, я опустил ключ в прорезь на круглой
дверной ручке. Послышался едва различимый щелчок. Я толкнул дверь, и она
отворилась. Не знаю, что я рассчитывал найти внутри, но наверно не это.
Комната практически полностью повторяла мою с младшим братом комнату дома.
Такие же две кровати у левой стены, два стола - один у окна, другой у правой
стены. Большой шкаф рядом - дома в таком хранилось все, от одежды до старых
игрушек. Над столом книжные полки - дома на них в беспорядке лежали книги,
журналы, старые учебники. Здесь же книги были аккуратно поставлены. Половина
- мне хорошо знакомые, вторая - незнакомые совсем. Подойдя к полкам, я
прочитал названия.
Пять толстенных томов, на корешках которых значилось: "Сравнительная
история основных мировых линий Среза Людей". Несколько томов "Истории
межмировых сообщений и организаций Дубля". Десяток популярных книжек по
разным областям знаний. И десяток художественных книг, среди которых я
заметил и "Детей вечера"
Но мне стало абсолютно ясно, что эта комната рассчитана на двоих человек.
И я сразу спросил об этом:
- Это ведь комната для двух человек?
Миша кивнул в ответ:
- Твой брат Дима будет извлечен из вашего мира тогда, когда время будет
раскручено до 28 сентября 1987 года. Он погиб в первый день войны.
Тут меня понесло:
- А мама, сестра, отец, дедушка.
- Не торопись. Я не знаю всю будущую историю твоей семьи. Но если хочешь,
можно навести справки. Садись, - Миша указал на стул за столом у стены.
Сам же он придвинул другой стул и сел рядом. Выдвинул ящик стола, в
котором у меня дома лежали тетради. Здесь же в ящике была только одна
клавиатура, вроде компьютерной, но безо всяких проводов. На ее разноцветных
клавишах были и знакомые мне буквы и цифры, и какие-то непонятные
угловато-крючковатые знаки. Миша нажал зеленую клавишу в верхнем ряду.
Тотчас же часть стены напротив раздвинулась, открыв экран шириной в метр и
высотой чуть больше полметра - как раз под книжной полкой.
- Терминал компьютерной сети Дубльмира, - пояснил для меня Миша, - банки
БИАМ хранят информацию обо всех людях вашего мира. - Миша быстро пробежал
пальцами по клавишам, а на экране вспыхивали и гасли те самые непонятные
символы, - так, доступ получен. Для примера - информация о тебе.
Миша набрал уже обычными буквами мои имя, отчество, фамилию, день
рождения, город и еще какие-то данные. И как только он это сделал, на экране
появилось моё изображение в четырех планах: спереди и сбоку, в полный рост и
одно лицо.
- Это синтезированное машиной стандартизованное изображение, - пояснил
для меня Миша.
Под изображением были высвечены мои данные и соответствующая дата. Миша
сделал какой-то неуловимый пасс руками, и изображение сначала ожило, потом
стало меняться, показывая меня, каким я был раньше, вплоть до самого
рождения.
Потом изображение уменьшилось и сместилось в левый верхний угол. По
правой же половине экрана побежал текст, который я едва успевал читать. Это
была моя полная биография и характеристика. В левом же нижнем углу появился
текст следующего содержания:
Разухин Игорь Сергеевич
Дата рождения: 04.12.1973 г.с.э.
Дата смерти: 30.12.1987 г.с.э.
Родители:
Разухин Сергей Георгиевич
(16.02.1950 - 27.11.2018 г.с.э.)
Разухина Лариса Ивановна
(18.05.1950 - 28.09.1987 г.с.э.)
Категория пригодности: 00 [КВС ~ 60-80 е.с.]
Дата извлечения: 30.12.1987 г.с.э. [30.06.42 г.2.д.э.]
Извлечение произведено.
Местонахождение: Дубльмир-1, Европа, Город Љ1 (Первоград)
- Получается, что мой отец тогда не погиб.
- Получается... Сейчас узнаем точно. Все просматривать не будем, а только
уголок.
Через несколько секунд на экране уже высветились данные моего отца:
Разухин Сергей Георгиевич
Дата рождения: 16.02.1950 г.с.э.
Дата смерти: 27.11.2018 г.с.э.
Родители:
Разухин Георгий Павлович
(25.03.1927 - 29.09.1987 г.с.э.)
Разухина Анастасия Петровна
(14.09.1928 - 19.07.1972 г.с.э.)
1 брак: 16.08.1970 г.
Янышева Лариса Ивановна
(18.05.1950 - 28.09.1987 г.с.э.)
2 брак: 14.06.1989 г.
Куприянова Валентина Александровна
(02.01.1968 - 02.12.2003 г.с.э.)
Дети:
Разухина Елена Сергеевна
(12.04.1971 - 28.09.1987 г.с.э.)
Разухин Игорь Сергеевич
(04.12.1973 - 30.12.1987 г.с.э.)
Разухин Дмитрий Сергеевич
(11.12.1978 - 28.09.1987 г.с.э.)
Разухин Май Сергеевич
(19.05.1991 - 16.07.2021 г.с.э.)
Категория пригодности: 1 [ПВС ~ 1,1-1,5 е.с.]
Дата извлечения: 18.06.1963 г.с.э. [+- 2 дня]
Эта информация говорила мне почти все. Но я спросил:
- А почему его нельзя извлечь в тот день, когда он умер.
- Во многих случаях это оптимально. Но люди теряют пригодность раньше. А
путь между мирами для непригодного для этого человека равносилен гибели.
Твой отец потерял имеющуюся у него от рождения первую категорию пригодности
в тринадцать лет. Значит, его можно будет извлечь только тогда, когда ему
снова будет тринадцать и у него будет категория пригодности. Про кого еще
сделать запрос?
Через несколько минут я узнал, что мой брат Димка будет извлечен
восьмилетним, в день своей гибели - 28.09.1987, по категории два нуля. Алёна
- 14.02.1979, по категории нуль. Мама - 22.11.1958, по первой категории.
Время же возврата дедушек и бабушек было отодвинуто очень далеко - в
тридцатые годы.
- Ну ладно, пока достаточно, - сказал Миша, - потом терминалом можешь
пользоваться сам. - Он встал и отодвинул стул туда, где он стоял раньше. -
Посмотрим, что есть здесь.
Он повернулся к шкафу и открыл его. В одном отделении висела и лежала
одежда разных фасонов. Во втором были многие необходимые вещи, начиная от
полотенец и зубных щеток и кончая лежащим внизу мячиком. Третье же отделение
не было собственно шкафом. Внизу был смонтирован утилизатор, а выше, как
объяснил Миша, окно линий доставки, которые пока еще не были запущены. Потом
мы перешли к книжной полке:
- Книги на первое время, - сказал Миша, - мы обычно пользуемся
терминалами. Половина - то, что ты уже или читал, или хотел прочитать.
Вторая половина - продукция нашей организации. Популярные, - он провел
пальцем по корешкам, вытащил одну под названием "Гравитация и гравитехника",
- вот эту написал я. Вот здесь художественные.
- А как же тогда я мог читать "Детей вечера"?
- Мы ее тебе туда подбросили еще во время разведочной раскрутки, для
того, чтобы ты все правильно понял, и не было лишних проблем. Иногда мы себе
подыгрываем. Но те же "Дети вечера" - почти что документальная книга, её
написал Олежка Вертов, мой друг. В книге есть и он и я. Правда в книге он
себя называет Аликом, ну а я так и остался Мишкой. Ну да ладно. Тут вот
сплошная история. Может быть заинтересует. Это моя мама сюда поставила. Она
историк, и данную редакцию сравнительной истории делала и она... С комнатой
вроде бы все ясно. Идем, покажу, где находятся другие удобства.
Миша показал мне, где находятся туалет, умывальник, душ, тренировочная
комната.
- Миша, я не пойму, я что - первый человек, которого вы сюда привезли?
- Третий. Но двое - совсем малыши. Мы их видели на улице. Вообще-то люди
здесь есть - дублевцы всех возрастов. Вот, кстати, поднялся тот, с кем я
обещал тебя познакомить.
Этим кем-то оказался мальчишка лет двенадцати на вид, как и Миша
белобрысый и очень похожий на Мишу.
- Это Антон, - сказал Миша.
Про меня этот мальчишка уже очевидно всё знал. Он показался мне серьёзным
- очень серьёзно протянул мне руку и пожал ее очень даже крепко. Миша же в
это время смотрел на часы:
- Мне уже пора бежать. Антон, займи Игоря на весь день.
- Хорошо, Миша, все будет в порядке. Ты надолго?
- Наверно до вечера, если не до утра.
Миша помахал рукой и быстро удалился.
- У них всегда дела, - сказал Антон. - Ты завтракал?
Я кивнул в ответ:
- С Мишей.
- Если хочешь, можем чуть-чуть прогуляться. Только я сначала чего-нибудь
перекушу. Подождешь?
Антон быстро перекусил парой бутербродов, и мы вышли на улицу. Во дворе
на этот раз никого не было. Антон молча шёл вперёд, а я следом. Мы прошли
мимо нескольких домов разной архитектуры. Остановились же на детской
площадке возле одного из них. Тут тоже не было ни человека. Антон сел на
качели и кивнул мне на соседние. И с первого взгляда было понятно, что он
почему-то не решается завести разговор. Поэтому начал я:
- Такое ощущение, будто мы в мертвом городе.
- Он не мертв, - улыбнулся Антон, - просто он еще не родился полностью.
Извини. Не знаю даже, как начать разговор. Наверно кажусь дураком.
- Да нет, это я тут как дурак... Ничего не знаю и почти ничего не
понимаю.
- Разве Мишка тебе ничего не рассказал?
- Кое-что рассказал. Но, если честно, то я почему-то побаиваюсь его
спрашивать. Он старше, чем выглядит?
- Он мой брат, - улыбнулся Антон. - А сколько ему лет - попробуй угадать.
- Двадцать пять... может быть, тридцать.
- Семьдесят четыре.
Семьдесят? - я был удивлен, хотя наверно следовало такого ожидать. Но все
равно как-то не укладывается, что семидесятилетний человек выглядит
восемнадцатилетним.
- Тебе тут доведется повидать и тех, кому больше тысячи, а то и
нескольких тысяч лет. Ну да ладно, хватит наверно об этом. Мы ведь с тобой
еще как следует и не познакомились, - он снова улыбнулся, - в вашем мире
такого не принято, но там, где я родился и долго жил, такое в ходу. Когда
люди знакомятся, то каждый коротко рассказывает о себе. И говорит при этом
только правду или же ничего. Согласен?
Я кивнул в ответ. Он, все так же продолжая улыбаться, начал:
- Я Антон Вёртов, сын Александра Вёртова, больше известного как Дубльком,
с Земли-30 и Натальи Северцевой с Земли-29. Родился на Земле-105 в 2571 году
этого мира, собственной эры, как говорят у нас в Дубле, или же в 32 году
второй дубль-эры. Так что мне всего лишь девять лет. И восемь из них я
прожил на Земле-105. Земля-105 переживает первый звездный век, без каких бы
то ни было признаков упадка, это честный и открытый мир, на котором стоит
побывать. В прошлом же году я с родителями перебрался сюда, на Дубльмир и в
первый раз услышал о существовании Дубля. До этого я увлекался звездами и
мечтал стать галактическим пилотом. Сейчас же я больше увлекаюсь
срезографией и когда-нибудь стану комом. Моя категория пригодности - два
нуля... Ну, вроде бы и всё. Сейчас твоя очередь. Вопросы потом.
- Я Игорь Разухин с... того мира, который возвращают во времени. Я
родился в декабре 1973 года собственной эры. А погиб в декабре 1987 года,
замерзнув в трещине, в которую упал. Вчера меня оттуда вытащил твой брат.
Дома, до войны увлекался многим понемногу. Немного географией и немного
историей, немного радиолюбительством и астрономией, немного побольше
фантастикой, даже писать немного пробовал... Здесь, как я понял, моя
категория - два нуля, но что это значит - я не знаю.
- Это старая классификация, новая - в единицах свободы. Могу объяснить.
Ну, во-первых, не все люди могут переноситься из мира в мир, это связано со
многими особенностями личности. Если же попытаться перенести в другой мир
человека, к этому непригодного, То ничего хорошего из этого не выйдет.
Точнее говоря, выйдет только конец этого человека - полный распад личности и
смерть. Еще во времена старой организации было определено деление людей по
десяти категориям - с первой по десятую, немного позднее добавили нуль и два
нуля. И только нулевые и первые три категории людей могут перемещаться из
мира в мир.
Третью категорию иначе именуют вероятными переходчиками. У вероятных
переходчиков меньше одной сотой единицы свободы и из мира в мир они могут
переправляться только при помощи самых совершенных и стабильных вариаторов.
Вторая категория - переходчик ограниченной свободы или просто переходчик,
у переходчиков от одной сотой до единицы свободы, они уже могут пользоваться
любыми вариаторами и уже могут ходить при помощи них в заброс на миры, где
нет вариаторов... Игорь, тебе не скучно от такой лекции?
- Продолжай, это интересно.
- Первая категория - переходчики высокой свободы или же свободные
переходчики. У свободных переходчиков от одной до пяти единиц свободы и они
уже могут не просто делать то, что простые переходчики, а видеть Срез. Ну,
то есть, пользоваться ком-ориентацией при забросе. И даже при определенном
напряжении совершать ком-переходы из мира в мир, ну то есть вообще без
помощи техники.
Нулевая категория - так называемые комы. У комов от пяти до двадцати пяти
единиц свободы. Комы могут ходить из мира в мир без всякой помощи. Могут
двигаться по нескольку часов вне Среза, наблюдать миры, не входя в них,
использовать пространственную неопределенность выхода.
Два нуля - комы высокой свободы или свободные комы. У свободных комов
больше двадцати пяти единиц свободы. Они могут всё то, что и обычные комы,
но способны совершать более длинные переходы, лучше ориентироваться на
Срезе, а кроме того могут по желанию трансформировать свой возраст в
пределах от младенчества и до старости (у обычных комов не получается быть
старше тридцати и младше десяти), и чувствовать суть мира, не входя в него.
- Никогда не замечал за собой такого.
Антон снова улыбнулся:
- А никто сам и не заметит, пока носом не ткнуть. Всему этому надо
учиться. А без учебы и тренировок еще никто не стал комом.
- А ты уже можешь это?
Он тяжело вздохнул:
- Учусь помаленьку. Но основную-то учебу проходят на мире, именуемом АК.
Туда же мне можно будет только тогда, когда мне будет десять лет. То есть
через три месяца.
- Никогда бы не подумал, что тебе только девять.
- Выгляжу старше?
- По моим меркам - да.
- Срез-эффект. Он начинает проявляться при переходе из мира в мир.
Человека тянет к стандартному биовозрасту - семнадцати-девятнадцати годам.
Те, кто старше его - молодеют, причем довольно быстро. А те, кто младше,
начинают быстрее расти, но ненамного, процентов на десять-пятнадцать. Я же
один из тех людей, кто совершал переходы из мира в мир, еще не родившись.
- А как будет обстоять с нами?
- А вы - не люди что ли. Такие же люди.
- Не могу понять, зачем Дублю спасать погибший мир.
- Тебе еще не объясняли?
- Вроде бы нет.
- Тогда придется еще одну лекцию прочитать для тебя, если конечно хочешь.
- Если тебе не трудно.
- Разумеется, не трудно. И к тому же объясняя другому, сам понимаешь
лучше.
Антон раскачался на качели, а затем, резко затормозив ногами, начал
рассказывать:
- В большом мире до чертиков самых разных миров, ни мне, ни тебе даже не
представить. Большой мир бесконечен во всех своих проявлениях. Бесконечен
космос, в котором бесконечное число обитаемых планет. И у каждой из них
бесконечное число вариантов развития. И если одной - первой бесконечностью
занимаются звездолетчики развитых миров, Дубль занять другой бесконечностью.
Чрезвычайно давно, на ныне уже несуществующем и неизвестном мире, в
результате крайне маловероятного стечения обстоятельств было совершено
величайшее открытие. Люди открыли существование вариполя. Это был технически
очень развитый мир, и им не составило труда применить это открытие на
практике. Они построили машины, переносящие людей из мира в мир. Прошло
несколько тысячелетий, и вокруг первого мира сформировалась цивилизация
совершенно нового типа. В одно целое были связаны много тысяч миров.
Колоссально шагнула вперед наука и техника. Они исследовали и дальний
космос, и Срез вариантов. Это были сильные, счастливые и ничего не боящиеся
люди, люди первой эры, люди миллиономирья.
Точно никто не знает где и когда, но они наткнулись на проявление
страшной и малопонятной силы. Или же эта сила сама наткнулась на них. Тот
период истории очень туманен. Наши историки сходятся к тому, что тогда была
обнаружена область гибнущих под воздействием этой силы миров, которые они,
несмотря на любые усилия, не могли спасти, а только привлекли к себе
внимание этой силы, которую мы сейчас называем Врагом.
И этот Враг уничтожил миллиономирье - цивилизацию первой эры. Сохранились
некоторые воспоминания об этом периоде. Всё произошло довольно быстро и
вроде бы случайно. Отказывала техника из-за дефектов изготовления, а от
этого взрывались целые планеты, на других природные катаклизмы приводили к
тому же самому. На третьи нападали агрессивные пришельцы, у четвертых
взрывалось, а у пятых наоборот гасло солнце. На шестых появлялась
неизлечимая болезнь, на седьмых переставали рождаться дети. Более отсталые
миры кончали себя в войнах и крови, эпидемиях и голоде. На планеты
обрушивались огромные метеориты и осколки чёрных дыр... Всего и не
перечислить... Прошло всего несколько лет, и цивилизация была уничтожена,
оставив после себя большую зону погибших миров - чёрное пятно Среза.
Но не все и не всё тогда было потеряно и забыто. На обломках первой эры
проросла эра вторая - эра Организации Борьбы. Уцелевшие переходчики первой
эры дали клятву борьбы с Врагом, до победы или до смерти. Снова росла
межмировая цивилизация, росла и набирала могущество. Но это была не
цивилизация светлых и добрых миров первой эры, которые никого не боялись, а
насквозь пропитанная ожиданием войны, копящая оружие и мощь, широко
разбросанная по Срезу. Трудно представить, но отдельные миры Организации
были способны даже полностью уничтожить весь бесконечный космос своего мира.
Десять тысяч лет длилась Вторая эра. И к её исходу Организация накопила
такую чудовищную мощь, что уже не боялась Врага и даже искала его. И, в
конце концов, нашла, себе на погибель. Но на этот раз Враг действовал более
тонко, и миры Организации просто захлебнулись в своей мощи, уничтожили самих
себя. Но пострадало еще множество не имеющих отношения к Организации миров,
что и положило конец второй эры.
Но в самом конце второй эры группа ученых Организации создала первые, еще
очень несовершенные вариаторы, которые испытывались в области, именуемой
Малым Кругом. И оказалось, что волна вариполя, создаваемая вариатором,
препятствует прохождению воздействия Врага. Организация погибла, но Малый
Круг устоял в центре пятна гибнущих миров. Он стоял почти четверть века, а
Враг не мог им ничего сделать. Но и эти шесть миров погибли. Враг обманул
их, заставил поверить в то, что он ушёл. Но стоило им только погасить волну,
как он победил. Пять миров погибли сразу же. На шестом, где все же был
включен вариатор, Враг бесновался по-страшному. Даже сейчас это страшный и
необъяснимый мир. Но и тогда Враг ничего не смог сделать людям, находящимся
у включённого вариатора............
[конец фрагмента]