Колесникова Юлия Анатольевна : другие произведения.

Город вечной зимы(В объятьях зимы)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Кайла вернулась домой, после того, как ей пришлось пожить у дедушки с бабушкой, после смерти матери. Она вернулась, такой какой и была, но ее город стал другим - вроде бы все как и было, но что-то неуловимо изменилось. Ее друзья по-прежнему с ней дружат, но они вдруг не похожи на себя. Она заводит дружбу с еще одним человеком, а вскоре ее подруга исчезает. Что-то происходит вокруг...даже мама, которой больше нет, кажется ей другим человеком, когда она находит ее письма. Книга пока что ЗАМОРОЖЕНА, надеюсь сесть за нее после Летней школу, которую допишу после Без слов. Есть больше 10 глав.


   The Embrace Of Winter (Объятия Зимы)
  
   The Embrace Of Winter (Объятия Зимы)
   Тьма упала на зимние небеса
   Дневной свет умер, так как взошла полная луна
   Ветры были холодны, и деревья были голые
   Тени танцевали на простом зеркале
   Дни были ночами, когда солнце ослабло
   Тишина правила, не издавалось ни звука
   Замерзшая луна светила повсюду
   Я чувствовал только холод, конец был близок
  
   Вечная зима, морозные ветры мчались в небесах
   Никогда не рассеивающаяся темнота, словно огонь шла по земле
   (группа Gates of Ishtar)
   Что делать, когда зима тебя не отпускает...когда ты тонешь в ней...проваливаешься то в снег, то в снежные топи, или в прорубь холодной, обжигающей воды? Как избежать смерти, уйти от нее, бежать ли, скрыться? Ничего не дает тебе подсказки, и лишь твоя жизнь может оказаться ключом ко всему, и к твоему спасению так же. Нужно готовиться к тому, что твоя жизнь вдруг может стать смыслом чьей-то жизни...и опасаться этого. Потому что вместо тебя неожиданно может расплатиться кто-то другой,...да и ты тоже...
   Глава 1. Слишком долгое отсутствие
  
   ...Мою боль, тонущую в слезах я не могу потерять
   Словно высыхающим цветам, жизни должен наступить конец
   Никто не может вытащить меня из моих страданий
   Так что я продолжаю свой темный путь слез
  
   Моя собственная ненависть, мой путь слез
   Мою боль, тонущую в слезах я не могу потерять
   Моя собственное путешествие я должен пройти до конца
   Словно высыхающие цветы каждый человек имеет свои пути
   Моя собственная ненависть - страх глубоко внутри...
   (группа Gates of Ishtar)
  
  
   Когда самолет начал заходить на посадку я знала, что увижу внизу и туман не был мне помехой. Я столько раз видела во сне, как увижу знакомые очертания берега Петербурга, что теперь для меня даже не стало разочарованием то, что белесый дымок все окутал вокруг, готовя остров к скорому дождю. Конечно, я представляла теперь в своей голове знакомые очертания пристани, и аэропорта Джеймса А. Джонсона, но они не были именно тем за чем я больше всего соскучилась. Мне очень хотелось бы сейчас увидеть маленький джип, темно-вишневого цвета на котором ездил отец, и тогда бы я поняла, что я дома. Вот и все, и больше никаких желаний. А потом заехать поесть в одном из ресторанчиков города, вспомнить, что такое настоящая рыба, а не то, что готовила бабушка не больше с палец величиной, и увидеть вид из своей комнаты, выходящий на воду. Мне начало тут же хотеться еще большего - увидеть своих друзей, обнять Талли, и посмеяться с ее странного акцента который она переняла у отца ирландца, который в свою очередь ирландцем был лишь в своем паспорте по фамилии О'Эшли, и то, потому что его дед был ирландцем. С тем же успехом его можно было считать русским! Меня же тогда нужно считать чукоткой - ведь моя прабабка была именно из них. Или скандинавкой коими являлись предки отца. На вид я не была похожа ни на одну из этих рас - каштановые волосы, теперь уже выгоревшие, зеленые глаза, с такими же выгоревшими ресницами. Ну, по крайней мере, фамилия Ольсен меня относила к скандинавским корням отца, а немного раскосы глаза напоминали о маминых корнях. Вот что мне теперь осталось от нее - память о ее бабушке. Я тоскливо глянула вниз, но туман все так и не собирался расступаться, хотя мы начали снижение, которого я вовсе не боялась. Все же было не впервой. Когда мы летали с Талли в прошлом году в Ситку, тогда нас хорошо встряхнуло, теперь же это были лишь цветочки. Так себе шум и так себе качка. Дедушкину лодку кидало на волнах куда сильнее. А то суденышко уже давно обещало пойти ко дну, но все пока не собиралось. Дед пророчил, что она продержится год-другой. Но вот дедушки нет уже лет 7, а лодка все еще плавает, и кажется не собирается тонуть.
   Все это конечно стараниями отца, в любом случае лодка теперь была моя, по достижению мной 18 лет, я имела на нее право. И мне как раз через три дня должно было пристукнуть этих таких необходимых 18! Пристукнуть...как странно, это ведь словечко из запасников Талли. Видимо я уже чувствую, что скоро увижу ее! Так же как чувствую, что внизу возле посадочной полосы увижу джип отца. Я так же вспомнила, как раньше меня забирала вместе с ним и мама, но не стоило сейчас думать о грустном, все, что было я уже пережила. Дедушка и бабушка, мои кузины не давали мне времени задуматься, или осмыслить всю глубину потери. А смириться мне все равно пришлось. Единственное что меня теперь волновало, как отец сможет смириться...или смог. Я ведь даже не знала, не нашел ли он себе кого-то. Бабушка готовила меня к этому морально, хотя как я подозревала, она просто не хотела отпускать меня сюда от себя. Там они жили лишь вдвоем в огромном доме, у них были деньги содержать меня, выучить, да и отец регулярно посылал чеки, ведь у нас была страховка после смерти матери. А после моего отъезда, сестра мамы вряд ли будет так частить, как и ее дети, не смотря на то, что живут они в одном городе.
   Я понимала бабушку и дедушку, они были не просто классными стариками, а просто улетными - разрешали ходить на дискотеки, просто уговаривали меня покупать красивую одежду, которую я могла лишь там и носить, заваливали подарками. Но я хотела домой. Там я просто умирала, зная, что отец один расхлебывает все это дело. Да он ездил на работу в свои командировки, и все же если бы он возвращался из них, а дома была я, для него все могло бы быть по-другому. Если конечно он еще не нашел себе замену матери. Честно говоря, хотя я не говорила это бабушке, ведь мама была их дочерью, я надеялась, что он нашел себе кого-то. Ведь человек не может быть один, не должен - это не в принципах человека. Он парное существо и по-иному не может быть. А особенно тут, на Аляске где мужчин всегда больше чем женщина. Заходя в комнату, ты можешь быть уверенной, что никогда не будешь обделена вниманием мальчиков - их будет на десяток больше чем девочек. Так же и со взрослыми - женщин слишком мало, чтобы удовлетворить внимание всех обделенных мужчин. Потому браки были здесь более часты, чем там, где жили дедушка и бабушка, даже среди их ровесников. Недалеко от нас, по меркам Петербурга это почти в километре, жила такая парочка - им было не меньше 60, когда они сошлись, теперь им было под 70, и людей счастливей я еще не видела. Или точнее говоря, уже давно не видела. Я даже не знала, живы ли они. Отец словно сговорился с Талли, и они не рассказывали мне о тех, кто умер в городе. А я точно знала, что за полгода, кто-то точно должен был умереть. Как, например наш бывший учитель истории Аляски - он был довольно-таки ветхий, к тому же когда-то работал профессором, приехал с континента прожигать здесь пенсию, как он говорил, а его попросили некоторое время заменить учителя истории. Так он и продолжал преподавать еще почти 16 лет. Никто не хотел лететь работать сюда, в такое отдаленное к тому же довольно-таки закрытое место, не смотря на водный и воздушный путь к более большим городам. Петербург с численностью населения едва превышающей три тысячи душ, мало кого привлекал для жилья, зато тут наконец начал развиваться туризм. По письмам Талли, я поняла, что она познакомилась с двумя обалденными парнями из Германии, а также с англичанином, и еще с одним бразильцем. Конечно у меня тут же появился вопрос - а что случилось с Митчеллом, ведь он был ее Великой любовью?! Но об этом Талли как-то странно помалкивала, ну и я не настаивала. Мы были подругами полгода назад, и я конечно же этого боялась, и все же понимала, что прошло уже много времени с того раза как мы виделись в последний раз. Я была тогда почти коматозной после аварии матери, она же не знала, чем мне можно было помочь в таком случае. Она тогда лишь начала с ним встречаться, и я его почти не знала, кроме того, что у него были темные черные глаза, и такие же черные как смоль волосы, прямые и немного длинноватые, как на мой вкус. Его внешность выдавала в нем какую-то родственность с коренными индейцами, но наверное лишь этими смоляными волосами и черными глазами, и так же смугловатой кожей. Вряд ли имя Митчелл было коренным.
   Впрочем, не смотря ни на что, я хотела ее увидеть, и понять, что я дома. Отец ждал меня не один - там возле посадочной полосы собралась вся семья его старого друга Дарста, его жена, и трое детей, которых я помогала нянчить за отсутствием братьев или сестричек. Конечно, увидеть его жену было довольно болезненно, так как она была лучшей подругой матери, но я быстро утихомирила знакомую боль, которая стала за полгода чем-то привычным. Как если очень долго ходишь с больным зубом, за несколько дней учишься приспосабливаться к этой боли.
   Я не стала брать свои сумки, зная, что их заберет отец, и потому сбежала по трапу лишь с рюкзачком на спине и с сумкой наперевес, и кинулась к отцу. Он тяжко подхватил меня, так как я уже не весила как пушинка, и тяжко выдохнул, словно не мог дождаться именно этого момента. Я втянула в себя воздух, когда уткнулась в его плечо, и ощутив такие знакомые запахи едва не расплакалась. Меня почти тут же начали обнимать и другие руки, миссис и мистер Кемпбел, их малышня, и я радостно отдалась еще одним знакомым и любимым рукам. От них тоже пахло так знакомо, что хотелось держать их и не отпускать, как старого мишку, с которым когда-то спала в детстве.
   Миссис Кемпбел оказалась проворнее остальных, она отвоевала меня у мужа и отца, который, успел только что-то крякнуть типа "ты дома", а потом пошел по мои сумки.
   - Как же ты выросла...вытянулась прям не узнать.
   - На 7 сантиметров, теперь уже не нужно брать табуретку, чтобы доставать на кухне кастрюли.
   - Это хорошо, пригодится тебе, ты ведь теперь будешь на хозяйстве. - это она добавила более печально. И я поняла, что она имела ввиду - отец снова уедет в командировку в свой Прудо Бей в поисках нефти. Отец и мистер Кемпбел работали с нефтью, и эта робота надолго отрывала мужчин от своих семей. Иногда и на полгода, а то и больше. Я понимала, что, скорее всего мне недолго придется пробыть возле папы, и вероятно то, что за месяц-другой ему придется улететь. Я лишь надеялась, что не меньше, ведь график работы отца никогда не был четким.
   Закинув на плечи вместо портфеля малютку Эббс, я пошла вместе с миссис Кемпбел к машине отца. Там нас нагнал отец и Дарст, неся мои огромные чемоданы.
   - Ты улетала отсюда всего лишь с чемоданчиком - где ты взяла этих монстров? - отец добродушно ворчал, загружая чемоданы в багажник, я же в это время втягивала в себя прохладный утренний воздух, влажный и тяжелый, наполненный ароматами рыбы, моря, тумана, свежего дерева. Все вокруг пахло домом, а домом был весь остров Миткоф. Вокруг сновали люди, ведь это был аэропорт, недалеко сел такой же маленький самолетик которым прилетела я, а еще дальше стоял вертолет. И не смотря на то, что был июнь, мы были одеты тепло. Но я даже не обращала внимания на прохладу, ведь здесь был мой дом, и я знала, что меня ожидает по возвращению домой - прохлада, море и леса.
   - Ты знаешь бабушку - она не понимает, что мне некуда надевать все то, что я носила у них там в Провиденс. И еще ей кажется, что я не похожа на девушку, когда постоянно ношу здесь джинсы и толстовку, и куртку.
   - Они не болеют?
   Пока мы говорили семья Кемпбелов сели в свою машину, и поехали наперед, наверняка миссис Кемпбел приготовила праздничный ужин, чтобы отметить мой приезд. К сожалению, это означало, что я сегодня не встречусь с друзьями. Тогда хорошо, что я не стала писать Талли о своем приезде, иначе сегодня были бы уже истерики. Их похожий джип скрылся с места, а отец пока что не спешил ехать. Он помог мне сесть в машину, можно подумать я забыла, как забираться в джип! И когда сам сел в машину, еще раз крепко обнял меня.
   - Как же ты выросла!
   - Ну не слишком, меня не было ...
   - Всего полгода, - закончил он, понимая, что я не хотела заканчивать свое предложение. Тяжело усмехнувшись, он скривил губы. - Как ты?
   - Все хорошо, пап. Ты не должен переживать из-за меня. Со мной все нормально, поверь. Бабушка и тетя Джин были всегда со мной...они говорили о смерти матери...и я не могу сказать что смирилась, но точно знаю...мне уже легче.
   Я прикоснулась к плечу отца, такому сильному и надежному, такому как я помнила. Его светлые зеленые глаза, русые волосы, и морщинистый лоб - все именно так как было, когда я в слезах улетала на Род-Айленд, в призывном порядке. Он был в старой, но чистой рубашке, и в одном из своих любимых батников, прожженном в нескольких местах, но так же чистом.
   - Пап, давай не будем пока говорить об этом. Нам еще тяжело, но я снова здесь, и все будет хорошо. - при этих моих словах лицо отца стало виноватым, и я уже знала почему.
   - Тетя Тэй сказала, что вы скоро снова уезжаете, - поспешила успокоить его я, и морщинки вокруг глаз отца углубились, а затем он улыбнулся.
   - Тэй всегда успевает все раньше всех!
   - Все нормально, - попыталась улыбнуться я. Мне было не впервой с таким сталкиваться, мы и раньше с мамой расставались с отцом на долгое время. Бывало, я оставалась в городе сама, когда мама летала к родителям.
   Откинув волосы назад, я пристегнулась ремнем безопасности, и мы поехали. Мы ехали недолго до центра города, отец хотел еще купить некоторые продукты к обеду, я же с жадностью рассматривала знакомые улицы и дома, такие уютные, со свежей покраской и вымытыми окнами после затяжной зимы. Казалось, снег был здесь еще вчера, так как улицы были влажными. Но вероятнее всего, что это был ночной дождь или утренний туман.
   Я не стала выходить из машины, пока мы не заехали в больницу.
   - Ты что плохо себя чувствуешь? - удивленно спросила я, когда мы остановились возле Медицинского центра на Фрам стрит. Здание не изменилось, как и полгода тому назад. Впрочем, у меня с этим зданием были плохие воспоминания. Коронера в городе не было, зато местный врач согласился провести вскрытия для страховой компании. Тогда я видела это здание в последний раз, и эти воспоминания мне очень хотелось забыть. Сама мысль, что где-то там разрезали тело моей мамы, и так истерзанное, меня убивало. Но доктор Риттер обещал, что будет бережен с ней. Я ему поверила, и мама на похороне выглядела так, будто просто спала.
   - Нет, конечно же. Я как всегда здоров как бык, - рассмеялся отец, будто какой-то здоровяк-добряк. - Просто доктор Риттер сказал, что ты должна снова стать на облик у него.
   - Ясно, - подняла брови я, думая о том, что это не обязательно делать в первый день.
   Отец словно прочитал мои мысли.
   - Он так обрадовался, узнав, что с тобой все в порядке, как помнишь, он нам тогда очень помогал во время всего того...
   - Похорон. - добавила я, и папа качнул головой. - Все нормально. Пошли.
   Я выбралась из машины и следом за отцом зашла в медицинский центр. Вот он в середине очень изменился. Здесь перекрасили все стены. Все стало таким ярким и красочным. А на стенах появились новые картины, которых я раньше не видела, а может, не помнила. Живые цветы по углам, несколько портили отстраненность коридоров - такую лаконичную и в то же время расслабляющую.
   В вестибюле сидело несколько человек, и всех я знала. Поздоровавшись с ними и отметив радость, с которой они восприняли известие о моем приезде, я проследовала за отцом в кабинет доктора Риттера.
   Кабинет сначала показался мне пустым, и его холодные белые стены, были полной противоположностью тому, что я увидела в коридоре. Все стерильно и чисто. Словно выпавший снег. Металлические приспособления и мягкое кожаное кресло для осмотра. Это напомнило мне кабинет зубного врача, и как у любого человека радости я при этом не испытала. На отдаленной стене висело несколько фото доктора Риттера с огромными палтусами и форелью, хотя с такого расстояния я не видела что это за рыба. А также фото семьи доктора - его матери и сестры. А также он - пухлощекий улыбающийся крепыш. Я, как и все местные девочки в тайне некоторое время была влюблена в доктора Риттера, потому как он был высоким, крепким и еще довольно молодым доктором, с огромными голубыми глазами и светлыми волосами, словно с картинки. Мы называли его местным Бредом Питом, и конечно же все шли на осмотр к врачу как на праздник. Мне было интересно, так же ли забьется мое сердце, как раньше, если я сейчас увижу доктора Риттера.
   Доктор вышел из своей коморки, почти тут же, как мы зашли, и он просто остолбенел, заметив нас. Но его стопор прошел довольно быстро:
   - Вы меня напугали. - рассмеялся он, несколько нервно. Крепко пожав руку отцу, наверное, своей еще несколько влажной, он с улыбкой посмотрел на меня.
   - Кайла, ты вернулась домой! Как ощущения?
   Я смущенно потупилась. М-да, эта улыбка с ямочками на щеках, и странные голубые глаза любому нравились, и я была не исключением. Иногда мне казалось в глазах доктора Риттера, скользит что-то порочное и запретное, но это были лишь мои фантазии. Как бы мы девчонки не вздыхали, доктор время от времени встречался с женщинами в городе, но ни с одной так и не сошелся близко.
   - Дом, он и есть дом, - пожала плечами я, тоже не смело протянув ему руку, доктор коротко, но не очень крепко пожал ее. Так как это делают детям. Мне же казалось, за последние полгода я вообще перестала быть похожа на ребенка. Или мне хотелось так думать.
   - Ну что ж, тогда давай я быстро тебя оформлю, и отпущу домой праздновать возвращение. Ты наверняка захочешь встретиться с друзьями... - он приподнял насмешливо бровь, и они с отцом рассмеялись из-за моей недовольной мины.
   - К сожалению не сегодня. - ответил вместо меня отец. - Сегодня у нас семейное торжество.
   - Это классно, - по молодежному завернул он, - мне нужно лететь через полсвета чтобы увидеть мать и сестру.
   - Они далеко?
   Мы прошли к столику доктора в коморке и сели напротив него, когда он сел что-то заполнять. Я протянула и поставила на стол свою старую карту, которую забирала отсюда, когда уехала.
   - Да, - он небрежно писал своим странным докторским почерком, который наверняка мог расшифровать только он, и в то же время говорил с нами. Отец в это время с интересом рассматривал фото с рыбалки, где доктор держал рыбины. - Мать теперь живет в Австралии, а сестра...пока не звонила, где они решили поселиться с мужем. Она у нас любить кочевать.
   Как я поняла, доктор не очень хотел говорить о своей сестре. И все же, какой он симпатичный и обаятельный, жаль, что он не смотрит на таких как я, считая нас детьми.
   - Ну, вот и все, - спустя несколько минут сказал доктор, - рад был вас видеть, и особенно тебя Кайла. Хорошо когда в городе много молодежи! А к тому же девушек! Уехав отсюда, ты наверняка разбила мужские сердца.
   Мы рассмеялись, и я в прекрасном настроении вышла прочь из стерильной комнаты доктора. Мы снова прошли по красочным коридорам. Опять поздоровались с новыми посетителям больницы, и вышли на улицу, где уже начал падать дождь.
   - Зря доктор Риттер не жениться, - заметил отец, - из него вышел бы прекрасный семьянин.
   - Пап, ты хочешь разбить сердца всех девочек в школе? Мы только потому и мечтаем вырасти, чтобы замутить с ним. - упрекнула отца я.
   - А он не староват для тебя и твоих подруг?
   - Подумаешь, он почти твой ровесник! - рассмеялась я, и нагнулась к зеркальцу заднего вида, чтобы подкрасить губы прозрачным блеском.
   - А это что такое? - спросил отец, с некоторым неудовольствием наблюдая за моими действиями. Наши глаза пересеклись, и я состроила ему рожицу.
   - Пап, мне уже не 10, и пока я была у бабушки, мне разрешалось краситься. Я так же ходила на дискотеки, и как видишь, меня это не развратило.
   Отец в ответ перекривил меня:
   - И меня это не развратило!
   Я усмехнулась:
   - Пап еще пару дней и мне 18 лет!
   - Знаю, знаю. Ты могла бы быть уже в колледже, просто мы поздно отдали тебя в школу. Ты почти взрослая.
   - Не надо напоминать, что я и так самая старшая в классе!
   - Ой. Старушка ты моя!
   Я показала отцу язык. И стала заплетать влажные волосы в косичку, чтобы они хоть чуть-чуть стали кучерявыми, и теперь не было видно их замечательного каштанового цвета. Хорошо, что отец не заметил, что у меня так же подведены глаза светлым карандашом, иначе он бы не смог это все за один раз пережить.
   Вечер как я и подозревала, прошел в компании отца и семьи Кемпбелов. Ну что ж на один вечер можно было перенести встречу с друзьями. Сидя за своим трюмо, в своей комнате, и слыша, как внизу шумят голоса, я некоторое время смогла побыть в иллюзии того, что мама жива. Каждый раз как тетя Тэй смеялась, я принимала этот смех за смех мамы. И все же я была рада. Я была дома, и это главное!
  
  
  
   Глава 2. Старая компания в сборе
  
  
   Я выбрала подходящее время, чтобы не только вернуться, но и чтобы встретиться с друзьями. По субботам наша старая компания собиралась на берегу моря, стоит лишь потеплеть. Это был не совсем кемпинг, но огонь приходилось разводить, по приходу на место, чтобы не отсыреть полностью и не продрогнуть. Бывало, мы баловались пивком, которое кому-то удавалось купить. В этом же году я гордо несла с собой несколько бутылок вина, которые были куплены для меня теткой Джин еще в Провиденсе, и специально припрятаны подальше от отца. Ему же я привезла несколько бутылок виски и скотча, в итоге один мой чемоданчик был забит именно алкоголем, словно я была каким-то наркокурьером и перевозила контрабанду. Это чемодан был единственный, который доставили, а я не я привезла его с собой. Хорошо, что отцу не пришло в голову переспрашивать, почему так.
   Я уже в первый вечер заметила, что он стал несколько нервным, и что на ночь мы теперь запирались намного более тщательней, чем раньше. Когда Кемпбелы ушли, отец показал мне новые затворы и замки, а также дал все ключи от них. Широкие окна почти от потолка до пола, похожие на французские, теперь так же были закрыты.
   - Что это ты надумал? - переспросила я его с утра, когда мы готовились завтракать. - Неужели снова животные повадились из леса? Или какие-то ограбления?
   - Не знаю...не спокойно мне на душе, особенно при той мысли, что теперь ты будешь одна, пока я не вернусь. И Тэй мало чем тебе поможет до нее бежать минут 20, к тому же если что-то случиться зимой, по ночному лесу не побегаешь. Так что нужно приниматься за твое воспитание серьезнее.
   - Это как? Комендантский час? Одежда только черных и серых оттенков? - переспросила я, наиграно со страхом округлив глаза. В это же время я надрывно хрупала огурец, маринованный наверняка Тэй.
   - Не смешно, Кайла. Меня не будет, и зима придет скорее чем ты думаешь. - отец говорил серьезно, занимаясь поджариванием хлеба. Я уже и забыла, когда в последний раз готовила завтрак. Бывало, я помогала бабушке на кухне, но только не с утра. С утра моей основной обязанностью было собраться, позавтракать и поехать в школу, и быть там хорошей ученицей. Вот и все, и больше никаких обязанностей. А теперь, особенно когда отец уедет, нужно будет готовить себе завтрак, ужин, обед. Хоть что-нибудь, хотя изредка я смогу навещать Тэй, и ужин тогда можно будет отменить. К тому же хлопья еще никто не отменял - побольше молока в холодильнике и пару тонн хлопьев, и никакого завтрака!
   - Я думаю, что нужно тебе снова возобновить твое обучение стрельбе, а также управление лодкой дедушки, она ведь скоро будет твоей. А также, я был бы очень спокоен, если бы ты научилась управлять вертолетом Дарст.
   - Э нет, на такое мы не договаривались. Я не люблю что-то более сложное, чем холодильник. - тут же запричитала я. Я начала искать тарелки, и вдруг обнаружила их в совершенно ином месте, чем мне казалось. Наверное, папа решил переставить их, так ему было удобнее. Найдя их, я начала ставить тарелки на стол. И заметив, что механически выставила три, поспешила забрать лишнюю. Отец сделал вид, что не заметил.
   - Думаю, может возникнуть такая потребность. В любом случае я уже это решил.
   Я постаралась подавить гнев, услышав властные нотки в голосе отца.
   - Пап, тебе не кажется, что ты страдаешь паранойей?
   - Нет, мне не кажется, - резко отрубал отец, что я даже вздрогнула. - Это не Провиденс, Кайла, это Петербург, Аляска. И меня не будет рядом, и мамы тоже. И после того, что с ней случилось я не знаю к чему готовиться... К тому же ты выросла намного больше, чем я ожидал или был готов. А что если я буду в Прудо Бей, а ты неожиданно позвонишь мне и скажешь, что беременна?!! Что мне делать?
   - Так вот для чего я должна научиться снова, стрелять, - усмехнулась я, но под твердым взглядом отца, мне пришлось стереть свою улыбку, и принять вид покаявшегося человека, который принимает к сведению настановления.
   - Я тебя прошу, не шути, я очень даже серьезно. Больше нет того ребенка коим ты отсюда уезжала. И меня не будет, хотя ты можешь обратиться к любому моему другу за помощью, я хочу, чтобы ты могла за себя постоять. Будь то медведь или человек, ясно? И да, пусть ты думаешь, что твой отец сбрендил, пусть ты будешь считать меня параноиком, но просто выполняй мои просьбы.
   Отец замолчал, и я так и осталась стоять возле большого продолговатого окна, стараясь понять, сердит ли он еще. Я поджала губы и ожидала продолжения его пылкой речи, но ее не последовала. Итак, инцидент грозил стать единичным, что не странно для мужчин в общем, но вот папа у нас любил поговорить. Иногда мне было стыдно, так как они с мистером Кемпбелом были худшими сплетниками округи, хотя случалось такое увидеть лишь тогда, когда они хорошо себе врежут, и в такие вот вечера я узнавала такие подробности о многих наших знакомых, что мне ставало стыдно это слушать. И иногда смотря на своих одноклассников, я думала о том, что творили их родители в юности. Честно признаться нашей компании было далеко до того, что творил отец в юности.
   Мы сели завтракать, и к отцу снова вернулось хорошее расположение духа. Я же думала о своих друзьях. Мне пришлось позвонить Талли, чтобы узнать собираются ли они еще на берегу, и меня поразило то, что она сначала не просто не узнала меня, но и не поверила, что я вернулась. Ее упорное недоверия рассмешило меня.
   - Талли это я, твоя подруга Кайла Ольсен, теперь уже на 7 сантиметров выше, и с более длинными волосами, но у меня сохранился тот шрам над бровей, который ты поставила мне качелей.
   На миг в трубке запала тишина.
   - Неужели ты вернулась! - неуемный писк в трубке вернул мою Талли назад, так как ее какой-то безжизненный голос меня несколько напугал. Я присела на стульчик, и удобно устроилась, понимая, что разговор будет долгим. - А давно?
   - Вчера. Папа сделал руками тети Тэй торжественный ужин, потому я не смогла еще вчера с тобой увидеться. У меня для тебя куча подарков!
   - Ммм... - томно протянула она, - я готова бежать к тебе хоть теперь, но у меня есть дома еще кое какая робота. Так что давай увидимся на берегу, я всех соберу, пусть это будет для них сюрпризом. Отмечаем твою днюху? - спросила она и тут же продолжила так и не дав ответить. - Это просто замечательная мысль. Самая что ни на есть отличная. Я бы даже сказала лучшая за полгода!
   - Я рада, - отозвалась с улыбкой я, хотя голос Талли меня несколько взволновал. Она казалась уставшей и ее голос даже с радостным писком тоже. Что с ней такое происходит? - Так что в 6? Тогда я еще заеду в город за некоторыми вещами, с меня вино!
   - Ура!! Празднуем! - заголосила она, что мне пришлось на некоторое время забрать трубку от уха, пока ее вопли утихнут. - И еще, я рада что ты вернулась...не смотря ни на что!
   - То есть? - переспросила удивленно я.
   - Да я так... свои некоторые дела, - тут же нервно рассмеялась.
   - Понятно, ну до встречи.
   Когда я ставила аккуратно трубку на место, сердце тревожно сжалось. Что могло измениться в городе за то время, что меня не было. Что могло измениться в Талли, раз мне так тревожно, ведь на нее вовсе не похоже такое поведение, и отстраненность. А это недоверие, что я вернулась. Дело ли во мне? А эти слова "не смотря ни на что"? Талли меня немного напугала, но поехав в город, я позабыла об этом. Забежав в магазин я прикупила еды на вечер, а также то, чего не хватало, по моему мнению в холодильнике - молока и хлопьев. Конечно же, здесь не было тех хлопьев, что я ела у бабушки с дедушкой, зато явно ассортимент расширился по сравнению с тем, что я помнила. Проведав нашу маленькую католическую церковь, я поняла, что в приходе появился новый священник, который прилетал на службы аж из Джуно. Ну что ж, молодой наставник это не так уж плохо, хотя я надеялась, он не будет слишком молодым.
   Затем я поехала искать некоторые вещи, которые я не смогла найти дома. У нас были новые альбомы, в которых было полным полно пустых мест для фото, но теперь я не знала где они, а с Провиденса у меня было столько новых фото, и их куда-нибудь нужно было ставить. Маленькая лавочка, появившаяся на улице, и которой точно не было раньше, предлагала широкий ассортимент канцелярских товаров, которые я и стояла, разглядывала. Полосатый тент, натянутый над подобием открытого окна зазывал к себе. Склонившись над широким выбором альбомов, я придирчиво откидала те, что были с видом на природу Аляски или вообще на природу. Мне лично понравились два: один со смешным и немного грустным ангелом, а второй с темным и растерянным цветочком.
   - Привет, Кайла, - я сначала вздрогнула от этого резко возникшего голоса, но расслабилась, поняв, что это доктор Риттер. Кайла мне говорили редко, в основном, Кайли, и мое имя прозвучало для меня несколько диковинно. Я обернулась к доктору, и улыбнулась в ответ. В который раз меня поразили его красивые голубые глаза, и то, что он редко смотрит на нас девчонок. Все же жалко. Я знала, по меньшей мере, 5 или шесть девушек, которые о нем лишь и мечтали.
   - Здравствуйте, - вежливо поздоровалась я, чтобы не раскрыть своей заинтересованности. Доктор стоял почти со мной впритык, но мне мешало приблизиться к нему края его зонтика. Я же даже не заметила, что на улице пошел дождь. - Тоже решили прикупиться?
   - Да. Не могу найти ни одной пишущей ручки. - мимолетно улыбнулся он, рассматривая одну из ручек.
   В этот момент мимо нас прошла одна из учительниц школы, и он почти ту же ушел, кинув мне незначительное: "Пока Кайла, привет папе". Как жаль, что доктор не отмечает, что я повзрослела. Хотя если так подумать, я уже не была так влюблена в него по уши, как когда-то. Но его фигура заслуживала продолжительного взгляда.
   Выбрав несколько альбомов и смешные стикеры, я раздумывала над покупкой цветных ручек, которые передо мной разглядывал доктор. И снова очередной голос, раздавшийся над моим ухом, заставил меня вздрогнуть. Я подняла голову и поняла, что этот бас принадлежит никому иному, как Митчеллу, бывшему парню Талли. И я сказала себе "Уау"! Это было такое уау, что я на некоторое время задержала дыхание, чтобы понять он ли это. Но все такие же несколько длинные гладкие черные волосы и черные глаза, говорили мне о том, что это Митчелл - только его выросшая копия, и с накаченными мышцами. Наверное, Талли просто рехнулась, раз разошлась с ним. Вот и объяснение ее странному поведению - она рехнулась. Так как я редко и довольно таки мало общалась с Митчеллом до отъезда, теперь я была поражена тем, что он глубоко красив. Какое-то странное слово для описания красоты, но именно оно пришло мне на ум, когда я стояла и смотрела на него. Глубоко и органично. И весь пейзаж на фоне, которого находился его профиль, поддерживал эту красоту. Горы, леса и потемневшее небо.
   - Привет, Кайли, - сказал его голос, но я увидела лишь, как дернулись его губы. Странно, вроде бы я не отупела, но мне пришлось попытаться, чтобы сложить губы в вежливой улыбке, хотя он улыбался мне вполне искренне и по-доброму. Очень по-братски.
   - Привет, Митчелл. Слышала, вы разошлись с Талли, мне жаль. - наверно не удачные слова при встрече, но я не могла забрать назад вырвавшуюся фразу, ругая себя при этом в уме.
   Его удивление было довольно таки комичным, но особенность этого удивления стала мне понятна, когда он сказал:
   - Да, месяца 4 назад.
   Мне стало стыдно из-за своей глупости и странных слов. Но видимо я не задела чувства Митчелла, так как он тут же повел разговор о другом. Его черные глаза, внимательные и добрые, уставились в упор на меня при этом.
   - Тебе понравилось жить у бабушки с дедушкой?
   Я кивнула и, расплатившись за купленное, пошла в сторону своей машины, куда он решил меня видимо провести, так как пошел рядом прикрыв своим зонтом.
   - Да. Но я хотела домой.
   - Это понятно. Петербург - это лучшее место.
   И он пошел дальше, оставив меня возле моей машины, больше ничего не сказав. Я смотрела на удаляющуюся фигуру, и думала о том, почему раньше не замечала, что у него такие широкие плечи и тяжелая фигура, словно он уже не парень, а мужчина?
   Еще после одного из местных у меня осталось странное чувство неудовлетворенности, такое внутреннее и непонятное, что я сама испугалась этого. Меня беспокоила Талли, мне казался притягательным доктор Риттер, но больше всех задел Митчелл. Задел за что-то живое, но уже знакомое мне. Там в Провиденсе я встречалась с парнем, и мне было понятно слово любовь и страсть, и как-то вышло так, что эти понятия я не различала. Я неожиданно поняла, что мне понравился бывший парень моей лучшей подруги. Но самое интересное, что смотрел на меня Митчелл как раз как на просто знакомую, его бывшей девушки. И не послать, как говориться, и не уйти без вежливых слов.
   Сев в машину, я думала о Талли и будет ли на берегу Митчелл. День прошел как-то незаметно, я приготовила отцу обед, пока он колол дрова, готовя запасы на зиму. А потом занялась своей старой новой комнатой. Мне пришлось все вымывать, так как отец не догадался мыть полы здесь и вытирать пыль. Все мои рамочки припали пылью, и она повъедалась в стекло. Перемыв так же окна, я решила заняться остальными окнами в доме с понедельника. И так стало ясно, что отец практически не убирался, и все это теперь будет моей обязанностью. После я распаковала вещи, ну до того момента пока не стало ясно что большей частью они просто не вмещаются в мои два маленьких шкафа. Значит, у меня оставался лишь один выход - поставить лишние вещи или те, что я не буду носить здесь в шкаф мамы. Я уже успела заметить, что ее вещей не было на полках. Но это я так же откладывала на следующую неделю. Мне не хотелось так быстро вторгаться на территорию принадлежавшую ей. И в то же время я была рада, что не мне пришлось вытягивать ее, больше не нужные вещи и думать, куда их деть.
   Одеваясь в теплую новую толстовку, ярко-оранжевого цвета, я позволила себе немного накраситься, так как привыкла поступать в Провиденсе.
   И вскоре я могла ехать туда, где мы собирались нашей компой почти круглогодично, бывало даже в снегопады.
   И теперь идя по берегу, я уже видела издали, что народу собралось достаточно. Там были наши одноклассники и так же те, с кем мы тусовались. И я заметила, что в толпе собравшейся вокруг костра есть фигура Митчелла. Меня это несколько взволновало, но и в то же время встревожило. Я не хотела замечать его присутствие весь вечер, когда у меня появилась возможность снова вернуться в свою жизнь. Как странно чувствовать это раздражение. Но бесил меня не он, а то, что он был бывшим парнем Талли. Мне казалось, она никогда не поймет, если я просто признаюсь ей, что он мне понравился.
   Навстречу первым ко мне побежал Крей, а не Талли, как я ожидала. Перехватив меня почти у самого костра, он с криками радости закружил. Мне пришлось прижать к себе портфель с вином, чтобы оно не повылетало. Его хватка был все такой же медвежьей, как я и помнила. Рыжие волосы и брови, первым кинулись мне в глаза, когда он перестал меня кружить, и я снова смогла встать на свои ноги. Перед глазами плыло пару мгновений, но я постаралась сфокусировать свой взгляд на его веснушчатом лице.
   - Кайли, ты могла бы написать, что вернешься!!! А я-то думаю, чего это Талли зовет нас сюда!
   Ему вторил добродушный гомон остальных друзей из компы. Кроме Крея и Митчелла был еще один парень - Терей, он был нашим с Талли одноклассником, впрочем, как и Митч. А из девочек - Талли, Биф из параллельного класса, Саманта сестра Крея, такая же веснушчатая, рыжая и здоровая. А еще Сандер. Я обнимала их по очереди всех, немного смущенно и сковано Митчелла, и думала, что Талли оставила себя на закуску, но когда дело дошло до Сандер, я почти тут же забыла обо всех остальных. Она выглядела не так, как раньше. Совсем не так.
   С ее бледного лица на меня взирали странно напряженные глаза, тяжесть которых не могла разбавить даже улыбка. Но самим жутким было то, что в данный момент она напомнила мне меня, только полугодичной давности - такой же цвет волос, лишь выкрашенный, стрижка до плеч, и подведенные карандашом глаза, чтобы казалось, что они слегка раскосые.
   - О, Сандер...ты очень изменилась. - выдавила я из себя, и не могла не признать, что ей к лицу: - Тебе очень идет этот цвет волос.
   - Спасибо. - она негнущимися пальцами, возможно от холода, потрогала себя за прядь волос. - Решила изменить имидж.
   Только Талли при этих словах не рассмеялась, а остальные да. Я взглянула на нее, и меня снова поразили в самое сердце. Талли была бледной, возможно не слишком измученной, и все же усталой, словно не могла выспаться уже давно. Ее волосы почти такого же цвета, как мои были распущены, и выпрямлены, и не смотря на то, что она явно пыталась стереть косметику, я видела на ее глазах следы от подводки. Да что за черт? У них какой-то культ косящий под меня, или в моду снова входят девушки в стиле Лив Тайлер? Но кажется, никто больше не замечал кроме меня всего этого. Я обняла Талли и та прижалась ко мне не просто сильно, а с каким-то отчаянием. Я была ошеломлена всем этим, растеряна, и не понимала со мной что-то не то или действительно с девочками.
   Мы расселись на огромных валунах, которые притащили на это место другая молодежь, которая уже давно не была молодежью. Возможно, это было сделано еще в те года, когда мама с папой учились в школе. Или даже раньше. Талли когда-то рассказывала мне, что это рыбаки сделали, чтобы им было удобно ставить здесь палатки. Но я не очень-то верила, так как ставить табор так близко к воде, могло быть опасно.
   Парни расстелили на валунах принесенные коврики, и я торжественно смогла вытащить свое вино. Конечно же, мой жест оценили, так как в маленьком городе неполнолетним не было возможности купить спиртное. Или приходилось просить кого-то постарше, но при этом платить им.
   - Ну, рассказывай, как там в Провиденсе? Ты собираешься вернуться жить туда? - под действием вина Талли начинала быть снова похожей на себя. Теперь, когда она говорила, ее язык немного заплетался, а щеки раскраснелись. Я улыбнулась, взглянув на нее. Она же плотнее прижалась ко мне под совместным одеялом, которое накинули на нас парни. Они же в основном все время были на ногах, так как следили за огнем, который пожирал сухие поленья довольно быстро. Митчелл стал позади нас, и подавал Трею дрова. Кажется, он был не очень рад тому, как вела себя Талли, и это по непонятной причине, мне совсем не понравилось. Я себя укорила за это непонятное и злящее меня саму чувство, и постаралась сосредоточиться на подруге.
   - Все по-другому - пляжи, отдых, и туристы не такие как у нас. Школа, конечно же, отличается, особенно по предметам - нет аквакультуры...и истории Аляски тоже нет, - пожала плечами я. - Но мне нужно будет рассказать вам об этом, когда я принесу как-нибудь с собой фотоальбомы. Мне будет легче по фоткам все объяснять. А то теперь даже вспомнить нечего. Кузины мои были немного избалованными. Тетка слишком меня опекала, а дедушка с бабушкой не рвались отпускать назад сюда. Ну и погода конечно другая.
   Мы все рассмеялись, потому что все говорили, вернувшись откуда-нибудь с материка - Погода конечно другая. Любая иная погода, которая могла изменяться не только в сторону снега, была интересна!
   - Лучше расскажите, что у нас нового? Кто-нибудь умер из тех, кого я знаю? Потому что отец мне ничего толком не писал. Надеюсь, профессор истории здоров?
   Все тут же потупились, так, словно им нужно было снова сказать мне, что мамы больше нет.
   - Что? Или точнее кто? Профессор?
   - М-да, - отозвалась Талли. - Теперь у нас вместо него преподает учитель труда. Ты должна его помнить.
   - А кто еще? Ну не молчите, мне не хотелось бы спросить как-нибудь в магазине или кафе: А как там тот или тот, и услышать, что он умер!
   - Одна девушка, которая училась когда-то в школе, покончила с собой... - твердым, но тихим голосом сказал Митчелл, и мне пришлось повернуться, чтобы посмотреть на него, чего я избегала делать. От ветра его волосы топорщились, и стояли словно ежик во все стороны, и не смотря на то, что он прикрывал голову капюшоном, ветер срывал его. На нем была темно-синяя куртка, вроде тех, что одевают в море, чтобы не промокнуть, и широкие военного-типа штаны. - Она поступила в Фэрбенкс, и что-то видимо не заладилось...ты ее должна была знать, она училась в выпускном классе...твоей мамы.
   Я почувствовала, как моя улыбка задеревенела. Мне не хотелось сейчас, сидя в кругу друзей, забыв о том полугодичной давности кошмаре, думать о маме. Но свет огня все равно ненадолго померк, как и свет этого дневного вечера. Наступил июнь, и солнце светило не меньше 19 часов в день. Вскоре мне снова придется привыкать к этому.
   - Ясно.
   Мне больше не хотелось расспрашивать о смертях, ставшихся в городе за мое отсутствие. Мне уже ни о чем не хотелось расспрашивать, и все же я продолжала улыбаться. Пока разговор зашел на какие-то смешные подробности из жизни школы, которые я пропустила, мне пришлось взять себя в руки и расслабиться. Рука Талли, холодная, но все еще такая же надежная, как и раньше, аккуратно сжала мою ладонь. И почти в то же время я почувствовала на своем плече крепкую тяжелую руку, и полуобернувшись поняла, что это Митчелл. Он улыбнулся мне доброй понимающей улыбкой, и напомнил мне этим доктора Риттера - ни к чему не обязывающая добрая улыбка, которая говорит - мне в общем-то пофиг, но я соболезную.
   - Как прошел бал выпускников в этом году? Кто напился, кто потерял невинность... ну по слухам?
   - Напился все тот же Федерляйн, еще напоил младшую девочку, которая пришла с ним... по слухам она-то невинность и потеряла,- округлив глаза, сказал Крей, и мы расхохотались прям до слез. Он как раз нагибался, что подкинуть дрова и сделал это довольно неудачно, что горящие поленья полетели в нашу с Талли сторону. Мы с Талли подпрыгнули на месте, опрокидывая на себя недопитое вино, я неудачно перекинулась назад, сбивая с ног Митчелла, и потянула за собой Талли. Митчелл смягчил наше падение с Талли, но мне-то от ее локтей досталось. Мы перекатились на бок с ней, больше смеясь, чем расстраиваясь. И когда я помогала ей подниматься, кофта на ее животе задралась и на один короткий миг я увидела ее кожу - там были синяки и порезы, не иначе, и не смотря на уже наступающую темноту, я видела их четко. Мы словно застыли с ней на это мгновение, а потом наши глаза пересеклись. Талли тут же лихорадочно вскочила сама и резкими движениями опустив кофту надрывно рассмеялась, и пройдя мимо меня снова села на камень. Мне было не до смеха, но я прошла за Талли и тоже села на камень. Машинально позволив Талли накрыть нас обоих покрывалом, я не смогла, как и раньше прижаться к ней.
   - Все в порядке? - извиняясь, Крей аккуратно оградил костер, и смотрел на нас.
   - Конечно, что нам станется, - улыбнулась Талли так, словно ничего и не было. Я же не смогла ответить таким же убедительным голосом. Но подруга схватила меня за руку и, посмотрев мне в глаза, добавила: - Не так ли, Кайли?
   - Да, - выдавила я из себя, смотря все так же ей в глаза. Кто эта Талли, что сидит передо мной? Агрессивная, пересыщенная, тяжелая, уставшая, напуганная, даже больше чем я.
   Но ее лицо тут же изменилось, и стало озабоченным и знакомым:
   - У тебя кровь на лице.
   Вот теперь она испугалась еще больше, так, словно именно она отвечала за мою жизнь.
   - Ну вот, вечер заканчивается до первой крови, - рассмеялся Терей, и Крей начал помогать ему, тушить огонь, к ним пошел Митчелл. Девочки же начали собирать наши вещи, сжигать бумагу, что осталась от конфет и зефира. А Талли достав платок начала вытирать мою кровь.
   - Не надо, печет, - я дернулась, а Талли потупившись, спрятала тут же платочек.
   - Прости. И не о чем, пожалуйста, не спрашивай, прошу тебя!
   Талли уставилась на меня умоляющим взглядом, но я все равно знала, что не оставлю это так. Я могла молчать, и кивать головой, но обманывать ее я не собиралась.
   - Не смей, - прошипела она мне тихо, чтобы никто не слышал. - Это не твое дело, ясно тебе? Ты не можешь возвращаться сюда так, словно у тебя на все есть право.
   Никто не видел, что между нами происходит, хотя мне казалось мое смятение, и стук сердца можно было услышать даже домой. Я просто не знала, как на это реагировать.
   - Почему ты так говоришь со мной?
   Словно испугавшись, того что делает Талли отпустила мою руку, и зажав губу встала со своего места, начав лихорадочно собирать свои вещи. В сумку полетели ее перчатки, но одна упала, так как ее уже немного шатало.
   - Давай я отвезу тебя, - в нерешительности предложила я ей, поднимаясь со своего места вслед за ней.
   - Нет, - несколько поспешно сказала она, и тут же добавила более миролюбиво.- мне с Рыжиками по пути.
   - Ей, - одновременно откликнулись Саманта и Крей, при чем возмущенно. Им не нравилось, когда их так называли.
   - Это правда, мне действительно с вами ближе, - улыбнулась заманчиво она, так, будто и не было между нами странного разговора, и так как будто не я видела те следы на ее коже.
   Я так и стояла на месте, следя за тем, как Талли собирается, да и остальные тоже, но не могла пошевелиться. Вот уехала Сандер, забрав с собой Биф и Терея, а Рыжики, как и говорила Талли, ее. Вскоре к своему огорчению я поняла, что мы остались с Митчеллом одни, чтобы забрать мусор.
   - Тебя подвезти, - страдая неловкостью, спросила его я, понимая, что на пустынном пляже мы одни, и его тяжелое тело меня смущало. К своему огорчению так же поняла, что представления не имею, где он живет.
   - Это далековато, - улыбнулся он, не смотря на меня, а собирая бутылки и обертки, которые не горели. - Я живу в нескольких километрах от тебя, с дедом, старым моряком, если помнишь.
   Я не помнила. До сегодняшнего дня я не интересовалась Митчеллом как таковым. Скрыв свое смущение в тени капюшона, я просто качнула головой.
   - Не пешком же тебе идти.
   К нему домой мы ехали в почти полнейшем молчании. Я не знала о чем говорить с Митчеллом, так как меня коробило, что он говорил со мной, как добрый учитель или старший брат, хотя мы были ровесниками. И это его добродушное молчание или интерес к моему пребыванию в Провиденсе мне не нравились.
   Я почувствовала облегчение, когда высадила его возле маленького старого рыбацкого домика, оборудованного под жилой и очень ухоженного. Возле него было много сосен и вообще деревьев, которые возможно даже родили. Мы кивнули друг другу, и я уехала прочь. Темная дорога не тревожила меня так, как все, что было сегодня вечером.
   Я была разочарована и не только Талли, но и Митчеллом. Может Талли и права. С какой радости я решила, что могу вернуться и претендовать на все - на старых друзей, их откровенность и тайны, и на их бывших парней? Прошло полгода, я больше не была той, кем была раньше, так почему же я ожидала подобного и от Талли?
  
   Глава 3. Изменения
  
  
   Воскресенье началось для меня иначе, чем я планировала. Я хотела выспаться, и так же хотела поваляться перед теликом, прежде чем ехать на службу в центр, но папа разбудил меня ни свет, ни заря, для одной цели - охота. Или точнее говоря, чтобы я снова вытянула наружу свои навыки стрельбы. Мне и раньше это не слишком то и нравилось, но здесь стрелять должны уметь все, и потому я никогда не сопротивлялась.
   Не став завтракать мы пошли в лес, который примыкал к дому, заранее отец обзвонил соседей, чтобы предупредить о выстрелах, и потому мы не боялись напугать их. Я несла свое ружье, подаренное мне отцом лет 5 назад, когда он решил что я на него заслуживаю. Конечно же, я была неряшливым стрелком, так как не следила за своим оружием, за что отец меня постоянно отчитывал.
   Мы вышли к полупустой опушке, и полчаса меня мучили тем, что отец подкидывал всякие пластмассовые тарелки и не слишком тяжелые бутылки. Я почти ни в одно не попала. И папа был расстроен этим, хотя старался и не показывать виду.
   После мы смогли все же поехать в церковь на службу, но я сидела такая уставшая, голодная и не выспавшаяся, что мне было трудно сосредоточиться. Талли я не видела, так как она ходила редко, но как оказалось после службы, выходя из церкви, я заметила ее на задних рядах. Мы переглянулись, и теперь она не выглядела такой озлобленной, как вчера и все же я не стала к ней подходить. Я хотела дать ей время, и дать ей понять, что она может мне доверять, а я при этом не буду на нее давить. Я нашла способ, как узнать у нее о тех синяках.
   Ложась спать, я думала именно о них. Я точно могла сказать, что это не домашнее насилие, так как ее папа не мог даже рыбу убить, ту которую ловил на рыбалке, и посему отпускал. Или же просил кого-то ударить рыбу по голове. Да и остальные ее родственники не страдали проявлениями насилия или же взрывами гнева. Значит, синяки, и порезы получены были от кого-то другого. Может она с кем-то встречалась? Но об этом не было ничего толком сказано в ее письмах. Она флиртовала с несколькими парнями, но никого особо не выделяла. В любом случае начинать нужно было с этого.
   Вернувшись, домой я тут же села перечитывать свою электронную почту, именно те письма, которые мне прислала Талли. Писем оказалось не так много, как мне раньше казалось, не больше 20. Зато мне было легче отыскать в них всех упомянутых Талли парней. Их оказалось всего 5. Или аж 5, это с какой стороны посмотреть. Мне придется узнавать по новому о старых знакомых, к тому же расспрашивая других знакомых, которых я не видела полгода. Довольно сложная задача. И Талли не собиралась мне облегчать жизнь. Да и себе тоже. Что же с ней такое произошло? И почему она позволяет так с собой поступать? Как за полгода она перестала быть Талли? Замкнулась от меня, когда я здесь. И в то же время, вспоминая ее письма теперь, я понимала, что она и в них не вполне была со мной откровенна, начиная почти с самого начала моего отъезда.
   В двери постучал отец, предлагая пойти поесть. И я, отставив на некоторое время свое занятие, пошла вниз.
   - А что Талли, не придет к нам на ленч? - так было когда-то по воскресеньем, что Талли приходила к нам на ленч, или на обед, как выходило по времени.
   - Э...у нее свои планы...мы вчера так и не смогли обо всем поговорить, но думаю с понедельника все наладиться. - сказала я садясь за стол, уже накрытый для принятия еды.
   - Вы что поссорились?
   Папа начал ловко накладывать свое кулинарное творение мне в тарелку, и я удивилась тому, как аппетитно все выглядело. Папа и раньше готовил, так как не брезговал никакой работой. В доме не было раздела на "чисто женскую работу".
   - Не то чтобы...с ней что-то твориться... - я не стала утаивать от отца все, что меня волновало. На данный момент я могла лишь его назвать своим единственным другом в этом городе, который все время, живя в Провиденсе, называла своим домом. - Она изменилась.
   - Да, я заметил. Видел ее пару раз, она даже сюда заходила после смерти...после твоего отъезда, чтобы помочь, если мне нужно с вещами мамы.
   Мы двое проигнорировали слово "смерть", и начали есть. Несколько минут молча пережевывая еду, я старалась смотреть в сторону, а не на покрасневшее лицо отца.
   - И как она себя вела?
   - Была несколько скованной и напряженной, но ведь она тоже грустила - Талли всегда любила маму. Впрочем, я мало разбираюсь в женских грустях - это вполне могло случиться и через расставание с тем ее парнем... - папа свел в одну точку брови, явно вспоминая, как его зовут.
   - Митчеллом, - подсказала я, почуяв нужный мне момент, ведь папа знал всех, и значит, хоть что-то должен был знать о Митчелле.
   - Да, точно. Хороший пареньок! Он внук старого рыбака Рида, живет...
   - Я знаю где, я вчера его подвозила домой.
   - Ааа...
   Я нахмурилась, услышав подобное протяжное "Ааа", и едва заметную улыбочку отца.
   - Что значит это "Ааа"? - требовательно осведомилась я, не желая терпеть насмешки.
   - Не успела вернуться и уже подвозишь парней. - просто улыбнулся он, - но я за него не переживаю. Митчелл хороший парень. Помогает деду в хозяйстве, а так же работает в свободное время. Понимает парень, что к чему в жизни.
   Мой папа был простым человеком. Его нельзя было поразить дорогой машиной или костюмом за 2 тысячи долларов. Но если ты трудяга, то навеки будешь причислен к лику святых. Самыми чистыми деньгами отец считал те, которые пахли потом. А вот умственную работу он с чистой совестью отдавал на попечение женщин. Его почти доисторические взгляды меня пугали. Наверное, такая разница была особо яркой на фоне проживания с дедушкой, который был в свое время высокооплачиваемым адвокатом. И вот он считал "пахание" папы на нефтедобывных верфях ничем иным, как рабским трудом. Я не знала, кто прав, а кто нет. За обе роботы хорошо платили, и это было причиной для уважение.
   - А где его родители?
   Мой вопрос поставил отца в тупик. Он даже не донес вилку до рта и поставил ее на место, и задумался.
   - Точно и не знаю. Дед это отец его матери, и где она с мужем...знаю точно, что они живы, так как я видел ее где-то год назад здесь. Но чем они занимаются, понятия не имею. То ли она вольный фотограф, то ли художник. А отец кажись, был каким актеришкой...а может моделью и где-то там они познакомились. Его родители значительно моложе меня, и знаю только, что с его рождением была связанная какая-то грязная история. Подростковая беременность...или нет...наверное его отец моложе матери на много лет. Я не уверен.
   - Но я мало помню его в прошлые годы. Он жил здесь?
   - Временами. Мать видимо иногда приходила в себя от пьянок и кутежей.
   Сказал это отец недовольным, порицающим тоном, из которого я поняла, что отец знает намного больше, чем мне говорит. Я еще некоторое время ждала какого-нибудь продолжения его рассказу, но он не хотел говорить более об этом. Но ничего, я знала что рано или поздно к нам придет Дарст, и пропустив бутылочку другую пива, они оба стану словоохотливее. Тогда я смогу послушать больше.
   Я не признавалась себе, ведь была здесь всего пару дней, но меня задела за живое простодушная вежливость Митчелла. Я почувствовала себя пятиклассницей, которую старшеклассник перевел через дорогу, а потом, щелкнув по носу, сказал: вот здесь нужно переходить, и больше не забывай правил движения. Ведь всегда хочется помочь беспомощным детям, но при этом ты быстро забываешь о них, поворачиваясь спиной. Вот точно, меня бесил его игнор, и странное вечно доброе лицо. Такое понимающее... ну почему некоторые парни не могут быть похожи на парней в Провиденсе, они были несколько проще и в то же время, конечно же, беспринципные, так как роман можно было закрутить с любой отдыхающей. Они сами подходили к девушкам, если те им нравились. Хотя я так же учитывала теперь тот вариант, что я-то Митчеллу ни на грамм не понравилась, это будет справедливо. Я просто старая знакомая, которую знаешь доброе столетие, но ни черта о ней не знаешь. Ведь всегда я знала, Митчелла, и лишь заинтересовалась им теперь.
   Я не ждала ни от кого звонка, но вскоре после ленча, как раз когда я вымыла посуду и убралась на кухне после кулинарии папы, позвонил Крей и предложил сходить на пиццу. Так же собиралась пойти его сестра Саманта. Я с удовольствием согласилась. Раньше у меня не было проблем, как провести здесь свое время, но теперь, после вчерашнего я чувствовал себя не очень уверенно. Мне казалось, что я вдруг попала в чужой город, где всех знаю, и все знают меня, но все как-то не правильно. Что-то было не так...не так как всегда, вот будет точное выражение моих мыслей и ощущений.
   Одеваясь, я об этом лишь и думала. Дорогой у меня были иные причины переживать, колесо на моей машине явно ходило как-то не так, но доехала я до центра без происшествий. Papa Bear's Pizza на 306 N Nordic Dr выходило окнами на улицы, не такие оживленные, как в Провиденсе, зато видя людей, ты знаешь их всех и от этого на душе как-то уютнее. Было немного сыро, и пока я добежала от машины в здание пиццерии, успела продрогнуть после теплой машины.
   Крей и Саманта уже ждали меня, и стоило мне сесть за столик, как принесли пиццу. Но вместо колы, я заказала себе чай - полгода с бабушкой, которая терпеть не могла газированные напитки, наложили на меня свой отпечаток. В доме товарами под запретом были такие вот напитки, а также жвачка и крашеные конфеты. Приходилось под видом контрабанды прятать подобное в своей комнате.
   - Рада, что вы позвонили, дома совсем не было чем заняться, - улыбнулась я, двоим Рыжикам. Сказав это, я тут же подумала, что сейчас кто-нибудь из них скажет: а как же Талли? Но этого не произошло. Они совсем не удивились.
   - Вы вчера повздорили с Талли, или это нам показалось?
   Крей и Саманта не были ровесниками или близнецами, не смотря на всю тяжесть своего тела, Саманта была на два года младше нас. Но при этом брат и сестра отлично понимали друг друга. Они вежливо и внимательно смотрели на меня, но это вовсе не было праздным любопытством. Было такое время, когда Крей проводил время со мной и Талли, что чуть не стал считаться голубым, но это было давно. Теперь он встречался с девочками, а не дружил с ними, и больше времени уделял друзьям парням. Когда-то меня это задевало. Но прожив в Провиденсе некоторое время, я смотрела на подобное нормально. Он ведь все равно остался нашим другом.
   - Типа того? Вы кстати не знаете, с кем теперь встречается Талли?
   Брат с сестрой задумчиво переглянулись.
   - Да ни с кем конкретно вроде бы, - пожал плечами Крей, Саманта же кивнула в знак согласия с братом. Я задумчиво прожевала откушенный кусок пиццы. - А что?
   - Просто интересно...я не стала спрашивать, потому как у меня такое ощущение, что...что она... - я не знала как бы это сказать, чтобы не чувствовать себя предателем по отношению к ней.
   - Что она изменилась? - переспросил Крей. Рыжие брови приподнялись над светлыми глазами, а веснушки словно заплясали на носе. - А кто нет? В этом городе все словно призрачно изменилось. Как шарик со снегом. Вот ты смотришь на него, и все, как и было раньше, но на самом деле кто-то встряхнул этот шарик, и снег осел уже по иному. Все не так.
   - Что ты имеешь в виду? - переспросила я, смотря в упор на Крея. Саманта лишь нахмурилась, но явно понимала, к чему клонит брат.
   - А то ты не заметила Сандер вчера. Она точная копия тебя полгода назад, не так ли?
   - И что с того, может она ищет свой стиль? - мне упорно не хотелось признавать, что Сандер косит под мою внешность. Мне было это неприятно ни как мысль, ни как ощущение.
   - Ну как же! - хохотнул Крей, и несколько посетителей пиццерии оглянулись на нас. Я сначала почти возмутилась этому вниманию. А потом вспомнила, что я действительно больше не в Провиденсе - там можно было вести себя чуть более расковано, так как ты почти никого не знаешь. Мы же были в Петербурге, где население составляло 3009 человек, и все всех знали, по крайней мере, в лицо. Рыжики даже не заметили подобного внимания. Мне тоже нужно было переставать замечать подобные отличия от жизни в Провиденсе. Я больше не жила там, и вряд ли буду, хотя может на лето и на зимние каникулы.
   - Искать свой стиль это одно, но ты не видела всего - Сандер чуть ли не твоя копия. И знаю, ты будешь обижаться, но в темном переулке я бы спутал Талли с тобой однозначно.
   - Хочешь сказать, что Талли так же косит под меня? - я иронично выгнула бровь и откинулась на спинку мягкого сидения. В зале было тепло и светло, но мороз, который прошел по моей коже, словно говорил, что все действительно не так уж тихо и безупречно, как выглядит. Ощущение словно кто-то смотрит на тебя из зеркала - это ты, но глаза как будто темнее. То же самое я испытывала сейчас, и эти странные слова Крея. Нет, я должна была лишь разобраться со слишком пылким парнем Талли, и не накручивать себя на глупости. Нельзя было, так как отец поддаваться паранойе, только потому, что в нашей семье случилось горе.
   - Хочу сказать, что кто-то постоянно встряхивает наш шарик, и снег даже не успевает улечься, а мы все равно этого не замечаем.
   - Я-то думала, в городе ничего не изменилось, - покачала головой я. Мне не нравилось то о чем говорит Крей, не смотря на то, что его слова могли нести долю правды.
   - Вполне возможно... - Крей понял, что я не хочу воспринимать его слова в серьез, и был несколько разочарован. Саманта лишь слегка улыбнулась мне, словно говоря, не обижайся на него, он хотел как лучше. - Мне кажется, никто просто не хочет замечать изменения. Та девушка...что покончила жизнь самоубийством, словно стала каким-то спусковым крючком.
   Я не хотела больше этого слушать, особенно про девушку. Мне не хотелось бы больше никогда слышать про смерть, и в то же время, я хотела контролировать подобную информацию, чтобы не быть застигнутой врасплох. Потому приехав сюда я так выпытывала о тех кто умер. Мне хотелось знать, что все те, кем я дорожу, живы.
   - Нельзя погружаться в такие мысли, ты ведь это понимаешь? - я сказала Крею именно то, что слышала часто от тетки Джин.
   - Нельзя игнорировать что-то подобное. Ведь вы с Талли каждое воскресенье проводили вместе. Но где она сейчас? А ее нет. Нет, потому что по воскресеньям Талли очень сложно найти, вот почему, - Крей для убедительности обвел руками зал. Я понимала, что он чем-то встревожен. Но на самом деле у него не было причин для волнений, он в отличие от меня не видел тех синяков. И все же мы дружили слишком давно, чтобы я могла проигнорировать его интуицию. Раз и Крей тоже почувствовал, что с Талли что-то не так, я была так же права - мне нужно было больше разузнать о парнях Талли. Или о ней новой. Я уже не знала, во что было легче поверить - в стеклянный шарик Крея, или парня садиста, с которым она могла встречаться.
   Вечер закончился намного веселее. Мы перестали говорить об своих ощущениях и вспомнили старое. Как же мы смеялись, я даже думала, что нас выгонят. Но нет, все просто улыбались. И если был кто-то ворчащий, его могли просто заткнуть. В маленьком городе всегда ценят молодежь, особенно такую как мы - не шатаемся по темным закоулками, не распиваем пиво. Никто, конечно, не знал, что вчера мы пили вино, никто не знал, и спали все спокойно. Никто на самом деле не знал молодежь. Мы не были такими ангелами во плоти, как родителям хотелось о нас думать. Как много всего мы скрывали от них, и самой страшной тайной был секс.
   Я задумалась над тем, а не принуждает ли кто Талли спать с ним? Это вполне могло быть возможным. Иногда она просто дурела из-за парня и готова была ради него на все. Но насколько нужно сдуреть, чтобы позволять поколачивать себя? Если бы мы были в школе, я могла бы об этом разузнать, но теперь у нас были свободные дни, когда мы оставались, предоставлены сами себе. И потому нужно было встретиться с ней. Я знала, когда это случиться - еще 2 дня и будет мой день рожденья. Тетя Тэй обещала помочь мне с праздником, и я точно знала, что, не смотря на злость или еще какие-то причины по который Талли так себя вела, она не пропустит моего дня рожденья. За 13 лет, что мы дружили, она его ни разу не пропустила.
  
  
   Глава 4. Как тебя разгадать?
   Я долго думала, как же позвать на свой день рождение двух людей: конечно же, Талли, и Митчелла, который с каждым новым проведенным днем в Петербурге ставал мне интереснее. Два человека из прошлой жизни, о которых, как вдруг оказалось, я ничего не знала. Ровным счетом ничего. Я уже не знала, что любит есть Талли и все так же ли она отдает предпочтение картошке фри? Будем ли мы одеваться одинаково на мое день рождение, и стоит ли ей вообще звонить? А думая о Митчелле, я не знала, как он отреагирует. Мы не считались друзьями, когда я уехала из Петербурга, он был просто парнем моей подруги, и я, если так подумать не обращала на него внимания, и теперь нас можно было посчитать лишь просто знакомыми. А еще как я узнала, он вроде бы встречался с кем-то, кажется с Биф, но этим слухам я могла вполне не верить, или верить частично. Эти слухи могла распространять сама Биф. В любом случае если бы я узнала, что они встречаются действительно, пришлось бы свой интерес охладить. А так пока что я планировала и ее пригласить на день рождение, чтобы проследить за их поведением.
   Я решила звонить сначала Митчеллу - это было меньшее из зол. Пролистав не слишком обширную телефонную книгу папы, я быстро нашла Рида (рыбака), как гласила запись, и под ней номер телефона. Набирая номер, я смотрела, как тетя Тэй объясняет папе как ей нужно, чтобы он порезал лук на салат, а рядом с ними стоит дядя Дарст и чистит свежевыловленную рыбину. Их трое детей резвилось во дворе, когда стало понятно, что помощи от них не добиться, даже больше - они мешались под ногами. Я одна занималась уборкой. Все было почти так же как и каждый год, но на этот раз вместо мамы на кухне господствовала тетя Тэй. Не будет маминых фирменных пирогов с красной рыбой и так же не будет особенных печенек с желаниями, которые ни у кого не получались как у нее. И я сразу же попросила отца, чтобы они не имитировали присутствие мамы, так как это было бы еще хуже. Ее больше не было, и возможно я больше чем отец приучилась обходиться без напоминания о ней. Дома у бабушки стояли мамины фотографии, их были десятки, но уже через месяц моих стало больше, и постепенно они отодвинули на задний план все фото с изображением мамы. Я скучала, но старалась отодвинуть на задний план, как и те фото, всю боль, связанную с ней.
   Трубку на том конце провода подняли не сразу же, когда я звонила Митчеллу. И поднял ее не он сам, а его дед. Смешной харкающий звук раздался в трубке первым, затем ругательства, а затем слова: черт возьми, кого угораздило звонить на эту клятую штуку!
   Не удержавшись, я рассмеялась, и меня застало врасплох то, что "Алло", сказал уже точно не старческий голос.
   - Митчелл? - переспросила я, чтобы убедиться, что говорю именно с тем на кого подумала.
   - Да. Это Кайли?
   Я была немного смущенна тем, что он произнес мое имя сдержанным суховатым голосом, словно я не имела права сюда звонить. Может у него были какие-то особенные правила пользования телефоном, или к нему могли звонить лишь близкие друзья?
   - Да, но если я не вовремя...
   - Да нет, с чего ты взяла?
   - Мне показалось, ты не доволен чем-то, - не удержалась я, несколько возмущенная его голосом. Конечно же, я могла ему не нравиться, но ведь не обязательно говорить грубо.
   - Прости...я просто несколько... удивлен, что ты позвонила.
   Установилось неловкое молчание, которое напомнило мне нашу поездку от берега до его дома. Тогда мы так же всю дорогу молчали, и я неловко думала о том, когда же эта дорога закончиться.
   - Я хотела тебя пригласить на свое день рождение завтра, если у тебя не будет иных планов, - закусив губу я ожидала что он на это скажет, сама же закусив губу, размышляла, стоит ли заваривать всю эту кашу, если за те несколько раз, что я его видела, от него не было ни намека, ни даже взгляда на то, что я ему нравлюсь. Может это все глупость?
   - А в котором часу нужно быть? - наконец выдал Митчелл после затяжного молчания.
   Я вдохнула и выдохнула, снова обругав себя.
   - Я всех зову на 12, отец нам устроит массово-развлекательную программу, но все остальное будет позднее. Приходи когда тебе будет удобно, я просто рассчитывала в основном что никто не будет особо занят.
   - Понимаю, - в голосе Митчелла проскользнула уже знакомая мне добрая улыбка, - просто я работаю. Ничего если я приду к часам 4? Что подарить?
   - Можно вообще без подарка, - тут же отозвалась я, почувствовав, как отчаянно и радостно забилось мое сердце. Может со мной что-то не то? Парень реагирует на меня как на статую на кладбище, а я радуюсь такой ерунде.
   - Это несерьезно.
   - Как и спрашивать, что подарить.
   Раздался смешок, и он лишь сказал: Понял. За тем телефон повесила я, чтобы не показаться слишком заинтересованной.
   Я заставила себя позвонить Талли лишь час спустя, и она была последней в моем списке. Ждать долго не пришлось, так как дома у Талли всегда кто-то был, и на этот раз это была ее мама. Она обрадовалась, и мы несколько минут поговорили. Я была очень рада тому, что в отличие от других родителей, которые поднимали трубку, она додумалась не соболезновать мне по поводу мамы. Это было не только нелепо, а и в некоторой мере жестоко. И совершенно не правильно, ведь я звала их детей на праздник, мне же напоминали о моем горе. Когда я попросила позвать Талли, мне казалось она так и не подойдет к трубке, но Талли ответила почти сразу же.
   - Думала ты уже и не позвонишь! - выпалила она.
   Это был радостный возглас, человека, который веселится и его жизнь прекрасна. Словом ничего общего с недавней Талли, но теперь я об этом не думала.
   - Ей, мое день рождения это старая традиция! Ты ведь придешь?
   - Конечно! Что оденем? Или может, давай в этом году не будем одевать одинаковые вещи...хотя давай будем. У меня тоже есть похожая толстовка оранжевого цвета, наденем наши школьные жилетки, и черные джинсы. Пусть все будет, так как всегда!!
   Я даже не успевала вставлять слова, так быстро говорила Талли, и так же быстро менялось ее мнение.
   - Давай, договорились. - радостно согласилась я, понимая, что постепенно смогу вернуть ее доверие. Скоро и даже очень, я решу проблему тех порезов и синяков на ее теле.
   Я хотела, чтобы она пришла еще сегодня, но у нее нашлись какие-то туманные планы. Допытываться я не стала, хотя мне казалось неправдоподобным, что она собирается ехать с мамой по покупки, этим в основном всегда занимался их отец. В любом случае я не стала заморачиваться, так как у меня была еще работа.
   Я взялась за окна по всему дому, плавно переходя к мебели, а от нее перешла к своей комнате. Надо мной снова нависла проблема того, куда девать свои лишние вещи. Я оставила большинство шортов и футболок, которые собиралась носить. Но еще много чего нужно было куда-то деть. Я отложила те вещи, которые хотела отдать Талли, так как не носила их, или они были мне уже маловаты. Все остальное я маленькими стопками начала носить в будуар мамы, маленькую комнатку не пригодную для жилья, но в которой они с отцом собирали свое старье. Сложив все это на старом кресле, я открыла шкаф, и от души начихавшись, поняла, что и здесь стоит все убрать и хотя бы проветрить. Уборка комнаты заняла еще лишних полчаса, которые я хотела потратить на прочистку новых писем по электронной почте.
   И стоило мне начать переносить вещи в шкаф, как я поломала одну из полок, и она вместе с одеждой вывалилась едва, не упав мне на ногу. Вслух выражая свое мнение по поводу старой мебели, я ответила папе, что все нормально, когда он переспросил снизу все ли у меня в порядке, и начала выгребать упавшую одежду со шкафа, которая конечно уже не была сложена аккуратными стопками.
   Полку я вряд ли могла починить, и потому она полетела со свистом через открытое окно, прямо в стопку с дровами. Нужно было теперь все полки проверить на такие вот изъяны. Переворошив каждую, и даже трясся их в руках, я поняла, что только та одна решила испортить мне настроение, а все остальные решили вести себя хорошо. И когда я решила опять все вещи складывать на более прочные полочки, нечто странное привлекло мое внимание в стенке шкафа, именно там, где раньше была переломленная доска. Задняя стенка несколько прогиналась и отступала от края, и когда я надавила на нее, то поняла, что она во что-то упирается. Во что-то твердое и прочное, коробку или шкатулку.
   Первым что мне пришло в голову так это истории про некоторых мастеров мебельного дела, которые прятали в свои работы напоминания о себе или свои метки. А потом на ум пришла глупая мысль, что это может быть какой-то клад. Попробовав пропихнуть туда руку, я быстро ухватилось за что-то деревянное и в пыли, а также возможно в пауках, но об этом я заставила себя не думать.
   Внизу продолжали звучать голоса отца и Кемпбелов, а на улице по-прежнему звенел смех маленьких Кемпбелов, и потому я знала, что на данный момент на этаже одна. И все же я решила подойти и прикрыть дверь, сама не понимая зачем. Коробка была простой, деревянной и довольно старой. Но я сразу же узнала в ней папину коробочку для крючков и снастей. Она плохо закрывалась, и он часто терял маленькие крючки, но для разных бумаг ее было удобно использовать. И последним человеком, который использовал ее для этого дела, была моя мама.
   Просидев с коробкой на коленях добрых десять минут, я все так же не знала, хочу ли ее открывать и видеть то, что мама, возможно, прятала ото всех, считая только своей личной жизнью. Я аккуратно повытерала грязь и пыль с коробки. Покрутила ее на коленях, обернув несколько раз в одну и другую сторону, а затем все же подняла крышку. Кинув взгляд на все то, что было там, я поняла, что в большинстве своем это письма, и какие-то бумаги. Старые фото, скорее всего мои, а также прядь волос, светлая, золотистая, такая, какими когда-то в детстве были мои волосы. И тут же я услышала, как на этаж кто-то поднимается, не знаю даже почему, но я решила все это спрятать туда же, где и нашла. Я не знала, когда еще посмотрю на эти документы, но в ближайшее время не собиралась этого делать - не смотря на то, что мамы уже не было, это были ее вещи. И ее личная жизнь.
   В комнату осторожно скользнул отец, и его брови несколько нахмурились, когда он увидел меня среди моих вещей, сидящую на полу, и все еще держащую руку в шкафу.
   - Решила сложить сюда те вещи, которым уже нет места в моем шкафу, - несколько поспешно отозвалась я, понимая, что мой голос звучит виновато. Но отец воспринял это совсем по-другому.
   - Не переживай, не думаю что она была бы против. Ей шкаф уже не пригодится, мы же продолжаем жить.
   Мне несколько не понравилось то, что он сказал, и все же это была правда.
   - Хотя в последние месяцы перед аварией она не любила, когда я заходил сюда, - добавил он.
   - Почему?
   - Не знаю, может просто меня так часто и долго не бывало, что он начала считать эту комнату только своей территорией, - усмехнулся он. - А ты ведь знаешь, я постоянно наступал на ее вязание или вышивку, и она перенесла ее сюда. Видимо думала, что я решил найти ее творчество и здесь.
   Улыбнувшись, я проследила за тем, как папа аккуратно прикрыл дверь, и я решила все же заняться одеждой.
   Утром, на мое 18-летие меня разбудили не восторженные крики в трубку друзей, а звонок нотариуса с Джуно, который сообщил мне, что ко мне переходит лодка деда, а также еще некоторое вещи включая ангар для лодки приблизительно на расстоянии мили от нашего дома. Если я вставала на пальцы и выглядывала из окна, то вполне могла его увидеть. А в нем как я уже поняла из монотонного голоса стояла моя лодка. Это было неплохой новостью, но ее я уже знала, а мне же хотелось нормально поспать. Я все еще не могла войти в колею 20 часового солнца и света на протяжении суток, и мне трудно было засыпать.
   Спустившись вниз, я так же застала там уже проснувшегося отца, который проверял сервировку стола в гостиной для праздника. Увидев меня, он обрадовался:
   - Не думал, что ты так рано встанешь, я еще даже не приготовил праздничного завтрака!
   - Ничего, приготовим вместе, у меня к тому же блинчики лучше получаются, - усмехнулась я, обнимая папу в ответ. Комната напоминала чем-то пред рождественские приготовления. Все было убрано красиво, на окна висела надпись "С днем рождения Кайла!" сложенная из разных красивых букв, висели японские шарики и лампы, а также явно рождественский дождик. Видимо они успели сделать это вчера, когда я уже легла спать. Папа явно старался компенсировать то, что в этом году с нами не будет мамы. Он просто выбивался из сил, чтобы это сделать, и я была тронута.
   На кухне же меня ждал подарок - что-то не слишком большое и прямоугольное, завернутое в праздничную бумагу сиреневого цвета. Я заинтриговано подняла голову, чтобы посмотреть на лицо папы:
   - Это мне? - переспросила я.
   - Нет мне, но я решил, чтобы ты увидела, и начала завидовать, - скривился он, насмехаясь, над моим вопросом. Шутливо толкнув его под ребро, я начала разворачивать подарок, стараясь не разорвать бумагу. Мы всегда так делали, чтобы потому еще раз ее использовать. В бумагу была завернута коробочка обтянутая бархатной тканью фиолетового цвета, но не того противного, почти розового, а настоящего глубокого фиолетового цвета, с преобладанием синего. Я уже подозревала, что там будет находиться внутри - какое-нибудь оружие. Так и оказалось, но мне пришлось приложить усилие, чтобы обрадоваться, как можно более искренне.
   - Это дамский пистолет, - гордо объявил отец. И я улыбнулась, чтобы скрыть свою досаду. Мне не было никакого толку с этого пистолета, но папа имел другое представление видимо. Зато коробочка у него была неплохая, я спрячу пистолет куда-нибудь в вещи, а ее буду использовать для украшений, внутренняя отделка шкатулки как раз для этого подходила.
   - Спасибо, это довольно таки неожиданный подарок, - я обняла его так, словно там были бриллиантовые сережки, потому что понимала - он беспокоится. Зная отца, он наверняка уже несколько ночей плохо спит думая о том, как оставит меня здесь одну. Я же просто старалась об этом не думать. Зачем думать о плохом, когда все так было хорошо.
   - У меня для тебя есть еще один подарок, - отец неловко достал из кармана джинсов еще одну коробочку, но маленькую и перетянутую лентой из органзы. - Мама купила это еще прошлым летом, когда мы отдыхали в Калифорнии, она еще тогда решила что мы подарим тебе ее на 18 лет. Так что от нее тоже есть подарок.
   Я тут же забыла про пистолет и про коробку из-под него, смотря на то, что было в руках отца. Раскрыв неторопливо коробку, я нашла в ней серебряную цепочку и медальончик из витых листочков, и когда папа помог мне ее застигнуть на шее, листочки легли чуть ниже ямки, где сходились ключицы.
   - И не говори спасибо, это подарок от мамы, - добавил тихо он.
   Я покачала головой, уговаривая себя не плакать сегодня.
   Позднее звонили дедушка с бабушкой, они послали мне чек вместо подарка, чтобы я могла себе купить то, что захочу. Но как заметил точно отец, денег хватало именно столько, сколько нужно было, чтобы добраться до Провиденса. М-да, папа быстро разгадал их трюк, и ему это не понравилось, но он не стал больше разглагольствовать на эту тему. Он их понимал, потому что и сам побыл в одиночестве в эти полгода. После них звонила тетка Джин, с кузинами и по ее словам, подарок должен был прибыть на днях, я выслушала их поздравления, постоянно улыбаясь и смеясь, хотя на протяжении 15 минут это было очень сложно сделать.
   Так начался день, и я едва успела помыть голову и одеться до прихода друзей. И не смотря на то, что я знала - Митчелл придет после 4, все равно выглядывала его. Понятное дело, что его не было. Зато была Талли и мы некоторое время чувствовали скованность, которая осталась после нашего последнего расставания. Как она и обещала, Талли пришла в оранжевом батнике, темно-синей теплой безрукавке с эмблемой школы, и черных джинсах. Когда я стянула волосы в хвост, нас было очень трудно различить с далекого расстояния, единственное что теперь отличало нас - был мой рост. Я стал выше от нее на 10 сантиметров, и было очень странно смотреть на нее немного сверху вниз.
   Меня тут же завалили подарками, стоило пустить друзей в комнату. Рыжики принесли одну огромную коробку, и я боялась подумать, что там внутри ружье или спиннинг, Биф принесла небольшой лимонного цвета пакет, одноклассники так же пакеты с одинаковым рисунком, но разной расцветки, остальные же коробочки, обернутые в пеструю бумагу, от которой рябило в глазах. В итоге нас собралось человек 10, и 11 потом должен был стать Митчелл. О чем я и сказала папе.
   Тетя Тэй и дядя Дарст также успели поздравить меня с утра, но потом они занялись приготовлениями на кухне - папа конкретно затянул их в этот праздник. Пока мы ели они занимались едой, но потом на кухне осталась только тетя Тэй, так как отец и дядя Дарст собирались покатать нас на лодке. Конечно, для нас это не было чем-то новым, но мы все равно с интересом ждали поездки. Лодка деда была в хорошем состоянии и спокойно вмещала нас всех.
   Горы и природа, словно только проснулись от зимы, но местами еще лежал снег, мы прокатились до места, где появлялись киты, а за тем покружили возле берега, стараясь не мешать рыбацким суднам. И пока мы были на воде, я забыла о том, что жду появления Митчелла. А когда мы вернулись домой, он уже ждал нас, помогая тети Тэй.
   Пока мы раздевались в коридоре, хохоча и толкаясь, с покрасневшими лицами от прохладной воды и свежего воздуха он вышел в коридор. Я сначала заметила, как на его появление отреагировала Талли, она была несколько удивлена, но не более того, и меня это обрадовало. Парни с ним поздоровались и пошли в комнату, девочки игриво улыбаясь, проходили говоря:
   - Привет Митч, ты пропустил все самое классное!
   Я заметила, что он не слишком то и смущался при этом, почти каждой была дарована улыбка, но на Биф его глаза задержались дольше. Я же была в коридоре последней, словно не могла разуться, пока весь этот народ мешал мне. Краем глаза я заметила, что он был одет в зеленый свитер и свободные джинсы, несколько висящие на нем. Он явно ждал, когда я посмотрю на него. Чувствуя, что краснею, я повернула свое лицо в его сторону:
   - Привет Митч, ты пропустил все самое классное, - усмехнулась я, повторяя девчонок.
   Митчелл рассмеялся, протягивая мне подарок.
   - Привет и тебе. А это подарок. Посмотришь?
   - Нет, я не буду сегодня открывать ни чьих подарков, - пожала плечами я, протягивая руку, чтобы забрать его подарок, но на одну секунду он придержал его, словно не давая забрать. Мои щеки наверняка стали алыми от этого. Мне было бы легче воспринимать это, если бы я могла хоть что-нибудь прочесть в его черных прищуренных глазах, и понять что скрывается за его постоянно доброй улыбкой. Но это было сложно.
   - Понятно, - отозвался он.
   Я качнула головой и лишь сказала:
   - Да.
   И мы пошли за остальными в комнату, но когда я шла рядом с Митчеллом, то заметила, что он немного хмуриться. Он явно был чем-то недоволен, но я не знала даже что и думать.
   Мы снова сели все за столы, где появилось привезенное мной виной (всего 2 бутылки, так как папа больше не позволил), и детское шампанское. Мы веселились и шутили, потом же все мы прошли смотреть фильмы в мою комнату. Я еще вчера все сделала так, чтобы мы могли там удобно устроиться.
   Фильм выбирали мальчики, но и нам тоже было интересно. Что-то об убийствах в сонных районах Нью-Йорка, довольно страшный, но не настолько чтобы мы могли испугаться. Хотя девочкам хватило ума липнуть к свободным парням, и я в полутьме комнаты видела, как Биф оперлась на ноги Митчелла. И он видел, что я это заметила, но его видимо такое поведение не удивляло. Я следила за ними двумя с того времени как мы попали в гостиную. Невозможно было сказать, что Биф была настойчива, как и то, что Митчеллу не нравился ее флирт, но все между ними было похоже на заигрывание слонов - трубить они начинали за несколько километров друг от друга. Так можно и состариться пока кто-либо не подойдет первым. Как нудно!
   А потом я переключила свое внимание на Талли. Во время прогулки на лодке она была более тихой, чем все остальные, и все время тем и занималась, что фотографировала. Думаю не мало там было и моих фоток, так как ее объектив был постоянно возле меня. Когда же мы обогнули одну знакомую нам еще с детства скалу, она вообще обернулась в другую сторону. И это мне не понравилось, ведь мы часто гуляли там, собирали те немногие цветы, что зацветали на острове и следили за разными зверями. Я всегда мечтала, чтобы у нас там был домик, чтобы мы могли играть с зайчиками и бобрами, хотя я редко видела тех и других. Это было в далеком детстве, и теперь я представления не имела что там твориться. Теперь папа говорил, что туда опасно ходить, так как там повадились медведи. И молодежь избегала те места, даже самая отчаянная. Жаль, и пока мы могли хотя бы так видеть места нашего детства, можно было воспользоваться такой возможностью. Но она стояла с другой стороны лодки, всматриваясь в воду, словно собралась там что-то фотографировать. Даже я, смотря на ее спину, могла подумать, что это могу быть я. В детстве мы тоже были похожи, но теперь схожесть была более заметна.
   А теперь она почти скучала. Ее не впечатляли кровавые сцены в фильме, или же она просто отворачивалась, когда происходило какое-то насилие. Я боялась даже думать, во что она влезла? Что с ней происходит, и почему она позволила такому случиться в ее жизни? И виной ли тому то, что меня не было в городе? Я не хотела знать всех ответов, но мне нужно было узнать, как я смогу помочь ей. Да, это было довольно таки самоуверенно думать так, что я могу ей помочь, но не взирать же спокойно на ее саморазрушение. И почему больше никто не обращает на это внимания?
   Мне стало не так уж и весело до конца вечера, но когда все начали расходиться по домам, я улыбалась. Многие поросседались по машинам других, и так же как и в вечер на берегу последним остался Митчелл, когда он выбег в коридор с кухни где снова помогал тети Тэй, а также моему отцу.
   - Все уже уехали?
   - Да, ты последний, а что-то случилось?
   - Ну, я вообще-то хотел подъехать с кем-нибудь из них домой, - сухо сказал он, - но ничего, не зима, пройдусь.
   Я знала, что мы наверняка снова будем молчать, но не могла проигнорировать такую возможность.
   - Тогда моя обязанность как хозяйки дома тебя отвезти.
   Митчелл приподнял брови, но ничего не сказав начал одеваться. Папа и тетя Тэй тоже вышли его провести, явно подкупленные тем, что он им помогал. Я так же одевалась под их странно понимающими взглядами, которые меня унижали.
   В машине, стоило нам отъехать от дома, Митчелл сказал:
   - Я надеялся, что ты так скажешь.
   - Как? - переспросила я. Мне было снова неуютно быть в одной машине с Митчеллом. У него был высокий рост, и тяжелая фигура, и потому он в темноте салона напоминал незнакомца, которого я случайно подобрала на дороге.
   - Что ты подвезешь меня. В прошлый раз мы почти не говорили, когда ехали домой. Надеюсь, ты не подумала, что я тормоз - просто очень устал после работы тогда.
   - А сегодня нет?
   - Не так как тогда.
   И мы снова смолкли. И дело было не в том, что я не знала, что ему сказать, а как раз в том, что мне бы очень много хотелось услышать.
   - Почему вы расстались с Талли?
   Лицо Митчелла явно стало не таким веселым, как раньше, когда он услышал мой вопрос. Конечно же, я понимала, что о таком не спрашивают у парня, который тебе нравиться. Но, во-первых, мне хотелось знать, испытывает ли он еще что-либо к Талли. А во-вторых, понять, когда именно Талли так начала меняться. Может пока они встречались, что-то произошло? И тут мне в голову пришла странная и в то же время страшная мысль - а что если Митчелл был мучителем Талли? Но я тут же начала анализировать эту мысль. Если бы это было действительно так, разве Талли реагировала так спокойно на Митчелла? Когда она увидела его сегодня в доме, она просто несколько удивилась, так же, как если бы я увидела своего бывшего парня у своих знакомых. А в доме они даже над чем-то смеялись вместе, да и за столом говорили, насколько вообще Талли сегодня говорила. Нет, Митчелл не мог быть кем-то, кто мог сделать подобное на коже Талли. Я не знала почему, но была в этом уверена, и лишь надеялась, что с толку меня не сбивают его черные глаза, красиво очерченные черными ресницами.
   - По ее просьбе. - наконец отозвался Митчелл. - Я думал, она нашла себе кого-то другого, так все и выглядело, но как теперь вижу это не так.
   - А она может встречаться с кем-то другим, как думаешь?
   Митчелл рассмеялся.
   - Думаешь, мы все не заметили, что Талли изменилась? Да, вполне возможно, но мы, в основном те, что были сегодня у тебя, никого подходящего не знаем. Но я об этом уже не интересуюсь, мы с ней просто друзья. Еще что-то хочешь знать?
   - Я могу спрашивать что хочу?
   - Смотря, что ты хочешь знать, у меня есть свои тайны, которыми я не с кем не делюсь, - с усмешкой отозвался Митчелл, с интересом развернув голову в мою сторону, и я понимала, что он меня, таким образом, подстегивает. Мне понравилась эта его медленная жгучая улыбка, и я не удержалась, ответила тем же.
   - Итак, как давно ты живешь на острове?
   - Периодично или постоянно?
   - А что бывало и так?
   - Бывало. Ты ведь меня не помнишь за последние несколько лет?
   - Прости, но смутно.
   Он пожал плечами ни чем не выдавая, задели ли его мои слова.
   - В основном с 5 лет я живу здесь периодично. Два года назад я решил жить постоянно.
   - Как так - решил жить? - не поняла я. Митчелл говорил сдержанно, и это не было похоже на то, как он раньше улыбался, когда говорил со мной. Значит, я залезла явно во что-то личное.
   - Сказал матери и отцу, что мне надоело шататься по свету и хочу жить с дедом.
   - А почему твои родители шатаются по свету?
   Митчелл издал короткий звук гудка и сказал:
   - Неверный вопрос.
   - Это значит то, чем ты не с кем не делишься.
   - Правильно. Пока что не собираюсь с тобой делиться.
   Мне понравилось словосочетание "пока что", это могло означать, что "как-нибудь", он мне может это рассказать. Я кинула на него быстрый взгляд, он же ответил мне невинно поднятыми бровями.
   - А что, ты привыкла к тому, что все должно быть уже и сейчас?
   - Нет. Я вообще молчу.
   - Можешь спрашивать дальше, - отозвался он на мои слова.
   - Ты ничего не хочешь спросить?
   - Нет, я уже все знаю. Я встречался с твоей лучшей подругой и "Кайли то", "Кайли се", я слышал постоянно. Я знаю о тебе больше чем любой парень в Петербурге.
   Я даже не знала, как реагировать на его слова - то ли обрадоваться, то ли испугаться.
   - Ты говоришь, как маньяк, - отозвалась с нервным смешком я.
   - Ты много знаешь о них? - с ироничной усмешкой отозвался Митчелл.
   - В общем-то, нет, - подумав, отозвалась я.
   - Насколько я знаю, если маньяк увлечен какой-то жертвой, то он наблюдает за нею издалека, и редко идет на близкий контакт. Я как видишь, иду на контакт.
   - Откуда ты это знаешь?
   - Брат отца коп в Джуно. Я и у него некоторое время прожил. Он хочет, чтобы я поступил в колледж и учил психологию, а потом стал копом, как и он. Прошлым летом он заставил меня изучать некоторые его дела, которые он раскрыл.
   - И что?
   - Как видишь, этим летом я не стал ехать жить к нему. - рассмеялся Митчелл и я с ним. - Он приезжает теперь ко мне, как только появляется время, считает, что мне не хватает отцовской поддержки.
   Когда мы подъехали к его домику, стоящему на сваях, под которым поблескивала вода, казалось, что только что наступил рассвет, но солнце все еще не собиралось садиться. Хотя я вполне могла доехать домой уже в сумерках.
   Мы сидели в машине, и Митчелл не собирался двигаться, а я не знала чего ожидать от него.
   - Не хочешь выпить? - предложила я ему, вспомнив о еще одной бутылке, которая осталась в багажнике, вывалившись из портфеля.
   - Нет, - лениво отозвался Митчелл. - Мне завтра рано вставать.
   Я понимающе кивнула, догадываясь, что он снова на работу.
   - Можно тебя попросить о кое чем? - Митчелл отстегнул ремни безопасности, и немного наклонился ко мне. Конечно же, я сглотнула с трудом слюну, видя его лицо так близко, и думая лишь об одном.
   - Конечно.
   - Ты не могла бы завтра меня забрать с работы. Моя машина вернется с ремонта послезавтра, так что будет трудно добраться домой. Дед уйдет в море, и не сможет приехать за мной.
   Я в жизни не слышала такой странной просьбы от парня, но, не смотря на это, кивнула. Когда Митчелл смотрел на меня своими тяжелыми, черными глазами мне было трудно думать и собирать свои мысли в целое. И как ни странно видимо Митчелл об этом не догадывался.
   Он улыбнулся и вышел, хлопнув негромко дверью. Я же не стала ждать, пока он зайдет в дом. Почему я чувствовала себя так, словно меня обокрали? Он был просто обязан меня поцеловать, своими чувственными губами, а не просто смотреть на меня.
   По дороге домой я только о нем и думала. Когда я вернулась, Кемпбелы помогли папе с уборкой, а стоило мне войти, тетя Тэй дала мне несколько подарков.
   - Эти два пришли с почтой сегодня, но принесли их еще в обед. Этот оставили на пороге, - она лукаво усмехнулась мне одними своими индианскими глазами, словно у нас был общий секрет, и я ответила ей тоже улыбкой. Подождав пока они уйдут и поблагодарив их за помощь и подарки, я попрощалась с ними. Папа пошел их провести, и пригласить на завтрак, чтобы так же отметить мой день рождения. И теперь мне предстояло открывать подарки, и конечно же я бежала вверх, чтобы первым открыть тот, который отдал мне Митчелл. Его подарок был завернут в пергаментную бумагу, возможно даже выцветшую, и развернув ее я озадаченно наткнулась на жестяную коробочку не больше 7 дюймов в длину и 4 в ширину. С нее снималась крышечка и к своему удивлению на позеленевшем лишь недавно мхе, я увидела красивую, и наверняка очень дорогую трезубую заколку, с полудрагоценными камнями. На одном из зубчиков была намотана записка, и быстренько развернув ее я прочитала: "Это принадлежало моей бабушке. Надеюсь тебе понравиться, так как у меня не было времени купить тебе подарок".
   Я села на пол держа заколку и думая о том, что такую дорогую вещь не дарят первой встречной, просто потому что не успел купить подарок. Этот подарок был самим лучшим. Пока я не дошла до тех трех последних, что мне передала тетя Тэй. В одном был чек дедушки и бабушки, во втором набор косметики от тети Джин и кузин, а на третьем не было записки. Я достала маленькую принцессу, которая стояла на одной ноге, вытянув руку вверх, и в этой руке держалась пружинка, куда вставляют фото. Фото так же прилагалось - это были я и Талли сегодня днем на лодке деда. Мы стояли рядом почти бок о бок, и я не сразу же поняла кто из нас где на фотографии. Одно было ясно, что сняли нас издалека.
  
   Глава 5. Возвращение к старому
  
   Я сначала даже не испугалась, потому, как не могла понять значения этого фото. Но чем больше дней я над ним рассуждала, то понимала что это какое-то послание, к тому же лично мне. Но связано оно с Талли.
   В последующие две недели у меня практически не было возможности поговорить с Талли, так как отец перед своим отъездом проводил со мной столько времени, сколько мог. То он водил меня стрелять, то брал с собой на рыбалку, мы летали в Ситку, и в Джуно, чтобы побывать в музеях и кинотеатрах. Мы ходили в поход в заповедник, и снова стреляли возле дома, но в этот раз я пользовалась своим новым маленьким пистолетом, и потому мне он больше понравился. Я едва успела, была забрать Митчелла, как и обещала, он прождал меня 20 минут, и ничего не сказал, когда я извинялась. Просто сказал:
   - Я знал, что ты приедешь.
   Такая уверенность во мне, конечно же, потешила мое самолюбие, и я чуть не проболталась ему о фото и подарке, но сдержалась. У меня тоже были тайны, в которые я никого не посвящала. Но это пока. Мы снова говорили с ним, а точнее говоря, я его немного расспрашивала.
   - В этом году ты так же заканчиваешь школу?
   Он усмехнулся, и я с опозданием вспомнила, что мы все-таки одноклассники, и были ими перед отъездом.
   - Да.
   - Куда поступишь?
   - Наверное, в Университет Аляски в Анкоридж, или в Фэрбенкс. А может год просто поживу здесь. Я еще не уверен. У родителей может вдруг появиться свое мнение.
   - Понятно.
   - А ты куда?
   - Я думала, ты все обо мне знаешь, - съехидничала я.
   - Ясно. Прости, я слишком устал, чтобы сегодня во что-то играть.
   - А мы играем?
   - Я нет, но ты играешь в какие-то игры. Мне интересно, почему бы не сказать, что тебе от меня нужно.
   - А тебе что от меня?
   - Возможно не только дружба.
   Я посмотрела внимательно на него, и на его улыбку, которая меня постоянно провоцировала, и хотела понять, о чем он думает, говоря мне это, и тем более что хочет от меня.
   А на протяжении двух недель, пока я проводила время с отцом, мы не виделись, и он не звонил. Я засыпала, держа возле себя телефонный аппарат, и надеясь, что он позвонит, но этого не произошло. И вскоре папе позвонили, чтобы они с Кемпбелом собирались, что их ждут на работе. В тот день у меня появилось свободное время. В первую очередь я поехала в город, чтобы найти Талли. Мне конечно больше всего хотелось найти Митчелла и спросить, что, черт возьми, такое между нами, но я была слишком зла на него и, конечно же, обижена.
   Ну а это фото стоящее теперь у меня на прикроватной тумбочке, так же мучило мои мысли, но теперь уже больше страхом. Каждый новый день, когда я просыпалась с этим фото, в моей голове так же просыпались вопросы. Что происходит с этим городком, в котором я родилась и жила, но стоило мне уехать, как он вдруг стал чужим.
   Я нашла Талли довольно быстро, мне стоило позвонить Крею, и он, конечно же, знал, как изменились привычки Талли, и где ее можно найти. Она часами гуляла на Южном причале, и точно уж не занималась тем, что говорила мне - не помогала дома. Дорогой туда я игнорировала лужи, вода из которых била словно с пулемета по окнам, и так же не замечала свежеумытые деревья, после утреннего дождя. Горы отблескивали, иногда снегом иногда, вполне возможно какими-то зверьками, но я тревожно думала, что ей скажу, чтобы снова не напугать. Только такие вот мысли были бесполезны, особенно когда я начала злиться. Дело было в том фото. Мне оно показалось таким простым - всего лишь я и Талли, мы стоим рядом, выглядим словно сестры, ее взгляд бездумен и потерян, я же смотрю на нее. Но это вмешательство в нашу жизнь, какое-то наглое желание принять в нем участие меня пугало.
   Заметив ее на одной из скамеек, я остановила машину и припарковавшись поспешила в ее сторону, пока она меня не заметила. Мимо меня проходили знакомые. А также пару туристов, и всеми я старалась улыбаться, чтобы не показаться не вежливой.
   Кинув на лавку возле нее фото, я резко спросила:
   - Что это такое?
   Я уже давно не видела такого страха на ее лице. Однажды на опушку возле нас выбрался медвежонок, а где детеныш, как мы знали там и мама. Тогда мы так бежали, что после не могли час встать. Тогда ее лицо было таким же - побелевше-серым, со следами узнавания этого фото, а также того, что мы на нем вдвоем. Глаза ее стали темно-шоколадными с расширившимися зрачками, и мне казалось, сейчас ее хватит какой-то нервный удар. Ресницы стали влажными и нервно дергались на глазах, словно она не знала, что с ними делать - закрывать или нет.
   - Я не знаю. - Талли попыталась отвертеться, но я смотрела на нее в упор, не обращая внимания на дрожь в ее голосе. Она понимала, что у меня есть эта странная вещь и ее подобное пугало.
   - Талли не ври мне. Это какое-то предупреждение мне, или что? Это пришло как подарок со статуэткой балерины. И меня начинает это пугать. Во что такое ты влезла? Талли ты просто обязана мне рассказать!
   Талли опустила голову и покачав головой, просто сидела. Я смотрела на нее, не зная, что делать, пока не поняла, что она плачет. Подсев к ней, я начала обнимать ее и гладить, мне хотелось утешить ее, но от моих прикосновений она вздрагивала, и сторонилась.
   - Скажи, как тебе помочь. - тихо прошептала я. - Давай мы все расскажем моему отцу, он тебе поможет. У него столько друзей в городе, и никто больше тебя не тронет, я обещаю.
   Но Талли лишь тряслась, плакала и качала головой, словно находилась в трансе. Она что-то бормотала, но я не могла разобрать что именно. Просто какое-то бормотание, почти похожее на молитву. Волосы закрыли ее лицо от меня, и все что я могла, так это с отчаянием смотреть на покачивание ее головы и тела.
   - Талли, - простонала я, не понимая, что мне делать. Ее состояние разрывало мне душу. - Давай я хотя бы отвезу тебя домой? Или давай к врачу? Тебе плохо?
   Не знаю после каких моих слов, но она подняла голову и посмотрела на меня распухшими красными глазами, словно у нее была лихорадка. Ужас и одновременно осознанность в ее глазах, уже не просто пугали. То как она брала себя в руки, было не нормально.
   - Нет, со мной все в порядке, не надо меня никуда везти. Я хочу побыть здесь. Просто оставь меня здесь. - ее голос окреп. - Я тебя прошу, не лезь ко мне со всем своим добром, потому что ты делаешь лишь хуже. Я тебя прошу. Через неделю все будет хорошо...А фото...возможно оно пришло к тебе случайно, ведь я тоже там есть. Или кто-то пошутил.
   Талли поднялась с места, вытирая слезы и пытаясь улыбнуться, и этим она пугала меня еще больше. И ничто не вставало на свои места, хотя она думала, что подобны образом успокаивает меня.
   - Через неделю со мной все будет в порядке, я тебе обещаю. Я свои проблемы решу сама.
   Я так и сидела на лавке, смотря, как она уходит, заставляя себе улыбаться, чтобы успокоить меня. Меня еще некоторое время тошнило после всего этого, потому что я не только не успокоилась, меня она лишь куда сильнее напугала, чем то фото. Но подумав над сказанным ею, я поняла, что не могу лезть в ее жизнь, только потому, что мне что-то кажется. У нее было право на то, чтобы распоряжаться своими тайнами, и мне нужно было это уважать. Я постаралась об этом не думать, чтобы не сходить с ума. Не стоило возможно выдумывать что-то несусветное. На данном этапе я понимала, что сделала все что могла. И пока что мне оставалось лишь наблюдать. Если через неделю все не изменится, я знала, что есть пару людей, к которым я могу обратиться. Пока отец не уехал я смогу рассказать ему, есть дедушка, и не смотря на то что он в Провиденсе, то все равно решит мои проблемы, есть тетя Тэй, и ее братья, которые постоянно жили здесь и воспринимали меня как члена семьи. Я была не одна, в отличие от Талли. Но я все равно не собиралась ее бросать. Я просто пока что ушла в подполье "со всем своим добром", как выразилась Талли. Она меня так давно знала, с самого детства, и должна понимать, что я не оставлю это просто так.
   Отсюда я поехала в то место, где, как я знала, работал Митчелл на время каникул, но как мне сказали сегодня, он был выходной. И я поехала к его дому. Меня снедало несколько тревожное сомнение стоит ли туда ехать, потому что он мог быть занят, или же дома мог быть дед, и все же я поехала. Потому что мне очень хотелось увидеть его, и я вовсе не чувствовала себя глупо, только потому что первая еду к нему. Но когда я подъезжала к дому, то увидела машину Биф, и мои сомнения и радостное томление в один миг исчезли, уступив место режущей жгучей боли. Это была не совсем ревность, и не совсем злость - а обида, словно меня предали. Я несколько секунд не могла ничего сделать - ни уехать прочь, ни просто поднять руки, так как у меня будто вдруг не стало сил. Но мне пришлось, так как я не хотела, чтобы кто-либо заметил здесь мою машину. Одно дело, когда девушка сама приезжает к парню домой, иное дело, когда у парня дома есть девушка, а ты ему навязываешься. Можно выглядеть глупой, но зачем когда ты и так чувствуешь себя преданной.
   В тот вечер я страдала, закрывшись в своей комнате, так как мне казалось, что между нами что-то установилось, какая-то связь, но видимо шутливые слова Митчелла о дружбе и не только не были столь шутливыми. Это даже заставило меня забыть ненадолго о Талли. Совсем ненадолго, потому что пока папа смотрел телевизор, а я пила на кухне какао с молоком, меня так и подмывало все ему рассказать. Когда это я перестала рассказывать родителям все о себе? То есть уже не родителя, поправила себя я, а только отцу. Одному из родителей. Но стоило подняться наверх, и желание делиться пропало. Я давала Талли неделю на то, чтобы решить свои проблемы, как она об этом говорила. Мне хотелось бы проследить за нею, убедиться в том, что все будет в порядке, узнать кто это гад, так поступивший с ней, и приславший мне фото, но я не могла. Мне нужно было завоевать доверие Талли.
   Словно насмешка на следующий день Митчелл позвонил мне, чтобы предложить куда-нибудь прогуляться. Он сказал, что две недели пахал без выходных, чтобы некоторое время быть свободным. Закусив губу, я хотела ему поверить, что это было сделано ради меня, но мне бы хотелось понять, в какую часть дня буду я, а в какую Биф. Я отказалась, довольно сухим и отстраненным голосом. После недолгого молчания в трубку он спросил:
   - Что-то случилось?
   - Нет. А должно было?
   Он снова замолчал, я терпеливо ждала, что же он мне на это скажет. Начнет ли чувствовать вину, и думать, что я знаю о Биф. А потому оправдываться, но этого не последовало. Голос Митчелла тоже стал сухим и не выразительным, словно он злился на меня.
   - Обижаешься на меня за что-то?
   - Возможно.
   Я поставила трубку, не став ничего объяснять. Мне стало еще хуже, чем в предыдущий вечер, потому как я вполне могла с ним, наконец, объясниться и выяснить, что же это такое было, когда я его подвозила. И возможно ли что Биф случайно заехала к нему, но я этого не сделала. Так как была еще слишком задета и обижена. И как назло весь вечер отец расспрашивал меня о Митчелле, друзья ли мы, и вдобавок просто добил сказав:
   - Если бы ты встречалась с ним, я бы спал спокойнее там, далеко от тебя.
   И что он этим хотела сказать? Чтобы он спал спокойнее мне нужно начать встречаться с Митчеллом?!!! А вообще кто против? Мне этого никто не предлагал. Но ничего подобного я отцу не сказала. А просто улыбнулась и отозвалась смутно о дружбе, и о том, что он бывший парень Талли.
   - Был ним. Но на нем же нет ее клейма, - резонно заметил отец, и продолжил смотреть телевизор. Знал бы он, как близок к истине, потому что меня уже совершенно не сдерживал тот факт, что Митчелл был когда-то парнем Талли.
   Но потом у меня появились заботы, за которыми я могла не думать о Митчелле, хотя бы днем, а вечерами этого было просто не избежать. С каждым днем ставало все меньше времени, которое я смогу провести с папой, и потому мы снова ходили на рыбалку, и стрелять. Наконец папа уделил время для того, чтобы научить меня управлять лодкой, для меня это было не так сложно, потому как дед с отцом уже занимались моим морским обучением. Мне это нравилось, хотя я не слишком-то уверено чувствовала себя, в плохую или туманную погоду, но отец настаивал, чтобы я могла управлять лодкой в любое время дня и ночи. Он просто говорил:
   - Мало ли что. - и наверняка скрещивал пальцы, чтобы такого "мало что" не случилось.
   В начале июля мы вместе с тетей Тэй полетели в Джуно провожать отца и ее мужа, а оттуда их должен был забрать самолет компании. Побродив после с ней по городу, мы в честь такого не слишком радостного события решили себя побаловать, и потому провели некоторое время в парикмахерской. Моя прическа практически не изменилась. Я лишь подровняла кончики и сделала челку на бок, все в салоне сказали, что мне очень идет, к моим зеленым глазам. Тетя Тэй сказала, что так я выгляжу старше, но дело было не в прическе. Просто я переживала, и это передавалось моей мимике. Расслабиться я смогла, когда отец сообщил, что они удачно приземлились, и теперь распаковываются. В тот вечер я ночевала у Кемпбелов, чтобы не быть дома одной, где мне было бы скучно.
   Лето было подобно июню, но Талли, как и обещала, повеселела. Она не стала снова собой, но блеск в ее глазах появился. Теперь она чаще красилась, а волосы распускала, и одевалась в яркую одежду. Но не всегда шорты, а и платья. Мы могли теперь говорить, так как и прежде. На некоторое время ко мне вернулась иллюзия того, что все, как и раньше. Но я-то знала, что это не так.
   А Митчелл только один раз предпринял попытку поговорить со мной о том, что же такое случилось с нами, но я была еще не готова обсуждать подобное, пока в моей голове жила память об обиде.
   Это случилось несколько дней спустя после отъезда папы. Я была в городе, и мы случайно столкнулись. Был солнечный день, второй, когда не было никаких осадков, словно погодка решила всех побаловать, но ветер все равно дул довольно-таки колючий, что было вполне нормально. Я сразу же заметила, как Митчелл подошел ко мне, но не стала слишком бурно реагировать, хотя мое сердце при этом прокручивалось в груди, задевая желудок.
   - Все еще обижаешься на меня?
   Мы встретились недалеко от одного из магазинчиков с продуктами, и я видела, что в машине его ждет дед, и наблюдает за нами. Глаза деда были добрыми, и я теперь вспомнила, что когда мой отец начинал работать вместе с ним. Но это было так давно. Неужели тогда Митчелл не жил в городе?
   - Возможно.
   Мне не очень хотелось говорить с ним, потому что как оказалось, его черные магнетические глаза, все еще странным образом действуют на меня. Это был подлый и нечестный удар по моим чувствам, которые не оправились от наших разговоров тогда в машине.
   - Не собираешься объяснять? - он улыбался как всегда по доброму, едва приподнимая кончики своих губ, так словно знал в чем дело, но давал мне шанс самой все рассказать. Меня это злило.
   - А стоит?
   - Я бы хотел.
   - Я тоже многого хочу.
   - И мы не можем быть друзьями?
   - Мы и есть друзья.
   Кажется, мои слова его разозлили, но только ненадолго, словно он что-то себе придумал в уме.
   - Это не так плохо, как кажется, не так ли?
   - Тебе решать.
   Он хлопнул по ручке магазина, и на миг задержавшись и внимательно посмотрев мне в глаза ушел, хотя как я понимала Митчелл явно желал еще что-то мне сказать. Не судьба. Но я все равно не смогла не смотреть ему вслед, когда он прошел к своей машине, старенькому пошарпанному джипу, непонятно какой национальности. И так же я видела, что старый Рид его что-то спросил. Но Митчелл лишь качнул головой, ничего не ответив.
   После этого я видела его в обнимку с Биф, но не больше двух недель, потом они разошлись, о чем лично я не сожалела, хотя их называли красивой парой. Я не могла бы этого опровергнуть, так как никогда не считала себя первой красавицей города. Но в душе у меня было стойкое мнение, что мы выглядели бы лучше, ведь я была выше Биф. Об этом я говорила с Талли, не о том, конечно, что я с Митчеллом была бы лучшей парой, а обсуждали их отношения с Биф. Мы с Талли снова начали делиться сплетнями, она повеселела, и ее начали занимать и другие люди, а также их отношения. Но все было не так как раньше, и теперь моими лучшими друзьями стал Крей и его сестра Саманта. А Талли никогда не могла перестать быть моим другом, просто я не ждала больше от нее полной откровенности, и потому не делилась всеми своими проблемами. Она повторяла, что с ней все хорошо и в порядке, но я ведь знала, что это не так. Мы проводили вместе время, хотя чаще всего это была четверка - я, Талли, Крей и его сестра. Это было почти каждый день. А вечерами собиралась вся компания.
   Мы собирались нашей компанией, в которой постоянно был Митчелл, на берегу почти каждый день, но теперь мне его не приходилось подвозить. Он повстречался некоторое время с Биф, а потом так и был одним, и у нас выработались странные дружественные отношения. Иногда мы просто могли смотреть друг на друга, но ничего не происходило. Мы смеялись и подкалывали других, но никогда не находились слишком близко друг к другу. Насколько я знала, к нему приезжали на некоторое время родители, а также гостил дядя, и что странно это он сказал мне одной и больше никому. Мне хотелось посмотреть на него в компании родителей, и какие они, но я не хотела шпионить. Когда я встретила его с дядей, он нас не познакомил, и все же только я одна и знала, кто этот мужчина рядом с ним. Мы были просто друзья, и он по-доброму слушал все то, что я рассказывала о звонках отца. Не было такого, чтобы он не передавал ему привет. Что тогда было в начале лета между нами, мы не обсуждали. А если он и заговаривал об этом, я переходила на другую тему, и Митчелл лишь усмехался. Просто усмехался, и мне очень хотелось в такие моменты послать его куда подальше, или уйти самой. Я так часто поступала, но улыбка Митчелла преследовала меня, даже если я садилась на самый дальний камень от него. В штормовые дни, когда я бывала дома одна, и никто никуда не выходил, я могла об этом вспоминать, или пересматривать фотографии сделанные Талли. На тех нескольких где была она сама, было видно, что Талли с натяжкой улыбается, словно когда ее фотографируют ей это не нравится, будто кто-то таким образом отбирает частичку ее души. Фотки с Митчеллом я припрятывала в один альбом, куда ставила лишь любимы фотографии, наравне с отцом, семей Кемпбелов и конечно с мамой.
   Но чем ближе была осень, то холоднее ставало. Мы перебрались ко мне домой, хотя и встречались теперь реже, все кто мог разъехались к своим родственникам, чтобы хоть немного набраться витамина Д перед зимой, которого тут не хватало. Солнце светило. Но оно мало что могло дать нашему организму. Меня так же тетя Тэй по просьбе папы отправила ненадолго в Провиденс, и я не сопротивлялась. Там меня ждало развлечение, компания с утра к завтраку, а также те друзья, с которыми я успела подружиться за полгода жизни там. Конец лета я провела, переписываясь и созваниваясь с Петербургом. Но не звонила только Митчеллу. И он также молчал. Мы были странными друзьями. Я думала о нем постоянно, хотя очень надеялась, что там, пока не буду его видеть, эта тоска и надежда угаснет. Но ничего подобного не происходило. Расстояние явно не помогало преодолеть интерес к нему.
   Я просматривала блоги моих друзей, чтобы найти не отписывал ли он там, пока наконец не посмотрела на его блог. Там постоянно и бессменно висела надпись, что у него есть подружка, но кто это, не было подписано. Я очень надеялась, что ему было просто лень снять надпись после того, как он разошелся с Биф. И все же боялась, что вернувшись в конце августа, узнаю, о его новых отношениях с девочками в городе.
   Мне было так же страшно немного за Талли, но ее письма были бодрыми, потому я пыталась убедить себя, что все может наладиться. Я хотела бы знать, что тот урод, который поставил ей те отметки на коже, будет наказан, но без помощи Талли это было невозможно. Потому я просто надеялась, что она не попадет под его влияние снова. И просто скучала за ними всеми.
  
   Глава 6. Дни в школе и с друзьями
  
   Я всегда была человеком, с которым все хотят дружить, и вовсе не потому, что была самой красивой, самой умной или смешной, но так получалось. Но я же сама наоборот сторонилась тех людей, которые набивались ко мне в друзья. Меня они пугали, так как я не могла понять, что им может быть от меня нужно. По возвращению домой меня ждало такое увлечение мной, к тому же довольно неожиданное со стороны Сандер. Ее схожесть с моим внешним видом полугодичной давности меня иногда пугала, но я старалась не обращать на это внимания. Она ходила в вещах схожими с моими, красила глаза, чтобы сделать их чуть более раскосыми, перекрасила волосы в каштановый натуральный цвет. И неоспоримым был факт того, что при этом она похорошела и нравилась мальчикам намного больше, чем мне казалось, я нравлюсь им. Талли на этот счет нервно пошутила, что мне нужно сделать патент, так как она и еще несколько девочек в городе подходили под мое описание. Мне же это смешным не показалось, как и отношение Талли к Сандер. Она вела себя странно покровительственно по отношению к ней. И взирала на нее с легким любопытством и словно бы пониманием. Так как будто прекрасно понимала причины, по которым Сандер так себя вела.
   Встречали меня у трапа не только тетя Тэй с малыми Кемпбелами, но и Талли, Сандер и...Митчелл. Когда я увидела его, на остальных мне тут же стало наплевать. Он стоял немного дальше остальных, видимо едва успев к посадке чартера, и его улыбка и облегчение которым он встретил меня, говорило о том, что он спешил сюда. Мне было приятно, как всегда не понятно и все же приятно. Он пригодился, кстати, чтобы помочь тети Тэй забрать очередную партию одежды, которую я притарабанила из Провиденса. На этот раз кузины сплавили мне свою одежду, которой не пользовались, не смотря на то, что стоила она недешево.
   Талли счастливая от того, что я вернулась, даже не замечала, что пронзительный ветер трепет ее куртку и раскрывает, рядом к ней жалась Сандер. И следом стал Митчелл. Я всех по очереди обняла, практически не подпустив к себе Митчелла, но он явно тоже не собирался душить меня в объятьях. Я сжала губы и улыбнулась ему несколько смущенной улыбкой, чувствуя на себе взгляды остальных из этой делегации. Мое возвращение в Петербург напоминало мне то, как я возвращалась сюда в начале лета. Но теперь вместо отца и дяди Дарста были Талли, Сандер и Митч.
   Пока мы ехали домой, так как тетя Тэй всех их пригласила к нам на обед, мы практически молчали всю дорогу с Митчеллом, но это было пока до дома осталось каких-то полмили, может больше. Талли и Сандер сели в машину тети Тэй, в джип Митчелла залез весь мой багаж. Когда я подавала ему сумки, наши взгляды постоянно встречались, и его глаза были настолько наглыми, что ничего не выражали, при этом он усмехался своей знакомой доброй улыбкой. Ну как так может быть, что при лукавом взгляде, он все равно выглядит добрым человеком, который хочет тебе помочь.
   В машине он включил для меня печку, и я скинула свою куртку, забыв, что под ней лишь майка с нарисованным на ней медвежонком Тедди, которая была довольно удобной и смотрелась интересно. Но теперь я ощутила неловкость сидя с Митчем в машине один на один, и чувствуя прохладу на коже груди. Не то чтобы он кинул хоть один пошлый или некорректный взгляд. А просто потому что это было непринятно, и я ощущала неловкость, как перед чужаком. Впервые я задумалась над тем, как выглядит со стороны моя грудь для парня, и все же попыталась расслабиться.
   - Как провела этот месяц?
   - Ничего так. Гуляла с сестрами, ходила на дискотеки, каталась на лошадях, купалась. А ты?
   Он снова издал уже знакомый мне противный звук клаксона.
   - И что ты такого делал, что это тайна?
   - Был с родителями.
   - Ты кому-нибудь рассказывал про них?
   Митчелл странно посмотрел на меня, его брови сдвинулись в одну точку, а губы поджались.
   - Тебе вообще-то.
   Я удивленно поддалась назад на кресле, и рассмеялась:
   - Мне? Да ничего подобного. Ты только рассказывал, что они приехали!
   - Это самый большой рассказ в моей жизни о родителях.
   Я смотрела на него, раскрыв рот, чтобы что-то сказать на это, но ни одной толковой мысли не приходило, и потому я сомкнула губы, и снова села так, чтобы смотреть в окно.
   - Как же ты меня злишь! - наконец выдала я, так и не отрываясь от окна. - Сам говоришь, что не играешь ни в какие игры, но потом говоришь что-то подобное. Говоришь об этом так, будто доверяешь мне больше, чем всем остальным.
   Митчелл все так и не улыбался. Его полные губы сомкнулись в линию, но так и не утратили привлекательности, на скулах заиграл румянец.
   - Но так и есть. Я тебе доверяю. Или для этого нужны какие-то другие основания кроме дружбы? Мне нравиться с тобой общаться, наше отношение не обременено ни чем похожим на чувства. Я могу тебе доверять, зная, что даже если мы перестанем дружить, ты не расскажешь о моих секретах. Если бы встречались, и расстались, наутро весь город бы знал о моей жизни.
   - Как ты вообще такое можешь подумать обо мне? Мы и не раз ссорились с Талли, но я не выдала ни одного ее секрета. А парни, с которыми я встречалась? Из моих уст не вышло ничего плохого про них. Хотя поверь, они не были золотыми.
   - Без подробностей. - коротко бросил он, видимо еще сильнее злясь на меня, без видимой на то причины.
   - А какие ты думал, я тебе сейчас выдам подробности?! Это вообще не твое дело! Да и какой из тебя друг, ты ни разу не звонил и не писал мне!!! - я даже не заметила, как перешла на крик, покраснев от гнева, а Митчелл просто смотрел вперед и желваки на его щеках, перемещались.
   - Ну, ты тоже не звонила, заметь. Или твой номер телефона в Провиденсе висел на каждом столбе здесь, чтобы я знал, где его искать?
   Эти резонные слова заставили меня замолчать, хотя мы оба понимали, что он мог найти телефон у той же Талли. А смысла звонить ему не было, так как он уехал с родителями непонятно куда. До самого дома мы молчали. Пока шел обед, я не сказала ему и двух слов, переключив свое внимание на девочек, и его развлекала тетя Тэй. Девочки расспрашивали меня о дискотеках на пляже, и о многом другом, чего мы были лишены здесь, в Петербурге. Я не смотрела на Митчелла и не следила за тем, что он говорил тети Тэй, а когда все собрались по домам, и я вышла их проводить, Митчелл со мной даже не попрощался. Велика потеря!
   Когда начался учебный год, первого сентября, мы с ним так и не виделись, и я уделяла свое внимание то Талли с Сандер, то Крею с Самантой. Сандер была моей главной подругой по переписке, как оказалось. Пока я была в Провиденсе от нее пришло более сорока писем. Она расспрашивала меня обо всем, и что главное все время задавалась вопросом, почему это мы раньше с ней не сдружились. Лично я не была уверена, что мы и теперь с ней сдружились. И то, что она заявлялась ко мне домой всякий раз, как это взбредет ей в голову, не означало крепкой дружбы.
   Талли опять начала сереть и пропадать. Я тут же стала наседать на нее, чтобы узнать, не вернулась ли она к тому гаду, и Талли твердо и однозначно говорила что нет. Но самое страшное, что мне она сказала, звучало так: теперь он нашел себе новую игрушку. Она сказала об этом с таким облегчением и так спокойно, что у меня душа заледенела. Как можно спокойно говорить об этом, если ты знаешь, что с таким козлом встречается кто-то другой и такой же незащищенный. Она не радовалась тому, что так происходило, а считала это скорее нормальным ходом событий, и все так же не собиралась выдавать кто это.
   Первый день сентября не принес мне никаких положительных воспоминаний. Как оказалось, в этом году я несколько предметов изучала вместе с Митчеллом, где он меня игнорировал. На других двух ко мне подсела Сандер, так как в классе не было Талли. Остальные я делила с Креем и Талли, и мне показалось, что они явно играли на пальцах, кто на каких предметах со мной сядет. Самыми веселыми для меня были уроки с Креем. Мы переписывались на полях тетради. И иногда играли в крестики-нолики, если урок был не интересным. С Талли это было похоже на барахтанье в холодной воде - то я с ней на поверхности, то иду под воду, когда у нее совсем нет настроения. Ее что-то снова начало угнетать, и я не могла заставить рассказать мне. Когда мы сидели с Сандер, я почему-то все думала о том, как заклею ей рот скотчем, потому как она не замолкала, постоянно расспрашивая меня о детстве, дружбе с Талли, парнях и о том, кто мне нравиться из старших мужчин города. Единственным мужчиной, который мне нравился, был доктор Риттер, но я об этом не собиралась распространяться, а наугад назвала нашего учителя истории, который так же вел труд. Вообще-то это должно было стать шуткой, но Сандер восприняла это как-то иначе.
   Это был первый раз, когда я заставила ее заткнуться. Он взирала на меня, не скрывая ужаса.
   - Ты наверное сошла с ума, - прошептала она, - он ведь...он ведь...старый. - наконец после непонятного бульканья выдавила из себя она.
   - Сандер, это шутка, - терпеливо объяснила я ей, уже пожалев, что вообще раскрыла рот.
   На уроке того ж историка мистера Хансона, она всегда молчала. Впрочем, молчали все, так как он был тихим, замкнутым, и редко когда поднимал голос, но мы всей душой отчаянно его ненавидели. Потому что у него были потные глазки, которыми он ощупывал наши плечи и грудь, а потом, слегка облизав губы, задавал вопрос. Чтобы ответить, он заставлял нас вставать, и подходил настолько близко, насколько это могло считаться приемлемым. Однажды, он так же подошел ко мне, чтобы я ответила что-то насчет продажи Аляски и участи России и ее жителей в развитие самой Аляски. Я же просто не стала вставать. Он выслушал меня, молча, и сказал что это правильный ответ, но когда закончился звонок, то попросил меня остаться в классе, так как он хотел поговорить со мной о дисциплине. Я могла поклясться, что Сандер побагровела от ярости, увидев это, и не став дожидаться меня пулей вылетела в коридор.
   Когда двери за последним учеником хлопнули, мистер Хансон, любезным тихим тоном, который впрочем, пресекал любое пререкания, предложил мне сесть. Это была вторая неделя учебы, и я еще никогда ранее не имела проблем с учителями, потому даже не знала как себя вести. Но тут же поняла, что садиться мне не стоит, я чувствовала, что он пытается как-то воздействовать на меня своим авторитетом учителя, и я не хотела это терпеть.
   - Итак Кайла, я понимаю, что ты полгода проучилась в Провиденсе, но ты теперь живешь в Петербурге, и я не знаю, какие правила были у тех учителей. В моем классе, ты должна вставать, когда отвечаешь.
   Он медленно подошел ко мне, все так же на позволительную дистанцию, но настолько близко насколько мог. На его лице сохранилась вежливая улыбка учителя, но глаза говорили о ненависти. Ненависти обиженного мужчины, чьей авторитет я посмела подорвать в глазах учеников, а особенно учениц.
   - Мистер Хансон. Если вы укажете мне, где в школьном статуте прописаны подобные правила, я буду первой вскакивать с места, прежде чем вы мне зададите вопрос. А если нет, то жалуйтесь на меня директору, пусть школьный комитет рассмотрит этот вопрос, и я поступлю так, как скажут мне они. Но я не собираюсь поддаваться непонятным странным провокациям с вашей стороны. Мне 18 лет и я отвечаю за себя теперь сама, но, не смотря на это, мой отец открутит голову любому, кто посмеет меня обидеть, и я бы на вашем месте не нависала бы надо мной так, и перестала бы рассматривать цветочки на моем лифе.
   - Вы мне угрожаете мисс Ольсен? - он все так же остался на месте и мы продолжали смотреть друг другу в глаза. При этом меня передергивало, но я не отходила.
   - А вы мне, мистер Хансон? Скажите, как давно вы живете в этом городе, что решили устанавливать здесь свои правила игры?
   Он странным образом усмехнулся при этих моих словах и сказал:
   - Думаю, они были здесь до меня, я лишь внес корректировку. Ну, раз тебе трудно подниматься из-за парты, я пойму, для каждого есть исключения.
   Его улыбка тут же стала задушевной. Именно такой, какая должна быть у учителя истории или любого другого, но мне открылось намного больше, чем он собирался показать. Во-первых, он испугался того, что я не боялась его или его авторитета, а значит, могла подорвать его репутацию в глазах других, а во-вторых, я поняла, что он уже давно ведет себя так с учениками. Мне это не понравилось, так же как и не понравилось бы папе, будь он здесь. Но после этого случая мистер Хансон неожиданно изменил тактику, его уроки стали интересными, и я, не отдавая себе в том отчета, почти была обманута силой его харизмы. Он словно вдруг превратился в другого человека, и больше не было заглядываний на нас девочек. Но я все равно видела, что он опасная личность. После того раза я на всякий случай проверила не было ли зарегистрировано на острове сексуальных маньяков или тех кто сидела за сексуальные преступления, но ни его имени ни внешности схожей с его не было. Зато я узнала, что их целых 4 штуки есть-таки на острове, и после этого, я была намного больше рада тому, что светло так долго.
   После того урока за дверьми меня ожидали не только Сандер, но и Талли, и их лица говорили о переживании за меня.
   - Все в порядке? - спросила Талли, и смотря так, будто бы меня собирались убивать.
   - Конечно. Мистер Хансон сказал, что я могу не вставать, если мне это неудобно. Вот Хорьок, не правда ли? - я усмехнулась, глядя на них, так как именно на хорька он и был похож. С темной спутанной шевелюрой, тонким коротким носом, на котором плохо держались очки, и острыми верхушками губ, которые переходили в носогубные складки, словно у хорька к носу, зубы при этом у него не торчали, но когда он облизывал губы, то был точно грызун.
   - А что ты ему сказала? - осторожно поинтересовалась Сандер, уводя меня от двери кабинета как можно подальше.
   - Сказала, чтобы он показал мне школьный статут, где это прописано. Если все же такое правило есть, я отказываюсь все равно вставать, и пусть он выносит это на обсуждение школьно комитета, и как они решат, я так и поступлю. - спокойно ответила им я, и увидела вытянувшиеся лица девочек, и в некотором роде восхищенные.
   - И ты не испугалась?
   - Чего? Он всего лишь учитель. А посмеет ставить мне дурные отметки, то я пожалуюсь отцу, или вообще забью - это история Аляски, она не профилюючий предмет!
   Я не могла понять, чему они так удивленны - тому, что я не боюсь маленького манипулятора, или тому, что не боюсь в подобном тоне разговаривать с учителем.
   На уроках где сидел Митчелл, мне было не весело уже по другой причине. Вышло так, что он сидел позади меня, и мне все время казалось, что его глаза прожигают мою спину. Мы не говорили уже больше двух недель с начала учебы, и даже когда встречались, лишь смотрели друг другу в глаза, но не здоровались. Когда мы сидели в компании, я делала все так, чтобы не говорить с ним, или не сидеть рядом. Он меня ужасно этим злил. Ну, почему мы не могли хотя бы говорить? Я скучала за тем, что могла рассказать ему об отце, и его звонках. А тем более передать от него привет. Когда папа звонил, я всегда обещала это сделать и передавала ему несуществующие приветы Митчелла, а также как и раньше отвечала на вопрос отца, не начали ли мы еще встречаться - нет!
   На физкультуре, пока еще было возможно, мы занимались плаванием, и мне пришлось убедиться, что тяжелое тело Митчелла, практически идеально без одежды, как я об этом и думала. То что он работал на причале и с рыбаками уже почти год, явно пошло ему на пользу. Он выглядел словно спортсмен пловец - с длинными накаченными ногами, широкими плечами и плоским животом. А то, что сказала Сандер о его попе, я боялась даже подумать про себя. Из всего нашего класса, кажется только Талли не обращала на него должного внимания. Она скользнула равнодушным взглядом по нем, и лишь усмехнувшись, сказала мне:
   - А я с ним встречалась.
   Мы стояли на берегу и тряслись в длинных мокрых полотенцах, но я все равно не упустила возможности спросить у нее:
   - Почему вы разошлись? Он тебе не нравился?
   - Нравился. Даже больше чем я понимала, пока мы встречались, но потом я познакомилась с другим парнем. И он показался мне верхом идеала, к тому же был уже не таким зеленым юнцом. - говорила она об этом без тени разочарования, что рассталась с Митчеллом, впрочем я и не могла сказать, что у нее появились вообще какие-либо чувства на лице. Ей даже видимо не было холодно. Она не тряслась, и не дрожала, хотя ее губы так же посинели, как и у остальных. Талли спокойно сносила то, что было в данный момент. У меня появилось странное желание отвесить ей оплеуху, чтобы она ожила, но я не посмела этого сделать. А что если Талли просто еще выходит из того что с ней было? Не так просто уйти от воспоминаний! Их нужно переживать раз и навсегда.
   - Я знаю, что тебе нравиться Митчелл, - вдруг добавила она, посмотрев на меня в упор. - Так почему вы не встречаетесь?
   - Для этого нужны двое, - напомнила я ей.
   - Я тебя кое о чем попрошу, - сказала тихо она, придвинувшись ко мне, чтобы никто не слышал.- Попробуй быть с ним такой счастливой, какой не смогла быть я.
   Я уставилась на нее удивленно, даже не зная, что должна ответь на такие странные слова. И потому просто качнула головой, понимая, что все не так просто. А она говорила так, будто ей уже не быть счастливой с парнем. М-да, как я понимала, ее путь назад к свободе будет сложнее, чем я хотела бы. И снова пожалела, что не рассказала все отцу, пока он был здесь. Кто-то испортил жизнь Талли, сделал ее безвольной и испуганной, а еще травмированной и резкой. С тяжелыми воспоминаниями, к тому же совсем не детскими. Но я очень хотела надеяться, что она излечиться.
   Возвращались мы с плавания одним автобусом, уже переодевшись в теплую школьную спортивную одежду, но другие ребята и девчонки трясли друг на друга мокрыми волосами, те кто встречался, грели носы на шее у своих половинок, я наблюдала за этим с весельем, так же, как и Талли. Вскоре ее втянули в такую вот мокрую войну, и я впервые за долго время заметила ее радость. Ко мне вдруг неожиданно нагнулся Митчелл и сказа:
   - Все еще не хочешь извиниться за свои слова?
   - А ты? И за что мне извиняться?
   Я обернулась, и наши лица оказались так близко друг к другу, что я видела его все еще влажные ресницы, склеившиеся от воды, и брови, лежащие в беспорядке, словно их долго терли полотенцем. Волосы у него топорщились ежиком, как у какой-нибудь рок-звезды, и смотрел он теперь мне в глаза совершенно непроницаемыми глазами. Мне хотелось его поцеловать, не смотря на то, что у меня не было на это права, и наверное потому хотелось еще сильнее при одной этой мысли.
   - За то, что ты ужасно самовлюбленная особа.
   - А ты нет? Ты вообще эгоист, которых свет не знал, - тихо прошипела я.
   - С какой это стати? Когда это я вел себя эгоистично? Не я же мисс популярность, которая считает, что все вокруг должно крутиться вокруг нее.
   Я задохнулась от обиды на его слова, и резко развернулась, слыша, как мои мокрые волосы хлестнули его по лицу. Я тут же об этом пожалела, но не стала извиняться, и услышала, как он вернулся назад на свое место. Больше меня не радовала мокрая война вокруг.
   Мы снова перестанем с ним говорить, подумала я, и пожалела, что не извинилась, возможно, он и был в некотором смысле прав. Я все время ожидала, что он придет ко мне и скажет какая я несравненная и что он хочет со мной встречаться. Но Митчелл не был таким как остальные парни. Он был особенным, и к нему нужно было относиться так же. Он все время ждал от меня каких-то ответных шагов, но их не было, или он их пропустил. Как, например, в тот раз, когда я приехала к нему на машине сама, но застала машину Биф.
   С самого начала все складывалось у нас не так, и я уже не знала, как все это изменить и понять, что же происходит между нами. Одно было мне точно понятно - между нами было напряжение. И оно не исчезало, только потому, что мы не разговаривали. Я думала лишь о нем и Талли, но мысли о Митчелле были более глубокими и постоянными.
  
  
   Глава 7. Талли
  
   В последующую ночь я думала и думала все о том, что мне сказал Митчелл, и мне не спалось. Я крутилась и крутилась, переворачивалась и комкала одеяло, но в голове стояли лишь его слова. Они проходили перед моими глазами, словно кто-то записал их на прозрачную пленку и прокручивал раз за разом, будто бы я могла о них забыть, или забыть о его смуглом лице и влажных глазах, красивых и темных, как оливки. Они всегда так ярко горели на его лице, что забыть их было невозможно.
   Так и не заснув, я встала, и пошла, смотреть телевизор, чтобы хоть немного расслабиться и разгрузить мозг. Просто забыться, а если выйдет вырубиться перед телевизором. По дороге вниз я заскочила в комнатку мамы, где теперь хранились не слишком нужные вещи, но насколько я знала, там были старые батники папы, которые доходили мне до колен. К тому же в них было удобно и тепло. Я включила свет и начала рыться, пока не наткнулась снова на ту дырку, с коробкой мамы. Первым моим порывом было просто отдернуть руку, и найдя батник уйти, но я этого не сделала. Рука словно не произвольно нырнула в отсек и достала коробку. И на меня снова смотрело запыленное дерево. Когда папа уехал, и я часто оставалась по вечерам в доме одна, когда Талли или Рыжики уезжали домой, мне все казалось, что в доме есть мама. Это было стойко ощущение, или же привычка, но теперь я уже этого не ощущала. Я чувствовала, что начинаю забывать ее, как она выглядела, как говорила, ее голос и даже то, как она пахла. А здесь в этой коробке были вещи, которые принадлежали ей. А что если это письма, которые она писала отцу, когда они были молоды, тогда ведь не было е-мейлов, и телефон был роскошью? Или он писал ей? А может это вообще какой-то другой кавалер?
   Я захватила батник отца, и со всем этим скарбом прошла вниз. На кухне было чуть теплее, так как на ночь я скручивала отопление, а на кухне можно было топить камин, который так же поставлял тепло в гостиную. Мне быстро удалось возобновить огонь на почти потухших поленьях, и сделав себе кружечку какао (чтобы все же лечь спать), я начала выкладывать из коробки те вещи, что хранились там.
   В основном содержимое делилось на несколько группок: письма, мои фото, явно прядь моих волос, одна из сережек, которые я когда-то потеряла, и ленты которыми мне подвязывали волосы в детстве, но когда появились резинки, мама перешла на них, ведь ленты были не практичны. Они постоянно слезали или путались в ветках деревьев. В основном все фото шли начиная с того момента как мне исполнилось 10 или может 12 лет, а за тем по нарастанию. Это были фотографии с праздников или с детской площадки, но я что-то не узнавала себя на этих фото. На одной я была принцессой, на другой зайчиком, и я как теперь помню, с меня потом еще долгое время смеялись в школе, так как я была там, кажется 12-летней, и вовсе не таким уж ребенком. На следующий фотке я была одета как балерина, и мой костюм был самым дорогим и шикарным, потому что мама заказывала его по почте у бабушки, а она, конечно же, денег не пожалела. На фотографии я вышла очень милой и даже красивой, с длинными, тогда еще до пояса каштановыми волосами, и лишь одна косичка шла через весь лоб, перевязанная серебристой лентой в цвет платью. Потом я была еще какими-то сказочными героями, пока не дошла до 16-тилетия и на Хэллоуин, когда нам разрешали приходить в школу в костюмах, я оделась в элегантное кимоно, и подкрасила свои глаза, сделав их еще более раскосыми, мама же накрасила мне лицо специальной белой краской. Многие завидовали тогда моему костюму, и считали меня хвастунишкой. И точно, именно в тот год и день мне понравился доктор Риттер - он пришел для чего-то в школу и сказал что я самая красивая гейша, какую ему только приходилось видеть. Конечно же, он говорил это многим девочкам в тот день, но именно потому я была в него втюрилась. Страдания продолжались несколько месяцев, а потом как-то угасли.
   Но как странно, что я не помнила, когда мама все это фотографировала, к тому же было в этих фото, что-то смущающее меня и непонятное. Я покрутила носом, смотря на них, но так и не поняла, что именно мне не нравиться в них. Очевидно то, что у меня там нет еще груди, и видны мои прыщи на лице, но было не только это. Сложив их назад в коробку, я так же вернула туда ленты, локоны и остальное. А затем взялась за письма. Первое что бросилось мне в глаза, так это то, что письма явно присылал любящий человек - конверты были приятных пастельных тонов, словно лукум - нежно-голубого, розового, персикового и лимонного цвета. А на фисташково-зеленых еще были нарисованы от руки маленькие маргаритки, а потом подкрашенные белилами. Я была заинтригована. Так как отец рисовать не умел, да и я тоже вобрала от него этот талант неумения, значит, письма были от маминого старого поклонника. Письма как раз были несколько старыми, и даже пожелтевшими. Но не утратили своей новизны, словно их перечитывали лишь раз. Я взяла именно этот зеленый, но заметила на нем дату, сделанную карандашом и явно рукой мамы, но карандаш немного размазался, и я не смогла прочесть подпись, сделанную под нею. На конверте стояло число 13.09.2004 года. Мое сердце недобро затехкало. Кто бы ни писал маме эти письма, написаны они были 6 лет назад, а значит не во времена ее молодости. Мне очень хотелось верить, что их писал отец. Или может какая-нибудь старая подруга, но пока я не открою письмо то не пойму этого. Чтобы оттянуть момент истины, я встала и подкинула еще пару поленьев, а затем еще нагрела молока.
   Но когда вернулась, письма все еще не давали мне ответ, стоит ли их открывать и ворошить старое. Все же я решилась. Что мне было терять?
   Почерк был красивым, словно женским, но когда я начала читать, то поняла, что писала не женщина, или по крайней мере мысли выражала явно не женщина. Первым шел стих, а дальше слова, и само письмо выглядело так:
   " Она пушистой девочкой была,
   Еще носила маковый венок,
   Из фунтика еще любила есть
   Поджаренные зерна кукурузы
   В цветистом мраке, где с коней за деньги
   Оранжевые падали индейцы,
   За то, что ты ее украл
   У покровителя ее,
   - А был он величав, с челом как воск -
   Но ты - ему ты плюнул
   В глаз под тяжелым веком, изорвал
   Его шафрановую тогу,
   И на заре оставил кабана
  
   Валяться на земле в недуге новом,
   Средь ужаса фиалок и любви,
   Раскаянья, отчаянья, а ты
   Наскучившую куклу взял
   И, на кусочки растащив ее,
  
   Прочь бросил голову. За это,
   За все, что сделал ты,
   За все, чего не сделал я,
   - Ты должен умереть!"
  
   Здравствуй, моя маленькая принцесса. Не бойся, это письмо покаяния, письмо, которое я шлю тебе, чтобы ты знала, что я здесь, и что я с тобой. Вчера мы виделись, но ты даже не обратила на меня внимания, неужели так незаметна моя любовь? Может оно и к лучшему. Пока ты там, а я здесь, тебе не пустят ко мне. Все ведь не так просто. Но я хочу, чтобы ты знала о моей любви. Моя К. я с тобой, чтобы тебе не говорили".
   Когда я дочитала письмо до конца, в моей голове зашумело. Уши словно заложило, и мне стало плохо. Моя мама, моя милая добрая мама изменяла отцу? Или это просто ей писал такие странные письма незадачливый надоедливый ухажер? Я перечитала письмо вновь, и мне стало еще хуже и гаже, словно кто-то прошелся по моему лицу ботинком в испорожнениях. У меня не было сомнений, что письма писали ей, так как мать звали Кетлин, к тому же лишь самые близки, но почему тогда мама сохранила эти письма, раз они были от тайного поклонника. Но читать дальше я не смога. Меня тошнило, и мутило, голова кружилась, и все что я могла так это думать об отце. Знал ли он о письмах? Снова просмотрев конверт, я поняла, что по почте их не присылали, так как там не было марки или адреса, и лишь теперь я заметила, что в правом углу конверта, выведена буква К, словно из нее собирались делать монограмму.
   Я быстро затолкала все письма назад в шкатулку, и это письмо полетело сверху. Мне не понравился сам тон письма, словно это писал нежный ребенок, а также этот непонятный стих. Да что за ерунда там написана? Я была не сильна в литературе, и терпеть не могла читать старых классиков, которые нам навязывали, читала лишь беллетристику, и из старых авторов признавала Артура Конана Дойля, и тем более, никогда не увлекалась поэзией. Мне она казалась глупой, и присущей девчонкам с розовыми стенами, и пушистыми оборками на карнизах.
   Скажем так, после прочтения чего-то подобного о сне и речи не шло. Но я все равно завернулась в одеяло и скрутившись на своей кровати, не забыв перед этим отнести коробку в надежное место, старалась думать о воде и каменистых пляжах. Когда прозвенел будильник, я не смогла подняться с кровати, а просто выключила будильник и продолжила спать. Проснулась я от громкого стука в дверь, так словно кто-то бил ногами, и собирался выломать сейчас их. Спустившись в том, в чем была, я раскрыла двери, даже не посмотрев, кто там, и увидела на пороге белую, как смерть Талли.
   - Какого черта ты дома? - закричала она так, словно я пропустила что-то очень важное.
   - Я проспала, - сонно отозвалась я, не понимая из-за чего сыр-бор. Талли стояла и тряслась, руки ее ходили ходуном, и лона тяжело дышала, словно бежала сюда от школы на одном дыхании.
   - Ты одна? - она протиснулась мимо меня в двери, но я и так бы ее пропустила. Хотя Талли вела себя так, будто я прячу здесь кого-то. - Отвечай ты одна?!
   - Да! А что случилось? Авария какая-то?
   Талли словно за один миг сдулась, и превратилась из надутой. Испуганной и рассерженной Талли, в просто напуганную и нервную. Она наконец рассмеялась, и тут ее понесло. Она смеялась и смеялась, а потом плакала, что-то бормоча.
   Я упала возле нее на ноги, когда она опустилась на пол. Но мне мешали рукава отцовского батника, чтобы обнять ее.
   - Он мне обещал... - бормотала она, и больше ничего, а просто плакала, смеялась и обнимала меня. Талли уже так давно не обнимала меня. - Он любит меня! Любит!!!
   - Кто?
   - Не важно, - Талли так смеялась, и прижималась ко мне, что я начала улыбаться в ответ. Такой радости я ожидала от нее меньше всего, хотя в данный момент это была истерика. - Я думаю, он будет теперь только мой!
   - Кто Митчелл? - переспросила я, когда вдруг эта мысль пришла ко мне в голову.
   - Глупая, конечно же, нет! Он всего лишь мальчишка!
   Я тут же расслабилась, но снова напряглась, подумав о ее поведении.
   - А что ты подумала, когда я не пришла в школу?
   - Не важно, я просто сглупила! Увидимся вечером...или лучше завтра в школе!
   Она умчалась так же, как и ворвалась в дом. Я поняла, что опоздала в школу, но не хотела пропускать занятия и дальше, чтобы потом звонили отцу. Быстро помывшись, я поспешила одеться и поехала в школу.
   Успела я как раз к началу второго урока. Но мой пыл и радость остыли, когда я вспомнила что позади меня сидит Митчелл. Класс уже заметил мое отсутствие с утра, и учитель математики сказал мне, чтобы я зашла в административный кабинет объяснить опоздание. Когда я устроилась за партой и начала вытягивать нужные мне вещи, ко мне снова нагнулся Митчелл и не привычным для него насмешливым голосом сказал:
   - Так как его зовут, Маленькая Недотрога?
   - Не называй меня так! - прошипела тихо я. Следя за тем, чтобы учитель не заметил наших разговоров. - И что это значит?
   - Со слов Талли я понял, что у тебя есть воздыхатель. С утра мы все это поняли с ее странной истерики.
   Я хотела послать его к черту, но в то же время слова Митчелла меня заинтересовали.
   - У меня с утра и была лишь одна Талли, тоже в истерике, думала, что у меня кто-то есть, но поспешу тебя огорчить - я была одна. Нет даже кошки, сбежала гулять с соседними котами.
   Митчелл, издав насмешливый звук, который меня больно уколол, вернулся в вертикальное положение, перестав лежать на своей парте, и дышать мне в ухо. Я была растеряна, услышав еще от нескольких человек, что Талли рассказывала, будто у меня есть воздыхатель, но в душе я кипела от того, что говорил Митчелл и от его смешка. Я ходила целый день злая от этого, словно копила все всю злость на него. Митчелл же вел себя, так будто меня и не было. Когда мы завтракали, он намеренно игнорировал мои фразы, или же молчал, когда обращались ко мне. Не смотрел на меня, и вообще вел себя как-то странно, будто бы я переехала его кошку. Разве мое отношение к нему, хоть как-то задевало его? Я не могла думать ни о ком кроме него, а он вел себя так?!!
   А на стоянке после школы, уехал, чуть не задев мою машину свои танком. Я кипела и задыхалась, просто не понимая, что делать с ним и теми чувствами, что были у меня к нему. Его насмешливые взгляды оскорбляли меня и задевали за живое. Почему-то он стойко думал, что я в чем-то перед ним виновата. Что я веду себя как недотрога, задира или тем более задираю нос.
   Но подумать об этом я так и не успела, потому что стоило мне выехать со стоянки, как я заметила Сандер, упавшую возле своей машины, и теперь держащуюся за локоть. Это видели все на стоянке, но видимо только у меня была совесть, раз я решила помочь ей. Негодуя, и совершенно не желая проводить время с Сандер, сегодня я все же вылезла из своей машинки, и пошла к ней. У меня вообще-то были планы найти Талли, которая так и не появилась в школе, после того как побывала у меня, да и к тому же после администрации, выслушав поучительную речь директора об опоздании, особо доброй и радостной меня было сложно назвать.
   - Как ты? - спросила я, хмуро подойдя к Сандер.
   - Не знаю, локоть ужасно болит, но я думаю все в порядке.
   - Давай пойдем в медпункт. Я тебя проведу.
   Пока мы шли рот у Сандер не закрывался. Она говорила без умолку, пока не коснулась в разговоре поведения Талли:
   - Как думаешь, где она?
   - Может дома, - пожала плечами я. - Она странно вела себя. Бормотала ерунду.
   Я отвечала Сандер машинально, не фильтруя то, что говорю, и не думала, как это понравиться самой Талли.
   - Что именно?
   - Что он ее любит, что-то такое...
   - Кто он? - голос Сандер стал звучать иначе. Я внимательно глянула на Сандер и увидела, как она побледнела.
   - Рука сильно болит? - испугалась я, и Сандер лишь тяжко кивнула, но видимо все равно ожидала ответа на мой вопрос. Маленькая сплетница, разозлившись, подумала я. У меня хватало проблем и мне не хотелось с ней сплетничать о Талли. - Какая тебе разница, что сказала Талли?! Она сказала, что это неважно. Так что тебя это так же не касается.
   Сандер послушно кивнула головой, и далее молчала. Но к моему глубокому разочарованию дежурной медсестры не было, а это значит, она направилась в больницу.
   - Придется и нам поехать в больницу. - тяжело выдохнула я, лицо Сандер просияло, и я поняла что она думает о нашем красивом докторе Риттере. Как хорошо, что я переросла свою глупую любовь к нему, и на моем лице не возникает такой глупой улыбки, словно у овцы.
   Покачав головой, я потянула ее назад. В машине, на мое счастье Сандер говорила лишь о нем, и это не требовало с моей стороны ничего кроме кивком и коротких "угу". Но уже в самом центре она стала молчаливой и тихой. Так ей и надо, раз рука разболелась, нужно было меньше махать локтем, когда она описывала какой он высокий и красивый. А еще загадочный, интересный, умный и начитанный, и т.д. и т.п. Я почти все восхищения ним прослушала. Пока мы ждали, когда подойдет наша очередь, я думала лишь о Митчелле, и мне в голову пришла мысль, что нужно будет ему, наконец, все рассказать, что я о нем думаю, и кто на самом деле из нас двоих плохой. И это точно буду не я!
   Дверь открылась в кабинет врача, и доктор Риттер увидев нас двоих, как всегда радостно улыбнулся. У него всегда было хорошее настроение и припасены слова для всех больных.
   - Что случилось? Кайла ты больна? Отец расстроиться.
   Я смутилась, но улыбнулась в ответ. Конечно, доктор Риттер был папиным знакомым, и потому переживал, но я указала кивком головы на Сандер. Когда он посмотрел на руку Сандер, его лицо стало сосредоточенным и холодным, словно он думал, как должен ей помочь.
   - Проходите, нужно проверить не перелом. Ты упала Сандер?
   Если в машине ее было невозможно заткнуть, то теперь она вела себя так, словно попала в кабинет своего божества. Лишь скромно кивнув, она прошла следом за мной и прикрыла дверь. Я скучающе устроилась на стульчике, пока доктор осторожно осматривал руку Сандер.
   - Это растяжение, сейчас приложу лекарство. Чтобы не болело и две недели не снимай повязки. - сказал он и отошел.
   - Как ты думаешь, что сегодня произошло с Талли? - неожиданно спросила меня Сандер, и я непонимающе посмотрела на нее. Неужели ей еще стало не понятно, что я не хочу с ней обсуждать подругу, а тем более при постороннем человеке.
   - Что с ней могло случиться? Она просто приходила ко мне, и это больше никого не касается, - отрезала я.
   Но когда я посмотрела на Сандер, ее глазки сверкали словно бусинки - как у хитрой маленькой мышки, которая украла сыр. Наверное, Сандер знала, что Талли тоже нравиться доктор, и она хотела подобным образом посмеяться над ней. Я уже жалела, что оказалась доброй самаритянкой, и мне хотелось самой еще раз растянуть ей руку. Жалко, что это сделала скользкая земля. Пока доктор Риттер перевязывал руку лекарствами, Сандер вскрикнула лишь раз, и то мне показалось, это было так наиграно, потому что это вызвало у доктора нежный голос и добрую улыбку, но я не смотрела, так как на его месте я бы сделала ей побольнее.
   - Больно? Прости, я постараюсь аккуратней.
   Когда мы выходили, Сандер была не очень-то довольна, и она еще больше побледнела, заслужено причем. А доктор Риттер ненадолго задержал меня, чтобы я заполнила некоторые бумаги - как случился случай и тому подобное. Мне для этого хватило всего пару лишних минут, во время которых Сандер наполовину вышла в коридор, а наполовину томилась в двери.
   - Как отец?
   - Звонит почти каждый день, - усмехнулась я, - а так, скучает.
   - Это понятно, ты ведь здесь одна. Ну, хорошо провести вечер.
   Сказав это, он улыбнулся и его голубые глаза в этот раз уже не казались мне такими красивыми, как всегда, потому что я думала о черных глазах. Как интересно меняются приоритеты - ведь раньше я предпочитала именно блондинов с голубыми глазами. М-да, действительность всегда выглядит по-другому, когда мы стаем старше.
   К моей огромной радости Сандер не просто молчала всю дорогу. Она прям таки дулась на меня. Возможно, потому что я обломала ее перед кумиром, или потому что он со мной разговаривал как со старой знакомой, впрочем, так и было. В любом случае я не собиралась оправдываться перед ней.
   Высадив ее у дома и помахав ручкой ее надутому лицу, я поехала домой к Талли. Но как оказалось, ее еще не было со школы. Я не стала сдавать Талли, что ее вообще не было в школе, и потому немного покружила по городу в поисках ее, но Талли не было в тех местах, где как я знала со слов Трея, она любила бывать. Ни на одной пристани ее не было, а значит, никуда дальше она не могла деться, так как не водила машину. Я немного разозлилась на нее за такое поведение, и все же у меня были теперь другие планы. Ну, все Митчелл, готовься, тебя ждет возмездие.
   Я перебирала в голове все моменты, за которые была зла на него, и подбирала слова что скажу. Было уже 6, но все еще оставалось светло, ведь действительно темнеть начнет лишь в октябре. Домик старого Рида блестел на солнце, потому что вода, на которой он стоял, кидала на него блики. Возле причала, что примыкал к домику, не было его лодки, и я поняла, что деда Митчелла нет дома, хотя это так же могло означать, что и самого Митчелла может не быть дома.
   Я некоторое время еще посидела в машине, подогревая в себе злость, и стоило мне выйти, как из дома на маленькую террасу вышел Митчелл. Он был в одних спортивных штанах без футболки, и в руках держал книгу, чего я вовсе не ожидала от него. Но весь его вид только еще больше меня разозлил. Несмотря на явный холод, он терпеливо стоял и смотрел на то, как я иду к нему, вся пылая от злости. Закинув волосы на спину, чтобы не мешали, я быстро взлетела по трем коротким ступенькам.
   - Итак, для начала я не Маленькая Недотрога! - сказала я, четко произнося слова, и смотря на него в упор, даже тогда когда на лице Митчелла появилась улыбка. - Это надеюсь тебе понятно? И я не задираю нос, чтобы ты там не думал, и уже тем более не считаю себя самой лучшей и самой красивой, и даже понять не могу, почему ты так решил!
   - Потому что ты всегда вела себя так, словно тебя нужно добиваться как самый драгоценный приз, - спокойно отозвался он, и его улыбка по-прежнему сохраняла мягкость. Его голос успокаивал, но это не значило, что я вот так этому поддамся.
   - И когда это такое было?
   - Постоянно. Ты постоянно хотела знать, кого я выберу тебя или Талли. Потому спрашивала о том, почему мы расстались. И на твоем дне рождения ты ждала, как я буду себя вести с Биф, ты наблюдала за мной, как за кроликом, ожидая, что я без каких-либо шагов с твоей стороны, брошу свою устоявшуюся жизнь, и буду смотреть лишь на тебя. Но я ведь тоже ждал от тебя хоть какого-то намека, что нравлюсь тебе, но ты была холодна, и я не знал, что мне делать. Я тоже наблюдал со стороны.
   - А что мне нужно было повесить себе на шею знак: Мне нравиться Митчелл!?? А то, что я подвозила тебя, тебе не хватало? Я спешила, чтобы успеть забрать тебя во вторник, мы даже не пошли в Ситке с отцом на последний сеанс, чтобы раньше вернуться, потому что я знала, что ты будешь ждать меня! А потом ты две недели не звонил. Но я все равно приехала к тебе, а здесь была машина Биф!
   - И ты не зашла?
   - Нет, потому что все говорило о том, что вы встречаетесь. Да и все говорили об этом, - тихо отозвалась я, сделав шаг назад, так как я не заметила, что стояла к нему вплотную.
   - Ты за это была на меня зла на следующий день?
   - Да...потому что считала себя дурой, а тебя козлом, ведь мне казалось, что-то было...неважно.
   - Я не звонил, потому что хотел в то время пока ты будешь с отцом, не брать выходных, а потом хотя бы неделю провести с тобой, - сказал он, и его улыбка стала еще шире.
   - Чему ты улыбаешься? Разве это меняет то, что ты продолжал мутить с Биф?!
   - Она была тогда у меня не одна, с ней так же был Трей и Саманта, - тихо отозвался он. - А с Биф я начал встречаться назло тебе, когда ты сказала что не пойдешь гулять. Я так старался. А ты тупо меня отшила, ничего не объяснив. Я был ужасно зол!
   - Ты был зол? - вскипела я, - ты не звонил ни одного вечера, а я не засыпала, пока не поставлю телефон на тумбочку. Ты...ты...
   У меня не было слов сказать ему о том, как я возмущаюсь, и тут все случилось так, что мне не нужно было больше подбирать слов. Митчелл крепко взял меня за плечи, что я даже не сразу поняла, что происходит, пока его губы крепко не прижались к моим, как и вся я была прижата к нему. Это продолжалось какую-то вечность, а потом Митчелл отпустил меня.
   - Это искупает мою вину?
   - Немного, - осипшим голосом сказала я, смотря на него несколько неуверенным взглядом. Наверное, мне это приснилось, подумала я, потому что поцелуи не могут быть такими крепкими и действительно возбуждающими. Глаза Митчелла блестели, а за тем я почувствовала его замерзшие пальцы на своих щеках, и сама потянулась к нему. Губы наши замерзли, но его теплый язык нежно скользнул по моим губам, а затем скользнул ко мне в рот. Я лишь поняла, что мои колени подогнулись, но он удержал меня.
   - А теперь?
   - Полностью.
   Я не нашла больше ничего такого, что могла сказать ему. И не знала, что вообще сейчас говорить, в моей голове образовался, какой-то туман.
   - Мне нужно ехать, - вдруг сказала я, отчасти это была паника, а отчасти правда. Я знала, что скоро должен был позвонить отец, и потому мне действительно нужно было уезжать. Еще я надеялась застать дома сообщение от Талли, или даже ее саму.
   Митчелл провел меня к машине, и прежде чем я успела открыть дверцу, он прислонил меня к ней, и почти налег сверху, прижимаясь всем своим телом. Волна возбуждения накрыла меня, я задрожала, ожидая, что сейчас последует. Но это был всего лишь еще один поцелуй. Чертов возбуждающий поцелуй, который мог сниться только в запрещенном эротическом сне.
   - Увидимся завтра, - сказал мне Митчелл и помог сесть в машину. - Позвони, как доедешь домой. Или оставь сообщение на автоответчик, я могу быть не дома.
   Я кивнула, и это было великолепное сегодня, а когда наступило завтра, мне пришлось забыть об этом чудесном поцелуи ненадолго. Или надолго, потому как время неожиданно приобрело отсчет.
  
  
   Глава 8. Где же ты, Талли?
   Dreamfields (Поля Снов)
   Тишина вечера
   Я охвачен этим холодом
   Я иду по кроваво-красной дороге
   В темную вечность
   Неизвестно из какого места или времени я пришел
   Пересекая поля моих снов
   Я шел через спящую поляну
   Где-то в лесах сна
  
   Тишина вечера
   Я проснулся, но все еще сплю
   Я спустился с берегов времени
   В тенях греха
   Приходит время слез
   Поджигая поля моих снов
   Я видел знаки берега времени
   Последний рассвет должен наступить
  
   Я видел знаки берега времени, сжигающее проклятие
   Теперь я иду один через ворота греха, без раскаяния
  
   Тишина вечера
   Тем не менее, я жду рассвета
   Я иду по моему пути слез
   Приходит время слез
   Поджигая поля моих снов
   Я видел знаки берега времени
   Последний рассвет должен наступить
   (группа Gates of Ishtar)
  
  
   Второе утро подряд я просыпалась от тяжелых ударов в дверь, и когда спускалась, вниз набрасывая на себя халат, думала, что просто прибью Талли. То ее не могу найти, то она сама припирается, к тому же не понятно, во сколько часов утра
   Я искала ключи в коридоре, но не смотря на то, что я кричала, что уже иду, удары в дверь продолжались. И каким было мое удивление, когда я увидела на пороге не Талли, а шерифа города Ли.
   - Шериф Ли? Что-то случилось?
   Мне тут же стало неловко и неуютно, так как я была всего лишь в халате поверх шортов и майки, закутавшись от холода, я ждала, что он скажет. И его лицо не предвещало ничего хорошего.
   - Можно зайти, Кайла?
   - Конечно.
   Я была этому даже рада, так как мне было холодна стоять так в дверях.
   Шериф зашел в дом, держа шляпу в руке, и оглядывался по сторонам, словно надеялся увидеть здесь еще кого-нибудь.
   - Кайла, скажи честно, Талли у тебя?
   Его вопрос озадачил меня.
   - То есть? С какой стати? Она, наверное, дома, - сбитая с толку его вопросом отозвалась я.
   - Ее нет дома уже практически сутки. Она не возвращалась ночевать домой, и как оказалось, ее вчера не было в школе. По сведениям некоторых учеников, до которых мы смогли дозвониться, ты последняя кто говорил с ней.
   Я явно тормозила со сна.
   - Что значит последняя, кто говорил с ней?
   - Ее видели после обеда в машине, но говорила с ней последняя ты. Как я понял, она приходила к тебе с утра перед школой, потому как ты не пришла на первый урок.
   Мне стало трудно стоять, и я села на диван, а шериф Ли, сел рядом со мной. Он был уже пожилым человеком, с седой головой и выводком внуков, потому я не переживала по поводу того, что он скажет видя меня такой как теперь - сонной, испуганной и уж тем более не умытой. Хотя не время было о таком думать, но почему то мой мозг игнорировал весть о том, что Талли нет уже сутки, словно прятался от этой информации, а сосредотачивался на мелочах. Я заметила, что нужно будет вытереть пыль и пропылесосить, но никак не могла собраться с мыслями.
   - Да она приходила...она была взвинчена и чем-то напугана. И почему-то думала, что я не одна, а потом несла какую-то чушь.
   Он кивнул понимающе головой.
   - Ты ведь ее лучшая подруга, не так ли?
   - Была ею когда-то, но с того времени как я вернулась из Провиденса у нее появилось много тайн, - пожала плечами я. Мне стало холодно, даже не смотря на то, что двери были закрыты, и в доме было тепло.
   - И ты не знаешь где она может быть? - его голос был мягким и вовсе не обвиняющим. Хотя многие взрослые могли бы решить, что я что-то хочу утаить, так как она моя подруга.
   - Не имею представления. Я сама искала ее вчера, даже заезжала домой к ней, объездила все места, где она любит бывать...я переживала за нее.
   - Почему?
   Шериф Ли никогда не имел дел со слишком трудными убийствами, так как они совершались лишь в пьяном угаре, но это не значит что он был глупым. Он сразу же понял, что я сказала. Он почувствовал мою вину. А я думала сейчас о том, что так и не рассказала отцу о ее синяках.
   - Она изменилась с того времени когда я видела ее в последний раз, - отозвалась я.
   - Как именно?
   - Стала замкнутой.
   В это время дверь открылась, и зашел помощник шерифа, молодой Дик Кессиди, который был старше меня всего на три года, и его лицо было несколько виноватым, так как он зашел без приглашения.
   - Сэр, вам надо это видеть.
   Мы вдвоем с шерифом Ли последовали за Диком на улицу, туда где на стене висели старые щетки, со светом. Отец так и не перенес их в подвал, как обещал, и теперь моим глазам предстало то, что он был раскрыт, и пробки аккуратно выкручены. Но не все, а только некоторые.
   - Вот почему, мы не смогли к тебе дозвониться, как и родители Талли. - тихо отозвался шериф, и мне стало действительно страшно.
   - Что это значит?
   - Это значит, что нужно прослушать твой автоответчик, - глухо отозвался он, и снова поспешил вовнутрь дома. Я не успевала идти за ними, так как на земле был небольшой приморозок и мои ноги в тапках скользили по нему. Дик вкрутил назад пробки, и автоответчик тут же замигал красным, что означало, на нем оставили сообщение.
   Я аккуратно нажала на кнопку, и мы начали слушать, что же там записано. Было несколько сообщений от родителей Талли, одно с почты, о том, что мне пришла посылка с Провиденса, от дедушки с бабушкой и последнее с какого-то незнакомого номера. Это была Талли. Когда я услышала ее голос, то мое сердце подпрыгнуло и опустилось где-то ниже желудка.
   - Привет Кайла, - ее голос был жизнерадостным, но не таким, каким бы хотела она, и я это услышала, - нотки страха в ее голосе. - Когда ты услышишь это сообщение, меня вероятнее всего начнут искать, и все будут думать что я у тебя. Прости за пробки, это было моих рук дело, мне нужно было чуть больше времени, чтобы убраться из города. Но я хочу, чтобы родители знали, что со мной все в порядке, и что я с любимым человеком. Теперь я буду счастлива, так и передай родителям, и скажи, что я люблю их. Или дай прослушать эту пленку. Наверное, ее и так уже слушает с тобой шериф или Дик, а может даже и они. И еще я люблю тебя, спасибо, что всегда переживала, но у меня теперь все в порядке.
   Дослушав сообщение, я пошла и села на диван, так как мне стало плохо. До тошноты и потери сознания, так как казалось, вся кровь в моем теле хлынула в голову. Шериф с помощником продолжали слушать это сообщение прокручивая его по несколько раз, ну а я не могла. Метнувшись в кухню, я успела до того, как меня стошнит нагнуться над раковиной. Меня рвало, и я была рада, что на помощь мне пришел сам шериф Ли а не Дик, так как это было бы унизительно. Он придержал мои волосы, и подождал пока спазмы пройдут.
   - Тебе нужно прилечь. Позвонить Тэй? - я согласно кивнула одновременно на два предложения шерифа. И он провел меня наверх подальше от голоса Талли лживо жизнерадостного, льющегося повторно и повторно из динамика автоответчика, словно голос принадлежит не ей. Я не могла в своей комнате слышать ее голос, но все равно накрылась подушкой, чтобы быть в этом уверенной. И все же голос продолжал звучать в моей голове. Тэй появилась быстрее, чем я ожидала, и она была напугана не меньше меня, но старалась мне это не показывать. Но я уже видела подобный страх на лицах людей, когда мама погибла. Я чуяла этот страх, и мне становилось еще хуже. Она улеглась на кровать возле меня и обняла, тихо убаюкивая. Я заплакала, но Тэй не были понятны причины моих слез. Все думали, что она сбежала. Но я знала, что это не так. Когда Талли говорила эти слова, я слышала ее страх, и наигранная жизнерадостность, которой она обманывала всех, но не меня, и теперь могла обмануть всех. К тому же, Талли не могла сама догадаться, как открыт ящик с пробками, а тем более как их выкрутить, и только те, который отвечали за комнаты с телефоном и автоответчиком. Я прожила в этом доме всю жизнь, и не знала этого, а Талли даже машину водить не умела - она боялась и не понимала все, что связано со светом и механикой.
   - Все будет хорошо, - нашептывала мне на ухо Тэй, но я качала головой. Она не послушала меня, а продолжила встречаться с тем, кто оставил те метки. Не знаю, долго ли мы пролежали, но вскоре я поняла, что в доме больше никого нет, и потому заставила себя встать.
   - Тебе снова плохо? - встревожилась Тэй, но я покачала головой, и спросила у нее все еще поломанным голосом, так как горло болело от слез и тошноты.
   - Отвезешь меня в полицейский участок?
   Мой вопрос привел ее не в замешательство, как я думала, а скорее страх.
   - Зачем?
   - Она не по доброй воли уехала. Мне нужно поговорить с шерифом Ли. Нам нужно проверить остров, если это еще не сделали, думаю Талли еще здесь.
   Тэй не нужно было повторять дважды, или объяснять что-то. Пока я одевалась, она позвонила домой и сказала старшему Дервину пойти к соседке, что жила в нескольких минутах ходьбы, и собрать малышей, а не только одеться одному. Затем она позвонила той соседке, и попросила ее приглянуть за детьми, на сегодня и оставить у себя ночевать. Я была готова быстрее, чем она позвонила соседке, и потому еще некоторое время я просто стояла и думала о том, что мне нужно теперь все рассказать о Талли - о том, как она себя вела, что было с ее кожей. О поведении вчера с утра. Обо всем, что может пригодиться. И главное я взяла с собой статуэтку и фотографию.
   Пока мы ехали к центру, Тэй молчала, и не расспрашивала меня, но она отказывалась уходить, когда меня будут распытывать. Или точнее говоря допытывать, как видимо, считала она.
   - Я должна позвонить твоему отцу, и на всякий случай твоему деду, - сказала она, когда мы парковалась.
   - Только отцу. Дед тут же прилетит забрать меня. Им не за что меня упрекнуть, я просто не лезла не в свое дело, как мне говорила Талли. Но теперь я расскажу им все что знаю.
   За что я любила Тэй, так это за ее понимание, и доверие. Она не считала меня глупой или не осознанной, только потому, что мне всего 18. Она верила, что я поступлю правильно, чтобы я не решила.
   Когда мы вошли в участок, он напомнил нам пчелиный улей. Никто не сидел на месте, все говорили по телефонах. И не обращали на нас внимания. Все 14 человек участка были заняты, и так же я заметила тут нескольких женщин, в общем секретарей - школы, и мери. Но ни одного чужого мужчины, и это дало мне намек на то, что и шериф не считает исчезновение Талли ее добровольным решением.
   Когда нас заметили, то начали говорить, что сейчас не до наших дел, будь то кража или авария, но шериф Ли, выглянув из своего стеклянного кабинета, тут же позвал к себе. Там он был не один, и я обрадовалась, что это не были родители Талли, иначе мне было бы стыдно, но я не понимала за что бы.
   - Ты что-то вспомнила? - шериф Ли с надеждой взглянул на меня. Я же в это время смотрела на незнакомого мужчину, лет сорока пяти, а то и больше, но его возраст трудно было определить, потому что волосы его пока что не поседели, а наоборот были элегантно уложены.
   Я кивнула, глотая слезы, и уговаривая себя не расклеиваться. Нужно было быть сильной и все рассказать, чтобы помочь Талли. Я обернулась к Тэй и отдала ей свое пальто, тем самым прося, чтобы она вышла оставив меня с шерифом Ли и этим незнакомцем, который впрочем как я поняла был тоже копом. Это было ясно по тому как он напрягся, когда шериф Ли спросил меня, вспомнила ли я что-нибудь.
   Заметив как я смотрю на незнакомца, садясь в кресло, шериф Ли нас представил, словно я была взрослая наравне с ними. Это должно было меня видимо расположить к беседе, но мне такое одолжение не очень-то понравилось.
   - Это лейтенант Тейт из Джуно. Нам пришлось вызвать его, так как мы не имели еще дел с похищением.
   Конечно же, можно было догадаться, что пришлют кого-то в помощь нашим полицейским, но чтобы это произошло так быстро, было для меня новостью.
   - Ты не удивлена, - тихо констатировал чужак, но меня это не смутило. Мне не было чего бояться или стесняться.
   - Нет, потому что я еще по пленке поняла, что она боится, и лжет обо всем что говорит. И я думаю, что она никуда не уехала, не уплыла и не улетела, потому что вы бы это уже знали, если только ее не запаковали в чемодан. И тот, кто заставил ее это сказать вовсе не ее любимый.
   - Почему ты так решила? - снова шериф Ли дал говорить лейтенанту Тейту, но внимательно слушал все что я говорю. Неожиданно ко мне пришла мысль, что может, я просто сплю? Это просто какой-то ужасный сон, потому что я не могу сидеть в кабинете шерифа, и смотреть на два этих напряженных лица в данный момент лишенных какой-либо индивидуальности. Их одинаковые серые рубашки с закатанными до локтей рукавами, черные брюки, и даже значок с одной стороны - все это вдруг стерло в моем сознание границы, кто из них кто. Главным для меня было говорить и отвечать на их лаконичные бездушные вопросы. И мне было легче, когда они не выражали чувств.
   - Можно я начну с самого начала?
   Они кивнули, и вобрав в себя побольше воздуха я начала говорить о том, как приехала, и заметила изменения в ней. Потом рассказала про берег и наши посиделки, когда я рассказала про шрамы, то посмотрела на них. Оба молчали.
   - Что за шрамы? Можешь их описать?
   - Это были синяки...возможно от пощипывания, или от укусов, и просто порезы. Не знаю от чего, но они уже затягивались, а синяки темнели.
   - Значит, им было несколько дней?
   - Я не разбираюсь в подобном, - отозвалась я. Но на этот раз Тейт усмехнулся, и достал из под стола диктофон.
   - Это я для себя сказал, - объяснил он. - Ты не против? - он поднял вопросительно диктофон, и я покачала головой.
   - Нет, иначе как вы будете помнить в деталях то, что я рассказываю, и у меня вряд ли хватит сил на еще один такой рассказ, меня даже сейчас тошнит. - я передернула плечами, словно хотела скинуть с себя весь этот кошмар. Я просто пыталась отстраниться, и не думать, что я говорю о Талли. И что с ней в данный момент может происходить. Пока я могла отгородиться, я могла говорить.
   Еще два понимающих бессловесных и безликих кивка, дали мне возможность продолжать.
   - Я начала наседать на нее на счет этих синяков. Мы поссорились, и она сказала не лезть мне в это, так как... - я не знала, стоит ли дословно говорить все, и решила что стоит. Я и сама не понимала, что иногда означали слова Талли, так может они поймут. - Она сказала странную фразу: Ты не можешь возвращаться сюда так, словно у тебя на все есть право. Я так и не поняла, что это значит, возможно, она была на меня за что-то обижена...я не знаю.
   - Что потом?
   - Потом она сказала, что разберется с этим сама. Думаю, она понимала, что меня нужно успокоить, усыпить мою бдительность, чтобы я не рассказала своему отцу. На моем дне рождении она была чуть более веселой, и все же не все было так гладко. Она не фотографировалась, ей это не нравилось, но фоткала все, что попадало в объектив. И ей не хотелось смотреть на те места, где прошло наше детство...а потом случилось нечто странное.
   Я закусила губу, пока вытаскивала из сумки статуэтку, и фотографию с изображением нас с ней.
   - Это принесли в то время, пока мы катались на лодке. Тетя Тэй сказала, что оставили перед дверьми,
   Я заметила, что Тейт что-то записал себе в блокнот, а затем кивнул, чтобы я продолжала, я же поняла, что они теперь и ее захотят расспросить.
   - Это было в подарочном пакете, как на день рождение, фотография сделана в тот же день. Мы с Талли на лодке, но фотографировал не кто-то из наших. Потому как фотоаппарат был лишь у Талли.
   - Два вопроса, - перебил меня Тейт, и поднимая два пальца вверх, образовывая букву V добавил. - Первый - у тебя еще сохранился тот пакет?
   Я заерзала на стульчике, вспоминая, и тут же кивнула, впервые облегченно и радостно, что могу сказать хоть что-то хорошее.
   - Да, мы всегда оставляем пакеты и обертки, чтобы потом использовать их повторно. - Тейт тоже несколько повеселел, а шериф Ли ободряюще кивнул мне.
   - Второй, - он спрятал руку, - вы в жизни постоянно так одинаково одеваетесь? Здесь вас почти не отличить, я лишь по росту понимаю, где ты, так как в данных Талли записано, что она не выше 160, у тебя видимо почти 170.
   - Я на 7 сантиметров выше ее, и да, на дни рождения мы всегда одеваемся одинаково. А в детстве мы были еще больше похожи, хотя когда я вернулась из Провиденса, мне показалось, что она делает чуть более выразительной эту схожесть. Хотя она просто может косить под Лив Тайлер. У меня такой же тип лица и внешности, как у той актрисы.
   Тейт снова что-то записал в свой блокнот, но шериф Ли даже не взглянул туда. Нет, он не собирался полностью отдавать расследование Тейту, но он ему явно доверял. Странно, видимо все это было от стресса и избытка адреналина в организме, но я читала этих двоих как раскрытую книгу, видя особенности их поведения и характера. Они лишь сначала показались мне безликими и одинаковыми, но теперь я видела, что это не так. Не смотря на ухоженную внешность, Тейт был не дурак, не зря его прислали сюда одного, без команды, лишь с одним этим блокнотиком. А шериф Ли даже со всей своей старостью мог обскакать по уму любого офицера в большом городе. Все что им не давал ум, ему давал опыт и чутье. Главное я была благодарна им за то, что они не давили на меня, не подгоняли, хотя я и так знала, что у нас мало времени. Даже тут мы смотрели криминалистические сериалы, и я знала о 72 часах. А в редких случаях о 48. Но я-то надеялась на 72 часа, надеялась как никогда.
   - И что же произошло, когда ты показала фото Талли, ведь ты же показала его ей?
   - Да, конечно. Она испугалась, и пообещала за неделю решить все проблемы, но перед этим плакала.
   - И решила?
   - Не знаю, насколько она их решила, но то, что она повеселела летом, это было заметно. Но я потом снова уехала в Провиденс, и не знаю, что творилось с ней. Письма что приходили от нее были вроде бы счастливыми, но теперь я думаю, что они ни чем не лучше чем ее голос на пленке автоответчика. А когда я приехала назад, мне показалось, что она вновь угасает.
   - С чего ты это взяла?
   Я заметила как шериф Ли глянул на Тейта, и лишь теперь поняла, почему он сам меня не расспрашивает - да потому что жалеет и относится не как к свидетелю. Ну, конечно же, я выросла у него на глазах, ходила в школу с его внуками, и была одной из жителей его города. Для Тейта я была просто девочкой, к тому же совершеннолетней, которую нужно расспросить о многом чего не достает в их пазле.
   - Она улыбалась, но это была не настоящая улыбка. Снова начала пропадать. Однажды наш друг Трей сказал мне, что по воскресеньям Талли никто не может найти в городе. Это кажется, возобновилось. Со времени моего приезда мы не одного воскресенья не провели вместе.
   - Еще что-нибудь было важное?
   Я задумалась, не вспоминая ничего особенного. Мне вспоминались многие дни, когда она бывала тревожной, но это не как не вязалось с тем, что я рассказывал теперь.
   - Нет. только вчерашнее утро. Она примчалась ко мне, как я поняла пешком со школы, ведь на машине она не ездила, и это еще одна причина, почему я думаю, что это не она выкрутила пробки.
   - То есть? Теперь оживились двое - и шериф и Тейт, и их глаза уставились на меня.
   - Я живу в доме с самого рождения, и спросите меня, какая из пробок отключает свет в гостиной, а какая в моей комнате, и я вам не скажу. Но отключены были зал и кухня, потому что там стоял автоответчик. А Талли не могла этого знать - спросите любого, она даже машину не водила, потому что не разбирается ни в какой аппаратуре. Ей больше не дают пластиковую карточку, потому что она две сломала, запихая их в отверстие, откуда деньги выходят. Как она могла открутить пробки? Да еще на такой высоте?
   Я впервые увидела на лицах полицейских такое удивление, не один из них об этом не подумали, просто потому что не могли знать Талли, так как я, да и мой дом.
   - Она была очень взволнована, когда появилась у тебя?
   Я даже усмехнулась, вспоминая, с какой силой, она ломилась в двери, и тут же скривилась.
   - Она рвалась так, будто думала что у меня в доме маньяк. Она пришла, потому что я опоздала в школу, и была свято уверена, что я не одна. Даже в школе говорила об этом, словно пыталась подстраховаться...будто знала, что с нами что-то может случиться, - я говорила все медленнее и медленнее, когда до меня начали доходить некоторые ее действия. Но только почему она решила, что мне угрожает опасность?
   Как оказалось, последнее я произнесла вслух, и на это ответила Тейт:
   - У тебя нет представления на этот счет?
   - Думаю, что фотография нас вдвоем была для меня типа предупреждения, ведь я обещала или намекала Талли, что расскажу об ее синяках. Может тот, кто это сделал, решил припугнуть и меня?
   - Возможно, - согласился Тейт и добавил. - Понимаешь, есть такая категория людей...мужчин, которые могут подчинять своей воле девушек, особенно впечатлительных, и им не нравиться, когда в их игру вмешиваются. По твоим рассказам понятно, что кто-то явно захватил ее... в свою власть.
   Я услышала то, что не сказал Тейт и это было слово насилие. Я всегда подозревала это, но надеялась, что Талли не могла быть такой глупой, чтобы никому не признаться. Но все было так, и ее исчезновение только убеждало меня в этом.
   Я еще добавила некоторые мелочи к своему рассказу, а когда закончила, оказалось, что я давно опоздала в школу.
   Когда все было сказано мы втроем несколько минут сидели молча.
   - Скажи, твой отец сейчас в отъезде?
   - Да, - подтвердила я, как и шериф Ли.
   - Кто-нибудь может у тебя ночевать, желательно мужчина? Мы ведь не знаем, как отреагирует похититель, поняв, что мы не поверили уловок с автоответчиком.
   - Есть пару человек, я наверное всех их и приглашу, если такое позволено.
   - Да, чем больше будет людей, тем меньше смелости проявит похититель.
   Прошла еще минута, прежде, чем до шерифа дошла очевидна для нас двоих с Тейтом вещь.
   - Вы что, полагаете, что похититель живет здесь, на острове?
   Вместо Тейта ответила я:
   - У нас живут зарегистрированные сексуальные преступники, так почему бы не появиться не зарегистрированному?
   Тейт еще раз оценивающе посмотрел на меня, я же пожав плечами, отозвалась:
   - Я полгода жила с адвокатом на пенсии, не было дня, чтобы с ним кто-либо не консультировался, и это были еще те мошенники.
   - Спасибо за помощь, но я не гарантирую тебе, что это наш последний разговор, - Тейт протянул мне руку, и теперь это действительно выглядело как разговор на равных, а не снисхождение. Я пожала руку в ответ и отозвалась:
   -Я на это надеюсь. Но больше всего хочу чтобы вы нашли ее живой. Иначе я буду винить себя, что так и не рассказала отцу о бедах Талли.
   Шериф Ли, приобнял меня и вывел в фойе. Но я не смогла отделаться от того напряженного взгляда, которым ответил мне Тейт. Он ничего мне не обещал, и я не знала, радоваться ли этому или огорчаться. Он мог быть просто суеверным, а мог понимать, что-то, что подсказывало ему чутье. Например, то, что Талли уже... нет! я не буду об этом думать.
   Мне пришлось подождать, пока полиция расспросит обо всем тетю Тэй, что было связано с тем пакетом. Это заняло немного времени, и пока я ждала, то обзвонила друзей. За таких обстоятельств я не удивилась, что школу закрыли на пару дней, и некоторых не выпускали из дому. Но как я ожидала, Трей приехал, как только я ему позвонила, а затем приехал и Митчелл. Мы не обнялись с ним и не поцеловались, и я была этому рада. Потому что, смотря на него, не могла не думать, что возможно в то время, когда мы целовались, Талли была уже в беде. И не знаю как, но Митчелл это понял, потому просто сжал мое плечо. Отношения отменялись на понятный срок.
  
  
   Глава 9. Поиск без результатов
  
   Я не знала, что дала детективам информация, которую рассказала я, но в тот же день были сформованы загоны и начались поиски Талли. Прочесывали весь остров, но ее пребывания где-либо на острове не было следа. Разыскивали ту машину, в которой ее видели в последний раз, но это не дало результатов, так как машин, описанных одной из местных женщин, было очень много.
   Никто не был в курсе всего, что предпринимала полиция, даже семья. Я же не могла набраться смелости придти к ее родителям, но я заставила себя, так как меня попросили помочь обыскать ее комнату. Я могла знать все ее тайники. И если я думала, что родители Талли будут злиться на меня, то ошибалась. Ее родители приняли меня, рыдая и обнимая, и долгое время не хотели отпускать. И я, не удержавшись, плакала с ними. И все же мне пришлось уйти от них и знакомой лестницей подняться наверх, в комнату Талли, которую она делила когда-то со старшей сестрой, теперь живущей на материке.
   Я не могла без слез смотреть на снежно белые стены покрытые фотографиями, сделанными Талли, а также ее несколько неумелыми рисунками. Все было так, словно она только что вышла из дому. Вещи валялись на полу, книги же наоборот были аккуратно сложены в стопки, как и диски. Светло-зеленая штора небрежно откинута, чтобы свет лился в комнату и освещал ее творения на стене. Сглатывая слезы я оглянулась вокруг, чтобы понять, чего здесь не хватает. Конечно же, я знала, что в комнате не было ее сумки через плечо, с которой она ходила на занятия, так же не было ее МР3, и не могло быть, так как она ушла с ними. Походив по комнате, я больше не заметила отсутствия, чего бы то ни было значимого. Постояв некоторое время, я почувствовала едва заметный запах ее духов, но не хотела об этом задумываться. Мне казалось, что я могу закрыть глаза, и поверить, что сейчас она войдет сюда, но я не сделала этого. Тяжело вздохнув, я принялась за работу.
   Мне сказали надеть латексные перчатки, или как они там назывались, я точно не знала, и теперь я все время выпрямляла пальцы, потому что мне было неудобно в них. Со мной в комнате был лишь Тейт, и заметив мои манипуляции он усмехнулся:
   - Со временем привыкнешь.
   - Вряд ли я пойду учиться на копа, без обид.
   Он поднял руки, словно ничего не имел против моих слов, и слова "коп" в частности. Его темная голова почти тут же склонилась над столом.
   Когда мы начали проверять все то, что, по моему мнению, Талли могла использовать, как тайник, то быстро остались разочарованными. Мы явно нашли то место, где она раньше держала свои вещи, но теперь там было пусто, и стояла лишь старая коробка из-под немецкого печенья, жестяная и покрытая рисунком. Явно раритет, доставшийся от кого-то в наследство.
   Я пролазила вдоль всех ее шкафов и тумбочек, но и там было пусто, ничего подходящего. Я знала, что все ожидают от меня какого-нибудь чуда, потому что мы дружили, но я ведь не могла просто щелкнуть пальцами и подать всему городу Талли. Я видела, что Тейт отметил мою сдерживаемую злость на эту ситуацию, а так же мое разочарование.
   - Может, хватит? - предложил он, видя как мне нелегко. - Это комната твоей подруги и я понимаю, что ты чувствуешь, но здесь мы уже ничего не сделаем. Никаких чужих вещей, ничего, что указывало на соблазнителя...хотя тебе не стоит все это слушать.
   Я опустила голову, понимая, что он хотел сказать, но не сдаваться же мне! Подняв с пола у дверей свой портфель, я уже собралась уходить, пока случайно головой не задела одно из фото на стене, оно отвалилось, а под ним оказались другие фотографии. Мы с Тейтом застыли на некоторое мгновение, а потом начали лихорадочно проверять и остальные фото. И так мы начали сортировать - фото сверху отставляли в одну сторону, снизу в другую. Вскоре насобиралась неплохая коллекция фоток, которые, вполне могли влезть в один фотоальбом.
   - Это места здешние? - спросил меня Тейт, когда мы начали их рассматривать. Я пересмотрела все, и все они были сделаны, начиная с января месяца, как я понимала по смене погоды в природе. Это не было одно и то же место, и погода на фото все время менялась, и я смогла узнать лишь несколько фотографий, а точнее мест изображенных на них.
   - Это Скоу Бэй, возле Миткоф хайвей, лежит недалеко, но я не думаю, что там что-то есть - дом например, где бы вы еще не были. А вот это возле заповедника Тонгасс, как мне кажется. Но я не уверена, ведь там не пару миль, а мили и мили леса и земли. Это нужно узнавать у рейнджеров.
   - Спасибо, ты уже во второй раз помогаешь нам больше, чем весь штат помощников шерифа Ли. - Тейт похлопала меня по плечу, и это сказало мне больше чем слова. Он хотел, чтобы я ушла, оставив остальную роботу ему и остальному штату помощников шерифа, какими бы бесполезными он их не называл.
   Он даже не представлял, как я обрадовалась этому, потому что я была измотана этой комнатой и воспоминаниями, связанными с ней. Измотана горем родителей Талли, а также постоянными звонками папы, и дедушки с бабушкой, словно они на перегонки хотели меня задушить своими переживаниями и любовью.
   Первыми словами отца было то, что он уже начал паковать чемоданы. Но мне полчаса пришлось уговаривать его, что он мне здесь ни чем не поможет. А когда я сказала ему, что в доме по очереди со мной ночует то тетя Тэй, то Трей вместе с сестрой (это та громила?), а также Митчелл, и даже приезжали друзья отца чтобы узнать как у меня дела, а потом браться тети Тэй, он успокоился. Настолько насколько может успокоиться испуганный отец. Потому что следующим его предложением было то, чтобы я переехала пока что к дедушке с бабушкой, на то время, пока не найдут Талли.
   Со времени пропажи Талли, папа был все более настойчивым, но я объясняла ему, что сплю теперь с пистолетом под подушкой, но если он будет меня доставать, я перееду жить в полицейский участок. В итоге отец и бабушка сдались, но дед все же решил прилететь, чтобы проверить как я здесь. На то время пока он жил со мной у моих друзей появилась возможность нормально пожить у себя дома. Дед принялся было командовать так как привык у себя в Провиденсе, но шериф Ли оказался битым псом, и быстро но аккуратно объяснил ему, что они очень тронуты такой заботой, и все же справятся сами, а он пусть лучше поможет мне, если это тоже потребуется.
   Как то неожиданно меня в городе зауважали даже собаки. Так шутил только Трей, а Митчелл пока что прекратил всякие попытки снова сблизиться со мной. На самом деле воспоминания о его поцелуях держали меня на плаву, и удерживали от истерик. Но я понимала, почему мы не предпринимали никаких шагов к сближению - в данное время это казалось нам двоим неправильным.
   И вот прошло время, и школу снова открыли для посещений, но все мы не могли войти в колею. Каждый из нас когда смотрел новости и видя что твориться в больших городках не могли и представить, что подобное может случиться с нами, а тем более с кем-то из нас, с кем-то из наших друзей.
   Мы сидели подавленные на уроках, мало кто хотел веселиться, или заниматься, но я начала замечать, что чем больше дней проходило со времени ее исчезновения, тем легче всем ставало привыкать. Постепенно люди возвращались к своим привычкам, начинали шутить, только не при мне. Я вдруг стала и парией и объектом сожаления. Ко мне по двадцать раз на день подходили, чтобы похлопать по плечу и сказать: держись мы с тобой. И я это терпела, просто потому что у меня не было выхода. Мне было плохо, и страшно, и я еще так не молилась, как в эти дни. Весь транспорт проверяли так, словно у нас были террористы, и что самое главное, ни один человек не пожаловался на это. Все понимали - в городе случилось то, чего не должно случаться в маленьких городках, где все всех знают. И если это не прекратить, то подобное снова может случиться - с чье-то дочерью, сестрой, племянницей, внучкой. Весь город был охвачен ужасом, и все же мы начинали приходить в себя. Не знаю почему, но Тейт явно считал, что это к лучшему, и однажды он решил свернуть поиск.
   Все были против - родители, учителя, мы ученики, но почему-то не родители Талли. И только спустя два дня после такого решения, мы поняли почему. Поиски и патрули не давали похитителю ступить и шагу, а теперь он мог хоть немного расслабиться или же сделать нечто другое.
   Узнать об этом "другом" опять же довелось мне. Прошло две недели и два дня после того, как пропала Талли, и всего лишь пару дней, как свернули все поиски и в эфире радиостанции КФСК, было дано официальное заявление, что расследование продолжается, но они не надеются уже найти ее живой, потому со временем будут искать ее останки. Весь город этому поверил и я тоже, и две ночи я не могла спать, думая об этом. А когда я засыпала, мне снилась Талли. Это не были воспоминания, и она ничего не говорила мне, а просто я ходила от столба к столбу, развешивая листовки с ее портретом.
   Мы встали с дедом как всегда рано, только он не садился завтракать, пока не обойдет вокруг дома и не проверит, не было ли вокруг кого-либо ночью. С него был следопыт, что с меня адвокат, потому я ни как не реагировала на эти его заморочки, и начинала завтракать, чтобы успеть в школу, без него.
   Но сегодняшний завтрак начался для меня не так как всегда. Я как раз с поджатыми губами разглядывала то, как дед крадется вокруг дома, и думала о том, что для полной картинки ему не хватает лопаты в руках, чтобы быть похожим на полного психа. И тогда позвонил телефон, оглушая меня и этот пустой дом своим треском и звоном. Но, не смотря на раздражение, я не кидалась поднимать трубку. Какой-то канал разнюхал о моей помощи расследованию, и о том, что мы дружили, и решил расспросить меня о Талли. Я не собиралась говорить что-то одно, а потом читать в газете совершенно иные слова. И еще я не хотела, чтобы история Талли стала бульварной историей на один день. Во-первых, потому что на такую "популярность" никто не заслуживал, а во-вторых, даже пусть сочтут меня идиоткой, но я продолжала верить, что она жива. Меня лишь одна вещь могла убедить в обратном - это ее хладное тело. Но я знала, что этого не случиться. Знала или надеялась, но пока во мне была уверенность подобного, я могла вставать с утра, и верить в хорошие дни.
   Включился злосчастный автоответчик, и как оказалось, это был секретарь школы, она хотела, чтобы я зашла к ним в административный корпус, если меня уже нет дома. Я тут же взяла трубку.
   - Алло. Это Кайла Ольсен, - сказала я в трубку.
   - Здравствуй Кайла, это мисс Тильман, из школы. Мы собираемся устроить мемориальную службу в честь Талли и так как ты ее лучшая подруга, не могла бы ты сказать пару слов о ней... а еще лучше рассказать. Я понимаю, что тебе возможно сейчас не до этого. - голос секретарши звучал странно, немного неуверенно, и несколько натянуто.
   Я сосчитала до 10, чтобы не послать ее, и не сказать о том, что она жива, а они слабаки. Втянув в себя воздух, я постаралась говорить вежливо:
   - Конечно мисс Тильман, сделаю что смогу.
   Думаю, ее удивил мой вежливый тон, значит, до меня она звонила к Трею - я не сомневалась, что он ее послал. При чем куда подальше, и это подальше было приблизительного в районе его поясницы. Или поясницы директора. Я даже рассмеялась, подумав об этом.
   Конечно же, я тут же позвонила Трею, чтобы убедиться в своих догадках.
   - Ну не козлы? - кричал он мне в трубку возбужденно, видимо ужасно довольный тем, что сделал. Для него это все тоже было стрессом, но я справлялась с этим другими методами - теперь я ходила стрелять вместе с дедом и с каждым днем мой прицел улучшался. Он же посылал, кого только мог, и даже успел ввязать в две драки. Но мы как оказалось, друзья Талли, вдруг стали неприкасаемыми. Думаю, если бы в городе узнали про какие-нибудь дисциплинарные наказания в отношении нас, директора наверняка бы линчевали. Город жаждал крови, и директор бы сгодился. На него и так катили бочку, потому что именно он имел диплом психолога, и должен был проводить с нами всякие там разговоры. Все были взвинчены, и он видимо это понимал, как психолог.
   - Тебя тоже попросили произнести речь, - допытывался Трей.
   - Да. И еще рассказать о Талли. Только зачем, я знаю, что она жива.
   - Я тоже. Талли романтик, но не дура, думаю, ей хватит сил выжить, как бы там ни было.
   - Вот об этом мы и будем думать, - сказала я ему и добавила, - Встретимся в школе. И постарайся сегодня никому не расквасить нос.
   Он не слишком радостно рассмеялся на мои слова.
   Когда дед вернулся, я уже спокойно завтракала, и почти доедала то, что он приготовил. Это было лучше чем все то, что готовил папа, но я бы ему об этом не рассказала. И уж тем более из-за подобного бы не вернулась в Провиденс.
   - Ну, так, как, ты улетаешь со мной завтра или нет? - дедушка говорил это таким беззаботным голосом, словно предлагал мне незначительную прогулку на каникулы.
   Я посмотрела на него, но сдержала злость, потому что знала, что он не хотел меня нервировать, у него это выходило спонтанно. Так же происходило, когда он отзывался о Митчелле. Деду не нравилось, как тот одевается, выглядит, и даже ходит.
   - Он похож на будущего рыбака, тебе такие ни к чему, - твердо заявлял дед, который сам был из Петербурга, и был как раз потомком рыбака.
   - Ничего если я сама выберу с кем мне дружить? - терпеливо спрашивала я деда, и тогда он понимал свой промах, и на день у меня возобновлялось спокойствие. А потом вечером приходили Трей и Митчелл, и дед заводил шарманку вновь. Митчелл, как понимал меня, так же знал, что с дедом нужно больше молчать. Он понимал людей и их натуры, и видимо именно это делало из него такого интересного человека. Но для меня интерес в Митчелле сводился не только к этому.
   Я не сразу же поняла это, но потом мне подсказал сам Митчелл, что Тейт, это и есть его дядя с Джуно, о котором он мне рассказывал. Никто долгое время не мог понять, куда уезжает Тейт на ночь, как и то, почему он выглядит таким знакомым. Но когда все это узнали, даже обрадовались. Он был почти своим, а значит, возьмется за дело правильно. Да, возможно горожане думали несколько узколобо, но ведь никому раньше с подобным не приходилось сталкиваться.
   - Нет, я не улечу с тобой, - в который раз твердо и спокойно сказал я, зная, что дед все равно еще несколько раз повторит попытку заговорить об этом. Так же я знала, что у него на всякий случай заказан билет и для меня. Он времени не терял.
   - Подумай, что тебе даст, что ты будешь оставаться здесь? А о ходе расследования тебе информацию будет поставлять твой друг Митч, раз его дядя следователь.
   - Заманчиво, но я остаюсь. Однажды я уже отсюда уехала, и чем это закончилось?
   - Ты считаешь, что чем-то завинила перед Талли? - дед ошеломленно смотрел на меня, так как раньше я ничего подобного не говорила, ни ему, ни кому другому. Возможно, вскользь заметила в разговоре с Митчеллом, но он сделал вид, что не слышал этого.
   - Я считаю, что мне нужно быть здесь.
   Дедушка встал со своего места и опустился передо мной на колено, чтобы видеть мое лицо. Он взял меня за руку, заставив тем самым посмотреть на него.
   - Ты должна понять, что ее уже не может быть в живых. Прошло слишком много времени.
   Я покачала головой и усмехнулась.
   - Он не сделает этого, если бы хотел ее убить, то убил бы просто, а не похищал. Она нужна была ему живой, но я не знаю зачем.
   - Полиция может и не найти ее труп - вокруг вода, оглянись, и множество рыб, которые не побрезгуют... - далее дед замолчал понимая, что сказал лишнее, и его слова могут меня расстроить. Но я уже настроилась на то, чтобы не реагировать на такие слова и мнения.
   - Мне пора в школу.
   Поднявшись, я обошла его и поспешила наверх, перепрыгивая через несколько ступеней. Я даже не обиделась на деда. Единственно настоящими словами и правдивыми, которые я слышала, были сказаны Креем - она романтик, но не дура и выживет при любых обстоятельствах.
   Снег уже не первой свежести во дворе заставил меня одеваться теплее. Я не поленилась и достала термобелье, и кроме куртки все же одела толстовку.
  
  
  
  
  
  
  
  
   103
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"