Коляков Александр Михайлович. 18. Между Ордой и Европой

Коляков Александр Михайлович : другие произведения.

18. Между Ордой и Европой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Оставить комментарий © Copyright Коляков Александр Михайлович (allexx6969@mail.ru) Размещен: 04/05/2020, изменен: 16/06/2020. 68k. Статистика. Глава: История ОЧЕРКИ ИСТОРИИ ЕВРАЗИЙСКОЙ ИМПЕРИИ. Книга первая Скачать FB2		Ваша оценка:

ОЧЕРК XVIII Между Ордой и Европой

Чтобы приблизиться к исторической правде, нужно идти одновременно двумя дорогами - основательно, беспристрастно, критически изучать события и, связывая исследованное, заключать о том, что нельзя добыть первым путем. (В. фон Гумбольдт)

Два взгляда на Даниила Галицкого. Финал междоусобицы. Вызов 'на ковер'. Так ли уж зла была 'честь татарская'? Выгоды навязанного союза. Дипломатические игры. Война с Ордой или межевой спор двух нойонов? Мягкотелость Бурундая. Дела европейские. Миндовг. Русско-литовская Литва. О геополитических последствиях бытового алкоголизма.

1. ГАЛИЦКО-ВОЛЫНСКОЕ КНЯЖЕСТВО. ФИНАЛ УСОБИЦЫ

Даниил сделал для Южной Руси все, что можно было ожидать от него при тех тяжких обстоятельствах, которым мог быть в уровень только князь, талантливый подобно Даниилу и подобно Даниилу испытанный бедствиями, с ранней молодости не знавший покоя. (С. М. Соловьев)

Его политика против татар близорукая, неуверенная, отрывочная. Он не умел ни организовать сколько-нибудь широкий союз русских князей, ни опереться на народные массы. Народный избранник, поддержанный обществом в борьбе с боярством, он боится сблизиться с этими массами - они остаются ему чужими; боярство ему гораздо ближе - по традиции. Его борьба с народным движением за автономию имеет глубоко трагический характер и лучше всего показывает, насколько он был сыном прошлого, а не человеком будущего. (М. С. Грушевский)

Как можно видеть из эпиграфов, классики исторической науки расходятся в оценке деятельности Даниила Галицкого. При этом к немалому удивлению современных любителей 'историко-политического жанра' высший бал одному из символов независимой Украины выставил российский историк С. М. Соловьев, в то время как оценку личности и деяний Даниила Галицкого, данную М. С. Грушевским, можно в лучшем случае охарактеризовать как очень и очень сдержанную. Однако если принять во внимание, что эти историки - и российский, и российско-украинско-австрийский - были учеными и занимались наукой, а не политическими спекуляциями, то удивляться не приходится - каждый из них отстаивал собственную точку зрения с позиций науки, а не идеологии. ('Злые языки', конечно, могут настаивать на том, что и тут не обошлось без политики. Для монархиста и государственника С. М. Соловьева Даниил был правителем, сумевшим в 'тяжких обстоятельствах' не только сохранить Галицко-Волынское государство, но и упрочить его. А для придерживающегося либерально-демократических взглядов М. С. Грушевского Даниил, безусловно, был 'сыном прошлого'.)

Какая из этих оценок ближе к истине? Здесь в очередной раз уместно напомнить читателю о том, что бессмысленно оценивать поступки 'людей прошлого' с позиций современности. Безапелляционный вердикт М. С. Грушевского в отношении Даниила, по сути, предвосхитил типовые характеристики большинства феодальных правителей в школьных и вузовских учебниках истории эпохи СССР, не хватает разве что критического пассажа, прямо обвиняющего галицкого князя в 'классовой ограниченности'. Но мы 'простим' русским князьям незнание марксистко-ленинской философии, и рассмотрим деятельность Даниила с точки зрения реалий середины XIII века.

Как уже было показано, монгольский поход не остановил междоусобные войны Рюриковичей. Особым ожесточением и упорством отличались династические споры в Галицко-Волынской земле, где при поддержке постоянно меняющихся союзников (поляков, чехов, венгров, половцев, других русских князей) за престол боролись две давно разошедшиеся ветви потомков Ярослава Мудрого - Мономаховичи в лице Даниила и Василько Романовичей и Олеговичи в лице Ростислава и стоящего за его спиной отца (черниговского князя Михаила Всеволодовича).

Последней битвой в этой многолетней войне стало кровопролитное сражение под Ярославом на реке Сан, где 17 августа 1245 года Романовичи при поддержке половцев наголову разбили войско Ростислава и его союзников - поляков и венгров. 'Участники битвы, расходясь из-под Ярослава, возможно, не осознавали, что она будет последней в истории галицких беспорядков, начавшихся после смерти Романа'1. Победившие Романовичи по-братски поделили удержанные земли - Василько стал править во Владимире-Волынском, а старший брат Даниил сел на стол в Галиче. Их отношения были скорее отношениями соправителей - братья Заметим, что и следующие поколения Романовичей в целом сохранили между собой хорошие отношения, избавив Галицко-Волынскую землю от продолжения междоусобных войн первой половины столетия3.

------------------------------------------------------------------------------

1. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Київ: Наук. думка, 1993. Т. 3. С. 62.

2. Там же. С. 62-63.

3. Вероятно, как и на северо-востоке, дело было не только или не столько в 'братской любви' потомков Романа Мстиславича Галицкого, а в монгольских ярлыках на княжение, делавших невозможными (правда, лишь пока была сильна центральная власть) разборки между князьями.

------------------------------------------------------------------------------

Однако отдыхать и наслаждаться победой братьям пришлось недолго. Согласно галицкой летописи, вскорепосле победы на Сане от монголов прибыл посол с требованием 'Дай Галич'. Что имелось в виду под этим 'дай'? Большинство историков рассматривают это как требование полной покорности, М. С. Грушевский видел в нем тонкую интригу Батыя1, а Л. Н. Гумилев считал, что на самом деле галицкого князя просто вызвали на переговоры: только-только начавший обустройство своих новых владений Батый в преддверии надвигающегося столкновения с Гуюком был заинтересован в обеспечении прочного тыла. Во всяком случае, аналогичный вызов владимирских князей в Орду, 'где их пожаловали их же владениями и с миром отпустили по домам'2, трактуется Л. Н. Гумилевым именно так.

Здесь сделаем небольшое отступление и расскажем о главном источнике сведений по истории Юго-Западной Руси - Галицко-Волынской летописи, дошедшей до нас как составная часть Ипатьевского летописного свода. (Тема 'надежности' подобных сводов уже достаточно широко освещалась нами.) Первоначально Галицко-Волынская летопись представляла собой свободное историческое повествование, в котором отсутствовала непрерывная хронологическая сетка годов. 'Хронографу приходится описывать случившееся, иногда забегая вперед, иногда отступая назад. Мудрый, читая, поймет. Даты мы здесь не указываем, впишем позднее...'3, однако по неизвестным причинам летописец не сделал этого. (Более того, и позднейшие хронисты, продолжившие вести эту летопись, за редким исключением обходились без указания годов. Позднее положение 'исправили' составители Ипатьевского летописного свода, однако сделали это крайне неудачно, допустив множество ошибок4.)

------------------------------------------------------------------------------

1. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 3. С. 65.

2. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 356.

3. ПСРЛ. Санкт-Петербург: Типография Эдуарда Праца, 1845. Т. 2. С. 204.

4. Грушевський М. С. Хронологiя подiй Галицько-Волинської лiтописi. Твори: у 50 т. Львiв: Свiт, 2005. Т. 7. C. 327- 387.

В этой работе автор, сопоставляя даты, указанные в Ипатьевской летописи с датировкой тех же событий в других источниках, пытается исправить ошибки средневекового книжника-хронологизатора.

------------------------------------------------------------------------------

Что же касается 'идеологической составляющей', то вывод современных историков о патриотизме неизвестных средневековых 'анонимов'1, вероятнее всего, зиждется исключительно на хрестоматийной фразе: 'О, злее зла честь татарская! 2

------------------------------------------------------------------------------

1. О возможных авторах см.: Генсьорський А. I. Галицько-Волинський лiтопис (процес складання; редакцiї i редактори). Київ, 1958.

2. 'О, злее зла честь татарская! Даниил Романович, великий князь, владел вместе со своим братом всею Русской землей: Киевом, Владимиром и Галичем и другими областями, а ныне стоит на коленях и называет себя холопом! Татары хотят дани, а он на жизнь не надеется. Надвигаются грозы. О, злая честь татарская! Его отец был царь в Русской земле, он покорил Половецкую землю и воевал в иных областях. Сын его не удостоился чести. Кто же иной может принять ее? Их злобе и коварству нет конца. Ярослава, великого князя Суздальского, уморили отравой, Михаил Черниговский и его боярин Федор, не поклонившиеся кусту, были зарезаны ножом, как мы прежде об убиении их рассказывали, и приняли мученический венец. И иные многие князья и бояре были убиты'. (ПСРЛ. Т. 2. С. 185.)

2. И СНОВА О СРЕДНЕВЕКОВОМ 'ПАТРИОТИЗМЕ'

На Западной Украине князь Даниил Галицкий обратился за помощью к западу и проиграл. В Восточной Руси князь Александр Невский принял сюзеренитет от монголов, с тем, чтобы освободить руки по отношению к Западу, и выиграл. (Г. В. Вернадский)

Вернемся к теме средневекового патриотизма и не знающего каких-либо временных рамок прагматизма. Знакомство с политическим портретом Александра Невского показало нам жесткого прагматика, руководствующегося своими личными, условно говоря, тактическими интересами. Аналогичным образом действовали и другие русские князья Северо-Восточной Руси, не помышлявшие об избавлении от монгольского ига, а, наоборот, стремящиеся с помощью Орды укрепить свою власть. А вот Даниил Галицкий, 'идейный антипод' Александра (согласно Г. В. Вернадскому и Л. Н. Гумилеву) не только готовил, но даже предпринял успешное поначалу антимонгольское выступление. При этом критика обрушивается на Даниила с двух сторон. Историки-евразийцы критикуют его за союз с католическим Западом, приведший, по их мнению, в конечном счете, к утрате Галицко-Волынским княжеством независимости1, а М. С. Грушевский и вслед за ним марксистские историки обвиняют галицкого князя в непоследовательности и нежелании опереться 'на широкие народные массы'.

Последнее обвинение не выглядит весомым в глазах читателей, знакомых с особенностями монгольского воинского искусства и прекрасно понимающих, что в случае восстания 'широкие народные массы' стали бы всего лишь удобной мишенью для тренировки конных лучников в условиях, 'максимально приближенных к боевым'. Что же касается обвинения первого... Как и в случае с 'идейным противоборством' Александра и Андрея, для начала необходимо выяснить, 'а был ли мальчик?'.

Получив 'повестку', Даниил не стал медлить, а отправился к Батыю2. Хотя вполне возможно, что инициатором этой поездки был сам галицкий князь (Плано Карпини сообщает, что Даниил предварительно отправил к монголам послов за охранной грамотой3). Даниил не хуже Ярослава и Александра понимал все выгоды протекции Батыя и опасался, что хан отдаст предпочтение Михаилу Черниговскому. Вероятно, столь же прагматично оценивал ситуацию и Михаил, поэтому оба князя отправились в ставку Батыя почти одновременно. Почти... И это 'почти' могло сыграть решающую роль в дальнейшем развитии событий.

Как следует из сообщения Галицко-Волынской летописи, оказавшийся более расторопным, Даниил был принят весьма благожелательно, равно как и его владимиро-суздальские 'коллеги', 'пожалован своими же владениями' и с изрядно возросшим, как бы мы сейчас сказали, политическим капиталом вернулся домой. А вот для Михаила поездка в ставку Батыя оказалась фатальной - он был там убит.

Что побудило Батыя расправиться с князем? Существуют несколько версий. Согласно агиографической дело было в отказе Михаила следовать нечестивым языческим обрядам - монгольская придворная церемония включала в себя прохождение между двумя огнями для очищения и преклонение обоих колен перед статуей Чингисхана4. Знатоки ясы утверждают, что причиной явилось убийстве монгольских послов прибывших осенью 1239 года в Киев (город тогда принадлежал Михаилу), а отказ проходить через 'детектор лжи5 и очищаться от дурных замыслов либо не имел решающего значения, либо вообще выдуман агиографом. А вот согласно версии В. Т. Пашуто6, перед нами заранее задуманное Александром Невским и осуществленное руками Батыя политическое убийство7.

Как уже отмечалось, мы скептически относимся к конспирологии, но на этой версии стоит остановиться подробнее. Действительно, Михаил, владевший киевским великим княжением до Ярослава Всеволодовича, был естественным противником владимиро-суздальского князя. Однако устранение Михаила было на руку не только Ярославу. Не в меньшей мере, как минимум, был заинтересован в этом и Даниил, успевший опередить отца своего соперника и завоевать расположение Батыя.

Именно Даниил получил наибольшие преференции от этого убийства, которое, наряду с битвой под Ярославом, поставило точку в многолетней войне за Галицко-Волынскую землю. Успешная поездка Даниила к Батыю и последовавшая вслед за ней смерть черниговского князя ясно показала, как усилившейся во время многолетней гражданской войны боярской верхушке8, так и соседям Галицко-Волынского княжества, кого из претендентов на престол поддерживает всесильный правитель улуса Джучи. А без такого сигнала междоусобица могла бы продолжаться еще очень долго. Во всяком случае, история гражданских войн знает очень много примеров 'решающих' битв, после которых потерпевшая поражение сторона вновь собирала силы, и военные действия начинались по новому кругу. Следует полностью согласиться с М. С. Грушевским, писавшим, что причиной окончания галицкой усобицы стала не военная победа, а

'те важные политические изменения, которые произошли после Ярославской битвы, а, прежде всего, в отношениях князей Галичины и Волыни с татарами'9.

Изменения последовали незамедлительно. Венгерский король Бела IV, ранее участвовавший в галицко-волынской усобице на стороне своего зятя Ростислава, теперь отказывает ему в помощи. Более того, он присылает послов с предложением выдать другую свою дочь за сына Даниила: 'Возьми мою дочь за сына своего Льва'. (Примечательно, что за несколько лет до того сам Даниил обращался к Беле IV с подобным предложением, но тогда король ответил отказом.) Фактически это означало признание Даниила правителем Галицко-Волынской земли и курс на союз с ним. Причины столь разительной перемены не были секретом для летописца: 'Он боялся Даниила, потому что тот был у татар, победил Ростислава и угров'. Но теперь уже сам Даниил не спешил с этим браком. Беле IV удалось заключить ставший для него столь желанным брачный союз лишь при посредничестве епископа Холма и хранителя печати будущего митрополита Киевского и всея Руси Кирилла III - ближайшего доверенного лица галицкого князя10.

Одержав победу в гражданской войне и имея за спиной ужасных для Европы монголов, Даниил почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы включиться в 'большую европейскую политику'. О том, насколько серьезно галицкий князь был вовлечен в европейские дела, свидетельствует его неудачная попытка через другого своего сына Романа, женатого на представительнице австрийского правящего дома, завладеть Австрией и Каринтией11.

Начались и дипломатические игры с Папским Престолом. Римский понтифик предложил Даниилу королевскую корону в обмен на союз против Батыя и переход Галицко-Волынской земли в католичество. Согласно общепринятой версии, Даниил, готовившийся к восстанию против Орды, был готов принять эти условия, но Рим так и не смог найти желающих участвовать в крестовом походе против казавшихся непобедимыми монголов. В итоге 'просчитавшийся', по мнению историков-евразийцев, Даниил остался один на один против грозного врага, справиться с которым не могли помочь ни королевский титул, ни присланная папой вместо европейских рыцарей булла. Папская грамота гласила, чтобы 'в случае, если Татары пойдут на христианские земли, Даниил сообщил об этом прусским рыцарям, а те сообщат папе, чтобы он мог лучше подумать, как бы этим Татарам с божьей помощью сильно противостоять'12 - этакий средневековый аналог современной 'сильной озабоченности'...

Но так ли был доверчив князь, прошедший к своим сорока годам огонь, воду и медные трубы гражданской войны? Собирался ли он на самом деле воевать с Батыем? Или же использовал жупел 'татарской угрозы' и контакты с папой для упрочения своих внутри- и внешнеполитических позиций? По нашему мнению, ни одной из сторон не удалось 'переиграть' другую. Даниил, хоть и принял в 1253 году 'венец от Бога, от церкви св. апостолов, от стола св. Петра, от отца своего папы Иннокентия и от всех епископов'13, сравнявшись тем самым в европейской иерархической лестнице с королем Венгрии и превзойдя польских князей, так и не ввел католицизм в своих владениях. Не стал участвовать Даниил и в другом проекте Иннокентия IV - крестовом походе против монголов. Что же касается военных действий Даниила против Куремсы, то, как будет показано ниже, на поверку они оказываются не 'освободительной борьбой против иноземных захватчиков', а обычным пограничным конфликтом двух феодалов, воюющих за право собирать налоги с населения оспариваемых территорий. (Еще одной причиной военного конфликта двух монгольских улусов было желание их правителей контролировать торговые пути

Словом, политика Даниила Галицкого, начиная со второй половины 1240-х годов, практически ничем не отличается от политики Александра Невского - подчинение монголам и опора на Орду в деле упрочения своей личной власти и одновременно, выражаясь современным дипломатическим языком, 'поддержание конструктивного диалога' с Римом. Возникает естественный вопрос: что же дало повод историкам-евразийцам столь резко противопоставлять друг другу двух правителей? Фраза из летописи? Увлеченность галицкого князя европейскими делами? Война с племянником Батыя, третьим сыном его брата Орду, Курумиши (в русских летописях и записках Плано Карпини он фигурирует под именем Куремса14), улус которого граничил с территорией Галицко-Волынского княжества?

О коронации Даниила речь шла выше. Что же касается вовлеченности Даниила, других Романовичей, да, собственно, и всего 'истеблишмента' Галицко-Волынского княжества в европейские дела, то, исходя из географического положения этого государства, было бы просто странно ожидать чего-то другого, особенно, если иметь в виду тесные родственные связи Романовичей с владетельными домами Польши и Венгрии.

Теперь о 'чести татарской'. Во-первых, совершенно неочевидно, что сам Даниил разделял 'частное мнение' летописца. Во всяком случае, Батый оказал князю самый уважительный прием15. Но даже если по возвращении Даниила действительно был 'плач об обиде его'16 (кому же из гордых князей хочется быть на положении младшего союзника?), то для одного из лучших политиков того времени, каким, без всякого сомнения, был галицкий князь, на первом месте стояли не эмоции, а реальные выгоды, полученные от союза с Батыем. Вероятнее всего, что, как и в случае с Андреем, историкам-евразийцам просто понадобился 'антигерой', на фоне которого мудрая и дальновидная политика Александра Невского выглядела бы особенно выигрышно. И, поскольку других равновеликих князей на Руси в то время не было, то на роль такого 'антигероя' и был 'автоматически' назначен Даниил. (По мнению Л. Н. Гумилева, 'прозападничество' Даниила было вынужденным, поскольку подобные настроения господствовали во всей Галицко-Волынской земле17.)

Подведем итоги. Если нарисованная нами картина ордынско-галицких отношений верна, то это полностью перечеркивает блок историко-идеологических догм, противопоставляющих 'мудрого и прозорливого политика-стратега' Александра Невского 'пламенному патриоту, но недальновидному политику' Даниилу Галицкому. Приведем лишь один из примеров такого противопоставления: 'Точный выбор приоритетов и обоснованность стратегической линии внешней политики Александра Невского в дальнейшем способствовали превращению Северо-Восточной Руси в ядро великорусского национального государства. Особенно отчетливо это видно при сравнении внешнеполитических устремлений Александра Невского и Даниила Галицкого. Поиски Даниилом опоры на Западе привели к фактическому краху Галицко-Волынской Руси, а в XIV-XV вв. - и к захвату ее вместе с киевско-черниговскими землями Польшей и Литвой. В результате между двумя частями Древнерусского государства - юго-западной и северо-восточной - возник четкий рубеж'18.

---------------------------------------------------------

1. О последних годах существования Галицко-Волынского княжества в качестве независимого государства будет рассказано во второй книге настоящего исследования. Здесь же только отметим, что речь идет не о внешнем завоевании (уж что-что, а польские летописцы не преминули бы отметить столь знаменательную победу), а об обычной для средневековой Европы смене династии - на смену вымершим Романовичам пришли, призванные местными боярами, их польские и литовские родственники.

2. ПСРЛ. Т. 2. С. 184.

3. Карпини Плано.

4. В 1270 году за отказ пройти подобную процедуру в ханской ставке был зверски умерщвлен рязанский князь Роман Олегович, причисленный впоследствии, как и Михаил, православной церковью к лику святых.

5. Гумилев Л. Н.

6. В. Т. Пашуто (1918-1983). Доктор исторических наук, член-корреспондент АН СССР, автор многих работ по средневековой истории Восточной Европы.

7. Пашуто В. Т. Александр Невский. Москва: Молодая гвардия, 1974. С. 91.

8. Летопись дает нам немало примеров боярского неподчинения княжеской власти в Галиче, в том числе и описывает единственную в истории Руси попытку не члена дома Рюрика присвоить себе титул князя.

9. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 3. С. 62.

10. ПСРЛ. Т. 2. С. 185.

11. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее важнейших деятелей. Москва: Рипол классик, 1998. С. 170-172.

12. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 3. С. 71.

13. ПСРЛ. Т. 2. С. 191.

14. С такой идентификацией Куремсы согласны далеко не все историки.

15. Описание поездки Даниила к Батыю в Галицко-Волынской летописи является ярким примером несовместимости религиозных и поведенческих стереотипов, сформированных в разных культурных традициях, и по меркам современного политеса выглядит весьма не толерантно. В нем монголы предстают слугами дьявола, заставляющими приехавших в Орду князей совершать языческие обряды, кудесниками, идолопоклонниками, колдунами. Имеет место и обычное при первом контакте двух цивилизаций недопонимание. Например, летописец трактует поданный Даниилу 'черный кумыс' как унижение, в то время как на самом деле это был высший сорт любимого напитка степняков. (Более того, до сих пор на просторах Евразии 'совместное распитие спиртных напитков' считается проявлением высшей степени уважения и расположения к подчиненному со стороны 'начальства'.) Не требовал монгольский придворный этикет и поклонения огню - надо было просто пройти между двумя огнями, чтобы очиститься от дурных намерений.

16. ПСРЛ. Т. 2. С. 185.

17. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 356.

Эти 'прозападнические настроения' оказались очень живучи -и в настоящее время население западных областей Украины в основной своей массе считает себя европейцами...

18. Егоров В. Л. Александр Невский и Чингизиды. URL: http://www.a-nevsky.ru/library/aleksandr-nevskiy-i-chingizidi.html

3. ПОГРАНИЧНЫЕ ВОЙНЫ

Ты уже наш, татарин. Пей наше питье! (Батый)

Даниил чувствовал себя недостаточно сильным, чтобы скрутить боярскую олигархию, и ему, действительно, оставалось только молиться Богу. Но и сами олигархи подрывали свою силу интригами и противоречиями. (М. С. Грушевский)

Главным доказательством 'антимонголизма' и патриотизма Даниила считается предпринятая им попытка военным путем избавиться от власти монголов. Именно такова общепринятая трактовка единственного за почти столетнюю историю отношений военного конфликта между Галицко-Волынским княжеством и Золотой Ордой. Если же отрешиться от въевшихся в сознание установок, а, как и в случае с 'противостоянием' Александра и Андрея Ярославичей, задаться вопросом 'а был ли мальчик', то...

Для начала изложим 'официальную' версию. В 1255 Даниил, так и не дождавшись обещанной Римским папой помощи, начинает осуществлять давно вынашиваемый им замысел 'свергнуть татарское иго'. Нанеся при поддержке литовцев поражение Куремсе, он оттесняет его орду от своих владений, отвоевывая у монголов территорию между реками Южный Буг и Тетерев. Однако на этом успехи галицкого князя закончились. Планы дальнейшего наступления на Киев провалились из-за предательства литовцев, неожиданно напавших на Волынь1, а затем новый правитель Орды Берке отправил в ее западные улусы большую армию во главе с одним из лучших монгольских полководцев Бурундаем. 'Бурандай явился с огромным войском на Волынь, не делал никаких укоров Данилу за его последние действия, а послал приказание идти с ним на Литву. Данило рад был и тому, что мог на время избавиться от таких гостей, и отправил на Литву к Бурандаю брата своего Василька'2.

Здесь сразу же возникает ряд вопросов. Самый главный из них: что побудило многоопытного политика Даниила отказаться от столь удачно, казалось бы, складывающихся для него отношений с Золотой Ордой? Отношений, позволивших рядовому князю, вынужденному не только вести постоянные войны за свое княжество, но и терпеть своеволие собственных бояр, стать сильнейшим владыкой в своем регионе. Немалое удивление вызывает поведение Бурундая - одного из самых известных монгольских полководцев 'старой чингисхановой школы'. Согласно законам Ясы монголы жестоко наказывали подчиненных правителей и за гораздо меньшие провинности, чем открытый мятеж принесшего клятву верности и получившего ханский ярлык вассала. Но Бурундай совершенно неожиданно 'поставил себя так, будто бы между Татарами и Даниилом ничего не произошло, и Даниил по-прежнему остается верным союзником Орды...'3.

М. С. Грушевский объясняет такую удивительную для монголов мягкотелость тем, что Орда 'не хотела рисковать войною', но тогда остается открытым вопрос: а что, собственно, помешало Бурундаю наказать 'мятежного' князя после того, как укрепления многих галицко-волынских городов были по требованию монгольского полководца уничтожены, а брат и дети Даниила оказались в рядах ордынского войска? Видимо, следует поискать другие причины 'благодушия' Бурундая, который, выражаясь современным языком, 'спустил на тормозах' дело о мятеже принесшего присягу верности золотоордынского вассала. Для этого нам ничего не остается, как обратиться к Галицко-Волынской летописи.

Если верить летописному тексту, то инициатором военных действий был не Даниил, а как раз Куремса, совершивший в 1255 году неудачные нападения на Галицкое Низовье4 и Кременец. Сам же Даниил в это время был занят не 'освободительной борьбой' против монголов, а походом против литовцев5. Война возобновилась в 1257 году, правда из летописи следует, что основной удар Даниил нанес не по орде Куремсы, а по болоховской земле6: 'После Кремянецкого похода Куремсы Даниил начал войну против татар. Договорившись с братом и с сыном, послал Дионисия Павловича и взял Межибожие. Потом люди Даниила и Василька ходили войной на Болохов, а люди Льва - на Побужье и на войско татарское. Когда наступила весна, Даниил взял сына своего Шварна на Городок, и на Семоц, и на все города, и взял Гордок, и Семоц, и все города за пределами татарских земель, Городеск и по Тетереву до Жедьчевьева.'7 Этот успешный поход Даниила положил конец не монгольскому игу, а существованию независимых болоховских княжеств, последнее летописное сообщение о которых относится как раз к 1257 году.

В 1259 году Куремса совершает ответный, и как вскоре выяснилось, свой последний поход на владения Романовичей, а его имя навсегда исчезает со страниц русских летописей.

Итак, из летописных сообщений конфликт Даниила и Куремсы вовсе не выглядит борьбой за освобождение от монгольского ига, а всего лишь межевым спором правителей двух субъектов Монгольской империи за право собирать дань с болоховской земли и контролировать проходящие через ее территорию торговые пути. Вполне вероятно, что именно так оценивал его и представляющий центральное имперское правительство Бурундай. (После поездки Даниила в Орду Галицко-Волынская земля вошла в состав Монгольской империи, а сам Даниил, как великий князь, стал эке-нойоном согласно имперской табели о рангах. Такой же составной частью Империи был улус Куремсы. Возможно, статус Даниила был даже выше, чем у его оппонента, который, по сообщению Плано Карпини, 'был ниже' кочевавшего на Левобережье Днепра Мауци8.) По мнению М. С. Грушевского, именно борьба с 'автономистическим движением' безкняжих общин, а не желание сбросить столь выгодное для галицкого князя монгольское иго двигала Даниилом9.

Но у Бурундая могли быть и другие резоны для такой мягкотелости в отношении Даниила. Вполне возможно, что ослабление Куремсы было в интересах Берке, который властвовал лишь в западной части улуса Джучи (правое крыло войска). В восточной части (левое крыло) на правах фактически самостоятельных владык правили потомки Орду, добровольно отказавшегося от прав на верховную власть: 'С самого начала не бывало случая, чтобы кто-либо из рода Орды, занимавший его место, поехал к ханам рода Бату, так как они отдалены друг от друга, а также являются независимыми государями своего улуса...'10. Вероятно, и Ордуид Курумиши позиционировал себя по отношению к Батуидам как вполне независимый правитель. Фронде Курумиши мог способствовать и этнический состав находящихся под его властью территорий, основную часть населения которых составляли традиционно враждебные монголам половцы11. Это обстоятельство объясняет многие ключевые моменты дальнейшей политической истории Золотой Орды: и фактическую независимость Ногая и Мамая от центрального правительства, и, собственно, сам распад государства Джучидов.

Если исходить из этих посылок, то становится вполне понятной причина неожиданной смелости Даниила, предпринявшего активные военные действия, но не против непобедимых в то время монгольских войск, а против хорошо знакомых и не раз битых русскими войсками половцев, к тому же возглавляемых нелояльным Сараю Куремсой. Отсюда же проистекает 'снисходительность' Бурундая, который, похоже, не рассматривал действия Даниила как мятеж, а также покорность галицкого князя, безропотно исполнившего приказ монгольского полководца о 'добровольном' уничтожении ряда ключевых крепостей и предоставлении вспомогательных войск для похода в Европу.

У 'либеральности' Бурундая была и другая причина - совпадение стратегических интересов Золотой Орды и Галицко-Волынского княжества. Ордынские правители обладали достаточной военной мощью, чтобы разорить Галицко-Волынскую землю, но это лишило бы их опорной базы для вторжения в Европу, поддержки союзных воинских контингентов и обернулось бы ощутимыми боевыми потерями, поскольку такая победа вряд ли далась бы легко. В свою очередь, вполне приемлемые и достаточно мягкие условия подчинения Золотой Орде, т. е. участие в военно-политическом союзе на правах младшего партнера давали Романовичам значительные политические преференции в отношениях с западными и северными соседями.

Показательно, что после войны с Куремсой в летописях не зафиксировано ни одного вооруженного конфликта между Галицко-Волынским княжеством и Золотой Ордой. Напротив, стороны с завидной регулярностью привлекали воинские контингенты друг друга для походов против Литвы и Польши. Так, например, наследник Даниила Лев, по сообщению Галицко-Волынской летописи, выступил инициатором ордынского похода 1274 года в ответ на нападение литовцев на свое княжество. 'Узнав об этом, Лев очень опечалился и стал готовиться к войне; послал он к татарам, к великому царю Меньгу-Темиру, прося себе помощи у него против литвы. Меньгу-Темир дал ему войско и с ним воеводу Ягурчина, и дал ему в помощь заднепровских князей: Романа Брянского с сыном Олегом, и Глеба, князя Смоленского, и иных князей много. Были тогда все князья в подчинении у татар12'. В 1280 году Лев решает воспользоваться начавшейся после смерти польского короля Болеслава междоусобицей и снова обращается за помощью к монголам. Правда, на этот раз к Ногаю: 'Лев захотел себе части Ляшской земли - города в пограничной области. Он поехал к проклятому окаянному Ногаю, прося себе помощи против ляхов. Тот дал ему в помощь окаянного Кончака, Козея и Кубатана'13. Всего же Лев участвовал в семи татарских походах: в 1274 и в 1277-1278 годах на Литву, в 1280-1281, 1286, 1287, 1300 годах в Польшу и в 1285 году в Венгрию.

А началом 'боевого братства' галицко-волынских и ордынских войск следует считать походы Бурундая против Литвы (1258 г.) и Польши (1259 г.). Согласно польской 'Хронике Мартина Бельского', во время похода 1259 года находящиеся в монгольской армии галицкие княжичи Лев и Роман совершили клятвопреступление, заманив командиров гарнизона замка Кремпы на переговоры в монгольский лагерь, где те были немедленно перебиты14. Поступок, мягко говоря, неблаговидный, однако вполне вписывающийся в картину realpolitik средневековья. (Не исключено также, что монголы использовали Льва и Романа 'в темную', не открывая им своих коварных замыслов, и, более того, вполне вероятно, что в действительности ничего подобного вообще не было, а перед нами лишь обычный черный пиар, призванный опорочить галицких князей-схизматиков.)

Это стратегическое партнерство, не суть важно, вынужденное или добровольное (мы говорим лишь о фактической стороне дела), продолжалось и после смерти Даниила Романовича (1264 г.) и Василько Романовича (1269 г.). Несмотря на то, что Галицко-Волынская земля вновь распалась на два самостоятельных княжества, военные действия против северных и западных соседей они вели сообща, то прибегая к помощи Золотой Орды, то, наоборот, предоставляя свои войска 'старшим партнерам'.

Итак, можно констатировать, что обе стороны извлекли максимальную пользу из возникшего после поездки Даниила в Орду союза. И хотя Галицко-Волынское княжество было в нем, без сомнения, младшим партнером, выгоды, полученные им, с лихвой перекрывали 'моральные издержки'. Обозначим ключевые из них:

1. До 1245 года Галицко-Волынская земля была ареной постоянных гражданских войн при участии 'иностранных интервентов'. С получением Романовичами монгольского ярлыка на княжение разорительные междоусобицы сразу же прекратились.

2. До 1245 года существовала постоянная угроза 'суверенитету и терртториальной целостности' Галицко-Волынской земли со стороны Польши и Венгрии, чьи войска не раз вторгались в ее пределы. После 1245 года и вплоть до момента добровольного вхождения в состав Польши и Литвы, территория Галиции и Волыни ни разу не подвергалась нападению со стороны Венгрии и Польши. Наоборот, войска Романовичей (действуя иногда совместно с монголами, иногда в одиночку) неоднократно проникали вглубь европейских территорий, доходя даже до Одера.

3. Прекращение внутренних войн способствовало экономическому подъему и росту численности населения государства. Отметим, что в отличие от сводов Северо-Восточной Руси Галицко-Волынская летопись ни словом не упоминает ни об ордынских чисельниках и сборщиках дани, ни о поездках Романовичей за ханскими ярлыками15. (При передаче власти Романовичи руководствовались не лествичным правом, а стандартным для Европы вертикальным наследованием.)

4. Проходящие через территорию Юго-Западной Руси торговые пути, связывающие Европу с Востоком, вновь стали безопасны.

5. Умерили свой гонор галицко-волынские олигархи, в руках которых во время усобиц находилась реальная власть, в то время как власть постоянно меняющихся князей была чисто номинальной16. Поняв, какая грозная сила стоит за спиной Даниила, они были вынуждены испрашивать у него прощения. Впрочем, и у Даниила не было достаточно сил, чтобы одержать решительную победу, а поэтому боярство продолжило играть важную роль в политической и экономической жизни Галицко-Волынской земли17.

Словом, если уж историкам от идеологии неймется назвать кого-то из князей 'прозорливым патриотом', или даже 'первым евразийцем', то такой оценки по праву заслуживает наряду с Александром Невским и Даниил Галицкий. Именно Даниил и его наследники, а не князья Северо-Восточной Руси, как уверял Л. Н. Гумилев, были реальными союзниками золотоордынских ханов, находясь с ними если и не в прекрасных, то, по крайней мере, в конструктивных деловых отношениях. Все же остальные русские князья того времени, чьи земли попали в сферу монгольского влияния, несмотря на все попытки историков-евразийцев доказать обратное, были не более чем бесправными вассалами правителей Золотой Орды... Впрочем, Даниил, как и его владимиро-суздальский 'коллега', скорее всего лишь благоразумно плыл по течению - именно в этом умении 'приспосабливаться к обстоятельствам и извлекать пользу из всего, даже из того, что претит'18 и заключается искусство политика...

Завершая наш рассказ о вотчине Романовичей, еще раз остановимся на Галицко-Волынской летописи и сравним ее с созданными практически в то же время летописями Северо-Восточной Руси. В глаза бросаются сразу три отличия:

1. Светский характер и обстоятельность Галицко-Волынской летописи, делающие ее похожей на классические европейские хроники того периода,

2. Отношениям с Польшей, Литвой, Венгрией в ней уделяется на порядок больше внимания, нежели отношениям, как с Ордой, так и другими русскими землями.

3. Галицко-волынские летописцы в отличие от летописцев северо-востока Руси, не испытывают пиетета по отношению к монголам. Достаточно сравнить, например, 'доброго хана Джанибека' и 'проклятого окаянного Ногая', или 'князя Алыбугу храброго' и 'окаянного Кончака, Козея и Кубатана'.

Конечно, не исключено, что летописцы попросту замалчивали неприятный факт подчиненного положения своего княжества, но, на наш взгляд, дело в другом. Монгольское нашествие не только не остановило дрейф Галицко-Волынской земли 'на запад', но и, несмотря на ее вхождение в состав Золотой Орды, придало этому процессу дополнительное ускорение. И дело здесь не только и не столько в родственных связях Романовичей с европейскими владетельными домами или в их стремлении избавиться от ордынской 'чести', а в экономике. После установления монголами 'нового порядка' прекратились междоусобные войны, а, значит, исчез совместный бизнес с другими русскими князьями - охота за 'полоном'. Не пересекались друг с другом галицко-волынские и новгородско-владимирские торговые пути. Что же касается сельского хозяйства, то природно-климатические условия Галицко-Волынской земли были близки к среднеевропейским, что позволяло крестьянам вести индивидуальное хозяйство. Подробнее эта тема будет раскрыта в очерке, посвященном экономике Киевской Руси, здесь же только отметим, что в отличие от других русских княжеств Галицко-Волынское не было обделено и полезными ископаемыми.

Словом под 'прозападническими настроениями населения Галицко-Волынской земли' (Л. Н. Гумилев) имелось солидное экономическое основание, что в конечном итоге обусловило ее достаточно безболезненное вхождение в европейский мир.

-------------------------------------------------------------

1. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее важнейших деятелей. С. 175.

2. Там же. С. 176.

3. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 3. С. 87-88.

4. К Галицкому низовью в XII-XIII веках относили территорию вдоль левого берега Днестра между его притоками Стрыпа и Калюс.

5. ПСРЛ т.2. С 191-192.

6. Болоховская земля - историческая область, расположенная в верховьях Южного Буга, Случи, Тетерева (несколько летописных сообщений Галицко-Волынской летописи, где упоминается Болоховщина не позволяют точно определить ее границы). Получила свое название от города Болохов (ныне поселок городского типа Любар Житомирской области Украины). У историков нет единого мнения ни об этническом составе ее населения (выдвигаются гипотезы о его славянском, славянско-половецком, валашском происхождении), ни о происхождении местной княжеской династии, ни о внутриполитическом устройстве. Через территорию Болоховщины проходили важнейшие торговые пути Средневековья, что с одной стороны обусловило ее процветание, а с другой- делало ее объектом экспансии со стороны соседних княжеств. Из Галицко-Волынской летописи известно, что войны между стремящимися к независимости болоховцами и Даниилом начались еще до Кипчацкого похода, во время которого болоховцы, как и бродники в 1223 году, приняли сторону монголов. В 1241 году болоховцы участвуют в неудачном походе Ростислава Михайловича в Галицкое Низовье. В ответ Даниил сжег болоховские города Деревич, Губин, Кобуд, Кудин, Городец, Бужск, Дядьков. (ПСРЛ т.2. С 179-180.) А еще через 15 лет Даниилу удае одержал окончательную победу.

7. ПСРЛ т.2. С 194.

8. Остается неизвестным, считали ли монголы Даниила Романовича великим или 'обычным' князем. Неизвестно и то, входило ли Галицко-Волынское княжество в число земель, над которыми после поездки в Каракорум получил формальную власть Александр Невский. Некоторые обстоятельства косвенно свидетельствуют в пользу того, что Даниил и его наследники были все же эке-нойнами: размеры Галицко-Волынского княжества, его политическое и экономическое могущество, почетный прием, оказанный Даниилу Батыем. А вот Куремса, судя по немногочисленности его войска, вероятно, эке-нойоном не был.

9. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 3. С. 83-87.

10. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Москва - Ленинград, 1960. С. 66.

11. Тема галицко-половецких отношений после монгольского нашествия практически не изучена. Известно, что князья Галицко-Волынской земли традиционно поддерживали с половцами, кочевавшими в степях Правобережья Днепра, 'партнерские' отношения. Например, в 1099 году половецкая орда хана Боняка нанесла разгромное поражение венгерской армии во главе с королем Коломаном под Перемышлем, немаловажную роль сыграли находящиеся в войске Даниила половецкие отряды в его победе на Сане.

На этом моменте хотелось бы остановиться чуть подробнее. Вряд ли можно предположить, что после Западного похода монголов в степи оставались какие-либо крупные группы половцев, не включенные в систему вооруженных сил монгольской империи. (Те половцы, что в 1237 году бежали от монголов в Венгрию, могли оказаться только в рядах противников Даниила.) И тогда напрашивается естественный вопрос: а не началось ли военное сотрудничество Даниила и Орды еще до поездки галицкого князя в ставку Батыя? Половцы участвовали и в других военных акциях Даниила: 'И послал Даниил в поход Тевтивила, и в помощь ему дал русских и половцев, и вели они долгую войну'. (ПСРЛ. Т. 2. С. 187.)

12. ПСРЛ. Т. 2. С. 205.

13. Там же. С. 208.

14. Цит. по: Веселовский Н. И. Хан из темников Золотой Орды. Ногай и его время. Петроград: Росс. Гос. Академ. Типография, 1922. С. 24-25.

15. В. Л. Егоров предлагает следующее объяснение: Северо-Восточная Русь завоевывалась войсками всех улусов, и, согласно Ясе, она являлась 'имперской собственностью', а поскольку западный поход Джучиды проводили своими силами, то Галицко-Волынская земля 'досталась' им. (Егоров В. Л. Александр Невский и Чингизиды. URL: http://www.a-nevsky.ru/library/ aleksandr-nevskiy-i-chingizidi.html) Для того, чтобы согласиться с этой достаточно сложной конструкцией, придется закрыть глаза на два не подлежащих сомнению обстоятельства. В заключительной 'галицко-европейской' фазе похода приняли участие и сыграли одну из ключевых ролей тумены под командованием сына Толуя Бучека, сына Чагатая Байдара и сына Угэдэя Кадана, несмотря на то, что после взятия

Киева часть монгольских войск была действительно отозвана на родину. Таким образом, исходя из законов ясы, Галицко-Волынская земля являлась все же 'коллективной собственностью'. Это - нестыковка номер один. Кроме того, не следует забывать, что в первые годы существования Улуса Джучи его правители признавали над собой власть великих ханов. И это - нестыковка номер два. Однако, даже если допустить, что В. Л. Егоров прав, то возникает интересный вопрос: известен ли нам хотя бы один случай утверждения последующих галицких и волынских князей не в далеком Каракоруме, а в ставшей самостоятельной Золотой Орде. Ответ однозначен: нет, хотя, напомним, данная и отнюдь не формальная процедура неукоснительно соблюдалась при выдаче ярлыков на княжение другим русским князьям. Во всяком случае, летописи об этом умалчивают, равно как и вообще о каких-либо поездках Даниила и его родственников в ставку Джучидов. Впрочем, не исключено, что для Галицко-Волынской земли 'имперский центр' находился не в Монголии или Сарае, а значительно ближе - в улусе Ногая.

16. Вот один из примеров такого боярского своеволия: 'Галицкие бояре называли Даниила своим князем, а сами всю землю держали. Доброслав Судьич, внук попа, вокняжился, и грабил землю, и пришел в Бакоту, и все Понизье захватил без княжеского повеления. Григорий Васильевич думал удержать за собой всю горную страну Перемышльскую. И был великий мятеж в земле и грабеж от них. Даниил, узнав об этом, послал своего стольника Якова к Доброславу с великим укором, говоря им: 'Князь ваш -я. Вы не исполняете моего повеления, грабите землю. Я не велел тебе, Доброслав, принимать черниговских бояр, а велел дать волости галицким. А Коломыйскую соль отпишите на меня'. Тот сказал: 'Пусть будет так'. В то время, когда Яков сидел у него, пришли Лазарь Домажирич и Ивор Молибожич, два беззаконника, родом смерды, и поклонились ему до земли. Яков удивился и спросил, почему они кланяются. Доброслав сказал: 'Я отдал им Коломыю'. Яков же сказал: 'Как же ты можешь отдать ее им без княжеского повеления? Великие князья держат Коломыю для раздачи воинам, а эти недостойны держать даже Вотьнин'. Он же рассмеялся и сказал: 'Что я могу на это сказать?' Яков, приехав, все это рассказал князю Даниилу. Даниил опечалился и молился Богу об отчине своей, что эти нечестивые держат ее и владеют ею'. (Ипатьевская летопись.)

17. После победы Даниила на Сане значительная часть элиты Галицко-Волынского княжества (в основном сторонники Ростислава, нашедшего приют у тестя) эмигрировала в Венгрию.

18. Считается, что эти слова принадлежат Отто фон Бисмарку.

1. ЛИТВА. НАЧАЛО ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Расширяя свои владения на счет русских и литовцев, он действовал с помощью русских против литовцев и с помощью литовцев против русских. (С. Ф. Платонов)

Изучив сообщения русских летописей можно прийти к выводу, что образование государства у литовских племен было едва ли не столь же стремительным, как и у их восточных соседей. Впрочем, такой вывод может быть поспешным - литовские дела интересовали летописцев лишь постольку-поскольку, поэтому их сообщения фрагментарны и нередко разделены между собой десятилетиями. Для иллюстрации приведем сообщения Галицко-Волынской летописи о событиях первой половины XIII века хоть в какой-то мере связанных с литовскими племенами:

1205 год. 'Александр княжил во Владимире, а брат его Всеволод - в Червене; литва и ятвяги разоряли землю, они разорили Турийск и окрестности Комова почти до Червена и бились у ворот Червена, а застава была в Уханях. Тогда они убили Матея, Любова зятя, и Доброгостя, выехавших в сторожевом отряде. Бедствовала Владимирская земля от разграбления литовского и ятвяжского!'

1215 год. 'По воле Божьей прислали князья литовские к великой княгине Романовой и к Даниилу с Васильком, предлагая мир. Вот имена литовских князей: старейший Живинбуд, Давьят, Довспрунк и брат его Миндовг, брат Давьялов Виликиил. А жмудские князья - Ердивил, Выкинт, Рушковичи - Кинтибуд, Вонибуд, Бутовит, Вижеик и его сын Вишлий, Китений, Пликосова; а вот Булевичи - Вишимут, которого убил Миндовг, и взял жену его, и перебил братьев его, Едивила и Спрудейка. А вот князья из Дяволты - Юдьки, Пукеик, Бикши, Ликиик. Все они заключили мир с князьями Даниилом и Васильком, и воцарился мир в их земле. Но ляхи не переставали вредить - и Даниил навел на них литву; те повоевали ляхов и многих среди них перебили.'

1221 год. '...После войны литовцев с ляхами Лестько заключил мир с Даниилом и Васильком...'

1227 год. 'Ятвяги пограбили около Берестья, и их прогнали из Владимира. Двое, Шутр Мондунич и Стегут Зебрович, наткнулись на полк. И был убит Даниилом и Вячеславом Шутр, а Стегут был убит Шелвом. Когда ятвяги убегали, погнался за ними Даниил, нанес Небру четыре раны и древком выбил копье из руки его. Василько, погнавшись за ним, услышал крик: 'Брат твой бьется сзади'. Василько повернулся и бросился брату на помощь, и благодаря этому ятвяг убежал, и другие разбежались.

1229 год. 'В то время литовцы воевали против ляхов и, считая, что берестьяне с ними в мире, пришли к Берестью. Но Владимир сказал: 'Хоть вы и в мире, да не со мной'. И вышел на них с берестьянами, и перебил всех.

1235 год. 'С наступлением весны (Романовичи) решили пойти на ятвягов и пришли к Берестью, но реки наводнились, и они не смогли пойти на ятвягов.

В том же году Даниил привел на Кондрата литовцев Миндовга и Изяслава Новгородского.

Когда Даниил был в Холме, получил он весть, что Ростислав пошел на литву со всеми боярами и конницей.'

1241 год. 'Василько же князь остался стеречь землю от литовцев, а свое войско послал с братом.'

1246 год. 'Пришли литовцы с Айшвно Рушковичем и воевали около Пересопницы. Даниил и Василько поехали в Пинск, чтобы опередить его, пока он не пришел. Когда литовцы шли по полю около Пинска, они вышли против них из города. И хотя поганые кичились в сердце своем, наши прогнали их. И они, не выдержав, побежали; и в поспешном бегстве падали с коней. Василько первый привел саигать1.к брату своему. Все воины Рушковича были перебиты, а он сам едва спасся. И была великая радость в городке Пинске о победе Даниила и Василька, ибо они отбили у литовцев всех пленных с Божьей помощью.'

Итак, никаких сведений о государственном строительстве -перед нами все та же картина перманентных набегов и ответных набегов, что и в сообщениях летописей XI-XII веков. Поэтому остается обратиться к не всегда надежному (особенно в деталях), но в целом безотказно срабатывающему (особенно в тех случаях, когда речь идет о глубинных процессах) методу исторических аналогий.

Объединение литовских племен, пусть и не такое стремительное, как племен восточнославянских или монгольских, в единое государство связано как с объективными, так и субъективными факторами. К числу первых, согласно 'теории вызовов' следует отнести войны со старыми (польские и русские князья) и новыми (тевтонские рыцари) врагами, а согласно построениям марксистской науки - закономерными процессами эволюции потестарного общества.

Как водится, к объективным факторам добавились субъективные. Во-первых, упорное сопротивление прусских племен Тевтонскому ордену позволило литовским вождям выиграть время для государственного строительства, во-вторых, бежавшие в Литву пруссы и ятвяги увеличили людские ресурсы государства, в-третьих, монгольское нашествие ликвидировало угрозу со стороны русских княжеств.

Сыграла свою роль и личность в истории. Если Монгольская империя во многом обязана своим созданием гению Чингисхана, то в Литве таким отцом-основателем был Миндовг - один из тех правителей, которые, то ли в силу своего управленческого и военно-политического таланта, то ли удачно сложившихся обстоятельств, а чаще всего сочетания этих факторов, навсегда вписали свое имя в историю.

Ранние годы Миндовга покрыты характерной для литовской истории XIII века 'киммерийской тьмой'. Точно не известно, когда он родился, кто был его отец. Впервые Миндовг упоминается в Галицко-Волынской летописи четвертым в списке литовских князей, подписавших в 1219 году мирный договор с Даниилом Галицким. Следующее упоминание о в письменных источниках относится к... 1235 году2. Из строк Галицко-Волынской летописи 'литва Миндога' нельзя понять, был ли он в то время главным литовским князем или лишь предводителем одного из племен, но уже в 1248 году первенство Миндовга среди других литовских князей несомненно.

Все правление Миндовга, как и его современников Даниила Галицкого и Александра Невского, прошло в войнах, переговорах, интригах. Причем политические и военные комбинации, с помощью которых эти незаурядные государственные деятели не только сохраняли свою власть, но и укрепляли ее, не могут не вызывать восхищения. Не имевшие под рукой штата опытных политтехнологов, лишенные возможности пользоваться не только сложными компьютерными программами, но и даже простейшими учебниками политологии, они умудрялись находить оптимальные решения даже в самых сложных, а иногда даже безнадежных ситуациях.

--------------------------------------------------------------------------------

1. Саигать - военная добыча, трофеи.

2. Согласно уточнениям М. С. Грушевского к 1238 году.

--------------------------------------------------------------------------------

Именно в такую ситуацию попал в начале 50-х годов XIII века Миндовг, после того как его попытки создать из разрозненных литовских племен единое государство встретили ожесточенное сопротивление как в самой Литве, так и за ее пределами. Проводниками традиционалистской реакции явился практически весь 'истеблишмент' нового государства: родственники Миндовга, управлявшие под его рукой присоединенными русскими землями, боярство и городская верхушка этих земель, привыкшие за годы междоусобиц к слабости княжеской власти, племенные вожди литовцев, жмудинов и ятвягов, резонно опасавшиеся потерять свою власть и самостоятельность. 'Внутренняя реакция находит притом сильную поддержку в представителях соседних государств, желавших предупредить образование нового государства в той территории, на завладение которой по частям они питали надежду. Магистры Ливонского ордена, галицко-владимирские, польские и мазовецкие князья спешат воспротивиться образованию Литовско-Русского государства'1.

--------------------------------------------------------------------------------

1. Антонович В. Б. Очерк истории Великого княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда.

URL: http://litopys.org.ua/anton/ant25.htm

--------------------------------------------------------------------------------

Силы, которые Миндовг мог противопоставить этой коалиции, были явно недостаточны, тем более что надежность его литовских и русских отрядов вызывала серьезные сомнения. Исход предстоящей неравной борьбы был практически предрешен, однако основателю литовского государства удалось серией блестящих дипломатических ходов не только разрушить создавшийся против него союз, но и столкнуть лбами его участников. Первыми были выведены из игры Даниил Галицкий и ятвяги. При помощи брачной дипломатии Миндовгу удается 'замирить сильнейшего из противников - галицкого князя, условной уступкой всех принадлежавших ему русских земель. По договору, заключенному в 1255 году между Войшелком, сыном Миндовга, и Даниилом, вся Черная Русь - Новогродок-Литовский, Слоним, Волковыск и 'вси городы' переданы были Роману Даниловичу, признавшему над собой власть Миндовга по отношению к этим землям. Договор этот, скрепленный браком Шварна Даниловича с дочерью Миндовга, несмотря на кажущуюся уступку земель, был, по последствиям своим, выгоднее для литовского князя, чем для великого князя галицкого: семья, вокняжившаяся в Литве, становилась в родственные связи с представителем сильнейшего русского стола; наследники Миндовга приобретали в Галиче точку опоры для внутренней борьбы с литовским элементом внутри своего слагавшегося государства и могли, таким образом, с помощью русского элемента усилить свое влияние на литовские племена'2.

Затем настал черед Тевтонского ордена и жемайтов. Эти обычно враждебные друг другу силы на этот раз готовились выступить единым фронтом, однако Миндовгу стандартным для того времени маневром удалось расстроить планы врагов: он принял крещение по католическому обряду, что превратило Орден из его противника в нейтрала. (Хотя руководство воинствующих монахов с полным на то основанием доказывало папе, что крещение Миндовга мнимое и на самом деле он остается язычником, тот категорически запретил им нападать на его владения.)

Но это было только начало блестящей политической комбинации. Продолжая ее, Миндовг 'подарил' Тевтонскому ордену... не принадлежавшую ему Жемайтию, тем самым провоцируя конфликт между своими врагами. (Остается только удивляться и гадать, где и когда успел выучиться литовский князь искусству тонкого политического маневрирования...) Этот подарок едва не оказался роковым для крестоносцев. Когда в 1260 году они попытались реализовать свои эфемерные 'права' и завоевать Жемайтию, то потерпели полное поражение в битве у озера Дурбе. Из 200 рыцарей, принимавших участие в сражении (вдвое больше, чем в сражении на Сауле), погибли почти все, в том числе ливонский ландмейстер и маршал Пруссии. А затем по всем владениям Ордена прокатилась волна мятежей (так называемое Второе прусское восстание), и лишь несогласованность восставших и помощь из Европы позволили крестоносцам подавить его.

Коротко расскажем о других наиболее значительных событиях военной и политической истории Литвы XIII века.

--------------------------------------------------------------------------------

1. Антонович В. Б. Очерк истории Великого княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда.

--------------------------------------------------------------------------------

1245 год - большое литовское войско вторглось в русские земли, но после первоначальных успехов потерпело два тяжелых поражения от Александра Невского в битвах под Жижецом и Усвятом.

1248 год - в поход на завоевание Смоленска отправились племянники Миндовга Товтивил и Едивид, однако после первых успехов (победа на Протве) потерпели поражение у Зубца и бежали к мужу своей сестры... Даниилу Галицкому.

1251 год - состоялся совместный поход поляков и Романовичей на ятвягов.

1253 год - Товтивил и Едивид приняли участие в походе Даниила Галицкого в Чехию. В том же году новгородцы отразили литовский набег на Торопец.

1255 и 1256 годы - новые успешные походы галицко-волынского войска против ятвягов.

1258 год - литовцы вторглись в Смоленское княжество.

1262 год - совместный литовско-русский поход на Дерпт.

1267 год - поход новгородцев и псковичей в Литву.

1270 год - литовско-земгальские войска под предводительством Тройдена1 совершили глубокий рейд вглубь территории Ливонского ордена. Пройдя через его материковые владения, они по льду замерзшего Балтийского моря достигли острова Сааремаа (Эзель), а на обратном пути нанесли тяжелое поражение пытавшимся отбить пленных и добычу ливонским и датским рыцарям. В этом своего рода 'литовском ледовом побоище' нашли свою смерть магистр ливонского ордена, более 50 рыцарей и несколько сотен пехотинцев.

Зима 1274/1275 годов - поход галицко-ордынских войск против Литвы, в котором принимали участие войска подконтрольных Орде русских княжеств.

1277 год - новый галицко-ордынский поход в Литву.

1279 год - очередная победа литовской армии во главе с Тройденом над ливонско-датским войском под замком Ашераден. Гибель магистра и практически всех участвовавших в битве рыцарей.

Как видим, литовцы имеют на своем счету несколько побед над ливонским орденом, сопоставимых и даже превосходящих победу Александра Невского на льду Чудского озера. Вот только за пределами Литвы они известны лишь достаточно узкому кругу специалистов. Вероятно, по той простой причине, что никто не снимал о них художественные фильмы...

На руку Миндовгу играли и постоянные войны Галицко-Волынского княжества с ятвягами, вожди которых, наряду с вождями жемайтов, являлись упорными противниками централизации. Тем не менее, какими бы политическими талантами ни обладал литовский князь, это не спасло его от предательства со стороны собственного племянника Тройнята. В 1263 году Миндовг и два его малолетних сына были убиты заговорщиками, после чего в Литве начинается борьба за великокняжеский престол. Занявший его Тройнят, был через год сам убит сторонниками сына Миндовга Войшелка, который и стал великим князем. Правда, княжил он не один, а вместе с соправителем - мужем свой сестры Шварном. (Предположительно, подобная диархия была условием помощи Войшелку со стороны галицко-волынских войск.)

--------------------------------------------------------------------------------

1. Тройден (ок. 1220-1282) - великий князь литовский, происхождение и ранние годы жизни которого покрыты 'дописьменным мраком'. Вел активную внешнюю и внутреннюю политику. Погиб от руки подосланных убийц. В Галицко-Волынской летописи ему дана крайне отрицательная характеристика: 'Начал княжить в Литве окаянный, беззаконный, проклятый, немилосердный Тройден; а злодеяний его описать не можем: уж очень позорны. Он был такой же беззаконник, как Антиох Сирийский, Ирод Иерусалимский и Нерон Римский. И иных, много худших, чем они, беззаконий учинил'. (ПСРЛ. Т. 2. С. 204.) Впрочем, удивляться такой характеристике и принимать ее слепо на веру не следует - язычник Тройден не раз воевал с Галицко-Волынским княжеством и положил конец вмешательству его правителей в дела Литвы.

--------------------------------------------------------------------------------

С. М. Соловьев так описывает дальнейшие события: 'Шварн умер бездетным, и литовцы снова вызвали Воишелка из монастыря для управления делами княжества; это возбудило вражду в брате Шварновом, Льве Даниловиче, которому хотелось быть наследником брату в Литве, а Воишелк не склонялся на его желание. Между обоими князьями готовы уже были начаться неприятельские действия, как Василько Романович, князь волынский, предложил им съезжаться вместе для примирения. Воишелк и Лев приехали к Васильку во Владимир Волынский, где Маркольд, родом немец, старый советник короля Даниила, позвал всех троих князей к себе на обед; обедали весело, много пили, и Василько после обеда поехал к себе домой спать, а Воишелк поехал в Михайловский монастырь, где стоял. На этом дело не кончилось: Лев приехал в монастырь к Воишелку и стал говорить ему: 'Кум! попьем-ка еще!'

Тот согласился, и началась опять попойка, во время которой князья опять поссорились, от брани дошло до драки, и Воишелк был убит Львом. Последний хотел было воспользоваться смертью Воишелка и приобрести себе Литву; но он не получил успеха в этом деле, и литовцы выбрали себе единоплеменного князя. Так порвано было в самом начале мирное соединение Литвы с Русью'1.

Трудно сказать, по какому пути могла пойти история Евразии, если бы не банальная бытовая ссора на почве алкогольного опьянения. Любители альтернативной истории могут вдоволь поразмышлять на эту тему, создавая в своем воображении различные конструкции. Вплоть до могущественного государства, чьи земли простирались бы от Западного Буга, или даже Вислы, до Волги и впоследствии до Тихого океана...

Вернемся из мира альтернативных фантазий в суровую историческую реальность. Из имеющихся в распоряжении историков материалов невозможно судить о том существовала ли Литва, как единое государство, после гибели Тройдена. Дело даже не в том, что линия 'великих князей' Тройден - Довмонт - Будикид - Будивид - Витень, предложенная современными литовскими и белорусскими историками, вызывает большие сомнения. В конце концов дело не в персоналиях. Важнее другое - насколько далеко простиралась власть этих правителей.

--------------------------------------------------------------------------------

1. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Москва: Мысль, 1988. Т. 3. С. 184.

Оставить комментарий
Размещен: 04/05/2020, изменен: 16/06/2020. 68k. Статистика.
Глава: История

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"