Бесплатная медицина гораздо лучше, чем мы о ней думаем

Напала на меня под старость лет мучительная и грязная хворь. Да простят меня дамы, завёлся в мочевом пузыре солидный камушек размером с перепелиное яйцо, не позволявший ни передвигаться нормально, ни спать спокойно.

Я не любитель хирургического вмешательства в "суверенного меня", но в этом случае был вынужден изменить собственным принципам. Однако ряд сопутствующих заболеваний стал помехой моему стремлению вскарабкаться на операционный стол в родной ЦРБ - местный анестезиолог заявил мне в лицо прямым текстом:

- Очень возможно, что вы, батенька, во время операции "дуба дадите-с"! Я за вас отвечать не намерен!

Мой уролог поскрипел зубами и велел подойти чуть позже. А в своем кабинете достал сотовый и связался с Асбестовской больницей, направив меня в тамошнее урологическое отделение.

Отделение было переполнено - кроме своих больных, в него перенаправили хворых из трех муниципальных образований. И я - из четвертого. Заведующий отделением - Александр Анатольевич Бодунов по внешним повадкам показался мне изначально человеком резким и суховатым, говорил быстро, сантиментов не разводил. После вечерней подготовки утром меня повели на операцию. Две молодые медсестрички помогли вскарабкаться на операционный стол...

И понеслось! Операция оказалась сложной, началась большая кровопотеря и падение давления. А ведь я же всё слышу, у меня же анестезия, а не наркоз - то есть, боли я не чувствую, но нахожусь в полном сознании. В общем, потихоньку начинаю паниковать...

И тут в дело вступает местный анестезиолог - мужчина пенсионного возраста, имени которого я, к сожалению, узнать не удосужился. Он наклоняется мне к самому уху и начинает разубеждать меня в моих опасениях:

- Ты чего трясёшься? Обычная операция - ничего такого сверхъестественного, - шипит он на ухо, аки змий-искуситель. - Ну, подумаешь, кровопотеря и падающее давление! Давление всего 110 на 70! Эка невидаль! Щас мы его тебе поднимем до 140 на 100. Леночка, введи препарат! Подключи кровь. Ну, вот, видишь, тошнота пропала, а это значит, что давление у тебя рабочее. Пад-думаешь - за хирургом побежали! Они просто спешат закончить операцию, пока анестезия действует, так на каждой операции бывает. Не слушай хирургов - это у них профессиональный юмор, это они так прикалываются; самое главное, что боли ты не ощущаешь, тошноты нет, ты в сознании. А вот и операция кончилась.

Привезли меня в палату и перегрузили на койку. После анестезии тело охватывает страшный озноб, меня начало трясти еще в операционной. Но тут подбегает медсестра Люба и закладывает под одеяло две пластиковые бутылки с горячей водой, и я обвиваюсь вокруг них руками, а она предупреждает:

- Вы долго их на одном месте не держите, иначе обожжётесь. Обязательно через минуту перекладывайте.

Минут через десять пришёл завотделением, лично оперировавший меня, чтобы сообщить о том, что операция прошла трудно, однако завершилась успешно, и на шуточки хирурга, предложившего провести операцию ещё раз, реагировать не следует. На вопрос когда я смогу повернуться на бок (на спине я долго лежать не могу), последовал категоричный ответ, что если мне жизнь дорога, то набок можно повернуться глубоким вечером, а глубокий вечер наступает не раньше девяти. Он назначил мне лечение и пообещал зайти часа через два, потому, что у него ещё одна операция. И он зашел, как обещался, а потом ещё и ещё раз.

Медсестра лишь изредка убегала по делам, а так караулила меня практически беспередышно. И когда на меня накатил приступ тошноты, они вместе с санитаркой Женей (Евгенией) кинулись на подмогу - одна держала утку у моего подбородка (напомню, что поворачиваться набок, было категорически запрещено), а Женечка обтирала меня полотенцем после каждого выплеска. Сказать, что мне было неловко - значит, ничего не сказать! Я готов был провалиться сквозь матрас, койку и два этажа, а две молодые женщины возились со мной, как с ребёнком, подбадривали и успокаивали.

О, эти юные санитарочки Женя и Марина! Днём они посещали занятия в медицинском училище, а с вечера попеременно заступали на дежурство. Веселые, серьёзные и обязательные, они никому ни разу не отказали в помощи. Не поморщившись, выносили утки, перестилали постели по два раза на дню, азартно драили полы в палатах и коридорах. Ни разу не услышал я от них даже малейшей жалобы на капризность клиентов, на тяжелую и грязную работу.

От своих земляков, в очереди на прием к Бодунову я изрядно наслышался о том, что "В Асбесте-то подарочки ой как любят!", поэтому загодя запасся шоколадками различных видов и производителей. Так вот, о том, как я распространял свои подношения, надо писать отдельный рассказ. От них отказывались все - и девчушки санитарочки, и медсёстры.

- Вам самому нужно поправляться! - твердили они, отводя руки с зажатыми в них "подарочками".

Я с огромным трудом распихал половину своего запаса. И то уже после того, как медперсонал стал смотреть на меня не только как на пациента, но и как на приятного собеседника. Мы любили наших медсестер, как сестер. Подобно санитаркам, они всегда шли на помощь больным с участием и заботой. А ведь в палатах урологического отделения запах стоит не самый приятный...

С другой стороны раскрылись мне и врачи отделения. В подчинении у Александра Анатольевича был врач с восточной внешностью и соответствующими именем-фамилией. Соседи по палате распространяли про него слухи о полной профнепригодности. Тем не менее, когда он удалял послеоперационный дренаж из моего живота я, занятый увлекательным разговором с медсестрой Любой, не заметил этой процедуры абсолютно.

Что касается самого завотделения, то на моей памяти был всего один день, когда у него была всего одна операция! Зато на моей же памяти он отправил на реабилитацию в один из самых дорогих на Урале санаториев "Обуховский" пять человек. Для тех, кто не в курсе: двухнедельное лечение в "Обуховском" обходится в тысячу долларов, полный курс в 18 дней, соответственно, в "штуку" евро. Александр Анатольевич своих пациентов отправляет туда бесплатно по специальной государственной программе. И среди этих счастливчиков только я занимаю хоть какую-то весомую должность - корреспондент районной газеты (не Асбестовской!), все остальные - заводские работяги.

В санатории моим лечением занимался сын директора "Обуховского" кандидат медицинских наук Альберт Альбертович Макарян. Лечение состояло из ежедневных перевязок с удалением цистомы и заращиванием раны. Альберт Альбертович присутствовал при всех перевязках, а после извлечения цистомы, перевязки производил лично. В том числе и в выходные дни! Я обратил внимание, что после снятия резиновых перчаток он не протирает - моет руки спиртом. Выяснилось, что у него сильнейшее раздражение кожи от соприкосновения с тальком.

Оглядываясь на события, произошедшие со мной при лечении, я готов заявить в глаза любому - мы недооцениваем бесплатную медицину. Мы рассказываем про нее глупые анекдоты. А большая часть медицинских работников рубится за наше здоровье по-взрослому. В отличие от платных клиник, в которых за сумасшедшие деньги угробили немало знаменитостей.