Колосов Игорь Анатольевич : другие произведения.

Сумеречное состояние

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Встреча со странным типом в черном пальто "вскрывает" воспоминание, что Арсений уже видел его в детстве, и то событие завершилось настоящим кошмаром. С этого момента в его жизнь входят необъяснимые события: звонки с несуществующих номеров, искажения времени, способность увидеть самого себя в толпе с другом, который давно погиб. У Арсения крепнет ощущение, что происходящее связано с назревающей трагедией в его семье, и ему необходимо предупредить этот возможный вариант ближайшего будущего.
  СУМЕРЕЧНОЕ СОСТОЯНИЕ
  
  http://i-kolosov.ru/
  
  Жанр: мистика, триллер
  
  Аннотация:
  
  Встреча со странным типом в черном пальто "вскрывает" воспоминание, что Арсений уже видел его в детстве, и то событие завершилось настоящим кошмаром. С этого момента в его жизнь входят необъяснимые события: звонки с несуществующих номеров, искажения времени, способность увидеть самого себя в толпе с другом, который давно погиб. У Арсения крепнет ощущение, что происходящее связано с назревающей трагедией в его семье, и ему необходимо предупредить этот возможный вариант ближайшего будущего.
  
  Полный текст, продажи:
  
  http://andronum.com/avtory/kolosov-igor/
  https://www.litres.ru/igor-kolosov-10384461/
  http://aldebaran.ru/author/kolosov_igor_1/
  http://fictionbook.ru/author/igor_kolosov/stupeni_realnosti/read_online.html
  http://bookz.ru/authors/igor_-kolosov.html
  http://www.litlib.net/author/3133
  http://avidreaders.ru/book/stupeni-realnosti.html
  http://bookland.com/rus/books/4370807
  http://libsov.ru/index.php/trillery/106839-igor-kolosov-stupeni-realnosti-skachat-besplatno
  
  
  СУМЕРЕЧНОЕ СОСТОЯНИЕ
  
  
  
  Часть 1
  
  
  
  1
  
  Тропинка вдоль низкого берега мутной речушки не предвещала тех странностей, что ожидали Арсения впереди.
  Он медленно брел по берегу Яузы, иногда останавливался, смотрел на светло-коричневую воду, но перед глазами по-прежнему стояла последняя ссора с женой.
  Недавно ему исполнилось тридцать семь. Среднего роста, худощавый, со стороны он до сих пор казался парнем лет девятнадцати, особенно из-за мальчишеского чуба. По привычке Арсений время от времени откидывал волосы назад растопыренными пальцами.
  Вместе с семьей Арсений жил в районе Ростокино на Малахитовой улице. Трехкомнатная квартира в старой девятиэтажке досталась в наследство от дедушки жены. Они переехали сюда всего восемь месяцев назад. Арсений нашел работу рекламного менеджера рядом с ВДНХ и теперь редко пользовался метро, что не могло не радовать.
  С Валерией он ссорился редко. Их брак нельзя было назвать идеальным, но Арсений еще ни разу даже в плохом настроении не думал расстаться с женой. В свои двадцать девять Лера выглядела так же хорошо, как в двадцать, когда они с Арсением познакомились. Прекрасная мать, достойная жена. Сдержанная, обстоятельная, она уравновешивала своего импульсивного мужа, гасила ссоры в самом зачатке. Он уважал ее. Арсений никогда не говорил "люблю": по его мнению, подобные слова давно извратили и заездили, но, конечно, он испытывал к своей жене сильное чувство.
  Тем удивительнее была напряженность в их отношениях в последнее время. И это после двухнедельной разлуки, пока Лера с ребенком ездила отдыхать в Геленджик. Теперь она уже не была водой, которая тушит огонь, теперь она в какой-то степени сама сближалась с Арсением вместо того, чтобы отступить, как обычно. Казалось, жена что-то искала, хотела о чем-то спросить, но не словами, а собственным поведением, каким-то знаками. И это особенно раздражало Арсения.
  Поругавшись и покинув дом, он поначалу хотел съездить к своему приятелю, снимавшему квартиру на Юго-западе Москвы. Был субботний июльский вечер, в такой день можно и задержаться. Или вообще заночевать в гостях, пусть Лера побесится. Арсений как обычно двинулся к станции "Ботанический сад" - он не любил суету возле ВДНХ, его длиннющие эскалаторы. Он почти дошел до метро, когда что-то внутри, вылезшее подобно инородному существу, шепнуло: в сегодняшней ссоре, как и в большинстве предыдущих, виноват он и только он. Действительно, что он мог предъявить Лере? Она не всегда сдерживается после его ни чем не обоснованного повышенного тона?
  Арсений как-то обмяк. Осознание того, что он ни за что не признает свою вину перед женой, усилило гнетущее состояние. Он не очень-то и нуждался сейчас в общении с приятелем, ему лучше побыть в одиночестве. Он повернул назад, побрел через парк, не обращая внимания ни на парочки, ни на старушек, ни на девушек, выгуливающих собак. У пруда он задержался, посмотрел на уток, прошел к Яузе, а после моста повернул налево - здесь река текла вдоль мощной стены из выщербленного кирпича, ограда то ли каких-то складов, то ли какого-то госучреждения.
  Странно было обнаружить такое пустынное место посреди мегаполиса. Узкая полоска земли, поросшая травой, была сырая, скользкая. Арсений заметил утку. Та, словно игрушечная, скользила по мутной воде. Арсений на минуту-другую отвлекся, удивляясь, как вообще что-то живое еще обретается в Яузе.
  На другом берегу никого не было, он становился выше, заросли закрывали обзор все плотнее. Сможет ли он выйти, если двигаться все время вперед? Полоска земли между стеной и берегом сузилась, стала еще более влажной - солнце сюда почти не попадало. Зато на таком расстоянии от моста уже не было "туалета на природе", и можно было не опасаться вляпаться в чью-то кучу.
  Арсений пробирался вдоль стены, чувствуя, что раздражается - тропинка не заканчивалась, становилась все более неудобной для ходьбы. Арсений рисковал соскользнуть в грязную воду. Он не сказал бы, сколько времени он шел вдоль реки, но немало. Казалось, за это время можно было достичь проспекта Мира.
  Пройдя еще сотни полторы метров, Арсений остановился. Июль выдался прохладным, сегодня было не больше двадцати градусов тепла, но Арсений вспотел. И он по-прежнему не мог определить, где находится - стена и заросли на другом берегу закрыли обзор.
  Чертыхнувшись, Арсений двинулся в обратную сторону. Он понимал, что ему оставалось совсем немного, но его мог поджидать тупик, и увеличивать себе путь не хотелось. Солнце село, и, хотя долгие июльские сумерки не спешили привести за собой ночь, видимость ухудшалась. Арсений не хотел бы идти по этой тропинке в темноте.
  В какой-то момент он забеспокоился, и его беспокойство очень быстро переросло в страх. Ему не просто надоело идти неудобной дорогой, он устал, измучился. Он любил ходить пешком, был к этому привычен. Судя по усталости, он прошел километров пять, и это не по асфальтированной пешеходной дорожке. Абсурд, конечно. В парке, который в поперечнике вряд ли превышает один-два километра? Что-то случилось с его восприятием?
  Возникло желание позвать кого-нибудь. Просто убедиться, что рядом есть люди.
  Устыдившись уже такой близкой паники, Арсений ускорил шаг. И едва не пропустил узкую вертикальную пробоину в стене. Казалось, кто-то пробил дыру кувалдой, хотя это и было проблематично - стена была в полметра толщиной. Арсений приблизился, заглянул в дыру. Видимость закрывал высокий куст сирени. В дыру можно было протиснуться, и Арсений колебался недолго. Протиснуться, найти кого-нибудь, спросить, как выйти с территории. Только бы крупных собак не было.
  Лишь пробравшись на другую сторону, Арсений осознал: когда он проходил этой дорогой первый раз, никакой дыры в стене было.
  
  
  2
  
  Мысли о пробоине в стене, которой не было всего час назад, затмило удивление. Арсений оказался во дворе частного дома.
  С минуту он стоял, таращась на бревенчатое двухэтажное строение, на цветочную клумбу возле заднего входа, на невысокий деревянный заборчик перед фасадом. Здесь просто не мог находиться никакой частный дом, здесь был склад или какая-то фабрика, что-то государственное и ни как не жилое.
  И все же Арсений видел добротный двухэтажный дом, о котором, он это точно помнил, никогда не слышал, дом, находившийся в парке. Была еще одна странность. Стена уже не мешала, и Арсений должен был видеть высотку из тридцати пяти этажей, недавно построенную на Сельскохозяйственной улице. Этот небоскреб из комбинации серого и розового цветов находился в какой-нибудь сотне метров отсюда. Вокруг, правда, были деревья, густой кустарник, и дома пониже оставались вне поля зрения, но верхушку высотки они скрыть не могли.
  - Эй! Есть кто-нибудь?
  Ему никто не ответил, никто не вышел из дома. Арсений заметил, что ближнее окно распахнуто, задняя дверь прикрыта неплотно. Он направился к двери, хотел постучать. Из-за угла дома послышался смех. Смеялись дети. Кажется, мальчик и девочка. Был еще какой-то звук, будто скрипнули качели.
  Арсений прошел на угол дома, выглянул, но там никого не оказалось, хотя качели действительно были. Теперь детский смех послышался перед фасадом.
  - Эй! - крикнул Арсений. - Ребята! Вы меня слышите?
  Он пошел вдоль торца дома, обогнул пару одиноких кустов жасмина, но у фасада детей не было. Они смеялись уже за следующим углом. Арсений заглянул в широкое окно, ничего не рассмотрел - окно занавешено. Парадная дверь почему-то оказалась заколочена, досками крест-накрест. Чувствуя себя неловко, он быстро вернулся к прежнему месту, но детей так и не обнаружил. Кажется, они гонялись друг за другом, и, чтобы их нагнать, Арсений должен бежать сам.
  Он остановился, надеясь, что дети бегают вокруг дома и вот-вот покажутся. Дискомфорт усилился. Со стороны могли подумать, что он здесь бродит неспроста. Например, задумал воровство.
  Дети так и не показались, их смех, кажется, уже звучал внутри дома. Арсений вспомнил заколоченную парадную дверь и вздрогнул. Или он ошибся, и дети смеялись в доме с самого начала? Не похоже. Он слышал их смех именно во дворе.
   С минуту Арсений колебался. Самым разумным в его ситуации было вернуться к пробоине и снова пойти прежней тропой. Тем путем он выйдет к мостику через Яузу, иначе и быть не могло. Любопытство в его положении вряд ли вело к чему-то хорошему. И все-таки он шагнул к двери, постучал. Его наверняка заметили из окон, и его уход после того, как он бродил вокруг дома, станет подозрительным.
  И Арсению хотелось увидеть хозяев этого дома, убедиться, что дом всегда стоял здесь, и что в этом нет ничего нереального.
  На стук никто не отозвался. Арсений потянул дверь на себя. Она чуть слышно скрипнула, обнажая темное пространство внутри, и он крикнул:
  - Хозяева?! Есть кто дома?
  Арсений осознал абсурдность своего крика. В нос ударил затхлый запах нежилого помещения. Когда глаза привыкли к темноте, Арсений понял, что внутри вообще нет стен, и он видит все пространство до забитой снаружи парадной двери. Пол местами провалился, его усеивали песок, какие-то темные пятна и, кажется, крысиный помет.
  Арсений оцепенел. Его поразило несоответствие между внешним видом дома и тем, что он обнаружил внутри. Захотелось отойти на десяток шагов, окинуть дом взглядом, убедиться, что это не было галлюцинацией. Арсений точно помнил, какое впечатление произвел дом в первый момент, он просто не мог быть заброшенным. Покинутые дома снаружи так не выглядят. Что, черт возьми, вообще происходит?
  Он прислушался к мертвой тишине в доме, его почему-то тянуло зайти внутрь, хотя в этом не было никакого смысла. Он вспомнил про детей, чей смех слышал считанные минуты назад, но его отвлекло какое-то движение.
  Арсений посмотрел вправо, и этого оказалось достаточно, чтобы заметить, как человек в чем-то черном и длинном свернул за угол.
  - Уважаемый! Постойте, пожалуйста! Минуту!
  Он метнулся к углу дома. Едва не споткнувшись, выглянул из-за угла. И увидел спину мужчины в черном пальто. Еще один шаг - и мужчина опять скрылся за углом.
  - Подождите! Я только спросить хочу!
  Незнакомец не остановился. И его уже не было, когда Арсений обежал фасад и затоптался на месте. Он еще раз-другой окликнул человека, ответа не получил. Мужчина в пальто мог скрыться в зарослях окружавших дом, но только если сам этого хотел. Зачем же он это сделал?
  Тихо выругавшись, Арсений попятился к пробоине в стене. В эту минуту узкая дыра в стене показалась чем-то родным, словно калитка собственного дома.
  - К черту все. Без вас выберусь.
  Сумерки брали свое - видимость ухудшалась, но Арсений убедился, что снаружи этот странный дом по-прежнему выглядит ухоженным, по крайней мере, жилым.
  Когда Арсений выбрался на другую сторону к реке, стемнело быстро. Только что видимость была еще терпимой, и вот - полная темень. Арсений, будто с опозданием испугавшись, почувствовал озноб: чтобы он делал, если бы в том дворе не обнаружил пробоины, через которую туда попал?
  Конечно, вопрос абсурдный. Куда денется пробоина за десять минут? Арсений двинулся вдоль берега, напрягая глаза, чтобы видеть, куда ставить ногу. Он настроился на долгий путь и удивился, когда всего через минуту сквозь листву появились проблески парковых фонарей. Спустя сотню шагов Арсений рассмотрел мостик и вздохнул с невероятным облегчением, которое в иной ситуации показалось бы смешным.
  Дома жена уже спала. Оказалось, близилась полночь. Арсений забрался под одеяло с каким-то странным, необъяснимым ощущением. С одной стороны он хотел бы понять, что с ним такое случилось в парке, с другой стороны крепло желание вообще никогда не вспоминать об этом.
  Лишь утром, проснувшись почти на рассвете, Арсений получил хоть какое-то объяснение случившемуся. Он вспомнил случай из собственного детства.
  Одно из самых странных происшествий его жизни.
  
  
  3
  
  Дом у дедушки был старым, но просторным. Как и двор. Соседские деревенские дети и те, кто приезжал сюда на лето, как Арсений, тянулись сюда неспроста. Есть где поиграть в прятки, можно забраться на сеновал, полакомиться малиной и вишнями, а позже - яблоками и грушами, можно залезть на дерево и орать, сколько влезет. Дед Арсения никому ничего не запрещал. Он любил не только собственных внуков, и дети отвечали ему тем же.
  В тот вечер в прятки играли не меньше десятка ребят, хотя иногда собиралось и побольше. Среди детей было две девчонки. С одной из них, Леркой, уже две недели как дружил Арсений. Ей в конце весны исполнилось семь, Арсению скоро должно было исполниться восемь. Как и Арсений, Лерка приехала из Москвы к дедушке и бабушке на лето.
  В деревне она жила всего через три дома от Арсения, и во дворе его деда проводила больше времени, нежели у своего. Они почти не ссорились, хотя Арсений нередко ссорился даже со своим лучшим другом. Казалось, не будь они разнополыми детьми, их бы вместе укладывали спать.
  Ничего удивительного, что даже во время игры в прятки Арсений с Леркой частенько прятались вместе.
  Игра только начиналась, но Арсений уже после первого кона обнаружил самое подходящее место, чтобы прятаться. Место, где каждый должен был постучать кулаком и крикнуть "Туки-туки, сам за себя", тем самым, опередив "водящего", находилось между огородом и задним двором - невысокий столик с двумя скамейками. Именно там "водящий" закрывал глаза (или только делал вид, что закрывает) и громко, чтобы все слышали, считал до двадцати пяти, пока играющие, хихикая, разбегались и прятались. Затем "водящий" выкрикивал: "двадцать пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват!". И шел на поиски остальных. Дальше все зависело не только от прыти и скорости, но и от места, где ребенок прятался.
  Этот столик находился всего в шести метрах от сеновала, с другой стороны от столика шел соседский забор. Обычно детвора пряталась где-нибудь во дворе - там было больше подходящих мест. На огороде прятались лишь самые отчаянные или тот, кто по какой-то причине хотел быть "застуканным" и "водить" следующий кон. "Водящий" в первую очередь шагал на угол сеновала, убеждался, что там никто не стоит, заодно прочесывал взглядом огород.
  Наверняка многие из играющих знали, что через чердачную дверь сеновала можно без проблем выбраться на огород и оказаться возле самого угла постройки. Выход располагался всего в двух с половиной метрах над землей. Повисни на руках - и спрыгни на мягкую землю. Но определить момент, когда это надо сделать, чтобы не оказаться в лапах у "водящего", было сложно, и никто из ребят выходом из сеновала не пользовался. Арсений же обнаружил в боковой стене щель между бревен, небольшую, но достаточную, чтобы видеть, когда "водящий", проверив огород, пройдет к заднему двору.
  Когда Арсений увидел, как "водящий" прошел мимо, он взобрался по лестнице на верхний ярус сеновала, приоткрыл дверь и спрыгнул вниз. Он "застукался" первым и без всяких проблем. Когда "водящий", рыжий соседский мальчик, обнаружив кого-то, несся, чтобы "застукать" первую жертву, Арсений уже сидел на столике и самодовольно улюлюкал. Можно было использовать этот вариант снова и снова, бессчетное количество раз, использовать до тех пор, пока кто-нибудь не догадается, и способ откроют.
  Арсений захотел, чтобы вместе с ним была и Лерка. Она была не менее ловкая, чем любой из играющих мальчишек. Да и трудностей никаких не было: из внутреннего дворика войти в хлев, пройти вдоль стены, чтобы не втоптаться в коровьи лепешки, проскользнуть на сеновал, приникнуть к противоположной стене и дождаться, пока "водила" пройдет мимо. И поставить последнюю точку.
  "Водил" один из деревенских, смешной лопоухий мальчишка с носом картошкой, последняя жертва Рыжего - его "застукали" последним. Чтобы пробежать к дому, прошмыгнуть в хлев, а после на сеновал, Арсений с Леркой потратили чуть больше двадцати секунд. Лопоухий как раз заканчивал счет:
  - ... двадцать три, двадцать четыре...
  Арсений приник к щели между бревен, прошептал Лерке:
  - Я сам буду смотреть. Тут только одному можно.
  - Хорошо.
  Лопоухий прокричал, что идет искать. Наступила тишина. Не было слышно даже дыхания Лерки - притаилась. Лишь доносилось квохтанье кур с противоположной стороны этой большой хозяйственной постройки, где для них имелся закуток между забором и задней стеной курятника с сараем.
  Лопоухий почему-то не появлялся, и у Арсения заныл лоб, так он упирался в бревно. Он чуть отстранился, помассировал лоб ладонью, но взгляда не отвел: Лопоухий мог пройти мимо в любое мгновение.
  Арсений, замерев, ждал, но прошла минута, вторая, третья, Лопоухого все не было. Рано или поздно "водила" должен был пройти. Не станет же он торчать возле столика полчаса? Это против правил. Он должен искать остальных. Может, он по собственной глупости решил обойти постройки через огород и нагрянуть во двор уже с улицы - через калитку? Так никто никогда не делал, но даже в этом случае он еще пройдет от столика к заднему двору. Арсению нужно лишь подождать.
  Время шло, и терпение мальчишки иссякло.
  - Блин, куда он подевался? Может, возле столика засел, ждет, чтобы хоть кого-нибудь "застукать"? Лопоухий - тот еще тормоз.
  Арсений ждал, что Лерка хоть что-то ответит на его слова, но девочка промолчала.
  - Лерка, что нам делать? Я не знаю, где Лопоухий.
  Она не ответила, и Арсений оторвался от щели, чтобы оглянуться.
  Лерки рядом не было.
  Арсений чертыхнулся, озираясь по сторонам. В нижнем ярусе сеновала было темновато, но все углы просматривались. Арсений был один.
  - Лера? Ты где?
  Она могла зарыться в сено, но, во-первых, Арсений не слышал никакого шуршания, во-вторых - зачем ей это? Получалось, что Лерка просто тихонько ушла, не дождавшись, когда Арсений скомандует ей взбираться по лестнице на верхний ярус.
  Ушла, не сказав ни слова. Даже не предупредила его!
  Это так раздосадовало мальчика, что он не стал больше смотреть в щель в надежде заметить Лопоухого. Подумав, не выйти ли отсюда тем же путем, что пришел, Арсений все-таки поднялся на верхний ярус и выбрался на огород. На углу сеновала мальчик остановился. Он не побежал к столику, чтобы "застукаться". И не только потому, что вообще исчезло желание играть в прятки. Причина была в другом.
  Что-то было не так. Арсений еще не мог сказать, что именно, но его напугало отсутствие хотя бы одного "застукавшегося" мальчика и еще... странная тишина. Лишь сейчас он осознал, что вообще не слышит ни звука. Даже кур, которые квохтали не умолкая. Когда он перестал их слышать?
  Арсений подошел к столику, потоптался там с минуту. "Водилы" не было, никто не бежал, чтобы "застукаться". Куда все подевались? Мальчик пошел к дому, во дворе тоже никого не обнаружил.
  - Эй! Где вы все?
  Никто не отозвался.
  - Деда? Ты где? Это я, Арсений, - и мальчик заплакал.
  
  
  4
  
  Через десять минут мальчишку уже колотило, и он поскуливал, как потерявшийся щенок.
  К этому моменту он зашел в дом и обнаружил, что там никого нет. Ни детей, ни деда. Арсений вернулся на огород, проверил сарай, коровник, сеновал, даже прошел к закутку за постройками, где находились куры. Кур тоже не было. Это вогнало его в ужас больше, нежели отсутствие деда.
  Дед мог куда-нибудь выйти, заодно детей с собой позвать, и те бросили игру в прятки - подобное объяснение казалось реальным. Арсений мог просто не услышать, когда его позвали с собой. Люди могли уйти, но куда подевались куры? Их не было не только в курятнике, но и на улице, за забором, куда они изредка выбирались.
  Испуганный, растерявшийся он вернулся во двор, не зная, что делать. Оставался единственный вариант - выйти на улицу, позвать деда, возможно, зайти к соседям.
  Арсений распахнул калитку, но больше одного шага не сделал. Снаружи было тихо, слишком тихо, чтобы идти дальше. Арсений задрожал при мысли, что он зайдет к соседям, а там никого не будет. Если соседний дом тоже окажется пустым и тихим? И следующий дом, и еще? Что тогда? Не лучше ли остаться и подождать еще немного? Дед должен вернуться, куда он денется?
  Арсений стоял у калитки долго, наверное, не меньше часа, хотя восприятие времени в этой неестественной тишине искажалось. С таким же успехом он простоял бы и три часа, и три минуты.
  Через дорогу напротив дома деда был пустырь. Деревня полумесяцем тянулась вдоль шоссе, в километре слева виднелись дома. Справа также виднелись с десяток домиков - одна из улиц отходила в сторону от основной дороги. Эти дома располагались ближе, не дальше, чем в двух сотнях метров, что тоже было расстоянием, но все равно они показались Арсению слишком притихшими. Так дома выглядят днем, когда люди на работе или в поле, но никак не вечером. Между тем близились сумерки, не было видно ни одного огонька.
  Мальчик захныкал. Страх усиливался, казалось, с каждой минутой. Решившись, Арсений двинулся влево к ближайшему соседнему дому. Всего-то пятнадцать метров пройти и постучать в окно - благо палисадника не было, нет нужды даже во двор чужой заходить.
  Арсений постучал в окно, чувствуя, как вместе с ударами крепнет паника.
  - Эй, баба Соня, баба Соня! Это я, Арсений! Мой дедушка у вас?
  Никто ему не ответил, и мальчик попятился прочь, словно увидел в окне что-то жуткое. Насколько он помнил, баба Соня, соседка его деда, сильно хромала и почти никуда не выходила, разве что днем - в магазин.
  Арсений вбежал во двор, огляделся, и пустота вокруг вынудила его отступить в дом. В сенях он захлопнул входную дверь, таращась сквозь занавески на мутном окне, попятился в переднюю комнату. Хотел закрыть дверь, но неожиданно почувствовал, что здесь кто-то есть.
  Посреди комнаты в кресле деда сидел человек.
  В любой другой ситуации, обнаружив незнакомца в пустом доме, мальчик бы закричал и выбежал прочь, но сейчас все было иначе. Он так долго был один, так сильно жаждал увидеть хотя бы кого-нибудь, его так терзал страх, что это продлится бесконечно долго, что невесть откуда взявшийся мужчина в доме деда вызвал у Арсения лишь приглушенное восклицание. Мальчик замер, открыв рот и глядя на незнакомца расширенными глазами, испуганными и... полными надежды.
  Мужчина сидел боком к мальчику и смотрел перед собой - в окно. Он даже не повернул голову, чтобы взглянуть на ребенка. С короткими седыми волосами, коротко стриженым затылком и серебристой щетиной, он чем-то напоминал интеллигента-грабителя из Голливудского фильма, из тех, кто, даже будучи отрицательным персонажем, вызывают у мальчишек восхищение. Несмотря на лето и теплый вечер, он был в черном длинном пальто.
  Наверное, пауза, возникшая после появления Арсения, незнакомца ничуть не смущала. Мальчик шагнул к нему, но все же остановился.
  - Вы не знаете, где мой дедушка? Где все ребята? Где Лерка?
  Мужчина не ответил, даже не взглянул на мальчика, словно того вообще здесь не было, и Арсений решился:
  - А вы кто? Вы дружите с моим дедом?
  Возможно, по возрасту этот странный тип был ближе к деду, нежели к отцу Арсения, но мальчик сильно усомнился, что у деда могут быть такие друзья, спросить же как-то иначе не пришло ему в голову.
  И снова мужчина в пальто не ответил, только... покосился на мальчика. Арсению почему-то захотелось подойти к нему, прикоснуться к руке, убедиться, что он здесь действительно не один. Противиться желанию, несмотря на какой-то внутренний протест, стало невмоготу, и мальчик шагнул к креслу.
  - Дядя, вы откуда к нам...
  - Теперь ты знаешь, что никому нельзя верить.
  Незнакомец с серебристой щетиной заговорил так неожиданно, что Арсений едва не вскрикнул. Он замер, боясь пошевелиться. Человек, перебивший его, продолжал:
  - Никому. Теперь ты это знаешь, - в его тихом голосе было что-то шипящее, как будто где-то в горле у него притаилась змея, которая говорила вместе с хозяином. - Как можно верить кому-то, если тебя обманывают? Они ведь обманули тебя, эти дети, так мальчик?
  Его голос гипнотизировал. Арсений даже задержал дыхание, чтобы лучше слышать странного незнакомца.
  - Тебя обманули не только дети, но и та девочка, - говорил мужчина в пальто. - Тебе ведь нравится та девочка, так мальчик?
  Арсений непроизвольно кивнул.
  - Нравится, - незнакомец не обратил внимания на ответ Арсения. - И она тебя обманула. Бросила тебя одного. Они все ушли, чтобы посмеяться над тобой, и она тоже ушла вместе со всеми. Они хотели, чтобы ты понял: они тебя не любят. И смеются над тобой. И та девочка тоже. Поэтому никому нельзя верить, никому. Запомни это, мальчик. И никогда не забывай. Ты не забудешь об этом, мальчик?
  Арсений кивнул, как во сне. Или как под гипнозом.
  - Умница, мальчик. Если ты запомнишь, как следует, что никому нельзя верить, никому и никогда, тогда ты...
  - Но мой дедушка... - вырвалось у Арсения, словно его кто-то пихнул в бок.
  - Не перебивай старших, мальчик! Тебя же учили, что перебивать старших нельзя?
  Арсений захныкал. Он осознал, что происходящее несет в себе зловещий оттенок, и никакой взрослый не станет учить ребенка тому, о чем толкует Черное Пальто.
  Незнакомец посмотрел на него, чуть слышно прошептал:
  - Подойди ко мне.
  Арсений покачал головой, оставшись на месте, хотя захотелось попятиться от этого типа, выбежать прочь. Внезапно Черное Пальто привстал в кресле, протянул длинную руку, показавшуюся из-за широкого рукава вороньим крылом. Это произошло очень быстро, Арсений не успел отступить, и незнакомец схватил его за руку, крепко сжал запястье мальчика. И притянул его к себе.
  - Ты хорошо запомнил, что никому нельзя верить, так мальчик?
  Арсений скривился. Не только от страха, и от боли в руке.
  - Отвечай, когда старшие спрашивают. Ты запомнил, что тебя все хотят обмануть?
  Арсений заглянул незнакомцу в глаза, и весь зловещий шарм мужчины, весь этот Голливудский лоск плохого парня, который на самом деле просто очень крутой, и остальные всего лишь ему завидуют, все это впечатление испарилось. Даже серебристая щетина, самое приятное в мужчине, показалась на миг омерзительной и отталкивающей.
  И все из-за глаз. Вернее из-за их выражения, из-за их глубинной сути. Понимание, кого Арсений увидел, длилось не дольше мгновения. Вряд ли за этот промежуток времени кто-то успел бы сказать "раз". Но это понимание усилило страх, подействовало, как праща на камень.
  Арсений заорал, пытаясь вырваться. Он смутно слышал, как Черное Пальто что-то говорил ему о том, что дети должны слушаться старших. Арсений рванул руку и... вырвался, повалившись к самой двери. Вскочил, выбежал в сени, секунду-другую не мог открыть входную дверь, затем это получилось. Мальчик выбежал во двор, по-прежнему крича, помчался за дом, к огороду.
  И, выскочив с заднего двора к столику, едва не столкнулся с лопоухим "водилой". Лопоухий вскрикнул, шарахнувшись в сторону, зацепился за собственную ногу, упал.
  Крик Арсения оборвался, и он увидел, что к нему бегут дети, показывают на него, что-то кричат. С ними - дед. Любимый дед тоже был здесь, правда, его лицо было странным, испуганным что ли? Арсений никогда не видел у деда такое выражение лица.
  Облегчение слишком сильное, и Арсений медленно опустился на землю.
  - Арсений? - дед шумно выдохнул. - Мы тебя почти три часа ищем. Где ты был?
  Голова закружилась. Отстраненно мальчик отметил, что все, кто играл в прятки, стоят вокруг, растерянно его изучает. И вместе с ними - Лерка. И еще Арсений понял, что уже наступили сумерки, в хлеву мычит Рябушка, квохчут куры, соседская дворняга разрывается лаем, звякая тяжелой цепью.
  Его действительно давно здесь не было.
  Глаза закрылись сами собой, и мальчик упал в обморок.
  
  
  5
  
  Спустя двадцать девять лет после того дня Арсений лежал в кровати, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Комнату заполнял бледный утренний свет - солнце не справлялось с чередой облаков, пузатых, будто беременных непогодой.
  В кухне возилась Валерия. У жены заканчивался отпуск, она даже без вчерашней ссоры находилась бы в плохом настроении. В спальню проник запах кофе, но Арсений почему-то поморщился.
  Ту девочку, которая два лета подряд занимала мысли Арсения-мальчика, звали так же, как жену Арсения-мужчины. Между ними было семь лет разницы и, кто знает, какая масса иных мелочей, они были совершенно разными людьми, но факт оставался фактом: обе - Валерии.
  И все же, как ни странно, во всем случившемся это было наименее странным. Чего стоило одно изумление Арсения, когда он вспомнил тот далекий вечер из собственного детства. Было чему удивиться: случай у деда в деревни был шокирующим, необъяснимым, такое никогда не забывается, но... Арсений забыл о нем. Казалось, кто-то вычистил его память в отдельных местах, вычистил тщательно, хирургически точно.
  И лишь столько лет спустя еще одно странное происшествие каким-то образом извлекло тот давний случай из неведомо каких глубин подсознания.
  Как можно было забыть такое? Тишину, исчезнувших ребят, Лерку, и особенно странного типа в черном пальто? Это была защитная реакция детского организма? Шок, ужас были настолько сильны, что помнить о таком, думать об этом, анализировать - означало неминуемо повредить психику?
  После того вечера его увезли домой, и больше месяца он пролежал в больнице - плохо ел, вздрагивал при любом шуме, каждый вечер, когда темнело, и нужно было укладываться спать, закатывал истерики. В больнице прошел его день рождения, но не было друзей и тортиков, ничего не было. Арсений больше никогда не ездил к деду в деревню, даже когда повзрослел. Никогда, и, что удивительно, родители на него не давили, как будто чувствовали, что он пережил. Может, мать просто боялась, что сын вновь потеряется?
  Арсений больше ни разу не видел Лерку. Все из-за того вечера.
  Он затерялся на три часа, ребята давно отыграли в прятки и стали его искать, но все напрасно, и дед даже вызвал в деревню родителей мальчика. Когда его внесли в дом, Арсений попытался вырваться и рассказать деду о незнакомце, так напугавшем его, но слова просто не давались - Арсений лишь мычал, озираясь по сторонам, и тыкал пальцем. Конечно, мужчины в черном пальто в доме не было. Был ли он вообще? Или Арсению все это померещилось, когда он упал в обморок?
  Это казалось наиболее логичным, правдоподобным объяснением, пока... вчера Арсений мельком не увидел типа в черном пальто. Возможно, поэтому он еще ребенком обо всем забыл, что по-настоящему не верил в то, что с ним случилось? Что какой-то незнакомец держал его за руку и что-то говорил. Это был некий кошмар наяву или галлюцинация в момент обморока, зачем помнить о чем-то неприятном?
  Арсений еще подростком слышал мнение, что человеческая психика иногда действует, как самостоятельная система, работающая независимо от желаний своего хозяина - самого человека. Жизнь тяжела, моментами просто непереносима, особенно, когда получаешь сильнейший стресс. Например, многие женщины в момент родов готовы поклясться, что больше никогда не пойдут на рождение следующего ребенка, но... проходит время, и все жутчайшие ощущения притупляются, их болезненная яркость тускнеет. Время - величайший иллюзионист, и в паре с человеческой психикой творит изысканные чудеса.
  Арсений приподнялся на локтях, сел, уставился взглядом в пол. С детством более-менее разобрались, если считать не объяснения, а хронологию событий. Можно полностью сосредоточиться на том, что случилось вчера.
  Что все это значит, и как связаны между собой оба эти события - другие вопросы. Лучше начать по порядку. Видел ли он человека в черном длинном пальто?
  Арсений не смог бы признать обратное. Он его видел. Если насчет детского смеха можно усомниться, все-таки чьи-то голоса по другую сторону странного дома могли померещиться, то некий человек действительно был. Арсений, правда, не заметил, какого цвета у него волосы, но что-то внутри тихо, настойчиво утверждало: объявился старый добрый... только не друг, а... кто? Кто был тот тип в черном пальто?
  И почему столько лет спустя?
  Арсений застонал, прикрыл глаза, казалось, от напряжения. Вспомнил, что тогда, в детстве, пока незнакомец держал его за руку, Арсению стало понятно, кто перед ним. Это быстро ушло, и Арсений, открыв глаза, уже не был уверен, что все это действительно было.
  Измучавшись, словно толкал намертво закрытую дверь, Арсений попытался отойти в вопросах еще дальше. Он подумал о непонятно откуда взявшемся доме и... о пробоине в стене. Если Арсений действительно видел человека в пальто, если тот существовал в реальности, тогда и дом, и, тем более, дыра в стене тоже существовали. Если они существовали вчера... Они должны быть сегодня.
  Сходить, проверить? Если не прямо сейчас, чуть позже?
  Затренькал телефон. Арсений вздрогнул, будто его разбудили среди ночи. Аппарат стоял на прикроватной тумбочке с другой стороны кровати, и мужчина подался вправо, подхватил трубку, словно ждал важный звонок.
  - Да?
  Возникла пауза, и знакомый голос произнес:
  - Э-э... Арсений? - казалось, звонивший растерян.
  - Да, я. Кто это?
  - Гена. Узнал, приятель? Ты какой-то смурной. Разбудил, что ли?
  Они вместе работали. Пожалуй, Гена стал единственным, с кем Арсений сошелся более-менее близко на новой работе, так, чтобы можно было заговаривать о новом друге. Они частенько ходили вместе перекусить в обеденный перерыв, изредка после работы прогуливались от ВДНХ до "Ботанического сада", и уже оттуда Гена уезжал на метро. Один раз они провели вдвоем вечер пятницы - сходили в японский ресторан, хорошенько поддали, беспрерывно калякая по душам. Арсению понравилось. С Геной было интересно, он в какой-то степени похоже смотрел на многие вещи - иронично, с умеренным сарказмом и здоровой долей естественной человеческой злости.
  - Нет, я не сплю. Так, задумался. Ты чего не на сотовый звонишь?
  - Да так, решил на домашний.
  - Понятно. Есть предложения на сегодня? Или ты просто соскучился по моей болтовне? - Арсений усмехнулся.
  Вырвался смешок и у Гены.
  - Да, что-то вроде этого, приятель. Но я... ненадолго. Не боись, не задержу. Дела нормально? Ну, и отлично. Завтра в конторе встретимся.
  - Да, конечно. Куда ж мы денемся с подводной лодки?
  - Ты прав. Некуда.
  Арсению захотелось спросить Гену о том, что его только что терзало. Наверное, не самая разумная идея, но он уже не мог удержаться.
  - Генка, помнишь, мы как-то в прошлом месяце после работы забрели в парк? Еще у пруда долго стояли, пока моя не стала названивать, где я там подевался?
  - Помню, помню. Ты меня уток притащил смотреть.
  - Да, именно из-за уток мы туда зашли.
  Генка усмехнулся.
  - Да, ты у нас любитель разной живности.
  - Так вот помнишь, там стена на окраине парка возле реки, кирпичная, ограждает приличную территорию?
  - Ну... Не припомню что-то. Ну, ладно, есть там стена. И что?
  - Как думаешь, что она огораживает?
  Вопрос удивил приятеля.
  - Хрен его знает. Наверное, какая-то контора. Может, строительная. Может, какое-то кустарное производство. Тебе-то что?
  Арсений помедлил с ответом.
  - В общем, контора. Либо частная, либо государственная. Скажи, там может быть частный дом? Добротный бревенчатый дом на одну семью?
  Гена хмыкнул.
  - Ну, ты вопросики задаешь.
  - Я серьезно. Может там быть такое?
  - Сомневаюсь. Кто ж дома в таких местах строит? Ты что, захотел там коттедж отгрохать, ввести новую моду?
  - Нет, конечно. Просто мне вчера показалось, что я видел крышу дома. Но темнело уже, я точно не уверен.
  Гена снова подивился, что Арсения интересует всякая ерунда, они еще перекинулись парой фраз и попрощались. Положив трубку, Арсений заметил, что в спальню заглядывает жена.
  - Кто это звонил? - спросила она.
  - Гена, это с работы. Наверное, от нечего делать. А что?
  Лера посмотрела куда-то в сторону.
  - Ничего. Кофе хочешь?
  - Нет, спасибо. Я еще немного поваляюсь.
  Валерия ушла, и Арсений с опозданием поразился тому, что после вчерашней ссоры жена, можно сказать, сама пошла на контакт. Кофе даже предложила. Обычно она терпела повышенный тон мужа, но, если дело уже доходило до конфликта, дулась она потом долго, тяжело мирилась. Арсений чаще всего сам делал первый шаг.
  Но сейчас его беспокоили иные проблемы, и он задумался, хочет ли он идти в парк? Если никакого дома в парке нет, есть ли там хотя бы пробоина в стене? После разговора с Геной Арсений почему-то воспринял ситуацию так: вчера с ним приключилась какая-то чертовщина, но это не значит, что то же самое может приключиться с кем-то другим. Это так же не означает, что он сам опять увидит пробоину и дом за стеной. Это был бы самый оптимальный вариант, но... Сначала надо послать туда кого-то другого.
  Потому что есть еще варианты, и самый неприятный из них, если Арсений станет единственным, кто видит пробоину постоянно! Гораздо легче списать единичный глюк, напомнив себе, что в детстве уже случалась некая аномальщина. Конечно, все проблемы разрешатся, если другие тоже видят пробоину, и за стеной стоит какой-то дом. Арсений хотел верить в это.
  Он подумывал перезвонить Гене, но вспомнил про своего племянника. Девятнадцатилетний мальчишка был талантлив по части компьютеров, но при этом оставался оболтусом, как и в школе.
  Вот кого можно использовать, не рассказав суть дела, но при этом узнать все, что необходимо.
  
  
  6
  
  Арсений медленно продвигался вдоль низкого берега Яузы. Сердце колотилось, и он никак не мог успокоиться. В который раз он подумал, не повернуть ли назад и больше никогда не заниматься этой ерундой - поиском пробоин в стене? И все-таки он шел вперед: раз уж взялся за что-то - надо доводить до конца. Он понимал, что не угомонится, пока хоть что-то не выяснит.
  При свете дня и тропинка, и стена не казались такими мрачными, как в сумерках, где-то с другой стороны Яузы слышались детские голоса, но это не ослабило напряжения. Арсений все сильнее убеждался - ничего ему вчера не померещилось. Он видел пробоину, стоял возле странного дома.
  Он заметил утку, остановился, провожая ее взглядом. Не мешало сделать паузу, чтобы хоть как-то успокоиться. Он снова проанализировал все, что узнал за сегодняшнее утро.
  Племянник нашелся быстро - Арсений его разбудил.
  - Шурка, дело есть. Окажи мне одну услугу, я тебе немного деньжат подброшу. Я ж понимаю, твое время тоже кое-чего стоит, - он изначально решил польстить мальчишке.
  Спросонья Шурка тормозил, понадобилось пару минут, чтобы он сообразил, о чем с ним говорят.
  - Книгу потерял, представляешь? - сказал Арсений. - Чужую притом, нигде такую не купишь. Понесло меня вдоль берега, поскользнулся, ногу подвернул, искать уже не стал - слишком темно было. Думал, утром схожу, проснулся - больно ходить. Книга в красном пакете, ты ее быстро найдешь. Это рядом с пробоиной в стене. Вертикальная такая дыра. В нее даже протиснуться можно.
  Арсений пояснил, как найти тропинку.
  - Это недалеко от мостика. Пойдешь, увидишь дыру, там и посмотри в траве.
  Племянник зевнул.
  - И какого хрена вас туда занесло, дядя Арсений?
  - Шурка, ты мне еще вопросы задавать будешь? Захотелось мне по-маленькому, отошел, чтоб народ не пугать. Потом думаю, пройду вперед, чтоб назад не тащиться, ну и скользко там. Так что ты осторожней, не свались в реку.
  - Не беспокойтесь, не свалюсь.
  - Тогда двигай. Тебя ждет вознаграждение.
  Шурка поупирался - он хотел сходить туда после обеда, когда выспится, но Арсений надавил и вынудил его идти как можно быстрее. Арсений встал, позавтракал, ожидая, когда племянник перезвонит.
  Тот скоро перезвонил.
  - Нет тут никакой дыры. Вдоль всей стены прошел, упарился.
  - Уверен? - голос Арсения дрогнул.
  - Уверен. Дядя Арсений, вы вчера часом не наклюкались?
  - Я до таких кондиций не напиваюсь.
  - Но все равно что-то напутали. Я до конца прошел.
  - То есть? Там что, тупик?
  - Да, выйти нельзя. Перегорожено. Но я это... в траве под ногами тоже смотрел и никакого пакета не заметил. Только кучи говна кругом, даже втоптался разок.
  Арсений молчал.
  - Так мне что, опять искать?
  - Нет, не надо. Забеги, я тебе деньги отдам. Ты ведь сделал, что можно.
  Арсений покачал головой, вспомнив растерянное лицо племянника, когда тот пришел за деньгами. Похоже, Арсений выглядел неважно. Шурка даже попытался отказаться от вознаграждения, пришлось слегка настоять.
  Арсений снова пошел вперед и вскоре действительно увидел, что тропа перегорожена: между стеной и рекой был узкий сетчатый забор, за ним навален какой-то хлам. Пройти невозможно, если только не войти в реку. Он огляделся и вдруг понял, что затратил не больше пятнадцати минут. Вчера он плутал, казалось, несколько часов. В общем, сегодня получилось так, как должно было быть.
  Он не обнаружил никакой пробоины.
  И дома за стеной тоже не было.
  - Нет здесь ни черта, - Арсений словно обращался к кому-то. - Забудь об этом и топай домой.
  
  
  7
  
  Арсению снилось, что он сидит в офисе, и перед ним в кресле развалился какой-то тип в длинном плаще. На столе между ними стоит телефон и разрывается длинными трелями. И вот Арсений, которому надо срочно что-то дописать в немаловажном документе, никак не может оторваться, чтобы снять трубку, а тип не шевелится, постукивая пальцами по крышке стола, делает вид, что его ни черта не касается.
  Когда Арсений, наконец, вскинул руку к аппарату, готовый высказать типу в длинном плаще все "комплименты мира", он обнаружил, что находится у себя дома, в кровати, и сейчас ночь.
  Телефон действительно звонил. Странно, что жена не проснулась. Она всегда крепко спала, но аппарат стоял рядом с ней. Кто-то звонил им среди ночи и настойчиво. Звук, обычный днем, сейчас такой неприятный, пронзил все поры тела тревогой, вынудил сердце пуститься в галоп.
  Арсений выбрался из-под одеяла, обошел кровать, схватил трубку, едва не сбросив аппарат с тумбочки.
  - Какого черта? - пробормотал он без всяких предисловий.
  На том конце послышался тихий звук, как будто кто-то шморгал носом, затем тихий всхлип. Арсений приготовился выругаться и положить трубку, но его опередили:
  - Что? Я дозвонился до тебя? О-о! Господи милосердный, спасибо Тебе! Я дозвонился, дозвонился!
  - Эй, любезнейший, я...
  - Слушай меня! Только не перебивай, прошу. Это очень важно.
  Голос звучал глухо, связь была жуткая, будто человек звонил из какой-то пропащей дыры. На линии были помехи, Арсению пришлось напрягаться, чтобы разбирать слова.
  И еще голос, который Арсений вроде бы слышал впервые, показался странно знакомым.
  - Ты еще не ходил на ту корпоративную вечеринку, что устраивала твоя фирма тем летом? Нет еще?
  Арсений растерялся. Через три дня, в ближайшую субботу, его действительно пригласили в ресторан, где генеральный директор собирался отпраздновать свое пятидесятилетие в кругу друзей и коллег по работе. Арсения пригласили, как одного из представителей руководящего звена.
  - Скажи, ты еще там не был? Скажи, прошу.
  По большому счету, Арсений впервые шел на так называемую корпоративную вечеринку, это был его первый раз на теперешнем месте работы, но человек на другом конце линии говорил так, как если бы этих вечеринок было немало. И еще так, будто лето уже закончилось.
  - Кто говорит?
  - Скажи, неужели поздно? Да? Ты там побывал? Блядство!
  - Кто говорит? - Арсений сдерживался, чтобы не заорать в трубку.
  Пожалуй, он бы заорал, не будь рядом спящей жены.
  - Что ты заладил одно и то же? Связь может пропасть в любой момент, так уже было. Скажи, ты ходил туда или еще нет? Если нет, ни в коем случае не иди туда. Я не смогу тебе объяснить, нет времени, просто поверь мне на слово!
  - Кто говорит?
  Звонивший проигнорировал вопрос.
  - Не ходи туда! От этого зависит слишком много! И твоя жизнь в том числе! Умоляю, прислушайся к себе. Я тебе плохого не пожелаю. Пойдешь - случится катастрофа!
  - Твою мать... Можно узнать, почему? Почему я не должен куда-то идти?
  - Я не смогу, не успею. Нет времени, не осталось, я чувствую.
  - Времени? Сейчас ночь! Кто-то звонит мне среди ночи и говорит, что нет времени? Да его полным-полно!
  - Ты не понимаешь, не понимаешь. Тебе нельзя там появляться. Это единственный шанс.
  - Я не могу туда не пойти. Меня пригласил шеф, меня просто не поймут, если я... Черт, да мне еще там работать и работать, я не такой болван, чтобы...
  - Придумай что-нибудь. Скажи, что заболел, притворись. Просто не иди. Вообще не иди, тогда все будет хорошо. Тогда всего этого со мной не случится.
  - Можно узнать, с кем я говорю? Назови свое имя, и я...
  Арсений запнулся. На другом конце линии послышались рыдания. Незнакомец, позвонивший среди ночи, заплакал. Если сначала Арсений думал, что это чья-то глупая и жестокая шутка, недоумевал, зачем вообще разговаривает, а не положит трубку и отключит телефон, сейчас он изменил свое мнение. В этих звуках, несмотря на плохую слышимость, звучало горе, некая тяжелая ноша, которую человек не в силах удержать.
  - Черт возьми, можно узнать, что происходит?
  Сквозь плач прорвался голос:
  - Я больше не могу мучиться и...
  Связь оборвалась - пошли короткие гудки.
  
  
  8
  
  Костик, парень лет пятнадцати, стоял на пороге своей спальни и смотрел на мужчину неопределенного возраста с красным, пропитым лицом в сером замызганном плаще. Склонившись над телефоном в прихожей, он заплакал, пытаясь в чем-то убедить своего собеседника. Неожиданно замер, покосившись на Костика, и крикнул:
  - Проклятье! Я его больше не слышу!
  Мужчина давно не стригся, не брился, но на классического бомжа почему-то не тянул, несмотря на все свои "атрибуты". Возможно, поэтому несколько дней назад Костик поддался на его уговоры и уверенность, что именно из их квартиры и только отсюда он сможет дозвониться до одного человека. Все это выглядело странно, но мужчина так умолял, в глазах было нечто, что не позволило Костику отказать. И дело было не в том, что мужик всучил ему несколько денежных купюр.
  Костик предложил ему свой мобильник, но мужик покачал головой. Затем, передумав, он все-таки указал на телефон, продиктовал номер. Механический голос предложил проверить правильность набранного номера. Мужик покачал головой и снова попросил позвонить со стационарного.
  Была еще одна причина, из-за которой Костик поддался на уговоры. Он вспомнил, что уже несколько раз видел этого мужчину возле своего дома. Тот либо сидел с бутылкой у подъезда, либо прохаживался мимо, поглядывал на окна, чем-то напоминая человека, который кого-то ждет или ищет чей-то адрес. Словом, он не казался преступником, который хотел проникнуть в квартиру, задурив голову сыну ее владельцев. В последний раз, столкнувшись с мужиком у подъезда, Костик даже поздоровался с ним. Кажется, уже тогда мужик хотел к нему обратиться, но не решился.
  Когда Костик привел его домой в первый раз, вспомнились предупреждения родителей: никого и никогда не пускай в квартиру, какой бы не была причина, что бы человек ни говорил - это опасно, в Москве столько ограблений, убийств. Костик пожалел, что поступил неразумно, но страх быстро прошел: мужик сосредоточился на телефоне, много раз набирал номер, бормоча, что на том конце постоянно занято. Костик терпеливо ждал, и это ожидание продлилось минут двадцать. Мужик все набирал номер и набирал. В конце концов, Костик заерзал, кашлянул пару раз, и мужик умоляюще посмотрел на него.
  - Еще три раза - и все. Лады?
  Спустя минуту, так и не дозвонившись, мужик шагнул к выходу, на пороге замер, глядя Костику в глаза.
  - Можно я завтра еще разок попробую? Завтра, наверное, получится.
  Он будто ссохся весь, пока колдовал над телефоном, состарился, хотя и без того был старше родителей Костика. И парень кивнул, согласившись.
  Следующие два дня мужик встречал Костика после школы, они заходили в квартиру, и пока парень переодевался, изредка выглядывая из комнаты в прихожую, человек, который даже имени своего не сказал, тыкал в кнопки телефона.
  Сегодня Костик задержался - сразу после школы пошел к репетитору. Вернулся почти в половине шестого, надеясь, что мужика уже не будет возле подъезда. Но он ошибся. Мужик ждал его, и Костик вдруг понял, что эта пантомима уже напрягает его. Сейчас эти звонки стали казаться ему глупостью: неужели нельзя найти другой телефон? И сколько это будет продолжаться? Судя по настырности мужика, по его вечно умоляющему взгляду, это могло продолжаться сколь угодно долго. Пока мужик не дозвонится до кого-то, кто, черт его знает, существовал ли в реальности.
  Может, этот несчастный - шизофреник, и ему просто кажется, что он услышит того, кто на самом деле давно умер?
  Как и в предыдущие дни, мужик настырно набирал один и тот же номер, но сегодня Костик привел его позже, и скоро вернутся с работы родители. Конечно, они не должны увидеть этого мужика. Запинаясь, Костик сказал мужичку, что у него времени - до без пятнадцати шесть.
  И тут мужик... дозвонился до нужного ему человека. Кажется, он сам растерялся, оказался в шоке. Как и Костик. Парень мало что понял из сумбурных реплик мужика, он стоял и глазел на него, пока тот не зарыдал, и связь прервалась.
  Костик очнулся, глянул на часы. Было без пяти минут шесть: вот-вот придет мать.
  - Э-э... Извините, но... сейчас придут мои родители. Они... Лучше вам уйти, пока они вас не увидели. У меня... будут проблемы.
  - Сейчас-сейчас, - мужик снова набрал номер. - Просто прервалось. Я быстро. Я не успел с ним договорить.
  Костик неуверенно возразил, но мужик его будто не слышал. Какой-то опустошенный до этого, словно задавленный жизнью, он возбудился, движение стали суетливыми, из него, казалось, рвался крик, то ли боли, то ли радости.
  Он еще раз пять набирал номер, но, судя по его исказившемуся лицу, снова шли короткие гудки, как бывает, когда набираешь несуществующий номер.
  - Послушайте, - Костик покосился на часы. - Сейчас мои придут. Вам надо...
  Он осекся, когда мужчина посмотрел на него. В его взгляде была такая тоска, что парень уже не смог требовать, чтобы он ушел. Но мужчина положил трубку и, не сказав ни слова, вышел.
  Костик слышал, как тот медленно и неловко, как спросонья, спускается по лестнице. Парень глянул на часы.
  Начало седьмого вечера.
  
  
  9
  
  Арсений стоял с трубкой в руке, как загипнотизированный короткими гудками, породившими на спине гусиную кожу, пока проснувшаяся жена не окликнула его.
  - Спи, не волнуйся, - он наклонился, поправил одеяло. - Спи.
  - Кто звонил?
  - Так... ненормальный какой-то, номером ошибся. Наверное, пьяный. Спи, все нормально. Я... телефон отключу, так что больше... никто не позвонит.
  Он отсоединил шнур.
  Жена поворочалась с минуту, и Арсений услышал ее ровное дыхание. Быстро заснула. Арсений какое-то время лежал с закрытыми глазами, пока не смирился: сон, если и придет, только под утро. Было всего полтретьего ночи.
  Смирившись с этим, Арсений обдумывал странный телефонный разговор. Во всем этом было что-то... пугающее? В любом случае ощущения после этого звонка были неприятными. Это не было чьей-то изощренной шуткой. Кто из его коллег мог так пошутить? Главное - зачем? Кто-то хотел его запугать, добиться, чтобы он не пошел на вечеринку, что, так или иначе, может сказаться на его положении в фирме? Все это было неопределенно. Шеф - лояльный человек, он мог игнорировать такой факт, что кто-то из подчиненных не пришел к нему на юбилей. Особенно, если этот подчиненный сам извинится, сообщив вескую причину.
  Арсений не претендовал на серьезное повышение, на какую-то должность, куда рвались еще пару человек. И в этом случае сложно представить, чтобы кто-то из конкурентов предпринял такой дешевый и даже в чем-то убогий шантаж.
  Почему же Арсений не спит и обдумывает то, что сказал ему позвонивший? Почему?
  Потому, что не так давно с ним уже приключилось нечто странное, он здорово понервничал, заодно вспомнил случай из детства, после которого он, еще мальчишка, пролежал несколько недель в больнице. Арсений так и не приблизился к пониманию, что с ним случилось, и все происшедшее уже тускнело, точь-в-точь, как тогда, в детстве. И вот кто-то звонит среди ночи, требует, даже умоляет, чтобы Арсений никуда не ходил.
  Все это связано? Хотелось верить, что нет. И все-таки после необъяснимого случая на прошлой неделе странный звонок сложно забыть спустя считанные минуты после разговора.
  И еще голос звонившего был смутно знакомым. Арсений уже не надеялся вспомнить что-то определенное, когда на ум пришла фраза звонившего о том, что связь может прерваться в любой момент, как уже было.
  Эта фраза кое-что напомнила Арсению.
  В прошлом месяце кто-то уже звонил, когда они с Валерией только легли спать. Они смотрели фильм по телевизору, было около полуночи, когда телефон зазвонил, и Арсений снял трубку. Кто-то поздоровался с ним, что-то затараторил, но связь прервалась. Арсений, недоумевая, ждал, что ему перезвонят, но телефон молчал. На вопрос жены он признался, что не понял, кто это был.
  Спустя неделю, днем в воскресение, он снова снял трубку, и снова тот же голос что-то суетливо заговорил, но короткие гудки прервали его до конца фразы.
  Теперь Арсений осознал: сегодня ему звонил именно тот человек, связь с которым уже дважды прерывалась после нескольких слов. Теперь они успели поговорить несколько минут, и звонивший даже разрыдался, когда понял, что не убедил Арсения. Он хотел сообщить больше, чем успел, но постоянно приговаривал, что на подробности нет времени.
  Можно ли этому верить? Почему тот человек не перезвонил, если не мог лично встретиться с Арсением? Там, где он находился, невозможно пользоваться телефоном сколько необходимо?
  Запутавшись, не придя к какому-то выводу, Арсений оставил личность звонившего и сосредоточился на том, что этот человек сказал.
  Как он выразился? Что от этого многое зависит, в том числе, жизнь самого Арсения? Что-то вроде этого. Еще он попросил, чтобы Арсений прислушался к себе. Что это значило? К чему прислушаться? На предстоящей вечеринке ему грозит опасность? Что там может случиться? Речь идет не о самой вечеринке, а о каких-то последствиях того, что там произойдет? Или...
  Если все-таки поверить звонившему, что он действительно что-то знает и пытается уберечь Арсения, возможно ли, будучи предупрежденным, избежать что-то нехорошее?
  Арсений фыркнул, повернулся на бок. Наверное, сказалась усталость, но его вдруг разозлило, что он обдумывает всю эту чушь. Всерьез воспринимать чьи-то телефонные предупреждения? Чего ему боятся? Он не связан с криминалом, он никому не должен денег, он ведет вполне добропорядочную жизнь, к тому же он - семейный. Точно также можно "грузиться" после слов какой-нибудь уличной цыганки-гадалки!
  Отринув от себя все тревоги, он закрыл глаза и не заметил, как заснул. Ему снилось, как он сидит в каком-то кафе и слушает жалобы одного из давних школьных друзей. Друг говорил что-то про жену, но Арсений не улавливал смысл сказанного. Он что-то потягивал из стакана, не чувствуя вкуса, посматривал на Валерию, которая что-то выговаривала сыну. В голове крутилась лишь одна мысль: какая морока эта семейная жизнь.
  
  
  10
  
  Утром ничего не изменилось, но ближе к вечеру Арсений забеспокоился. Что-то терзало его, это чувство усиливалось. Арсений даже на работе не мог сосредоточиться, благо, что в преддверии юбилея шефа у них в эти дни был довольно щадящий режим.
  Арсений решил, что вечером, вернувшись домой, поговорит о случившемся с женой. Он еще не знал, как много ей расскажет, но - что уже не вызывало сомнений - он предложит ей никуда не идти.
  Не в силах дождаться конца рабочего дня, Арсений заговорил о ночных звонках с Геной, спросил, как тот реагирует в таких случаях.
  - Что-то не припомню, когда мне ночью кто-то звонил. Что, сильно достают?
  Арсений сказал, что это был единичный случай.
  - Не бери в голову. Если опять кто-то подурачится, ты не клади трубку, и с другого телефона позвони в ментовку, тогда этого мудака быстро вычислят.
  Арсений покачал головой: ни в какую ментовку он не позвонит, но совет Гены натолкнул на мысль, что он сам может узнать номер звонившего. После нескольких звонков Арсений выяснил, где находится телефонная станция его района, и куда надо зайти. После работы по дороге домой он туда и направился.
  С ним говорил полный мужчина с усталым лицом. Он долго отнекивался, утверждая, что не имеет права предоставлять подобную информацию, и Арсений не выдержал, сунул ему в руку купюру.
  - Мне это очень надо, поймите.
  Чиновник руку отдернул.
  - Причем здесь ваши деньги? Неужели вы думаете, что я...
  - Возьмите, это вам за беспокойство, - Арсений сжал пальцы мужчины в кулак. - Я вас не за деньги прошу, а так... как если бы я был вашим хорошим знакомым. Вы только не бойтесь: я с тем человеком, кто мне звонил, не разборки устраивать буду. Наоборот. Он мне кое-что нужное сообщил, но от вознаграждения отказался.
  - Ладно... Только ждите здесь. Ваш номер?
  Записав номер, он прошел в кабинет. Арсений видел сквозь щель неплотно прикрытой двери, как чиновник склонился над женщиной возле компьютера. Минут через пять он вышел.
  - На указанный вами номер прошедшей ночью никто не звонил.
  - Что? - Арсений растерялся.
  - Я говорю, звонков на ваш номер не зарегистрировано.
  - Вы уверены? Может, вы где-то ошиблись и...
  - Вы меня плохо слышали? На ваш номер в ночное время не поступало никаких звонков. Последний был в семь утра предыдущего дня. После этого - ни одного звонка.
  Арсений попытался улыбнуться.
  - Но мне кто-то звонил и... Я не мог ошибиться, я разговаривал с этим человеком. Послушайте, у вас мог быть какой-нибудь сбой в системе, и теперь...
  - Извините, гражданин. Я и так потратил на вас массу времени, чтобы еще...
  - Все понял. Ухожу, ухожу.
  Не было смысла настаивать. Арсений припомнил лицо своего племянника Шурки, пробоину в стене, которой не было, и понял, что в сравнении с этим не отмеченный компьютерной системой звонок - просто ерунда.
  Дома он сначала поужинал, слишком уж проголодался. Жена, как обычно в последнее время, молчала. Она как-то незаметно изменилась, и в любой другой момент Арсений затеял бы разговор по поводу их отношений, но сейчас его больше волновали иные проблемы. И он мог посоветоваться только с Валерией, тем более, последний случай касался ее.
  - Лерка, - Арсений окликнул жену, когда та собиралась мыть посуду. - Надо бы с тобой поговорить.
  Она отложила тарелки, повернулась к нему, с готовностью согласилась:
  - Давай поговорим.
  - Я про юбилей моего шефа. Помнишь, я должен пойти туда с тобой?
  Жена кивнула, кажется, слегка удивившись. Наверное, не думала, что тема разговора будет именно о вечеринке.
  - Так вот... Может, нам туда не идти?
  Удивление Валерии возросло.
  - Не идти? Тебя же пригласил твой начальник. Я платье специально для этого вечера купила. Забыл?
  - Нет, нет, что ты. Не забыл, но... Помнишь, нам сегодня ночью кто-то звонил?
  Валерия кивнула.
  - При чем здесь это?
  - Понимаешь... даже не знаю, как сказать. Все это со стороны покажется глупостью, но...
  Он замялся, Валерия ждала, не говоря ни слова. Лицо напряженное, губы поджаты.
  - Человек позвонил, чтобы предупредить: мне туда лучше не ходить, иначе... Так я избегну каких-то проблем. Он спешил, сказал, что нет времени объяснять, что к чему, и связь прервалась. Знаю, это все выглядит как-то бестолково, но... Лера, ты меня слышишь?
  Жена смотрела куда-то в сторону, и Арсений подумал, что лучше бы она рассмеялась или возмутилась причине, из-за которой муж предлагает никуда не идти. Пусть все, что угодно, лишь бы ни это молчание.
  На вопрос Арсения она кивнула, продолжая смотреть в окно.
  - Лера, не обижайся. Просто в последнее время... кое-что было. Кое-что не очень приятное. Например, я как-то бродил в парке вдоль Яузы и обнаружил в ограде дыру. За ней - частный дом и там...
  Он снова замялся. Неожиданно понял, что не знает, как рассказать все логично, так, чтобы Лера восприняла его беспокойство. Этот рассказ тянул за собой случай из детства, но Арсений не был готов поведать еще и об этом. Будто ступор какой-то. Как если бы нужно было рассказать нечто постыдное, в чем даже близкому человеку не особенно признаешься.
  Вконец смутившись, Арсений молчал, и Валерия шагнула к выходу из кухни. Он думал, что она скажет что-то типа, при чем здесь какая-то стена и какой-то дом, но она лишь прошептала:
  - Ладно, - казалось, она сдерживает слезы. - Если не хочешь идти, не пойдем. Тебе решать.
  - Постой, Лера, постой. Я тебе не так все объяснил. Пойми, я...
  - Не надо, Арсений. Не надо ничего объяснять. Это твой начальник, ты и решай. Не хочешь, заставлять себя необязательно.
  - Лера, я не...
  - Извини, мне надо принять душ. Я после работы еще не ходила.
  - Лера, я что-то не понял. Чем я тебя обидел?
  - Ни чем ты меня не обидел. Все, я пошла в ванную. Пусти.
  Он не стал ее останавливать. Он по-прежнему не знал, как рассказать все, что его беспокоило, и чтобы это не выглядело абсурдом.
  Хлопнула дверь в ванную. Послышался шум льющейся воды, но Арсений по-прежнему стоял, не двигаясь, в кухне. И с каждой минутой все его невысказанные слова, как камни, давно лежащие на дне, покрывались тиной сомнения. Неудивительно, что Валерия даже слушать его не стала.
  Еще бы! Послушать какого-то ненормального и сделать далеко идущие выводы!
  - Да пошло оно все... Глубоко и надолго!
  Он решил вымыть посуду, чего почти никогда не делал, и вскоре на душе у него полегчало.
  
  
  11
  
  Вечеринка удалась. Празднование проходило в небольшом ресторанчике на Звездном бульваре, из тех, что принято называть уютными и семейными. Средних размеров аккуратный зал, без лишних изысков, оформленный мило и толково. Мягкие пастельные тона, удобная мебель. Громкость музыки умеренная, удачно подобрано освещение - не потемки, не слишком ярко.
  Арсений вместе со всеми несколько раз плясал под кабацкие мелодии, которые так нравились шефу. В обычные дни подобная музыка вызывала у него рвотный рефлекс, но сегодня Арсений был пьян, сказывалось и то, что ушло, растаяло напряжение, преследовавшее с самого утра.
  Он уже не помнил ни о звонках среди ночи, ни о том, как вел себя по дороге на вечеринку. Сейчас ему казалось, что все это вообще случилось с ним в какой-то другой жизни.
  Арсений решил приехать на Звездный бульвар на такси, хотя они с Валерией могли обойтись и маршруткой. Как и жена, он не любил расходов, без которых вполне можно жить. Казалось, он хранил некую верность самому себе тех лет, когда приходилось экономить на каждой мелочи. Арсений попросил таксиста ехать помедленней, хотя на проспекте Мира это нереально.
  Он был напряжен, оглядывался по сторонам, все его поведение с утра подчинялось инстинкту самосохранения. Казалось, он пришел к выводу, что опасна не сама вечеринка, а дорога туда. Он гнал от себя эти мысли, но его тело реагировало на все по-своему.
  Поначалу и на самой вечеринке было нечто похожее. Арсений не мог расслабиться, изучал людей, выясняя, какую опасность может представлять один из посетителей. Время шло, гуляющие постепенно напивались, но ни где не было и намека на скандал или драку. Все благопристойно. Сам шеф, с моложавой физиономией, хотя и очень грузный, лично поблагодарил Арсения и Валерию, что они удостоили его вниманием. Лера вручила ему подарок, дорогой бритвенный набор, и шеф с позволения Арсения чмокнул ее в щеку.
  После к ним приклеился Гена, болтавший без остановки, и даже Лера, сначала застенчивая и напряженная, повеселела, раскрепостилась. Она улыбалась, Арсений поглядывал на нее, и ее улыбка напомнила ему давно прошедшее, когда он водил ее в одно дорогущее заведение на Новом Арбате, праздновать годовщину их знакомства. Кажется, если он ничего не путает, в тот день он превзошел самого себя, собственные способности рассказывать что-нибудь смешное, и Валерия смеялась большую часть времени, что они провели в том ресторане. Это не могло не сказаться на его состоянии, особенно, если учесть, что уже давно Валерия ходит какая-то подавленная.
  Что-то заиграло у него в душе, после плясок он стал выходить на пару минут в более прохладное фойе или на улицу. В один из таких моментов Арсений поймал себя на том, что флиртует с Аллой, она работала секретаршей одного из заместителей шефа. Арсений и раньше замечал ее странную полуулыбку, когда они здоровались на работе.
  Здесь дамочка, как и большинство, нагрузилась здорово, и ее комплименты выглядели все более откровенными. Они будто играли в некую игру, скрытую от других: в общем зале даже не приближались друг к другу, в фойе, пользуясь суетой и тем, что кроме сослуживцев фирмы, присутствовал целый выводок родственников шефа, даже касались друг друга, продолжая источать комплименты, большинство из которых было ничем иным, как явным преувеличением.
  Арсению подумалось: почему бы нет? Неужели, пересекаясь с Аллой на работе, он не думал, что хочет ее? Конечно, думал и не раз. У нее такие шикарные рыжие волосы! Когда у него это было в последний раз с другой женщиной, кроме жены? Года два назад? Что-то вроде этого. Что же он теряется? Здесь и сейчас им ничего не светило, Арсений пришел с женой, но установить контакт не мешало, будут другие дни.
  Он на секунду-другую приложил руку к ее ягодицам, склонился к ее лицу.
  - Может, нам познакомиться поближе? Не сегодня, на следующей неделе? У тебя есть место, где нас никто не побеспокоит? Ты с кем живешь?
  Она пьяно хихикнула.
  - Я живу... с парнем. Но он часто в отъезде. Командировки.
  Они помолчали. У Арсения перехватило дыхание. Он ощутил себя подростком, парнем лет двадцати, у которого не так уж много опыта в постельных делах, и любая победа - Событие!
  - Скажи, на следующей неделе... твой парень дома?
  Алла улыбнулась. На миг Арсению показалось, что она сейчас чмокнет его прямо в губы, он почувствует ее язык, и... не сможет отстраниться даже, несмотря на риск, что это увидят те, кому не надо. Девушка облизала уголок рта.
  - Нет, со вторника по четверг его не будет.
  Они улыбнулись вместе.
  - Отлично! Алла, ты где живешь-то?
  - Улица Просторная. На Преображенской площади.
  Неплохо, не так уж далеко - параллельная ветка метро, Сокольническая линия.
  Алла быстро продиктовала номер дома и квартиры.
  - Запомнишь?
  Арсений кивнул.
  - Звонить не надо, он мобилу потом проверяет, когда приезжает. Приходи после работы в любое время.
  Арсений хотел снова прикоснуться к ее ягодицам, подался к ней, но Алла почему-то отстранилась, изменившись в лице.
  - Ты чего?
  Она смотрела мимо него.
  - Это не твоя жена была? Мне кажется, она только что выглядывала из зала.
  - Что? - Арсений обернулся.
  На выходе из зала топтались несколько группок гуляющих, но Валерии среди них не было.
  - Ты не ошиблась?
  - Не знаю, - в голосе слышалась неуверенность. - Мне кажется, как только я туда посмотрела, кто-то отступил назад. Она у тебя светлая? В чем-то темном, платье, наверное?
  Арсений нахмурился. Эта девица даже не соизволила рассмотреть его жену. Ей настолько все равно?
  - Да, она в черном платье. Так это была она? Она смотрела на нас?
  - Не знаю.
  Арсений быстро прошел к залу, поискал взглядом Валерию, но ее нигде не было. Он прошел к своему месту, убедился, что жены действительно не видно. Неужели это была она, выходила посмотреть, где ее муж? Или тупица Алла со страху что-то напутала?
  Арсений вернулся к фойе, обратился к двум незнакомым женщинам зрелого возраста, которые не столько болтали, сколько созерцали сновавших мимо них людей.
  - Извините, здесь минуту назад стояла женщина в облегающем темном платье? Это моя жена. Вы не заметили?
  Одна из матрон выпучила и без того близко посаженные глаза, покачала головой, пробормотав что-то невнятное. Другая, едко улыбнувшись, сказала:
  - Тут за минуту столько народу пробегает. И женщин в том числе.
  - Понятно, - Арсений едва сдержался, чтобы не сказать что-нибудь грубое.
  Он вернулся к своему месту, но Валерия так и не появилась. Его по плечу кто-то похлопал, это был Гена.
  - Кого потерял? - приятель усмехнулся. - Суженую?
  - Ты не видел Леру?
  Гена пожал плечами, поглядывая на танцующих.
  - Может, отошла куда? Например, в дамскую комнату. Расслабься. Никто твою жену не уведет. Она женщина самостоятельная. Пойду, спляшу что ли.
  Минут через пять появилась Валерия. Арсений заметил, что она изменилась в лице. Неужели видела, как он любезничал с Аллой?
  - Лера? Ты куда подевалась? - спросил он, судорожно придумывая, что сказать, если она сейчас что-то ему предъявит.
  - В туалете была, - в голосе не было прежнего веселья.
  - В чем дело?
  - Голова болит. Не нужно было пить этот ликер после вина.
  Арсений улыбнулся. Значит, проблема не в нем. Он обнял жену, хотел поцеловать ее, но она отстранилась, убрала его руку. На какой-то момент Арсению показалось, что Лера лжет по поводу головной боли, но он тут же нашел аргумент в свою защиту: какого черта психовать вместо того, чтобы высказаться напрямую? Он не обнимался с этой секретаршей, просто стоял и беседовал. Точно также рядом с ним мог оказаться кто-то другой. Например, та толстуха, к которой он обращался на входе в фойе. Уж к ней-то Валерия ревновать бы не стала.
  Он расслабился, довольный, что на следующей неделе его ждет интрижка. Если даже жена видела его с Аллой, обвинить его в чем-то нельзя. Не зря же она молчит. Понимает, что ревнует ни с чего, предположения - это слишком мало.
  Настроение не упало даже, когда Валерия захотела домой, и Арсений сказал, что они, конечно, поедут вместе. Она предлагала ему остаться, у него появился соблазн воспользоваться этим, но он решил поиграть в мужа, которому неинтересно на вечеринке без жены. Остаться было бы опасно. И куда он пойдет с Аллой сегодня? Разве что номер снимать в ближайшей гостинице.
  Когда они уже подъезжали в такси к дому, Арсений вспомнил о ночном звонке. Оскалился в торжествующей улыбке. Правильно он сделал, что не остался дома. Все это глупость, абсурд - прислушиваться к чьим-то предостережениям. Что с ним случилось? Ничего! Он не выдержал - расхохотался.
  Таксист глянул на него в зеркальце заднего вида, улыбнулся.
  Валерия не спросила, почему он смеется, даже не посмотрела на него.
  
  
  12
  
  В начале августа на пару дней похолодало, но сегодня, в четверг, было жарко. Девушки вновь оголили пупки, стало больше улыбок на лицах прохожих. Неудивительно - еще позавчера казалось, что пришла осень.
  Арсений вышел на станции "ВДНХ" вместе с потоком спешащего люда. Внизу вообще нечем было дышать, и вечер в сравнении с микроклиматом подземки показался не таким душным.
  По работе он ездил в одну контору на станции "Рижская". Обычно Арсений двигался прямо - к подземному переходу, чтобы преодолеть проспект Мира и пойти вдоль него до самой Малахитовой. Сегодня он повернул налево, в сторону ВДНХ - решил купить Валерии какую-нибудь заводную игрушку, собачку или кролика, их рядом с метро продавали уличные торговцы. Он перекинул снятый пиджак через правую руку, портфель держал в левой, галстук вообще снял, чтобы расстегнуть рубашку до груди.
  Пока он находился в метро, смаковал время, проведенное с Аллой вчера и позавчера. Ему понравилось. Не то, чтобы она была так хороша, Валерия подходила ему в постели гораздо больше, но Арсений по-настоящему развеялся, и теперь ощущал почти что умиротворение. И... нарастающую любовь к жене.
  Возможно, здесь играло некую роль чувство вины, может, ему просто нужна была подобная разрядка после стольких семейных ссор в последнее время. В любом случае он с радостью возвращался сегодня домой, чего не было очень давно.
  Алла предлагала встретиться и сегодня, но Арсений отказался. Хватит для начала. Если вообще будет продолжение. Сегодня он придет с работы вовремя, сегодня ему не понадобятся отговорки, не понадобится предупреждать Гену, что Арсений "был в этот вечер с ним". И еще сегодня он придет к жене с подарком. Приятной, пусть и недорогой безделушкой.
  Он наметил собачку, прыгающую и лающую одновременно, когда отрегулированное течение его мыслей оказалось нарушено молодым парнем-калекой, которого Арсений заметил, еще подойдя к толпе, но которого одновременно не видел, как не видел любого другого прохожего.
  Подросток был на костылях и тоже пялился на игрушки. Уродливое лицо, от которого любой встречный поскорее отводит взгляд, дешевая застиранная одежда - старые спортивные штаны и футболка, - жиденькая козлиная бороденка, слюнявые губы. И голени ног, выгнутые в стороны, которыми несчастный мог лишь самую малость помогать костылям, но никак не ходить.
  С калекой была женщина, мать, родственница или сиделка, но она отвлеклась на игрушки, на минуту-другую забыв о подростке.
  Когда калека что-то залепетал, Арсений не сразу понял, что тот обращается именно к нему, если это можно было назвать обращением. Оказалось, калека был еще и умственно отсталым. Кругом было шумно, многие что-то говорили своим спутникам, и лепет калеки в первую минуту почти не привлек ничьего внимания.
  Арсений доставал кошелек из внутреннего кармана пиджака, поглядывая на тявкающую заводную игрушку, и тут оказалось, что торговцев заслонил собой парень на костылях.
  - Сений, Сений, - говорил он. - Ходин на вал, там китаи кусить. Ходин Сений. Биси ходин.
  - Что? - Арсений растерялся.
  Он подумал, что несчастный просит у него денег, из той абракадабры, что он нес, как раз и послышалось слово "кушать". Арсений посмотрел на калеку, его передернуло, он вытянул сотенную купюру, протянул несчастному.
  - Возьми.
  Калека не обратил внимания на протянутую купюру.
  - Там ристан на вал, ходин Сений, - он пытался приблизиться к Арсению вплотную. - Биси ходин. Он там ходин на вал, ты Биси, а то боля станит...
  Арсений попятился, держа невостребованную подачку и не зная, то ли предложить больше, то ли всунуть несчастному в карман, то ли вообще убрать деньги назад. На них уже обращали внимание люди. Калека пытался подойти к Арсению вплотную, несмотря на собственную немощь и на то, что Арсений пятился прочь.
  - Коленька! - послышался женский крик.
  Сквозь толпу к ним спешила женщина, та самая, что находилась с калекой, но выпустила его из вида. Калека все бубнил ту же бессмыслицу, пытаясь добраться до Арсения.
  - Это к тебе, - пробормотал Арсений, не в силах выдержать взгляд калеки. - Тебя зовут.
  - Коленька! Я здесь!
  Женщина подбежала к несчастному, обняла его, приговаривая, что она рядом с ним, она рядом, и бояться нечего, что все хорошо, но подросток не желал угомониться. Женщина не удержала его, когда он споткнулся, и они вдвоем повалились на землю.
  Арсений рефлекторно подался к ним, чтобы помочь. Одновременно с ним к упавшим подались еще трое. Все вместе они помогли женщине встать, подняли калеку, подали ему костыли.
  Арсений заглянул подростку в глаза с расстояния одного шага.
  Там не было мути слабоумного. Теперь на него смотрели ясные глаза, в которых стояла боль, и может поэтому нелегко оказалось заметить это странное, необъяснимое здравомыслие.
  Это тут же прошло. Арсений вздрогнул, попятившись. Женщина благодарила тех, кто помог ей подняться, благодарила за помощь ее сыну. Теперь это был обычный калека-слабоумный, он по-прежнему нес какую-то бессмыслицу, протягивая руки к Арсению.
  Перед тем, как несчастного с его матерью заслонили прохожие, Арсению показалось, что подросток стал вырываться и захныкал, словно упустил что-то важное, вновь повалился на землю.
  Арсений не стал выяснять, что будет дальше. Он спешил прочь, подавленный, почти испуганный - от прежнего настроения ничего не осталось. На подходе к дому он вспомнил, что так и не купил игрушку Валерии, и ему стало еще хуже. Не желая мириться со своим состоянием, грозившим перейти в подавленность на весь вечер, Арсений вернулся к ближайшему крупному магазину и купил цветы - белые хризантемы.
  Нечто как будто отпустило его.
  
  
  13
  
  Мужчина с длинными волосами в сером замызганном плаще покосился в сторону последнего подъезда приземистого четырехэтажного дома и решил присесть, дать ногам отдых. Ноги крутило, особенно голени, как во время непогоды, хотя было очень тепло.
  Мужчина присел, вытянул ноги, закрыл на минуту глаза, подставил лицо солнцу. Беспокойство слегка отпустило. Было приятно сидеть вот так, ничего не делая, никуда не спеша, греясь на солнечных лучах, и слушать детский гомон. Перед домом гуляли стайки детей, и, наверное, именно это обстоятельство вызвало желание присесть на крыльце подъезда.
  Здесь веяло уютом, обычной семейной жизнью, обычной и добротной, что и являлось высшим человеческим счастьем, о чем со временем понял мужчина в замызганном плаще.
  Здесь ощущалось тепло человеческой жизни в отличие от тех пустых квартир, грязных, воняющих мочой подвалов, одиноких покинутых дворов, где всегда полным-полно неубранной опавшей листвы, и пустырей, где в последнее время своей жизни чаще всего он обретался. Да что лукавить, не в последнее время, а всю свою жизнь, всю полностью. Что-то не вспоминалось, было ли в его жизни нечто иное. Не вспоминалось и все тут, будто позади некто выставил громадный черный щит, закрывший не только землю, но и небо.
  Иногда он называл себя Одинокое Сердце, так, просто, нужно же было как-то себя обозначить, хотя бы для других, с кем он пересекался, пусть все реже и реже. Прошлое имя (было ли оно у него вообще?) уже растаяло, так что выбора не было. Он называл себя так не ради пафоса, в этом имени была скорее боль утрат и одиночества, некое клеймо, нежели позиция его "Я". Позиция, пропитанная собственным эго.
  Одинокое Сердце сидел, греясь на солнце, слушал лепет детишек и чувствовал, что отсюда его не погонят сердобольные хозяйки, недовольные, что перед их подъездом рассиживается какой-то подозрительный тип, как могло случиться или, наверное, случалось, в его далеком прошлом. Скорее всего, не погонят, следовало уточнить - никогда не знаешь, чем еще удивит окружающий мир. Мир, который стал для него Миром Последних Часов. Мир, где просто не укладывались в голову такие понятие, как недели или тем более годы.
  Он сидел, словно ожидая чего-то, и, как уже бывало, нечто внутри не подвело его. Здесь он и застал паренька-калеку на костылях, на что уже не надеялся. Тот ковылял вдоль четырехэтажного дома, дети посматривали на него, но никто из них не смеялся, не показывал пальцем - все были заняты собственными играми. Калека медленно двигался вперед, голова поднята так, будто подросток разглядывал облака. На самом деле так ему просто было удобней.
  Он еще не заметил Одинокое Сердце, но это не имело значения - тот сам встал, шагнул навстречу несчастному. Глядя на него, Одинокое Сердце вспомнил, как повстречался с ним первый раз. Когда это было? Он не мог сказать. Прошло уже какое-то время.
  В тот день он вышел из подвала, где провел ночь, и на него внезапно навалилась такая тоска, почти депрессия, словно после продолжительной беседы с человеком, которого он после первой встречи назвал Черное Пальто. Как будто его вымотали словами, образами, доказательствами, и он притомился так, что не мог уже смотреть на окружающий мир. И Одинокое Сердце, опустившись на землю, заплакал, даже зарыдал.
  Его кто-то окликнул. Голос был какой-то... странный, ущербный что ли. Одинокое Сердце, уткнувшийся лицом в ладони, поднял голову. Калека лепетал:
  - Деди пласит, деди пласит. Не пласи, деди, ни ниде. Не ниде пласи. Не ниде.
  Калека его успокаивал. Одинокое Сердце понял это по глазам слабоумного - выпученным, с мольбой. Чуть позже до него дошел и смысл сказанного: дядя плачет, не надо плакать, не надо. Одинокое Сердце улыбнулся, поблагодарил несчастного, и тот в ответ тоже выдавил искаженную улыбку, даже погладил его по плечу. Одинокое Сердце пожал ему руку, сказал "спасибо".
  И его прорвало: он стал рассказывать, почему ему больно, почему он мучается, и что в этой жизни он совершил неправильного. Пока говорил, подумалось: это так естественно, рассказать обо всем ближнему. Особенно, если этот ближний сам пытался его успокоить. Не было ни стыда, ни какой-то неловкости от того, что обо всем узнает посторонний. Хотя кто-то, быть может, сказал бы, что рассказать о себе слабоумному - все равно, что болтать с домашним животным, понимающим лишь интонацию, но никак не смысл услышанного.
  И этот кто-то, скорее всего, оказался бы не прав. Потому что подросток-калека понял Одинокое Сердце. Не так, как понял бы обычный человек, с нормальной речью и интеллектом. Он понял как-то... иначе. Одинокое Сердце не смог бы объяснить это, он просто чувствовал. Несчастный понял его своим нутром, что ли. Той частью, что является сутью любого живого существа, будь-то слон или амеба. Той частью, какую некоторые зовут божественной монадой, и которая для всех одинакова, потому что была изначально, а уже после вокруг ее образовывалось что-то уникальное, свойственное лишь данному существу.
  Калека вновь погладил Одинокое Сердце по плечу и залепетал:
  - Йи помоти деди, йи помоти...
  Я помогу дяде? Как? Но это не имело значения. Подросток уже сделал ему легче, просто выслушал его, и это уже было немало.
  И вот теперь Одинокое Сердце, встав на пути калеки, когда тот, наконец, заметил его, заглянул ему в глаза и понял: тот каким-то образом увидел нужного человека, даже поговорил с ним, но...
  - Ты видел его? - вырвалось у Одинокого Сердца.
  Подросток запричитал:
  - Ини бигил, ини бигил. Йи горил.
  - Он убежал? А ты... говорил ему, так?
  Подросток раз пять повторил эти слова, и Одинокое Сердце понял, что не ошибся. Он вздрогнул - калека сказал кое-что еще:
  - Йи бися. Чери пито присил. Йи бися...
  Сомнений не было: Черное Пальто приходил. И я боюсь.
  Одинокое Сердце почувствовал, как слабеют ноги, как по телу волной разливается холод.
  - Господи! Что ему от тебя надо? Ты здесь причем? Он не имеет права трогать тебя! Ты и так... Тебе и без того досталось от этой жизни.
  Калека по-прежнему лепетал что-то, и Одинокое Сердце попятился от него, как от прокаженного. На самом деле он не хотел подвергать калеку опасности, не хотел, чтобы со стороны видели, что они вместе. С самим Одиноким Сердцем все ясно - он давно ходячий труп, его все равно, что нет, в его ситуации вообще лучше умереть, вот парню еще можно жить. Пусть его жизнь и нельзя назвать нормальной человеческой.
  Калека заковылял к Одинокому Сердцу, по-прежнему что-то лепеча, но тот уже не понимал ни слова.
  - Проклятье! - он развернулся, поспешил прочь, не оглядываясь. - Будь все проклято! Будь проклят весь этот мир! Будь проклят Тот, кто его создал!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"