Аннотация: Фэнтези о попаданце в магический мир со всеми вытекающими.
Пролог.
Перед глазами всё плывёт, картина окружающего мира, поступающая в мозг настолько неточно, что мне хочется опустошить свой желудок, а это многоголосье звуков, бурным потоком ворвавшееся в мои уши усиливает рвотный позыв. Последнее, что помню, так это истошно завывающих сектантов на кладбище, себя и ещё нескольких человек, уложенных в пентаграмму призыва, а затем резкую боль в горле и тёплую кровь, стекающую из смертельной раны. Нет, ещё образ безумно улыбающегося ублюдка, ряженного в мешковатый балахон чёрного цвета и с черепом козла на голове в качестве маски или шлема, он сжимает окровавленный железный нож, иззубренное лезвие которого обагрено кровью, её капли медленно тянущиеся по нему, капают на землю. Дальше темнота. Однако сейчас, я чувствую, что жив и нахожусь в довольно непрезентабельном виде.... Чёткость изображения, поступавшего в мозг, с каждой минутой становилась всё лучше и лучше, в то время как многоголосье звуков слабело и становилось еле слышимым. Меня заперли в тюремной камере, подобной тем, что показывают в фильмах о Средневековье. То есть сырые каменные стены, пол и потолок, кучка гнилой старой соломы в углу, и, конечно же, массивная деревянная дверь на крепких петлях, обитая железными пластинами, для того, чтобы позвать тюремщика лишь небольшое решётчатое окошко в ней. Замок у этой двери с обратной стороны, то есть даже захоти, я бы её не открыл, однако он похож на запор или засов, так как замочной скважины не вижу. Ладно, это всё фигня, для начала надо разобраться, за что здесь сижу, а лучшего способа, кроме как спросить у тюремщика, в мою голову не приходит.
-Тюремщик! - никто даже к двери не подошёл, лишь заключённые из других камер начали орать, чтоб им не мешали спать. Мысленно послав их куда подальше, продолжил звать тюремщика, однако даже через пять минут он не подошёл, а это значит, что его нет на посту. Чёрт, с этим пока не вышло, но помимо зазывания какого-нибудь придурка, есть другие дела. Например, узнать, что у меня с телом.
Всё тоже высокое стройное тело, правда, с редкими шрамами на руках и ногах, менее волосатое и без безымянного пальца на правой руке. Стоп, что?!.. Тля-я! Палец отрублен, от него оставили только половину первой фаланги! Если шрамы я могу списать на бытовые косяки, то вот с подобной травмой и её последствиями такое объяснение не прокатит. Всё потому, что слишком уж хорошо отрублена большая часть пальца, а топориком или обычным ножом этого аккуратно не сделаешь, остальные пальцы не покоцав. Значит, кто-то постарался. Чёрт, ну нет пальца и нет, без него проживу, потому сейчас нужно успокоиться и продолжить любование и ощупывание своей бренной тушки. Ха-ха, но я был бы не прочь провернуть такое с какой-нибудь приятной на вид девицей.
- ...! - после зычного окрика тюремщика на непонятном языке, пришедшего ко мне, дверь камеры открылась. Пришлось вставать потому, что меч, сжатый в левой руке моего конвоира, хищно поблёскивал в свете факела, висящего в держателе на стене коридора. Двигать ногами пока что выходило с трудом, уж сильно они затекли, да тяжёлые кандалы на щиколотках и предплечьях этому тоже не сильно помогали, даже наоборот. Коридор был узким, поэтому сбежать вряд ли получится, тюремщик идёт позади меня, лишь иногда с презрением говоря, куда следует повернуть. Камер оказалось достаточно, я насчитал штук тридцать, может сорок, сбился на тридцать третьей. Во всех ли из них были заключённые, остаётся только гадать, но не до этого мне. Обмундирование тюремщика и мои порты были сделаны вручную, явно не станочное и не конвейерное производство, следовательно, в этом мире или реальности технологии находятся на уровне Средневековья. Нижнее бельё, подпоясанное грубой верёвкой, сшито из сукна и не стиралось уже давно, наверное, неделю точно. М-да грязное бельишко и кандалы, вот и вся моя одёжа, а вот тюремщик одет в неплохой кафтан тёмно-синего цвета, под ним кольчуга с грубыми заплатками на местах особо крупных разрывов и пробоин, штаны холщовые того же цвета, что и кафтан. На ногах у него кожаные сапоги, да на руках митенки с небольшими железными щитками на внешней стороне кистей. Голова тюремщика закрыта грубо кованным кабассетом с неровными полями.
Помещения, по которым мы проходили стали выглядеть лучше, когда подземелья и подвалы остались позади, грубая крупная кладка из камня сменилась шероховатым кирпичом и древесиной, обитой железом. Окна были редки и имели прямоугольную форму, как бойницы, стёкол в них не было, лишь решётки и деревянные ставни. Покрытие полов тоже менялось, сначала камень, потом просмолённые доски и ковры. Многие комнаты были закрыты, лишь несколько коморок и кабинетов, встретившихся на пути, были открыты. Кстати, люди нам почти не встречались, разве что небольшой отряд стражников, спускавшихся в подвалы, в то время как я с тюремщиком оттуда поднимался. Экипировка у них была такая же, конечно были и некоторые отличия. Например, у двоих я видел серебряные бляхи, приколотые на груди, у двух других массивные фляги с непонятными цепочками символов, закреплённые в перевязи на ремне, что как влитой опоясывал поясницы стражников. Правда, кто-то из них был коренаст и широкоплеч, а кто-то имел заострённые уши и яркие, слабо сияющие глаза....
Додумать не дал конвоир, доведший меня до нужного места, а именно просторного помещения, зала, если можно так сказать. Оно было аскетично обставлено, всего лишь четыре трибуны. Три из них большие и стоят у крайней стены зала, а четвёртая в самом центре. Освящения здесь почти нет, точнее сказать, освещается зал не факелами, а какими-то непонятными светильниками, похожими на хрустальные сферы, заполненные жидким огнём и парящие в паре метров над полом. Кстати, из-за них я не сразу, но всё-таки заметил людей, стоящих за трибунами, залюбовался этими необыкновенными светильниками.
Первый, невысокий плотно сложенный мужчина средних лет с чёрными волосами до плеч и короткой бородой, в которых чётко проглядывались редкие седые пряди. Он внимательно разглядывал меня своими чуть раскосыми серыми глазами, а его нос жадно втягивал воздух, широко раздувая ноздри большого горбатого носа, словно бы его владелец что-то вынюхивал. Одет этот, ха-ха, нюхач в форму схожую с той, что носят стражники, но уже зелёного цвета и поверх кафтана был накинут короткий серый плащ, застёгнутый на серебряную бляху. При себе мужчина держал старый кривой посох, лаковое покрытие которого уж давно потрескалось, а древко стало покрыто изрядным числом царапин и щербин. Навершие этой деревяшки увенчано небольшой сферой из потускневшего лазурита, а низ окован кольцами из стали, дабы не треснул.
Вторым был молодой темноволосый мужчина, на вид я бы дал ему лет двадцать-двадцать пять. Округлое лицо с худыми щеками и острыми скулами было изрядно испещрено множеством мелких шрамов, которые складывались в непонятный мне рисунок. Нос у него картошкой, к нему близко расположены глубоко посаженные голубые глаза, разглядывавшие меня из-под густых чёрных бровей. Лоб у мужчины прямой и широкий, как и массивный подбородок, похожий на кирпич с округлыми очертаниями. Вся нижняя половина лица покрыта густой медно-рыжей щетиной. Сложен мужчина мощно, широкие плечи, высокий рост, да пудовые кулаки в придачу. Потому и облачение у него под стать: кольчуга из чешуек какой-то твари, массивные железные наручи с мордами львов, выполненными в славянской стилистике, кожаные штаны с нашитыми на них железными пластинами и массивные сапоги с толстой подошвой из незнакомого мне материала, поверх которых надеты наголенники, тоже с львиными ликами. Пояс воина охвачен широким ремнём, к которому прицеплены подсумки и перевязь с боевым топором, висящим у левого бедра, а это значит, что его владелец, скорее всего левша.
Третья трибуна, рядом с этими двумя пустовала, а вот моя, как раз напротив них. Нужно занять место, пока конвоир не ткнул в меня своей железкой. Фиг знает, какие тут порядки! Поэтому заняв своё место, стал ждать последующих действий моих судей. Сначала заговорил воин, но понять я его не мог, язык был похож немецкий с примесью русского акцента, но понимания это не прибавляло, так как и немецкий язык был мне незнаком. Похоже, мужик и сам понял, что до меня не доходит всё сказанное им, поэтому передал слово мага или жрецу, не знаю кто он такой. Тот в свою очередь что-то коротко и отрывисто пробормотал своим скрипучим сиплым голосом, который через пару мгновений зазвучал у меня в голове, но уже на привычном русском языке.
- Ты меня отчётливо слышишь? - как отвечать понятия не имею, поэтому я просто кивнул. Этого моему собеседнику хватило, после чего он попросил меня проговаривать всё то, что хочу сказать ему, про себя. То есть мысленно.
- Ты Важек из Рыбенки? Отвечай правдиво, узнать, лжёшь ты или нет, мне по силам. - хм, значит, мне только что дали возможность откосить от всего того, что должен был получить бывший владелец этого тела. Всё равно же не при делах, а алиби моё довольно-таки специфическое, но действенное.
- Нет. - мой ответ собеседник поведал воину, стоящему справа от него. Его лицо настолько исказила гримаса неверия и ярость, что мне даже показалось, будто это не лицо, а чудовищная морда.
- Кто ты такой и что помнишь?
- Олег Карданцев, девятнадцать лет. Помню, как мне перерезали глотку и частично свою прошлую жизнь. - большего он не узнает, постараюсь отмолчаться или уклончиво ответить. Слишком уж у этой парочки дознавателей и судей в одном лице.... А-а-а-р! Моя голова, как же больно! Будто раскалённым лезвием ножа снимают скальп, а затем пытаются разбить череп долотом и молотком, чтобы докопаться до мозга..., а-а-а-а! Курва, убью-у-у!
Суд над контрабандистом Важеком из Рыбенки должен был состояться по уже привычному для бургомистра и его воеводы порядку. Сначала допрос, потом обдумывание полученных сведений и вынесение приговора. Однако на этот раз что-то пошло не так, подсудимый не мог понять даже простых слов, будто бы не знал языка, это озадачило и градоначальника и главу дружины, однако оба решили продолжать. Позже, благодаря ведовству бургомистр Кервель узнал, что место Важека занял как-то парнишка по имени Олег, якобы умерев в другом мире, когда ему там перерезали горло. Воевода, узнавший это от своего начальника, уж было хотел кинуться на "притворщика" с кулаками, но был остановлен ведовством градоначальника, который продолжил беседу с подсудимым и попытался глубже проникнуть в его разум, дабы узнать больше, нежели тот хочет сказать.
Ничего не вышло, "притворщик" истошно закричал, начав оседать под трибуну, расцарапывая лоб и виски. Вслед за ним вскрикнул и Кервель, потому как его ударило откатом из-за резкого выхода из разума Олега-Важека. Бургомистр едва смог удержаться на ногах, даже опершись о трибуну, однако даже в таком состоянии старый чародей смог накинуть на беснующегося подсудимого плетение паралича и приказать отправить парня в лазарет, а своей светлости принесть наливочки сливовой, да поболе. Ворвавшиеся в зал суда стражники утащили подсудимого, а воевода побежал за лекарем, но никак не за бухлом. В то время как мычащего от боли и ярости парня трое стражников тащили в лечебницу при магистрате, в котором и проходило содержание заключённых вместе с их содержанием в подземельях или казематах.
***
Сознание возвращалось медленно, восстанавливая доступ к органам чувств и конечностям, пытаясь расшевелить их. Однако я в очередной раз услышал перезвон цепей и ощутил тяжесть кандалов на запястьях и щиколотках. В этот раз открывшееся мне на обозрение помещение представляло собой просторное аскетично обставленное помещение с десятком спальных мест и парой широких длинных столов из дерева и железа. Также здесь били ящики со шкафами, заполненные различными склянками, травками и непонятно чем ещё. К моей превеликой радости, я лежал на одной из коек, а на тумбочке, стоящей справа от неё лежал небольшой железный ключ от кандалов, если я правильно понял, и стоял небольшой пузырёк с каким-то составом. Дотянувшись до ключа и воспользовавшись им, растёр и помассировал затёкшие конечности, чтобы вернуть им хоть чуть-чуть подвижности. После этого одним махом опустошил пузырёк и стал ждать эффекта, он не заставил себя долго ждать. Тл-я-я-я, виски пронзило сильной резкой болью, словно бы туда со всей силы кто-то вбил гвозди, достав аж до самого мозга. В глазах на мгновение потемнело, а во рту пересохло, уши наполнил нестерпимый звон. От этого чуть не вырубился снова, но через несколько мгновений это мучение кончилось также быстро, как и началось.
- Вижу, ты уже сделал всё, что я от тебя ожидал, юноша. - в помещение, определённое мною, как медкабинет или же близкий к нему по значению лазарет, вошёл тот самый мозгоклюй, которому почти удалось "выклевать" мой мозг.
- Извини, что полез туда, куда не нужно. Хотя стоит признать природная защита разума у тебя сильная. - ну, да! Он ещё и мысли читает и сто процентов начнёт отмазываться тем, что я громко думаю.
- Нет, не читаю, просто ты не контролируешь свою мимику эмоциональный фон. - ага, ясно, с этим пока что всё понятно. А мужик-то эмпат, если я правильно помню именование людей с даром ощущать чужие эмоции. Стоп! Сейчас мы общались не мысленно и даже не на моём родном языке, значит...! Чёрт, мой собеседник каким-то образом смог передать мне знания языка и умение говорить на нём, но как?! Как он это сделал?!
- К тому же, теперь нам есть о чём поговорить, Олег. Могу я так к тебе обращаться? - на вопрос этого чародея или кто он там по профилю, я смог лишь рассеяно кивнуть, всё ещё пребывая в крайней степени шока. Чёрт, да этот мужик прав, даже спорить не буду. Поговорить есть о чём, много и очень долго.
В общем, от бургомистра Кервеля мне довелось узнать, что я не первый попаданец в их мире. До меня было ещё с десяток, а может и больше таких людей. Что-либо дельное по этой тематике он сказать не смог, так как не интересовался ею, да и то с попаданцами пересекался всего пару раз, мельком. Кстати, когда я спросил градоначальника о том. Как же мне быть дальше, он ответил: "Живи, как хочешь". Легко сказать, да трудно сделать, ведь Важек наверняка хорошо засветился в местных криминальных кругах, раз его хотели приговорить к смертной казни или долгому сроку отсидки в местной тюряге, острогом прозываемой. Весело, ничего не скажешь, однако радует то, что сообщников этого хмыря уже повесили или прибили при аресте. Жизнь это облегчает, но ненамного.
Дальше у меня на повестке дня, трудоустройство и занятие своим образованием. Бургомистр предложил пойти в дружину или к наёмникам податься так, как покопавшись в моей памяти, пока я был в отрубе, он узнал о том, что драться мне не впервой, а меч, хоть и бутафорный, уже побывал в моих руках. С этим буду разбираться позже, всё же пока время терпит, а вот с самообучением, есть проблемка, книги тут довольно дорогое, но позволительное удовольствие. Про книги о магии заикаться не стоит, в Рантийском царстве они в свободном доступе лишь для аристократии и дипломированных магов или учеников Магического училища Хорэсет, который был основан прадедом нынешнего царя лет этак пятьсот назад. Да-да, пятьсот лет назад, так давно потому, что люди здесь в среднем живут до ста пятидесяти лет и многих болезней, какие есть в моём родном мире, здесь нет. Так вот помимо магического учреждения в этом государстве есть общеобразовательные и ремесленные школы, которые уже долге годы подряд выпускают множество своих учеников с полноценным, - по неизвестным мне критериям - багажом знаний и навыков. Но это тоже не бесплатно и происходит на конкурсной основе, то есть учиться в них будут немногие, очень немногие. Да уж, здравствуй старое доброе Средневековье, надеюсь, инквизиции здесь не будет....
- К сожалению Святая Инквизиция есть и в нашем мире, хоть и не в моём родном государстве. - чуть не сплюнув с досады враз охрипшим голосом подтвердил мои опасения бургомистр. Похоже, с Инквизицией у него связаны плохие воспоминания, поэтому пока мне не стоит бередить эту рану.
- Кстати, почему вы со мной сюсюкаете, если могли бы уже просто выкинуть из города или просто казнить?
- Исправляю ошибки бурной молодости.... - дальнейший разговор проходил на волне "вопрос-ответ". Бургомистр рассказывал много интересного, но больше жизненного минимума старался не распространяться. Наверняка, это ему не выгодно или он просто этого не хочет. В принципе, Кервель в своём праве, ничего мне не должен. Однако, благодаря ему, я решил, что буду делать дальше! Отправлюсь в путешествие, буду наёмничать и охотиться на всякую живность, которой, по словам градоначальника, на землях этого мира тьма тьмущая и за многих опасных тварей платят большие деньги. Хорошо, раз с тем, чем займусь дальше, я всё решил, то пора собираться в путь дорогу, негоже "хозяев" стеснять своим присутствием....
Вещи бывшего владельца теперь "моего" тела пришлось забирать у интенданта стражи, который загрёб ихс жадностью, которая присуща всем гномам, исходя из прочтённых мною фэнтези. Хотя этот низкорослый скряга всё же отдал мне их, когда я пригрозился пойти к воеводе, которому с выпиской разрешения на получение этих вещей, надоедал два часа. Он меня чуть ли ни пинками выгонял из своего кабинета, который был похож арсенал, нежели рабочее место человека, занимающего руководящую должность, даже если она военная. Ладно, гном всё-таки отдал мне одежду и сопустсвующее снаряжение, забранное в ходе облавы и первичного допроса. А именно: широкие бурые шаровары, обшитые железными чешуйками по внешней стороне бёдер; рубаха-распашонка белого цвета из мягкой, лишь слегка шероховатой ткани; зелёная куртка-стёганка из конского волоса, пропитанная солью, и кольчуга с коротким рукавом, плетения "четыре в одном". Не стоит забывать о кожаных сапогах на жёсткой подошве и с ремнями перевязями на голенищах и щиколотках. Предплечья защищают шарнирные трубчатые наручи из железа, а на кисти я натянул серые митенки.
Также жадный интендант вернул мне качественно сшитый из плотной толстой кожи вещмешок, в котором были неряшливо сложены: кошелёк, склянки с какими-то составами и пара старых потрёпанных книжек. В мошне, кстати, немало денег, один золотой и тридцать сребреников, что в знакомой мне валюте, а именно рублях, составит где-то тринадцать тысяч, ну и столько же медных монет этого мира. Про склянки спросил у гнома, тот пояснил, что это стандартный набор, который ему пришлось отдавать мне взамен контрабандных настоек и эликсиров. Оружия мне не дали мол: "Не положено, а если потребуется, то и купить сможешь", - как потом пояснил низкорослый жмот. А от лошадей я и сам отказался, всё равно ездить на них не умею, хотя учиться ещё не поздно, потому по городу-крепости пешком передвигаюсь, осматривая его архитектуру и жителей, словно бы пытаясь разглядеть в них черты привычного мира, но всё тщетно. Это не Земля! Да, архитектура местная похожа на средневековую или времён Раннего Возрождения моего мира, но не во всём и не всегда! То же самое, можно сказать про одежду и оружие с доспехами, во всём этом есть множество штрихов этой реальности.
Чёрт, надо смириться с тем, что у меня новая жизнь, в новом теле, даже относительно здоровом, а валяться мёртвым на каком-то пустыре или кладбище с перерезанным горлом не хочется. Но..., как же близкие и родные люди? Родители, друзья и Аня?! Мать может не пережить известий о моей пропаже или смерти, а отец, этот урод бросил нас, когда мне было семь и больше не появлялся. Друзья. Эти урки немного и недолго будут горевать, поминки устроят в тесном кругу, и долго будут заливать горе, короче ужрутся в хлам! Аня, не знаю, мы с ней поссорились перед всей этой фигнёй, я отправился на очередную ролёвку, а она к подруге на девичник. Снова её подруги выставят меня козлом, а она с ними разругается и пошлёт куда подальше, и мы помиримся, хех.... Не теперь, не сейчас....
- Цер, вам плохо? - из мрачных дум меня вывел голос парнишки, годков двенадцати на вид. Одет он по-простому: холщовая рубашка-распашонка с накинутым поверх неё стёганным жилетом, грубо сшитые штаны из шкуры какого-то зверя и кожаные ботинки с портянками до колена. Рыжий и чуть-чуть нескладный, худощавый курносый мальчик с раскосыми карими глазами и округлым лицом. Он тревожно смотрит на меня и то и дело сжимает и разжимает кулаки, словно бы стесняясь своего вопроса.
- Благодарю за беспокойство, малыш. Всё в порядке, - мальчик только хотел возразить, (было видно по его лицу) но тут же передумал - не мог бы ты мне помочь в кое-каком деле?
- Да, но не просто так, цер. - ох, такая плутоватая улыбка у этого мальца. Надеюсь, он меня не облапошит.
***
Не знаю, что малец считал лучшей торговой лавкой и лучшей кузнечной мастерской, но он явно был идиотом. Все книжные и алхимические лавки, по которым мальчишка меня провел, не могли похвастаться качеством своего товара, сколь его ценой, что для пограничного города, где многие товары в дефиците, было слишком дорого. Поэтому на десятой лавке я кинул пацану десяток медяков, полученных разменом с сребреника. Потом пришлось опрашивать прохожих, чтобы узнать о расположении самого дешёвого постоялого двора или корчмы, в которой я смогу остановиться, ну и путь до них, конечно же. Многие посылали меня в корчму под названием "Ржавый капкан". Народу там почти не было, поэтому хозяин харчевни не стал упрямиться в разговоре о цене, согласившись брать за постой, пять медяшек в день, безо всяких "специальных" услуг. Потому заняв более или мене обустроенную и убранную комнату, я заказал себе еды и попросил не беспокоить меня после того, как заказ принесут в мои новые апартаменты. После этого настало время самокопания и копания в том барахле, которое я получил от интенданта.
Начал с вещей, следуя своей излюбленной привычке делать сначала всё самое простое или доступное. Первыми в руки попались книжки, лежавшие в вещмешке. Краткий географический справочник с развёрнутой картой земель Юрольских княжеств и прилегающих к ним территорий, которые были исследованы путешественниками и картографами, точнее теми из них, кто уцелел и смог вернуться, чтобы рассказать об этом. Дальше я наткнулся на пару-тройку старых буклетов о магическом искусстве, прозываемом здесь ведовством или волшбой, в зависимости от части континента. Чтобы узнать, расположен ли человек к магическим манипуляциям или нет, следует провести небольшой ритуал на основе рунической формулы магии крови, которую следует начертить на какой-либо поверхности точь в точь с приведённой в буклете и вывести поверх неё небольшую цепочку символов своей кровью. После этого ждать результата, пребывая в состоянии медитативного транса, дабы закрепить создаваемый канал между проверяемым объектом и конструктом. Его-то мне и пришлось чертить мелом, который словно по волшебству появившийся на дне вещмешка, главное он был целый, не сломанный и не раскрошенный. Поэтому уже спустя два часа неудачных попыток и повторяющихся энный раз матерных оборотов на одной из стен был начерчен нужный конструкт. Прокушенный сдуру палец был аккуратно приложен к центру пересечения геометрических фигур, из которых состоял конструкт, а затем, следуя рисунку из буклета, я вывел свой кровью нужную цепочку символов, вслух проговаривая транскрипцию каждого из них. Медленно по линиям магического рисунка вспыхивали слабые, едва различимые рыжеватые огоньки, выжигавшие их в деревянной толще, обуглив старую краску, которая тут же начала пузыриться и опадать, будто негатив, попавший на свет. Через несколько минут перед глазами вспыхивает череда непонятных букв, складывающихся в слова, которые с каждой секундой приобретают всю большую ясность. Тьма и.... Жизнь? Хм, если говорить откровенно, то на что-то такое я и надеялся, исходя из тех обстоятельств, что закинули меня в тушку Важека, но то, что я предрасположен к подобного рода школам, открывает довольно-таки интересные возможности для меня. Ладно, раз уж с этим разобрался, то теперь надо поискать в этих дурацких буклетиках информацию, как пробудить свой дар, раз уж он у меня имеется. Однако то, что конструкт сработал, не значит почти ничего, кроме наличия у меня дара и его направленности.
От размышлений о магии отвлёк стук в дверь и голосок служанки, работающей в харчевне. Пришлось открыть дверь и расплатиться за заказ, после чего забрать его и отправить девушку восвояси. Разглядывать её желания не было, к тому же есть другие дела, требующие моего внимания. Ещё не стоит забывать о том, что.... Да, вашу ж дивизию! Я до сих пор люблю Аню, и по фигу, что теперь живу другом в мире, в другом теле!
- Фх-х-х. - поведение как у какой-то малолетки. Не порядок, нужно привести себя в порядок, заодно оценить новую внешность. Зеркало висит рядом с кроватью, поэтому идти далеко и не надо. Только протереть его чем-нибудь, а то загажено немного. Протерев простынёй покрытую редкими царапинами поверхность зеркала, я увидел худое лицо мужчины, которому на вид бы дал лет двадцать-двадцать два, но только из-за густой и жёсткой щетины русого цвета, идущей по нижней части лица. Округлый подбородок, выше которого расположились тонкие тёмно-розовые обветрившиеся губы. Лик мой с высокими скулами, прямым носом с широкой переносицей, а также широким прямым лбом с небольшими шрамами справа, почти у виска. Над глубоко посаженными жёлто-зелёными глазами нависают густые чёрные брови. И венчают сей образ волнистые волосы цвета переспевшей пшеницы, да длиною до плеч. М-да, я не писанный красавец, но жить можно, только бы побриться и тогда станет ещё лучше.
- Цер, магик, негоже это чужие стены портить! - моё самолюбование прервал хозяин харчевни и та самая служанка, что приносила мне еду. Хм, портить говоришь, толстяк? Ну-ну, посмотрим как ты запоёшь, когда я начну расписывать все преимущества, которые твоя толстая туша получит от моих действий.
- Да-а? А я вот вижу дополнительное средство заработка, для вашей харчевни! Давайте-ка поговорим об этом за кружечкой пива!...
В общем, с хозяином харчевни удалось договориться насчёт того, что он заведёт на моё имя отдельный счёт в банке, после чего туда будет капать небольшой процент - всего пять процентов - с его прибыли, получаемой в уплату от посетителей за пользование моим определяющим конструктом. Когда я рассказал Борку о том, зачем "испоганил" его стену и как это может принести ему дополнительный достаток в будущем, то он сразу же начала торговаться и от изначальных двадцати процентов, на которые мне почти и не стоило надеяться, осталось те пять, что я и надеялся получать в будущем. Если посмотреть со стороны, то это выглядит глупо и не предусмотрительно с моей стороны, однако стоило узнать у этого борова, много ли таких конструктов по городу и могут ли все его жители позволить себе ими пользоваться бесплатной или дёшево. Оказалось, что определителей дара мало и маги, которые смогли их правильно нарисовать и активировать, дерут несусветные деньги за их использование, которые имеются лишь у самых зажиточных крестьян, да местной аристократии. Поэтому теперь Борку остаётся только зарегистрировать этот определитель у градоначальника или кого-то из подчинённой ему канцелярии, после чего начинать получать денежки. Кстати, темномагические искусства, вроде той же демонологии; её практики в этом мире под особым, негласным, надзором Церкви Света. Про них стоило бы поговорить отдельно, однако мой информатор особо не блистал знаниями на религиозную тематику, так как храм посещал от раза к разу.
Зато некоторые его постояльцы, собравшиеся в обеденном зале на первом этаже, охотно делились знаниями за кружечку пивка иль рюмку пшеничной водки. Иногда приходилось проставлять больше, но пока деньги есть, а дальше буду разбираться, всё равно потрачу всё на оружие, да книги, как и планировал изначально. А учиться магии и местным боевым искусствам буду самостоятельно, так как денег на учителей нетути. Придётся зарабатывать, притом даже не самыми законными способами.
В очередной раз из раздумий меня вырвал громкий женский крик и отборная ругань, доносящаяся с улицы. Подойдя к окну и, глянув, что там произошло, удивился, притом довольно сильно. Из колодца во дворе харчевни медленно вылезали полуразложившиеся и раздувшиеся от влаги человеческие трупы, которые хромая ковыляли к скованной животным ужасом прислуге. Чёрт, если так продолжится, то их схарчат. Где же мать его стража, где Борк, где этот боров?! Ай, ладно, буду по старинке, как в какой-нибудь кабацкой драке из любимых фэнтези делать!... Разломав один из столов об стену, и бутылку, стоявшую на нём об неё же, получил себе в пользование тяжёленькую дубинку из ножки и стеклянную розочку из бутылки. После чего побежал во двор, не стесняясь раскидывать попадающиеся на пути препятствия.
Обернувшись на шум, некоторые трупаки сосредоточили своё внимание на мне, но были и те мертвецы, что продолжали шаркающими шагами хромать к прислуге харчевни. Только я хотел рвануться туда, как зомбари с неожиданной прытью и скоростью кинулись ко мне. Одного я успел приголубить дубинкой по черепу почти сразу, а вот второй протаранил меня своей тушей, откинув обратно в харчевню. Паскуда, сорвал моей тушкой косяк к тому же, теперь ещё и спину сильно саднит, вместе с грудиной. Такое ощущение, что мне боксёрской грушей с размаха прилетело или же боксёр с неплохим таким стажем приголубил. Твою ж мать,... Больно-то как! Однако вспомнить о том, что сейчас слишком опасно для нытья, мне помогли вой трупаков и крики женщин, к которым ходячие мертвецы продолжали медленно брести, будто бы не было у них стимула для показа той скорости и прыти, с которой действовала парочка убитых мною зомби. Кстати, второго, что протаранил меня своей тушей, я убил, вогнав розочку в висок со всей силы, с какой смог. Осталось ещё трое, но чтобы помешать им, мне для начала нужно выбраться из-под смердящей гнилью и сыростью туши и встать. Тяжесть тела, лишённого даже того подобия псевдо-жизни, мне удаётся перебороть и скинуть с себя, только в этот же момент звучит пять слаженных щелчков и трупаки, собиравшиеся схарчить своих живых сородичей уже лежат с простреленными головами и шеями, из которых торчат короткие древка арбалетных болтов с чёрно-зелёным оперением. У входа во двор стояла группа из семи человек, пятеро из которых оказались, вооружены короткими клинками, висящими справа на поясе, и уже разряженными арбалетами, ещё один держал в руках каплевидный щит и одноручный прямой клинок. Последний член этой группы держал при себе короткий посох, в навершии которого была сделана неглубокая ячейка из светлого металла, а в ней своё место занимал светло-голубой кристалл ромбической формы, удерживаемый небольшими скобами у каждой грани. Маг, работает в страже, как и все те бойцы, что находятся рядом с ним. Радует то, что они успели во время и сейчас уже оказывают помощь пострадавшим и сжигают трупы. Стоп, они их сжигают, а не увозят или не убирают каким-либо иным способом, значит, трупы могли быть заразны, вряд ли трупный яд был бы настолько опасен, если бы это были просто трупы, хоть и оживлённые. Следовательно.... Чёрт, они ж вылезли из колодца! Если колодец имеет выход к городской водопроводной системе или хотя бы крупному источнику питьевой и промышленной воды, то пиши, пропало; быть эпидемии или чему похуже.
Хотя не я один такой догадливый, маг тоже додумался о связи трупов с колодцем. Поэтому он запустил в него какое-то заклинание, желтоватый сгусток которого сорвался с кристалла в навершии посоха и по прямой траектории полетел туда. Зависнув над водной гладью, магический конструкт стал медленно погружаться в воду, заставляя ту слабо светиться. Такое же заклинание маг кинул и в меня, небезосновательно, между прочим, на моей броне и одежде хватает кровищи этих трупов. Сгусток конструкта легко, без каких-либо препятствий проник в моё тело. В тот же миг вода в колодце засияла красным, из-за чего лицо мага скривилось в гримасе злобы и отвращения, а конструкт, применённый ко мне, продолжал молчать, не подавая каких-либо признаков своей активности. От этого лицо ведуна посветлело, я же смог спокойно выдохнуть и, расслабившись осесть, облокотившись на стену харчевни.
- Не раскисай парень, демон его знает, сколько ещё мертвяков бродит по городу. - один из стражников, что ушёл осматривать харчевню, подошёл ко мне и сунул в руки глиняную чарку с чем-то алкогольным, недолго думая я залпом осушил её, а после зашёлся в приступе сильного кашля. Внутренности обожгло диким градусом напитка, а во рту разлился терпкий горьковато-кислый вкус, от этого на глазах выступили слёзы. Расслабон, как рукой сняло, захотелось сорваться куда-то и делать даже самое последнее дело, какое только может сейчас придумать мой мозг. То же стражник, что принёс чарку с бухлом, помог мне подняться, после чего хлопнул по плечу и всучил в руки короткий клинок, похожий на скрамасакс, с потёртой рукоятью из древа, обмотанной ссохшейся кожей по самое навершие, которое, кстати, было выполнено из латуни и имело форму волчьей головы.
- Благодарю.... - однако, моя благодарность ушла в никуда, стражника уж и след простыл, как и остальных стражей правопорядка. Похоже, они пошли дальше, ну, ладно. Мне тоже надо собираться в путь, а то плохие дела в этом городе творятся. Не к добру было то красное свечение из колодца, ой, не к добру!
Первая глава.
Выяснить, что же произошло в городе, удалось довольно легко, стражники с некоторым негодованием говори о прорыве урок за крепостную стену. Они каким-то образом смогли высчитать время смены караулов и под покровом ночи пошли на штурм, что довольно удивительно, ведь они пришли со стороны степей, где незамеченным хрен подберёшься даже ночью. С магией это было бы возможно, однако у урков нет магов, лишь шаманы и жрецы, но тем не должно хватать знаний на подобное. По крайней мере, до недавнего времени. Хотя кажется мне, что на такое урки неспособны по другим причинам, и это отнюдь не тупость, потому что, считая своего врага глупее себя, можно проиграть и в итоге лишиться всего, что имеешь. Даже если и так, веря на слово стражникам и старожилам города, которых я тоже смог, с трудом, но опросить, это значит, что уркам кто-то помог, тем самым развязав себе руки и получив немного времени на претворения в жизнь какого-то плана.
Не знаю, в чём заключается злой умысел того урода, что помог степнякам, а затем отравил водопроводную систему и все запасы питьевой и промышленной воды, после чего город постепенно стал чахнуть и гибнуть. Однако знаю одно, для меня этот умысел также губителен, как и для остальных жителей Ондберга, которых сейчас пытаются эвакуировать объединённые силы наёмничьей гильдии и стражи. Пока это дело продвигается медленно из-за переполошённой и непонимающей происходящего вокруг толпы, каждый человек в которой старается выбраться из города побыстрее, нежели остальные. Ещё их подгоняет нежить, выбравшаяся на улицы, но пока её удаётся сдерживать силам объединившихся ради спасения собственных жизней и жизней жителей стражников и наёмников. Однако не видно главных действующих лиц, чья роль в сегодняшних событиях является решающей: Бургомистр Кервель Гэйкль, Воевода Астор Магнез и верхушка наёмничьей гильдии, которую возглавляет Витус Магнез. Либо они в центре всего этого переполоха, либо свалили первыми, только есть ещё один вариант..., ведь кто-то из них может быть причастен ко всему этому! Отрицать этого не стоит, такое вполне реально, потому как многие разумные существа могут продаться за какую-либо недостижимую для них вещь или качество. Деньги, власть, бессмертие, сила или же что-то ещё, - всё это развращает умы слабых духом! Я не исключение, если задуматься, потому не стану ставить себя в идеал. Уже не раз за всё время моего бытия в этом мире, мною овладевали страх и паника, но всегда мне приходили на помощь...! Это заставляет меня злиться на себя за слабость, за беспечность! Я страшился казни, страшился того, что не смогу приспособиться к новым реалиям! Боялся и продолжаю бояться судьбы закуски для этой грёбанной нежити!
- Не страшись смерти, парень. Бывали дни и похуже этого. - со мной заговорил старик, сидевший в повозке напротив меня. У него была перебинтована рука и голова, а по шее тянулся грубый шов, заштопанной раны. Худая человеческая фигура, обтянутая слабыми мышцами и пергаментно-жёлтой морщинистой кожей, и укутанная в плотный дорожный плащ грязно-серого цвета, под которым была обычная крестьянская одежда, состоящая из портов, сапог, да рубахи с жилетом. Но старика отличал бронзовый медальон в виде пятилучевой звезды, заключённой в перевёрнутый треугольник, он был подвешен на тонком шнурке из бечёвки, повязанном на шее пожилого мужчины. В его карих округлых глазах, выглядывающих из-под седых бровей, видна мудрость, скорбь и что-то ещё, такое незнакомое, но успокаивающее. Страха нет совсем, будто старик готов к смерти. Его голова уже седа и плешива; худощавое лицо со впалыми щеками и острым подбородком искорёжено ожоговыми шрамами. А большой горбатый нос неоднократно сломан и разбит, отчего теперь больше похож на клюв, это делает его похожим на большого плешивого ворона. В то время, как все остальные выглядят, как крысы загнанные в угол, готовые на любую подлость или крайность, дабы выжить.
Их можно понять, но делать этого я не желаю. Да, они лишились дома и теперь похожи на бродяг, многих сожрали и заразили мертвецы, тем самым повысив свою численность. Стража и наёмники, в числе которых были маги, не смогли оказать должной помощи и едва успели провести эвакуацию. Людей страшит будущее, страшит его неизвестность! Они не хотят умирать, тем более дети.... Сейчас караван беженцев из заражённого города, проходит через реку Онд, пока всё спокойно, но это только пока. Вокруг лишь чисто поле, а до леса ещё несколько километров пути, так что если караван нападут, то многие умрут, в том числе и я.
- Цер, почему же вы не боитесь? - от моего вопроса губы старика, сидевшего напротив, растянулись в печальной улыбке, после чего он ответил:
- Ха-ха, я просто старый дурак, который устал бояться. - дальше разговор не задался. Старик отшучивался на все вопросы и подтрунивал, когда я отвечал ему. Мне удалось только узнать, кто он. Жрец среднего звена, служащий Единому Свету, который и является государственной законной религией Рантийского царства. О своей вере он очень охотно распространялся, но не боле. Слушать подобный бред не было никакого желания, поэтому я постарался уснуть, настолько быстро, насколько это было возможно в подобной ситуации. Вырубился через несколько минут, как закрыл глаза, не знаю почему. Может так сказались все эти переживания и усталость, накопившаяся всего за один день. Думаю, просто усну и вот, открыв глаза, окажусь живым и невредимым в своей квартире, а не в телеге каравана беженцев.
Ничего не вышло. Провалиться в спасительную дрёму не удавалось, стоило мне только закрыть глаза. Как разум быстро заполнялся мыслями о том, какая же я сволочь, сколь ублюдочно поступил с Аней. А ведь она меня терпела, она всегда была со мной в трудную минуту и старалась поддержать, а я оттолкнул её, когда настал важный для неё момент.... Уехал на игру, когда ей потребовалась помощь и что в итоге? В своём родном мире мой труп с перерезанным горлом лежит в каком-то грёбанном лесочке и потихоньку гниёт или поедается зверьём, а здесь моя душа оказалась в теле преступника, у которого ни родных, ни близких, а только коллеги-сволочи, долги и прочая хрень! Ещё и эта чёртова нежить появилась! У меня до сих пор перед глазами стоит картина того, как трупак рвёт и пожирает маленькую девочку у меня на глазах, затем к нему присоединяются ещё несколько мертвяков, что начинают подобно диким псам, дерущимся за кость, растаскивать её тело по улице. Крики, стоны и предсмертные крики ребёнка перемешались с завываниями и рыком нежити! Тогда меня силком утаскивали стражники, стараясь оттащить подальше от места кровавого 'шоу',... А я всё орал, чтобы меня отпустили, чтобы спасли ту девочку! И не её одну, но никто ничего не сделал, ни я, ни стражники - все просто спасали свои шкуры, словно крысы, бегущие с тонущего корабля, так все жители Ондберга покинули его! Лучше б подох, тогда в зале суда от того, что Кервель копался в моих мозгах или же продолжил гнить в тюрьме, чтобы позже оказаться растерзанным всё той же нежитью, но не видел и не слышал всего этого! Почему я?! Почему?...
Проснулся от того, что кто-то аккуратно растолкал меня. Это оказался тот самый старик, однако теперь к нашему обществу добавилась ещё одна персона, которую мне удалось разглядеть, как только зрение вернуло себе чёткость, а мысли собрались в убогое подобие порядка. На вид ей было лет тринадцать-четырнадцать, фигура и лицо ещё не оформились окончательно, наверное, ещё несколько лет это будет продолжаться, но потом она станет красавицей. Её округлое розовощёкое лицо с небольшими пухлыми губами алого оттенка и миндалевидными зелёно-карими глазами обрамляют волнистые платиново-блондинистые волосы. Лоб у неё прямой, брови аккуратные слегка растрёпанные, а подбородок заострённый и нос прямой немного курносый и усеянный мелкими рыжими веснушками, которые раскинулись и по девичьим щекам. Одета девчушка не сказать, чтобы богато, но добротно, хоть и просто: зелёная льняная рубашка, поверх которой синий сарафан, на ногах небольшие ботиночки на толстой кожаной подошве и с крепкой шнуровкой из бечёвки, которая плотно удерживает ступни в обуви. Однако отдельной чертой, как и у старика можно выразить взгляд девочки - пустой и отрешённый, будто бы она сейчас не в этом мире, а там, где намного лучше, нет ни каравана, ни нежити из Ондберга и тех бед, что постигли её. Не знаю, как выгляжу в глазах окружающих, но уж точно не в самом лучшем свете, потому как когда церковник привёл девочку в чувство и решил познакомиться. Та чуть не выпрыгнула из телеги, попытавшись отскочить назад из сидячего положения, только кажется мне, что меня она испугалась, а не старика.
- Не бойся, девочка, мы тебя не тронем. Спокойнее. - жрец стал успокаивать неожиданную попутчицу, разговаривая в полголоса, растягивая слова, чуть ли не проговаривая их по слогам. Хех, словно с маленьким ребёнком, однако, это подействовало. Девчонка медленно уселась назад, не сводя с нас подозрительного и перепуганного взгляда своих каре-зелёных глаз с белёсыми, будто посеребрёнными инеем ресницами. Когда она увидела медальон старика, то перестала бояться, но подозрение из её взгляда не пропало.
- Меня зовут Беньг, а это.... Хм, а я ведь и не знаю твоего имени, парень. Как тебя зовут?
- Олег, цер. - слушать последовавшую болтовню старика я не стал, коротко глянув на девчонку, и потянулся к своей сумке. Жрец решил посмотреть, что у меня там лежит, потому тоже потянул свои сухопарые узловатые руки, покрытые морщинами к вещмешку, но передумал, когда увидел, что моя правая рука уже лежит на рукояти скрамасакса, а взгляд не предвещает ничего хорошего.
Хорошо, значит, соваться ко мне не станет. Значит, временно я себя обезопасил от его пропагандирующих поползновений в мою сторону. Не желаю слушать этот бред, особенно сейчас, когда у меня с нервами и психикой проблемы, не прошли бесследно махинации Кервеля с моим разумом. Не прошли, а жаль, может проблем оказалось меньше. Чёрт, не о том думаю, надо наконец-то дочитать буклеты по магии, после чего начать самообучаться, методом проб и ошибок. Это,... это должно отвлечь от пакостных мыслей, витающих в моей башке! Да, точно!
- Ц-ц-цер, вам плохо? - а?... Что? Плохо, о чём это она? Тля, кровь носом пошла! Ладно, отрез сукна пойдёт на замену ватке, заткну и кровоточащую ноздрю.... Достав из вещмешка небольшой кусок грубой ткани грязно-жёлтого цвета, запрокинул голову назад и стал затыкать левую ноздрю, из которой и шла кровь, правда цвет у неё был странный, тёмно-бурый, почти чёрный. Ну-ка! Достав следом за обрезком сукна, небольшой прямоугольный кусочек толстого стекла, замалёванный краской с одной стороны, стал смотреться в это подобие зеркала, которое взял ещё в 'Ржавом капкане' у служанки.
Хм, теперь ещё и с внешностью проблемы. Сосуды в глазах вспухли, хоть и несильно, но заметно и зрачки сузились. Вдобавок к этому под глазами пролегли тёмные круги синяков, такие, словно не спал несколько суток подряд, это ещё не считая чуть побледневшей кожи. Понятно чего тогда девчонка так шарахнулась от меня, (не от 'нас') краше только в гроб кладут. Наверное, с мертвяком попутала, да и не так светло сейчас, хоть и утренняя пора настала.
- Всё в порядке, юная цира. Не обращайте на меня внимания.
***
Следующие три дня пути каравана прошли более или мене размеренно, без каких-либо происшествий. Не, если не считать небольшую магическую дуэль между парой молодых аристократишек. Петушки, тля! Мало того, что сами были изрядно потрёпаны после этой глупой 'дуэли', так ещё и несколько беженцев случайно зацепили, тем самым увеличив караванным лекарям проблем и выставив себя не в самом лучшем свете перед попутчиками. У многих тогда руки зачесались от желания поломать этих ребяток, особенно у простого люда и стражников.... Как ни странно, но тут уж вмешался Беньг. Старый жрец стал успокаивать разозлённых людей, отговаривать от междоусобиц, которые в нашем положении нежелательны вообще. Это зря, может вызвать проблемы в будущем, хотя с чего бы мне беспокоиться об этом старике? Он мне никто, как и я ему. Особо тёплых чувств к нему тоже не испытываю, особенно после той выходки, когда он решил взять мой вещмешок без разрешения. Теперь держу с этим старикашкой ухо востро, слишком уж не нравятся мне его оценивающие взгляды в мою сторону, а сальные по отношению к Марье.
Кстати, о той девчушке. Она оказалась дочерью обнищавшего дворянина, к тому же ведуньей-самоучкой. Это было бы хорошо, если бы не одно 'Но',... Общение у нас не клеится, она не может поговорить со мной даже пять минут, потому что боится и стесняется. Ну, да болтать с не совсем знакомым человеком, который похож на свежеподнятый из могилы труп как-то не очень. Уж без страха, тут вряд ли обойдёшься, особенно после того, как переживёшь бегство из родного города, который заполонила нежить.
Если говорить обо мне, то кошмары продолжают терзать меня по ночам. Стоит мне только закрыть глаза и погрузиться в мягкие и родные объятия заветной дрёмы, как тьма приходящая вместе с ней рассеивается, заставляя снова переживать самые худшие моменты моей жизни. Снова уходит отец, из-за чего мать через несколько дней начинает сильно болеть, чахнуть на глазах. Затем смерть деда в автокатастрофе, гибель единственного человека, что понимал меня, если не считать мать. Помню, как однажды нам позвонили из милиции и сообщили, что дед, Никифор Дмитриевич Карданцев - отец матери, погиб. Это добило мать итак ослабленную уходом отца. Истерика и апатия лишь малая часть того, что она тогда испытала, хоть я не мог тогда понять всего этого, но её боль стала и моей болью, которую мне не удаётся понять до конца и посей день. В общем, повторю, но.... Лучше бы я тогда второй раз сдох в Ондберге, чем пережил все беды снова.
Однако в этой чертовщине есть и несколько положительных моментов. Во-первых, мне удалось привести своё здоровье в относительный порядок, по крайней мере, носовых кровотечений пока нет, а всё благодаря настойке из кружицы, которую я употреблял три раза в день, по паре капель за раз. А во-вторых оказалось, что колдовать я уже могу, правда, не так как себе представлял.... Могу усилить или ускорить себя, сделать прочнее кожу и кости, благодаря изменению циркуляции магической энергии в теле. Но пока что на довольно краткий срок и со слабым эффектом. Рассказывать об этом никому не стал, а тренировался скрыто, всего несколько раз, когда караван останавливался на длительный ночлег, но до такого состояния, что едва добирался до телеги. Марья на это не обращала внимания, так как почти всегда была где-то далеко в своих мыслях, а вот Беньг начал что-то подозревать и 'ненавязчиво' расспрашивать о том, куда и зачем я ухожу, начиная свою беседу со мной с расспросов о вере в Великий Свет или каких-либо других высших сущностей. Вот и сейчас эти дурацкие разговоры повторяются.
- Веруешь ли ты в Великий Свет, парень? - этот вопрос уже настолько набил мне оскомину за три дня, что если жрец продолжит в том же духе, то ему придётся спасаться бегством или по-мужски принять здесь свою смерть.
- Старик, а какое тебе дело? - потянувшись рукой к ножнам, я стал наблюдать за реакцией старика. На этот раз он почти никак не прореагировал, только подло улыбнулся. Мужичьё, сидевшее рядом с нами на привале, тут же стало подниматься, да разминать кулаки, хрустеть костяшками пальцев и шейными позвонками, стараясь припугнуть меня этим. Кто-то из них даже ножи достал для пущего эффекта. Эх, как же это всё тупо и подло, старик.
- А может ты еретик или тот выродок, что мертвецов поднял в нашем городе, вот и хочу я узнать. - улыбка старика после этих слов стала ещё гаже, а вокруг начали слышаться шептания и бубнёж переполошённых нашей беседой людей, ведь Беньг говорил достаточно громко. Не знаю, чего он добивается, но мне это не нравится.... Обнажив клинок из ножен и удобнее перехватив его левой рукой, я продолжил наблюдать за всё накаляющейся обстановкой. Стражники не остались в стороне, став оттеснять народ, к ним на подмогу поспешили и наёмники, которые понимали, чем может всё закончиться.
- Хм, ну и как же мне доказать обратное, старик?
- Хватит уже с этим выродком горлопанить! - один из мужиков, решивших помочь жрецу в его игре, ринулся на меня с засапожным ножом в руке. Он думал, что движется быстро, ха-ха! Да даже без всякой логики понятно, что он не привык так открыто нападать на кого-либо, поэтому движения столь неуклюжи, поэтому отскочив вправо, я поставил подножку этому 'храбрецу' и пока он падал, приложил по затылку яблоком в навершии меча. Всё - нокаут, теперь надо разобраться с этим старым уродом, которого если и не убью, то покалечу точно. Ускорив циркуляцию энергии в теле я метнулся к жрецу, который не ожидал такого исхода и теперь с ошарашенным взглядом пялился на поверженного мужика. Через несколько мгновений он уже был схвачен мною за отворот плаща, а к его горлу было приставлено обоюдоострое лезвие скрамасакса. Чёрт, а делать подобные трюки без разминки больно.
- Теперь послушай меня, старый пердун! Если бы я был той тварью, что превратила город в некрополь, то горевал бы я всё это время из-за убитых женщин, детей и стариков?! А-а-а?! - прижав клинок сильнее к горлу Беньга, я вспорол его кожу, отчего из небольшого пореза потекла тоненькая струйка крови. Мой голос в тот момент был не похож на тот, каким был ранее. Сейчас он подобен злому рычанию зверя, который уже готов растерзать своего врага. Так и есть на самом деле, ведь меня обвинили в том, чего я не делал, - в убийстве невинных жителей! В убийстве тех, чьи смерти я уже третий день вижу в кошмарах!
- Олег, он того не стоит! - из омута ярости и злобы меня вырвал слабый неуверенный окрик Марьи, которая умудрилась схватить меня за руку, удерживающую клинок, и теперь пытается отвести её от горла Беньга. У неё ничего не выходит, но девчушка всё равно старается, она не желает лишней крови и почему-то хочет помочь мне. Не жрецу, а именно мне, это видно по взгляду её каре-зелёных глаз, в уголках которых уже появились небольшие, блестящие в огнях костра слёзы. Почему она это делает?!
Ответа на этот вопрос я не получил, однако уйдя в раздумья, дал жрецу шанс на бегство, которым он и воспользовался. Вырвавшись из моей хватки и расталкивая столпившихся вокруг людей, Беньг рванул в леса, никто не старался его останавливать. Ко мне же стали подходить наёмники, в том числе и один из их лекарей. Марья в это время продолжала держать меня за руку и плача что-то шептать. Её силком оттаскивали от меня, однако девчушка не желала уходить и вцепилась в мою руку, стиснув пальцы на моём предплечье аж до беления костяшек. Пришлось, перебарывая накатившую усталость идти за наёмничьим лекарем.
Марью успокаивали там же, у костра. На жреца все наплевали, ведь он убежал в ночной лес, куда соваться не стоит в это время суток. Многие его уже похоронили, но как говорится, 'говно не тонет' - так и он, выживет, да сотворит какую-нибудь пакость. Ладно, сдохнет и сдохнет, а нет, так и суда нет. Сейчас меня больше беспокоит собственное состояние и психика Марьи, уж слишком сильно эта 'выходка' отличается от её типичного поведения. Если ко мне приставили трясущуюся только от одного моего вида девушку, которая явно не имела особого опыта во врачевании, то моей попутчицей занялся более или мене квалифицированный целитель, который сразу, как её отцепили от меня, погрузил пациентку в сон и стал готовить диагностические заклинания. Не знаю, сколько бы продлился весь этот бред, если бы я не отогнал от себя лекарку.... Пришлось раздеваться до подштанников, штанины которых были мной укорочены ещё в 'Ржавом капкане' и то, что предстало моему взгляду, не могло радовать, голени, икры и бёдра пестрели тёмными пятнами синяков. М-да, переборщил с усилением ног, вот и результат. Пришлось доставать полупустой пузырёк с настойкой кружицы и нож, им я вспорол кожу повреждённых участков и согнал оттуда собравшуюся в синяки кровь. Больно и не слишком благоразумно. Однако способ быстрый и эффективный, особенно с настойкой и всё тем же ножом, который я раскалил на огне костра, после прижёг им раны. Орал как не знаю кто, аж людей перепугал, но Марья, с которой работал лекарь, даже не шелохнулась. Чёрт, вот какой бес меня дёрнул проверять на себе методы самолечения экстремалов, однако они сработали.
Закончив с Марьей, целитель обратил своё внимание на меня. Осмотрев шрамы от ожогов лишь горестно вздохнул, но всё же решил их свести каким-то своим ведовством. Вскрытые и прижжённые синяки, на месте которых остались лишь белёсо-розовые рубцы стали исчезать, рассасываться по коже с лёгким, едва ощутимым покалыванием, словно бы их и не было вовсе, а я не сотворил ту самую глупость, которую сейчас исправляет ведун. Эх, теперь буду знать, чего точно не стоит делать при самолечении, когда рядом есть существо хоть немного смыслящее в медицине.
- Эх, самоучки, всегда вы косячите, но хоть в резвости мышления вам не откажешь.
- Не я такой, жизнь такая. - после этих слов я словил лёгкий подзатыльник, от которого моя голова непроизвольно наклонилась вперёд, после чего лекарь протянул мне литровую бутылку из мутного стекла, наполненную какой-то жидкостью. На мой непонимающий взгляд он сказал лишь то, что пить содержимое сосуда можно, а в моём состоянии даже нужно. Потому недолго думая я выкрутил пробку, которой было не до конца заткнуто горлышко бутылке и, приблизив к носу, стал вдыхать исходящий из неё запах. Это оказалось вино с пряностями, чуть подогретое. Сделав пару глотков, прислушался к ощущениям тепла, прокатившимся по горлу, пищеводу и опустившимся в желудок. Вкус был сладковатым, слегка терпким, но приятным, ещё несколько совершённых глотков дали сильнее прочувствовать его. Хотелось ещё, но понимание того, что такое хорошее вино будет легко и быстро выпито как-то огорчало, ведь оно и вправду успокоило меня. Мысли о мертвецах и об ублюдочном жреце отошли на второй план, как и душевные терзания, которые словно незримый, но очень тяжкий груз, довлели надо мной. Хех, о горестях не хотелось вспоминать, ведь вместо них перед глазами появились немногочисленные, но такие родные и любимые лица матери, деда и Ани. Все они улыбались, а их взгляды были полны тепла и доброты, от этого на душе становилось легче.
- Прощайте,... Я вас всех люблю. - произнесённые тихим шёпотом слова были заглушены треском костра и песнями наёмников, горланивших с другой стороны лагеря так, что даже сюда доходили звуки их фальшивого пения. Это и раздражало и успокаивало, ведь меня окружают живые люди, да незнакомые, да готовые недавно разорвать меня на клочки, но всё-таки живые. Ладно, думаю, заняться более важными делами, чем самокопание, мне никто не помешает.... Кстати, отчего у меня такая большая тень, не перепил ли я? Хотя с чего бы, в харчевне же нормально пил пиво да вино, которым меня 'угощал' Борк. Нет, не в этом дело, тело мне хоть и не родное, но ощутимо, что к алкоголю привычное. Может глюки ловлю иль магия так проявляется, ведь по идее Магия Тьмы ещё и с тенями связана. Кого спросить-то?! Чёрт, Марья сейчас недоступна, целитель вряд ли что подскажет, а у обывателей спрашивать наверняка бесполезно. Пф-ф-ф, ладно, разберусь с этим потом, допиваю бутылку и иду спать, думаю, караван двинется в путь через три-четыре часа. Потому надо хотя бы чуть-чуть отдохнуть, перенапрягаться не дело, к тому же какой от меня тогда будет толк?...
***
Сон согнало неожиданно, с толчком телеги, в которой я спал. Марья тоже тут была, устроившись поближе к козлам, она укуталась в данный ей кем-то плащ и мерно посапывала, не раскрывая глаз и продолжая спать. Однако теперь место убёгшего жреца было занято целителем, который вчера лечил мою попутчицу, и его помощницей или ученицей, так и не понял кто она. Ведун смотрел на Марью и чему-то хмуро кивал, иногда делая замысловатые пасы руками, а его протеже, как всё-таки оказалось, встревоженно смотрела на меня, будто бы ожидая нападок с моей стороны. Ага, делать мне больше нечего, чем с целителями отношения обострять.
Чтобы окончательно взбодриться и не выглядеть точь в точь как труп, я разогнал ману в теле, которая с лёгким покалыванием циркулировали под кожей, наравне с кровью, словно бы смешиваясь с ней. Сонливость окончательно пропала лишь через пару секунд, однако не это главное, только сейчас моё внимание привлекли внешние эффекты после ускорения циркуляции энергии в организме. Вены на руках, ногах и на шее вспухли и стали чётче видны. Хотя это и не удивительно, ведь подобное можно списать на предрасположенность к Магии Крови, вот только кажется мне, что ошибусь, сделав это.
- Старайся не светить своими навыками, самоучка. Слишком уж они похожи на те, что инквизиторы используют. - м-да уж, я-то думал, что целитель на своей работе только сосредоточен. Ан нет, он ещё умудряется и за окружающей его обстановкой следить. Кстати, теперь понятно, чего его протеже меня так боится, наверняка знает от него об инквизиторских приёмчиках. К тому же, как я понял отношение к этой 'Святой' братии здесь далеко не самое лучше, потому как сидят они уже у всех в печёнках.
- Спасибо за совет, цер. Могу узнать, как вас зовут? - целитель ничего не ответил. Ну что ж, похоже, он не из болтливых, про его ученицу и говорить нечего.
- Как Марья?
- Вы ей кто? - тут уж своё слово взяла целительница-недоучка, решив показать мол, она меня не боится и может нормально общаться. Получилось плохо, если уж на чистоту. Мало того, что сложенные перед собой руки иногда подрагивали и взгляд бегал из стороны в сторону, в поисках того, за что можно уцепиться, чтобы не смотреть на меня, так ещё и голос у неё были тихий и взволнованный.
- Не беспокойтесь, цира, просто попутчик.
- Девчушка пережила сильный стресс, получила ряд психологических травм. - целителю похоже не привыкать говорить о таком, раз его голос сух и не имеет оттенка кой-либо эмоции. Дойдёт до любого, даже если он не в меру тупой.
- Спасибо, больше я вас не побеспокою. - пришлось вернуться на своё место и приняться за своё излюбленное ещё по прошлой жизни дело, чтение. Буклеты кончаются и черпать знания о магии, скоро будет неоткуда, а просто так со мной кто-нибудь вряд ли станет ими делиться, поэтому нужно искать выход и довольно быстро. Тем более что дальнейшая дорога может быть не такой безопасной.
Отступление
Путь через леса был не самой лучшей идеей главы каравана, дорога там слишком небезопасна из-за упырей, небольшую группу которых недавно уничтожил ночной патруль. Эти твари пришли со стороны Чёрных топей, откуда их наверняка выгнали болотяки, чёртовы твари. Но другого пути нет, нежить так просто не отпустит свою добычу, особенно если мертвяки подняты по чьей-то злой воле. Если не оторваться от них на расстояние хотя бы в два пеших перехода, то они нагонят беженцев и убьют всех. Большая часть населения Ондберга превратилась в нежить всего за какие-то три часа, никто не ожидал подобного, поэтому пограничный город-крепость пал от лап мертвецов, что поднимались после отравления питьевой водой, поступающей в колодцы и циркулирующую через городскую канализацию. Ни дружина, ни наёмничья гильдия, расквартированная в городе, не могли локализовать заражение и уж тем более избавиться от него, без соответствующей координации и управления, так как пропали бургомистр, воевода и глава гильдии, которые могли бы это сделать....
Однако большей проблемой, нежели это стал разлад среди беженцев, который старались посеять жрецы церкви Единого Света. Они склоняли перепуганный и ещё ничего толком непонимающий народ следовать за собой, ища среди беженцев так называемых еретиков, тех кто не следует их религии или исповедует другую веру, выставляя их виновниками того что случилось с Ондбергом. Некоторым из жрецов удалость увести часть беженцев в леса, на растерзание зверям и чудищам, населяющим их, а некоторым не повезло и их либо прогнали, либо убили. Но уже не исправить того, что натворили эти 'проповедники истинной веры', посеяв раздор и ещё большую панику, чем раньше, подняв на всеобщее обозрение страхи уцелевших жителей Ондберга. Люди стали подозревать, следить друг за другом, ища виновников или виновника трагедии. Ничто уже не вернёт то шаткое доверие, что раньше было между беженцами.... Уцелевших наёмников и дружинников мало, поэтому их сил недостаточно, чтобы контролировать грызню между беженцами и одновременно охранять караван с ними. Если события будут развиваться в том же ключе, то все выжившие люди умрут, если не от лап мертвецов, то от рук друг друга точно.