Аннотация: Детективное агентство "Шиповник" Книга четвертая
Детективное агентство "Шиповник"
Сказки бабушки Агаты
Легкой жизни мне не обещали
Дивная золотистая улика
Эпоха мобильных телефонов
ЭПОХА МОБИЛЬНЫХ ТЕЛЕФОНОВ
Вот уже восемь месяцев, как я работаю в детективном агентстве "Шиповник". А как страшно мне было сначала! Сами подумайте, я, Рита Рощина, учитель математики в старших классах, и вдруг - детектив. Нелепость какая! Читать детективы, это да, это я всегда любила, но становиться сыщиком... точнее, сыщицей - такое мне и в кошмарном сне не привиделось бы!
Тем не менее, череда событий, на первый взгляд, между собой не связанных, привела меня в "Шиповник". Коллектив у нас небольшой, всего четыре человека, четыре владельца-партнера. Неравноправных, разумеется. Самый главный, директор и руководитель агентства, Александр Сергеевич Баринов. Он же Сан Сергеич, он же "Пушкин", он же шеф, он же любимый начальник и "наше все". Если Баринов - партнер, так сказать, "генеральный", с правом решающего голоса, то Ниночка и Гоша - простые "старшие". Ниночка - секретарь-референт, начальник отдела кадров, бухгалтер и администратор базы данных (которая, как сама Нина хвастается, не менее полная, чем база областного УВД). А Гошка - оперативный работник, мой наставник, опекун, напарник и самый строгий критик. Четвертым, младшим партнером, или, как любит говорить Гоша, "младшенькой", стала я.
Сначала мне было страшно, неловко и непонятно, но постепенно я втянулась. У меня новая работа, новые друзья, новая жизнь... и совсем не странно, а уже привычно звучит: я - Рита Рощина, сотрудник детективного агентства "Шиповник"!
* * *
- Хочу сказать сразу: если бы мой муж был жив, я бы никогда к вам не пришла!
Екатерина Алексеевна Ларикова заявила это, как только переступила порог кабинета Баринова. Оригинальное начало деловой беседы, правда? Мы с Гошкой позволили себе переглянуться, а шеф даже глазом не моргнул. Он привстал навстречу потенциальной клиентке и указал на удобное кресло:
- Присаживайтесь. Позвольте представить моих сотрудников. Георгий и Маргарита - оперативные работники.
- Оперативные работники, - Екатерина Алексеевна поджала губы. - Надеюсь, они способны на решительные действия?
- При необходимости, - осторожно ответил Александр Сергеевич.
- Гм, - Ларикова уставилась на Гошу.
Под ее пристальным взглядом, он развернул плечи, выпятил нижнюю челюсть и слегка дернул головой, отбрасывая назад легкомысленную прядь каштановых волос. Я зачарованно наблюдала за волшебным превращением напарника в героя боевика - может, немного туповатого, но очень-очень решительного. Екатерина Алексеевна одобрительно кивнула и перевела взгляд на меня. Я тоже постаралась принять вид самый героический. Очевидно, получилось не хуже, потому что Ларикова снова кивнула и повернулась к шефу.
- Разумеется, необходимость есть, - отчеканила она. - Поверьте, если бы мой муж был жив, я бы никогда сюда не пришла.
- Верю, - кротко согласился Александр Сергеевич.
Екатерина Алексеевна несколько мгновений сверлила его подозрительным взглядом, потом снизошла до объяснения:
- Это просто не потребовалось бы. Мой муж всегда сам решал все проблемы. Он это умел.
Ларикова сделала паузу, но Баринов ею не воспользовался. Шеф предпочитает не задавать вопросов, пока клиент не выговорится. Однажды, еще в самом начале карьеры частного детектива, я выразила недоумение такой пассивностью любимого начальника. Ниночка (разумеется, я постеснялась делиться своими сомнениями с шефом, поэтому обратилась к ней) только засмеялась:
- А смысл? Во-первых, пока клиент не выскажет все, что у него наболело, он ни на какие вопросы отвечать не станет. А, кроме того, внимательно слушая и наблюдая за человеком, когда он в таком, раздрызганном состоянии, можно составить его полный психологический портрет.
Психологический портрет, это очень важно. Клиенты, они ведь разные бывают. С иными лучше не связываться, ни за какие деньги. Однажды пришла к нам такая дамочка... впрочем, это совсем другая история. А сейчас у нас на повестке дня - госпожа Ларикова. Которая решила просветить нас, относительно некоторых фактов биографии покойного супруга.
- Мой муж работал директором металлобазы. Прием черного и цветного лома. - Она нахмурилась и, подчеркнуто значительно, добавила: - Мой муж работал директором металлобазы тридцать лет.
Я непроизвольно кивнула. Человек, проработавший тридцать лет в должности директора металлобазы, должен уметь очень хорошо справляться с самыми разными проблемами. Но для нас эта информация не слишком полезна. Допустим, покойный господин Лариков был человеком решительным и энергичным. Ну и что?
Екатерина Алексеевна заметила мое легкое движение и встрепенулась:
- Вы понимаете! - теперь она смотрела только на меня и разговаривала со мной. - К сожалению, он скончался два года назад. А сын не унаследовал... - Ларикова скорбно вздохнула. - То есть, голова у него прекрасная и бизнес идет успешно. Ему принадлежит несколько автомобильных стоянок, со всем комплексом услуг. Вы, наверное, представляете - шиномонтаж, мойка, автосервис и все такое. Да, в бизнесе мой Сережа солидный, уважаемый человек. А вот в семье - тряпка. Женился на какой-то модельке, хотя, что уж в ней модельного, кроме роста? Верста коломенская, а не женщина. Грудь - чистый силикон, можете мне поверить, я точно знаю. Волосы, как пакля, только тем и спасается, что начесывает их каждый день. А уж, что касается ног, то, честное слово, постыдилась бы мини-юбку одевать! Такие ноги прятать надо, а не показывать!
Она посмотрела на свои, прикрытые бежевыми шелковыми брюками, колени и внезапно замолчала. Потом подняла голову и светски улыбнулась.
- Извините, я отвлеклась. Я всего лишь хотела сказать, что сын мой, женился крайне неудачно. Если бы мой муж был жив, он бы этого не допустил, разумеется. А теперь приходится пожинать плоды. Сережа делает вид, что все в порядке, но разве он может что-нибудь скрыть от матери? Тем более, что я приняла некоторые меры. Понимаете, когда он женился, я, разумеется, отказалась жить с ними. И Сережа купил мне квартиру на набережной. Небольшую, всего три комнаты, но, сколько мне одной надо? Хватило бы места безделушки кое-какие расставить, и ладно. Но я не об этом хотела сказать. Я переехала, но попросила Лидочку присматривать за Сережей.
- Простите, - перебил ее шеф. - Лидочка, это кто?
- Наша соседка. То есть, теперь она только Сережина соседка. Очень порядочная, интеллигентная женщина, инженер-экономист. Сейчас, разумеется, на пенсии. Не могу сказать, что мы с ней были большими подругами, но все-таки, почти двадцать лет на одной площадке, дверь в дверь, прожили. Можно сказать, что Сережа у нее на глазах вырос. Так вот, я попросила ее присматривать. Понимаете, чтобы быть в курсе. Лидочка очень добросовестный человек и я имею самое полное представление о том, что творится в семье моего сына. Вы меня понимаете?
- Понимаю, - Александр Сергеевич безупречно контролировал голос и выражение лица.
Ларикова окинула его взглядом, полным сомнения - ей явно хотелось, чтобы он проявил больше энтузиазма. Повернулась ко мне и продолжила:
- Дело в том, что эта девица совершенно не подходит моему сыну. Сережа мальчик серьезный, домашний, а у этой вертихвостки одни гулянки на уме. Ее бы воля, так она из "Эдельвейса" не вылезала бы! Да с самого начала, с первой минуты было ясно, что ей только Сережины деньги нужны! Вы себе просто не представляете, сколько она умудряется спустить за неделю! Разумеется, сын начал ограничивать ее в тратах. Так она просто взбесилась! Такие скандалы начала устраивать, что Лидочке стыдно было мне рассказывать! Одним словом, уже всем, даже Сереже, ясно, что дело идет к разводу. А что это означает?
Обычно, во время переговоров с клиентом я, как самый младший партнер, стараюсь не раскрывать рот. Но, поскольку сейчас вопрос был задан конкретно мне, пришлось отвечать.
- Раздел имущества?
- Раздел! - сверкнула глазами Екатерина Алексеевна. - Я бы назвала это ограблением! Какое она имеет право на наше имущество? Завели моду американскую, безобразие какое-то! Впрочем, над этим уже работает наш адвокат. И к вам я пришла по другому вопросу. - Она снова повернулась к Баринову и, четко артикулируя, произнесла: - Я хочу, чтобы вы нашли моего внука.
Мы с Гошей снова переглянулись, а Александр Сергеевич, несмотря на всю свою выдержку, моргнул. Уж очень неожиданным оказался переход. Судя по тому, что говорила Ларикова, дело шло к поручению проследить за снохой Екатерины Алексеевны и собирать на нее компромат, для грядущего развода. И вдруг, такой разворот!
- Игорь пропал два-три дня назад. Точное время мне неизвестно. Лидочка искренне мне помогает, но, сами понимаете, ее возможности несколько ограничены. А Сережа, - она вдруг сменила деловой тон на обиженно-брюзгливый, - вообще старается мне ничего не рассказывать. Если бы не Лидочка, я могла бы и не узнать, что мальчик пропал!
- Понятно, - тон шефа был одновременно и сочувственным, и деловым. - Сколько лет вашему внуку?
- Двенадцать. В сентябре он пойдет в шестой класс. Разумеется, я принесла его фотографию, - она открыла сумочку, достала цветную фотографию размером с открытку и положила на стол. - Вот, пожалуйста.
- Понятно, - повторил шеф. Посмотрел на фотографию и передал ее Гоше. Напарник бросил на снимок один единственный взгляд - ему достаточно - и отдал мне. Я уставилась на изображение загорелого белобрысого паренька. Двенадцать лет, говорите? Пожалуй, на двенадцать он и выглядит. Обыкновенный мальчишка, круглолицый и симпатичный, хотя и, деликатно выражаясь, немного полноватый. Наша завхоз, глядя на такого же упитанного парнишку, однажды сформулировала: "Сразу видно, что у него каждый день мясной завтрак. И не один".
На фотографии Игорь сидел, прислонившись к большому светло-серому камню, на фоне каких-то пальм. Наверное, на юге отдыхал. И вряд ли это Крым.
- Это Игорек в Египте был, - подтвердила мою догадку Екатерина Алексеевна. - У меня есть еще снимки, где он с пирамидами, со сфинксами, с верблюдами и с прочей их экзотикой. Но я выбрала эту, здесь Игорь лучше всего получился.
- Логично, - не удержался Гошка и тут же осекся под хмурым взглядом Баринова, не успев произнести: "Нам же не верблюда искать".
Я положила фотографию на стол и Баринов, участливо глядя на Екатерину Алексеевну, продолжил разговор:
- Двенадцать лет - сложный возраст. Он в первый раз сбежал из дома?
- Что? Нет, вы меня не поняли. Игорь не сбежал, его похитили.
- Похитили? - шеф откинулся на спинку кресла и прищурился.
- Да. Классический кинднеппинг. Украли ребенка и теперь хотят получить выкуп. Угрожают какими-то ужасами, требуют, чуть ли не все, что у Сережи есть, а он ведет себя, как последний осел. Мямлит, тянет время, вместо того, чтобы действовать решительно. Его отец ничего подобного не потерпел бы.
- Простите, - шеф смотрел на женщину с откровенным изумлением. - Но если это похищение, то речь идет о жизни ребенка. И ваш сын совершенно прав, что проявляет осторожность. Очевидно, ему даны четкие инструкции, и он вынужден их выполнять.
- Глупости, - величественно отмахнулась Екатерина Алексеевна. - Ничего страшного не происходит. Ему всего-то и нужно - стукнуть кулаком по столу и потребовать, чтобы Елена вернула сына.
- А, так похититель известен?
- Разумеется. Это жена моего сына, Елена.
Александр Сергеевич снова взял в руки фотографию мальчика:
- Простите, Екатерина Алексеевна, боюсь, я неправильно понял. Вы имеете в виду, что супруга вашего сына похитила вашего внука? Своего собственного сына?
- Это не ее сын. Игорь сын Сергея от первого брака. Сережа женился еще в институте, очень... скоропалительно. Это был неудачный год. У мужа открылась язва, и мы были вынуждены срочно ехать в Кисловодск. Сережа на все лето остался без присмотра. А когда мы вернулись, он был уже женат. Какая-то деревенская девчонка, училась курсом старше. Невзрачная серая мышка, ни связей, ни внешности, ни ума, ни воспитания. Я так и не поняла, что Сережа в ней нашел. Разумеется, мой муж быстро все это прекратил. Правда, девочка уже ждала ребенка, Игоря. Но мой муж и это решил. Стоило, конечно, недешево, но Игорь остался у нас, а она уехала к себе в деревню.
- Простите, а как ее звали? - неожиданно подал голос Гоша. - Эту женщину, первую жену вашего сына?
- Не помню, - Ларикова бросила на него удивленный взгляд. - Разве это имеет какое-то значение? Столько лет прошло. Я и саму ее не помню - сейчас не узнала бы, наверное, если бы встретились.
- И за все эти годы она о себе ни разу не напомнила? - Баринов тоже удивился. - За двенадцать лет, ни разу не захотела встретиться с сыном?
- Я же сказала, этим занимался мой муж, - с гордостью ответила Екатерина Алексеевна. - А мой муж решал проблемы раз и навсегда. Так, чтобы они больше не возникали.
Не знаю, что конкретно она имела в виду, но прозвучало это так, словно ее муж лично пристрелил жену сына и закопал в лесу. Я поежилась.
- Я понимаю, почему вы о ней спрашиваете, - продолжила Ларикова. - Но, заверяю вас, к исчезновению Игоря она не имеет никакого отношения. Это дело рук Елены.
- А зачем ей это было нужно, есть у вас предположения?
- У меня не предположения, у меня уверенность. Я говорила, что у Сергея с Еленой дело идет к разводу. Эта девица рассчитывала основательно ощипать Сережу, но теперь она поняла, что ничего у нее не получится. И ей пришло в голову, что можно добиться своего таким, диким способом! Организовать похищение Игоря, получить выкуп и решить все свои материальные проблемы на сто лет вперед.
Шеф побарабанил пальцами по столу.
- То есть, вы утверждаете, что вместо денег, которые ваша сноха рассчитывала...
- Елена мне не сноха, - перебила его Екатерина Алексеевна.
- Но она жена вашего сына?
- Пока да, временно. Но считать ее снохой, я отказываюсь.
- Э-э... хорошо, - Александр Сергеевич, еле заметно, поморщился. - Не будем спорить. Я, вообще-то, о другом. Вы утверждаете, что вместо денег, которые она рассчитывала получить при разводе, ваша... нынешняя жена вашего сына решила украсть своего пасынка и получить выкуп.
- Именно так, - кивнула Ларикова. - Хорошую сумму наличными и все сразу.
- А какие у вас основания считать, что дело обстоит именно так?
- Что значит, какие основания? Игорек пропал? Так что вам еще надо? "Ищи, кому выгодно", так, кажется, это формулируется?
- Чтобы обвинить человека в преступлении, обычно нужны доказательства, - резонно заметил Баринов. - Они у вас есть?
- Да. Я думаю, фильм может служить доказательством.
- Что? Похищение было записано на видеокамеру?
- Разумеется, нет! Я говорю о фильме, который Елена смотрела по телевизору, примерно месяц назад, как раз про кинднеппинг. Она, как с ума сошла после этого. Все приставала к Сереже, спрашивала, как бы он повел себя, если бы его ребенка украли. Разве это не убедительно? Я уверена, что этот фильм и подал ей мысль украсть Игоря.
Шеф покачал головой.
- С тем же успехом, мысль о похищении ребенка могла зародиться у вас или у вашего сына. Это всего лишь домыслы и предположения. А я спрашиваю о прямых, конкретных уликах.
- Не морочьте мне голову, - обиделась Ларикова. - Найдете Игоря, будут у вас улики, любые, какие вам понравятся.
- Но его исчезновение может объясняться другими причинами. Например, он мог сам уйти из дома.
- Зачем ему уходить куда-то?
- Может, встретился с матерью и уехал к ней.
- Глупости. Я вам уже сказала, что эту проблему мой муж решил раз и навсегда.
- Все равно остается множество вариантов, - вмешался Гоша. - Мальчики иногда убегают из дома просто в поисках приключений. Рванул на юг, на электричках.
- Молодой человек, - Екатерина Алексеевна наградила его ледяным взглядом. - Мой внук не романтик и не любитель приключений. Это спокойный и прагматичный мальчик. Зачем придумывать и предполагать невероятное, когда есть простое и логичное объяснение. И действия требуются, решительные, но самые простые и логичные. Нужно выяснить у Елены, где она прячет ребенка, и вернуть его домой. Если вам удастся повести дело так, что она сядет на скамью подсудимых, я выплачу премию.
Ларикова открыла сумочку и заглянула в нее, словно проверяя, лежит ли там упомянутая премия. Мне даже показалось, что сейчас она вытащит пачку денег, дабы продемонстрировать серьезность своего предложения. Но Екатерина Алексеевна достала только бумажный платочек и осторожно приложила сначала к левому, потом к правому глазу.
- Разумеется, если бы мой муж был жив, эта нелепая история давно уже закончилась бы. К сожалению, Сергей не обладает его решительностью. Я говорила ему, пыталась заставить, все бесполезно!
Она еще некоторое время жаловалась на тюфяка-сына, постоянно поминая при этом покойного мужа, который "ни в коем случае, не допустил бы". Шеф терпеливо слушал ее, но мрачнел все больше. Наконец, он остановил женщину.
- Это бесполезный разговор. Мы не сможем взяться за ваше дело.
Я ожидала, что Екатерина Алексеевна разразится негодующими восклицаниями, но она молчала. Только смотрела на Баринова округлившимися от удивления глазами и всем своим видом демонстрировала, что ждет объяснений. Александр Сергеевич с объяснениями не задержался.
- Предположения об участии вашей снохи...
- Она мне не сноха!
- Считайте, как вам угодно, это ваше личное право. Но формально, жена вашего сына, является, вашей снохой. Так вот, предположения об участии вашей снохи в похищении вашего внука, с целью получения выкупа, могут быть и логичны, и правдоподобны. Но не менее вероятно, что вы ошибаетесь. И ваш внук похищен настоящими преступниками...
- А Елена что, по-вашему, игрушечная? - тихо проворчала несостоявшаяся клиентка.
Шеф сделал вид, что ничего не услышал, только заговорил громче и выразительнее:
- Если ваш внук похищен настоящими преступниками, то жизнь его сейчас находится в настоящей опасности. Вы не владеете всей информацией, вы сами признаете, что сын вам много не рассказывает. Значит, если бы мы начали работу, то, прежде всего, пришлось бы обратиться к нему. И, по вашему требованию, к его жене. Но появление сотрудников частного детективного агентства около членов семьи похищенного, может привести к самым... неприятным осложнениям. Вы ведь не знаете, какие требования предъявляют преступники, которые сейчас держат в заложниках вашего внука.
- Не надо меня пугать, - Екатерина Алексеевна поискала глазами мусорную корзинку, бросила в нее смятый платочек и достала из сумочки сотовый телефон. Говорила она строго, но пальцы ее дрожали. - Если вы считаете, что я все придумываю, что знаю слишком мало... Я сейчас позвоню сыну, он приедет и... алло! Алло, Сережа, ты меня слышишь? Я сейчас в детективном агентстве... Что? Не слышу! Что там у тебя так трещит? Да-да, в агентстве! В детективном, говорю! Да, частные сыщики! Что значит, зачем? Надо же, наконец, принять меры... А я говорю, что не желаю больше терпеть это безобразие! Если бы твой отец был жив... Не смей грубить матери! Я делаю только то, что ты давно должен был сам... Нет, я, как раз, прекрасно все понимаю. Очень хорошо, для этого я и звоню. Я сама хотела, чтобы ты немедленно приехал. Что? Адрес?
Она быстро продиктовала адрес и даже довольно толково объяснила, как быстрее доехать. После чего, спрятала телефон и обвела нас торжествующим взглядом.
- Через десять минут Сережа будет здесь. И вы, пожалуйста, объясните ему, что надо просто забрать ребенка у Елены!
- Екатерина Алексеевна! - шеф слегка повысил голос. - Если ваш сын решит обратиться к нам за помощью, разумеется, мы ему не откажем. Но я совершенно не уверен, что он захочет это сделать.
Александр Сергеевич, как всегда, оказался прав. Ворвавшийся к нам (через семь, кстати, а не через десять минут) встрепанный и потный мужчина, не испытывал никакого желания обращаться к нам за помощью. Беседовать он тоже не хотел, ни с нами, ни с собственной матерью. Лариков-младший схватил Екатерину Алексеевну за руку и попытался выдернуть из кресла:
- Мама, мы немедленно уходим!
Он быстро оглядел нас и остановил взгляд на Баринове, безошибочно опознав в нем руководителя. Впрочем, ошибиться было мудрено - Александр Сергеевич и старше нас, и выглядит внушительнее. Собственно, его ранг можно было определить хотя бы по тому, что он сидит за обширным "начальственным" столом, а мы с Гошкой скромно пристроились на стульях у стены.
- А вас я прошу... я не знаю, что мама вам наговорила, но забудьте! Все забудьте! У нас все в порядке, у нас ничего... - он заметил на столе фотографию сына, охнул, схватил ее и торопливо спрятал в карман пиджака, - у нас ничего не произошло! И нам совершенно не нужны ваши услуги!
- Как это, ничего не происходит! - Екатерина Алексеевна оттолкнула его и, без посторонней помощи, величественно поднялась с кресла. - А Игорь? Где он? Что с ним?
- Мама! - отчаянно выкрикнул мужчина.
- Я уже тридцать два года твоя мама, - отрезала она. - Если бы твой отец был жив...
- Мама, я тебя умоляю! Ты просто не понимаешь, что делаешь! Какие могут быть последствия... - он начал толкать ее в сторону двери. - Пойдем, пойдем отсюда!
- Какие последствия? - Екатерина Алексеевна упиралась, но сын был сильнее. - Я тебе сто раз говорила, что Игорь у Елены. Нельзя же быть таким тюфяком, Сергей! Почему ты не можешь призвать к порядку даже эту вертихвостку? Если бы твой отец был жив, то Игорь давно уже вернулся бы домой!
- Мама, я тебя умоляю! - наконец, ему удалось выдавить ее в приемную. Возмущенное: "Не груби матери!" мы услышали уже из-за двери. В то же мгновение Лариков обернулся и, прижав левую руку к груди (правой, очевидно, он продолжал удерживать Екатерину Алексеевну), снова попросил Баринова:
- Пожалуйста, забудьте обо всем. Я не хочу никакой огласки.
- Понятно, - кивнул шеф. - Но я бы советовал вам... очень настоятельно советовал, обратиться к профессионалу-переговорщику.
- Не надо! - Лариков попятился. - Ничего не надо!
- Слышь, мужик, - Гошка встал и слегка коснулся его плеча. - Если вдруг помощь понадобится, не тяни, сразу к нам. Ребенок, это святое.
Лариков бросил на него затравленный взгляд, неопределенно взмахнул рукой и скрылся.
Примерно через полминуты, когда хлопнула входная дверь, а Ниночка, покинув свой пост в приемной, привычно встала в дверях, с карандашом и записной книжкой в руках, Баринов задал традиционный вопрос:
- Ну, что скажете, молодежь?
- Нелепая история, - почему-то, сегодня Нина решила высказаться первой. - И ведут себя нелепо, оба. Нехарактерно. Допустим, мадам бабушка считает, что ребенка забрала и где-то спрятала сноха, которую она снохой считать отказывается. Но на чем основана ее уверенность? Елена посмотрела фильм про кинднеппинг и всем рассказывала, что он произвел на нее большое впечатление? И именно этот фильм натолкнул ее на мысль украсть мальчика для того, чтобы решить свои материальные проблемы? Извините! Судя по словам Екатерины Алексеевны, Елена говорила об этом фильме со всеми, кто соглашался ее слушать. И та же самая идея могла возникнуть у самой Екатерины Алексеевны, и у ее сына. У шофера, у домработницы, у подруги - у любого, близкого к дому человека.
- Или у любого дальнего, близкого, к этому близкому к дому, человеку, - уточнил Гоша. - Или у любого, кто посмотрел этот фильм и знает, что Лариковы, люди не бедные.
- То есть, список подозреваемых, практически, бесконечен, - Нина очертила карандашом большой круг в воздухе. - Но Екатерина Алексеевна уперлась, что сделала это именно ее сноха.
- Это, как раз, естественно, - пробормотал Баринов. - Кому знать, как не тебе.
Гоша коротко усмехнулся, а Нина поморщилась. Я, в который уже раз, испытала приступ сильнейшей зависти. Они так давно вместе, так много знают друг о друге, что понимают друг друга с полуслова. А я... до чего же плохо быть младшенькой!
- Ладно, - кисло согласилась Нина. - Уверенность Лариковой в том, что в любых неприятностях должна быть виновата сноха, можно считать естественной. Но мы-то, не обязаны быть пристрастными.
- Ты всерьез рассматриваешь версию, что Екатерина Алексеевна причастна к похищению мальчика? - задумчиво поинтересовался шеф.
- Скорее, не она, а ее сын. Тянет время, отказывается от любой помощи, впал в настоящую панику, когда мать пришла к нам. Такое ощущение, что он больше беспокоится не о безопасном возвращении мальчика, сколько о том, чтобы о его исчезновении никто не узнал. Кстати, я уже проверила сводки - никаких сообщений о пропаже Игоря Ларикова не зафиксировано.
- Но ему-то, зачем собственного сына воровать? - не поняла я. - Никакой ведь выгоды.
- Я не сказала, что он похитил, я сказала, что он может быть причастен, - помахала карандашом Нина. - У меня четкое ощущение, что он прекрасно знает, где мальчик.
- Мне тоже так показалось, - поддержал ее Гоша. - Вопреки убеждению мадам, ее сын вполне мог все эти годы поддерживать отношения со своей первой женой. И сейчас, например, просто отправил мальчишку к ней на каникулы. А мамочке боится рассказать.
- Если ты ему не поверил, зачем помощь предлагал? - спросила я.
- Чтобы проверить впечатление. Видела, как он от меня шарахнулся? И от Сан Сергеича тоже.
- Вы тоже впечатление проверяли? - теперь я задала вопрос шефу.
- Разумеется. И я тоже считаю, что местонахождение сына ему известно.
- Значит, это дело семейное и нас не касается, - сделала вывод Нина. - Кстати, кто-нибудь знает, что такое "Эдельвейс"? Тот, из которого жена Ларикова не вылезает?
- Наверное, какой-нибудь ресторан с наворотами? - предположила я. - Или казино?
Шеф молча пожал плечами и посмотрел на Гошу - именно он считается у нас главным специалистом по злачным местам. Гоша не подвел.
- "Эдельвейс" - это не просто ресторан или казино, там собрано все вместе, да еще со сложным гарниром. Это самый крутой, самый престижный, самый дорогой клуб в городе. Точнее, за городом, он уже за чертой, на берегу Волги.
- И что там такого? - с любопытством поинтересовалась Ниночка. - Что там особенно крутого, престижного и дорогого?
- Все! - коротко и емко ответил Гоша. - Ресторан, дискотека и прочие сопутствующие услуги. Кегельбан, бильярд, сауна, бассейн, тир небольшой, в подвале. Бордель имеется. И казино тоже есть, полуподпольное.
- Почему полуподпольное? - удивилась я - Оформили бы.
- Так интереснее.
- А откуда ты знаешь? Ты что там, был?
- Ага, один раз. Я тогда за очень интеллигентной барышней ухаживал, и захотел на нее впечатление произвести, в смысле культуры. Получил зарплату и говорю: "Выбирай, куда пойдем деньги прогуливать!" Думал, она в консерваторию запросится или на концерт - к нам тогда, как раз, "Машина времени" на денек приехала. А барышня моя "Эдельвейс" выбрала.
- И что? Прогуляли все деньги?
- А то! Я посчитал, что у меня в карманах осталось и сказал, что до следующей зарплаты могу баловать ее только мороженым, и то, не слишком дорогим и не каждый день. На том мой роман и закончился.
- Значит, ты легко отделался, - Нина, без тени сочувствия, похлопала Гошку по плечу. - Эх, все хорошо, жаль только, что клиент не образовался. Сан Сергеич, а может, стоило согласиться, поработать на Ларикову? Нашли бы ее внука, деньги бы получили?
- В такие семейные разборки влезать, все равно, что свинью стричь, - скривился Баринов. - Шерсти мало, а визгу много. Не пропадем мы без Лариковых, без них клиентов хватит.
- Аминь, - жизнерадостно заключил Гоша.
Клиентов у нас, действительно, хватает и без Лариковых. Правда, крупных, "дорогих" дел, в последнее время не было, все мелочевка шла. А мелочевка, она и оплачивается соответственно. Ну что ж, курочка по зернышку клюет. Вот только угадайте, кому приходится писать отчеты по этим мелким делам? Правильно! Гошка беззастенчиво пользуется своими правами старшего напарника и спихивает эту занудную работу мне. С другой стороны, что такое отчет по делу, пусть даже с приложением списка расходов, по сравнению с сочинением актов обследования жилищных условий каждого ученика (по списку в журнале, в классе двадцать восемь человек)? И полный комплект этих актов нужно подготовить к... Я вспомнила округлившиеся от возмущения глаза завуча:
- Как, ты еще не сдала? Еще три дня назад нужно было!
- Но вы же мне только вчера сказали...
- А сама не знаешь? Какая разница, когда я сказала? Ты что, первый год работаешь, не в курсе, что акты обследования нужны? Да они у тебя еще в сентябре должны были быть готовы, еще в прошлом году надо было их сделать!
Я поежилась. Конечно, я до сих пор скучаю по школе, по своим оболтусам, по тому чувству, с которым входишь в класс... вот по чему я ни капельки не соскучилась, так это по нашей школьной администрации. И поверьте, вся работа с документами в детективном агентстве, несравнима с тем девятым бумажным валом, который накрывает современного учителя. Придя к такому утешительному выводу, я бодро направилась к своему столу, где меня ждал незаконченный отчет по поводу небольшой дачной войны.
Домой я вернулась довольно рано. Но обрадовать этим никого не удалось. Родителей позвали в гости старинные приятели, неожиданно вспомнившие, что у них именно сегодня исполняется тридцать лет со дня знакомства. Маринка сообщила мне об этом коротко, только на полминуты оторвавшись от перетряхивания платьев - она сама торопилась на свидание. Сегодня они с Борисом тоже шли в гости - впервые Маркин решился показать мою сестренку своей семье. То есть, с Борькиной мамой Маринка давно знакома, еще со школьных времен - Татьяна Николаевна всегда пристально следила за окружением сына и знала не только всех его одноклассников, но и их родственников. И Марину, как потенциальную сноху, Татьяна Николаевна не одобряла. Впрочем, она не одобряла всех девушек, которые оказывались в опасной близости от ее обожаемого сыночка. Но сегодня был день рождения Борькиной двоюродной сестры, и Маркин решил, что это вполне удобный и безопасный случай, продемонстрировать Марину остальным членам многочисленного семейства.
Сказать, что Маринка по этому поводу нервничала, значит не сказать ничего. Я даже заподозрила, что родители выдумали своих приятелей просто для того, чтобы сбежать из дома под благовидным предлогом. Находиться рядом с этим тайфуном было опасно для их слабого здоровья. Потому что сестренка бушевала, именно, как тайфун. Все у нее было не так, ничего не получалось, все было плохо. Завивка легла неровно, тушь оказалась с комочками, помада нужного оттенка никак не находилась и, разумеется, Маринке совершенно нечего было надеть. Она металась по комнате, расшвыривая юбки, сарафаны, босоножки и сумочки, ругаясь при этом так, что ни один, даже самый расположенный к ней человек, не заподозрил бы в сестренке интеллигентную девицу из приличной семьи, скрипачку, которая в этом году перешла на четвертый курс консерватории. Скрипачкам такие слова знать совершенно не обязательно.
Кто-то, пусть даже с риском для жизни, должен был привести ее в чувство, и я благородно решила пожертвовать собой. Поймала Маринку за шиворот, подтащила к зеркалу и, угрожая разогретыми щипцами, заставила сидеть смирно. Пока я поправляла ей прическу, почти все комочки туши с ресниц осыпались сами. Кроме того, мне удалось довести до затуманенного сознания сестры, что подобрать помаду нужного тона, принципиально невозможно, пока не решен вопрос с платьем. И сначала нужно понять, что она собирается надеть.
- Так ведь нечего! - горестно взвыла Маринка и попробовала вырваться из моих рук.
Каюсь, прием, которым я удержала ее на пуфике перед зеркалом, не относится к числу разрешенных на официальных соревнованиях. Точнее говоря, приемчик довольно грязный. Гошка показал. Прием, повторяю, нечестный, но очень эффективный. Маринка сразу сбросила обороты, захлопала ресницами, роняя на пол остатки лишней туши, и спросила почти нормальным голосом:
- Ты чего? Больно же, и синяки останутся.
- Синяков не будет, - заверила я. - А вот ожоги, если будешь дергаться, тебе обеспечены.
Завивку я закончила спокойно, Маринка сидела, не шевелясь, и только невнятно роптала на свою горькую долю. Правда, когда мы перешли к подбору соответствующего наряда, сестренка встрепенулась, и с прежним пылом закопалась в свой гардероб. Она перетряхивала платья и юбки, прикладывая к себе и, с отвращением, отбрасывая в сторону. Куда летит отвергнутое платье - на кровать, на стол или просто на пол, ее не интересовало.
- Ну что ты все подряд хватаешь, - я отобрала у нее темно-синее шерстяное платье. - В этом все равно нельзя, испечешься. И вообще, заканчивай истерику и включай голову.
- При чем здесь голова? - всхлипнула Маринка, сдергивая с вешалки зеленый сарафан и роняя его. - Одеть нечего, одно старье.
- Ты в этот дом в первый раз пойдешь, откуда им знать, сколько лет твоему сарафану? Может, ты его только сегодня утром из бутика принесла. Главное, не что на тебе надето, а как ты держишься. Так что, сосредоточься. Какое впечатление ты хочешь произвести?
- Приличное, - взгляд у сестры стал более осмысленным. - И жемчуг хочу надеть, мне его Борька подарил, ему приятно будет.
До чего приятно иметь дело с разумным человеком! Пять минут ушло у Маринки на то, чтобы остановить свой выбор на миленьком розовом шелковом костюмчике, к которому прекрасно подошел подаренный Борисом жемчуг. И еще пять минут на то, чтобы подгладить оказавшуюся помятой юбку. Босоножки, сумочка, поправить макияж... не прошло и получаса, как я выставила сестрицу из дома и облегченно вздохнула. Потом огляделась вокруг и снова вздохнула, на этот раз, обречено. Разбросать-то Маринка все разбросала, а вот кому теперь все это убирать?
Поздно вечером, мы с мамой сидели на кухне, болтали о пустяках и старательно делали вид, что сидим просто так, что вовсе не ждем Маринку и нам совершенно неинтересно, как прошли ее смотрины. Мама пила чай, я сварила себе какао. Наконец, в замочной скважине заскребся ключ, и мама вскочила:
- Пришла!
Она сидела ближе к выходу с кухни, поэтому в коридоре оказалась первой. Впрочем, я отстала на какую-то долю секунды.
- Ну? - хором выдохнули мы.
- Что, "ну"? - Маринка стряхнула босоножки и босиком прошлепала на кухню. Мы, как привязанные, двинулись за ней. - И зачем я на эти каблуки забралась? Думала, там, как у людей, разуваются, а пришлось весь вечер цаплю изображать! - Она осмотрела кухонный стол и проницательно заметила: - Чай пьете? Это хорошо. А поесть что-нибудь найдется? Умираю с голоду!
- Тебя там что, не кормили? - мама открыла холодильник.
- Во-первых, когда это было? А во-вторых, я так психовала...
- Волновалась, - автоматически поправила мама, педагог словесник с "дореволюционным", как выражается моя сестрица, стажем. - Гречку будешь?
- Все буду. Я так волновалась, что мне кусок в горло не лез. Спроси сейчас, что там вообще на столе было, не отвечу.
- А что там, на столе было? - тут же влезла я. Захотелось вдруг проверить, как я освоила методику допроса, замаскированного под беседу. Шеф со мной довольно много занимался. - Напротив твоей тарелки что стояло?
- Селедка под шубой. А рядом с ней, ваза с фруктами.
- Вот видишь, - обрадовалась я. - Кое-что, оказывается, ты помнишь! А теперь сосредоточься, и скажи, что справа было?
- Салфетница с салфетками, - отмахнулась Марина. - Отстань!
- Действительно, нашла время выяснять, - вступилась за нее мама. - Какая тебе разница, чем там кормили? Или ты тоже есть хочешь? Марина, лучше расскажи, как все прошло?
- М-м, в целом, неплохо, - в студенческой столовой сестра научилась внятно, и даже с некоторым изяществом, разговаривать с полным ртом. - Борькины родственники, сестра с семейством, нормальные люди. Не без выпендрежа, конечно. Я же говорю, ковры во всех комнатах, а они в уличной обуви шастают. Картины собирают современные - все стенки завешаны, обоев не видно. Такая, прости господи, мазня! Но люди хорошие. Выражали мне сочувствие.
- В каком смысле, сочувствие? - моргнула мама. - Почему?
- Потому, что многоуважаемая Татьяна Николаевна достала свою ближайшую родню, по полной программе. И поскольку всем ясно, что Борька на семейный праздник девчонку с улицы не приведет, то меня воспринимали, как его невесту, - Маринка отодвинула опустевшую тарелку. - Татьяна Николаевна старательно улыбалась, а остальные, по одному, уводили меня в сторонку и рассказывали, какой она тяжелый человек. Делились опытом и всячески морально поддерживали.
- Сделать это громко, насколько я понимаю, никто не рискнул, - констатировала я, наливая сестренке чай и разводя его кипяченой водой. Горячего Маринка не пьет.
- Как все это неприятно, - пожаловалась в пространство мама. - При таких отношениях, очень трудно семью выстроить.
- Что ж теперь, если у Борьки мамаша - дракон, так ему и не жениться вовсе? - огрызнулась Маринка.
- Нет, конечно, этого я не говорю, - мама покачала головой. - Я говорю, что неприятно.
- Ясное дело, было бы лучше, если бы она меня с распростертыми объятиями... А, ладно. Прорвемся, - Маринка сделала последний глоток, встала и потянулась. - Как я устала! Но теперь, все, теперь, спать!
Вы думаете, я не заставила ее помыть за собой посуду? А вот, ничего подобного, помыла, как миленькая! Хватит и того, что я комнату в порядок привела.
На следующий день, я на работу опоздала. Ничего страшного, у нас, конечно, дисциплина, но разумная, без фанатизма. Рабочий день-то ненормированный: когда срочная работа, то мы и до поздней ночи можем задержаться, а если в делах застой - зачем бежать, торопиться? Ну, пришла я на полчаса позже, кого это волнует? Никого, если я отчеты вовремя сдам.
Ниночка приветствовала меня радостно:
- О! Кто последний пришел, тот и чайник ставит!
- Нет вопросов, - согласилась я. Забросила сумку в нашу комнату, убедилась в отсутствии на рабочем месте напарника, вернулась в приемную и поинтересовалась: - А что так тихо?
- Сидоров звонил. Сегодня в новом офисе пластиковые окна устанавливают. Сан Сергеич с Гошкой поехали контролировать процесс.
"Новым офисом" мы, с недавнего времени начали называть стройку, которая ведется силами небольшой бригады специалистов с прорабом Сидоровым во главе. Дело в том, что три комнаты, в которых детективное агентство "Шиповник" размещается сейчас, не отвечают ни нашим потребностям, ни эстетическому чувству главы агентства - Александра Сергеевича Баринова. Поэтому, как только доходы от детективной деятельности позволили, шеф занялся строительством небольшого симпатичного домика, в котором, кроме кабинетов и приемной, предусмотрены отдельная кухня (по настоянию Нины), помещение для архива (по настоянию Нины), спортзал (по настоянию Гошки... хотя зачем он Гоше нужен, ума не приложу. Все равно, напарник предпочитает отрабатывать приемы рукопашного боя в обстановке, максимально приближенной к "естественной"), комната для совещаний (по настоянию Баринова), комната для отдыха и много еще чего. Я никаких конкретных пожеланий не высказываю, во всем присоединяясь к старшим товарищам. Но сама идея офисного здания, принадлежащего только нам, мне нравится.
- Серьезное дело, - я налила воды в чайник и включила его. - Значит, говоришь, окна. А что у нас осталось?
- Пустяки, - легкомысленно ответила Нина. - Стены покрасить, да линолеум положить. А потом только сантехника и двери. Ну, и территорию благоустроить. Строительный мусор убрать, ямы засыпать, дорожку заасфальтировать.
- Действительно, пустяки. Надо к новоселью готовится.
Я взяла с подоконника наши чашки, бросила в каждую по чайному пакетику, залила кипятком.
- Даже не верится, - Нина приняла чашку из моих рук, сразу сделала большой глоток. Как это она умудряется крутой кипяток пить? - Столько лет строимся, неужели скоро закончим? Честное слово, я по Сидорову скучать буду.
- А я нет. Он слишком много разговаривает. И слишком громко.
- Распространенный среди людей недостаток. Ну и что? Зато работает хорошо - домик-то стоит. И окна скоро будут.
Нина уже ополовинила свою чашку, а я только решилась сделать первый осторожный глоток. И тут же поморщилась - все еще очень горячо.
- В новом офисе, на подоконниках только цветы будут, никаких чашек-чайников! - вдохновенно продолжила Нина. - А вообще, я думаю, может уговорить "наше все" профессионального дизайнера пригласить?
- Только не надо профессионального, - вздрогнула я.
Совсем недавно мне пришлось побывать, по делам, естественно, в одной маленькой фирме с большими претензиями. Они арендовали первый этаж в бывшем детском садике и сумели выделить комнатку под кухню. Оформить эту кухню, в соответствии с претензиями, директор пригласил как раз профессионального дизайнера, модного и, кажется, знаменитого. А незадолго до этого, тоже по делам, заглядывала я в морг. Так знаете, что я вам скажу? В морге было гораздо веселее и комфортнее.
- Ну-ну, - Нина успокаивающе похлопала меня по плечу. Она сразу поняла, что я имею в виду - вернувшись с кухни, больше похожей на прозекторскую, я делилась впечатлениями долго и бурно. - Мы другого пригласим, не такого модного. И будем контролировать, что он делает. Заставим соединить строгий офисный стиль и домашний уют.
Хм, домашний уют. По какой-то невнятной ассоциации я вспомнила вчерашние Гошины намеки. Заколебалась на мгновение - дело личное, стоит ли спрашивать? Посмотрела на Ниночку и решила: можно. В конце концов, если разговор на эту тему ей неприятен, Нина просто не станет мне отвечать. Она прекрасно это умеет - мягко и совсем не обидно.
- А ты что, замужем была? Вчера Гоша что-то такое говорил.
- Ага, - усмехнулась Нина. - Сходила по молодости.
- Ненадолго?
- Почему ненадолго. Шесть лет, вполне солидный срок, - она посмотрела на меня и рассмеялась. - Ой, Рита, выдела бы ты себя сейчас! А у меня ведь еще и ребенок есть.
- Ребенок? - я была окончательно ошарашена. Ладно, то, что Ниночка, к ее тридцати годам, могла успеть "сходить замуж", это еще можно было усвоить. Но шесть лет? Это же очень долго! А еще и ребенок!
- Ага, дочка. Лелька. Ей сейчас десять.
- Но ты никогда ничего про нее не рассказывала! - чуть ли не с обидой, воскликнула я.
- К слову не пришлось, - Нина пожала плечами. - А что про нее рассказывать? Обычная девчонка. Полдня в школе, полдня перед компьютером, остальное время мотает мне нервы. Все, как у людей. А что, собственно, тебя удивляет?
- Не то, что удивляет, я просто... не знаю, как сказать. Вроде, работаем вместе, и я тебя знаю хорошо, а оказывается... оказывается, я ничего про тебя не знаю.
- Забавный ты человек, Ритка. Что значит - не знаю? Мы, про своих родных, и то, всего не знаем. Да и не нужно это. А что до моего замужества, то, честное слово, ничего интересного. Выходила по любви, да не рассчитала. Оказывается, в семейной жизни, главное, не то, чтобы с мужем лад был. Главное, особенно, если вместе жить, надо уметь свекрови угодить. А я не научилась. Шесть лет мы с ней воевали, а потом мой муж не выдержал, понял, что придется выбирать между нами. И, как порядочный человек, выбрал маму. Знаешь, как говорится, жен может быть много, а мама, она одна.
Нина погладила меня по голове и снова засмеялась:
- Не смотри ты на меня, как на жертву! Во-первых, все это давно было. А во-вторых, я ведь тоже не ягненочек. И свекровке достаточно крови попортила.
- У меня Маринка тоже за такую свекровь замуж собирается, - неожиданно поделилась я. - Сам Борька парень неплохой, но мамаша его - это просто конец света! От нее вся родня плачет. Главное, Маринка все понимает, но уперлась.
- Любовь?
- Она самая.
- Тогда ничего не поделаешь. Хотя, зря, конечно, - Нина отодвинула чашку, подтянула к себе стопку газет и взяла ножницы. - На одной любви семейную жизнь не вытянешь. Ну, что, за работу?
И мы мирно принялись за работу. В этот день, ничего интересного в нашей жизни не случилось. И утро следующего дня, тоже прошло спокойно. А вот около полудня...
Не знаю, что по этому поводу думали мои многоопытные старшие товарищи, но сама я была уверена, что Лариковых никогда больше не увижу, ни мамашу, ни сына. Поэтому, когда Нина заглянула в нашу комнату и сообщила, что Сергей Лариков явится через пять минут, я очень удивилась. Вывернулась из-под Гошкиного правого колена, которым он прижимал меня к полу, и сипло переспросила:
- Лариков?
Вы не понимаете, как я оказалась в таком положении - мало комфортном и, прямо скажем, не совсем обычном? Вы считаете, что в разгар рабочего дня я должна сидеть за столом и перекладывать бумажки с одного угла на другой? Извините, но вы, очевидно, забыли, что я - частный сыщик. Хоть и младший, но, все-таки, партнер детективного агентства. И, случается, занимаюсь вещами самыми непредсказуемыми. Мне уже приходилось посещать танцклассы, вязать убийцу, драться в ресторане, отнимать пистолет у нервной дамочки... Но, в данный момент, не происходило ничего криминального. Просто, как я уже сообщала, мой напарник имеет гадкую привычку отрабатывать приемы рукопашного боя на рабочем месте, в нашей, совершенно неприспособленной для такого экстремального времяпрепровождения, комнате. Причем тренировку он начинает без предупреждения. Иногда мне удается блокировать его нападение, гораздо реже - отбиться. А самый частый вариант развития событий - сегодняшний. Когда я, придавленная Гошиным коленом, лежу, распластавшись на полу, и слушаю поучения напарника о правильных реакциях, необходимых в тот момент, когда он, неожиданно, выбивает из-под меня стул. Надо ли говорить, что приходу Ниночки я обрадовалась?
- Лариков? Что он у нас забыл? - заинтересовался и Гошка.
- Не знаю, - Нина с сочувствием посмотрела на меня. Время от времени, ей тоже достается от Гоши, хотя и гораздо реже, чем мне. Ниночка у нас кабинетный работник, для нее бойцовские навыки не так важны. - Звонил, судя по всему, из машины. Просил, чтобы мы никуда не уходили, ждали его. Особо напирает, на тебя, Гоша. Мечтает увидеть.
- Меня?
- Ага. Визжит, пищит и брызгает слюной так, что до меня даже через телефонную трубку долетело. Нервничает.
- Нервничает? - Гоша поднялся на ноги и отряхнул брюки. - Нервничает, это хорошо. Значит, жадничать не будет.
- Теперь скажи, что он милейший человек, - усмехнулась я.
Гоша поднял меня за шиворот (мне уже приходилось упоминать, что манеры напарника далеки от джентльменских?) и поставил на ноги.
- Не скажу. Но он начинает мне нравиться. Причешись.
- Вот она, хваленая мужская логика, - проворчала я, доставая из ящика стола расческу. - Лариков начинает нравиться Гошке, а причесываться должна я. Мне он, кстати, совсем не понравился.
Это чистая правда, Сергей Лариков, когда я увидела его впервые, мне не понравился. Невысокий, не то, чтобы толстый, но, какой-то, рыхлый. Лицо круглое, как блин, и на нем - неожиданно маленький, острый носик. Волосики жидкие, неприятного мышиного цвета, кожа бледная и влажная... хотя, может, он тогда просто вспотел от волнения? Может, на мое первое впечатление повлияла вся эта странная ситуация и его непонятное поведение?
Когда потенциальный клиент ворвался в нашу приемную (ну что за человек? Почему нельзя просто войти, обязательно надо врываться?), я поняла, что первое впечатление меня не обмануло. Та же рыхлая фигура, тот же неуместный носик, те же, растрепанные, мышиные волосики. И те же капли пота над верхней губой и на висках. Только теперь, к этому букету добавилась перекошенная от ужаса физиономия, дрожащие пальцы и срывающийся на визг голос:
- Вы... вы здесь! Помогите!
Когда Нина говорила, что Лариков брызжет слюной, я восприняла это, как образное выражение. Оказалось, ошиблась. Не знаю, как Ниночка сумела определить это по телефону, но действительно, слюна веером летела на полкомнаты. Не замечая этого, Лариков метнулся к Гоше и схватил его за рукав:
- Вы сами сказали, дети - это святое! Помогите, умоляю, спасите моего сына!
- Минуточку, - Гоша аккуратно отцепил его от своего рукава и усадил на стул. - Что случилось с вашим сыном?